— Ну, поговорим? — Нежно-нежно выдохнула профессиональная убийца в перепуганное лицо. Она знала, как выглядит, когда капюшон низко надвинут на лоб, когда растрепавшиеся волосы мокрыми кольцами легли на плечи, а глаза сверкают предчувствием крови. Почти что демон смерти.
Парень нервно сглотнул. Анаитис сочла это знаком согласия.
— Как тебя зовут, ничтожество?
— А...а... Адриан, госпожа, молю...
— Адриан, значит. — Насмешливо перебила Анаитис. — А скажи мне, Адриан, вчера или позавчера — необычные покупатели в магазине были?
— Н-нет, госпожа. Госпожа, пустите, я ничего не знаю! Я ничего не делал, честное слово! Пожалуйста!
— Неправильный ответ... — почти пропела Анаитис. Она любила "ломать". Стилет ловко взрезал пальто и рубаху объекта, обнажил узкую грудную клетку с росчерком царапины от лезвия. Совсем дохляк, так неинтересно. — Ну и? Будешь говорить?
— Милостивая госпожа, пожалуйста Я всего лишь младший продавец! Я ничего не знаю!
— Это я уже слышала, — острый кончик кинжала обрисовал алый узор на тощих ребрах, объект опять болезненно закудахтал. — Еще раз спрашиваю: были у Гедемина странные посетители?
— Нет, прекрасная пани... Тьмой клянусь!
— А вот пан говорит — были. Сейчас проверим, кто из вас врет. — Кинжал взлетел птицей и вонзился в вялую адрианову ладонь. Вопли жертв доставляли Анаитис ни с чем не сравнимое удовольствие, но сейчас она не могла позволить себе такой роскоши. — А ну молчать, сучонок! Говори! Кто приходил?
— Никто не приходил, пани! Ей-Богу! Но у нас уже второй месяц странный парень живет! Чудик! — отчаянно выпалил объект на одном дыхании и жалобно заскулил.
— Вот молодец. — Анаитис поощрительно кивнула, кинжал демонстративно отняла от адриановой ладони. — Значит, парень. Когда ты видел его в последний раз?
Кинжал отняла зря, ибо поток откровенности у объекта иссяк. Тот продолжал слюняво скулить и бормотать о пощаде.
— Когда?! Отвечай!
— Сегодня. Сегодня госпожа! С утра, ближе к полудню!
— Умница. А говоришь, не знаешь ничего. Что за парень? Ты его хорошо знаешь? Есть какие-нибудь особые приметы?
— Милостивая госпожа... — рыбьи глазенки повлажнели, наполняясь слезами. И где он здесь увидал "милостивую госпожу"? — Пустите, Тьмой прошу! Пан меня убьет, если скажу. Он велел молчать!
— Говори, тварь!
— Госпожа...
Анаитис досадливо поджала губы — объект своей слюнявостью начинал ее изрядно раздражать.
— Слушай меня внимательно, Адриан. Мой основной профиль — заказные убийства. А еще у меня имеется парочка некромантов под рукой. Поэтому мне легче тебя убить, а потом поднять и расспросить уже тогда. Нравится перспектива? Ну? Выбирай!
— Госпожа...
— Значит, выбрал? — что ж, даже проще. Анаитис холодно улыбнулась кинжалу. И не возиться уже....
— Нет! — парень зажмурился. Затрясся... — Я скажу, скажу! Только не убивайте! Он Светлый! У хозяина живет Светлый! Давно живет! В комнате для гостей! Уходит рано утром, приходит поздно вечером, когда мы уже расходимся по домам! Иногда не приходит!
Анаитис задумчиво опустила кинжал. Что за бред? Чистоплюй-чистокровка Гедемин якшается со Светлыми? Совсем дед из ума под старость лет выжил.
— Светлый? Интересно. И кто же он такой? Ты никогда его с паном разговоры не подслушивал?
Адриан истерично всхлипнул:
— Нет! Прекрасная госпожа.... У пана везде барьеры стоят! Не убивайте!
— Сейчас этот парень у Гедемина? Или ушёл?
— Ушел, госпожа! Ушел, честное слово! Нет его!
— А куда ушёл?
— Он не говорит никогда!
Анаитис оценивающе прищурилась.
— Верю. Хорошо. Вот что, Адриан. Я тебя отпущу, но при одном условии. Сейчас ты возвратишься назад, проберешься в комнату к парню и принесешь мне что-то из его шмоток. Желательно, белье или что-то поближе к телу.
— Но... Вы чтобы его по вещи отыскать? Пан Гедемин меня...
— Адриан, у тебя родственники есть? Сестренки, братишки? Мамочка любимая?— задушевно поинтересовалась Анаитис. Кинжал приник к горлу парня, как нежная возлюбленная.
— М-мама... Сестры... М-маленькие...
— Заботишься о них? Любишь? Лююююбишь... — мурлыкнула чародейка. По расширившимся зрачкам объекта поняла, что ткнула в слабое местечко — на самом деле любит родственничков. Надо же, какой заботливый. Прямо раритет. Холодно, зло закончила. — Не принесешь — начну с мамочки. Затем приласкаю твоих сестер. Да так, что им смерть медом покажется... А тебя — под занавес. Так что, договорились?
— Д...Да... Госпожа, только сестренок с мамой не трогайте!
Анаитис довольно кивнула, аккуратно отерла безобразно изгвазданное кровью лезвие о пальто "собеседника" и отступила в тень.
— Жду пятнадцать минут.
Растяжка тут же подернулась дымкой и истаяла. А Адриан, лишившись опоры, медленно сполз по стеночке — в свежую лужу. Наверно, в переулке не зря воняло мочой.
* * *
Блаженная лень разлилась по телу вместе с тропической жарой.
Солнце здесь особенное. Яркое, большое, почти на полнеба, но ласковое, через древесную листву высоко над головой не обжигающее, а только греющее. Растянувшись на песке, Ян прикрыл глаза и вот так, в полудреме, лежал уже часа три. Свернутая куртка под головой, раскрытая на середине книжка — заставить себя прилежно читать Яну не удалось. Запахи леса после дождя, каких-то дурманных цветов и чириканье птиц. Лень. И полная расслабленность. И заслуженный отдых хотя бы до завтрашнего утра.
Пожалуй, только ребят не хватает. Живых, здоровых и веселых. Особенно Эллин и Пита, но Тони, Анны и Энди для полного счастья тоже недоставало...
А пан Гедемин, пока еще живой, остался в далеком Познатце. Но на него можно рассчитывать.
Только целая история с ним, с паном Гедемином...
Перекликнулись в последний раз какие-то цветастые пичужки над головой и снялись с места — только удаляющийся шум крыльев да, через веки, мятущиеся тени ветвей.
/... Хрупкая светловолосая Эллин — освоившаяся уже в отряде, давно забывшая и шок, и неловкость первого времени в сплошь мужском отряде — в чуть великоватой пятнистой "защитной" безрукавке поверх черного джемпера и в свободных темных брюках склонилась над котелком. Котелок над костром — старый, алюминиево-подкопченный — булькал и плевался горячим варевом, источал вкусные до одурения запахи картошки и свиных консервов. Эллин сосредоточенно помешивала "кашесуп", основное блюдо партизанского рациона вот уж полгода, и хмуро молчала. Идеальный, намекающий на античные эталоны профиль в ореоле золотистых растрепанных волос, брови сердито съехались к переносице, у губ залегли складки недовольства. Девушка молчала, говорил устало-расслабленный, откинувшийся на расстеленный спальник и созерцающий темное ночное небо парень в куртке из той же пятнистой ткани. Слишком молодой даже по нынешним меркам командир. Ян.
— Эл, ты не понимаешь! Ну, Свет, почему же ты никак не можешь понять?! Нам нужны эти склады! Запас пищевых концентратов на три месяца для двадцати пяти групп и просто необходимые антидоты, и ещё какая-то медицинская хрень! Вон, Пит подтвердит.
Девушка ничего не ответила, ложка раздраженно заскребла по дну котелка. Зато ответили — невнятно пробормотали — с противоположного конца небольшой полянки в тисках густых, темных по ночному времени кустов:
— Ян, медикаменты нужны. Но не до такой степени пока, чтобы рисковать жизнями ради какого-то "экса".
Теперь уже Ян раздраженно нахмурился — ну что ты поделаешь, когда тебя не слушается собственная группа? Ещё и Питер уперся.... Да, рискованно, но оно того стоит! Вот Ян прям чувствовал — все получится, нужно только с умом взяться! Да ещё запах от котелка просто с ума сводит — пустой со вчерашнего утра желудок подводит и чуть не в узел перекручивает.
— Питер, ну хоть ты не начинай! На мне триста человек голодных, и это только в нашем квадрате. И их нужно чем-то кормить, и я уже ума не приложу, где ещё раздобыть еду!
— Я понимаю... — зевнул Пит, садясь на своем спальнике. Мощный, медведеподобный черноглазый и темноволосый мужчина сильно за тридцать, снисходительный и добродушный. До тех пор, пока не обидится. А обижается он обычно за своих "детишек" — в группе М-16 он самый старший, при чем со значительным отрывом, если уж его командиру и начальнику всего двадцать... Поэтому остальных членов группы именует на правах "старика" "ребятками" и считает своим долгом за ними "приглядывать". Что очертания приобретает иногда весьма гротескные, учитывая исполнение Питером Барретом в группе функции полевого доктора. Постоянные приставания то к одной, то к другой безвинной жертве его служебного рвения с предложениями одеться потеплей, поберечься и выпить чаю с ромашкой, или вот — постоянные взывания к благоразумию командира. Ян поморщился — ждет ещё одна нотация на тему разумного и оправданного риска. Но Пит решил, по всей видимости, все же отложить проповедь — шумно втянул полный сытных ароматов воздух и заметил. — Кстати, о еде. Эл, ты решила голодом всех заморить или дашь таки пожрать?
— Безжалостная женщина, — фыркнули с соседней лежанки. Это проснулся задремавший было специалист по магическим примочкам и особо изощренным ловушкам, ломовик Энди. Тоже сел, осовело оглядывая поляну — ещё полтора десятка спальников, спящие или просто отдыхающие, пользуясь целой ночью затишья бойцы. — Так что, фармакис, накормишь, наконец?
— Сейчас. Уже почти готово. Можете доставать миски, — Кивнула Эллин Браун. Тяжело быть главным кашеваром группы молодых, здоровых, темпераментных магов. Да ещё когда завтраки отменены из экономии, обеды — излишняя, вредная роскошь и потакание низменным слабостям, а ужины случаются через раз. Вот сегодня — двадцать один человек на десять банок тушенки и четыре с половиной килограмма картошки. А на завтра лучше вообще не загадывать. Да, дела у сопротивленцевне сказать, что очень уж хорошо идут. Чертова Эпоха, чертова поляна, чертов дневной дождь, из-за которого никак не удавалось разжечь костер, пока дрова не подсушили магически. И чертов упрямый Ян! Жратва нужна и, видит Свет, Эллин страдала от голода не меньше, чем все остальные... Вот прошлой ночью проснулась оттого, что очень хотелось есть. Долго лежала, не могла заснуть и все думала, то за тарелку ненавистной в детстве каши или даже за шпинат душу бы дьяволу запродала... Только вот не спешил Рогатый предлагать сделку. Похоже, про партизан позабыли и Бог, и черт. Эх.
Но это же не значит, что нужно вот прям завтра срываться с места и лезть на недавно обнаруженные императорские склады грабить! Нужно возвратиться на базу, запастись оружием, хорошенько все обдумать... Но мнение бойца Браун командира Яна мало интересует. Может, хоть Пита послушается? Хотя... Да раньше рак на горе свистнет, чем Ян откажется от своих рисково-безумных планов, один же пойдёт, сумасшедший! С другой стороны, его планы при всех их ненадежности обычно удачно осуществляются на практике. Что, впрочем, не означает, что так будет всегда...
Дважды приглашать ребят на ужин нужды не было — бойцы поднимались со своих футонов, позевывая и потягиваясь, рылись в рюкзаках. И нетерпеливо подставляли миски под половник не очень щедрой Эллин — экономия, жесткая экономия! — весело переговаривались и смеялись, обжигаясь ещё слишком горячим варевом. А Ян погрузился в мрачные раздумья, что означало предстоящие споры до посинения...
Когда небо голубое в сетке высоких сосновых лап, когда под ногами — рыжие по осени хвойные иглы, а воздух хрустально чист и прян, и морозен — до хрустальной сладковатости на губах — тогда кажется, что все будет хорошо, все получится. Просто потому, что провал операции был бы слишком несправедлив и предательски вероломен, чтобы всерьез в него верить. И умом-то Ян понимал, что шансов на благополучный исход не так много, но вот звонкие синицы в ветвях над головой утверждали обратное. Они знай себе тренькали, шуршали корой и роняли на головы затаившихся по кустам бойцов сосновую шелуху и иглы.... И все это — сосновый бор, синицы и головокружительно-чистый воздух — исключительно красноречивой убедительностью командира М-16, сломившего-таки упертое сопротивление Пита и Эллин. Тихая задумчивая роща, а в её глубине, за густой еловой завесой и тройным темным барьером — три длинных ангара складов. В первом расположены посты охраны и лаборатории — делать в нем лигистам нечего. Во втором склады с продовольствием, а в третьем — продовольствие плюс медикаменты. Вот он-то лигистов и интересует в настоящий момент.
Группа захвата — сорок пять человек, из которых телепортистов целых пятнадцать, собрали по всему квадрату, да ещё сам Ян, обладающий магией прыжка. Кстати, Эллин сейчас чуть левее, за группкой молоденьких пушистых сосенок в компании Акселя и Питера. Склады в двухстах метрах впереди, уже видно, как на ладони. Сейчас отрад диверсантов-ломовиков — Энди, Мирослав и Зо — должны уже подобраться совсем близко и заниматься барьером. Обрушить его, после чего начнется отсчет. И, собственно, "экс"... Ян до сих пор не знал, прав ли он был, так на операции настаивая. Но полуголодное существование не слишком хорошо сказывается на умственных способностях... так что... Воздух над ангарами затрясся холодным голубым студнем-маревом, тонко запело в ушах, миг ослепительной белизны освобожденных сил — барьер снят. Пора!
Раз — бойцы групп по трое-четверо "прыгают" непосредственно в третий ангар. Конечно, можно бы эти метры по старинке ножками преодолеть, но так безопасней. Территория перед базой наверняка не только находится под наблюдением видеокамер, но и прекрасно обстреливается. Кусты в округе расцвечивают всполохи телепорталов, в первом ангаре суматошно ревет сигнализация. Ян переносится в пункт назначения последним. Выполнено.
Два. Группа поддержки — боевики, пятнадцать ребят-пирокинетиков и природников — рассредоточивается по периметру, замыкая внутренний защитный контур. В амбаре, оказывается, все не так просто — куча перегородок и дверей зачем-то. Ребята торопливо дергают за ручки, распахивая комнаты-ячейки, заставленные ящиками. Телепортисты особенно не разбираются, хватают и скидывают в порты все подряд, что попало под руку. Время разбираться придет позже. Выполнено.
Три — "периметр" наливается голубизной, за стенами чужие голоса. Ругань, первые перестуки разбивающихся о контур файеров. Ещё четыре минуты, и домой, на базу. Ян торопливо дергает предпоследнюю дверь, замок не поддается — парень помогает себе магией, дверь жалобно стонет, распахиваясь, и... Ян нос к носу сталкивается мужчиной — высоким, немолодым и крепко Тёмным брюнетом с горстью склянок темной жидкости. А гул за спиной нарастает, и вот уже главный подгруппы боевиком Алессандер орет, что больше минуты, хоть режь, они не продержатся. И барьер искрит, сыплет острыми иглами остаточной энергии.
А файер на ладони Яна растет слишком медленно. Тёмный не должен был здесь оказаться! И вторая рука тянется к серебряному кинжалу. Ян понимает, что ещё целую секунду, пока файер не созреет полностью, он совсем беззащитен. А барьер трещит по швам, и кто-то стонет, когда от контура перепадает по касательной. И Ян открывает рот, чтобы предупредить об опасности, но не кричит. Темный ведёт себя странно, не спешит воспользоваться временной уязвимостью противника, вместо этого поднимает руки примиряющее и торопливо сообщает:
