Танкист 2. Прорыв. (Черновик)

Шли долго, уже давно перевалило обеденное время. Мы остановились перекусить, после чего двинули дальше, когда ближе к двум часам дня, идущий впереди Бабочкин, остановившись, поправляя автомат, и сказал:

— Никак просвет впереди.

По моим прикидкам уже должна была появиться опушка, так что я особо не удивился его высказыванию, и мы, взяв оружие наизготовку, разделившись, двигаясь метрах в десяти друг от друга направились вперёд. Это оказалась не опушка, а лесная дорога. Осмотревшись, мы вышли на неё, осматривая дорогу. Пусто, вокруг было тихо и никого.

— Трактор или танк? — уточил Бабочкин, указывая на застаревшие следы гусениц.

— Танк. Причём немецкий. Средний, — мельком глянув на дорогу, и оглядевшись, я снял фуражку и стал платком вытирать лоб и затылок, жарко. — Интересно, чего ему в глубине леса делать? Обратно-то не вернулся.

— А как вы поняли? — заинтересовался боец.

— По следам. Смотри по рисунку гусениц, — присев я показал, как определять куда танк направлялся. Это было несложно и тот быстро усвоил эту не хитрую науку.

Я же, закончив небольшой урок, сказал:

— Беспокоит меня этот танк. Что это, пост организован в лесу или ещё что? Стоит ли этого опасаться? Давай прогуляемся по следам, посомтрим. Немцы в леса обычно не суются, тут чуть ли не каждый куст стреляет, поэтому их тут появление меня и беспокоит.

Мы снова стали углубляться в лес, следуя рядом с дорогой, идти по ней я не идиот. Уже метров через триста я почувствовал запах гари, Бабочкин тоже уловил. Так могла пахнуть только горелая техника. Так и оказалось, на этой же дороге стоял танк, 'четвёрка'. Сгоревшая, с открытыми люками.

— Наши видимо танк отбили, повоевали, загнали и сожгли. А то что не рванул тот, так боекомплекта не осталось, оттого и не взорвался, — пояснял я, заглядывая в люки, стараясь не запачкаться.

Отошедший по нужде Бабочкин вернулся, тоже осмотрелся и сообщил:

— Тут следы. Почва мягкая, вот и отпечатались.

— Я видел, следы наших сапог, трёхдневной давности примерно. Видимо окруженцы были, полюбопытствовали потом дальше ушли. Ладно, идём к опушке, и так сколько времени потеряли. Надо только запомнить, по этой дороге не проехать, блокирована, танк не объехать, стволы деревьев крепкие, только рубить, повалить бампером грузовика или того же бронетранспортёра не получится... танком если только.

Развернувшись, мы двинули к опушке. Снова не по дороге, понимаю, что так удобнее, но опасно, в лесу безопаснее. Через полчаса мы выбрались к опушке, причём к крайним деревьям не шли, а ползли по-пластунски, чтобы не привлечь к этому месту случайного внимания своим случайным движением. Достав из чехла бинокль, Бабочкин рядом делал тоже-самое, и стал изучать дорогу.

— Плохо видно, — сразу сообщил я. — Неудачная точка наблюдения. Уходим вглубь леса и смещаемся на полкилометра на запад, вон у того лесного языка получиться отличное место наблюдения. И дорога, и мост через речушку будут отлично видны. Там ещё что-то вдали, не понятно, вроде крыши деревни. Тоже оттуда изучим. Всё, уходим.

Чтобы добраться до нового места наблюдения, нам понадобилось сорок минут. Казалось бы, тут можно дойти минут за двадцать неспешным шагом, только сначала мы к небольшому болоту вышли, Бабочкин чуть левый сапог не потерял, провалившись, потом снимал его выливая воду, и портянки выжимал. За болотом оказался непроходимый бурелом, пришлось его обходить, и под конец ельник, в котором едва не заблудились. Однако, ничего, вышли. Правда не совсем там, где хотели, но место оказалось даже лучше выбранного. Скинув сапоги и развесив, невысоко, чтобы не видно было, сушится портянки, Бабочкин забрался на берёзу и стал оттуда наблюдать за селом, всё же это село было, а я внизу на опушке изучал каменный, явно дореволюционный мост, однопролётный, через небольшую речушку, но с высокими берегами. Не зная местности не скажу точно, если рвануть создаст это проблемы, или где-то рядом есть брод или другой мост? Важность любой операции на том и строится как сильно это повредит противнику. Во всяком случае пока я не планировал какую-либо акцию до того, как возьму языка, вот после этого можно будет подумать. Нужна информация по местным территориям, а у меня её не было, никакой. Мы тут как слепые и глухие, ничего не знаем. У моста с нашей стороны берега имелся перекрёсток, даже со свежим указателем на немецком языке, однако поста там не наблюдалось. Печально, придётся искать. Если в селе не будет комендатуры, так совсем кисло.

— Вижу, как на окраину выехала телега, вроде двое в нашей форме, красноармейской, едут к мосту, — вдруг сообщил Бабочкин.

Я у него уже интересовался, видит он в селе немцев или нет. Жителей населённого пункта тот наблюдал, а вот немцев пока нет. Хотя движение на дороге было интенсивное, пока я лежал и наблюдал, то считал. По мосту проехало три одиночных грузовика, причём один из них был нашим 'Захаром', и четыре колонны. Три раза мотоциклисты проезжали, две одиночки и пара с колясками и пулемётами. Я специально их старательно рассматривал. Не фельджандармерия. Похоже, передовой дозор одной из крупных колонн, что прошла следом. Было четыре легковушки и в одной, кабриолете без сопровождения, явно какой-то высокий чин. Бабушкин, который машину тоже видел, тоскливо выругался, вторя моим мыслям. Привык генералов пленить, третьего ему подавай. Однако уже по интенсивности движения было ясно, что мост довольно интересен как боевая акция. Его уничтожение может создать некоторые проблемы в плане доставки грузов. Недолгие, пустят потоки по другим мостам, а за день другой новый построят, но главное проблемы будут, и на них потребуется реагировать. А это увеличение трат топлива, ресурса авто, времени доставки, возможно какие другие накладки. Укус мелкий, но такими мелкими укусами и медведя до бешенства довести можно, что уж про немцев говорить.

Задумавшись, анализируя сообщение напарника, я уточнил:

— Повязки на рукавах есть?

— Вроде есть. Плохо видно, сидят неудобно.

— Полицаи. Представители местных сил самообороны, — прокомментировал я. — Вооружены наверняка?

— У одного за спиной вроде что-то есть. Винтовка вроде, у другого пусто, наверное, оружие в телеге лежат.

— Хм, на безрыбье и рак рыба. Будем брать. Этим полицаям в первое время бумажки в комендатурах обычно без фото выдают, тела спрячем, а сами под их видом отправимся дальше. Узнаем только сначала куда это они направляются. Найти хорошего языка можно и под видом этих предателей.

— А успеем?

— Вроде должны, путь обратно изведан, просто в болото соваться больше не будем.

Бабочкин быстро спустился, намотал подсохшие портянки и натянув сапоги, рванул за мной. Не смотря на нашу поспешность, догнать полицаев мы не смогли, когда выбрались на дорогу, причём так чтобы не привлечь внимания, тут к ней низина походила, те уже проехали и были видны их спины. Да ещё движение увеличилось, не выйдешь, так и мелькала разнообразная техника. Паршиво. Эх, сейчас бы мину поставить, у меня одна была в сидоре, и вторая у Бабушкина, взяли на всякий случай. Гранат тоже мало было, у меня 'лимонка' в кармане, и у Бабочкина две немецких с длинными деревянными ручками.

— Отползаем, — сразу приказал я. — Не успели.

— Может подождать, когда обратно поедут? Вечер скоро, думаю, недолго ждать?

— Я думал об этом, риск есть. Хм... Вот что, остаёмся, сидор скинь, а то он как горб внимание привлекает, трава конечно высокая, но не настолько. Тут удобно подбираться к дороге, внезапно выскакивать на неё. Остаёмся, будем изредка осматриваться, а пока не шевелились.

Мы успели поужинать, теми лепёшками что напёк мой ординарец, с рыбными консервами в прикуску, а запивали водой из фляг. Раньше там чай был, но мы за время пути к опушке, почти всё выдули, а в обед добили. Поэтому залили свежей водой из попавшегося родинка. После ужина, сделали так, пока один отдыхал, второй наблюдал. От дороги мы всё же отошли к кустарнику, что находился метрах в пятидесяти от обочины. Если из травы выглядываешь, это заметно, а кустарник такое наблюдение маскировал. Два часа ожидания и меня растолкал Бабушкин, я заснуть умудрился.

— Что? — стараясь не дёргаться спросонья, и протёр я лицо.

— На дороге давешние полицаи, и не одни.

— Давай полный доклад, — велел я, делая глоток из фляжки, а то горло пересохло.

— Движение на дороге уже стихло, скоро стемнеет. На телеге едут пятеро полицаев и охраняют они около двадцати военнопленных. Наши наших конвоируют, суки.

— Не наши, а предатели, — аккуратно поправив разъярившегося бойца, ох и не любил он таких вот предателей, сказал я. — Сидоры оставляем тут и быстро ползём к дороге. Вскакиваем перед мордой лошади, предатели, почти все назад смотрят, контролируют чтобы никто не сбежал из пленных, а тут мы, берём их на прицел, разоружаем, связываем, вооружаем освобождённых пленных, ослабевших на телегу, если там такие есть, и уходим в лес. Сидоры только надо прихватить. Всё ясно?

— Ясно.

— Постараемся немецкое оружие использовать, ты свой автомат, а я вместо 'ППД' 'Парабеллумом' поработаю. Звуки выстрелов своего оружия немцы знают, сильно не всполошатся. Не должны. Но это в крайнем случае, желательно всё сделать тихо.

Ставя задачу, я наконец воспользовался биноклем, чтобы самому окинуть взглядом ту картину, что мне описал напарник. Пленных было двадцать, точно не скажу, плотной группой идут, полицаев, имеющих повязки на рукавах, действительно пятеро, возница и четверо что контролируют заднюю сферу с пленными. Нормально, работать можно. Окинув взглядом пленных, я аж крякнул от удивления.

— Что? — быстро выдохнул Бабочкин, что уже скинул сидор и прятал его вместе с моим в кустарнике.

— Помнишь я тебе про лётчика говорил, что меня учил летать?

— Бывший инструктор аэроклуба?

— Точно. Так он в той колонне идёт, в конце с краю, со старшинской 'пилой'.

— Да? — изучая колонну в свой бинокль, протянул напарник. — А вы не говорили, что он в плену был.

— Да я и сам не в курсе, удивлён, что встретил его здесь. Да мы как-то и не касались этой темы.

— А это точно он?

— Он-он, эту фигуру не спутаешь. Как будто медведь на задние лапы встал. Матвеем его зовут. Матвей Краюшкин.

— Да уж, кряжистый мужик. Ну что, ползём?

— Да.

Мы достаточно быстро перебрались к дороге, времени хватало на это, колонна не так и быстро двигалась по дороге. До села километра четыре, за час доберутся, как раз к темноте. Откуда гонят этих бедолаг, я без понятия, но предположит было можно. Скорее всего где-то шли работы, их охраняли те трое что появились на телеге. А сейчас бесплатную рабсилу гонят в село, чтобы запреть в месте содержания, в каком бараке или амбаре. Утром наверняка вернут обратно для продолжения работ. Вот то что в колонне есть лётчик, да и петлицы у него вроде синие, далековато чтобы рассмотреть было, я и 'пилу' старшинскую больше угадал чем рассмотрел, меня порадовало. Надеюсь там ещё есть бойцы что служили в ВВС.

— Верёвки заготовил? — уточнил я у Бабушкина, на что тот достал из кармана красноармейских шаровар мотор верёвки. Норма, вязать есть чем. А на кляпы были старые не стиранные портянки. Мы их для немцев правда приготовили, но и полициям они отлично сгодятся.

Наше появление было неожиданно как для полицаев, так и для пленных, что они вели. Подскочив к вознице, я ударил его рукояткой пистолета по голове, пока напарник орал на четырёх оставшихся полицаев, морально подавляя их криком, чтобы в первые секунды от неожиданности те не сопротивлялись, а потом мы уже им и не дали. Всё это нами было подготовлено и обговорено, включая действия каждого. После того как я разоружил полицаев, всё это время Бабочкин держал их на прицеле, а пленные лежали в пыли дороги, согласно моему приказу.

Закончив вязать все пленных, руки позади, ноги к ним, кляпы вставил, после чего взяв под узду лошадь и сведя её с дороги, побежал, подгоняя ту вместе с телегой к опушке леса. По пути я же прихватил и наши сидоры закинув их в телегу. Бабочкин замыкал колонну, сопровождая освобождённых пленных. Те уже осознали, что случилось, кто обменивались радостными улыбками, к нам пытались сунуться, проявляя радость, но не все были такие, трое изменением судьбы явно были недовольны. Я, когда мы ушли в лес, выйдя на ту самую дорогу, где стоял сгоревший немецкий танк, велел Бабочкину особенно присматривать за ними. Не нравилась мне эта троица, видимо из тех были, которым и в плену комфортно. Видел я уже таких.

Когда мы добрались до танка, напарник ушёл к телеге, приглядывал за полицаями, проверял что у них за оружие, да ремни с подсумками снимал, и сапоги на предмет ножа проверял, я не успел, а сам выйдя к пленным, приказал:

— Построиться в шеренгу по одному. Старшина, командуй, — приказал я Краюшкину.

Тот не один был, что не избавился от знаков различий. Кроме него ещё у троих, тоже младших командиров, были треугольники, у двух других пустые петлицы, лишь дырочки от треугольников и выцветшие следы. Матвей справился быстро, уже через минуту шеренга из двадцати двух бойцов была выстроена на обочине дороги, о чём доложился старшина. Хм, а среди бойцов двое явно был танкистами. По эмблемам в петлицах был ясно, один сержант, другой красноармеец. И держались они вместе. На меня те тоже поглядывали с интересом, видели, что я танкист.

— Молодец Краюшкин, быстро.

— Вы меня знаете, товарищ майор? — с радостным удивлением, поинтересовался тот.

— В Казани, в аэроклубе встречались, ты мне пару уроков давал. Я правда, обучение не закончил.

— Не помню вас, извините товарищ майор, — с извиняющей улыбкой сказал тот, что меня порадовало. Не стал подтверждать, лгать, что мы уже виделись. Силился вспомнить, изучая меня, и не смог, о чём честно и сообщил.

— Ничего, бывает. Встать встрой, — велел я ему, и достав из планшетки свежий блокнот с карандашом, начал со старшего по званию.

Где служил, как попал в плен, интересовал ВУС, военно-учётная специальность. Всё это я записывал в блокнот. Честно спрашивал кто хочет с нами, а кто нет. Как я и подозревал, та троица, слегка помявшись, сообщила что навоевалась вдоволь. До дома до хаты хотели двинуть. Возражать я не стал, велел сразу им покинуть нас, а когда те рванули и скрылись среди деревьев, лишь мотнул в их сторону Бабочкину, чтобы проследил, и сообщил оставшимся:

— Что ж, пена слетела, можно и поговорить. Товарищи бойцы и командиры, товарищ Сталин и правительство Советского Союза возложили на нас защиту территорий нашего государства, и мы с треском провалили возложенное на нас поручение. Однако есть возможность искупить свою вину. Я собираюсь организовать в тылу у противника партизанский отряд. Не совсем обычный, я бы даже сказал совсем не обычный, но главное, что стонать немцы от действий нашего будущего отряда будут сильно, и от всей души. Отряд не будет большим, но мне нужны специалисты, которых среди вас к сожалению, представлены всего одним человеком. Мне нужны лётчики, техники, оружейники. Все те, кто способен заниматься подготовкой к вылету и ремонтом самолётов.