| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мы пока что двигались вдоль холмов и искали звериные тропы, что потом по ним двинуться дальше. Чарг рассказал мне что по тропам ити легче, хоть те и петляют, да и найти нас будет гораздо сложней, чем если попрем напрямик, наломаем ветвей, а то и дров. Я однажды зацепил плечом сухое деревце, так вывернулось с треском! Я лишь удивленно пожал плечами, но Чарг зыркнул через плечо так неодобрительно, что мне захотелось спрятаться за широкую спину Грока.
На привале мы натерлись еловыми шишками, чтобы отбить запах. Грок сунул мне в руку целую пригоршню мелких и пахучих, я п его примеру, растер сначала их между пальцами. С разинутым ртом смотрел, как крепкие шишки превращаются в труху с веселым треском. Руки точно жернова! Когда на землю осыпались последние мелкие огрызки, я липкими от смолы ладонями стал натирать сперва волосы, потом шею, руки, грудь, все тело.
По звериным тропам бродить интересно, хоть и утомительно. Ветки постоянно хлещут по лицу, норовят разодрать кожу, ноги начали гудеть почти сразу. Зато по пути то и дело встречали диких оленей, кабанов. В кустарниках беззаботно щебетали тучи птиц, а шустрые лисицы выбегали прямо на тропу и долго глядели нам вслед, будто провожали дорогих гостей. Но только начнешь на лису смотреть — убегает, А когда отвернешься, в мгновение ока возвращается. Одна даже следом за нами шла почти час. Чарг сказал, что у нее лисята и она следит за нами, не пойдем ли к норе.
Я в восторге разглядывал окрестности, в зоопарке такое не увидишь, Газрог как всегда хмурился, а Чарг с тревожным видом вытягивает шею, как гусь. Я видел, как он шевелит широкими ноздрями, принюхивается, через несколько минут и я почуял горький аромат дыма. Газрог, сделал нам знак рукой, чтоб ждали, а сам вместе с Чаргом полез сквозь заросли кустарника к пологому лысому холму. Мы остались ждать, двинулись дальше лишь когда Чарг по обыкновению затявкал, как лиса. Я даже обернулся на звук, думал подбежала рыжая, и отгоняет от норы.
Когда поднялись на холм, то все увидели как над деревьями стелятся тонкие облака сизого дыма. Зловещий столб поднимался в небо чуть дальше, там, где среди зеленых зарослей чернело громадная проплешина.
— Черный рыцарь, — произнес Газрог мрачно. — Его рук дело.
У меня укололо иголочками в сердце, словно никогда не видел пожарищ, или репортажей из Ирака, где люди лежат на улицах вперемешку с обломками здании, улицы залиты кровью, прямо перед камерой войска миротворцев поливают горячим свинцом людей, с неба сыплются бомбы, и целые кварталы растворяются в огненных облаках.
По пологому склону спустились вниз, сырой песок расползался под ногами, огромные ломти падали прямо на голову, засыпались под веки. Я недовольно трусил головой, впереди до самого поднебесья поднимались стройные сосны. Деревья негромко трещат на ветру, шелестят хвоей, но кора на стволах чистая, не черная от пожаров. А ведь если в лесу пожар, то огонь расползается на многие километры. Даже я знаю, ведь новости смотрю регулярно.
Я предложил обойти пожарище от греха подальше, не хотелось идит туда, где на земле запекшаяся кровь, а вокруг изуродованные трупы. Но Газрог возразил, и мы двинулись широкой полосой к месту, где раньше была деревня Клыков.
— Пойдем через деревню. Нужно знать куда они ушли, — сказал Газрог тихо, но я уловил в его голосе напряжение.
— Зря, мне кажется, — произнес я шепотом. — Думаю там засада.
— Дэлгор дело говорит, — буркнул Грок. — Хотя я тоже за то чтобы в деревню. Может есть выжившие.
Может и есть, подумал я тогда, но и выживших могут оставить как ловушку. Чтобы привлечь внимание, так часто делали полководцы Рима...
Я приложил ладонь ко лбу, даже отсюда видел такое, что сердце в груди замирало. Между почерневших стволов, на выжженной земле, множество тел. Ни оно не двигается, почти со всех сорвана одежда, и видна темная серо-зеленая кожа. Та что ближе ко мне, похоже женщина...
Я не мог смотреть и отвернулся, тела лежали на земле так небрежно, словно мусор, а ведь мы так ценим их когда живые, ухаживаем лелеем. Тем более страшно смотреть на женщину, со страшными ранами. Обе груди у нее вырезаны, сквозь жуткие дыры видны сизые пластины легких, ребра бело-желтые, как слоновий бивень, мясо свисает изодранными ломтями, а на бедрах небрежно трепещется на ветру содранная шкура. Издали кажется что голенища сапог, но когда подошел ближе то увидел что на ноках чернеют голые мышцы, все в сизых пленках...
В фильмах, в играх, кровищи не меньше, но все выглядит либо красиво или невзрачно, серо, недостоверно. Грок стукнул меня по плечу, сказал строго:
— В небо смотри. Я так делал, когда был юнцом.
Я постарался не смотреть на женщину, задрал голову вверх, там уже кружились громадные черные тени. Так показалось, не тени вовсе — стервятники. Эти чуют падаль за километры, вот прилетели пировать. Я так высоко поднял лицо к небу, что не заметил, как нога наступила на мягкое и сколькое. Ступня погрузилась в холодное влажное, когда опустил глаза, то едва не обомлел, по самую косточку нога увязла в груди мертвого воина. Я с отвращением выдернул ступню, труп глядел на меня замутненными глазами. Мне показалось, его губы растянулись в презрительной улыбке, а в глазах загорелись холодные, злые огоньки.
— О боже, — шепнул я испугано. Волосы на голове стали дыбом, в животе похолодело.
Я попятился, под ногами то и дело хрустели кости, а куда не поворачивал голову, везде тела. Я присмотрелся, по большей части — Клыков. Человеческих мало, и почти все без доспехов. У многих страшные раны, от топоров, мечей. Справа от меня висит пригвожденный к дереву бандит. Копье прошило его насквозь, из спины торчит острый стальной клюв. Живот залило кровью, темно-красные следы тянуться вниз по ногам, на землю, де земля потемнела от крови. Голова разбойника безвольно упала на грудь, а в уродливой ране на голове уже поселились какие-то жучки. Они оживленно копошатся в сером и склизком... Я едва сдержал рвотный порыв, покосился на Грока, тот развел руками, буркнул хмуро:
— Бойня, живых тут нет. Но и шамана нет. Значит ушли.
— Да, — кивнул Газрог. — Трогл ушел дальше. Но он был здесь.
— Рыцарь где-то поблизости. Не могли уйти далеко, — произнес Чарг холодно, — не нравится мне это.
Мы с Валком молчали, я все старался прийти в себя, но куда не гляну, везде обезображенные тела. Уже и голову задирал, так что в шее заломило, но только начну в небо смотреть, обязательно потревожу погибшего. То ногой пну, а то и наступлю. А ступни у меня такие, что кости под ними сразу трещат как орехи.
Черные рыцари, как сказал Грок, разбираются в колдовстве, в честную схватку вступают редко, чаще мороку напустят, ядом да злыми чарами силы вытягивают. Но на телах убитых — следы от обычного оружия, мечей, топоров, дубин. Никакого колдовства. Я рассказал Гроку, но тот лишь задумчиво почесал затылок, сказал глухо:
— Может силы копят, гады. Для удара по нам.
Мы решил обойти сожженную деревню кругом. Дальше двинулись напрямик к горам. Теперь не старались скрываться, бесполезно — враг давно нашел след. Когда наконец остановились на ночлег, я упал на еловые ветки и спал как убитый, но среди ночи проснулся в холодном поту от жуткого сна, тело тряслось как в лихорадке, сердце колотилось часто-часто. Я присмотрелся, среди кустов загорелись едва заметные желтые огоньки. Маленькие, едва больше ногтя, они разрастались, в лицо мне дохнуло трупным смрадом, а когда я присмотрелся, то увидел страшное, изуродованное пламенем лицо. Сквозь почерневшую плоть проступила голая челюсть, на ней налипли листья и земля. Рот жадно распахнут, в пустых глазницах горят злые огоньки.
Я попятился, торопливо протер глаза, наваждение не пропало, наоборот двинулось на меня. Странный хрустящий звук раздался прямо над ухом, я обернулся, из кустов прямо к нашему лагерю двигался целый отряд мертвых воинов. Они шагали медленно, словно сонные или пьяные, изуродованные тела постоянно цеплялись за ветви и кусты.
— На нас напали! Грок! — закричал я испугано. — Чарг!
Никто даже не пошевелился, четыре мускулистых тела лежали на земле недвижимо, как валуны. Мне в спину дыхнуло холодом, в мозг раскаленным штырем вонзилась страшная мысль: А вдруг уже мертвы...
Я резко обернулся, из темноты выступали одно за другим зловещие лица мертвецов. Что мертвые я понял сразу, ни один живой не может вот так, с кишками наружу... и холодный огонь ненависти в глазах, в них блестит разум, злой, мстительный. Среди мертвецов я узнал того воина, чью грудь протоптал ногой. В голове пронеслось, а вдруг это я разгневал мертвых неуважением.
— Извините, — произнес я неуверенно, но таким басом что вздрогнули иголки на крохотной сосенке. — Я не хотел, вас тревожить...
Слова прозвучали глупо и наивно, я сам ощутил. Ни один мертвый не обратил внимания на мое раскаянье.
Возле Грока на земле тускло поблескивал наточенный топор. Я проворно подхватил оружие с земли. В груди сразу стало спокойней, как только пальцы сомкнулись на шершавом топорище. Мускулы на обеих руках вздулись крупными буграми, топор приятно оттягивал ладони. Я зарычал, дико, как зверь и бросился вперед, на врагов.
Первым ударом снес крохотную сосенку, и разрубил напополам уродливого трупа, что повис на ней как пьяница на фонаре. На землю пролилась гнилая кровь, в нос ударил трупный смрад, и... я побледнел от ужаса, увидев, как разрубленный поднимается на ноги, из разбитой головы, вываливается сколькое серое, сизые внутренности как змеи извиваются в грязи под ногами.
Я человек спокойный, и в драку стараюсь не лезть, не люблю драться. Тем более неактуально кулаками в нашу эру компромиссов. В школе я тузился только из-за женщин, то чтоб себя показать, а другой раз заступился за одноклассницу, на свою голову. Но сейчас я шагал на оживших мертвецов с одним желанием — изрубить в клочки. Даже не знаю, откуда взялось столько ярости.
Зубы сжал с такой силой, что заломило в висках, сердце билось в груди яростно, широкие пластины мускулов вздрагивали, горячая кровь вливалась в тело, я ощутил, как руки охватывает жар.
Я хотел ударить наотмашь, вскинул топор над головой, но руки двинулись сами, против воли, багровое сияние побежало змейками из пальцев по древку, лезвие вспыхнуло яростным багровым огнем войны. Тяжелое лезвие со страшным ревом рассекло воздух, за топором тянулся огненный шлейф, как за факелом. Горло мертвеца лопнуло с глухим треском, обломки зубов и смрадная плоть полетели мне в лицо, обезглавленное тело упало на землю как мешок с картошкой, и теперь лежало без движения.
Мертвецы, кажется, поняли, что за оружие в моих руках, один из них, зобно щелкнул зубами, окровавленная рука потянулась ко мне, в надежде схватить, сорвать живую плоть с костей. Мои руки дрожали от напряжения, топор казался тяжелым как наковальня, я зарычал от напряжения, думал что не удержу, но справился, замахнулся снова.
Лезвие рассекло тьму яростно, быстро, багровое пламя осветило изуродованные лица, среди них узнал и женщину, что видел утром в сожженном селении. Треснуло, затрещало, воздух взлетели отрубленные руки и головы, не меньше пяти тел шлепнулось на землю. Остальные попятились, но я уже вошел в раж. Рубил одного за другим, пока багровая пелена не спала с глаз. Сильная боль в руках отрезвляла, я стоял и смотрел на почерневшие от ожогов ладони, земля вокруг меня устлана изрубленными телами, раны на трупах черные, с опаленными краями, словно рубил раскаленным клинком. Сверху прогремел гулкий голос Газрога:
— Что тут происходит, Дэлгор?
Я развернулся, взглянул в его глаза полные беспокойства и непонимания.
— Не знаю, вождь, — произнес я усталым тоном, а потом мир перед глазами завертелся, небо убежало в сторону, я ощутил, как ноги подгибаются, а земля стремительно приближается к лицу, последнее что я увидел — лежащий среди веток, залитый кровью топор.
Некоторое время я снова плавал во мраке, тьма подступала ко мне волнами, будто я упал в безграничный темный океан, где не могу отличить себя, от окружающего мира. Внезапно из далека донесся голос:
— Он снова спас нас, Газрог! Мы не можем его бросить, он еще жив. Черная лапа никогда не бросала своих.
— Не бросала, — ответил Газрог мрачно. — И не бросит, но он умрет... Умертвия могли заразить его.
Я приоткрыл глаза, передо мной появилась плечистая фигура Грока. Взгляд его был полон осуждения:
— Я понесу его на плечах, вождь. И буду нести пока дышит!
Газрог тяжело вздохнул, лоб покрылся глубокими складками, глаза заблестели странно, мне показалось вождь состарился на двадцать лет:
— Хорошо. Подождем, пока придет в себя. Мы у него в долгу. Но не долго, нам нельзя задерживаться, враг идет по следу.
Я едва не пустил слезу от радости, никто и никогда так обо мне не заботился, кроме матери. Когда я схватил воспаление легких, и меня запроторили в областную, она от меня не отходила ни на минуту. Вот и Грок, точно как мать, только громадный как бык, и клыки с палец длинной.
— Спасибо, — прошептал я хрипло.
Грок радостно стукнул меня в плечо, так что рука занемело, а в локте стрельнуло.
— А-а хитрец! Точно сын шамана. Он тут лежит и слушает, а мы души выворачиваем!
Газрог недовольно хмыкнул, на меня смотрел по-отечески строго:
— Откуда их столько взялось, Дэлгор? И почему нас не разбудил? Мы ценим твою храбрость, ты достойный воин, но умертвия могли убить тебя. Даже Грока могли убить, а он мастер топора...
Я приподнялся на локтях, опалая хвоя больно впилась в кожу, но я не обращал внимания, взгляд торопливо пробежался по изрубленным телам. Забрызганные темной кровью конечности и головы устилали землю, земля покрылась сизыми внутренностями и смрадной жижей. Я оглянулся на Газрога, волосы у меня на затылке поднялись, кожа покрылась пупырышками. Нахлынул запоздалый страх. Руки вмиг стали влажными, затряслись. Все тело вздрагивало, будто только что вылез из проруби.
Грок смотрел на меня внимательно, с прищуром, а я судорожно мял ладони, что стали влажными и холодными. Неужели их всех изрубил я? Я ведь и драться то не умею... И драться не люблю, даже ненавижу. Одно дело в игре кулаками махать, а другое вот так... В наше время такого нет, наоборот стараешься со всеми дружить, даже если они тебе не нравятся, жмешь руки, улыбаешься. Да и мертвые не разгуливают по улицам, это уже совсем сумасшествие. Главное никому из друзей не говорить, а то можно в желтый дом загреметь.
В голове пронеслось, а каким друзьям ты расскажешь? Ты даже не знаешь где ты..., и зачем... Я громко со свистом выдохнул воздух, посмотрел на Грока вопросительно. Он сказал весело:
— Не знаю, как ты одолел их. Но это подвиг достойный настоящего воина.
Газрог, все так же задумчиво оглядел меня, хлопнул по здоровому плечу.
— И все-таки как ты их всех?
— Не знаю, — пожал я плечами, — Какая то сила есть во мне. Но я не знаю откуда взялась.
— Точно берсерк — пробасил Валк. — Эти северяне, они все берсерки!
Газрог переглянулся с Гроком. Потом оба уставились на меня вопросительно. Я непонимающе развел руками:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
