Новатерра-2. Часть 1. Целитель

— М-да! — покачала головой она. — Ну, что же, ладно...

— Не умничать! Не рассуждать! Не потреплю! — гетман надулся, как исполненный ответственности за судьбу цивилизации сержант ОМОНа.

— Да уж молчу... Серьёзно, Аль, спасибо тебе! За... за всё. Я не стану вам обузой, вот увидишь. По крайней мере, постараюсь не стать. Я, вообще-то, сильная.

Гетман деликатно хихикнул.

— Издеваешься?

— Да Бог с тобой! Просто старинный анекдот вспомнил. Ворона решила попутешествовать по миру, прибилась к перелётной стае диких гусей. Куда ж ты, говорит вожак, мы-то сильные птицы, а ты... А она — я тоже сильная, решительная, смелая, выносливая! Ну-ну... Летят они над Черным морем, и ворона, ясное дело, миль через пятьдесят замордовалась совершенно. Гуси, конечно, как могли, ее подбадривали — держись, мол, ты же сильная, ты смелая... И вот лежит ворона на трабзонском берегу, подыхает от усталости и бормочет: 'Я сильная, решительная, смелая, выносливая... но дурная — на всю голову!'...

— Аль, ты...

— Аль — я! Ты мне не тычь! — он вымученно улыбнулся и обнял супругу. — Всё, проехали... Пошли! Улыбайся и фильтруй базар.

— И как себя поведём?

— Это личное дело каждого участника соревнований. Я, например, собираюсь опорожнить как минимум стакан кефира.

— А выезжаем когда?

— Вчера, моя хорошая, а то и позавчера...

Горящая румянцем от подвижных игр с ньюфаундлендом, Алёнка, глядя на Алину с Александром, пожимала плечиками, заговорщицки подмигивала и многозначительно похихикивала в кулачок.

— Братика мне делали, да?

— Делали, малыш, — тяжело вздохнул гетман. — Ох, и умаялись! Не по нашим годам такие страсти... Чем кормить сегодня будешь?

— Что?! Кормить? — выпучила глаза девушка. — Это... сейчас... как же там Серёжа говорит?.. Ага, что-то в лесу сдохло — папаня завтракать собрался! Что ж, тебя ждет разлюбезный кефир, а нас с мамой Линой — кофе и тортик. С шоколадом. Вку-у-усный! Завидуешь?

— А то нет?! Вам с Алиной все завидуют: такого мужа и, хм, папаню отхватили! — развёл руки гетман, которого она обычно звала 'па'. — И держат его, понимаешь, впроголодь, да ещё заставляют 'братиков' делать беспрерывно... Нет в жизни счастья! Кому вершки, а кому... горшки. Под клистир, — он несказанно благодарен был Алёнке, девушка подарила шанс хоть на мгновение вернуться к истинному состоянию души. — На суку сидит ворон и клюёт своё нога. Ну и пусть себе клюёт — у него такой судьба.

— Ты о чём это, вашество? — Алина сзади больно ущипнула его. Чтобы себя не забывал!

— Ай! О чём я? Да так, о тяжкой мужицкой доле, — он попытался разглядеть сквозь массу жирного станичного кефира солнышко, несмело проглянувшее через прореху в грязно-серых облаках. Безрезультатно. — И тут не слава Богу... Ладно, к делу! Чем, милостивые государыни, полагаете сегодня заниматься?

Алина выразительно взглянула на него, благо уже сидела за столом рядом с Алёнкой.

— Точно знаем, чем заниматься не станем, — ответила она за обеих. — Работой.

Начальник отдела таможни, сборов и внешнеторгового контроля Новороссии, она уже недели две обучала Алёнку управляться с компьютером, уверяя супруга — та делает поразительные успехи. Прирождённый юзер! Да вот надолго ли?..

— Придётся наказать за лень и саботаж в административном порядке — дать команду, чтобы зарплату и ученические вам не начисляли.

— Административно-командная система гетманского правления, — язвительно заметила жена. — Ну да ничего, малыш, с голоду не опухнем, панель широкая, а дамы — хоть куда!

— Разговорчики! Не портить аппетита легитимным гетманам!

Признавший наконец победу новоросской гастрономии над астрономией, он, закатив глаза, поднёс стакан ко рту.

— Когда я ем, я глух и нем, да, па? — шепнула девушка и механически сглотнула, когда живительный кисломолочный продукт стал быстро исчезать в великогетманской утробе.

— А когда пью, я вообще дурак, — тоном завзятой склочницы произнесла Алина и вдруг заверещала. — Ай, мамочка! Не про вас это, Александр Александрович!

— Надобно полагать, — напыжился гетман. — А вам, милые дамы, советую подкрепиться более основательно, нежели просто тортиком.

— Станем толстыми и некрасивыми!

— Если успеете...

Гетман поймал на себе жесткий и колючий взгляд супруги.

— Время на исходе, — как-то странно усмехнулась она. — Побегу, пожалуй, разденусь да прогуляюсь по округе, пока есть что людям показать.

— Не побежишь, родная. Поскачешь! Аж запаришься... По той простой причине, что вам сегодня вместо геморройной кабинетной работы предстоит заняться спортом...

Наскоро прикидывая вариант организации похода в Закавказье, с учётом дикости и агрессивности выживших в Катаклизме Homo Sapiens, гетман понимал, что ни воздушный, ни тем более автомобильный транспорт ни в коей мере не являются гарантией благополучного прибытия в конечный пункт. Вот если бы в его распоряжении были, по меньшей мере, два надёжных вертолета и хотя бы столько же умелых лётчиков! В любом случае без коней не обойтись. Алёнка же... Да это ладно, лишь бы геморрой, как говорится, стоил свеч!

— ...заняться спортом, и особенно тебе, Алёнушка. Ты когда-нибудь сидела на коне?

— Я? Нет, па, никогда, — ответила девчонка виновато.

Из васильковых глаз её, растерянных сейчас и жалких, вот-вот, казалось, брызнут слёзы. Навязчивая мысль о собственной ущербности на фоне 'па' и 'ма' не оставляла юную красавицу ни днем, ни ночью.

— Алё, малыш, давай-ка без рыданий! — он придержал страдалицу за мягкую ладошку. — Хочешь попробовать?

— Я?! На коне? Хочу, конечно... Ура!!!

— Вчера стреляли, сегодня — на коней, — вздохнула Алина. — Завтра, малыш, нас с тобой заставят отрастить усы, обматерят, нальют по чарке водки и пошлют басурман рубать.

— Пошлют, это уж точно, никуда не денетесь... — угрюмо прошептал хозяин дома.

Минут через пятнадцать, плотно прикрыв за собой дверь на кухню, он инструктировал в прихожей Беслана Кочиева.

— Бесо, лошадь ей выберешь сам. С дядей Колей Битюгом тоже посоветуйся, я ему звонил. Гляди, чтобы не очень молодая была, резвая, выносливая, со спокойным характером. Покажешь, как ухаживают, как седлают, проведёшь выездку. Моя супруга немного умеет, из седла, во всяком случае, не выпадет, а мелкая даже близко к лошадям не подходила, так что будь внимателен. И помни насчет языка! Ни о какой поездке речи нет, сегодня — просто плановое занятие, конная подготовка.

— Обижаете, господин полковник, что я — не мужик?!

— Мужик, Бесо, мужик... Сам-то готов?

— Так точно, господин полковник!

— Сан Саныч, — поправил его гетман.

— Так точно, господин Сан Саныч! Сан...

...Подруги жизни новоросского правителя, визжа от радости, толкаясь и пиная на бегу ньюфаундленда, мгновенно облачились в камуфляж и убыли с Бесланом на конезавод, а 'господин Сан Саныч-сан' спустя каких-то полчаса уже сидел в гостиничном номере старого приятеля, купца Афанасия Золотницкого, признанного дуайена корпуса заезжих негоциантов. Обложась картами и дочумными справочниками, они пытались набросать как можно менее опасный вариант маршрута. Куда? Зачем? Природный такт и выработанное долгими годами уважение к чужим секретам не позволяли торгашу открыто интересоваться целью экспедиции, а гетман был предельно лаконичен — Кавказ, Юго-Осетия, так надо... По молодости ему доводилось слышать искромётную, как акцентированный правый 'крюк' в незащищённый нос, мудрость кавказских стариков: 'Не говори много, говори мало!' По-русски это означает: 'Слово — не воробей, поймают — вылетишь!'...

— ...Лететь я тебе, Сашка, не рекомендую. Сколько бы вас ни было, сами-то вы в свою 'вертуху' влезете, а вот сухопутный транспорт и запас горючего уже не поместятся. Заправляться в дороге, может, и есть где, да вы тех точек не знаете. А не приведи Господь, поломка, так безлошадными и останетесь. Если вообще не гробанётесь — техника-то древняя, металл, сам знаешь, он ведь тоже устаёт. А мне, бедному негоцианту, с тобой живым неплохо.

— Какое совпадение! — усмехнулся гетман. — Мне с тобой тоже хорошо. Ну, и c самим собой, конечно...

— Надо полагать! — вторил ему Золотницкий, расчёсывая бородищу на прямой пробор. Купчина из раскольников, хрен ошибёшься! — Кстати, могут и сбить, народец за Кубань-рекой лихой да тёмный. Да и на других землях — не намного краше... Автомобили тоже не годятся. Дорогам везде каюк пришёл, бензин, опять же, не добудешь, а за твой, например, джипер каждый тать к стволу потянется. Конными лучше всего: дорог особенных не нужно, кормов везде навалом, в горах пройдёте, по лесам, да где угодно.

— Согласен, — кивнул гетман. — Я так и предполагал. Значит, завтра...

— Погоди, твоё высокородие! Если отсюдова верхами соберётесь, лошадок до смерти измотаете, да и сами на полпути пластом ляжете. До ближних 'югов' вам лучше водой двигать.

— Волгодоном?

— Даже не заикайся! — негоциант медвежьей лапой истово перекрестил приятеля. — По всей Волге-матушке до самого моря Хвалынского и по Дону от устья Хопра до Цимлянска разбойники шалят, мать ихнюю, костей не соберёте. Я бы тебе порекомендовал Северским Донцом сплавиться в Дон, доковылять по Дону до Азова, это — почти устье...

— А то я не в курсе!

— Ну да, ты же ростовский! Извини... Кстати, Ростова твоего нет давно, с Тех Самых ещё Пор...

— И это знаю, — горестно вздохнул гетман.

— Еще раз извини, дружище! Короче, в Азове казачки крепко встали, думаю, с коллегами да земляками общий язык завсегда сыщешь.

— Сыщу, куда ж деваться?!

— И то сказать... Есть ещё вариантец — Днепром спуститься в Черное море. На хорошем судне легко обогнёте Крым, а там уже... Конечно, лучше было бы следовать прямо в Поти и дальше вверх по Риони...

— Лодками до Кутаиси дошли бы запросто.

— Вот-вот! А ты бывал там, что ли? — изумился Золотницкий.

— Приходилось. Отец служил в ГРВЗ, а после пятидневной войны, когда отношения чуть-чуть наладились, состоял в аппарате военного атташе при посольстве в Тбилиси. Ну, и я с ним проболтался год перед училищем. Позже и сам попал в Армению. С Карапетом Даниляном, бунчужным нашим, знатным музыкантом, веришь ли, еще в лейтенантской молодости познакомился. А потом, представляешь, перед самой Чумой встречаю их с Гаянэ в Средней Полосе, в Нилгороде нашем занюханном, — сбежали от войны, живут в квартале от моего полка! И в Тот Самый День спасались вместе, где только ни мыкались потом...

— Да уж, дела, — насупился купчина. — А теперь тут! Вон как жисть-то повернулась, ети её..! Но в Поти тебе тоже хода нет — от самого Трабзона до устья Кубани пираты берега обсели, против них авианосец надобен, не меньше. Так что, если морем пойдёте, лучший вариант — Азов опять же.

— Хоть так Азов, хоть так... Азак турецкий, — понимающе кивнул гетман. — Что ж, может быть, оно и к лучшему.

— Хозяин — барин, тебе выбирать... А далее уже — верхами однозначно: Кропоткин, Армавир, Кабарда, Алания, Большой Хребет и — Закавказье. Там рукой подать.

— С горы спустился, и — шабаш!.. — он закусил губу, наморщил лоб, задумчиво потёр виски. — Да, Николаевич, отвык я что-то от таких 'прогулок'. Вот раньше, в молодые годы... Старею, брат!

— Ой, держите меня десять человек! — захохотал негоциант. — Старик выискался! Ведро с водой подвешивать не пробовал? На причинное место...

— Да ладно тебе, друг-то перед другом незачем понты колоть! И молодость давно прошла, и засиделся я здесь, в комфорте да уюте, корни пустил, забурел...

— А кто тебя, власть предержащего, погулять не пускал?! Со мной хотя бы. Мне при тебе да гвардейцах-сердюках твоих куда спокойней путешествовалось бы, а ты, глядишь, и 'бабок' лишних нарубил, и союзников подыскал, и мир посмотрел, и себя показал, да и просто развеялся.

— Да, признаю, был не прав! — гетман рассмеялся и ударил по столу ладонью. — Фигня это всё, лирика... Ты мне лучше про дорогу подробнее растолкуй, про Северный Кавказ особенно. Как там у них?

Негоциант и сам пошлялся по миру, и связь держал с множеством окрестных торговцев, в том числе с теми, кто гоняет караваны в дальние пределы, потому в обстановке разбирался куда лучше гетмана.

— Как на Кавказе? А как там может быть?! Крепостей возвели, что грязи в Черноземье, разбились на роды и кланы, режутся почём зря и по чему ни попадя, бандитствуют по большей части, рабство у них сплошь и рядом. Как везде сейчас. И даже хуже... А за твою 'вертуху', коли сядешь где-нибудь — а куда денешься?! — горло перехватят в момент. Но и вертолёт в дело пойдёт. Сведу я тебя, Саня, с человечком одним правильным. Живет он не так чтобы далеко, твоя винтовая машина отсюда без дозаправки запросто доковыляет...

— Тебе-то почём знать, куда она доковыляет?! — подначил дуайена гетман.

— Что-о?! Салага! Да я срочную служил! Водителем в комендатуре. А в гарнизоне вертолётный полк стоял. Мне ли не знать! Короче говоря...

...Короче говоря, полковник убыл только час спустя, подробным образом проинструктированный Золотницким и злоупотребивший множеством армуд крепчайшего душистого 'купца', заваренного в лучших традициях тюремной чайной церемонии — еще не чифирь, но где-то очень близко. Служебный Mercedes класса gelendewagen, партию которых с месяц назад Бог весть откуда подогнал для нужд станицы всё тот же Золотницкий, блистал девственным металликом перед центральным входом. Машину гетман вызвал утром вопреки обыкновению с водителем и более не собирался отпускать. Времени оставалось — кот наплакал, и свою долю организационных вопросов ему следовало разрешить не мешкая, до того, как Серега Богачев 'уладит все рамсы' с кабинетом министров — Генеральным Урядом. А если не уладит, то вмешаться самому. Хотя в способностях 'блатного кореша' гетман не сомневался ни на медный грош.

Очередным пунктом его сегодняшней программы был визит в станичное автохозяйство. Увы, благими оказались пожелания!.. Взявшись уже за ручку двери джипа а-ля германский бундесвер, он вдруг услышал за спиной:

— Ой, здравствуйте, Алексан Саныч! Сто лет вас не встречала!

Бог же мой, почему, после столь благополучно миновавшей сотни лет, это случилось именно сегодня?!

— Здравствуйте, Федоровна! — выдохнул гетман обречённо.

И в следующую сотню минут во всех подробностях узнал, что у Решетниковых родился настоящий богатырь, правда, красавица Олеся после родов чувствует себя отвратно... Что Лёшка Ридель — душа-человек, жениться бы ему пора, а он и в ус не дует, всё гуляет... Что Маша Агафонова рассорилась со столяром-краснодеревщиком Васильчиковым, который взялся поменять в её квартире двери, а сам ушел в запой... Что есаул Виталик выдал дочку замуж и думал было наконец остепениться, но дружки его... Что Ленку, продавщицу из молочного, уволили за грубость и обсчёт, а Танька, что осталась, — ничего, хорошая, и улыбается, и не хамит, и в кредит отпускает до пенсии... Что Марфа Сигизмундовна...

— ...Знаете нашу Марфу Сигизмундовну, Алексан Саныч?

— Ещё бы! Кто же не знает нашу Марфу Сигизмундовну?! — съязвил гетман, даже не заметив этого, ибо раздумывал сейчас отнюдь не над словами старой сплетницы.