Размер отверстия в корпусе, уже заполненный застывшей пеной, оценить сложно, но, скорее всего, это нас достали турели ПКО калдарского крейсера. Скорострелки дронов не смогли бы пробить бот насквозь, как-никак он был флотской модели и его корпус был из тонкой, но брони. Хотя дроны основательно отперфорировали его консоли и два из шести двигателей. Запустил тест повреждений и активировал обоих ремонтных дроидов, пока в автоматическом режиме, некогда управлять в ручном. Искин доложил о потере 60% воздуха, девяти сквозных пробоинах, шестистах с чем-то попаданиях кинетических снарядов малого калибра, пяти снесенных эмиттерах щита, полной потере двух двигателей, причем второй разгонный тоже выдавал менее 40% тяги. Целостность дополнительных баков искин проверить не мог, они не имели соответствующих датчиков, а наружные камеры не давали возможности визуально оценить их состояние. Отдал приказ перекачать часть топлива из них в основные, частично опустошенные.

Отданный приказ уже остановил полет бота в направлении 'куда подальше' и сейчас он висел на низкой орбите почти над самыми ангарами поселка. Песчаная буря уже окончательно миновала и обзорные камеры с максимальным увеличением помогли рассмотреть дымящиеся останки двух десантных ботов, разбросанные вокруг неподвижные точки — тела. Много тел. Кажется, гораздо больше, чем было десантников. Один из ангаров был разрушен, но не горел. На тактическом дисплее значки всех трех десантных ботов были помечены крестом, хотя я разглядел лишь два, но третий мог упасть в стороне. Движения на поле боя — а что это был именно бой, сомнений не было — рассмотреть было невозможно, разрешающая способность оптики бота не позволяла. Переведя камеру на вражеский крейсер и включив максимальное увеличение, я с удовлетворением полюбовался на три огромные дыры, оставленные явно тяжелыми торпедами. Коммандер Номм достал врага даже из могилы, использовав свой почти неубиваемый козырь — тяжелые торпеды промахивались еще реже ракет, поскольку зачастую имели не просто головку самонаведения, а даже малые искины, позволявшие им самостоятельно находить уязвимые места противника, производить сложные противозенитные маневры и так далее. Практически они являлись теми же боевыми дронами, только однократного применения, даже иногда имели встроенное вооружение, а часто и системы радио-электронной борьбы. Действуя построением из нескольких штук, торпеды могли уничтожить даже линкор, тяжелому же крейсеру их хватило за глаза. Дистанционно подорвав одну, вышедшую вперед, и тем самым сбив щиты крейсера, торпеды со всей своей немалой скоростью и массой вломились вглубь его корпуса и там активировали одновременный подрыв боевых частей — по коридорам и отсекам крейсера, круша все на своем пути, пронеслось несколько сходящихся ударных волн, уничтоживших его экипаж и искины. Недаром атакующие меня дроны одномоментно прекратили вести огонь и, утратив управление, улетели по инерции в направлении скопления астероидов.

* * *

Сейчас передо мной стоит много задач, но первоочередными я считаю спасение Слима и всех остальных, возможно выживших на борту 'Дейел' и 'Скут'. Спасательный у меня бот или где? Пусть побитый, но пока еще способный двигаться. Отключив поврежденный разгонный двигатель и оставшийся целым задний маневровый, на одних передних маневровых начал движение в направлении 'Дейел'. По мере приближения становились видны последствия атаки дронов — многочисленные проломы в корпусе, заполненные торчащими перекрученными останками корабельных конструкций. Трудно было оценить степень внутренних повреждений корабля, створки обоих палуб оказались закрыты, как и шлюзы, но ни один навигационный огонь на корпусе не светился и приборы бота не фиксировали никакой активности бортовых систем судна-спасателя. Поисково-разведывательная система могла бы показать наличие живых существ на борту, но я так и не успел освоить ее использование, да и шансы на то, что после атаки дронов на бот оба подвесных блока не превратились в дуршлаг, было немного. И сами результаты работы системы давали повод усомниться в ее эффективности: она практически в упор не распознала изготовившихся для атаки космических дронов в трюмах рудовоза. А то немаленькие аппараты, надо сказать, размером с земной реактивный истребитель, оснащенные серьезным вооружением. Только то, что они либо израсходовали все ракеты на 'Дейел' или не сочли возможным тратить на небольшой бот дорогостоящую противокорабельную ракету, спасло меня от почти мгновенной гибели или мучительной смерти в космосе после окончания ресурса регенерационного картриджа скафа.

Сделав два круга вокруг корпуса 'Дейел', я убедился, что не смогу пока попасть на борт. Даже если я попытаюсь пристыковаться к шлюзовому узлу, то для его открытия со стороны корабля мне потребуется подать питание на это устройство, для чего фактически взломать систему охраны шлюза, в момент атаки перешедшую в параноидальный режим. Отменить его могут только капитан, старпом, может быть — пилот корабля, больше бортовой искин никому не подчинится, кроме владельца судна. Но вид развороченного ракетами борта напротив расположения рубки делал вопрос выживания всех указанных лиц вполне риторическим. По боевому расписанию все трое должны были находиться именно там, среди мешанины балок, рваных панелей, смятых переборок и прочего, бывшего совсем недавно частью силового набора судна и его содержимым. Вокруг корпуса корабля, в виде застывшего снегопада, висело облако льдинок, в которое обратился вышедший через пробоины воздух.

Бот маневрировал с грациозностью бегемота, но я сумел облететь также оба крейсера. Включенный еще возле спасательного корабля передатчик бота транслировал зацикленное сообщение, предлагавшее всем, кто его слышит, выйти на связь на аварийной частоте. Но все три корабля безмолвствовали. Картина разрушений у всех трех отличалась. Корпус 'Скута' имел сквозные пробоины от болванок корабельных туннельных орудий, прошедших его навылет, разрушив силовой набор, отчего он разделился на три неравные части, висевшие рядом и удерживаемые жгутами уцелевших кабелей и труб. 'Дейел' смотрелся длинной стальной бочкой, на которой некто решил потренироваться в стрельбе из ружья, оставив вывернутые отверстия с одного борта, сквозных пробитий не было. Вражеский же крейсер выглядел просто выпотрошенным внутренним взрывом трех крупнокалиберных торпед, будто они не взорвались внутри него, а выжрали все его потроха, как личинки земных ос-наездников пожирают внутренности гусениц. Через огромные кратеры, оставленные торпедами на корпусе, были видны лишь зияющие пустотой проемы внутри него. Облет всех трех кораблей почти завершился, когда панель управления просигналила о возникших неполадках с правым передним маневровым двигателем. Остаточный ресурс оценивался искином в 23% и не гарантировал продолжение его нормального функционирования уже в течение ближайшего часа. Сказался ли обстрел дронов или это следствие того издевательства над двигателями, что мне пришлось сегодня совершить, но прямо сейчас мне необходимо принять решение, куда лететь, иначе я зависну в космосе вообще без движения. Точнее — смогу довольно долго крутиться на месте, ведь оба маневровых двигателя левого борта еще исправны, хотя их остаточный ресурс искин оценил в 59%. Попробую рассмотреть все имеющиеся варианты.

Вариант первый — пробую состыковаться с обесточенным спасательным кораблем. Из плюсов имеем то, что даже если контрабордажная система обороны осталась активна, то она не воспримет меня как угрозу, ведь и я и бот приписаны к кораблю. Несомненным плюсом является также возможность произвести полный ремонт моего бота, на борту имеются все необходимые детали и оборудование, хотя я и не уверен, что ремонтный комплекс способен функционировать без помощи бортового искина. Но, в любом случае, на борту есть другие суда, малые буксиры и тот же, однотипный моему, флотский бот-спасатель, для которого не нашлось пилота. Конструктивные особенности спасательного бота позволяют закрепиться ему практически в любом месте корпуса корабля, если не удастся пристыковаться к шлюзу, это тоже можно отнести к плюсам. Минусов немного, но они существенны: несмотря на закачанную базу знаний, я не обладаю необходимыми навыками взлома систем, а имеющий подобные навыки техник находится в реанимационной капсуле бота и его дальнейшая судьба во многом зависит от того, как быстро я помещу его в нормальную медицинскую капсулу. Добавим к этому еще и то, что мощности бортового реактора бота может просто не хватить на то, чтобы полностью задействовать все системы шлюза, а их выборочное отключение опять-таки находится вне пределов моей компетенции. Пока, во всяком случае.

Вариант два предполагает попытку стыковки с крейсером 'Скут', на борту которого тоже должна быть медицинская секция. По всем канонам кораблестроения и уставам флота корпорации должна быть. Из плюсов имеем несколько упрощенное проникновение внутрь корпуса, в ходе облета были найдены места, где я могу влететь даже на боте, рискуя его повредить, правда. Из минусов имеется практически гарантированное полное уничтожение системы жизнеобеспечения крейсера. И если мне, в скафе, это просто добавляет неудобств, то вопрос перемещения Слима из капсулы на борту бота в капсулу медсекции крейсера грозит стать нешуточной такой проблемой. Трудноразрешимой даже. И это при условии, что медсекция крейсера уцелела вообще.

Вариант три — попытаться совершить посадку на планету. Из плюсов только то, что в поселке обязательно должна быть оборудованная клиника, пусть даже небольшая, но со всем набором необходимых шахтерам медицинских услуг. Минусов больше — неизвестно состояние медоборудования под куполом, с высокой степенью вероятности мне могут встретится враждебно настроенные обитатели, а также сам процесс спуска на планету сопряжен с известным риском, что поврежденный двигатель откажет в самый неподходящий момент и бот просто размажет по поверхности, как брошенное об стену яйцо. Добавлю еще возможность повреждения защитного купола поселка, что влечет за собой наличие внутри непригодной для дыхания атмосферы планеты. И то, что подняться обратно бот явно не сможет, для его нынешнего состояния это путь в один конец.

Вариант четыре, с попыткой воспользоваться останками вражеского крейсера, я даже всерьез рассматривать не стану. В его спрессованных взрывами внутренних помещениях трудно найти что-то целое, да и это займет непозволительно много времени.

Остается вариант пять, он же последний — использовать покинутый рудовоз. У меня есть основания не доверять показаниям разведывательной системы, которая откровенно прощелкала целую группу боевых дронов в трюмах рудовоза, но поисковая система работала и точно не зафиксировала присутствие живых существ на борту старого корабля. Если вспомнить, что его рубка довольно продолжительное время использовалась в качестве диспетчерского пункта для данной системы, то, скорее всего, бортовые системы жизнеобеспечения находятся в работоспособном состоянии, как и реактор. Шансы встретить там вражеские дроиды есть, но я оцениваю их как низкие. Не стали бы люди, устроившие такую грамотную засаду, рисковать, размещая внутри рубки боевого дроида. И так их задумка сработала почти на все сто процентов.

Мало кто мог предположить, что легкий крейсер 'Скут' имеет целых четыре торпедных аппарата крупного калибра, ради чего пожертвовали значительной частью прочего вооружения. Не знаю, какой тактики придерживался ранее коммандер Номм, но вооружение крейсера состояло практически только из торпедных аппаратов и средств ПКО; имея обводы стандартного легкого крейсера, 'Скут' являлся ударным торпедоносцем.

* * *

Опасения за неисправный двигатель оправдались, он отказал, причем на финальной стадии стыковки со шлюзом рудовоза. Тем не менее, успев вовремя активировать отстрел дополнительных баков, я сумел компенсировать увод корпуса бота в сторону и получил слабый, но направленный в нужную сторону импульс, стыковка состоялась. Отстреленные малые контейнеры медленно удалялись от бота, оставляя за собой след из горошин топливного геля. Не миновали их попадания.

Воздух внутри бота отсутствовал, после помещения Слима в капсулу, снабженную собственным источником воздуха, искин автоматически откачал остатки в баллоны, чтоб исключить дальнейшие потери. По показаниям нейросети, картриджа пилотского скафандра мне должно было хватить еще на 20 с чем-то часов при отсутствии чрезвычайных нагрузок. Потому первоочередная задача — проникновение в рубку рудовоза и активация систем жизнеобеспечения. При моих весьма скромных, без ложной скромности, зачаточных навыках хакера и абордажника, это может отнять гораздо больше времени, чем отпущено резервом картриджа скафа. И почему я не взял запасной? Ведь были же, но так и остались лежать в шкафчике.

Выпуклая поверхность входного люка шлюза дрогнула, стопорное кольцо повернулось, и крышка стала проваливаться внутрь, поворачиваясь на петлях. И только тут до меня дошло, насколько же мне повезло. Вот дежурившему в рубке старого корабля шахтерскому диспетчеру не повезло и сильно. Сейчас его промороженное космосом тело висело в шлюзе корабля с навсегда застывшим выражением ужаса на лице. Стараясь не дотрагиваться до него, перебирая поручни руками, я проплыл внутрь. Да, гравитация на корабле отсутствовала, как и воздух. Но покинувшие его захватчики не сочли нужным блокировать шлюз, что очень сильно сэкономило мне время. Внутренний люк также открылся без помех. В его круглый проем я направил медицинского дрона, дистанционно управляя им посредством нейросети. Просвечивая встроенными сканерами коридор и ниши в стенах, тот направился в сторону рубки. Обследование жилого отсека не заняло много времени, зато я мог быть спокоен — ни мин, ни активированных боевых дроидов, ни даже опасных для жизни микроорганизмов обнаружено не было. Насчет мин я мог и ошибиться, едва стоило о них подумать, как нейросеть тут же выкинула немаленький список их типов, которые не могли быть обнаружены меддроном и которые реагировали только на людей. Но просто логика подсказывала, что убившие диспетчера могли быть садистами, но не обязательно параноики, раскидывающие в навсегда оставленных кораблях мины. Насчет садистов я почти не сомневался — у диспетчера был чем-то очень острым прорезан и тем безнадежно поврежден блок, содержащий картриджи жизнеобеспечения старого пилотского комбинезона. Прорезан явно намеренно и аккуратно, чтобы не повредить целостность загерметизированного скафа. Сделавший это мог даже несколько минут наблюдать, как задыхается человек.

Прямо напротив входа в шлюз располагалось помещение технических дроидов с восемью ложементами для их размещения и зарядки, сейчас пустыми. Освещая себе путь встроенным в скаф фонариком, я выплыл в основной коридор жилой секции. Наблюдая когда-то по телевизору, как плавают в невесомости по орбитальной станции наши космонавты, я им искренне завидовал. Честно сказать, я им и сейчас завидую — они же практически дома, а не как я — неизвестно где. Но вот так же изящно, как они, летать по кораблю у меня не выходило. Видимо, и здесь сказалась некоторая избирательность моего, по выражению дока, аномального мозга, отказывающегося усваивать некоторые знания. Ведь не может же быть так, что наших, земных космонавтов, учат летать в невесомости, а здесь пилотов этому не обучают? Или может? А плевать. И пусть я выгляжу мешком навоза, плывущего в невесомости, но я достиг рубки, пусть и приложившись по пути почти ко всем выступающим из стен коридора скосам, выступам и прочим конструктивным элементам. Двери в рубку были открыты. Нетрудно было догадаться, почему — прямо по центру рубки виднелась в полу откинутая крышка шахты бортового искина, а сам он висел, отключенный, чуть поодаль. При отключении искина реактор автоматически заглушился, системы жизнеобеспечения тоже, а двери застыли в том положении, в котором находились до этого. Все это подсказала нейросеть, заодно отметив, что искин относится к малым, а для кораблей такого размера используются значительно более мощные. Заглянул в шахту, немалый такой колодец, на дне которого виднелись в луче света контакты для установки большого искина, разглядеть которые мешали висящие жгуты соединительный проводов и вставленный в большую шахту цилиндрический корпус малой, размером с ту, что в моем боте. Понятно, для управления системами поставленного на вечную стоянку корабля хватало и малого искина, а большому нашли применение в другом месте, а здесь соорудили переходник.