Кладбище надежд

— Тут и говорить нечего, — произнёс военный предводитель алхаггов. Да, вот что ни говори об алкском способе выбора вождей — а в этот раз он не дал осечки. Невысокий, но плотно сбитый, с загорелым дочерна лицом и крупными ладонями пахаря, мужчина лет тридцати никогда прежде не командовал войском в бою — если не считать привычные и всем знакомые стычки с бандитами, конокрадами-картирами, да свары между племенами из-за стад, пастбищ и полей. Но когда пришла нужда, он вполне достойно руководил почти тремя тысячами ополченцев. Вот и сейчас он говорил в своей по-крестьянски неторопливой, спокойной манере. — Алков мы знатно потрепали, они уже идут осторожно и медленно. А вот недостойные свиньи-балгры нуждаются в хорошем уроке. Довольно эти твари пили у нас кровь. Нужно обрушиться на них всеми силами — мои люди знают подходящие места, которые Ардан Балгрский не минует.

— А алки между тем спокойненько вторгнутся в Сколен? — вставил Тирдэй. — И отрежут нас от столицы? И мы окажемся меж двух огней — даже между трёх, не забудем про Новый Энгольд. Нет уж. Упрёмся тут, у нас самое меньшее два дня. Устроим алкам кровавую баню — а потом попробуем ударить по Ардану.

— А если Амори просто обойдёт нас?

— Где обойдёт? — усмехнулась Амхалия. — Справа река, берега топкие, переправляться замучишься. Слева — болото, дальше — непролазная чащоба. Я послала пару сотен лесорубов — они на дороге там такое нагородят, что за год не разгребёшь. Тут можно идти или на юго-запад, или на северо-восток.

— Вот поэтому, если к нам в тыл выйдет Ардан, мы все окажемся в ловушке, — вставил Витязь Правды. Воин Правды был тут не самым старшим, но уж точно самым опытным и сильным бойцом. Да и людей водил не первый раз. — И прорываться будем, одновременно отбивая атаки алков с тыла. Сами алки нас не обойдут, верно — но алки с балграми смогут нас тут закупорить, как вино во фляге. Если не отбросим балгров с самого начала, принимать бой тут слишком опасно, катэси.

Вожди заухмылялись. Храмовник, что с него возьмёшь — воин он бесподобный, но эта его любовь к цветастым оборотам неистребима.

— Да успеем мы уйти, Рауль-катэ! — хмыкнул Олберт. — Пусть Амори попробует нас сбросить отсюда, умоется кровью ещё раз — а ночью уйдём. Как раз и Ардана перехватим. Отомстим стервецу за Кровавые Топи.

— Замечательный план, — усмехнулся в усы Гестан. — Только давайте сперва попросим Амори и Ардана действовать именно так. Ведь стоит Амори подождать балгров, и мы без толку потеряем день, а то и два. А потом всё окажемся меж молотом и наковальней. А если Ардан будет идти ускоренным маршем, или, наоборот, рванёт с рыцарями нам наперерез? Конница без пехоты и обоза пройдёт весь путь за день.

— Конница без пехоты бесполезна против нашего лагеря, — запальчиво заметил Дагоберт. — А уж мы их приголубим из-за возов! И из джезайлов угостим, и стрелами!

— А если они посадят на лошадей тардов? — парировал Тирдэй. — Тардские наёмники — наподобие алкских: те же рыцари, только слишком бедные, чтобы коня купить и нормальные доспехи. Но уж в седле держатся не хуже. А балгры — отличные лошадники...

— Как и халги с белхалгами, — не сдавался Дагоберт. — И, однако, алки пешком топают!

— Всё меняется. Вот и у твоих людей не катапульты, а эти... плюющие огнём.

Моррест слушал споры подчинённых молча, переваривая информацию, оценивая каждое предложение. Даже в заведомом бреде может быть зерно истины, а бред здесь никто не несёт. Вот и сейчас каждый из соратников, до хрипоты спорящих над задачей, в чём-то прав. Правы те, кто предлагают первыми бить балгров — потому что, если есть возможность бить врага по частям, начинать надо со слабейших, а слабейшие сейчас балгры. Но правы и те, кто хочет задержать Амори. В борьбе за время — соль и суть "дорожной войны" как таковой.

Ударь и беги. Засады — и отступления, борьба с алкской разведкой и фуражирами, арьергардные бои и разрушения мостов. Именно так они и воевали уже почти месяц. Полк нёс потери, гибли алхагги-ополченцы — но алкское наступление замедлялось. Кстати, алхагги оказались вовсе не беспечными весельчаками, какими их привыкли считать сколенцы. Поняли, что их собираются просто вырезать — и повалили валом в ополчения племён. Теперь отряд Морреста действовал не один, и Амори тоже приходилось дробить силы, терять людей на штурме старых, ещё имперских крепостей, которые трудолюбивые алхагги держали в неплохом состоянии. Та же Алхидда держалась почти месяц. О выступлении балгров, кстати, узнали от одного из таких отрядов.

Поздняя, унылая осень сменилась гнилой, тёплой зимой со слякотью и туманами, с зелёной травой, проглядывающей сквозь островки грязного, ноздреватого снега. Алки медленно выдавливали сколенцев и алхаггов из южной земли, не оставляя за спиной ничего живого. Алхагги и сами уходили бесконечными вереницами беженцев, забирая из деревень самое ценное и бестрепетно разрушая всё остальное. Если воинам Морреста порой ещё перепадали ночёвки под крышей, алкам не приходилось на такое и надеяться. И они мстили: никому из алхагов или сколенцев, хоть старику, хоть женщине, хоть ребёнку, не приходилось надеяться на помилование. Местные отвечали тем же. Да, такой войны никто в Империи не видел с Оллоговых времён. И это в Алхаггии, что-то они будут творить в Сколене?

Так что — убивать и убивать уродов. Ведь сейчас Амори бросил в бой всё, что имел, и восполнить потери уже не сможет.

— Каждый из вас прав, друзья, — наконец, сказал он. Важно выбрать момент, когда все уже высказали самые важные мысли, но ещё не скатились на взаимные препирательства и обвинения с переходом на личности. А то ведь заденет кто-то чью-то родовую честь — и придётся останавливать вендетту. За последние пару лет Моррест неплохо поднаторел в сём нелёгком искусстве. — Правы те, кто хотят бить алков — мы не отходим в столицу только потому, что должны выиграть время. Правы и те, кто жаждут расквитаться с вероломными балграми. Но наш успех в обоих случаях будет зависеть от действий врага. Давайте подумаем, как сделать, чтобы любые действия и Ардана, и Амори были нам на руку.

Моррест всмотрелся в лица соратников. Привычная сварливость уступила место заинтересованности. Возможно, в нормальной регулярной армии можно просто приказать, что Амори регулярно и делает — но та сборная солянка, которая под началом у него, по-другому не может. Тут у каждого амбиций немеряно, даже у вчерашних пахарей и сельских жриц. Чтобы выполнить команду добросовестно, они должны знать, что сами подсказали командиру идею... Ну, по крайней мере, участвовали в её выработке. Понятное дело, в бою, где всё решают минуты, никто болтать лишнее не будет, но если есть время поговорить, надо уважить их гордость, дать возможность высказаться. Подвести к принятому решению осторожно и аккуратно, будто так решили они сами.

Впрочем, и не столь уж бесполезны подобные посиделки. Моррест уже не был тем новичком, который с остатками двух полусотен прорывался в макебальскую цитадель. Но всё равно он учился воевать меньше пяти лет, а они — всю жизнь. Всегда остаются какие-то тонкости, недоступные новичку, прирождённый рыцарь считает их настолько очевидными, что даже если сам будет учить, забудет сказать. Да и про авторитет вождя нельзя забывать ни на миг: он — единственное, что скрепляет это войск. Спросить напрямую — значит изрядно его подмочить.

А вот когда вчерашний пахарь ляпнет какую-нибудь глупость, рыцари с жаром включатся в обсуждение. И тут уж надо только запоминать, потому что от этих знаний может зависеть жизнь. А вот насчёт погоды, дорог, того, как окапываться и устраивать засеки, не говоря уж о починке оружия — это к мужикам. И строй они держат чётче, конечно, если научить. В пришедших с ним воинах из столицы Моррест был уверен.

Алхагги... С этими сложнее. С одной стороны, такого опыта войн, как у кетадринов, фодиров и баркнеев, тем более алков и сколенцев, у них нет. Соответственно, их вожди — не дураки, но и не профи. Есть вещи, которые приходят лишь с опытом. Зато их оружие... Когда Моррест впервые увидел алхаггский арбалет, он раз и навсегда влюбился в эту убойную машинку. На расстоянии до двухсот шагов практически не уступающую мушкету, но куда более скорострельную и простую в обращении. Тот, кто изобрёл эту штуку, в его мире стал бы Наганом, Маннлихером или Калашниковым.

Массивный ореховый приклад, который так удобно упереть в плечо, короткий мощный лук, собранный из костяных или железных пластин, с искусно сплетённой металлической струной вместо тетивы. Вручную такой не натянет ни один богатырь. Приклад внутри полый, аккуратно выдолблен длинный паз, в него вставляется обойма на десять болтов. Сбоку приделаны два рычажка, с их помощью болты можно по одному подавать на тетиву лука. Они же взводят тетиву, тем же самым движением, усиливая его через довольно сложную систему шестерней. Одно движение — подача болта из обоймы, оно же взводит тетиву, второе — прицеливание со специальной сошки, которая в ближнем бою пойдёт вместо короткой пики, а на крайний случай — дротика. Третье — выстрел одним нажатием короткого курка. Затем перезарядка, прицеливание... Всю обойму можно выпустить за минуту, находились умельцы, способные управляться и быстрее.

Болты... Болты — отдельная песня: короткие, но тяжёлые железные дроты, с двухсот шагов их держит только щит — и то сила удара такова, что способна отбить руку, сбить с ног или вышибить рыцаря из седла. Щит, когда на спине, тоже не защита, его пронзает насквозь, следом пробивает и доспех. Шанс есть, только если держать щит на расстоянии от корпуса: тогда болт войдёт в него по оперение — но до кольчуги не достанет. А шлемы, тем более кольчуги увесистый железный дрот берёт на ура.

Не трёхлинейка, конечно, но... Жаль только, стоит такое оружие не дешевле, чем полное снаряжение дружинника. Что поделать, штучный товар, секретом изготовления которого владеют лишь несколько небольших родов. Соответственно, и копить на такое нужно не одно поколение.

Однако до Великой Ночи делали их многие века, а потом владельцы холили их и лелеяли, с детства учась исправлять мелкие погрешности без помощи мастеров. Ополченцам понадобилось всё оружие, какое было, клановые запасы выгребли до дна, и потому исправных самострелов оказалось под тысячу. А алхаггские кузнецы, не уступавшие ни сколенским, ни алкским, ни крамским и кетадринским, всё оставшееся железо пускали на болты. В походных кузнях на привалах частенько звенели молоты и шипели мехи, поддувая воздух в горны, из тиглей тёк расплавленный металл, а многочисленные инструменты резчиков по дереву тоже не знали отдыха.

Теперь стрелки должны были стать важнейшим козырем в предстоящей мясорубке, алхаггским арбалетам предстояло потягаться с алкскими джезайлами. Идея родилась прямо здесь, на совещании, оставалось обсудить её с профи, чтобы какая-нибудь незаметная ошибка не похоронила весь план.

— Нам нужно, чтобы Амори атаковал, но он может остановиться, — начал Моррест. — И подождать пару дней, пока подойдут балгры. А мы сами сильны только своей позицией. Значит, что? Сделаем так, чтобы Амори вынужден был броситься вперёд, не считаясь с потерями. Амхалия, вторую дорогу ведь пересекает ручей, так? И он протекает мимо алкского лагеря, так?

— Так. Всё верно. Течёт по заросшему лесом оврагу до самой реки. Если алки не решат пить свою мочу, они должны будут встать рядом с ручьём. Скорее всего — в Соляной деревне. Кстати, почему бы завтра его не снести?

— Именно для того, чтобы алки наверняка выбрали место для лагеря там. По оврагу воины с самострелами смогут подобраться к алкскому лагерю и атаковать обоз, обстреляв его зажигательными стрелами, а также дома. Выбегающих наружу бить железными болтами. А когда алки попытаются отбросить стрелков, и их пехота выйдет из лагеря, на них набросятся рыцари и Воины Правды. Думаю, нынешнюю алкскую пехоту опрокинуть рыцарям по силам.

— Обижаешь, командир! — хмыкнул Рауль, и Колен одобрительно кивнул. — Во имя Справедливого, мы заставим их забыть о стрелках!

— Ну, вот. Под прикрытием рыцарской атаки стрелки отойдут, а затем и рыцари должны вернуться в седловину меж холмами. Алки понесут потери, вынуждены будут тушить пожары и спасать от огня свой обоз. И они будут знать, что мы в любой момент можем повторить атаку, потому что часовые — это лишь первые кандидаты на отстрел, а обоз спрятать негде, местность открытая, сады тотчас вырубят на дрова. Не могут не вырубить — зима же! Единственный выход — атаковать самим до подхода балгров — то есть делать то, что нам нужно.

— А дальше что? — заинтересованно спросил Тирдэй. Снова язвит, нахал? Нет, глаза зажглись пониманием и интересом. — Вот, вынудим мы Амори идти в атаку. Но сколько людей у него, и сколько у нас? Устоим? И что делать с балграми, если посадят наёмников на-конь, и с рыцарями пойдут по той дороге?

Моррест мысленно поаплодировал. Все эти вопросы не давали покоя и ему самому. Но позиция очень уж хороша. Три-четыре дня, а то и неделю можно её удерживать, нанося алкам огромные потери.

— Дальше так. Арбалетчики после атаки возвращаются на вторую дорогу. Туда же идут лесорубы и углежоги. Подрубаете деревья так, чтобы их можно было в любой момент завалить, и когда рыцари втянутся в лес... Вижу, поняли. Тех, кто уцелел, бейте стрелами. На марше они будут без доспехов, так что сгодятся и охотничьи, деревянные. А здесь, пока алки будут взбираться на холм, приближаясь к вагенбургу — работа для Дагобертовой сотни. Накройте их так, чтобы до возов и половины не добежало. Рыцари ждут в глубине седловины, так, чтобы не на виду. Если алки сначала атакуют в центре — соответственно, сначала работаем мы. Потом, когда попробуют обойти, придёт ваш черёд. Рыцари сидят в лесу, как алки втянутся в бой, атакуют в тыл. Если станет трудно удерживаться, отходим на запасные позиции. В лесу понятно, а в поле там, где холм, по гребню выроем вал и тоже поставим повозки. Как алки доберутся до возов и начнётся рукопашная — по ним будут бить сотня Дагоберта и рыцари. И ещё — мы все должны друг друга поддерживать. Отбил атаку — помоги соседу. Так мы уравняем силы в каждом конкретном месте. Вопросы?

Ага, те же самые искорки понимания и одобрения. Они поняли и приняли общий замысел. Теперь пришёл черёд обговаривать подробности — и тут профи незаменимы.