Ловлю себя на мысли: а где же остров? Почему не вижу? А что — исключительно далёкие берега. Плывём. Остров остался позади.
Потери отсутствуют, зато присутствуют иные неучтённые мной личности. Где и когда их подобрали? А сколько времени меня отливали водой, и я загорал на солнышке — невдомёк!
Пристав отстаёт от меня, зато пристаёт ратник, и гонит на место гребца. Уступаю... силе. Хватаюсь за весло подле Чичуха, точнее пытаюсь схватиться за его край, остов выскальзывает не только из рук, но и взгляда.
Громила один справляется с веслом, и я нужен ему тут как балласт. Отвлекаюсь на мачту, смотрю как на рею, шлюп нынче для меня как эшафот. К горлу подступает ком, хочу пить, не взирая на то, что вымок до нитки. Облизываюсь.
Чичух начинает ещё быстрее работать веслом, нервничает, отмахиваясь его краем от меня, даёт понять мне и моим приставалам: ненужная помощь, хуже вредительства.
И точно — гребём уже поперёк реки к берегу без пристани.
Хирон подзывает меня к себе, убирая от греха подальше от команды, и кивает в сторону палатки, где обитает на пару с ратником.
— А... — улыбаюсь я, намекая на то, что едва не приключилось со мной на острове при прогулке с Чичухом в ночи, и ловлю себя на мысли: там всё-таки что-то случилось, иначе бы громила не шарахался меня. Что очевидно, и не только мне, а всем в артели "напрасный труд".
— Сгинь!
— Исчезаю... — растворяюсь я в палатке, и попадаю, словно в иной мир, отваливаясь поспешно на лежак. Не гамак, но всё лучше, чем скрипеть одним местом на скамье.
Хочется есть. Ищу то, что можно съесть. Меня за воровством застаёт Хирон.
— Ты будешь со мной... — предлагаю я нагло ему его же еду.
Он изображает угрозу на лице — поднимает левый край рта, чуть заметно оголяет зубы. Опять я что-то не так делаю. И попробуй угодить! Напоминаю ему, что я, сэр Чудак, а не только наёмник. Вроде понимает или уступает, как неизбежности, и садиться рядом. Его намерение мне очевидно: хочет поговорить, да не может. У меня набит рот — жую. Точнее жру не в себя, а продолжаю пихать всё, что нахожу, и до чего дотягиваются мои нынче загребущие руки.
Давлюсь, плююсь, хриплю, но продолжаю трапезу.
— Фу-уф... — выдыхаю я с превеликим трудом минуту спустя. Хочу пить, но молчу. Икаю.
Пристав всё понимает, и то, что я вроде как в растерянности. Может ведь и снова отправить за борт на время, там и напьюсь от пуза. А не хочу.
Протягивает мне фляжку — маленький бурдюк. Глотаю его содержимое, морщусь и назад возвращаю, хотя нет, задерживаюсь взглядом на странной конструкции ёмкости из чистой кожи. Что-то она напоминала мне нехорошее, пока была наполнена до краёв? Меня терзают смутные сомнения. Нет, не может быть! Горловина — вытянутая, и низ — из двух выпуклых отсеков.
Блин! Голову даю на отсечение: она из того, чего меня едва не лишила Кукумэ. Месть состоялась — не иначе. Однако Хирон и бровью не повёл. Возможно, это всё-таки чьё-то вымя было, а не орган размножения какого-то самца животного происхождения.
Я думаю приблизительно так, иначе не могу, а как вспомню, сразу тянет на рвоту. При всём при этом стараюсь не растерять еду, иначе, где вновь так ещё отобедаю?
Уступаю приставу.
— Слушаю... — делаю я вид: весь во внимании.
Хирон выдерживает непродолжительную паузу, это мне намёк на серьёзный и приватный разговор.
— Я — могила... — перебарщиваю я, что и догоняю, да слишком поздно. Слово не воробей — вылетело, назад не вернёшь.
Сжимаю уста, пока без применения рук, но глаза меня выдают — округляются, а зрачки расширяются.
— О чём речь... и пойдёт? — снова не сдерживаюсь я.
И что я за мужик такой — хуже бабы — меня от любопытства всего распирает изнутри. Или это пища в желудке — заработал несварение? Только не это — ни здесь и ни сейчас! Проявляю хомячество, щёки надуваются, ноздри раздуваются.
Хирон с опаской во взгляде реагирует на изменения со мной.
Да, я такой — резиновый — не лопну, хотя уже трещу по швам в том месте, на которое нашёл себе приключения в этом мире.
Я подрываюсь и... вылетаю из палатки с иной стороны, делая запасной выход. Ну всё, как говориться: далее край — орудие к бою-у-у... Ух... Бух... Плёх...
Чуть не сдох. А может и зря? Столько еды перевёл — и всё почём зря.
Возвращаюсь к Хирону сам не свой. Давай, добивай меня, приставала. Он напротив интересуется у меня состоянием самочувствия, проявляя сочувствие. К чему бы это, а как перед бурей?
— Как-нибудь переживу, а уже сумел, и ещё не такое! Какие новости? Зачем я сдался тебе здесь? Если за тем, что решил высадить меня на берегу, то почему не кинул на острове? Могли ведь сделать вид: случайно забыли?
От пристава следует намёк: меня забудешь, как же, я главная тема для разговоров нынче, и Чичух.
Вот оно что, про что решил дознаться Хирон. А оно ему надо? И мне?
Я с уверенностью заявляю:
— Ничего не было, и быть не могло там... между нами!
Хирон не уступает мне, и, по-видимому, возлагал большие надежды на громилу, да не оправдались. Теперь та же участь ждёт меня.
— Я пристав...
— В курсе... — киваю я тем, чего уже могли лишить ни раз.
— Не перебивай, сэр Чудак! И выслушай до конца!
Я уступаю, изображая из себя китайского болванчика. Хирон продолжает развивать свою мысль, доводя её смысл до меня.
— Моя цель доставить вас на север, и там передать в руки...
— Правосудия?!
Пауза. Затыкаю себе демонстративно рот руками, и клятвенно намекаю: молчу и даже больше не мычу.
Хирон подхватывает:
— ...дорна!
Обана! А это ещё кто? С чем там его едят эти, как их... йети...ть их?
Им оказывается начальник дальней-предальней заставы, а мы — его недостающей частью гарнизона — тех, кого можно посылать в разведку с билетом в один конец на аттракцион невиданной глупости и тупости.
Молчу, и слушаю — теперь уже внимательно, а сам как та собака, ловлю всё налету, что обронит Хирон как хозяин в мою сторону, будь то еда или слова, а даже пинки с ударами сапога. Сейчас мне это очень важно — даже на словах не передать как. И, кажется, начинаю понимать: он пытается взвалить на меня ответственность за пополняющийся постоянно и растущий отряд наёмников.
Новость не просто ошеломляющая для меня, а где-то даже обескураживающая. Тут не поспоришь и мнение пристава не оспоришь.
— А чё сразу я? Крайнего нашли! — подрываюсь я, пока на словах, продолжая сидеть на месте. Ноги не слушаются — отнялись. Вскочи — и подкосились бы. А мне этого сейчас не надо. Ох, как не надо — слабость проявлять.
Так, пора уже мне себя в руки взять. Скрестил их на себе — груди. Дрожь не проходит — бьёт изнутри, зараза. По спине лезут мурашки. Чую холодок. И как к горлу подступает комок.
Хирон решает: это у меня из-за несварения. Я согласен с ним, хоть это и не так. Он даёт мне возможность придти в себя, а не подумать и высказать своё мнение относительно своего решения. Это, похоже, не обсуждается. А приказ — и получен. Правда, пока устный.
Я намекаю ему на штамп и печать. Вместо этого Хирон суёт мне какой-то отличительный знак. Что это — ошейник и цепь? Да за кого он меня держит? Я ему не сторожевой пёс! Собачья жизнь на коротком поводке не для меня!
Разглядываю то, что должен принять, а сам понимаю, как тогда, когда предлагали мне двое надеть кольцо на палец.
Светлый твердит: не бери! Тёмный мстит ему и мне — возьми — такая удача и шанс, а выпадает всего раз в жизни...
Ага, посмертно! — отвечаю я им или приставу?
Да и фиг с ними, и с ним тоже. Что же делать? Как мне быть? А поступить? Только не затупить! Хватит тупить и чудить! Хотя что-то всё-таки должен отчебучить? Но что и собираюсь отмочить?
Хирон опережает мои мысли в действии, я сам не успеваю понять, как он навешивает на меня новые оковы. Знаки отличия действуют на меня как кандалы.
Я вываливаюсь из палатки под нажимом "интеллекта" имперского пристава и предстаю во всей красе перед ватагой наёмников. Сколько их уже у меня в команде? — чувствую себя боссом сродни боцмана. И начинаю считать. Отвлекаюсь. Пристав оглашает меня атаманом. Вот так-то — то никто, а то на те, получите, сэр Чудак, войско! Вы ж знать, знать вам по статусу положено кем-то или чем-то командовать.
В ответ тишина. Гребцы сушат вёсла. Слышно как с них в реку стекает струйками вода. Радостных возгласов не слышно. Реакция удручающая, хотя может и обычная процедура в таких случаях — заведено тут так.
Я завожусь с пол-оборота.
— Уря... — язвлю я сам про себя, и слышу, как до меня докатывает волна ора, — разномастного и невпопад, но страшная в своём проявлении.
А мы всё-таки сила — наёмники. Или я не прав? Тогда пусть кто-нибудь меня одёрнет или поправит. А только попробует: мало точно не покажется.
Теперь ход за мной. Хотя нет — постой, сэр Чудак и наёмник в одном лице. Хирон что-то шепчет на ухо мне, сразу и не разобрать, мешают наёмники, продолжают кричать, сотрясая воздух.
Прислушиваюсь и понимаю: должен выбрать себе помощника. Одного или... двоих? А лучше сразу троих!
Пристав разочаровывает и удручает меня в очередной раз — всего одного. Я силюсь сделать разумный и правильный выбор между гномом, варваром и амазонкой. Громила ни в счёт, не беру его в расчёт после того, что между нами было — точнее могло бы быть, но не случилось в силу известных всем причин.
Если выберу гнома — то никто его и в упор не заметит — будет путаться под ногами, хотя сам видел, как он рубится с врагами. В этом смысле Ёр-Унн, как воин-рубака незаменим. А что, посажу на Иа или коня, и вся проблема — будет решена на раз-два.
Прокручиваю далее про себя в голове иной вариант с варваром. Эй'Грр не Ёр-Унн — недалёкого склада ума, зато роста подходящего. И потом, зачем мне умный и хитрый помощник? Зам должен быть тупым, чтоб не подсидел начальника. Но в этом мире этот принцип не сработает, а мне необходимо сработаться с будущим помощником.
Гляжу на Кукумэ. Как телохранитель она — просто прелесть. А как наложница? Всё больше понимаю: мне это никогда не узнать. Да и на кой надо? Один уже доигрался в гарем, горемыка, что граф-импотент! Хотя в средние века в моём мире именно по этому принципу наложниц и выбирали, а набирали — бабы народ такой: за своего мужика хоть в петлю, а чёрту на рога готовы податься. И ведь будут бодаться — факт! Кукумэ — вне всякого сомнения.
Пишу своим невидимым спутникам СМС, прошу пособить мне в выборе. Тёмный естественно на стороне амазонки. Его можно понять, а он готов меня, как мужик мужика: тут и баба, и воин, и кухарка, и много ещё кто, а чёрт знает что — к тому же в юбке.
Нет, не то — не советчик ты мне!..
Выслушиваю мнение светлого. А ты что скажешь — Ёр-Унн или Эй'Грр? А может и впрямь, Чичух? Чем чёрт не шутит?..
Тьфу ты, ну ты... Дал ведь зарок не поминать его лихом!
От светлого пока тихо. Никак обиделся на меня за пернатого с пархатым вместе взятым?
Гляжу на Хирона. В моём взгляде читается вопрос: а ты кого мне присоветуешь?
— Можешь не торопиться... пока... — выдаёт он, однако. — Пускай сами проявят себя.
— Есть ещё время? — вникаю я: нам ещё плыть и плыть. А как далеко и долго — вот в чём вопрос. Сто вёрст? Двести? А день или два? Может неделя али месяц?
Я не сразу заметил, как похолодало, моя джинсовая одежда подкачала. Тут не месяц май, и даже не апрель, скорее март. Но снега невидно. Это пока, поскольку там, куда путь держим — край. Соответственно север. Знать снег не сошёл ещё, иначе бы уже сошли на берег и...
Я как атаман должен был вступить в свои права с обязанностями, отправившись с отрядом наёмников на поиски морфов.
Морщусь. Артель "напрасный труд" недоумевает. Моя ватага наёмников в растерянности, прямо как я. Поэтому я и решаю обозначить круг претендентов на должность помощника атамана, пускай они сами докажут мне, кто достоин стать им.
Ору имя гнома. Тот скалиться самодовольно. Зря и рано. Следом называю варвара. Гном в шоке, когда я сам не меньше его, а Хирон в растерянности. И следом оказывается в том же положении Эй'Грр — он рычит на меня по оглашении имени амазонки. Ёр-Унн также фыркает на ту, как на бабу.
— Всё по-чесноку...
Одно хорошо: за вёсла я больше не сяду. Отгрёб уже своё. Не тут-то было. Вновь огребаю. Оказывается, я должен показать пример тем, кто скорее меня может ещё поучить, как должно выживать в этом мире с треклятой Империей и её Окраинами.
Пишу послание тем, кто издевается надо мной. СМС короткий, как номер абонента — мой — из "вне зоны доступа".
"Да пошли вы... сами, и куда подальше!"
А дальше некуда — и мне видать тоже — край. Север заставляет дрожать. Зубы стучат от холода. Или всё-таки от страха? Я проявляю слабость — слабак? А помимо прочего простак и...
Ах, да... Ваш сэр... гм... Чудак... — мычу про себя...
Глава 6
"Их орда, этих, как их, а йети...ть их!
А нас — рать! Или иным образом на них!"
Плывём довольно долго, а никто не помнит уже сколько. Хотя как плывём — идём против течения, по причине чего наш шлюп скачками при ударе вёсел о воду рыпается, а даже не прыгает вперёд, словно впереди у нас затор. А непременно ждёт. Похолодало так, как зимой, во всяком случае, мои личные ощущения аналогичны.
Теперь я уже радуюсь, что работаю на вёслах — гребу. Вроде согреваюсь — ненадолго. Даже где-то было жарко поначалу, однако холод усиливается, начинает задувать ветер — северный — встречный. Но под углом.
Ого, а вон и первые снежинки. Или это просто уже у меня в глазах мелькают белые мухи? Одна точно, что бляха, и не пряха, а у меня висит такая ерундовина на шее, свисая до груди.
Разглядеть ошейник с бляхой я не успел. Хм, тоже мне знак отличия, как лучшей собаке района, а тут, стало быть, Окраины. Одно слово — бродяги... Севера — додумываю про себя.
Налегаю на вёсла и слышу, как трещат, то ли мои кости, то ли деревянная основа рабочего инструмента в руках. Пальцы горят, глаза, кстати, тоже, так что те белые мухи возможно огоньки, что сыплются искрами.
— И-раз! И-два... — слышны отрывистые команды, подаваемые ратником. — И-три, и-четыре...
Я налегаю, гребу. И дальше слышу:
— И-пять, и...
Вот только этого не надо, ладно — шестую скорость включать — недолго порваться.
Ражно... слышу:
— И-шесть...
Так и есть — идём на максимальной скорости, а складывается такое впечатление — и не только у меня: стоим на месте. Никаких привычных рывков или скачков шлюпа вперёд не происходит. Тогда что же? Почему стоим?
Ветер усиливается — почти штормовой — свищет так, что ратник иной раз захлёбывается. Орать против ветра ему не с руки, перебирается на нос с кормы и снова кричит:
— И-раз, и-два...
Далее всё как обычно:
— И-три, и-четыре...
А там и...
— ...пять, и-шесть...
Сил моих больше нет! Неужели не хватит ума пристать к берегу или очередному острову? Сколько мы уже оставили этих островов позади с той самой злополучной ночи, а страшнее там останавливаться, чем даже на берегу материка в виду опасности в лице возможных преследователей. Их давным-давно невидно и неслышно, то ли отстали, бросив дурную затею преследования нас, как смертников, и сами не пожелали становиться ими, то ли напротив использовали ту нашу ночь активного отдыха на острове и умчались вперёд, зная не понаслышке наш приблизительный маршрут следования. А могли и точный. Да не до того сейчас. Выбиваюсь из последних сил не только я, а вся моя банда, она же артель "напрасный труд". Ловлю их недовольные взгляды исподлобья на себе как атаман. Ох, сместят, как пить дать — отомстят. Знать, что-то должен предпринять в их защиту, на то и лидер, пусть и не профсоюзный, но...
