Зря спящий проснулся

— Добро. Значит, послезавтра. Время ваших встреч с объектом, Андрей, будет немного подкорректировано в пользу терапии, статистов и метеослужбы. Без обид?

— Куда уж мне, я все понимаю. — Карандаш, который теперь был у Андрея под столом, хрустнул, надломленный выплеснувшейся силой, заставившей губы психолого раздвинуться в услужливой улыбке.

Все дружно поставили заметку по поводу следующей недели у себя в журналах, и планерка медленно потекла к завершению.

ДЕНЬ 18

В современном мире люди занимаются спортом, чтобы быть красивыми. Не сильными, быстрыми, ловкими, нет.

Красивыми.

Купив видеокурс для домашних тренировок с отягощениями, вы получаете огромного накаченного мужика, с бритым голым торсом и волнистыми волосами до плеч на голове. Он что-то рассказывает, показывает правильные упражнения. Целый набор из подходов и сетов. Он играет мышцами и ненавязчиво напрягает нужную группу каждый раз, когда камера запечатлевает его с эффектного ракурса. Не эффектных ракурсов там вообще не бывает.

"Вы должны обязательно делать это упражнение", говорит полуголый гигант.

И ты впиваешься в экран, чтобы не упустить ни единой детали, включая каменные соски и опухшие руки тренера.

"Чтобы ваши плечи выглядели красивыми", продолжает полуголый гомик.

И ты согласно киваешь головой, веришь этой мужской оболочке. Потому что занимаешься спортом для того, чтобы быть красивым. Нравиться женщинам. Вызывать восхищение у мужчин. Не страх, не ужас, не уважение, нет.

Восхищение.

Но у этой лжи, какой бы паточной и противной она не была, есть и хорошая сторона. К большому удивлению.

В трудные момент жизни человеку бывает трудно не сорваться. Казалось бы, это логично, что если тебе трудно, то это проявляется во всем. Но за логикой стоит жуткая несправедливость, потому что когда на человеке лежит груз, вот-вот грозящий переломать все кости и без того хрупкой души, любое перышко невинных терзаний способно сломить его окончательно.

Выйти отсюда победителем можно лишь в двух случаях — если ты натренирован или если тебе повезло.

Чаще всего с людьми приключается второе. Но мир стал бы лучше от первых людей.

Андрей вышел на стоянку ранним утром. Большой кусок гладкого черного асфальта был еще влажным, и в нем отражалось совсем недружелюбное, серое небо. Солнце если и пыталось как следует его протереть, добавив грядущему дню минорных нот, то у него это плохо получалось.

Большим пальцем он скинул эластичную пробку на поводке спортивной бутылки и сделал пару небольших глотков. Много пить перед пробежкой было вредным, и плохо сказывалось на состоянии организма.

Бежать нужно было налегке.

Он поставил ярко-красную бутылку на асфальт и начал разминаться. От энергичных движений теплый воздух выходил из-под одежды, замещаясь приятно-прохладным утренним. Андрей планировал потратить на пробежку примерно час и вернуться к девяти, как раз ко времени общего обеда. Заказывать еду к себе в номер ему почему-то перехотелось и все больше нравилось находиться в обществе таких же людей, пленников собственной работы. Правда, полному контакту мешали прозрачные стенки боксов, делящих столовую на сектора по уровню доступа, но это было лишь визуальной помехой.

Андрей вне работы не тянулся к разговорам с незнакомыми людьми, да и страх нарушить какой-нибудь пункт договора, сболтнув лишнего, всегда довлел где-то на уровне подсознания. Правильным выбором тут было просто слышать гул людских голосов, видеть мелькание разнообразных лиц, каждое из которых было непохожим на предыдущее.

Это помогало не замыкаться и чувствовать себя полностью открытым, а не как застоявшееся озеро, в котором скоро передохнет вся рыба и вода из прозрачной превратится в черную.

Он наклонился влево, вправо, затем присел и затянул шнурки на белых кроссовках покрепче. Включил плеер, накинул капюшон бежевой толстовки, тут же снял его, так как было душновато, и побежал.

Охрана сказала, что гулять можно по дороге, уходящей в лес, вплоть до озера. Не застоявшегося черного, а обычного лесного, волею судеб находящегося внутри периметра. По их словам, до него было около трех километров.

Три километра чистого, дестиллерованного, животного действия.

В последнее время он не задерживался в туалете, даже если ему нужно было по-большому, дольше четырех-пяти минут, тогда как раньше мог просидеть там достаточно долго, чтобы прочесть одну главу среднестатистического детектива и приступить ко второй. В последнее время он ложился далеко за полночь и вставал в шесть, иногда полшестого. Но что еще хуже — он не хотел спать. И осознание того, что ему хватает на сон каких-то трех часов, а в остальное время, если не считать работы, делать вообще ничего не хочется, приводило в ужас.

Андрей томился.

Как храбрая мышь, которую чувство голода все же подтолкнуло к мышеловке, он, попав в капкан по собственному желанию, теперь жалел о принятом решении. И чувство это нарастало, набирая обороты с каждым днем. Что он здесь забыл? Деньги? Наверное. Славу? Уж точно нет, потому что если проект с объектом будет успешным, никто и никогда не узнает о его существовании. Это тоже, кстати, волновало его, потому что он видел "работу" Максима на картах метеорологов и сейсмологов. И это внушало страх и уважение.

Но при этом Спящий оставался безвольной игрушкой. Как чужеродная палка, стреляющая непонятно по какому принципу, и вот уже целая стая обезьян сидит вокруг нее и тычет своими наглыми, твердыми пальцами, стараясь разобраться в проблеме единственно простым и важным способом, лучше которого никто еще не придумал.

В начале необходима лишь легкая трусца, никакого спринта. Андрей предпочитал интервальный бег, перемежающийся резкими ускорениями и ходьбой, но бежать в таком темпе по незнакомому месту ему не хотелось. Для начала нужно было проложить маршрут, обнюхать все углы нового жилища.

Подошвы легко пружинили от земли, не поднимая ни грамма пыли. В лесу было влажновато, даже сыро, видимо, сказывалось близкое наличие водоема. Внутри ФСКО все было строжайше заизолировано и снабжено продвинутой системой вентиляции, поэтому местные комары туда не попадали, но тут они, обрадовавшись новому гостю, тут же окружили психолога плотным хороводом.

"И кто вас тут кормит, такую ораву?".

Пришлепнув очередную звенящую мелочь на шее, Андрей пожалел, что не поинтересовался у кого-нибудь, хотя бы у охраны, о наличие специальной вонючей мази.

Толстенные стволы деревьев мелькали по сторонам, где-то глухо перекрикивались одинокие неведомые птицы. Судя по колее дороги, по которой бежал Андрей, тут ездили не особо часто, но вполне уверено. Ширина ее была достаточной для того, чтобы две обычных машины разъехались без особых проблем.

Пару раз попадались стоящие на обочине столбы с табличками, на которых были указаны бессвязные наборы букв и цифр.

Сердце билось размерено. Дышалось легко. Воздух свободно входил в легкие, как с визгом летящие по пластиковой трубе дети в аквапарке, и с шумом выходил обратно. Курить совсем не хотелось, одна только мысль о сигаретах болью отдавалась где-то в груди. Но почему-то хотелось немного приукрасить действительность парой маленьких волшебных таблеток, что странно. Андрей бросил принимать амфетамин около четырех лет назад, и вот сейчас желание изменить реальность проснулось в нем. Слабым толчком, но было, да, определенно было.

Он мотнул головой и сглотнул. Рот вдруг пересох, а руки, согнутые в локтях и прижатые к бокам, мелко затряслись.

"Что такое?".

Он плавно перешел на шаг. Дорога загибалась вправо и уходила вниз, по крутому спуску. На слабых ногах он пошел по ней, усиленно контролируя дыхание и прислушиваясь к музыке, звучащей в наушниках. Это помогало спасаться от развивающейся паники, вдруг охватившей его. Такое случалось и раньше, когда он принимал наркотики, только зачем сейчас? Почему? Может быть, эффект от чересчур насыщенного кислородом воздуха? После кондиционированных и обеззараженных помещений ФСКО? Да?

— Да, все так, да, — пробормотал он себе под нос.

Эта обоснованная и четкая мысль подействовала на организм успокаивающе. Сердце постепенно перестало колотиться, как бешенное, грозя разбиться о ребра, а музыка, из отдельных барабанов, гитар и клавишных, вновь слилась в единое целое. Красивое и целое, ага.

Слава богу.

Дорога шла вниз, прямо к озеру. Примерно посередине на ней стояло что-то вроде крохотного сарая или туалета, а напротив него пара высоких мусорных контейнеров. Встав на цыпочки, он заглянуть внутрь, но ничего, кроме ржавого бугристого дна не увидел. Интересно, кого они тут ждали? Андрей постучал по одному из них и пошел дальше.

Вид, конечно, открывался просто потрясающий. Озеро было немаленьким, его противоположный берег терялся в туманной дымке. Но когда психолог вышел на берег, то понял, что оно просто вытянуто вдоль линии взора, как капля, стекшая вниз по стеклу; по краям же озеро было значительно уже, но при этом достаточно внушительным для искусственного творения. Скорее всего, его питали какие-то естественные источники и родники.

Он подошел к самому краю широкой песчаной косы. Влажный песок легко проминался под ногами и чем дальше заходил Андрей, тем с большей неохотой кроссовки вырывались из зыбкого плена, чавкая и хлюпая. Вода была прозрачной и в ней, словно стая галок, носились мальки, кидаясь из стороны в сторону, будто по мановению дирижерской палочки. Он зачерпнул немного ладонями — распугав молниеносную ватагу — вода оказалась очень теплой, и можно было бы без проблем искупаться, захвати Андрей с собой полотенце.

"Значит, в следующий раз", подумал он, отходя.

Внимание его привлекла все та же единственная дорога, уходящая дальше по берегу озера, затем немного влево, на невысокий, но крутой подъем, и теряющаяся за густыми деревьями. Посмотрев на часы, он решил еще немного пройтись по ней, узнав, куда она, в конце концов, приводит. Не могло же быть так, что этой дорогой пользуется кто угодно. В ФСКО не допустили бы подобного просчета.

Вытерев подошвы кроссовок о траву, он пошел дальше, по абсолютно одинаковому лесу, в котором иногда попадались яркие пятна в виде шаров дождевых грибов или каких-то одиноких, ярко-синих цветов, названия которых он знать не знал.

Конечно же, здесь было красиво, интересно, дышалось хорошо, но настоящий городской житель не мог найти в лесу ничего такого привлекающего его внимание дольше, чем на полчаса. Разве что кроме секса в лесу или шашлыков, но ни того, ни другого, в ближайшие три месяца не предвиделось.

Дорога петляла, но не теряла четко выраженного контура. Она явна была наезженной.

Психолог шел и шел, пока, наконец, путь ему не перегородил металлически красно-белый шлагбаум. Он стоял на двух распорках, с замком на одном конце и тяжелым грузом из ржавых дисков на другом. Вокруг ничего не было, кроме деревьев. Андрей внимательно огляделся, быть может, где-то здесь заканчивалась стена, окружавшая здание федеральной службы, но нет.

Одинокий шлагбаум на одинокой дороге был столь же странным, как и дверь без коробки, стоящая в открытом поле.

Он подлез под него, зацепившись капюшоном, и тут же вступил ногой во что-то мягкое и склизкое. Отдернулся и вздрогнул, потому что на земле валялась грязная, скомканная серая шкура какого-то животного. Он поднял ветку и старательно поддел этот слежалый кусок биоматериала. Ветка была тонкой и гнулась, поэтому получалось не очень легко. Мутные пластиковые глаза и бледно-розовый нос уставились на него, когда ему наконец-то удалось.

Плюшевый заяц. Игрушка.

Андрей выдохнул.

Откуда он тут взялся? Шлагбаум и кролик Роджер. Явно ведь, что в этом лесу не водились набитые поролоном животные.

Отбросив палку в сторону, психолог стремительно зашагал вперед, вытащив наушники. Но через десять минут ходьбы ничего не изменилось, не было слышно звуков автострады, машинных двигателей, ничего. Стояла тишина да чирикали птицы, царапая хрустальный воздух хриплыми голосами, вылетающими из грязно-розовых глоток.

Получалось, что это точно была не объездная сквозная дорога через лес, но куда же она вела, куда?

Он шел и шел, забыв о времени, иногда пускаясь трусцой, но сердце и в легких вновь почему-то щемило, и тогда он переходил на шаг, ожесточенно массируя грудь. Пока вдруг его ноги, именно ноги, а не глаза, не наткнулись на асфальтовое покрытие. Он сначала и не понял, что дорога поменялась, но вот только звук шагов сменился. Андрей растерянно посмотрел вниз и увидел самый настоящий асфальт, покрытый листвой, мелкими сухими веточками и прочим лесным мусором. Затем послышался гул и рев. Он недоуменно посмотрел вперед — и дальше, практически перед ним, из-за поворота выскочил большой фургон на дутых колесах, а за ним, выбрасывая из-под себя подорожную гниль, вылетел внедорожник.

Они остановились, резко затормозив, буквально в пяти метрах от растерявшегося Андрея. Открылись двери и из машин посыпались вооруженные бойцы в масках.

— НА ЗЕМЛЮ! ЛЕЖАТЬ! — рявкнуло откуда-то громко и безоговорочно.

— Вы чего? — только и успел сказать психолог, как его сбили с ног, держа под прицелом автоматов, и повалили вниз лицом.

— Лежать, сука! — крикнул кто-то.

— Вы кто такие? Вы хоть знаете, на кого я работаю?! — воскликнул Андрей. Вялый влажный лист попал ему в рот, и он его выплюнул.

— Лежи молча, сука, я сказал! — Жесткое колено уткнулось в районе лопаток, выбив из Андрея весь воздух разом. От удара он немного проехался щекой и ухом по асфальту, обдирая кожу.

— Вам, блядь, лучше не вести себя так, а не то...

— Тихо! — Новый удар. Теперь по голове, с размаху. Звонкий оглушающий шлепок. Кто-то одобрительно рассмеялся в несколько голосов и Андрей вдруг почувствовал, как у него на глазах вскипают слезы.

За что? Зачем? Он лежит, уткнувшись мордой в землю, грязный и мокрый, жуя горькие листья, а сверху на нем сидит какое-то быдло и гогочет, раздавая тумаки направо и налево. Какое он имеет право с ним так поступать? Кто дал ему приказ? И за что? Это был главный вопрос, потому что за любым унижением всегда стоит один единственный вопрос — за что? И если на него нет ответа, то ярость и последующая месть униженного будут весьма велики.

Андрей дернулся, но это не помогло. Он бессильно зарычал, внутри горла что-то заклокотало, и его потенциально грозный рык на деле вышел визгливым шипением.

— Руки за спину, — приказал "первый". Первым он был в списке тех, кого Андрей хотел убить особо медленной и мучительной смертью. К нему должны были присоединиться еще и те, кто смеялся, но это потом, как только он выпутается, а пока что...

Его схватили за предплечья и завели их к пояснице. Щелкнули наручники. Он уперся подбородком в землю, смотря строго перед собой и видя грубые ботинки напавших на него людей. Их было человек десять или пятнадцать.

Чьи-то циничные руки обшарили его сверху донизу, но ничего, конечно же, не нашли, все осталось в номере, включая ключ-удостоверение.