Жила-была девочка Маша(Осколки былого)

Отдышавшись после затянувшегося раздевания, встряхнула эксклюзивный предмет одежды и оценила практичным взглядом. Внешний вид и пригодность вещи несколько подпортили ремни волокуши — зияющая прореха в области груди была тому наглядным доказательством. Рубашка так же несла для меня особую функцию в дополнение к той, что автоматически причисляется любой одежде. Высокий воротник прикрывал от посторонних глаз шрам от сведенной в юности классовой татуировки. Так что расставаться с полезной вещью из-за какой-то там дырки я не собиралась, свернула и отложила ее в сторону — подштопаю на досуге.

Кульминационный момент настал. Отмотав кусок бинта длиною с руку, я смочила его в воде и, взяв за оба конца, закинула за спину по методу банной мочалки. Собрав в кулак всю имеющуюся храбрость, принялась попеременными движениями влево-вправо стирать с обожженного участка пот и засохшую сукровицу. Плача и тихонько подвывая от боли, кусая губы в кровь, я два десятка раз промывала бинт и повторяла все снова. Наконец пытка закончилась. Руки тряслись как у алкоголика с утра, перед глазами то и дело возникали алые всполохи. Наверное, сейчас как никогда я ненавидела проклятущую расу пришельцев с их тестами и классами.

Глава 11.

В дверь тихонько поскреблись.

— Мяшшш... — раздалось с той стороны ни то мяуканье, ни то шипение узаши.

— Занято...зайдите позже... — простонала я.

Не стоит тянуть со следующей процедурой. Я положила на язык таблетку обезболивающего и добыла из рюкзака резиновую полоску жгута. За неимение лучшего сойдет и такой инструмент. Вымазав середину полоски противовоспалительной мазью, я поступила с ним так же, как давеча с мокрым бинтом. Гладкий жгут вкупе со скользкой густой мазью причиняли гораздо меньше страданий. Потому времени у меня ушло в разы меньше.

Обработав за компанию и натертую лямкой волокуши грудь, я повеселела. Спину по прежнему саднило, но теперь я точно знала, что виной тому мое немилосердное лечение, а не грязь и инфекция.

Отдышавшись, я отправилась на поиски чистой одежды для себя и пришельца. Большинство герметичных упаковок было повреждено. Искать в них что-либо представлялось пустой тратой времени. Но мне снова повезло. В двух пакетах я разжилась хлопковой нижней рубашкой огромного размера, форменными брюками канувшей в лета армии, парой носков и тянущимся вовсе стороны, как жевательная резинка, свитером. Недолго думая, натянула на себя последнюю находку, стремясь поменьше беспокоить настрадавшуюся спину. Остальное же сгребла в охапку и поспешила осчастливить шикара.

Бах! Резко распахнув дверь кладовой, я услышала гортанное ворчание узаши, которому чувствительно перепало по филейной части туловища. Зверь караулил мое появление и не успел вовремя отскочить от деревянной створки.

— А неча под дверью сидеть, — назидательно произнесла я. — Сказали же: занято!

От переизбытка чувств, возмущенный до глубины души Кадол разразился шипящим гавканьем.

Невозмутимо свалив тряпье на табурет, я произнесла:

— Ты, страшный зверь, помниться, предлагал мне помощь?

Кадол тут же смолк, выжидательно устремив на меня желтые глазищи.

— Я согласна, помоги ведро из колодца вытянуть.

Следующие несколько минут мы занимались совместным извлечением из недр скважины тяжелого полного ведра. Я направляла тонкую веревку, а узаши самозабвенно тянул за ее край, заметно облегчая мне труд. Когда ведро встало на земляном полу подле моих ног, я сыпанула в воду обеззараживающих таблеток и, отвязав от ручки емкости бечевку, распорядилась:

— Теперь неси к койке своего друга.

Узаши покорно подцепил зубами ручку и аккуратно, стремясь расплескать как можно меньше добытой из-под земли жидкости, поплелся в жилую комнату. Я последовала за ним.

Маг лежал вытянувшись на кровати во весь рост и упорно игнорировал наши приготовления. Заговорить он, слава небесам, со мной больше не пытался. Присев на край его постели, я шутливо произнесла:

— Ну, больной, на что жалуетесь?

Шикар и бровью не повел. Устремив серые глаза к потолку, он прохладным голосом, словно между делом, поинтересовался:

— Что ты делала в кладовой?

Накаркала! Только что радовалась, что со словесными дебатами покончено на неопределенный срок, и вот, пожалуйста!

— Ведро из скважины тянула.

А что? Правда, тянула. Маг промолчал. В неверном свете керосиновой лампы я различила, как в раздражении дернулся уголок его изувеченных шрамом губ. Ну-ну. Он не в восторге от моих ответов, а я от его расспросов. Мы квиты.

— Я хочу посмотреть, что там у тебя под повязками.

Пришелец напрягся всем телом и тоном, способным проморозить все насквозь в радиусе пары километров, проговорил:

— В этом нет необходимости.

— Значит, процесс отнимет меньше времени, — против подобной заморозки у меня имелся иммунитет, выработанный годами практики.

— Советую не тратить его впустую, а заняться более важными делами, — тон иномирянина похолодел еще на несколько градусов. Запугать меня решил? Не выйдет.

— Я не следую советам мало знакомых мне шикаров. Или ты решил отказаться от данного слова? — Напомнила я о втором условии былого разговора о благодарностях.

Под загорелой кожей шевельнулись стальные мышцы:

— Ты смеешь сомневаться в слове воина?

Чудно это — вроде обращается ко мне, а глаз с потолка не сводит! Ну, если ему так легче, я только за. Неопределенно пожав плечами, я заключила:

— В таком случае, начнем, пожалуй, с плеча.

Придвинувшись ближе к пришельцу, я легко прошлась рукой по шикарскому плечу, ища узел на бинтах. По телу мужчины прошла дрожь, и маг заерзал, стараясь отстраниться.

— Не рыпайся, — хмуро бросила я ему. — Я тоже не в восторге от столь тесного общения. Но чем меньше ты станешь ворочаться, тем скорее это закончится.

Бережно смотав бинт в клубочек (кто знает, вдруг пригодится?), я оценила состояние пулевого ранения и завистливо покивала. Обработки повреждение не требовало. Края раны стянулись, образовав красное уплотнение. Спустя еще одни сутки о дырке в прострелянном насквозь плече и вспоминать не придется. Накрыв заживающую рану тонким слоем чистого бинта, я потянулась к другой руке мужчины:

— Слушай, шикар... — отважилась задать терзающий вопрос, — откуда твои шрамы? Они же в принципе у вашего брата оставаться не должны.

Сглотнув, — похоже, прикосновения землянки приносили ему большие неудобства, — шикар ответил:

— Не твоего ума дело.

Я поморщилась. Впрочем, по большей части на ответ я и не рассчитывала, но в глубине души теплилась искорка надежды. Любопытство не желало так просто сдаваться.

— Подумаешь, не очень-то и хотелось, — вяло огрызнулась я. — Дай руку.

Пришелец уложил поверх одеяла перебинтованную от плеча до запястья конечность. Избавив жилистую лапищу от повязки, я недовольно покачала головой. Здесь дела обстояли не так радужно, как на плече. Глубокая царапина заживала, но неохотно. Края ее покраснели, а на сгибах так и вовсе разошлись врозь.

— А все потому, что дергаешь много! — Раздосадовано упрекнула я. — В покое держать нужно! Давай, заштопаю?

— Не смей! — Рыкнул шикар, впервые наградив меня вспыхнувшим ненавистью взглядом.

— Тогда не шевели лишний раз, — не слишком обиделась я. Кто ж на дураков обижается? — Не на курорте. Уходить придется — тебе обе руки понадобятся. Страшный зверь вечно за тебя отдуваться не сможет.

Промывать царапину я не стала. Только густо смазала той самой мазью, которой обрабатывала собственные ожоги, и наложила чистую повязку.

Закончив с верхней частью туловища, потянула за край одеяла и оголила торс пришельца. Грудная клетка помимо белесых полосок застарелых шрамов была густо усыпана желтеющими синяками в местах, где пули ударялись о непробиваемую кольчужку. Повязка, прикрывшая рваную рану на пояснице мага, сползла набок. Тут как ни старайся, а закрепить хорошо не получится. На съехавших бинтах проступили кровавые пятна. Наверное, рана открылась, когда шикар хотел забить меня кочергой. Так ему, паршивцу! Вынув нож, рассекла запачканную побуревшей кровью материю.

— Кадол, подай, пожалуйста, водички, — обратилась я к замершему наготове узаши.

Зверь был рядом с того момента, как я начала экзекуцию с его дружком шикаром. Он, словно экзаменатор в медицинской академии, занял положение у меня за спиной и внимательно следил за каждой манипуляцией над магом. Переживает, как бы я в рану мышьяка не засыпала. Согласно уркнув, зверь подтянул ко мне ведро. Смочив кусок бинта водой, я выжала его над присохшей к ране повязкой. Что ж я садист какой — рвать на живую? Пускай отмокает. А я пока займусь бедром.

Скомкав край одеяла, я оголила пришельца полностью. Он не протестовал, а я не монахиня, чтобы смущаться при виде обнаженного мужского тела. Волновалась напрасно: рана затянулась полностью, как и плечо шикара. Облегчив повязку, я не удержалась от завистливого замечания:

— Везет вам, шикарам! Заживает быстрей, чем на собаках.

Узаши за спиной жизнерадостно мявкнул.

Покончив с бедром, потянулась к отмокшим бинтам на пояснице. Вот оно... Не может же все быть хорошо. Удалив повязку, я поморщилась:

— Поторопилась с выводами.

Неровные рваные края воспалились. Земные микробы добрались таки до аппетитной, по их мнению, шикарской плоти.

— Кадол, принеси, пожалуйста, мой рюкзак. Я оставила его в кладовой.

Узаши безропотно перетек в стоячее положение и отправился выполнять поручение.

— Золото, а не друг, — шепнула я, проводив зверя взглядом. — Смотри, шикар, береги его так же, как он тебя.

— Ты ему тоже нравишься, — тихо ответил мужчина.

— Отрадно слышать. Я дважды чуть не поседела, пока нашла с ним общий язык, — наигранно недовольным тоном проворчала я.

— Почему же 'чуть'? — Пришелец указал глазами на заправленную в косу белесую прядь в моих волосах.

— Это не по его вине, — отрицательно мотнула я головой.

— А по чьей? — Пришелец на краткое мгновение поймал мой рассеянный взгляд и тут же отвел глаза в сторону.

— Ты опять начинаешь? — Раздосадовано ответила я. — Не буду я перед тобой исповедоваться!

Мужчина вознамерился сказать еще что-то. Не миновать бы нам очередной ссоры, но у кровати вовремя материализовался узаши с моим вещмешком в зубастой пасти.

— Ушш! — Недовольно вставил он свое веское.

— Он первый! — Пожаловалась я, ткнув пальцем в шикара.

Зверь фыркнул и уселся на пятую точку. Его дружок иномирянин только хмыкнул.

Тщательно промыв воспаленную рану, я густо засыпала ее порошком антисептика. После лечения двух пришельцев этого незаменимого в аптечки снадобья у меня осталось катастрофически мало. Раздобыть еще будет очень нелегко в моем нынешнем статусе предателя и дезертира. Но невыполнимых задач не бывает, выкручусь. Прикрыв добросовестно обработанную брюшину тугим бинтом, я обратилась к шикару:

— Меньше шевелись. Как только начнет сползать, говори мне. От инфекции тебя регенерация не спасет. Помрешь — мы тебя со страшным зверем хоронить не будем. Да, Кадол?

Ни то согласившись со мной, ни то возмутившись черному юмору в отношении седока, узаши коротко рыкнул.

— Чего рычишь? Ты следующий! — Осчастливила я зверюгу. — Давай свой хвост!

Зверь зашипел и клацнул в мою сторону челюстями.

— А вдруг отвалится? И так коротенький стал, — насмешливо фыркнула я.

— Его хвост отрастет до прежней длины за пару земных недель, — нежданно вмешался шикар.

— Да ладно! — Удивилась я. — А если ему лапу отрубить?

Узаши разразился заливистым тявканьем. Я ухмыльнулась.

— Отрастет, если этому не препятствовать, — показалось, или в голосе мужчины прорезались ироничные нотки?

— Круто! — Восхитилась я. — А если тебе отрубить?

Тут узаши не выдержал. Гавкнув в полный голос (впечатляюще вышло, до костей пробрало!), он взвился на задние лапы, а передними завалил меня на вскрикнувшего матом шикара. Я взвизгнула от страха и затараторила:

— Я ж для науки стараюсь, клыкастая ты махина! Слезь! Ревматизм придавил!

Картина маслом под названием 'Будни дезертира'! Снизу голые ноги ругающегося на родном языке шикара, сверху туша рычащего узаши. Дожилась ты, Мася!

— Кадол! — Гаркнул иномирянин. Видно, лопнуло его терпение.

Узаши тотчас отстранился от трепыхавшейся жертвы в моем лице, и даже помог оной подняться, подтянув за полу свитера.

— Ыыы..! — Прокомментировала я его действия. — Ужасное существооо!

Глава 12

Ночь прошла спокойно. С вечера мы с узаши плотно поужинали остатками тушеной зайчатины, а шикар уговорил вторую банку фасоли, закусив собранными мной в лесу орешками. Я предложила ему молоток, но он только отмахнулся, ловко луща ореховую скорлупу пальцами на манер семечек. Спать легли рано. Я так и вовсе уснула, едва приземлив тело на бревенчатую лежанку.

С утра облаченный в трофейную одежду шикар самостоятельно покинул недра убежища. Котелок был ему больше не нужен. Немного погодя, я решила последовать его примеру. Спускаясь с кровати не разглядела впотьмах вытянувшуюся на полу тушу узаши, встав прямо на его больной хвост. Трусливо ретировавшись с места происшествия, я еще долго различала доносившиеся из землянки звуки его шипящего лая вперемежку с поскуливанием.

После завтрака из второго вареного кролика и очередной банки фасоли для иномирянского мужчины, я изъявила желание прогуляться по лесу. Чувствовала я себя гораздо лучше. Усталость после приема стимулятора несколько ослабила влияние на мой тщедушный организм. Спина тоже болела куда меньше вчерашнего. Не шикарская регенерация, но не менее хорошо. Озвучив в слух свои намерения, я взгрустнула — Кадол решил составить мне компанию. Напрасно я убеждала его остаться с седоком. Зверь игнорировал мои возражения, а шикар молчал. Должно быть они обсудили это заранее при помощи мысленной связи и пришли к обоюдному согласию. В конце концов, исчерпав все свои доводы, я махнула рукой. Пускай топает, если неймется.

Надо отметить, мне ни разу не пришлось пожалеть, что узаши увязался следом. Гулять по лесу с впечатляющей охраной в виде огромной зубастой ящерицы намного спокойней. Не один заблудший искатель приключений не отважится сунуться. Да и повеселилась я от души! Чего стоил один случай с вороной, которая гостеприимно угостила незадачливого узаши какашкой промеж желтых глаз. Кадол долго еще бесновался и отчаянно пытался забраться на дерево, где восседала пернатая пофигистка. Но увы, оказалось, что узаши не умеют карабкаться по голым шершавым стволам. А земные дезертирки очень даже! В этом мне пришлось убедиться, когда расстроенному Кадолу осточертело слушать мой заливистый смех и подначки. Пришлось устраиваться на соседней от вороны ветке и пережидать, пока приступ кровожадности отпустит страшного зверя. А как я завидовала его грации и прыткости, когда он гонял по полянке обезумевшую со страху лесную мышь! В общем, три утренних часа были потрачены с пользой и удовольствием.

Наше приподнятое настроение изменилось в считанные секунды. Мы уже возвращались к подземному укрытию, где нас дожидался шикар. Возвращались не с пустыми руками: мой рюкзак оттягивала ноша из пары десятков диких яблочек на десерт пришельцу, а узаши тащил в зубах честно побежденную им в скорости и ловкости молоденькую косулю. Замерев на полушаге, Кадол вдруг насторожился и выронил из пасти добычу. Не обратив внимания на мой обеспокоенный, вопросительный взгляд, зверь навострил уши и припал к земле, усиленно отстукивая нервную дробь обрубком своего хвоста.