Темная сторона Эмеральд Эберди

— Тебе смешно? — удивляется Лис.

— Ей смешно, — отвечает Цимерман.

— Подождите, а что вы мне предлагаете? Расплакаться? Не вижу в этом смысла.

— А в чем же ты его видишь?

— Ни в чем. — Взмахиваю руками и поднимаюсь. — Ни в чем я его не вижу, Морти, и в ваших тупых тренировках тоже его не вижу. Пока что я вообще не понимаю, что вам нужно.

— Мы хотим убить Сомерсета, Эмеральд.

— А я тут причем? Убивайте, ради бога. Убивайте основателя огромной компании. Что в этом такого? Ну, посадят вас. Ну, накажут. Он ведь злодей, верно? Убивайте!

— Мы не можем.

— Почему? Ну, почему, Морти, в чем же я такая особенная?

— Убить Эмброуза может только Эберди.

— Что?

— Ты последняя. Да, дорогая. Кроме тебя больше никого не осталось, и хочешь ты этого или нет, тебе придется быть здесь.

— Но почему именно Эберди? — не понимаю я. — В чем загвоздка?

— Я разговаривал с Пэмрол Прескотт всего однажды — это внук Кайман Прескотт, той самой девушки, что подарила Лине пишущую машинку — и он сказал мне, что вечная жизнь Сета продлится до тех пор, пока он не умрет так, как должен был.

— И как он должен был умереть?

— От потери крови, от пули, выпущенной из револьвера Дезмонда Эберди.

Наконец, некоторые детали становятся на свои места. Я отхожу немного в сторону, и киваю, будто сама себе. Теперь все сходится. Я должна быть здесь оттого, что у других нет ни сил, ни возможности справиться с этим двухсотлетним неудачником.

— Есть еще кое-что.

— Это не все?

— Ты должна найти револьвер, Эмеральд.

Усмехаюсь. Протираю ладонями лицо и хмыкаю.

— Это ведь сущие пустяки. Подумаешь. Правда, мне интересно, чем же вы занимались все это время, раз даже оружие отыскать не смогли. А? Играли на рояле в четыре руки?

— Не стоит прикрывать страх сарказмом, Эмеральд.

— Страх? — пронзаю старика недоуменным взглядом. — Я ничего не боюсь, Морти.

— Это вряд ли, дорогая.

— Нет, вряд ли вам удастся меня запугать. А я найду этот чертов револьвер, слышите? И от Сета тоже избавлюсь. Просто дайте мне время, — взвинчено встряхиваю головой. — Все будет сделано. Я сделаю. Да, — вновь нервно подергиваю плечами. — Я справлюсь.

Иду к выходу, разминая на ходу пальцы. Я справлюсь. Я все сделаю. Сама. Как всегда.

— Ты куда собралась? — Цимерман следует за мной. — Разве я...

— Вы можете сколько угодно прятаться здесь, Мортимер. Но вы ничего не измените.

— Что? Куда ты идешь?

— Делать вашу работу.

— Эмеральд, остановись, — железным тоном приказывает старик, я даже бровью не веду в его сторону, — Эмеральд. Поступи грамотно хотя бы раз в жизни и прекрати упрямиться.

— Мое упрямство помогает мне поступать верно. — Накидываю у выхода легкую куртку и пронзаю Цимермана серьезным взглядом. — Вам пора выходить из норы. Давать указания и причитать может кто угодно, но до сих пор это не давало результатов. Разве вы не видите? Сколько поколений пытается справиться с Сетом? Сколько раз вы могли найти револьвер, но так и не сошли с мертвой точки?

— Колдер был сильным и бесстрашным человеком. Но даже он отличал безумие от той паники, которая сейчас завладела тобой, дорогая.

— Какая паника, Морти? — поражаюсь я. — Я говорю адекватные вещи. Вы ввязались в эту опасную переделку. Так действуйте, а не отсиживайте штаны.

— Эмеральд.

— Я скоро вернусь. И если дело сдвинется, вы примите мои условия. Договорились?

— А если не вернешься? — складывая на груди руки, спрашивает он. — Что тогда? Кроме тебя, дорогая моя Родди, никто больше не сможет убить Сомерсета.

— У вас было двести лет, Морти. Если и на этот раз ничего не выйдет — не судьба.

Я оставляю старика наедине с Лис и выхожу из зала. Коридоры в этом здании до сих пор пахнут краской. Мы специально выбрали дом-новостройку, решили, так будет лучше после старой развалюхи в виде парикмахерской. Если честно, я пока с трудом понимаю, что делаю: что верно, а что нет. Но приходится слушать интуицию. В таких делах, наверно, мне больше не на что опираться. Здание находится в центре города, что тоже плюс. Кто будет прятаться у всех на виду? Я надеюсь, Сомерсет не смотрит сериалы и не поймет, что это очередной хитрый ход, дабы сбить его людей со следа. Я выбегаю на улицу и сразу замечаю машину Саймона. Она стоит на парковке, в самом углу. Даже прикрыта тенью от соседнего дерева. Но, если парень и хотел спрятаться — у него не вышло.

Без лишних слов забираюсь в салон и хлопаю дверью. Я ужасно рада видеть Саймона, но не в моих правилах показывать чувства, поэтому я лишь втягиваю в легкие его знакомый запах кофе с корицей и улыбаюсь. Блумфилд молча оценивает меня взглядом.

— Выглядишь ты вполне нормальной, бестия.

— Разве?

— Да, что странно, ведь если ты веришь в двухсотлетнего негодяя, разгуливающего по Кливленду, твой мозг вполне рационально подвергнуть электросудорожной терапии.

— Считаешь, я обманываю.

— Представляешь? — нервно смеется он. — Да! Я почему-то именно так и считаю.

— Тогда что здесь делаешь?

— Слежу за тобой, Родди. Жду момента, когда можно будет схватить тебя за шиворот и отвезти в клинику для умалишенных.

— Слушай, ковбой, успокойся, пожалуйста. — Смотрю в глаза другу и киваю. — Не хочу и с тобой бороться. И так неприятностей хватает.

— Ты серьезно.

— Да, я серьезно.

— Отлично! — взвывает он и ударяет ладонями по рулю. — Она серьезно говорит о том, что какой-то старик завербовал ее глушить бессмертных психопатов! Просто замечательно.

— Не психуй.

— Я не психую.

— А что ты делаешь?

— Не психую! — громко орет друг. — Я вполне нормально реагирую. Я даже сижу здесь, а не несусь по улицам с воплями. Ты ведь это понимаешь, да?

— Да, Саймон, — касаюсь пальцами плеча парня и хмурюсь. — Прошу, не заставляй меня усомниться в том, что я правильно поступила. Без тебя мне будет сложно.

— О, боже...

— Что?

— Вот черт, Родди, нет.

— Я не понимаю...

— Теперь тебе придется меня убить, да? — Блумфилд поджимает губы и выругивается. На его лице появляется отчаянное выражение ужаса, словно он не верит своим ушам. — Вот же я попал, я много знаю, да?

— Господи, что ты несешь? — встряхиваю головой.

— Ты сама сказала, что...

— Все, хватит, угомонись, ради бога! Никто тебя и пальцем не тронет, ясно?

— Замечательно, но знай, что твое присутствие не внушает мне спокойствия.

— Ты принес?

— Принес. — Парень достает из кармана флешку. — Я перебросил всю информацию с жестокого диска, которую успел спасти.

— Там было что-то интересное?

— Я не смотрел.

— Ладно, — прячу флешку и протираю ладонями лицо, — хоть что-то. На самом деле, я и не знаю, что делать. Столько навалилось. Черт, наверно, сейчас я должна отыскать семью Прескотт и уговорить их сотрудничать, чего никто еще не смог провернуть почти за сто лет. Как тебе перспектива? Паршиво, не правда ли?

— Но зачем? Чего ты добиваешься? И чего добиваются эти люди. Я никак не могу вас понять, Родди. Вы спасаете человечество? Может, тогда тебе стоит и костюмчик сшить.

— Может, — пожимаю плечами, — займешься?

— Господи, бестия! Я пошутил.

— Я тоже. Поверь, мой внешний вид волнует меня в последнюю очередь.

— Ладно, допустим, ты не сошла с ума. Зачем нам эта семья?

— Они особенные, — настороженно гляжу на друга и шепчу, — наверно, они ведьмы.

— Ах, ведьмы.

— Ну да.

— Круто.

— Ага.

— Можно я кое-что еще спрошу?

— Нет.

— А у тебя есть сверхспособности? Нет, ну, серьезно. Вдруг я чего-то не знаю. Бывает ведь такое, что растешь с человеком рядом, а потом внезапно оказывается, что он маньяк и растлевает малолетних в подвале. Ну, понимаешь.

— Нет, не понимаю. Ты несешь полную чушь. И у меня нет никаких способностей.

— Тогда у тебя есть друг, у которого есть способности.

— Нет.

— И драться ты тоже не умеешь. Ты не Баффи, и не Кларк Кент. Правильно?

— Боже, Саймон, что ты от меня хочешь?

— Хочу понять твои мотивы. И знаешь, единственное, что я пока понял — это то, что ты сумасшедшая и тебе надоело жить. Вот и все.

— Отлично! — завожусь я. — Классно, что ты пришел к этому выводу. А знаешь, чего хочу я? Хочу вытащить тебя из машины и хорошенько...

Внезапно раздается стук. Я оборачиваюсь и едва не вскрикиваю, увидев за окном лицо Мортимера. Он помахивает мне костлявой рукой и растягивает губы в лукавой улыбке. Что ж, видимо, ему тоже нравится меня бесить. Я недовольно распахиваю дверь.

— Что? — вываливаюсь наружу. — Пришел отчитать меня за что-то? Мы припарковались в неположенном месте?

— Мне еще работать и работать над твоей вежливостью, дорогая.

— Удачи вам.

— Кхм-кхм.

Я и Цимерман одновременно смотрим на Саймона.

Прочистив горло, Блумфилд подходит ближе и морщит и без того недовольное лицо. Вид у него еще тот. Напыщенная серьезность выглядит нелепо в комбинации с широкими брюками и детской футболкой, на которой изображены трансформеры. Мой друг как всегда хочет быть защитником, и я ценю это, пусть и не показываю. Он оценивает костюм Морти, поджимает губы. Видимо, ему, как и мне не нравится иметь дело с напыщенными идиотами.

— Здравствуйте, — серьезно говорит он, — я...

— Саймон Аарон Блумфилд, — перебивает Цимерман. — Двадцать один год, не переехал от родителей, учишься на факультете информационных технологий и программирования, и дружишь с Эмеральд, что плохо отражается на оценках. Твой IQ 164, и это, как мне кажется, достойно уважения. Но, друг мой, мир не стоит на месте, и твой коэффициент интеллекта изменится, если ты не возьмешься за голову. — Морти серьезно кивает Саймону, а тот лишь тупо хмурит брови. — Твои родители — оба учителя. Раньше жили в Оклахоме. Но переехали в Кливленд из-за бабушки, которая серьезно заболела. Она умерла, когда тебе исполнилось тринадцать, и Эмеральд подарила тебе наручные часы, которые стащила у матери, чтобы ты всегда точно знал, сколько времени люди тратят на чепуху, и не терял ни минуты.

Тут и я недоуменно смотрю на старика. Откуда он знает? Открываю рот, но Морти и не думает останавливаться. Чуть приближается к Блумфилду и складывает на груди руки.

— Ты смелый парень, но прилежный. Довериться тебе можно, правда, не факт, что ты не спасуешь перед тем, что кажется тебе неправильным. А таковым тебе кажется многое. Даже наш разговор. И, если честно, я пока не решил, что с тобой делать, мой друг. Ты нужен Эмеральд, но нужен ли ты мне? От тебя жди проблем. Столько чувств и эмоций в одном не очень опытном мальчишке. Когда-нибудь ты взорвешься, и нам с этим разбираться. Готов ли я рискнуть? — Мистер Цимерман глубоко выдыхает и внимательно исследует изумленное лицо друга. Блумфилд не двигается. Стоит и пялится на Морти, будто тот Моисей, и только что он раздвинул перед ним море. — Что скажешь?

— Я? — переспрашивает парень. Откашливается и смеется, переведя на меня взгляд. Вид у него ошеломленный. — Я скажу, что вы классно подготовились.

— Это точно, — поддакиваю я. — Откуда столько подробностей, Мортимер? Вы ведь и не знали, что у Колдера дочь.

— У меня свои источники, дорогая.

— Какие же?

— Всему свое время, а сейчас вернемся к тому, из-за чего я пришел. — Цимерман глядит на часы и кивает. — Без четверти три. Твоя мама должна уехать в половину шестого.

— Ох. Вы предлагаете мне уговорить ее за три часа? — поражаюсь я.

— Нет. Я предлагаю не только уговорить ее, но и собрать вещи.

— Это же невозможно. Почему вы не сказали раньше? Как я должна прийти к матери и сообщить ей о том, что она переезжает? Господи, Морти. Вы слишком долго не покидали стен своей разваливающейся парикмахерской!

— Не решай за других, моя дорогая Эмеральд. Патриция поймет, если ты правильно все объяснишь. Запомни: если человек не услышал, это отнюдь не означает, что он не слушал. Это значит, что ты слишком тихо говорила.

— Спасибо, — взмахиваю рукой, — нет, правда. Прямо сейчас запишу эту неповторимую цитату и буду читать ее маме до тех пор, пока она не сойдет с ума и не согласится уехать, лишь бы я в ту же секунду замолчала и прекратила нести полную околесицу.

— Ты опять грубишь.

— И в мыслях не было.

— Надо ехать, Родди, — вмешивается Саймон, — не трать время попусту. Если у тебя три часа, нужно торопиться. Слышишь?

— Что ж, ты принят.

— Что?

— Я даю тебе работу. — Мистер Цимерман поправляет рукава серого костюма и дергает уголками губ. В блекло-голубых глазах у него светится покой и удовлетворение, будто он только что купил счастливый билет.

— Работу? — Блумфилд сбит с толку. — Что я..., я не понимаю. Что еще за работа?

— Будешь совестью Эмеральд.

— Ах, очень смешно, Морти, — огрызаюсь я. — Кажется, сарказм — высшее проявление бескультурья. Разве вы так не считаете?

— Просто ты плохо на меня влияешь, дорогая.

— Отлично. Ладно. Мне пора ехать. Надеюсь, вам, мистер Цимерман, есть чем заняться, пока я буду из кожи лезть, чтобы сделать вашу работу.

— И исполнить свои обязанности, — добавляет старик. — Удачи, дорогая. И еще кое-что, возьми. Ты должна быть уверена, что сможешь защититься.

Морти протягивает вперед длинный, серебряный браунинг, поблескивающий в лучах солнца. Он кажется ненастоящим, игрушечным, но едва мои пальцы сжимаются на рукояти, я осознаю, что держу в руках орудие убийства. Если я спущу курок, кто-то умрет.

Тело тут же пронзает ледяная судорога.

— Используй его по назначению, Эмеральд, — шепчет мужчина. Впервые я смотрю ему в глаза и не могу даже усмехнуться. — Убить человека очень просто, но вот жить с этим...

— И вас совсем не волнует, что она не умеет стрелять, — внезапно вмешивается Саймон. У него дрожит голос, и челюсть вот-вот упадет на асфальт. — Это не игрушки, а вы вручаете ей пистолет, словно внутри пластиковые пульки.

— Она справится. Нужно просто поверить, правда дорогая? Так вот слышишь, я верю.

Мортимер кривит губы и уходит, а я так и смотрю ему в след, ничего не понимая. Что вообще произошло? Неужели в моих руках пистолет. Нервно потираю пальцами лицо и тут же смотрю на друга. Он не знает себя от недовольства. Хмурит брови и на ходу бросает:

— Спрячь его, ради бога.

— Спрятала.

— И не вытаскивай. — Мы садимся в джип. Блумфилд пристегивается и резко трогается. Зубы у него стиснуты, а ноздри так и пыхтят от злости. Когда же мой друг взорвется? — Ты хотя бы представляешь, сколько ответственности легло только что на твои плечи, Родди? Это не игрушки. Это настоящий браунинг, а внутри у него настоящие пули.

— Что ты от меня хочешь?

— Не знаю.

— Тогда просто помолчи.

Отворачиваюсь к окну. Если Саймон думает, что мое бедро не жжет металл пистолета, он сильно ошибается. Всю дорогу чувствую вес браунинга, думаю о том, что случится, если я нажму на курок. Какой-то незнакомец только что позволил мне стрелять в людей, а я и не сопротивлялась, потому что вдруг решила, что это правильно. Но правильно ли? Кто сказал, что моя жизнь стоит жизни других? Я могу защищаться. Но могу ли я кого-то калечить? Да, постоять за себя нужно и верно, но будет ли так просто спустить курок? Смогу ли я, будто Эриния, смотреть в глаза человеку и выстрелить, не сметая с лица улыбки?