"Наёмник. Сэр Чудак."

СЕРГЕЙ МИХОНОВ

НАЁМНИК

"СЭР ЧУДАК"

Книга-1

АТАМАН

ПРОЛОГ

Стоит Чудак у камня, а на нём написано:

— Прямо пойдёшь — коня потеряешь!

— Направо — жизнь потеряешь!!

— Налево — дома поговорим!!!

"Желанна"

...Выходные сразу не задались. И с чего бы вдруг? Я только в пятницу вернулся домой из "командировки". Ну, как из "командировки" — учусь я пока, а выпал случай подзаработать на производственной практике, вот и помчался, как дурак — вкалывал в поте лица точно негр два долгих и тяжёлых месяца посреди тайги в лагере, наматывая в день по две марафонские дистанции, и всё это с оборудованием весом под два пуда, если не больше. Но всё же отмучился тогда, и как выяснилось: та практика была настоящим отдыхом. Нынче же со слов Антохи (дружка моего закадычного — будь он неладен) предстояла увеселительная прогулка на пикник к водоёму. А мне оно надо после того, что пережил? Спать хотелось на месяц вперёд, так бы и валялся день и ночь напролёт в обнимку с любимым четырёхногим другом — кровать (в моём случае это раскладной диван). Да где там, как только Антоха прознал о моём возвращении, тут же примчался. И гад такой, не один. Знал, кого брать, чтоб меня, даже мёртвого из могилы, поднять.

— Ты глянь, Серый, кто со мной? Хотя б одним глазком...

Я мысленно послал Антоху, поскольку лень было не то что вставать, но и ворочать языком (только вчера поздно вечером появился в городе и сразу же двинул домой, свалился на диван, где меня и застали с утра пораньше).

И новый голос искушения:

— Привет, блондинчик...

Такой, знаете ли, сексуально-взбудораживающий для меня. Дремоту с ленью и усталостью как рукой сняло. Я открыл глаза.

Ну конечно — это была она — Жанка, во всей своей красе.

— Хм-гм... — хмыкнул я про себя, и нехотя поднялся. Деваться всё одно было некуда, за Жанкой, я хоть на край света, ну и она, естественно, за мной. Если бы не её папашка (отчим и бизнесмен на букву "п"), мы б с ней ещё в момент совершеннолетия наведались в Загс.

— Ты что, милирование сделал?! — задорно удивилась она — совсем по-девчачьи.

А что ещё от неё ожидать, когда сама блондинка. И уже не помню: крашеная или это её натуральный цвет волос? Хотя скорее склад ума.

И чем только подкупала меня? Ах да, видели бы вы её в том, чём она явилась! Одежды минимум, зато всего остального максимум!!!

Мои глаза округлились. Мне показалось: она с собой что-то сделала. А это постаралась природа... мать.

Нет, пусть и не уговаривают, ни на какую прогулку я сегодня не поеду — хоть убейте! Число 13 меня всегда нервировало, напрягая по жизни. Для кого-то оно как счастливый билет, для меня же сплошные неприятности. А Жанка из-за своего нервного папаши — подавно. Вот же где олигарх местного разлива, решил для себя, что я не пара его дочери.

— Какое милирование?!.. — отвечаю я возмущённо Жанке.

— Неужели, поседел?

— Посивел на той работе, что была у меня! В гробу я видел эту практику! ВУЗ закончу и в бизнесмены подамся! Уж если горбатиться, то только на себя! Так что никуда я не поеду! Отдохнуть хочу! Если хочешь, оставайся тут со мной! Надеюсь, Антоха за это на нас не обидится — поймёт?

— А мы те чё предлагаем, Серый? — понял дружок: запланированная им гулянка может накрыться медной посудиной.

Ну, Антоха и конь! Ведь знаю его, как себя: наверняка уже и девок полная "тачанка" — Жанкина, иначе бы не заявился ко мне с ней, поскольку в отличие от неё, мы оба без "колёс".

— Поехали... — снова мурлыкнула "боевая" подруга, прильнув ко мне.

Началось...

Что-то там Антоха говорил мне, когда я свалил учиться в иной город: она вроде как сошлась на короткое время с Вадиком, которого ей всё пытался сосватать "отчим"? А тот по жизни орангутанг, хотя нет, больше на гориллу смахивает, и ума — кот нагадил. То есть наплакал. И с ним не забалуешь — сын криминального авторитета.

Моё пожелание никто не принял во внимание, и я понял: ловить нечего, всё одно заманят на пикник.

— Ну же, Серый! — увещевал Антоха. — С шашлыками и прочими удовольствиями жизни! Давай, Чудаков, не чуди! Что ты как чудак, а? Посидим на природе, "чайку" попьём, а потом в палатки "спать" пойдём! Вот там и отоспишься, сколько душе угодно!

Сволочь такая, а ещё друг! Какой сон, если Жанка будет постоянно рядом. Точно живым оттуда не вернусь — сам определённо.

Так и хотел сказать: если уж без меня не получиться пикник — берите и несите. Даже ляпнул с дуру. Жанка не то что бы вспылила, но тонко намекнула: это она девушка, и я, как её парень, должен носить на руках.

— Извини, только после Загса, — применил я стандартную отмазку в таких случаях.

Зря я, конечно, загнул про Загс, Жанка поняла меня своеобразно. Блондинка. Хотя и я сам ещё тот чудак. Теперь точно отомстит. А ведь я два долгих и мучительных месяца провёл в таёжной глуши, где проходила моя практика, и из противоположного пола там при нас, мужиках, была повариха. Но там стандартный набор — не женщина, а гром-баба — вширь больше, чем ввысь. Хотя её привлекала не только еда, а и мы, как мужики. Да мы предпочитали обходиться сугубо горячительными напитками, поскольку никто не хотел угодить под "каток".

Хотя и Жанка извелась, соскучившись по нашим с ней "встречам".

Мне надоело ломаться, всё-таки мужик. Не альфа-самец, но последнее слово нынче готов отнести в свой адрес. И камень кидать в себя на эту тему не позволю...

Смутно помню сборы, одно точно: по-прежнему хочу спать, да глаз не могу сомкнуть, Жанка рядом и ведёт машину. Ну и ну! У неё тачила — офигеть — крутая иномарка! Вопрос — кто ей удружил и за что — отпадает сам собой. Хотя варианта ответа у меня было два: либо "папашка" расстарался, либо "бой-френд" в лице Вадика.

Хотя и третий вариант пришёл на ум...

Нет, не к добру эта затея с пикником. Ох, не к добру! Угнать "тачку" не могли — Антоха раз пытался и после этого зарёкся не возвращаться к прошлой жизни гопника. А вот с бабами продолжал мутить.

Мне оставалось надеяться: среди них нет замужних. На лбу же не написано: есть у неё мужик или нет. Да и пальцы — безымянные — от обручальных "оков" свободны. Но не факт — могли поснимать. А одежду уже, сказавшись: в салоне душно. И это при кондиционере-звере да открытых окнах.

Короче, пикник начался уже в машине. Антоха гарцевал на задних сидениях с девчонками один.

Глянув в зеркало заднего вида, я увидел: он уже успел сложить сидения, заняв с девицами дополнительно багажное отделение.

Мой взгляд тут же скользнул на Жанку: та тоже смотрела на меня, а не на дорогу.

— Ты когда права успела получить? — поинтересовался я. — Сдавала?

— Не-а, подарили вместе с машинк-Ой...

Опомнилась, дурёха. Чуть в кювет не слетели, а пассажирам на задних сидениях хоть бы хны. Блин, вот же подобралась гоп-компания.

Пришлось остановиться.

— Уже приехали? — выглянул Антоха из-под баб. — Так быстро?

— Ага, почти... — отреагировал я на заявление этого жеребца. Ему, видите ли, травку подавай — пастись собрался, конь педальный!

Жанка не удержалась и прильнула ко мне. Я ощутил её дрожь: и впрямь испугалась. Вопрос на засыпку — за себя, меня или машину? Последнее точняк, хотя кто знает, что у этих баб на уме. Да и сам по жизни чудак.

Одно для меня точно: ещё немного, и мы могли бы распрощаться с жизнями.

Наваждение какое-то — и нашло на нас с Жанкой, мы прижались друг к другу в испуге, и сами не заметили, как перешли к тому, к чему уже давно Антоха на задних сидениях с девицами.

Нет, так нельзя! Не сейчас...

— Не здесь же, Жанка!

Она завела — сначала меня, потом свою машину.

Поехали...

Про то, что сегодня не мой день — 13 число — совсем забыл. Крышу снесло. Люк тоже открыт. Высунулся. А когда вернулся в салон, Жанка озадачила: снова взглянула на меня. Лучше бы так за дорогой следила, как за мной.

С горем пополам кое-как добрались до места предполагаемого пикника уже затемно, про шашлыки никто и не вспомнил. Ночка выдалась той ещё — спать мне не довелось. Как, и когда установили палатку, наверное, никто не вспомнит, в итоге её занял Антоха со своими девицами, а нам с Жанкой пришлось обойтись спальными мешками. Всё-таки лето — не зима — жара, река, девушки, еда...

Стоп, еда! Да, не мешало бы вспомнить и об ином грехе — обжорства. А то желудок взбунтовался, и кишки, похоже, слиплись и присохли к хребту.

Антоха словно прочитал мои мысли, первым решил восполнить утраченные "силы". Чего он там наяривает? Ага, красную икру без ложки рукой черпает нагло так — пальцами, как гастарбайтеры плов — и главное без хлеба, по принципу: дайте мне, пожалуйста, два батона колбасы — и хлеба не надо!

Кошара! Хотя нет, он — коняра!! Да какое там — слоняра!!! Уработать трёх девиц за раз, когда мне и Жанки — выше крыши.

Тут Антоха отвлёкся от икры и предательски покосился в мою сторону. Я быстро уяснил: собрался что-то выкинуть, паразит!

— Короче, — настаиваю я на ответных действиях с его стороны, ведь знаю: не удержится — сольёт инфу.

Антоха достаёт — сначала мобилу, затем ей же меня. Там компромат на нас с Жанкой. Его намёк мне очевиден: стоит ему показать это видео Романовскому — отчиму Жанки или Вадику — и... это друг называется. Одно слово — папарацци.

Хью Хефнер, блин, местного разлива. Хотя нет, хуже — основатель порно!

— Дай... — пытаюсь я вырвать у него мобилу.

— Я те чё, баба? Это к Жанке, — ухмыляется Антоха, играючи — и дальше упирается.

— Лады, — уступаю я для виду ему. — Только ей не показывай! Вообще никому — сотри, и квиты!

— Ага, ща! Я в это "видео" Интернет закину!

— Я тя самого в реку — и утоплю!

Про еду я забыл на раз.

За странным делом, пока мы качались с Антохой по земле, из-за его мобилы, нас застукали девицы. И даже приревновали, а тупо ржали и также снимали.

Чуть погодя мы вспомнили, что забыли сменить костюмы Адама на более презентабельные в нашем случае.

— Трусы... — опомнился Антоха.

— Струсил... — потрусил я в противоположную сторону от девиц.

А те за нами, как кошки за мышами — всё никак не наиграются, стервы — нарвались на Жанку. Ну и я на неё, как на мину, но с ядерной боеголовкой сродни ОМП.

# ОМП — оружие массового поражения.

Рванула. Мало никому не показалось. Пригрозила, что назад Антоха со своим гаремом "горемык" двинет пешком. Девицам-то что — быстро тормознут на дороге первую встречную "тачилу", и вернуться в город с тем же комфортом и приключениями, какими попали сюда, а вот кто действительно попал — Антоха.

Да снова выкрутился, приструнив баб, как умел, а иначе никак — азарт и всё такое.

Жанка поняла: я ей не изменял — и не собирался. Но всё одно успокоилась лишь к утру. Я даже про голод забыл на время, снова двинул к НЗ.

У Антохи денег на такую пайку отродясь не водилось, он всё больше по общагам с девицами суетился, они и прикармливали его. Знать Жанка расстаралась. Оно и понятно.

Пора было разобраться с ней, и в наших отношениях. Это я про чувства, а не секс. Хотя секс, конечно, хорошо, но на нём семью не построишь. Не зря же удивляются все, когда встречают стандартную пару — либо муж урод при красавице, либо красавица при уроде. То есть уродливая при красавце, поскольку ни сексом единым жив человек. Всё-таки мы — люди, а не животные. Но в первую очередь они — приматы, а потом пытаемся вспомнить, что вроде как не только примитивы.

А раз нахлынули такие думы, пора и впрямь... отдохнуть. Беру спиннинг, и иду к водоёму. Авось отвлекусь? Какое там — в голову ничего не лезет кроме той, кого оставил в спальном мешке. И долго она не будет одна: тут либо отчим расстарается, либо Вадик. Но Жанка пока держится, не уступает им. Да долго так и впрямь продолжаться не может, всё-таки девушка. Это нам, парням, в этом деле попроще будет.

Нет, пора решать, настало время подумать о более серьёзных отношениях. В ВУЗе мне остался год и... дальше либо армия, либо свадьба и дети, как отсрочка от неё. Но если армия временно, как и беременность в случае с женщинами, то после родов — уже на всю оставшуюся жизнь. А тут скинул сапоги и...

Клюнуло. Не вовремя. Отвлёкся. Потянул. Сорвалась рыбка... золотая. Лишь хвостиком махнула и...

Зацепил корягу. Хана леске и блесне. Значит, это она там мелькнула, а не карась... японский, аки... мать его!

Тишины, как небывало. Нет, я не стал орать, и даже шуметь. Смысл? Набор при себе — насадок рыбацких, как и лески в избытке про запас. Даже нож.

Орут в "лагере". А вот это уже интересно!

Удалился я прилично от места нашего "пикника", пришлось возвращаться. Даже не заметил, когда солнце встало и...

Жанка нарисовалась прямо передо мной как нимфа. Решила добить. Тоже, наверное, думала о том же, о чём и я — про Загс и семью. Вот топлесс и пришла загорать возле меня с утра пораньше. И намёк мне: типа я не такая, просто вышла позагорать — в стрингах. Да трамвая, а в нём меня, чудака, больше не собиралась ждать. Тут либо всё, либо ничего.

Специально дразнит. Видимо та фраза у неё, оброненная мной про Загс ещё дома, из головы не выходит.

Не подпускает. Точно — испытывает. Мне это очевидно. Замуж девке охота, а пора. Иначе если сам упущу её, как старик золотую рыбку, потом локти кусать буду.

Продолжает дразнить. Шумы в лагере с криками ей до фонаря. Мне тоже стало не до них, а зря. Ох, зря.

В нашу сторону кто-то ломиться, аки олень на водопой или вброд. Нагло так, словно спугнули. Или охотники гонятся — те, что браконьеры.

— Вад-Ик... — подскакивает Жанка. — Ты что здесь делаешь?

Его вопрос аналогичный — и читается во взгляде, но задан исключительно мне. Ответить не успеваю. Вспышка слева — пропускаю неожиданный удар в левый глаз. Затем вспышка справа. Всё — свет в конце туннеля выключен! Просьба не беспокоить — ангел-хранитель ушёл на обед! Перерыв, видите ли, у них там, в Небесной Канцелярии!!!

Мысли нехорошие, да и те мечутся в сумбуре.

Снова удар: добивают — ногой.

Чёрт, как больно! Где же ангел? Почему не со мной? И за что мне это от него? Ведь подумал — только-только — о хорошем. Намёк ему на Загс. Нет, чёрт тут как тут — отвлёк его.

Я вырубился, сознание отключилось, зато включилось подсознание, и что-то пытается мне объяснить. Ага, уловил: дескать, я такой-сякой, и поступил нехорошо. Соглашаюсь: затупил.

Оп-па! Прозрел! Спасибо, Господи! Ты есть!..

Ошибка очевидна — Вадик трясёт меня, и продолжает брюзжать мне слюной, фыркая и изливая яд, аки кобра. Рядом Жанка: её держат двое — подельники Вадика.

Попали...сь...

До слуха долетает её фраза — в адрес Вадика:

— Я порвала с тобой...

Чудак ты такой — и на букву "М".

Ответ от него следует тут же:

— Это я тя ща порву, нимфа... — ...манка... — ...как тузик тряпку!!!

Снова вырубаюсь, а так хотел вмешаться. Не герой знать! Резкая боль в области мужского достоинства с намёком: он — мой недостаток.

Мнение Вадика очевидно.

Вновь врубаюсь — не сам — помогают.

Жанка уже сидит и рыдает. Я к тому времени напоминаю статую. Скрутили, черти. Говорить не могу — на рот налеплен скотч. И я также стянут клейкой лентой по рукам и ногам, аки младенец в пелёнках.

И стопы...

Боже, что это там? Никак цемент и... таз!

Это Вадик явно переборщил, решив приколоться. Хотя у него всегда было туго с юмором. Вот где умора, и кого уморит сейчас — меня.

Я слышу: обещает меня, рыбака, пустить на корм рыбам. Говорит мне: подводные обитатели речной фауны очень обрадуются увидеть своего палача. Особенно раки, за то, что я их люблю с пивом. А это он! Я вообще его не признаю, как и алкоголь таковой. Чисто в исключительных целях, да и то, как лекарство от... Чего там обычно в таких случаях пьют?

Меня хватают и тащат к водоёму — погружают в воду где-то по колено и продолжают глумиться. Жанка по-прежнему молчит, ей досталось из-за меня. Хотя нет, из-за Вадика. Он и впрямь тот ещё чудак на букву "М". Ну не хочет она с тобой иметь дел, — заводить семью, — так на кой права качать?! И потом, даже если тачка твоя — подарок ей от тебя — забрал, это и будет настоящая месть. А то, что затеял — не красит его.

Меня разукрасил — хрен с тобой, лишь бы он остался со мной. А то ничего не чувствую — ни ног, ни того, что выше. Это в первую очередь касательно головы, а не того, что подумали. Мне сейчас не до этой ерунды.

Всё представляется жутким кошмаром. Наверное, я сплю — остался дома со своим четырёхлапым другом — диван-кровать.

А хрен там — погружаюсь. Вода реальна. И отсутствие воздуха очевидно. Пускаю носом кровавые пузыри.

Бултых и — нет больше Серого. Утоп рыбак (по фамилии Чудаков, а по кличке Чудак) на радость рыбам и прочим обитателям водоёма.

Да, кстати, привет рыбакам! Приходите завтра рыбачить на моё место, клёв будет на загляденье: такой и Лёлик (он же Папанов) из кинофильма "Бриллиантовая рука" организовать не сможет. А вот я...

Пишите письма, родные мои. Мама, папа, Жанка...

С последней мыслью о ней и отключаюсь. Как говориться: до новых встреч. А все там будем рано или поздно...

Глава 1

— Ты кто?

— Добрая фея!

— А почему с топором?!

— Да настроение сегодня как-то не очень...

...Холодно. Темно. Страшно. Помню, что утонул, но не помню почему. И почему решил: утонул, а не...

Всплываю. Не сам. Помогают. Этих "рыбаков" я не знаю. И вообще странные какие-то они.

Неужели это всё мне продолжает сниться? Не было ни встречи с... Кем — тоже не помню? И что вообще со мной? И где? А я?..

Мысли сбиваются в кучу, и путаются, превращаясь в ор, как голоса в людской толпе при массовом стечении народа в очереди за чем-то дефицитным, что вот-вот должно непременно закончиться. И моя жизнь.

Стоп, так я жив! Живой, Господи!

Опять обращаюсь к нему. Почему? Ангел, что хранитель, вернулся к своим обязанностям? Чёрт его знает! И его кляну, а кого благодарить — даже и не знаю.

Языка, на котором общаются "рыбаки", также не знаю. Вообще ни черта не понимаю! Где я? Кто я? Почему тут? Что это за место, и местность такая?

Вопросом тьма. Да и тьма осталась за бортом, как и я, но за бортом жизни.

Странные типы выволакивают меня на берег. Ощущаю телом сушу. Радости не испытываю. Тело ломит и болит. Значит, кто-то постарался — поломал меня, и изрядно.

Эти, что вытащили меня, гундят и бубнят. Их тарабарщину не разобрать. Да и не до этого мне сейчас. Отлежаться бы — в больничку хочу.

Обычно я не испытываю симпатии к медработникам, и больничный режим ненавижу, но тут вдруг ностальгия — и всё такое.

Дёргают. Точнее одёргивают. И не только на словах. Незнакомцы желают знать, что за улов им в руки пришёл.

С почином вас, мужики! Я, конечно, не подарок судьбы, но раз, как кое-что, само в руки приплыло — радуйтесь. Поздно открещиваться: я не оно. Поскольку сам знаю: не улов. И проблемы создам немаленькие.

Но как говориться: дарёному коню в зубы не смотрят. А эти на меня так и зыркают — таращатся во все глаза.

Подозреваю: "рыбаки" не в восторге относительно меня. Однако продолжают разглядывать не без интереса.

Ага, одежда им моя понравилась. Сами-то те ещё оборванцы. Бомжи! Точно — они! Только бы не утопили снова, как...

А кто? Не сам же я нырял, да ещё в скотче и с ногами в тазу с цементом?! Физически не мог!

Мелькает нож размерами с тесак. Странные типы собрались резать — меня или...

Фу ты — путы...

Хорошо, что я весь в тине и иле, а то бы почуяли, как нагадил в штаны.

Тело освободили, а вот ноги... Почему-то замешкались? Пытаются понять, что за обувь у меня такая странная — и не снимается. Да и похоже больше на огромную миску, а я в ней на еду — для людоеда. Но эти вроде как не они.

Я по-прежнему недоверчиво поглядываю на них, а они тем же образом на меня, при этом проявляют неподдельный интерес.

Стою, как истукан за счёт "гири" на ногах, точно Ванька-встанька. Делаю движение телом и... падаю.

Эти поднимают. Понравилась забава. Играются что ли? Снова падаю. Ставят. С третьей попытки прыгаю — раз. Потом ещё раз и...

А куда это я? И почему решил дать дёру от них? И кто это странно кричит? Что за скотина?

Натыкаюсь на горбуна. Тот взбрыкивает и задаёт стрекоча. "Рыбаки" кидаются за ним — тот, что поменьше, а тот, что в два раза выше, остаётся подле меня.

Теперь уже я выслушиваю всё, что они думают относительно меня. Пытаюсь сказать: рот занят кляпом. И указываю глазами.

До верзилы доходит. В его исполнении следует резкий рывок рукой, а в моём — крик, вырвавшийся вместе с тем, что служило кляпом. Здоровяк подбирает...

Чёрт, стринги! Чьи они? Ничего не помню! Хоть убейте!..

О, говорю! Надеюсь: эти "рыбаки" не удовлетворят мою просьбу. Вроде не понимают.

Возвращается карапуз со скотиной, что едва не лягнула меня ниже пояса. А там по-прежнему таз с цементом.

"Рыбаки" переговариваются, при этом оживлённо, и постоянно тычут в мою сторону — ругаются. Видимо хотят знать: кто я, и что собой представляю?

Я бы тоже не отказался узнать как можно больше про них: кто такие, и откуда? Да в моём положении это как-то неуместно, должен быть благодарен им за своё спасение, но ничего подобного в отношении них не испытываю. Инстинкт самосохранения подсказывает: обманут — как пить дать.

Пить, кстати, не хочу — только-только из реки. Чувствую себя верблюдом, напился ни то что на неделю, даже на две, или на месяц вперёд. А вот есть...

Я голоден настолько, что сожрал бы горбуна с бурдюками товара. Приглядываюсь к живности "спасителей" — дивное животное. Понимаю, что вижу впервые. Даже по телеку такое не видел.

Взгляд снова переношу на парочку крикунов. До драки меж спорщиками не доходит, но руками продолжают размахивать, имитируя мельницу. Сцена напоминает кадры "Золотого телёнка", а сами: тот, что поменьше ростом — Паниковского (Зиновий Гердт), а второй, что повыше — Шуру Балаганова (Леонид Куравлёв). И текст видимо из той же оперы, мол: "А ты кто такой?"

Гирю не поделили. Так я не она — поболе вешу. И не хочется чувствовать себя гражданином Корейко в роли Евгения Евстигнеева. А на роль Остапа Бендера (Сергея Юрского) не тяну — пока что. Но кто знает, чем всё закончиться.

Потасовки точно не будет, иначе бы так не орали. Сразу видно не такие они, чтобы под конец устраивать мордобой. Эти могли бы сразу. Рожи соответствующие — бандитские.

И всё-таки что же им от меня надо, раз так препираются, а? Эй, там, на Небесах? Есть кто дома? Ангел-хранитель — откликнись! Пришли СМС в виде сообщения, и не говори, будто я нахожусь вне зоны доступа — за пределами сети мобильного оператора.

Обана! Первая здравая мысль! У меня же мобильник! Ищу в кармане джинсов. На месте. Только не работает. Тоже напился — воды.

А нет, включился. Батарея фурычит, а сам... Сеть не ловится.

На сигнал мобилы оборачиваются оба крикуна. Снова начинает ржать их ишак. Горбун всё больше напоминает мне осла, а не верблюда, и не по тому, что ростом не вышел. На роже, что морда, написано — осёл! И не из мультика про "Винни-Пуха", хотя тот ещё Иа.

— Сергей... — говорю "рыбакам".

Те снова меряют меня изумлёнными взглядами. И один, что поменьше говорит:

— Сэр...

А второй — верзила, и явно недалёкого ума прибавляет:

— Гей?

— Нет, я не гей! Натурал я! А цвет одежды тут ни при чём! Это Джинс — стандартный набор!

Не понимают. Хреново...сть. Записываться в геи, нет ни малейшего желания. Протестую. Толку — всё без толку. Не тот случай. Тут как говориться: психуй, не психуй, а всё одно получишь... то, что пишут на заборах и стенах зданий начинающие "бомберы".

Что и говорить — все мы не без греха. Но эти... Не из "Гондураса" же они? И проездом оттуда через Россию в Амстердам?

Пускай только попробуют пристать, я им...

Странная мысль. И вообще не моя. Ноги-то в тазу. Шевельнуть ими не могу, а шевельну — падаю. Бери меня — не хочу.

Неожиданно осмысливаю, что часть имени (первая) выручает, оппоненты начинают кланяться, но приближаясь.

К чему бы это — и всё?

Один хватает меня в охапку — верзила, а иной — гном... И почему-то вдруг я обозвал его так про себя? Додумать не успеваю... Следует взмах кувалдой, и удар по ногам.

Нет, ниже, по цементу в тазу. Всё-таки достаётся немного и по конечностям — не кувалдой, а от осколков.

Отпускают. Слава тебе, Господи! Знаю: ты есть, был и будешь. Мне тоже хочется есть — по принципу: я есть, ел, и буду есть. А хочу, аж не могу.

Ору...

Неужели я? И в открытую? Ну, даю! А сам себе удивляюсь. Мои спасители решают: от боли.

И пусть — так даже лучше.

Лицо горит. Тело болит. Иду к воде умыться. Спасители решили: вновь топиться. Один кладёт мне руку на плечо — хватает.

— Спокойно! Я не псих! Не дурак я...

Не понимают по-русски. На иных языках нет смысла спрашивать, сам ни в зуб ногой, а шпрехать нафиг надо. Балаболят на тарабарском — определённо. Благо иной раз по жестам можно догадаться, чего хотят.

А действительно — чего? Но это потом. Поворачиваться спиной не боюсь. Смысл им меня бить в спину тем, чем по ногам, высвобождая из таза с цементом.

— Ну и рожа! — вижу собственное отражение в реке. — Здравствуй, Сер-Рожа.

— Сэр, Рожа? — удивляется здоровяк.

Стоит рядом. Никак охраняет? Мне даже забавно это осознавать.

Уж лучше пусть я буду сэр Рожа, чем сэр Гей.

— Нет, я не сэр Рожа, а Сер... — думаю напряжённо, и выдаю, как всегда первое, что взбредёт в голову. — ...Ога...

— Ага, — кивает понятливо здоровяк.

А по глазам его вижу: теряется в догадках.

— Ладно, можно короче, для тупых — Серж...

— Сэр Ж?!.. — изумляется в очередной раз здоровяк.

Начинаю догонять: ну и титулов я себе навешал. А раз так — и выходит — то я где?

Озираюсь. На рожу — плевать. Там месиво и пиявки. Пытаюсь содрать. Хрена с два. Подлетает малыш, тот, что гном, и снова лепить мне их на морду. Так ещё фырчит и кричит.

Точно — гном. Повадки и замашки, как в кино.

Стоп? Неужели я играю роль? А это актёры — не статисты же? Да никого с камерами невидно. Оператор — ёк, режиссёр — тоже отсутствует. А присутствуют только эти двое, да осёл. И чувствую им себя, как чудак на букву "М".

Так я он и есть — сэр Чудак...

Говорю это вслух, а сам этого до конца не осознаю, пока один из спасителей, что поменьше, не выдаёт:

— Сэр Гей-Рожа-Ога-Ж Чудак... — и кланяясь, протягивает мне руку, сжатую поначалу в кулаке, а затем, выпрямившись, разжимает пальцы.

На ладони обычное с виду кольцо. Разум подсказывает мне не брать его. Сознание выдаёт: бойся данайцев дары приносящих. Где-то я это уже видел или читал, а точно проходил. Нет уж дудки. Нам оно не надо. Не моё — не возьму. На чужое по жизни не зарюсь, предпочитаю зарабатывать честно.

Ну точно — чудак, а по жизни на букву "М".

Отрицательно качаю головой. Здоровяк кричит, гном на него. Варвары какие-то — тот, что повыше — несомненно. Да и пусть! Мне-то что? Хотя не мешало бы отблагодарить. Видимо это подношение в знак признательности моего титула и занимаемого сана, как вельможи, если ни что другое?

Соглашаюсь. И зачем только уступаю?

Мои спасители по-прежнему недовольны. И чем — позвольте узнать? Что не так? Должен сунуть палец в мышеловку? А голову в капкан не хотите?

Хотя этих бы точно данным зрелищем позабавил. Одно слово — варвары. Так неужели я попаданец? Если это чья-то глупая шутка — и явно не судьбы-злодейки — то фиг вам там, где бы вы ни находились — в Бездне или на Небесах! Не на того напали! Я вам не стану шутом, а и марионеткой не буду! Так и знайте!!!

Поссорился я не только с ними, но и мои спасители меж собой. Им и послужил разделительным столбиком. Оба сидят ко мне спинами — один к другому.

Чувствую, что надо бы умилостивить их, а не гневить, да в то же самое время понимаю: ничего подобного. Подвох очевиден. Но в чём скрыт — вопрос на засыпку.

Беру кольцо и внимательно разглядываю. Изъянов не замечаю — магических. Никаких там рун и прочих символов — обычный кругляш, почти обручальное кольцо. Но явно не венчальное. Так не погребальное же?!

Краем глаз замечаю: мои спасители подглядывают за мной не без интереса. Подношу палец. Их глаза расширяются, а лица вытягиваются — сразу, как отнимаю палец. В кольцо не просунул.

Это была проверка на вшивость — моя относительно их.

Гном показывает на рот и тычет зачем-то на такое же точно кольцо у себя на среднем пальце, выставив напоказ. Жест красноречив — у нас бы за него сломали не только палец, но и рёбра. А тут, видимо, это в порядке вещей.

То же самое демонстрирует варвар. Дескать, и он является счастливым обладателем кольца. Прямо как во "Властелине Колец", только орков и колдунов не хватает.

Что это означает — братство или что-то ещё? А то и всё разом! Намёк на речь, коль тычут в рот на уста. Или я что-то путаю — они извращенцы. Или всё-таки смогу говорить на доступном им языке — научусь понимать их по принципу: понимать вашу!

Не уступаю пока. Думаю. Напряжённо. Стоит ли овчинка выделки? Не клок же им нужен от меня, как с паршивой овцы? Или хотят побрататься с Сэром — стать моими проводниками-защитниками в этом странном мире?

Знать имеется какой-то шкурный интерес. Живо смикетили, оказывая почести, каким обучены, или как получилось. И за то им спасибо — моё спасение. Иначе бы сейчас кормил местную флору и фауну на дне реки.

Нет, надо уважить — пойти на уступки. Пусть это будет поступком! Я так решил. Мужик я или то, кем они меня обозвали? Не гей, пускай и Сергей!

Снова подношу палец к кольцу и... просовываю, а назад стянуть не успеваю — сжимается, словно кто-то тиски сдавил. Палец вспыхивает от боли, будто получаю ожог.

Шок. И не проходит. В глазах хороводом мелькают искры. Сквозь тьму доносятся голоса спасителей. Чтоб их. И...

Понимаю: они говорят на нормальном для меня языке. Значит, получилось, вышло чего им требовалось от меня.

— Сэр Гей-Рожа-Ога-Ж Чудак...

— Давайте обойдёмся без этого, мужики! Просто сэр и...

— Чудак?! — подсказывает гном.

Хитрый, бродяга. Варвар и в подмётки ему не годится — тупит. Сразу видно: у него сила не в голове, а в плечах.

— Давайте знакомиться, — предлагаю я. — Вы уже знаете, кто я...

Немного соврал, а круто забрал. Но одно очевидно: с них и так достаточно. Порядком уступил. Хватит тупить, и самих пора выслушать, раз уж можем нынче говорить, понимая один другого.

— Ёр-Унн... — ткнул себе кулаком в грудь гном.

Представился.

— Эй'Грр... — не то сказал, не то прорычал варвар. И также подтвердил мою догадку относительно себя.

— Куда путь держите, мужики? И вообще, откуда идёте?

Мой вопрос озадачил их. Почему? Или я чего-то не догоняю? Или должен был знать?

Туплю — и не по-детски. Однако деваться некуда. Не уступаю — настаиваю.

— Наёмники мы...

— Мы — это кто? — уточняю я. — Вы?

Гном хитро насмехается. Варвар также ухмыляется и скалится.

Понимаю: ничего не понимаю. В том смысле — не догоняю. А тут кто-то ещё стремиться нагнать нас.

— Стража... Урядник... — живо суетятся мои спутники. И тянут за собой.

Стоп! Что-то тут не то. Если я, с их слов — сэр, то кого мне бояться? Или всё-таки стоит прислушаться к ним? Уступаю — бежим.

Не догоняю вновь — я своих спутников. Гном и то несётся так, как я не могу. А я всегда отличался завидными скоростными качествами в беге. Поэтому и в ВУЗе постоянно выступаю на соревнованиях по ориентированию и в беге.

На короткой дистанции проигрываю, а на более длинной начинаю сокращать расстояние, даже вырываюсь вперёд, но вскоре понимаю: зря и сворачиваю не туда.

Поворачиваю туда, откуда кричат. Те, кто преследовал, отстали. Да и видеть нас не могли. Получается: рыбаки-то эти — мужики при мне — браконьеры. Хотя вспоминаю, уточнили: наёмники.

Будем разговаривать — на привале — несомненно. Пора выяснить, кто так надо мной пошутил, что теперь писать письма как Сухову в "Белом солнце пустыни" можно только мысленно. Но проще обратиться к тому "шутнику", кто решил сделать меня попаданцем.

Час беготни доводит меня до полуобморочного состояния. Едва мои спутники замирают, я падаю наземь как срубленное дерево. Открываю глаза спустя какое-то время и вижу: дерево непохоже на дуб.

Спрашиваю, как оно называется.

— Дук... — отвечает гном.

Варвар всё больше молчит. Оно и понятно: молчун по жизни. А вот гном брехун — и ещё тот.

Но разговор со мной заводит Эй'Грр:

— Сэр Чудак, дозволь, мы встанем здесь ненадолго и передохнем...

— Валяй, коль уже валяемся...

А сам насторожился — передохнем или передохнём?!

Гном подтверждает мои мысли.

— Да чего ты с ним возишься, — встревает Ёр-Унн. — Ну, сэр! И что с того? Теперь он как мы...

Ага, намёк на кольцо.

Спросить, что это всё означает, не успеваю — мешают преследователи. Мои спутники хватаются за оружие и...

На опушку выскакивают...

— Халдеи... — слышу крик от обоих спутников разом.

Их слишком много, чтобы нам вступать в бой. Да без зарубы никуда. Те также вооружены, и не дубинами, а топорами и кувалдами. Или это молоты и булавы?

Разобрать не успеваю. Ко мне подлетает один, я отскакиваю в сторону. Удар приходится в дук. Ствол принимает топор, а тут и гном привечает халдея в спину двусторонней секирой.

Блин, "Звёздные воины" какие-то. Вот он Йода, в смысле гном. А варвар, чисто Дарт Вейдер — давит врагов из числа халдеев своим "интеллектом".

Вижу, как опускает молот-кувалду халдею на голову в шлеме, и... ничего больше не вижу — в лицо фонтаном брызжет кровь. Голова разбойника взрывается изнутри как арбуз, но кровью.

Продираю глаза от липкой консистенции, и снова уклоняюсь. Очередного халдея встречает гном, но на пару с варваром.

Нет, где это видано, чтобы Йода воевал заодно с Дарт Вейдером?! Варвар скорее смахивает на Чубаку. Да после драки кулаками не машут. Обошлось. Враги повержены. Можно ликовать. Гейм-овер, игроки. Наши: плюс пять! Враги: все в минусе.

Да только радости я не испытываю, лишь страх — животный, непривычный. И на кой я всплыл... в этом мире? Какая у меня здесь цель? Ведь обычно попаданца награждают сложной и заумной миссией? В чём она, и заключена для меня? А всё из-за кольца! Фродо, блин! Нашёл приключения на свою голову! Меня чуть не лишили её, а жизни во второй раз подряд. Не многовато ли? Приключений...

Как ни пытаюсь снять кольцо, не получается.

Мои спасители — будь они неладны — ухмыляются.

— Не мучайся, Сэр Чудак, не выйдет ... — заявляет Йода, он же гном по имени Ёр-Унн.

Маленький пердун!

— Почему?! — искренне удивляюсь я.

Пояснить не успевает.

— Снять его можно с трупа или отрубив палец... — опережает варвар-молчун.

Что-то он разговорился вдруг. К чему бы это? Понимаю: не к дождю. Скорее к граду или буре? А явно не миновать — ещё и грозы.

Настаиваю на продолжении пояснений с их стороны, и узнаю: халдеи — это те нехорошие "дяди", что напали на нас в лесу. У них у всех одна отличительная особенность — они "беспалые". То есть, по здешним меркам ИМПЕРИИ, они бесправные. Одним словом — разбойники... с большой дороги.

— Это как? — не въезжаю я.

Мне растолковывают:

— Надев кольцо, ты обязываешься служить Короне до последнего вздоха, а если снимешь вместе с пальцем — вне закона! Ты с той поры разбойник!

— Ну и нравы! Что за манеры? — возмущаюсь я донельзя.

Мои спутники снова расплываются в ехидных ухмылках животного оскала, видимо, им нравиться потешаться надо мной.

— Не морочьте мне голову!

— Расслабься, сэр, — советует гном. — Не заморачивайся! И нас пойми ...

Вот тут поподробнее?

Ёр-Унн уступает, хитрить дальше бессмысленно.

— Мы решили покончить с прошлым. Не хотим с варваром больше быть наёмниками. Устали. Вот нам и послали тебя Небеса. Дошли туда наши мольбы.

— Я вам не ангел-хранитель! Скорее наоборот — чёрт... А знает что!

— Погоди, сэр Чудак... — не понравилось гному, что я перебил его.

Говорил он серьёзно. Сразу не уловил, а следовало бы. Снова уступаю, и слушаю. А есть что послушать. В итоге выясняется: они решили, что раз я представился мужем благородных кровей — сэром, то, стало быть, ношу титул равный Великому Герцогу приграничной провинции, дальше которой — Окраин Империи — наёмники не имеют права уходить вглубь. Они здесь несут службу по охране границ Империи от захватчиков. Выходит, постоянно воюют. Хреново...сть. Заметка на будущее — оно не такое уж светлое, как показалось мне изначально. И очередная новость с их слов: раз я отпрыск Герцога, то тот найдёт способ, как избавить меня от рабского обета наёмника. А в награду за моё спасение — ещё и их (грёбаных спасителей) от колец.

Ну точно, блин, изощрённое братство кольца. Добраться бы до того изверга-шутника, создавшего эти кольца. Да видно не только я записался к нему заочно в очередь — все наёмники Империи, так или иначе. И мои спутники не из последних будут в числе "счастливчиков". Видимо поэтому, им запрещено покидать Окраину.

— Что я могу вам на это сказать, мужики, — с возмущением в голосе выдал я. Эмоции. И ещё раз эмоции. А пока не остыли, лучше всё расставить на свои места. — Ни черта вам не обломиться!

— Как!? — вскочил Эй'Грр, нависая исполинской тенью надо мной.

— Ты — байстрюк? — взрывается гном бурей негодования.

— И кто я после всего того, кем вы обозвали меня, награждая титулами? — не уступаю я.

— Незаконнорожденный — бесправный и безземельный выродок, которого пытался утопить истинный наследник. Или скрывая позор отца от люда!

Ах, вон оно что, сэр Чудак. А и впрямь на букву "М". Засада...

— Ну, можно и так сказать, — соглашаюсь я, понимая: попал, а подельники вместе со мной.

Пришлось узнать, о чём печалятся, когда по статусу сэра положено вроде бы мне. Ведь вопрос: куда направлялись — не озвучили тогда.

— Морфы... — фыркнул омерзительно гном.

Варвар повторил с нескрываемым отвращением.

Что это означало слово "морф", мне было невдомёк, но почему-то показалось: её обладатель пушистый и плюшевый.

— Ага, настолько: увидишь — обосрёшься! — выдал Ёр-Унн.

Ясно, что ни черта по-прежнему неясно. Да и день закончился. Сгущались сумерки. Пора было задуматься о ночлеге, раз уже остановились на опушке.

Мои подельники занялись стискиванием тел халдеев в кучу, обыскивая их на предмет "наличности", а я не удержался и ознакомился с их оружием, от которого почему-то отказались мои братья по несчастью.

Как выяснилось: оружие у них своё, и чужое им ни к чему — лишний груз. Горбыль, он же осёл, прозванный мной Иа, и так был загружен выше ушей.

Харч не предвиделся, да у гнома нашлась завалящая лепёшка, которую он разделил на три части. Мне естественно достались крошки. Варвару не пожадничал, и себе любимому подавно.

Ими и подавился. Думал воды в организме в избытке, да после беготни от стражи и схватки с халдеями мой организм обезводился.

Хлебнул чего-то, что предложили, и оказалось кислятиной, в то время как лепёшка из дерьма и мха. Почти угадал. А пойлом — ослиная моча. Иа у нас оказывается не осёл, а ослица. Вот и взбрыкнула тогда у реки, когда я попёр на неё сзади.

Вроде бы всё — неприятности закончились. Не тут-то было — трупы подожгли. И еда вся вышла из меня до последней крошки.

Не стерпел я запаха палёной плоти, расслабился... уж слишком. Наёмники хором гоготнули и замолкли.

Лесных хищников можно было не опасаться, они за версту будут обходить место казни халдеев. Поэтому разводить костёр из обычных дров, после того как потух погребальный — не стали. А тогда они добыли огонь кресалом. Про зажигалку я забыл или утаил? Сам себе удивился. Потом, как говориться, сюрприз будет — прикинусь магом, так сказать: повелителем стихии огня с вытекающими последствиями — в первую очередь для себя. Пора вес набирать — в хорошем смысле, поскольку в ином — зажиреть не грозит.

Всё, спать. А тем, или тому, кто послал меня куда подальше — дружеский привет в качестве постскриптума: Сам иди туда! Всё понял? Я вам не Чудак, на букву "М"...

Замычал уже про себя, сон сморил, тут и всплыло в памяти то, что в медицине принято называть провалами. Короче ужастик снил...

Ещё интересно? А уж мне... не передать на словах. Так и хочется ругаться матом и при этом с автоматом в руках.

Кстати, тем, кто меня заслал: пришлите что ли бонус в виде пулемёта. Хотя бы РПК с лентой в коробке на 250-500 патронов. Магазин-обойму на сорок "маслин" не предлагать. Чую: будет мало. А врагов — много...

# РПК — ручной пулемёт Калашникова калибра 7,62-мм, длиной чуть больше метра, весом 5-кг с сошками, и обоймой на 40 патронов (либо коробка с лентой на 250 штук).

Глава 2

Нахожусь у дракона ЗПТ

Ищу выход ТЧК

Сэр Чудак ВСКЛ

Кричу сквозь сон, а проснуться не могу, навалилась такая усталость, что хоть из пушки стреляй — не встану, даже если буду знать наверняка: к нам крадутся головорезы из числа халдеев отомстить за убитых собратьев по оружию.

Стоп, оружие! Почему я не вооружился? И что за сумбур лезет в голову?..

Снова проваливаюсь в глубокий сон — ненадолго. Надолго не получается, вновь кричу в бреду. Рядом слышны шорохи. Всё, отбегался ты, Серый, аки волк. Ноги не вытянули — не сумел ты прокормить себя. Хотя чего терять — помирать рано или поздно всё равно придётся. А вроде бы уже проходил, иначе бы как очутился в этом странном и непонятном мире?

Опять отрубаюсь, а врубаюсь — снова просыпаюсь, но не думаю открывать глаза. И опять не врубаюсь в то, что происходит кругом. Возня прекратилась. Либо мои спутники отоварили ночных лазутчиков, либо те — их, а меня не тронули. Да и флаг всем в руки! Что с меня взять — ни оружия, ни денег. Правда одежда по здешним меркам необычная, как и то, что имеется у меня там в карманах.

Чувствую, как чья-то рука хватает меня и...

Я вскрикиваю. Нет, не от испуга, напротив отгоняю кошмар. Так и есть...

Открываю глаза: передо мной в свете звёзд и спутника (пока так буду называть местную луну в качестве ночного светила) сидят двое. Один, что повыше, явно варвар, второй, тот, что пониже, значит, гном. И оба таращатся на меня.

Ага, наверное, решили прирезать меня, пока я спал. Чуть свою смерть не проспал.

— Вам чего? А надо от меня?

— Не шуми! — слышу в ответ от Йоды.

И в качестве веского аргумента своим словам гном сжимает двустороннюю секиру. Вспоминаю в мгновение ока, как он не так давно порубил халдеев. Рядом с ним варвар, у того также его излюбленное оружие — кувалда-молот на длинной рукояти.

В голову врезается халдеевская, разбитая точно арбуз. И фонтан крови.

— Давайте обойдёмся без мордобоя, — предлагаю я.

Мои спутники ухмыляются. Позабавил их.

Что не так? Или я действительно Чудак, или причина не только во мне?

Ответом служат действия наёмников, оба поворачиваются ко мне спинами, не опасаются меня. Обошлось — с одной стороны, а с иной — что же их потревожило? И явно не я, хотя скорее именно я, но не их, а того, против кого они вооружились. Всё ж таки вступил разом с ними в братство наёмников, и они, похоже, обязаны защищать друг друга перед лицом смертельной опасности. Уже хорошо, но для меня — не факт. Но если разобраться: они где-то правы. Я новичок в этом мире, и мне лучше и впрямь держаться их, поскольку лезть в неприятности они не собираются, просто для них так складываются обстоятельства — в силу их специфической профессии.

Требую у них оружие для себя. Следует отказ. Объясняю им также коротко в двух словах: я не собираюсь бить их в спину, как своих спасителей. А вот за кольцо наёмника ещё разберусь с ними, но не здесь и не сейчас. Найдём место и время поговорить о том по душам и с глазу на глаз. Хотя я бы не отказался дать каждому из них в глаз. Но не теперь. Уже выручили два раза подряд, а намечается и третье спасение.

Не много ли за неполные сутки в новом мире? Наверное, так заведено с попаданцами. И друзья им тут же придаются, а не предают. Эти пока думают: я — сэр — благородных кровей — не бросят на произвол судьбы.

Что и подтверждают, разрезая тьму своим оружием — пока впустую.

Вокруг нас кто-то кружит. Тварь какая-то — не иначе. А иначе и быть не может, столь нервными наёмники вчера не выглядели при навале халдеев на нас.

Что же за тварь рискнула своим здоровьем? И у неё его явно вагон с маленькой тележкой, коль прёт на Йоду с секирой и Дарт Вейдера с кувалдой.

Кто-то из них что-то цепляет. Звон почему-то металлический. И вспышка искр — целый сноп. Но мне всё одно ничего не удаётся разглядеть, свет напротив слепит.

Зажигалка — вспоминаю я. Пора уже включить свет в конце туннеля и попроситься на постой в мир иной.

Нахожу. Чиркаю.

Да будет свет!!!

Радости не испытываю, поскольку напротив меня вспыхивают чужие огоньки злобных очей. Тварь вышла на меня и решила напасть. Выручают спутники — гаснет один огонёк при ударе кувалдой варваром, затем тухнет иной при навале гнома с секирой.

Отблагодарить не успеваю — рано. То, что зацепили они там, обливает нас какой-то дрянью, и стремиться прочь.

Наёмники нервно кричат о грозящих неприятностях. Видимо, им не нравится то, что излило на нас вместо яда неведомая для меня тварь.

Мне досталось меньше них — всего-то пару клякс, угодивших на кисть с зажигалкой. Выключить её не могу, рука неожиданно онемела, и... я бы даже сказал: она парализована.

Мои герои стоят рядом и также напоминают статуи сродни воинам-освободителям, сложившим свои головы на благо треклятой Империи.

Как ни пытаюсь размять руку и растереть иной, разгоняя по ней кровь, ничего существенного не происходит. А тут ещё понимаю: надо бы помочь моим спасителям, иначе та тварь вот-вот вернётся. По всем раскладкам должна, а скорее обязана. Не дура же она отказываться от такого хавчика на три блюда. Скажем: гном в качестве первого для затравки пойдёт, варвар на второе, как основное блюдо в меню. А меню тоже будет, но на десерт.

Нет, так дело не пойдёт, я ж не идиот, всего-то Чудак, но не на ту букву, а "М". Хотя ими мне кажутся наёмники — мычат что-то парализованными устами, пытаются чего-то сказать.

Хватаю у одного из них оружие, вырвать не удаётся. Да и ладно. Где там их ослица?

— Иа... — кличу её.

От той ни слуху, ни духу — поначалу, а затем по запаху нахожу следы её жизнедеятельности. Будь мина — взорвался бы нахрен! Ну и следопыт из меня!

Лезу дальше, уже не опасаясь твари, понимая: кого зачавкает первым — наёмников. Они ж теперь истуканы. А я — болван! Или Чудак? Но точно не на букву "М".

Нахожу Иа. Брыкнулась скотина с копыт. Кто-то её завалил или сама откинулась — некогда вникать и разбираться во тьме. Выручает зажигалка.

Ба... — понимаю я: радоваться находке рано. Железа там принадлежащего гному — навалом. И всё барахло. Один шлем весит с пуд. Едва им не отрываю себе голову. Ощущение, будто в ведро налили свинца или из него делали.

То же самое касается доспех. И все в колючках-шипах. Представляю себе в них гнома — получается ёж.

Его что ли в них нарядить и подсунуть твари в качестве первого блюда? Пускай подавиться!

Иа не сдох — жива скотина, просто притворилась дохлятиной. Поднимаю на ноги и гоню назад к наёмникам. Грохот стоит такой, будто по лесу передвигается раздолбанный трактор или танк после прямого попадания НУРС.

# НУРС — реактивный снаряд весом под 70 кг от системы установки залпового огня "ГРАД".

Скрежет и лязг стоит такой, что слышно, наверное, ни за одну версту. И всё это усиливается эхом. Оно гуляет гулко по лесу. И ладно бы в поле, а то тут — с чего бы вдруг?

Сюрприз? Да ерунда. Привал. Иа допёрло барахло гнома до нужной точки остановки. Начинаю суетиться.

Гном таращиться на меня с варваром глазами размерами с фары грузовика.

— Так надо... — коротко поясняю я. — И не спорьте!

Какое там — оба напоминают рыб, вытащенных из воды. Молча "соглашаются". Головой ни тот, ни другой ворочать не в силах.

— Спакуха, мужики! Ща я вас защитю! То есть спасу... от твари!

Напяливаю доспехи. Адский труд, даже где-то каторжный. Тут работа для негра из числа культуристов-профессионалов, а не меня — дохляка.

Вроде успеваю натаскать на гнома барахла. Варвара просто утешаю на словах. А наёмникам кажется: потешаюсь над ними.

На глаза попадается арбалет: небольшой такой — ручной, как пистолет по здешним меркам — или гномий.

Ищу болты. Нахожу какие-то три коротких стрелы, пытаюсь вставить одну и тянуть на себя тетиву. Тетива тугая — срывается. Едва не сдираю ей кожу с ладоней. Так ещё и бьёт меня по ноге, которой приступил в упор.

Вскрикиваю, и кляну наёмников, что у них нет при себе лука. И это я не про клубень. О еде речи не завожу, сами вот-вот окажемся пищей у твари.

Слышу вновь шорохи — и приближаются. Тварь не спешит, остерегается нас. Где же её огни глаз? Не вижу. Выходит, ориентируется за счёт обоняния.

Ползи сюда змеюка, или кто ты там — аспид. Ща те ещё и нюх отобьём.

Стою перед гномом, привлекая тварь к себе, ожидаю, когда кинется. Надеюсь: услышу. Если нет — окажусь сам у неё в утробе, а не гном.

Шорохи прерываются на миг. Ловлю его, и валю за варвара, прыгая в сторону от гнома. Глухой удар и...скрежет металла подобно тому, как танк траками гусениц гремит по бетонной основе, стараясь раздавить или проломить что-то очень массивное.

Господи, внемли моим словам! Как там принято обращаться: спаси и пронеси...

Пронесло. Меня в том числе, как чуть ранее ослицу. Оказываюсь подле неё, а затем шарахаюсь в сторону и... Здравствуй ёлка, Новый год... врезаюсь со всего размаху в ствол. Свет сменила тьма. А когда вернулось сознание, но не осознание того, чего натворил, обнаруживаю себя на дереве среди густой кроны.

Вроде уже утро — светает. Пошевелиться не могу, тело затекло. Руки не слушаются, пальцы скрючены. Впился ими точно хищная тварь когтями в кору. Благо не зубами. Щёлкаю ими — на месте — не растерял. В голове трещит. На лбу шишка с кулак. Гематома саднит — крови нет, лишь подтёк. Легче от этого не становиться. Вспоминаю про тех, кто остался внизу. Головой не ворочаю, исключительно глазами — вращаю зрачками.

А вот и варвар, стоит себе, как статуя. Идол и только. А рядом что-то колючее — и торчит — из...

— Аспид... — срываюсь на выражение эмоций вслух, а также помимо собственной воли вниз с дерева. Падаю.

Здравствуй, земля! Я твой космонавт! С приземлением тебя, сэр Чудак! Отбиваю себе нижние полушария, поскольку верхним уже давно ничто не грозит благодаря дуку или дубу. Хорошо сам едва не дал дуба.

Подхожу к тому, что проглотило гнома, и подавилось его колючками.

— Хреново...сть... — отмечаю вслух я, обращаясь к варвару.

Истукан, что с него взять. И обращаться бессмысленно.

— Эко тебя, брат... — говорю ему.

Тот молча соглашается, а со всем, чего ни скажу.

— И что мне с вами делать? А с этим... — пнул ногой тварь.

Слизняк — слизняком, но в чешуе, и подозреваю: с клыками в пасти. А на Земле они у них от пасти до клоаки, и что-то около тридцати тысяч. Сколько же у этого паразита?

Боязни не испытываю. Смысл — всё уже позади. После стольких рваных ран насквозь, повелитель уровня должен быть убит, зарезан, заколот и просто уничтожен. Короче издох. Остаётся надеяться: не гном. Но мог задохнуться. Ошибаюсь на счёт него. Живучий Джедай. Одно слово — Йода. Нахожу его голову подле секиры у разобранной раны на теле слизняка. Не держи он её у головы, наверняка задохнулся бы, а так улыбаюсь ему и приветствую как героя убившего дракона. При этом помню: наёмник, а не рыцарь. И сэр — это я среди них, пускай Чудак.

Вспоминаю про Иа со скарбом наёмников, ищу в подсумках какие-нибудь пузырьки. Должна же быть у них некая разновидность средневековой аптечки, а в ней настойки там или мазь?

Склянок нет, зато есть бурдюк, заполненный отчасти кумысом. И скис. Не кефир — хуже. И воняет также. Одним словом — пойло. Пробовать самому неохота. Сую гному под нос.

— Пей...

Упирается. Уста не разжать. Но рот чуть приоткрыт. Ищу соломку. Нахожу взглядом какую-то траву. Ломаю. Полая внутри. Мастерю трубку, и просовываю гному в рот.

Ёр-Унн фыркает, пытаясь пить. Втянуть жидкость не получается, щёки в слизи слизняка, ему не удаётся втянуть их.

Требуется клизма, иначе мне не влить ему эту жидкость.

— Потерпи... — говорю я ему, а сам перехожу к варвару.

С тем ничуть не проще — верзила — такого только девушкам, да альпинистам покорять. Забираюсь с ногами едва ли не на голову.

— Привет, медвед... — сую ему пойло.

Глотает — жадно и быстро. Не успел отнять, бурдюк осушён до последней капли.

Ситуация не изменилась, онемение с наёмников не спало, да и у самого с правой руки. Ощущение такое, словно она у меня в гипсе или в доспехах.

Мой взгляд замирает на коряге, прикидываю в уме: сойдёт ли для того, что затеял? Проверим!

Поднимаю и подхожу к варвару.

— Я это... только ничего плохого не подумай. Бить не собираюсь! Просто отобью... всё что смогу и... Шутка!..

Улыбаюсь глупо.

Застывшую слизь иначе не отколоть, слизняк постарался изрядно.

Ладно, решаюсь испытать на себе — бью кулаком в камень. Треск такой, что вот-вот развалится собственная конечность и раскрошиться точно паззлы.

Члены прорезает боль, но вскоре пальцы начинают гнуться — со скрипом в сухожилиях и хрустом в хрящах. Да всё лучше, чем ничего.

— Вот и всё! — заявляю варвару. — Выбью из тебя всю дурь, глядишь: умнее станешь!

А пусть знают: сэр Чудак не промах.

Дубина от удара об него разлетается в щепу, однако эффект удивителен, варвар взрывается изнутри. Слышу треск. Застывшая слизь на нём покрывается трещинами, и начинает откалываться кусками.

Оживает, истукан. И... я убегаю от него. На пути бегства снова встаёт дерево, прыгаю на ствол, повисая на нижней ветви, забираюсь с ногами. Дук сотрясается под ударом кувалды. Но кувалда не секира — не получиться подрубить, а расщепить даже такому гиганту и подавно. Ствол древа и втроём не обхватим, даже если возьмёмся за руки ещё и с гномом.

Напоминаю варвару про него, получая небольшую передышку, и намёк на то: варвар ко мне ещё вернётся, тогда мы с ним и обговорим все детали нашей тут разборки. И это вместо спасибо! Одно слово — варвар!! К тому же ещё наёмник!!!

Разрубить Эй'Грру слизняка нечем, кувалда не подходящее для этого оружие. Откидывает его в сторону и пытается руками разорвать тварь. До меня доносится треск разрываемой плоти. Чешуя летит в стороны, как горох, и я лишний раз убеждаюсь: сила у варвара в плечах (руках), а не в голове.

Гном с головы до ног в слизи поверх доспех. Теперь, наверное, с него и не снять их? А меня с дерева варвару подавно, поскольку сам я ни ногой вниз — не дурак, но тоже понимаю: долго так продолжаться не может.

— Мир... — предлагаю я.

Варвар оборачивается на меня, реагируя на призыв.

И прибавляю:

— Дружба, жвачка...

Не понимает. И ладно. Затупил. Начудил. Приходится напомнить: кто я, что сэр.

Реакция варвара примитивна — просто отворачивается от меня, как гигант от мелкого паразита — игнорирует. Мол: живи, пока не прихлопну. А когда — мне решать. То есть — ему.

Слезаю. Падаю на ноги и качусь кубарем к ослу. Иа взбрыкнул и куда-то дал дёру. Меня не мог испугаться — уже привык. Знать кто-то ещё его побеспокоил. У животных шестое чувство — оно же инстинкт самосохранения — развито идеально.

Озираюсь по сторонам: варвар подле гнома, но уже с кувалдой-молотом в руках, держит по-боевому.

Наконец-то и до меня доносятся посторонние шумы. Топот ног — людских. И с иными — животных — не спутаешь. Валят гурьбой на поляну. Вопрос кто — открыт — халдеи или...

На опушку вылезает косматый оборванец. Гляжу ему на руки, пальцы вроде на месте и не окольцован, как наёмник.

Разведчик или посыльный... на смерть?

— Ты кто? — выдаю я вперёд варвара.

— А ты кто?

Сцена из классики жанра — Паниковский с Балагановым отдыхают, а Станиславский нервно курит в сторонке.

— Я — сэр Чудак! — как-то так, додумываю я мысленно про себя. А ты что мне на это скажешь? Слабо? — А ты — халдей?

— Сам ты... — осекается бродяга, и пятится назад в лесные заросли.

Его сменяет иной подельник. На этом оборванце уже кольчуга — местами прорвана и с ржавчиной, а в руке меч без ножен. Его намерения мне очевидны. Типа местный рыцарь или ратник, но без лат. Щита также невидно, зато имеется нож на поясе.

— Как твоё имя, рыцарь... — выдаю я в очередной раз вперёд варвара.

С мгновение новоявленный тип тупит, как и я, а затем взрывается смехом — гогочет.

— Отвечай, когда тебя спрашивает сэр! — злюсь я, придавая собственной персоне важности.

Гогот тотчас прекращается.

— Урядник я...

— Что? Кто? — оборачиваюсь я на варвара.

Тот по-прежнему молчит, но кувалду держит по-боевому, то ли мстит мне за то, что я пытался спасти его, а он, дурак, не понял, то ли старается отмолчаться. С этими бродягами что-то не так, и вступать в схватку с ними он не спешит, как и новоявленные гости с нами. Ведут переговоры.

— Говоришь: сэр, а не знаешь, кто такой урядник?

— Ополченец что ли? — интересуюсь я, а про себя бубню: чеченец ты.

— Я выше их — стою над ними.

— А, командир ихний... — успокаиваюсь сам, и пытаюсь задобрить собеседника на словах.

Тот упирается, хотя и не тянет на важную персону, гном в своих колючих доспехах куда круче выглядит.

— Чьих будешь, холоп? — перехожу я в наступление на словах на урядника.

— Что значит — чьих?!

— Ну не сам же свой — кому служишь или подчиняешься? Кто твой командир или хозяин?

— Барон... — отвечает урядник. И сам переходит в наступление на меня: — Ты зубы мне не заговаривай, сэр! Если отрок его светлейшего святейшества, то отчего у тебя на пальце рабский знак отличия наёмника?

Заметил, собака. Крыть мне особо нечем, разве матом его. Пытаюсь извернуться.

— Эти надели — силой... — киваю я в сторону варвара с гномом.

— Ах, они халдеи! — срывается урядник в крик.

Из лесной растительности на опушку валят мужики — ополченцы. Что-то около десятка. И у них при себе пики с наконечниками из кос.

Как пить дать посекут ими варвара, а к себе и близко не подпустят. Обступают его кругом.

— Оружие наземь! — командует далее урядник. — Ну...

Эй'Грр огрызается по-боевому.

Зря я сдал наёмников с потрохами. Ой, зря. Не красит это меня. Хотя и обещал разукрасить. Пусть варвар немного остынет — поймёт, с кем имеет дело. А если разобраться, то с самозванцем. Как бы мой обман не раскрылся у барона в замке? А туда нас и собираются сопроводить его "опричники", назвавшись ополченцами.

— Не очень-то с ними — всё-таки выручили — от халдеев спасли, затем от твари, — указываю я на слизняка.

Мужики проверяют тварь, вонзая в бока копья-косы. И ещё я вспоминаю, что утопить пытались какие-то враги, а эти вытащили меня.

— Халдеи! — не сомневается урядник.

— Да не, не они... — даю зуб на откуп.

Урядник глядит мне в рот. Никак золотой ищет? Так все пока на месте у меня — не терял и золотые коронки не ставил.

Не верит моим словам. И не надо.

— Где тут барон? — говорю я. — Подать его сюда!

Гнома грузят на Иа. Ослица орёт что дурная, но тащиться под грузом "ответственности". Варвар как пленный, плетётся следом. Я за ним — и в удалении. Меж ним и мной четыре ополченца. Ещё два впереди, ведут ослицу и гнома. Я с урядником и также ещё с пятью его головорезами сзади.

Жнецы местные, блин. Им бы ещё ирокезы и серпы вместо томагавков — самое оно.

Пытаюсь заговорить с урядником и прояснить ситуацию относительно со здешним укладом жизни, поясняя, что занесло меня в их края течением реки. И я — неместный. Давлю на жалость по принципу: люди добрыя, помогитя, кто, чем сможет...

— По одёжи видать — издалека, — соглашается урядник. — На вид дерюга дерюгой, а соткано искусно и надёжно. Явно для похода шкура предназначена?

— Ага, на пикник выехал со свитой, да перебили её, а меня утопить собирались, но всплыл, аки оно самое!

— Странный ты какой-то, сэр Чудак, — ухмыляется урядник.

— А твоего хозяина как звать-величать? — интересуюсь я для продолжения и поддержания разговора с ним. Уж больно интересно побольше вызнать про здешний уклад жизни.

— Феррион — его имя.

— Как-как? Фараон?

— Феррион...

— Железный, значит... — уясняю я.

— Это да... он такой — держит нас в железных рукавицах. А некоторых даже на цепи.

— За что ж он вас так не любит?

— Не понял?!

— Это я! За что наказывает?

— А у вас разве не так, сэр?

— Ну... — тяну я, и понимаю: если бьёт, значит любит.

Урядник соглашается.

— А иначе никак — Окраина — кругом враги. Тыл и то неприкрыт. На этих... — тычет он в сторону наёмников, — никакой надёжи. Одно воровство и разбой! Как воины из них — тьфу...

Плюёт.

— А халдеи — знатные.

— Пятерых из них, мы убили в лесу, и спалили... — снова вступаюсь я за гнома с варваром перед урядником, — зачем-то...

— Не я им судья, не мне и приговор выносить... — намекает урядник: земли принадлежат барону.

— Стало быть, они в его власти? — уточняю я.

— Нет, имперского пристава. Крайнее слово за ним. Но барон ещё должен удостовериться: они не заодно с халдеями.

— Пытать их будете?

— А то как же, без этого никак...

Обычная практика — осознаю я. Вот же начудил ты, сэр Чудак, так начудил. Мычу про себя, как тот, кто на букву "М".

— Они со мной! Я, их хозяин, если так можно сказать...

— Ни черта не понимаю!? — останавливается урядник. — А кольца?!

— Откуда они у нас?

— Ну да...

— Враги удружили... — путаюсь я, а такое горожу, аж сам не могу. Наглею, иначе нельзя. — Рассказывал, как напали на нас на пикнике.

И почему вдруг завёл речь о пикнике? Неужели отправился на отдых с компанией, прежде чем угодил сюда? Стараюсь восстановить память, провал напрягает, голова болит. Пока отвлёкся, не заметил, как и когда вышли из леса в чисто поле, а посреди него вместо замка какой-то хутор. Даже не острог — одна вышка вместо башни, и кругом кургана частокол.

Нищим оказался здешний барон. А чего было ожидать от него, когда и его люди — оборванцы. Урядник и тот в обносках, непонятно с какого халдея снятых.

Ворота, скорее для смеху или виду. Проходим через скрипучий помост. Переправа через небольшой и неглубокий ров больше похожий на сточную канаву для отходов, прогибается со скрипом досок, но выдерживает груз.

Всё-таки одна доска трещит и разваливается. Убытки обеспечены, а пытка моим подопечных — несомненна. Доска ещё встанет нам боком. Знать нас ограбят тут — на деньги разведут.

До слуха доносится крик возмущения. Ага, хозяин заслышал о порче имущества нажитого непосильным трудом, и орёт на всю Окраину.

Вылетает из покосившейся избы в окружении таких же точно, но похуже, больше смахивающих сараи.

"Привет тебе родная, пишу из дальней заставы..."

Ничего другого в голову не лезет. Продолжаю чудить про себя.

Урядник встречает барона.

— Хозяин... — чуть кивает головой, как бы намёк на то, что склоняется, или хотя бы преклоняется перед ним. И тычет в мою сторону. — Сэр Чудак...

— Приветствую вас, барон Феррион... — выставляю я руки в стороны для дружеского объятия.

Тот сердито косится исподлобья в мою сторону, изучает. Его взгляд скользит по мне от головы до земли. Барон морщится, мой вид его не впечатляет. Так и сам в моём понимании рылом не вышел, а туда же — знать. Когда быдло и есть! Но на своей земле — тут он царь и бог.

Отвлекается на урядника и что-то шепчет, а тот в ответ ему. Переговариваются. Затем барон подходит ко мне вплотную и заявляет:

— Ты, сэр Чудак, наёмник, как вижу, — намёк мне от него на рабское кольцо. — И я буду относиться к тебе на своих землях согласно канону Окраин Империи. Так что твоя участь незавидна!

— Тогда я требую встречи с приставом! И не только я, а и те двое! Они принадлежат мне — мои слуги! Нас оклеветали, и... Ничего я больше тебе не скажу, барон! Исключительно приставу! Так что вынь его мне и полож! А хошь из-под земли достань!

Что-то я сказал не так, поскольку барон ехидно соскалился в самодовольной ухмылке.

— Это мы запросто! Для нас это раз плюнуть... — сказал он про себя во множественном числе. — А пока, гости дорогие, пройдите в дом на постой!

Его "опричники" завернули нас вместо избы в настоящий сарай, оказавшийся хлевом. На полу солома со ссохшимся дерьмом. И дверь закрыли снаружи на засов-щеколду.

— Пришли... — падаю я на "сеновал" без сил и чуть в стороне от подельников. Скотина их рядом, и служит нам разделительным барьером. Никто не спешит обходить Иа и разговаривать со мной по душам с глазу на глаз, видно, что подельникам не до того, гном ещё не пришёл в себя от слизи, а варвар — от шока или чего-то ещё — не то что бы напуган, но с виду сам не свой.

Сам стремлюсь поговорить с ним.

— Эй'Грр... — рычу его имя. — Давай не будем больше ссориться по пустякам. Лучше скажи: чего нам теперь грозит? Во что мы вляпались?

В ответ ноль эмоций и кило презрений — тишина, нарушаемая сопением варвара. Злится, и есть за что.

— Если обиделся, то зря, я хотел как лучше, да получилось как всегда — хуже некуда! Виноват — сознаю! И каюсь! Давай снова дружить, а?

Плевок. Не в меня. Ну и ладно. Явится пристав, там и разберёмся, что к чему. Очень на это надеюсь, хотя понимаю: пора обращаться к тому, кто меня закинул в этот мир.

Закрываю глаза, отдохнуть не получается, в голову лезут дурные мысли. Интересно понаблюдать со стороны за укладом жизни на подворье барона, щелей в сарае в избытки, отсюда кругом нас свет — лучи, пронизывающие полумрак строения сарайного типа.

Подползаю к одному отверстию, и вижу: меня видят — чей-то глаз, моргая, уставился на меня. Сую палец на опережение, снаружи доносится крик, голос принадлежит девчонке — не иначе, парень так кричать не может, если только не евнух.

Припадаю к иному отверстию и получаю отдачу — в глаз набивается песок.

— А чтоб тебя... — кричу я, чертыхаясь про себя.

Варвар ухмыляется. Собака. Наёмник! Что ещё можно ожидать от него? Всё — отваливаюсь на "сеновал" и мысленно составляю новое СМС-послание тому, а кому — там знают, как и то: куда обращаюсь.

"Во первых строках своего послания выражаю искренне недопонимание тем, что требуется от меня? Если выжить, то из ума — уже! Дальше попрошу прислать задание или намёк на то, чего конкретно надо всё же кому-то здесь свыше от меня! Если от лукавого — иди в ...опу! А нет... шлите письма! Но одно уясните чётко: воин из меня, а даже наёмник, как из козла — крупнорогатый скот! Требую оружие! РПК пока не надо! Согласен на автомат, желательно "Абакан"! Ну и обойму хотя б на 30-патронов! На два десятка не предлагать! И гранату — обязательно! Лучше наступательную, но можно и оборонительную! Да, ещё нож и... мыло, а также верёвку! Вешаться не собираюсь! Помыться охота и... Неважно, а то... Меня там слышат или где? Я чё — сам с собой разговариваю?"

Понимаю, что брежу, но ничего поделать не могу.

"Ваш сэр Чудак"...

# автомат АН-94 "Абакан" — замена автомату АК-74, калибр — 5,45x39 мм, вес — 3.85 кг, обойма — 30 патронов, длина — 943 мм (728 мм со сложенным прикладом). Характерная особенность при коротких очередях на 100 метрах первые две пули ложатся в одну точку!

Возвращаюсь в реальность — открываю глаза: передо мной грозной тенью навис варвар.

— Не убив-Ай... — вскрикиваю я.

Его крепкая ладонь сжимает мне уста, душить не пытается, а я его пока кусать. Он стремится заговорить со мной, что-то шепчет. Даю понять: не слышу.

Варвар наклоняется ниже. Вот — уже лучше.

— Нам конец...

Я не согласен.

— Ты на кой ляд вызвал пристава?

Я бы ответил, да рот занят. Или забыл, верзила? Кусаю. Руку не отнимает. Понимает: начну выкручиваться. Не позволяет, продолжает наседать, давит "интеллектом".

— Мы с тобой после поговорим!

Стандартная в его исполнении угроза. Где-то я уже слышал? Ага, как сейчас помню: в лесу с утра пораньше — я на дереве, а он с кувалдой под ним проверяет ствол дука на прочность. Не вышло, не на того напал.

Получаю свободу — на словах, но не в действиях.

— Чего я не так сделал, а сказал? Что это за пристав такой? Приставать начнёт с расспросами?

— Если бы токмо это, а то... — махает варвар в сердцах рукой, отмахиваясь от меня, как от назойливо-надоедливого паразита.

Я чувствую, что он думает в отношении меня: дескать, на кой с гномом спасали из воды утопленника? Повесили меня себе на шею в качестве хомута, а я оказался покруче виселичной петли.

Скрипят те петли, что навешаны засовами на двери. Неужто барон вспомнил про нас — не забыл? А если ещё его "опричники" и поесть чего принесли?

Обломись, сэр Чудак, ты му...

— Занято! — кричу я, не позволяя загнать в хлев скотину, которую погоняет девица. — Кыш! Брысь!

Та в растерянности, мы для неё здесь полная неожиданность. Снаружи доносится крик, очнулся стражник. Проспал бродяга или просрал — неважно, а то, что мы могли бы сбежать, но почему-то не делаем этого. Оно и понятно — гном не ходок, а без него, похоже, ратиться в одиночку варвару не с руки. Нет, я бы помог, но... ведь не просит помощи. Хотя...

Я отвлекаюсь в очередной раз на топот копыт. О, а вот и местный педальный транспорт прибыл — конь. И кто там верхом на нём, что за почтальон?

Разглядеть мне его мешает скотина. Требую у варвара поддержки. Едва он встаёт в полный рост, скот даёт задний ход. Видимость улучшается, но легче мне от этого не становится. Похоже, что по наши души явился имперский пристав.

Вид у него чуть лучше, чем у барона, но на рыцаря также не тянет. Вместо шлема кожаная шапка, и доспех нет — кольчуга, зато чистая до блеска, и на ней нагрудная бляха, а не пряха, что в нашем случае муха. Прихлопнет он нас и не заметит.

Похоже, что имперский пристав на Окраине Империи что-то вроде судьи и палача одновременно для наёмников, так сказать: надёжа и оплот знати в здешних лихих краях. И не боязно ему разъезжать в одиночку без свиты? Я бы на месте халдеев первым делом занялся им. Или оно того не стоит — себе дороже выйдет?

Моя догадка верна. Пристав цокает в нашу сторону подковами и звенит шпорами. Нервирует — и прилично. Что для него типично и привычно.

Замирает подле барона и нас.

— Они...

— Разбойники... — добавляет Феррион.

Изучать варвара, пристав даже не стал, а вот меня, едва ли не с лупой — взгляд цепкий, скрупулёзный.

Смотри, но помни: я человек, а не чучело. И пугалом становиться не собираюсь.

— Сэром представился, а наших законов — Окраин Империи — не ведает...

— Выведаем, и то, откуда он, — басит пристав, что прибавляет ему веса. Крепкий мужик, про таких говорят: тёртый калач.

— Нам бы пожрать... — выдаю я грубо. — Не ел уже два дня!

— Имя... — басит пристав.

— Чудак... — представляюсь я. — И сэр — не отрекаюсь! А вот от меня — да...

— Его ко мне... — фраза гостя адресуется хозяину. И он идёт к нему в дом.

— Ну, пошёл, пошевеливайся... — оживился урядник.

Идём с ним и бароном за приставом. Варвара с гномом закрыли в хлеву под охраной "опричников". Если сбегут — не в обиде на них — так мне и надо! Жду, что последует далее.

Пристав открывает дверь в дом барона ногой, как в свой собственный, а чего — слуга народа — императора, знать всё тут его — принадлежит Империи.

Меня заводят следом в баронские "хоромы". Трактир — ни дать, ни взять. Посреди просторного помещения стол и две скамьи, да табурет с той стороны, где место барона.

Пристав валится на скамью, налегая на стол. Стол из дука — скрипит под ним. Знать, тяжёл и скор на расправу. И рука — не подарок. Один кулак чего стоит — и как у варвара. Воевал. Без этого тут никуда. Интересно и сколько голов уже посрубал?

Мне указывает напротив себя. Я падаю на заднюю точку опоры, меня всего трясёт внутри, стараюсь не подавать виду.

— Ну что, сэр Чудак, поговорим?

— Угу, — киваю утвердительно я. Речь отнялась, уста онемели, язык не ворочается, напротив мешает — чёртов "деликатес". Кусаю себя легонько за него, приводя в чувство.

— Кто твой поручитель?

— Кто-кто? — не понимаю я пристава.

— Кто тебя народил на здешний свет?

— Хотел бы я знать...

— А прикидываешься им — знатью, быдло!

Я мычу про себя от злости и обиды, кляня пристава, дескать: сам ты тугосоображающий индивидуум.

Мой намёк очевиден.

— Незаконнорожден?

— Ага... — подтверждаю я по-прежнему кивком и звуком одобрения вместо слов. Часто теряю не только их, но и мысль, отсюда такая нестыковка.

— Коль так, то не стану боле вызнавать — из каких краёв тебя занесло к нам...

— По реке... — шепчет барон, повторяя то, что я сообщил уряднику, а тот донёс на меня хозяину. — Наёмники выловили. Рыбу воровать собирались — не иначе. А наткнулись на него и...

— Выпить дай, и пожрать чего... — извергает пристав, стягивая кожаную шапку, попутно смахивая пот и пыль рукавом с огрубевшей кожи лица.

Я гляжу, как он пьёт и жрёт. Аж слюнки текут. Давлюсь ими. Пристав замечает и кидает мне кусок лепёшки. Не собака — не возьму.

Проверка на вшивость удалась на славу.

— И этому херу-сэру плесни чего, да в миску кинь...

Подносят. Урядник, а не барон. Глядят оба на меня с приставом. Изображаю из себя недотрогу: на лице ноль эмоций и кило презрений.

— Что не так? — искренне удивляется пристав.

— Всё! Кто так подаёт? И вообще, по какому праву со мной обращаются неподобающим образом? Я — сэр!

Во Чудак, а тот ещё на "М". Но раз занесло, нечего поворачивать вспять, пускай несут меня кони.

— И? — интересуется в продолжении пристав. — Когда на тебе рабское кольцо наёмника!

— Говорю же всякому встречному: его мне удружили враги! Напали на меня спящего с прислугой и — одарили ими!

— Мне не гони! — взрывается пристав, гремя кулаком по столу. Кубок переворачивается, местное пойло разливается.

Я переборщил, что очевидно...

— Я знаю твою свиту, как облупленную! — продолжает басить пристав.

Ах, вот оно что — где я совершил прокол. Хреново...сть. А та ещё новость. И чё?

— Врёшь ты всё, собака!

— Быдло! — отвечаю я приставу.

У того пропадает дар речи, но кулаками продолжает махать, достаётся по столу и уряднику. Барон успевает дать дёру, ну и я под стол, от летящей миски. Еда падает туда же. Успеваю затолкнуть большой кусок мяса в рот. Глотаю. Даже не поперхнулся. Оголодал.

Крепкая рука выдёргивает меня из-под стола и... отрывает от пола. Говорим с приставом на равных. Он оказывается выше меня, ну и естественно сильнее. Да и потом при исполнении вроде как, а я...

Что-то бормочу бессвязно ему.

— Убью... — заявляет пристав.

— А вот хрена с два! — выставляю я средний палец в красноречивом жесте и...

У меня ж там рабское кольцо наёмника.

Падаю — хватка пристава ослабевает.

Ага, не на того напали, не на простачка, всё-таки я сэр, пусть и назвался Чудаком. Так не дураком же...

Краем уха слышу от пристава в адрес барона относительно себя и варвара с гномом:

— Накормить и подготовить к завтрашнему дню!

Никак собрался выехать куда-то с нами? И в качестве кого?

Вызнать это пытаюсь у урядника, тот конвоирует меня в сарай один. Спотыкаюсь, намерено, и тяну время, стремясь узнать, что нам грозит завтра.

— У своей свиты спроси, сэр-хер! — скалится урядник.

Всё, больше мы с ним не дружим — он со мной в контрах. Да и хрен с ним! А вот что ждёт нас завтра, заставлю сказать варвара, поскольку толку нынче от гнома, как от истукана.

И СМС закину ближе к вечеру тем, кто меня сюда. Сразу, как узнаю у Эй'Грра, что нас ждёт завтра. Но пистолет пригодился бы — и желательно с глушителем! Ну и куда ж без целеуказателя. Плюс ещё патроны с пулями из вольфрама. Такие бронебойные, знаете ли, даже разрывные были бы уместны! А что ещё... подумаю, если дадите время! Ваш абонент из "вне зоны доступа" 256-19-76...

Глава 3

Казнь. Эшафот. Палач размахивается топором и...

Позади него замертво падает судья.

Преступник ржёт ему нагло в лицо:

— Так и знал, что сегодня не мой день!!!

Калитка открывается — в моём случае дверь в сарай — и я вижу: там те же и всё без изменений — оба моих спутника по этому миру со своим животным. Приветствую Иа, поскольку и оно меня признало, отреагировав вперёд гнома с варваром. Если первый не мог до сих пор в силу известных причин, то второй просто тупо игнорировал.

С чего бы вдруг? Когда в глазах — едва он одарил меня своим взглядом — читается неподдельный интерес. Аналогично у меня к нему, и нам есть, о чём поговорить.

Я опускаюсь наземь, подбирая под себя ноги по-восточному, так как позой лотоса из йоги моё положение тела вряд ли можно назвать. Конвоир в лице урядника, не говоря ни слова, удаляется. Дверь за них хлопает со скрипом, и запор становиться на место.

— Почему не сбежал? — удивляю я своим вопросом варвара.

Эй'Грр скалиться недовольно на меня, вопрос задан не к месту и не ко времени. Ладно, чему быть, того не миновать! Продолжаю разговаривать с ним, а ощущение такое, будто сам с собой или со стеной. Варвар как скала — непреступен. Но по реакции всё больше понимаю, что он мне пытается сказать таким образом — мимикой лица безо всяких жестов руками.

Я не выдерживаю и выдаю:

— Неужели тебе неинтересно узнать, чем у меня закончился разговор с приставалой?

Эй'Грр снова изображает привычный оскал, но, чуть видоизменив, ухмыляется ехидно. Его немой ответ мне до банальности очевиден: получись у меня с приставом должный разговор, не встретились бы тут с ним. А так сидим все трое. Не хватает бутылки. Пить кумыс ослицы, желания нет. Как и то, что варвар непременно подоил её. Ему-то жрать охота больше моего — комплекция та ещё — тонус мышц и объём следует поддерживать. А молоко и есть белковая продукция, больше смахивающая на сыворотку. Хотя на вид и вкус лично для меня — моча!

Смотрю я на варвара и понимаю: разговора у нас с ним не получиться.

— Расслабься, джигит. Сейчас нас непременно покормят и напоят, — хорохорюсь я, намекая: от кого исходит сия заслуга. — А возможно ещё и дадут помыться...

Вот что мне необходимо больше всего, а то джинсовый костюм, перепачканный в иле и крови халдеев, зачерствел, покрывшись коркой грязи, и воняет так, как от того, чего не тонет в воде.

Все мысли только о вожделенном источнике влаги. Пить охота так, как и есть. А есть — ещё больше.

Мои мольбы вознаграждены. Нас услышали! Не знаю: свыше или эти черви, продолжающие ползать по хутору барона? Дверь снова стучит и скрипит. Внутрь заглядывает девица. Не верю своим глазам — она реальна. У неё в руках какая-то лохань или кадка. Точно не знаю, но подозреваю что там...

— Вода... — срываюсь я в крик и с места.

Девица подрывается и в испуге шарахается от меня. Вода вытекает из выпавшей у неё из рук ёмкости. Кляну себя, а заодно варвар и даже ослица.

Ты-то куда Иа? А туда же! Толкаемся, и ещё больше пачкаемся в том, что отстаёт от пола.

В дверном проёме вместо шальной девицы возникает ополченец с топором в руках. И держит наотмашь. Мы, пленники, игнорируем его. Он также нас — следует плевок презрения и удар двери по косяку при закрытии. А за ним крики в адрес дурёхи. Клянёт и сердится на неё. Возвращается — забирает лоханку.

Варвар косится на меня в упор — давит "интеллектом". Почти задавил — делаю я вид, и отворачиваюсь. Ослица также недовольно орёт или ржёт — кто её разберёт — это педально-копытное животное.

И снова гости: на этот раз уже "опричник" является со служанкой — той самой девицей — она ставит на пол у входа лохань с какими-то помоями, куда без зазрения совести влезает Иа, пихаясь с Эй'Грром.

От варвара этого можно было бы ожидать, но от скота гнома — наглеет скотина!!!

Девица исчезает, а вот наш охранник остаётся. Скалится, шакал.

Я не притрагиваюсь к "помоям", а вот варвар с ослицей хлюпают, аки хряки, аж за ушами трещит. Или этот звук исходит от гнома?

Чуть про него не забыли. Зашевелился. Вот-вот оживёт, и... тогда держитесь враги — барон со своими вояками и пристав — разнесём ваш хутор по досточкам с брёвнышками и подпалим. То-то знатный костерок запылает в поле ближе к ночи.

Моим надеждам не суждено сбыться. Досадно, ну ладно, стерпим как-нибудь. Знать не время.

Я отваливаюсь на спину — заваливаюсь на "сеновал", закрываю глаза — и пишу очередное СМС-послание туда, а куда: уже знаете наверняка. Стараюсь, но всё-таки путаюсь в мыслях, и просто отсылаю пустой бланк, который пускай сами заполняют, как знают. А я одно: выберусь как-нибудь сам — не пропаду.

Снова отвлекаюсь на парочку у лохани. Варвар силой отрывает Иа от посуды. Обана! Там вроде ещё осталось чего-то, и плещется на дне.

— Воды... — настаиваю я, крича в адрес стража.

Тот реагирует, как ни странно. Снова прибегает девица, на этот раз с кадкой. Выхватываю у неё ведро и... немного разливаю. Но не смертельно, так сказать, выливаются излишки, да и то на меня и на неё. Её непойми что из одежды, намокает и прилипает к телу. Вижу девичью грудь — небольшую, упругую — возбуждаюсь.

Чувствую, как мои глаза округляются и даже выпирают вперёд. Девица видит, довольно улыбается, и, стесняясь, краснеет, опустив попутно голову. Удаляется.

Я не сразу понимаю почему, а лишь когда чувствую: напрягся полностью — в том числе и внизу.

Вылить мне на себя воду — опрокинуть на голову — мешает варвар. Не позволяет. Знать эта кадка на всех. Всё равно сопротивляюсь. Да где там — мне не тягаться с ним. Эй'Грр отрывает меня с кадкой от земли точь-в-точь как пристав. Здоровые ребята, жаль ума маловато, хотя этого нельзя сказать в отношении дознавателя.

Слышу топот копыт снаружи, отвлекаюсь. Ага, наш залётный гость покидает баронский хутор.

Эй'Грр присоединяется ко мне, занимая своё место в зрительном зале. Недолго. Страж спохватывается и затворяет дверь.

Варвар жадно пьёт, как будто ему было мало тех жидких помоев. Обжора и питок!

Сам окунаюсь в кадку и пускаю пузыри.

Чуть не подрались. Хотя чуть — в нашем случае — не считается. Это здесь вроде как побеседовали — называется.

Пытаюсь снова с ним заговорить, вроде бы получается что-то — точнее намечается. Хотя опять же: это моё сугубо личное мнение. Про этот мир, я пока что ничего не знаю. Или не ведаю? А что же? Пытаюсь объяснить Эй'Грру: игра в молчанку — не лучший выход.

— Раз пристав свалил, то и нам сам Бог велел! — заявляю я, наглея.

Взгляд варвара устремляется на гнома. Тому от него достаётся немного воды. Ёр-Унн фыркает, а раньше не мог и устами пошевелить.

Вдвоём с варваром начинаем заниматься им — пытаемся содрать окаменевшую слизь с доспех, а также их с него. Но это, по моему сугубо личному мнению, лишнее. В них у него более внушительный вид, поскольку он один способен разобраться с баронским "войском". Урядник в своей кольчуге и то нервно курит. Его и Эй'Грр задавит интеллектуальным видом громилы.

Нас явно подслушивают. Открывается дверь, входят двое — одно лицо уже примелькалось (охранника), второго видим впервые. Старик какой-то и с кривой палкой-клюкой в руке — опирается на неё.

Типа местный лекарь или эскулап? — догоняю я. Догадка вроде бы верна.

Осмотрев гнома, старикан заключает.

— Воды и дерьма!

И первого поменьше, а вот второго побольше! Обезумел в конец, а явно выжил из ума. По цвету волос и коже видать: пожил своё — пора на покой. Надеюсь, варвар его и упокоит.

Не тут-то было. Мажет, плесень старая, гнома дерьмом прямо в доспехах с головы до ног, из-за чего Ёр-Унн напоминает огромную-преогромную кучу дерьма, словно тут проходили стадом мастодонты или ещё какие доисторические рептилии из числа динозавров.

Я задыхаюсь, пытаясь пробиться наружу из сарая, на моём пути встаёт "опричник".

— Где урядник? Я желаю его видеть! — ору я прямо в лицо ополченцу.

— Не велено! — выставляет он древко копья с наконечником из косы. За благо в меня им не тычет.

На наши с ним крики подбегают иные "опричники". Засада — не вырваться — в одиночку не пробиться за них. Да и смысл без подельников. Кто я в этом мире — ноль без палочки. Тут же застукает первый встречный и от меня как, сэра Чудака, не останется ни то что мокрого места, но и воспоминания — ни хорошего, ни плохого.

На это я не рассчитываю, а на то: меня здесь ещё запомнят, а ни раз вспомнят. И вопрос — каким образом — оставляю открытым.

Я отступаю под напором силы.

— Трое на одного — нечестно! — опасаюсь я, как бы за эти слова меня не вызвали на поединок чести. Да что с ополченцев взять — подневольные, как и урядник. Иное дело пристав.

Является урядник, дознаваясь, что произошло — из-за чего возник весь сыр-бор — и почему шумим?

Сам напросился — я выдаю ему:

— Куда это приставала намылился? И почему бросил нас здесь одних? Неужто мы больше не нужны ему?

Урядник увещевает: когда вернётся, ещё пожалеем.

Я снова отвлекаюсь на варвара, Эй'Грр ничуть не меняется в лице, значит для него это не новость. Нет, надо с ним поговорить — непременно заставить его это сделать — иначе никак. Любопытство — и неподдельное — аж распирает меня изнутри. Всё-таки и моя жизнь зависит от этого. Хватит с меня приколов и недомолвок, пора поговорить серьёзно — и по душам. Выбор сделан — назад пути нет.

Я дожидаюсь, пока старик заканчивает ваять из гнома слепок дерьма, а затем всё это застывает, и он разбивает своим кривым костылём.

Слизь отлетает от гнома вместе с дерьмом. Забавно — не более, поскольку вонищи, аки в свинарнике.

На этом всё — старик откланивается, получая свои медяки, и валит за пределы хутора, а я подглядываю в дыры со щелями за тем, что твориться снаружи. Вроде никто за нами не следит.

Теперь я спокойно перебираюсь к соратникам по несчастью. Те по-прежнему не думают хвататься за оружие. Почему? Что не так? И нам может грозить в том случае?

Сначала они долго-долго смотрят на меня как на сэра Чудака, но на иную букву, а затем гном стучит себя кулаком по шлему. Я понимаю, что ничего не понимаю, а хочу знать всё то же самое, что и они. Моё требование законно, всё-таки это они сделали меня рабом-наёмником подобно гладиатору, вот только арена — и боевых действий — пограничная провинция Окраин Империи.

Вроде уступают.

— Куда уехал цирк? — вопрошаю я.

— Чего?! — переглядываются в недоумении наёмники, и снова, но уже оба, давят меня "интеллектом".

— Приставала...

— Кто?!

— Пристав этот имперский на своём педально-копытном транспорте, что конь! — выдаю я слишком много коверканной информации, а затем перевожу для них. Вроде бы доходит — смысл моих слов. Мне снова внимают. Моими устами глаголет истина. А хотелось, чтобы ещё и их.

Моё терпение вознаграждено.

— Сдаётся мне... — зачинает гном, — он подался туда, где нас повязали ополченцы барона с урядником.

— Это плохо, в нашем случае, или как?

— Или как... — кивает гном.

— После вынесет нам приговор?

— Окончательно и бесповоротно, — ропщет Эй'Грр.

На варвара это совсем непохоже.

— Чего боимся, мужики? Мы ж сила! Один ты, Йода, в своих ежовых доспехах как танк, стоишь целой сотни этих ополченцев-чеченцев. А Дарт Вейдер с молотом и вовсе одним взглядом убьёт урядника. Барон — мой! — храбрюсь я.

К чему бы это? Не к дождю — определённо. Скорее к буре в... стакане.

Где-то даже перебарщиваю. Но куда уж там — несут меня кони... в яблоках.

Наёмники в очередной раз переглядываются. Ясно, что им неясно, кто такие выше озвученные герои из "Звёздных воин" мной.

Тыкаю им — ты и ты — такой-то, поясняя всю подоплёку. Один теребить копну шерсти на макушке — тот, что повыше, а тот, что пониже — бороду, выдёргивая не то слизь, не то ещё какое дерьмо.

Жду, что они мне на это скажут.

— Не, битвы не будет... — заключает гном.

— Не сейчас... — подтверждает его слова варвар.

— Почему? Что не так? — изумляюсь уже я.

— Да всё... Пристав нам не враг...

— Как так?!

— Его цель — отмазать нас... — продолжает гном избавляться от дерьма.

— От чего? — понимаю я: дабы в дальнейшем измазать так, что мало никому из нас троих не покажется.

— Это да... — соглашается варвар уже со мной.

— Ни черта не понимаю! Толком объясните, мужики! Или это вам не под силу?

— Отчего же... — подтягивает гном к себе лохань, и без зазрения совести опустошает до последней капли с крошками того, что там плавало. А затем доит туда Иа. Снова жрёт и пьёт. И пьёт, и жрёт...

Пауза в объяснении затянулась, однако сдерживаюсь из последних сил — терплю. И вот награда в качестве расплаты, гном заводит вновь разговор о наболевшей теме для всех нас, а точнее меня. Новость не то что бы радует или удручает, но лучше б не знал, и дальше оставаясь в неведении.

— Как только пристав отмажет нас у барона, тотчас погонит к пристани, и там по реке мы двинем против течения на север к границе с морфами.

Опять это зловещее упоминание в исполнении наёмников относительно тех, кто продолжал рисоваться в моём воображении милым, ленивым и пушистым, как панда.

— Падла ­— говоришь, — подхватывает Эй'Грр. И далее рычит. — Они и есть — морфы!

Фыркает гном — одобрительно.

Уясняю про себя лишний раз: хочу домой в свой мир или иной, что называется раем.

"Эй, там, на Небесах! — стучусь я до Канцелярии. — Слышите меня, бюрократы с крыльями? Одно слово — пернатые! Заберите меня отсюда — сей же час! И ждать целый час я больше не намерен! Сказал уже ни раз, уточняя в своих посланиях: не герой вам! И геройствовать не собираюсь! Я даже драться не умею — в том смысле: с оружием здешнего производства в руках! Я цивилизованный человек, а меня пытаются отправить с примитивным оружием на верную смерть ратиться против орды каких-то снежных людей, что вылезают из-под земли точно подснежники по окончании зимы! Я к вам обращаюсь!.."

Топнул ногой. Бездна также не приняла меня. Стою на месте — не провалился. И там не нужен. Застрял тут, а где — и сам недогоняю — как то самое в прорубе. Знать это некий серединный мир, по заслугам своим отсюда и двину дальше. А пока придётся здесь обживаться, да неохота. И что охота — убивать. Но без ОМП не умею. Мне бы ядерный чемоданчик и... накрыть этот мир если не медным тазом, то хотя бы свинцовым. И гори оно всё синим пламенем.

Чувствую в себе гнев. Тёмный победил светлого — чёрт одолевает ангела. А вот хрен ему! Устанавливаю паритет сил на прежнем уровне, и понимаю: уже разговариваю вслух сам с собой, поскольку мои спутники таращатся на меня во все глаза, как на придурка. А я и есть он — сэр Чудак.

— Что-то не так? — интересуюсь я у них.

Те качают отрицательно. Вот и ладно. Пожрать не дали, так хотя бы поспать дайте. Валюсь в горизонтальное положение и закрываю глаза. Тишину нарушает скрежет. Я вскакиваю и вижу: гном принялся тереть своё барахло — доспехи — песком и соломой. Если затянет с работой — убью. Дождусь, когда сами с варваром спать лягут и перережу глотки обоим — зубами без ножа перегрызу.

Зверею. Дичаю. С ума схожу. Вырубаюсь от усталости и голода. Неожиданно просыпаюсь уже с наступлением сумерек или утра?

Топот копыт. Вернулся пристав. К нам не заходит, сразу сунется в дом к барону. Ни криков, ни лязга металла при скрещивании оружия. Вообще ничего. Тишина. Мои опасения не подтвердились, а так хотелось, чтобы они передрались и...

Надежды — мои — также не оправдались. Из дома чуть погодя вышел барон в сопровождении урядника и пристава. Идут к нам.

Занимаю выжидательную позиции подле тех, кто сделал меня наёмником по "доброте" душевной. Входят гости. Пристав оглашает решение, его слово окончательное и вынесенный приговор обжалованию не подлежит. Заключает:

— Убытки барону возмещены за счёт трофеев, кои принадлежали вам после расправы над халдеями. Так что он снимает с вас все обвинения, и вы, поступаете в моё полное распоряжение!

Слышу, как гном фыркает, а варвар рычит. Я же пытаюсь улыбаться. Не знаю: получается или фальшивлю? Приставу это, похоже, без разницы.

Он отдаёт последние распоряжения нам — быть готовыми с утра пораньше двинуть в путь-дорожку в северном направлении.

И не поспоришь, только жизнь раньше времени проспоришь.

Уходят.

Я пытаюсь осознать, что ждёт меня дальше, и понимаю: ничего хорошего — пустота. Я опустошён, как та лохань и кадка из-под еды и воды.

Мои спутники даже не шепчутся. Смысл им, знали, на что шли, а подписали ещё и меня.

Иа орёт как недорезанный. Значит, доить пора.

— Хлебни... — сунет мне плошку с молоком ослицы Ёр-Унн.

— Чего, пердун? — разит от него даже после того, как отчистился полностью от дерьма. Запах оказался въедливым до тошноты.

Гном интересуется у меня к слову: кто такой этот пердун, коим я его стал величать, как прежде Йодой?

— Да хрен один, а его знает... Отвали... — даю ему понять: я обиделся на них. Не всё же им на меня злиться. Долг, как известно, платежом красен, пусть и не красит меня. Так не девица и рожа распухла. Хотя нет, опухлость спала — пиявки постарались.

Обожрались кровососы и сами отвалились, а когда — понятия не имею. Да и не надо мне это знать, хватит и того, чем уже озадачили наёмники.

Ночь не сплю — ворочаюсь. Голод достаёт, желудок протестует и урчит. Заполняю его "мочой" ослицы. Мысленно благодарю Иа. Рано и зря. Приходится побегать по сараю, прежде чем нахожу укромный уголок и... расслабляюсь.

Не помню, как отключаюсь, но свет включают мои спутники, и уже оба готовы к длительному переходу-походу.

— Ты чего постоянно кричишь по ночам? — стремятся они вызнать мои секреты.

Так я взял, и всё им рассказал. А сам бы не отказался послушать себя из-за провала памяти. Поэтому у них и пытаюсь выяснить, что конкретно кричу?

— Нимфу зовёшь какую-то, и почему-то Манкой...

— Каша? Причём здесь еда?! — удивляюсь я. Или что-то не так? А если сложить оба определения вместе, то получается... фигня какая-то. И кто эта нимфоманка?

Не помню из-за провала. Но что-то уже нащупал, какую-то путеводную нить. Запомнить — не забыть. Делаю зарубку в памяти — очередную извилину в мозгу — а то того гляди: совсем разгладиться или наступит полное разжижение.

С улицы до нас доносятся шумы. Там тоже оживились поселенцы на выселках. Иначе вотчину-хутор барона не назвать. Хэх, знать... а ещё бы: кто он, и что нас ждёт? Но то, что ничего хорошего — к гадалке не ходить, и к тем, кого посылаю чаще, чем они меня — вне всякого сомнения.

Ну чё, абонент 256-19-76, из "зоны вне доступа", попал ты по самые...

Принесли яйца на завтрак или в дорогу. И на том спасибо. Эй'Грр проглотил свою порцию вместе со скорлупой. Может варвар и прав — нечего разбазаривать кальций, содержащийся в скорлупе. Чистить-то зубы нечем — не песком же или соломой в дерьме?

Я пробую поступить как он и — плююсь.

Гном поступает проще — бьёт яйца о шлем и кидает скорлупу Иа. Делиться по-хозяйски. Скотина недовольна. Она траву жрать должна! Или не обязана? Лишь поклажу гнома таскать?

Нас беспокоят — пристав. Опять пристал приставала. Выходим. Он прыгает на коня, садясь верхом. А нам чего — топать пешком?!

Я озираюсь по сторонам. Транспорта в виде телеги не подогнали. Хреновость, а не новость.

— Вперёд! За мной... — командует пристав.

— На мины... — прибавляю я про себя, бормоча.

Мои спутники заинтересовались, что я сказал. Пытаюсь им это объяснить, они не понимают меня, да и не всем дано, чтобы оружие взрывалось. Тут из чего стреляют — арбалетов да луков — стрелами и болтами. А шурупов наделать не догадались. Про гайки вообще речи не веду, а то с ума сойдут.

"Прощевайте, людцы добрыя и недобрыя! Не поминайте лихом, сэра Чудака. Авось, небось, кадась ещё свидимся..."

Очередное СМС ушло в пустоту в виду отсутствия сети и связи с оператором. В моём случае им явно являются два существа: ангел и чёрт... А знает их, где они? И почему прохлаждаются? Не в отпуске же? Хотя три дня уже вычеркнул из своей жизни. А не живу — мучаюсь, терзаясь сомнениями.

Идём уже битый час или два? Поначалу я пытался следить по часам на мобильнике, да быстро понял: спалюсь из-за него. А не хочу, чтобы приставала заметил его у меня. Там фотоаппарат встроен и камера на 8-мигапикселей. Батарея ещё фурычит. Вдруг удастся поснимать — не кино, но для потомков то, где был, а что видел. И вот они, факты, в качестве веских аргументов, даже если в будущем придётся восстановиться на кафедре в ВУЗе.

Снова туплю — и не по-детски.

Дорога выматывает. Идём по тропинке, поднимая пыль. Ей и дышим. Фыркает Иа. А всё из-за коня пристава. Тому хоть бы хны, он удобно путешествует — с комфортом. Хотя мне кажется: пристав намерено измывается, таким образом, над нами. Тренирует что ли, или заставляет привыкать к дисциплине?

Ну и где эта его обещанная пристань с рекой? Я хоть и утопленник в прошлом, воды не боюсь и боязни по-прежнему не испытываю, напротив пить хочу.

Жажда замучила не только меня. В глазах туман и полумрак, при этом солнце (или что там взошло днём на небе) светит нещадно. Да что там, даже беспощадно. Просто убивает медленно нас.

Спотыкаюсь, не только я. Иа также выбился из сил, ему бы травки пожевать, да и я бы тоже не отказался от неё в виде косяка. Забил... на пешую прогулку. Ползу или лежу, а мне кажется, будто шевелюсь, когда и "копытами" не брыкаю — отвалились.

Крики прямо над ухом. Кто-то орёт. Да и флаг ему в руки, и барабан на шею. Не затопчут же? Кольцо на пальце — наёмник я или сэр Чудак?

Мычу, как тот, кто на букву "М". Толку — всё без толку. Меня пинают в бок или бьют. Боли не чувствую, выпал в астрал или ещё куда? Да меня снова возвращают в надоедливый мир, дают выпить.

Что ж со мной случилось? А... солнечный удар получил, прежде чем сапогом от пристава в бок... голова ж не покрыта. Но и без головного убора покрыли так, что дальше бегу — ноги сами меня несут. Хотя явно не мои. Тогда чьи?

Я пытаюсь врубиться — включить зрение — усилить визуальный контакт с окружающей действительностью. Сфокусироваться не удаётся. Мне бы трубу — подзорную, а лучше бинокль в оба глаза.

Изображение трясётся и прыгает, помехи как в старом добитом телевизоре времён "Совка". И хрипы. Я хриплю или... та скотина, что подо мной? И ещё та, что топает рядом, и также фыркает недовольно.

Я, наконец, понимаю, что нахожусь не на коне. Конь так не дробит, знать зажал приставала свой копытно-педальный транспорт. Ну и хрен с ним — жмотом. Или ему по статусу не положено ходить пешком?

Глажу Иа, и не понимаю, почему взбрыкивает? Или это не ослица гнома? Напрягаю зрение. Обана! Да меня на себе тащит варвар.

Эй'Грр злится и рычит, но не бросает на произвол судьбы, хотя бы я не отказался остаться на обочине дороги и... жизни.

Кстати, тем, кто закинул меня сюда. Получите СМС от засланца-посланца. Видел я вас... А где — догадайтесь сами. И вертел, как ща Эй'Грр меня. Не хотели прибить сразу — пожалеете! А мне вас и вовсе незачем жалеть! В Канцелярии свидимся перед Создателем этого или того мира, тогда получите всё, что заслуживаете! А я нынче малюсенького снисхождения. Мне по-прежнему требуется пистолет, и можно даже с одним патроном без контрольного выстрела и глушителя. Но чтоб сразу и наверняка — без осечки! А то я знаю вас там! На этом всё — пока. И это не значит: я прощаюсь! Ещё поговорим... при встрече...

Отключаюсь. А включают свет у меня в глазах привычным образом варвар — ударом ладони по моей голове. Ощущение — не передать на словах. Благо зубы на месте. И мы вроде бы...

Рядом плещется вода. Мы на берегу реки или иного водоёма. Пытаюсь утопиться. Мешают. Как тогда, а когда, и кто — не помню! Зато всё те же "спасают".

Наёмник может сдохнуть исключительно в бою с врагами треклятой Империи и — точка, точнее восклицательный знак.

Наш провожатый начинает восклицать и сношать меня — в мой адрес от него летит нецензурная брань.

А отдача не замучает?

Жажда больше не мучает. Погружение в водную гладь реки не прошло для меня даром. Что-то и ещё всплыло у меня — из провала. А что — не успеваю вникнуть или осознать. Меня затаскивают в лодку. Иа уже там. Рядом два гребца — гном и варвар. Конь на носу с приставом. Тот орёт. Что — прислушиваюсь...

— И-раз... И-два...

Иа помогает криком — ослица также орёт своё имя ему в такт, иной раз не попадает и сбивает гребцов, из-за чего один фыркает, другой рычит. А мне-то что — я вроде как балласт, хотя тащат по реке против течения вверх. Я начинаю наглеть — свистеть. Денег-то всё равно местных в кармане нет. А что есть — то не показываю, слишком рано.

Получаю брызгами от гнома в "свисток" — он бьёт по воде веслом намерено и прицельно. Я захлебываюсь, но не сдаюсь, свищу что есть мочи, поскольку всё одно мокрый. Даже где-то радуюсь. После солнечного удара прогулка по воде мне начинает нравиться.

Варвар уподобляется гному. Улыбаюсь им обоим. Рано и зря. Пристав орёт на меня.

Что-то мне это перестаёт всё нравиться. Прислушался и... нифига я не сяду на место гребца. Не раб, пусть и наёмник. И потом мы в лодке, а не на галере.

Да где там — никто и не слушает меня. Получаю веслом по уху и... прихожу в себя уже на месте гребуна.

Грёбаная работа наёмника — гребу из последних сил на первой передаче, а мой напарник (варвар такой) на второй идёт, собираясь переключиться на третью.

Лодку ведёт в сторону. Заворачиваем, и правим не туда. Пристав покрыл зону равную вышке мобильной связи. Оператор, блин, местный из компании "Матюки". Чтоб ему пусто было. Ударить его, что ли веслом, и утопить? А потом сойти на ближайшей пристани и сказать: дескать, он сам утопился.

Опять чудю.

Варвар выравнивает скорость со мной. Гребём дальше на первой.

— И-раз... — доносится до меня команда пристава. — И-два...

А вот это хрена с два! Могу откинуться — и не за борт, а как прежде при ударе солнышком в табло.

Сжимаю зубы и гребу, гребу, гребу...

Зубы скрепят точно весло в уключине, а жилы трещат по швам, как и сам. Типа газую. Мотор работает на полную, а за бортом ни одного буруна или волны. Гоню, а чё, и сам не въезжаю.

Плывём по-прежнему против течения. Гном ухмыляется. Пристав нагнетает обстановку.

— И-раз... И-два...

Идём на второй скорости по моим прикидкам.

И вдруг слышу:

— И-три...

Нет, явно хочет, чтоб я ему веслом звезданул — и так несколько раз подряд наотмашь, стоя в полный рост в лодке.

Как выдерживаю — не понимаю. Теряюсь в догадках. Мысли — уже не про меня и не для меня, я превратился в сгусток эмоций и комок нервов.

— Смена... — радует меня на какой-то миг пристав.

Мужик — ты супер!..

Как не меня меняют? А кого же? Варвара! Что за варварство!?..

Ёр-Унн подменяет Эй'Грра. Я фыркаю и рычу за них двоих, и не только на себя, но ещё и на Иа. Больше ж не на кого, точнее никого нет слабее и бесправнее меня.

Получила скотина. Дурачусь я — бью веслом по воде. Сзади мне следует удар по уху.

Э-э, я не понял? Что за дела? — задело меня. — Этим, значит, можно, а мне нельзя? Да — так...

Доиграется пристав, зацеплю раз веслом — мало не покажется.

Каторжный труд гребца на "галере" вырубает, хотя тащи мы эту лодку аки бурлаки, наверное, злился б ещё больше.

Ловлю себя на мысли, что начинаю выискивать что-то хорошее в том плохом, в чём по определению не может быть. Никак смирился с собственной незавидной участью? Я? Не может быть?! Деваться некуда — все в одной упряжке. Окраина Империи — бандитский край. Бежать по-прежнему бессмысленно. Гребу на автоматизме. Тела не чувствую. Ничего не помню и не понимаю. Соображалку выключило. Мозг вне зоны доступа обладателя.

Как меняют меня, и кто — даже не помню, не знаю и не догадываюсь. Орёт ослица. Не она же села вместо меня на четыре копыта?

Я улыбаюсь в душе про себя, а на уста накатывает улыбка чудака. Как вам, сэр, такая прогулка? Понравилась? Повторим?

Ничего больше не вижу и не слышу, у меня отключился весь организм, вместе взятый со всеми членами и органами по отдельности.

Вода. Её требую и получаю. Кажется, дождик накрапывает или это ослица на меня...

Вскакиваю и снова едва не попадаю в реку. Меня цепляют каким-то багром и вновь возвращают в лодку. Пристав обещает посадить меня на цепь аки собаку, и такую... странную какую-то, и почему-то двуногую, аки самку сукой.

Я нисколько за это на него не сержусь, даже больше скажу: уважаю — мужик. Иной бы давно меня утопил, а этот тащит. Ну и на кой ляд я сдался ему? Как говориться: одним наёмником больше, одним меньше — не всё ли равно?!

Этому нет.

Ражно...

Озираюсь по сторонам: река уже не та, что была раньше — широкая и полноводная. Гном с варваром перешли на четвёртую скорость. Нет предела совершенства.

А на пятой слабо, братцы-кролики?

Пристав, как дед Мазай, выискивает по берегам пристань и тех, кого ещё можно загнать в нашу лодку. Когда и так край — ватерлинии невидно.

Ползём, почти как на барже. Я предлагаю уменьшить груз за счёт пристава, но меня никто не слушает. Мои намёки игнорируются подельниками. Гребуны грёбаные.

Не осла же нам топить? Скотину знатная, а нужная в хозяйстве. И конь пристава. Сей транспорт я уже мысленно прихватизировал про себя. Права, правда, не получил, как и навыка, ну, так это не беда, а счастье. Хотя не знал я пока несчастья.

Беда. Пристав снова пристаёт к нам, орёт пристать к берегу. И тычет куда-то рукой. Разглядел там кого-то или что-то. Ну и глаз у него... набит, а явно мало. Я бы добавил.

Сам приглядываюсь к противоположному берегу. Мы идём к нему, сносимые течением. Гном с варваром гребут на пятой скорости — не иначе. Мне даже кажется, что на шестой? Такая есть в этом транспорте, а у них столько сил?

Кажется, приплыли, точнее доплыли.

Я хватаюсь за борт рукой и... опля, а мля... Резкая боль. Ладонь в кровавых волдырях. Требую аптечку. Лекарством мне служит кулак пристава, поднесённый к носу. Я сопоставил размеры веского аргумента и собственной головы — проигрываю даже в весовой категории ему, а не только в размерах.

Ничего не поделаешь, погружаюсь в воду по колено. Не море — река.

На берегу нас уже ждут люди. И почему-то они там не рады нам, а стоят без ободряющих транспарантов? Неужто точно такие же наёмники, как и мы?

Мой взгляд скользит им на руки. Так и знал, а как в воду глядел — окольцованы. И кто — одна женщина. Амазонка чистой воды — вся рожа разукрашена, как и у меня. Только у неё боевой раскраской, а у меня после столкновения с неведомым врагом. И ухо саднит — левое. Два раза съездили — сначала гном веслом, а затем пристав своим — рукой.

— Всем привет-Ик... — икаю я.

Взгляд амазонки круче, чем у Варвара. Похоже, у неё даже побольше "интеллекта" будет, чем у него. И если что — за ней не заржавеет.

Ко мне присоединяются подельники со скотом — среди них пристав. Он и заводит разговор с урядником.

Этих служак-вояк я уже стал различать и узнавать, как своего врага, что называется в морду. Слышу его рассказ про амазонку — кумекаю.

— Кукумэ... — оказывается, так её зовут — и явно не свистом.

Свистеть я не пытаюсь, помню, чем всё закончилось на реке в лодке, но пристально осматриваю, где-то даже нагло. За что тут же расплачиваюсь. Её рука взметается как кобра, и... Мои глаза укрупняются до размера фар грузовика, я чувствую нестерпимую боль в области паха.

В довольных глазах амазонки читается неприкрытая радость от содеянного. Почти как в анекдоте: Сэр Чудак, вам какие яйца подать — вкрутую или всмятку!.. Понимаю: всмятку — не говорю, но... О-о-о... Итог очевиден: подадут второй вариант меню. А сам чую: ещё немного и туда последует удар ногой. Тогда выплюну их через рот.

Вот дура-баба, у меня даже в мыслях на её счёт ничего дурного не было, а после того, что она со мной сделала — и подавно не будет. Помяла мне всё там... моё хозяйство.

Только бы её никто не вздумал сейчас оторвать от меня, иначе она мне мои...

— А-а-а... А-А-А...

Теряю сознание. Лучше его чем то, что оказывается дороже жизни, а никогда бы раньше не подумал.

Сознание возвращается. Когда и как — неважно, а то: всё ли на месте? Скрещиваю руки внизу и ору, не от радости, что всё на месте, а от боли. Вернулась... Боль и ОНА.

Кукумэ рядом. Почему? Мы где? И кто выключил свет на этой планете?

На небе звёзды. Вот и породнились — так сказать: помирились. Или...

Боюсь даже взглянуть украдкой в сторону чокнутой спутницы, а в иной стороне подле себя застаю гнома. Все лежим вповалку. На групповуху не похоже. А тогда на что же? Никак не въеду тем, что находится в верхних полушариях, а нижние до сих пор откликаются болью.

Ловлю на слух всплеск воды. Ага, мы на реке, но не плывём, а стоим по приколу на приколе. Цепь гремит — не на нас, и за то спасибо приставу.

Храп. Его или коня?

Обоих разом. И не только. Ёр-Унн испортил воздух. Или гадит с той поры, как его обгадил тот лекарь-калека у барона на хуторе?

Век то гостеприимство не забуду, и гада, из-за которого попали впросак.

Догоняю, что чего-то не догоняю. В лодку мы бы с Кукумэ не поместились, а народу у нас явно прибыло. Я озираюсь украдкой дальше, и вижу, что ничего не вижу. Свечу — зажигалкой, как повелитель огня, натыкаясь на амазонку.

Та зыркает на меня во все глаза. Я приставляю палец к устам и прошу не орать. Свет гаснет. Фокус — ёк. Цирк также уехал, а клоуны разбежались. Так что просьба к зрителям — не засиживаться на своих местах и расходится.

Но разошлась амазонка, лишившись дара речи. Расту в её глазах в математической последовательности, а раньше в упор не желала замечать, опустив мою планку ниже плинтуса.

— Чудак... — представляюсь я, пока не иным образом из-за амазонки.

Та продолжает имитировать рыбу об лёд. Да и бог с ней, а нам судья. Не надо она мне — ни как женщина, ни как попутчица.

Я выясняю: лодку сменили на местную разновидность шлюпа. Над нами тенью нависает бревно. Подозреваю: это мачта, а не рея — и предназначена для паруса, а не повешения преступников.

Хочу жрать, и спать, а ещё больше... только не ту, кто под боком.

Всё, отключаюсь в очередной раз — ухожу "вне зону доступа". Адьос, черти полосатые. Нынче я сам матрос — гребун грёбаного шлюпа из артели "напрасный труд" под кодовым названием: сэр Чудак...

Глава 4

"Если у вас нет проблем, то вы — покойник!"

Сплю и слышу, как кричу сквозь сон. Обычно я так делаю всегда со слов гнома и варвара. На этот раз было что-то не так, кто-то со стороны ломиться в речные заросли — ломает высокий тростник и камыши.

Крики нарастают и усиливаются. А с ними лязг металла и конский топот.

Кому ж мы помешали? И кто пожаловал по наши души, но сначала им видимо требуются тела.

Просыпаюсь я от удара в бок. Моё тело — одна большая рана. И не надо кому ни попадя лишний раз злить меня — себе дороже выйдет. Даже в природе самый слабый в итоге становиться самым сильным — вожаком стаи. Но до вожака среди наёмников мне как до северной границы Окраин Империи с морфами.

На глаза попадается амазонка, и она сама не своя. Вот как бывает — изменилась сильно и не только внешне. Чувствуется всеобщий нерв. Обстановка настолько нервозная, что я слышу, как во тьме раздаёт распоряжения имперский пристав.

Естественно пристаёт к нам — наёмникам. Больше ж не к кому. Мы бесправные в сравнении с ним.

О, а вот и гости. Жгут огни. Ба, да это факелы и... их там прилично валит в нашу сторону.

Мы пытаемся отчалить, да сидим в шлюпе как собаки на цепи, и замок не сбить. Кто-то из нас это попытался сделать — не вышло. Заколдован он что ли — магия какая наложена на нём? Невдомёк, а то: пора делать ноги.

Пуститься наутёк желают все, кто со мной в шлюпе, да только одного нашего желания мало. Это подстава, а никто не сомневается, даже я понимаю. Но почему именно нас выбрали в качестве добычи странные ночные охотники до скальпов наёмников?

Тут как говориться: поживу подольше, узнаю побольше. А сам уже отсылаю про себя мысленно очередное СМС-послание своим посланцам: "Яду мне! Дайте яду!!!"

Не слышат или не хотят — прикидываются глухо-слепыми.

Кукумэ дрожит, её трясёт как паралитика. Ни эпилептик ли часом амазонка? Вроде нет — стоит, не падает. Знать по её душу припёрлись стражи очередного отпрыска местной знати, и не те ополченцы с урядником барона Ферриона, что стреножили нас много раньше, эти покруче будут — в разы. У них пики, так пики, а не переделанные косы под них. И в руках щиты, мечи...

Один из кучи факелов летит в нашу сторону, налётчики стараются осветить нас им — выискивают. Факел с шипением попадает в воду и гаснет. Иной летит уже более точно и ударяется о борт шлюпа, а вот третий уже у наших ног — моих и Кукумэ. Она опережает меня в действии и помысли, метает назад огненный снаряд. Зря. В ответ летит что-то около десятка факелов.

Хреново...сть! Нас собираются спалить вместе со шлюпом без суда и следствия с вытекающими последствиями.

— За Корону! Во славу Империю... — орёт пристав.

Ну не дурак ли, в отличие от меня, Чудака? А сам как он, но на букву "М". Никак задумал распугать налётчиков в ночи? Так те тоже не дураки, знали, на что подписались — шли. И всё-таки кто их, и чем так достал, а явно их хозяина?

Пока иные наёмники суетятся под боком у нас с Кукумэ, я нагло хватаю её за руку и притягиваю к себе. Раньше бы мне это стоило больше чем жизни, а нынче я вроде как повелитель огненной стихии — так сказать её укротитель — и этой строптивой психички.

— Не выдавай меня... — шепчет она едва слышно мне на ухо, чуть заметно ворочая губами.

Обана, что я слышу! Это она — мне, или послышалось?

— Да какие проблемы! Уже и так без того у нас из-за тебя!

Что-то будет дальше — и я в том смысле: не только за бортом с тем разудалым народом в железках, и с ними же в руках.

— Расступись... — слышу я.

Это гном — Ёр-Унн. И когда только успел заковать себя в железо? Наверняка без помощи со стороны варвара не обошлось. Если он думает выпрыгнуть за борт — уйдёт на корм рыбам и прочим обитателям дна, поскольку там, где мне по пояс, ему по макушку.

Но нет, не самоубийца, как я и не чудак. Гном замирает у края борта и вызывает огонь на себя. Точно — улавливаю я с большим опозданием, среди налётчиков имеются лучники, точнее арбалетчики.

По борту гремят именно болты.

Я валюсь сам, а заодно валю эпилептика в юбке. Враги бьют вразнобой. Но вот уже перестроились. Кто-то также командует ими там, как здесь нами, наёмниками, пытается руководить пристав. Я-то, наивный чудак, думал: раз он служит Короне и Империи — с нами ничего по определению недолжно было случиться. Ан нет, ошибочка вышла. И кто её допустил — явно пристав. Тут Окраина Империи и свои законы, кои устанавливают бароны и лорды, набирая в свои дружины знатные морды.

Всплеск воды. Одна такая морда, закованная в шлем, возникает по краю борта шлюпа, гном замечает её чуть раньше меня и привечает двусторонней секирой наотмашь, но бьёт ей плашмя.

Налётчик пластается, отваливаясь назад в реку, и не кричит. Даже не мычит сквозь слепившееся забрало — сомкнутую щель.

С одним налётчиком разобрались. Но и у нас потери. В меня самого попадает болт и...

— Я ранен... — хватаюсь я за ушибленное место. А какое — срамно сказать, даже намекнуть стыдно, но... ору дальше.

Меня выручает Кукумэ, она подбирает снаряд и тычет мне им в лицо. Издевается что ли? Как выясняю тут же: кто — налётчики. На наконечник болта надета деревяшка. Выходит, налётчики не стремятся нас поубивать, как и мы их. Достаточно вспомнить, как гном отоварил незваного гостя. Будь тот халдеем — не сносить ему головы.

— Давай, рассказывай, — говорю я Кукумэ, — что ты тут натворила, чёртова баба? А...

Я вижу и понимаю по её действиям: она лучше утопиться, чем расскажет или дастся в руки налётчиков.

На борт снова забираются. Налётчиков слишком много. Очень много! Нам не справиться с ними, даже если начнём рубиться по-настоящему.

Я ору, что на меня не похоже, и не просто так, а с умыслом, привлекая внимание гнома:

— Ёр-Унн...

Тот отвлекается на меня, и также пропускает удар меча по шлему с шипами — и тоже плашмя. Не оборачиваясь, тыкает налётчика рукоятью секиры в живот, а в силу невысокого роста производит запрещённый приём.

— Руби канат... — не унимаюсь я.

— Чего?! — недоумевает недомерок.

— Швартовы...

Гном окончательно тупит.

— Цепь, что держит нас на приколе! Дошло?

— А... — кивает гном тем, что у него заковано в шлем.

И боднув очередного налётчика шипами, точно ёж хищника, высекает сноп искр. Цепь гремит и звенит, но не поддаётся.

— Эй'Грр, — реву или рычу я — неважно.

Услышал варвар — и то хорошо. А понял — и вовсе за счастье. С его кувалдой будет проще разбить звенья цепи.

Не тут-то было. Цепь и впрямь не только закалена, но и заговорена. Без волшебства или магии здесь точно не обошлось — зуб даю — не один на откуп. Едва не лишаюсь. Спасает Кукумэ.

Женщина, блин. Следует удар коленкой ниже пояса налётчику, и тот с криками "радости" летит за борт.

Я сам кидаюсь к цепи и осматриваю: крепиться на штырь-кольцо, и торчит в борту сбоку — глубоко. Но мне уже всё равно, я снова призываю гнома.

Ёж, он же Йода, тут как тут.

— Руби... и не цепь, а борт в щепу!

Гном тупит. Коротко объясняю. Вроде понимает. Размахивается и... вперёд удара по борту шлюпа следует в того, кто оказался у него за спиной.

Не повезло налётчику, и на этот раз серьёзно. Гном, сам того не желая, рубанул его.

Брызнула кровь вместе с искрами. Латы дали трещину, а затем и борт — с него полетели щепки.

Эй'Грр и тут помогает нам, выдёргивая кольцо. Цепь звенит и летит в воду. Всё — сорвались мы с неё, аки бешены собаки.

Ликуем. Рано и зря. Налётчики зверствуют. На палубе начинается настоящая заруба, а из-за борта болты уже летят без дощатых наконечников — стальные.

Слышны крики. Да поздно, слишком поздно налётчикам что-то менять. На воде им нас не достать, а и не догнать.

Течение сносит шлюп немного вниз.

— На вёсла! — орёт пристав.

Блин, достал. Нет, ну вот пристал, как банный лист к тому, во что меня "ахнули" болтом.

Вспоминаю про наёмника, которого задел гном, и то случайно, спотыкаясь об него, падаю сверху.

— Убью... — имитирую я схватку, лишь бы не оказаться на месте гребца. Руки хоть и замотаны в какие-то лоскуты по здешним меркам заменяющие бинты, но мне от этого ничуть не легче.

На моё счастье, тот даже не сопротивляется. Понимаю: надо бы оказать посильную медицинскую помощь.

Тенью над нами нависает амазонка. Вопрос на засыпку: добьёт налётчика или поможет, а то и вовсе вытолкнет за борт?

Обращаюсь к ней за помощью:

— Помоги... оживить...

Фыркает моя "кошка". Хищница, стало быть, а усомниться повода не давала, да и вообще не собиралась — и относительно всего прочего тоже, что касательно её, как женщины. С этой позиции не рассматриваю её — и в упор не замечаю — игнорирую. Ещё бы, а что она хотела, когда сама поставила себя, а не только меня, в неловкое положение при встрече.

Хотя гном посмеялся над нами тогда, и сейчас.

— Это любовь, паря! С первого раза...

— Взгляда?! — поправляю я.

— Она самая — зараза... — ухмыляется варвар.

— Что тут у вас за балласт? — подгребает пристав к нам. — И почему не на вёслах?

— А сам? — слетает у меня с уст не к месту и не ко времени.

Кто знает, чем бы всё закончилось, если бы пристав не обнаружил какую-то закономерную особенность в налётчике, и сам опустился перед ним на колени.

Чего бы это могло значить? И в первую очередь для нас?

Мой вопрос во взгляде красноречив даже в полумраке звёздной ночи на реке, отражаясь бликами света на воде. И сам понимаю: знак отличия у налётчика указывает на знать. Но тут, по-видимому, иной случай: скорее его слуга. Скажем так: личный телохранитель — и не барона, а лорда. Та ещё морда, а открылась моему взору из-под шлема, когда пристав сорвал его с него.

Бомж бомжом или хоккеист из НХЛ с КХЛ вместе взятой, оброс налётчик как сивый мерин. Борода у него — гном обзавидуется, а уже...

— И кто оно такое? — снова не сдерживаю я себя. Зря. Или, быть может, нет?

Пристав по-прежнему игнорирует меня. Нами никто не управляет и не командует, но наёмники не дураки, понимают: приставать к берегу нам нынче не с руки, сами выравнивают положение шлюпа и орут для себя:

— И-раз, и-два...

— Навались, мужики! — это уже я подхватываю. — И-три, и-четыре!

Ловлю на себе косые взгляды исподлобья, но не уступаю, продолжаю командовать, ведь не зря же почти закончил ВУЗ, на начальника и тут учусь, пока есть такая возможность, а там видно будет, что из этого выйдет, как и из меня.

Подельники обещают на будущее лишить меня всего дерьма.

Кричите, ругайтесь, — думаю я про себя. — Больше я никому здесь не уступлю. И явно туплю, а опять чудю, но не успокаиваюсь и не сдаюсь.

Пристав наконец-то отвлекается на меня — кидает косой взгляд, однако не злобный, как у моих сотоварищей по артели "напрасный труд". Пашут — гребут. И сами подальше от того места, где остались налётчики.

Те пытаются нагнать нас — преследуют параллельным маршрутом по берегу — слышен топот копыт, и видно что-то около десятка факелов, кои сжимают всадники.

Конница в здешних краях? Что-то новенькое! Видать и впрямь какой-то лорд или граф имеет зуб на нас из-за Кукумэ. Кумекаю дальше, подозревая, что какой-то извращенец-отпрыск решил позабавиться с ней, а в итоге она с ним. И что из этого вышло — тоже не будет сюрпризом. Амазонка особо не отличается разнообразием при общении с нашим братом-мужиком — сразу давит "интеллектом" на больной, на мозоль.

Отзываю её в сторону от пристава, и сам к ней пристаю, не забывая покрикивать на артель гребцов. Те в ответ фыркают, рычат, плюются, но работают в поте лица так, что аж кости с хрящами трещат.

Шлюп это вам не лодка!

И почему парус не раскрыли? А не поставили? Загадка. Так ей и остаётся для меня. Ну да это ладно, обойдёмся пока и без паруса. А вот с чем и кем разберёмся нынче — я с Кукумэ. Долг платежом красен. Возвращаю... лови... а, не нравиться, "красавица"! Так получи...

Я растолковываю ей, что к чему — вешаю лапшу на уши. И ведь получается, заглотила баба наживку. Моя гипотеза в отношении неё и налётчиков где-то верна, а где-то неточна, да не суть столь важно. Попа...лась. Теперь только держись, не отвертишься, вертихвостка.

Сбиваю актив — собственный коллектив на будущее. К чему бы это, а такие мысли лезут в голову? Ах да, без этого попаданцу никак и никуда. У меня ж талант начальника — и погибает — не могу не использовать. Считаю себя с этими дикарями из неведомого средневековья братьями по... разному — ставлю себя и свой разум выше, чем их. Может и зря или нет? Да сейчас-то без разницы.

Далее меня интересует то, что стало с налётчиком? Снова присоединяюсь к приставу, а Кукумэ заставляю вести счёт гребкам. Уступает — она мне, а наёмники ей. Деваться-то нам всё одно некуда — все тут как на подводной лодке — пристанем к берегу, сразу пристанут налётчики, и пойдём на дно. Как пить дать, а не хочется, нахлебался я этой воды из реки — выше крыши.

Пристав отвлекается на меня — на мой вопрос. И сам в шоке. Налётчик не просто телохранитель знатной особы, а сам знать. Но пока молчит, как рыба об лёд.

Я интересуюсь далее относительно нашей незавидной участи.

— Ежели не оторвёмся — край...

Ну, на то и Окраина, не Империя. Только так называется. Разбойничий край — и впрямь.

Я предлагаю приставу заблудиться — затеряться на время и свернуть не туда, в тот приток полноводной реки — где нас явно не ждут лихие людишки лорда с мордой как у разбойника с большой дороги.

— Нельзя! — противится пристав.

— Ты дурак или как?! — наглею я, чем дальше, тем всё больше. — Я предлагаю нам жизни спасти, а ты... На север всегда успеется! Да и враги найдутся... везде! Встречаем их толпами на каждом шагу — куда ни плюнь, а не поверни — везде они! Как в засаде!

Обидные слова пристав пускает по боку, а меня самого едва не за борт. Стерпел — уже хорошо, знать не дурак, сам чудак, как и я.

А я всё ещё пытаюсь вразумить его, твердя:

— Для дурной собаки семь вёрст — не крюк! Или ты не хочешь выполнить свой долг и доставить нас живыми на дальнюю заставу?

Пристав неожиданно соглашается со мной. Ух, ты! О я даю! А чего ещё могу? Сейчас и проверю.

— С этим "трупом", что делать будем? Нам балласт ни к чему! И выкуп за него хрен получишь, только по нему, и от той, из-за кого влипли!

— Как узнал? Я ж никому! — озирается пристав на стража, доставившего Кукумэ к шлюпу на пирс.

Ратник отрицает своё причастие к слухам.

— Догадался... — намекаю я на давешнее знакомство с амазонкой. — Тут не надо иметь семь пядей во лбу или большого ума!

— А ты — голова... — отмечает пристав.

— Ну так... сэр... — напоминаю я.

— Чудак... — кивает одобрительно пристав. — Хирон...

Это он, стало быть, и также по имени почти что барон, но по всему видать: из обнищавших или даже бывших наёмников — каким-то образом заслужил свободу. Хотя у пристава по определению её не может быть, это всё равно, что сменить ошейник раба и цепь, на хомут слуги. Овчинка выделки не стоит.

Да ладно, разберёмся, а уже кое-что мотаю на ус. Щетина-то у самого растёт, хотя на ощупь и с виду напоминает подшерсток, даже пушок.

Решаем судьбу налётчика: оживёт — ему же хуже и нам, нет — и проблем нет. А лишние нам ни к чему, хватит ночного шоу с факелоносцами.

Оживает, гад такой! И что ему стоило издохнуть? Разве это жизнь — в этом диком краю? Я бы точно хлебнул яду или камень на шею и — в воду. Хотя второй вариант не приветствую — проходил, как говориться: плавал — знаю. Ничего интересного.

Плывём дальше. Вроде светает, зато на реку опускается густой туман. Ничего невидно. Уключины, и вёсла в них, скрипят. Гребцы шумят прилично. Те, кто подался за нами, также топают в удалении. С берега эхом доносится отдалённый топот копыт — сбивчивый в разнобой, но преследователи держаться.

Свернёшь тут в излучину или ещё куда, да только голову себе. И впрямь артель "напрасный труд", хоть бы карту какую-нибудь лоцманскую составили. Интересуюсь, кто у нас на этой посудине, что сложно обозвать судном, боцман? Про лоцмана даже не заикаюсь, испугать дикарей боюсь — всё одно не поймут.

Таковых, увы, нет, капитана тоже. Им по штатному расписанию стал пристав, как только встал ногами на палубу. А страж Кукумэ кто? Узнаю — он оказывается обычным ратником.

А что скажет нам налётчик? Ты кто, чудо-юдо? Что за оно и откуда?

Пленник поначалу упирается, а потом понимает: опасность больше ему не грозит, сам уже, и нам, паразит. Представляется и впрямь лордом.

У, морда...

— Я Логриф... — рычит и фыркает он одновременно, и давит "интеллектом" пристава.

Имперский слуга не сдаётся и... вот где дурак... называет собственное имя.

— Хирон!

Хотя бы одну букву изменил — "и" на "а". Да где там — не хватило ума. Одно слово — дикарь. Варвар с гномом в сравнении с ним, мне кажутся куда умнее — и каждый в отдельности.

Ну, ещё баталию на палубе устройте — показательный цирк сродни поединка чести. Мои догадки не оправданы, а всё по причине раны у лорда с мордой бомжа. И косится на Кукумэ. Та сама не своя, но вида не подаёт. Старается, хотя и нервно трясётся. Испытывает шок. Знать виделись не столь давно по принципу: здравствуй ...опа, Новый год! И кто тут снедурочка, а деад (смерть) Мороз? Я ваш пис (мир) деад...

Вмешиваюсь, желая узнать, что нас ждёт дальше, и также представляюсь сэром — Чудаком. Налётчик мычит, пытаясь воспроизвести моё имя. Как он это делает, меня коробит, а вот спутников напротив смешит, словно нарочно стремиться заставить меня бросить ему вызов.

Делаю ему тонкий намёк на толстые обстоятельства — подношу кулак, а в нём у меня скрыта зажигалка — щёлкаю пальцами, чиркаю, имитируя из себя повелителя огня на уровни детского фокусника. У лорда трещит морда по швам. В глазах страх и ужас.

Да, это я — здешний повелитель ужаса. И на мне мой обычный наряд, а не маскарадный костюм с карнавала.

Что, страшно стало? Ага! Да, я такой — сэр Чудак. Но далеко не простак.

Экономлю топливо в зажигалке, и гляжу пристально, сдвинув брови и насупив лицо, на лорда. Тот сам не свой.

Страшно, морда? — добиваю его ещё тёпленького.

— Отвали... и лучше сам, а то если я возьмусь за дело — мало никому не покажется в этих краях! Догнал? И лучше сам, чем твои люди или ещё там чьи — нас! К чертям собачьим сожгу все земли с замком и деревнями!

Сам обескуражен тем, чего несу, а не курица — яйца не могу, хотя мои всегда при мне.

— Эта стерва... — кивает Логриф на Кукумэ, и кудахчет её имя или изображает кукушку — сразу не понять и не разобрать. Речь у лорда отрывистая, а слова заменяют звуки. Ну, точно дикарь, а ещё знать. Тьфу, на тебя... Классика жанра. Мы, малых и больших академий не заканчивали, и на подмостках в театрах не стояли, и за благо: не на эшафоте. Но лиха беда начала...

— И чё? — подхватываю я. — Она самая и есть! Но лично мне нравится, и имперскому приставу с ратником! Да и потом она — наёмник! Тебе это о чём-нибудь говорит?

Лорд переходит на шёпот, подтверждая мою догадку относительно устранения "атавизма" у одного евнуха.

Еле сдерживаюсь от смеха. Амазонка поимела графа. Вот так история. А он явно знатная особа в здешних краях.

Я призываю Кукумэ к ответу. Пристав не мешает, сам ухмыляется и удивляется моим действиям, а также словам; схватывает всё налету: дескать, я могу разрулить ситуацию.

Ну и я стараюсь, как могу, а вот получается пока не очень. Но попытка — не пытка. Продолжаю.

Кукумэ не снимает с себя обвинения в хирургическом вмешательстве по ампутации "мужского достоинства". Что с графа и поимела — а его самого — то нам и продемонстрировала.

У меня самого глаза полезли на лоб от окровавленного куска человеческой плоти.

— Это что у тебя?! — подступает у меня ком к горлу. Чёртова ты баба — додумываю про себя.

— Яйцо... — безо всякого зазрения или иронии заявляет та.

— Вижу, что оно! Но не птичье же...

Намёк не понимает, дурёха!!!

— Мужское... — и добавляет, добивая лорда. — Графа...

Ой, мама не горюй! Папа родненький ратуй!

Шлюп останавливается — гребцы сушат вёсла — дохнут от смеха.

— Кто разрешил!? — срываюсь я в крик, обращаясь к приставу.

Тот быстро спохватился и сообразил, что к чему. Разговор далее предстоит приватный.

Я удаляю с глаз долой — своих и лорда — амазонку, и продолжаю с ним поучительную беседу — так сказать, веду пропаганду.

— Ты пойми нас: мы — наёмники — люд подневольный! Ни сегодня-завтра подыхать! Твоему графу ни всё ли равно, как загнётся эта чокнутая баба в стране морфов? Да её там разорвут так, как не сможет придумать и имперский палач!

— То да... — соглашается лорд. — Но она мне не за этим нужна... была...

О, была — знать, уже и не нужна вовсе?

— Я правильно думаю, а всё понимаю — тебя? Что ты хочешь получить от неё? Говори, не стесняйся — свои люди. Ты — милорд, я — сэр! Мы — не быдло, а знать! Знать сумеем договориться...

Лорд снова шепчет мне на ухо то, что требовал от него граф достать любой ценой, а собственной жизни.

— Яйцо! — срываюсь я на эмоциях. — Из-за него и вышел весь сыр-бор?

Я понимаю: вспылил не к месту и не ко времени. Артель "напрасный труд" сделала резкий перекур — наёмники сушат вёсла и прислушиваются.

— А ну работать, негры! — рычу я на них.

Пристав подхватывает.

— Забирай... — киваю я в сторону Кукумэ. — Только не её, а... ну ты понял — что! И вали... подобру-поздорову к графу! Фу...

Дело сделано — конфликт не то что бы урегулирован, но вроде как исчерпан. Да Кукумэ не подпускает Логрифа к себе, и мне приходится отнять у неё то, чего едва самому не оторвала вчера. Гадость...

Я поспешно от неё избавляюсь — органа графа, уступая лорду, и далее дело за малым — приставом. Нам вроде как требуется пристать к берегу.

Риск велик, но в нашем случае оправдан, хотя в дальнейшем ошибка очевидна — один из всадников скачет назад, видимо в замок к графу, где ему прилепит местный знахарь "пропажу", и скажет: так и было — наследникам и прочей знати. А вот остальные всадники уже во главе лорда с противной мордой, продолжают преследовать нас, даже спешат, высылая вперёд посыльного, что вот-вот загонит коня. И... обгоняет, зараза.

Какой же я всё-таки Чудак на букву "М", да и дурак в придачу. Вляпались — и не то что бы из-за меня, но взгляды артели снова те же — исподлобья. И пристав пристал, загнав меня к гребцам.

Теперь сам гребу, разгребая мысленно то, что натворил.

Рядом Кукумэ.

— Ты зачем меня унизил? — шипит она точно змея. Того и гляди: укусит. Изливает яд, а не душу. Да я к ней и не лезу, сама пристала, а сразу начала наш вчерашний разговор не с того, вот и расхлёбываем на пару. Но набиваться к ней в пару — ни-ни — ни в зуб ногой, лучше его мне долой, чем то, что она там отсадила графу.

— Я... — изумляюсь сам, и понимаю: благодарить меня не за что. Провалил переговоры, аж самому стыдно. Утопиться что ли или лучше удавиться?

Мысленно обращаюсь к тем, кто покинул меня здесь и пишу очередное СМС, требуя мыло с верёвкой — на этот раз по прямому назначению.

Чёрт дёрнул, а попутал. Едва не получаю требуемый предмет. Кто-то из всадников пытается зацепить нас за борт, но попадает в меня. Петля затягивается точно удавка, и я мысленно прощаюсь с жизнью. Чуток поторопился — и в первую очередь с СМС. Всё, с "тёмным" больше не дружу, мы с ним в контрах — и надолго. Подозреваю, что до конца моей короткой жизни.

Сорвать верёвку я не успеваю — хриплю, задыхаясь. А тут ещё Кукумэ рада стараться — у неё в руке мелькает клинок, и она машет им мне по горлу.

Зажмуриваюсь, чтоб не видеть собственной кровищи, и вдруг чувствую облегчение. Нет, сделать под себя я просто не успел, как и испугаться сильно-сильно. Петля исчезает с горла. Удавка оборвана.

Открываю глаза и вижу свою спасительницу.

— Кукумэ... — кумекаю я: да она ж мой ангел нынче.

Сказать, что и сегодня мой день — не могу. Но грех жаловаться, живой, бродяга, и славно. А значит так надо. Очередное испытание мне — расплачиваюсь за ошибки по молодости и дурости.

Продолжаю чудить. Когда уже исправлюсь и за ум возьмусь? Пока что только за голову... хватаюсь. На месте. Нет, не проверяю. Хотя и не знаю, что делаю — не соображаю. Дальше туплю.

Нас тем временем стремятся взять на абордаж. Достала Кукумэ графа так, что его люди теперь не отстают от нас и донимают всю дорогу, а она и так у нас в один конец, где нам пис + деад. Миром и не пахнет, а войной — уже.

На реке засада. Посыльный сделал своё грязное дело, к нам гребут на лодках люди с арбалетами в руках. И стреляют. Почему же мы им не отвечаем? Неужели нет прав на это? Им, значит, можно нас убивать, а нам их даже ранить нельзя? Так дела не делаются! На войне, в бою, все равны — враги! Или эти не считаются ими для нас? Так всё одно, чего нам терять?

Я затеваю бунт, наёмники отказываются примкнуть ко мне с Кукумэ. Та вроде не против, а напротив.

Пристав с ратником пока не пристают к нам с ней, ждут, чем всё закончится, однако оружие обнажили, собираются держать круговую оборону.

— На цепь посадят, аки собаку... — слышу я от гнома.

— Ошейник получишь... — прибавляет варвар.

— Чем он хуже кольца? — допытываюсь я, пока есть время. Хотя как знать, а то, что ждёт меня ещё впереди: ничего хорошего — очевидно. Брать Кукумэ в спутницы и сбегать — чревато. Рано или поздно придерётся за что-нибудь и... сэр Чудак, вы он, но на букву "М", как евнух. — Ух...

Едва не ловлю зубами стрелу. Бог милует или ангел хранит — чёрту мстит, что не шлю ему письма СМС, как тёмному.

Попаду в церковь, и своим ходом, а не ногами вперёд внесут — свечку поставлю — себе во здравие, Спасителю во славу. А то ведь могут и самого насадить на кол много раньше.

Подельники поясняют мне ситуацию с ошейником.

— Прикуют где-нибудь в землях с морфами и бросят с луком без стрел...

— Почему без стрел? И в чём подоплёка?

Ответить они мне не успевают, со стороны налётчиков в лодках следует абордаж, а с нашего шлюпа удар веслом в исполнении варвара с гномом по ним.

Свои ребята, только зря грешу на них без конца. Зачинается баталия — речная, не морская, да с меня и её предостаточно. Я по-прежнему безоружен, никто ничего из острых и колких предметов не предлагает. Хотя бы весло получить и не тогда, когда надо грести.

Я гребу от борта подальше к мачте. Зря. Меня примечают — в бревно впиваются, выбивая щепу, болты со стрелами.

Не могу пошевелиться, одежду зацепили. Всё... следующая стрела моя — втыкается, но не в меня, хотя смотрю, куда и понимаю: попади чуть выше, амазонка бы позавидовала стрелку.

Глотаю слюну. В горле пересохло. Хриплю. Очередная стрела гладит меня по волосам. Скашиваю на неё глаза, изображая из себя 100%-го сэра Чудака, и мычу что-то нечленораздельно про себя или вслух, и выпадаю в осадок.

Бой проигран... налётчиками. Победили как всегда наши и за явным преимуществом. А что ж враги хотели, когда у нас компашка подобралась, что надо. Один я как... балласт. Да приставу нынче никак без меня, всё-таки наёмник, пускай и сэр, да к тому же ещё Чудак.

Чудю, а иной раз туплю.

Кукумэ тут как тут — избавляет меня от стрел. Ошибочка. Прибирает их к рукам. Запасливая, стерва. Ни тебе: как дела? Где болит? Только и может, что рвать — либо органы, либо боеприпасы — и всё из меня.

Я опускаюсь на палубу без сил, как физических, так и моральных, и надо мной тотчас тенью нависает пристав. Орёт или кричит? Не столь суть важно, а то: мой уровень вновь опустился ниже плинтуса, точнее ниже ватерлинии — пристав грозиться столкнуть меня за борт с камнем на шее и утопить.

Нет уж, лучше я повишу на рее — солнышко всё милее, чем сырость и мрак речного дна.

...Я загораю за веслом, работая в артели "напрасный труд", гребу, а кажется: разгребаю то, за что огребаю ото всех. За счастье, что пока всё больше на словах. Недовольных много, тех, кто за меня — я. А воздержавшихся — Кукумэ. Больше она не пристаёт ко мне. И пристав. Но мне достаётся от него недобрый взгляд.

Когда там привал? Или перекур? Хотя и понимаю: стоит нам встать на якорь, и меня изобьют — устроят тёмную... ночкой.

Я не сплю, и не по тому, что ворочаюсь, точнее как раз ворочаюсь с веслом в руках. Свернули куда-то, а куда — не ведаю. Знаки тут, как на автостраде у нас, не стоят — река несудоходная, хоть и полноводная. Окраина — одно слово. Кто и встречаются — халдеи или люд местной знати. И те, и другие — разбойники с большой дороги. И мы, как наёмники, ещё должны защищать их, когда не обязаны.

Вспоминаю свои обязанности. А права-то мне никто и не зачитал! Пока только приговор. Стреляю глазами в пристава. Тот давит меня в ответ "интеллектом". Уступаю ему для вида, как всегда. Деваться-то мне всё одно некуда. Шлюп, река — и всё такое. Сказка продолжается, познаю новый мир во всех его проявлениях, ощущая себя ушастым лохом, а пристава деадом (смерть) Мазаем. И везёт он нас всех на верную погибель. Не поубивали местные мужики — сами вёслами от них отбились, да толку — всё без толку. Ни сегодня-завтра всё одно добьют — ни те, так эти — как их, а, местная разновидность йети — снежные люди с гор. А точнее людоеды — если гном с варваром не врут. А чем больше плывём, тем меньше становится разговоров. Все в работе.

Теперь я начинаю догонять, почему идём по реке. Так не только безопаснее, но и хорошая тренировка — постоянная — тонус мышц запредельный.

Всё, приплыл... и не только я. Мы встали у какого-то островка на якорь. Я отрубаюсь тут же, повисая на весло. Храплю. Сам или гном — без разницы. А может и его осёл. Подоить бы Иа или хотя бы к титьке приложиться. Нахожу — вопрос чью — понимаю тут же, поскольку Кукумэ сама решила меня подоить. Да с меня молока как с козла.

Я реву, точно бык трелёвочный. Обошлось. Пронесло. Выручила она меня. Грех жаловаться. Ватага наёмников шла пообщаться со мной по душам, и как водится сразу с глазу на глаз.

Нет, ей богу женюсь на ней. Как жена она — стерва, но баба — гром. Любому моему врагу даст... отпор, лишь бы сам был всегда с ней рядом.

Спать не могу, даже не помню: хочу или нет? Чтобы заглушить боль — благо не от утраты того, что осталось всё-таки при мне — давлю Кукумэ на её больной мозоль.

— Раз уж мы с тобой стали столь близки за последнее время, может, поведаешь мне... На кой ляд ты лишила графа мошонки, зараза? — взрываюсь я аки граната без чеки — так ручная, а не зверушка. И я — человек! Даже больше скажу: сэр...

Про Чудака не вспоминаю — хватит с меня!

Кукумэ в шоке. Довёл девку, а ведь думал: баба... гром. Ревёт слёзно, утыкаясь мне поначалу в плечо, а затем в грудь, и бьёт — кулаками, несильно, больше для виду. Обессилила.

Пригорюнилась, закручинилась амазоночка, и поведала мне свою нелегкую судьбинушку, как злодей-граф возжелал её — извращенец — а она отказала ему. За это он поимел её возлюбленного, приветив колом в то самое место, на котором сам сижу, а как на иголках. И дальше слушаю. За поруганную девичью честь, а потом уже своего возлюбленного, как мужика, и отлились её слёзы тогда графу-извращенцу. А мне и сейчас уже во второй раз подряд.

Нет, ничего у нас с ней не получится, я ж хоть и Чудак, но не на букву "М". А сэр — это вам не хер какой из местной знати — я совсем из другого теста слеплен, и мира прибыл сюда. А куда — понять бы до конца... и не жизни. Пожить по-прежнему охота, и выжить, даже согласен из ума, став дикарём или варваром. Да кем угодно, лишь бы придти немного в себя и освоиться тут. А там поглядим, как говаривали римляне, набирая рекрутов в легионеры, предлагая изучить античный мир древности. Натуралисты, блин! И эти тоже. На кой мне сдались их морфы? Меня лично они не трогали до сих пор. Так и мне, с какой такой стати, а с перепуга злить их?

Злюсь в первую очередь на себя за свои чудачества. Не я один, желающих встать в очередь ко мне полный шлюп. Хотя нет, даже наполовину не заполнен. Новобранцы имеются, что-то около десятка, но никого пока не знаю ни в морду, ни по именам-погонялам.

Прислушиваюсь, пока Кукумэ затихла и перестала меня топить своими слезами. И без них кругом вода. На остров не спешу, а то боюсь не вернуться — отстану по чьей-то доброте душевной. Когда точно уяснил: наёмники своих не бросают в беде. Но бока точно намнут, затем морду и... как водится, всё остальное переломают, что можно сломать.

Я снова возвращаюсь к тому, чего лишиться боюсь, а ведь они на это способны. Одна Кукумэ чего стоит в этом плане, и месть получиться в их случае мне, что надо.

А оно мне надо?..

Я высматриваю Ёр-Унна с Эй'Грром. Те также меня. С чего бы вдруг? Соскучиться не могли, ухмыляются. Скалюсь им в ответ, пытаясь понять, чего им требуется от меня? Вроде как знакомить собираются с пополнением, поскольку мы первыми вступили под знамёна треклятой Империи благодаря прыти Хирона, как пристава.

Вот уж спасибо, как-нибудь обойдусь — пока воздержусь. Лично я — пас. Ловлю подачу передачей.

О, еда! Лепёшка. Примерно догадываюсь: из какого рожна. А по запаху лишь ещё больше понимаю: из него, родимая — ...овна, а не овса. Переламываю не совсем пополам и делюсь с Кукумэ.

— Жри...

Нет, чтобы предложил — ешь или кушай. Так не в ресторане, блин! А жрём его в виде лепёшки из дерьма. И не давимся. Воду берём прямо руками из реки. Тут никакой химии. А если и попадётся в рот, какой обитатель местной фауны — за счастье. Вот оно мясо — белок. Если водоросль — углеводы — за речную капусту сойдёт.

Понимаю, что пора отдыхать, соответственно и послание отправлять своим посланцам. Привет вам от засланца. Засим уведомляю вас там: мне тут кондово! Что — не новость? А то: живой ещё? Мечтаете, чтоб сдох? А вот шиш вам — не угадали! Не дождётесь! Я ещё помучаюсь! В моём случае попытка — не пытка, а даже если и так — слабо пытаете! Вам не одолеть меня! Не на того напали! Я вам не по зубам! Сами получите у меня по ним! И в первую очередь ты по клыкам, тёмный! А из тебя, светлый, при встрече все пёрышки повыдёргиваю и сделаю себе знатный ужин, как из жаркого! Ваш сэр, но не хер, а просто Чудак! Или абонент из "вне зоны доступа" 256-19-76...

Постскриптум: "Застрелитесь! А лучше удавитесь!"

Глава 5

"Всё не так плохо, как я думал,

а намного... намного ужасней!"

Ватага наёмников галдит, отвлекает меня от ненужных мыслей, что постоянно лезут в голову, а столько и всего, что лучше бы в рот, глядишь: тогда бы и набил свою ненасытную утробу. Раньше ничего такого за собой не замечал. Превращаюсь в обжору, хотя какой из меня обжора, когда пухну с голодухи. Начинаю понимать азиопцев, подумываю о том, дабы податься на остров и поискать еды — любой. Готов уподобиться даже Иа.

Вспоминаю про ослицу. Где там у неё вымя, а в нём кумыс? Шиш там — её "бурдюк" обмяк — хозяин подоил и теперь с наслаждением потягивает ослиное пойло. Делиться с варваром. Они играют во что-то с иными наёмниками — громко так, задорно — слышна ругань и смех. Гогот стоит такой, что начинаю припоминать гагар — уток или кто они там, поскольку жрать охота неимоверно. А что у нас водиться там на берегу? Пойду, гляну.

Предлагаю Кукумэ составить мне компанию. Как она насчёт "пикника"? И в хорошем смысле — я ж не людоед и не маньяк-насильник! Должна ведь понять, или у неё все мысли, как у нимфоманки?

Стоп! Нимфоманка! Где-то я уже это слышал? И не только! Начинаю вспоминать, что означает это странное и необычное слово для здешнего мира, и понимаю: оно из того, откуда сам.

Не замечаю, как на меня косится амазонка, после озвученного мной предложения ей, а у неё уже глаза горят, того и гляди: попрёт на меня. Игнорирую, чем несказанно удивляю. По борту слышен всплеск воды. Отвлекаюсь, ещё и от собственных мыслей, хватаю тяжеленное весло и... поднимаю фонтан брызг, надеясь оглушить что-то крупное и аппетитное. Ошибка очевидна. Не рыба и не сом, задел бревно. И мало того — разбил весло.

Стараюсь незаметно избавиться от него. Всё это происходит на глазах Кукумэ. Да амазонка в ступоре — кумекает. Что-то там у неё не сходится в голове с тем, что я наговорил, так ещё и натворил. Глаза у спутницы округляются, а раньше она мне всё больше напоминала азиатку, но по цвету кожи мулатку-шоколадку.

Чёрт, вспоминаю про какой-то деликатес из той, уже прошлой жизни — облизываюсь. Кукумэ отскакивает от меня и наотрез отказывается покидать пределы шлюпа.

Как знаешь, шальная... ты, аки пуля...

Пытаюсь вспомнить, что это такое? Не могу — все мысли лишь о еде. Превращаюсь понемногу в зверя, мной овладевают животные инстинкты — охотника-убийцы. Мне нужна добыча! Я должен выследить её.

Вожу носом по ветру, и ловлю любые признаки приятных запахов для желудка. Даже прислушиваюсь. Толку — всё без толку. Рядом продолжают греметь "костями" наёмники — играют в них — и подозреваю: на самом деле вырезаны из чьих-то костей.

Продолжаю игнорировать, хотя стоп! На что они там играют: у них за интерес такой? Сам появляется у меня к ним — случаем не на еду?

Подхожу ближе и вижу, а слышу...

— Скальпы? — вставляюсь я.

На меня оборачивается какой-то громила. Эй'Грр в сравнении с ним кажется гномом — большим, но всё равно недомерком. Наёмник злобно окидывает меня своим взглядом.

— Будем знакомы, — говорю я. — Сэр Чудак...

— Чичух... — то ли сказал громила, то ли чихнул на меня.

Если морфы снежные йети, то этот запросто может сойти за них — также не мыт и не брит — тянет лапу, то ли для приветствия, то ли приглашает принять участие в игре в кости. Свои бы не проиграть! Этому переломать меня — раз плюнуть. Понимаю: достаточно одного плевка. И не надо никакого иного "интеллекта". Даже давить пальцем — ему меня — как букашку не придётся.

Вляпался. Уступаю. Опускаюсь рядом, опасливо озираясь на игроков в кости. Мне суют их. Разглядываю буквально с секунду — больше не позволяют.

— На что играем, мужики? В чём интерес? На деньги, баб или...

— Пятаки... — фыркает Ёр-Унн.

— Медяки? — переспрашиваю я, а то мало ли что — развод какой.

И точно — как в воду глядел.

— На носы... — вставляется Эй'Грр.

Чешу свой — проиграть боюсь. Если не отрежут, то точно разобьют. А оно мне надо? Выискиваю глазами Кукумэ. Моя спасительница рядом — нависает тенью.

Как такой расклад сил, Чичух? — додумываю про себя мысленно. — Если я ставлю нос, то, что ты — догадайся с трёх раз.

Я улыбаюсь нагло и озорно. Ехидство так и прёт из меня. Уточняю:

— На чьи "хоботы" играем?

— Морфов... — фыркают и рычат все игроки и прочие невольные зрители.

Уже легче, хотя... А в чём, собственно говоря, подвох? И что за странные ставки? Ну не привык я делить шкуру ещё не убитого зверя. А тут эти, блин, как их... йети...ть!

Всё равно соглашаюсь — отступать поздно. Да и ночь. Делаю бросок — кости ложатся странными символами. Не сразу определил, что тут точки отсутствуют. Гляжу в недоумении на них, а затем на своих сотоварищей. Мол, подскажите чего мужики? Чё выкинул, а такой фортель, аж сам до конца не въезжаю.

Слышу ехидные смешки. Вопрос — в чей адрес — открыт! Хотя, ну да, я ж в этой команде бродяг помнится единственный Чудак.

Мычу что-то нечленораздельное про себя. Чичух припух, у него меняется взгляд — если раньше был самоуверенный в себе, то нынче напоминает милого покладистого гиганта сродни: я, ни я, и эта куча дерьма не моя...

Меня обвиняют в жульничестве, дескать: я маг-волшебник какой-то. Такого просто не может быть, чтобы кто-то сумел, как я сейчас, выкинуть с первого раза пять костей с максимальным количеством символов. И требуют повторить. При этом Чичух настаивает, грозясь применить силу. На мою сторону встают двое, точнее трое — амазонку не вижу, но спинным мозгом чувствую, что она там вытворяет, и чем может грозить моему обидчику.

— А какова ставка была? — пытаюсь напомнить я, а сам понятия не имею. — Сколько "скальпов-носов" морфов на кону? Или играли на живого?

— На одного, — врёт нагло и без зазрения совести Чичух.

Никто не желает уличать его в обмане. Это дело принципа, а в нашем случае наёмников, чести — могут вызвать на поединок и... не убить, но изрядно покалечить. А биться на кулаках с Чичухом, желающих нет.

Подозреваю: амазонка вступится за меня, но он в праве проигнорировать её, мотивируя тем, что единственная в отряде женщина. На это и будет сделан основной упор с намёком: бабы пригодятся нам. И одной на всех явно мало, даже если при этом будет большой риск лишиться достоинства — и мужского во вторую очередь. Природа... мать, а кругом нас — и дикая, как мои спутники.

— Лады, — вмешиваюсь я. — Не нужны мне морфы пока что...

— А что? — тут же интересуется Чичух.

— На остров прогуляться хочу! Ещё желающие со мной податься туда найдутся?

— Я-А-А... — ревёт Чичух точно медведь-шатун.

Не въезжаю: с чего бы это вдруг и такой интерес с его стороны к моей персоне?

Немой вопрос в своих глазах адресую гному с варваром, и вижу: те — пас. И в том смысле, что касается моей поддержки — нагулялись уже со мной вдоволь по суше — сходить на берег со шлюпа не изъявляют ни малейшего желания.

А что Кукумэ? — кумекаю я. И она. Её взгляд непроницаем, однако замечаю, что что-то не так. Всё-таки меняется. Даже ухмыляется... баба, а скалиться.

— Слабаки! — заявляю я во всеуслышание.

Ватага срывается на дикий и задорный хохот, надрывая животы.

— Придурки! — чувствую себя Чудаком, но не на букву "М".

Провожатый уже за бортом, оттуда кричит мне, приглашая прогуляться. Не тороплюсь, оружия-то у меня нет. Что и объясняю. И слышу: у Чичуха своя дубина имеется. От всех, а не только его.

Прыгаю за борт и понимаю: чего-то не догоняю. Нет, Чичух рядом стоит, даже руку кладёт мне на плечо. Нервно сбрасываю её — пытаюсь. Попытка не пытка, да вырваться не получается.

Э, чё за дела? — начинаю я нервничать, и как всегда про себя.

— Руки убрал! Я те не девица! — ломаюсь я как она на первом свидании с парнем.

А тут чисто маньяк-разбойник — давит меня "интеллектом". Остаётся надеяться: ничего страшного с нами там, куда собрались, не произойдёт. Испытываю шок, начинаю понимать... твою, на что иду, а сам подписался.

Чичух пыхтит так, будто кого-то сношает — и не на словах. Я же мысленно себя, и стараюсь написать СМС-послание тем, кто явно решил поиметь меня, а Чичух — отыметь. Да не на того напали! Хотя и уясняю: зря в последних строках своего послания оскорбил чувства не совсем чужих мне невидимых спутников. Внутренний голос раздваивается: тёмный твердит, что я нашёл приключения на одно место. Иной, явно светлый: упирается. Словесная перепалка в моей голове мысленно затягивается, что-то бормочу сам про себя и не замечаю, как тот, кто жаждал со мной уединения, исчезает.

Оборачиваюсь на его крик и... ничего и никого не вижу. И куда мог неожиданно исчезнуть громила?

Чихаю или кричу имя напарника. В ответ ни звука. Пугаюсь собственной тени. Делаю ноги. Бегу. А куда несусь — не столь суть важно. Кто-то ж напал на нас с Чичухом, и довольно серьёзный.

Возвращаюсь к шлюпу, описав по острову круг. Меня встречают на борту радостным смехом, и смотрят... в спину.

— Да в порядке я... — падаю на заднюю точку опоры.

— Точно? — цепляет меня на словах гном.

А чтоб тебя самого завёл в аналогичные дебри Чичух. Ух...

— И где он? — вопрошает пристав.

Ну всё, этот ещё приставала пристал, теперь ни скоро отстанет.

— А я знаю!.. — изумляю я своей фразой артель "напрасный труд".

— Ты что с ним сделал, разбойник? — срывается Хирон.

Чисто Харон.

— Убил, а потом в землю зарыл, чтобы мясо немного подгнило... Я ж людоед, как эти... йети... ть их! — ухмыляюсь про себя.

Зря. Ватага отступает от меня. Ну и страху же я нагнал на них. Опять ощущаю себя повелителем ужаса данного уровня, расту прямо на глазах у спутников меча и орала. Едва ли не все открывают свои орала, а в ответ тишина, молчат точно рыбы.

— Шутка... — скалюсь я, имитируя улыбку наёмника. Стараюсь, как могу, а получается — не факт.

Ватага прислушивается к тишине. В округе царит гробовая тишина. Пристав продолжает метать в меня молнии при косых взглядах, обещает поутру высушить на солнышке, намекая: если с Чичухом что, то я — висельник — пустят меня на паруса, превратив мачту в рею.

Тру нервно шею, вспоминая прежнюю удавку, и гляжу в недоумении на Кукумэ. Сам не ведаю: защиты у неё ищу или поплакаться желаю? Удивляюсь и одновременно туплю. Или чудю?

Меж тем Хирон собирает поисковую группу из той же всё артели "напрасный труд". Его выбор очевиден даже мне, как и намёк.

— Ёр-Унн, Эй'Грр, Кукумэ и...

О, Боже! Что я слышу! Неужели не ослышался? И тычу вопросительно себе в грудь пальцем.

— Я?!..

— А то кто же... — скалится ратник.

И также изумляется, когда пристав отправляет его с нами на поиски пропажи, ведь как капитан шлюпа он не может покинуть борт, а если и должен, то последним из всех. Ну, хитрец, а прикидывался всё это время простачком, даже иной раз дурачком. Но не чудак, его роль в команде наёмников заведомо отведена мне.

Деваться некуда: у меня смертный приговор, что называется, на руках. Либо ночью сожрут какие твари, напавшие на Чичуха, либо утром буду болтаться с аналогичным успехом на рее на "радость" наёмникам. Закон Окраин Империи строг и суров. Явно тёмного разозлил. Вот тот возьми, и подлей масла в огонь. Ну, ничего, ещё познакомлю его в свою очередь с ладаном.

Отсылаю короткий СМС на его номер, абонент либо занят, либо недоступен. Ну и я стараюсь быть неприступным, больше ничего у него не прошу. Сдохнуть и без его усилий тут проще простого.

Обращаюсь к светлому, и приношу свои извинения, кляня себя за грех обжорства. Желудок мой не соглашается со мной и противно урчит.

Отвлекаюсь. Опять, как тогда. Вдруг осознаю: я впереди отряда топаю. То ли они прикрываются мной, то ли я их проводник? Блуждаю по острову, а они со мной, как дурни в трёх соснах. Останавливаюсь, привала не объявляю, но кто-то уже его осуществил. Пересчитываю мысленно отряд — один, два, раз...

Кого-то явно не хватает? Неужели себя не посчитал? Оказываюсь четвёртым. А нас изначально было пятеро.

Устраиваю перекличку — отзываются все, кроме ратника. Тот, оказывается, замыкал нашу группу.

Прислушиваемся, до слуха доносится скрежет металла, словно какая-то черепаха угодила в котёл и скребёт, и скребёт, и скребёт... по нему когтями.

Да будет свет — использую зажигалку. Фокус с огнём не проходит, у моих спутников в руках факелы.

Один из них летит под ноги и...

— Ох, ты... — отскакиваю я — и не только.

Мы на краю обрыва.

Факел достигает дна, цепляя за что-то и...

Это яма — волчья с кольями. На дне лежит Чичух, и не шевелиться, а кто и гремит железом — ратник, угодив на кол.

Так вот оно что! И тут же все разом понимаем: на острове обитают разбойники.

— Халдеи... — шепчет гном.

— Их работа... — подтверждает его догадку варвар.

Кукумэ молчит, она на страже — стоит вся на измене — в руках блестят короткие кривые клинки, больше смахивающие на длинные серпы.

И кого собралась ими косить?

— Да заткнись ты уже! — не выдерживаю я. Нервы ни к чёрту. Но это не СМС и не для него. Однако услышал, чёрт... А одно слово он!

До нас извне доносятся шумы. Кто-то напал на шлюп, там лязгает оружие, и кричат такие же простые наёмники, как и мы.

Спешить нам некуда, кидать тут своих в беде также не имеем права. Гном в два удара секиры валит дерево прямо в волчью яму, и следует туда с варваром. Мы с Кукумэ остаёмся наверху.

Убираю зажигалку от греха подальше и хватаю факел, буду им отмахиваться от кого бы то ни было, всё оружие, а сойдёт за дубину. Если не убью, то шкуру попорчу — подпалю любому налётчику.

Нас пока не трогают — оставляют в покое. Да и на кой мы тут кому? Тем, кто напал на нашу ватагу у берега, явно требуется шлюп.

Теперь, похоже, наша очередь становиться Робинзонами. И Пятница своя имеется — Кукумэ. Но нас трое. Нет, четверо. Шиш там — пятеро! Чичух — будь он неладен — оживает, и ревёт на весь остров как шатун.

Реагирую на него взмахом факела и... вот так новость. Едва не срываюсь на хохот, а сам покатом... по земле — ноги так и подкашиваются, а живот уже болит.

У него что-то там из-за спины торчит? Кол, кажется, и... угодил на него тем самым местом, маньяк-насильник. Нет, всё-таки есть в жизни какая-то справедливость.

Пишу СМС светлому, благодарю пернатого и больше нисколько на него не злюсь, даже симпатизирую в глубине души. Тёмный явно затаил обиду — Чичух тянет ко мне свои лапы. Отвечаю факелом — пламя гаснет. Всё... я во власти тьмы — укрылся ей, избежав расплаты. А тут и ратник гремит чешуёй пластинчатой кольчуги. Разорался сам, точнее раскомандовался.

Бежим назад к шлюпу, не опоздать бы, хотя есть большое желание отстать, и желательно с Кукумэ, но можно и с гномом да варваром, а также с их ослицей. Если на то пошло, то она и скот, и... за имитацию бабы сойдёт для них — всё-таки дикие люди. Да и покладистая скотина — поклажу таскает, сколько её на неё не взвалят.

Спотыкаюсь, и главное не специально. То ли светлый вмешивается, то ли тёмный глумиться, пытаясь перехватить инициативу у соперника. Мне всё равно, не до СМС и прочих посланий.

Подрываюсь с места, аки граната, и влетаю в воду, разминувшись чуток со шлюпом. Кто-то прыгает мне на спину и... пытается затоптать. Сбрасываю мелочь и... она не одна, тут целая орава каких-то прытких крокодильчиков. Вместо пасти клыки — и всего по два — сверху и снизу.

Злобно щёлкают ими.

— Мама... — ору я.

Откликается не она, а Кукумэ. Резкий взмах серпа и очередная мерзость рассечена ей напополам, а затем иная другим клинком.

Амазонка кружится, сея вокруг смерть, точно жнец. Стою как истукан с мгновение, а затем отправляюсь наверх — нет, не на Небеса — туда мне ещё рано. За волосы рукой хватает здоровяк, и не Эй'Грр, а...

Чихаю. Чичух, будь он неладен, скальп решил себе мой отбить за то, что по-прежнему торчит у него в одном месте. Хватаюсь за кол и рву на себя, им и отбиваюсь далее... от мерзостей, коими кишит шлюп.

Встаём с громилой спина к спине, и давим мерзопакостного противника по заведённой традиции наёмниками "интеллектом".

Меня кусают — в ногу впивается земноводный паразит, отбиваю его от себя колом, и тут же в руку вгрызается иной, а на меня уже лезет третий и четвёртый. Валят, паразиты, толпой, прямо как комары — слона. Да что они мне сделать могут? Я в сравнении с ними мастодонт — всё равно, что Чичух против Ёр-Унна.

Вспоминаю про зажигалку и то: я помимо того, что сэр Чудак, ещё и повелитель ужаса данного уровня — маг-самоучка гильдии разгильдяев перворазрядный. Или всё-таки первосортный, как блюдо в меню этой мерзости?

Чиркаю, выбивая искру, и... вот оно тонкое пламя, успеваю поднести к колу, древко вспыхивает на манер факела. Мерзость шипит, пищит и пятится назад.

Чудом отбился от паразитов, а мог от жизни — её самой лишится. Подпаливаю одного из них, визг такой, что режет уши. Глохну, и больше ничего не слышу, и толком не вижу. Что-то цепляю и поджигаю. Горит прилично... наш шлюп.

Поздно спохватываюсь, оставаться на острове без него нет ни малейшего желания — чревато.

— Воды-ы-ы... — кричу не только я.

Возгорание заливаем из кадок на манер вёдер.

Что там спалил? Интересно ж всё-таки.

А вот и утро встречает нас без привычной дымки тумана. Я снова не заметил, как ночь провёл в активном отдыхе. Сейчас бы пару-тройку часов на каждый глаз, но что в том количестве мне грозит туда — синяки. На меня с кулаками набрасывается пристав, да я поначалу решил: хочет обнять и поцеловать. Моя ошибка очевидна. Тут же предлагаю ему в качестве альтернативы: понять и простить, как один классик, поскольку напоминаю себе бородача — обрастаю щетиной, а заодно являюсь охраной шлюпа из артели "напрасный труд".

И вообще, почему мы вечно плывём на вёслах?

— Парус пора поднять! Ветер-то попутный! — слюнявлю я палец и проверяю.

Точно — прав. Да только нет их у меня — лишили, а я ватагу того, что оказалось покрыто сплошными дырами.

Понимаю, что натворил — сжёг парус — да что-либо изменить не в силах. По такому случаю, наёмники предлагают Чичуху прогуляться со мной ещё разок на остров, и назад можем не торопиться с ним. Тот наотрез отказывается, падая на место гребца. Ему в отличие от меня есть, что скрывать — целостность покрова ткани на штанах нарушена, а не только там, но и...

В подробности не стремлюсь вдаваться, понимаю его, и сам поступаю как мужик, соответственно пословице: "Кто старое помянет — тому глаз долой! А ежели забудет — оба! И зубы на полку!"

Да всё без толку — уговоры больше не действуют на громилу — он даже не смотрит в мою сторону с азартном и присущим его взгляду ехидством, сам начинает упираться и ломаться точно девица на первом свидании, или та, которая уже обожглась один раз, не собираясь искать себе приключений на то самое место. А свято пусто не бывает. Ибо сказано в одной "умной" книге: каждому воздастся по его заслугам.

Я чувствую: вот-вот сам пойду если не на парус, то на британский флаг. Пристав начинает догонять: все неприятности у него из-за меня — и только!

А я ж невиноват, что они липнут ко мне, как то, во что вляпался изначально, угодив сюда по воле судьбы-злодейки или тех, кому пора писать очередное СМС.

"Гранату мне! А лучше взрывчатку типа мины! И желательно "монку"! Не путать с лимонкой "Ф-1"! Я нынче шахид! Сделаете меня, пожалуйста, им! Дайте пластид! Уточняю для тупых: не пластилин! Лепить не собираюсь, а что — устраивать массовое жертвоприношение таким-то богам и их матери!"

И добавляю постскриптум: "Тёмный, да поймёт, а светлый, да простит! Если сможет, а лично я так больше не могу-у-у..."

# МОН-50 (монка) — мина направленного действия с радиусом поражения осколков (шрапнели) 50 метров и с сектором разлёта к противнику. Имеет соответствующую надпись, и два штыря, на которые втыкается в почву. Сама мина по форме изогнутая.

Лечу за борт. Купание заканчивается довольно быстро, меня цепляют, и не баграми, как в прошлый раз, а вёслами, и так, что скорее бьют ими по самому больному месту — голове.

Понимаю, что мне требуется шлем, желательно из кевлара внутри и снаружи.

Прихожу в себя уже на палубе. Отливают водой из кадок двое — стараются гном и варвар.

Где-то я уже их видел и не раз? А ту, что командует ими?

Привет тебе, нимфа...

Та фыркает недовольно. Явно что-то не так с ней, или со мной? Кумекаю и начинаю припоминать: провал памяти, заработанный здесь, восстанавливается, а в прошлой жизни по-прежнему не хочет.

Кто-то чихает или обращается, таким образом, к кому-то. Тенью нависает громила, давлю его "интеллектом". Немного же осталось его у меня, но на него вполне хватает, расту в глаза наёмников, поднимаясь на ноги.

Передо мной вырастает пристав. Не сказать: я рад ему, но лучше ему, чем тем, кто остался на острове.

Ловлю себя на мысли: а где же остров? Почему не вижу? А что — исключительно далёкие берега. Плывём. Остров остался позади.

Потери отсутствуют, зато присутствуют иные неучтённые мной личности. Где и когда их подобрали? А сколько времени меня отливали водой, и я загорал на солнышке — невдомёк!

Пристав отстаёт от меня, зато пристаёт ратник, и гонит на место гребца. Уступаю... силе. Хватаюсь за весло подле Чичуха, точнее пытаюсь схватиться за его край, остов выскальзывает не только из рук, но и взгляда.

Громила один справляется с веслом, и я нужен ему тут как балласт. Отвлекаюсь на мачту, смотрю как на рею, шлюп нынче для меня как эшафот. К горлу подступает ком, хочу пить, не взирая на то, что вымок до нитки. Облизываюсь.

Чичух начинает ещё быстрее работать веслом, нервничает, отмахиваясь его краем от меня, даёт понять мне и моим приставалам: ненужная помощь, хуже вредительства.

И точно — гребём уже поперёк реки к берегу без пристани.

Хирон подзывает меня к себе, убирая от греха подальше от команды, и кивает в сторону палатки, где обитает на пару с ратником.

— А... — улыбаюсь я, намекая на то, что едва не приключилось со мной на острове при прогулке с Чичухом в ночи, и ловлю себя на мысли: там всё-таки что-то случилось, иначе бы громила не шарахался меня. Что очевидно, и не только мне, а всем в артели "напрасный труд".

— Сгинь!

— Исчезаю... — растворяюсь я в палатке, и попадаю, словно в иной мир, отваливаясь поспешно на лежак. Не гамак, но всё лучше, чем скрипеть одним местом на скамье.

Хочется есть. Ищу то, что можно съесть. Меня за воровством застаёт Хирон.

— Ты будешь со мной... — предлагаю я нагло ему его же еду.

Он изображает угрозу на лице — поднимает левый край рта, чуть заметно оголяет зубы. Опять я что-то не так делаю. И попробуй угодить! Напоминаю ему, что я, сэр Чудак, а не только наёмник. Вроде понимает или уступает, как неизбежности, и садиться рядом. Его намерение мне очевидно: хочет поговорить, да не может. У меня набит рот — жую. Точнее жру не в себя, а продолжаю пихать всё, что нахожу, и до чего дотягиваются мои нынче загребущие руки.

Давлюсь, плююсь, хриплю, но продолжаю трапезу.

— Фу-уф... — выдыхаю я с превеликим трудом минуту спустя. Хочу пить, но молчу. Икаю.

Пристав всё понимает, и то, что я вроде как в растерянности. Может ведь и снова отправить за борт на время, там и напьюсь от пуза. А не хочу.

Протягивает мне фляжку — маленький бурдюк. Глотаю его содержимое, морщусь и назад возвращаю, хотя нет, задерживаюсь взглядом на странной конструкции ёмкости из чистой кожи. Что-то она напоминала мне нехорошее, пока была наполнена до краёв? Меня терзают смутные сомнения. Нет, не может быть! Горловина — вытянутая, и низ — из двух выпуклых отсеков.

Блин! Голову даю на отсечение: она из того, чего меня едва не лишила Кукумэ. Месть состоялась — не иначе. Однако Хирон и бровью не повёл. Возможно, это всё-таки чьё-то вымя было, а не орган размножения какого-то самца животного происхождения.

Я думаю приблизительно так, иначе не могу, а как вспомню, сразу тянет на рвоту. При всём при этом стараюсь не растерять еду, иначе, где вновь так ещё отобедаю?

Уступаю приставу.

— Слушаю... — делаю я вид: весь во внимании.

Хирон выдерживает непродолжительную паузу, это мне намёк на серьёзный и приватный разговор.

— Я — могила... — перебарщиваю я, что и догоняю, да слишком поздно. Слово не воробей — вылетело, назад не вернёшь.

Сжимаю уста, пока без применения рук, но глаза меня выдают — округляются, а зрачки расширяются.

— О чём речь... и пойдёт? — снова не сдерживаюсь я.

И что я за мужик такой — хуже бабы — меня от любопытства всего распирает изнутри. Или это пища в желудке — заработал несварение? Только не это — ни здесь и ни сейчас! Проявляю хомячество, щёки надуваются, ноздри раздуваются.

Хирон с опаской во взгляде реагирует на изменения со мной.

Да, я такой — резиновый — не лопну, хотя уже трещу по швам в том месте, на которое нашёл себе приключения в этом мире.

Я подрываюсь и... вылетаю из палатки с иной стороны, делая запасной выход. Ну всё, как говориться: далее край — орудие к бою-у-у... Ух... Бух... Плёх...

Чуть не сдох. А может и зря? Столько еды перевёл — и всё почём зря.

Возвращаюсь к Хирону сам не свой. Давай, добивай меня, приставала. Он напротив интересуется у меня состоянием самочувствия, проявляя сочувствие. К чему бы это, а как перед бурей?

— Как-нибудь переживу, а уже сумел, и ещё не такое! Какие новости? Зачем я сдался тебе здесь? Если за тем, что решил высадить меня на берегу, то почему не кинул на острове? Могли ведь сделать вид: случайно забыли?

От пристава следует намёк: меня забудешь, как же, я главная тема для разговоров нынче, и Чичух.

Вот оно что, про что решил дознаться Хирон. А оно ему надо? И мне?

Я с уверенностью заявляю:

— Ничего не было, и быть не могло там... между нами!

Хирон не уступает мне, и, по-видимому, возлагал большие надежды на громилу, да не оправдались. Теперь та же участь ждёт меня.

— Я пристав...

— В курсе... — киваю я тем, чего уже могли лишить ни раз.

— Не перебивай, сэр Чудак! И выслушай до конца!

Я уступаю, изображая из себя китайского болванчика. Хирон продолжает развивать свою мысль, доводя её смысл до меня.

— Моя цель доставить вас на север, и там передать в руки...

— Правосудия?!

Пауза. Затыкаю себе демонстративно рот руками, и клятвенно намекаю: молчу и даже больше не мычу.

Хирон подхватывает:

— ...дорна!

Обана! А это ещё кто? С чем там его едят эти, как их... йети...ть их?

Им оказывается начальник дальней-предальней заставы, а мы — его недостающей частью гарнизона — тех, кого можно посылать в разведку с билетом в один конец на аттракцион невиданной глупости и тупости.

Молчу, и слушаю — теперь уже внимательно, а сам как та собака, ловлю всё налету, что обронит Хирон как хозяин в мою сторону, будь то еда или слова, а даже пинки с ударами сапога. Сейчас мне это очень важно — даже на словах не передать как. И, кажется, начинаю понимать: он пытается взвалить на меня ответственность за пополняющийся постоянно и растущий отряд наёмников.

Новость не просто ошеломляющая для меня, а где-то даже обескураживающая. Тут не поспоришь и мнение пристава не оспоришь.

— А чё сразу я? Крайнего нашли! — подрываюсь я, пока на словах, продолжая сидеть на месте. Ноги не слушаются — отнялись. Вскочи — и подкосились бы. А мне этого сейчас не надо. Ох, как не надо — слабость проявлять.

Так, пора уже мне себя в руки взять. Скрестил их на себе — груди. Дрожь не проходит — бьёт изнутри, зараза. По спине лезут мурашки. Чую холодок. И как к горлу подступает комок.

Хирон решает: это у меня из-за несварения. Я согласен с ним, хоть это и не так. Он даёт мне возможность придти в себя, а не подумать и высказать своё мнение относительно своего решения. Это, похоже, не обсуждается. А приказ — и получен. Правда, пока устный.

Я намекаю ему на штамп и печать. Вместо этого Хирон суёт мне какой-то отличительный знак. Что это — ошейник и цепь? Да за кого он меня держит? Я ему не сторожевой пёс! Собачья жизнь на коротком поводке не для меня!

Разглядываю то, что должен принять, а сам понимаю, как тогда, когда предлагали мне двое надеть кольцо на палец.

Светлый твердит: не бери! Тёмный мстит ему и мне — возьми — такая удача и шанс, а выпадает всего раз в жизни...

Ага, посмертно! — отвечаю я им или приставу?

Да и фиг с ними, и с ним тоже. Что же делать? Как мне быть? А поступить? Только не затупить! Хватит тупить и чудить! Хотя что-то всё-таки должен отчебучить? Но что и собираюсь отмочить?

Хирон опережает мои мысли в действии, я сам не успеваю понять, как он навешивает на меня новые оковы. Знаки отличия действуют на меня как кандалы.

Я вываливаюсь из палатки под нажимом "интеллекта" имперского пристава и предстаю во всей красе перед ватагой наёмников. Сколько их уже у меня в команде? — чувствую себя боссом сродни боцмана. И начинаю считать. Отвлекаюсь. Пристав оглашает меня атаманом. Вот так-то — то никто, а то на те, получите, сэр Чудак, войско! Вы ж знать, знать вам по статусу положено кем-то или чем-то командовать.

В ответ тишина. Гребцы сушат вёсла. Слышно как с них в реку стекает струйками вода. Радостных возгласов не слышно. Реакция удручающая, хотя может и обычная процедура в таких случаях — заведено тут так.

Я завожусь с пол-оборота.

— Уря... — язвлю я сам про себя, и слышу, как до меня докатывает волна ора, — разномастного и невпопад, но страшная в своём проявлении.

А мы всё-таки сила — наёмники. Или я не прав? Тогда пусть кто-нибудь меня одёрнет или поправит. А только попробует: мало точно не покажется.

Теперь ход за мной. Хотя нет — постой, сэр Чудак и наёмник в одном лице. Хирон что-то шепчет на ухо мне, сразу и не разобрать, мешают наёмники, продолжают кричать, сотрясая воздух.

Прислушиваюсь и понимаю: должен выбрать себе помощника. Одного или... двоих? А лучше сразу троих!

Пристав разочаровывает и удручает меня в очередной раз — всего одного. Я силюсь сделать разумный и правильный выбор между гномом, варваром и амазонкой. Громила ни в счёт, не беру его в расчёт после того, что между нами было — точнее могло бы быть, но не случилось в силу известных всем причин.

Если выберу гнома — то никто его и в упор не заметит — будет путаться под ногами, хотя сам видел, как он рубится с врагами. В этом смысле Ёр-Унн, как воин-рубака незаменим. А что, посажу на Иа или коня, и вся проблема — будет решена на раз-два.

Прокручиваю далее про себя в голове иной вариант с варваром. Эй'Грр не Ёр-Унн — недалёкого склада ума, зато роста подходящего. И потом, зачем мне умный и хитрый помощник? Зам должен быть тупым, чтоб не подсидел начальника. Но в этом мире этот принцип не сработает, а мне необходимо сработаться с будущим помощником.

Гляжу на Кукумэ. Как телохранитель она — просто прелесть. А как наложница? Всё больше понимаю: мне это никогда не узнать. Да и на кой надо? Один уже доигрался в гарем, горемыка, что граф-импотент! Хотя в средние века в моём мире именно по этому принципу наложниц и выбирали, а набирали — бабы народ такой: за своего мужика хоть в петлю, а чёрту на рога готовы податься. И ведь будут бодаться — факт! Кукумэ — вне всякого сомнения.

Пишу своим невидимым спутникам СМС, прошу пособить мне в выборе. Тёмный естественно на стороне амазонки. Его можно понять, а он готов меня, как мужик мужика: тут и баба, и воин, и кухарка, и много ещё кто, а чёрт знает что — к тому же в юбке.

Нет, не то — не советчик ты мне!..

Выслушиваю мнение светлого. А ты что скажешь — Ёр-Унн или Эй'Грр? А может и впрямь, Чичух? Чем чёрт не шутит?..

Тьфу ты, ну ты... Дал ведь зарок не поминать его лихом!

От светлого пока тихо. Никак обиделся на меня за пернатого с пархатым вместе взятым?

Гляжу на Хирона. В моём взгляде читается вопрос: а ты кого мне присоветуешь?

— Можешь не торопиться... пока... — выдаёт он, однако. — Пускай сами проявят себя.

— Есть ещё время? — вникаю я: нам ещё плыть и плыть. А как далеко и долго — вот в чём вопрос. Сто вёрст? Двести? А день или два? Может неделя али месяц?

Я не сразу заметил, как похолодало, моя джинсовая одежда подкачала. Тут не месяц май, и даже не апрель, скорее март. Но снега невидно. Это пока, поскольку там, куда путь держим — край. Соответственно север. Знать снег не сошёл ещё, иначе бы уже сошли на берег и...

Я как атаман должен был вступить в свои права с обязанностями, отправившись с отрядом наёмников на поиски морфов.

Морщусь. Артель "напрасный труд" недоумевает. Моя ватага наёмников в растерянности, прямо как я. Поэтому я и решаю обозначить круг претендентов на должность помощника атамана, пускай они сами докажут мне, кто достоин стать им.

Ору имя гнома. Тот скалиться самодовольно. Зря и рано. Следом называю варвара. Гном в шоке, когда я сам не меньше его, а Хирон в растерянности. И следом оказывается в том же положении Эй'Грр — он рычит на меня по оглашении имени амазонки. Ёр-Унн также фыркает на ту, как на бабу.

— Всё по-чесноку...

Одно хорошо: за вёсла я больше не сяду. Отгрёб уже своё. Не тут-то было. Вновь огребаю. Оказывается, я должен показать пример тем, кто скорее меня может ещё поучить, как должно выживать в этом мире с треклятой Империей и её Окраинами.

Пишу послание тем, кто издевается надо мной. СМС короткий, как номер абонента — мой — из "вне зоны доступа".

"Да пошли вы... сами, и куда подальше!"

А дальше некуда — и мне видать тоже — край. Север заставляет дрожать. Зубы стучат от холода. Или всё-таки от страха? Я проявляю слабость — слабак? А помимо прочего простак и...

Ах, да... Ваш сэр... гм... Чудак... — мычу про себя...

Глава 6

"Их орда, этих, как их, а йети...ть их!

А нас — рать! Или иным образом на них!"

Плывём довольно долго, а никто не помнит уже сколько. Хотя как плывём — идём против течения, по причине чего наш шлюп скачками при ударе вёсел о воду рыпается, а даже не прыгает вперёд, словно впереди у нас затор. А непременно ждёт. Похолодало так, как зимой, во всяком случае, мои личные ощущения аналогичны.

Теперь я уже радуюсь, что работаю на вёслах — гребу. Вроде согреваюсь — ненадолго. Даже где-то было жарко поначалу, однако холод усиливается, начинает задувать ветер — северный — встречный. Но под углом.

Ого, а вон и первые снежинки. Или это просто уже у меня в глазах мелькают белые мухи? Одна точно, что бляха, и не пряха, а у меня висит такая ерундовина на шее, свисая до груди.

Разглядеть ошейник с бляхой я не успел. Хм, тоже мне знак отличия, как лучшей собаке района, а тут, стало быть, Окраины. Одно слово — бродяги... Севера — додумываю про себя.

Налегаю на вёсла и слышу, как трещат, то ли мои кости, то ли деревянная основа рабочего инструмента в руках. Пальцы горят, глаза, кстати, тоже, так что те белые мухи возможно огоньки, что сыплются искрами.

— И-раз! И-два... — слышны отрывистые команды, подаваемые ратником. — И-три, и-четыре...

Я налегаю, гребу. И дальше слышу:

— И-пять, и...

Вот только этого не надо, ладно — шестую скорость включать — недолго порваться.

Ражно... слышу:

— И-шесть...

Так и есть — идём на максимальной скорости, а складывается такое впечатление — и не только у меня: стоим на месте. Никаких привычных рывков или скачков шлюпа вперёд не происходит. Тогда что же? Почему стоим?

Ветер усиливается — почти штормовой — свищет так, что ратник иной раз захлёбывается. Орать против ветра ему не с руки, перебирается на нос с кормы и снова кричит:

— И-раз, и-два...

Далее всё как обычно:

— И-три, и-четыре...

А там и...

— ...пять, и-шесть...

Сил моих больше нет! Неужели не хватит ума пристать к берегу или очередному острову? Сколько мы уже оставили этих островов позади с той самой злополучной ночи, а страшнее там останавливаться, чем даже на берегу материка в виду опасности в лице возможных преследователей. Их давным-давно невидно и неслышно, то ли отстали, бросив дурную затею преследования нас, как смертников, и сами не пожелали становиться ими, то ли напротив использовали ту нашу ночь активного отдыха на острове и умчались вперёд, зная не понаслышке наш приблизительный маршрут следования. А могли и точный. Да не до того сейчас. Выбиваюсь из последних сил не только я, а вся моя банда, она же артель "напрасный труд". Ловлю их недовольные взгляды исподлобья на себе как атаман. Ох, сместят, как пить дать — отомстят. Знать, что-то должен предпринять в их защиту, на то и лидер, пусть и не профсоюзный, но...

Хм, слово-то какое — шибко интересное? И что оно означало в прошлой жизни? Забываю не только про неё, но и всё больше погружаюсь в этот мир. Назад, похоже, мне вернуться уже не судьба, хотя и говорят: где родился, там сгодился. А по здешним меркам я ещё грудной младенец — неделя отроду вам, сэр Чудак. Да и та не вся — отчасти.

Я разрываюсь на части, кидаю аналогичный взгляд на имперского пристава, должен же он понять меня — не дурак и не идиот. Под простака косить не станет, смысл ему, тем более теперь, когда практически уже снял с себя все полномочия. Если кто и будет неправ — я. Моя голова и в петлю полезет, а мне самая дорога на эшафот.

Виден изгиб реки. Поворачиваем туда, еле справляемся, идём на пределе сил. Шлюп сносит на южный берег, а нам требуется попасть непременно на северную сторону. Да деваться некуда, привалом не пахнет, как впрочем, и перекуром.

Валимся без сил на вёсла и отдыхаем. Я остываю и чувствую: начинаю замерзать. Меня бьёт озноб. Страха никакого, ещё не понял толком, что нас ждёт. А не всё ли равно? Кто бы сейчас ни напал, непременно застанет нас врасплох, и ещё тёпленькими — с пылу, с жару.

От тел и изо рта у всех струиться пар. Кругом холодина, а у нас вроде как парилка — прямо передвижная баня вместо шлюпа.

Слышен шлепок на воде. То ли к нам плывёт что-то само в руки, что не требуется нам, то ли кто-то ещё.

Приходится реагировать — отныне мне первому — и сунуть свою голову туда, куда прежде бы не стоило, а что — подумать. Некогда.

На глаза попадается какой-то зверь — пушистый такой, жирный, зараза. Поди, вкусный, если сделать из него жаркое.

Меня опережает, и не только по мысли, но и в действии гном. Трескает ручной арбалет — тетива бьёт по железу изогнутого остова и...

Вот она удача — добыча наша. Осталось достать. Кто-то цепляет её веслом и... топит.

Я оборачиваюсь и вижу: перестарался Чичух. Взгреть бы его сейчас всей ватагой, как давеча он планировал меня.

Махаю с досады рукой и...

Мимо меня кидается Кукумэ, и прямо в воду. Всплеск, брызги летят на палубу и на меня, Чудака, на одну букву. И чё я уставился на неё? Ах да, я ж таперича атаман — в ответе за всех, и каждого наёмника в отдельности взятого.

Джинсовка промокает местами — и прилично. Ну, спасибо те, Кукумэ, век не забуду.

Амазонка всплывает, как то, чего обычно не тонет, и тянет руку — пустую. Добыча, как у хорошей хищной зверюги у неё в зубах.

Ах, ты ж моя кошечка ручная! Сам тяну руку, и не к ней, а скорее к добыче. Она хватает меня, и едва не искупала, дурёха. Или я он, но больше как дурак, а не чудак?

Меня выручает Эй'Грр, хватая за то, что мечтал Чичух, и вытаскивает на палубу.

Что теперь делать с Кукумэ — ума не приложу. Палатку предложить ей не могу, не моя — принадлежит Хирону.

Тот всё понимает — уступает. Уважаю — мужик. Всё больше мне начинает нравиться, хотя с другой стороны...

Но мне достаточно и основной стороны его медали, иная, как изнанка, у всех нас не ахти. Сообразил — и на том спасибо. А пока-то и сказать особо не за что, тем более после трапезы. Ещё только предстоит, да улов такой, что не хватит наесться и тем, кого определил в круг претендентов на должность заместителя атамана. И потом, это гном подстрелил зверя, а Кукумэ, точно собака, притащила добычу. Ну и мы с Эй'Грром руку приложили. Да Хирон, уступив даме личное койко-место.

Ратник тоже ушлым оказался — взялся готовить выдру. Так я назвал то, что больше напоминало бобра или... кто их там знает этих "водоплавающих". В пернатых из их числа не особенно разбираюсь, а в живности и подавно. Одно точно знаю: жаркое будет — закачаешься. А уже качаюсь и трясусь от холода.

Рыбалка продолжается или охота, как кому будет угодно, а нам лишь бы пожрать чего, и как можно всего побольше. Нам требуется разнообразить и без того скудное меню. Нет, нас кормят — пристав с ратником — но так, чтобы не померли в дороге. В день выдают лепёшку, а из чего — в курсе. Если поначалу не шибко их жаловал, и всё чаще жаловался тем, кому обычно отсылаю СМС, то теперь ловлю аки собака налету, и даже могу не только руками, но и... вы понимаете меня? Очень надеюсь, а там, куда пишу письмена. Хотя и не писатель, но когда-то надо начинать.

По палубе шлюпа разносится аромат, ратник как кулинар, превзошёл все мои гастрономические ожидания. При помощи клинка он выпотрошил и разделал тушу весом кило в три-четыре "водоплавающего", и принялся осмаливать факелом, а после и вовсе обжаривать на нём.

Закапал жир... прямо ему под ноги на палубу. Куда ж ты смотришь, чёртов стряпун, столько добра пропадает! Его же можно было на лепёшку намазать, ну или накапать, а ещё горячий и — тебе на твой худой конец.

Нет, это конец, никаких нервов не хватит! Сидим за вёслами все на своих местах, как в зале невольные зрители, и не театра, а ресторана, и слюнки глотаем, пока один из нас поедает кусок "водоплавающего" — ратник пробует на вкус жаркое, поедая — а мы мысленно поедаем его взглядами исподлобья. И клянём, на чём свет стоит.

Ратник жуёт долго и настырно, а нам кажется: специально, и измывается. Вдруг замирает и... следует кивок одобрения, мол: жаркое готово. А горячее сырым не бывает — по определению уже не может считаться им.

Следует разделка на порции и раздача жаркого с лепёшками.

Ёрш твою клёш — на лепёшке размерами в ладонь и толщиной с палец, ютиться что-то шипящее и дымящее со спичечный коробок.

И это всё? А где жаркое? Моя порция, как атамана! Помнится на ощупь туша "водоплавающего" весила кило три — не меньше. Но выпустили кишки, шкуру осмолили, жир вытопили, и... мясо всё равно не могло усохнуть или ужаться до такого состояния, что на лепёшке оказалась всего одна листинка шкварок!

Спорить некогда, того и гляди: кто-нибудь подсуетиться и...

Я глотаю горячий кусок, обжигаю им себе губы, язык и гортань, но не стужу, даже мысли такой нет. Кругом нас и так уже лютая стужа. Лепёшку запускаю следом. Запиваю. По телу разливается приятное тепло, организмом начался процесс выработки энергии. Мясо, как уголёк, а желудок как топка, сколько не закинь — всё мало. Температура опускается, мой градус по Цельсию, и не только, падает.

Сейчас бы ещё водки налили — наркомовские сто грамм — они же боевые. Но рано, и берег не тот. Нам требуется пристать к иному, а сейчас готов ко всему, даже первому встречному. Зверствую, и мысленно людоедствую про себя.

Хирон быстро улавливает настроение ватаги наёмников, командует налечь на вёсла и отстать от берега.

Идём, а точнее гребём на противоположный участок суши. Попадаем в струю — течение сильное — нас сносит вниз, но мы всё равно успеваем зацепиться за иной берег.

Местность безлюдна, пустынна и незнакома даже приставу, хотя он ни раз ходил этим маршрутом, но за время его отсутствия, тут что угодно могло произойти и измениться. Всё-таки Окраина Империи — границы чисто визуальные и номинальные, да и то на пергаменте, являющейся картой где-нибудь в канцелярии при Короне.

Мне приставом поставлена боевая задача — разведать местность в округе, и вернуться до наступления тёмного времени суток. А чем дальше заплываем в зону вечной "молодости", она же мерзлоты, тем меньше хочется сидеть в шлюпе. Уж лучше шевелиться, а помниться не зря бытует пословица: волка ноги кормят.

Вот и мы, наёмники, пытаемся, таким образом, себя прокормить. В первую очередь разведка местности — это охота, а уж потом и всё остальное.

Мой выбор однозначен и невелик одновременно: без гнома и варвара — я ни шагу по суше. Оба доказали мне свою состоятельность как вояки-рубаки — давно и сразу.

Могу ещё взять парочку к ним. Кумекаю, и вспоминаю про Кукумэ. Как она там?

Амазонка, словно услышав мои мысли, появляется из палатки, и сама присоединяется к нам.

А кого ж четвёртого взять, то есть пятым по счёту, если учесть себя? Будто нарочно останавливаю взгляд на Чичухе. Ватага решает: я к нему, после той злопамятной всем ночки, неровно дышу, и точно также отношусь.

Не Иа же брать? И так можем, оно — животное, и ни в счёт. Хотя и на него, как гужевой транспорт, делаем основной упор и расчёт. Если чего-нибудь раздобудем, дотащит к шлюпу. Не всё же нам надрываться, ноги и так едва держат на земле.

Оказываемся на суше. Команда в сборе. Первый я, второй гном, за ним Кукумэ или это Ёр-Унн за ней, а сбоку? Неважно. Дальше Иа, варвар и... Чичух.

Эй'Грр недоволен, опасаясь удара в спину от громилы — и не ножом, а в его случае с оружием — елдой, и той, которую прячет от посторонних глаз.

Да мне плевать, если честно сказать, у самого тыл что надо. Недолго. Мои спутники расходятся, а я в прямом смысле, и на словах, не желая, чтобы кто-то потерялся. И в первую очередь сам.

Земля тверда как камень — мёрзлая, где-то даже мороженая. На ней проступает ледяная корка. Чихаю, затем кашляю. Только бы не простыть. Начинаю ускорять шаг, уже не просто иду, а бегу вприпрыжку, дабы не замёрзнуть.

Ветер усиливается, пронизывает насквозь. Начинаю завидовать морфам и тем, у кого имеется естественный шерстяной покров, здесь чисто юг, а для меня зона вечной "молодости".

Мёрзну, но держусь. И вдруг теряю точку опоры, лечу куда-то провалившись. В яму какую-то, только бы не волчью, как тогда на острове, хотя и в медвежью, а берлогу, также попасть не горю желанием — и соответственно к тамошнему обитателю под раздачу.

На моё счастье берлога заброшена, и при свете зажигалки не выглядит норой животного.

Фыркает гном, примыкая ко мне тем же доступным образом, валясь сверху на голову.

— Морфы...

Чует носом, аки собака.

Хозяева отсутствуют и в иных помещениях. То, что берлога — это не одна нора — очевидно сразу даже мне. Нет, на комнаты не делится по принципу: там детская, тут спальня, а здесь зал и кухня... с прочими удобствами на улице. А просто несколько — для семей по принципу общежития барачного типа.

Натыкаемся на кости. Мне хочется верить: животных, а не...

— Морфы... — вновь фыркает гном.

И обуглены. Значит, берлогу сожгли вместе с ними... А кто? Интересуюсь этим у Ёр-Унна.

— Кто-кто... — нервно ворчит гном. — Наёмники, как и мы, кто ж ещё, когда больше некому тут... кроме нас!

Ищу глазами запасной выход наружу, и вижу: свет в конце туннеля. Выбираемся с Ёр-Унном, снаружи нас встречают те, кто не пожелал присоединяться изначально. Нет, про тонкую кишку речи не идёт, сбегать они не собирались, стоят на страже и при оружии. Даже факелы жгут.

Ну и крематорий тут...

Холода больше не ощущаю, и не по тому, что окончательно задубел, напротив тело пробивает жар. По-видимому, испугался. Глаза подтверждают — они у меня нынче размерами с прожектора, и светят так, как аналогичный вид осветительного прибора ночью.

Я выдыхаю с придыханием тяжело, затем уже облегчённо. И крещусь.

На меня не без интереса взирают все, даже Иа. И ржёт, скотина, точнее орёт, но мне кажется: ухмыляется, как хозяин.

Да лица у всех серьёзные. Даже Чичух забывает о том, что было меж нами на острове, хотя если честно разобраться, то не было ничего. Тем колом не я его поимел, а те, кого в свою очередь та клыкастая мерзопакость, обитающая там в тихом омуте.

Тут "хомячки" крупнее будут, и клыки с когтями им тоже подстать. Сам вспомнил тот крупный череп, вытянутый как у "чужого", и когти как у "хищника", и не выдвижные, а свои собственные. На то и снежные люди — живут на севере.

Оружия я там не нашёл, знать те, кто их застал врасплох, воспользовались им сами. Хотя если подумать: на кой оно морфам?

Идём дальше, и уже не разбредаясь, держимся одной группой. Иа больше не ревёт и не орёт, даже упираться не стремится, опасаясь остаться один, следом бежит — за Чичухом и нами.

Глядим всё больше под ноги, нежели по сторонам до той поры, пока не натыкаемся на чьи-то следы.

А вот и первая добыча. Нападаем на след очередной "еды". Все мысли теперь о пополнении продовольственного запаса отряда.

Кто тут прошёл, что за зверь? И с чем его едят? Надежды мои не оправдываются. Гном с варваром шепчутся о чём-то долго и оживлённо, их вердикт для меня удручающий — и не только, а ещё и Чичуха с Кукумэ. Даже для Иа.

— Морф... — морщиться гном перед ответом на мой немой вопрос.

— Как... морф... — фыркаю я недовольно. — Почему решили? Что не так? Отпечаток следа небольшой?!

— Лазутчик... — рычит Эй'Грр.

— Что! Как такое может быть? — не останавливаюсь я.

Идём ведь уже по следам, морф-лазутчик точно заяц петляет.

Ответ подопечных прост до безобразия:

— Первогодок — выродок из выводка...

Ничего не понимаю, но не пытаюсь напрягаться лишний раз, когда увижу, тогда может быть и пойму, если поздно не будет. Как и то: врага лучше знать в лицо, а морфов — в морду.

Гном начинает пояснять не только для меня, но и Кукумэ с Чичухом. Иа и то в курсе, копытный транспорт Ёр-Унна бывал уже здесь в отличие от нас — сирых и убогих. А таким себе и представляюсь сейчас.

Первогодка-морфа со слов гнома обычно ноги кормят — выследит какого-нибудь наёмника и бежит к остальным сородичам, а те решают: стоит овчинка выделки или нет — добыча им по зубам, или сами могут получить по ним?

— А от нас сейчас? — тороплюсь я со своим вопросом.

— Запросто! — уверяет гном, и продолжает объяснять: дескать, мы даже обычному семейству из берлоги не по зубам.

— А сколько их там обычно проживает? — возникает у меня естественный вопрос.

И ответ такой же в исполнении гнома:

— Много...

— На пропитание нам хватит... — подхватывает варвар.

Что-то мне это всё не нравиться, и чем дальше, тем больше. Неужели мы, наёмники, питаемся в походе на север морфами? Ничего подобного раньше не слышал. Новость ошеломляющая.

Я уточняю — мне поясняют: морфы делятся на быдло и знать. Прямо как у нас людей, а ведь тоже они, только снежные — эти, как их, а йети...ть их!

За обычных морфов Корона выплачивает по медяку, за вояк-охотников — уже расплачивается серебром, а за вожаков — золотом. Носы и служат в качестве доказательства убитого врага — морфа. С живого или раненого не срезать его хобот — никогда и ни за что на свете. Сам видел скелеты в берлоги ихней — просто жуть.

Ну и то хорошо, что не всё так плохо — жрать их точно не придётся, а что — по-прежнему большой вопрос и открыт до сих пор.

— На заставе покормят в первый и последний раз от пуза, даже напоят и...

Гном осёкся, а с ним и все мы. У подельников оружие, а у меня из него только кулаки, ну и ещё зубы, если дойдёт до рукопашной схватки.

Интересуюсь про оружие, и узнаю: дадут! Вопрос — по какому принципу: догонят и ещё раз дадут?

Ёр-Унн фыркает на меня, ему не нравиться, что я отвлекаю его. Учуял чего-то гном, какую-то опасность или кого-то. А то, что угроза исходит для нас извне — вне всякого сомнения.

Где там мой список СМС с посланиями в адрес Небесной Канцелярии? — вспоминаю я про него, и пишу на их короткий номер очередную просьбу, настаивая на манне небесной, а в качестве неё бонусом — бинокль, желательно со встроенным дальномером и прибором ночного видения. Оружия не прошу — бессмысленно, ведь всё происходит на уровни мысли. Не мольбы, но текст мой близкий к ним по своему содержанию и смыслу, а всё больше мне напоминает бессмыслицу.

Наверное, это я так с ума схожу. Мне легче думать, что с кем-то там общаюсь, и меня просто посылают, как я их. Устроил игру в психа, сэр Чудак. Ты полный му...

Мычу. Не я! Точно это знаю. Рот зажат, а чревовещать, с детства необучен. Понимаю, что отстал — спутники рванули с места вперёд, бросив меня одного.

Врёте — далеко не уйдёте. Я ещё побегаю, а догоню: мало не покажется.

Настигаю ватагу и вижу: рванули не туда, а что хотелось бы мне сейчас самому реактивную гранату РШГ-1 или РШГ-2 — без разницы. Их калибра хватит и за глаза любому из тех, кому мы попались на них.

# РШГ-1 (РШГ-2) — реактивно-штурмовая граната. Или попросту ручной гранатомёт. Первый калибра 105-мм, с прицельной дальность 600 м. Второй калибра 73-мм, и дальностью 350 м. Применяются против танков и прочей бронетехники.

— Морф... — фыркает гном.

— Что — кто? Это он?! — удивляюсь я, глядя на то, что шатается или раскачивается на студёном северном ветру. А точнее шерсть. И кажется, мне этот зверь сродни яка.

Точно — опускается на четвереньки. Выходит: вставал на дыбы. Ошибка Ёр-Унна очевидна. У страха — в его случае — глаза велики.

Гном сам мычит, недоумевая, как же так — и опростоволосился?

Я пытаюсь вызнать, что нас ждёт впереди — стоит ли нам зачинать охоту на эту живность или бежать?

— Не шевелиться... — ропщет даже варвар. Что уж совсем на него непохоже, чтобы Эй'Грр чего-то испугался — вряд ли.

Знать и впрямь сталкивались они с этой скотиной тут, да только не Чичух. Вот кого заинтересовала эта гора мяса — и не только. Возжелал её даже больше чем меня тогда, скотобаза.

Во взгляде громилы — мольба, он просит меня об уступке, а уступаю ему я — дозволяю рискнуть здоровьем. И больше ничьим иным. Если что — чую: побежим к шлюпу, бросив его тут одного.

Однако стоим, чудаки, наблюдаем за происходящим действом. Оно ещё толком не развернулось, а вот як к Чичуху — уже. Громила продолжает чухать к нему с елдой.

Понеслось...

Як стукнул копытом оземь и ринулся на нас. Чичух много ближе, встречает. Удар. Слышен треск и...

Вот так-так...

Чичух совсем припух — валит яка с копыт окованной елдой в руках, и прыгает следом сам — сверху.

Его намерения нам очевидны. Имеется ещё одна елда — та, что спрятана в штанах.

Не тут-то было. Як брыкается — пока. Чичух упирается и также не желает уступать. Завалить он скотину, завалил, да вот пока что не окончательно. Бой меж ним и скотом продолжается, в небо комьями летит мёрзлая земля. Там сейчас жарко, а нам тут, невольным зрителям в сторонке, холодно. Мы переминаемся робко с ноги на ногу и прыгаем, сначала на месте, а когда понимаем: зря тут стоим — бежим... к месту стычки, а не от него. Чуть опаздываем. Як уже орёт немым голосом, громила победил — пыхтит и не выпускает, продолжает к земле давить, и явно не "интеллектом".

— Испортит нам скотину... — уяснил это не только я: тогда никто её не захочет — в пищу.

Да где там — она пищит и вырывается, мстя копытами Чичуху. Понимаю громилу, ощущение сейчас у него должно быть, будто то, что обычно болтается у мужика снизу, вот-вот выплюнет изо рта.

Ком к горлу точно подступил.

— Упустил... — кричу я вместе со всеми.

А Чичух знай себе, ухмыляется злорадно.

— Будет знать, скотина, на кого нападать... — готов он был ей ещё наподдать, да та вырвалась и ушла.

— Ну и кто ты после всего этого, а? — не сдерживаюсь я в адрес громилы.

Ссориться некогда. Что-то или кто-то помимо нас спугнул яка, это и понимает гном вперёд, кого бы то ни было из нас. Фыркает.

Что означает эта его реакция, нам уже ведомо. Встаём в круг, Иа в центре. А почему не я, как атаман? Или меня не положено защищать? Я должен находиться в первых рядах тех, кому судьба остаться на этой мёрзлой земле в зоне вечной "молодости"?

Последняя догадка верна, как никогда, из-под земли появляется нечто космато-лохматое...

— Быдло... — ревёт Эй'Грр.

Не знаю: это плохо или хорошо? Одно очевидно точно: будет бой — нешуточный и настоящий. Блин, а у меня из оружия всё те же кулаки. Ну не боксёр я, и даже не каратист, поскольку понимаю: предстоит баталия стенка на стенку. Вот я и предлагаю встать с тыла и прикрыть Иа.

Гном что-то выхватывает из поклажи и суёт мне, хватаю и понимаю: оружие не для меня. Булава — и тяжёлая зараза. Весит где-то пуд — не меньше. Хотя подозреваю: даже много больше. Ладно, если что, ударю по ногам, так как выше колен, своих и противника, не подниму, а там добью на земле лежачего — и либо ногами, либо той же булавой, если раньше не выроню.

Стою раком, как профессиональный футболист в НФЛ, и думаю сейчас не о морфах, а о том: где Чичух? Только бы не подстроился сзади? Чудю или чадю по своему обыкновению. Испуг. А что вы хотели? Враг вот он — перед нами — и его больше чем нас. Как там гном отозвался с варваром про них — быдло? И мы за них получаем медяки — пятаки?

Носом чую: получу по нему, и не только я, считая морфов. Сбиваюсь — они путаются, сбиваясь в толпу, и рычат. Вот тебе и люди — ничего человеческого — зверьё зверьём. И о чём тут можно говорить — а с ними? Переговоры никто не собирается устраивать, даже я идти в парламентёры. Хватит, один раз уже договорился с одним лордом с мордой бомжа.

Эх, его бы сейчас сюда... а чёрт тогда дёрнул меня. Глядишь, и не торопились бы на север, пристав бы не гонял нас по реке, заставляя день и ночь налегать на вёсла.

Боже, как умирать неохота. А что охота — продолжить охоту, но не на морфов. Те валят толпой к нам — вся берлога. Сколько их там — чёртова дюжина? Опять какая-то чертовщина. Неужто тёмный мстит, вот гад пархатый! А что пернатый — тот, что светлый и ангел в одном обличии?

Обличи меня — уличи в чём угодно, только услышь, прости и пойми. А лучше спаси и сохрани! Пронести — не прошу, хватит, один раз уже опростоволосился.

Я ощущаю, как у меня дыбом встают волосы, и по спине бегут мурашки. Это всё адреналин, и выделился в крови в неимоверном количестве. Или всё-таки холод донимает меня? А теперь ещё эти, как их, а йети...ть их...

Морфы останавливаются на расстоянии броска — метров десяти. Я приглядываюсь к ним, и впрямь быдло — косматые и лохматые создания. Но лапы не пустуют, как и у нас руки. Ого, а что у них там? Никак оружие? Точно — дубины как у неандертальцев, и каменные топоры, как у кроманьонцев.

А вот это хреново...сть, нежели новость. Мне бы щит, а не булаву. Уж лучше бы на броне самообороны шипы, чем на оружии этом.

С перекличкой вроде бы покончили — все выяснили всё, что хотели до сшибки, настал черёд ратиться стенкой на стенку.

Не орда... этих морфов, да и нас... рать, а у нас и не пахнет ей.

Меня толкают в бока со всех сторон, благо не с тыла. Ах, да — я ж атаман — должен бросить что-то там, и лучше для начала боевой клич.

Я сотрясаю воздух... криком, а не булавой. Оторвать по-прежнему выше колен не могу, а свои подгибаются предательски, едва не падаю, чуть вперёд заваливаюсь. Ватага наёмников принимает мои действия за рывок, когда я зарываюсь лицом в землю — мёрзлую и грызу от злости и обиды на себя. Поднимаюсь и вижу: как и хотел того, прикрываю ватагу с тыла.

Наёмники уже валятся с морфами. С нашей стороны из стенки на стенку, вываливается... кто бы мог подумать... Чичух. И на него наваливаются сразу три, нет четыре... Пятеро морфов.

Бегу к нему на выручку. Ну, как бегу? Со скоростью черепахи, раздавленной грузовиком, а всё из-за булавы, что в моём случае хуже якоря.

Да и ладно, лучше поздно, чем никогда. Тем более что морфы пока не замечают меня.

И хрясь...

Это я кого-то хрястнул или морфы Чичуха? А продолжают дубасить его. Даже подозреваю кто — бабы из числа морфов — и бьют, куда попало и как, а всё равно попадают по громиле.

Да тут сложнее промахнуться. Мне в том числе. Ну ладно, сучки, сами напросились. Применяю ОМП — в моём случае булаву. Сам себе удивляюсь, а тому: поднимаю выше колен на уровень груди — и не своей, а бабы-морфа. У той защита — выпуклые бугры — и не пробить. Оно может и лучше... для неё, но не для меня.

Одна отваливается туда, где я могу уже добить её ногами. Проверяю туда же — в грудь. Точно она, и размера такого: Семенович нервно завидует и отдыхает, а мягкая, и где-то даже упругая, но натуральная, как и шерсть на ней — не силикон. Всё натуральное — без химии и ГМО.

Гм-хм...

Вторую бабу-морфа валю, а воспользоваться ситуацией не успеваю, ещё три орудуют подле громилы, и прут Чичуха. Начинаю подозревать: тот специально поддался им и подался из стены, решив позабавиться, скотобаза.

Я отвлекаюсь, за что тут же и расплачиваюсь. Трахают... меня, и чем-то тяжёлым, а тупым по голове. Туплю с секунду-другую — качаюсь из стороны в сторону, а никто не добивает. Знать просто угодил одной из сучек морфов под горячую руку. Беру себя сам в руки, а в них выпавшую булаву и... ничего не помню. В глазах стоит туман. Сам рычу или это морфы под боком?

Я не соображаю что творю, а такое... одним словом — безобразничаю. Но продолжаю, не уступаю.

Снова валюсь, и не без помощи морфов, а кто-то ещё валится из наших, и со стороны врага.

Слышу Иа. Орёт скотина так, будто кто-то прёт её наглым образом. Подозреваю в нехорошем занятии с ним громилу. И точно — Чучух, мать его, вытворяет такое, и с теми, кто застукал его дубинами и меня, а я его вновь, но на этот раз власть поменялась.

У нас пленный морф — язык, но на деликатес не тянет. Подозреваю: баба, а не мужик. Хотя после того, что с ним сделал громила...

Закрываем наболевшую тему вопроса, набившую даже мне оскомину. Я ищу глазами поддержки у тех, кого пока не вижу. Наконец обнаруживаю гнома, ору его имя, а заодно рычу имя варвара. Оба тут как тут — возникают подле меня, и я указываю им на громилу. Те подлетают к нему и... помогают. Испытываю шок. Я не этого просил от них. И смахивает на групповуху. Ну, так ведь на войне, как на войне — кто пороху не нюхал, тот не поймёт. Ведь порнуха — она это и есть, что война, а эротика — наоборот.

Гном бьёт морфа наотмашь секирой плашмя, а варвар хватает за руки и рвёт у громилы.

Вмешивается Кукумэ и оказывается на вражеской стороне. Понимаю её: проявляет женскую солидарность.

Морфы разбегаются — те, что пришли в себя. Тут только наёмники вспоминают про финансовую сторону баталии. Раз победа за нами, то пора брать свои трофеи.

Зрелище кровавое. Стараюсь не смотреть, крови и без того в избытке. Ещё не привык. И я пока не то что на атамана не тяну, даже на наёмника — брезгую трупами морфов, и тем, что их ждёт.

Я морщусь недовольно, а довольно не могу, хотя и понимаю: надо бы, но... да простят меня и поймут соратники по оружию. Я же для них, скорее он, как по несчастью.

Кукумэ продолжает звереть, не подпуская к тому, кого поимел Чичух, всю троицу — гнома, варвара и громилу.

И правильно поступает амазонка, допросим его, если этот морф ещё живой, — начинаю ловить себя на мысли: разглядываю этого как его, а йети...ть их — снежного человека.

О двух руках и двух ногах, а посередине голова. Ниже тоже хвост. И хвост ли? Поскольку болтается спереди, а не сзади.

Ну, Чичух, одно слово — он! Блин, чтоб я ещё раз взял в разведку этого громилу — да ну его самого в жопу! И вообще из артели "напрасный труд" исключу, посажу на цепь с ошейником как собаку, и брошу тут посреди земель морфов. Пущай они его имеют!

Я предупреждаю его: если хоть раз, хоть кого даже пальцем — руки, я его самого... того... этого...

Громила сразу же меняется. А, знать не забыл тот остров и кол в одном месте! Сразу закололо? Заёрзал и занервничал.

Всё-таки я атаман — по уму, но не по тому, что устроил тут на поле брани. На мне меньше всего оказалось морфов — две бабы или самки... собак? Не всё ли равно, а то, что даже ничего не поимел с них — их носопырок. Хотя, чего и хотел бы заполучить — шерсть с их шкурами — ну этих йети... и не на коврик в палатку, а на себя в качестве зимней одежды. Шуба позарез нужна. А булавой разве зарежешь морфа? Тем более тех двух, что отоварил в грудь. И начинаю припоминать: одну трахнул в зад... булавой. Эффект один и тот же. Морфы и без брони прилично защищены жировой прослойкой — везде.

Мне бы так! А раньше никогда не стремился зажиреть, всегда старался поддерживать внешне спортивный вид тела. Теперь завидую толстякам и тюфякам. Им тут как моржам — жара. А мне холо-ды-дно...

Стучу зубами, не от страха и не холода, скорее отхожу от схватки. Адреналин иссяк, или что-то там ещё в крови, но никак не от её вида.

Пока отвлекаюсь, понимаю: что-то ещё упустил из виду, и даже знаю кого, в чём подозреваю — и тоже — несомненно.

Чичух что-то грызёт. О нет! Испытываю шок, его морда и руки по локоть в крови. Маньяк-убийца. Наседаю на него. Чичух изумляется в ответ мне как атаману, но уступает.

Это нельзя у меня, то нельзя.

— А что можно?

— Трофеи собрал — носы морфов? Вот и меняй на пятаки меди, а за них питайся! — выдаю я. Всё ж таки атаман, а уж потом сэр Чудак и прочее, и прочее, прочее...

Валим прочь. Делать нам там, куда шли, больше нечего. Еды нет. Охотники из нас, всё больше убийцы, а те ещё самоубийцы. Одно слово — наёмники. Из добычи — морф... ни живой, ни мёртвый, а ещё и...

Ладно, опустим это, и всё не для слабонервных. Проявляю замашки цензора, ввожу цензуру, когда сам ругаюсь и так, что даже не про себя, но плевать, что могут услышать те, с кем уже вроде познакомились. И наследили в гостях. Хотя почему в гостях — Окраина-то принадлежит Короне — мы в землях треклятой Империи. Или всё-таки заблудились из-за пристава?

Разберёмся — во всём. Но прежде допросим морфа, хотя как это сделать — ума не приложу. И ловлю себя на мысли, встречаясь взглядом с морфом и кольцом у себя на пальце.

Интересно, а у гнома есть ещё одно такое? И одно ли? А вообще? Потом сюрприз будет и не только для моей команды здесь, но и тем в ватаге, кто остался в шлюпе. На то я и сэр Чудак, чтобы чудить и не думать о том. Плюс ещё атаман или где? Как скажу, а сделаю, так и будет — и никак иначе! А иначе поступить не могу. Только тупить. Да чего уж, долг платежом красен. Раз взяли языка, то надлежит допросить, как следует. И без рабского кольца наёмника никуда, а лишним в отряде у меня ни одна морда не будет. Ведь замашки громилы, ничем не лучше, чем у морфа. А одна ручная зверюга в лице снежного человека нам здесь точно не помешает. Или быть может, я заблуждаюсь, а?..

То мне решать, а не тем, кто сделал со мной то, во что я понемногу превращаюсь, и подозреваю: в животное. Так пока не оно — не скот. Хотя и зарос.

Скребу щетину — и ту, что на голове со стороны макушки тоже. Кумекаю. Гляжу на Кукумэ, затем на Эй'Грра. Чичуха игнорирую, а вот гнома привлекаю — призываю.

— Кольцо... — шепчу я на ухо ему.

Не понимает или не хочет, а может просто прикидывается простачком. Настаиваю. Я атаман и сэр Чудак, мне всё дозволено сейчас, и отказа не потерплю. Грожу перерыть всю его поклажу — перевернуть вверх дном его педально-копытный транспорт.

Иа ревёт. Гном тоже, но оба уступают. Вот оно кольцо — я получил его. Но зачем оно мне? — читаю я вопрос во взглядах наёмников. Сейчас узнаете, сюрприз будет, аж закачаетесь. Тычу им в морфа. Всё... дело сделано, теперь его можно допросить, и он непременно заговорит. Иначе оставлю его с Чичухом наедине и — тот в любом случае вытянет мне из него всё, что надо. Так что кто и будет в накладе — морф, но только не я и не громила.

Вот так как-то пока... Но не прощаюсь с вами. Ваш, сэр Чудак, из неведомого мне до конца мира плюшевых и лохматых этих, как их, а йети...ть их — снежных людей.

Мы, наёмники, продолжаем держать курс на север, или ориентацию, как голосила одна певица на всю необъятную в прошлой жизни родину... в такую, а мать — и её.

На этом с СМС у меня всё — для всех. И тех, и этих...

Глава 7

"Судьба бросает тебе вызов — наглый?

Ответь ей тем же, пусть подавиться!"

Иду сам, и веду отряд. Ну, как отряд, скорее группу бродяг, что примкнула ко мне или я к ним, угодив в этот мир. Предчувствия нехорошие, а хороших по определению быть не может, достаточно взглянуть на Иа, и того, кого тащит ослица. Изнервничалась вся и извелась, а с ней я и весь отряд. На педально-копытном транспорте гнома лежит морф, здоровенный такой, на первый поверхностный взгляд, грозный и злой — если вспомнить, чем всё закончилось при встрече с ними. Так сказать, поздоровались в здешних краях по старой традиции, а нарушать грех. Когда помнится в одном странном писании сказано: ударили по одной щеке, подставь иную. Да я хоть и Чудак, но не стану сунуть голову лишний раз в петлю или терять её из-за того, что в этом мире нонсенс. Здесь прав тот, у кого сила, а соответственно и больше прав.

Свобода нам, наёмникам, может только сниться!

Мои вояки нервно косятся исподлобья на меня за то, что я натворил, а сам толком не понял, просто внутренний голос подсказал мне сделать именно то, что я с морфом изначально, а потом... сам уже запутался, и в том: кто мне подсказывал — светлый или тёмный? Если светлый — оно понятно и занятно, но если тёмный, чёрт его побрал бы, возникнут большие проблемы.

Кажется, заплутали? — насколько я понял: прошли даже больше чем тогда, когда покинули шлюп на берегу реки и... ни те плавсредства, ни источника влаги.

Останавливаюсь, вся процессия вместе со мной. Кумекаю. Наёмники также озираются по сторонам. Выбираю добровольца из числа будущих следопытов. Кто там помниться говорил: бывал в этих краях?

Мой взгляд натыкается на гнома с варваром. Те переглядываются, начинают подозревать меня в очередном нехорошем действии в отношении них. Да, так и есть — не хочу я разубеждать их: вы попали, мужики! Ну и я, как водиться, вместе с вами и всеми остальными — кто тут с нами — за компанию.

Иа опережает мои мысли в действии, валится наземь с копыт, стараясь сбросить непосильную ношу. Ещё бы — морф всё-таки. На наёмника пока эта зверюга севера не тянет, а на того, кем является по определению.

Я понимаю: мне пора проявить замашки атамана в очередной раз. Мой взгляд устремляется на пленника — с одной стороны, а с иной — уже окольцован, да пока что не наёмник.

Решаюсь на очередной рисковый шаг — делаю его, и не один, в направлении морфа, морщусь, но подхожу и... бью, а может, толкаю его ногой в бок.

Чуть не сунул кроссовкой в морду. Моя стража на стороже — все наёмники кроме меня держат оружие наготове.

— Эй, вставай, скотина... ты этакая, — не сдерживаюсь я. Эмоции — и бьют не только у меня через край.

Попытка — не пытка. Я повторяю удар, и на этот раз уже суну ногу в кроссовке не в мягкое и защищённое место морфу, а туда, где будет всего больней ему.

Зацепил, кажется в хобот.

Носопырка морфа то ли сама заходила ходуном, то ли ей недовольно заворочал йети...ть его, а этот зверь.

По телу космача прошла дрожь. Значит, получилось у меня, вот только что — большой такой пребольшой вопрос — размерами со снежного гиганта.

Я вижу: он также видит меня — открыл один глаз, второй не может, причина очевидна — заплыл синевой. Подмигиваю ему, и сам чуть не лишаюсь зрения и даже не на половину, а полностью.

Морф подрывается, и хуже, чем ручная граната. Зверюга такая, а пока что не прирученная, и командам хозяина необученная. Выручает меня — кто бы мог подумать — Чичух, выставляя наперерез морфу свою елду — ту, что окована железом, и постоянно у него при себе в руках в качестве главного оружия, а не "орудия".

Да и Эй'Грр тут как тут со своей кувалдой, и гном с секирой путается у морфа под ногами. Этот йети спотыкается об него и... верхом на нём оказывается Кукумэ.

Морф пытается рыпнуться, и толку — всё без толку. Ему едва не отрывают бестолковку мои наёмники.

Кумекаю сам, и, кажется: морф тоже сподобился на нечто в том же роде. Где-то даже удивляется. Подозреваю чему именно — он начинает различать наши голоса, реагируя на них поворотами головы, которой его предложил лишить Ёр-Унн.

Я унимаю гнома, а с ним и всю ватагу бродяг севера.

— Он понимает нас, мужики! — восклицаю я.

А мне в укор Кукумэ: дескать, она — женщина.

Извини, родная, не хотел обидеть — даже в мыслях не было. Вырвалось это у меня, как у Чудака, но ничего, исправлюсь — рано или поздно, иначе меня в ином случае и могила не спасёт.

Я зачинаю разговор с морфом.

— Ты кто? — прост до безобразия мой вопрос, как и тот, кому адресован.

Этот йети глядит на меня во все глаза и отказывается понимать, когда по его глазам вижу: не дурак — слышит и видит: его участь незавидна. В том смысле: окольцован — палец у него рабским знаком отличия наёмника.

Морф ревёт, не верит, значит, себе — своим ощущениям. Я выжидаю — беру паузу, пускай немного побесится. Так обычно происходит с дикими животными и, наверное, людьми тоже. Вспоминаю себя, когда узнал: являюсь наёмником. Ничего зверюге не говорю — никто. Все ждут, как и я. А чего? — хочется спросить — и не у себя, а...

Морф раскрывает пасть и сунет лапу в клыки, щёлкнули челюсти, халдеем решил заделаться — ну-ну, флаг те в руки, а барабан на шею. То есть петлю и камень — река ждёт своего "героя" — рыбам тоже надо чем-то питаться. И чувствую: знатный улов получиться — будет клёв, если что, а пойдёт в общении с морфом не так.

Он продолжает реветь, даже выть на всю округу. И толку? Не волк — лапу отгрызать себе не спешит, всё-таки не животное, знать человек, пусть и этот... ах да йети...ть его и тех, кого он представляет собой. А толком ничего не представляет, как и мы, все здесь, себе, чем всё закончится в итоге.

— Ты меня понимаешь, морф? Что я говорю тебе? — озадачиваю я своей фразой не только его, но и наёмников.

Взгляд йети растерян — нет ни присущей прежде ему злости и ненависти по отношению к наёмникам. Ещё бы — он сам стал одним из нас помимо своей воли. Но факт вещь упрямая и на лицо — оно также переменилось у него, теперь там отображаются совсем иного толка и характера эмоции. Характер морфа изменился, и не в лучшую сторону для нас. Хотя как знать, а лиха беда начала, что если прикинулся ручной зверушкой, а как только мы повернёмся к нему спиной...

— Да-а-а... — рычит морф.

— Он... он... — теряет дар речи гном.

— Го...го... — гогочет варвар.

— Говорит, — подтверждаю я, пока в себя, подобно этой парочки, приходит от шока иная — Кукумэ и Чичух.

Иа и то блеет. Скотина, а понимает. Ну, так на то и ручная, а таскает такую же поклажу.

— Поговорим? — вопрошаю я в который раз у морфа.

Молчание с его стороны в свой адрес расцениваю за немой знак согласия. Новоявленный наёмник до сих пор пребывает в прострации от случившегося несчастья с ним.

Понимаю его: теперь не примут ни в одной берлоге с данным предметом за своего, отныне он также враг тем, кто ещё недавно являлся его сородичем.

— Звать-то тя как?

— У-у-у... — затянул морф, уподобившись тому, кого ноги кормят. Неровен час, решит оттяпать себе лапу с рабской отметиной.

Моя ошибка очевидна, он не воет, а просто пытается говорить на том языке, которому ранее не был обучен.

— ...уд...ур-р-р... — срывается морф под конец на рык.

— Что-что?.. Ты сказал? Как тебя звать? Повтори, не расслышал... — тороплюсь я сам, и тороплю морфа с повторным ответом.

Тот снова пытается сказать, на этот раз получается уже много лучше:

— У-у-уду-у-ур-р-р...

Попытка — не пытка. Истязаю себя и морфа в словесности, но добиваюсь нужного результата, тот сокращает своё имя и значительно.

— Удур, какой-то — говоришь?

Тот кивает тем, чего грозился лишить его гном. Теперь уже поздно. Ёр-Унн недоволен новоявленным соратником по артели "напрасный труд", и даже мной, как атаманом; понимает всё больше, почему я — сэр Чудак, а не Простак или...

— Дурак... — заключает он в итоге то ли про меня, то ли переводит имя морфа.

И дальше чего, а мне делать с ними? И вообще по жизни? Куда идти?

Я пытаюсь вызнать об этом у того, кто точно знаком с этим диким краем северных земель Окраин Империи.

Удур соглашается, а иначе и быть не могло, оставаться ему тут среди тех, кого мы упустили, не с руки — лишат не только конечности с рабским символом, но и того, чего не успел гном, а так хотел, да я запретил.

Атаман — напоминаю скорее себе, чем кому бы то ни было из ватаги.

— Тогда веди нас... к реке... — заявляю я новому проводнику, снимая с себя полностью ответственность поводыря ватаги. — Вода — понимать... твою? Ты — меня?

Зря я нервничал и напрягался лишний раз.

— Пить... — выдаёт морф. — Водопой?

— Во-во... типа того самого... — киваю я, подтверждая догадку Удура. — Туда нам надо...

Морф отрицает.

Что не так? Чего его не устраивает? — изумляюсь не только я один, но и ватага наёмников.

Удур глядит на небо. По нему несутся быстро и низко тёмные тучи. Намёк очевиден, будет буря или что тут за явление природы происходит подобное на неё?

— Буран... — поясняет Удур, и воет: — У-у-у...

Гном злится, ворчит:

— Не слушай его, атаман! Он мстит нам! Как пить — дать в берлогу заманит и...

Намёк очевиден для меня, вспоминаю ту берлогу, откуда вылезли "родственники" этого йети. Хочется отказаться, да не успеваю, ветер усиливается неимоверно, налетает штормовой порыв, и едва не валит нас с ног. Мы припадаем к земле, не помогает, небо посылает нам, а точнее мне, очередное испытание. На головы падает снег. Да какое там падает — летит со скоростью пули. И это не снежинки вовсе, а ледяная крупка — сечёт больно кожу рук и лица.

Я уступаю Удуру, гном злиться больше прежнего, обещая непременно укоротить новоявленного проводника на голову, если тот заведёт нас в западню.

Морф обещает найти для нас укрытие в считанные мгновения. Они затягиваются или это время растягивается для меня и не только, а всей ватаги?

Мы мечемся, а сами не знаем, чем всё это закончится для нас. Одно очевидно: если останемся на ветру, долго не протянем, превратимся либо в обледеневшие статуи, либо в сугробы. Оба варианта не подходят нам, мы оказались не готовы к испытанию севером.

Буран усиливается, метёт уже так, что плохо видно в десяти шагах, а раньше втрое больше было видно. Нынче же не зги.

Кляну себя и всех, кто рядом со мной, особенно гнома — и есть за что, а не только ему морфа. Наш проводник напоминает ходячий сугроб, и ему, похоже, снежная стихия до лампочки — хоть бы хны. И впрямь снежный человек. Одно слово — снеговик. Его хобот вытягивается, и всё больше напоминает сосульку. Удур водит им, ориентируясь на нюх, нежели на зрение или слух, постоянно морщится и рычит, даже фыркает — ну прямо гном с варваром — два в одном. А габаритами тела морф и вовсе не уступит Чичуху. Так что получается: он — три в одном... флаконе.

Мне в голову лезет всякая чушь, вспоминаю, как громила подмял его под себя. Уже четыре в одном, хотя и не баба, так и не гермафродит! Одно слово, этот, как его, а этих... йети... ть их. Ну и компашка у меня, а парочка в лице Чичуха и Удура — смерть не только врагам, но и нам, наёмникам.

Наконец морф проваливается куда-то под землю — исчезает.

— Сбежал... — не верит Ёр-Унн до конца, что Удур нынче заодно с нами. Фыркает. — Морф... что с него взять? Разве что как с паршивой овцы, да не шести клок, а его пятак на медяк!

Пятак возникает перед ним из норы, и Удур рычит нам, чтобы мы лезли за ним в...

— Берлогу я не полезу, — противится гном.

Ну и чёрт с тобой, коль ты такой упрямый, да ко всему ещё и единоличник с гонором. Засунь его себе туда, а куда... знаешь сам и без меня прекрасно.

Я проваливаюсь во тьму, ветер сразу перестает хлестать меня ледяной крошкой. Уже хорошо, один плюс имеется, а как насчёт тепла и удобства берлоги? Не яма же, скорее нора, и подстилка наличествует под ногами. Выручает зажигалка. Удур пугается огня, а нам хоть бы хны, подпаливаем валежник, что набросан на полу и сбит в кучу. Дым вырывается наружу через небольшое отверстие потолка — аналог местного воздухоотвода. Это хорошо, значит, будет сухо, тепло и отчасти светло.

Кто-то ещё ломиться к нам, подозреваю, что гном, однако сразу не узнаём снежное изваяние.

О, а вот и баба для Удура, — шучу я про себя, вслух не решаюсь, ещё неправильно поймут, а мне оно надо? И так приключений выше крыши, только успевай ставить птички с крестиками напротив целого ряда, пополняя список доблестный "подвигов". Да пока что толком за мной не водится ни одного. Вроде бы плохо, но в то же самое время и хорошо — не готов я пока к тому, какую ответственность взвалил на меня имперский приставала. Ещё припомню это при случае Хирону, сразу, как только вернусь и представлю ему пополнение артели "напрасный труд" в лице морфа. Вот Удур позабавит нас тогда всех, поскольку приставу придётся занести его в официальный документ одним из наёмников — морфа. То-то будет новость, а нонсенс. Треклятая Империя ещё узнает сэра Чудака. Для начала хотя бы так прославлю себя и своё вымышленное имя, а настоящее — Сергея, но не того, которое разбил на два слова гном — больше и не вспомню, иначе мои вояки не поймут меня, особенно Чичух и Удур. А та ещё сладкая парочка, блин.

Громила тут же попытался прильнуть к морфу и успокоить, хотя подозреваю: приголубить — и не просто так, умысел маньяка очевиден.

Стоп! А вот этого я как атаман не потерплю! Ладно бы кто Кукумэ обнял — с её согласия, но даже осла домогаться не позволю. Зову морфа к себе поближе, поскольку понимаю: Чичух будет и дальше чураться меня, держась как можно подальше. Так и выходит, громила в расстроенных чувствах.

Гном ничуть не лучше его, продолжает злиться на нас.

— Разлеглись, аки собаки! А берлогу проверили? Пуста ли хата морфа? А то может оказаться: полна коробочка, аки изба!

Ёр-Унн гремит своим оружием и доспехами — недолго. Берлога новая, но почему тогда никто здесь не живёт?

Вопрос мой адресуется Удуру, тот чешет лапой подшёрсток нижней челюсти и... непросто так, а с умыслом — и очевиден нам — выдёргивает какого-то жмурика и давит клыками.

Да он блохастый!!!

Морфу всё равно, ему плевать на нас, что и демонстрирует, избавляясь от жмурика. Ищет иного, что донимает его — кровушку пьёт.

На ответ я уже не надеюсь, однако Удур отвечает, сразу, как только его охота на иного паразита увенчалась успехом — щёлкает их не без удовольствия, прямо как мы семечки. Со стороны даже где-то забавным начинает казаться, пока его блохи не перебрались на нас.

Вот тут мне и удаётся выяснить, что берлогу, прежде чем заселить, необходимо обустроить должным образом.

Что же выходит? Что поблизости от нас обитает кто-то ещё — какой-то иной выводок выродков?

Да нет, успокаивает нас отчасти Удур, обычно берлогу готовит снежная баба.

Представляю себе этакую местную снегурочку типа дурочки, а хорошо придумали морфы — мужики из них — и неплохо устроились: бабы "строят" дома... даже в некотором роде публичные, и одна принимает у себя не одного мужика. Заводит себе горем и мыкается потом с детьми, но опять же не одна, те, кто её того — охраняют и кормят. У них, папаш, и находится она на полном содержании вместе с выводком.

Дальше никто ничего не стал уточнять, хотя и занервничали. Стало быть, снежной бабы нам тут и не хватало. Морфу — определённо. Удур — самец. Хотя... как знать, если вспомнить одну сцену с Чичухом.

Я отползаю от края входа в берлогу, а Удура напротив заставляю остаться там, и если что, он встретит ту, которой обязаны нынче жизнью, поскольку снаружи бушует буран. И выглядывать туда даже мельком на миг нет ни малейшего желания, я ж Чудак, а не отморозок, чтобы подставляться лишний раз, хватит на сегодня с меня уже приключений. Спать пора, а хочу так, что даже забываю про голод. Нет, желудок, конечно, напоминает — урчит, да пусть заткнётся, тут надо вести себя тихо и незаметно.

Не я один отрубился, мой пример, как атамана, заразителен. Сквозь сон с дремотой до меня долетают сопение и храп. Учусь спать по-новому: в полглаза и пол-уха. А иначе никак — дикий край, к тому же север — можно и жизнь проспать. А замёрзнуть — подавно. Смерть подкарауливает на каждом шагу, стоит сделать один неверный и — пиши: пропало. Тело достанется этим йети, а душа... либо светлому, либо... про второго и думать не хочу.

Пора писать СМС. Пытаюсь составить по уму, да как Чудак, не могу, что-то не получается. Прошу шубу или, на худой конец, воротник из одного животного. Как же его-то зовут в нашем мире — и не свистом? А... песец... кажется! И мне...

В берлогу врывается нечто с громогласным рёвом. На морфа оно не тянет, но могу и ошибаться. Удур-то научился говорить по-человечески благодаря кольцу наёмника, а хозяин берлоги с чего бы вдруг — не с перепуга же?

Всё равно ощущается испуг, и не по тому, что толком не проснулся, что-то не так и в случае со снежной бабой. Она не морф — точно.

Наш морф подрывается с места и... ему приходится вступить в схватку. Я очень надеюсь: присутствую именно при ней, а не постельной сцене морфов, уж больно какая-то специфическая эта схватка у них, как у приматов-примитивов. Следуют удары по голове, сродни: здесь я мужик, а ты, баба, получи — сначала трахну тебя, чем потяжелее по голове, а затем и должным образом, демонстрируя своё мужское достоинство и превосходство.

Не тут-то было. Хозяином оказался медведь, а возможно и медведица. Не знаю: плохо это или хорошо, поскольку нахожусь в стороне от событий. Меня загораживает ватага. Успокаиваю себя и Иа.

— Всё будет хорошо, как надо...

А как надо — не знаю. Вообще ничего не знаю, что будет дальше. Бой не заканчивается быстро. И бой ли вообще? Берлога тесная для рубки по принципу — стенка на стенку.

Наёмники подбираются к животному по одному в порядке живой очереди, и валятся — валяются на полу — катаются и... продолжают биться.

Зажмуриваю глаза — сам и Иа, а открываю, когда становиться тихо точно в могиле — братской и... из-за Кукумэ не знаю, как правильно назвать. Она помниться женщиной называлась.

Я гляжу на Иа, ослица на меня, оба молчим и не мычим, наконец, соображаем, собираясь с мыслями, и смотрим в сторону входа. Темно, невидно ничего. Костёр потух. Я снова выступаю в роли электрика — использую зажигалку. Вспыхивает пламя, не костра, а на ком-то. Я подпалил чью-то шерсть и... только бы не морфа.

Громогласным рёвом взрывается животное, и вырывается наружу. Бежать за ним не пытаюсь — только не я. Кто-то иной. Вопрос на засыпку — Удур или Чичух?

Пока выясняю — со второй попытки разжигаю огонь в берлоге — становится очевидно. В берлогу возвращаются двое — Чичух и Удур. Оба негодуют, перебивая друг друга на словах:

— Ушла скотина!

— Столько мяса пропало почём зря...

Обоих могу понять, но всё больше как человек, снежного. Морф прав: без еды нам никак. Это ещё без баб — куда ни шло. А без пищи мы не мужики!

Вопрошаю у наёмников:

— Чего делать станем, мужики и... Кукумэ? — правильно кумекаю я. Очень на это надеюсь.

Те ржут, аки сивы мерины. Тоже мне, блин, жеребцы. Смешно им, видите ли, стало. А то, что добыча ушла прямо из-под носа — заботит мало. Ах да, ведь это я ж атаман — мне по статусу и должно напрягаться от случая к случаю.

Немой ответ мне во взглядах ватаги очевиден — даже Удура. Морф, а туда же, йети...ть его — и сородичей!

— Как там погодка на улице? — интересуюсь я. — Осадки обещают или как? Стихия не прекратила бушевать?

И чувствую: ещё немного и разбушуюсь здесь не только я. А есть из-за чего — ушла не только еда, но и моя одёжа — шуба-кровать сродни спального мешка. Столько меха — хватило бы не только мне, но и отчасти моим подопечным. Той же Кукумэ, как женщине, на накидку и воротник. Не песец, а много лучше получился бы из медвежьей шкуры.

Да ушла шкура. Знать медведицей была. Её берлога. А то морфа... морфа... — фыркнул я про себя.

Мои мысли прочитали все кому ни лень, на то и наёмники — думаем одинаково. Даже Удур, а ещё совсем недавно ничем не отличался от примата спустившегося с дерева на землю.

Что там Дарвин говорил по такому случаю: труд сделал из обезьяны человека? А человек что же — из орудия труда орудие убийства? И до чего мы в итоге дошли — там, а я здесь? До того же состояния — животного!

Хватит лежать и прохлаждаться, пора до ветра. Мой пример заразителен, я выбираюсь из берлоги не один, вся ватага вплоть до Иа идёт по моим стопам. Мы оставляем на снегу следы. Буря прекратилась, зато началась самая настоящая зима. Нет, без тёплой одёжи нынче никуда, и достойного пропитания. Ищем медведицу, пускаю по её следу Удура, тот как местный охотник должен ведь добывать как-то пищу, сам ведь говорил: является им — или решил набить себе цену? Так и мы ему её запросто — морду, звеня по "пятаку". У нас, наёмников, правило — не врать, а резать правду, и не только её, а матку этих йети...ть их, чтобы не плодились и не угрожали Окраинам треклятой Империи.

Выходим гурьбой на водопой, реку можно перейти вброд по тонкому льду. Поверхность сковало. Хорошо это или плохо — лично для меня непонятно. Остаётся выбрать направление движения — вниз по реке или вверх?

Я на чужой местности не ориентируюсь, да и на знакомой аналогично. А всё через то место у нас, похоже, что и здесь. Одно слово — дикари. Да ещё варвары, а и йети — снежные люди.

Под ногами хрустит снег, и хорошо, что не лёд. По реке не решаемся идти, следуем вдоль берега параллельным курсом.

Что-то виднеется вдали, а что — разглядеть, пока не удаётся. Мы приближаемся, сокращая значительно расстояние. Не добыча, но тоже будет, чем там поживиться.

Очертания предмета нам напоминают шлюп — наш или ещё чей — дойдём и разберёмся. Не раньше, раньше не получиться, скорее позже, но всё лучше, чем никогда.

Орать мы не стремимся, хотя испытываем счастье. Там люди, а не эти... морфы. Один с нами. Ещё не признают из-за него за своих, а халдеев и... жди беды.

Всё одно не судьба миновать — ухмыляется надо мной и моими спутниками, злодейка. Люди в шлюпе есть, но не все живыми: кто-то замёрз, а кто-то...

— Убит... — тычет гном в тело одного из жмуриков, и снимает кольцо, передаёт мне. Правильно — я ж атаман, мне и решать, кого набирать наёмниками к себе в отряд. Морфов почему-то больше не хочется, но если напросятся — пускай пеняют сами на себя.

Живые в шлюпе всё-таки есть, но завидуют мёртвым. Холодно неимоверно. Я понимаю: от шлюпа нынче толку никакого, как от транспортного средства, поэтому принимаю непопулярное решение. Зря я так думаю про себя, ватага воспринимает его на ура. Мы поджигаем борта и греемся, а заодно сжигаем тела тех, кто погиб — отдаём, таким образом, дань уважения — кремируем. Да и прах не придётся развеивать по реке, лёд подтаивает и... всё — нет у нас больше костра, ушёл под воду — шлюп. Только мачта торчит на отмели из воды у берега и продолжает гореть.

Тех, кто выжил — немного, и ещё меньше тех среди них, кто может идти. Нам требуется укрытие.

— Берлога... — озадачиваю я возросший отряд.

Деваться некуда — и тем, кто примкнул к нам. Я ж атаман, и пристава среди тех, кто явился на затопленном шлюпе, как мы сюда, нет — сожгли с наёмниками до кучи. Зато у нас появилась куча барахла из оружия и одежды. Не пропадать же добру, но соратников по несчастью и оружию похоронили с почестями — догола не стали раздевать, взяли исключительно доспехи или то, что являлось ими. Хотя я бы не отказался от платьев, и не женских. Там в шлюпе все мужики были, просто здесь так принято называть любую одежду — будь она мужская или женская, а даже детская.

Гном подогнал мне колпак на голову, я ж сэр Чудак, и атаман артели "напрасный труд", и где-то даже считаюсь магом-волшебником наипервейшей гильдии разгильдяев.

К колпаку мне подгоняют кожаную сбрую. Не упорствую, мне сейчас любая шкура сойдёт — в первую очередь в качестве одежды. Теплее не особо становиться, поскольку сунут латы латника или ратника. Я наотрез отказываюсь от них и делюсь с Удуром.

На меня смотрят уже не как на Чудака, а того, кто на иную букву. Ну и что, я — сэр и атаман в одном лице, мне всё дозволено! Здесь я заправляю всем и дозволяю согласно своему статусу... пока что на словах, а не на бересте или пергаменте за соответствующей печатью, что и подтверждает бляха, но не пряха, а скорее ошейник на мне. Я в чине!

Щит всё-таки принимаю — от оружия не отказываются. А какая-то минимальная защита мне жизненно необходима.

Гном вешает мне его за спину, затея понравилась — разумно и умно. А вот выбор клинка и прочего рубящего и бьющего оружия — всецело за мной. Остальное разберут подельники — раньше ни-ни. Закон — и для всех один. На то и наёмники. Хоть в чём-то честны.

Я разглядываю то, что не вызывает радости во взгляде, даже искры такой подспудно не возникает. Ни одного арбалета, и лука не нахожу глазами, а что — обычное рукопашное оружие.

Кукумэ помогает сделать выбор, толкая к странным на вид ножнам — и почему-то двусторонним? Что за пила скрыта в них — рукояти торчат с обеих сторон?

Я беру, и... всё остальное тут же расхватывают наёмники. Твою... не ругавшись. Быстрые ребята, а соображают подстать. Чуть зазевался и — пеняй на себя.

В данном случае есть на кого спихнуть вину — выбор не мой — Кукумэ. Я кумекаю, разглядывая то, что в моём представлении является пилой. Моя ошибка очевидна — в ножнах два клинка. Работа мастера — не иначе. Амазонку можно и поблагодарить за сию находку, но что-то не хочется, нет такого желания. Всё-таки я больше стрелок из лука или, на худой конец, арбалета, чем рубака-забияка. Да атаман — припоминаю я, продолжая рассматривать клинки. Из ножен они вынимаются бесшумно. Лезвия тонкие и острые, напоминают две дуги — чуть загнуты. Рукояти удобно ложатся в ладонь. Клинки лёгкие, веса практически не ощущаю, а всё из-за правильного распределения массы от начала и до конца. Всё-таки понравились мне, если не больше сказать — супер. То, что надо для меня. Осталось научиться фехтовать и... Оп-ля, а это что за кольца там, на рукоятях, и что это за плетёная кожаная плётка на ножнах закреплена? Неужто то, что я подумал? Точно — имеются зацепы. Я вставляю клинки назад и натягиваю плеть. Да это же лук! Остаётся раздобыть стрелы для него. А вот с ними пока проблема.

Интересно — и кто создал это оружие, а являлся его обладателем? Да теперь и неважно, а то, что мне посчастливилось овладеть им как атаману.

Благодарю Кукумэ, посылая ей воздушный поцелуй, для амазонки он как плевок в душу. Не понимает. Одно слово — баба. Да и не до неё мне сейчас, если честно. Моя артель "напрасный труд" выросла с шести морд плюс Иа, до чёртовой дюжины. Даже и не знаю: радоваться по такому случаю или горевать.

Идём на север, вверх по реке, берлоги не ищем, хватит с нас приключений, и так переборщили с ними за этот день. Все понимают: лишние проблемы нам не нужны. Уж лучше терпеть холод и голод, нежели иные лишения.

Наши усилия вознаграждены, мы замечаем ещё один шлюп на приколе во льдах реки. Вроде плыли сюда, было тепло и по всем признакам весна, знать лето должно наступить, а тут зима! Что-то с этим миром не так?

О, а там наши.

— Свои... — рады мы видеть их.

А они — нас.

— Наши... — орут нам.

Мы забираемся к ним на борт со всем пополнением и барахлом, Хирон испытывает лёгкий приступ шока — открыл рот и даже не мычит, просто и тупо молчит, уставившись на него самого — снежного человека.

— Удур... — заявляю я.

— Кто? Ты на кого намекнул? На меня? — прорезался голос у пристава.

— Нет, на морфа. Он же йети...

— Етить... — подтверждает ратник.

— Он со мной — наёмник... — напоминаю я другим бродягам про рабский знак отличия — кольцо. А у самого таких на добрый выводок этих выродков ещё про запас за пазухой скрывается, и пристав не вправе ко мне приставать и забирать их. Наёмник сам делает выбор в данном случае, с кем ему сподручнее будет в будущем сдохнуть на благо треклятой Империи.

Я в свою очередь продолжаю наглеть, как атаман и сэр Чудак — в одном лице.

— Почему зима? Что за дела? Когда приплыли сюда, была весна — ни снежинки, а тут буран и... — осекаюсь я, а то не сразу дойдёт до Хирона. Умею говорить много и так, что особи противоположного пола завидуют, и неровно, а нервно, дышат в мою сторону.

— Да кто разберёт этот север! Тут всегда так... происходит периодически!

— Ясно, у природы, мать её, начались критические дни! Лишь бы не у нас...

Мне удивляются всё больше и больше. Не спорю и ничего не поясняю, устал как собака — отдохнуть хочу. Поспать не мечтаю, просто отлежаться, и желательно в это время чего-нибудь пожевать. Грызть землю пока не пытался, как и питаться подножным кормом, но скоро начну всё чаще задумываться о том, что служит пищей Иа.

Я вновь отсылаю короткий СМС на номер тех, кто затаился в Небесной Канцелярии и требую, а не прошу, манны небесной. Желаю получить на ужин яйца, и не в виде града, а...

Гневлю там тех, кто обозлился и ополчился не только на меня, но и всех, кто здесь сейчас со мной.

Обошлось, всего лишь тучка — и сыпанула градом. Зато я понял: намёк мне очевиден — необходимо искать гнездовья полярных птиц. Должны же здесь таковые водиться?

Удур подтверждает мою мысль, поясняя: это детская пища.

— Ну и что — нам она в самый раз! Это и белок, и жиры! А даже кальций из скорлупы! Для зубов — то, что надо!

Пристав по такому случаю выделяет нам корзины и снова отсылает, куда подальше от шлюпа. Я всё больше подозреваю: затеял какую-то очередную хитрость на уровне глупости. Гном ворчит, предвидя дальнейшее развитие событий. Он ветеран — ходил с варваром сюда, и дальше на север раз.

— Потащим мы шлюп на себе! Как пить дать...

— А если подпалить? — рычит Эй'Грр.

И глядит на меня, варвар. Толку от меня как атамана при наличии имперского пристава да ратника, они-то не позволят мне лишать Империю казённого имущества, блюдут интересы Короны. А, похоже, даже свои. Назад ведь надо им на чём-то возвращаться.

Гном соглашается, и я узнаю от него: наши конвоиры повезут на обратном пути тех, кто отслужил своё — калек. А куда... промолчал.

Интересуюсь. Зря. Любопытство не доводит до добра. Всегда. Калекам одна дорога — на каторгу в рудники. Так что лишаться конечностей — каких бы то ни было, а не только пальца, на котором у нас кольцо наёмника — чревато. Сразу запишут в халдеи. И им одна дорога — на смерть.

Мы злимся про себя и на себя все без исключения, а ничего изменить не вправе. Судьба, будь она неладна. Одно слово — злодейка.

Я чуть покривил душой — и зря, а рано. Удур выручил нас, мы натыкаемся на гнездовье. Вот где яйцо, так яйцо! Случаем не дракона? А то сами окажемся жарким у его мамаши или хуже того — папаши.

Нет, какой-то птицы, но тоже не мелкой, и с размахом крыльев метра в три — не меньше. Верим на слово Удура, но вопрос остаётся — лично у меня — открытым: птица летает по воздуху или бегает по земле, аки страус?

Я пытаюсь объяснить морфу, до снежного человека не доходит, как это птица и может ходить, она для чего предназначена — исключительно для полёта.

Ладно, берём яйцо и катим за собой. Не бьётся, скорлупа тверда и прочна как гранит. Есть большое желание превратиться в хомяка разом со всей ватагой.

Наёмники так и зыркают на меня исподлобья, их намёк мне очевиден и лишних слов не требует. Я молчу пока, хотя скорее мычу, точнее размышляю едва ли не вслух. Отвлекаюсь, чуть не пропустил момент, когда мои "гаврики" нарочно пытались расколоть яйцо местного пернатого гиганта о камень, и даже булавой с кувалдой разбить. Похоже, еды не получим, пока не вылупиться тот ёлупень на нас, когда мы застанем его в момент рождения. Вот тогда-то будет много сложнее пойти на убийство младенца, поэтому разрешаю сделать нам яичницу.

Разводим костёр, запекая яйцо изнутри, надеясь: скорлупа под воздействием высокой температуры раскалиться и треснет.

Ага, наивные...

Раньше наши морды треснут от азарта, и животы от голода, на то мы и артель "напрасный труд".

Даже бросили яйцо и пошли, как случилось то, чего уже не ждали, и дождались... а лучше бы не стали ожидать того, что явилось из яйца.

Что там говорил этот Удур...ок, а? Всё будет хорошо? Это что там такое явилось на свет здешний, расправляя крылья, и встало на все четыре лапы, а не ноги. И смотрит в нашу сторону воинственно, выставив напоказ клыки.

Выхода нет, ищем берлогу. Она — единственное наше спасение. Мы заваливаемся в какую-то яму, а точнее проваливаемся в порядке живой очереди и падаем на какие-то мокрые камни, что давятся под нами.

А вот и яйца — нашли, но большую часть кладки подавили. Теперь давимся тем, что раздавили, набивая сырым белком и желтком рты от счастья и радости. На зубах хрустит скорлупа, и нам всё равно, что жрём — яйца птиц или летучих мышей?

На севере они не водятся в моём мире, а в этом... ещё и не такое.

Всё, мы можем возвращаться, однако не спешим, снаружи нас может поджидать ёлупень — тот, что вылупился.

Нет его, скрылся, — уверяет Удур.

Морф врать не станет, у него, как у снежного человека, на это не хватит мозга. Про ум даже речи не веду, а что — ватагу к шлюпу.

Нас там заждались, Хирон кое-что выяснил у тех, кого мы доставили к нему, и то, что засаду устроили на нас люди лорда с мордой бомжа, а нарвались они.

Я подозреваю Логрифа, и то: ему по-прежнему требуется Кукумэ. Поэтому интересуюсь у пристава тем, как он намерен поступить в данной ситуации? Ничего не меняется — его цель доставить нас к дорну, и расстаться полюбовно.

Ну, ежели соврал... Я хоть и сэр Чудак, да это уже почти в прошлом, нынче я наёмник, даже их атаман. У меня не забалуешь, на моей стороне вся ватага из артели "напрасный труд", и даже морф. А на стороне пристава — ратник. Размен сил очевиден, если не брать в расчёт тех, кто заодно с Логрифом идёт за нами, а куда... Ой, дурак, даже хуже меня, Чудака!.. знает даже лучше меня! Да своя жизнь дороже — боится графа-евнуха больше чем нас, наёмников и морфов.

Я гляжу на Кукумэ, мулатка побледнела, и подозреваю, что не от холода. Уверяю её: сама нужна мне здесь и больше, чем какому-то лорду. Ведь я сэр — почти герцог или тот же граф, и ну и что из того, что вымышленный, да имя мне Чудак. Не дурак и не му...ак, а мужик! Атаман я или как? А раз сказал, значит так и будет — не иначе!

Так и запишите там у себя, в Канцелярии Небесной, летающие вы "грызуны"! И не мыши! Это вам моё очередное СМС от абонента 256-19-76 из "вне зоны доступа"...

Глава 8

— Ты кто?

— Смерть!

— И чё?!

— И — всё...

Пора сниматься с якоря. Шлюп примёрз днищем к образовавшейся корке льда, и как собираемся тащить его по ней — недоумеваю. Не на боку же?

Ответ приходит сам собой, когда всеобщими усилиями удаётся вырубить шлюп из сковавшего его льда. В уключины — две крайние — с каждого борта просовываем вёсла и закрепляем в статичном положении, а затем внизу к ним в перпендикулярной плоскости и горизонтальной к поверхности ладим ещё по одному веслу. Равновесы готовы, шлюп всё больше напоминает катамаран, вот только крутить педали придётся пешком по земле, покрытой наледью, и тащить на себе, как бурлакам.

Мы впрягаемся — не сразу, но деваться некуда, уж больно хочется закончить изначально незадавшееся для всех нас, наёмников, путешествие.

Приставу-то что, он в сторонке идёт, и знай себе, орёт до боли знакомые в теле команды:

— И-раз... И-два... И-три...

Где-то я уже это слышал! А ничего практически не изменилось с той поры, как я оказался за бортом шлюпа со своей ватагой из артели "напрасный труд". Вот он, месяц май, на крайнем севере — встречаем как праздник, но вместо надувного бревна вождя тащим на горбах шлюп, что возвышается над нами и кажется кораблём, хотя даже по меркам реки маломерное судно малопригодное для перевозки большого груза, исключительно для бродяг небольшим отрядом, таким как мы, наёмники.

Я прикидываю в уме, сколько нынче народу в артели, и получается: почти на взвод набралось — два с лишним десятка морд или даже рыл, если взять в расчёт Иа с морфом.

Удур знатный работник. Одно слово — йети. Зверь, а не снежный человек, идёт в одной упряжке со мной, и мне вроде легче. Тут же Чичух и Ёр-Унн с Эй'Грром. Кукумэ также впряглась, хоть и женщина, но так не беременна, а и в моём мире бабы тоже иной раз встречаются ломовые. Она, видать, из таких же будет — их числа — работает наравне с нами, мужиками, и отлынивать от работы не думает, показывая всем своим видом: такая же, как и мы — воительница. По половым признакам и можно отличить... было раньше, а нынче в доспехах эта амазонка чисто мужик — юнец, наверное, как и я.

В чём-то мы с ней сроднились, но пока что не породнились иным образом, не желаю пока, а там видно будет, всё-таки мужик, и набивается в помощницы не как жена, скорее как наложница-телохранитель.

Ладно, присмотрюсь к ней получше, а там видно будет, что ждёт меня, и не только с ней, а нас всех на крайнем-крайнем севере, поскольку итак уже передвигаемся по нему и морфов встречали, и где-то даже немного разочаровали нас — как воины эти йети подкачали. Но если вспомнить: обещается нашествие, тогда понятно, чего опасаются в Империи, мы и то недолго блуждали в округе на северной границе среди Окраин, а столько берлог "нарыли" на квадратную милю-версту, правда, не все заселены. Но если и дальше будут попадаться в таком же количестве на квадратную милю или версту — одним нам, наёмникам, не устоять тут.

Я заговорил меж делом об этом с гномом, варвара побоку, тот больше рычит, чем говорит, а нынче и подавно нескоро заговорит по-человечески — впрягся и тащит шлюп, скрипя зубами до скрежета и хруста эмали.

Я чуть филоню, а иначе не могу, не то порвусь, и мне это как атаману где-то даже позволительно.

С гномом мы идём наравне, он тянет один канат, я другой, зато курс у нас параллельный. Уточняю у него относительно пополнения того гарнизона, куда идём, ведь бывал там, хотя бы раз.

Ответ утвердительный, и туда пока ещё далеко. Сбор в этом году — сгон — наёмников начался на месяц или почти два раньше обычного срока.

Я выясняю, что это означает, и переживаю — по-настоящему. Нас всех ждёт испытание, мы, отряд смертников — разведчики — не иначе. Закинут нас к подножию гор, где и бросят посреди равнинных морфов. Удур оказывается из их числа. Я беспокою его, пытаясь вызнать, чем отличаются его горные сородичи от равнинных.

Речь со стороны йети заходит о знати, вот у них уже имеются воины — не просто с дубинками и каменными топорами, а регулярные войсковые соединения, даже отряды смерти — те, кто никогда не отступает не получив соответствующего приказа.

Меня берёт оторопь, я едва не роняю канат, и сам едва не падаю, лишь спотыкаюсь, перевариваю про себя удручающее известие. Затем снова пытаюсь вызнать у Удура приблизительное количество населения снежных людей — сколько их может разом двинуть в поход сродни нашествия? И что за бедствие в итоге ждёт Окраины Империи?

И снова следует удручающий ответ, Удур нашёл прекрасное сравнение, заменив слово "нашествие" на "лавину" — и не одну.

— Их орда, — перевожу я, — а нас... рать... даже не получается!

Мы начинаем понемногу выбиваться из сил, а что ж имперский пристав с ратником хотели от нас, наёмников, гонят-то ведь на заклание дикому горному люду — это всё равно, что бежать на эшафот, объявив за стометровку, и тем, кто первым придёт, кто последним — всё равно снесут голову.

Прямо как в анекдоте: Ты кто?.. Я — смерть!.. И чё?.. И всё...

Действительно, чего нам терять, когда и так уже нечего, да и вспять не повернёшь. Этот маньяк с мордой лорда идёт попятам.

А не засланный ли казачок Кукумэ? — кумекаю я про себя, подозревая её в заговоре с Короной: она — шпион Империи. Ведь может такое быть — она лазутчиком? Почему бы и нет? Вдруг и впрямь какой-нибудь тайный агент ихней там канцелярии?

Хотя она — вряд ли. Амазонка делом доказала, и уже ни раз: не предаст. А может этот грубоватый пи... то есть, Чичух? Повадки как у маньяка, а замашки, и вовсе, как у мясника, чисто палач — один в один. За своё пристрастие к обоим полам и получил ссылку на север, неправильно истязая преступников перед казнью? Почему бы и нет? Но на нет и суда нет!

Опять я начинаю сходить с ума и чудить, поскольку больше подозревать в заговоре с приставом некого — гном с варваром сразу очутились со мной или я с ними, что не столь суть важно, а то... продолжаем идти на заклание. Правда, теперь я вроде как при оружии, всё лучше, чем кулаки, да только толку от меня в битве с морфами будет мало, даже с их равнинными сородичами, не говоря уже про горных "джигитов".

От етить этих йети!!!

Река петляет, нам всё чаще попадаются развилки, никуда не сворачиваем, ни в какой иной приток, идём по главной тропе — широкой водной артерии Империи.

Если Окраины нескончаемы, то каков же размах Империи? Я подозреваю, как прежняя моя родина, аки мать. Эта же пока даже на мачеху не тянет. Хоть бы, какие человеческие поселения увидеть, и желательно строениями даже сарайного типа, а не юртами или "фигвамами". Фиг там — и вам, и нам. Пустыня — заснеженная и бесконечная на многие вёрсты вперёд. Идём, а точнее бредём, по льду ногами скребём. Я, блин, в кроссовках с подошвой на полиуретане, когда мне бы шипы, и вообще ботинки альпиниста, а то имитирую нечто ластоногое, что пластается по наледи.

Не я один, и такой несчастный. Когда же будет объявлен привал? Я бы, как атаман, объявлял его при каждом своём поскальзывании с последующим падением.

Гнёмся мы едва ли не до земли. Клямка — и эта лямка на плечах, точно хомут на шее. Всё больше себе представляю собаку на цепи. Мы, наёмники, как лайки, хрипим до изнеможения и рычим, ругаясь друг на друга, а сквозь наш ор пробивается бравурный голос то пристава, то ратника сменяющего его:

— И-раз... И-два... И-три... Навались, мужики...

Ответить бы им, да не на словах, многие не прочь не только снежками. Жрём снег с наледью до хруста на зубах, когда кто-то из нас зарывается при падении лицом в наст и дальше валим на горбах со шлюпом. Это поначалу нам казалось при том приспособлении как у катамарана: потащим легко, а когда навалилась усталость, шлюп показался нам баржей загруженной щебнем под завязку.

Уже не один битый час напролёт наёмники косятся злобно то на меня, то на пристава. Толку — всё без толку, и от меня при наличии слуги Империи никакого. Сам стреляю в него глазами, и пишу СМС, требуя вмешаться своих подопечных из Небесной Канцелярии и явить милость — устроить светопреставление. И я не требую от них там чего-то сверхъестественного или невозможного, а чего — всего одну молнию. Можно и без грозы. Достаточно шаровой будет — и не мне, а приставу, и так шарахнула, чтоб нам не добавлять контрольный в лоб врукопашную. А ещё лучше одним "выстрелом" завалить помимо пристава и ратника.

Я всё больше ощущаю себя ушастым лохом. Мои мольбы, похоже, отправили на рассмотрение, отложив в долгий ящик. Ну да, кляуза — согласен, и не туда с ней обратился. Надо было стукнуть ногой по льду и чертыхнуться.

Что практически и делаю — мысленно про себя.

Под ногой трещит лёд, не ожидал я, что "эти" так быстро работают тут в отличие от тех, кто далёк от нас, простых сирых и убогих людишек этого и того мира, откуда сам.

Нет, я им не сдамся, но и за то, что произошло, спасибо не скажу — утонуть боюсь, а плаваю как камень по дну.

Треск усиливается, лёд под ногами расходится большим количеством трещин, я останавливаюсь, а следует спешить ближе к берегу. Да где там — командую:

— В шлюп!

Пристав спохватывается, и поздно, решив поначалу: мы бунтуем. А когда, наконец, понимает, и видит, что случилось, проваливается в полынью.

— Чёрт! — срывается у меня с уст, а ведь намёк очевиден. Ратник кидается к нему и... тоже тонет. Вот-вот утонут оба под радостные крики ватаги наёмников. Я кумекаю: чем это нам в дальнейшем грозит, потеряй мы своё начальство? И понимаю: большими такими пребольшими проблемами. Ведь нас тогда все кому ни лень — из служивого народа — могут запросто объявить вне закона. В чём непременно постарается лорд с мордой бомжа.

Ору дальше:

— Человек за бортом! Люди...

Ищу глазами спасательный круг. В этом мире, и на этом судне, он непредусмотрен правилами безопасности. И куда только смотрит местный ОСВОД? Даже надписей для утопающих: "За буйки не заплывать!" — нет. Дикий край, а нехоженый и мало изученный. Я тут почти что первооткрыватель — рта, вне всякого сомнения — от удивления подавно.

Спасательным кругом в итоге послужило весло. Ватага наёмников поддержала меня поначалу, решив наверняка: я собрался добить пристава с ратником, дабы они долго не мучились. А когда поняли: вытаскиваю их — остолбенели, впадая в ступор. Чуть погодя аналогично им на борту шлюпа оба "водоплавающих", покрывшись поверх доспех коркой льда. Такими они нам больше понравились — тихими и молчаливыми.

Чего не кричите и даже не мычите? — ухмыльнулся я надменно им обоим в лица. — Даже не свистите!

Ну, на первый раз с них вполне и этого достаточно. Приказываю развести огонь, и... Наёмники надеются: я затеял кремировать обоих заживо. Снова ошиблись на мой счёт как атамана, не дошёл я ещё до ручки, чтобы уподобляться им всем вместе взятым, а тем более морфу. Не животное — человек, но всё больше ощущаю себя снежным.

Делаем небольшой перерыв — своего рода долгожданный привал, в запасе несколько часов. Пронеслись они для нас как один миг, и заметить толком не успели, как и то: ожили наши "командиры".

— Век те этого не забуду... — просипел Хирон.

А ратник прохрипел что-то в том же роде.

— Да ладно, — реагирую я сообразно. — Харч выдайте — и квиты.

Лепёшки пошли на ура — мы проглотили их, как привычное уже для нас всех НЗ. И снова впряглись в работу, волоча шлюп дальше по льду — сразу, как только выбрались из пролома. Да вновь угодили в иную полынью, искупались отчасти уже сами.

Я лёгкий, мне проще, успел не замочиться, а вот великаны напротив поплескались.

Не выдерживаю — нервы сдают. У меня с приставом предстоит серьёзный разговор тет-а-тет. Я объясняю ему политику партии выходцев из артели "напрасный труд", предлагая превратить шлюп в некое подобие ледокола. Хирон тупит. Объясняю ему на деле, заставляя собраться почти всю ватагу наёмников на носу шлюпа. Лёд трещит и ломается, по бортам брызжет вода, и летят куски льда. Образуется протока... позади нас.

Нам проще отталкиваться вёслами от краёв разлома в ледяном заторе.

Дальше идём, а точнее ползём, точно черепаха по льду, но зато находимся в шлюпе — всё безопаснее, чем снаружи — и бросить нам его не судьба, он как гиря на ноге преступника. Не сбежать.

Вскоре мы выдыхаемся окончательно, и все валимся вповалку. Пристав больше не кричит, даже ратник не пытается выслужиться перед ним до латника, смысл, когда и так всё очевидно: могут нас хоть убить, всё одно никто из наёмников не пошевелиться. А ведь кругом нас враги — морфы и преследователи графские.

Мы закидываем на мачту того, кому меньше всего повезло, и, не обращая внимания на холод, жмёмся друг к другу, даже иные наёмники к Чичуху, а тому развратнику только это и надо.

Подле меня Кукумэ, амазонка больше не брыкается и руки не распускает, напротив запускает их мне туда, куда я не ожидал, и дрожит, прямо как кошка. Пушистая. Тьфу! Да это морф притёрся ко мне с иной стороны, благо хвостом не тычет, как громила кому-то, кто задевает его в отместку.

Долго так лежим, а неизвестно, сколько бы ещё провалялись, наверное, пока бы не замёрзли, да ненароком услышали приближающийся стук копыт — поначалу одиночный, а затем уже топот.

Кукумэ покидает меня, и меняет стремглав отморозка на мачте, тот сунется ко мне, своему атаману, и я встречаю его руганью, но шёпотом, и кулаком грожу. Морф также распускает лапы, сгребает отморозка в охапку и подминает по себя.

Тишина — у нас на шлюпе, а за бортом всё отчётливее слышен топот конного отряда. Кони идут медленно, неспешно, чувствуется: тянут на себе тяжёлый груз. На них верхом явно всадники в доспехах, а рыцари или кто ещё — нам пока невдомёк. Мне определённо.

Я смотрю на Кукумэ, та срослась с мачтой. Теряю терпение — окликаю и машу. Амазонка тотчас реагирует на меня, соскользнув по мачте вниз.

Ответа я не требую, всё вижу по её лицу.

— Конница? — вопрошаю я всё также шёпотом.

Кивает.

— Тяжёлая?

Реакция та же.

— А много?

Демонстрирует точное количество на пальцах — меньше десятка, но мы против них не устоим — в поле точно. Даже в шлюпе ещё удержаться попробуй. Хотя я уже решаю про себя: самое время устроить врагам маленькое Чудское побоище.

Сам лезу на мачту, взобраться сразу не получается, выручает морф — подставляется, а затем и вовсе толкает. Я взлетаю или взмываю на мачту и цепляюсь ногами и руками, скрещивая их меж собой наверху — вишу и вижу то, чего меньше всего хотелось бы. На глаза попадается стяг, на нём изображена Корона. Конный отряд принадлежит Империи. Да только один из всадников точь-в-точь, как тот парламентёр, что угодил к нам в шлюп во время стычки с людьми графа.

Они — наши преследователи — нагнали и нашли нас. Приветствовать их взмахом руки я не собираюсь, но всё же развожу ими от неожиданности — подле меня в мачту втыкается стрела от арбалета.

— Ах вы...

Я лечу вниз, успеваю выставить ноги, отбиваю пятки. Лучше их, чем то, чего мне грозились отстрелить графские всадники.

Пристав тут как тут — вырастает подле меня. На нём нет лица. Что не так? Почему мы, как наёмники, должны пробиваться к месту своей гибели под видом братской могилы, ещё и под стрелами имперских вояк?

Одно слово — Окраина. Знать знай себе, куражится по тому же принципу, что видимо в Империи над ними те, кто выше: а прав тот, у кого сила. И для них тут, похоже, забава гонять наёмников с халдеями по своим землям, и охотится как на загнанных, затравленных зверей.

Я зверею, и прыгаю за борт. Со мной следом летит Кукумэ. А ты куда, женщина? Вот же где баба! Хотя могу её понять: боится, что предам, и не только я, а пристав.

— Придётся побегать... — предупреждаю я сразу её.

Она сейчас на всё согласна, решилась сбежать от пристава. Тому только этого и надо — объявит вне закона — халдейкой. Но не меня же, как атамана, ватага не даст в обиду. Возможно, я ошибаюсь на их счёт, однако хочется верить в благоприятный для нас исход предстоящей баталии.

Со шлюпа кричат, привлекая внимание конного отряда всадников, те поворачивают в нашу сторону, от них отделяются двое и несутся к нам наперерез. Мы с Кукумэ останавливаемся у границы реки, не ступая на берег, остаёмся на тонком льду, и готовимся дать дёру назад к шлюпу. А про себя думаю: если что пойдёт не так — всадники раскусят подвох — получим мы с амазонкой по болту в спину из ручного арбалета.

Остаётся лишь надеяться: у одного из них разряжено стрелковое оружие, а из иного стрелок, как из меня снайпер.

Моё сердце подпрыгивает в груди в такт конскому топоту парочки всадников, закованных с головы до ног в железо, как и их скакуны-рысаки. Они всё ближе, с каждым скачком, конский топот уже режет нам уши своим грохотом, а всадники мозолят глаза. Уже видны их гербы на панцирях, и одинаковы — графские знаки отличия. Отношение к Империи имеет только стяг. Отныне они сами по себе.

Их намёк нам очевиден.

Кукумэ выхватывает серпы, и готовиться метать.

— Погоди, — я осаживаю её, оставляя свои клинки пока в ножнах.

Чуть промедлил и...

— Бежим! Ходу! Ноги... — спотыкаюсь я, дёргая за собой Кукумэ.

Та в растерянности — не привыкла показывать врагу то, на что позарился граф.

Не споткнись я из-за неё, кого-то бы из нас наверняка прошил болт из арбалета в руке лорда.

У, морда...

Он первым вылетел на лёд и... провалился. Рано, слишком рано, успевает повернуть вспять.

Кукумэ вырывается из моих рук, и метает ему вдогонку серп, подрезая коню заднюю ногу. Ай, молодца, девка! Ты просто шоколадка, мулатка! Красава...

Лорд летит с коня наземь с грохотом, поединок ещё не закончен, он готовится обойти полынью у берега стороной и двинуть к нам для продолжения боя.

Оруженосец остаётся на берегу, лорд запрещает ему вмешиваться, теперь для него поединок с амазонкой дело чести. Она сама виновата в том, что бросила ему вызов.

А я? Что же я? Не атаман что ли? Не допущу!

Я выхватываю клинки и бью ими по льду — тщетно. Подпрыгиваю, ничего не меняется. Лорд петляет при движении к нам.

И вдруг слышу рёв — отдалённый и злобный. Похоже, всадники потревожили снежных людей, подняв этих йети...ть их раньше времени из берлоги. А могли и не из одной.

Жаль, не вижу — находимся в низкой точке на местности. Сейчас бы я не отказался снова забраться на мачту и окинуть округу пристальным взглядом.

Один из всадников трубит, бросая призыв. Оруженосец лорда мечется на берегу, он не может бросить милорда, а у того уже перекосилась морда. Логриф сам решает, как ему быть — поступить в непростой ситуации?

Всадники скрываются у нас из виду, бросаясь клином на равнинных йети. Буду думать, что на них, а не на горных "джигитов", когда в нашем случае даже не знаю что лучше — от кого избавиться в первую очередь?

Лорд что-то кричит злобно в нашу сторону с Кукумэ, и неожиданно поворачивает вспять.

— Ага, испугался! Бежишь, вражина... — не сдерживаюсь я. Эмоции — будь они неладны. Атаман из меня ещё тот. Одно слово — идиот, а по здешним меркам Чудак.

До нас доносятся эхом отзвуки боя. По тому, что мы слышим, заруба идёт там нешуточная. Конское ржание и хрип, скрежет металла — доспех и оружия. Грохот и рёв со стороны морфов.

Нет, там и впрямь всё серьёзно — и настолько: не передать на словах. Даже мысленно сложно представить.

Я сам оборачиваюсь в сторону шлюпа — не уплыла ли артель "напрасный труд" без нас?

Нам с Кукумэ оттуда машут, а мы стоим и думаем о том же, о чём лорд — кидаемся следом за ним. Я с понятным мне намерением из любопытства, а вот Кукумэ — вопрос на засыпку — вдруг добить, чтобы отстал от нас раз и навсегда? Ведь задета её честь!

Оруженосец меняется местами с лордом, уступая тому своего коня, на подранка Логрифа, он — ноль внимания и кило презрения. Отскакала ты своё, коняка. А жаль её — она ж невиновата в том, что люди чего-то не поделили меж собой. И как всегда страдает ни в чём неповинная скотина. А она и есть, не подпустила меня — взбрыкнула. Я отвлёкся на неё от Кукумэ, а та уже всё ближе к оружейнику лорда — вот-вот нагонит его и вонзит серп в незащищённое место в доспехах, а найдёт, сомневаться в её мастерстве не приходится. Она со своим оружием одно целое — серп для неё естественное продолжение руки.

Пора нагонять. Мне больше нет дела до коня-подранка, его участь незавидна — тут либо мы его на харч пустим, либо морфы схарчат с тем же успехом и, пожалуй, что в сыром виде.

Всё больше подозреваю, что скорее йети, чем мы.

Шум битвы усиливается, рыков становится всё больше, а лязга и скрежета металла всё меньше.

Моя догадка в отношении всадников лорда верна, их участь незавидна, сколько их там прыгает и скачет — всего ничего. Было семеро, а осталось трое. Нет, четверо. Вклинивается лорд. Хорошо так врезается в столпотворение морфов, топчет и давит копытами коня закованного в железо, как и сам космато-лохматых горилл.

Нет всё-таки обитатели равнины они, а не горные джигиты. А вот лорд — тот ещё живодёр — сокрушает их каким-то странным на вид оружием больше смахивающим на двустороннее весло. Головы йети с конечностями летят от него в обе стороны. Но морфов немало — порядком нашло. Это не тогда, когда на нас вывалилась берлога этих йети, тут, наверное, со всего района собрались, и не одним большим поселением — малыми в том числе. Число и впрямь впечатляет — отряд лохматых космачей зашкаливает за сотню, если не две, но уже половина из них лежит и корчится в предсмертных конвульсиях.

Я стою, как статуя, и с места не двигаюсь. Амазонка рядом, не дура, стало быть, и лезть ей туда, куда полез пешью оруженосец лорда, не с руки. Ему их быстро оторвали йети звери, а и про голову не забыли — сняли свой трофей... с нас.

— Нам пора, — хватаю я Кукумэ за руку, и ощущаю: она дрожит или я? А может оба? Да на это сейчас никто из нас не обращает внимания, мы оба словно загипнотизированы кровавым зрелищем, происходящим от нас всего в каких-то двух-трёх сотнях метров.

Недолго нам удалось пробыть невольными зрителями, с всадниками почти уже покончено морфами, и несколько особей замечают нас, а всё из-за оруженосца лорда.

Логриф остался один, как воин, а мастер своего дела, но один в поле... долго не простоит. Помочь бы, да куда там, и лезть нам не резон.

Я отступаю назад, делая шаг — один, второй не поспеваю, спотыкаюсь и валюсь, заваливая на себя амазонку, и оба видим, как к нам со стороны реки движутся толпой наёмники. Никак решили вступиться за атамана? Или это пристав затеял выручить лорда и в будущем заручиться его поддержкой?

Тот пока держится, хотя нет — валят — морфы завалили его вместе с конём. В стороны летят конечности с копытами, знать йети не добрались ещё до лорда-бомжа. А вот и он, вскакивает и всё с тем же оружием-веслом, вокруг него образуется круг. Первого кто дёргается к нему, цепляет краем лезвия. Из раны морфа брызжет кровища.

А вот и наши — мои наёмники или пока ещё пристава? Поди, разберись, а во всем том, что тут твориться?

Хирон среди ватаги бродяг. Я сам встаю. Кукумэ не требуется моя помощь, прыгает на ноги точно кошка. Ну и пластика, а гибкость у амазонки — закачаешься.

Я срываюсь в крик, мой голос тонет в оре наёмников. Мы отвлекаем часть морфов от лорда на себя — и большую. Почти что вдвое больше йети встают напротив нас. Хм, надо же, держат строй — выходит: ознакомлены с обычным построением толпой.

Всё это я понимаю набегу, и отстать при всём моём желании и пропустить толпу народа из артели "напрасный труд" не могу. Они подхватили меня, точно волна, и понесли на врага.

Ах да, ты ж, сэр Чудак — атаман, тебе и быть первым там, где мне меньше всего хотелось бы когда-нибудь вообще оказаться в жизни — на передовой.

У этих морфов уже не просто дубинки или каменные топоры, а такое же точно оружие, какое у наёмников. И мы идём на йети клином.

Мне бы скатиться, да варвар подпирает с одной стороны, а с иной громила, сзади же под ногами путается гном и орёт, будто это я у него — мешаю ему влезть в зарубу. Я подпрыгиваю, намекая: дескать, вали вперёд меня, да слишком поздно, вот она морфова рать или это нас рать, а их орда-А-А...

Я налетел на морфа с клинками в руках, и тот вдруг стал ниже почти наполовину, но головы не потерял, а что — то и отрубил ему гном. За это Ёр-Унну отдельное спасибо.

Я падаю на верхнюю часть туловища йети, гном проскальзывает мимо нас и ломиться дальше, размахивая секирой так, что Йода со своим световым мечом отдыхает. Наш-то гном в доспехах. Блин, одно слово — Джедай. А я пока что не из их теста слеплен, всё больше из того, что прёт из меня не тем местом.

Мне что-то мешает подняться. Морф — точнее его верхняя половина. Йети даже без ног страшен и грозен, а смертельно опасен, что слишком поздно доходит до меня, я пропускаю удар лапой с оружием или без — не вижу... Вообще ничего, глаза застилает... Фу-уф... колпак, а не кровь, но всё равно попадает мне на лицо. Моя или морфа?

И... О, чудо!.. я снова вижу. Колпак поднимает Кукумэ, и меня самого на ноги. Я встаю, чтобы снова упасть, и не по тому, что пропускаю удар, просто поскользнулся в луже крове, споткнувшись уже об окровавленный труп морфа из двух частей. В испуге рублю его клинками в руках, превращаясь в маньяка-мясника, а затем уже сам лезу туда, где стало много меньше морфов.

Я-то думал: нам не устоять, а это йети дрогнули, попятились, мы смяли их, у нас оказались отдельные вояки подстать парочке ветеранов. Да и лорд-бомж отличился, в отличие от меня и ещё одного наёмника.

— Удур... — заметил я того в стороне от сшибки стенка на стенку. Он держал стяг, что вручил ему ратник или пристав. Его можно понять, во всяком случае, я ещё могу, пока не потерял до конца человеческий облик: мы валим тех, кем он был недавно сам.

Я успокаиваю его тем, что мы люди тоже убиваем друг друга в аналогичных войнах. Далеко за примером ходить не пришлось — лорд, вот он — наш преследователь (Кукумэ).

— И ты привыкнешь — свыкнешься довольно быстро со своей незавидной участью, — сказал я как-то уж обыденно даже для себя.

И впрямь превращаюсь в наёмника.

Добивать морфов не стали — тех, что бежали, как и догонять — тут не каждый всадник способен это осуществить верхом на коне даже налегке, а при сбруе — подавно.

Морфы задали такого стрекоча, перейдя с задних лап на скачки при использовании передних конечностей, что мы только их и видели.

Трофеи нашего отряда составили приличную сумму, и не только медяками, нам было за что получить и серебро — окольцованные хоботы морфов. Ими себя так обозначали охотники или воины.

Я пока в подробности дележа добычи не вникал, хоть и атаман, меня больше заботила участь Кукумэ и лорда-бомжа. Тому досталось прилично, и кто бы мог подумать, что именно амазонка первой из всех нас, наёмников, доберётся до него. Ведь я думал: она его прирежет. И ошибся на её счёт, она по достоинству оценила храбрость Логрифа, а тот отплатил ей тем же, не став поднимать оружия на неё, а, скорее всего, из-за того, что попросту выбился из сил. Да и раны... рваные, как и доспехи на нём из металла.

Досталось... всем нам, но морфам больше. У нас в отряде также имелись потери, зато мне как атаману ничего не пришлось делать, всё сделал Хирон. Как имперский пристав он просто вычеркнул их имена из чёрного списка и приказал взять себе всё их добро, а тела придать огню по заведённой традиции, чтобы звери не смогли добраться до них.

— А с трупами сотни с лишним морфов что делать? — уставился я на Хирона.

Да и лорд затребовал похоронить достойно своих воинов.

Кремировали — всех без исключения ещё и по настоянию Удура. И правильно — решил я: пусть йети знают, кто тут хозяин — мы или норные "грызуны". А то, что они размерами с гриззли и по силе со злостью не уступят нам, наёмникам, так и мы тоже не с пустыми руками сюда приплыли, и давить одним голым "интеллектом" не собираемся их.

Я сразу обратил внимание на оружие вояк лорда и наложил вето, он согласился уступить его нам, но за отдельную плату. Размен звонкой монетой должен был состояться по прибытии в град — мы ему "пятаки" меди и серебра за иные (морфов), и с той поры оружие с доспехами всецело наше, а пока взяли, так сказать, в аренду на длительное пользование.

Ну не морда ли этот милорд? Одно слово — лорд! Мы жизнь ему спасли, и чую: опять на свои головы, ещё аукнется нам наша доброта в его адрес — затянет на шее и не хомут, а петлю палач.

Коней также прибрали к рукам, устроив тут же пир, прямо как во время чумы, зато наелись, даже нажрались, и снова в шлюп впряглись. И ладно бы тянули его, а то ещё и лорда.

Над ним там, в палатке, и хлопотал пристав, а ратник взялся орать на нас вместо него:

— И-раз! И-два...

В мою голову снова закрались сомнения относительно Хирона. Ой, не прост этот пристав — не простак — поди, уже договаривается о чём-то с лордом, а точнее оба решают заочно чью-то судьбу.

Гляжу я на Кукумэ и кумекаю: а она догадывается об этом или...

Ловлю себя на мысли: разумеется. У неё это на лице отображено — всё без исключения. Эмоции — на то и женщина.

И что нам делать, девка, с тобой, а с этими двумя заговорщиками в палатке?

Я отвлекаюсь на свою ватагу, и в первую очередь заговариваю с гномом, закинув ему свою мысль относительно непростой ситуации. Тот кивает мне в такт — соглашается: я прав. А то — на то и атаман. Меня поддерживает не только он, но и Эй'Грр. Варвар как гном — они с ним одно целое. Чичух также прибился к нам. Да и баба среди нас одна. Нет-нет, да и поглядит громила искоса на неё, даже иной раз вздохнёт томно, а забавно это получается у него. Ну и морф обязан мне жизнью — моя ручная зверюга. Пока ещё не осознал сам, и я до конца, но факт — и вещь упрямая.

Подаёт голос Иа. Во-во, осла тебе до кучи в компанию, сэр Чудак, и не хватало. А сгодится, скотина. На ней поклажа. Да и сам я не дурак — сразу прибрал к рукам доспехи некоторых всадников лорда. Впору они пришлись только варвару. Зато щиты и арбалеты — ручные, а шлемы и мечи — достойны тех, кто станет главной силой моего пока что небольшого отряда.

С пополнением в этот раз у нас — швах. Но ничего, раз на раз не приходится, а и день на день. В запасе — за пазухой — всегда есть кольца тех, кто больше не с нами, а свято место пусто не бывает, найдём себе замену в отряд. Раньше ведь находили, вот и снова повторим привычную для здешних мест процедуру. Всё-таки Окраины Империи, и тут простым обывателям ничего хорошего не светит — выбор невелик: ты либо наёмник Империи, либо вояка-служака Короны. И что хуже, а что лучше, я пока так не уяснил до конца.

Конца пути невидно. Где же пристань?

Ратник кричит, хотя уже хрипит и где-то даже сипит.

Ага, сорвал голос — так тебе и надо! Заткнись...

Меня услышали, а где — без разницы и то: светлый или тёмный.

Ратник скрывается в шлюпе, и теперь оттуда на нас кричит пристав, знать спелись с лордом. Ну, ничего, доберёмся до пристани — разойдутся наши пути-дорожки — мы пойдём дальше на север нехожеными тропками, а наши надзиратели поспешат вспять, унося ноги подальше из вотчины морфов. А если нет — и разойдётесь сами, то и мы, потом ищите ветра в поле, а шлите письма СМС на горные перевалы тамошним "джигитам". Как пить дать — ответят. И даже за ответом придут.

Заодно я понимаю: пора писать СМС уже туда и тем, к кому давно не обращался. Арбалет, конечно, хорошо, но толку от него в том бою, каком побывал, приняв непосредственное участие — мало. Тут бы мне какой-нибудь местный стреломёт не помешал бы на несколько зарядов-выстрелов, а? Как вам там такая моя мысля? Смастерите чего-нибудь подходящее для меня в этом мире? Или я ещё не заработал себе на бонус? Так за ценой не постою — не поскуплюсь! И каждый из вас получил от меня уже столько душ, а жертвоприношений, сколько ранее, наверное, и мечтать оба не могли! Ни светлый, ни тёмный... Эй, Боги! Очнитесь! Чай, не на Олимпе там! Или как? Подайте знак — укажите путь — из тьмы на свет!.. Да будет свет!.. Кто там у вас электрик?..

Я не заметил, как мы остановились, хотя распоряжения со стороны имперского пристава о привале не слышал, тот сам сейчас стоял у борта шлюпа, открыв в изумлении рот, уставившись во все глаза на то, что в моём мире принято называть северным сиянием.

Так вот оно какое! Сам увидел впервые вживую, а не по телевизору. И что это всё означает по здешним меркам?

Выясняю у гнома. Ёр-Унн недовольно ворчит что-то относительно того: это знамение будущего нашествия морфов на Окраинные земли Империи.

Ясно — местный будильник для этих йети.

Удур слово в слово подтверждает заявление гнома. А вот это уже хреново...сть, нежели новость.

Ну и где тут эта пристань, а? Пора бы уже нам пристать, и бросить якорь, пока опять какие-нибудь ещё равнинные морфы не пристали к нам, иначе беда, ведь всем известно с детства: чем дальше в лес, тем... толще партизаны. А стало быть, эти йети, на то и снежные люди, но ведут себя как звери. Того и гляди: вот-вот проснуться после зимней спячки и начнут реветь на всю северную Окраину треклятой Империи.

Как вспомню ту последнюю сшибку с ними, так вздрогну, и ноги сами меня несут, даже тех, кто в одной упряжке со мной шлюп из артели "напрасный труд".

А и впрямь кажется: все наши усилия, как наёмников, напрасны. Но вроде скоро — и даже раньше, чем могу предполагать — наши муки закончатся. Меня снова изымут из этого мира те, кто закинул сюда, и я окажусь даже не знаю где ещё. А не хочу! И куда хочу — меня почему-то не спрашивает — никто. Даже эти тут, просто гонят на заклание, точно быдло.

Ну и кто я после этого всего, а? Чудак или му...жик — решаю я. Сэр и атаман. Пора уже прибирать инициативу не только в отряде, но и в этом захудалом мире, к своим рукам.

Опять, наверное, схожу с ума, и мню себя маленьким Бонапартом или даже Фюрером. А иначе никак и никуда, мы ж наёмники, карательный отряд по местным меркам и мнению морфов.

Ну, так и они не звери, хотя хуже нас, людей!..

Я всё больше осознаю: если в ближайшее время не дойдём до конечного пункта своего назначения, дойду до ручки. А про "писало" речи не веду, нас ведут — и куда — ломаю пока что себе сам голову, но шею никому не позволяю, даже тем, кому постоянно посылаю СМС.

А посылаю и посылаю... уже всех и вся. В том числе и себя. Ваш, сэр... м-м-м... Чудак!..

Глава 9

"У нас режим — напьёмся и лежим!"

Вот... новый поворот и... кто-то или что-то там ревёт... — пою уже я про себя песенки. Нет, легче мне не стало, но на сытое брюхо катить шлюп по льду всё больше привыкаю, как и к холоду. Теперь бы ещё лицо защитить от стужи севера, и нет проблем, они возникнут у тех, кто захочет напасть на наш отряд наёмников.

Мы сожрали уже ни одного коня, а питание прямо как у обитателей севера, даже не трёх разовое, а пятиразовое — пихаем за пазуху то, что не лезет больше в рот. В меню в основном конина, но зато мясо — и вкус, наверное, как у оленя или ещё какого рогато-копытного животного.

Хорошо — душа поёт. Тело набирает силу. Не удивлюсь, если выяснится: у меня даже мышцы растут. Качаюсь каждую минуту, хотя иной раз и из стороны в сторону. Да не волшебник и не культурист, боди(ди)билдингом или как там называется этот вид спорта для "качков", занимаюсь всего неделю тут в новом мире. Ну, ничего, вроде как начинаю осваиваться — с оружием пока не успел, но арбалет, доставшийся мне от всадников лорда-бомжа нравиться — не сомневаюсь: будет моя самая любимая игрушка. И ведь небольшая по размерам — рукоять удобно ложиться в ладонь, а упор в форме загогулины, но никак не приклада, упирается в бицепс, или что там у меня начинает расти, а надуваться, напоминая шарик. И болты в наличии — парочка — для начала хватит. Вот только пристреляться не успел, нет ни времени, ни целей, зато желание — и бьёт через край. Я ж всё-таки сэр, пусть и Чудак, но атаман, чёрт возьми...Тьфу ты, только не меня!

Лёд трещит, однако больше не ломается, напротив скрипит и хрустит под ногами. Идти дальше на шлюпе на манер ледокола у нас не получилось, ну и ничего страшного, отмахаем ещё день-другой, и причалим к пристани, а обязательно пристанем, к чему угодно и кому, кто или что окажется у нас на пути.

Мясо лишь ополовинили — зажевали четыре коня. В наличии имеются ещё четыре туши по частям и пятая — недобитая коняка. Но не испортилась, как и прочее мясо. Зима, не лето, хотя и по прикидкам изначально месяц май. Так ведь север — крайний, а тащимся, подозреваю, в заполярный круг вечной "юности".

Командую всё больше я как атаман и как сэр Чудак. Мне всё больше доверяют и наёмники, и те, кто зыркает на нас с высоты шлюпа.

Ночуем мы на борту — иначе никак. Выставляем охрану — я назначаю часовых — обычно это пара, и заставляю вести перекличку, понимая, зазевается караул: кричать "караул" будет бессмысленно, морфы только и ждут, что мы подпустим их к себе поближе, и всех перебьют втихаря.

Я всё больше доверяю своей команде, в наряды выставляю либо гнома с варваром, либо громилу с Удуром, либо сам заступаю с Кукумэ. Иным наёмникам пока не доверяю, как этим, проверяю и присматриваюсь. Есть пару личностей, которые мне приглянулись, но пока не тороплюсь с окончательным решением, в конечном счёте, здесь все мои бойцы в будущем, а и нынче. Приставу с ратником хватает проблем с лордом.

Логриф бредит, ему требуется лекарь. Раз даже кинулся на Хирона и вцепился в него зубами, за неимением никакого иного оружия под рукой, и получил новое увечье — рану пришлось сделать на голове. Но усмирили вроде бы... на время.

Эй'Грр заворчал точно гном, намекая на то: уж он бы на раз успокоил лорда.

У, морда...

Напрягает она нас, наёмников. А уж про Кукумэ вообще не стоит разговор заводить — на эту наболевшую тему — что-то с ней не то твориться, а понять не могу, хотя и пытаюсь, едва из штанов не выпрыгиваю — в хорошем смысле, а ни каком ином.

Всё — сплю, не дремлю, а на самом деле храплю или соплю... постоянно шмыгаю носом. Нет, маску я себе раздобуду, и перчатки, а пока там и повязки на стёртых ладонях отчасти заменяют их. Но пальцы — индевеют. Север — это вам не средняя полоса России, тут климат жёстче, чем погода у нас там в феврале. Выручает морф — хороший у него "пуховик", спину греет, а душу — Кукумэ. Амазонка обычно рядышком сопит, скрутившись калачиком, и ведь никого больше не подпускает к себе кроме меня.

Я не заморачиваюсь, иначе не получиться заснуть. Проваливаюсь, а просыпаюсь уже с наступлением светлого времени суток или того, что больше напоминает сумерки — и вот-вот должны рассеяться. Так мне кажется всё больше и больше, а это оказывается полярная ночь.

Холод пробирает до костей, всё-таки нашёл щелочку и морозит, зараза. Вскакиваю на ноги, вместе со мной моя ватага из артели "напрасный труд".

Стража бодрствует — трясётся покрытая налётом инея — дрожит, но стоит.

Я наведываюсь в палатку к приставу, Хирон всё чаще уверяет: мы почти дошли до пристани. И так каждые десять миль. Не сомневаюсь: если бы шли напрямик по карте к этой его пристани, давно бы были там и грелись в тёплых домах, а теперь хочу прежде в баню попасть — парную. Хотя и никогда не отличался любовью к русскому образу времяпрепровождения. Нет, я — за шашлыки и за девок в сауне, но купаться "по-чёрному" — ни-ни — один раз закипели мозги, потом час отливали, приводя в чувство. Угорел. Так ведь не негр.

Карты нет и быть по определению не может. Ориентир один — река — основная водная артерия Окраин Империи. Притоки ни в счёт, их и не берём в расчёт. Я делаю обычный подсчёт: мяса у нас на два, максимум три дня — если и дальше будем жрать не в себя, а ещё и пихать за пазуху про запас. Чёрный день не за горами. Ну, предположим, что ещё недельку продержимся, если морфы не захотят проведать нас и навестить на шлюпе. А раз видели издалека их лазутчика, бегал какой-то комок меха. Я поначалу решил: знатная добыча — песец там или лиса, да Удур быстро раскрыл мне глаза.

Мгновенно вспомнил про берлоги и сколько их приходится на квадратную милю-версту тут. Да ну в жопу такую охоту, а приключений на то место себе лишний раз сам не ищу, и ватаге наёмником не позволю. А никому не советую.

У нас стало ещё меньше на два коня. Я планирую с завтрашнего утра урезать пайку вдвое, пускай наёмники харчат запасы за пазухой. У меня самого там уже этого добра, аж пузо выросло на ровном месте, хотя я бы не отказался и от "горба" в качестве рюкзака с тем же там.

По аналогичному принципу хомячества поступают все без исключения.

Ждём морфов, должны же они проявить себя вновь рано или поздно, ведь у нас не караван, идём почти налегке — в одиночку. Факелы жжём редко, костры вообще не устраиваем, только исключительно при приготовлении конины. А так обычно факелы у часовых. Они и освещают ими сумерки с полумраком.

Я снова лезу в палатку и попадаю на глаза лорда. Морда у Логрифа объехала, хворь не прошла, сказалась на состоянии его дел. Он нынче не у дел, что нам, наёмникам, и надобно.

— Когда уже будет пристань? — достал я пристава своим избитым вопрос, а неизменным на протяжении уже трёх дней.

— Ещё немного потерпите, и — будем на месте... — отвечает Хирон.

Терпение теряю не только я, но и он. Никак и впрямь заблудились или нам ещё идти и идти? Выходит, что Корона поторопились с нашим набором — рано на север погнали. В Империи решили перестраховаться лишний раз.

— Хирд... — ругаюсь я на местном наречии, используя в полной мере здешний диалект.

Удивляться нечему, кольцо наёмника у меня — и не одно, бренчат в мошне за пазухой, как медяки.

У некоторых моих воинов там в таком же количестве припрятаны "пятаки" морфов. Парням охота обменять их по курсу на местный вид деньги и забраться в кабак, возможно в последний раз в жизни. Сам бы не отказался туда попасть, хотя подозреваю: раз имеется кабак, то и бордель там также знатный, пусть и не для знати! А такие тут бывают?

Интересоваться я у пристава не собираюсь, да и у команды бродяг, как и Кукумэ напрягать лишний раз не желаю. Амазонка и без того на взводе, как мой арбалет.

Я решаю поупражняться с ним, в качестве цели выбираю мачту — авось попаду? Скоро ж моя смена караула, тогда и потренируюсь, а давно пора — набить руку в ратном деле, поскольку рубака из меня, как и стрелок. Нет, Кукумэ подтягивает меня, учит постоянно в нашу смену разным премудростям, а подозреваю: основам на уровни азов фехтовального искусства — как правильно клинок в руке держать — прижимать пальцами рукоять, затем перехватывать, и вращать. Раз попробовал и едва себе ухо не отсадил, выручил шлем с бармицей — по сетке, крепящейся к кольчуге, и чиркнул. А другой раз с иной попытки выручила Кукумэ — её реакция и серп.

Я еле сумел ей доказать: и не думал нападать. И в палатку я хожу к приставу с лордом не за тем. И вообще должность атамана меня напрягает так: готов отказаться и передать все "лавры" в виде ошейника хоть ей. Я ж наёмник, а не халдей, и становиться им не собираюсь.

Поэтому сегодня решаюсь пострелять. Два болта хватит мне за глаза. Цель у меня — прежний колпак. Больше я не ношу его, а шлем — тяжёлый, зараза, головной убор. Но зато точно знаю: голову не потеряю. В худшем случае отобьют — и только. Да мне это уже постольку — поскольку.

Целюсь из арбалета. Кукумэ не мешает, она в стрелковом деле мне не помощница. Вот гном — этот мог бы. Да как-то не подумал заступить с ними в эту ночь в караул.

Рука у меня дрожит и прыгает, приходиться помогать себе целиться иной — поддерживаю арбалет в руках на согнутых локтях. Естественно мажу, при этом болт впивается с отзвуком глухого треска в мачту.

Иной летит уже в борт или...

О, нет... за борт. Треска не слышу, а что — рык. Кого-то там зацепил? И кого, а какого зверя, понять не успеваю.

Кукумэ бьёт тревогу.

— Караул... — ору я первое, что пришло в голову, а прилетело мне... и не мысль.

Чем это, и кто зацепил меня?

Удар камня по шлему заставил меня покачнуться на ногах. В ушах возник металлический звон — и не только. Вижу искры, вспыхивают — и не у меня в глазах, а за бортом шлюпа, куда метнула свой факел Кукумэ.

Скумекала амазонка. А теперь я ещё пытаюсь понять, что там за волна накатывает на нас? Не в море помниться, на реке, да и то скованной льдом.

— Морфы! Лавина...

Началось...

На нас валит многочисленный отряд, поскольку и мой факел натыкается на такую же точно стену или лохмато-косматую волну.

Ватага бродяг уже стучит ногами, мечась по палубе. Наёмники занимают свои места согласно приобретённым билетам — в нашем случае это кольца на средних пальцах.

— Парус... — неожиданно ору я даже для себя.

Он появился у нас, когда наткнулись на тех, кого разгромил лорд с мордой бомжа, спутав с нами, и помня свою ошибку на острове, я решил загладить тогда свою вину.

Пристав смотрит на меня дурными глазами, я игнорирую его, заставляя раскрыть парус. Ветер сейчас такой, что нас понесёт и по наледи не хуже, чем по волнам водной глади. К тому же "лыжи" по бортам шлюпа как у катамарана из вёсел, ими и послужат нам.

По шлюпу ударяет волна каменного града, морфы обстреливают нас с дистанции. Вопрос, какие — из числа горных джигитов или местных — равнинные? Да не столь суть важно, а то: их слишком много. Но ничего, мы ещё только вступаем бой, а уже идём в прорыв, враг обескуражен нашими действиями, мы помогаем себе иными вёслами, не использованными в качестве "лыж" — отталкиваемся ими и отбиваемся от йети. Те остались позади. Границы Империи с северной Окраины неприкрыты больше нами, но подозреваю: за нами идут такие же точно шлюпы с командами, набранными из ватаг подобно нашей артели "напрасный труд".

Куда правим, особо не заморачиваемся, пока в себя от шока не приходит пристав и выглядывает за борт. Под днищем шлюпа земля, даже не лёд реки, мы бороздим себе просторы севера как на море. Никто нашим судном не правит, да и остановить пока что не стремимся, опасаемся погони со стороны морфов. Некоторые особо прыткие особи среди них ещё пытались это сделать, да мы быстро оставили их далеко за кормой. Знать не зря я расстался с драгоценной стрелой в виде "болта" от арбалета. Самое время отсылать благодарственное СМС с хвалебными речами на адрес светлого. Или тёмного? Ведь то, что с нами произошло, а точнее мной — от лукавого.

Блин, как всё сложно и запутано, нет чётких границ и разграничения — тут враги, за этой чертой, а тут наши — мы и стоим. Ничего подобного, враги везде и всюду, а повсюду.

Парус не спускаем ещё долго, подозреваю несколько часов напролёт, а затем снова натыкаемся на водную артерию, скованную льдом, резко убираем его.

— При... При... Приплыли... — выдыхаю я с придыханием.

Мне кричат. Наёмники приветствуют своего атамана — качают, подкидывая на уровень верхней кромки мачты. Только бы не уронили. Пока ловят. И ставят вновь на ноги.

Прошу тишины, а затем шёпотом объясняю им: на кой ляд орали, дурни? Чтобы иные морфы услышали — здешние? И настучали тем, кто напал на нас парой часов спустя?

С отдыхом заканчиваем тотчас. Пристав ужё орёт на нас как на бурлаков, заставляя впрячься в тяжёлую работу. Про парус приходится забыть, теперь уже никто не ведает, когда доберёмся до пристани или иного населённого пункта. А все ж построены на реке, поскольку водопровод, типа акведука, здесь похоже ещё не изобрели, а если и да, то в Империи, но никак не на её Окраинах. Тут удобства, таким как я, дикарям-варварам, ни к чему. И здесь как в армии, где встал, там и дом родной — лагерь. Соответственно и удобства здесь же — на улице.

Вот так как-то — и подозреваю я, а всё больше троицу в палатке в том: заговор неизбежен.

Песни петь мне больше не хочется, настроение нынче не то. Поворот сменяется иным, идём по руслу какой-то извилистой речушки, знать-таки заблудились. Продолжаем плутать, и вверх по течению, следуя дальше на север.

Какое-то время спустя делаем привал. Пора подкрепиться. Доедаем последнего коня, не считая того, кого пытается поднять на копыта пристав, как и лорда. Логрифу без скакуна никуда, и нам без него никак, если завтра не дойдём до конечного пункта назначения.

Харч больше не радует, жрём конину уже по привычке, как ранее лепёшки, но не с тем азартом.

Напряжение растёт, как и число морфов встречающихся нам на пути. Отбились в последний раз уже от целой тысячи. Тут как у страха — глаза велики. Даже если там была сотня, всё одно преувеличили и десятикратно.

Кому-то ещё повезёт, а не только нам. Возможно тем, кто идёт следом — другим отрядам наёмников. Выходит, зря мы этих йети...ть их... пропустили.

Я гляжу на Удура, и припоминаю, как он орудовал в одиночку тяжёлым веслом, сметая с борта толпы сородичей, что при виде него терялись в догадках: почему он среди нас, наёмников? И летели сбитые им вниз.

Выходит, мой короткий диалог с ним, после стычки всадников с его сородичами, не пропал даром — понял всё или принял как должное. И то хорошо, теперь он может считать себя равноправным наёмникам со всеми в артели "напрасный труд".

Я всё равно не успокаиваюсь, пытаясь дознаться у гнома, что он думает по поводу состоявшегося нападения на шлюп. С чего это вдруг морфы проснулись раньше времени?

Он подтверждает мои подозрения: это стража границ севера. И, похоже, они, обходя свои владения — берлоги равнинных лежебок — наткнулись на нас. Случайно или нет — это уже тема отдельного разговора, как и иной вопрос. Его пока не задаю и не поднимаю, боюсь окончательно лишить настроения себя и ватагу бродяг. Но те тоже не дураки, начинают понимать, на что подписались. Вот так круиз у нас вышел по северному маршруту Окраин Империи, а не закончился для нас. Да, похоже, недолго нам осталось плутать и блуждать.

Река — граница. Факт бесспорный. Тогда почему держимся неё?

Мой очередной насущный вопрос адресуется приставу, теперь уже я сам всё чаще к нему пристаю, пускай и он поломает голову, не всё же мне — и врагам её.

Его ответ очевиден — для меня: строить дороги тут пока не научились, или на Окраинах Империи от них мало толку. Кому и послужат хорошим ориентиром — врагам. Ну, так и на реке знаки не стоят.

Хотя бы какие-нибудь указатели на развилках речных маршрутов придумали для себя. Хрен там. И вам, и нам, а редьки не слаще.

Где же пристань?

Мой взгляд натыкается на привычную уже пустоту, кругом нас небольшие холмы, видим их больше до середины. Что твориться на верхушках — невдомёк. Вдруг там морфы — гонят нас на заклание, обкладывая со всех сторон?

Гоню дурные мысли от себя прочь, а сам продолжаю ловить на слух любые отзвуки извне, но в ушах только ветер. Он же, бродяга, режет лицо холодом.

Студёно.

Идём, точнее, бредём, не разбирая дороги. Сколько ещё там будем петлять? Не проще ли остановиться и принять последний бой? Лично я уже мысленно готов на всё, да и не только я, всем охота поохотиться на морфов. И нам неважно на каких — равнинных йети или горных "джигитов".

Конина заканчивается, про чёрствые лепёшки речи пока не заводим, на ура идёт НЗ. Ещё день продержимся, на второй, после конечности запасов из мяса, никуда не пойдём. Смысл, когда и так всё очевидно.

Пристани нет, это обман. Она — мираж. Нас обманули — провели. И ладно бы только нас, а то, похоже, что ещё и приставу соврали о северном городе на манер столицы тамошней провинции. То есть здешней. И ничего нет в помине. Только морфы.

Я фыркаю недовольно про себя, как гном. Тот озирается на меня. Чего уставился, недомерок? В зубы захотел?

Ощущается нерв, мы дошли до предела. Не на полярный же круг нас гонят? Там только морфы живут. Мы ж не они — и не моржи. У нас нет подкожного жира, а если какой и был, давно сплыл, запредельные физические нагрузки тому способствовали. И нас кормили впроголодь, наверняка, чтобы назад не повернули — не было сил вернуться — даже такой мысли ненароком не возникло.

Моя догадка с одной стороны верна, а с иной...

О, а это что?

Отзвук, долетевший до слуха, напоминает храп или хрипы каких-то животных в упряжке. Олени хрипят или собаки?

По реке на нас из сумрака выныривает нечто, что заставляет нас схватиться за оружие. На шлюп мы не спешим, здесь, за бортом, и примем последний бой.

Ого, огонь! В руке того, кто управляет упряжкой живности, факел. Он машет нам им приветственно или угрожающе? — не успеваю понять я, как и осознать своего счастья.

Нас нашли. Это поводырь. К гадалке не ходить, или шаману, согласно климатическим условиям данной местности.

Меня больше интересуют его звери. Не собаки и не олени, какая-то странная помесь. Вижу клыки.

Твари...

Я гляжу на их хозяина. Морф в сравнении с ним отдыхает, на нём одеяние из него же.

Чучело...

Оно заговаривает с нами на понятно языке, представившись:

— Унг...

— Сэр Чудак, атаман местной шайки или ватаги наёмников. Мы — банда Империи!

Унг требует встречи с приставом, видимо им есть, о чём поговорить тет-а-тет. А вот хрен им... в зубы. Я — атаман, и должен знать, что дальше ждёт нас, наёмников!

Хирон не препятствует мне, зато потом ему не придётся выбираться лишний раз на холод и, срывая голос, объяснять ситуацию с поводырём и теми новостями, какие он нам принёс, а явно нехорошие, хорошие — вряд ли. Но уже хорошо, что он у нас появился, нам больше не придётся блуждать и плутать извилинами реки. Найдётся пристань.

Мои догадки верны, дорн выслал его к нам, поскольку ситуация на границе с горными морфами обострилась. Он собирает ополчение, да толку от него — сам видел, что ополченцы представляют собой у местной знати — мужики в лаптях, да с косами на манер пик. Жнецы, блин, а те ещё головорезы из них. Таких вояк морфы порвут голыми руками. Им и впрямь без нас никуда.

Что-то затевается? Ага, речь заходит про экспедицию. Ё-маё, карательную! Ну и ну, одуреть. Даже присвистываю.

Унг косится на меня недовольно из-под маски морфа, и напоминает про того, кто стоял рядом со мной в одной лямке, пытаясь вызнать: почему мы с проводником, а долго к пристани идём?

— Он — морф! Настоящий, а не как ты! Не чучело, скорее пугало — живое!

Мой ответ разит наповал. Унг напрягает то, что у него собой представляет мозг. Что-то там пока с чем-то не сходится. Да какие проблемы — и не мои — его.

Что-то будет дальше, когда мы заявимся в город с морфом-наёмником, и подозреваю: немного разомнутся мои ребятки перед основной схваткой. Как пить дать, но прежде непременно выпьют не один бочонок местного пойла. На это — и ещё баб — деньги и пойдут. А на что же ещё — лично я бы так и поступил на их месте.

Передав послание дорна, наш поводырь возвращается к упряжке северных тварей и теперь ведёт нас наикратчайшим путём к пристани, обещая, что мы доберёмся-таки до неё, и раньше, чем можем себе это представить. Когда наш путь из греков в варяги затянулся. Чай север, а не юг.

От работы никто не отлынивает, хотя и большой радости мы не испытываем, но одно понимаем: лучше оказаться за стеной даже из частокола, чем на борту шлюпа при новой стычке с морфами.

Унг частенько оборачивается назад и давит нас глазами — морфа в нашей упряжке. Боится его — определённо, опасаясь с нашей стороны какого-то подвоха.

Ничего перебьётся — и те, кто живёт там на той пристани, или нам придётся там перебить всех недовольных нашим морфом.

На новом привале я подхожу к Унгу, интересуясь, что с нами не так?

Вроде бы всё так, но есть одно "но".

— Морф... — фыркает поводырь.

— И чё?

— И всё...

— Тогда веди нас, Сусанин! И смотри мне — в оба глаза, не то зрения лишу!

Унг скалится, ему невдомёк мой намёк, хотя и очевиден. Уступает. Мы снова идём за ним.

Где же пристань? А обещанный город сродни северной столицы? Впереди только холмы. И идём прямо на них, подходим ближе, и вижу: да это башни крепостной стены. Новость просто ошеломляющая.

Неужели дошли? Пришли, братцы и сёстра (Кукумэ)! Мы сделали это! Да-да-да...

Привал будет знатный. Другое дело: сколько времени нам дадут пробыть в городе. И вообще пустят ли внутрь?

Посада я не замечаю, значит, всё население проживает за стеной.

Вижу вал — крепостной, высотой метра три — на нём частокол такой же точно величины, а дальше в удалении — и значительном — каменные стены крепости. Значит там и квартируется местная знать во время военных действий на северной границе, соответственно и гарнизон состоит из ратников, если не латников.

У врат частокола видны караульные. Их немного — человек пять-шесть, и вооружены пиками. Те, кто с арбалетами и луками, дежурят за частоколам на вышках, обтянутых шкурами. Они и покрыты инеем, а вал — льдом.

Как я понимаю — и правильно: специально его облили, а всё, если вдруг морфы пожалуют сюда толпой.

Что ещё новенького, а удастся увидеть и разглядеть?

Мы минуем со шлюпом изгиб реки со сторожевой башней на острове, прикрывающей вход на пристань. Там тоже вал с частоколом.

Всё — становимся на прикол. Кругом лёд, река скована. А вот и причал, поднимаемся на помост, нас встречает кто-то, и не дорн, а человек служивый, но от него.

Хирон подаёт ему наши списки, латник окидывает их, а затем нас, и даёт на всё про всё сутки, затем пристав должен нас доставить в крепость, где нами займутся всерьёз и надолго.

— Халдеи, — бросает с ухмылкой на устах нам напоследок латник, и гремит своими железяками прочь.

Я думал: он зачитает нам сразу же наши права, и то, как надлежит вести себя здесь подобающим образом, а у него всё уложилось в одно слово.

Напутствие нас, бродяг, ждёт со стороны проводника. Унг даёт подсказку: кому недорога его жизнь и голова, волен делать, что душе угодно, а затем пеняет на себя.

— Проваливай... — рычит Эй'Грр.

Я вспоминаю про ветеранов севера в своих рядах, и гляжу на гнома. Ёр-Унн переменился в лице, злится много больше варвара. К чему бы это, а понимаю — к хорошенькой потасовке. Теперь они наши поводыри по улочкам с закоулочками городского лабиринта, наверняка знают, где находится местный "обменник". Туда и идём всей ватагой. Остановиться на ночлег нам дозволено и на шлюпе, если не найдём себе подходящее место по интересам. А без денег нам нет хода — никуда.

Вот она лавка, а в ней ростовщик. Заглядываем внутрь избы.

— Куда всем скопом! Прочь! Вон из хаты! — кричит хозяин.

Я остаюсь и Ёр-Унн, даже Эй'Грр. Иных выгоняют — Чичуха с Кукумэ в том числе, а вот на морфе останавливаются.

— Хм... знатная зверюга, — решает ростовщик: мы притащили его менять на деньги, и неожиданно для себя натыкается при его разглядывании на кольцо наёмника, мгновенно переводит на нас взгляд — придурковатый.

— Что-то не так? Не устраивает? — вопрошаю я, как атаман.

Моя бляха это подтверждает.

— Вы где его откопали?! — шокирован барыга.

— В берлоге... — скалится гном. — И чё?

— И много среди вас таких... — теряет слова барыга.

— Йети...ть их? — улыбаюсь я нагло и наиграно.

— Ага-А-А...

Из двери, ведущей в избу, вылетают с дубинками подручные ростовщика.

— Тьфу... — плюёт довольно гном в ладони, кладя одну на рукоять двусторонней секиры.

Я же хватаюсь за арбалет, противопоставляя хозяину местного монетного двора.

— Пора вести размен в "пятаках"! — намекаю я: можем и иным образом.

— Ах вы, халдеи! — взрывается хозяин на словах.

— Так будешь менять или как? Нам иной уголок поискать? — теряет терпение варвар и крушит кулаком стол.

Ножки трещат и ломаются.

— А вот за это вы мне заплатите!

Эй'Грр подносит к носу барыги кулак с кольцом наёмника.

— А это видел!

Я бы ещё выставил средний палец, да теперь уже поздно что-то менять. Не верю я: обмен состоится. В чём лично интерес у перекупщика? Он же не сам трофеи добыл — скупил, что очевидно. Или тут большие скидки?

Пытаюсь это вызнать у гнома, Ёр-Унн фыркает и подтверждает мою догадку: у ростовщиков всё скуплено. Если мы двинем прямиком к казначею в крепость, нас обберут там до нитки и ещё огребём, если останемся недовольны выставленной нам с его стороны ценой. Ростовщики платят казначею, чтобы тот меньше платил наёмникам — и в разы.

Коррупция. Куда ж без неё. На это и расчёт — Окраина во власти местной знати. И это она служит Империи, а мы, стало быть, прислуживаем им. Быдло для них — почти что халдеи. Одно слово — разбойники. И не мы, а они!

Мог ведь сам догадаться. В прежнем моём мире без этого никуда, а на каждом шагу, даже в столице. А тут пока что видел — Окраину, да и ту отчасти, а по сути ничего толком — и не знаю. Но ничего, ещё узнаю, и меня здесь узнают — определённо. Я ж сэр Чудак, а не му... жик я — ВСКЛ...

Составляем списки. Гном оказался грамотным малым, занёс всё, у кого что было, и обмен производит при мне с ростовщиком. Барыга сквалыжничает и где-то даже жадничает, стараясь сбить цену.

А по пятаку? — злюсь я про себя.

Ростовщик пялиться на меня, а затем на морфа. На него ему и киваю я. Мол, всё понял?

— Ах, халдеи! Вот же где разбойники! Да это грабёж среди бела дня!

Ловлю дополнительно взгляд гнома, тот уже готов уступить барыге. А вот хрена с два!

Я вскакиваю. Клинки у меня в руках. Как выхватил, а когда и скрестил их, грозя ими "перекусить" шею барыги? Они уже лежат у него на плечах.

Охрана менялы замерла, поздно что-то менять, они не у дел — статуи. Один неверный шаг или движение с их стороны, и всё — нет больше у них хозяина. Мы, наёмники, их самих покрошим на фарш.

Барыга трясётся нервно, у него ходит ходуном голова, и руки.

Куда это он полез ими? Что-то там схватил и... уронил?

Гном поддел носком сапога и подхватил рукой мешочек, коим оказался кошель.

— Знатная мошна... — подмигивает мне Ёр-Унн. — Оплата произведена!

Я уясняю с его подачи: могу смело прятать клинки в ножны. Продолжаю чудить, отнимаю клинки резко от головы барыги и пытаюсь вернуть в ножны не глядя, вместо них цепляю морфа.

Ну не чудак ли, а? — мычу про себя, как тот, кто также на букву "м". — Удур, прости!

— Его шкура моя! — решил барыга: я заколол морфа.

Да кажется: обошлось. У него всего лишь небольшая рана на лапе. И кровоточит. Зажимает иной конечностью — верхней.

— Ничего, — вмешивается Эй'Грр, и сам рычит не хуже морфа. — Вылечим, а быстро поставим на ноги!

Мы выходим из одного заведения и валим в иное, подозреваю, что питейное, когда веселиться нечему, морф прихрамывает.

Вваливаемся в какую-то местную забегаловку, что пока ещё пустует — свободных мест больше, чем занятых.

Хозяин не рад нам, хотя выгода в его случае с нашей стороны очевидна. Или всё-таки погрома не избежать? Я атаман или просто сэр Чудак!?

— Чтоб не баловать у меня! — предупреждаю я ватагу бродяг.

Поздно, те уже гремят по огромному и длинному столу кулаками, требуя выпивку, а попутно освобождают места для тех из нас, кто ещё не вошёл в кабак.

Те, кто не с нами, спешат прочь из-за стола — точнее мы помогаем им.

В нас летят привычные с их уст слова:

— Разбойники! Халдеи! Ей-ей...

Хозяину приходится принять заказ, старается узнать: нам чего?

— Всего и побольше! — орёт толпа.

Нас обслуживают — быстро и безропотно.

— А где хозяйка? — фыркает гном. — Поди, спрятал, аки дочек?

Да, что-то ещё будет, а то самое, ради чего мы пожаловали сюда.

Наёмники без зазрения совести хватают из камина-печи жаркое — тушу какого-то зверя — и мы рубаем его меж собой, деля на порции. А затем лакаем из бочки какое-то забродившее пойло.

Я пытаюсь сказать: морфу не наливать. Да поздно что-то менять, того силой заправляют точно бак.

По кругу пускают братскую чашу-лохань, Кукумэ и та не в силах отказаться. После этого мужики уже посматривают на неё всё больше как на женщину. На баб потянуло, а то как же, и куда нам без них.

Где тут бордель или что там сродни него?

Идём искать, открывая двери кабака на пол плашмя — имитируем из них крепостной мост через ров. В нашем случае это лужа у крыльца. Хозяин даже не кричит, и не мычит, всё оплачено — и погром. Кошель у него в зубах торчит на манер кляпа. Гном отсыпал ему в его мошну сколько влезло меди, чтобы заткнулся раз и навсегда, а явно до следующего нашего визита. Как пить дать. А у нас и так имеется с собой несколько бурдюков...

Дальше уже помню смутно, если вообще что вспомню, поскольку просыпаюсь не в шлюпе, а на сеновале среди каменных стен, и натыкаюсь на кладку из камня вместо брёвен. Подозреваю, что угодили в темницу, и за что — тоже очевидно. Я тут не один, рядом Удур и Эй'Грр, а вот иных моих подельников невидно, как и наёмников из артели "напрасный труд".

Неужели всё — это конец? Мы провинились, и нас троих казнят показательно сегодня днём на городской площади?

Ищу глазами окно, оно под потолком и выглядит на манер бойницы с прутьями накрест, имитируя решётку.

Допрыгнуть не могу. Бужу своё "зверьё".

— Эй, люди! Народ...

Рычат оба, и мычат, когда понимают, куда попали, и то, что круче некуда. Мы в тюрьме, нас заточили в каземат.

Я указываю им на единственный источник света — и не факел. Они подсаживают меня к бойнице. Прежде слышу, а затем только вижу, что происходит внизу у крепости: на приступ идёт гном, и не один, за ним Кукумэ, Чичух... и... все наши, да не только. Откуда разом взялось столько наёмников?! Знать ещё были в городе кроме нас — те, что приплыли раньше, либо следом.

Легче мне от этого на душе не становиться, но и то хорошо, что они проявили солидарность — не бросили в беде, ещё "поторгуются" с властями за наши жизни, так просто нас не уступят им.

На грохот гнома секирой по железным вратам, оттуда при их открытии выходит колонна, закованная в доспехи. Также слышен топот копыт. Конница.

Наёмники тоже не дураки, делают заступ, валя сани поперёк дороги и баррикадируются.

А вот это уже серьёзно — бунт. И это в преддверии нашествия морфов на северную Окраину Империи!

За спинами у нас гремят шаги надзирателя, а затем и дверь — отворяется. Мы, узники, озираемся и вглядываемся в тех, кто там прибыл по наши души — палач или...

— Хирон?! — удивляюсь искренне я.

Вот не думал, что буду рад когда-нибудь увидеть пристава, когда всё больше мечтал, чтобы он отстал.

А это кто с ним? Что за мужик в доспехах с короной на панцире? Никак наш новый душеприказчик?

— Дорн...

— Балдрик! — выдаёт старик с копной, убелённый сединой. — А ты, сэр Чудак?

— Ты мне не тыкай! Я же пока что в тебя ещё не начинал клинком...

— Это вызов чести?

Меня роняют мои подручные, я падаю, вспоминая, что наёмник и атаман артели "напрасный труд". Гляжу на кольцо.

Старик ушлый попался.

— Твои бродяги шумят у врат?

— Ну, мои...

— Атаман ихний?

— Атаман... — проверяю я бляху рукой на груди и... Муха!.. её нет у меня — потерял!

Ей и гремит старик — она ж на цепи.

— Лови... — кидает мне, как ошейник собаке. Таким образом, и отыгрывается на мне за всё разом. Приходится принять его подачку, иначе никак — тут либо моя голова полетит с плеч, либо тех, кто внизу, а терять ничего и никого не собираюсь, ещё успею.

Бунт удаётся устранить на раз, я становлюсь знаковой личностью в среде наёмников. Ещё бы — мало того, что атаман одной из ватаг, так ещё сэр там какой-то, а действительно Чудак. И из крепости вышел сухим из воды, даже показательной порки прилюдно удалось избежать, а всё благодаря нашему новому "благодетелю". Чем-то его заинтересовал? Догадываюсь чем: у меня в отряде морф — и он наёмник.

Знать донесли уже знати, и подозреваю кто — лорд-морда, больше некому. Иначе откуда бы дорн появился с приставом в камере каземата у нас? Или это мы у него по той же причине?

Голова болит, а всё больше трещит, и подозреваю: от здешнего пойла. Опохмелиться бы, что гном при встрече и предлагает нам сделать, чтобы мне стало ещё больней.

Меня спаивают, или я спиваюсь? Сегодня можно, а завтра будет поздно думать о том, почему я вчера не умер, а именно сегодня мне так плохо?

С этой мыслью погружаюсь в "Астрал", или выпадаю в него из этой гнетущей реальности. Мне хорошо, и неважно, что после будет плохо. Кому-то точно не поздоровиться. Будем надеяться: только не мне. Это всё сон — дурной, как наваждение.

Чёрт... и нагло ухмыляется мне. Я гоню его прочь. О ещё один пернатый, вслед за пархатым! Где мой арбалет? А я? И почему парю? Хотя нет, уже падаю и... разбиваюсь.

Отрываю голову от стола, она всё также трещит. В глазах туман, сквозь дымку мелькают силуэты, я в зоопарке или даже зверинце под названием артель "напрасный труд".

Вспоминаю своё имя — здешнее. Сэр Чудак — да это я, и атаман отряда бродяг. По нему меня и ищут, поскольку бляха... заблёвана, и я ничем не отличаюсь от иных наёмников, разве только умом, когда уже и им сроднился с ними.

Господи! — пишу очередное СМС-послание. — Мне бы аспирину! Достаточно одной таблетки! Или отдайте палачу, чтобы не мучился! Пожалейте, а? Ну, сжальтесь надо мной, хотя бы раз в качестве бонуса на будущее! Что вам стоит, а мне будет жизни...

Не слышат или не хотят. Да и пошли они. Долго общаться с ними мне в одностороннем порядке некогда. Подозреваю: я, как абонент 256-19-76, нахожусь и дальше "вне зоны доступа". Хотя вышки, вот они — в окна видны — правда, сторожевыми башнями со стрелками при наличии луков и арбалетов, а не операторы.

Где же они? Люди... Ау-у-у... И я обращаюсь к ним, а не к местным варварам-дикарям...

Ваш, сэр и атаман, Чудак...

Глава 10

Целебный отвар. Не путать с отравой!

Побочные свойства: сухость во рту,

тошнота, рвота, зуд, галлюцинации,

потеря рассудка, удушье, кома и... смерть!

Зрение улучшается, изображение окружающих предметов больше не плывёт, лишь изредка подрагивает — или это я головой, она вздрагивает у меня? И откуда трясучка, как у паралитика? Неужели побочный эффект местной бормотухи? Как пить дать, а действительно хочется пить, во рту, словно паяльной лампой прошлись, ощущение такое, будто нёбо потрескалась, как земля в пустыне, а язык вообще не ворочается — присох к нему. Если оторву и высуну, повиснет как сопля, да не собака, чтобы радоваться тому, кто ищет меня. И на кой я сдался ему или кому-то ещё? Что им вообще надо от меня — всем?

О, тенёк! Притом, что солнца я давно уже не видел в этой ледяной пустыни севера. Чего загородил свет от единственного источника в какой-то затхлой избе с единственным светильником-факелом на стене?

— Вы, сэр Чудак, атаман ватаги наёмников, прибывшей к нам вчера, и уже успевшей устроить бунт среди бела дня, атакуя главную крепость северного града? — выдал на-гора незнакомец.

Засада! Так и знал! Но что опять не так, а не Слава Богу?!

Отпираться поздно. Эта бляха (а она и есть) — выдала меня. Я спутал её со слюнявчиком, послюнявил, оказалась всё из того же материала — металла, а не ткани. Зараза...

Продолжаю давить мысленно "интеллектом" посетителя, а тот меня в ответ настырно.

— И... — пытаюсь я заговорить. В моём исполнении звучит короткая фраза одним-единственным звуком, на большее пока неспособен. Уж извините, если что не так, а вышло. Чего там ещё мои бродяги натворили? Кого побили или что?

— Я от Хвана... — склоняется и шепчет мне на ухо едва различимо гость.

Втягиваю громко ноздрями воздух, по-прежнему затхлый до тошноты, и морщусь.

Гость шебуршит, продолжая нашёптывать мне то, от чего раскалывается голова. Кивать ей одобрительно пока не собираюсь, опасаясь: потеряю — ощущение такое, будто вот-вот отвалится, как у фаянсового болванчика.

Изображаю мимикой лица удивление вместо восторга. Что там хочет хозяин этого посла? Чтобы я сам его послал вместе с ним куда подальше? А подозреваю: сами, неровен час, двинем в дальний путь, когда меня проще добить, чем мучить. Идти я не смогу, даже ползти, если только понесут меня, как атамана мои бродяги.

Всё же пытаюсь вникнуть в то, что продолжает там жужжать мне этот назойливый тип, а надоедливый как паразит. Вот бы кто его прихлопнул, а? Тот же Чичух — чихаю я. Или Удур. Да пока тихо — с их стороны, а вот с иной гостя...

Где же мой арбалет? А клинки?

Я замахал руками, гость явно решил: пытаюсь встать на ноги вровень с ним. Подхватывает меня, и... руки шарят по моему телу, чего-то выискивая. Знать ворюга — зубы заговаривает. А если я привечу его по ним?

Дёргаюсь и едва не падаю, натыкаясь на стену. Всё — прижал! Но не на того напал! Давлю его, как водится "интеллектом", и бормочу что-то наподобие — "уйди"...

Гость наконец-то меня понимает — отстаёт. Всё — можно снова занять телом горизонтальное положение. Почти получилось, если не считать того, кто подхватил меня вновь и усадил силой за стол.

Я клюю носом и попадаю в лохань, пуская пузыри, фыркаю и всплываю. Вода! Пить! Снова булькаю, а затем вижу: напротив меня сидит один до боли знакомый на рожу тип, а имени его никак не вспомню, если вообще знаю. По-прежнему недоумеваю.

— Я от Хвана — барыги... — шепчет он мне, напоминая.

— И чё? — сумел я сформулировать первую членораздельную фразу на словах.

— Сто...

— А почему не двести, а? — вроде бы завязался у нас с ним разговор, хотя понять, про что толкует, никак не могу. Не помню — и того, что он там мне говорил.

— Хозяин сказал: сотня меди за живого морфа...

Вот оно что? Он оказывается: за Удуром пришёл. Ну, я ему сейчас...

Да понимаю: сейчас вряд ли получиться, знать в другой раз поговорим с глазу на глаз, а сразу дам ему при встрече в оба. И Хвана этого проведаю.

— Морфа не продаю! Он мне друг! Наёмн-Ик... — пробило меня не вовремя на икону.

Моя лохань снова наполняется гостем. Это вода или отрава — та, что довела меня до моего нынешнего состояния? Да и не только меня — моя артель "напрасный труд" валяется по всей избе, и напоминает трупы.

Гость не отстаёт от меня.

— Хозяин готов платить даже чистым серебром, но за достойный товар — воинов среди морфов! А даже золотом заплатит за вождя...

— А... — очнулся гном, и поднялся.

Гость встрепенулся и дёрнулся, слишком поздно, теперь у нас не забалуешь. Мы окружили его, Ёр-Унн встретил посыльного с тыла. Тот и наткнулся на него, а он его сгрёб в охапку, и уточнил: всё ли, что услышал, правда?

— Я никому ничего не говорил! — испугался чего-то "посол".

— Ну и пошёл ты... — выдал я на-гора.

Гном не стал отпускать халдея. Почему он так его обозвал про себя, а именно разбойником? И какое отношение гость имел к ним? Пальцы ведь все на месте, правда, в перчатках.

Ёр-Унн и уточнил: сорвал одну с руки — правой и...

— Ох, ты...

Это я вслух что ли? Сам не поверил.

Халдей вырвался.

— Беги, пока можешь... — огрызнулся гном.

— Надо поговорить, — заявил я ему, указав напротив себя.

— Слушаю, атаман... — прыгнул гном на скамью.

Удивляюсь я его прыти — на вид карапуз, а выдул, наверное, больше меня пойла. И куда только лезет в него, а и ест не в себя?

— Надо кое-что прояснить.

— Ну, давай, — соглашается Ёр-Унн.

— Что это было?

— Когда? И ты про что?

— Про всё, что с нами в городе? И я про бунт?

— А, ерунда... — отмахнулся недовольно гном. — Не бери до головы! На плечах, так что тебе ещё надобно?

— Знания — в них сила, ...брат!

О как, а сам себе удивляюсь лишний раз.

— Разве... — трещат у гнома кости в пальцах при сжатии в кулаки.

— Ну, ещё в дружбе и... — теряюсь я в мыслях и путаюсь, пытаюсь взбодриться — тряхнул головой и... едва не рухнул на пол.

На скамье меня и застал в горизонтальном положении гном.

— Не умеешь пить — не берись!

Вот спасибо ему — удружил. А то не знаю. Сам же спаивал, халдей!

Я снова вспоминаю про посла барыги, и напоминаю гному о нашем разговоре. Продолжаем.

— Что ты хочешь знать, а непременно узнать, атаман?

— Всё, что касательно здешних законов — гласных и негласных.

Гном фыркает и дёргает себя за бороду, давит кого-то там, кто видимо перебрался на него с морфа.

Ёр-Унн кивает в сторону Удура.

— Морфы отменные рабы. И гладиаторы из их воинов славные...

Дальше мог и не продолжать, до меня при первых же его словах сразу всё дошло, а сошлось на раз. Припоминаю древний мир под властью Римской Империи: там тоже имелись границы с окраинами, где римлянам служили плебеями, завоёванные народы. Прямо как тут гном с варваром. Это они ранее населяли эти земли: гномы — горы, а варвары — равнины. Да из своих берлог и пещер повылезли те, кого нынче принято называть морфами. Не орки — просьба не путать. Эти много хуже — гиганты, все как на подбор, а с регулярными "племенами" и "кланами" мы, наёмники, пока не встречались.

Я вникаю во всё, что продолжает мне повествовать Ёр-Унн. Как рассказчика он не очень, но зато выдаёт нужную для меня информацию, особенно по части того, что ждёт нас дальше: а дорога на дальнюю заставу, как и подозревал я. И двинем туда не одни.

— Ополченцев видел?

Вопрос гнома застал меня врасплох.

— Где?

— В городе...

— И много их?

— Да порядком, в отличие от нас, наёмников.

— А кто к тебе присоединился, когда вы отбивали нас, идя на приступ крепости?

— Дэрг со своими бродягами, и прочие одиночки.

— И такие есть среди нас наёмники?

— Ветераны — им самим дозволено делать выбор, к какой ватаге присоединяться.

— Ветераны — говоришь! А сам кто — случаем не один из них? — пытаюсь я вызнать больше про них у Ёр-Унна: кто они такие?

— Я не считаюсь им.

— А кто?

— Те, кто добыл кол с черепами или череп...

— Вождя?

— Ветерана среди морфов...

Чем дальше углубляется в откровения Ёр-Унн, тем мне становиться интереснее, а жутко. Подозреваю: иной раз я вздрагиваю невольно, когда начинаю вызнавать подробности.

Вот тут гном осёкся.

— За подробностями — это к нему, — тычет он рукой в сторону Удура.

— Ещё поговорю с ним, — киваю я. И говорю прямо, не таясь: — А откуда взялись наёмники — эти кольца у нас?

— Хир-да-Рас... — слетает ругательством чьё-то имя с уст гнома.

Разозлил я его, а рассердил так, что стараюсь закрыть эту тему, но нет, Ёр-Унн уступает мне.

— Точно не скажу, но слышал...

Разговор продолжается на уровни слухов, однако я всё равно стараюсь вникнуть, слушаю и слышу, что там слышал в свою очередь гном:

— ...наши кольца создал какой-то маг, и... поговаривают: сумасшедший старик.

Знать без магии тут никуда. Хреново...сть, но тоже своего рода новость, а та ещё. Я ж не волшебник, хотя и умею добывать огонь щелчком одного пальца по кремню зажигалки, да надолго в ней топлива на мои чудачества не хватит. А самого в этом мире насколько? Когда постольку — поскольку.

На этом, собственно говоря, всё.

— Хир-да-Рас — говоришь, — отмечаю я вслух про себя. И звучит так, как тот, кого в нашем мире принято называть с иной приставкой вместо Хир.

Что и говорить — поимел этот маг нас, наёмников, что хуже и придумать нельзя.

Отныне мне интересно узнать: и много нас таких бродяг шатается по Окраинам Империи? И почему мы не двинем вглубь к столице из провинций?

— И думать забудь... — ворчит Ёр-Унн.

— Были попытки — восстания, а не бунта? — подозреваю я.

И прав. Гном коротко сообщает о каком-то восстании десятилетней давности, которое захлебнулось в самом зародыше — с кольцом ни одному наёмнику-бунтовщику не удалось преодолеть внутренние границы треклятой Империи. Восставших ждал сюрприз, их убила странная магия.

Значит, она всё-таки заключена в кольце, хотя подозреваю: и не только в нём. Что-то ещё придумал этот Хир-да-Рас, и явно установил на этой самой странной внутренней границе Империи.

Интересуюсь у гнома насчёт того, что они представляют собой — эти внутренние границы Империи?

— Башни там, какие установлены, или вышки?

— Не знаю, не ходил туда...

Врёт — не иначе, и мне, как своему атаману! Ну-ну...

Ладно, поговорим как-нибудь в другой раз, когда подвернётся более подходящий случай для разговора по душам, тогда и вызнаю все необходимые мне подробности, а пока интересуюсь тем, кому я могу вручить свободные кольца рабской зависимости.

— Да кому угодно, как мы с варваром тебе! Лишь бы тот принял сам, кому предлагаешь!

— И даже лорду с мордой бомжа?

— Не возьмёт... — ворчит гном.

И не только он, подле нас объявилась Кукумэ, кумекает.

А тебе чего, амазонка? И надо от нас? Бабе в мужской разговор нечего влезать! Мы ж в ваш, бабий, не лезем — убьёте! Эта — вне всякого сомнения! Подозреваю, что затеяла, услышав краем уха про наш с гномом разговор, и требуется ей, а непременно кольцо — хотя бы одно.

Кстати, где они там у меня? Проверяю, не спёр ли их тот халдей? Что-то звенит за пазухой в кармане. Они — рабские знаки отличия. И прибавилось их! Когда и кто, мне подкинул новые?

Я уставился вопросительно на гнома. Тот морщиться и фыркает.

— Играли мы на них...

— Когда? Кто разрешил?

— Хм... сам же, атаман, на кон и ставил с Дэргом. Тот хотел заполучить за счёт них новых вояк, а ты возьми и обыграй его...

— Во что — в кости?

— Ага, почти...

— А во что?

— В ножики...

— Во что, во что?!

— Кто первый порежется, стуча ножом по столу меж пальцами.

Смотрю на гнома сквозь пальцы обеих своих рук... Фу-уф... вроде бы все на месте. А что с Дэргом? Как у него дела?

Гном довольно скалиться. Знать чуть не отхренячил себе палец, и даже если не тот на котором рабский знак отличия, всё одно бы занесли в халдейский список.

— О, а вот и он... — фыркает гном.

Дэрг заходит, а точнее вваливается в избу занятую нами, с парочкой охраны из своей ватаги. Его правая рука замотана в тряпицу. Ей и приветствует меня ещё издалека, показывая всем видом: рад видеть.

— Сэр Чудак... Атаман...

— И тебе не хворать...

Как ни странно, но Дэрг остался доволен, услышав от меня укор в собственный адрес, похоже, у наёмников так принято — меж атаманами принижать достоинство собрата по артели "напрасный труд".

— С чем пожаловал в наши края?

— Ха-ха... — зашёлся от смеха Дэрг.

Его поддержали громогласным гоготом верзилы из охраны.

— Вот за что ты мне сразу приглянулся, а и дальше продолжаешь нравиться, сэр Чудак, так это за свою прямоту...

— Как рука?

— Ерунда — главное кость цела, а мясо нарастёт...

Ого, значит, вчера всё было серьёзно! И обошлось, ведь могли и передраться меж собой — мы, наёмники — да напротив сдружились ватагами.

— Ты чего сидишь, а, сэр Чудак? Так всё самое интересное пропустишь!

— И что же за отрадное событие намечается в этом, забытом Богом, городе? — интересуюсь я с опаской. Подвох очевиден, но в чём заключён — вот вопрос.

— Казнь! Сегодня прилюдно решат участь преступников, а ты тут! Вот и зашёл тебя поторопить. Сейчас начнётся. Поднимай своих... И морфа прихватить не забудь! Славная будет забава...

К чему это он? Опять что ли к бунту? Ну уж нет, я больше в крепость ни ногой, хватит с меня прошлого раза — уже бывал там на постое. И что-то мне разонравилась эта крепость изнутри, да и снаружи тоже грозно выглядит.

Гном вперёд меня подсуетится. Помощничек, блин, на мою голову выискался. Нет, не стану я делать его им, уж лучше Кукумэ или Эй'Грра. Варвар торопиться бы не стал, прежде б у меня моё мнение узнал, как у атамана.

Артель "напрасный труд" кое-как поднимается на ноги, и поначалу все на четыре конечности, используя руки в качестве дополнительных упоров, а затем при ударе колокола (бьёт так, как набат) приходят тотчас в себя. Видимо и впрямь казнь на Окраинах Империи зрелище что надо.

Деваться некуда, я решаю взглянуть одним глазком, на то и атаман. Торопимся.

Опля! И откуда столько народу на улочках взялось? То было пустынно, то вдруг столько, прямо как на первомайскую демонстрацию спешат, или сегодня по местным меркам Империи 9 мая? Злодеев принято вешать и убивать, карая показательным судом?

Мы выруливаем из проулка на площадь приличным отрядом в пол сотни морд и даже рыл, на глаза попадается высокий эшафот.

И когда успели соорудить? А брёвна сбить? Похоже конструкция сборная, и работа для её обслуживающего персонала привычная.

Глашатай — не иначе — зачитывает приговор от имени Короны. О, а там и дорн рядом с ним. Привет тебе, старик! В доспехах стоит — панцирь со спины прикрыт плащом, и развивается у него, алым языком пламени. Руки держит на мече. Что, ноги не держат? Одряхлел? Ошибка моя очевидна, однако не удерживаюсь от язвительного замечания про себя в его адрес, а всё по тому, что от него тут зависит ещё чья-то жизнь, как моя тогда, когда висела на волосок от смерти при штурме гномом с ватагами наёмников крепости. Её стены с башнями возвышаются за эшафотом, установленным напротив ворот.

Мы пробиваемся ближе к месту казни сквозь людскую толпу, местный народ всё больше кричит недовольно в наш адрес, нежели грозит разобраться иным образом. Дальше нам не пройти, на пути возникает цепь из ратников. Это латники — все в латах и при длинных щитах и скрещенных пиках, стоят с опущенными забралами на шлемах к нам.

Дальше за ними вижу ратников из числа арбалетчиков. Заварушку устраивать нам, наёмникам, не с руки. Эшафот — вот он — мимо не пройти, а и недолго оказаться там в том же качестве, кого вывели первыми для показательной казни.

Оглашают приговор. Ага, за воровство. Воришку поймали на месте преступления, и обвинил его в воровстве барыга — тот самый, у которого мы меняли "пятаки".

— Хван... — срываюсь я.

Толпа с придыханием оборачивается на меня.

— Давай, сэр Чудак... — хлопает меня по плечу Дэрг. — Я с тобой, брат-атаман!

Дорн подозревает нас в заговоре с ними, или в том: есть чего сказать в качестве оправдания бедняги.

И что я могу, когда ничего толком? — теряюсь я в догадках.

Дэрг подсказывает.

— Кольца...

Ах, вот оно что! Разве так можно — увести преступника из-под топора палача? Так ведь не голову рубить ему собрались — конечности, две верхние, и не до плеча, а кисти, дабы неповадно было распускать пальцы.

Алчность — грех. И наказуема даже в этом мире.

Парнишка глядит на меня дурными глазами — чурается — понимает, бродяга, что ход за мной.

Делаю его — шаг вперёд из толпы. Латники разнимают пики и пропускают меня. Дэрг ломиться со мной.

— Я с ним! Мы — атаманы!

Сверкает бляхой. А моя — ужас — как выглядит она. Спешно оттираю её рукой и выставляю для всеобщего обозрения напоказ.

Палач продолжает играть нервами воришки, водит точильным камнем по лезвию громадного топора. Лезвие там такое, что отрубить и голову не проблема, а даже ногу или иную конечность на теле преступника.

— Что вы имеете сказать? — выдаёт глашатай. — И кто вы? Назовитесь, наёмники!

— Я — их атаман! Одной ватаги, что, скорее артель "напрасный труд"! И я — сэр Чудак!

— Сэр? Вы?! — теряется глашатай, он же по совместительству судья.

— Что-то не так?

— Не отвлекайся... — шепчет мне Дэрг. — Кольцо.

Швыряю его на эшафот. Неудачно. Оно немного недолетает до воришки и звенит по доскам.

Толпа замерла в ожидании того, что последует далее.

Воришка прыгает к нему и хватает ртом. Руки связаны у него. Палач сгребает его и следует взмах топора.

Толпа с придыханием выдыхает. Все решают: палач отсадил преступнику руки по кисти.

Что-то не так — и сразу пошло. Воришка сумел извернуться — подставил руки так, что палач перерубил ему путы на них. И тут же сунул одну в рот.

Повторной попытки он избежал, казнить его не должны... были. Да законы тут не нашего мира — треклятой Империи — палач имеет три попытки для казни.

Об этом я не знал... до сих пор. Новость ошеломила, как и воришка — судью с палачом, но только не дорна. Ему и продемонстрировал на руке своё кольцо. Наш человек — выкинул средний палец надменно, наглец.

Теперь его никто не имеет права казнить, как наёмника.

— Смертник... — ухмыляется Дэрг. — Вот и позабавились. А ты снова меня порадовал, сэр Чудак...

Я ощущаю себя им на иную букву, и мычу подельнику:

— Как же так? Почему?

— Закон для всех один, даже для нас, наёмников. Ты позволил ему кровью искупить свою вину — не более. Теперь его ждут морфы, как и нас! Не унывай, и продолжай набирать себе отряд из тех, кого ещё не пригласили на эшафот.

Похоже, что моей выходки ждал не только Дэрг, но и дорн. Старик обращается к глашатаю, а тот ко мне, и прилюдно объявляет толпе: среди тех, кто должен понести наказание, имеется приговорённые к смертной казни. Однако, если я, как владелец свободных колец, изъявлю желание, и толпа поддержит меня, им дадут возможность сделать выбор между жизнью и смертью — либо стать наёмником карательного отряда, либо сдохнуть здесь и прямо сейчас.

Дэрг это знал, а и, похоже, дорн. Ну и хитёр старик. Это он всё подстроил. И глашатай с ним заодно. Сговорились все... против меня, и тех, кому деваться, как воришке, всё одно некуда.

— Смертниками или как? — интересуюсь я.

— Это уже дорну решать ... — заявляет глашатай.

— Хм, нормально — кольца мои, а моё мнение вроде и не учитывается!

Я разворачиваюсь в сторону собственной ватаги и Дэрга, латники по сигналу дорна смыкают строй. Обломись, сэр Чудак, ты му... А кто — решай сам. Нет, я всё-таки не он, а му...жик!

Поворачиваюсь к старику, наши взгляды встречаются, давим один иного "интеллектом".

Преступников уже ведут к эшафоту. Вот они — выстроились передо мной — я отвлекаюсь на них. Боже, ну и рожи! А заросли, прямо как морфы. Фыркаю.

Кто такие? — не спрашиваю, а о чём вопрошаю: за что пойманы и должны быть наказаны?

Сразу припоминаю Чичуха. Чихаю. Догадка оказывается верна. Подсказка таким незатейливым образом мне свыше очевидна — от светлого. Или это тёмный куражится — я простыл?

Да и... не столь суть важно, а то, что я могу спасти жизни тем, кто в дальнейшем возможно мне.

Я протягиваю к ним руку, сжатую в кулак, и раскрываю ладонь, на ней у меня рабские знаки отличия наёмников. Выбор за ними — я свой сделал.

— Ну же... — не сдерживаю эмоций. — Либо я, и моя ватага бродяг, либо эшафот и палач!

Один из преступников кидается ко мне и хватает кольцо, через миг оно у него уже на пальце. Я дозволяю ему стать на мою сторону.

— Фу-уф... — выдыхает облегчённо перебежчик, и тут же заставляет ринуться ко мне всех иных преступников толпой.

Испытываю шок, никогда бы не подумал, что люди на это способны — потерять голову ещё до эшафота.

Я подозреваю, как и они: колец на всех может и не хватить. Все, как один, преступники решают продлить свои муки. Оно и понятно: палач — вот он, а морфы где-то за стенами города, хотя и выступать нам ни сегодня-завтра. Такая уж у нас судьба, наёмника: день прожил — ставь крестик, или на могиле.

Преступники устроили настоящую потасовку, кричат и дерутся меж собой. Позор, и это мы, наёмники. Люди ликуют, им понравилось зрелище устроенное мной. Я всё больше ощущаю себя шутом, даже где-то марионеткой, словно кто-то нарочно дёргает меня за невидимые верёвки.

Колец всем преступникам не хватило, остался один из тех, кому не посчастливилось. Отмучился бедолага в отличие от нас и новоявленных наёмников.

Хрясь...

Топор лишил его головы, она свалилась мне под ноги. Жест палача, а точнее дорна, в его исполнении красноречив.

Крови не замечаю, уже привык, что постоянно ей пачкает меня. Моим новобранцам также не привыкать, те ещё головорезы, а по тому, что устроили, вообще знатные.

Чичух орёт из толпы одному. Ага, признал бывшего подельника, и также мясника. Прислушиваюсь, как он к нему обращается, а зовёт по имени-кличке:

— Грох... Грох...

Или я оглох?

Ох, одно слово — наёмнички, блин!

Мой отряд вырастает до сорока с лишним рыл. Дэрг поздравляет меня, у него остаётся расчёт на вольных наёмников из числа ветеранов, да они не особо жалуют его, а вот меня, Чудака такого, а не как сэра, скорее как атамана, и привлекаю. Отряд вырастает уже до полусотни, а дальше сбиваюсь со счёта, подсчёты ведёт гном. Ёр-Унн в этом деле мастак, а мне некогда, меня призывает дорн. От него является человек в доспехах и куда-то ведёт одного под охраной. Я передвигаюсь пешком, а они верхом на конях.

Рыцари что ли? Мои подозрения не напрасны. У них такие же "весла" оружием, какое видел у лорда.

К нему, морде, и ведут меня. Что опять не так, а случилось?

Там пристав и...

— Дорн... — удивлён я новой встрече с ним. Он оборачивается, открывая обзор мне на... — Кукумэ?!

Та сидит на коленях, и в неё целятся из арбалетов городские стражи.

Так и знал, а ведь то, что она затеяла. Стащила-таки кольцо. Уж лучше бы оно досталось тому, чья голова упала с эшафота к моим ногам.

Да не судьба — скорее злодейка.

— В чём её обвиняют? Если в том, что хотела убить лорда, так и он много раньше её саму — преследовал нас неделю напролёт во время перехода! Иначе откуда, по-вашему, у меня оказались свободные кольца наёмников?!

Дорн не слушает меня и тычет на лорда.

Живой, бродяга! Покушение не удалось или всё-таки Кукумэ, как женщина, отомстила ему изощрённым методом? И точно — у него кольцо наёмника. Так что добро пожаловать, милорд, в наёмники! И жаловаться поздно на кого бы то ни было, чего хотел, то и получил, а давно заслужил.

— А от меня-то чего надо? И Кукумэ?

Дорн Балдрик окончательно добивает меня.

— Кольцо ему удружил твой наёмник, значит и этот — твой...

— Да на кой он сдался мне такой — больной? Ведь сдохнет по дороге! Не на себе же нам его тащить? — а сам подозреваю: тут кричи, не кричи, всё одно ничего не изменится.

— Смертник... — выдаёт дорн.

То ли намёк мне на его замену — воришку, то ли также сделает лорда им, посадив на цепь посреди земель морфов.

Смотрю я на Кукумэ и кумекаю: чего ты, баба, затеяла?

Амазонка едва не молит меня взять "балласт" с собой. Да и хрен с вами... обоими.

— Он на тебе! Тебе его и тащить! А отвечаешь мне за него головой! Поняла?

Лезет ко мне на шею. Целовать собирается что ли? Одно слово — баба. А туда же...

Я соглашаюсь на пополнение отряда тем, кто, если выздоровеет, будет ратиться с нами против морфов, а никуда не денется, как и все мы.

Дорн берёт меня под руку и отводит в сторону.

— Ты готов к походу со своей ватагой, сэр Чудак?

К какому ещё походу? Я думал: всего лишь к переходу до острога! А тут очередная новость.

— В смысле? — уточняю я. — Что конкретно требуется от меня, как атамана? Подать списки тех, кто числится у меня в артели "напрасный труд" или...

Оказывается второе — нам предстоит получить довольствие на неделю вперёд, и мы вправе за счёт Короны починить свою сбрую.

— Дня хватит — времени до утра?

Соглашаюсь, деваться некуда, старик не оставляет ни малейшего шанса. Его намёк мне очевиден: успеешь ты или нет, всё равно утром в строй и в поход.

По возвращении в кабак, меня обступает не только моя ватага, но и тех, кого не знаю в морду или рожу, что также примкнули к нам. Я забираюсь на стол с ногами и оглашаю волю взбалмошного старика — дорна Балдрика. Толпа с минуту молчит, а затем подхватывается, гному предстоит составить новые списки, но он жульничает и напротив каждого имени делает какие-то пометки. После чего кабатчик может вздохнуть на время спокойно, мы покидаем его питейное заведение и валим вновь к крепости, на этот раз за тем, что нам обещано там. Подаём список какой-то канцелярской крысе. Писюк — одно слово, а не писарчук, и тот ещё бумагомаратель. Я подозреваю: попытается заныкать от нас кое-что про себя. Не дам — ни гроша не обломиться ему от нас потом у барыги-менялы. Да понимаю: всё одно обдурит. Он в этом деле профи. Но и я не дурак, всего лишь Чудак. Выручает гном, он тут с варваром второй раз, а среди них и ветераны. Тот, кого звать Ульф, вступает в перепалку с "крысой" пока что на словах, а грозится разобраться с ним и на деле — дать в глаз. И ему это, как ветерану, сойдёт на первый раз с рук. Да там кулак — выбьет с одного удара душу из этого замухрыжки-писюка. Дополнительно обзывает его отрыжкой морфа.

А тут и Удур давит писюка своим "интеллектом". Всё, дело сделано, получили всё что положено — и даже сверхмеры.

Моим бродягам подгоняют доспехи, доставшиеся нам от лорда, и платить ему больше не требуется, он благодаря Кукумэ — один из нас. Её и предлагают мне за это в помощницы, да одной будет мало, ватага разрослась в настоящий отряд — не сотня, но как раз ватаги до неё и не хватает. У меня же их уже целых три — почти восемь десятков отборных отморозков.

Ещё бы транспорт раздобыть, хотя б гужевой? О том можно только мечтать, на это казна Короны не рассчитана. Как атаман, я имею полное право снарядить свой отряд всем необходимым, но на заработанные деньги с наживы — пятаки морфов.

Когда узнаю, какие цены в городе, сразу вспоминаю разговор с посыльным Хвана.

Коняка, даже которая так себе, стоит серебряную монету. Транспорт сродни Иа — вдвое меньше — кошель медяков. А вот уже хороший тяжеловесный транспорт, как у лорда был и его всадников — золотой.

Ну и расценки! А и на сбрую с доспехами такие же точно. Нет, можно конечно добыть и в бою с горными "джигитами" среди морфов, но такого желания не возникает.

Мы идём в оружейную лавку, пока позволяет время, я осматриваю и прицениваюсь к тому, что там вывешено для торга.

Кредита не дают — никому. За ним отправляют к барыгам-менялам.

— К хирду их... — огрызаюсь я.

Может и зря.

— Нам бы захров... — рычит Эй'Грр.

— Кого? Это кто? Что за оно? — вопрошаю я не без удивления.

Мне напоминают про упряжку проводника, те твари Унга, и есть они — захры.

— И сколько стоят эти твари?

Оказывается медяки, и сани к ним. Для нас лучше транспортного средства передвижения туда, куда собираемся двинуть походом из города до заставы-острога, лучше и придумать нельзя.

Ищем "псарню", и находим за городской чертой в пределах вала у частокола.

Сколько там у нас мелочи осталось?

Гном подбивает дебет с кредитом.

— Хватит... — уверяет он.

А на свору или пару особей — не уточняет. Пропили, стало быть, и приличную сумму, да и потом скотину из этих тварей также чем-то придётся кормить.

— Морфами, — уверяет Ёр-Унн, и добавляет в адрес Удура: — Не про тебя, брат, сказано, а тех йети, что и твои нынче враги!

Учуяв запах морфа, захры срываются с цепи — гремят твари ими на привязи, вгрызаясь мощными челюстями в деревянные брёвна.

Удур порыкивает про себя. Ещё бы — если мне не по себе при виде этих тварей, то каково ему?

— Так они не прирученные, — заявляю я.

— Скорее не кормленые, — поясняет Эй'Грр. — Стоит раз дать в зубы и...

Это он про сапог или про харч для захра? — не стал я уточнять. Если купим, то потом с этой проблемой как-нибудь разберёмся. А есть кому — и не мне. Я ж атаман, моё дело присутствовать при торге, а ставить на довольствие тварей — не моё удовольствие, а тех, от кого исходила инициатива. И наказуема — везде и всегда.

К нам выходит заводчик захров, и интересуется: за каким ражном мы пожаловали к нему, да ещё с морфом?

Фыркает и зыркает на нас.

— Кредита не дам! Проваливайте!

Ёр-Унн гремит тем, что осталось в мошне, и высыпает на ладонь. Горсть медяков небольшая, но цепляет хозяина "псарни". Либо он жадный до денег — даже такой мелочи — либо эти захры, те ещё твари, и плодятся так, что не прокормить ему в одиночку.

— Одна монета за захра... — твердит гном.

Заводчик захров отправляет нас к хирду, и даже Хир-да-Расу. Мы в ответ ему грозимся окольцевать, и он сразу уступает нам, но подозреваю самый бросовый и непригодный товар.

Деваться некуда, соглашаемся, ведь два захра на один медяк — такого ещё не бывало. Заводчик захров явно решил отомстить нам и натравить нашу "покупку" на Удура.

Твари срываются, и не неожиданно, всё подстроено их, уже бывшим, заводчиком. Но как только гном валит из захров одну особь, и подозреваю, что самку (хотя на кой ляд её нам продавать или без разницы — попробуй этих захров прокормить), сразу унимаются. А ведут себя точно волки с нами.

Нашлась и еда — запас НЗ из конины. Захры кидаются на подачку и рвут друг друга, не жалея.

Теперь понятно, пока приручим — приучим к себе — их станет намного меньше.

С удачной покупкой вас, сэр Чудак! Одно проблемой стало больше, а целой сворой захров. Считать их поголовье даже не пытаюсь, нам продали этих тварей без счёта и цепей. Про поводки речи даже не стоит заводить, как и ошейники, что служит отличительным знаком от диких сородичей захров — клеймо, и сделаны у тварей прямо на мордах.

Вот так взглянешь и сразу поймёшь — ручные, аки гранаты без чеки.

— Эх, нам бы ещё горбулей...

Даже мысленно не хочу знать, про кого ещё гном речь завёл, а и так туда, куда я больше ни шагу.

Мы возвращаемся к ватаге, покинутой на ветеранов, для странной "покупки" приходится ладить ошейники и повадки самим из того, у кого, что оказалось не совсем лишним. Но как выяснилось: захры нам нужны даже больше, чем мы им, как их хозяева. Я всё больше подозреваю, что именно для карательных целей в стране морфов. Захры наверняка обучены брать след йети и выгонять их из берлог, а находить там.

До сборов времени осталось всего ничего, на площади уже собираются ополченцы. Не в лаптях, как у барона Ферриона, и урядники при них. Даже те, кого упомянул гном при покупке захров.

— Горбули...

Я гляжу на них — скакунов этих: чуть больше Иа, но не дотягивают в холке ростом до нормального коня. И ноги странные — тонкие и худые как у страусов, но по четыре. Хвосты — обрубки сродни атавизмов. Морды вытянуты, и вместо челюстей с клыками — клювы, но там тоже зубы. Знать кусачие твари. А на лапах не копыта, также когти, и всего по три пальца — два вперёд, один назад. Вместо грив — ирокезы-хохолки, и яркого пестрящего окраса.

Горбов я у них не заметил, напротив прогиб, но как только приблизился, горбуль выгнулся дугой точно кошка и зашипел или захрипел, и как прыгнет в сторону от меня. И хорошо, что не на меня. Испугался — и я немного его.

Ах да, чуть не забыл: глаза у него рогатками — торчат как у хамелеона, и вращает ими раздельно.

— И как тебе горбуль? — ухмыляется гном.

— Чудной какой-то зверь, к тому же пугливый.

— Это он запах захра учуял, но если натаскать разом с ними, всё лучше бы было передвигаться верхом на них, чем на своих двоих или в упряжке на санях.

Надо будет подумать, — решил я для себя и про себя. Денег-то всё одно нет. Но цену узнал — одна такая "поскакуша" стоит пятак "пятаков" из медяков. С одной стороны немного, а с другой и немало — это надо пять морфов завалить, чтобы эту рохлю заполучить.

А я бы непременно сделал из них тачанку, да пулемёт взять негде, даже РПК, поскольку про крупнокалиберный аналог и речи не веду. Но и на захрах в санях с арбалетом самое оно.

Мне бы стрел к нему побольше в качестве бонусов. И...

"Эй, там, в Канцелярии, меня слышат, и не этого мира, а иного — Небесного или Подземного? Подкиньте ещё чего — и желательно того, что потребно, а ни чего другого. Всё-таки идём уже в настоящий поход или как? Мне пока рано требовать бонусы? Миссия только-только начинает вырисовываться?.."

Как всегда давлю на жалость, и жалуюсь им, а больше некому. Я бы и оператору мобильной связи позвонил, да вне зоны доступа... скотина. Он, а не я! Хотя всё больше зверею — день ото дня.

Мобильник не фурычит — даже батарея "сдохла". Но не я пока, то ли сэр Чудак, то ли атаман артели "напрасный труд".

Кличут — меня и мою ватагу на построение. Даже знаю кто — дорн. Ну и кто назвал его так? А как дёрн — одну букву в его звании заменить.

Балдрик оказался командором северного региона и по совместительству начальником дальней-предальней заставы-острога.

И чего так торопиться туда? Не понимаю его — этого выжившего окончательно из ума старика — не семья ж у него там? Хотя если угадал, то это он — чудак, а не я.

Всё больше привыкаю к званию атамана. Ваш, сэр Чудак.

Постскриптум: пишите письма СМС. И шлите, пока не я вас. Как-то так... пока...

Глава 11

Если вас посылают с заданием

и заведомо невыполнимым туда,

куда вы догадываетесь, но не уточняют,

то сами пускай валят туда вперёд вас!

Мои вояки из ватаги не торопятся соединяться с ополченцами, стоят в сторонке, толпятся, как девчонки, когда в моём представлении ими мне кажутся ополченцы. Как были "опричники", так ими и остались — только и могут, что гонять бесправных обитателей треклятой Империи по её внутренним рубежам. А теперь им вместе с нами предстоит настоящий поход, хотя, и поначалу, ещё один переход — марш-бросок, и будет быстрый и резвый — кто отстанет, того ждёт незавидная участь.

Мои опасения подтверждает гном. Я интересуюсь у него, кто такой дорн, и что за знак отличия у него? То, что он является начальником дальней заставы — понятно даже дурню, а тем более мне, сэру Чудаку, но всё же. Иначе кто бы ему позволил командовать тут в этой северной столице окраинной провинции треклятой Империи? Знать и тут у него власть, а вся в этом регионе сосредоточена в его руках, даже знать примкнула к нам — не вся, скорее безземельные отпрыски тех, кому даже после смерти ничего не обломится от их отцов, а при жизни и подавно. Да и на рыцарей не ахти как похожи, скорее просто всадники, и вооружены точно мы, наёмники, кто во что горазд, а где свою сбрую и оружие раздобыли — явно на барахолке подержанных обносок. Зато вид столь высокомерный надменный, что и близко не подходи — гордые, и ещё больше дурные.

А вот Балдрик не такой — старик, убелённый сединой, и с такой же точно гладкой и короткой бородой — восседает верхом на знатном рысаке. Конь под ним перебирает копытами и храпит, проявляя свой неспокойный норов.

Чем ещё удивит старикан, а порадует нас, наёмников, так, что лучше сразу идти вешаться? Это и пытаюсь вызнать далее у гнома.

Ёр-Унн и не думает чего-то скрывать или выдумывать, сказал всё, что узнал при прошлом участии в похожей компании, только тогда народу было много больше, поскольку на этот раз желающих "поохотиться" на морфов в разы меньше. А всё по причине их плодовитости, и обычно восполняли свои потери на третий год. В особенно это касается горных йети.

Нашествия и происходят всё чаще, когда им становилось тесно там, и они движутся на равнину в поисках пропитания и новых пастбищ, выдавливая своих сородичей уже на границы треклятой Империи, идут опустошать Окраины.

Попутно мне удалось узнать у гнома, что дорн — это командор, если перевести на язык рыцарского средневековья, и он вправе набирать к себе в легион всех, кого ни пожелает, да всё больше силой заставляет нести военную повинность. И какой численностью достигает легион под его командованием — я решил пока что не заморачиваться, пускай потом сюрприз будет. Надеюсь: приятный для меня, как наёмника.

Нас не так что бы уж и мало, но и не много, иные отряды, подозреваю, должны будут подходить по мере их набора и прибытия в северный град, а затем двигать с иными знатными сынами Окраин на дальний рубеж к заставе дорна Балдрика.

Старик наезжает на нас — моих ребят и меня — и в такт ему, нас в строй загоняют иные всадники, закованные вместе с конями с головы до копыт в доспехи.

Настоящие рыцари — к гадалке не ходить или шаману среди морфов.

— Элита... — твердит ветеран Ульф.

Чуть повыше гнома — на две головы — и всё отличие. То ли варвар, то ли гном-переросток — сразу и не определишь. Наёмник — и мне этого достаточно. К тому же знатный вояка-рубака, у него знак отличия, который присваивается за боевые заслуги — и очень редко.

Отвлекаться больше не могу, после как-нибудь во время перехода перекинусь парой-тройкой фраз с ним на привале, хотя может и не быть его у нас — ни одного. Кто знает, как далеко идём, а торопимся жутко.

Играет горн. Это нам, всем бродягам севера, сигнал к построению. Мои подельники помогают мне вкупе с ветеранами выстроить наш сброд отрядом, и мы примыкаем к колонне — замыкаем её с ватагой Дэрга. Тот сияет лицом как северное сияние. Ещё бы — у него пополнение, и оно не нравится мне. Лица у его новобранцев такие, будто набирал среди халдеев или тех, кто также чудом избежал эшафота, но лишь по тому, что удалось откупиться от городских стражей за счёт вмешательства писюка и какого-то барыги сродни Хвана.

У Дэрга что-то около пяти — или чуть меньше на один — десятков. Отвлекает меня, хочет поговорить, да я делаю вид, будто мне некогда — должность атаманская — и всё такое. Такие-то, брат, дела.

А помощники мне на кой? — озадачивает он меня.

Чуть после, — осаживаю его я, а нас с ним и бродягами, всадники дорна.

Элита, мать их, чисто палачи, и выглядят как надзиратели — в руках у каждого из десятка те самые "вёсла", каким орудовал лорд, а ныне лежит на санях в упряжке захров, и не мычит — молчит, как рыба об лёд. И называются они здесь палашами. Вот за это и кличем мы, наёмники, их — палачами. Мельники, а одно слово — жнецы. И плащи такие же точно — тёмные или даже чёрные, и доспехи матовые — не от грязи. Намерено не блестят ими, чтобы быть менее приметными или напротив нагнать страху на своих и чужих по принципу: бей своих, чтобы чужие боялись.

— Выступаем... — доносится до меня, и не только, глас старика.

Дорн срывается с места, а за ним четверо надзирателей-палачей — возглавляют колонну. За ними выстраивается небольшой отряд ратников, в число которых входят латники с пиками и щитами, а также лучники. Арбалетчики пока стоят, пропускают вперёд себя ополченцев, затем знать — ту, что выглядит не лучше нас, и нас приглашают проследовать за ними. Вона что, и как: они — расстрельная бригада для тех, кто явно побежит из нас.

Не сбежать, назад дороги нет никому. Идём улочками с закоулочками, перекрытыми городскими стражами. Те следят за нами, чтобы никто не отстал. А если кто-то вдруг решит примкнуть к нам? Вероятно, такого они не тронут.

Больше я не отвлекаюсь, хотя и продолжаю крутить головой, точно флюгером взад-вперёд, озираясь, всё ли с моей ватагой ладно — никто не отстал, не захромал или решил остаться?

Вроде нет, все на ногах, а те, кто сам по той или иной причине с перепоя или после мордобоя не в силах идти — тащат, либо их подельники, либо захры на санях. У нас три упряжки: на одной — лорд. Две другие заняты поклажей. В одной, подозреваю, находится наш продовольственный запас, а в иной прочий скарб наёмника — тяжёлая сбруя и вооружение. Доспехи и прочая броня на нас, поскольку за стенами ждёт заснеженная равнина и злобные морфы в берлогах.

Если равнинные йети имеют устрашающий вид, то, как должны выглядеть их горные сородичи?

Вспоминаю ответ гнома на мой вопрос: кто такие морфы, что за милые и пушистые существа? Ответ однозначный: когда увидишь — обосрёшься!

Всё — больше ни о чём думать не хочу, бреду, как в бреду, а в толпе тех, кто готов отдать жизнь за треклятую Империю, и жду очередного подвоха или сюрприза со стороны тех, кто закинул меня сюда. Должны же они намекнуть мне на себя — весточку какую-нибудь послать.

Посылаю их сам, и требую от них: отставить меня в покое! Сам тут как-нибудь разберусь, и без них, и прочих советчиков! Я сам в ответе за свою жизнь! Больше они мне не нужны — ни подстрекатель в лице тёмного, ни ангел-хранитель — в лице светлого. Видеть их больше не хочу, а не желаю! Даже знать то, как они выглядят, если действительно существуют!

И ведь сам тут существую, а не живу. И как? С одно стороны неплохо, сначала был сэр, теперь ещё и атаман. У меня отряд бродяг — немаленький. Это пока я так считаю про себя, поскольку, со второй стороны, когда столкнёмся с настоящей ордой морфов всё окончательно и пойму, а пока воспринимаю и принимаю уже всё, как есть.

Есть не хочется, напротив отстать от колонны, но прежде найти подходящие кусты, да попробуй сделать шаг в неверном направлении — позади нас шествуют арбалетчики и не колонной, как все мы у дорна, а небольшими группами и даже звеньями разорванной цепи.

Но мне лишние "болты" для арбалета не помещают.

Я вновь тревожу гнома. Ёр-Унн выслушивает терпеливо очередную мою глупую выходку, которую я намерен предпринять.

— Щит выдержит попадание болта? А шлем, если прилетит в голову?

— Чудак ты, сэр-атаман...

Сам назвался, а такой выискался. Но всё же заставляю гнома дать мне более или менее вразумительный ответ.

— Ну, не знаю я. Ты ж у нас атаман, тебе и решать, как поступать в той или иной ситуации.

— Предлагаешь мне поторговаться с ними — для начала?

— Не станут, а что, на то и был у тебя расчёт.

Всё равно проверю: прав я или их больше у расстрельной бригады?

Выскакиваю, укрывшись щитом, из-за него торчать лишь голова в шлеме и ноги. Передвигаюсь в сгорбленном положении тела, перебирая ногами согнутыми прилично в коленях. До слуха доноситься выкрик, кричит ратник с арбалетом.

Привет те, мужик! А он мне также отвечает: и те не хворать! Стреляет — не в воздух — в меня.

Меткий гад, скорее всего: снайпер среди арбалетчиков будет — командир расстрельной бригады.

Валю назад, пока его ребятки не завалили меня, а уже целится целая толпа. Нет, от их "болтов" я бы тоже не отказался, но и "шурупы" боюсь растерять — в голове.

Меня всё-таки кто-то цепляет в шлем. Рикошет, "болт" летит в сторону от колонны, не достать, а кто меня и раньше, чем я попытаюсь его — всадник.

К нам уже летит надзиратель-палач, размахивая "палашом". Жнец, его в такую! Едва не разбивает построение моей ватаги, но мы отбиваемся, также огрызаясь оружием, выставляя лес острых лезвий и клинков.

Удирает, засранец. Так кажется нам, но нет, колонна замирает, и на привал что-то не очень похоже.

К нам валят иные жнецы во главе с дорном. Ищут кого-то — не меня ли? И точно — того, у кого стрела с оперением чёрного цвета. Одна такая у меня до сих пор в руках, чуть не попался, вовремя припрятал у себя.

Ё-маё, да она как чёрная метка, но я атаман, меня мои архаровцы не выдадут. Мы становимся в круг, и снова ощетиниваемся оружием. Дорн грозится разогнать нас по иным отрядам бродяг, если и дальше будем бунтовать.

Что я могу на это сказать — себе и своим ребяткам: Ты — Чудак, сэр-атаман.

Ватага косится на меня с укором, я отвечаю им улыбкой спокойствия, а затем изображаю что-то вроде — ноль эмоций и кило презрения, но уже в адрес жнеца. Таковых попутчика теперь у моего отряда два, и оба стучат копытами коней по обе стороны от нас, и поглядывают, наверняка искоса сквозь забрала опущенных шлемов, псы!

Господи! Как надоело бродить! Когда уже наконец-то определимся с местом моей приписки в этом жутком мире? Где эта застава Балдрика? Мне ещё надо научиться драться на клинках и стрелять из арбалета, а не мешало бы и верхом скакать.

Едва не договорился — и даже мысленно про себя. Колонна встала в очередной раз, и что на этот раз случилось, а кто помешал нам спешить в угодья старика? Неужели морфы?

Стоим и не шумим, от нас требуется тишина, но, поди, ж ты уйми захров. Твари на то и они — рычат и едва ли не грызутся меж собой, даже предполагаю, что скрещиваются, а при любой возможности не упускают её.

Мы, где-то в глубине души, и каждый про себя, завидуем им. Нам такое нескоро обломиться. И почему в бордель местный не заглянули — хотя бы мимоходом? И как водится: одним глазком? Уж не по тому ли, что не с чем было соваться? Не с медяками же? Когда просадили все, и пропили почти что без остатка, когда в первую очередь следовало бы потратить на сбрую!

Я отвлекаюсь как всегда, и не вовремя, получаю тычок локтем в бок, реагирую на него, и того, кто нанёс мне его. Это сделал морф. Силушка у него в плечах ещё та, а косая сажень. Подозреваю: как минимум полторы, если не две.

По его вине налетаю на сани с лордом и встречаюсь с ним своей мордой. Он по-прежнему молчит. Ну и твои проблемы — играй и дальше себе в молчанку. Хотя я бы тоже не отказался посидеть как он в этой тачанке на лежанке.

Я оказываюсь на уровне гнома, с ним и пробиваемся сквозь иных наёмников в край. По колонне меж тем прокатывается шёпоток о предстоящей схватке с морфами. И точно — от нас отделяется небольшой отряд разудалой знати. Ребятки решили погарцевать — трофеи им нужны. Нам бы тоже не помешали, но кто нас пустит из колонны. Рядом стрелки — арбалетчики, и пока не доверяют нам — не они, а дорн.

Что опять затеял этот старик? Неужто и впрямь устроить охоту сродни облавы на бродячих морфов? Если так, то эти недотёпы на своих клячах — приманка. По моим расчётам должны повернуть вспять, а мы ударить в тех, на кого они вот-вот наткнуться. Или напротив загонят добычу прямо к нам в руки?

Варианта дальнейших развития у меня два, и оба устраивают как наёмника, а тем более атамана. Что если на дальней заставе тоже имеется оружейная мастерская, хотя бы лавка? И пусть не такая знатная, как в северном граде, да знатная нам и не нужна, а та, где товар и цены приемлемы для нас, бродяг севера.

Опять я отвлекаюсь или снова? Но сам возвращаю себя в реальность происходящих событий. Если поначалу, когда от колонны отделился небольшой отряд всадников на "рохлях", эхо топота удалялось, то теперь уже приближается.

Ага, а вот и они, знатные вояки! Что не так, хлопчики? Хлопнули вас, а не вы тех, кем решили поживиться? Сами на обед пожаловали к йети? Или те к нам на завтрак для затравки?

Сейчас и поглядим на них, а заодно на то, чего и мы сами стоим? А ведь стоим колонной, достигающей численностью пяти-шести сотен. Две сотни мы — наёмники, и у нас четыре атамана, соответственно ватаг. Моя не самая многочисленная, но и не малочисленная, а Дэрга. Затем ополченцев, также как и нас — сотни полторы-две. Плюс ратники Дорна в том же количестве. Вот и всё, чем богаты, а и тому рады. Силища, по моим меркам, немалая, поскольку больше несколько сотен разом морфов не видел пока. А даже если их там и орда, то нас рать — и нам на них. Арбалетчиками сократим их поголовье на сотню — не меньше, а затем и всадниками перетопчет ещё не одну такую. А ну их в такую...

— Атакуем! — кричу я, срываясь на призыв.

Мой клич подхватывает Дэрг.

Мы, наёмники, срываемся в едином порыве, и покидаем колонну позади себя. Нам вослед кричат — подозреваю: ратники из расстрельной команды. Но не преследуют нас почему-то. Да нам и без разницы, а только этого и надо, сами разберёмся с "трофеями", а уже каждый наёмник мысленно делит их про себя.

Всадников стало меньше наполовину, они мчаться на нас, а мы на них.

— Сторонись! — бросаю я новый призыв. — Разойдись...

Они улепётывают, огибая нас, и дальше не останавливаются. Мы спешим на возвышенность, следуя вверх по склону пологого холма, ведь кто первым окажется там, у того и преимущество.

Как бы не так, ошибка в нашем случае очевидна.

— Морфы-ы-ы... — доносится до меня то, что нам кричали всадники. А не новость для нас.

Видим их уже там, куда немного не успели добежать. Эти оказываются странные какие-то — длинные и худые. Оголодали — не иначе.

Мой просчёт очевиден, они не рубаки, а метатели — в нас летят какие-то заострённые колья. Успеваю укрыться щитом, кто-то падает рядом со мной. Знать зацепили, и хорошо, что не меня. Хотя нет, плохо, ведь я атаман! Моего вояку из артели "напрасный труд" или соседа?

После узнаю, если...

О, Господи-и-и...

Мы вклинились в передние ряды сухопарых и поджарых морфов, те сразу дрогнули, бросившись удирать от нас, но зато их на поле брани сменили иные, уже такие же точно громилы-громадины, как и Удур с Чичухом вместе взятые.

Это что за монстры и откуда взялись? Никак они и есть, те самые горные "джигиты"? И выглядят подстать им, но детьми гор не назовёшь, скорее исчадиями.

Если у Удура в пасти клыки больше напоминают зубы, то у этих их клыки чисто бивни. И их численность немалая. Это уже передовой отряд, а не разведывательный, как подозреваю я.

Впору орать: измена! И ведь сам виноват, долго нам тут одним не простоять, этих "джигитов" тут много больше, чем нас — и сотни три будет. А есть ещё и "доходяги" с дротиками, ну и как водится, равнинные йети...ть их всех в такую...

Атакуем, деваться всё одно некуда, ну и заруба нам предстоит, того и гляди: сами окажемся трофеями у этих "джигитов".

— Держать строй! Не распадаться! — ору и дальше я.

Дэрг опередил нас со своей ватагой, первым ринулся четырьмя десятками в кучу морфов, и растворился там в ней.

Идём стенка на стенку. Нам бы морфов окружить, да у самого голова идёт кругом, и хорошо ещё, что не кружится, а уже пропустил удар — и не один. В толчее рубиться не с руки. Ошибка очевидна.

— Разойдись! Расступись! — опережает меня Ёр-Унн своим криком.

Я уже ничего толком не вижу и не слышу, в глазах темно, и не по тому, что вот-вот потеряю сознание, просто какой-то местный урод насадил мне шлем по самые плечи. Я пырнул кого-то во что-то мягкое, надеюсь не в спину собрата по несчастью, а морфа, и не Удура. И дальше машу уже вокруг себя. Мне кажется: меня окружили. Рыки повсюду, и лязг. Наконец-то кто-то сбивает шлем с моей головы, если бы не вжал её на инстинкте самосохранения — шею в плечи — сейчас бы по земле катилась, гремя на манер шлема, моя голова.

Теперь вижу, даже могу сказать: прозрел. Но такое узрел, чего лучше бы никогда не видел. А про себя могу сказать одно: ты не сэр, и даже не атаман, ты просто Чудак на ту самую букву, а какую — знаешь и сам без подсказки извне.

Поэтому решаю для себя остаться хотя бы му...жиком.

Отмахиваюсь клинками, и не так, как учила Кукумэ, забыл на раз обо всём на свете, ведь жизнь моя висит на волосок от смерти.

Морфы смяли наши ватаги и теперь стремятся добить каждого из нас по одиночке. Где все? Гном, варвар, громила, амазонка, ручной морф наконец-то? Или Удур один из тех, кто рядом, а я не могу разглядеть? Нынче все йети на одно лицо, и жуткие на вид.

— Не подходи... — ору я вне себя от растерянности. — Зарежу...

И встречаю одного из тех на клинки, кто кидается ко мне в кожаных обносках. Получи...

Я протыкаю их, и получаю сам удар, валюсь наземь, а тот, кого проткнул, заваливается на меня.

Нет, что угодно, только не это — раздавит ведь! И не это самое страшное, что ждёт меня впереди, а участь смертника. Пленники этим исчадиям не нужны, как и нам сами — исключительно трофеями.

Кто-то ещё наваливается на нас, разглядеть не удаётся, но зато того, кто рухнул рядом с нами с перерезанной глоткой.

В глаза свищет кровь йети, и стереть её не могу, руки заняты трупом иного снежного человека. Больше мне морфы не кажутся людьми — эти горные "джигиты" определённо.

На пятак себе заработал, а и по нему получил. Прикидываю в уме: серебром или хотя бы десятком медяков?

Ну не чудак ли? — мычу что-то там про себя.

Про меня вспоминают. И кто — вопрос на засыпку. Но то, что я нужен ему — вне всякого сомнения. Теперь самое главное успеть вскочить и не выпустить из рук клинки, а резать ими этих йети, а не протыкать насквозь, иначе сам окажусь у них в качестве добычи.

Надежда на то, что меня, как атамана ищут мои вояки, не оправдалась. Передо мной возник иной морф, и не Удур. Я ещё спросил у снежного монстра, назвав его имя. Тот не понял меня. Ну и ладно. Где твой хобот? Срублю с живого — и можешь проваливать назад в свою берлогу или валить куда дальше — в пещеру в горах. Будем считать: квиты оба. Вот тебе моя плата. А расплата...

Я замахнулся и понял: меня опередили. Не морф, а кто-то ещё. У него из-за шеи возник кривой клинок и перехватил гортань на месте кадыка.

Мастерский удар и точный, и нанести его мог славный воин. Им оказалась амазонка, завалив ударом ноги в спину громадную тушу морфа передо мной.

Едва успел отскочить, но не поблагодарить. Морфы обступили нас. Кукумэ подставила мне спину, я примкнул к ней своей, и мы замерли, не говоря ни слова один другому. Попросту не успели бы, даже если и захотели. А такое желание сразу отпало, иначе бы в рот набилась кровь йети.

Фонтан ещё бушевал, вырываясь багровым потоком из гортани морфа, перехваченной амазонкой.

Мне бы её удаль, хотя мои клинки вдвое больше и длиннее, да осталось мысленно её поблагодарить и сдохнуть, как это принято у нас, наёмников.

Но что это — и услышал я? А не ослышался ли? Вот так сюрприз — заиграл горн и потонул в грохоте конного отряда.

Ага, так и есть — жнецы, размахивают своими "молотилками", и скачут впереди ополченцев на горбулях во главе с дорном, а на флангах у них мчатся всадники из знати.

А где же арбалетчики и лучники? Почему они медлят? Или нет, но я не вижу их?

А вот и они...

Морфы падают как подкошенные, в их построении образуется прореха. Нам бы с Кукумэ бросится туда сломя голову, но нет, не делаем этого, стоим как заторможённые. Кто туда врывается — жнец. И не один...

Всё — морфы дрогнули, им не тягаться с элитой среди рыцарей, закованных с головы до "копыт" в железо. Йети побежали.

А мы чего стоим? — кумекаю я, озираясь назад, и понимаю: туплю, как Чудак. Амазонка чуть раньше сорвалась с места, чем я, но у меня имеется стрелковое оружие, и мне пора уже пополнять собственную коллекцию трофеев.

Тетива звенит точно струна, и выбивает с арбалета стрелу. Промахнуться я по определению не могу — столько врагов, и все бегут. Кто-то падает, но не вижу кто, и кого поразил — кладу ещё одну стрелу и сам уже преследую йети. Догоняю очередного монстра среди них всё тем же болтом, и готовлюсь в состоянии аффекта отрезать хобот. Не я один, у меня возникает конкурент в лице иного арбалетчика — стрела-то с оперением чёрного окраса.

И чё? А хрен те в зубы — этот морф мой! Я его добыл себе на трофей! — грозно наступаю, размахивая клинками, и... получаю неожиданный удар сзади. Меня валят — свои или эти, блин, йети?

Падаю, как подкошенный, и всё... бой для меня окончен, довоевался ты, сэр Чудак, закончилась твоя власть, как атамана. Ты больше даже не му...жик.

Я мычу про себя сквозь затуманенное подсознание. Меня подхватывают и тащат, пока не могу определить кто, как и понять: за что мне всё это? Неужели наказали те, кто закинул сюда? Я проявил алчность? А это грех! Но так ведь всё честно было...

Проваливаюсь во тьму — ненадолго, снова слышу лязг. Теперь я отчётливо уясняю: кто меня тащит — латники из числа ратников или мои бродяги. Часть из них тоже была закована в доспехи благодаря лорду.

А вот и долгожданный привал. Меня роняют, а не кладут, знать "опричники" стерегут.

Слышу топот — кто-то приближается верхом и останавливается. Спрыгивает и склоняется надо мной. Хватает за волосы, смотрит мне в лицо.

Плюнуть что ли ему в его рожу? А чью — после разберусь. Иначе сейчас со мной. Так хоть напоследок успею...

Делаю, что задумал, и получаю удар по лицу. Непохоже, чтобы так приводили в чувство или...

Вижу, господи! Зрю...

Ба...лдр-Ик... передо мной. Лицо старика в крови — моей или морфа? И это я его что ли измазал ей? Совсем обнаглел, ты, сэр Чудак...

Тот данным именем и окрикивает меня, прибавляя иное...

— ...атаман...

— Я за него... — открываю я рот и кашляю всё той же кровью — на этот раз уже, по всему видать, собственной.

Старик хлопает меня по плечу рукой в перчатке, и снова валит наземь. А не слабак, скорее я-а-а...

То ли поздравляет он меня, то ли журит, но факт на лицо — улыбается. Знать, доволен мной — моими действиями.

Точно — слышу, как говорит, обращаясь ко мне далее:

— Если бы не ты со своими бродягами, у нас потери могли быть в разы выше, а так отвлёк с ними внимание от нас! Так держать, сэр Чудак и атаман!

Значит, они зашли на морфов с тыла, и прежде им в спины пару залпов дали лучники с арбалетчиками, а затем разгром довершили всадники.

Про трофеи я не вспоминаю, а про тех, кто был со мной. И где они — вся моя ватага? Неужели полегла из-за меня, дурака? Я вскакиваю на ноги, пошатываюсь, но стою, и медленно вращаю головой по кругу. Кого-то вижу, и всё больше ополченцев. Да расступитесь же вы, чего столпились? Живого наёмника давно не видели? Разойдитесь, я вам говорю, пока не сам на вас...

Мысли путаются. Я иду, точнее бреду, и в страшном бреду. Перед глазами стоит туман, изображение лиц нечёткое, зрению не хватает резкости, а моим шагам и действиям уверенности.

Наконец-то услышал родные до боли в теле отзвуки и столь милые сейчас моему сердцу. Грызутся захры. Иду к ним, и застаю там лорда. Он один, и лежит не на санях, а на земле. Об него и споткнулся, иначе бы не сразу нашёл.

Стало быть, рвался в бой, герой? Ну-ну, ещё один такой на мою голову вояка, как и сам, а такой же точно чудак. И вы, сэр-атаман.

— Где все? — вопрошаю я у него.

В глазах молчуна красуется аналогичный вопрос.

Кляну себя последними словами — мысленно, иначе не могу — закричу. Всё, дальше ни шагу, пусть хоть на цепь посадят, как смертника, а лучше пристрелят арбалетчики.

Проваливаюсь во тьму, а затем снова вижу свет, реагируя на приближающиеся шаги и недовольное ворчание.

Да это же гном! Живой, значит, бродяга!

Я снова вскакиваю и вижу: он не один, с ним вся наша ватага, в том смысле: моя команда. И с ними ветераны. У всех вид такой, будто побывали на бойне и не в качестве сторонних наблюдателей.

Понимаю, что сейчас будет, а начнётся такое... Дескать, бросил ты нас, атаман, на поле брани, а сам сбежал. Так какой же ты после этого атаман, сэр Чудак, когда даже не мужик, а му... И так далее, и тому подобное.

Но нет, скалятся привычно, знать и меня рады видеть во здравии. Сам меняюсь в лице.

— Потери... — на трофеи мне плевать.

Гном что-то ворчит про себя, значит, не успели выяснить, как и подсчитать. Но зато вижу: на шее у бродяг висят отрезанные "пятаки". Про это не забыли!

Нет, пора мне уже изменить порядок в моей артели "напрасный труд". В первую очередь заставлю их ценить собственную жизнь, а уж за тем то, к чему стремимся, как наёмники — нажиться на морфах. Хоть и знаю: не бросаем своих.

Сейчас я, и мои бродяги, передохнут немного, лишь бы не как мухи, и мы вернёмся за трупами соратников по оружию.

Не тут-то было. Играет горн, объявляя всеобщее построение.

Не понял сам, и мои бродяги, что за ерунда? А как же раненые? Или дорну без разницы? Похоже, ему плевать на них?

Жаль, я тогда плюнул в него не "болтом" из арбалета! Вздорный старик...

— А где Дэрг? — вспоминаю я про атамана-собрата, и гляжу в надежде на его бродяг. Их осталось не так много после той сшибки, отряд понёс потери, их снова стало столько, сколько и было, когда мы столкнулись с ними в северном граде.

Подозреваю, что Дэрг дёргается где-то в предсмертных конвульсиях. А нет, моя ошибка очевидна, его к нам доставляют латники. Он бранится на них, и клянёт на чём свет стоит, не замечая ран и увечий, нанесённых ему морфами.

Удур недовольно мычит, я не могу сказать, что рад его видеть, особенно после того, как познакомился с его уже бывшими сородичами, однако мне всё же приятно осознавать в глубине души: он с нами — один из нас. Но почему-то у него отсутствуют трофеи? А не биться, не мог!

— Не стал брать их, — заявил Чичух.

— Стало быть, ты прибрал его к своим рукам? — обескуражил я своим вопросом громилу.

И тут же заставляю Ёр-Унна зачислить трофеи Удура на его имя в списке нашего отряда наёмников.

— А неплохо заработали... — злит меня гном.

— Йети на нас тоже... — ворчу я, поскольку нам не дали даже кремировать тела погибших сотоварищей, лишь дозволили забрать оружие со сбруей и кольца — мы бросили их как собак.

Моя догадка верна: морфы обязательно отрубят им головы, а затем нацепят на себя для устрашения их кости, а черепа насадят на колья.

И на кой они им?

Гном пояснил мне: эти колья с черепами служат морфам знаками отличия. У десятка один череп на палке. У сотни — два. А есть и тысяча — там три черепа. Ведь этих йети тут, как грязи. А одно слово — орда. И не одна. Ну и нас рать! А придёт сюда не одна! Во всяком случае, очень на это надеюсь.

Дальше не идём и даже не бредём, а ползём. И харч жуём на ходу. Марш-бросок, как и подозревал, во всех его негативных проявлениях сказывается на всех, а не только на нас, наёмниках. Да ополченцам проще, их на себе несут горбули. Те, что остались без хозяев, нам не дали, урядники прибрали их к рукам. Но ничего, ещё поторгуемся с ними по прибытии на заставу.

И где же она? — гляжу по сторонам, вспоминая, как до этого неделю искал глазами пристань.

Мысль одна: добраться до неё рано или поздно, и неважно когда, а, сколько ещё придётся блуждать? Подыхать здесь как собаке, зная, что тебя даже не удосужиться кремировать, а не только захоронить — не хочется, а чего — завалиться на постой и день отлёживаться, или сколько дадут такой возможности. И к пойлу больше не притронусь, всё — завязал — не пью. Я этот, как его, а... горбуль. И ведь чем-то отдалённо напоминают верблюда.

Пищу заедаю снегом. Пить нечего, воды не брали, знали, куда шли. Влага у нас под ногами, и мешается до состояния грязи. И когда уже начнут таять ледяные горки? Да в нашем случае было бы лучше, чтоб нескоро.

Вот уже и солнце пробилось сквозь мглу сумерек и начинает пригревать. Ноги проваливаются — я в кроссовках — и хлюпаю по грязи, и мешу её со всеми наравне. Нет, надо менять обувь, а эту оставить в качестве парадно-выходной, и джинсовый прикид. На мне ведь тоже имеются трофеи — заработал свои "пятаки" честно — потом с кровью.

Жду ночи, надеясь на привал, а не судьба — полярная ночь закончилась, и наступил бесконечный день. Что за хренотень? Почему тут у этих морфов всё ни как у нормальных людей?

Я кидаю пытливый взор на морфа, Удур недоумевает, что мне надо от него? А ничего — и хорошего — ни меня, ни его не ждёт.

Эх, сейчас бы завалиться в берлогу и...

Продвижение колонны вперёд приостанавливается, подтягиваемся неспешно всё до одного, а спешить нам некуда, если поджидает очередная опасность, так не новость для нас, а хреновость. И для тех, кто попытается преградить нам путь к заставе.

Или всё-таки уже дошли? Так быстро?

Что-то не верится, пусть и с трудом...

Вперёд уходит конный разъезд в составе жнеца, пяти всадников из знати, и десятка ополченцев на горбулях. Там же среди них и горнист, если что, он подаст нам сигнал, а какой — ждём все с нетерпением.

Наконец слышим, вроде не боевой. Значит всё в порядке — подгоняют нас.

Мы выбираемся на холм, и видим внизу какое-то жалкое поселение с забором из частокола с небольшим валом и рвом, а за ним две вышки — одна сторожевая, иная, скорее всего, служит местом укрытия для тамошнего гарнизона.

Жалкое зрелище, доложу я вам, и навивает на меня нехорошие мысли.

— Не острог... — заключает гном: это не застава.

— А что? — интересуюсь я у него и иных ветеранов.

— Кордон...

Ясно, место привала, знать наш переход несколько затянется, поскольку гор невидно даже издали. А туда, как мне кажется, и держим путь — к вратам на перевал, где и будет наша застава.

Никто нас не встречает на кордоне, даже стервятники над ним не кружат. Либо кордон заброшен, либо тут побывали морфы, и после них, его не успели заселить. Да не сомневаюсь: сейчас здесь после нас появятся первые поселенцы. И кому не повезёт, тоже знаю, и что в первую очередь ополченцам. Толку от них на заставе, если она и впрямь находится на горном перевале, а тут им самое раздолье с горбулями на равнине.

Чистой воды постоялый двор с конюшней.

Сколько мы сюда шли, а миль с вёрстами отмахали? Полагаю, что где-то около полусотни, а если и ошибся на такое же точно расстояние, не столь суть важно.

Обживаться не успеваем, как и остаться на привал, о ночлеге в виду отсутствия тёмного времени суток, и как таковых, речи не заходит. Дорн Балдрик нас всех заводит.

Мы оставляем полсотни ополченцев в качестве гарнизона с урядниками при наличии в их рядах пары знатных отпрысков, а сами валим дальше как заводные игрушки из числа ушастых лохов, но без батареек "Энерджайзер". Или "Дюрасел"? Ну так и сами не розовые и пушистые, как и эти йети...

А етить их...

Но больше тех, кто оставил свободных горбулей здесь. На кой ляд им лишние? Не для посыльных же?

А сколько ещё таких кордонов будет у нас на пути? Подозреваю что где-то три — не меньше, зато ополченцев стало меньше, а оставлять их дальше надо больше в виду угрозы нападения со стороны морфов.

На кордоне по нашему уходу вывесили штандарт Империи, корона на нём видна едва ли не за версту, а напоминает вывеску: кушать подано, садитесь жрать! И адресована морфам.

Этим йети только остаётся поджечь кордон, и жаркое из "опричников" готово. Не шашлычок, но с пылу, с жару блюдо получится, а и такое сойдёт, поскольку мимо вряд ли пройдут толпой и хоженой ни раз тропой, что сюда ведёт. По ней и идём...

Я продолжаю состоять, и не стоять, а идти с артелью "напрасный труд", потери моей ватаги составили чёртову дюжину. Та победа, как беда, толку от трофеев пока никаких, одни проблемы.

Где же барыги? Почему бы этим менялам ни устроить передвижные пункты обмена по сдаче "валюты"? Хотя бы один? Остаётся надеяться: нечто подобное имеется на дальней заставе.

Мою догадку подтверждают ветераны, но подозреваю: расценки там ещё более низкие на "пятаки", а цены на сбрую и прочий бракованный товар будут драконьи!

В чём-то прав, как всегда — этот мир хоть жесток и суров, но довольно-таки прост. Всё очевидно — на Окраине. А вот с самой Империей мне пока не всё понятно. И что там твориться за внутренними границами, могут знать лишь единицы в нашем полку. Дорн — вне всякого сомнения. Знать местная — побоку, на то и местные они. Туда их самих не пускают. Остаётся лорд, но тоже тот ещё милорд и постольку — поскольку. А сам бомжара почище меня.

Пора писульку заслать куда надо, а вставил бы её тем туда, куда знают сами. Туда и посылаю, точнее, отсылаю, а ко всем чертям пархатого помощника в лице тёмного. И светлому грожу зарядить в одно больное место из арбалета, как пернатому, чтобы оба надолго запомнили меня, сэра Чудака и атамана, а не забывали своего абонента 256-19-76 из "вне зону доступа".

Когда-нибудь и я до вас достучусь. Вот дойду до гор, а там либо до неба доберусь, либо до бездны...

Глава 12

Никогда не спешите представляться,

особенно первым, возможно что

ваш собеседник — смерть!

Я сбился со счёта, сначала пройденных вёрст (поначалу пытался считать их шагами), а затем ещё и с учёта суток. Хотя нашёл что считать — полярные дни, когда он один, и длиться на протяжении многих месяцев, где-то сезон или два, что по меркам прежнего мира будет порядка полгода. И поминаю: прожить его здесь мне будет, ой, как тяжело, если вообще получиться дожить до полярной ночи. Тогда морфы неопасны — спят себе точно медведи по своим берлогам и пещерам — и бери их тёпленькими. На это у дорна нынче весь расчёт — ещё неделя-другая имеется в запасе. Нет, отдельные особи и даже кланы шатаются по Окраине Империи на внешней границе, но до массового и повального нашествия пока очень далеко.

Так кажется мне, а как окажется на самом деле, знают не понаслышке у нас в полку отдельные личности. Одна по-прежнему выделяется на фоне тёмной стражи — Балдрик.

Ох, и вздорный же старик. И почему ему не сидится где-нибудь в укромном месте Империи? Какой смысл в его годы оставаться на службе у Короны, да ещё на самом опасном участке Окраин?

Задаю наводящий вопрос спутникам, вместо гнома отвечает Ульф, тоже фыркает, как обычно это делает Ёр-Унн. Всё больше подозреваю в нём полукровку — помесь варвара с гномом. И кто там был им и ей — мне без разницы, а интересно то, что начинает говорить, хотя и коротко.

Ветеран ухмыляется.

— Хэх, ты ещё собак не видел! Вот где псы...

Мой взгляд ищет подсказки у иных наёмников, сия новость меня просто ошеломила. Что ещё за собаки такие, а псы, к тому же войны?!

Я ловлю на себе такой взгляд, что понимаю: морфы и впрямь милые и безобидные существа, даже из числа пещерных обитателей гор ручные, аки гранаты.

— Собаки они и есть! А все как одна — псы...

Я гляжу на захров, и представляю себе очередных существ подобных на морфов, но с замашками местного аналога земных собак. Жуть, мутанты какие-то. И морфы не кажутся мне такими, скорее потерянной ветвью человеческого развития.

Начинаю выяснять: кто такие эти псы-собаки? В ответ дружное мычание и почти повальное за ним молчание.

Понимаю их, и сам: тут бы с морфами для начала разобраться, а то приплели ещё каких-то там собак. Ну и мирок тут у них на разных Окраинах Империи — треклятый. И там, похоже, тоже погибают наши соратники по оружию и несчастью, как здесь.

Хотя бы узнать в какой стороне света располагаются земли каких-то там собак?

Гном махает мне в сторону, которую я тут назвал про себя востоком. Нынче это юго-восток.

А как далеко?

Получается, что не так уж и далеко от того места, где я встретился с ним и варваром.

Эй'Грр рычит, обзывая собак именем самки — браниться. Там, похоже, и лишились сотоварища — того, от которого мне и досталось рабское кольцо с обязанностями наёмника.

Всё лучше так — идти и вызнавать в пути разные жуткие вещи, творящиеся на Окраинах Империи, чем просто молча и безропотно на заклание.

Что-то мы расшумелись, в нашу сторону всё чаще поглядывают арбалетчики из расстрельной бригады, а также косятся на всадников — элитных. И вид у них, уже описывал, за исключением того, что напоминают десяток конных Дарт Вейдеров. А точное им название — рейдеры.

Говорят, что одна такая сотня "жнецов" способна в считанные минуты боя уничтожить ораву морфов, то есть тысячу этих йети — и не равнинных, а горных джигитов при наличии доспех в лице ветеранов, как те, что примкнули ко мне в лице Ульфа и прочих головорезов. Вот они способны десяток таких порубить. Я даже рад, что у меня под чёртову дюжину их будет, знать я со своим отрядом бродяг, как их атаман, способен на многое, а помимо нас тут имеются и прочие воины — ополченцы ни в счёт, мы, наёмники, презираем их и не берём в расчёт. На что они способны — уже видели, как и знать, только и могут что — гарцевать в чистом поле и удирать от морфов.

Арбалетчиков у нас почти полсотни, в их число входят лучники. Пару прицельных залпов с близкого и дальнего расстояния способны также принести свои плоды, поэтому нам отряды морфов численностью до тысячи не так страшны, а пока что столько и не попадалось — несколько сот этих йети, да и то многие пошли на трофеи, а иные попрятались по своим норам-берлогам. Но нам заниматься ими тут не с руки, зачистка — это уже работа тех, кто остался на первом кордоне по пути до заставы между северным градом.

Я отвлекаюсь на гнетущую действительность, вожу головой по сторонам, изучая визуально обстановку вокруг — тишина, только мы гремим сбруей, да ногами с прочей живностью в полку.

Дэрг снова стремиться переговорить со мной. На что у него расчёт? — лично я не понимаю его. Кольца девать некуда — отдавать некому, да и наёмником сделать, кого бы то ни было, можно только исключительно с его собственного согласия.

Стоп! Так как же это Кукумэ удалось сделать лорда одним из нас? Или он сам согласился? А иначе и быть не могло! Он в санях, и продолжает играть в молчанку. Тоже хитёр. Я подозреваю его в злом умысле. Чтобы не потерять нас, а точнее амазонку, он принял её предложение. Да и выбор у него наверняка тогда был невелик, когда она наведалась к нему украдкой в покои, а глотки резать своими серпами умеет — сам видел, своими глазами, и не раз, как она валила здоровенных морфов, особо не напрягаясь.

Убийцей, что ли в прошлой жизни была, прежде чем стала одной из нас — бродягой Окраин?

И я нисколько не сомневаюсь, что моя догадка верна — и не только в отношении неё, но и лорда. Значит, есть какой-то выход у нас, наёмников, знает, каким образом избавиться от кольца, и не как халдеи, должен ведь иметься некий способ снять рабский знак без членовредительства?

Ничего, вызнаем, а непременно узнаем всё, что меня живо интересует. Время нас и рассудит, а покажет: прав я или их больше нет у меня, как у наёмника, даже как у атамана. Всё больше обязанностей по долгу рабской службы.

К нам с Дэргом подваливает всадник из свиты дорна, и заявляет: старик приглашает всех атаманов в свою кибитку — повозку на манер шатра. Видать у него там передвижной штаб, на то и "полкан" по здешним меркам и моим прикидкам — соответственно должен иметь место для отдыха во время военной компании или перехода-похода.

Следуем туда с парочкой иных атаманов наёмничьих шаек, и знакомимся с ними уже внутри довольно просторного помещения. Сколько тут квадратных метров? В длину будет не меньше трёх, а в ширину двух. В качестве спальни сойдёт, и трапезной. Ни тебе стола, ни топчана, просто навалено сено — сухая трава, больше напоминающая мох — на неё и валимся, поджав ноги под себя. Напротив нас сидит старик — дорн Балдрик. Он называет всех собравшихся по имени, так и знакомимся. Моими подопечными, а точнее подручными, по иным артелям "напрасный труд", помимо Дэрга, являются Талас (ударение в имени старится на последний слог) и Ахор. Ахор не Чичух, но также грозен и опасен, с таким не забалуешь, а в его ватаге подавно. Там у него всё чётко — каждый вояка знает свой манёвр в бою, и место в походе при движении в колонне.

Вот у кого не мешает поучиться хотя бы зрительно со стороны, а то я себе со своими наёмниками всё больше напоминаю ту самую артель, но больше ватагу, где каждый, кто во что горазд, то и демонстрирует.

Нет, пора мне внести хотя бы какое-то подобие дисциплины!

Старик отвлекает меня от моих дум с размышлениями, даже окрикивает, поскольку я не сразу вник в суть предстоящего разговора, лишь реагирую на толчок локтем в бок.

— Ты чего это, Чудак, а? — скалиться Дэрг, шепча мне едва слышно на ухо. — Не гневи старика, иначе...

Не договаривает.

— Да, я весь во внимании... — выдаю я, глядя на того, кто давит меня "интеллектом" — испепеляющим взглядом.

Блин, тоже мне джедай местного разлива! А ведь собрались валить сородичей Чубаки.

Нет, не думать больше об этих звёздных воинах, выкинуть из головы всё, что мне не пригодится в этом мире — и прошлый мир стоит поскорее забыть. Хотя если вспомнить, что там со мной было, всё одно не получается — голова начинает закипать, а кровяное давление в мозгу повышаться. Похоже, стёрли у меня информацию о прошлой жизни намерено мои "спасители" — и не гном с варваром, а пара личностей не из этого мира.

Балдрик сразу переходит к делу — сути предстоящего разговора — раскладывает перед нами какую-то шкуру.

Ба, да это ж карта! Аллилуйя! Всё-таки этот мир не столь запущен — эти дикари имеют письменность. Даже карту! КАРТУ...

Я смотрю, и вижу то, что там изображено. Руки бы оторвать местному топографу. Картинки чисто из наскальной живописи, так ещё и перенесённые на кожу калёным железом.

Вот, значит, чем и на чём здесь пишут. Хорошо, что не на бересте вырезают свою клинопись. Но и это — зашибись! Слов нет, одни мысли, да и те путаются.

Дорн тычет пальцем в дорогом перстне на манер "печатки", указывая нам, где мы сейчас находимся, и где-то посередине меж горными хребтами с перевалами и северным градом, что на самом краю карты, а на ином — застава.

Моя догадка верна, я умею читать местные письмена каракулями, а такое ощущение складывается, будто этот художник — наш Пикассо. Тут мазок, там мазок — не рисовал, а мазал... мимо карты, спьяну нанося свои каракули.

Ну, ничего, и без старика разобрались, а с его подсказкой много проще — окончательно все и всё уяснили — мы, как атаманы. И очередной сюрприз от старика: на следующем кордоне лагерем встанет один отряд наёмников, а с ними там останется сотня ополченцев, но без знати, зато с "палачом" и десятком латников при нём. И, скорее всего, арбалетчиков.

Значит, нас станет меньше уже на сотни полторы. Вопрос очевиден — и не только мой, а во взглядах всех атаманов: кто же этот "счастливчик" среди нас?

Пади выбор старика на меня, я был бы только счастлив ему. И почему, а на заставу не хочу — сам не пойму?! Но внутренний голос подсказывает: туда мне самая дорога.

Выбор нам очевиден — и старика: кто должен остаться, а тот, у кого меньше всего вояк. Это Дэрг.

— Нет... — выдают его эмоции и бьют через край. — Я пойду до конца! К горным вратам!

Выходит, есть у него какой-то свой резон дойти до заставы, а явно должок перед морфами — и не равнинными, скорее горными.

Талас смотрит на меня, да мне плевать, что он там думает, главное, чего скажет старик. А вот он-то как раз и не смотрит больше в мою сторону. Почему — возникает вопрос? Что не так, а со мной? Не по тому ли, что я — сэр Чудак?

— Ахор, Талас... — обращает их внимание на себя Балдрик. — Кто из вас способен в кратчайшие сроки зачистить земли вокруг указанного мной на карте кордона?

Конечно Талас — подозреваю я. Но там, куда собрались, он будет куда полезней, или всё-таки в тылу, а не на передовой?

И вывод напрашивается сам собой: жнец останется с латниками на кордоне и ополченцами, пока наёмники будут шерстить морфов.

Знать и меня на дальней заставе ждёт аналогичная участь — и двух иных из трёх атаманов.

Старик впервые предложил проголосовать — никак демократия, мать её, и решил проявить в отношении нас? Что-то новенькое, а и впрямь неожиданное, ведь ему без нас никуда, мы главная надёжа, а уж потом оплот — его ратники и ополченцы.

Я и Дэрг за то, чтобы остался Ахор. Талас против, ему сподручнее с ним воевать бок о бок — с его ватагой бродяг, как это было не раз.

Остаётся старик. Что он скажет? Не голосует с нами, поступает хитрее и умнее.

— Выбор сделан, — огласил он решение большинства.

Вот так и подставляют нас те, кого мы считаем ближними, пока приближаются дальние... враги.

Осталось лишь выяснить: сколько нам ещё месить грязь до ближайшего кордона?

Не тут-то было. Очередное заявление старика обескуражило всех нас, туда отправятся прямиком те, кому заказана дорога с проводником, а мы дальше не сворачивая с пути, продолжим маршировать в направлении горной гряды, что уже показалась из-за очередного холма, когда мы выбрались из кибитки дорна.

Я замер на мгновение, не поверив собственным глазам. Ещё бы — гряда была сколь далека, столь чётко различима, закрывая собой весь обозримый горизонт перед нами.

-У-у-ух ты-ы-ы... — вырвалось у меня из груди.

— Ага, — подтвердил мои мысли Дэрг. — Славная будет нынче в этот год охота...

Акелла, ё-маё, и на мою голову, нашёл я себе друга по раз...ному, а не разуму.

Возвращаемся с ним, и прочими атаманами, к наёмникам, и прощаемся с одной из четырёх ватаг. К ним аналогичным образом примыкают отрядом ополченцы на горбулях и жнец с десятком арбалетчиков — уходят вдаль, как и мы, провожая друг друга взглядами. Расставание далось тяжело — и нам в полку, и тем, кого убыло.

Ещё один такой ход конём со стороны дорна, и до заставы дойдём только мы с Дэргом, и его люди.

Накаркал, пришлось ещё и Таласа сбагрить с иными ополченцами, да придать им трёх "жнецов", даже латников по десятку на каждого. И что мы теперь имеем сами — нас сотня — наёмников, да полсотни сброда из числа местной знати, плюс три десятка охраны у Дорна.

Хэх, вояки! А сами те ещё разбойники, чисто халдеи для морфов.

Отныне уже для нас опасен любой отряд морфов, да пока эти йети обходят нас стороной, или мы их окольными тропами — идём по той, что петляет меж холмов у подножия склонов. Когда уже, наконец, дойдём до заставы, а до ручки уже, сил никаких нет, давно остались позади.

Те, с кем мы расстались, поди, уже отдыхают на кордонах, предаваясь хорошему отдыху и сну, а мы бредём в бреду, отмахав очередную милю или версту, а разменяли, кажется, третью, если не ошибаюсь, а не вторую сотню.

Останавливаемся, следует разведка местности, и правильно — заодно пяток минут на отдых.

Достигнув вершин холмов вокруг нас, часовые верхом подают сигнал. Горн не играет, идём тихо и молча. Разговаривать никому неохота давным-давно, даже мне. Всё что хотел, уже узнал о морфах. Мы ж в их стране нынче, а не у собак. И я не сомневаюсь про себя: сначала натаскают нас, бродяг, на этих йети, а затем погонят всех, кто уцелеет в этой бойне, на иную, воевать с псами. Мы ж наёмники, наш долг повиноваться — нынче вздорному старику.

Захры привыкают к нашему обществу, а мы к ним. Твари даже на Удура уже реагируют не как на морфа, а как на наёмника. Тот быстро с ними нашёл общий язык, один раз рыкнул, и они присмирели, стали почти что ручными, но как гранаты. Стоит зазеваться и... это всё равно, что выдернуть чеку из гранаты и выронить себе под ноги — захр сразу грызанёт.

Мы стоим и смотрим на часовых. На этот раз они замешкались — один из них продолжает вглядываться туда, куда путь держим.

Ну что он там — заснул? Не мог взять подзорную трубу?

Аналогичные мысли лезут не только мне в голову.

Что там не так?

Наконец-то подаёт сигнал. Засёк чего-то или кого-то.

Нам следует подача команды к бою развёрнутым строем. Мы лезем на холм, занимая господствующую высоту. В центре дорн со знатью, и нам, наёмникам, приходится окружить их плотным, но при этом тонким кольцом, а чуть впереди десяток арбалетчиков. Ждём встречи с теми, кто явно жаждет её также с нами.

Мы озираемся по сторонам, морфами пока не пахнет, захры спокойны, как никогда, или твари просто испугались этих йети, вот и присмирели, дабы не обнаруживать ни себя, ни нас, как своих хозяев для противника лишний раз.

Слышен топот — вроде конский или ещё чей-то, но то, что копытной живности — вне всякого сомнения. Похоже больше на разъезд тех, кто стоит на заставе.

Я оборачиваюсь на старика, тот стоит, приподнявшись во весь свой рост в стременах, и вглядывается туда, откуда исходит грохот.

Наконец из-за холма показывается небольшой отряд. Так и есть — всадники. И сколько их там? Что-то чуть более десятка, но менее двух.

Это за нами — по наши души, и точно разъезд. Однако продолжаем стоять в боевом построении: вдруг они мчатся предупредить нас об опасности? Всякое ведь может быть, а тут, произойти встреча с морфами, проще простого и едва ли не на каждом шагу.

Им до нас осталась сотня шагов, теперь я могу, как и все, кто рядом со мной, разглядеть доспехи и "транспорт" всадников. Почти что рыцари, и закованы не в тяжёлые доспехи, а в более лёгкий вид брони — чешуйчатые доспехи, состоящие из пластин, и на груди с плечами они у них крупнее, а далее на рукавах всё мельче к кистям. Зато, наверное, в них удобно ратиться — подвижность в разы выше, чем у той же элиты.

Кони также закованы в пластины до колен. Этих всадников можно сравнить со средними танками, но также способными раздавить поодиночке добрый десяток морфов.

— Крат... — называет старик всадника по имени. Вроде как приветствует. И он, как подозреваю я — командир не только этого конного отряда всадников, а всего эскадрона заставы.

Знать почти дошли. Но что же заставило этот разъезд двинуть нам на встречу? Всё-таки интересно узнать — и желательно прямо сейчас.

— Дорн... — кивает ему в ответ головой всадник. — Нас за вами прислала донна.

Ага, вот оно что, всё дело из-за бабы, побоялась она за своего мужика, вот и выслала их с заставы!

На лице Балдрика проступило лёгкое недовольство, всё-таки не сумел скрыть эмоции, выехал за наш круг и отъехал с Кратом в сторонку. После короткой беседы, придав ему свою охрану из числа "палачей-жнецов", дорн дополнительно наказал следовать за ними всем всадникам — даже тем, кто сопровождал нашу колонну — а сам остался с горсткой арбалетчиков при нас, наёмниках.

Смелый старикашка, а взбалмошный, как ни крути. Идём за ним по следу тех, кто ускакал вперёд нас к заставе. Час прошёл, затем ещё один, и далее не один, а этой дальней заставы пока даже невидно.

Разведки нет, часовых не выставляем, навались на нас какие-нибудь шальные морфы, и всё — ускакать от них в лучшем случае сможет старик, но вряд ли бросит нас здесь одних, так что сдохнем вместе. За что не скажу ему спасибо, а и благодарить не стану нынче. Ладно, я — Чудак, но он вообще Балда — этот дорн.

Ворчу уже про себя не таясь, не я один, Дэрг также встревожен. Ветераны при нас и те зыркают злобно по сторонам.

Сколько ещё холмов осталось у нас позади, прежде чем даже над теми, что остались ещё у нас впереди, нависли горные хребты с заснеженными вершинами на перевалах? Чисто скалы. Осталось ещё дождаться схода лавины — и не морфов, с нас вполне будет достаточно снежной — и край, а близок и неминуем.

Уже почти падая с ног, забираемся на холм — я и гном. Мы в дозоре. И что же видим?

— Застава... — не верит Ёр-Унн своим глазам.

— Где? — напрягаю я зрачки, силясь разглядеть среди горных массивов то маленькое и незаметное, что сумел распознать гном вперёд меня.

— Вон там... — тычет он мне пальцем, указывая верное направление.

— Да где? — не вижу я. Прямо как в анекдоте, в котором отец привёл сына к морю и показывает его. А когда кунает с головой, отпрыск вопрошает: а что это было?

Так и я, одно слово — Чудак.

— Две гряды видишь, а меж ними, как меж скалами, ущелье... — злиться гном на меня, но объясняет, как атаману.

— Ну...

— Там и застава...

Выходит он сам не видит её, но местность ему знакома.

— Точно — не ошибся?

— Да тут мимо заставы при всём желании не пройдёшь — одна дорога, и к ней ведёт.

Спускаемся, и далее идём, не один час, но на душе с одной стороны уже легче, почти пришли, хотя с другой — пока что не дошли.

Мы продолжаем бродить. Наконец я увидел то, куда шли. Застава на моё удивление оказалась конкретным фортом с двойным валом и стенами, состоящими из двух ярусов: первый с бревенчатой стеной и частоколом перед ним, а второй из камня и также с башнями. Даже подозреваю: высеченными из скалы. Соответственно не разбить никакими стенобитными механизмами.

Приближаемся вплотную, и я понимаю: высота стен начинает впечатлять, как и само монументальное сооружение. Настоящий вал, о который должны разбиваться волны орд этих самых йети, а мы и нынче задержать их в этом узком ущелье. Насколько я понял, и надеюсь: всё верно, а правильно рассудил.

Идём вверх к заставе, даже сложно представить, как тут можно осуществить какой-либо приступ. Застава защищена со всех сторон равнозначно — вперёд выдаётся угловая башня-бастион, широкая и огромная. И это только на первой линии обороны из брёвен. Про каменный форт и вовсе отдельный разговор.

Остаётся узнать: сколько тут народа — в гарнизоне? По моим прикидкам тысяча разместиться легко, а то и две. Даже три...

За этими моими мыслями и минули вал с глубиной в десяток-иной метров, и такой же шириной по окованному мосту. Ни одна бревно, окованное в железо, не скрипнуло под нами. Помост на огромных цепях, знать поднимается, а не раздвигается на две составные части, и полностью убирается внутрь.

Стражи, из числа ратников в панцирях надетых поверх обычных кольчуг, встречают нас не столь радостно и дружелюбно, как мы их. Мы ж наёмники — рабы Империи, а они служаки — вояки, в такую их.

У каждого арбалет и небольшой круглый щит за спиной, а в ножнах короткие мечи. Вместо шлемов кольчужные маски. Все приветствую дорна, но никто не кланяется. На посту не положено.

Проходим мимо них и заходим внутрь первого яруса обороны заставы, тут нас уже поджидают — свита дорна и донны. Та сама верхом.

Мой взгляд выхватывает изящного рысака под столь же изящным наездником. Но не юноша, а...

— Дева... — опережает меня гном, открывая рот. Он-то хоть со словами, а я без них.

Лицо донны скрыто головным убором больше подобным на свадебную фату, а является продолжением лёгкой белоснежной плащ-накидки. И девичий стан в седле огибает облегчённая кольчуга, но по всему видать: вещь дорогая и прочная — чья-то искусная работа, и стоит, поди, целого состояния, если перевести на пятаки — орды морфов. Но дорн может себе позволить иметь не только это ей, кто срывает к нему коня в галоп, а и саму знатную молодую особу.

Ревную её к нему. И с чего бы вдруг? Ах да, соскучился по нежным женским ласкам. И Кукумэ ни в счёт, я почему-то не беру амазонку в расчёт. На то и Чудак, а назвался сэром, и стал атаманом.

Слышу голос — донны, взбалмошного старика даже не замечаю, как и его самого больше в упор. В голове только одна мысль, как у Петрухи из киноленты "Белое солнце пустыни": личико-то открой... Гюльчатай! Или кто ты есть тут на самом деле? А столь желанна, что вот-вот скажу какую-нибудь глупость, и уже мычу, а всё по тому, что кто-то успел опередить меня и зажать рукой рот.

Дэрг, кто ж ещё, способен на такую подлость — выручает меня на свою голову. Я кусаю его, но он не уступает мне, и шепчет, а не орёт от боли:

— Не вздумай даже смотреть в её сторону больше, иначе старик отрубить тебе собственноручно твою бестолковку!

Теперь мне понятно, почему донна скрывает своё лицо, хотя и не до конца. Либо она красавица, либо уродина?

Я кивком одобрения даю Дэргу понять: уступаю ему.

А он — мне.

— Она кто? — едва не кричу я.

— Тихо ты... — грозит Дэрг мне кулаком. — Чего орёшь?

— Это я так разговариваю — атаманский голос вырабатываю...

— Будешь об этом объяснять старику, а не мне...

Намёк со стороны Дэрга очевиден: дорн отвлёкся от юной особы, его взгляд прошёлся у меня мурашками по спине, хотя и смотрел старик на меня в упор. А я и дальше не замечал его, лишь прелестницу, облачённую в прекрасные доспехи поверх изумительно-гибкого стана.

Что там крикнул Балдрик — не слышал, а то, что нас погнали прочь, и за каменные стены не пустили, туда двинула свита дорна с донной.

— Голову себе свернёшь, Чудак, а чуть раньше дорн её тебе... — всё ещё никак не мог уняться Дэрг, как и я не в силах был сдерживать себя, продолжая пялиться на ту, за один взгляд на которую лишали жизни арбалетчики.

Пришёл я в себя, когда мне съездил по шлему кулаком какой-то латник.

— Ты куда смотришь, морда твоя рабская?

— На тебя... — попытался я подавить его своим взглядом, да "интеллекта" не хватило, у моего оппонента его оказалось в разы больше.

— Имя, звание, быдло!

— Сэр Чудак и атаман... — спокойно отреагировал я.

— Ты попал, Чудак... — не собирался униматься ратник.

Сам же он не торопился мне представиться. Но я быстро понял: кто он, и что представляет собой — нашего надзирателя.

И не переставая срывать голос, и брюзжать слюной мне в лицо, ратник продолжил со мной общение:

— Запомните все моё имя, наёмники! Я — Рангир! Кому-то из вас оно знакомо, а тем, кому нет, ещё узнаете меня, и позавидуете тем, кто не дожил до этого дня!

Ульф заворчал про себя.

— Ага, — отвлёкся Рангир на него от меня. — Знакомая морда! Опять ты попал ко мне, полукровка!

Как вдруг крикун остолбенел, узрев наконец-то того, кого собой загораживал Эй'Грр и Чичух. Даже чуть припух.

— Быдло...

— Сам ты оно! Я — человек... — выдал Удур.

— Етить твою-у-у... — затянул Рангир. — Это чья злая шутка была сделать морфа наёмником?!..

— Ну, моя, — заступился я за своих парней. — И что с того?

— Ты попал, Чудак, и так, а даже не представляешь как! И я пока не представляю то, что сделаю с тобой!

Никак в карцер засадит? Так только спасибо за это ему скажу, хоть отдохну и отлежусь. Не наряды же он мне впарит? Я ведь атаман, пускай и наёмник, всё-таки имею какой-то ранг. Или нет, я ошибаюсь и сильно заблуждаюсь? Не пороть же он вздумал меня? Пошумит для приличия и придания статусу собственной личности, да успокоится.

Этот "упырь" не собирался униматься, а что — попить нашу кровушку, наёмников. Когда он наконец-то закончил "знакомиться" с нами, то передал своим людям, и те погнали нас по каким-то баракам, что больше по своему виду напоминали низкий хлев, зарытый на манер дота в землю. Одно слово — землянки. Туда нас и поселили. Койко-места там отсутствовали, зато присутствовал настил изо мха с лишайником или ещё какой-то местной разновидностью растительности в здешних краях. Но и то хорошо, что оставили в покое, заперев снаружи на засов и выставив часовых. Вот он отдых — миг блаженства, теперь не грех и поваляться, а отлежаться. Да не прошло и часа, как показалось не только мне, но и всем остальным наёмникам: к нам пожаловал Рангир, а с ним стража из арбалетчиков.

— Атаман Чудак... — вызвал он меня.

— Сэр... — напомнил я, откликаясь.

Командиру стражи было на это плевать, и на меня, если не сказать грубее, вовсе нас... по принципу — орда.

Дэрг тотчас примкнул ко мне, а вслед за ним в движение пришли ветераны. Моя новая свита, как уяснил я. Но до "переговоров" дело не дошло, арбалетчики по команде Рангира изготовились произвести залп в нашу сторону. И я нисколько не сомневаюсь, что такая команда последовала бы в его исполнении, и они бы выполнили её неукоснительно, как боевой приказ.

Мне пришлось идти в одиночку.

— Вспомни, чему я учила тебя... — подвернулась мне уже на выходе из барака Кукумэ.

— Ага, — уверил я клятвенно её, дескать: всё помню, ничего не забыл.

Как вдруг всё резко вылетело из головы. Меня со спины по ней ударил Рангир. Наверняка решил проучить, а подозреваю: на это ему намекнул старик, больше ж некому. А всё по причине известной уже мне — я не туда смотрел.

Ладно, решили пободаться со мной, сэром Чудаком и атаманом в одном лице?.. Я снова получил по голове каким-то тяжёлым и тупым предметом. Голова аж просела, а шея въехала едва ли не до хруста в хрящах позвонков мне в плечи.

Ну всё, я разозлился! Вы достали меня...

И точно — ещё раз — я пропустил уже третий удар, и на этот раз по ногам — зацепили. Если бы не доспехи, все кости переломали, по каким били, а планомерно продолжали избивать меня, оставляя на теле лёгкие увечья и синяки. Да я уже привык к ним в этом мире, и даже с морфами встречался в бою.

Чудом ухожу от столкновения и выхватываю разом оба свои клинка. Что теперь мне на это скажите, разбойники?

Обзываю стражу халдеями, и вызываю всех разом на поединок чести. Я ж сэр, к тому же Чудак, и атаман.

Мой расчёт на то, что его примет исключительно Рангир — не оправдался, ватага стражи двинула на меня всем скопом. Я еле успел отскочить в сторону, и налетел на брёвна барака. Меня прижали к ним. Теперь ты не рыпнешься, сэр Чудак.

— В ноги уходи, и по ним их руби... — доносится до меня голос гнома.

Ёр-Унн орёт мне едва ли не в ухо, просунув свою волосатую рожу в узкую бойницу барака.

Я пластаюсь по земле и скольжу по грязи в панцире, а гребу руками как черепаха по льду, и надо же — проскальзываю, оказываясь с тыла у противников.

Кого-то цепляю и валю, но не на себя, а позади. Вскакиваю, и вижу: один из шести ратников корчиться, держась за ногу.

Вот кому я рубанул, а следовало бы Рангира, и на этом бы закончился мой поединок. Ничего, сейчас и его достану — или он меня.

Ратники снова валят стеной на меня, я делаю отвлекающий манёвр — рывок в ноги, и ухожу в сторону, заставляя повалиться парочку вояк, готовых было уже упасть на меня, а в итоге куда — в грязь.

Я снова выскочил, сумев зацепить ещё кого-то по ноге, а тот меня чем-то в спину, да так, что из лёгких едва не выбило воздух.

Спину ломит, я прижимаюсь ей снова к дощатой основе барака, и не стены из брёвен, а двери.

Я у двери! — возникает мысль открыть её. — Где тут засов или запор?

Теряю концентрацию, на меня наваливаются и бьют, я падаю, но успеваю выдернуть запор из двери и...

Из барака валят наёмники, и валят тех, кто пытался меня — втаптывают в грязь.

Прихожу в себя уже в бараке и пытаюсь узнать у Дэрга с ветеранами, что нам грозит за то, чего мы устроили по вине стражи? А что вообще стало с ними?

— Погоди, сюрприз будет, — скалится Дэрг.

Чтоб его! Хотя куда я нынче без него — и пропаду. Или мне это только так кажется?

— А вот и гости по наши души, душегубы...

Я реагирую на тех, кто возникает в дверях. Жнецы с палашами — и пешью. Кандалов не вижу, как и цепи.

Снова слышу своё имя — сэра Чудака. За меня заступается весь барак — все наёмники — мои и Дэрга.

Меня хочет видеть дорн Балдрик, а я, если честно, не горю таким желанием, ему надо, пусть и приходит, поскольку я уже находился за последнее время столько, что стоптал ноги по самые уши. Единственное чего хочу — полежать в тишине.

Кого-то бьют из-за меня и также палашом плашмя. Без зарубы никуда, а никто никого убивать не собирается, разве что покалечить для проформы. Нам, наёмникам, напоминают: мы — никто, и звать нас — никак. Мы быдло — рабы. А стражи — слуги Империи, блюдут интересы Короны.

Я прекращаю бойню, как атаман, и иду к жнецам, однако сразу предупреждаю: на милость не сдамся, угрожаю арбалетом. Но у меня быстро изымают всё оружие, даже клинки, и, подгоняя в спину палашом, ведут сначала к каменным стенам с башнями, а затем и за них проходим.

Где-то я уже это проходил? А... в городе дело было. Только тут никто не пойдёт на приступ, а даже если и затеют наёмники бунт, недолго остаться и вовсе снаружи заставы.

Меня останавливают, и дополнительно снимают доспехи. Остаюсь в том, в чём попал в этот мир. Хорошо, что не догола раздевают, а то бы как я предстал пред ясные очи вздорного старика?

Меня ведут в обиталище дорна и... донны. Сердце колотиться в груди, я начинаю озираться по сторонам, моим временным надзирателям кажется: кручу от страха головой из-за того, что вот-вот открутят её мне или отрубят. Да мне нет никакого до этого дела, все мысли только о ней — прекрасной незнакомке.

Я нигде не вижу её, зато слышу голос, она кричит, а на неё старик. Ссорятся, а не спорят. Так не спорят, а ругаются — и не муж и жена, а...

Новость для меня обескураживающая: она, оказывается, приходиться старику племянницей — настоящей, а не любовницей — называет дядей, а тот её "дочкой". Знать сирота, почти как я. У меня тоже никого нет из родни в этом мире. Остаётся только самому её заделать — и с этой бы я точно не отказался, хоть прямо сейчас, даже если бы знал: завтра помирать, а так неохота, напротив, жить ещё больше.

Жнецы осаживают меня у двери, из-за которой до нас в коридор проникают голоса дорна и донны, что всё более желанна. И...

Это её имя. Она — Желанна. Вот это да! А судьба...

Дверь открывается нараспашку и на меня налетает та, на кого и взглянуть недозволенно никому, а я ещё хватаю её, поскольку она валиться на меня. И мы падаем.

Что сейчас будет? — возникает где-то в мозгу у меня предательская мысль. И иная: — Да чего уж там теперь, и тебе терять, сэр Чудак, кроме собственной головы, а не сносить?

Вслед за девицей вылетает старик, и орёт. Опять ничего не слышу и не вижу кроме той, кто уронила меня, а я — её, потянув на себя. И не выпускаю из рук — держу, как какую-то спасительную соломинку, и даже не спасательный круг.

Жнецы смыкаются вокруг меня и...

— Не трогайте меня! — орёт Желанна. — Не прикасайтесь!

Это она им или мне?

— Сэр Чудак... — мычу я в ответ ей. — Атаман ватаги наёмников из артели "напрасный труд".

Девица успокаивается быстро и... улыбается. Не верю своим глазам: она мне улыбнулась! Но быстро опомнилась и вскочила, едва я ослабил хватку.

Ну и прыткая же она, как газель.

Мне не позволяют встать на ноги, жнецы тычут в меня палашами и прижимают к полу — ждут лишь приказа старика, чтобы разорвать на куски.

Неужели это всё — меня опять разлучат с той, кто очень похожа на одну мою знакомую по прошлой жизни?

Голова идёт кругом. Я бьюсь затылком о пол и кричу...

— Жанна-А-А...

Отключаюсь.

Всё, сэр Чудак, вы, как абонент 256-19-76, отключаетесь за не уплату долга. И неважно, что я всё это время находился "вне зоны доступа" сети "Матюки". Только зря один из регионов Окраины треклятой Империи покрыл... ногами. Больше мне не ходить — доходился, бродяга...

Глава 13

"Два дебила — это сила!

Три дебила — это класс!"

Тишина. Кругом. И окутало моё сознание. Темно. Почему? Я не понимаю, хотя и начинаю осознавать: провалился куда-то, и не сам. Тело болит и саднит, грудь ломит так, что каждый вздох даётся тяжело, словно мне проломили её — и не раз. Открываю глаза и...

Свет, не такой яркий, как хотелось бы, и исходит от окна в расписных узорах.

Хм, мозаика, — доходит до меня. — Знатная домина. Вопрос — чья?

Вожу глазами по сторонам, голова пока остаётся в статичном положении. Не тюрьма, скорее покои замка, и я здесь не совсем желанный гость. Тело моё лежит на полу, а я на спине, раскинув в стороны руки, ноги пока не вижу, для того чтобы разглядеть их, требуется подняться или хотя бы приподняться на руках. Предпринимаю попытку согнуть руки в локтях, что-то получается, но не совсем. Заваливаюсь на бок и... Опля! Кого я вижу! Передо мной за массивным столом сидит старик.

Дорн Балдрик, вот так сюрприз! Хотя почему? Меня ж и вели к нему, да я столкнулся чуть раньше с...

Начинаю кое-что припоминать, что было со мной не так давно, и хочется надеяться, что недавно, поскольку вот он дорн, и я... у него в покоях.

Точно, а из них — двери — и выбежала та, кто налетела на меня и...

Те объятия мне никогда не забыть. Ещё бы поцелуй и...

Старик видит: я ожил, покашливает, привлекая моё внимание к собственной персоне.

И тебе не хворать, Балдрик! — отвлекаюсь я от сновидения, желая закрыть глаза, и мысленно возвращаюсь к памятному мигу моей жизни в этом мире. Тогда при встрече с Желанной у меня случился приступ никогда ранее не происходивший со мной. Не эпилептик же я? Вроде ничего такого раньше за собой не замечал! Или это нормально для эпилептика, что он понятия не имеет о своём заболевании?

Взять тот же провал, когда я провалился сюда. И снова неосознанно зашептал:

— Жанна...

Не Желанна, а именно Жанна. Да Балдрик — вздорный старик — грохнул ладонью по столу. Намёк мне на то, что прихлопнул паразита, а и меня, возможно, ждёт аналогичная участь.

Я дёрнулся — всем телом, мышцы послушно сократились, и я тут же почувствовал некий прилив сил, растекающийся теплом по всему организму — каждой его клеточке.

Адреналин...

— Сэр Чудак... — обратился Балдрик ко мне, и не как к атаману ватаги наёмников из артели "напрасный труд" с намёком на мою рабскую принадлежность, а именно по сану.

Внимаю ему, жду ещё, что скажет мне, а старик указывает присесть на складное кресло-стул напротив себя. Оно без спинки — это я уже понял, когда попытался откинуться, и едва снова не угодил на пол, еле усидел за счёт рук, вцепившись в перила.

Балдрик поморщился. Да, я такой — сэр Чудак. А вы чего хотели, и ты, старик? Меня всё больше это интересует, поскольку мы тут с ним одни, и я понимаю: предстоит разговор тет-а-тет — и весьма серьёзный.

Старик решает с чего его начать, и как, ибо давно уяснил: я парень не промах, знаю куда метить, туда и бью, а больнее всего.

Сверлю его всё тем же взглядом не без интереса, каким он разглядывает в свою очередь меня.

Ну, давай, что ли, начинай, старикан! Это я у тебя в "гостях", а не ты у меня — хозяин. Жду. Старик словно нарочно затягивает возникшую паузу.

Ага, — дошло до меня, что заинтересовало его, и тогда Желанну, заставив задержаться её в моих объятиях — одежда. Платье и разглядывал сейчас на мне дорн, вот и назвал сэром. Такой одёжи, как я тут, отродясь никто не нашивал. А что если я какой-то заморский гость — отпрыск знатной особы, а меня едва ли не заковали в кандалы, превратив по незнанию в наёмника? Может чего скажет, а интересного мне порасскажет про это?

Тереблю кольцо наёмника, мой намёк старику очевиден, дорн кивает мне молча и начинает говорить — делает такую попытку, так как слова даются ему тяжело.

С чего бы вдруг?

Напрягаюсь — я и он.

— Сэр Чудак... — снова повторяет дорн. — Вы, наёмник, кем бы ни являлись до того времени, как надели кольцо. И теперь подчиняетесь мне — дорну Балдрику. Я — командор пограничного легиона северного региона Окраин Империи, и служу верой и правдой Короне, то есть её сюзерену — кесарю Иллариху...

Хм, ничего пока толком не понимаю. К чему мне такие подробности, или всё-таки старик пытается меня обхитрить? Но причина такого откровенного разговора с перечислением титулов — своего и вассала Империи — также неясна?

Ладно, послушаем, что он ещё скажет, а любая информация из его уст, мне только на пользу — всегда пригодится. Хотя пока и не знаю для чего? Но должен же я разобраться в устройстве этого мира, раз меня закинули сюда, неизвестно кто, и найти своё место — занять ту пустующую нишу, которая пока неясна мне, как и всё, почему это происходит именно со мной?

Слушаю дальше и вникаю — во всяком случае, стараюсь. Старик продолжает:

— Кесарь приходится мне родственником по линии донны Желанны — и её кузен...

Обана! А она — его племянница! Ах...ренеть...

— Надеюсь, вы понимаете меня? — выдаёт старик.

Я чуть отвлёкся, поэтому заявляю нагло в ответ:

— Нет, не совсем...

— Я её попечитель, а она — моя подопечная, и почти что уже совершеннолетняя...

А, кажется, начинаю понимать тебя, дядюшка: за девку испугался! А причём здесь я? Ведь всего-то и упала на меня, а не запала. Хотя стоп! Отмотать плёнку хроники событий назад! Вспоминаю тот её девичий взгляд — до крика. Точно, так и есть — она смутилась — я поразил её! Вопрос чем — не своей же красотой? От меня и сейчас разит как от бомжа — не мылся, чёрт знает сколько времени с момента последнего купания в реке при переходе по ней на шлюпе до пристани столицы северного региона.

— Поздравляю... — срывается у меня с языка. Одно слово — Чудак.

— С чем?! — недоумевает старик.

— Выдадите свою донну за достойного жениха и...

Балдрик заинтересовался тем, что я имел в виду под буквой "и", потребовав откровенного продолжения.

Вот и всё, сэр Чудак, попал ты впросак, и отпираться поздно, вали, что в голову взбрело, вдруг удастся умилостивить старика. Хотя этого вояку-служаку — вряд ли, но терять всё равно уже нечего, кроме головы, а с ней и жизни. Рано или поздно всё равно неизбежно случиться то, что принято называть смертью, а с момента рождения только о ней и разговоров, особенно у стариков. Так что поговорим о жизни.

— И... нарожает вам кучу внуков. Они и сменят вас на вашем посту — один из них — старший отпрыск. Будем надеяться: им окажется мальчик — первенцем...

Старик ещё больше насторожился. Чтобы услышать такое, да ещё от наёмника...

Но я ж Чудак, к тому же сэр. Назвался я им. И зачем? Это наверняка и насторожило старика — моё заявление о женитьбе и детях. Никак рассылали послания женихам, а кто явился из знатных особ — я, да и то с кольцом рабской обязанности в лице наёмника. Ах да, ещё лорд со своей небритой мордой бомжа. Хотя, наверное, я уже и сам зарос не хуже него.

Даже и не знаю, что на всё это сказать старику?

— Что-то мы не о том с вами толкуем, дорн Балдрик. Оба воины...

Хм, я заинтересовал старика, тот повёл в удивлении бровью, неожиданно встал из-за стола и вытащил клинок из ножен.

Всё, — понимаю я: — Его меч — моя голова с плеч!

Не тут-то было. Дорн решил проверить моё фехтовальное искусство на клинках.

— Предупреждаю: я сражаюсь с двумя, — намекаю я вздорному старику на то, чтобы он вооружился для приличия хотя бы щитом.

Однако вместо этого Балдрик ухмыляется надо мной, и подбирает длинный подол накидки-плаща.

Ну, как знаешь, старый хрыч, сам сделал свой выбор!

Получив назад сбрую и оружие, я выхватываю оба клинка, и кручу, выворачивая кисти. О я даю, а уже умею. И надо же — получилось. Даже где-то в глубине души сам себе удивляюсь, словно у меня выросли крылья.

Один клинок я выставляю перед собой, и держу чуть на бок, а иной отвожу за спину, имитируя что-то сродни в будущем при выпаде атаку вертушкой. А ведь её и задумал осуществить, да только манёвр не прошёл, старик просто сделал шаг в сторону и уклонился, уйдя с линии атаки, зацепил меня в спину — удар пришёлся в панцирь.

Я обернулся. Старик ухмыляется.

Это пока, — думаю я про себя. — Но надолго тебя, хрыча, со мной не хватит. Я молод, а ты стар. И не супер-стар...

Атакую, на этот раз уже не бездумно, а замедляю темп при первом же выпаде и сам уворачиваюсь от контрудара старика с последующим выпадом.

Балдрик не торопиться меня добивать, продолжая сложную атаку, элементы которой мне неизвестны, но один я уже раскрыл — и самый простейший.

Мои подозрения не напрасны.

— А ты ловкий, сэр Чудак, и быстро схватываешь всё налету.

— Ну так, наёмник... терять кроме жизни да рабской обязанности больше нечего ... — огрызаюсь я.

Проверку пока не прошёл, но сейчас точно старик повторит её ещё раз в отношении меня. Для него схватка, это как детектор лжи, если я знать, то должен владеть оружием в совершенстве или хотя бы уметь им сносно фехтовать.

А я пока что не подтвердил ни то, ни другое, то есть не провалился, но уже на волосок от позора — не иначе.

Силюсь припомнить то, чему меня учила Кукумэ — азам, а заодно припоминаю, как она валила морфов.

Старик едва не застаёт меня врасплох, я еле успеваю отскочить, но не устоять на ногах, проскальзываю в ноги к нему, как учил уже гном у барака, и...

Балдрик укрылся от меня плащом, я своим клинок распорол его ткань.

Нас отвлекает стража, в дверь врываются "жнецы" — парочка, оба кидают недоумевающий взгляд на старика, и только после уже реагируют на меня.

— Не лезть! Я сам... — командует им Балдрик. — Прочь...

Стражи повинуются беспрекословно. Ай, да старик! Не хрыч, коль столь славные вояки служат ему точно верные псы. Чем-то же их поразил, а и моё воображение нынче. Довольно прыткий он для старика, этот дорн Балдрик.

Продолжаем упражняться с ним: я делаю заход за спину дорна с манёвром, подсмотренным у Кукумэ, и... наши клинки скрещиваются, высекая каскад искр.

Вспышка на миг ослепляет меня, старику этого достаточно, чтобы плащом отразить с моей стороны выпад вторым клинком, так ещё и руку мне заплёл, а затем и самого стремиться запутать в нём.

А вот хрен те старый — в зубы...

Мы валимся с ним на пол и начинаем качаться, того гляди: перейдём на рукопашный стиль кулачного боя. Доходим до мордобоя, бить старика я не могу, и зря, он сам бьёт меня по лицу. Едва успеваю отвернуть голову, чтобы не получить по носу, а то ведь свернёт его мне на бок — сломает хрящи, тогда я точно стану знатным "красавцем".

Удар приходится мне в скулу, и новый — в зубы, щёлкаю ими или клацаю — уже не помню и не соображаю. Всё, меня захлестнули эмоции — адреналин не просто кипит, а клокочет и бушует в крови.

Я перехватываю инициативу, а с ней руку старика, и оказываюсь на нём верхом. Бой на этом окончен. Я... проиграл. Но как же так? Старик перехитрил меня, он сунул мне кинжал в живот. Или я сам напоролся на него?

— Сдаёшься?

— Русские — никогда! На не того напал!

— Тогда прощайся с жизнью...

Я обескураживаю старика тем, что хватаю одной рукой за лезвие, а иной, сжатой в кулак, бью как должно. И...

Меня снова валят "жнецы". Да сколько можно издеваться надо мной? Где же свет? Включите что ли его! Кто-нибудь, кто слышит меня, а там, куда обращаюсь с очередным посланием в виде СМС — не хотят откликаться и кликать мышкой. Ещё бы — я ж вам не юнит в аркаде или он-лайн игре в "Варкрафте", а то ещё где — становлюсь всё более неуправляем. Вот мои сторонние наблюдатели и пытаются меня приструнить.

Слышу чьи-то тихие голоса на уровне шёпота. И кто это может быть? Усиливаю резкость поступающего звука — напрягаю слух — и слышу знакомые до боли голоса. Я среди своих — наёмников.

Меня поднимают — мне голову — и дают пить. Жадно глотаю талую воду, и кашляю. Всё, я почти уже пришёл в себя, даже глаза открыл, хотя один немного оплыл.

— Эко тебя... — вздыхает Ёр-Унн. — А кто? И за что?

— Вздорный старик... — краток мой ответ с намёком на дорна Балдрика.

— Это всё, что видел, а слышал? У него был? И где? А о чём разговаривали?

— О жизни... — выдыхаю я.

— Он грозился убить тебя?

— Да нет, скорее я — его, и едва не сделал это. Хотя...

— Что? И было там между вами?!

— Ой, что было с дорном, а донной...

— Ты видел её?!

— Как сейчас тебя и Кукумэ, — отвлёкся я на амазонку в знак благодарности за учение и подсмотренные у неё приёмы, ведь прошли — выручили отчасти.

Вдруг вспомнил про порезанную руку. Забинтована — аккуратно. Вопрос: кто наложил мне повязку? Наёмники так искусно не стали бы, да и подобной тканью не владеем мы, в лучшем случае грубым сукном.

Я чуть отвлёкся. Наёмники напомнили мне про разговор и свой вопрос.

— Дальше — не томи, сэр Чудак! Что там было у тебя с ними обоими?

— Вот всё вам расскажи! Ишь вы какие... любопытные!

А ведь инициатива сейчас исходила от амазонки. Она ревнует меня — не иначе. Боится потерять или в чём ещё выражен у неё интерес ко мне? Будем разбираться.

— Старик разобрался с тобой?

— Ну не я же с ним! Да последний удар был за мной... — вспомнил я одну подробность, что стала ошеломляющей новостью.

— Ты бился с ним на кулаках?! — загудела толпа наёмников в одном бараке со мной.

— С начала на клинках... — неожиданно ощутил я себя кем-то сродни национального героя-выскочки.

Одно слово — Чудак. Чем и заинтересовал не только дорна, но и бродяг, а сразу подкупил своей простотой и доступностью, даже одну особу, про которую утаил. Да где там, тем более от иной женщины — нереально.

Кукумэ снова завела разговор про Желанну.

— А что у тебя вышло с донной?

— Да ничего, — отмахнулся я от неё, как от назойливого паразита. — Вышла и налетела на меня — вот и вся моя история... любовная!

— Ты что-то недоговариваешь... — ухватилась Кукумэ за моё отрицание того, чего она так жаждала услышать.

— Не ревнуй меня к ней, она не стоит тебя — даже твоего мизинца! Как амазонка, ты мне сейчас более симпатична, а неровен час, погонят нас отсюда туда, и сами уже наверняка догадываетесь куда, — больше не сомневался я: нам заказана прямая дорога в горы на перевал в качестве отряда разведки с билетом в один конец на край света, где мне окончательно кое-кто выключит свет.

И точно в подтверждение моим словам и мыслям в барак ввалился "жнец", поинтересовавшись состоянием дел — у меня.

— Как там ваш атаман?

Бродяги встали на мою защиту, готовые умереть все без исключения прямо сейчас, если вздорный старик опять выкинет очередной фортель — двинули угрожающе на рыцаря.

— А сами? — осадил он их. — Готовы к вылазке в горы?

Мои бродяги так и встали перед ним, замерев на расстоянии вытянутой руки с оружием.

— Нет... — выдал я как атаман, подав голос в защиту своей ватаги.

— Что вам необходимо для полной боевой готовности?

— Карта и...

Я вызвал смех у "жнеца".

— Получите проводника! Это всё или имеются ещё какие-нибудь проблемы, а готов устранить на раз, — взялся он за "молотилку-палаш".

— Сбруя нужна! И оружие! — потребовал я от "жнеца" произвести обмен трофеев на "пятаки", и заглянуть в оружейную лавку, если таковая имелась в форте на заставе.

Как ни странно было, но "жнец" нам уступил, даже по имени представился, когда мы остались с ним почти что одни, если не брать в расчёт гнома в лице казначея ватаги бродяг.

— Арн... — повторил Ёр-Унн, и фыркнул так, будто перед ним не рыцарь из элиты, а морф из числа горных "джигитов".

У гнома все записи и трофеи.

Больше никому из числа наёмников кроме нас не разрешили разгуливать по заставе даже на первом ярусе за валом с деревянным поясом крепостных стен и башен. Но и нам далеко идти не пришлось, мы заглянули на одно весьма примечательное подворье, где принятая мной поначалу башня, оказалась массивной трубой-домной кузнечной мастерской, а одновременно явилась и оружейной лавкой, где хозяин, мастер-кузнец своего дела, одновременно являлся ещё и барыгой-менялой. Это был гном.

Не знаю: плохо или хорошо? Поэтому я мельком покосился на своего гнома — Ёр-Унна.

Один недомерок смерил взглядом другого, и никто ничего из них не сказал друг другу.

Странно, очень странно и непонятно — мне. То ли они решили не раскрывать своих истинных чувств, то ли действительно не было повода выказывать их. Один ведь из них наёмник, почти что раб, а другой поселенец — вольный обитатель Окраин Империи, и сам сделал выбор, где ему поселиться.

— С чем пришли? — уставился тот, кто даже не представился.

— С тем самым, Яр-Гонн, — кивнул Арн на меня. И представил: — Это атаман, сэр Чудак...

Гном-кузнец сразу же переменился в лице.

— А... уже наслышан...

— Это о чём же? — наехал на него "жнец", давя не только "интеллектом", но и вот-вот готов был иным доступным ему образом.

— Да так, ни о чём, а люди на заставе болтают... — извернулся Яр-Гонн.

— Доболтаются они у меня... на виселице!

Дальше можно было уже не продолжать, все поняли всё, и то, что кого ждёт в ближайшем будущем, если оно будет у нас в силу известных причин, имя которым — морфы.

— Нам бы совершить обмен... — выступил я в роли заинтересованной стороны — гостя.

— Пятаки притащили? — покосился Яр-Гонн не на меня, а на Ёр-Унна.

— Будешь брать или как? — не удержался мой казначей.

— Ну, давай, кажи товар... — изобразил Яр-Гонн недовольство на лице.

— Куда сыпать? — огляделся Ёр-Унн по сторонам.

Собрат указал ему на бочку, перевёрнутую вверх дном.

— Сюда...

Они и стали разбираться — торговаться — относительно "пятаков", а я тем временем заинтересовался кузницей. Там также работали гномы, и в поте лица кувалдами и молотами, а кое-кто постукивал молоточками — ковали оружие и доспехи.

Арн отозвал меня в сторонку и указал в направлении стены с готовой продукцией. Там было на что посмотреть, рядами стояло обычное рукопашное оружие (мечи, копья, "молотилки"), а мне требовалось стрелковое — для меня и моего отряда. Соответственно нас, наёмников, интересовали цены на него, и боеприпасы к нему.

— Вот тут луки... — нашёл их для меня Арн.

— А где арбалеты? — дал я сразу понять ему: ничем другим он меня не заинтересует. Лишь то, чем там закончится торг у гномов? А давно уже шушукались одни, и подозреваю о чём-то своём — и было им теперь поговорить без посторонних ушей и глаз. Но как только мы обнаружили себя перед ними, тут же затихли и даже поворчали, ругаясь, скорее для виду.

Я это нутром почуял — на уровни интуиции.

— Как успехи? — поинтересовался я у "казначея". — На что хватит "монет"?

— Смотря, что собрались брать... — опередил его с ответом Яр-Гонн.

— Арбалеты — имеются?

— Ну... найдём, — покосился он на Арна.

Неужто это контрабанда? Или Яр-Гонна в первую очередь обязали поставлять их воинам дорна? Или для этого просто требовалось разрешение Балдрика, а возможно и его начальника стражи?

Тот уступил нам, не надеясь, что у нас будет достаточно денег для обмена.

Цены нас приятно удивили — и почему-то снизились? Это я прочитал по удивлённому лицу "жнеца".

— Что-то не так? — заинтересовался я.

Арн сейчас давил "интеллектом" Яр-Гонн, да гном с хитринкой в ответном взгляде объяснил всё очень просто:

— Чем больше наёмники положат морфов, тем меньше этих йети придёт к заставе! Знать и нам тут будет полегче...

— Не смеши, недомерок... — и не думал ухмыляться Арн, напротив, оскалился грозно.

— Твоё какое дело, страж? Здесь я — хозяин! И налоги исправно плачу в казну, а также поставляю необходимое оружие его светлости, дорну Балдрику!

Что-то новенькое. Поведение Яр-Гонна изменилось, и сразу после его общения с Ёр-Унном. Знать мне с ним повезло, что он, как гном, оказался у меня казначеем в отряде.

И ещё больше удивил всех нас его сородич, когда нам для покупки были предложены новинки стрелкового оружия из числа арбалетов — малой, средней и большой дальности стрельбы. Соответственно — ручной, короткий и тяжёлый арбалеты.

Прикинув в уме про себя, сколько чего можем прикупить, я остановил свой выбор на пяти ручных вещицах, затем десятка средних и трёх дальних — пригодятся, если придётся снять издалека охрану в пещере горных "джигитов". И дополнительно к ним, на каждый комплект, мы получили по ящику стрел-болтов.

Я бы ещё прикупил пластинчатых кольчуг в качестве доспех, но уж слишком дорогим товаром оказались — и штучным. Тут помимо всего прочего требовалось снимать метрики для точной подгонки под каждого наёмника, и платить серебром.

— Возвращайтесь с хабаром — и знатным... — бросил нам напоследок Яр-Гонн.

Лично меня он приятно удивил, а вот "жнеца" напротив, озадачил. На том и расстались чуть погодя ещё и с ним, вернувшись в барак.

Распределив вновь приобретённое оружие, я отозвал гнома для приватного разговора — не в сторону, но всё же, и нам было о чём перекинуться парой слов друг с другом.

— Ну чего те, атаман? А надо от меня? Лично я сделал всё, что было в моих силах! — заворчал Ёр-Унн.

Поскромничал.

— О чём ты там шептался с Яр-Гонном? — не уступил я ему. — Только не ври — мне, как своему атаману! Ну...

— Да так — о своём — о гномьем.

— Идём ведь туда, где ваша с ним родина...

— Была... — не стал отпираться гном.

— Что-то просил добыть для него при нашем походе в горы?

— Не то что бы, но если окажемся в одном месте...

Ага, смикетил я, это становится интересно. Никак у гнома имеется карта? Лады, потом наедине с ним переговорим, а то вокруг нас собрались любопытствующие, развесив уши, и в основном ветераны с моей личной охраной.

Только тут до меня дошло: не зря они все набивались мне в попутчики. А и лорд уже передвигался на ногах сам, пускай немного прихрамывал, но держался молодцом.

Настала очередь Дэрга двигать для обмена с Яр-Гонном, и от него я узнал то, что этот кузнец-недомерок — жадина, скряга и жмот — толком ничего не продал ему, а за то, что всё-таки удалось приобрести Дэргу у него там, заломил немыслимые цены.

— Выкидыш валькирии! Наживка для дракона! — клял его последними словами Дэрг. — Да чтобы я пошёл ещё когда-нибудь к нему в лавку, да пускай сам катится к хирдам!

Ёр-Унн не стал его цеплять, притаился, как лазутчик. Во всяком случае, так я теперь рассматривал его, и он наверняка из числа заговорщиков, состоящих в гномьем братстве на чужбине.

Ну и компашка у меня подобралась, оказывается: у всех в моей ватаге из личной охраны имеется свой интерес. Даже Кукумэ неожиданно проявила его. Значит и с ней что-то не так, а не так просто она примкнула к нам, отрезав там какому-то графу что-то непотребное.

Лорд наконец-то заговорил, иначе и быть не могло, я дал ему понять: не возьму с собой в поход, как Кукумэ. Он тотчас и выложил мне, что граф оказывается первенец Великого Герцога Окраин Империи.

А кто ж тогда кесарь? — возник у меня естественный вопрос.

На него я так и не получил ответа у лорда. Да если честно, то и не стремился, не до этого сейчас мне, слишком много разом всего открылась — и неожиданно. А то, что я и впрямь Чудак — так очевидно ж! Как мог раньше не замечать того, что очевидно — и стало нынче бросаться в глаза.

Я даже Удура стал подозревать, идем ведь к морфам — горным. И что там может выкинуть этот великан — лучше не думать! А вообще ни о чём, так будет проще жить.

От дурных мыслей меня снова отвлёк Дэрг.

— Ты знаешь, брат, чего мне предложил обменять этот недомерок-барыга на всё, что я могу заполучить в его лавке?

— Нет, просвети...

— Кольцо...

— Наёмника?

— Ну да...

— И на кой ляд оно ему сдалось?

— Сам не понимаю, а в чём подвох?

— Никак хотел подослать одного из своих подмастерьев к нам в качестве шпиона?

— Хм, разумно, но не совсем. У тебя ж Ёр-Унн, а гномы всегда состоят меж собой в тесном родстве и поддерживают контакт.

Вот всё и сошлось — одно к одному.

— Я это... — неожиданно замялся Дэрг. — Тоже с тобой пойти хочу. Мои ребята настаивают, чтобы мы держались вместе. В горах, среди горных морфов, иначе нельзя! Мы, наёмники, всегда держимся друг дружку.

Даже намекнул мне на Таласа с Ахором.

— И что вас всех так манит в эти горы?

— Золото гномов... — услышал я от Кукумэ.

Амазонка не собиралась шутить, и сказала это вполне серьёзно с таким же точно лицом. А вот Дэрг просверлил её недобрым, алчным взглядом.

Ах, вот оно что — и всё означает: наёмникам не хватает того, ради чего они режут носы у этих йети — конечно же, злата! Меди и серебра — ещё могут раздобыть в бою, а вот злато (и подозреваю: каменья) вряд ли.

Значит, им всем нужны клады гномов. Их и жаждут заполучить. Не одни они, а и дорн, иначе бы не прислал к нам жнеца в лице Арна с отрядом арбалетчиков. Опять эта расстрельная бригада ратников, а нам без неё никуда нет ходу. Тут как на "зоне": шаг влево, шаг вправо — расстрел на месте без суда и следствия с вытекающими для нас, наёмников, плачевными последствиями.

Что-то ещё будет, а ждёт не только меня, но и всех нас впереди? В какую ещё авантюру втянут меня мои подопечные? А непременно в очередной раз будет неожиданный сюрприз.

Вот и страж дорна отвлёк меня на миг, отвёл в сторонку, и также намекнул на заинтересованность в кольце наёмника.

— А тебе-то на кой оно? — озадачил я его — точнее он меня.

— Ни мне, но очень-очень надо.

— Дорну?

— Нет...

— Но ты же служишь ему — верой и правдой!

— Ты на что намекаешь, наёмник?

Ах, вот так значит! То, сэр Чудак и всё такое, а то — раб! Шиш те, а не кольцо!

— Снимешь его у меня с пальца — оно твоё, — выставил я средний палец с ним.

— Запросто, но вместе с пальцем и...

Подозреваю: головой — на это намёк.

У меня разом отпало всякое желание идти в горы с теми, в ком больше я не был уверен, как в самом себе. А чем это чревато — очевидно не только мне — получить стрелу в спину из арбалета и даже не расстрельной бригады, нынче проще простого. Ведь когда стоит выбор меж золотом и дружбой, многие, не колеблясь, выбирают первый вариант. Хотя я бы, наверное, второй? И понимаю про себя: уже плохо, что сомневаюсь в себе, становлюсь настоящим наёмником — жадным до всего, и в первую очередь до трофеев, как денег, поскольку надо же как-то вооружать отряд, что больше не принадлежит мне, ибо атаман из меня, скорее как шут гороховый из клоуна. Бродяги Окраин специально подгадали, а подстроили всё так, чтобы сделать меня им — пугалом или чучелом — сам ещё не решил.

Вот где чудак, а так попал, что хуже некуда...

Нас торопят, но мы и сами торопимся, что уже не новость для меня: всем хочется поскорее добраться до богатств, скрытых в недрах гор, которые нынче вместо гномов стерегут морфы. И разведывательную экспедицию, поди, специально придумали для отвода глаз, и собираются заслать нас до повального пробуждения этих горных йети в подземные пещеры. А всё одно деваться нам некуда, если к заставе вернёмся, и морфы вслед за нами сюда. Это уже я точно уяснил — и не только.

У меня пошла голова кругом — закипел мозг от подозрений в хитросплетениях, затеянных влиятельными особами треклятой Империи посредством своих лазутчиков-шпионов. Теперь придётся разбираться в тех, кто подобрался в мою команду и ватагу, что больше мне не кажется артелью "напрасный труд". Если экспедиция будет удачной — наша вылазка в земли горных морфов — вернуться оттуда всё равно немногие, но зато богачами равными казначею Империи.

Мне остаётся лишь быть бдительным. Я беру себе ещё один ручной арбалет, а морфу выбираю тяжёлый для дальней стрельбы, отныне он мой второй номер и едва ли не главный помощник. Дополнительно окружаю себя захрами, приручаю, прикармливая. Твари становятся почти что ручными, хотя и остаются ими, как гранаты — стоит мне остаться один на один с ними и без запасов еды, сам пойду им на корм.

Выдвигаемся. Рядом идёт Арн, чуть в стороне Рангир. Доволен, собака! Сияет лицом, знать и у него имеется выгода — и немалая. Титул заработает или даже земли где-нибудь на Окраине Империи, если у нас выйдет то, ради чего был устроен этот парад, всё больше мне напоминающий маскарад. И ведь каждый участвующий в нём скрывает свои истинные намерения. При этом подозреваю: мои подопечные такие же точно марионетки, как и я сам.

Нас провожают со стен не только ратники, но и вольные поселенцы из числа подмастерьев по кожевенному делу, а не только кузнечному, и также ткачи, и ещё кто-то — стряпуны, что ли? А всяких людей хватает на заставе.

Оп-па, а вон и дорн стоит, да не один, с донной Желанной. И нарядилась она, чисто как невеста.

Нам запрещают глядеть в её сторону, ни то что глазеть, да я вновь не сдержался, и вовсе обнаглев, послал воздушный поцелуй Желанне.

И что же вижу: она приложила руку к сердцу, точнее к груди.

О, небо! Как же я хочу быть там, на месте старика, и не просто стоять, а прижимать её к себе и целовать. Целовать...

— Хлебало прикрой, а то кишки простудишь... — напоминает мне про себя Арн.

А чтоб тебя...

"Жнец" едет верхом при полном параде — своей сбруе. Рядом его оруженосец — всадник в чешуйчатой кольчуге на манер доспех, и у него стяг Империи — корона с тремя зубцами: двумя торчащими в стороны, что расположены по бокам, а центральная вверх — и изображена на алом фоне в золотом обрамлении в форме круга.

Лично я бы дорисовал сию композицию по своему вкусу — пририсовал бы круги на зубцах короны, и из неё бы получился настоящих колпак шута, прямо как стяг для меня — сэра Чудака в качестве фамильного герба на будущее.

Смеюсь про себя, надо же как-то отвлекаться от гнетущей действительности, и гоню прочь дурные мысли. Говорить с кем бы то ни было, как обычно, нет ни малейшего желания, теперь для меня всё в диковинку, и то, что я липовый атаман. Зато наёмник настоящий, и для морфов также окажусь знатным трофеем.

Интересно, сколько стоит моя голова у этих йети в горах? И не медяков, подозреваю я, скорее серебра, а возможно и золота. Ведь идём за ним.

Опять я накручиваю себя. И зря, хотя...

А ладно, будь что будет! Такова уж твоя судьба, сэр Чудак. Ты думал отделаться вот так просто от смерти, когда за всё в жизни приходится платить — и нынче тем, что тебе вернули, а не просто так спасли, да ещё закинули в этот мир. Тут у твоих душеприказчиков свои интересы. Знать бы точно, какие именно — глядишь: и сторговались бы. Но видимо: торг тут не уместен. Вот и дали мне сразу понять: связь будут держать со мной в одностороннем порядке, а я, как их абонент 256-19-76, и дальше буду оставаться вне зоны доступа.

Мы покинули заставу, прошествовав по массивному перекидному мосту, и... его убрали за нами с характерным грохотом подъёмного механизма. Всё, назад дороги у меня нет. Мы на иной стороне заставы — с её северной стороны, а не с южной, когда искали себе тут пристанище, но как в итоге оказалось, не нашли.

Теперь передо мной, и бродягами севера, лишь массивные горные гряды, и нависают над нами похуже небоскрёбов.

На мне сапоги, я успел сменить кроссовки, как и джинсовку, на меховые штаны с курткой-полушубком и такой же шапкой. Если бы не рост, сам бы поверил в то: мы с Удуром — родственники, и не дальние, а ближние, даже очень близкие.

Различие в нас, наёмниках, от здешних йети — доспехи и оружие. Хотя о местных "джигитах" ходят байки, что они выглядят почти, как и мы — лишь по росту, да мордам и рыку можно отличить их от нас, бродяг.

Назад я больше не озираюсь, хватило одного раза, чтобы сжалось сердце и заныло в груди от тоски по той, кто осталась там, а была видна до сих пор, выделяясь на головной башне форта заставы.

— Ущелье... — услышал я. — Атаман...

Командую боевое построение, наёмники перестраиваются, у каждого отныне щит. Укрываемся ими, прикрывая головы — те, кто в середине, а кто по краям в колонне — по бокам.

Вот она, римская черепаха, точнее змея. Щиты у нас, как чешуя, да сомневаюсь, что они спасут от камнепада, который тут способны устроить не только силы природы, как и сход лавины — снежной, но и морфы при нападении. А пока что по ущелью гуляет эхо, и мы.

Застава исчезла, и когда, я не успел уловить, как и то: давно, а уже углубились сами в земли горных морфов.

Захры скалятся, но не рычат, поджав свои обрубки хвостов под задние лапы, и сучат мелкими перебежками.

Озираюсь вокруг себя, я ж атаман, мне всё позволительно, и это в том числе, как и в порядке вещей. Рядом гном — с одной стороны, с иной — варвар. Со спины Кукумэ. Представляю её серп и... на своей шее. Впереди меня Удур. За нами — Чичух. У каждого на поводке захры. А вот и лорд ковыляет с нами тут же. Мы все — авангард колонны — идём немного впереди и чуть обособленно, а связующим звеном нам с ватагой служат наши преследователи — Арн с оруженосцем-штандартоносцем в одном лице. Сюда бы его арбалетчиков — Рангира, да они в хвосте колонны, делают вид, будто прикрывают нас, а в случае чего и постреляют, не позволив повернуть неожиданно вспять.

Мне пора писать кое-какую кляузу на свою незавидную участь тут, уже составляю её мысленно, но из нормальных слов лишь предлоги "в" и "на", да и те редко встречаются в намечающемся послании СМС. А что ж там хотели те, кто закинул меня сюда, что я стану им писать благодарственные письма? Так это не про меня, пускай и назвался сэр Чудак, но не на букву "М" и не дурак — мужик!..

От сумасшествия спасает Желанна. Эта донна мне всё более желанна, а почему-то хочется назвать её иным именем и короче — Жанна.

Почему? Никто не знает? Дайте что ли подсказку? Что вам стоит? И мне всё равно, от кого придёт ответ на мой вопрос!

Ваш абонент 256-19-76 из "вне зоны доступа"...

Глава 14

"Не всё то золото, что... медь!

А тем более — ёрш твою медь!"

У нас проводник — Санх, но гном не доверяет ему, и не по тому, что тот выглядит довольно странно — такой же недомерок, как и он, но всё-таки чуть повыше будет, признак полукровки, вот только помесь очень уж странная. Я прикидываю в уме, кого же он мне больше всего напоминает, а кого в этих краях могли скрестить — кто поиметь его мать, и кем та была? Воображение рисует чёрти что — в ход моих мыслей вмешивается лукавый, из-за чего мне кажется: сей выродок — не зря же так обозвал его не стесняясь в лицо Ёр-Унн — и впрямь выходит помесью гнома, но скорее с морфом. И кажется ему шпионом тех, кто против нас. А кто — так и не уточнил.

У меня всё больше подозрений — на всех, кто окружает меня. Я теряюсь в догадках, поскольку никому не могу доверять, только себе, да и то из меня ещё тот вояка. А как стрелок? — тоже возникает насущный вопрос.

Кручу и дальше головой, выискивая цель, должен же я наконец-то опробовать по-настоящему арбалет, да ничего опасного (из живого) поблизости нет — мы одни. Прямо не скалы с ущельем, куда мы вошли, а каменная пустыня.

Гном также озирается по сторонам, наверное, выискивает особые метки на местности, стремясь определить по ним, в каком направлении мы двигаемся, и в том ли, котором ему столь необходимо? Что для меня и прочего разномастного народа в ватаге всё больше очевидно, как и то: почему не он у нас проводник? Или ещё какой-нибудь иной гном, а именно полукровка?

Я кидаю вопрошающий взгляд на Арна, жнец и ухом не ведёт, зато ведёт мой отряд с группой стрелков-арбалетчиков за Санхом. Значит, он доверяет ему, соответственно я догадываюсь про себя: тот ни раз водил сюда отряды разведки — сам один из них — наш лазутчик, а не врага. Но пока что всё без толку — его усилия касательно поисков гномьего злата не увенчались успехом.

Я предлагаю Арну разделиться, жнец давит меня "интеллектом" так, что отпадает всякое желание и далее проявлять свои замашки атамана.

Наконец я не выдерживаю, и предлагаю ему одну авантюру, на которую сам же намерено и иду с теми, кто у меня на поводу, а по-прежнему оказывается: я у них. Да деваться всё одно некуда — мне без них отсюда уже не выйти, пропетляли отрогами ущелья прилично, тут настоящий лабиринт — заблудиться не проблема, проблема в будущем найти отсюда выход.

Жнец опасается, что мы сбежим своей командой бродяг, и приставляет к нам Рангира с парой арбалетчиков. Ну и ладно, и хорошо. Пусть так, чем вообще никак.

Чем дальше мы шагаем, тем больше ворчит гном, значит, что-то всё-таки происходит не по его задумке или напротив волнует, возможно, что нападение морфов на наш отряд бродяг.

Санх нам побоку, мы спроваживаем его к Арну, пускай ведёт его с арбалетчиками, а у нас имеется, кому доверить свои жизни — гном нам всем кажется настоящим проводником, но пока что ни одной пещеры не находим, даже намёка на подземные жилища, обжитые морфами.

Рангир нервничает даже больше гнома, его захлёстывают эмоции, он кричит, едва ли не срывая голос на Ёр-Унна — настаивает, чтобы мы остановились и дождались воссоединения с основным отрядом. Те давно отстали от нас, и мы не только не видели их с той поры, но и не слышали.

Ему показалось: мы заблудились. А мне: нарочно затерялись. Что и подтвердил гном своей самодовольно-язвительной ухмылкой.

Пришли! — понял я, а давным-давно: дальше от меня уже ничего не зависит, даже собственная жизнь, как и моих спутников.

Я стараюсь обособиться, чтобы не находиться в центре толпы, да где там — меня постоянно окружают те, кому я больше не доверяю — и всё больше гному.

Тот останавливает нас, и глядит мне прямо в глаза.

Чего это вдруг понадобилось ему от меня? Неужели и я мешаю ему? А может кто-то ещё среди нас в нашей команде? И я подозреваю: именно стражи — троица ратников с заставы. Нет, на это я не пойду — на преступление против них. Всё-таки люди! А кругом нас морфы!

Гном подзывает меня, хочет что-то шепнуть на ушко. Рангир ещё больше злиться, он, и его подручные, держат нас на мушке — целятся из арбалетов.

— Держи... — суёт мне гном свою лапу, и я получаю от него в дар странный подарок.

— Это что?! — проступает у меня естественная реакция изумления при виде странного подношения со стороны Ёр-Унна.

— Хм, ты и впрямь чудак, атаман, — скалиться гном. — Неужто ничего не понял?

— А что... — гляжу я на цепочку из чистого червонного золота и с каким-то орденом или знаком отличия на ней. От центра, плоского как монета медальона, где изображён точкой диск, расходятся лучи во все стороны в виде наконечников стрел. Нет, хватит с меня подношений этого мира, того и гляди: ещё на цепь посадят как смертника. А ведь прихватили с собой того воришку, Арн и вёл его за собой, а тот гремел цепью с кандалами на левой ноге. — ...И должен был?

— Ну, ты даёшь, сэр Чудак... — не унимается Ёр-Унн.

— Толком мне можешь сказать: от кого сие подношение?

— А что тебе сердце подсказывает?

Твою... не ругавшись! — доходит до меня, как до Иа на десятые сутки пути, о чём мне тут толкует гном. Это она — Желанна — и сделала мне подарок-сюрприз.

— Давно бы так... — ворчит по обыкновению гном, понимая всё по реакции, отразившейся на моём лице.

— И что он означает?

— Жест...

— Чего?

— Гм... любви! Любит она, одного чудака!

Я чувствую себя полным кретином, но всё же переиначиваю вопрос изначально заданный гному относительно того, что в итоге собой представляет медальон на цепочке.

— Защиту какую-то от чего-то или кого-то?

— Хм, ну так... — кивает он мне, — скорее всего...

Намёк мне от гнома на амулет-оберег.

А что ещё мне скажет гном?

Отвечает:

— Дорогой подарок, и лично я бы приобрёл на него в лавке у собрата немало добра, и в первую очередь горбулей для нашего отряда.

— Десяток?

— Табунов... — шутит гном, понимая: я не соображаю, что говорю. Эмоции — и захлестнули меня. — Да на этот дар можно добротный кусок земли купить в любой части Окраин Империи, и с поселением, да не одним, а разом заделаться не то что бароном — лордом!

Тот при нас, и также посматривает со стороны, держась поближе к трём стражам. Выходит, он заодно с ними, или, во всяком случае, случись чего, непременно примет их сторону.

— А кто тебе его передал? — пытаю я дальше гнома на словах.

Иные наши подельники не вмешиваются, понимают, глядя со стороны: меж нами идёт оживлённый обмен мнениями. Возможно, они решили: мы шушукаемся относительно того, что живо интересует всех, а конкретно — золота гномьего клана.

— Какая нынче разница? Самое главное, что ты получил сей дар, а не я заныкал его втихую...

Это "намёк" мне, Чудаку! И на что? А то самое: гном не предаст меня. Значит ему золото побоку, точнее я нужен ему, как и оно — всё разом. И это не обсуждается, как и то: я — атаман.

Не знаю, что и думать по данному поводу: это плохо — для меня — или хорошо?

— Идём... — хлопает меня по-дружески Ёр-Унн. — Нас ждут великие свершения!

Моё воображение рисует жуткую картину, и почему-то с обелиском, где на камне золотом высечены наши имена руническим шрифтом. И я там первый, как сэр Чудак и атаман шайки бродяг в одном лице. Одно слово — Серёжа, а у меня — рожа! Но ведь понравился той, кто также влюбилась в меня, как я нынче без памяти в Желанну. Она и впрямь желанна для меня.

— Э... — одёргивает меня гном, ему не понравился мой отстранённый взгляд. — Спустись на землю, голубок!

Опять этот его намёк — и на то самое мне. А тут ещё ловлю на себе любопытно-вопрошающие взгляды от соратников по оружию и стражей.

— Всё путём, — заявляет гном, опережая меня, всё больше набиваясь в качестве бригадира — помощника атамана. Хорошо, что не в мастера. — Мы тут нашли, что нам требовалось и...

У попутчиков алчным светом заблестели глаза — жадным до злата и богатств. Гном намерено мне продемонстрировал их реакцию, и я ещё больше его зауважал, вновь начав доверять ему как самому себе. Он не халдей, и мы с ним с первого моего шага в этом мире, ни разу не предал, идёт со мной до конца. Или я с ним? А вопрос: до какого конца? Горы — её края? И что это за край, или на самом деле, он не только для нас, но и морфов?!

Взглянув на Удура, я вспомнил про йети. Вот у кого отрешённый взгляд, или нет, напротив ручной морф заинтересованно водит головой, ищет кого-то — уж не своих ли сородичей, или также как и мы, опасается их?

Ничего — эта вылазка покажет, кому я смогу доверять, а кто предаст, если сумеем вернуться назад на заставу. Хотя и очень сильно в этом сомневаюсь, как и в том, что нам делать там, если всё-таки найдём то, из-за чего пошли на верную смерть столько отъявленных личностей при мне.

Рангир уже открыто заявил: если мы не дождёмся жнеца, он будет вынужден вступить с нами в схватку.

— Рискни... — заревел варвар. Уж кто-кто, а Эй'Грр умеет убеждать любого своего противника в его беспомощности перед сражением с собой.

Да и что варвар в сравнении с амазонкой или Удуром, а при нас ещё и захры — стоит нам спустить цепных тварей, и они на раз порвут стражей.

Да лорд едва не спутал нам все карты, неожиданно приняв вызов варвара на бой.

— Логриф... — подал я свой атаманский голос. И прозвучал он, как мне показалось, довольно убедительно. Я гаркнул, так гаркнул — громогласно. И эхо пошло гулять по ущелью, поднимаясь до вершин скал, нависающих своими высоченными шпилями над нами.

Я слишком поздно уяснил допущенную мной ошибку, да и то осознал, лишь, когда до нас донёсся эхом грохот падающего камня — и не одного.

— Обвал! — закричал гном.

— Воздух... — вторил ему я как атаман.

Укрывая головы щитами, мы всей ватагой бросились за Ёр-Унном в расщелину, оказавшуюся гротом, и вход в неё за нами завалило каменными глыбами.

Назад пути у нас не осталось, а что нам осталось — идти только вперёд, как и надеяться: гном знал, куда изначально нас завёл.

И точно — Ёр-Унн хитро подмигнул мне, давая понять: мол, всё путём, атаман, идём дальше за мной, и... будет сюрприз. А подозреваю: ещё не один.

Мой взгляд перекочевал с гнома на стражу — ребятки сразу присмирели, Рангир перестал кричать и качать свои права. Нынче я атаман, и это не обсуждается, как и то: гном — наш единственный проводник в подземном мире.

Теперь он уже открыто достал клочок свёрнутой кожи, и... Мы столпились над ним, нависая тенями. И это в полумраке, когда гному требовался свет.

Я, конечно, не электрик, но свет мгновенно добыл — из зажигалки. Её языком пламени и посветил. На куске кожи замелькали рунические символы, которые способен был разгадать, нежели прочитать, исключительно гном — и только он.

Ему потребовался факел, а вот с этим у нас едва не возникли проблемы, за неимением в завале древесной основы. Выход нашёлся довольно быстро и легко. Кто бы мог подумать, что некие наросты в гроте также хорошо горят — особенно высохший кал. Им и оказался сталагмит.

У меня сразу же возник насущный вопрос: какие именно паразиты-грызуны подобно на летучих мышей сделали это? Или иные твари похуже тех, каких можно было обозвать горгульями? И почему-то вспомнились мне именно они?

— Да без разницы... — заявил гном, — ...нам эти кровососы! Огня бояться, а это самое главное и...

Не договорил, ему на глаза, при обходе тупика, попался столб. В ход пошла секира, гном одним взмахом срезал мох и лишайник с каменной основы, а затем ещё рукой нащупал один из символов.

— И что же мы нашли? — раздались со всех сторон любопытствующие голоса бродяг.

Даже у меня возникла подспудно шальная мыслишка: никак клад?

Как тут же выяснилось: скорее склад. Гном нажал что-то, приведя в действие некий скрытый механизм, и мы все с грохотом и скрежетом подались вниз, оказавшись на подвижной платформе, а столб — её основной опорой.

Спускаться долго вниз не пришлось, спуск занял не более минуты, показавшейся нам одним мигом, и мы окунулись в кромешную тьму, но гном и тут пособил нам со светом — нарубил факелов из фекальных сталагмитов. С ними мы и пошли, освещая мрак подземелья.

Пламя задувало, по туннелю гулял сквозняк, а раз так, значит где-то впереди, несомненно, имеется выход на поверхность. Да подозреваю: мы туда отныне больше не спешим, и плевать нам на жнеца с оставшимися бродягами при нём. Их участь нам без разницы, своя куда важней, а дороже, как и собственная шкура, ведь шкурный интерес моих нынешних спутников настолько очевиден мне, что о чём-то помимо гномьего клада не стоит и заикаться. Подопечные попросту не поймут меня, даже как атамана, и посмотрят скорее как на чудака.

Рангир словно растворился, его не только больше не было слышно — возмущений и угроз в наш адрес с его стороны — но даже невидно, хотя он по-прежнему держался у нас, наёмников, со спины.

Мою душу согревал амулет-оберег от Желанны, теперь самое главное не разочаровать ни её, ни себя, и вернуться на заставу живым и здоровым. Но если калекой вернусь — об этом даже думать не хочу — на кой я кому такой буду нужен?

И почему вот так всегда, когда ты что-то хочешь заполучить, тебе это не по силам? Как говориться: глаз видит да зуб неймёт!

А тут вообще ничего невидно, кругом нас темень, сквозь которую мы пытаемся пробиться за счёт огней факелов. Захрам при нас куда проще, у них фосфоресцируют глаза — твари видят во тьме, как при свете, сносно ориентируясь в подземелье, и за счёт обоняния. Поэтому свет и копоть от факелов даже мешает им.

Зарычали, а это первый признак того, что нас впереди подстерегает очередная опасность. Но не воют — и то хорошо.

Я выхватываю из тьмы подземелья факелом гнома, и жду, что он скажет мне, как атаману. Хочется знать — и не только мне — всем, что или кто нас ждёт впереди? Гномья ловушка или...

— Логры... — рычит Ёр-Унн как варвар, уподобившись Эй'Грру.

— Что? Кто? — переспрашиваю я.

— Логры-ыр-ры-ы... — подхватывает варвар.

Он тоже в курсе, что за твари они, или вовсе монстры, а то ещё какие чудовища.

— Опасней морфов? — оживлённо интересуюсь я.

— Угу... — подтверждает Удур, реагируя на опережение вместо неразлучной парочки.

Вот спасибо за откровенный ответ, век вам, парни, этого не забуду, а того, куда меня завели. Ещё не встретили этих логров, а уже с ума свели.

— Туши огонь! — ворчит гном. — Гаси пламя!

И сунет свой факел в лужу. Мы следуем его примеру, в том числе и я, но сую свой куда-то не туда, поскольку мой источник влаги напротив вспыхивает и... горит.

Ловлю на себе испепеляющие взгляды соратников по оружию, а всё по той самой причине, что в подземелье вдруг стало светло точно днём на поверхности. У нас даже появилась светящаяся дорожка огненной тропой, ведущей туда, куда и направлялись мы.

Моя догадка верна. Разве плохо?

Гном озадачивает не только меня, но и всю нашу шайку-лейку.

— Всё... логры уже знают о нашем присутствии — будут ждать нас у себя с нетерпением! Ты разбудил их...

— А морфы? Они спят? — поинтересовался я — Чудак.

— Их здесь не должно быть! Вход сюда был скрыт, и мы первыми его открыли, с той поры, как...

Ёр-Унн снова осёкся, не желая говорить о том, чего жаждали услышать все в нашей артели. И глазки у спутников загорелись нехорошим светом как у захров.

Подумаешь логры! — решил я про себя. — Так ведь не морфы!

— А сколько их там? — поинтересовался я у гнома относительно этих логров.

— В лучшем случае один...

— И всего-то!?

— А в худшем — пара...

— Намекаешь на самца и самку?

— Ага... и выводок тех, кого они успели наплодить...

— Чё, правда?

— Шутка... — соскалился гном мне в ответ.

Чуть до инфаркта меня не довёл, бродяга. И ещё неясно, куда нас завёл, но дальше бредём за ним со стрелковым оружием наизготовку. Я с самострелом — ручным. Так, оказывается, называется моё оружие для ближнего боя, а дальнего — арбалеты. Хотя легко попутать, разница исключительно в спусковом механизме и массе: если у самострела спуск в форме крючка одновременно являющегося отводным механизмом для "болта", то у арбалета с этой целью имеется параллельно идущая прикладу железяка-стержень. И стрельба производиться с плеча при его наложении на него, а у меня с руки — согнутой в локте и приставленной упором к плечу.

Я интересуюсь у варвара тем, чего хотел бы спросить у гнома, да не желаю отвлекать его, как нашего единственного проводника. Терять нам Ёр-Унна, ну никак теперь нельзя, наши жизни зависят от него. Так что даже если найдём гномье золото, его будут хранить, как зеницу ока вплоть до выхода из ущелья, а соответственно мне и дальше следует держаться поближе к нему.

Варвар огрызается, Эй'Грру также сейчас не до меня. Одно упоминание про логров заставило заткнуться наш отряд за исключением меня. Я ж атаман и сэр Чудак — мне можно или...

Удур хватает меня лапой за лицо, затыкая рот, и прижимает к себе. Вопрос — с какой целью — мне очевиден. Но давит слишком сильно, так можно и задушить.

Я взбрыкиваю, и бью его локтем в живот наотмашь. Да разве его прошибёшь — толстокожего. Но вроде бы понял меня — и правильно — чуть ослабил хватку, а из лапы не выпустил, продолжает держать, даже нести на себе. Может оно и лучше — сохраню силы для битвы с лограми.

А это что там за огни горят впереди нас — какие-то два факела и на одном уровне? Неужто ими освещают вход туда, где нас ожидает злато и чудовищные стражи в лице логров. Ошибка очевидна — свет исходящий оттуда, это и есть они — чудища, а чисто страшилища, и напоминают мне циклопов.

Удур роняет меня. Не мог предупредить, животное! Одно слово — йети...ть его! А тех, кто вырос перед нами.

Ну и гиганты эти логры-циклопы! Всю жизнь хотел увидеть их наяву, когда читал "Илиаду Одиссея", а теперь вот больше не желаю, да деваться некуда — столкновение неизбежно. Они заметили нас, и... кто-то кинулся к нам, звеня железом на ногах.

Стражи гномьего злата оказались в кандалах и на привязи, по этой причине самый злобный логр из них остановился в считанных шагах от нас и сподобился на душераздирающий рык, покрывая меня и моих бродяг какой-то едкой слизью в виде слюны.

Ах ты тварь такая! Скотина немытая! — злюсь я всё больше на него, чем на себя, и вскидываю самострел или даже самопал и...

Меня опережают все, кому ни лень. Даже из-за спины вылетают "болты" стражи. В языках пламени огненной тропы я вижу, как они втыкаются в желеобразное тело логра, и... чудовище выдёргивает их из себя безо всяких проблем с намёком на то: это они обеспечены нам — и с его стороны. Наши стрелы ему, что слону дробина в одно место, пущенная с метра "снайпером".

Ватага обескуражена, никто не знает, как дальше бороться с логром. Так кажется мне, сэру Чудаку. Я стреляю последним из всех, но туда, куда и следовало бы моим спутникам. Всё — цель поражена, как и мои подопечные моим метким выстрелом. Логр ослеп, "болт" угодил ему в единственное око.

Теперь нам остаётся его изрубить на фарш и... Не подпускает нас, чудовище, машет руками и топает ногами.

Моя ошибка становиться мне очевидна, на что и указывает гном, фыркая. Кто-нибудь из нас мог бы отвлечь это чудище на себя, в то время как другие накинуться на него со спины, поражая в незащищённую область тела, а нынче нам и вовсе не подступиться к нему, даже Кукумэ не удаётся нанести её коронный удар серпом в шею при перехватывании горловины противнику. Амазонка прыгнула и тут же отпрыгнула, Логр зацепил её в щит, разбив в щепки. Но ничего, встала, отряхнулась, мотнув головой, приходя в себя, давая всем нам понять: она в порядке, сможет и дальше постоять не только на ногах, но ещё и за себя сама без посторонней помощи.

Её подле логра сменяет гном с варваром, и также оба нарываются на неприятности. Чудовище едва не раздавило гнома ударом ноги сверху по голове, взвыло, обколовшись об иглы на его доспехах и шлеме, а вот варвару свезло меньше, он наткнулся на удар кулака логра, всё же сам сумел нанести чудищу увечье — разбил палец кувалдой — и всего один.

Если так дальше дело пойдёт, мы, бродяги, закончимся раньше, чем сумеем завалить слепого логра, а за ним рычит иной сородич-страж с одним оком, и также жаждет нашей крови, как и мы с этих чудищ.

— Наш выход, Удур, — обращаюсь я к морфу.

Тот словно ждал приглашения с моей стороны. Мы расходимся разом с ним — в разные стороны, а затем ещё и сами, как вояки-рубаки.

Кулак логра едва не задевает меня, я еле-еле увернулся, но всё равно на меня полетели булыжники и прочие каменные осколки, выбитые логром из стены подземного грота. И сам не поверил тому, что оказался у него со спины, пока он отвлёкся на морфа.

Вот кому досталось, так досталось, но и логру от меня. Я прыгнул на него с ногами и... клинками — воткнул их, и сам наткнулся на громадную массу животного происхождения.

Надо мной опять возникла лапища логра, и не сжатым, как прежде кулаком-тараном сродни стенобитному механизму, а с раскрытыми пальцами-колоннами, и попыталась достать меня.

Я порадовался собственной удали, и рано, логр решил завалиться на спину. Как я выскочил из-под него, сам себе удивился, а собственной прыти, да сбежать всё равно не успел. Выкинутая лапища логра в мою сторону достала меня, и... я проследовал в направлении увеличивающейся пещеры со сталактитами и сталагмитами...

Передо мной возникла пасть логра. Всё, сэр Чудак, вы оказались в списке приглашённых в гости к лограм, но в качестве меню.

...В следующий миг стало тихо и темно. На миг, поскольку в иной, меня пытались протолкнуть дальше, да я решил искать выход там, где вход, не рассчитывая на чёрный лаз логра позади него. Не рыцарь, да и логр не дракон, чтобы я искал выход из него, как клизма, рассматривая два варианта. Мне достаточно и одного — первого.

Я вонзаю один клинок в верхнее нёбо пасти логра, и иной туда же, что-то там цепляю, поскольку следует мощный удар изнутри, и... вот он выход — двери открыты. Клыки чуть разомкнулись или их выбили? Но кто — мои спутники или я, зацепив логра в голову?

Чувствую себя победителем — с одной стороны, а с иной — плевком логра.

— Помогите... — ору я наружу из логра. Протиснуться сквозь щель в клыках в одиночку не могу, так ещё и застрял. Если чудище недобито, оно неминуемо перекусит меня пополам.

Едва не накаркал. Выручили те, на кого уже не рассчитывал, заметив среди них даже лорда. Он, гном и варвар, высадили логру пару клыков, а Кукумэ выдернула меня из него, протянув руку помощи, пока я сам не протянул — ноги.

Всё — с одним чудовищем разобрались, теперь бы ещё иное завалить и...

Да где там — оно само валит к нам. Цепь также мешает иному циклопу, но он поначалу срывается в рык, а затем и с цепи, догадавшись разворотить изветшавший от времени каменный столб, к которому был прикован.

Бежим прочь, унося ноги от громадного преследователя, захры впереди нас. Одно слово — твари. И если поначалу логр нагонял нас, стремительно сокращая расстояние своими огромными и размашистыми шагами-скачками, то в какой-то миг я понял: он отстал. И почему — возник у меня естественный вопрос. Но только я, как Чудак, решил выяснить причину снижения скорости логра, обернулся назад, споткнулся и упал.

Логр навис надо мной и... всё... также замер.

— Да он застрял! — обрадовался я поначалу.

Мою догадку подтвердило чудовище, сподобившись на рык.

— Теперь нам его не пройти, и даже стороной не обойти... — заворчал по обыкновению гном, уставившись недовольно на меня.

— А чё сразу я — и сделал не так?!

Подозреваю: всем моим спутникам ответ очевиден. Я ж сэр Чудак, а лишь потом уже атаман этих самых бродяг.

Выдаю на-гора:

— Как это нет выхода? И прохода? Когда...

— Сделай милость, сэр Чудак, — обратилась ко мне Кукумэ с многообещающим началом, но довольно удручающим концом фразы, — заткнись!

Понимаю где-то даже её, и как женщину: если завалим этого логра, всё равно придётся лезть ему в пасть и искать выход из того места, в которое меня едва не посылают всей ватагой бродяги со стражами.

Да, сэр Чудак, вы в полной ...опе — это факт — бесспорный! Да и потом, почему именно я, когда все, если на то пошло, а сами двинули сюда, и назад пути нет, только вперёд, соответственно и выход у нас один, как вход, и проход нам загораживает логр.

Травим чудище захрами, и теряем одну ручную зверюгу, логр проглатывает тварь. Иные отскакивают и больше не слушаются нас, как своих хозяев, даже если начнём их бить... оружием с аналогичным успехом стражу гномьего злата.

Я затеваю перевести с себя стрелки на гнома.

— И кто же это придумал их сажать на цепь, да ещё там, куда мы собрались? А вопрос, и на засыпку!

Ёр-Унн ругается про себя на гномьем языке. Не иначе материться, на чём свет стоит. И сам кидается в доспехах "ежа" на логра. Повторил мой подвиг, бродяга. А спать не смог бы, если б я отобрал у него лавры победителя логров.

Это чудовище уже всецело на его счету, хотя мы поначалу похоронили заживо Ёр-Унна, даже Эй'Грр, стащив шлем с головы. Вот тут и появилась "пропажа" из пасти логра.

— Ну... — гаркнул в наш адрес гном. — Чего встали? Айда за мной...

А куда — не стал уточнять. Ну так и нам уже терять нечего, полезли все туда, где мы с гномом побывали раздельно, а теперь ещё и в... Не хочу говорить, а и в будущем не собираюсь вспоминать, но всё равно иду за гномом и плююсь. Не я один, и у всех бродяг такое чувство, будто мы все выкидыши жизнедеятельности логра, а даже не его выродки.

— Ублюдки... — подтвердила Кукумэ лишний раз моё мнение относительно курьёза произошедшего с нами.

Оба логра остались позади, морф поглядел на них так, будто сожалел, что мы покинули тут столько мяса, а не прихватили с собой в качестве НЗ.

Кому что, а морфа сколько не корми — всё мало. Ну, так ведь понятное дело: он больше любого из нас, даже варвара раза в два.

Встали. Почему? — не сразу уяснил я, вновь отвлекаясь по мелочам на всякую ерунду, что постоянно лезет мне в голову, как Чудаку, и вижу: гном стоит подле стены с очередной руной и сверяет с рядом иных, что нанесены у него калёным железом на кожаный свиток.

Ждём, что он там отмочит или отчебучит вновь, а всё равно деваться некуда, у нас одна дорога — следовать шаг в шаг за проводником.

Логров завалили, но при этом потеряли стража, чего я не сразу заметил, а лишь, когда понял: с Рангиром остался один стрелок-арбалетчик, а иного подле него заменил лорд, подобрав его оружие.

Наверное, всё произошло тогда, когда валили ещё первого чудовищного стража, а я находился в нём.

То ли плохо, что лишились вояки из стражей заставы, то ли напротив хорошо — мне невдомёк. А и то, чего нас дальше ждёт — впереди? Куда ещё нас заведёт, этот чёртов проводник?

Гляжу на него вопросительно и настойчиво.

— Всё будет ладно... — уверяет меня, как атамана, гном, но на всякий случай советует отойти в сторону, готовясь открыть проход.

Но куда — в гномью кладовую или...

Ёр-Унн опережает меня в действии, а не только по мысли, следует очередной натужный щелчок, и новый скрытый механизм убирает стена в сторону. Гном стоит в проходе, тупик пройден, а соответственно первый уровень аркады.

Где же бонусы? — интересует меня данный вопрос, и я задаю его тем, кто наблюдает со стороны за мной, как за своей любимой игрушкой-марионеткой.

Никто не дергает меня, за что бы то ни было — не кликает "мышкой", и то хорошо — пока. А дальше видно будет, хотя опять ни черта невидно — из прохода тянет лишь сыростью, и туннель за ним скрывает кромешный мрак.

Нет, пора уже выбираться на дневной свет из этой бездны! Хочу наружу! Выпустите меня! — кричит во мне предательский голос, и не совести, а наглости.

Тёмный донимает меня, а светлый молчит. Ну и заткнитесь там оба, тут я, а не вы, и мне решать, как быть дальше.

В проход летит очередной факел из фекалий тех, кто больше не выглядит в моём представлении летучими паразитами, а громадинами. Я подозреваю гнома: он использовал в качестве зажигательного снаряда округлой формы именно отходы жизнедеятельности логров. Тогда чем или кем питались эти чудища, если гном уверял всех нас: до нас, как в это подземелье запечатали вход его сородичи от морфов и прочих врагов, сюда никто не входил. А куда? — тут же возник очередной вопрос. И таких у меня вопросов — полным-полна коробочка.

Тем броском, огненного шара, гном проверил отсутствие всякой опасности, и смело двинул вперёд, держа двустороннюю секиру наготове. Мы идём ватагой за ним и молчим, говорить тут не о чем, всё и без того всем очевидно, за каким ражном сюда пожаловали, а пока что исключительно на него и натыкаемся, и не только ногами, наступая, а все уже в нём — и давно. Как вспомню тех логров, и через что нам пришлось пройти из-за них, так вздрогну. И не я один такой — все, кто здесь со мной сейчас, а из-за Ёр-Унна. Не найдём злата — не сносить ему головы. Желающих поквитаться с гномом — очередь. Ей и выстроились мы за ним.

Идём-бредём дальше при свете факелов из "ражна", даже боюсь спросить: кто там ещё должен повстречаться нам в этом подземелье? А и вопроса как такового не поднимаю, намека и то не делаю, просто иду, и жду: чем это всё закончится? А ведь знаю: ничем хорошим и по определению не может после логров, и чуть ранее обвала — вне всякого сомнения.

В моём воображении подземелье всё больше рисуется Бездной, заселённой далее чертями и бесами. Как и краски там довольно заунывные — всё больше тёмными тонами — серыми и чёрными разводами. А так хочется света — любого, да только не от пламени огня. И вместо демонов хотя бы одного ангела повстречать там, куда собрались, а то ведь недолго и на дракона набрести.

Гном вывел нас к какой-то развилке. Ну и где это мы? А куда нам дальше идти? Команды разойтись — не было. И кто её вправе подать — я, как атаман. Но мне это не надо, и лезть вперёд я не собираюсь. Проводник у нас гном — сам вызвался, вот теперь пускай и ломает себе голову, пока её не свернули ему вместе с шеей наши бродяги тут.

Ёр-Унн сверяется с кожаным свитком. Сколько там ещё знаков осталось у него из тех, каких до сих пор не отыскали в подземелье? Ага, всего ничего.

Он сопоставил с тем, какой узрел, и мы повернули...

Налево! Чисто, мужик! И Кукумэ придётся стерпеть, что она женщина, а им — направо. Но тоже идёт с нами, там и пригодится нам, а кажется, начинаю подозревать в качестве кого именно.

Шучу — про себя, а гоню дурные мысли. Хотя и эта много хуже — идиотская. Продолжаю чудить, а заодно чадить — факелом в руке, как и все, кто здесь подле меня. Интересно, а что там нынче твориться на поверхности? Арн, поди, в лепёшку расшибся, пытаясь отыскать нас среди завала в ущелье, а если и нет, то, скорее всего, пойдёт искать нас по пещерам среди морфов. Ему же хуже, и тем, кто остался там с ним, а заодно и этим горным йети.

Может оно и хорошо: пока мы ищем золотишко, он сделает за нас всю работу. А и тут подвох со стороны моей артели очевиден: надеются, когда мы выйдем отсюда с тем, что манило нас сюда, на поверхности не останется ни морфов, ни иных бродяг с которыми также не придётся делиться хабаром. Ведь золото гномов — это не пятаки морфов, стоящие медяки и даже серебро. Да вот только я забыл, что жадность — грех, а грех — наказуем. Но я не такой, если и заработаю золото, то честным трудом. И логр — один из двух — стоит немало, наверное, по меркам Окраин Империи. Тогда почему мы не срезали им носы? Там хоботы, так хоботы, или смысл нам от них, и таскать с собой, когда почти что уже у цели? Или мои спутники побоялись: раз притащим трофеи с логров, то, стало быть, отыскали то, что те охраняли — то бишь злато — а делиться явно никто ни с кем из нас в будущем не собирается.

Хреново...сть, а не новость — и я дошёл до неё своим умом, а мы до новых приключений. Захры ощетинились, и заурчали едва слышно, когда обычно при встрече с морфами рычали.

Что-то на этот раз было не так. Это я и попытался выяснить, как атаман. Гном и не думал мне отвечать на моё бессвязное бормотание, поэтому пришлось уступить ему и уловить едва различимую подсказку. Я сам взглянул пристально туда, куда он уставился неподвижно, и уподобился статуе, а скорее даже истукану. Передо мной возникли морфы — в удалении, но в таком неимоверном количестве и...

Они шли колонами — одна за другой, разбитые на большие отряды, и не сотнями, а, наверное, тысячами. Выходит, проснулись эти горные йети, и совсем не козлы, как мысленно я обозвал их про себя. И спать они не собирались, а маршировали в направлении ущелья с заставой, откуда мы и явились к ним.

Нам бы самим следовало торопиться, и туда же с данной новостью вперёд них, а мы тут отправились на поиски какого-то несуществующего клада, как показалось мне. И было невдомёк, что почти пришли.

У гнома с кожаного свитка осталась не использованной одна руна, и была обнаружена им за проломом перед нами, но таким, что и с разбега не перемахнуть, а незамеченными и подавно.

А если перебросить — морфу кого-то из нас и желательно гнома? Но грохоту устроит в своих железяках, и шуму, хотя его куда больше исходит от марширующих морфов внизу.

Гляжу я на них, и вспоминаю про Удура. А ведь я подозреваю в нём их лазутчика! Оборачиваюсь, и что же вижу: он рядом с нами, и на его физиономии также застыло отвращение к тем, кто продолжает давить подземный мир и его обитателей "интеллектом". У равнинных йети с горными сородичами открытая неприязнь — те стравливают их с людьми, выдавливая на чуждые им земли, из-за чего они несут невосполнимые потери.

Пустующие берлоги при нашем переходе к заставе по реке ещё до пристани, тому лишнее подтверждение. И это очередное умозаключение я сделал сам.

Мы наконец-то решаемся на рисковый поступок — гном летит первым туда, куда я следом за ним с лёгкой подачи и руки Удура. Он всё-таки перекинул нас, а затем Кукумэ, и пока что никто больше из наших попутчиков не спешит присоединяться к нам. Мы те, кем они рискнули, решив пожертвовать. Нам осталось лишь выяснить: наш риск оправдан или...

Даже думать об этом не хочется, а ничего не поделаешь, мы там, куда сами и забрались, ища приключений на свои головы и противоположные им места.

Гном решается открыть последний заслон перед нами на пути к конечной цели нашего затянувшегося бродяжничества, и тут либо всё, либо ничего.

Каменная дверь грохочет так, как даже не могут отряды морфов под нами. Все на миг замирают — мы и эти йети под нами. И тем, кто внизу, кажется: им вот-вот на головы обрушиться камнепад. Но ничего не происходит. Тишину нарушают рыки морфов и...

Нам это уже без разницы, мы переступаем порог и оказываемся внутри очередного скрытого грота. Факелы не палим, обходимся зажигалкой в моих руках, и...

Гном задувает её, суя мне под нос свой увесистый кулак. Да мне хватило и мига, чтобы понять: в бочках не золото, а...

Носом чую — порох! Вот так новость, а и впрямь едва не устроили тут завал. И кто бы был виноват — гном косвенно, а я фактически.

Не мог сразу, бродяга, предупредить меня?!

Кукумэ тоже в растерянности, она понятия не имеет, что мы в арсенале у гномов — перед нами склад оружия. Очень надеюсь, что стрелкового.

Гном всё больше удивляет меня, добыв свет довольно странным образом — вытащил из тайника тускло светящийся кристалл, но даже его хватает, чтобы я узрел ружьё старинного образца.

Пищаль или что-то ещё в этом роде напоминает мне гномий арсенал вооружения?

— Огнестрел... — коротко поясняет гном нам с Кукумэ всю подоплёку с хабаром.

Аллилуйя! — мысленно срываюсь я в крик. — Вот они — долгожданные мной — бонусы!

Я отсылаю СМС на номер светлого, как абонент 256-19-76, и подписываюсь сэром Чудаком из "вне зоны доступа".

Всё-таки услышали там мои мольбы, и буду надеяться: в Небесной Канцелярии, а не в иной из Бездны.

Всё, пора на выход, или сделать прямо тут проход за счёт обвала, что и толкую гному, предлагая завалить под нами ярусом ниже подземелье с морфами при применении "ОМП" в бочках с порохом, и...

Гейм-Овер...

Глава 15

"Сапёр ошибается один раз!

А сэр Чудак, такой как я?.."

С окончание аркады я поторопился, морфов слишком много, а нас по-прежнему здесь мало — лишь жалкая горстка бродяг, да и та алчущая злата, разинувшая пасть на гномий хабар, оказавшийся к тому же складом вооружения. Кругом нас бочки с порохом, а не драгоценным металлом в плоских кругляшах, но нашим подопечным это пока незачем знать, да и потом некоторые бочки при встряхивании издают грохот с характерным металлическим отзвуком. Подозреваю, что там пули.

Гном подтверждает мою догадку, вскрывая аккуратно ножом одну такую деревянную ёмкость. Пули отлиты в форме шариков, кои можно запросто ступать с теми, которые в нашем мире предназначены для подшипников. Моя догадка верна.

Кукумэ в изумлении, с округлившимися глазами, продолжает таращиться на нас и то, что мы на пару с гномом принялись оприходовать, разбираясь в арсенале его сородичей. Я взял огнестрел и стал заряжать, вспоминая кадры из кинофильмов про пиратов, когда те там также заряжали кремневые ружья: засыпал пороха в ствол, шомполом затолкнул пыж, затем отправил пулю-шарик туда же, и снова запихал пыж из пакли или сухого мха. Осталось приладить фитиль и дать "прикурить", хотя нет, имеется курок. Однако стрелять мне расхотелось, тем более на складе вооружения, и достаточно будет одной искры, чтобы устроить тут взрыв с приличной площадью поражения.

— Берём столько добра, сколько сможем утащить, и возвращаемся обратно на заставу, — заявил я, не сразу уловив: гном с аналогичным изумлением взирал всё это время на то, как я лихо зарядил огнестрел.

— Ты им владеешь? В совершенстве? — отказывался верить Ёр-Унн своим глазам.

— Если ты насчёт стрельбы, то нет, я пока пробовал стрелять из этой пуколки — ни разу прежде! А так, если честно, то доводилось, но из иной! Ты всё равно сейчас меня не поймёшь!

Больше гнома, и нас с ним, не поняла амазонка.

— Не стой, как статуя, — окликнул я Кукумэ. — Делом займись!

— Каким? — встрепенулась она. — Что я должна сделать?

Мы с гномом переглянулись. Нет, конечно, мы могли бы засесть тут наверху и вести огонь по пролому, уменьшая незначительно поголовье горных морфов, но толку, когда всё без толку, и сами убедились: их тут не одна орда, и движутся к заставе.

— Предлагаю отправить её с бочонком пороха наверх... — указал я гному глазами на свод над проломом. — Иного выхода у нас нет!

— Нет, он имеется здесь — запасной... — заворчал гном.

— Точно? Не врёшь? Так что ж ты молчал?

— А ты не спрашивал, атаман!

Отмазка в исполнении гнома не прокатила, моё предложение осталось в силе, тем более что риск казался мне оправданным на сто процентов.

Деваться нам и впрямь некуда, если начнём перекидывать хабар гнома через пролом иным бродягам, нас всё равно засекут снизу морфы. Поэтому я вставил фитиль в бочонок весом не более пяти кило, и вручил его амазонке.

— Справишься с заданием? — посмотрел я пристально ей в глаза.

Кукумэ надменно усмехнулась, намекая: зачем спрашивать? Или не доверяешь — проверяешь?

Я дополнительно указал, куда ей следует приблизительно воткнуть бочонок, и как, а главное чем поджечь фитиль — сунул зажигалку, объяснив голословно, каким образом можно добыть из неё огонь. Кукумэ приняла от меня сей дар на время, как какую-то реликвию-артефакт, пообещав вернуть мне зажигалку тотчас назад, едва выполнит задание.

— И не думай долго, а не виси там, среди сталактитов, сразу прыгай вниз к нам с гномом, иначе... погибнешь!

Кукумэ снова улыбнулась надменно.

Действительно: кому я, и что объясняю, когда её скорость в действиях опережает меня по мысли.

Вот и сейчас не успел я толком бросить ей вослед напутственные слова, а хотел сказать "С Богом!" и перекрестить, как она уже покинула нас с гномов на входе в арсенал, и подалась точно кошка наверх, цепляясь руками с ногами за неровности стены, и прочие выступы.

Бочка находилась у неё за спиной на верёвке, и когда она очутилась на одном из сталактитов, свисающих над проломом на нашем уровне подземелья, тут же изловчилась, набросив петлю от взрывного заряда на каменный нарост сосулькой, а затем, продемонстрировав нам с гномом красноречивый жест, намекающий нам: дело сделано — применила по назначению зажигалку, подпалив фитиль.

— Всё, — стреножил я своим криком всех бродяг на верхнем ярусе подземелья, — ложись!

Гном и не подумал мешкать, быстро сообразил, чем всё закончиться — поджёг бочки с порохом над головами морфов — скрылся в арсенале, и я с ним.

Почти тут же за нами там объявилась Кукумэ, а в следующий миг катакомбы подземелья сотряс взрыв. Ударной волной обрушило свод над головами у морфов, и больше я ничего не увидел и не услышал, дымом от пороха и взвеси горных пород скрыло всякую видимость, ну и грохот оглушил меня, резанув больно по ушам. Я упал не в силах устоять на ногах, а изначально не собирался стоять, как истукан, стремился растянуться на горизонтальной поверхности. Всё произошло в считанные мгновения, но для меня они показались вечностью. Придя в себя, я первым делом удостоверился в проделанной работе — диверсия, надо сказать, удалась нам на славу, точнее амазонке. Мой расчёт оправдался, что и подтвердил образовавшийся завал — пролом был устранён, и теперь к нам могли присоединиться остальные бродяги из нашей ватаги, оставшиеся подле Удура.

— Позволь узнать, атаман... — раздался голос гнома, мешая мне насладиться мигом славы.

— Да... — отреагировал я в свою очередь на него. — Тебе чего?

— А куда, по-твоему, теперь двинут морфы?

— Никуда, поскольку ярусом ниже образовался тупик!

Как тут же выяснилось: кто тупил — я. На то и сэр Чудак! А начудил так, что мама не горюй, а папа родненький ратуй! И прочие, люди добрые — спасите, а помогите, кто, чем может, ибо, мы — то бишь я — неместные!

— Не скажи, — не унимался гном, — двинут туда, куда собрались мы сами — на поверхность!

Шок, и больше ничего. От дурных мыслей меня вновь отвлекли подельники — морф и иже с ним бродяги.

— А где клад? Злато где? И драгоценные каменья? — загалдели они, глядя на странные полые палки у стен, и бочки с каким-то чёрным, вонючим порошком, да железными шариками.

— Всё, что вы здесь видите, стоит много дороже любого злата... — выдал я, стараясь разрядить и без того нервозную обстановку, а заодно выправить пренеприятную ситуацию с тем, что мы натворили тут по моей вине. И всё равно встретил недоумевающие взгляды со стороны каждого бродяги — всех вместе и отдельно взятых личностей. — Я знаю, что говорю! И верьте мне, как своему атаману и сэру... Но не Чудаку!

Гном поддержал меня, гаркнув:

— Разбирай оружие, бродяги!

Лично принялся выдавать огнестрелы — по три штуки на брата — два на плечи, а третий в руки. Но мог и в зубы сунуть, а не только им.

И захры пригодились как нельзя, кстати, мы взвалили на ручных тварей бочки с порохом и пулями, довольно быстро подготовились к поспешному бегству, но прежде гном решил выглянуть наружу из лаза, скрытого в арсенале.

Удача и дальше сопутствовала нам. Кажется я, сэр Чудак, поймал птицу счастья по имени "удача" за хвост, и держал её в руке.

Описания гнома относительно появления морфов на поверхности среди скал гор с ущельями, не подтвердилась, однако я почувствовал: главная неприятность у нас впереди.

И откуда такие странные чувства? И почему я усомнился в себе? Что со мной стало твориться такое, а с того самого момента, как я принял у гном дар Желанны, переданный ей мне через него, и надел на себя не сразу, а только-только, чтобы сей медальон был ближе к моему сердце. Ведь он — это частичка её самой — той самой желанной мне донны.

Наверное, она и уберегла меня?

Внутренний голос подсказал мне не выходить на поверхность, а идти прежним маршрутом, но я не послушался его, да и вряд ли бы кто из бродяг стал прислушиваться ко мне сейчас, даже как к атаману, поскольку всем до чёртиков надоело блуждать впотьмах по катакомбам, населёнными разными жуткими чудищами и морфами.

Мы выскочили — я, гном и Кукумэ. У нас оружие — заряжены огнестрелы, у остальных подельников нет — мы не успели подготовить надлежащим образом ружья для них. Поторопились.

Поблизости появились первые морфы, и приметили нас раньше, чем мы успели засечь их — подбирались спешно, чем и выдали себя — суетливыми действиями.

Я вскинул огнестрел, нажав пальцем на спусковой механизм. Перед лицом мелькнула вспышка яркого света, повлекшая грохот, и я оказался окутан облаком удушливого сизого дыма.

Мой финт повторил Ёр-Унн, а затем ещё и Кукумэ. Ни я, и ни они, не видели, что мы там сотворили — сумели ли завалить каких-нибудь морфов из ружей или просто пугнули их, и тех, кто заждался нас внизу?

— Идём прежней тропой, — затворил гном поспешно чёрный лаз за нами.

— Через логров? — огрызнулся варвар.

Кукумэ и то промолчала, хотя женщина, но нынче она амазонка, а иной и быть не могла — всегда лезла туда, куда бы даже я прежде подумал — и хорошенько. Да не судьба, и злодейка такая, сыграла с нами злую шутку. Та птица, что показалась мне удачей, оказалась даже не синицей в руках, а скорее дятлом, и совершенно в ином месте у меня, а засвербело там сейчас так, и не только у меня, а и у всех бродяг, что мы забыли про всякую усталость, и помчались бегом прежним маршрутом по катакомбам. Гном впереди, как проводник, а я с Кукумэ позади ватаги.

Помню, как ещё Ёр-Унн попросил меня больше ничего не взрывать и даже настойчиво потребовал не применять огнестрелы, зато я не помню, что ответил ему, и даже не на словах, а жестом при подёргивании головой, но тогда был в состоянии аффекта. Да и не только я, а все наши с ним подельники. Мы все дошли до такого состояния, что те из нас, кто шёл впереди ватаги рядом с гномом, попросту изрубили логра в проходе. Но лично я бы лично предпочёл поступить несколько иначе, и не столь примитивно, а взорвать чудовище, заложив небольшой заряд ему в зад, и...

Минули — и то ладно, а чудно, что остались живыми. Так и добрались все в беспамятстве до подъёмной платформы, снова оказались в заваленном гроте, и уже тут заложили очередной заряд.

— Когда взрывать? — решил я как атаман выступить поджигателем-подрывником, и на собственном примере доказать свою необходимость, как лидера, ватаге бродяг.

При очередном взрыве небольшого бочонка с порохом, меня зацепило каменным осколком в щит со спины, заставив рухнуть с опозданием наземь и...

Никто ничего ободряющего не стал говорить мне, все двинули бегом на выход из западни. Я последним из всех бродяг поднялся с земли и также проследовал в направлении света в конце туннеля.

С одной стороны к нам мчались морфы, спускаясь лавиной с заснеженных вершин, стекая полноводными ручьями многотысячных колонн в ущелье, превращаясь в катящуюся волну подобно горной реки или иной заснеженной и разбушевавшейся стихии, а с иной — на их фоне, жалкая кучка тех, кого мы покинули здесь, обезглавив разведывательно-карательный отряд. И сейчас, как и прежде, его возглавлял Арн.

На фоне штандарта с короной у оруженосца, я и разглядел его.

Мы, всей ватагой бродяг, не сговариваясь, рванули к нему, и ещё набегу закричали иным соратником по несчастью, нежели нынче оружию, дабы они поворачивали спешно вспять.

Не тут-то было. Арн перегородил наёмниками ущелье. Глупая ситуация, в которую я попал, и напомнила мне бой у Фермопил из истории Древнего мира, когда в те жуткие времена греки воевали с персами, возглавляемые Ксерксом.

Ну не спартанцы мы, а всего лишь наёмники, и нас тут меньше сотни, а даже не три, как у греческого царя Леонида. Я же тоже не он, хоть и сэр, да Чудак. И у него тогда там имелись вспомогательные войска помимо личной охраны. По одним прикидкам летописцев ещё что-то около семисот-восьмисот ратников, или даже семь-восемь тысяч, а не этот жалкий и замученный десяток арбалетчиков жнеца. И где правда? А нынче здесь и сейчас? Морфы пройдут сквозь нас и не заметят, а так хотелось бы вновь вернуться к той, кто подарила мне надежду на ответную любовь, ответив взаимностью пылких чувств.

Душу мне грел медальон, и снова удивил меня, опять чей-то голос, и не внутренний, уловил я, а целый ор ворвался в моё подсознание, принадлежа всем бродягам без исключения при мне, будь они наёмниками или ратниками. Среди них и определил тот, который принадлежал Арну.

Жнец сомневался в том, что решил осуществить здесь — задержать морфов...

"И впрямь не удастся!"

— Так, а я о чём, когда о том самом! — возопил я, глядя ему в глаза. — И не грех вернуться на заставу с тем, чем мы тут разжились в горах у морфов под носом! И наше стремительное возвращение не будет выглядеть бегством без оглядки!

Хотя именно на этом я и настаивал, но пытался обставить всё так, и приукрасить, дабы Арн внял моим словам, как своим собственным мольбам.

— Ну же, решайся! Сей же час! Всё или ничего! Почёт или позор!

— Отступление — и есть позор для меня! А всех нас!

— Говори за себя... — выдал гном на-гора.

А вот это уже становиться интересно. Кто бы говорил о том, да только не Ёр-Унн, на нём больше всего в моей артели "напрасный труд" пятаков морфов. Даже ветераны, примкнувшие к нашей ватаге, ценили гнома, прислушиваясь к его мнению и голосу.

Для убедительности своих слов я зарядил огнестрел прежним образом и приготовился произвести выстрел.

— Погодь... — осадил меня гном, запретив стрелять в ущелье. — Мы в горах!

Он указал мне на заснеженные вершины скал, нависающих над нами.

— Лавина... — догадался я. — Это наш единственный шанс! И мы не вправе его упустить!

Я предложил повторить тут взрыв, устроенный нами чуть ранее близ гномьего арсенала.

— Хм-гм... — смутился гном. — А неплохо придумал!

Нам оставалось лишь придумать, как доставить на один из горных склонов в ущелье бочку с порохом, и подорвать.

Я снова, как сэр Чудак, проявил себя во всей красе, кивнув на захра, предлагая рискнуть здоровьем ручной твари. Ну не зря же я рассматривал их, как аналоги гранат — ручных, но без чеки. Настало время использовать их в данном контексте, иначе не только одна из тварей — смертник, а и все мы, бродяги, здесь уже они.

И рисковать при выстреле с большого расстояния я также не стал, поскольку никому из нас никогда в жизни не попасть из этого огнестрела в небольшой бочонок с порохом на ручной твари. Поэтому я изначально сделал основной упор на фитиль — длинный-предлинный. Ну и естественно подпалил — собственноручно.

— Бежим... — заорал я вне себя от переполнявших меня эмоций, понимая: ща как бабахнет! Мало точно никому не покажется — ни морфам, ни нам самим.

Те, кто побывал со мной в катакомбах, и вовсе не стали дожидаться от меня подобной команды, рванули раньше — и много раньше — чем рванул бочонок на захре. А затем с места в том же темпе и направлении остальные бродяги, исключение составил оруженосец при жнеце, да сам Арн.

Я продолжал бежать без оглядки назад к заставе, все мои мысли, как и сам, неслись вперёд меня туда. Грохот от взрыва и под воздействием ударной волны, заставил разгуляться гулкое эхо по ущелью, достигнув горных вершин, и вот тут началось то, на что и был у меня расчёт — взрыв повлёк сход лавины.

Грохот при сходе снежно-ледяного наста с вершин горного перевала по обе стороны от ущелья, перекрыл иной, который я при всём желании не мог уловить на слух, лишь увидел перед собой копыта, почувствовав чуть ранее, как некто подхватил меня крепкой рукой, и я очутился поперёк коня в броне на седле у жнеца.

Если бы не Арн, кто знает, чем для меня закончилась бы та диверсия со сходом лавины. Спас он меня — чего греха таить. И я снова уловил мысли — чужие, не свои — свои имели иное звучание, я бы даже назвал их голосом — внутренним. Но всё равно этот не являлся моим.

Арн думал о том же, точнее о той, о ком и я — о Желанне.

"Донна бы не простила мне потерю этого Чудака!"

Вот это да! Новость просто-таки ошеломляющая. Я стал магом или психом? Слышу то, что думают те, с кем я нахожусь рядом! Какое счастье! Или всё-таки несчастье? Просто тихий ужас-с-с...

— Ты чего там бормочешь про себя, сэр Чудак? — отвлёкся Арн на меня, и назвал не атаманом наёмников, а по титулу, как прежде дорн Балдрик. Выходит, что они также нуждаются во мне, как я нынче теперь в них?

— Да так, ничего интересного для тебя, — съязвил я. — Мысли вслух... ни о чём...

— Хм, Чудак...

— Сэр... — напомнил я.

Зря, Арн сбросил меня наземь, возвращая к обязанностям атамана, напомнив: я в первую очередь наёмник, а затем уже и тот, титул кого придумал сам себе.

Мои бродяги стали собираться подле меня, занимая круговую оборону — просто столпились, глядя на меня глазами больше подобными на фары грузовика.

— Стоять — бояться! — окликнул я тех, кто пытался проскочить мимо меня и моей команды "телохранителей".

С горем пополам при их содействии мне кое-как удалось восстановить строй, и прежде чем мы окончательно двинули к заставе, я, как и мои подопечные, оглянулся назад, желая узреть то, что мы — с моей помощью — натворили там.

Эх, жаль захра, хорошая оказалась тварь! Кто бы мог подумать, что я стану сожалеть об её утрате?

Иные твари словно почувствовали моё настроение, попытались завыть, и даже заскулить, но один мой взгляд, и мысленный посыл, заставил позабыть их обо всём на свете. Они снова стали тварями — такими, какими мы приобретали их у заводчика — злыми и опасными. Зарычали.

Ущелье в месте подрыва исчезло, там сейчас образовался затор, напоминавший ледник с крутым обрывом, а далеко за ним остались морфы — те, кто дальше всего находился от места трагедии, поскольку иные более ретивые горные "джигиты" оказались погребены не одной тысячей под снежными толщами сошедших лавин.

Арн также подивился на мою удаль.

— Ну, сэр Чудак... — не нашлось у него поначалу слов. — Я доложу обо всём дорну Балдрику! А он, будем надеяться, сообщит об этом кесарю Иллариху! То, чему я стал свидетелем в твоём исполнении, выше всяческих похвал и наград! А заслужил!

Мне только осталось крикнуть, "Служу...", а кому и чему — не треклятой же Империи? Одно слово — наёмник, а уж потом и впрямь сэр Чудак.

— Командуй отбой... — настоял я, чтобы Арн завернул в хвост ватаги бродяг оруженосца с развёрнутым штандартом, и мы, как победители морфов, вернулись на заставу с высоко поднятыми головами, а не плелись, точно преступники по дороге на эшафот, потупив взоры себе под ноги.

Так бы всё и вышло, не окажись при нас свидетеля в лице не только "жнеца", но и шпиона кесаря. А ведь мне удалось выявить и его лазутчика среди нас. И кто бы мог подумать, что им окажется амазонка.

Я ж тогда уловил её мысленный посыл, когда она, таким образом, продолжила про себя заявление Арна на словах: "Обязательно передам послание кесарю! А и про странное оружие в бочках, принадлежащее гномам!"

Вот кто пытался раскрыть заговор среди наёмников, подозревая нас в нём, и в первую очередь меня, сэра Чудака.

Теперь придётся пристально понаблюдать за Кукумэ, а держать с ней ухо востро. Когда за ней нужен глаз да глаз.

Опять отвлёкся. Я ж атаман, веду отряд и стараюсь подслушивать, прислушиваясь к мыслям личной "охраны". Удур угрюм и задумчив. Как морфа, ещё могу его понять — он опечален гибелью сородичей — я в его глазах палач подобно Геббельсу, и тем, кто иже с ним во времена Второй Мировой войны замучил в концлагерях миллионы ни в чём неповинных мирных граждан разной национальности и вероисповедания.

Да разве у нас был выбор? Морфы просто не оставили нам его, как и мои подельники мне, а тоже хороши!

Наверное, это совесть заговорила во мне с подачи Удура, а я попытался спихнуть ответственность за гибель тысячи йети на бродяг, чтобы они разделили со мной в будущем незавидную участь. А никого из нас не минёт погибель в лице морфов, теперь эти йети сметут нас вместе с заставой с лица земли — своей, поскольку мы для них захватчики — влезли на их территорию, которую они в свою очередь прежде отхватили у варваров и гномов.

Зато Ёр-Унн доволен, и Эй'Грр. Для гнома с варваром я нынче олицетворение героя во плоти — одним махом отомстил морфам за все их былые обиды, но не все долги ещё вернул даже за них.

Ничего, вот доберёмся до заставы, там и устроим настоящую войну с применением взрывчатых веществ этим плюшевым зверушкам в лице горных джигитов, поскольку лично у меня нет иного выхода, и выбора, как такового — на заставе осталась Желанна.

Не удивлюсь, если при нашем возвращении туда, дорн пожелает лицезреть меня подле себя с подачи своего стража Арна, а соответственно и я увижу ту, кого больше собственной жизни ценю — и хочу, а так...

Нет, не так, это уже пошлость, сэр Чудак! Не надо путать возвышенные чувства любви, не имеющие никакого отношения к банальному сексу в вашем представлении.

То ли опять совесть подала свой голос во мне, то ли это был иной и принадлежал донне?

Нет, надо будет непременно показаться местному лекарю, должен ведь таковой эскулап иметься на заставе, и положен там по статусу нам, и не наёмникам, а воякам-служакам.

Может это всё последствия контузии? Поскольку проблемы с головой у меня очевидны — лично для меня, хотя и не только, а сразу показался тем, кем назвался для всех, и кто до сих пор продолжает верить в меня, и отныне готов пойти хоть на край света, даже шпионка кесаря в лице амазонки — и не она одна.

Вот так — то ничего хорошего, то столько всего — и плохим не назовёшь. А меня только чудаком и обзовёшь. Ах да, ещё атаманом.

Ко мне, как к нему, и обратился гном.

— Слушаю... — делаю я вид, а сам прислуживаюсь к его внутреннему голосу вместо слов.

Теперь меня не обмануть — никому — я сам кого хочешь отныне смогу. Не зря же чужие голоса слышу — их мысли, как свои. Наверное, это также их совесть говорит в них, не имея права голоса быть услышанной голословно кем-то ещё. Вот и прячут её в глубине своей души — душат так же, как нас, наёмников, ратники из стражи расстрельной бригады своим "интеллектом".

Ага, теперь поняли: у кого сила! И что мы — ни вам, ни морфам — не по зубам! Получите все по ним, и даже клыкам, кто будет лезть к нам!

Об этом и собрался со мной перекинуться парой слов гном, да говорил сбивчиво и отрывисто, но это ничего, я понял смысл его предложения сделанного мне — хитро подмигнул ему в ответ, а Кукумэ показал язык — не сдержался, ребячество взыграло в одном месте. Как это похоже на меня, Чудака.

Помимо состоявшегося разговора, мы с гномом во время марша раздали оружие иным наёмникам, и начали с ветеранов, а закончили теми, кто доказал в бою делом: можем доверять им — доверить всё самое ценное, а не только наши жизни, но и оружие. Тогда как бочки с порохом и дальше продолжали тащить на себе захры, срываясь до хрипоты под тяжкой ношей.

С каждым шагом мы всё ближе к заставе, пока ещё не видим её высоких крепостных стен на возвышенности посреди плато, но осознаём: ещё немного, ещё чуть-чуть, и вернёмся туда с победой... над горными морфами. С одной стороны — известие отличное, а с иной — оно же будет означать: нашествие морфов на Окраины Империи в этот сезон началось раньше срока. Что и подсказала мне, сама того не желая, Кукумэ. Я снова прочитал её мысли, и думала амазонка о том, когда же наконец-то к заставе прибудет Великий Герцог со своей ратью?

Другое дело: насколько морфов хватит их? А нам этих йети и с запасами "ОМП" — бочками с порохом — не остановить, даже если все ущелья перекрыть лавинами при сходе многотысячных орд.

Да их там сотни тысяч, этих йети, или вовсе миллионы, а нас тут — раз-два и обчёлся! Не устрой мы этот взрыв со сходом лавин в ущелье, могли бы отсидеться на заставе в надежде: морфы минут нас основной массой своих орд стороной и двинут опустошать дальше Окраины треклятой Империи вплоть до каких-то там ещё её внутренних границ. А теперь ты, сэр Чудак, всё сделал так, что морфы бросят на заставу немалые силы — целую орду, и подозреваю: не одну.

Какой же я всё-таки дурак!

Это я сказал вслух или про себя? А потревожил меня шум в стороне от отряда бродяг, и внутренний голос подсказал остановиться на мгновение и бросить взор туда, где на фоне пологого склона горы выделялась ничем непримечательная горка-кочка.

Она мне почему-то показалось живой? И не только, а то, что кто-то прятался, скрываясь, под снежным настом.

— Ты куда это, атаман?

— До ветра... — отмахнулся я от гнома.

Достал он уже меня на словах, а в мыслях — подавно. Теперь не отвяжется, будет носиться за мной, этот недомерок, как ручная тварь. А оно мне надо? Наверное, да, чем — нет! Просто мой вздорный характер мешал мне отвечать, кому бы то ни было, взаимностью, и я общался со всеми кому ни лень по принципу: зайдите попозже или перезвоните в другой раз. Теперь же мне самому не дозвониться до тех, кто даже не хочет принимать мои СМС.

Заслужил, а иначе никак, на то и Чудак.

Делаю шаг в направлении заснеженной горки, стараясь не ломать снежный наст — захрустел, проломился под весом моего тела, и снова на очередном шаге при наступлении ногой на снег. Я замер, не зря, сердце бешено забилось в груди, разгоняя кровь, а в ней по жилам адреналин. Мышцы сократились и напряглись, как и тот, кто скрывался под снегом всё это время. И что самое интересное — не замёрз до сих пор, а давно тут сидит... в засаде. Не иначе тварь, и впала в анабиоз в ожидании своей жертвы.

Становиться её добычей я не собирался, вскинул огнестрел по-боевому, изготовившись к выстрелу. Или всё-таки зря? Пока произойдёт цепная реакция, предвещающая выстрел, потеряю слишком много времени, а с ней и жизнь — проще простого. Лучше бы взялся за самострел, его "болтом" с близкого расстояния в упор можно легко завалить любую тварь или даже морфа в тяжёлых доспехах.

Но что это? И кто?..

Наст над горкой разлетелся на куски и в стороны, и передо мной во всей красе предстал...

— Смертн-Ик... — отшатнулся я от него, избегая контакта с оружием врукопашную, уловив краем уха звон цепи.

Если бы не мой дар предвидения и считывания чужих мыслей, лежать мне сейчас на снегу в стороне от смертника с раскроенным черепом надвое или без головы, что не меняет сути того, чего мне удалось избежать — смерти.

За меня разом вступились мои телохранители, как ангелы-хранители — амазонка и гном. Да только Кукумэ пыталась достать смертника, а Ёр-Унн напротив отбил её выпад в сторону такого же недомерка, каким являлся сам.

А и впрямь, к чему его ещё укорачивать на голову, когда и так ростом не вышел, да и вообще оказался не в том месте, а на пути следования орд морфов. Жить ему, по моим прикидкам, оставалось час или два — не больше. Ну, может три, если затаится и не станет прыгать на этих йети, как только что на меня.

А с чего это он накинулся на меня? — хотелось бы понять.

Уже...

Он перепутал меня с горными "джигитами". Его мысли и подтвердили это, я даже имя гнома уловил, озвучив вперёд него самого вслух:

— Брех-Унн... — и не думал я брехать.

— Брат?! — уставился Ёр-Унн на смертника. — Ты ли это?

— Ёр?! — выдал тот ему в ответ на-гора.

— Я...

Гномы бросились один к другому — обнялись.

— Поспешай... — окликнул Арн всех нас.

— Не останавливаться, и не толпиться! Марш-марш — вперёд! — гаркнул я атаманским голосом, а сам покосился на жнеца, точнее на его "молотилку".

И мысленно уловил: тот сам отреагировал на мой посыл во взгляде, предугадав его.

— Нет, — ответил он отказом.

То ли также мысленно мне, то ли вслух.

— Да как же ты не поймёшь, Арн: нынче нам на заставе дорог каждый воин, будь он хоть наёмник, хоть ратник, а даже простой поселенец! Сам ведь видел, какой силой валят морфы на заставу! Толку от этого гнома здесь, даже если он завалит дюжину горных "джигитов"! На стенах заставы, он бы многократно увеличил количество добытых трофеев! Считай: это твоей наградой для меня за то, что я отсрочил нашествие чудищ на земли Окраин Империи на какое-то время! Ну что тебе стоит? Что не так?

— Всё — и неправильно, атаман!

— Я — сэр... Чудак!

— То-то и оно, что... чудак ты, сэр!

Взмах "палаша" и цепь оказалась разрублена с характерным металлическим звоном колец из калёного железа.

— Кольцо! — вспомнил я про рабский знак отличия наёмника. С данной мыслью и повернулся в сторону парочки гномов.

Брех-Унн оказался окольцован им — на то и смертник, а посажен на цепь, чтобы морфы нашли его, и он недолго мучился.

— Можешь занести его в список нашей артели "напрасный труд", — уведомил я Ёр-Унна, и добавил: — Под мою ответственность, как атамана!

— Это кто? — покосился в мою сторону заинтересованно новоявленный вояка моей ватаги бродяг.

— Сэр Чудак, — отреагировал адекватно Ёр-Унн.

— Угу, уже заметил...

— Вот же где Брех-Унн... — обиделся Ёр-Унн в глубине души на брата. — Да если бы не наш атаман... А... И что с тобой говорить, весь в отца — такой же упёртый как Унн!

— Сам что ли лучше меня? — уколол в свою очередь тот брата. — Зачем ты раскрыл им наш арсенал?

Так вот за что посадили на цепь стража гор, — уловил я, сам того не желая. Очередная новость, и озадачила меня, ведь и Ёр-Унн являлся стражем клана, как и его брат. Знать и у него в подчинении были вояки, а собственные земли и... семья. Да морфы лишили их всего разом. Даже варваров. Никого не пощадили, а всех уничтожали на своём пути, с кем бы ни сталкивались.

Господи, Желанна! Как она там? И что теперь её, красавицу, ждёт из-за меня? Неужели участь донны незавидна, как и наша, наёмников-бродяг? Нет, я этого не допущу — морфов на заставу, ещё повоюем с ними! Хотя для начала попытаюсь убедить вздорного старика, дорна Балдрика, отправить её к кузену — кесарю Иллариху!

Надо же, сколько я всего узнал неожиданно, и такого, что твориться вокруг меня. Одно слово — попаданец. Попал ты, парень, а сэр Чудак, да так, и как водиться — впросак! Больше этому не бывать, я ещё задержусь тут, в этом мире, не взирая ни на что, и у меня появился смысл, а отныне знаю, из-за чего оказался здесь — ради любви к той, кто испытывает аналогичные чувства ко мне!

Вот это уже по мне, как Чудаку!

Отвлекаюсь. Застава. Пришли. Прежде услышал горн, донёсшийся эхом издалека, а затем только приметил и наше место приписки — моё и моей ватаги наёмников.

Оглядываюсь назад, морфов больше не видать, отстали звери космато-косолапые. И хорошо — вам же пока лучше не соваться сюда и не злить меня лишний раз.

Перекидного моста невидно — отсутствует. Стража не спешит перекидывать его на нашу сторону, а наблюдает с башен за появлением первых морфов позади нас, но они далеко, и находятся на расстоянии не одного десятка миль или вёрст.

Так в чём тогда проблема? Никто из этих йети не успеет ворваться на заставу на наших плечах! А тем более с бочонками пороха при нас — побояться. Стоит мне сунуть в один такой бочонок фитиль, а затем поджечь, и никто уже нескоро сумеет покинуть заставу в северном направлении или попасть на неё не миновав ров глубиной и шириной метров в двадцать — не меньше, а то и побольше, и поглубже.

— Ну же... — срываюсь я вслух. — Чего они ждут? Не иначе нашей смерти?

— Угу... — ворчит Ёр-Унн.

А Брех-Унн язвительно ухмыляется:

— Не всё ли равно, где сдохнуть? Важно — как!

Намёк стража горного клана на смертный бой с оружием в руках против морфов очевиден и красноречив — звучит, как речитатив.

Вот, блин, герой, а ещё один Йода-близнец, и тоже джедай — в такую его! Да и жнец — Дарт Вейдер — выглядит как Тёмный Лорд. Про иного лорда с рожей бомжа при мне, что стал наёмником, как и я, даже речи не веду. Гляжу на амазонку, как шпионку кесаря. А что ты скажешь мне, точнее мысленно подскажешь? И что же вижу: она стреляет из арбалета. Оперение у её стрелы довольно необычное не только для нас, как наёмников, но и стражей. А что-то и с наконечником там не то.

Едва "болт" перелетел ров, угодив во врата, оттуда выглянул страж — из окошка-бойницы — и выдернул его.

Подождём немного, — решаю я про себя, хотя мне и так уже всё понятно, что произойдёт дальше.

За воротами засуетились.

А вот и перекидной мост появился, выезжает к нам, опускаясь на цепи.

Так-то, а как-то так, и лучше, чем совсем никак. Амазонка выручила всех нас, бродяг, но в первую очередь себя, поэтому мне особо не за что её благодарить. Напротив это она должна меня благодарить, иначе бы не узнала и не увидела столько всего, примкнув к моему отряду и ко мне, сэру Чудаку, как атаману, что и я так же, как она.

Вперёд нас, наёмников, на мост влетает Арн и, не сбавляя скорости, мчится дальше, скрываясь сначала за вратами рва, а затем и иными — каменного форта.

Мы же все — бродяги из числа наёмников и ратников — остаёмся за стенами бревенчатой крепости, и нас снова ждут наши бараки.

Оружие — огнестрелы с бочками пуль и пороха к ним — стражи пока не отнимают, и то ладно, а сами ни за что не отдадим. Я — точно! И ещё пригрожу взорвать эту заставу, если только попробуют заикнуться про него в нашу сторону! На то и сэр Чудак, а атаман ватаги наёмников.

Даже решаюсь мимоходом отписать очередное СМС в Канцелярию — и к тем, и к другим, чтобы не беспокоили больше меня по пустякам. Отныне я с вооружением гномов, и ими самими, тут таких дел наворочу, что эти самые горы сверну, и реки вспять поверну — морфов! А непременно нашествие этих йети остановлю! Я буду не я, ваш сэр Чудак и атаман-наёмник...

Глава 16

— Да ты — голова, сэр Чудак!..

— Ага, я — такой!

— ...два уха! Ха-ха...

Мы вернулись... Ура!.. с чувством выполненного долга — лично я, потому что сэр Чудак, или это мне только кажется, как и то, что что-то должно пойти не так? Просто всё хорошо и гладко быть не может, тем более в этом мире. А если вспомнить, что нас не сразу впустили на заставу, то и вовсе очевидно — мне: мы нужны здесь, как смертники, или те, кем можно пожертвовать. На то и наёмники — расходный материал сродни мяса для внешних врагов Окраин Империи, и это вместо того, чтобы создать из бродяг, таких как мы, настоящее боеспособное соединение — тот же легион или хотя бы полк, а всё одно как не назови — жизненно необходим. Расчёт на местную знать с их дружинами и ополчением не оправдается, я сам видел не так давно, сколько врагов только на севере у Империи. Одних морфов понашло столько: просто жуть — их там орды, да что орды — бескрайнее море или даже бушующий океан.

Ну да ладно об этом сейчас, всё после, поскольку заваливаюсь в любимый всеми нами, наёмниками, барак-землянку, и валюсь с ног. Моему примеру следует все бродяги без исключения, однако я не бездумно валяюсь, мне в голову лезут разные мысли, и большей частью чужие, проникая в моё подсознание, терроризируя мозг.

Я затыкаю уши, чтобы ничего не слышать. Не помогает! По причине чего ещё и зажмуриваюсь. Только хуже сделал — себе — теперь исключительно реагирую на посторонние мысли, не слыша голосов наёмников.

Голова просто раскалывается и разрывается, мне требуется полное одиночество. Начинаю сходить с ума, так как мне нужна, даже больше чем Желанна, камера-одиночка, и думаю о том, чего бы такого сотворить, чтобы меня немедленно препроводили в "проруб" — неглубокий колодец с дверью и окном в качестве отверстия на поверхности — но желательно без стража, иначе все его мысли станут моими.

— Не-а-ат... — срываюсь я, и неужели в крик?

Открываю глаза, отнимаю ладони от ушей, и что же вижу, а слышу: на меня в недоумении и полной тишине уставились бродяги. Они молчат, но их мысли... добивают меня.

— А-а-а... — кричу я.

— Атаман... — одёргивает меня Ёр-Унн.

Я гляжу на него дурными глазами, и заявляю:

— Не думай ни о чём...

И слышу мысленный посыл, а на лице гнома проступает изумление:

"О чём говорит этот чудак? Сам понимает или... Что-то с ним не так!"

— Ты прав... — подтверждаю я на словах его догадку. — Мне надо выйти — сейчас же...

— Так нас заперли...

"...эти стражи-собаки!"

— У-у-у... — взвываю я, нервы на пределе, ещё немного и двину на стену, а по ней головой, чтобы таким вот простым способом покинуть реальность. Мне требуется погрузиться в Астрал или иную безинформационную непроницаемо-непробиваемую оболочку, где я буду чувствовать себя умиротворённо, пока кого-нибудь не убил.

— Отбой! Всем спать! — ору дальше я.

Меньше потока мыслей, атакующих меня, не становиться. Всё — больше я не контролирую себя — беру огнестрел и...

Меня опередили, и как всегда не только по мысли, но и в действии. Явился посыльный и — запыхался, торопясь донести послание от дорна — уставился на меня.

Теперь уже я проявил себя во всей красе.

— Только ничего мне не говори — идём... — обескуражил я посыльного, отреагировав на опережение. — И дайте ему воды, он хочет пить...

Тот лишь подтвердил мои слова кивком одобрения.

И снова эти удивлённо-изумлённые взгляды на лицах бродяг, и ещё больше мысли.

"Боже, как они меня достали ими! Неужели и ты, реагируешь аналогичным образом на все наши мольбы? Тогда я понимаю тебя, зачем тебе необходима Небесная Канцелярия с сонмом ангелов и братством архангелов! Меня же пока, мои горе-помощники, всё больше достают, и не столько на словах, сколько в мыслях! Сжалился бы надо мной, а? А то сей странный и необычный дар, мне как обуза! Хотя я и не собираюсь отрекаться от него, просто подскажи, как закрываться от хаоса, творящегося вокруг меня в информационном поле моих единомышленников!"

Не знаю, услышал он меня или нет, но главное что я послал ему привет. Должен же он когда-то также приветить меня, а лучше не надо, иначе жди беды — вмешаются тёмные силы с лукавым, и... подозреваю: они и тут состроили свои козни, мешая светлым.

Снаружи барака мне стало немногим легче, хаос мыслей толпы исчез, зато остался тот, кто шествовал рядом со мной, и я отреагировал на посыльного, сканируя его мозг на предмет мыслей блуждающих у него там. Их оказалось не столь много, как у бродяг, да и сам при мне один, иные стражи на посту у барака ни в счёт, я больше не брал их в расчёт, отсеяв из потока поступающей ко мне информации необходимый источник в единственном числе. И не давая посыльному вставить слова, а толком и рта открыть, говорил сам на опережение.

— Идём к дорну Балдрику? Арн уже успел донести ему про наши приключения по прохождению уровня "катакомбы"? Типа: морфы в минус, а мы, наёмники, в плюсе.

Посыльный затупил, его мозг замкнуло, искра мыслей угасла в нём безвозвратно.

Ну и ладно, то, что мне надо сейчас — покой и тишина. Я должен, нет, обязан сосредоточиться и мысленно настроиться на новую встречу с вздорным стариком — дорном Балдриком. Однако тут же уяснил: если при нём окажется донна Желанна, ничего у меня не получиться — будет отвлекать меня и неслабо.

Как же быть, что же мне делать? Так, перво-наперво не паниковать, поскольку тут психуй, не психуй, а всё одно получишь...

Нет, не думать об этом — и о ней, пока не пройдёт наша встреча с командором северного региона Окраин треклятой Империи. А разговор, по-видимому, предстоит серьёзный. К гадалке не ходить, я сам умею читать мысли. А как насчёт дара предвидения?

Напрягся, поднатужился и понял: я и есть Чудак с большой буквы.

На нашем пути с посыльным возникли стражи подле врат форта, покосились на меня, ну и я на них с намёком: привыкайте, ребятки, скоро я стану тут завсегдатаем, а не только гостем в списке приглашённых — и не путать с меню!

Снова чудю, а подозреваю где-то: даже туплю по обыкновению. Мне мысли стражей без надобности, но всё же мимоходом цепляю, они ухмыляются мне в спину с презрением. Я ж один из наёмников, и мы для них рабы, когда сами ничуть не лучше — слуги, а что прикажут, то и исполняют с той разницей в сравнении с нами: они могут по выслуге лет оставить службу, а мы — нет. Наш удел — смерть, и отставка даётся посмертно. И никаких тебе почестей — из чёрного списка просто вычёркивается твоё имя, будто никогда не существовал такой бродяга, как и я, сэр Чудак и атаман.

Стерпим, а всё, тем более что мне уже не привыкать, и кажется: научился держать удар со стороны судьбы-злодейки, или мне это только кажется? Никак она опять решила проверить меня на прочность, сэра Чудака? Так вот он я, а её подопечные собираются неспешно за крепостными стенами форта на заставе. Сход лавин разрушил планы этих йети по вторжению в окраинные земли Империи, похоже, что они именно данной стихии и опасались, стремясь опередить таяние льдов ледников на заснеженных вершинах горных перевалов, да тут появился я, сэр Чудак, и начудил так, что спутал им все карты. Когда им со мной надо было в шахматы играть, а не те кости, в которые они собирались со мной и всем гарнизоном заставы северного легиона.

Увлёкшись собственными мыслями, я не заметил, как мы добрались до башни, занимаемой в форте дорном со своей свитой и донной. Не удержался и зыркнул на окна-бойницы, и прочие с витражами. Все были наглухо затворены, а за ними ни одной живой души. Я это знал наверняка, поскольку просканировал их не только пристальным взглядом, но и мысленно, не уловив никаких иных посылов в ответ. Даже удивился в глубине души: с чего бы вдруг? Поскольку по моему сугубо личному мнению, моя возлюбленная должна была не удержаться и хотя бы утайкой взглянуть на меня.

В чём же тогда подвох, а закавыка? Неужели во вздорном старике? Дорн Балдрик на это вполне способен — держать Желанну в заточении. Ну, так не принцесса, пускай и дева знатных кровей! Или я всё ж таки чего-то не понимаю? Да и ладно, приду к дорну на встречу и во всём разберусь. Теперь ведь у меня дар считывания мыслей собеседника, вот и поболтаем с ним по душам — я в тайне от него пороюсь у него в мозгах.

Заглянув в уже знакомый мне покой дорна Балдрика, я едва не ляпнул вслух, зато мысленно выдал про себя:

"А вот и я! Прошу меня любить и жаловать, сэра Чудака и атамана наёмников в одном лице!"

И вдруг получил мысленно в ответ:

"А твоя рожа сэр... Хм-гм... Чудак, не опухнет?"

Нет, не опухла, зато подозреваю: могла треснуть. Старик обескуражил меня, проникновением в мои мысли, а не я в его.

И закрутил головой по сторонам, ожидая очередного подвоха с его стороны.

"Мы тут одни!" — снова обратился Балдрик ко мне на уровне мысли.

— Я не ослышался?

"И что несу?!"

— Перейдём сразу к делу, — обрубил меня на корню вздорный старик, блокируя прежний канал связи на уровне мысли.

Чуть не доконал им меня. Новость просто ошеломила.

— Воды... — указал он мне на стол с яствами и кубком.

— Лучше той, что с буквой "к" посередине! — выдал я, так пока и не совладав с эмоциями захлестнувшими меня.

— Что это за вода такая — странная? — заинтересовался старик.

— Да, она такая, вроде бы и мёртвая для организма — с одной стороны, а с иной — как лекарство поутру от того, чего было вчера вечером.

"А нынче мне всё равно, что водка, что пулемёт — лишь бы с ног валило!"

Старик и без того понял: мне нужен небольшой отдых, вот и приказал накрыть едва ли не праздничный стол у себя в покоях при встрече со мной.

— Сядь... — рявкнул он, а не сказал мне — "садись".

Мне пришлось уступить, и ни его силе, а себе — уж очень хотелось поесть, а так: не отказался бы и пожрать.

Первым делом я припал к кубку и...

"О, небо, что за божественный нектар? Если это вино, то я самый счастливый человек на свете... этом!"

Тут же вспомнил то пойло в граде северной провинции, где мы сошли на берег в пристани, и тогда я назвал его сивухой. Но это... Это действительно нектар сродни дара богов нам, людям. А живут же они тут, такие как дорн и иже с ним знатные особы, не то что мы — их слуги и рабы.

Одной особы мне сейчас явно не хватало для составления компании, и не Желанны, хотя после — определённо.

Я не успел закусить нектар, как старик потребовал от меня поведать ему:

— Где был, а что видел, сэр Чудак?

— Я в шпионы не записывался, да и в наёмники меня приняли, не объяснив ничего толком — даже присяги не зачитали — просто окольцевали, да так, что всё равно как кандалами раба!

— Не стану скрывать, сэр Чудак или атаман-наёмник, если будет угодно... — выдал старик в продолжение разговора завязавшегося меж нами. — А как скажешь, так и буду тебя далее называть... прилюдно! И желаю поговорить с тобой начистоту.

Я тут же отложил в серебряную миску-тарелку кусок мяса, и облизал жир, потёкший мне с него на пальцы, попутно отметил: вкус как у шашлыка. Фантастика, а и всё то, куда я попал! И главное как, а то, что попал — так это давно уже стало мне очевидно: мир чужой — иной, чем мой прежний.

— Откровенность за откровенность, — не унимался дорн.

— Не могу сказать то же самое от себя, — дал я понять Балдрику: не горю желанием открываться первому встречному. Хватит с меня проколов, одним уже доверился — сначала сладкой парочке (гному с варваром), а затем и амазонке. Про Чичуха вообще молчу, поэтому больше не затуплю, уж лучше и дальше чудить продолжу, а умею, и так, как никто другой в этом мире северных Окраин Империи.

Старик снова пробуравил меня своим пытливым взором. Подозреваю его: он проник ко мне в мозг. И закрыться, зажмурившись, от него не получиться.

Как же мне блокировать его?

"Не вздумай чудить, сэр Чудак, только хуже будет!"

"Кому — тебе, дорн!"

— Нет... — это уже вслух мне. — Так как, поговорим откровенно или...

— Не надо — или... — ответил я с одной стороны согласием, а с иной — там посмотрим, кто во что горазд, и на что способен.

Практика пригодиться, тем более общения с тем, кто обладает аналогичным мне нынче даром.

— Как я понял, — заявил дорн, — ты с командой единомышленников намерено откололся от отряда разведки при Арне? Не отрицай!

— И не собираюсь, но тогда это всё в меньшей степени зависело от меня, как атамана.

— Хочешь сказать: у тебя в ватаге подобрались странные личности?

— Ещё бы — одна амазонка чего стоит... — разоткровенничался я. А сама виновата: спалилась, выстрелив из самопала по вратам заставы дорогущим "болтом".

— Да я в курсе кто она, и что шпионка Иллариха...

Значит, кесарь не беспокоил дорна, или они были с ним заодно — Кукумэ засланный казачок. И это не подвергается сомнению с моей стороны — всё очевидно. Тогда что же конкретно хочет от меня старик? Мог и её опросить, а не меня тут, грозясь допросить с пристрастием, но не как палач, а как гипнотизёр — взорвать мой мозг с воспалённым сознанием. Или он не вправе тревожить Кукумэ, даже зная, как и я: она шпионка кесаря? Вот так-так, а оно как, и некрасиво получается! Это становиться интересно! Каждый разыгрывает свою игру, а ведь родственники! Или это здесь ничего не значит? Тогда значит, я нужен старику, а он мне — вопрос на засыпку. Но ведь дал понять: я независимая личность, пусть и наёмник, да ещё и атаман ватаги бродяг.

Старик снова перешёл на личности.

— А что скажешь мне в отношении ежа?

— Кого???

— Гнома! Ёр, в переводе с гномьего языка на наш, людей, и есть он, означая — колючий!

— Это да, — подтвердил я. — Бывает, а частенько ёрничает...

— Чего не советую тебе делать при разговоре со мной!

Дополнительно Балдрик потребовал от меня снять то, что мне через гнома передала донна. А вот это хрена с два, вздорный старик! И хрен те в зубы!

— Откуда у тебя медальон? Каким образом он попал в твои руки? От кого? Ну...

Я потянулся рукой к рукояти клинка, старик опередил меня, метнув столовый прибор, воткнувшийся в спинку стула рядом со мной.

— Не вынуждай меня идти на крайние меры, щенок!

Вот и поговорили, что называется по душам, а откровенно. Как был вздорным стариком, дорн Балдрик, так ничуть и не изменился. В его случае это уже неизлечимо, да и могила вряд ли исправит. А меня, Чудака? И что ждёт далее?

Ситуация окончательно вышла из-под контроля, когда к нам в покои ворвалась та самая желанная особа, титул с именем которой донна Желанна.

— Это я виновата, дядя... — заявила она сходу. — Меня одну и вини! Хочешь, милуй, а хочешь, казни!

— Виновата — накажу! Я вам всем тут покажу... И не кузькину мать, Чудак!

Нет, не думать — ровным счётом ни о чём — да мозг, зараза, напротив напряжённо включился в работу. И почему этот старик подавляет меня интеллектом? Что со мной не так? Или я не успел разобраться в полной мере с обретённым мной странным образом даром? И откуда, и из-за чего, он свалился на меня?

— Как ты могла отдать ему то, что я подарил тебе, вздорная девчонка?!

Ага, на то она и донна, дорн Балдрик, — ухмыльнулся я про себя. — А раз родственница, то, чего ты хочешь от неё, когда сам вздорный старик!

— Мы с тобой ещё поговорим, — отвлёкся он на меня, хлопнув в ладоши.

В покои к нам заглянула стража — два "жнеца", и оба с "молотилками" в руках, а не за плечами, изготовились порубить кое-кого на фарш, и даже знаю одну такую кандидатуру первой в списке у них — это я.

— Уберите её... — указал старик кивком головы на племянницу. — И где Арн? Почему она перемещается свободно по форту? Да без охраны? Когда я приказал держать её взаперти! И беречь, как зеницу ока!

"Спасибо тебе, моя красавица!" — отпустил я мысленный посыл в адрес Желанны.

Она ответила мне взаимностью, и я уловил её мысли:

"Рада была помочь тебе, сэр Чудак, а снова увидеть здесь у нас, и во здравии!"

"Сейчас я исправлю сей недочёт с моей стороны!" — вклинился Балдрик меж нами.

Где ж мой ангел-хранитель? Или хотя бы амурчик с луком и стрелами любви? Шлёпнул бы из него этого старика — и "контрольным" в лобик! Вдруг изменится, хотя в лучшую сторону — сомневаюсь! Но попытка — не пытка! Отсылаю СМС кое-куда. Трудно этому хрычу без бабы, а ему нужна такая, как и сам, чтобы не баловал, и не орал на подчинённых с подопечными! Да мечты, мечты, а никуда без них, только ими и живём мы, люди, отличаясь от животного мира, ну и морфов.

После того, как я столкнулся с этими йети, уяснил на раз: они — не люди, а нелюди. Хотя и мы тоже хороши, но как мне кажется: морфы первыми начали. Мы же на заставе ушли в глухую и глубокую оборону.

Я взглянул напоследок на донну, прежде чем её увели силой стражи из покоев вздорного старика, и вместо них при нас возник Арн.

— Дорн... — приветствовал он по заведенной традиции старика в ожидании приказа.

Балдрик указал ему глазами на меня.

И? Чего дальше? — заинтересовали они оба меня. — Разводка по принципу, плохого и хорошего в отношении меня, не получится!

Не тут-то было. На то я и Чудак. Старик позволил стражу сделать в отношении меня то, что я прочёл у него в мыслях, едва не потеряв при этом медальон, а иначе и не могло быть, поскольку оказался в подвешенном состоянии за окном башни на вытянутой руке у Арна, держащего меня сейчас за ногу.

— Отпустите! — заорал я. И зря, понял, что не то сказал.

"Уверен?" — мысленно переспросил старик.

— Нет, беру свои слова обратно! — продолжил я в том же духе. Эмоции, а всегда мешали мне думать и нормально соображать.

— Это касательно всех твоих слов, Чудак?

— Просто поставьте на пол...

И никаких тебе "или". Всё или ничего. Тут как дятел в одном месте, а я сам он и у Арна в руке, а даже не синица на безальтернативной основе. Если разожмёт пальцы, земля примет меня, как заблудшего сына в лице начинающего парашютиста по имени Чудак. И крылья никто не предложил — ни ангел, ни чёрт, а его побери!

Вытащите меня отсюда! — возопил я им, а вздорный старик всё понял по-своему, будто уступил ему.

Нет, всё-таки приятно ощущать под собой твёрдыню и своими "двоими", а не всем телом с той высоты, с которой меня могли спустить на землю дорн и его "жнец". И потом, чего это я отказывался сотрудничать с ним, когда самому была нужна его поддержка во всех моих начинаниях? Одно слово — Чудак!

— Давай поговорим, дорн Балдрик, как ты того жаждал... — сказал я так, подтверждая свои мысли.

Старик не гнушаясь, счёл их, и уяснил: Арн немного нервирует меня.

Ещё бы...

— Выйди... — поступила короткая команда от старика в адрес стража, оставившего нас с дорном одних в покоях.

Отступать было некуда, и мне пришлось рассказать старику всё начистоту про поиски гномьего хабара, думая аналогично иным бродягам: идём за златом в бочках, но когда обнаружили сии ёмкости, то в них там вместо него — порох и пули.

Боеприпасами гномов с оружием и заинтересовался дорн.

— Откуда ты знаешь, как обращаться с ним?

И ведь мне не закрыться от Балдрика, просверлит мозг, а всё одно выудит из моей головы необходимую себе информацию, пускай даже при этом и сделает меня идиотом.

— Не беспокойся, не сделаю, Чудак, ты нужен мне таким, и тем, кем являешься нынче — атаманом наёмников. Даже больше скажу: я решил сделать тебя им над всеми иными ватагами — Дэрга и прочих, кого оставили на кордонах по пути сюда на заставу.

Старик указал мне на мозаику у себя под ногами, и я сразу понял: это карта северной Окраины Империи. Уж очень похожа была сия картина на ту, которую чуть ранее на сходке атаманов нам в кибитке при переходе продемонстрировал дорн.

— Ситуация нынче с морфами такова, что мы отрезаны на заставе от внешнего мира этими чудовищами — равнинными! И ими там заправляют горные "джигиты"! Сам видел один отряд из них...

Да уж, такое разве забудешь... зверство...

Немного отвлеклись, но ненадолго — всего на миг, и снова вернулись со стариком к разборам полётов во сне я наяву. Я понял, и давно: меня ждёт очередная вылазка за стены заставы. Вопрос: в каком направлении, в северном или южном — оставался открытым. Старик не спешил его закрывать.

— По моим подсчётам в столице провинции к сему моменту должны были собраться немалые силы коалиции...

Намёк мне на знать. Он это знает наверняка или мне попытать об этом Кукумэ — мысленно украдкой залезть в её мозг и выяснить, что она знает по этому поводу?

— И почему бы вам, дорн Балдрик, не поговорить с ней, также как со мной? Или предпочитаете не иметь дел с женщинами?

А про себя я подумал: это они имеют его, как он — нас, наёмников, и прочих слуг из ратников.

Вздорный старик столь злобно покосился на меня, что у меня едва не отнялись ноги, да и в горле пересохло.

Выходит, я влез не в тот лес. Так не эльф! — озадачил я старика.

— Это что ещё за тварь?

И понял по собственному вопросу ко мне вслух: такие тут не водятся. И то хорошо, а то и морфы будут пострашнее орков.

И новый взгляд старика давящий на меня... "интеллектом". Всё, сдаюсь, задавил! Но и я его поразил своими определениями про неизвестные ему расы, про кои он отродясь ничего не слыхал, а соответственно и видеть не мог.

Я объяснил ему это как смог, во всяком случае, как получилось, и по изменившемуся взгляду старика догадался: до него дошло моя подоплёка в сравнении морфов с орками.

— Эти хуже будут, твари!

Ага, прямо как в "Варкрафте": И орки нынешним нечета, и небо! А всё не так, прямо как тут у меня, попаданца, в этом мире.

— Что лично требуется от меня?

Только не проси добыть оружие — дополнительные боеприпасы к огнестрелам и вместе с ними — я туда больше ни ногой — к морфам. Забодали! И сам, старик.

— Да я вдовец! — возмутился он. — Какие ещё рога у меня? Откуда им взяться?

Ну не знаю я.

— Из-за Желанны?!

Свят-Свят-Свят... — мысленно перекрестился я. — А в гневе этот вздорный старик страшен, на то и титул его с именем — дорн Балдрик! Ну и я сам тот ещё чудак...

Одно старику было очевидно: чувства у нас с его племянницей взаимны. Вот поэтому, как мне кажется, он всеми силами стремился разлучить нас с ней. Но послал меня не на север — мне, с моими бродягами, предстояло пробиться на юг. Я даже набрался смелости, а скорее наглости, и намекнул мимоходом: почему бы ни вывести донну в безопасное место, а не держать её на заставе взаперти? Да вздорный старик и слышать ничего не хотел о разлуке с ней.

Неужели он не понимает: погибнет она тут с ним? Или ему плевать на неё? Одно слово — дядька!

— Да что ты понимаешь, щенок! Я ей и отец, и мать в одном лице! А ты... Глаза б мои тебя не видели!

Ну так, с этого и надо было начинать наш разговор, что изначально было очевидно для меня, чем в итоге закончится, а заведомо невыполнимым заданием.

И к чему мне идти на ближайший кордон, как будто войско знати не знает дороги к заставе?

— Двинете с разведывательными целями, а заодно как...

— Карательный отряд истребителей этих йети?

— Они не люди — нелюди! — грохнул старик кулаком по столу.

— Сколько у меня, и моих людей, времени на сборы? И ещё: мы оставим себе захваченные трофеи в горах у морфов!

Хм, Чудак я, а ещё атаман. Да это наше право распоряжаться ими, что и подтвердил вздорный старик.

— Обойдусь как-нибудь лучниками с арбалетчиками. Мне это привычней, чем тебе. Но один комплект вооружения с запасом боеприпасов оставишь мне для отчётности в будущем перед кесарем!

— По рукам... — позволил я себе непростительную вольность.

— Ещё получишь по ним. А времени тебе даю до ночи!

Не скажу спасибо дорну — не за что. И мне бы следовало торопиться покинуть форт, чтобы как атаману заняться приготовлением к новому походу — сборам ватаги бродяг, да Желанна — ну не мог я не уйти, не поблагодарив её хотя бы мысленно ещё раз, и без свидетелей. А снова хотелось взглянуть на неё, чтобы не забыть. Хотя какое там — эти два изумрудных озера глаз, а копна золотистый кудрей, и тонкий, и гибкий девичий стан, сразу свели меня с ума! Когда и так Чудак! Да куда уже боле?

Со мной в обратный путь к баракам двинул один из стражей Балдрика.

— Не останавливаться... — слышал я от него всякий раз, как начинал сбавлять темп ходьбы, озираясь при этом по сторонам в поисках донны.

Где же ты моя желанная награда за все мои труды по очистке Окраин треклятой Империи от морфов? — пытался я мысленно настроиться на неё. Но ни одного мало-мальски уловимого намёка, что она где-то рядом. Ну, старик, и впрямь вздорный мужик, выходит: на самом деле заточил её, раз сказал, а отдал приказ. Погоди, ещё встретимся, тогда быть может, поговорим иначе — уже я с тобой с позиции силы. Он же мне сам сдал козырную карту — вручил жезл старшего атамана.

Мне осталось вызнать у Дэрга: сколько нынче наёмников я вправе возглавлять? А с тем, какое оружие досталось нам благодаря гному, мы и впрямь немалая сила. Будем брать противника поначалу качеством наёмников, а уж затем можно будет и "интеллектом" задавить, когда закончатся более веские аргументы в виде бочек с порохом и пулями к арсеналу гномов.

Огнестрелов у нас, наёмников, на взвод, — прикинул я дорогой до барака в уме. — Если разбить моих бродяг на три десятки, можно вести практически беспрерывный огонь по морфам. Но прежде ещё надо научить моих архаровцев заряжать огнестрелы и стрелять из них.

Задачка — и ещё та, а попутно я решил озадачить иного гнома — мастера кузнечного дела. Но прежде Дэрг, и то, что он скажет мне, когда увидит жезл власти над наёмниками.

Увидел, и я, как его глаза полезли на лоб, а рот застыл в открытом положении, словно он намерено им ловил назойливо-надоедливых паразитов роями.

— Дыши глубже, — посоветовал я ему. И треснул по роже. — Ну как, полегчало?

— Ты... ты... — всё ещё пытался совладать с эмоциями Дэрг.

— Я это, сэр Чудак и атаман. И у меня то, что тебе не померещилось, а на самом деле принадлежит мне. — И опережая Дэрга с иными вопросами, доступными мне не только моему дару, а и присущей мне ранее интуиции, я заявил: — И вручил собственноручно дорн Балдрик! Ещё вопросы есть?

— Нет... — заговорил коротко Дэрг.

Иначе у него пока не получалось.

— Тогда я задам тебе парочку наводящих вопросов, на которые ты должен мне будешь дать по возможности исчерпывающие ответы.

— Угу...

Сомневаюсь почему-то я в его откровенности, а нынче ещё и словоохотливости. Зависть — и не только в глазах. Ну это мне понятно — и её причина. И бывает такое разы в года, но также во времена нашествия морфов на северную провинцию Окраин Империи. Он сам метил на старшего атамана — изначально. Да не судьба — его. А моя судьба, как и участь, отныне незавидна.

Дэрг сообщил мне мысленно всё, о чём только собирался говорить, но по-прежнему не мог связать два слово воедино — фразы получались отрывистыми и односложными. Поэтому я опередил его, и сам стал говорить, вопрошая: так ли это? А он начал отвечать мне на тот или иной поставленный вопрос, также укладываясь в одно слово "да".

— Теперь все наёмники мои?

— Да...

— Все или только те, что находятся в землях дорна?

— Да...

— Что — да?

— Всё — да...

Я продолжил читать мысли Дэрга, и больше не требуя от него даже односложных ответов. По моим прикидкам, мы с ним могли собрать свой легион, наёмников, ну или хотя бы полк для начала, когда я бы и от батальона бродяг не отказался. Столько нас и было изначально при походе на заставу Балдрика. И ещё я уловил, что помимо бригадиров, могу назначать мастеров, то бишь помощников и атаманов. Вот как теперь они назывались для меня. А сам я для них? И кем же стал? Что за титул мне теперь положен по новому статусу, что не меняло сути и положения в обществе, я как был наёмником, так и остался им — вот и всё различие — просто за мной шли остальные бродяги, и уже не ватагой или артелью "напрасный труд", а отрядом — большим таким. И я по возможности был намерен его увеличить, поскольку кордоны отныне при появлении в здешних краях войска знати, перейдут всецело к ним, да ополченцам при них, а нам, наёмникам, лишь остаётся бродяжничать среди различных населённых пунктов и истреблять равнинных йети, когда горные уже на подходе.

Неужто вздорный старик задумался о походе в горы? Если так, то он даже не чудак, как я, а много хуже!

Деваться некуда — приказ получен от дорна, его и оглашаю во всеуслышание при построении среди бараков своего воинства наёмников. Теперь я "голова"... два уха! Ко мне почти что так и обращаются. В зеркало, что ли какое заглянуть, а своей рожей в отражающую поверхность? Что во мне не так? Ах да, я ж Чудак, сэр и атаман, а отныне голова. И башка варит, как надо.

Продолжаю читать мысли — подопечных из охраны и ветеранов.

Всё, распределяю им новые должности — кому-то бригадиров (помощников атаманов), что отныне вовсе не атаманы при мне, как "голове", а мастера.

Нет, всё-таки не нравится мне это слово — голова. Так и хочется прибавить — постоянно — два уха! Я скорее глава, то есть даже главарь! О, точно: я — главарь! А они — моя шайка! Или банда? До иных пока боевых соединений наёмников, а не халдеев, мы явно не дотягиваем. Но ничего, потом сюрприз будет, и нам и нашим противникам, как и врагам — заклятым.

С этим разобрались: кто кем уже числиться у меня в отряде, теперь главное сделать правильный выбор и не ошибиться в отношении расстрельного отряда по принципу арбалетчиков из ратников. Кому давать огнестрелы — мне очевидно, как и то: кого поставить над ними бригадиром и мастером. Оба гнома на эту роль подойдут так, что лучше кандидатур мне по всем Окраинам Империи не сыскать. Другое дело, что у них там на уме?

С Ёр-Унном никаких проблем, он доверяет мне, как самому себе, значит, и я могу довериться ему, и больше не сомневаться. А вот Брех-Унн брешет не только вслух, но ещё и чешет мысленно про себя будь здоров как. Нет, не быть ему мастером — стражу, а его брательнику. Ёр-Унн становится мастером ватаги стрелков, а Брех-Унн при нём помощником — бригадиром. Третий десяток я возглавляю сам. Они — моя охрана. В него (неё) отбираю Ульфа, и иже с ним ветеранов. А Кукумэ, Удур и Дэрг — мастера. Чичух, Грох, и также прочие иже с ними — бригадиры при них.

Мне пора и в мастерскую к Яр-Гонну наведаться и озадачить его, как гнома, одной своей затеей. Раз порох и пули имеются, то почему бы ни наладить хотя бы кустарное производство нормальных ружей, а не этих огнестрелов с кремниевыми затворами. И желательно такое оружие, чтоб ручное — не для дальнего, а ближнего боя врукопашную — обрезы на манер двустволок будут самое оно. Если гномы сумеют их смастерить, то дальше им можно будет закинуть идею про помповое оружие с ходом цевья "взад-вперёд" или наоборот, а также барабаном по принципу нагана или пулемёта-мясорубки Гатлинга.

Пытаюсь поначалу донести свою затею парочке гномов при мне, и беру одного из них с собой — Ёр-Унна, а Брех-Унна, как бригадира оставляю, и заставляю заняться обучением взвода будущих стрелков, а то из них та ещё ватага по принципу: артель "напрасный труд".

Яр-Гонн заждался нас.

— Слухами земля помниться... — встретил он нас данной фразой.

Я тут же попробовал прочитать его мысли, но он блокировал их, как и вздорный старик.

— Не силься, главарь Чудак, не получиться. У меня защита!

Но оберега мне своего не показал, и на медальон намекнул.

Так вот как он попал в руки Ёр-Унна — от него.

— А кольцо тебе на кой ляд было необходимо? — решил поинтересоваться я, отвечая ему "взаимностью".

— Почему было — оно и сейчас ещё потребно мне!

— Так и быть — одно уступлю, но в обмен на кое-что, что тебе придётся склепать у себя в кузне для меня! Справишься?

— Нет ничего такого на свете, чего бы ни смог сделать я и мои подмастерья! — взыграла гордость у гнома.

На это и был расчёт — мой. Вроде бы получилось, а заодно и озадачить гнома своим рисунком на земле.

— Это что за оружие такое?

— Обрез. И пули для него нужны вот такие...

У меня в джинсовке завалялся один ещё с практики, когда я отважился стать учеником егеря там при нас, и тогда ничего хорошего из моей затеи не вышло. Зато трофей нынче ценнее, чем тонна золота — не меньше.

— Разбери, изучи, и... когда вернёмся на заставу, ты должен будешь приготовить мне всё — обрез о двух стволах и десяток патронов к нему.

— Хм-гм... — принялся теребить Яр-Гонн бороду, заплетая пальцами в косу.

— Неужто не осилишь — сложный принцип работы предстоит освоить?

— Да... нет, но кольца в качестве оплаты будет маловато, главарь...

— А два?

— Тут дело не в кольцах вовсе...

— А в чём? Какой у тебя интерес ко мне?

Читать мысли гнома у меня по-прежнему не получалось.

— Сначала сделаю работу, а затем и поговорим об оплате!

Вот это я понимаю, — обрадовался поначалу я, а после уяснил: ну и хитёр же Яр-Гонн. Это что же тогда получиться: если у него получится сделать то, что мне необходимо, назначит любую цену, лишь бы она не стоила мне жизни, и тем, кто нынче не безразличен мне.

— Лады... — ударили мы с ним по рукам, а Ёр-Унн выступил свидетелем свершившейся таким образом сделки — не иначе со смертью.

Кстати, кольцо наёмника, требуемое Яр-Гонном, пришлось оставить в качестве залога. Да мне наплевать, как и то, кому оно там понадобилось. А все же интересно — кому? И подсказать мне это как главарю Чудаку пока некому — ни тем, кто при мне, ни тем, кто извне, а я тут как во "вне зоны доступа". И всё ещё абонент 256-19-76.

Мобильник же тоже при мне, хоть и ёк — отказывается работать. Но ничего — заработает, как и я, какие-нибудь ещё бонусы от своих покровителей. А пора бы уже им призадуматься там в своих Канцеляриях — Небесной и Бездне: я уже не тот чудак, что раньше, а голова... два уха... Главарь, какой-никакой, хотя пока скорее ещё никакой. Да это поправимо, быстро руку набью, а ещё и морду, кому бы то ни было, если потребуется. Хотя знаю, а не только подозреваю, и то: кто пострадает — морфы...

Глава 17

— Ну и кашу же ты заварил, сэр Чудак!

А расхлёбывать придётся нам, бродягам!

Лагерь наёмников, как мы про себя окрестили бараки, выстроенные квадратом, встретил нас отборной руганью. Её источником являлся Брех-Унн, что лишний раз подтвердило: не зря его так назвали родители. Брехал он так, как даже базарная баба не могла, и клял обучаемый отряд наёмников, отобранный мной в стрельцы, на чём свет стоит. Они в его представлении все без исключения являлись калеками без рук, и росли у них не из того места. Голова, кстати, тоже была у них не там, а...

Оп-па, у нас там гости! Кого я вижу — Арн. Жнец дорна приклеился к нам как банный лист к тому, что я только сейчас услышал в исполнении гнома-бригадира.

Я мысленно сориентировался, стремясь пробуравить взглядом, и не только мозг жнеца, и — незадача, он блокировал на корню все мои начинания по взлому. Ну не хакер я пока среди тех, кто обладает гипнотическим даром подслушивания, а не шпион. Вот жнец — вне всякого сомнения — глаза и уши дорна Балдрика, но не на того напал этот вздорный старик и его приспешник. Я повторяю попытку и снова всё без изменения, у Арна имеется защита — к гадалке не ходить, я сам сейчас как она — почувствовал это.

Интересно, и что за тотем оберегом у него там, а? Да ладно, не это важно, а то: готов ли будет взвод стрельцов вести бой с применением огнестрелов? И сам всё вижу, а понимаю: это вряд ли.

Шепчу кое-что на ухо Ёр-Унну, тот соглашается, кивая, и двигает как мастер к бригадиру.

— Давно пора... — соглашается Брех-Унн с нами.

Мы втроём (я с гномами), решаемся продемонстрировать на личном примере, как в будущем предстоит вести беспрерывную стрельбу, выстраиваемся цепочкой друг за другом — я, как главарь, на переднем краю, за мной мастер Ёр-Унн, и замыкает строй бригадир Брех-Унн.

Мы стоим напротив цели, которой нам послужили поленья, составленные перед нами в три ряда, итого там где-то чёртова дюжина сложенных столбиков.

— Морфы, — срываюсь я в крик, и подаю команду: — К оружию!

Сам вскидываю огнестрел, и недолго целясь, стреляю, попутно озвучивая команду:

— Пли...

Затем происходит смена стрелков — я отступаю за Ёр-Унна и Брех-Унна, остаюсь за гномом-бригадиром, заряжаю вновь огнестрел, пока тем временем гном-мастер также при подаче команд собственным голосом производит стрельбы. И также отстрелявшись, он встаёт за мной, Брех-Унн же автоматически остаётся на переднем крае. И всё повторяется вновь — я снова открыт, передо мной чурки, которые мы поразили, и некоторые расщепили. Ведём далее поочередно стрельбу — каждый из нас отстрелялся по три раза, на этом спектакль окончен, да только мы, не актёры, и наёмники при нас, не невольные зрители, а ученики, мы же для них — учителя-надзиратели.

Орём в три голоса:

— Всем всё понятно? Если есть вопросы — задавайте! В бою враг будет наступать, а не стоять как эти чурки на одном месте!

И до штыковой схватки мы, стрельцы, не вправе доводить дело, иначе грош нам тогда цена! А цена — свои жизни, и всего отряда бродяг!

Вроде понимают, как и я: тратить боеприпасы нам не с руки, поэтому дозволяю произвести будущим стрельцам по пять выстрелов — не больше. Пули с порохом имеют свойство быстро заканчиваться, а пополнить их запас нам там, куда выдвинемся под покровом сумерек, будет нечем. Не ночь, наступил полярный день, сумерки и являются жалкой пародией на разделение суток на севере Окраин Империи.

Попутно я понимаю: без арбалетчиков никуда, ими и придётся также прикрывать ватагу стрельцов.

Я подзываю лорда-бомжа, Логриф удивлён, что и читаю не только в его глазах, но и порывшись в мыслях, а в них я для него и дальше сэр Чудак. Да изменился, если ещё никто ничего не понял, уже беру на себя ответственность не как атаман наёмников, а главарь отряда в сотню.

Дэрг также сунется ко мне, его гложет неприкрытая зависть. Почему не он станет командиром ватаги обычных стрелков, а не стрельцов? Ведь атаман! Неужто я понизил его?

— И не думал, — перебиваю ход его мыслей, не давая вставить и слова с упрёками. — Ты будешь отвечать за свою ватагу и дальше, но как вояка-рубака. И таких ватаги будет две!

Я разбил отряд, обозвав про себя ротой, на четыре ватаги (взвода), где два — это стрельцы и стрелки, а иные два — рубаки.

Арн лишь утвердительно качнул чуть заметно головой в мою сторону, одобряя все мои начинания как главаря будущего боевого соединения наёмников, а ни как прежде разрозненных ватаг бродяг. Это уже армия — маленькая, но всего лишь начало. И для начала пока не плохо, а очень! Да это и ничего, подстегнёт нас всех, и меня в первую очередь. Я наконец-то определился со своим местом в этом мире, и теперь готов приложить максимум усилий, и даже выше человеческих, чтобы добиться желаемого результата — снисхождения у вздорного старика, и руки той, сердце которой уже принадлежит мне, как и моё — ей.

Мне в голову взбрела глупая мысль сродни анекдота: ты отдаёшь женщине руку и сердце, а она у тебя забирает жизнь!

Да ради донны Желанны, я и впрямь готов расстаться с жизнью, но желательно как можно позже, и уже глубоким стариком, таким как её дядька, но в качестве мужа!

Увидеть бы её напоследок перед уходом с заставы, или хотя бы весточку на словах получить от какого-нибудь посыльного от неё в качестве подтверждения: любит — не забудет.

Туплю или чудю по обыкновению, но иначе не могу, так со мной всегда бывает, когда влюбляюсь, сам не соображаю что делаю, а уж такое себе придумываю. Вот оно коварное чувство любви, и в моём случае ответной, а не безответной, и это я, как чудак, пока что вёл себя всё это время безответственно. Нет, пора, а давно уже измениться, и заодно чуточку изменить этот мир — для начала в северной провинции с мнением к себе вздорного старика, являющегося командиром знатного легиона, которого пока толком не видел в глаза. Исключение — гарнизон заставы. И мне в боевую задачу — всех наёмников — вменяется расчистить дорогу иным нерегулярным частям легиона для их безопасного прибытия в расположение заставы.

— Порядок... — слышу я, отвлекаясь на голос жнеца.

Арн спешился, стоит возле меня, даже рукой хлопнул по плечу. Возвращаюсь в реальность — мысленно на заставу — и гляжу на всё вокруг меня происходящее. Отряд уже выстроился — все четыре ватаги — на переднем крае стрельцы, затем стрелки и после иные две ватаги вояк-рубак. Вот так мне мои мастера, как главарю, и предлагают двинуть на юг к ближайшему кордону. Я не соглашаюсь с их мнением, и высказываю своё — ставлю вперёд ватагу Дэрга. Тот доволен. Ещё бы! На это и был мой расчёт: не подведёт. А если и пойдёт геройствовать, у меня станет всего лишь одной ватагой в отряде меньше. Хотя какой отряд, банда и есть!

За ним должны встать стрелки с самопалами, самострелами и арбалетами, и только после уже за ними разместятся стрельцы, а замкнёт отряд ватага рубак Кукумэ. Амазонка уж точно не подведёт, а не допустит нападение врага с тыла. Так и круговую оборону будет занять проще, если морфы застигнут нас врасплох, и будем окружены.

Этот манёвр мы не отработали, да на него не осталось времени. К жнецу примкнул Рангир с неизменным десятком стражей, но больше они не являются расстрельной бригадой для нас, наёмников, просто нам придают их для усиления боеспособности моего отряда или Арна?

Я смотрю пристально на него в упор, а он на меня — меряемся "интеллектом", и стремимся выяснить: у кого его больше? У меня больше, как и народа в отряде, что очевидно, но последнее слово всегда будет за ним — куда нам идти, а вот в битве уже я командир, как главарь банды бродяг севера.

На том и сошлись. Дополнительно нам придали ещё и конный разъезд всадников в чешуйчатых доспехах — совсем ничего — пяток. Но и то хорошо. Плюс жнецу положен оруженосец со штандартом Империи, и горнист.

Вот и всё. У меня немногим больше сотни народа, у Арна почти два десятка, и до полтораста морд мы не дотягиваем самую малость, — почему-то вспоминается мне "Свадьба в Малиновке". И я себе кажусь Папундопуло. Но у него там хотя бы были пулемёты и кони.

Нервно плюю в сторону — трижды, и, перекрестившись, даю понять Арну: мы готовы выступить. Жнец отвлекается от меня, и кидает свой взор на головную башню заставы. Гляжу туда вместе с ним, и что же вижу: там дорн Балдрик — стоит один, вздорный старик, донны Желанна нет, она отсутствует по известной мне причине. Хотя нет, вон там чуть ниже и левее в одном из окон она. Я мысленно почувствовал её посыл, и она просит меня, сэра Чудака, не лезть сломя голову в бойню с морфами, да возвращаться поскорей.

Обещаю, но не клянусь, ведь кто знает, чем закончится мой новый поход по южной части земель равнинных морфов. И также мысленно отправляю ей воздушный поцелуй, твердя как "Отче Наш": Я люблю тебя, моя ненаглядная и желанная, донна! Только дождись! И... мы будем всегда вместе! Я больше не брошу тебя!

И уже не обещаю, а клянусь нашей любовью. И никто извне, и ничто, уже не помешает мне — я верю в свои силы, и в силы своего отряда. Мы, наёмники, больше не бродяги, хотя и собираемся стать сами по себе, но это пока у меня в планах на будущее, и никто даже не подозревает о них. Даже я пока гоню эти мысли от себя — не время, вот когда набью руку, как главарь-атаман и увеличу отряд-банду до настоящего войскового соединения — полка — тогда и можно будет диктовать свои условия.

Играет горн, горнист трубит походный марш. Гремит цепями перекидной мост с южного направления заставы, к нему и идём мы, не думая чеканить шаг.

Надо будет это исправить, — решаю я про себя. — И придумать какой-нибудь гимн бродяг, чтобы они распевали его, как в моём прежнем мире в армии солдаты или фанаты на футбольных стадионах. Гимн сближает, а объединяет, заставляя всех без исключения идти к одной цели — победе.

Но это после... потом, а сейчас...

Ворота открыты, мы проходим через них, и по мосту. Всё — ров позади, а впереди где-то далеко за многими милями и вёрстами ближний кордон.

Слышу, как бригадиры пытаются заставить идти отряд наёмников в ногу.

— И-раз! И-два!...

И снова те же команды, и те же голоса:

— И-раз... И-два...

Пока что чеканить шаг не получается, но уже и то хорошо, что хотя бы бригадиры отвлекают бродяг от дурных мыслей и гонят их прочь, продолжая срывать свои глотки в крик. Не бранятся и не думают, просто орут одну и ту же заезженную команду все без исключения, подхватывая друг у друга, чтобы самим больше не думать ни о чём кроме предстоящего похода.

— И-раз... И-два...

Я сам уже мысленно начинаю подхватывать про себя эту простую и доступную каждому из нас команду, а потом спохватываюсь: я же атаман — главарь банды бродяг — мне надо следить за тем, чтобы отряд двигался колонной без больших разрывов в построении между ватагами, и расстояние меж ними не превышало более десятка шагов, дабы в случае чего могли развернуться в сторону противника.

Морфов невидно, то ли эти твари притаились и давят в нас своими злобными очами со стороны, готовя западню, то ли их действительно здесь нет. В удалении от нас постоянно мелькает разъезд всадников, горнист при них, если что, он непременно нас предупредит. Хочется верить: если и заиграет, то нескоро. Подле заставы с южного направления морфы не отважатся столь близко подойти к её стенам. Там гарнизон — несколько тысяч. Да и мы сила, только они пока об этом не осведомлены, хотя кто знает, может, им и перекинули сюда каким-то образом весточку, кто такой сэр Чудак, и на что я способен как маг. И что в гневе я страшен — способен устроить природный катаклизм, если вспомнить диверсию со сходом лавин в ущелье.

Мой расчёт не оправдался, заиграл горн, всадники тут же рванули к нам, обнаруживая весь наш отряд для врага. С одной стороны это неправильно, а с другой, если там бродит свора морфов, мы легко завалим их, заодно и стрельцы получат столь необходимую практику, а и прочие соединения при нас, разбитые на ватаги.

Занимать господствующую высоту на местности, нет ни времени, ни желания, да и вспоминая прошлые ошибки, понимаю: ни к чему это нам.

Арн останавливается, оруженосец со штандартом подле него. И ратники. Мы окружаем их по краям ватагами, на переднем крае у нас вояки-рубаки, на внутреннем кольце окружения я, и стрельцы со стрелками. Мы готовы встретить морфов — пропускаем всадников к жнецу, и ждём с нетерпением тех, кто вот-вот появится. Да эти йети не спешат.

Ну ежели всадники обманули нас и подняли переполох толком не разведав обстановку с заклятым врагом, я не посмотрю, что их командир Арн.

Да журить оказалось не за что.

— Морфы-ы-ы... — срываются в крик наёмники.

— Заткнулись! Тишина! — ору уже я на них. — Слушать мои команды, и мастеров!

Те услышали меня, а затем уже их — бригадиры. И уже в добрых две десятки глоток мы заставили заткнуться всех остальных наёмников среди нас. Да о тишине в нашем случае можно только мечтать — морфов толпа, они также ревут, стараясь создать у нас впечатление, будто их там орда, а не кодла, шатающаяся с той же точно целью здесь, что и мы — для нашей зачистки. Вот и посмотрим, кто сильнее — они или мы. Хотя и очевидно: их больше, но у нас преимущество в оружии. Задавить нас "мясом" или "интеллектом" у йети не получиться.

Я командую выдвинуться стрелкам на передний край — всем без исключения, в том числе и стрельцам — и далее выполнять только мои команды. Они живо перестраиваются, морфы также, сбиваясь в толпу, решив задавить нас своей численностью, что нам только на руку.

Перемещаюсь к гному-мастеру и говорю:

— Делаем один залп при смене позиции, а затем смотрим, что из этого вышло. После чего даём отстреляться арбалетчикам.

Объясняю попутно Ёр-Унну свою диспозицию: при наличии стрелков с самопалами, самострелами и арбалетами, мы можем чередоваться со стрельцами при огнестрелах.

— В две шеренги! Затем рукопашная! Отход по горну вояк-рубак за стрелков, и новый общий залп! Каково?

— Здорово ты придумал, главарь! Ну и голова...

Ага, два уха! — это уже я про себя.

На словах всё просто и легко, но в бою...

Морфы уже близко.

— Пли! — орёт Ёр-Унн, получая от меня кивком головы одобрение для начала стрельбы.

Стрельцы отстрелялись — первый десяток, второй, третий. И уже на треть перезарядились. Есть время для повтора залпа. Гном-мастер в надежде косится на меня. Читаю его мысли.

"Ну же, Чудак, не будь им! Давай ещё разок бабахнем!"

Я не уступаю, и плана на битву менять не собираюсь — чревато. Потом стрельцы не успеют отойти на исходный рубеж в безопасное место и перезарядить огнестрелы.

Да и урон в рядах оравы заклятого врага пока незаметен, морфы если и потеряли кого, то ранеными, нежели убитыми, да и тех всего ничего — около двух десятков в лучшем случае — по моим прикидкам, что для толпы йети, капля в море.

Их, конечно, не море, но сотни три где-то будет — не больше, но и меньше едва ли.

Терпение! Главное терпеть! Вытерпеть! Дотерпеть!

— Стрелки, — приказываю я. — Залп!

Логриф командует своей ватаге бродяг:

— Пли...

Отстрелялись, и тут же отошли за две иные ватаги вояк-рубак. Кукумэ с Дэргом изготовились принять на себя основной удар морфов.

— Мы перезарядились, главарь... — слышу голос гнома-мастера, орёт что дурной.

Грех не воспользоваться представившимся шансом, но получиться ли?

— Третий и четвёртый взвод, — срываюсь уже я. — Ложись!

Кукумэ с Дэргом в изумлении оборачиваются на меня, и ладно бы только они. Буравлю их головы собственными мыслями и подавляю своими, заставляя выполнить беспрекословно поданную команду. Получается — залегли. Теперь уже гном-мастер слышит мысленно от меня произвести новый одиночный залп разом всеми стрельцами.

— В шеренгу становись! И беглым — пли!

Морфы чуть сбились, передние твари попадали, а те, кто пёр за ними на нас, столкнулись с ранеными. Я воспользовался заминкой в стане противника, и в дело, по моей команде, вступили стрелки Логрифа. Тот также отстрелялся с ними, и морфов стало на сотню меньше — не все убитыми, но ранеными — вне всякого сомнения. И до победы нам над этими йети ещё далеко, их всё равно почти вдвое больше нас.

Пробил час вояк-рубак, я командую их мастерам — Кукумэ и Дэргу — вступить в бой, но также ждать сигнала отхода по горну.

Двинули, морфов не смяли. Стена наёмников налетела на стену морфов — рубятся. Да мне смотреть туда не с руки, я гляжу на стрельцов и стрелков. Готовы уже и те, и другие. На мгновение прикидываю в уме: сколько залпов делать — два поочерёдных или один общий?

Иду на риск, но мне он кажется самым разумным решением проблемы в лице морфов. Подаю Арну сигнал, жнец заставляет горниста играть отбой воякам-рубакам. Мы понесли потери — и даже убитыми — среди рукопашников, но иначе никак, на то и битва, да с морфами. Потери неизбежны.

Кукумэ стремительно выводит свою ватагу из битвы, а Дэрг...

Я так и знал, что он подведёт. Сверлю его мозг, и заставляю залечь, обещая ему выстрелить в спину, если ослушается.

Вроде понял, или получил удар, пропустив атаку какого-то морфа. Даю отмашку разом и Ёр-Унну, и Логрифу. Чётко работают — действуют слаженно. Наш новый залп из всех видов стрелкового оружия застаёт морфов врасплох, они уже растянулись, стремясь нас окружить, поэтому почти каждый стрелок или стрелец отработал выбранную им цель единолично.

Рухнуло что-то около полусотни морфов, на ногах осталась стоять не больше одной сотни.

Теперь уже мы все идём в атаку общим скопом, и обращаем морфов вспять. Побежали — убегают, разбегаясь, кто куда, без оглядки.

Жнец вырывается с всадниками вперёд, я не останавливаю их, пускай покуражатся. А после наседаю на горниста, давая возможность горстке морфов всё сбежать от нас.

— Ты чего натворил!? — наехал Арн на меня по возвращении. — Теперь эти твари будут знать про нас!

— На это и был весь расчёт, — пояснил я жнецу. — Будут бояться, и не полезут больше, пока не соберут большую силу. А мы тем временем выиграем время!

— Ты либо чудак, сэр-главарь, либо дурак! А пока что везучий...

— Да, я такой, — не стал я разуверять ни жнеца, ни прочих вояк, и занялся анализом баталии с морфами, обнаружив допущенную нами ошибку на конечной стадии. Окажись у этих йети резерв, они бы зашли к нам во фланг или хуже того в тыл, и... стрелки не были готовы к отражению залпом, будь у морфов вспомогательные силы.

На будущее урок, а мне зарубка на носу, и сделали её опять же морфы. Да ерунда, а не рана, скорее царапина, и как говориться: до свадьбы заживёт, но желательно, чтобы она состоялась у нас с Желанной, а никем-то ещё. Вдруг вспомнил о том, о чём она просила меня, даже гном-мастер упрекнул, чтобы я больше не лез со всеми в зарубу.

— На то ты и голова, главарь, дабы не терять её с нами!

И ещё мне полагается охрана из ветеранов, а я отправил их на передний край, и сам подался туда.

Лады, учтём, — мысленно ответил я Ёр-Унну. И он успокоился — для виду.

Бродяги спешно собрали трофей, и не только "пятаками" с морфов, но и сбруей, коей обладали некоторые из них — горные "джигиты" среди равнинных сородичей. Их там было немного, но они также являлись своего рода командирами, разбив на десятки и сотни свою ораву.

Вот это уже для меня был настоящий сюрприз. Имелся и ещё один — метатели дротиков. Их и положили мы при первом залпе стрельцов и стрелков.

Я снова сделал себе зарубку в качестве дополнительной извилины в мозгу, и то, что мы, выбив метателей, толком не выбили настоящих вояк, следующих за ними. И тот дополнительный залп, который я устроил по собственной инициативе, заставив залечь своих вояк-рубак, выручил нас, внеся небольшой поначалу перелом в ход боя с морфами, а дело довершили уже иным, общим залпом стрельцов и стрелков.

М-да... Мало нас — у меня стрелков — и тех, и этих, а вот йети этих много. Что-то будет дальше?

Горнист уже трубил всеобщий сбор и построение, играя следом походный марш. Потери среди нас составили два десятка убитыми и ранеными, а вот морфов, мы, повалили в разы больше — и двух сотен.

— Один к десяти — неплохо... — отметил гном-мастер.

— А очень плохо... — обескуражил я не только его, но и прочих мастеров и бригадиров.

Нам предстояло усовершенствовать стрельбу с манёвром при применении стрелкового оружия, иначе ещё один такой бой, и у нас не останется вояк-рубак. А без них нам никуда. Третий бой может стать последним для всех нас. Но и до второго дело сейчас не стоило доводить, поскольку морфы непременно явятся сюда с большими силами по наши души — будут искать, готовя западню.

Мы спешим, и стараемся не шуметь, команды всё больше следуют тихо, и каждый бродяга повторяет их про себя. Темп увеличен, разрыв времени между подачей команд счёта сокращён до минимума. Едва не бежим, и это мы — победители. Даже не успели толком насладиться победой над морфами, а вспомнить есть что — и каждому, как и то, что не стали кремировать тела убитых бродяг, а раненых тащим на конях всадников. Им пришлось уступить нам — Арну. Теперь он всё чаще с горнистом в разъездах один, зато стоит десятка всадников, если не больше.

Он в очередной раз скрылся у нас из виду, и больше я не вижу его.

— Тишина! — командую я, и даже останавливаю банду бродяг. Промедление в нашем случае смерти подобно — ранее, но не сейчас. Не зря же Арн ускакал, покинув нас, значит что-то там не так — увидел, что заинтересовало его или...

Горнист. Он мчится к нам как угорелый, продолжая хлестать плетью рысака, и не трубит. Я уже всё понял, и даже мысли его прочитал. Опять морфы. Мы нарвались на них. Арн решил отвлечь их — увести прочь от нас. И теперь я стою во главе отряда, а он... Он герой уже в моих глазах, а не как ранее — человек вздорного старика.

Жаль будет, если мы лишимся жнеца, он один стоит целой ватаги моих вояк-рубак.

Сворачиваем с проторенной тропы и идём в обход с ранее запланированного маршрута, и что же видим впереди — а ничего хорошего, нам снова попадаются морфы — небольшой отряд, на который нет ни малейшего желания (лично у меня) тратить столь драгоценное время и силы.

Я также понимаю: нас ищут — морфы рыщут, и едва ли не носом роют землю. Йети разбились на аналогичные ватаги подобно нам, наёмникам, и мимо них не пройти. Палить из ружей нам в этих йети не с руки, вот тут и пригодились нам обычные стрелки с самопалами, самострелами и арбалетами, а даже луками.

Делаю ход конём, без засады нам самим никуда, будем заманивать морфов в западню. Расставляю ватаги на местности, пряча по берлогам, на поверхности исключительно мастера при бригадирах, а вот горнисту предстоит в конец загнать своего коня. Он — приманка.

— Справишься? — я пытаю его на словах, и не только, попутно буравлю ему мозг.

Так и есть — боится, и не морфов, а не справиться с заданием. Хотя и тварей тоже опасается, без страха никуда — нормальная реакция у любого живого существа перед лицом смертельной опасности. И не факт что минёт, а морфы не должны его — он обязан заставить их погнаться за собой, рискуя жизнью.

Отпускаю с напутствием про себя: "С Богом", и мысленно настраиваюсь на него, чтоб не подвёл. Мой голос сейчас является своего рода его совестью — я перекрыл её, продолжаю подбадривать мысленно. Жаль, только не могу видеть, разворачивающуюся перед ним картину его же глазами — наблюдаю со стороны, а это две большие разницы. Что и почувствовал, уловив его чувства — мысли, и перебиваю своими.

Слушай меня, своего главаря! Теперь я главный! Не забыл? Арн передал мне командование над вами, ратниками, а не Рангиру! Держись! Не робей! Ты уже молодец! Справишься, поскольку верим в тебя всем отрядом!

Получилось. У горниста исчез страх перед неизбежностью столкновения с ватагой морфов, и они погнались за ним — все без исключения.

Как же всё просто с ними, этими йети, они как дети малые. Теперь самое главное никого не упустить, иначе в дальнейшем нам можно не бегать, морфы всё одно найдут нас рано или поздно, а никого живым не выпустят отсюда. Мы обречены на погибель, но на то и наёмники.

Логриф смотрит на меня, завалившись у входа в берлогу, где им спрятаны его стрелки — ватага. Я это чувствую, считывая иной раз и его мысли.

Не сейчас, — заявляю я с полной ответственностью ему, и заставляю проявить выдержку. — Пускай эти твари пройдут вас, тогда и ударите им в спину — когда мы окружим их.

И понимаю про себя, что больше пытаюсь успокоить себя, а то у самого нервы ни к чёрту. Я ж вам не профессиональный вояка, только учусь, да и то ранее всё больше по фильмам, пусть и немного в оружии разбираюсь, да опять же на уровне дилетанта.

Чуть не прозевал подачу сигнала, на то и главарь — голова. От меня с небольшой заминкой последовал оговоренный со всеми мастерами сигнал. Морфы не сразу уяснили, что угодили к нам в западню, а те, кто всё же с большим опозданием, попрощались с жизнью, получая "болты" в спину. Добивать их в рукопашную нам практически не пришлось, разве что всадникам махнуть пару раз, после чего вновь по моему приказу на их скакунов взвалили раненых, а убитых морфов спрятали в берлогах, заметая следы, но не крови. Да нам любая заминка со стороны этих йети только на руку.

Дело сделано, мы уже прошли с места засады на морфов несколько миль, как нас снова стреножили эти йети. Они повылазили из своих зимних лежбищ в виду начавшегося наводнения в берлогах — так мне пояснил Удур. Талый снег потёк ручьями со склонов в берлоги, и скоро они явят собой источники влаги, своего рода оазисы — хотя и не в пустыне, но зато в тундре. А потом, по мере просачивания воды в грунт, пересохнут ближе к зиме, и их завалит снегом.

Забавно. А как же дожди? Или их не бывает здесь? Только снег? Природа, мать... её, способна удивлять. Вот морфы и подстроились под её капризы. Теперь понятно, почему они такие злые и постоянно голодные, а как медведи после зимней спячки, только и могут думать о том, как бы набить своё ненасытное и бездонное брюхо, да запастись жирком на всю полярную ночь.

Идём дальше тихо и скрытно, больше никто ничего даже не шепчет про себя. Но я слышу мысли моих бродяг, они продолжают чеканить про себя шаг: "И-раз, и-два..."

Сработала уловка, но не с гимном, и пока его ещё рано даже сочинять. Вот когда нас станет тысяча, да стрельцов у нас хотя бы до сотни, тогда и можно будет уже не бояться равнинных морфов, а с горными "джигитами" и дальше нам не по пути. Да перекроют их, едва минут завал, устроенный мной в ущелье, и найдут иную более или менее пригодную тропу для переброски своих бесчисленных орд к заставе на равнину.

Вспоминаю Арна. Где же жнец? И что стало с ним? Не думал, что буду думать о нём так долго? Когда о чём мне необходимо думать, как главарю банды — исключительно о поставленной задаче — как добраться до ближайшего кордона. Да куда там, и нам без проводника, хотя и тропинка протоптана от неё до заставы, но мы давно свернули с неё, обходя стороной кодлы и оравы морфов, да и со сворами не задираемся. Ни к чему это нам. Нет, конечно, трофеи нам, наёмникам, жизненно необходимы, но свой куш уже сорвали, а лезь ва-банк в банку чревато.

Я всё больше поглядываю на коня, мне очень хочется научиться управлять местным копытным транспортом. Вспоминаю горбулей и ополченцев, надеясь заполучить у них этих животных — и без разницы, каким образом, либо выменяю на "пятаки", либо расплачусь ими же, но самих ополченцев — настучу по ним в их тупые рожи.

Ах, мечты, какие же вы сладкие, а реалии, как всегда, ещё более чудовищные. И так всегда, а с завидным постоянством — судьба продолжает испытывать меня и моих бродяг, готовит к тому, чего я запланировал загодя перед выходом с заставы, и уже доказал не только себе, но и всем, кто является моим невольным спутником, как здесь, так и в иных мирах: достоин большего. А много не прошу, да больше ни у кого ничего не попрошу, сам возьму, и ровно столько, сколько мне потребуется — излишки ни к чему. Поэтому и дальше терплю лишения со всеми своими бродягами-наёмниками наравне — помню, что являюсь наёмником, но также и то: нынче я — главарь, и у меня банда. Но после похода, если он закончится для нас удачно, станет напоминать настоящий отряд.

Морфы против этого, да мы не спрашиваем у них согласия. Мы сами нынче звери, и им лучше не становиться у нас на пути. Запасов для огнестрелов в моём отряде пока в избытке, мы не испытываем нехватки в порохе и пулях, даже в болтах и прочих стрелах. Стрелки постоянно выдирают их из убитого врага, а и гном-мастер заставляет ковыряться стрельцов с ножами в телах морфов, на манер мясников-патологоанатомов, и собирать пули. Из-за чего они всё больше напоминают мне наших хирургов по принципу: одним органом больше, одним меньше — не всё ли равно! Так и норовят что-нибудь оттяпать и не только на словах перед операцией.

Да что-то я опять отвлёкся, и думаю не о том, как главарь, а скорее как сэр Чудак. Мне интересно узнать: мы нашли тропу, ведущую к заставе или как?

В разведку ушёл Удур, а с ним я отправил Эй'Грра и Чичуха, вот и жду, когда кто-нибудь вернётся от них с любым сообщением, хотя надежды на благоприятный исход нашего похода не теряю.

Они, или кто-то ещё извне, внял моим мольбам, больше подобным на мысленный посыл, и ответил. Явился Чичух, а Эй'Грр остался с Удуром. Поступи они там иначе, я бы точно потерял громилу или ручного морфа по той самой причине, что громила, как был насильником-маньяком, так ничуть не изменился, даже получил от Кукумэ по одному месту, когда прежде чем добить горного "джигита", стремился обесчестить его. Угроза амазонки подействовал на Чичуха, иначе бы лишила его того, чего много раньше графа, из-за которого в наш отряд бродяг влился лорд Логриф, и до сих пор не готов простить шпионку кесаря. Знал бы он, куда влез, то изначально посчитал бы за счастье, тогда при первой атаке на нас, повернуть вспять.

Ну не дурак ли, а круче меня, сэра Чудака. Долг службы господину — и всё такое. Когда жизнь одна — и даётся раз. Но мне выпал шанс, хотя опять же не назову его счастливым билетом, да и то в один конец. Мне здесь в любом случае конец, да и не только мне, но и бродягам в отряде.

Разведчики нашли всё и всех — и тропу, и морфов на ней. И там их...

— Орда-А-А!!! — прокричал Чичух.

Когда я уже знал об этом загодя, мысленно получив сию информацию на пару минут ранее, и даже иную, относительно кордона, что также находился поблизости, и был окружён морфами.

— Сейчас и поглядим, чего они там стоят, а мы сами... — повёл я отряд прежним маршрутом Чичуха.

Пока мои бродяги располагались у подножия склона холма, на котором засел я со своими мастерами, и переговаривался, следя за осадой кордона, мы сумели прикинуть приблизительное поголовье морфов, поскольку сосчитать их даже с точностью до сотни было нереально. А что реально: их там не одна тысяча, но меньше десяти.

— Пять... — ляпнул Брех-Унн, полагаясь на свой наметанный глаз.

Ёр-Унн поддержал брата — отчасти.

— Ну, может и шесть, хотя...

"...плюс минус полтыщи ни в счёт!"

— Это точно, — согласился я с ним, просканировав его мысли.

Нам и одной тысячи этих йети — выше крыши.

— Будем пробиваться, главарь, или...

— Партизанить... — озадачил я своих бродяг. — Нам придётся записаться в партизаны!

Мне пришлось пояснить мастерам, кто это такие, и с чем их едят... эти йети у кордона.

— Станем нападать на них с тыла и уменьшать поголовье до той поры, пока либо мы их не перебьём, либо они всех нас!

— А не проще ли нам сразу рискнуть, предприняв попытку пробиться на кордон, главарь?

Вот не люблю я этого — необдуманных и спонтанных решений, присущих моим подопечным, как дикарям.

— Не вижу смысла! В чистом поле, мы в более выгодном положении — есть простор для манёвра!

Нам оставалось выработать план действий, и таковой уже созрел у меня в голове. Я взял за основу принцип баталии с морфами произошедшей у нас немногим ранее, а также и ту засаду на небольшой отряд "ищеек" — донёс свою мысль до мастеров, те следом донесли её до бригадиров, а уж бригадиры до бойцов. Произошла обычная в таких случаях цепная реакция. А затем я ещё раз всё разъяснил, и разом всем без исключения, чтобы закрепить полученный ими материал. Нам предстояло дополнительно произвести рекогносцировку на местности вблизи кордона, и хотя бы на словах выработать единую тактику со стратегией подстраховки ватаг.

На словах всё получалось, как при игре в детстве у меня в солдатики, или как у военных в штабе на макете. А вот когда ввяжемся в битву за кордон с морфами, тогда и станет очевидно не только мне, но и моим бродягам, на что есть резон рассчитывать в будущем, которое лично мне не рисовалось в розовых тонах, а скорее в багровых разводах крови.

СМС что ли отписать? Или не стоит? Нет, всё же скину, как абонент 256-19-76 из "вне зоны доступа". Хотя бы попрощаюсь, как сэр Чудак, чтоб они там знали: я был, есть, и буду есть!.. Не обжора, как морфы, но вспомнил: не мешало бы подкрепиться основательно перед битвой, а то во время неё ни у кого из нас не будет времени даже хлебнуть воды из кожаной фляжки, поскольку придётся побегать, аки волкам. Да и таскать с собой харч тоже бесполезно, всё легче в себе, чем на себе...

На том у меня, пока всё — канал связи отключён мной, сэром Чудаком. Война — войной, а обед по расписанию...

Глава 18

— Чудак, а если они нас достанут?

— В атаке устанут!

Ну и жрать же вы горазды, братцы-наёмники, — отметил я про себя, когда мои бродяги расквартировались поспешно по берлогам, заглянув в одну со стрельцами. Лично мне есть не хотелось. Нет, чувство голода было присуще, но в рот ничего не лезло, зато в голову — она у меня и пухла вместо брюха.

Ёр-Унн сразу обратил на это внимание.

— Главарь... — отреагировал он на меня, вскакивая как по команде.

— Расслабься... — дал я понять ему: не стоит напрягаться раньше времени.

Снаружи на страже находятся наши стражи, и мы ждём возвращения Удура с Эй'Грром. Они вот-вот должны вернуться из разведки, но их по-прежнему нет.

Гном-мастер в свою очередь подумал на меня то, что я сказал ему на словах. Да я и сам прекрасно понимаю: напряжён как тетива от самопала — тронь, бед натворю.

Проверив берлогу со стрельцами, я перебегаю в иную по соседству к стрелкам, там командует Логриф. Лорд также встречает меня со своей охраной, и у них не забалуешь, сразу видно: не наёмник, а военный в прошлом человек — верный слуга-рыцарь. Ну, так я его не тащил за собой с наёмниками, сам увязался за нами, а затем подвязался на нелёгкую рабскую обязанность, вступив в мою артель "напрасный труд".

— Голова... — претило ему высказывание присущее наёмникам в отношении меня, как главаря.

Ага, два уха... — улыбнулся я про себя, и заодно лорду.

Логриф был готов в любую секунду вступить в бой, что лишний раз и подчеркнул своими действиями, как и его люди в ватаге, держа самопалы, самострелы и арбалеты у себя на коленях — и всё стрелковое оружие заряжено.

— Хорошо... — поблагодарил я лорда-мастера за образцово-показательную службу, двинув уже в третью берлогу по счёту к Кукумэ.

Амазонка и не думала сидеть, как и я, встретила меня снаружи вместе со своей стражей. Внутрь охраняемой берлоги я даже не стал заходить, отпал всякий смысл, как впрочем, и интерес, тем более что там сейчас сыро и зябко, но деваться некуда — маскироваться в тундре негде, разве что в норах-берлогах морфов под землёй.

Шпионка кесаря также ждала возвращения наших лазутчиков из стана неприятеля. Я даже прочитал в её мыслях: сама готова пойти на риск и разыскать их, а заодно собрать дополнительные данные по орде морфов, поскольку явно не хватало половины — тысяч пять где-то, не только по моим прикидкам, но и мастеров... своего дела — ратного. Их мысли мне были доступны, как свои собственные, и я не гнушался и дальше считывать их без зазрения совести.

— Не суетись, — подмигнул я Кукумэ, отправляясь к Дэргу. Вот с ним, мне было о чём поговорить, и серьёзно.

Я при одном взгляде на него всё понял, как и сам он, с какой именно целью пожаловал к нему — и не с обычной проверкой.

— Пойдём — выйдем, — заявил я сходу ему. — На два слова!

В ватаге у него осталось чуть более десятка вояк, и меня это не устраивало, да и самого Дэрга, вне всякого сомнения, но что-либо изменить, мы оба были уже не в силах — на данном этапе в противостоянии с морфами.

— Ещё одна подобная выходка с твоей стороны, Дэрг, и я не посмотрю, что мы с тобой сдружились! А ведь помню, как ты тогда с гномом шёл на приступ крепости в граде, вытащив меня из заточения! Поэтому даю тебе последний шанс — либо ты делаешь всё, что я прикажу и даже мысленно, если вдруг вновь услышишь мой голос про себя, либо пеняй на себя сам!

Мне даже пришлось чуть вытащить клинок из ножен и вернуть обратно с характерным лязгом, хотя и выдвигался он тихо, и также задвигался, но я постарался.

— Мой меч — твоя голова с плеч!

— А ты действительно главарь, сэр Чудак! Дорн Балдрик в тебе не ошибся. Я сразу понял, когда он проявил лояльность в отношении тебя, что ты понравился ему. Смелый, а честный и прямой! Мы, наёмники, не такие! Наш удел — смерть, поэтому если не будем хитрыми и изворотливыми, долго не протянем!

— Протянем, я такой же, и план действий в партизанской войне с морфами аналогичный!

Дэрг почувствовал, что я готовлю его с остатками ватаги к одному очень важному заданию и заведомо смертельно-опасному — ошибётся он, как мастер, и все, кто остался при нём, лягут костьми вместе с ним прямо тут у ближнего кордона.

— А вот чтобы этого не случилось, и состоялся наш с тобой разговор, — уточнил я.

— Когда начинать — нам выступать?

Это Дэрг сказал вслух для меня, а про себя подумал: "Эх, как помирать неохота! Тем паче сейчас при наличии такого мощного оружия гномов у нас, наёмников, и сорвиголовы в лице главаря! Лучше и придумать ничего было нельзя! Я бы сам и то вряд ли смог! Так что ты, сэр Чудак, занял своё место по праву!"

Дэрг не обманул моих ожиданий, вновь возложенных на него. Да больше и не на кого было, поскольку терять Кукумэ, хотя она и шпионка кесаря, мне нынче не с руки, как и того же лорда Логрифа. Про Ёр-Унна с Брех-Унном и вовсе речи не веду — они моя надёжа и опора — всего отряда! На то и стрельцы!

Ну ладно, обход я завершил, пора и делом заняться. Сунул кусок лепёшки в рот и запил водой из кожаной фляжки, проглотил, а не прожевал — и так всю лепёшку без остатка. После чего поднялся на холм, с вершины коего открывался прекрасный вид на ближний кордон и построение морфов, окруживших его со всех сторон и взявших в плотное кольцо.

У меня нашлась подзорная труба и полагалась мне как главарю банды. Я даже грешным делом подумал, а не создать ли из стрельцов отряд снайперов, чтобы они в будущем прицельно выбивали командиров среди морфов — их ветеранов в доспехах и вожаков, поскольку Удур мне при походе сюда разъяснил построение войска морфов.

Как я и подозревал: равнинные йети в основном являлись быдлом — теми, кто подчинялся знати, то есть сородичам из числа горных "джигитов", и они были либо метателями дротиков, либо обычными вояками-рубаками, и часто без доспехов и даже щитов. На вооружении в лучшем случае имели металлическое оружие, а так всё больше каменные топоры и молоты.

Их я сейчас и выискивал, разглядывая картину боя у кордона с теми, кто засел внутри за укреплёнными стенами и частоколом, а точно помнил: сотня ополченцев, ватага наёмников Таласа и знать. Итого, по моим подсчётам, их там где-то около полторы сотни, хотя было больше, но морфы уже давным-давно должны были подкорректировать их численность, сокращая поголовье гарнизона.

Одно я чётко уяснил: голодными на кордоне защитники не останутся, у них там еды в избытке — те же горбули или кони пойдут за милую душу. На то и мясо — и невкусным не бывает, как и вообще еда. Она либо есть, либо её нет. Принцип осаждённого прост: нет никаких принципов, чтобы выжить можно делать всё, что угодно. Это же касательно не только пропитания, но и боевых действий в отношении с противником.

Быдла в орде морфов хватало, однако среди них имелись и знатные подразделения, пока что не принимающие участия в столкновении с гарнизоном заставы. Горные "джигиты" поступили мудро — они окружили равнинных сородичей, чтобы у них не возникло даже мысли о дезертирстве, и являли своего рода карательные ватаги на манер той, какой нам, наёмникам, придавался расстрельный отряд стрелков ранее дорном Балдриком.

Вот их-то не более тысячи, и где-то половина смешалась с быдлом, выступив их командирами на манер наших бригадиров и мастеров. А меня интересовал вожак в лице вождя орды. Да морфы не орки — тут нет бивуака или шатра с отличительными знаками. Как говориться: фигвам, а не вигвам! И там где я его искал, но пока что не находил глазами! Вот бы кого следовало атаковать в первую очередь, а не только знать! И знать бы наверняка, как он выглядит?

Вся надежда на Удура и была: он вернётся и прояснит данную для меня информацию — ситуацию с вожаком орды этих горных йети.

Дополнительно я вспомнил, что свора — это десяток, кодла — сотня, орава — тысяча, а орда — уже несколько тысяч, и это не предел, а настал моему терпению.

Зато я чётко определил, по какой именно кодле морфов мы нанесём первый сокрушительный удар, и чтобы он получился таковым, нам придётся побегать по тундре, водя за собой этих чёртовых йети.

Для начала сделаем брешь в их внешнем кольце окружения, а затем и поглядим, каким образом они её залатают? А сделаем всё, чтобы обратить равнинных йети в бегство — заставим их дезертировать! Я буду не я, не главарь банды наёмника, а не как ранее сэр Чудак!

Решение мной принято окончательно и бесповоротно, осталось выбрать время для нанесения удара. В сумерках было бы заманчиво, но снижается точность стрельбы не только стрелков, но и стрельцов, поэтому диверсионные действия против орды морфов необходимо начать немногим ранее, а уже в сумерках скрыться от них, если вдруг что-то пойдёт не так.

Так, а это что там, точнее кто? Что я вижу, а кого? Это же они — мои разведчики! Наконец-то возвращаются, бродяги! Заодно уяснил причину их задержки. Они как лазутчики не торопились, и всё делали правильно, выверяя каждый свой последующий шаг, иначе он мог стать последним в их недолгой и короткой жизни. Но добрались до меня, я встретил их с улыбкой счастья на устах, однако ничего такого говорить не стал, напротив сразу дал понять: времени мало, поэтому мне от них требуется добытая информация и желательно в сжатом виде.

Они подтвердили всё то, что я рассмотрел в подзорную трубу — поначалу, и уже готов был загрустить, да уловил скрытый ход мыслей Удура.

— Что ты ещё видел? — уставился я пристально на него, требуя ответа, хотя меня больше интересовали его мысли. И уловил: он видел вожака. — Сможешь мне показать на него отсюда? Где он прячется?

Морф опешил — не он один, варвар также изумился. Никто из них ничего мне такого не говорил, просто я опередил их на словах, уловив ход мыслей — даже скрытых.

— Что-то не так? — добавил я, напоминая: кто здесь голова — главарь — а не два уха.

И дал морфу возможность изучить подзорную трубу.

— У-у-ух... — отшатнулся Удур, и выронил её, испытав шок.

И я его понимаю — этого дикаря: те, от кого они с варваром уползали, оказались вдруг неожиданно на расстоянии вытянутой руки. То был телескопический обман.

— А так... — сунул я морфу подзорную трубу иным концом — теперь морфы стали далеки как никогда.

Его реакция не изменилась.

— У-у-ух...

Я в глазах морфа стал настоящим магом, и не какой-то там гильдии разгильдяев, а самым что ни на есть великим и могущественным — даже неповторимым, — когда для себя и дальше остался фокусником-иллюзионистом, а теперь ещё придётся и мастерам при мне научиться исчезать на открытой местности, и проваливаться сквозь землю. Берлог-то полно, и затеряться в них проще простого, хотя у морфов носы, как у собак, но это даже где-то и хорошо. На это и был у меня весь расчёт: без приманки в лице одной ватаги постоянно, нам никуда, иначе с горными "джигитами" в тундре не совладать. Это там у них было бы преимущество, а здесь у нас — и мы заранее знали свой манёвр, каждая из ватаг моей банды, и было их у меня не четыре, как ранее, а пять.

Всадники и арбалетчики перешли к Рангиру.

— Смотри мне, вояка, не подведи своего господина, дорна Балдрика, иначе не сносить тебе головы — предашь нас, наёмников, надолго тебя не хватит с твоими бродягами, и много одни не навоюете против орды этих йети!

— Не пугай... — старался Рангир не подавать виду, что мои слова заставили его вздрогнуть про себя. Это не стало для меня неожиданностью, на это я и делал, в случае с ним, основной упор. Вот такой был мой расчёт с ними — что заслужили, то и получили.

Горниста я оставил при себе, а вот оруженосца со штандартом уступил Рангиру.

— Дэрг... — окликнул я бывшего атамана вольной ватаги бродяг.

Как только он откликнулся на мой призыв, я отдал ему семь коней — пять принадлежащих ранее всадникам, и два коня оруженосцу с горнистом. Плюс штандарт. Ему с его ватагой наёмников предстояло сымитировать разбитый отряд регулярного соединения Империи.

— Начали... — отдал я последнее распоряжение, и снова занял смотровую позицию с подзорной трубой на прежней высотке.

Дэрг со своими бродягами не подвёл, пошумел на славу. Морфы отреагировали на них раньше, чем увидели, а когда наконец-то состоялся визуальный контакт, поспешили тремя сворами на перехват.

Нет, не на это я рассчитывал! Что мне каких-то три десятка зверюг, когда минимум требовалась сотня!

Пришлось тут же внести корректировку.

— Логриф!

У него и забрал десяток стрелков, отправив во главе с бригадиром вдогонку к ватаге Дэрга.

Мол, пускай морфы решат: они отстали от основного отряда. Вот будет сюрприз! Я заставлю их развернуть в нашу сторону от кордона кодлу!

Дело было сделано, и ещё до начала схватки, численность ватаги Дэрга возросла и теперь преимущество в оружии при равенстве сил, было всецело на нашей стороне.

Залп из самопалов и самострелов, заставил морфов поменять решение атаковать ватагу Дэрга, они остановились, и стали рычать в адрес моих бродяг какие-то ругательства, являющиеся у них чем-то сродни боевого клича.

Бригадир стрелков повторил манёвр с очередным залпом, выдвинувшись немногим больше вперёд, чем располагались они изначально при Дэрге и его бродягах. И после очередного залпа рухнуло ещё несколько морфов. Почему несколько? Да всё очень просто — им противостояли горные "джигиты" в доспехах и при наличии щитов. Укрывшись за ними, йети дожидались подхода основных сил кодлы.

Морфы всё-таки бросили её на ватагу Дэрга, ему удалось их выманить. А раз так, то Дэргу самое время отходить.

Я мысленно настроился на него — ход его мыслей — и он тотчас уловил мои:

"Уходите! Отводи людей в соответствии с ранее разработанным планом боевых действий!"

На этот раз Дэрг не подвёл, хотя и дал десятку стрелков произвести ещё один, как мне показалось, ненужный залп. И тотчас все пешие воины при нём, повернули вспять, скрываясь за холмом, а он остался прикрывать их верхом с охраной.

На семь всадников и набросились морфы — прежде метатели дротиков. Таковые вояки оказались даже среди горных "джигитов", а каждый у них имел при себе метательное оружие по принципу воинов Древнего Рима, и также "принципов".

# Принципы — это воины, имеющие помимо мечей и щитов на своём вооружении ещё и дротики (1-3 штук) для метания в противника. В Древнем Риме они считались тяжёлой пехотой, уступая по мощи доспех лишь легионерам и триариям.

Да слишком поздно, морфы заглотили наживку, и разом всей кодлой. Часть из них, что была в лёгкой сбруе, погналась за пешими людьми Дэрга и десятком стрелков, а остальные предприняли попытку окружить всадников.

Я мысленно обратился к гному-мастеру. Ёр-Унн также как и я следил за перипетиями схватки Дэрга с кодлой горных йети, был готов по моей команде вступить с ними в бой. И дождался сего мига.

Если что, а пойдёт не так, Логриф со своими стрелками прикроет стрельцов. Основной удар и планировал я нанести ватагой лорда. Одно плохо: стрелков у него стало на десяток меньше! Ну да ничего, разберёмся, и в первую очередь с морфами.

— Выходи — стройся! — услышал я голос гнома-мастера.

А затем и бригадира при нём — Брех-Унна:

— В три шеренги — становись!

Удур при мне, и я заставил его следить за тем, что происходило в стороне от нас близ кордона, а сам занялся раздачей мысленных команд мастерам иных ватаг, чтобы наша банда бродяг действовала чётко и слаженно. Со стороны мне как главарю виднее, на то я и голова, пусть у меня всего два уха и два глаза. Да ещё дар! Только теперь я понял: без него у меня ничего бы не вышло — стать истинным главарём объединённых ватаг наёмников. За что был обязан жизнью Желанне не только я, но и мои люди. Ведь это её дар мне, как символ любви, придал уверенности в собственных силах. Она окрылила меня им.

Отряд морфов числом до шести свор угодил в западню. Перед ними неожиданно возник отряд стрельцов, они отвлекли их на себя, но стрелять не стали. Им это было запрещено, зато в дело вступили люди лорда, ударив из самострелов, самопалов и арбалетов в спины заклятого врага.

Морфы при первом же залпе стрелков потеряли полтора десятка ранеными и убитыми, а при повторном залпе вдруг бросились врассыпную, решив, что стрельцы применили против них бесшумное и невиданное оружие, поражающее не только их воображение, но и самих.

Эх, а так бы хотелось увидеть, — и не только мне, — как стрельцы произведут залп, да пока что нельзя им стрелять — их время не наступило.

Командую Кукумэ с её ватагой вступить в схватку с разбегающимися морфами, а сам тем временем достаю Рангира. Пора уже и его людям отличиться — навалиться на три десятка морфов, гоняющих семь всадников во главе с Дэргом.

Он медлит, и я знаю причину: Рангир не столько боится морфов, сколько потерять ратников. Тогда у него не будет выбора, и одна дорога — в наёмники, иначе кто-нибудь из моих бродяг не удержится и поможет ему сдохнуть немногим раньше времени.

Надежды на него никакой, но ничего, я заставлю его воевать с нами бок о бок, а не против всех и вся — не позволю отсидеться в берлоге.

Дэрг слышит от меня приказ спешиться и лезть в берлогу к ратникам. Их ждёт сюрприз. Морфы лезут туда за ним — не все — несколько и... Рангир вступает в схватку со своими людьми.

Один морф выскакивает из западни, и обращает внимание остальных сородичей на себя, да только им теперь деваться некуда, мы взяли их в плотное кольцо и никого живьём не выпустим.

Я решаюсь на рисковый шаг, даю возможность стрельцам набить руку на разбегающихся морфах. Следует три залпа — одиночных для ватаги в целом. И тут же Ёр-Унн получает от меня приказ, заняться трофеями.

Они добивают недобитых морфов и прячут их по берлогам, а заодно и сами скрываются там, как и все остальные бродяги, кто также справился с поставленной мной перед ними боевой задачей.

У нас опять потери, и мне плевать, что они минимальны, главное, что мы теряем вояк. Итого у нас ещё пять убитыми и трое серьёзно раненых. Иных лёгкораненых не беру в расчёт. Я понимаю, что каждому моему воину в будущем потребуется достойное оружие и броня. Мне предстоит оснастить каждого наёмника в банде помимо оружия ближнего боя ещё и стрелковым, хотя бы за счёт самопалов и самострелов. Про огнестрелы речи не веду, это вообще штучный товар, и мы случайно наткнулись на него. Да и пробиться на север при нашествии морфов нереально, а что нынче реально — попытаться уничтожить очередную кодлу морфов. Да где там — поняли, зверюги, что мы те, кто разбил их небольшую ораву близ заставы, и что мы явились сюда по их души, а они уже лезут по наши сюда, и ищут тела погибших сородичей, коих использовали в качестве очередной приманки для них.

В берлогах засели стрельцы и стрелки, разбившись на десятки. Я перемешал их, и придал ещё по десятку вояк-рубак, получились смешанные ватаги, где по десятку стрельцов, стрелков и рукопашников.

Да морфов на нас лезет уже не кодла, оравой двинули. А вот это сюрприз — и неожиданный. Отныне каждая ватага будет воевать порознь. Плохо это или хорошо, но одно точно: я смогу контролировать их за счёт быстрого перемещения по полю битвы.

Настал мой черёд кататься на местной разновидности копытного транспорта, да опыта пока никакого нет — это не в упряжке захров. Вот, кого бы стоило прихватить с собой и использовать для травли морфов, особенно когда приходится гоняться за отдельными особями среди тех, кто убегал от нас прежде. Теперь же нам предстоит побегать от них.

Мой план едва не сорвался, но я быстро озвучил мысленно мастерам: переходим на иной вариант "Б".

Одна из ватаг под командованием Ёр-Унна приняла основной удар оравы на себя, стрельцы при нём дали залп из десятка огнестрелов, и, не став перезаряжать, подались бегом со всеми, уводя за собой морфов.

Ничего, пускай стрельцы учатся заряжать свои ружья на ходу, в будущем им пригодиться сей навык, а не раз спасёт им жизни.

Не все морфы двинули за ними — по моим приблизительным подсчётам ушла кодла, иные из оравы остались здесь, искать иные мои ватаги банды и тела тех, кто из числа их сородичей неожиданно исчез.

Повторяю ход конём — теперь уже Дэрг уходит со своей ватагой. При нём Рангир с ратниками. Ну и компания там у них подобралась, и морфы им нафиг сдались, самим бы разобраться меж собой. Да делать нечего.

Вот за ними срывается уже две кодлы. Морфы подозревают, что мы приготовили им очередной сюрприз, но где-то три кодлы по-прежнему остаются в поле зрения у меня, и светиться мне с охраной верхом пока что рановато.

Логриф получает от меня прямой приказ посредством мысли:

"Как только морфы найдут вас — принимаете их удар на себя! И если станет туго в берлоге, уходите через чёрный лаз! Мы прикроем вас — ватагой Кукумэ!"

Амазонка уже знает об этом, что их ждёт, а ничего хорошего. Нет, мы, конечно, тут повоюем, а затем также разбежимся, как и ватаги Дэрга с Ёр-Унном, и на этом всё — наш поход можно считать завершённым, мы обречены на то, что обычно любой наёмник — неминуемую и верную погибель. Да вот только нас не испугать смертью, и я ещё поживу, а помучаюсь, прежде чем сдохну. Ну и морфов с собой прихвачу, а куда — решать уже тем, кто закинул меня сюда! И то, чего я стою, как сэр Чудак! А голова... два уха — главарь банды бродяг!

Морфы довольно быстро отыскали Логрифа, так как он ближе всего находился к ним со своей ватагой, и тут же полезли туда к ним в берлогу не одной сворой. Я представляю, что там сейчас твориться: первый залп дали стрельцы, затем их сменили стрелки, коих в свою очередь прикрыли рубаки, давая возможность им всем перезарядиться.

И точно — морфы замешкались у входа в берлогу, похоже, проникнуть им туда мешают тела убитых сородичей, вот и устремились на поиски иного лаза.

"Кукумэ, выручай Логрифа!"

Это ей посыл от меня, а ему:

"Уходите! Бегите, пока вас не окружили!"

Услышали — и те, и другие бродяги, но понесли потери.

Вот и мой черёд настал — всадников при мне. По моей команде Удур разворачивает штандарт, им и привлекаем к себе внимание основной массы морфов оставшейся здесь при нас, и уходим от них вскачь.

Я едва держусь в седле, и мне почему-то кажется: конь стремиться сбросить меня с себя, как и то, что мне уже не кажется, а я точно знаю: отбил себе "нижние полушария" ещё на первой миле при бегстве. И очевидно это ни только мне, поскольку всё отображено на моём лице, а всем кто скачет со мной рядом. Ездуны из нас ещё те, уж лучше бы я взял в качестве охраны настоящих всадников. Да мы, наёмники, пока что не научились доверять ратникам, как и они в свою очередь нам, но когда-то надо же начинать, вот это испытание в первую очередь и предстоит пройти Дэргу с Рангиром. Если у них получится согласовать свои действия, то и нам выстоять здесь в битве с морфами. Да эти твари оказались прыткими, за нами погнались налегке метатели дротиков, хотя подозреваю: будь мы, настоящими всадниками, вряд ли бы они нагнали нас.

Бежать некуда и бесполезно, я поворачиваю вспять свой конный разъезд, и мы собираемся атаковать тех, кто уже метит в нас. Да мы в панцирях и при щитах, а наши кони до колен покрыты металлическими пластинами, как ящерица чешуёй.

Отражаем залп дротиками и давим разбегающихся морфов. Их немного, но на подходе уже кодла. Вот тут мне и пригодился самопал — ручной арбалет, и промазать я не могу, даже если захочу.

Кого-то ещё из морфов валю, задевая "болтом" в голову, и уже рублю иного клинком, протаптывая себе дорогу из возникшего затора — чудом пробиваюсь и ухожу от преследователей. Со мной остался Удур, иные всадники пропали из виду, даже мысленно не успеваю настроиться на них, ор стоит такой и принадлежит морфам, как и мысли, перекрывают всё стеной.

Позор, сэр Чудак! Ты не главарь, а и впрямь голова два уха — загубил не только банду бродяг, но даже охраны лишился! Того и гляди: ручной морф самого прикончит и...

Но нет, ловлю я себя, и его, на мысли: он со мной до конца, и рубил сейчас не только горных йети, но и равнинных сородичей. Наёмник, а давно уже стал им, как и я, а мы не люди, превратились в нелюдей. Кровь застилает нам глаза, мы с головы до копыт коней в ней, и мне уже всё равно, сколько повалили заклятых врагов. Никому это больше не поможет — ни на ближнем кордоне, ни на заставе Желанне.

Я вспоминаю про донну и... понимаю: должен взять себя в руки — слово ей дал вернуться, а дорну — расчистить путь для нерегулярных сил его легиона. Но в первую очередь мужик... я или кто? А кто, где? И я сам?

Вроде оторвались, и даже затерялись на пару с Удуром, пустив коней пешью. Нам и в таком положении достаётся от них при перебирании копыт по "нижним полушариям".

— А мы и сами с тобой ещё те джигиты, Удур, — дико ржу я, точно жеребец подо мной, — аки эти горные йети...ть их!

Всё, приехали — я мысленно. У меня закончились не только физические, но и моральные силы — самое время сделать привал и забраться в какую-нибудь берлогу.

Находим одну, и, спешиваясь, ведём туда коней, животные взбрыкивают, но Удур применяет силу, загоняет их, а затем и я спускаюсь за ним в берлогу и... понимаю: мы угодили в засаду.

Мой морф лежит на спине, а верхом на нём сидят какие-то халдеи. Так и есть — моя догадка верна — это они — разбойники! Я хватаю ружьё и едва успеваю сделать выстрел в воздух, поскольку мне мешают — ствол перехватывают, и он невольно оказывается направлен в свод берлоги над головой. Но всё равно эффект от выстрела из огнестрела превзошёл все мои ожидания, и был сравним с взрывом гранаты в блиндаже у фашистов.

Халдеи в испуге валятся наземь, я в их представлении Чудак, владеющий оружием Небесного громовержца — его посланник сродни ангела, но не спасителя, а смерти. Чисто жнец. Ну и пусть так, чем когда я был главарь. Отныне у меня нет больше банды.

Склоняюсь к Удуру.

— Живой?

Морф отвечает мне кивком одобрения того, чего его пытались лишить халдеи — и в первую очередь хобота, а уж затем и головы. Когда, как мне показалось, вязали по рукам и ногам.

Ловлю мысли халдеев и признаю одного из них — того, с кем уже сталкивался — посыльного от Хвана в кабаке северного града.

— Вот мы и встретились с тобой, разбойник! — наезжаю я на него.

Тот даже боится взглянуть на меня.

— И я узнал вас, сэр Чудак. Вы тот самый атаман...

— Бери выше! Нынче я главарь банды...

— И где же она?

Собака! Пытается извернуться, так ещё и опозорить меня в глазах халдеев. Да и я не лыком шит — обескураживаю их:

— Даю вам всем последний шанс!

На пол со звоном летят кольца наёмников, халдеи удивлены больше, чем напуганы. Я и впрямь озадачил их, особенно того, чьё имя — Ки'Ррд. Да-да, тот посыльный, что нынче лежит передо мной как раб перед хозяином или преступник перед палачом на эшафоте, является варваром.

— Разве это возможно?!

— Раз предлагаю, значит, скорее да, чем нет! Выбор за вами — и невелик! Вам всё одно смерть — и либо как халдеям от моей руки, — блефую я, — либо как наёмникам, но от морфов! А рано или поздно всё одно придётся сдохнуть! И вообще, не стоит относиться к жизни серьёзно — живым из неё никто не выберется!

Последняя моя фраза заставила серьёзным образом призадуматься халдеев, и первый кто вновь из них стал со мной наёмником, посмотрел на них уже как на разбойников — своих врагов. А так как они все прошли через то, что я им предложил, то одним пальцем больше на руке, одним меньше — всё лучше, чем без головы.

— И зарубите себе на "трофеях" для морфов: дезертирства я не потерплю!

Так я рекрутировал в свою банду порядка полтора десятка бродяг. Ну не дурак ли ты, сэр Чудак? А ещё голова... два уха!

Можно было бы посмеяться, но не хочется — смысл — и проблемы это всё равно не решит!

— Выходи строиться! — грянул я командирским голосом, выработавшимся довольно быстро у меня, и уже в привычку вошло кричать на тех, кто подчиняется мне. Забурел, а заматерел. На то и главарь, хотя сейчас в виду количества морд в банде, вновь стал атаманом, да и то неполной ватаги. — Слушать меня и мои команды! А выполнять беспрекословно!

Морф развернул штандарт, на полотнище оказалась пятнами грязь, и что самое интересное, а странное, они напоминали мне бубенцы шута, поскольку точно отпечатались над зубцами короны. Вот тебе и герб, сэр Чудак, как шуту дона Балдрика. Нарочно и не придумаешь, а та ещё подсказка от тех, кто закинул меня сюда — не иначе.

Ну да ладно, это всё ерунда, так сказать — мелочи жизни. Раз сумел сохранить, а найти себе новых бродяг, пора уже и делам заняться.

Продолжаю партизанить — идём на поиски моих прежних ватаг, а не морфов. И я подозреваю про себя: найдём этих йети вперёд них, значить и сами пропажи — лишь бы поздно не было.

Я полагаюсь не только на слух со зрением, а и на приобретённый дар, совершенствуюсь, да пока что получается не очень, но всё же это лучше чем ничего.

Где-то идёт ожесточённый бой.

— Вы слышите его? — отвлекаюсь я на бродяг-халдеев от собственных мыслей.

Тем невдомёк, о чём я спрашиваю у них. То ли мне послышалось или померещилось, то ли я действительно немного развил свои способности за счёт дара?

Сейчас это и выясним. Я веду отряд за собой в том направлении, откуда до меня продолжает доноситься то, о чём никто не ведает помимо меня. И что же видим вскоре, а слышим, и уже все: и впрямь идёт бой, вот только там не мои наёмники, а кого-то ещё — иная ватага бродяг и немалочисленная. Спешим туда, я на ходу заряжаю огнестрел. Мой выстрел заставляет отвлечься морфов от бойни с наёмниками.

— Ахор! — узнал я его, бродягу.

Это он, и мы соединились с ним. Морфы испугались, значит и эти йети уже наслышаны о грозном оружии сэра Чудака, а и штандарт у меня отныне подстать мне. На что и указывает мне первым делом Ахор, а затем уже с улыбкой добродушия на устах интересуется огнестрелом.

— Слишком длинная история, брат! Я тут заделался главарём банды, да только не стало её у меня после битвы у кордона с морфами! И их там целая орда! Я со своей сотней бродяг положил где-то три-четыре кодлы, на остальных нас не хватило — разбежались по моему приказу! Вот теперь ищу их, а наткнулся на этих...

Моих халдеев окружили.

— Разбойники!

— Да нет, братцы, — не уступаю я людям Ахора, и ему, — не халдеи больше! Это в прошлом! Отныне и навсегда наёмники, как и мы, все здесь!

— И что им стоит вновь срубить себе по пальцу?

— То, что я, как сэр Чудак, пообещал лично срубить каждому из них голову в том случае!

— Хм-гм... — хмыкает Ахор. — А ты изменился, брат, хотя и не скажу, что в худшую сторону!

— Это плохо? — вопрошаю я.

— Напротив... — ухмыляется бродяга-атаман. — Возьмёшь меня к себе в банду?

Я думал: он этого не сможет сказать, хотя по мысли и уловил это сразу с его стороны в свой адрес.

Ну, коль сам изъявил желание, то так тому и быть, а никак иначе. Я ж голова... два уха, а уж потом главарь, хотя прежде сэр Чудак.

— Но командую в банде я, а уж потом мастера-атаманы в своих ватагах!

Это касалось не только Ахора, но и Ки'Ррда.

— И мои решения не обсуждаются, а исполняются наравне с приказами безропотно и беспрекословно!

Крут стал, — уловил я мысли Ахора, и то, что он согласился со всем, чего я предложил ему: дисциплина превыше всего. На это и был мой расчёт, оправдавшись в очередной раз.

Приобретённый нежданно-негаданно дар радовал меня, и чем дальше, тем всё больше. Не будь его у меня, давно бы расстался с жизнью вновь и с этим жутким миром, но столь теперь уже желанным, как и донна Желанна.

Я выяснил у Ахора: он получил весточку от Таласа, поэтому и застал его здесь вблизи кордона, за зачистку земель коего и отвечал Талас, а Ахор решил ему пособить.

Выходит, что у них там на ином кордоне пока тихо, да и сила собирается немалая, раз он двинул сюда с ватагами иных бродяг-атаманов, но дошли с ним немногие, и он один уцелел среди них. На то и мастер своего дела, поэтому я был только рад, сделав его им у себя в банде.

Эх, найти бы ещё иных мастеров, а и бригадиров при них, но в первую очередь стрельцов при ружьях. Вот, что самое ценное — огнестрелы в этом мире. И порох! Хотя дай их этим бродягам сейчас, вряд ли они смогут оказать с ним морфам достойное сопротивление. Значит всё-таки люди важнее... лично для меня! А и с арбалетами, и прочим примитивным стрелковым оружием не пропадём, даже луками, которых хватало среди моих новоявленных бродяг.

При помощи стрел проще вести непрерывный огонь до тех пор, пока не опустеют колчаны.

А от себя, как сэр Чудак, добавлю тем, кто отправил меня сюда — и как всегда СМС: Верните мне моих бродяг, и я, быть может, прощу вам вашу злую шутку надо мной! И больше я не чудак, вам, сродни шута, пусть и штандарт у меня соответствующего вида! Отныне и навсегда я — главарь, а не просто голова — два уха! Не на того напали! И морфами не запугать меня! Отныне я сам кого хочешь, запугаю в этом мире! И ещё приберу его к своим рукам! Засим у меня всё! И забудьте мой номер абонента 256-19-76 из "вне зоны доступа"!!!

Глава 19

"Мой меч — голова морфа с плеч!"

Конь только у меня и морфа, но Удура не устраивает скачка верхом, меня ничуть не меньше, но раз я главарь, то мне и дальше придётся испытывать судьбу-злодейку, хотя сидеть уже не могу, седлом натёрло мне "нижние полушария", аж по самый верх — верхние!

Решаюсь сделать ход конём, слезаю с него и передаю одному из людей Ахора, а иного у Удура принимает человек Ки'Ррда. Их и отправляю в разъезд на разведку.

Идти я также не могу, ноги переставлять больно. Ловлю на себе ухмылки бродяг, зря скалятся, зубоскалы, я не злопамятный, но запишу, и в будущем наведу и в этом сброде дисциплину, а уже стараюсь. Ахор с моей подачи прямо на марше начинает раздавать соответствующие указания, мы с ним разбиваем банду на ватаги по своей принадлежности к родам войск, как это было немногим ранее у меня при наличии четырёх мастеров, а не двух нынче, из которых один чисто халдей — разбойником был, им и остался. Кольцо нисколько не изменило его — внешне, да и в душе он остался всё тем же головорезом без страха и упрёка, что для меня даже очень хорошо.

Отбираем отряд стрелков из числа лучников, их немногим больше двух десятков. Отлично! То, что надо! Дальность стрельбы у них приличная и скорость перезарядки мгновенная, в отличие от тех же арбалетчиков с самопалами и самострелами. Таковых у нас чуть меньше, но тоже на ватагу набираем.

Ах да, имеется снайпер, и он — это я, сэр Чудак. Всё-таки я решился привязать к огнестрелу подзорную трубу, и единственное чего не хватает там как настоящему оптическому прицелу — перекрестия. Да это после сделаю — собственноручно нацарапаю или отдам Яр-Гонну по возвращении на заставу.

Во мне по-прежнему большая уверенность, и передается новоявленным бродягам банды. Ещё бы, ведь я теперь не расстаюсь с громобоем, постоянно прикладываюсь к нему и целюсь, изучая округу, а чаще наблюдая со стороны за парочкой всадников.

Вот они что-то заметили и разделились. Отправляю Удура к ним, морф бегает почти также быстро, как и кони у разъезда, пущенные галопом.

Я тем временем мысленно настраиваюсь на него, и также спешу с лучниками к тому месту, где произошла заминка. Со мной Ки'Ррд, я решил превратить его в мастера лучников, тут от него будет больше толку. А вот Ахор остался с арбалетчиками при основной части отряда-банды.

Поднимаемся на возвышенность, и что же видим?

— Морфы-ы-ы... — едва не кричат лучники, и ропщут наперебой.

Я гляжу на Ки'Ррда и мысленно заставляю его заткнуть бродяг при нас. Следует несколько ударов кулака и затрещин.

Ну, можно и так, однако в будущем у меня это больше не прокатит, самого научу уму-разуму, если не поумнеет. А не разбойники, хоть и в банде, но наёмников, а не халдеи!

Ведём подсчёт "пятаков", их там у морфов что-то около полторы сотни. Я решаю вступить с ними в бой, мысленно обращаясь к Ахору с приказом, и тот по нему спешит занять противоположную высотку слева от меня.

Как только он забрался туда с семью десятками бродяг, я с тремя тут, два десятка из которых лучники, выстраиваю на вершине холма, и приказываю спровоцировать морфов на ответные действия. Вперёд из шеренги лучников, выходят два искусных стрелка и разом выпускают по стреле. Мы все здесь провожаем их взглядами вдаль, и... одна из стрел достигает цели, иная совсем чуть-чуть не долетела, воткнувшись у ног переднего края морфов.

Йети зарычали, озираясь по сторонам, пока не заметили нас — откуда для них исходит угроза. И вот он сюрприз — не кинулись на нас всей толпой, как мы уже привыкли к этому, а разделились, и не на две части, а на три, двинув к нам. Одна треть кодлы прямо на нас в лоб, иные две с флангов, стремясь окружить.

— Приготовиться к стрельбе! — подаю я команду, и следом обращаюсь к Ахору: "Выводи арбалетчиков на передний край и бейте тех морфов, что заходят с правой от нас стороны! Остальных мы возьмём на себя!

Одним десятком лучников командую я, иным десятком — Ки'Ррд. Мы разом с ним следим за двумя отрядами морфов, третий — нас больше не беспокоит, хотя я и волнуюсь, как бы чего не вышло, как в тот раз, когда я разом лишился всей своей банды.

Да ладно, посмотрим, чего стоят эти бродяги при мне.

Первый залп моего десятка выбил из полусотни морфов всего троих, у Ки'Ррда и вовсе в трофеи можно было занести двоих. Но это при стрельбе с дальней дистанции, а как только морфы сократили её до средней, уже понесли более серьёзные потери. Мой десяток сумел выбить ещё четверых, а Ки'Ррда — пятерых. Едва не выбили страйк — не хватило одного раненого или убитого морфа. Да последующие два залпа внесли существенные коррективы, а тут уже и третий отряд морфов, едва не зашедший нам в тыл, угодил под град "болтов" стрелков Ахора. И как только они повторили залп, он повел рубак-вояк врукопашную, и мы на слух уловили крик соратников по оружию.

— Не отступать! Стоять до конца! — принял я спонтанное решение. Раньше бы непременно наказал отступить, разрывая дистанцию с противником, да у лучников практически не осталось стрел.

Вот тут и применил огнестрел, точность с ближней дистанции в полсотни шагов оказалась снайперской. Не знаю, кого я там завалил, но как уловил по подсказке мысленно от Удура: кажется вожака.

И что это означает?

Морфы замешкались и остановились, что позволило Ахору подоспеть со своими стрелками и вояками-рубаками. Очередной залп мы произвели всеми четырьмя десятками, выкашивая окончательно один из двух отрядов морфов, подавшихся на меня, сэра Чудака, зато другой повернул вспять, но далеко йети не ушли, им также не поздоровилось, кто-то ещё зашёл им в тыл и...

Моей радости не было предела, в подзорную трубу на огнестреле я отчётливо разглядел стрельцов. Вот так сюрприз, а столь неожиданный, и не только для меня, но и моих сотоварищей здесь на вершине холма, что уже отмечать про морфов. Стрельцы гнома-мастера встретили их ружейными залпами, как учили. Заняв позицию для стрельбы в три шеренги, они попеременно дали несколько залпов, и бежать за теми морфами, кто всё-таки вырвался у нас из западни, отпал всякий смысл, теперь нам нестрашна и та орава, которую мне удалось отвлечь с осады кордона. У меня стрелков почти семь десятков, и они могут вести бесперебойную стрельбу на протяжении двух десятков залпов из-за лучников и арбалетчиков, а затем можно бросить в бой и рубак-вояк. Так что мы способны выкосить от двух до трёх сотен пеших морфов ещё до рукопашной схватки, а верхом я этих йети пока не встречал. Плюс по моим подсчётам получалось: если мои прежние бродяги из банды разбитые на ватаги постарались, то морфов где-то столько и осталось от той своры, во всяком случае, не больше трёх-четырёх кодл, да и тех изрядно прореженных.

— Главарь! — не поверил Ёр-Унн своим глазам.

— Ага, — вторил ему брат, и как всегда в своём репертуаре. На то и Брех-Унн. — Голова... два уха! Ха-ха...

Но тоже радовался про себя, скрывая свои истинные чувства, не являющиеся тайной для меня.

Ворчи себе сколько угодно и бреши, недомерок, но я-то точно знаю, как ты относишься ко мне.

Я рад был видеть их, а они ещё и тех, кого сам встретил вперёд них.

— Ахор!

Мастера-атамана при мне также ждали дружеские объятия, но всё переменилось, когда они наткнулись на Ки'Ррда и его разбойников.

— Халдеи!

— Бродяги... — настоял я.

Брех-Унн снова начал брехать, ну да на то и бригадир, а не мастер — всего лишь десятник.

Я быстро навёл дисциплину, гаркнув своим командирским голосом, объявляя всеобщее построение, и мы все вместе двинули прежним маршрутом, но не колонной, а цепью во фронт, следуя в три ряда. Впереди меня стрельцы, а по краям от них — слева ватагой лучники, справа — стрелки-арбалетчики, позади них, прикрывая с тыла, шеренгой вояки-рубаки. Нас снова было меньше полторы сотни, но мы знали, что способны померяться силами даже со сворой, а не только парой тройкой кодл морфов, попутно искали следы тех, кто покинул нас при моём первом провале как главаря. Да то поражение можно было уже считать большой победой — гномы уберегли стрельцов, а вот иные мастера с бригадирами трёх ватаг — своих бойцов вряд ли. Даже стрелки Логрифа пострадали в схватке с этими йети — сам видел, собственными глазами.

Вот и сейчас продолжал буравить окрестности до боли знакомой местности сквозь подзорную трубу с огнестрела.

Меня, кстати, не забыли поздравить с тем одиночным выстрелом, Ёр-Унн подивился моей залихватской удали. Ещё бы, ведь тем выстрелом я решил исход боя с морфами в нашу пользу, иначе бы могли понести потери, а так обошлись минимальными, да и то среди тех бродяг, коими руководил Ахор, добивая врукопашную йети одного из трёх отрядов. Да я уже свыкся: без потерь никуда. И правильно тогда халдеям сказал в берлоге: из жизни никто живым не выберется. Даже я, и моя возлюбленная. Это факт! Но всё равно не меняет сути происходящих со мной событий. Я ещё жив — не умер. И дальше продолжу мучаться сам, и мучить других. Для начала этих йети, чтобы они не убивали безнаказанно жителей Окраин Империи.

Больше мы пока этих морфов не видели: то ли они попрятались, то ли далеко ушли от кордона, гоняясь за тремя иными ватагами — Кукумэ, Дэрга и Логрифа. А вскоре я вновь занял привычную наблюдательную позицию близ кордона. Ситуация там была прямо скажу — аховая. Как глянул, так и ахнул: ров у кордона морфы сравняли с землёй, и даже преодолели частокол, оказавшись внутри расположения гарнизона. Им оставалось лишь взять приступом одну-единственную башню, выполняющую там роль мини-крепости, но она была сложена из камня, а не брёвен, и дверь там окована в железо. Её и пытались вышибить морфы вручную бревном, используя на манер тарана — разбили уже не одно бревно в щепу. А раз так, то те, кто ещё являл собой гарнизон кордона, дополнительно завалили дверь изнутри, баррикадируясь.

Однако морфы тоже оказались неглупыми людьми, да, дикими — согласен, но также хитрыми в свою сторону. Сейчас чем занимались с подачи горных "джигитов" равнинные сородичи, разбирали частокол и складывали брёвна вокруг каменной основы башни.

Их затея мне была очевидна: как только разберут весь частокол на дрова, так сразу и устроят большой костёр, и защитникам кордона хана — послужат жарким для этих йети.

Чисто звери!!!

Число морфов вблизи кордона для моего отряда по-прежнему являло собой грозную силу. Нас тут чуть больше сотни, а их там тысячи — три, а то и четыре. Толку, что мы сократили их поголовье на три-четыре сотни, даже если и пять, всё одно их там столько, что нам даже нет смысла ввязываться в открытое противостояние, а бегать по округе больше не по мне, хотя мы, наёмники, и бродяги.

Я предлагаю гному пугнуть этих морфов там по тому же принципу, что и в горах при катаклизме со сходом лавин, но тут нет гор, зато склоны, и холмов не подойдут, а вот берлоги — самое оно.

Осталось рискнуть парочкой отъявленных бродяг, Ёр-Унн на пару с Брех-Унном предлагают в качестве кандидатур смертников избавиться от халдеев Ки'Ррда.

— Не справятся они со столь сложным заданием, а вот вы... оба... — обескуражил я гномов, — с ним — запросто! И потом небольшие ростом — морфы не заметят вас, во всяком случае, сразу!

— А кто будет командовать стрельцами? — забрехал гном-бригадир.

— Я, и главарь!

— Тьфу ты... — резко замолчал Брех-Унн.

И я погрузился в его мысли.

"Хотя и прав, голова, а не два уха!"

— Да, только учтите, гномы, — снова заговорил я с ними. — После диверсии вы оба нужны мне в том же качестве — бригадира и мастера стрельцов!"

— Ну и задачку ты нам задал, главарь... — ухватился Ёр-Унн за бороду и принялся скрести.

Долго раздумывать времени у нас не было, морфы попросту не оставили нам его, как и себе выбора.

Получив от меня по бочке пороха и фитилю-запалу, каждый из гномов двинул навстречу смерти. Так казалось им, даже мне здесь: они обречены, но всё-таки у них доспехи, а не какие-то там пластинчатые, настоящие — толстые и крепкие.

Нет, всё-таки надо будет хотя бы одну пушку отлить, а лучше две! Или даже три, — задумался я о батарее и артиллеристах. И таскать их на горбулях. Да сейчас не было времени ломать над этим голову, прежде надлежало снять осаду с кордона и зачистить эту часть пути от града до заставы. А таких у меня участка намечалось ещё два, и кто знает, что твориться там, хотя Ахор и уверял: там довольно спокойно — если какие морфы и попадаются, то исключительно равнинные сворами от одного до двух-трёх десятков "пятаков".

Едва гномы заняли исходные позиции, я приказал трём ватагам стрелков следовать развёрнутым строем за мной, а вот Ахору примерно с таким же почти что числом рубак-вояк идти за нами, как прежде развёрнутым строем. И шли мы под новым штандартом уже как бродяги, но со своим, а не Империи — корону с герба сменил колпак шута. Да войска у меня не потешные, а самые что ни на есть настоящие, и мы докажем морфам насколько грозной и опасной силой являемся для них.

А вот и наш выход — мы показались из-за холма.

— Всем стоять! — отдал я голословный и мысленный приказ одновременно, обращаясь к толпе бродяг.

Наёмники не подвели, мы остановились, и тотчас подняли шум, загремев оружием по щитам и доспехам, сорвавшись в крик. Боевым кличем и стремились привлечь к себе внимание орды морфов у башни кордона.

Там зашевелились — забегали. Не ждали морфы, что мы попытаемся украсть у них победу. Стоим тут и ждём этих йети, желая понять: сколько их двинет в этот раз на нас? Срывается кодла — одна, вторая, третья... Идут на нас сворой тысяча морфов — не меньше. А следом ещё одна.

На нас разом двинуло что-то около половины орды, но эти йети почти что ручные — на то и равнинные — у всех каменные топоры и молоты, а у метателей вместо дротиков всё больше булыжники.

Командую стрелкам ещё до столкновения с ними:

— Три залпа, и отход на прежний рубеж! Рубакам прикрывать! Всем стрелкам ружья и арбалеты перезаряжать на ходу! Лучникам вести бесперебойную стрельбу, пока не опустеют колчаны!

Вроде всё, теперь от меня мало толку, даже как от главаря, а уж как от сэра Чудака, и подавно, если план на битву не сработает, мы в любом случае обречены, морфы задавят нас "мясом".

Йети уже близко, им до нас осталось — ближним двум-трём кодлам — не более двести метров, когда в бой с дальней дистанции с ними вступают лучники. Успевают произвести каждый по три выстрела, и тут же отходят за два ряда стрельцов и стрелков-арбалетчиков, снова осыпают стрелами морфов, пока в тех также стреляют из огнестрелов стрельцы, а окончательно заставляют замедлить продвижение вперёд арбалетчики.

Йети ошеломлены, они не ожидали, что это мы — те самые громобои, и огнестрелы гномов у нас, кажутся им адским оружием.

План на битву едва-едва не сорвался, морфы готовы были повернуть вспять и не к кордону, а вообще покинуть его окрестности и разбежаться с поля боя, если бы не горные "джигиты" среди них. Часть из них полезла на передний край, а иная осталась сзади подгонять равнинных сородичей. Всё, валят на нас двухтысячной толпой, и теперь нам их не остановить.

— Беглым, из всех видов стрелкового оружия, пли! — отдал я очередной приказ, и стою рядом с Удуром под штандартом шута, но на то и сэр Чудак.

Пока держимся, и морфы, чтоб их, этих йети — идут на нас стеной, а кажется лавиной.

Лучники уже отстрелялись, арбалетчики вот-вот, зато патронов у нас пока хватает — у стрельцов. Но подозреваю: ещё один такой бой, и к заставе вернёмся без бочек пороха и пуль — практически с пустыми руками. Огнестрелы без штыков даже за рукопашное оружие не сойдут. Надо будет позаботиться о данном усовершенствовании в будущем, коего у нас может и не быть.

Пора трубить отход...

Бежим без оглядки, морфы не поверили своему счастью — преследуют нас, не заботясь о стройности рядов. Мы отступаем не как дезертиры, сломя голову, а прикрываем вояками-рубаками стрелков.

Я мысленно выискиваю гномов в берлогах. Ага, а вот и они, уловил ход их мыслей.

"Давайте, братцы!" — обращаюсь я к ним.

И что же слышу аналогичным образом:

"Рано, можем сами вас зацепить!"

"Хрен там, а редьки не слаще, братцы! Потом поздно будет! Сейчас надо или никогда! Это приказ! Исполнять! Здесь я голова..."

И слышу от Брех-Унна:

"...два уха!"

Ухахатывается ещё, бродяга, но фитиль от запала поджигает — пытается, выбивая искры из кресала. Мастеру в отличие от бригадира проще — у него моя зажигалка. Чирк — и готово. Ёр-Унн кидается за нами вдогонку, да куда там с его маленькими шажками, и далеко от морфов не уйти. Они окружают его. Я этого не вижу, но знаю, ловлю ход его сбивчивых мыслей.

У нас под ногами грохочет земля.

"Я лечу-у-у... Ух!"

Нет, не я, а гном — и взлетел на воздух, а не в воздух, угодив под воздействие ударной волны при подрыве бочки с порохом в берлоге, пока в иной дыре безрезультатно возится Брех-Унн и брешет про себя — и на себя. У него пока ничего не получается, словно нарочно издевается над нами и собой, а явно судьба-злодейка, и решила с одним из братьев Уннов сыграть злую шутку — вновь их разделить.

Да вроде бы получилось.

"Да... получилось..." — последнее, что я уловил от Брех-Унна и...

Как говориться: "Земля в иллюминаторе!.. Пять минут — полёт нормальный!"

Один космонавт в доспехах ежа уже приземлился на морфов и принялся валить их далее привычным себе способом с секирой в руках, а иной только заходит на посадку.

Оборачиваюсь и заставляю все ватаги своей банды приготовиться к бою с морфами. Они снова замерли, и дабы обратить их вспять, нам не хватает небольшого усилия.

— Ружейный залп — общий! Огонь! Пли...

Грянули три десятка огнестрелов и ничуть не хуже чем бочки с порохом. Следом за ними добавили арбалетчики.

Командую повторить залп. Мы успеваем сделать его, но толку, всё без толку пока — на нас лезут "джигиты" — не всех побили, на ногах держится ещё что-то около полторы кодлы этих злобных йети.

Готовлю Ахора с рубаками к рукопашной, а стрелкам отдаю приказ стрелять по мере заряжения огнестрелов и прочего стрелкового оружия по одиночным целям.

"Джигиты" добрались до нас — злые и страшные, но мы им кажемся таким же точно зверьём. Меж нами и ними завязывается бой, пока иные их сородичи из заградительного отряда пытаются развернуть в нашу сторону равнинных йети.

Вижу и понимаю: стоит нам разобраться с ближними "джигитами" и дальним не удастся удержать примитивных сородичей равнин: побегут — как пить дать, а уже дезертируют и даже у башни на кордоне.

Ищу в прицел подзорной трубы огнестрела какую-нибудь разукрашенную морду морфа, увешанную костяшками на манер амулетов-оберегов больше предназначенных для устрашения сородичей и врага. Ага, есть такая, да не одна — две, нет — три. И все как один — вожаки — держатся вместе, хотя один из них точно вождь, а два так — помощники. Но мне уже без разницы, одного бы завалить или ранить, чтобы иные при нём призадумались: а стоит ли овчинка выделки, когда с нас, наёмников, как с паршивой овцы, клок шерсти не пойдёт им на пользу. И скальпы им свои не отдадим, да не сносить нам самим наших буйных голов.

— Сколько хабара! — орёт Ахор, подбадривая таким вот незатейливым образом ватаги рубак. — Это ж покутить в граде можно будет на месяц вперёд всем скопом!

Ими и идём на морфов — уже я со стрелками — теми, что отстрелялись, за исключением стрельцов. Командовать ими некому — оба гнома где-то посреди орды йети, а я на краю с ними, но не рублюсь, всё ещё целюсь — промазать в разукрашенное трио "клоунов" боюсь. Наконец решаюсь и...

Промах! Как же так! Куда я там попал? А в кого? И что там вообще происходит? Крашеные "клоуны" орут так, будто я лишил их, как баб, единственного мужика.

Моя догадка верна — это они и есть. Выходит я и впрямь, сэр Чудак, сам того не подозревая, завалил опять нужного морфа, и на этот раз не просто вожака, а вождя.

Если я прав, то почему морфы продолжают рубиться с нами — горные "джигиты" — и до тех пор, пока не свалили с ног последнего среди них. Тогда и дрогнули окончательно равнинные йети, и сами смяли кодлы заграждения.

Бой можно прекращать, рубиться нам дальше бессмысленно, иначе неровен час, всё может перемениться. Так и есть — горные "джигиты" из отряда заграждения потихоньку приходят в себя и собираются толпой. Знать эти йети будут стоять до последнего... бойца. Им же хуже, а нам лишние трофеи — пойдут на серебряные "пятаки".

Их сотня, и нас, иных морфов не замечаем, игнорируем их, как и они нас. Стрельцы уже наготове — стоят перед нами в три короткие шеренги для бесперебойной стрельбы. Я изменяю решение, и приказываю встать в один ряд.

— Слушай мою команду! Залп, откат назад, перезарядка и заход в тыл через фланги, а затем рукопашная!

Эх, опять бы моим стрельцам штыки на огнестрелы, ну так и свои клинки имеются у них, уберут ружья на спины и...

Морфы сорвались на нас в едином порыве, и поле битвы заволокло дымом от залпа огнестрелов стрельцов. Сначала они выскочили из него, а затем за ними и эти йети — мы едва успели сомкнуть ряды, хотя некоторые морфы сумели вклиниться меж нами, да мы не позволили им разбить нас на ватаги. Держимся, стоим и бьёмся уже из последних сил. Они у нас на исходе, да и у горных "джигитов". Морфы также вымотались, но теснят пока нас, мы прогибаемся, однако не уступаем, хотя уже и пятимся, да не собираемся далеко отступать, а тем более бежать.

И новый беглый огонь при применении стрельцами огнестрелов. Морфы в задних рядах валятся наземь. Всё — они сметены. Мы окружили их, но эти йети по-прежнему не сдаются, дерутся до последнего своего бойца и... вздоха.

Битва за кордон окончена, мы победили, да мне почему-то грустно в отличие от моих бродяг.

Они орут:

— Победа!!!

В чём-то правы, как и я: мы едва справились с оравой горных "джигитов", а их там к заставе подбираются орды!

Но что это? В стороне от главной нашей сшибки с горными морфами, кто-то навалился на равнинных. Я гляжу и вижу, а не могу поверить собственным глазам, хотя мысли подтверждают то же самое: моя догадка верна.

— Амазонка!

Она — шпионка кесаря, и с ней там... Неужели Дэрг? И даже Рангир! Вот кто их объединил, а наши здесь усилия. Ещё бы Логрифа увидеть — эту рожу лорда-бомжа.

И снова сюрприз — он не один, с ним Талас. Видимо кто-то из моих "спасителей", закинувших меня сюда, услышал мои мольбы СМС, и решил отблагодарить за предпринятые усилия. Но только толку — отсюда нам одна дорога — в ад. Морфы уже ждут нас наверняка, когда мы окажемся на заставе, там и схарчат нас за милую душу, а мало нас будет им, и дальше двинут ордами по Окраинам Империи.

Мы ещё немного порубали морфов, хотя больше пощипали их, и мои бродяги занялись сбором "налогов" для казны Короны, подавшись взимать плату с этих йети "пятаками". По ним и подвели точные подсчёты убитого нами заклятого врага.

Финансовый вопрос меня, как главаря, заботил меньше всего, поэтому я оставил его решение на казначея-мастера. Ёр-Унн и раньше справлялся с данной миссией легко, вот и теперь сдюжит, а меня больше интересовало: сколько нынче народа в банде? И опять всего ничего — сколько было бродяг, столько и осталось, хотя количество мастеров возросло. Даже и не знаю: плохо это или хорошо? Брать-то новых бродяг неоткуда! В город нас не пустят! Да нам туда и нельзя! И где же эта рать, мать её?! А соответственно те, кому мы тут расчищаем дорогу к заставе, устилая костями морфов и своими?

Талас с Логрифом увещевают, заявляя мне наперебой, что они (ополчение) уже собираются во граде, но пока что не спешат выдвигаться разрозненными отрядами к заставе, опасаясь участившихся нападок со стороны морфов, что неудивительно, ведь эти йети не дураки и также являются людьми, пускай и тупиковой ветвью развития человеческой расы в моём, но не в этом мире. Когда тут у них ещё не всё потеряно, и стремятся дальше за счёт окраинных земель Империи увеличить ареал обитания.

— Откуда такая уверенность? И вообще, от кого исходит данная информация? — поинтересовался я у них не только на словах, но и про себя мысленно. — "Не деза ли?"

И уловил имя проводника — Унга. Поэтому решил туда отправить своего человека, как главарь наёмников северного региона, и выбрал в качестве данного представителя Логрифа, поскольку мне не хотелось, чтобы он лишний раз сталкивался с Кукумэ. И потом я уловил, что думала по этому поводу шпионка кесаря, вот и сделал, как она того желала — лорд-наёмник явится одновременно к бродягам и к герцогу, а рабом-слугой в одном лице. Для чего и променял свободу на рабскую зависимость, чтобы, в конечном счёте, услужить своему хозяину. А верный пёс — и дальше продолжает оставаться им.

Знать так тому и быть — убедили оба, нежели уговорили, поскольку я не разговаривал с ними, а читал их мысли, да и то на расстоянии, не спросив разрешения. И большой потерей отъезд Логрифа в град я не считал, теперь у меня под рукой Ки'Ррд и Ахор, а также Талас — есть, кому придать десяток его стрелков и оружие тех, кто погиб в битве с морфами.

Людей у меня в банде больше не стало, зато теперь каждый наёмник был вооружён надлежащим образом, и одновременно мог считаться как стрелком, так и воякой-рубакой. На вооружении имелись как самопалы, самострелы и арбалеты, так и сабли, мечи, топоры и даже дротики. Метательному оружию морфов тоже решили найти достойное применение. Как говориться чего же более желать? Ах да, посадить бродяг на любой копытно-ездовой транспорт, хотя бы горбулей, и можно гарцевать по тундре меж заставой и градом, гоняясь за равнинными йети, собирая боевые трофеи. Хотя на них и не купишь награды с медалями, наёмникам почести не полагаются. Это наша прямая обязанность — убивать и самим подыхать. Но мечты, да куда без них, а чего желал нынче, вновь оказаться на заставе подле Желанны.

— О, донна...

— Не грусти, главарь... — выдал Ёр-Унн. — Отныне и ты вправе сделать ей достойный подарок!

Намёк на "пятаки" и не только медяками, но и серебром, и то, что их бы следовало отправить с Логрифом и обменять на звонкие монеты, на которые бы можно было прикупить сбруи по составленному списку.

— Так составь его! В чём проблема? Когда остаёмся здесь до прихода основных сил рати этой треклятой знати!

Среди тех, кто уцелел в башне, были и такие отпрыски, они-то и злились на нас, не скрывая зависть, поскольку мы не стали делиться с ними трофеями, честно их заработали, а заслужили в отличие от них.

— Хотите обогатиться, вступайте в наш отряд! Но тут командую я, главарь, сэр Чудак! Только так, и никак иначе!

Никто не согласился, я так и думал, хотя опять же намекнул на сделку: они нам горбулей, а мы им трофеи по любому тарифу.

— Да ты не в себе, голова... два уха! — забрехал Брех-Унн.

Мне пришлось мысленно донести этому крикуну, что толку нам от трофеев, коль негде обменять, да и очень скоро придётся двигать назад на заставу, где и сложим все свои головы, ведь там этих йети не одна орда, а бесчисленное множество. Да и потом кто знает, может, когда явимся туда, придётся идти в прорыв как тут на кордоне, и будь мы все верхом, проблем бы с этим не возникло, а также с манёвром на открытой местности — щипали бы куда злее этих йети и больше бы побили, да и наши потери были бы не столь удручающими, как нынче.

Если бы, да кабы... Право слово — чудак я...

Чтобы отогнать от себя дурные мысли, я решил немного поупражняться в искусстве владения клинками с Кукумэ, но после того как наелся до отвала и провалялся несколько часов подряд на каждый глаз. В то время как Брех-Унн, являясь гномом-бригадиром, орал на новоявленных стрельцов, точно сержант из моего мира, и постоянно грозился дать в морду кулаком. Вот на что бы действительно не отказался посмотреть, так на это — как он это сделает в силу собственного невысокого роста? Не со стремянки же станет бить? Или привяжет к ногам ходули, кои в качестве ног грозился переломать какому-то ещё нерадивому наёмнику.

Я не только упражнялся с Кукумэ во владении клинками, но также стремился вызнать: какие ещё тайны скрывает она от меня, как шпионка кесаря? Да и дар необходимо развивать, поэтому попутно старался определить, какой манёвр она совершит, всё больше наловчился уворачиваться от её опасных выпадов, и простые связки у неё в отношении меня уже не проходили, из-за чего она вскоре перешла на более сложные и затяжные элементы фехтовального искусства.

— Да ты мастер! — это она мне.

— Тогда ты — искусник! — ответил я благодарностью своей учительнице. А то на первых порах она вообще мне казалась мучительницей, а я — её мучеником, нежели учеником.

Лесть ей понравилась, как всякой женщине, однако постаралась скрыть истинные чувства от меня. На лице амазонки не дрогнул ни один мускул, довольной улыбки не последовало, зато про себя она расцвела так, что я сам ей ухмыльнулся, поскольку выяснил: она ведёт тайную переписку с кесарем, и ждёт от него очередного ответного послания.

— Думаю: на сегодня хватит с меня махача на саблях. Пора и пострелять, а заодно руку набить, — решил я немного поохотиться — и неспроста. В прицел огнестрела — подзорную трубу — я разглядел птаху, кружащую над нашими головами и явно кого-то выискивающую.

"А вот, кажется, и почта прибыла!" — смикетил я, выстрелив наобум, по причине чего промазал, но нарочно, зато уяснил: прав был относительно пернатого почтальона. Амазонка аж вздрогнула, впервые не сдержав эмоции, отобразившиеся у неё на лице, даже готова была наброситься на меня — и не с кулаками, а со своими клинками — чудом сдержалась.

— Ну, раз промазал, пускай эта птаха живёт себе! Но больше не попадается мне на глаза, иначе я не ручаюсь за себя!

И тут же настроился на мысли Кукумэ, она по-прежнему злилась на меня, но постаралась скрыть, и сама скрыться из виду. Что я и позволил ей сделать, вновь прильнув к подзорной трубе, делая вид, будто ищу себе иную цель для продолжения охоты, а на самом деле я снова принялся следить за птицей, пока не увидел амазонку.

Птаха опустилась ей на подставленную ладонь с крошками лепёшки, Кукумэ покормила пернатого почтаря, а затем изъяла послание, прочла и уничтожила. Ну, чисто шпионка — проглотила клочок тонкой кожи.

Нет, целоваться я с ней не буду, даже если по-дружески, а с кем по-настоящему желал, исключительно с Желанной.

Тоска смертная на этом кордоне — сиди и жди, когда великий и ужасный герцог соизволит со своей ратью "засранцев" присоединиться к иным засланцам, таким как мы, наёмники, чтобы двинуть под знамёна дорна Балдрика. И причина его нежелания воссоединяться с гарнизоном заставы вздорного старика, мне очевидна — ну не желает он признавать его лидерства над собой, ведь Герцог — сэр, а Балдрик всего лишь дорн — командор северного легиона и одновременно наместник региона. Однако знать на Окраине Империи сама по себе. Вот именно поэтому-то амазонка и вела переписку с кесарем. Тот заставил её пойти на преступление против сына герцога — графа, и сделать его евнухом. Но и это было ещё не всё — Илларихом в боевую готовность приводились собственные легионы у внутренних границ Империи, поскольку в движение пришли какие-то ещё псы, обитая на восточной части Окраин, и вот-вот готовились ударить нам с тыла.

Что ни день, то новость, а такая: лучше бы вообще ничего этого не знать. Проще будет жить, или сдохнуть.

Делаю обход кордона: частокол вроде бы восстановили, а затем провожу построение личного состава гарнизона, при этом заставляем принять участие знать. Те упираются, дело идёт к конфликту, но мне это и надо — предлагаю им валить отсюда, чтоб больше мы, наёмники, их не видели здесь. Тем также только это и было необходимо — нашлась зацепка — обещают вернуться под стягами великого и ужасного герцога Ромуальда.

И всё-таки мы меняем у них лишних горбулей на свои "трофеи", иначе кому они нужны как дезертиры, даже тому же знатному герцогу. На том и сходимся — в цене на горбулей, а затем полюбовно расходимся, отпуская знать на все четыре стороны.

— Ну и голова ты, главарь, а не два уха, — ёрничает Ёр-Унн — у братца набрался.

Даже Брех-Унн брешет, подтверждая то же самое:

— Сэр, но не Чудак!

Я улыбаюсь им в ответ натужно, невесело мне, и сия причина известна гномам: я схожу с ума по желанной донне.

— Любовь зла полюбишь, и горбуля! Ха-ха... — ржёт Брех-Унн.

— То-то вы, гномы, таскаете за собой Иа... — отвечаю я тем же им.

Квиты.

...Сидим на заставе, и тихо, но верно, сходим тут все с ума, даже я, сэр Чудак, как главарь банды бродяг.

Глава 20

"Что мне, Чудаку, хорошо,

то всем остальным плохо!"

После баталии с морфами последующие сутки, которые едва ли можно было различить по намечающимся сумеркам, да так и не наступившим в итоге, определяю: "ночь" уже позади, настало время заняться расчисткой дороги и не только от живых обитателей берлог, но и тех, кого мы тут повалили, а то уже сюда со всей тундры начали сбегаться алчные до поживы твари, и все как одна — падальщики.

Стервятники разбудили меня ором. Только эпидемии нам тут не хватало. Нет, своих мы сразу кремировали, устроив большое пепелище, и сейчас ветер разгонял их прах по округе, а вот морфы побитые нами, продолжали гнить. Зловония добрались даже до кордона, хотя в первую очередь очистили его территорию и закидали кровь землёй — той грязью, которая была повсюду, и в ней вязли не только наши ноги, а и горбулей. Да и потом бродяг необходимо занять делом, иначе о дисциплине можно позабыть. Хабар хабаром — "пятаки" и сбруя морфов, доставшаяся нам, наёмникам, но надо и порядок навести, на штрафные работы отправляю разом две ватаги численностью до пяти десятков. Это в основном рубаки, и для них физический труд — обычная практика. Стрелков и стрельцов не трогаю, не для этой работы собирал их в расстрельные ватаги. Одних решаю оставить на заставе, с иными полазать по округе, поскольку морфы не могли далеко уйти, все — определённо. Уж больно не хочется в дальнейшем неожиданно натыкаться на них, как на малые, так и большие соединения этих йети.

Вроде бы всё, что было необходимо, предпринял, как главарь гарнизона бродяг на ближнем кордоне. Беру с собой гномов, Удур постоянно при мне, теперь он не только мой оруженосец, но и штандарт банды на нём.

Моё решение покинуть кордон со стрельцами отнюдь не спонтанное, и взять подручными гномов, у меня давно созрел план, который наконец-то я затеял осуществить. И мне есть, о чём переговорить в первую очередь с ручным морфом, а уж после с гномами.

Отныне у нас горбули, и передвигаться придётся верхом. Ещё одна моя уловка — организовать летучий отряд стрельцов, и в будущем для маневренности при очередном серьёзном столкновении с йети, они буду иметь отличную практику. Что немаловажно! Использовать их в пешем строю против горных морфов отпала всякая необходимость, этих йети там слишком много, а нас тут горстка бродяг — весь мой отряд со всеми стрелками. Одна надежда и расчёт, что из града явятся новые ватаги наёмников, и там их будет хотя бы несколько сотен, и нам есть, чем их вооружить. Пускай сбруя примитивная — досталась в качестве трофее с морфов, но при починке и зачистке от ржавчины, вполне сносная, особенно для новичков среди нашего брата в лице бродяг.

Я вспоминаю себя, и тогда у меня из оружия была зажигалка — смех, да и только. Усмехаюсь сам себе, и ловлю мысли гномов.

"Чего он скалится, а?" — брешет про себя Брех-Унн.

Ёр-Унн пожимает плечами, реагируя на вопросительный взгляд братца.

"А я почём знаю! Я ж мастер, а не главарь! На то он и голова!"

"Ага, два уха!"

Брех-Унн неисправим. Ну да бог с ними, с этими недомерками, мне всё равно больше не на кого положиться в этом мире, как на них, да ещё Удура.

Мы отрываемся с морфом от них, горбули нам понравились, а не только мне. Это я опять же уловил, считав мысли мастера и бригадира, да и прочих бродяг-стрельцов при нас. У горбулей мягкий ход, они аккуратно перебирают когтистыми лапами по земле, и выгибаются при скачках, как пружины, что смягчает любые толчки. Ощущение сравнимое с тем, что конь действительно педальный транспорт с рычагами, а горбули как хищники из семейства кошачьих, обладают амортизацией на должном уровне, сравнимой с иномарками — не качает и не трясёт.

Идём легко и норовисто — наши горбули под нами. До сих пор не могу привыкнуть к ним, странные они животные, необычные для меня на восприятие, столько в них всего необычного: голова как у птицы, сродни тех же стервятников, а вот тело как у тигра или льва, а то и вовсе гепарда.

Интересно, а с какой максимальной скоростью они умеют передвигаться? Что если мне попытаться пустить их вскачь?

Принуждать их к этому мне не приходится, горбуль подо мной резко срывается с места, хотя я и так нёсся на нём с немалой скоростью по здешним меркам где-то под 30 км/час. А сейчас мчимся раза в два быстрее.

Удур не отстаёт, штандарт нынче не брали, оставили гарнизону на заставе. Предупреждаю гномов, чтобы они и не думали нагонять нас с Удуром. Мы уединяемся и вскоре уже оба осаживаем своих горбулей, они добыли себе пропитание, коим им послужили какие-то мелкие твари больше смахивающие на грызунов, скрывающихся также как и морфы в норах. Но довольно мелкие существа и размерами не больше моего кулака. Их основная пища — падаль.

Мой горбуль хрустит ими (наловил себе добрый десяток), и теперь как пеликан, а не хомяк, набив ими полный клюв, перемалывает косточки.

С одной стороны я сейчас по отношению к горбулю испытываю омерзительное чувство, а с иной понимаю: мне опасаться нечего, даже могу спокойно останавливаться посреди тундры на ночлег, и мой "скакун" отведёт от меня любую угрозу, за исключением морфов. Но их можно отпугнуть огнём, или вовсе забиться в одну из множества пустующих берлог.

Об этом и интересуюсь у Удура. Почему так вышло, что множество "нор" опустело? В чём причина, в нас, наёмниках, что мы истребляем их из года в год или тому есть иная недоступная моему уму причина, которая столь очевидна?

Всё оказывается много сложней и в то же самое время интересней.

— Наёмники тут ни при чём, даже халдеи, как и регулярные соединения ополченцев с ратниками... — ревёт ручной морф.

То, что морфы способны плодиться с невероятной скоростью — уже давно это уяснил и даже выяснил: за три года они способны увеличить своё поголовье в разы.

— Неужели голод причина вашей высокой смертности? — уточняю я, а сам буравлю мозг Удура.

Морф ничего и не думает скрывать от меня, говорит всё, как есть на самом деле.

— Горные йети...

Не морфы, а йети! Вот так он обозвал их странным образом, а не сородичами.

— Они приходят к нам и забирают у нас наших женщин...

— Что, значит, забирают? — уточняю я, хотя ответ мне уже очевиден — мысленно уловил его суть.

— Угоняют...

— В плен? Или с какой-нибудь иной целью?

— Не знаю точно, возможно, что им не хватает самок, и они там плодят им потомство.

— Так у вас нехватка женщин?

— Не только. Эти йети забирают у нас молодняк. И в основном охотников, тех, кто научился охотиться.

На кого — не уточняю — и так очевидно. Во всяком случае, мне. Дальше выясняется, что горные "джигиты" изымают у них даже младенцев.

Удур меня обескуражил своими откровениями, со стороны горных морфов попахивает жертвоприношением кровожадным богам. Хотя нечто подобное я непременно хотел услышать от него, а именно: горные морфы принижают равнинных сородичей, и те у них находятся на положении рабов, а даже не слуг. Вот тех, кого они забирают с собой в горы, и превращают в них, а всех остальных заставляют воевать с нами, людьми Империи.

Что же получается, и из откровенного разговора у меня с Удуром? Что и мне пора открыться ему, как говориться: откровенность за откровенность.

— Слушай, друг Удур, — братом его я пока называть не тороплюсь, хотя морфов запросто можно было бы отнести к братьям нашим меньшим — людей. Но уж слишком они крупные, а мы, мелкие в сравнении с ними по телесным габаритам. — А что если я предложу тебе стать во главе равнинных сородичей?

"Да разве такое возможно?!" — читаю я мысли косматого оруженосца.

И улыбаюсь ему.

— Я знаю, что предлагаю! Почему бы тебе ни стать для начала вожаком, а там глядишь, и до вождя рукой подать? Лично мне претит проводить карательные операции против твоих сородичей! Да и если честно: смысл тратить на них порох и пули? Они ещё пригодятся нам, бродягам, на заставе, когда вернёмся туда с новыми силами для отражения нашествия горных йети! — заставил я серьёзно призадуматься Удуру над сделанным ему предложением.

Моё заявление повергло оруженосца в шок, он до сих пор не может поверить в то, что услышал от меня, а я при этом был вполне серьёзен — и как никогда.

"Империи это не понравится!" — подумал Удур про себя.

Кто бы мог подумать, что эта ручная горилла обладает столь прозорливым складом ума, а не только складками в виде надбровных морщин, кои не являются извилинами мозга этих равнинных йети. Тогда что уже отмечать про их горных сородичей.

— Это я беру на себя... — отреагировал я вслух на мысли оруженосца-космоча.

И снова заставил его призадуматься над тем, что опять сказал.

"Неужели я проговорился?!"

— Нет, но я знаю, что твориться в твоей голове, друг Удур, — опередил я морфа с очередным изречением в свой адрес. — И моё предложение в силе! Думаю, что и кесарь согласится со мной, когда узнает: равнинные морфы готовы выступить союзниками на нашей стороне против горных йети! Дорн Балдрик точно не откажется сейчас от любой помощи, а то ждать её от рати герцога придётся ещё ох как долго! Даже больше скажу: они не двинут за стены града, пока до них не дойдут волной горные йети! Тогда и вам несдобровать!

Удур согласился со мной. И меня заинтересовал иной вопрос:

— Сколь много тут в тундре обитает таких морфов как ты? Орда наберётся?

— Много больше...

Сия новость просто ошеломила меня. Я понял, в чём причина моего ошибочного мнения в оценке поголовья равнинных морфов, Удур мне её сам невольно и подсказал. Его сородичи научились строить целые подземные поселения, а не просто берлоги для семей, и все ходы туда, и выходы оттуда, были скрыты — местные йети научились ценой малого количества, спасать большие поселения.

— Это что ж получается? — изумился уже я в свою очередь на мысленное заявление Удура. — Что мы, наткнувшись на морфов в берлоге, понятия не имели: она имеет продолжение вглубь?

Удур взглянул на меня, как на предателя, когда сам выступил для меня в аналогичной роли — его подвели мысли, как любого разумного и здравомыслящего существа. Ведь у меня дар, хотя порой он кажется мне сущим наказанием, но ничего, по мере его обретения, я овладеваю всё новыми навыками, и теперь уже умею отключать общий шумовой фон, и сквозь него улавливать лишь мысли тех, кто мне необходим для поддержания контакта на расстоянии.

Вот и гномы объявились поблизости. Видеть они пока нас не могли, как и мы — их, но я чувствовал их присутствие на расстоянии, заверил: не потеряли нас, и скоро вместе с Удуром присоединимся к ним. Тогда и переговорю с ними, а заодно узнаю, что они скажут мне по поводу разговора, состоявшегося между мной и Удуром — сойдёт он за вожака равнинных йети, а нам, наёмникам, с ними за союзников? Хотя и предвижу ответ Брех-Унна, а и Ёр-Унна — не секрет для меня.

Ещё одна особенность дара — предвидеть будущее — близкое. Или нет, я просто туплю и чудю, как сэр Чудак, а голова — два уха?

Улыбаюсь про себя, и вновь озадачиваю Удура: моё предложение в силе, и обещаю, как главарь сдержать данное ему слово; наёмника — наёмнику.

Скачем назад, на встречу гномам и стрельцам, оба карапуза с удивлением смотрят на нас. Я читаю мысли обоих и... Брех-Унн, чтоб его, у него во взгляде читается ехидство.

— Я не Чичух! И Удур не такой! — ору я.

"Ага, будешь кому-нибудь другому заливать!"

Нет, доиграется он у меня когда-нибудь, я буду не я, а главарь! Отправляю Брех-Унна на поиски морфов в берлогах со стрельцами, а вот Ёр-Унну мысленно приказываю остаться, и доношу до него смысл нашего уединения с Удуром.

Тот смотрит на меня большими округлившимися глазами, и не верит тому, что я донёс мысленно ему.

— Что скажешь? — озадачиваю я дополнительно его на словах, давая понять: он не бредит, а действительно уловил ход моих мыслей, кои я намеренно открыл для него.

Сказать гному-мастеру мне нечего... даже мысленно сообщить, я просто вогнал его в ступор.

"Ты, главное, не торопись, подумай хорошенечко над моим предложением..."

— Да чё тут думать, главарь! — орёт гном-мастер. — Разве такое возможно? А даже если и так, то кто нас, наёмников, станет слушать!?

— Я найду способ заставить тех, от кого зависим не только мы, но и они от нас, прислушаться к нашему мнению! Важно, чтобы мы выступили сообща!

— Против кого — морфов или Империи?

"Тихо ты! Думай, что городишь, недомерок!"

Ёр-Унн опередил меня по мысли.

— Ну не знаю, главарь! Ты и впрямь Чудак!

И кое-что ещё он мысленно добавил про себя в мой адрес, замычав, но одно было неизменно: гном пойдёт за мной хоть на край света.

— Командуй, главарь! — заждался Ёр-Унн от меня приказа, а я от гнома-бригадира не только голословного сообщения о нахождении логова морфов, но хотя бы мысленного намёка.

Я настроился должным образом, и... мои усилия вскоре были вознаграждены, к нам явился посыльный от Брех-Унна.

Что там брехал ему бригадир, я уже знал наверняка, поэтому мы встретили стрельца уже готовыми мчаться за ним без лишних слов.

А вот и вход в берлогу.

— За мной! — скомандовал я Удуру и Ёр-Унну. Попутно мастер-гном прихватил десяток стрельцов.

"Иди вперёд!" — заставил я мысленно Удура подчиниться моему приказу, поскольку и не думал убивать тамошних обитателей, они все требовались мне живыми — и желательно целыми и невредимыми.

В свете факелов нам удалось разглядеть в дальнем углу берлоги сгрудившуюся толпу морфов, ими оказались бабы и детвора. Ни одного взрослого морфа, значит, горные йети опередили нас, рекрутировав поголовно всё взрослое население данной берлоги.

Морфихи завыли, решив: мы — каратели — пришли убивать их. Да не тут-то было. Я кивнул Удуру, сообщив мысленно, чтобы он поговорил с ними.

Мой морф зарычал на своём наречии что-то, что я при всём своём желании не мог разобрать, а затем уже обратился ко мне:

— Я передал им, что мы, наёмники, жаждем встречи с вожаком и воинами их племени!

— А ты сказал: мы не собираемся их убивать? Не видим в них врага? — уточнил я.

— Да, но они напуганы, поэтому и не верят нам — боятся, что мы обманем их!

— Выходит: переговоры не состоятся?

Удур решил устроить их иных образом, сорвавшись в иной тональности на рык, был страшен во гневе.

Буквально тут же с чёрного хода выскочил молодняк.

"Не стрелять!" — приказал я мысленно тем, кто остался при гноме-бригадире на поверхности у берлоги морфов.

"Как же так!?" — это Брех-Унн мне — и не только он. Все стрельцы без исключения и там, и здесь подле меня, были солидарны с гномом-бригадиром в данном вопросе.

Лишь спустя небольшой промежуток времени я наконец-то выяснил у Удура, что он затеял — оказывается, что мы с его подачи взяли в заложники выводок семейства одного из вожаков племенного образования равнинных морфов, соответственно сюда скоро явятся охотники с ним, или иные сородичи на их защиту.

Ну что же, будем ждать с нетерпением, это лучше чем ничего, а вести общение с дикими женщинами в лице морфих, постоянно предпринимающих попытки завыть и заголосить, но Удур одним своим видом — интеллектом снежного человека — подавлял всякие предпосылки на корню.

— А здесь случаем, нет иного хода на иные яруса логова ниже? — поинтересовался я у Удура, заставляя его разнюхать тут обстановку, поскольку морфы могли развести нас, отвлекая внимание беззащитными сородичами.

Мои наихудшие опасения подтвердились.

— Живо все на выход! — заорал я, уловив то, что вперёд меня на какое-то мгновение Удур.

— К оружию! — сорвался гном-мастер в крик. — Занять круговую оборону!

Не проще ли было оседлать горбулей и за счёт них вырваться из западни? Да слишком поздно, вокруг нас замелькали морфы, выскакивая из-под земли. Одна свора, две, три... — принялись поначалу считать мы — и я. Да толку, нас окружила где-то две кодлы только воинов, а ещё примерно столько же молодняка и морфих — последние с булыжниками в лапах в качестве метательного оружия. Дёрнемся, и нам несдобровать, они задавят нас "мясом". И так думают не только эти йети, а и мои стрельцы. Но не я, и даю предупредительный выстрел в воздух из огнестрела, требуя от Удура перевести равнинным йети мои слова, как главаря карательного отряда наёмников и гарнизона ближнего кордона. Блефую, заявляя через своего оруженосца, как переводчика, что очень скоро сюда явится вся наша банда и тогда никто не уйдёт из логова живым — мы утопим тундру в крови морфов. Но прежде предлагаю поговорить, намекая на переговоры. Они морфам в диковинку — нет, меж собой для них это обычная практика, но чтобы с заклятым врагом — нонсенс. Даже абсурд! Однако на то я и сэр Чудак — иначе не могу, если уж чудю, а туплю, то до конца. И какого — вопрос открыт — моего или этих равнинных йети.

Воины морфов выкрикивают в наш адрес ругательства на своём полузверином наречии рыками, а я неимоверными усилиями заставляю держать себя в руках не только стрельцов, но и мастера с бригадиром. Если Ёр-Унна ещё удаётся, то Брех-Унна нет, он вызывает на бой с собой любого воина из толпы морфов, что очевидно даже без перевода. И запретить ему, как главарь, я уже не в силах, иначе меня не поймут не только мои люди, но и эти йети — ещё подумают: мы слабы, и разорвут нас на части. Решаю выиграть время, и грожу гному-бригадиру: если он подведёт меня, может не возвращаться в строй, сам прикончу его... после того, как с ним в этом случае разберётся морф-громила. Чисто сэр Чудак. Когда стоило бы напутствовать "парламентёра".

Из толпы равнинных йети на поединок с Брех-Унном вываливается действительно морф-громила, и Удур в сравнении с ним лично мне кажется субтильным существом, переболевшим в детстве всеми известными хворями морфов. Да я давно уяснил: рост не самое главное, тем более у гномов, а их удаль и прыть. Как умеет рубиться Ёр-Унн, я уже видел и не раз, остаётся надеяться, что Брех-Унн, как его брат, не подведёт нас, а в первую очередь себя. На кону не только его жизнь, но и всей ватаги стрельцов.

— Разруби его! — слышу я от Ёр-Унна напутственные слова Брех-Унну перед схваткой с морфом-громилой.

Тому тоже кричат что-то его сородичи. Удур переводит для нас:

— Разорви этого недоноска!

— Это они мне? Про меня-А-А... — срывается Брех-Унн не только в крик, но и с места.

Хотя бы на горбуля взобрался, — слишком поздно последовала от меня мысленно к нему подсказка. Да где там — гном подпрыгнул в тяжеленных доспехах с таким же точно молотом в руках, и... морф-громила стал ниже на голову, вбитую Брех-Унном ему в плечи. А затем он и вовсе рухнул на колени, и... подмял своей тушей моего бригадира под себя.

И что же получилось: никто не выиграл, и никто не проиграл? Всё произошло настолько быстро для нас, бродяг, и для морфов, что мы замешкались.

— Переговоры, — обратился я снова за помощью к Удуру как к переводчику.

Поторопился. Морф-громила неожиданно для нас, бродяг, пришёл в себя, вновь высунув голову из плеч, встряхнул ей.

М-да, не нокаут, всего лишь нокдаун. А как там сам Брех-Унн? В каком стоянии этот гном-бригадир? Ну что же ты, страж горных врат? Не подкачай!

О, также засуетился, едва получил свободу действий, и задрыгал беспомощно ногами в воздухе. Морф-громила оторвал его от земли, довольно быстро выронил, гном оказался тяжёлым для него или он напротив решил размазать его по земле?

Произошёл размен ударами, прямо как в боксе между тяжеловесами, но с элементами мордобоя, как в реслинге или по боям без правил, где нет никаких правил и запрещённых приёмов, они напротив не только разрешены, но и приветствуются публикой. А она — эта самая публика в лице носато-мордатых рыл морфов — неистовствовала. Им показалось: победа у их батыра в лапах, да гном оказался достойным противником — снова пустил в ход свой веский аргумент, зацепив громилу по ноге молотом, предварительно отбив очередной выпад морфа щитом. Даже не стал обращать внимания на то, что там образовалась вмятина, поскольку щит был выкован из прочного металла, а не был деревянным и окован железом как у простых наёмников. В то время как гном оказался непрост, и в первую очередь сам, как вояка-рубака, заставил морфа-громилу опуститься перед собой на колени, продолжая и дальше с ним бой.

Морф не сдался, да и вообще не собирался пока уступать, опустив на голову Брех-Унна каменный топор.

Ой-ё-о... — уловил я ход мыслей, которые мне поначалу показались моими, а на самом деле принадлежали Ёр-Унну, и прочим моим стрельцам.

Удур и то разделил с нами его мнение.

Гном просел, став на полголовы ниже, всё же устоял, и даже не зашатался на ногах.

Меж ним и морфом начался настоящий мордобой — открытый бой с последующим обменом ударов, в котором победит тот, кто рухнет последним. А то, что оба в итоге — несомненно — и ясно не только мне, но и всем иным невольным зрителям по обе противоборствующие стороны.

Ох, не нравится мне всё это — этот примитивный размен ударами, хотя и очевидно, что оба противника изначально уловили: прыгать и суетиться им ни к чему — достойны друг друга. Это и подтвердили не только первые удары меж ними, но и последующие.

Глаза б мои не видели этого издевательства — и в первую очередь над нами, как зрителями, а уж затем и меж самими вояками-забияками над собой. Да и зачем мне смотреть на то, что я легко мог уяснить мысленно, ловя мысли гнома? И как у него в голове после стольких пропущенных ударов от морфа-громилы ещё могли возникать хоть какие-то мало-мальски значимые мысли? Загадка, да и только.

"И как эта зверюга ещё держится на лапах?! — удивлялся про себя Брех-Унн. — Да против меня, победителя этих горных йети...ть их! А тут равнинных — и не могу завалить!"

С одной стороны он даже порадовал меня, как главаря: продержится ещё какое-то время против него, а с иной — и среди равнинных морфов имеются крепкие воины! Такие нам в будущем союзники и нужны — даже будет жаль, если потеряем этого громилу в лице дикого морфа равнин!

Вот тут вдруг гном и пошатнулся, оступившись. То ли это с его стороны была уловка, то ли всё действительно настолько серьёзно, что и думать не хотелось, а самое обидное: раунды в поединках в этом мире непредусмотрены. Как и выявлять победителя по "очкам" не принято, а то бы Брех-Унн мог дать фору громадному морфу, ведь он в отличие от него в доспехах, хотя они и выглядят на нём так, будто он побывал в ДТП, как пешеход при столкновении с самосвалом гружённого щебнем или кирпичом.

После того, чему я стал свидетелем, уже не знал, чем закончиться поединок. Мысли гнома-бригадира стали сбивчивыми и путаными.

"Он меня достал... этот скот! Вот скотина... У-у-убью-у-у... Ух..."

Если бы я мог выкинуть белый флаг, а не полотенце, давно бы это сделал, и будь, что будет, но и морф уже начал шататься, однако падать не желал, упирался... уже всеми своими четырьмя лапами в землю, продолжая бодаться с гномом лбом.

И кто кого — опять неясно, всё слишком запутано, да и разные весовые категории, но никто в этом мире не делал скидку на них.

Вот уже бойцы, как борцы, обнялись, но по-дружески и не думали, а лишь для того, чтобы самим не упасть, хотя если и не получиться, то расчёт был очевиден — оказаться сверху на ином.

— Да чтоб те так с бабой в постели не свезло... — разошёлся Ёр-Унн.

Ему стало стыдно за брата, позорившего нынче их славный род. Нечто подобное неслось и в адрес громилы от толпы морфов вокруг нас. Всё это — без исключения — и переводил Удур также нам, что ему кричали его сородичи, и такое, чего также не хотелось слышать, как и видеть этого поединка, не закончившегося даже тогда, когда оба борца уже не могли ни то что кому-то что-то оторвать, но даже собственные конечности от земли. Это же касалось и голов — они плевались, а когда и слюна закончилась, стали оскорблять друг друга на словах.

И чего теперь, а делать? — уставился я на Удура, напомнив ему про переговоры. — Может теперь их вожак соизволит переговорить со мной?

Мой оруженосец уточнил, и тут же сообщил, но я опять мысленно его опередил, считав полученную информацию немногим ранее.

— Скажи ему: продолжения поединка не будет — меж новыми бойцами!

И вдруг я уяснил:

— Он жаждем вызвать меня на поединок?

Подтверждения мне не требовалось, просто обычная реакция — и проступила у меня.

— Да он, Чудак на букву "М"... — нашёл с кем тягаться, поскольку выбор оружия был за мной, и я заранее сделал его, выхватив у гнома-мастера огнестрел Брех-Унна, не стал даже выходить из ватаги бродяг. Мне этого не требовалось — дистанция была убойная. Однако видимость при выстреле заволокло сизыми клубами пороховых газов.

Ну что там? — интересовало меня это не меньше, чем моих вояк.

Они замахали руками, помогая мне разогнать стену задымления, из которой мог выскочить вожак морфов, промахнись я. Да чего-то не спешил, хотя всё равно заставил меня опешить — держался, гад такой, на ногах, и даже не шатался.

М-да, придётся его добить при помощи самопала, а потом, если опять не свезёт — мне — порублю на фарш клинками.

Возвращаю огнестрел Ёр-Унну и мысленно кляну гномов за некачественный досмотр огнестрела, поскольку из своего снайперского оружия я бы не промахнулся, да разрядил много раньше в воздух, затеяв переговоры с морфами, которые всё равно без мордобоя не обошлись. И о чём я только думал, а с кем собирался говорить? — сам себе удивляюсь.

— Дозволь мне, главарь... — встрял Ёр-Унн.

— Ага, сразу, как из самопала стрельну... — выставил я руку с данным видом стрелкового оружия в сторону морфа и... выстрелил с небольшим опозданием.

Вожак морфов рухнул наземь мордой в грязь, и только затем над ним просвистел мой "болт", свалив дополнительно его оруженосца с палкой и черепами на ней в его лапах.

Итого я завалил два морфа. Так не хотел, сами первыми начали! И это я не этим йети в качестве оправдания, и даже не своим бойцам, а тем, кто закинул меня сюда.

"Чудак ты, главарь, но голова..." — уловил я ход мыслей моего отряда, но в первую очередь Удура.

Мой оруженосец не то сетовал на меня, не то поздравлял, а с чем, когда было не с чем. Лишившись вожака, а вслед за ним и лидера, морфы дрогнули, но мне не требовалось, чтобы они побежали — не для того я здесь собрал их, чтобы они разбежались, и при этом ещё рисковал своей головой и жизнями отряда стрельцов.

— Да не стой ты, Удур! Действуй...

Я мысленно подсказал ему перехватить инициативу, но и у него нашёлся соперник за обладание символом власти.

Ещё разок что ль стрельнуть? — призадумался я про себя. Не успел, Удур сам разобрался со своим конкурентом на раз — прыгнул ногами вперёд и отпихнул оппонента от символа вожака.

И всё? Так просто? Одно слово — йети...ть их! И надо же было им усложнять переговоры? Да не на тех напали, а мы сами на них! Этого они и не учли, вот и стремились вновь забиться по своим норам и берлогам логова, но Удур сначала стреножил их, а затем и вовсе задержал своим громогласным рыком, вздев над головой кол с нанизанными на неё черепами.

Я даже не стал обращать внимания на такой изъян как людские головы там, ибо моей главной целью было заставить морфов поменять к нам, наёмникам, своё отношение.

— И чего теперь, главарь? — открыто спросил у меня об этом Ёр-Унн.

— Одно могу сказать определённо: мы потеряли Удура как наёмника, но зато в его лице обрели... Сколько тут этих рыл "пятаками"?.. Но живыми и в качестве наших союзников!

И мне плевать, что кто-то там считает и дальше меня Чудаком. Прежде я главарь, и под моим началом уже не просто банда наёмников, а ещё и небольшая орава морфов. Вот так-то, а как-то так — и будет дальше.

Я отпустил Удура на все четыре стороны, взяв с него слово наёмника: он явится к заставе с ордой равнинных морфов, а чтоб у него не возникло проблем с иными вожаками или вождём при столкновении с ними, удружил ему огнестрел, заставив гнома спилить ствол практически по деревянный остов.

На гнома, когда он без лишних слов принялся выполнять мой приказ, без слёз и не взглянешь. Сам едва не лил их, и для него было святотатством портить оружие славных предков. Да ничего, привыкнет, и потом сюрприз будет для него, когда поймёт в чём преимущество обреза-пистоля в ближнем бою в сравнении с огнестрелом-ружьём на той же дистанции. И то, что его можно носить скрытно за пазухой.

Сделав Удуру напоследок ещё кое-какие наставления, я с тяжёлым сердцем расстался с ним, и уже мысленно добавил, провожая взглядом, преисполненным скорби и печали в спину: "Помни: используй пистоль в крайней надобности, когда противник сильнее тебя! Соответственно ты должен брать его хитростью! Не забывай и... прощай! Может, когда-нибудь ещё и свидимся!"

Скажи я это в открытую, меня бы засмеяли бродяги, но я главарь — не должен огорчать и разочаровывать их.

Теперь необходимо спешно возвращаться на кордон и переговорить о моей затее с Кукумэ в отношении Удура и равнинных морфов. Мне было интересно узнать не только и не столько её мнение, сколько мысли, поскольку она вряд ли откроет мне свои истинные намерения. Но на то и шпионка кесаря — закинет ему послание, и я буду точно знать ответ на собственную затею! Или всё-таки инициатива даже в этом диком мире наказуема? Хотя как ещё меня можно было наказать иначе, превратив в раба-наёмника? Хуже некуда, и придумать нельзя! Или я опять ошибаюсь на свой счёт, и кто-то ведёт подсчёт моим ошибкам в этом мире? И что перевешивает на весах у них там — мои грехи или подвиги? Хотя возможно то, что я тут считаю благом, у них является злом! Да ну их там, мне тут и этих йети хватает выше крыши!

Окрестности кордона уже очищены от трупов морфов. Быстро справились, ничего не скажешь, как и не добавишь, но мне также очевидно, куда бродяги подевали трупы равнинных йети, хотя берлог не вижу. Ага, засыпали их сверху там землёй и завалили камнями на манер братских могил.

Ну что ж — и так сойдёт, а всё лучше, чем было. В качестве доказательств нашего здесь подвига у нас имеются "пятаки", и столько, что ими пришлось набить не один мешок. Иа ревёт, что дурной, но такова его незавидная участь, как гужевого транспорта, что хозяин взвалит на тебя, то и придётся таскать, следуя за ним по пятам. И попробуй взбрыкнуть — недолго и копыта откинуть.

Нас по прибытии на кордон окружают соратники по оружию и удивляются отсутствию у меня оруженосца — в первую очередь мастера, а среди них амазонка. Как это очевидно — мне её любопытство, и не как женщины, а как шпионки кесаря. Объявляю всеобщую сходку атаманов и заявляю им о своих намерениях в отношении равнинных йети. Атаманы в шоке — прямо как звезда в лице тёзки Зверева. Ну да, а что вы хотели, на то я и сэр Чудак, и ваш главарь — всей банды.

— Что-то не так? Или не устраивает? — вопрошаю я, и на словах, и мысленно. — Так возражения по этому поводу не принимаются, и не обсуждаются! Удур получил от меня прямой приказ — набрать из равнинных морфов орду и двинуть с ними на заставу!

Жду реакции от Кукумэ. Ага, уже кумекает, пытается свести концы с концами. У неё путаются мысли, напоминая хаотичный сумбур. Еле справляется — поначалу как женщина с эмоциями, а затем и как шпионка кесаря, ещё решает отписать ему о неожиданном известии, полученном от меня, как главаря банды бродяг.

Всё, дело сделано, теперь уже не всё зависит от меня, и даже от тех, кого я подключил к осуществлению своей умопомрачительной затее. А что там думали в Империи, и на заставе дорн Балдрик, что мы, наёмники, под моим началом и дальше будем оставаться их послушными марионетками, а они и дальше не соизволят считаться с нами и нашими жизнями? Ну так нет, это не по мне! И потом надо же мне держать свою марку сэра Чудака. А уже своего рода брэнд в этом мире, и я не простак, как многие думают в отношении меня. Хотя чего это я расхрабрился, а настолько уверовал в собственные силы, что забыл: стоит кому-то избавить этот мир от меня, и проблема в лице сэра Чудака будет решена на раз.

Да наёмного убийцы мне не стоит опасаться, у меня дар, хотя и не всегда срабатывает в отношении всех, зато скоро буду точно знать: Кукумэ со мной и дальше до конца, или исключительно моего, если того же пожелает кесарь? А непременно сейчас, дабы я и в дальнейшем не путал ему планы на компанию направленную против морфов и ещё каких-то там псов. И что это за собаки такие, про коих гном и слышать ничего не желает, и морфы для него даже сродни горный йети — милые и пушистые зверьки подобно ручным или домашним питомцам.

Теперь главное дождаться известий — и будем надеяться: они не разочаруют меня, а соответственно и я не разочарую тех незримых и неведомых мне игроков, кто разыгрывает свою партию, стремясь к абсолютной власти в Империи, про которую мне так толком до сих пор пока ничего неизвестно.

Вот такой я Чудак и сэр-главарь, а голова — два уха...

Глава 21

"А вы порядочный человек, сэр Чудак,

потому как неловко делает подлости!"

Отдохнув после "прогулки" по округе, я решаюсь на очередной рисковый шаг — отменяю тренировку с Кукумэ. Амазонка сверлит меня недобрым взглядом, приходится объяснить ей, что мне сейчас не до фехтования, а не до неё нет дела. Вот для неё-то как раз находится подходящее занятие, я предлагаю ей поторопить Логрифа, чтобы лорд-наёмник случаем не избавился от рабского дара в виде кольца наёмника.

Моя уловка прошла на ура, я выяснил то, что меня так интересовало всё это время в данном мире, как я попал сюда, а затем и на крючок к гному с варваром, подписав себе смертный приговор, надев на палец кольцо наёмника. Оказывается его можно снять — и тот, кто создал их — Хир-да-Рас — может избавить от рабской зависимости наёмника. Но для этого ещё кое-что необходимо, а именно — воля Императора, ну или хотя бы распоряжение от кесаря.

Вот так как-то! Выходит, я должен оберегать амазонку как зеницу ока. Стало быть, нельзя ей рисковать, во всяком случае, отпускать одну. А что если я к ней прикреплю халдея-наёмника в лице Ки'Ррда? И придам им десяток всадников на горбулях?

Кукумэ кумекает — для виду, и делает такой, будто не понимает меня, а про себя давно уже была согласна отправиться изначально туда, куда вперёд неё Логриф. Значит, я не ошибся в отношении неё, очень надеюсь: поступаю правильно, а разумно или нет, на то и Чудак. Время покажет: я был прав или... мне в любом случае несдобровать. Но лиха беда начала, и как говориться: что сделано, а сказано — того не изменить. Мои слова — это приказ для моих бродяг.

— Умнее ничего не мог придумать, главарь? — заворчал Ёр-Унн, когда узнал, что я затеял отправить с Ки'Ррдом весь наш хабар — мешки с "пятаками". — Да этот халдей себе не то что второй палец отхватит, а и всю руку по шею!

— Не отхватит, — уверил я. — И скорей я отхвачу ему голову, как и обещал!

И слышу мысленно от Брех-Унна: "Голова — два уха!!!"

Улыбки не вижу, даже ухмылки ехидства — гном-бригадир злится, и как обычно сначала на меня про себя, а чуть погодя сорвётся в гневе открыто на вояк.

Ничего не поделаешь, такова уж участь любого наёмника — нами также командуют все кому ни лень.

По моей задумке оба гнома остаются на кордоне, гарнизон всецело на них, а вот Дэрга я отряжаю в качестве охраны Кукумэ с Ки'Ррдом. У него остался десяток вояк, и толку тут от них на заставе, коль практически миновала опасность нападения равнинных йети на нас, поэтому и сам могу выступить в роли шпиона.

Удура при мне больше нет, но зато имеется варвар. Эй'Грр и сойдёт мне в качестве достойного попутчика, а заодно и ещё один ветеран.

Окликаю их обоих. Ульф получает от меня соответствующие указания подготовить трёх горбулей и всё необходимое, что потребуется нам на длительное время при объезде земель северного региона вплоть до града. Я читаю его мысли и понимаю: мой намёк принят им и в свою очередь понят. Варвар также немногословен. Такие попутчики мне и необходимы, а там, куда собрался с ними, просто незаменимы, и лучше не найти — будет, чем в тишине заняться в дороге.

Меж тем я провожаю уже взглядом Кукумэ с Ки'Рдом и Дэрга с его десятком наёмников.

— Чёртова дюжина... — брешет рядом Брех-Унн.

— Талас... — я окрикиваю одного из атаманов, а затем он своих бродяг. И Ахора призываю.

Оба мастера получают от меня дополнительные указания.

Всё, теперь и мы можем двинуть вместе с ними, и никто не узнает, что я в итоге затеял, даже если тут среди нас водятся ещё чьи-то шпионы, а то, что имеются заинтересованные глаза и уши, нисколько не сомневаюсь. Сам убедился в этом лишний раз, когда отправились на поиски клада гномов, а в итоге он оказался арсеналом вооружения.

Эх, ещё бы разок наведаться туда, и вынести всё, что там осталось, думаю: хватило бы оружия с боеприпасами на полк. Но пока что не судьба разжиться в таком количестве наёмниками, а уж тем более вооружением, соответствующим для них. Вот за этим я и подался на свой страх и риск назад во град, и сделаю это инкогнито, хотя попадись я там, могут принять за дезертира. Да я не дурак, всего лишь Чудак — есть чего сказать даже тому же великому и ужасному герцогу Ромуальду, дескать: явился от дорна Балдрика за наёмниками, и отныне все поступают под моё командование в банду.

Но это я так думаю пока — мои мечты, и кажутся мне несбыточными грёзами.

Покидать кордон тяжело, поскольку я всё больше удаляюсь от заставы, где томиться, моя несравненная и ненаглядная донна Желанна. Боже, как она мне желанна, ты даже себе не представляешь там, и то, что мы испытываем здесь! А явно сам испытываешь нас здесь! И за что? Неужели проверяешь на прочность наши чувства любви?

Скачем на горбулях почти что бесшумно, сии необычные животные почти не шумят, на когтистых лапах наростами у них расположены мягкие подушки, а не копыта с подковами, как у коней. И не скользят! Так что можно сказать: не скачем, а крадёмся, но с приличной скоростью, преодолевая по два десятка вёрст за час времени. Поэтому я не удивлюсь, если с наступлением сумерек мы окажемся на очередном кордоне.

А вот и он — кордон — появился спустя какой-то промежуток времени. Кидаю взгляд на часы и вижу: у нас ещё вагон времени и маленькая тележка. Затем смотрю в подзорную трубу с огнестрела, и что же наблюдаю: на кордоне наши — люди, а не йети. И в основном знать. Дальше не хочу ничего знать — и их — чем они там занимаются, а ведут себя, таким образом, будто ничего здесь уже сто лет не происходило — просто тихий райский уголок для них. Ну да, конечно, само собой разумеется, это ж мы, наёмники, делаем их работу — подыхаем в ожесточённых схватках с морфами, а они сюда примчались поохотиться на них от безделья и безысходности.

Я мысленно грожу им, и выясняю: ватага Дэрга с Кукумэ и Ки'Ррдом также обогнула данный кордон стороной. И правильно поступили — на руках хабар — не стоит рисковать трофеями, а то эти знатные, но безземельные отпрыски хуже халдеев — прирежут за деньгу*.

* Деньга — медный грош.

Скачем дальше по следам тех, кем был вынужден рискнуть, но если что — у меня под рукой добрый отряд наёмников верхом — отобьём.

Больше никого не встречаем — морфы притихли с нашим появлением у них в землях, сидят по берлогам и прочим своим норам безвылазно. Вот и хорошо, хабара у нас и так в избытке, и они больше не интересуют лично меня, сэра Чудака и главаря банды наёмников, своими "пятаками". Да не приструни мы их тут — Талас с Ахором, как я там со своей бандой у ближнего кордона — сейчас бы вели шагом горбулей, а не мчались на них во весь опор по тундре.

А вот и пропажа мелькнула вдалеке, показав нам хвосты горбулей — спешат во град, как и я. Мы уже близко. Отдаю приказ Ахору с Таласом следовать на последний перед градом кордон и там дожидаться от меня вестей, но быть готовыми выступить, куда бы ни приказал в любой миг.

На том и расстаёмся с ними, я следую дальше исключительно с Ульфом и Эй'Грром при опущенных забралах на шлемах. Мы в доспехах, а руки в перчатках — скрываем свои личности.

Наконец я разглядел вдали через оптику подзорной трубы реку, а чуть погодя и пристань на берегу с крепостными стенами града и крепостью на возвышенности, а там над башнями стяги и не только присущие Империи. Помимо штандартов Короны приметил иные, на которых был изображён щит, а на нём герб в виде шлема с перьями, как у павлина. Ну явно герцог вывесил их, обозначив таким образом свою ставку, чтобы любому путнику или морфу ещё издали было понятно, кто и что ждёт его там, куда я направил своего горбуля, а за мной два иных Ульф и Эй'Грр.

Понаблюдав, как сквозь северные врата во град проехали Кукумэ с Ки'Ррдом и Дэргом при десятке охраны из наёмников, мы следуем тем же маршрутом.

Стражи перекрывают нам проход, скрещивая свои пики в качестве примитивного шлагбаума, и требуют мзды.

— А больше ничего не хотите! — отвечаю я жёстко им. — И мы также при исполнении, как и сами — скачем от дорна Балдрика прямо с заставы! Пропустите! Расступитесь!

Не понимают, болваны, а чисто истуканы в своих доспехах. Эх, выстрелить бы в этих разукрашенных павлинов герцога. Это он здесь выставил их — красуется. Да мне не с руки шумиха, тут же пойдут слухи и не только — светиться не хочется.

Выручает ветеран, у него имеется заначка на чёрный день — медь. Медяков не так много, но всё лучше, чем ничего. Ульф швыряет россыпь мелочи наземь, и мы спокойно проезжаем мимо толкающейся стражи, подбирающей гроши.

М-да уж, будь у морфов медь, прошли бы тут ордой безо всякого штурма!

Мы въезжаем во град, и двигаемся узкими улочками с проулками к кабаку — тому самому, где любят останавливаться наёмники, а столь памятен мне до боли в теле.

Народу на улицах прибавилось — и значительно — люди теснятся, и всё больше бродяги, да вояки герцога, представляющие собой настоящее столпотворение сродни несусветного сброда. Причина нам очевидна, особенно мне становится всё ясно с подачи ветерана, Ульф поясняет, как герцог набирает свою рать. Принцип прост: если ты барон, то должен явиться по призыву герцога с пятью вояками, если лорд — уже с десятком, а если граф — приведи отряд численностью в ватагу как у наёмников. При этом вся знать должна быть верхом.

Цены во граде тут же взвинтили в виду спроса на любую продукцию, а особенно выпивку, еду, одежду, оружие и броню. Ну и соответственно на любой вид транспорта животного происхождения. Короче на всё без исключения.

Продолжаем искать Дэрга с его людьми. А вот и он, и признал меня по рисунку на доспехах от руки — колпаку шута.

Улыбнулся язвительно и подсел к нам невзначай.

— У вас свободно, парни?

— Заваливайся... — кивнул я одобрительно ему. И жду, что он расскажет мне. — Какие новости?

— Просто превосходные, сэр... — продолжает скалиться Дэрг. — Ки'Ррд уже встретился с барыгой, и они уединились там с ним. Я так думаю: торгуются...

А про себя я понимаю: Дэрг издевается надо мной. Читаю его мысли. Мстит мне на словах за то, что я опередил его — какой-то выскочка — и только, поскольку признаёт мою отвагу и неуёмный талант полководца.

Я также мысленно прощаю ему его дерзость, и продолжаю вникать в то, что уже твориться вокруг меня, а столько чужих мыслей, среди которых ищу необходимую мне информацию, и кажется, нахожу, глянув мельком на одну гоп-компанию из знати за столиком в стороне от нас.

Одну рожу признал — принадлежит барону Ферриону.

Хм, приоделся так, что не узнать. Одно слово — знать. Но доспехи хоть и блестят, очевидно: старые — принадлежали ещё его отцу или деду — и перешли к нему по наследству.

С кем он там говорит? Что за иные бароны при нём, и лорды? А даже граф, которого я поначалу принял за рыцаря.

Феррион назвал его Роланд, а лордов — Эдгард, Эдвард и Ингвард. Они все братья и для них война с морфами своего рода занятие по сбору налогов с этих йети. И им всем нужны их "пятаки" для обмена на звонкую монету.

Значит, обеднела знать Окраин, или никогда не пользовалась теми же благами, что прочие их родичи в Империи?

Теперь мне понятно, почему они тут же откликаются по первому зову герцога — война для них довольно прибыльное и доходное мероприятие, хотя и не всегда, но пока что более ушлые рода обогащались на войне с морфами, особенно в годы нашествий горных йети. Ведь необязательно подставлять лоб под их каменные топоры и прочее оружие, достаточно находиться в обозе и заниматься скупкой и перепродажей хабара, который у них в свою очередь готовы скупить барыги-менялы по более высокому ценовому тарифу.

Так вот почему ростовщики не лезут за городскую черту — им и так всё доставят сами вояки — и либо мы, наёмники, либо знать. А наживутся и на нас и на них. На то и барыги.

Я стараюсь вникнуть в суть дальнейшего разговора, чтобы понять: когда герцог намерен выступить в поход по землям морфов к заставе дорна Балдрика? И явно не спешит, хабар с равнинных йети невелик — и всегда может получить его с них "пятаками". Вот герцог и ждёт горных йети под стенами града — осады. А всё по тому, что на заставе его рати негде развернуться, поскольку в поле стоять не желает. Ну, так оно и понятно: знать пришла сюда не подыхать, как мы, наёмники. Что мне становиться всё больше очевидно, как и то: пора браться за дело — за наёмников, бесцельно слоняющихся по граду. И повод подходящий имеется: за время их тут пребывания произошло немало потасовок с местным населением, и, как правило, разбойных, заканчивающихся не только мордобоем, но и поножовщиной.

Слышу разговор от иного столика, где собрались в круг атаманы ватаг бродяг, и ведут они его о том, что неплохо было бы уже выдвинуться на заставу, и по пути туда — от кордона к кордону — разжиться хабаром. То есть расчистить в будущем рати герцога путь.

— А не поздно ли спохватились? — обратился я к ним, не поворачиваясь, и поначалу мысленно, а затем вслух.

— Это кто там чего вякает? — прилетел нам эхом ответ от бродяг.

Дэрг схватился за нож. Я уловил: он собирается бросить вызов — им в одного из них.

— Не спеши, — уверил я его и Ульфа с Эй'Грром. — Беру их на себя!

На то и голова — два уха.

Я оборачиваюсь и поднимаюсь из-за стола — знаю, что атаманы напряглись, и уже готовятся вскочить и обнажить свои клинки.

— Ты кто? — тыкает в меня на словах один из них.

— Я тот, кому ты служишь отныне!

"Это что за чудак?" — вопрошает он мысленно у своих бродяг за столом.

Я отвечаю ему, и им, аналогичным образом:

"Я и есть он — сэр Чудак и главарь банды наёмников, собственной персоной!"

"Не может быть!?"

— Может... — говорю я дальше открыто, и демонстрирую им жезл власти главаря.

— Голова...

"Ага, два уха! Т-с-с! Ни звука!"

Попутно я уверяю "братву" за столом: освобожу их бедовых бродяг, и спасу от плахи, но при условии, что они все без исключения двинут со мной к заставе, и под моим началом, как главаря-атамана.

"Давно пора! А руки чешутся, как и у морфов носы!"

Одно слово — головорезы!

Мне требуется встреча с Логрифом, точнее его помощь с аудиенцией у герцога Ромуальда, уж больно мне интересно взглянуть на него, а если быть точным, то на графа, которому Кукумэ отрезала кое-что.

Новоявленные бродяги из моего будущего полка быстро находят постоялый двор, где остановился лорд-наёмник с Рангиром и ратниками при них. Ульфа и отправляю к нему, назначая встречу тут же.

Долго ждать не приходится, Логриф спешно является ко мне в кабак, и я озадачиваю его своим желанием.

— Это исключено! Невозможно! Герцог не примет у себя даже тебя, как главаря всех наёмников!

— А граф? Твой бывший хозяин? Ведь уже виделся с ним? Ему ещё интересно, где Кукумэ?

Лорд мгновенно меняется в лице. Я больше не жду от него ответа, всё, что он думает, отображается у него на вытянувшейся физиономии, как и его мысли доступны мне.

— Свободен... пока... — обрубил я его.

У меня будет встреча с герцогом, и такая, что мне к ней стоит подготовиться.

— Дэрг...

Тот ловит мои слова как голодная собака кость налету из рук хозяина.

— Отправляйся к заводчику захров, и договорись с ним о скупке всех его тварей.

А вот Ульфа ждёт иное задание — ему предстоит скупить горбулей.

Ну и сам я, взяв в спутники Эй'Грра, двигаю к барыге-меняле. Нас там явно не ждут, но зато я не намерен ждать Ки'Ррда.

— Халдей! — врываюсь я с огнестрелом в избу к Хвану, пока снаружи с охраной разбирается варвар, и с небольшой заминкой вваливается за мной следом с вопросом: "Куда девать жмуров?"

А нас не ожидали здесь увидеть. Мне это на руку — застукал за сговором разом Ки'Ррда с Хваном. Эти халдеи уже начали делить "драгметалл", выясняя, кому, какой процент положен от состоявшейся сделки.

— Мне... и весь! — сгребаю я в охапку горку меди и серебра в шлем.

Разбойники не то что бы в растерянности, но точно в раздумьях, решают, как поступить им, а заодно с нами.

— Овчинка выделки не стоит, — противопоставил я им огнестрел, заряженный дробью. — Если дёрнитесь — зашибу! И мне ничего не будет, как наёмнику, а тем более главарю!

— Как, главарь!? — вылезают у барыги от изумления глаза из орбит, и он стреляет злобным взглядом в Ки'Ррда. — Ах ты халдей! Провести меня хотел, разбойник!

Да меня ему не обмануть — одним миром мазаны с ним, а оба бояться меня, как черти ладана. Ну и ладно, Бог с ними, главное: деньги у меня. А с ними ещё разберусь — обоими, но порознь!

Я указываю Эй'Грру на Ки'Ррда, тот пытается извернуться, да у варвара руки длинные — достаёт халдея за счёт ещё длины кувалды в спину, сминая доспех, и валит на пол, а затем сгребает его в охапку.

Ки'Ррд после огребёт ещё и у меня.

Я остаюсь один на один с барыгой, и больше ему меня не провести, отныне я знаю всё, что твориться у этого менялы в голове. И у меня есть тема для разговора. Я даю понять, что за неустойку ему предстоит выплатить мне, и требую с него себе то, что можно было бы подарить донне. Хван налету схватывает мои мысли, и я слышу от него, что женщине обычно дарят драгоценности. Раскошелиться на них я не могу, как и потребовать, слишком высока цена, но ведь жизнь барыге — собственная — тоже!

— Не вопрос, сэр Чудак! Для тебя, как главаря бродяг, всё, что ни пожалеешь!

Я полагаюсь на его усмотрение, и ведь знаю: всё равно обманет. Уже пытается, да не позволяю ему, предугадывая все его действия на уровни мыслей.

Барыга в растерянности, зато я на коне... и уже белом, он серьёзно заставил меня разозлиться на него. Теряю терпение, Хван сдаётся, я победил. Барыга лезет в подпол. Если он задумал скрыться, всё одно не получиться — читаю его мысли. Нет, не хочет он платить добром за добро. Ну так получи! Стреляю из огнестрела в погреб и пробиваю бочку, из которой фонтаном хлещет брага.

Хван в испуге прикладывается к ней и через мгновение становиться покладистым. Давно бы так, а сразу утопил свои печали в выпивке, поскольку отныне я не слезу с него и с самого сдеру три шкуры, если он попытается ещё хотя бы раз обмануть меня или моих людей, присланных к нему для обмена.

Барыга выбирается из погреба, с него ручьями стекает брага, он чуть стоит, шатаясь на ногах, и тянет мне какой-то узелок.

Интересно, и что там в нём такого, что может понравиться донне Желанне? Я рву зубами узел с прочной ткани и... в глаза ударяет блеск — вещичка и впрямь дорогая, не золотая, но и не серебренная, да и вряд ли что платиновая.

— Где взял? И что это за металл? — вопрошаю я, глядя барыге в глаза.

— Да один безземельный отрок заложил её мне, а я...

— Ты толкаешь меня на преступление!?

— Нет, у него не хватит денег, чтобы выкупить вновь её у меня. Да и в отведённый срок погашения кредита не уложится!

Ладно, чёрт с тобой, барыгой, — принимаю я дар, и разглядываю. Подарок довольно странный и необычный. Не проклят ли, а то, что выглядит как магический артефакт — вне всякого сомнения. От него исходит сильная энергетика.

Вещица оказалась диадемой, а не цепочкой, хотя я поначалу решил: её надо носить на шее.

— На голове, голова ты два уха, главарь! Ха-ха... — посмеялся надо мной Хван. — А по жизни сэр Чудак!

— Да, кстати, если кто вдруг ненароком или невзначай спросит у тебя про меня — мы даже не встречались! Всё понял?

— Да как не понять... — слукавил барыга, готовясь уже продать сию информацию и подороже, но вот кому: это и пытался понять.

— Только попробуй! И в мыслях даже забудь, иначе сожгу твою лавку вместе с тобой и хабаром, что прячешь в тайнике под полом!

Я даже топнул ногой по скрытой крышке.

Сия новость просто обескуражила Хвана, барыга рухнул на колени и, сложив как монашка руки на груди, с мольбами принялся бить лбом о пол, делая мне поклоны в ноги.

— Не губи, главарь! Небом прошу! Детей сиротами оставишь!

Вот про сирот он опять загнул, собака! Нет их у него, и не было никогда, а если и имелись, то он и знаться не желал с ними, обрюхатив не одну служанку, которую после выгонял на сносях на улицу.

Нет, он заслужил, чтобы я вернулся к нему как-нибудь в другой раз и разобрался с ним, вызвав на поединок чести. Но я лишь плюнул презрительно в его сторону и повернулся на выход. Если бы не доспехи на мне, кто знает, чем бы закончился мой путь в этом мире, поскольку я даже мысленно не успел отреагировать на то, что зародилось в голове Хвана.

Мне в панцирь ударился нож, и отскочил рикошетом в стену, а когда я обернулся, то барыга с коротким клинком, угодил уже на мой, выхваченный левой рукой, так как в правой у меня по-прежнему был шлем с монетами разного достоинства и диадемой сверху.

Ну что же, собаке собачья смерть, а этот разбойник заслужил её, являясь сам атаманом не одной, а нескольких шаек халдеев.

Да теперь, поди, докажи, что на преступление меня толкнул Хван.

Мой взгляд замер на факеле у стены, я рубанул по нему клинком, и он упал на пол, устланный сухим мхом на манер ковра. Пламя занялось быстро, я едва успел выскочить из дома барыги.

Варвар заждался меня снаружи.

— Уходим! Быстро... — скомандовал я.

Мы прыгнули на горбулей и тут же скрылись в ином проулке, прежде чем огонь вырвался из дома наружу, и в самом злачном квартале града занялся настоящий пожар. Ну так этим барыгам там и надо. А мне пора было выбираться из града и спешно идти на заставу, огибая и дальше все кордоны кроме одного, где гарнизоном стояли мои бродяги.

В привычном для наёмников кабаке, нас с Эй'Грром встретил Дэрг.

— Что там с захрами? У нас будут сии твари? — поинтересовался я мимоходом у него, хотя уже знал благодаря его мыслям точное количество свор, на которое сторговался Дэрг, и какую сумму придётся внести.

Теперь нам оставалось дождаться Ульфа и переговорить с графом Логрифа. И ветерана я отправил с деньгами на "конюшню" за приобретением табуна горбулей, и также велел ему ждать нас с Эй'Грром за северными вратами на пару с Дэргом и его людьми.

Кукумэ уже знала о моём появлении в городе, объявилась неожиданно со спины, когда я уже брёл на постоялый двор, занятый людьми графа.

— Не ходи туда... — возникла она позади меня тенью, оставаясь в затемнённом уголке проулка и дальше, не думая выходить на свет.

— С чего вдруг?

— Это ловушка!

Я лишь усмехнулся ей в ответ.

— Послушай меня, сэр Чудак! И если тебе дорога не только твоя голова, но и донна Желанна...

А вот этим она уже задела меня за живое, и всё остальное я прочитал по её мыслям.

— Но мне нужны все без исключения бродяги во граде, даже те, коих ждёт эшафот!

— Ты получишь их, но чуть позже! Дождись меня за северными вратами! Там и объяви среди бродяг всеобщий сбор! Вот увидишь: они примкнут к нам — пойдут за тобой, едва узнают, что ты, сэр Чудак, собираешься руководить ими как главарь! Эй'Грр и Ки'Ррд справятся!

— Нет, этот халдей едва не предал нас!

— Так ведь не успел! Зато впредь будет знать, что ты держишь своё слово! И отныне ты — его главарь, а не Хван...

Уже и про это знает — ну надо же!

— Хорошо, — уловил я, что шпионка кесаря уже имела на руках от него предписание отправить всех наёмников прочь из града на заставу, и именно во главе со мной, сэром Чудаком, а ей и дальше быть при мне его глазами и ушами — следить за каждым моим шагом.

Я почувствовал себя дрессировщиком ядовитых змей. Одна такая гадюка уже имелась у меня — амазонка, и даже ядом владела в совершенстве, намазывая им клинки. А то я раньше понять не мог, что она там наносит всякий раз после того, как стирает с них кровь. Оказывается, не жиром смазывает, чтоб не поржавели.

Новость — и та ещё. Я соглашаюсь пойти ей на уступки.

— Поторопись! Тебя уже ищут все городские халдеи с барыгами!

Да это настоящий разбойничий заговор против меня, и мне теперь грозит смертельная опасность от тех, кого мы, наёмники, призваны защищать от морфов.

Я, помимо всего прочего уяснил, что амазонка раскусила мой замысел изначально, и специально натравила их всех на меня. Отныне они не успокоятся, пока не упокоят меня, соответственно будут искать, а когда найдут, двинут на разборки немалыми силами.

Принцип был тем же, и способ, каким Кукумэ заставила собрать герцога в кратчайшие сроки свою рать, чтобы достать её там, куда он должен был в итоге явиться рано или поздно по долгу службы.

— Да, если увидишь Логрифа, — а я в этом нисколько не сомневался, — поторопи его. Поскольку я и дальше нуждаюсь в его услугах как мастера! На то он и наёмник — раб Империи, как и я, а не её верный слуга! Это в прошлом — все его заслуги перед графом!

И ждать ответа я от амазонки не стал, прочитав это у неё в мыслях, повернул вспять горбуля.

"В кабак не возвращайся! Скачи прямиком за северные врата, иначе поздно будет! Даже я не вытащу тебя!" — всё же уловил я от Кукумэ напоследок.

А так хотелось предупредить варвара при халдее, поэтому мне пришлось передать Эй'Грру необходимую информацию через подростка, коего я встретил дорогой назад.

В проулке на меня наскочил чумазый мальчонка в лохмотьях, прося медяк, а за это был готов выполнить любое мое пожелание, или дать совет, как куда пройти, чтобы быстрее попасть в нужное мне место или квартал.

— Лови... — кинул я ему серебряную монету.

У паренька аж нижняя челюсть отвисла от моего дара.

— Сэр рыцарь! Я ваш верный слуга! — попытался набиться мне в спутники ребёнок.

Мне пришлось указать ему на перст наёмника.

— Сообщи иному такому же бродяге с аналогичным рабским символом по кличке Эй'Грр, что я жду его с одним халдеем за северными вратами в условленном месте — и квиты!

Плюс дополнительно сообщил ему, в какой именно кабак следует заглянуть, а не искать моего варвара среди иных местных забегаловок. Время сейчас было дорого, как и жизнь — и Эй'Грра, мне дороже собственной. Хотя, если вспомнить, что с него и гнома началась моя рабская повинность в качестве наёмника треклятой Империи, то... всё одно благодарен им, иначе бы не встретил донну Желанну. А теперь мне есть, с чем вернуться к ней — в подарок приобрёл диадему, а моим бродягам — зверьё. Даже пополнение будет, но не думал, что под мои стяги, сэра Чудака, двинет разом из града столько бродяг — ватагами.

У северных врат меня ждало столпотворение, народу там было столько, что мимо них ни проехать, ни пройти, и все в лице бродяг, по причине чего стражам пришлось закрыть врата. Они по-прежнему требовали мзды.

Ну, сейчас вы получите её у меня!

— Чего стоим, толпимся? — поинтересовался я у тех бродяг, что были ближе всего ко мне, и мы располагались в дальнем конце колонны жаждущих покинуть пределы града в северном направлении.

— Да ищут кого-то, псы! — ответил мне один бородач.

— И кого?

— Какого-то халдея, что пожёг барыг! Хотя лично я бы его отблагодарил!

— А что ещё говорят?

— Что он никакой не халдей, а один из нас — бродяга! А почему ты спрашиваешь у меня? — сощурился хитро говорун.

"А что не так?" — вопросил я мысленно у него, буравя мозг.

И понял: он подозревает меня, считая шпионом.

"Почти угадал, но служу я не герцогу, а главарю, сэру Чудаку!"

У говоруна округлились глаза.

"И я не брешу! Поможешь мне? А иным нашим братьям по оружию?"

— Чего делать — говори!

"Повторяй за мной!" — кинулся я на толпу единомышленников.

— Ломай ворота, братва! Выноси их разом со стражей!

И вдруг толпа наёмников заревела так, как не могли даже морфы целой ордой, когда мы ратились с ними у кордона. Вот это сила, так сила, а силища — и ещё та. Тут не одна сотня наёмников, а если Кукумэ не обманула меня, приведёт ещё одну многочисленную ватагу бродяг.

Стражи ничего не успели предпринять, даже поднять сигнал тревоги, как горнисту вставили его горн в одно место, которым он нескоро теперь сможет сидеть, если вообще когда-нибудь, и мы вынесли врата на раз. Всё, теперь ищите меня, сэра Чудака, аки ветра в поле.

За городскими стенами пред нами предстал унылый пейзаж безжизненной и бескрайней тундры. Я не утерпел и обернулся назад: по стенам уже бежали арбалетчики, занимая места меж бойниц, мелькая за зубчатыми выступами. Нет, стрелять они в нас не будут, хотя у них имеется приказ от герцога — навести порядок. Так подчиняются не ему, а дорну Балдрику — лишь имитируют выполнение команд новоиспечённого полководца.

Я представляю себе лицо великого и ужасного Ромуальда, когда ему сообщат, что мы, бродяги, сотворили с его стражами, втоптав в нечистоты, стекающие по улочкам города, смешав их с грязью. И это был ему мой плевок в лицо. А ещё герцога ждала встреча с Кукумэ, уж амазонка не подведёт меня, и в первую очередь как шпионка кесаря.

Реагируя на рыки захров, я указал толпе бродяг дальнейшее направление движения. Помимо Дэрга с его людьми и сворами ручных тварей при них там также находился Ульф с табуном горбулей, связанных меж собой одной верёвкой, продетой через ноздри на клювах так, что не разбегутся.

Они и приветствовали меня как своего главаря.

— Так ты и есть он... — изумился говорун, когда узнал: я и есть сэр Чудак собственной персоной, а не его шпион-лазутчик как мастер-атаман.

— Да какая разница?

"Действительно! Земля слухами помниться!" — готов был ратиться говорун даже с простым моим воякой, а тут такая неожиданность, и в первую очередь для меня, поскольку я стал кем-то вроде национального героя среди наёмников.

Им и приказал раздать своры захров и табун горбулей. Теперь мы сами могли поохотиться, и не только и не столько на морфов, сколько на преследователей, если таковые объявятся вслед за нами здесь, выполняя волю великого и ужасного герцога Ромуальда.

Не скажу, что под моим началом оказался полк бродяг, как я мечтал, но уже на два батальона наёмников у меня народу наберётся. Из них половина верхом на горбулях, а иная при двух или трёх захрах, как цепных тварей. А и их не стоит сбрасывать со счетов, втроём эти твари способны загрызть даже горного морфа. Равнинные йети же для меня лично больше не являлись врагами.

— За честь и отвагу! — бросил я клич.

И новый ор толпы наёмников обрушившийся не только на меня и моих людей, но и эхом докатился до стен града со стражами. Мы, наёмники, продемонстрировали лишний раз, что тоже являемся силой, и отныне с нами придётся считаться. Я даже позволил себе смелость отписать герцогу Ромуальду послание, дескать, жду у северных врат всех своих бродяг, что по какой-то причине не смогли покинуть пределы града вместе со мной, сэром Чудаком и главарём, и так этого ему не спущу, если он вдруг вздумает кого-то из них лишить жизни! Это тотчас станет известно не только дорну Балдрику, как командору северного легиона и региона Окраин Империи, но ещё и кесарю, благодаря его шпиону в рядах моего возросшего отряда. И мне плевать, что в сравнении с нами у этого герцога войск — орда, тогда нас — рать! А мне на него!

Если что-то не так, готов принять вызов! Запиской его и бросил, а её ему подбросил мой человек — Дэрг. Герцог в свою очередь известил меня, что не намерен принимать во внимание угрозы от какого-то там раба, и раздавит нас с ратью, как изменников и дезертиров. Да пусть рискнёт, и морфы с лёгкостью сметут при нашествии Окраины Империи, двинув дальше безостановочно за внутренние границы северной провинции.

У меня оставался единственный расчёт на амазонку, как шпионку кесаря. Илларих ведь не идиот, быстро поймёт, что враждовать нам тут не с руки, когда заставу дорна Балдрика окружают горные морфы. Поскольку равнинных йети вроде как мы, наёмники, уже приструнили, и даже затеяли сделать их союзниками. Что и подтвердила Кукумэ, выведя за стены града бродяг прежде томящихся в застенках крепости, как когда-то я. И прочитал её мысли.

Мой расчёт оправдался на все сто процентов, я получил столь необходимую мне поддержку в лице шпионки кесаря, однако радоваться было рано, и нечему, ибо, как только исчезнет угроза нашествия морфов, люди кесаря вплотную займутся нами, наёмниками. Вот тут уже себя вновь во всей красе проявит герцог — также подошлёт своих людей под видом стражей ко мне и моим мастерам-атаманам. Ну, это потом, если мы выживем в схватке с теми, с кем пока не желают ратиться знатные "сыны" Империи, и ждут, когда морфы повернут вспять по осени, а летом им с ними ратиться не с руки, можно лишиться жизни, а не только головы и прочих конечностей. Зато я, голова два уха, и сэр Чудак! Мне ж ведь больше всех надо попасть туда, откуда не возвращаются, а непременно увидеть донну Желанну и преподнести ей в дар диадему.

Никому не показываю — от всех скрываю, за исключением Кукумэ. Мне интересно её мнение как женщины. Я надеюсь заслужить от неё похвалы, но она в растерянности.

Что не так, а чем её не устраивает диадема?

Амазонка стремиться узнать, как она попала мне в руки? Не хочу врать, и говорю всё, как было — вышла у меня та нелицеприятная встреча с Хваном.

— А что так, или не так?

"Да всё!"

Это всё — опять я сделал что-то не то.

— Ну, хотя бы подарить диадему я могу ей — это будет неопасно для неё?

— Уж не знаю, Чудак...

А про себя слышу от неё мысленно:

"Ну ты и му..." — мычит про себя.

В чём-то она права. Да мне пока толком не понять, кроме того, что эта вещица ранее принадлежала семье Императора, узурпировавшего в Империи власть. И то ли досталась от него в дар наложнице, то ли в её лице шпионке, такой как Кукумэ при кесаре, и она также имеет к нему какое-то отношение.

То, что она скрывала от меня, и даже от кесаря, ошеломило — сей дар императора-узурпатора, принадлежал её матери. И это я должен был подарить его ей, а не донне Желанне.

— Да, ты права, — говорю я ей. — Зачем племяннице дорна Балдрика подарок от какого-то наёмника, пусть даже такого главаря, как я! Забирай его себе — отныне он принадлежит тебе — и только! Ведь если бы не ты, я уже три или четыре раза мог оказаться в сырой земле и кормить либо паразитов, либо падальщиков со стервятниками!

Кукумэ была ошеломлена моим спонтанным заявлением. Хотя чему удивляться, ведь я ж сэр Чудак, а голова два уха. Но на то и главарь — моё слово для любого наёмника нынче закон!

А с донной Желанной мы разберёмся при личной встрече тет-а-тет. Думаю, в моём случае будет достаточно и горячего поцелуя.

Да что-то я размечтался. Даже не знаю, жива ли она, и что вообще твориться на заставе?

Я тороплюсь, оставляю Кукумэ во главе возросшего отряда, а сам с сотней всадников на горбулях мчусь стремглав на кордон к гномам. Там и наказал собраться с силами всем наёмникам, не забыв отослать весточку Ахору с Таласом, прежде чем двинуть на заставу. Вдруг имеются какие-нибудь известия от конных разъездов эскадрона Крата?

А сам, как абонент 256-19-76, мысленно отправляю СМС тем, кого обещал больше не побеспокоить. Да ведь беспокоюсь не за себя, а за донну Желанну, как сэр Чудак...

Глава 22

"Сила есть — считай калека!"

Бродяг на ближнем кордоне к заставе ждёт сюрприз, уезжал я с небольшой ватагой, а вернусь с огромным отрядом, хотя поначалу в сотню на всё тех же горбулях. Не понимаю я знать, и почему они игнорируют эту живность, по мне так лучше и придумать нельзя — скотина вынослива и неприхотлива, кормить её не надо, сама себя прокормит в тундре, где травы почти не найти, только мох и лишайники. Разве кони станут их жрать? А наши скакуны способны не только себе добыть пропитание, но и нам, своим хозяевам. Да и лазать по горам на них самое оно будет — по тем же горным вершинам с отвесными кручинами. Там, где ни конь, ни человек не пройдёт, горбуль пролетит едва ли не по воздуху. На то на горбуле и клюв. Да только не хватает крыльев. Будь они у них, вообще бы цены не имели. Но пришлось платить серебром, а не медью. Цены теперь во граде кусались, похлещи морфов. Ну да нам, наёмникам, некогда выгадывать, и на будущее деньгу копить, наш удел сражение и смерть. День прожил — хорошо, два — отлично, а три — за счастье, но если больше — уже несчастье, и тем, кто сделал нас вояками-рабами треклятой Империи.

Я ничего и никого не замечаю, все мои мысли там, где моя желанная особа. Подарок я в итоге профукал, хотя нисколько об этом не сожалею, помня, как на меня взглянула тогда Кукумэ. Теперь амазонка всецело принадлежит мне, главарю, как наёмница, а уж затем как шпионка служит кесарю. Тоже будет своего рода сюрприз — и ему. А заодно сделаю его Желанне и дорну Балдрику, когда подступлю к стенам заставы с южного направления со своей ратью бродяг, вместо герцога со знатью. А уж если Удур не подведёт, то и вовсе всех ждёт шок. А это по-нашему — по-наёмничьи. Мы не халдеи, и не разбойники, но тоже не лыком шиты, а кое-чем подпоясаны. Да и гном-кузнец, поди, заждался меня, я ведь ему кое-чего обещал в оплату услуг за выполненную работу, надеюсь, он сладит для меня знатный обрез, а ещё кое-чем его удивлю, поскольку помимо стрелков-стрельцов мне требуются гренадёры. Порох имеется, так почему бы ни наделать примитивных гранат — ручные ядра с фитилями-запалами?

Тоже сюрприз, и ожидает в первую очередь горных "джигитов". Я, сэр Чудак, ещё ни раз удивлю этот мир, а изменю отношение не только к себе, но и к нам, наёмникам. Ведь один из них, а останусь им, даже если мне удастся расстаться с кольцом рабской зависимости от Империи. Я буду не я, если не найду способ сделать так, чтобы это кесарь зависел от нас, наёмников, а не мы от его дорнов и командоров различных регионов и легионов на Окраине.

В мечтах и грёзах мне всё представляется легко и просто, а на деле всегда выходит иначе. Но одно мне, и всем, кто со мной, очевидно: я по-прежнему иду к своей цели, и со мной уже толпа единомышленников, готовых не задумываясь схлестнуться с любым врагом, коим я обозначу его для них. И на данный момент это морфы, но если бы пожелал раздавить знать, и для начала на кордонах в тундре, не задумываясь, сделали бы это, а за тем бы и град с ратью герцога осадили. Да не имеем мы пока достаточно сил, чтобы разбазаривать их, нам по-прежнему дорог каждый наёмник, и будь он в прошлом халдей-разбойник или ещё какой маньяк-головорез. Такие мне нынче люди в качестве вояк и нужны, а изначально Империи. Весь расчёт на это и был построен с амнистией в виде кольца раба.

За размышлениями я не заметил, как впереди возникли очертания ближнего к заставе кордона у горного перевала, и мне пришлось сосредоточиться на том, что ожидало меня в данный момент времени.

Я уже по обыкновению прильнул к подзорной трубе на огнестреле, и что же увидел, как кто-то ещё, как я, наблюдал за нами с башни на кордоне.

"Ёр-Унн..." — обрадовался я гному, отправив мысленный посыл. И в свою очередь уловил от атамана-мастера:

"Главарь!?"

"Что, не ожидал увидеть меня вновь, да ещё с большим отрядом всадников на горбулях! А нас будет ещё больше! И нас рать теперь, и нам на горных морфов!"

Меня интересовали новости, поэтому я первым делом заинтересовался у гномов, что слышно от Удура и с заставы.

Что и неудивительно, не было никаких вестей. Отсутствие известий, тоже новость, хотя и не неожиданная. Ничего, зато скоро их появится разом столько, что только успевайте получать те, кто остался во граде и дальше, прячась за внутренними границами Империи.

Гномы, и не только они, но и прочие наёмники, принялись расспрашивать меня о том, где я был, а что видел, да я отослал их в зрительный зал к тем, кто прибыл вместе со мной. А новобранцев хватало, вот с ними они и побратались по традиции наёмников, поскольку было с собой кое-чего, на что я попросту закрыл глаза, ведь завтра возможно нас ждёт бой на заставе — едва сюда подтянутся основные силы отряда, мы тотчас двинем туда.

Когда для себя я уже определил, отправлюсь сам в разведку с ватагой бродяг на горбулях.

— Ёр... — окликнул я гнома-мастера, а заодно и бригадира. — Брех...

Хватит им заниматься разным непотребством, что не пристало как командирам. У меня нашлась для них интересная работёнка, я задумал сделать несколько небольших ручных гранат-бомб. По такому случаю, мы взяли один бочонок пороха и пуль, и я на скорую руку смастерил примитивное взрывное устройство — засыпал во фляжку-бурдюк пороха и жменю пуль, а затем утрамбовал так, что они приняли форму шара, и вместо пробки затолкал фитиль в качестве запала.

Хм, что-то мне эта граната напомнила, а что — говорить вслух не хотелось, зато я взглянул в глаза моих подчинённых, и прочитал у них в мыслях: это оно самое и есть, на что я именно и подумал.

— А больше не из чего было приспособить фляжки, как из... — не поворачивался у меня язык сказать это вслух.

Нет, всё, хватит с меня, отныне закажу себе нормальную фляжку из металла у Яр-Гонна, ну и ящика два или три ядер.

Гномы ещё поинтересовались у меня, что это такое мы смастерили.

— Да гранаты...

О них они слышали впервые.

— Бочки с порохом помните, какие я, и вы подорвали?

— Ну...

— Так вот это будет покруче шрапнели!

— А чего такое шрапнель, главарь?

— Когда примените свои бомбы, тогда и поймёте — не раньше!

— А ежели одну рвануть прямо здесь? — не сдержался Брех-Унн.

Ну и я — наорал на него. У нас ведь не так уж много пороха осталось, да и боеприпасов в форме пуль для огнестрелов — теперь каждый выстрел придётся делать со снайперской точностью. По такому случаю я приказал гномам добыть каждому стрельцу подзорную трубу и приладить как у меня на огнестрел.

— Да где ж нам столько их взять, главарь?

— Не знаю, придумайте что-нибудь! И я не требую от вас это сей же час! Вот вернёмся на заставу, ваши там сородичи из мастерской Яр-Гонна и пособят!

— Забесплатно не станут!

— Жить захотят — никуда не денутся. А потом как-нибудь сочтёмся... в другой раз!

— Другого раза может и не быть!

— Вот и я о том же: не идиоты ведь поселенцы на заставе — должны понимать... вашу, и вы меня! — озадачил я своих подопечных. И уж лучше я их, как главарь, чем они меня, поскольку мне требовался покой и тишина — хотелось немного отдохнуть и подумать о том, что делать дальше. А всё и без того мне очевидно, как наёмнику.

Как уснул, и сам не понял, а когда проснулся, то увидел перед собой амазонку. Шпионка кесаря показалась мне видением сродни миража или приведения. Я отмахнулся от неё рукой, и уже хотел сказать: "Сгинь! Изыйди!", как она улыбнулась мне, просияв диадемой на голове.

Да она никак издевается?

Читаю её мысли, и что же узнаю, что она ко мне неровно дышит, а не вовсе к кесарю, от которого у неё имеется ребёнок, и также дочь, но считается незаконнорожденной, и её участь, как и матери, также незавидна — причём дочь императора-узурпатора, пускай и рождённая вне брака! Но чего может добиться, а какого положения — наложницы и шпионки в одном лице — максимум стать фавориткой, но не в гареме, а среди тех же всё наложниц.

Ну и нравы тут, хотя ничего против этого не имею, как мужчина. Да сомневаюсь, что женщины со мной согласятся, а Желанна и подавно. Поэтому я не замечаю и вовсе Кукумэ, и смотрю на неё не как на женщину, а в первую очередь как на мастера-атамана одной из ватаг, но привела с собой рать.

Вскакиваю и выглядываю наружу из тесного помещения в башне, прильнув к бойнице — снаружи толпиться уйма народа, и все галдят, некоторые из бродяг братаются, признав старых соратников по оружию. Это ветераны и бывалые воины, но среди нас также немало и новобранцев, таких, каким до недавнего времени был я сам, да за неделю моя жизнь в этом мире изменилась коренным образом.

Тороплюсь, Кукумэ больше не замечаю, а и дальше, как женщину, даже чувствую упрёк — её мне — недовольным взглядом в спину, и бросает такой, словно халдей в меня кинжал.

Как это не вовремя всё, и закрутилось. Ну не могу я ответить ей взаимностью, должна ведь понять, а принять, как женщина, что у меня уже имеется возлюбленная — это донна Желанна — и иная мне не нужна! Я однолюб, хоть и наёмник!

Выскакиваю наружу из башни и объявляю всеобщее построение за пределами кордона в чистом поле. Всадников отделяю от пеших вояк, а среди них выделяю в свою очередь тех, кто обладает стрелковым оружием, пускай и самым примитивным — самопалами, а не только самострелами или арбалетами. Даже лучники имеются, и доказали мне уже своё превосходство над иными стрелками в бою.

— Вот это я понимаю! — радуюсь я вслух, не скрывая своих истинных и искренних чувств. У меня под началом две сотни всадников на горбулях частично вооружённые самострелами и самопалами. У ветеранов среди них имеется броня — доспехи. Значит, они будут у меня тяжёлой конницей. И не так много как хотелось бы, но ударный кулак из них собираю ватагой. За ними, прикидываю в уме: двинут в бой всадники, вооружённые стрелковым оружием численностью до полусотни, а затем все остальные с "шашками" наголо.

Перехожу к осмотру пехоты. Итого этих бродяг у меня где-то четыре сотни. Неплохо. Из них у меня полторы сотни стрелков, не считая стрельцов — снайперов в будущем, а остальные обычные вояки, и даже не рубаки. Их ещё только предстоит обучать ветеранам, натаскивая в схватках с заклятым врагом.

На этом всё — с осмотром заканчиваю, давая время на отдых и на еду, объявляя всеобщий сбор в ближайшем будущем, а сам собираю при себе атаманов-мастеров. Отныне только их у меня самого ватага. Кого-то знаю, но больше таковых среди них, с кем мне ещё только предстоит познакомиться, и объявляю им о предстоящем походе на заставу, попутно зондируя мозг каждого на предмет лояльности в отношении себя и предстоящей битвы с горными морфами. Никто не ропщет, и все как один поддерживают меня, своего главаря.

Удара в спину от них ждать не приходится, а вот Кукумэ всё больше волнует меня, не дело затеяла амазонка, да сам виноват, мне не стоило демонстрировать ей диадему. Хотя увидь она её на донне Желанне, кто знает, чем бы это обернулось в будущем не только для меня, но и для неё. Особа-то, амазонка, ревнивой оказалась. И почему с женщинами так всегда: ты не даёшь им ни малейшего повода, даже намёка на взаимность, а они принимают обычную дружбу за любовь? Неужели нельзя просто мило пообщаться, как родственным душам? Почему сразу влюбляться? И потом любовь для меня должна быть с первого взгляда, а амазонка при встрече со мной не с того начала, вот я долго и не смотрел в её сторону, как женщину, просто как на обычную спутницу, от которой нескоро удастся отвязаться. А ведь привязалась, и я к ней, но это всё равно не любовь. Зато с донной Желанной у меня настоящие чувства, и она сама ответила мне взаимностью, пусть и взбрыкнула поначалу точно так же как Кукумэ, но ведь передала мне в знак любви дар, задействовав гномов.

Что-то я опять отвлёкся. К чему бы это? Не к дождю же, скорее к буре, или к стихийному бедствию, которое для нас сейчас представляют собой орды горных морфов.

Сидеть на кордоне без дела я не могу, а и занять себя больше нечем. Снова отправляюсь в разъезд с ватагой бродяг на горбулях, мне, как и наёмникам, необходима дополнительная, а постоянная практика в овладении транспортным средством под названием — горбуль. Всё более уверенно чувствую себя в седле странного животного, привыкаем один к другому — я к нему как к своему питомцу, а мой питомец ко мне, как к своему хозяину. Берём с собой ещё свору захров — и не одну, а парочку, и носимся едва ли не сломя голову по округе.

Мне всё больше нравиться моя затея с созданием летучего отряда наёмников, теперь мы способны преодолевать приличные расстояния вдвое, а то и трое быстрей по времени. И если раньше у нас ушла бы неделя на переход от заставы к граду, то теперь два дня, а если менять горбулей на кордонах, то и за один можно проскакать, как нечего делать — всё будет зависеть уже от выносливости всадника, а не скота под ним. Да и захры себя проявили с лучшей стороны, ручным тварям, как и горбулям, нет цены — они выносливые, и кажется, чем больше ты гоняешь их, тем больше им это нравиться. Двужильные какие-то, а трёхжильные — вся живность здесь у нас, наёмников, да и сами мы ничуть не уступаем им — и морфам.

В округе тихо, но эта тишина обманчива, а чем ближе будем подходить к заставе, тем очевиднее будем знать: там нас ждёт заклятый враг.

Возвращаюсь на кордон, и теперь бы мне самому отдохнуть, да время поджимает, я не только чувствую, но и знаю точно: нас ждут на заставе каждую минуту. А мы уже отсутствуем ни один день.

— Выступаем! — бросаю я призыв.

Его подхватывают боевым кличем наёмники, срываясь громогласный ором:

— За честь и отвагу!

Отряд в шесть сотен выстраивается в колонну, разбиваясь на ватаги. Впереди следуют всадники, за ними пехота, и все мы движемся под штандартом больше не принадлежащим Империи, а исключительно нам, наёмникам. Там наш герб, точнее мой, как главаря и сэра Чудака.

Я отправляю разъезды вперёд колонны небольшими ватагами, которые сменяются по мере надобности, чтобы не уставали горбули, да и захры тоже.

У нас даже обоз имеется с продовольствием и тяжёлым вооружением, которое в походе сложно на себе нести. В бою и то, но это необходимость. Сейчас же такой необходимости по большому счёту нет.

Разведчики уходят далеко — за пару вёрст, а порой отдельный усиленный отряд выезжает за добрый десяток — так что неожиданным нападение морфов из числа горных йети для нас не будет, даже если они сумели каким-то образом прорваться за пределы заставы. А ведь с наскока им нас не пройти — там всё плато перерыто рвом с частоколом и двойным рядом крепостных стен — бревенчатых и каменных заставы. Только если иные обходные тропы разведали заранее. Но после того катаклизма, что я устроил им там, в ущелье близ горного перевала, вряд ли найдутся такие тропки, а не только обходные пути. Морфы всё-таки не горный скот, и чем отличаются от нас, людей, косматой шерстью, как медведи, и кровожадностью с беспощадностью ко всему живому. Так мы сами не лучше их, и также жаждем их крови, как они нашей.

Тянемся, а не идём. И время для меня тянется столь же нудно во время перехода с кордона на заставу. Сейчас бы вновь поднять всадников и двинуть с ними на север быстрым маршем, пустив горбулей вскачь, да не хочется разбивать наш отряд. Без пехоты нам никуда.

Всё же не выдерживаю, и беру полсотни бродяг-всадников из числа тех, кто имеет на вооружении стрелковое оружие. Со мной Дэрг и Ахор, на остальных своих подопечных из числа мастеров-атаманов и покидаю отряд, назначая Ёр-Унна своим временным заместителем, а если со мной что, то отныне он голова — два уха.

Недомерок даже посмеялся про себя.

"Чудак!" — уловил я мысли не только гнома-мастера, но и прочих атаманов.

Да, я такой, а не собираюсь становиться другим, и меняться в лучшую сторону. Привык. Соответственно и все, кто при мне, должны принять это. Иначе не будет.

Пускаем вперёд себя захров, твари рычат, а горбули под нами хрипят. Мы мчимся во весь опор, оставляя позади себя вёрсты бескрайней тундры. Горы всё ближе, и вырастают своими вершинами с заснеженными шапками на перевалах всё больше, скрывая собой весь обозримый нами впереди горизонт — подпирают небо.

Ещё не вижу заставы, но зато знаю, где именно находится это самое плато, на которое мне в прошлый раз издалека указывал гном. И тропа мне не нужна, я уже довольно сносно ориентируюсь тут. И где-то тут нас встретил в первый мой приход сюда конный разъезд во главе с Кратом — командиром эскадрона с заставы. И там под его началом столько же всадников, сколько нынче у меня, зато у дорна Балдрика пехоты втрое больше, но мы вооружены лучше — огнестрелами и не только. У меня при себе гранаты, скоро, и очень, я применю их, вновь напомнив горным морфам, с кем они имеют дело, и что с нами, наёмниками, не забалуешь.

Мы ещё на добрый десяток вёрст стали ближе к заставе, плато разрослось, а из-за горных хребтов и вовсе ничего невидно, даже неба.

Река... — ловлю я чьи-то мысли. — И откуда она тут взялась — в горах? А не одна?

Отвлекаюсь от плато, и вижу, как колоннами бесчисленных орд к заставе стекаются горные морфы — всё-таки нашли лазейку или при таком массовом стечении сами сделали её, завалив обрыв, возникший в ущелье после схода лавин.

Кричу по отряду увеличить скорость передвижения, хотя и так уже мчимся на пределе возможностей горбулей, они не просто хрипят, а уже скрежещут клювами — выдохлись. Не они одни — захры тоже снизили скорость. Набегались. Даже сам почувствовал навалившуюся на меня усталость.

А вот и застава. Мы различаем её очертания издали в общих чертах, и мне она кажется плотиной, а морфы там подле неё с северной стороны, гигантской запрудой. Их количество не поддаётся подсчёту, и там их тысячи, да что там тысячи — десятки тысяч, или даже сотни тысяч, а нас тут всего ничего — полсотни всадников, и ещё раз в десять больше плетётся за нами на приличном удалении.

Мы останавливаемся, хотя по идее должны были не сбавлять скорости до той поры, пока не минём мост и врата с южной стороны. Я вскидываю огнестрел и прикладываюсь к подзорной трубе: на меня, как тогда на кордоне, в подзорную трубу смотрит дозорный, и не обычный ратник, а как минимум латник или рыцарь из чёрной ватаги "жнецов".

— Крат! — узнаю я командира эскадрона.

А он в нас — отряд наёмников, однако разочарован нашим количеством. Мы не рать, к тому же и не герцога Ромуальда. Что-то кричит там кому-то, отдавая какие-то распоряжения. Мост по-прежнему отсутствует с нашей стороны, как и закрыты врата. Гарнизон заставы находится на осадном положении.

Я отправляю туда с посланием Ахора, а с ним десяток бродяг для прояснения ситуации. Их встречают с поднятым мостом и закрытыми вратами. Вижу всё, что там происходит, но не слышу, даже мысленно не могу, слишком далеко нахожусь. Но это меня не беспокоит, а то: успеть бы собраться здесь с силами, и наконец-то присоединиться к защитникам на заставе.

Ахор возвращается, и как только я ловлю его на мысли, тут же проясняю ситуацию: с одной стороны нам рады, а с иной — и нечему радоваться. Тут даже ратью герцога с морфами не совладать, слишком много их расплодилось с последнего нашествия. И эти йети основательно подготовились, не спутай я им планы, стояли бы уже не под стенами заставы, а града северного региона.

Ахор ещё не добрался до нас, как я уже отправил Дэрга с иным десятком подогнать хотя бы всадников к кордону. Пехоту нам ждать некогда. И идти им сюда ещё прилично.

Да и Дэрга я не так просто отослал, а наказал посадить на каждого горбуля дополнительно вояку-пехотинца, а для всей остальной пехоты сделать упряжки из захров. Сам же направился на встречу с Кратом.

Наконец опустился мост, и открылись врата, мы пронеслись по переправе на горбулях, оказавшись на первом уровне обороны заставы. И народу тут поубавилось — с южной стороны, сейчас весь гарнизон в основном расположился на северном направлении.

Меня встретил лично Крат, сопровождая к дорну Балдрику. Вздорный старик пожелал узнать из первых уст, почему это вдруг герцог посмел ослушаться его — командора северного легиона и всего региона?

— Где рать? — услышал я от него, и изначально мне показалось, что он мысленно донёс эту фразу до меня, прежде чем я уловил её на слух.

— Моя рать — наёмников — на подходе!

— Хм... — чуть смягчил тон дорн. — И много вас там?

— Шесть сотен наберётся.

— Сколько?!

— Шесть сотен... — повторил я.

— Да тут шести тысяч будет мало!

— Но мои бродяги стоят много больше, нежели шести тысяч знати при герцоге. И нам есть, чем удивить не только вас, дорн Балдрик, но и в первую очередь горных морфов.

— М-да... — указал мне старик на северную сторону смотровой башни, возвышавшейся на заставе над всеми иными, и то, что там творилось, я не мог видеть при встрече с ним — он перекрывал мне обзор со жнецами, располагавшимися позади него стеной. Они расступились по одному взмаху его руки, и я наконец-то увидел то, что давно издали, но с близкого расстояния впервые, испытав такое ощущение, будто на меня накатила ударная волна при испытании ядерного оружия. Морфов там было столько, что казалось, будто горы ожили, являя собой хребет какого-то омерзительно-громадного чудовища покрытого трепещущей чешуёй, поскольку даже с трибунами футбольных фанатов, пускающих волны на стадионе, их было не сравнить.

Сказать, что я испытал шок, это значит, ничего не сказать, а и на словах не передать те чувства, которые пришлось испытать. Моя затея с гранатами-ядрами теперь мне казалась жалким плевком против ураганного порыва. Так что старик был прав: толку от рати наёмников, и даже рати герцога — здесь ему необходимы как минимум бесстрашные и непобедимые легионы Империи.

— Наша задача продержаться здесь до подхода основных сил! — заявил мне далее старик, выводя из ступора.

Уже что-то, но не совсем то, что хотелось бы мне услышать, а и уяснить: каким же образом мы продержимся столько времени, прежде чем сюда к нам явится со своими легионами кесарь Илларих?

В то, что дорн Балдрик отписал ему сие послание, сомневаться не приходилось, и то, что аналогичное известие он много раньше получил от Кукумэ. Вопрос на засыпку: как поступит Илларих, и какое решение предпримет? Одно очевидно: затеял выиграть время! Так что мы в любом случае здесь все, кто на заставе, обречены на неминуемую погибель! Именно поэтому герцог Ромуальд решил расквартироваться во граде, когда ещё не факт, что и ему там свезёт, поскольку нам вряд ли.

— Что теперь мне на это скажешь, сэр Чудак? — ехидно соскалился старик.

Представляю себе, какое нынче у меня лицо: на нём, наверное, все мои эмоции — и мне не скрыть их при всём моём желании, старик легко читал мои мысли. И хорошо, что сразу ошарашил меня реальностью, грозящей нам смертельной опасностью, иначе бы я не забыл о донне Желанне.

— Лиха беда начала!

— Это всё, что ты хотел мне сказать?

— Нет, — слукавил я и глазом не моргнул, добавив по обыкновению, как Чудак: — Наше дело правое, а врага найдём!

— Опоздали мы, они — эти йети — опередили нас много раньше!

— Зато мы за мощными стенами, а они на открытой местности! И ров у нас глубокий!

— Был... — сказал старик, взяв меня под руку, и подвёл к краю северной части смотровой башни.

Там толпились...

— Логры... — прокричал я, не рассчитывая увидеть этих чудищ, да ещё в таком количестве.

Они забрасывали ров каменными глыбами, и стрелять в них из арбалетов или луков было бессмысленно. Это всё равно, что истыкать иголками слона. Даже мне палить им в глаза из ружья-огнестрела не стоило пытаться.

Да тут пушка нужна! Или хотя бы бомбарда!

— Что-что... ты сказал? — заинтересовался старик, уловив ход моих мыслей. — Это что за оружие? И думаешь: гномы смогут его смастерить в своей кузне?

— Только прикажите — и не мне, а в первую очередь им — и нет проблем! Они тотчас возникнут у этих йети и их логров!

— Поторопись, — отпустил меня старик, и окликнул Крата.

Про Арна дорн Балдрик не удосужился спросить, видимо сам всё понял, что случилось с его верным слугой.

Отныне же он раздавал все распоряжения по гарнизону на заставе исключительно через командира эскадрона всадников. И передвигались мы по заставе верхом. Он на коне, а я на горбуле.

— Вот так встреча! — не ожидал меня увидеть вновь Яр-Гонн.

— Как там мой прежний заказ, — дал я понять: работы у него в кузнечной мастерской прибавится.

— Держи... — получил я от гнома обрез.

Не пистолет, но зато пушка, и лучше использовать в ближнем бою с дробью, а не цельной пулей. Что я тут же и продемонстрировал, засыпав поверх пыжа с порохом мелкие горошины, а затем разрядил их в бочку с водой, наделав в ней множество дыр.

— Ну как? — уже знал я ответ на свой вопрос.

— Хм, впечатляет... — заворчал гном-кузнец.

Крат не сразу нашёлся с ответом, но, всё же совладав с эмоциями, процедил сквозь зубы:

— Поразительно!

— Ага, цель поражена, и будь на месте бочки морф в доспехах, превратился бы в решето! Да и промахнуться с таким зарядом невозможно!

— Это точно... — напомнил мне Яр-Гонн, чего ещё за заказ там у меня.

— Пушка нужна, — ответил я.

— Это чего за оружие такое?

— Бери выше — орудие!

Я как сумел, так и объяснил ему, каким образом должна выглядеть пушка, и сколько на неё примерно потребуется металла, а одной нам на заставе будет явно мало. Требовалась как минимум батарея из трёх, а лучше пяти орудий.

— Да где ж я столько железа возьму? — сощурился Яр хитро мне в ответ, и покосился на колокол.

В него и били в набат, подавая команды гарнизону заставы.

— Нет... — быстро уяснил Крат всю подоплёку с затеей гнома-кузнеца. — Это исключено!

— А если хорошенько подумать, — встал я на сторону гнома.

— Дорн Балдрик не разрешит переплавить колокол на пушки!

— А мы возьмём и спросим его, что он думает по этому поводу! Когда я заранее знаю ответ, и беспокоить нам его из-за такой ерунды не стоит! Колокол должен быть здесь ещё вчера, сегодня уже поздно! А завтра лучше и вовсе не браться за затею с орудиями!

Как ни упирался Крат, вдвоём с гномом мы одолели его, и он сдался нам на милость.

— А... делайте, что хотите, халдеи! Но учтите: я сообщу про вашу дурацкую затею дорну Балдрику!

— Давно пора, а нечего нам тут мешать! Твоё место на стенах заставы, а не в укромном месте подле нас!

Оставшись одни, мы с гномом нашли очередную тему для разговора, я показал ему на ручную гранату.

— Мне нужны такие же точно снаряды, но в железной оправе — корпусе.

— Сделаем, — уверил гном, и поинтересовался тем, что там внутри.

— Порох и пули.

И применять я ручное ядро не торопился, а такие и требовалось соорудить мне.

Насчёт пуль в качестве шрапнели проблем не должно возникнуть, — как заявил мне гном, а вот с порохом беда — тут требовалась химическая лаборатория. И сера. Да и прочие ингредиенты. Значит, Яр-Гонн владел секретом создания пороха, либо выяснил, заполучив его благодаря нам, наёмникам. Что не меняло сути.

— Каков будет меж нами расчёт, наёмник?

— Морфов за северными стенами с вратами заставы видел?

— Так не слепой!

— Вот тебе и оплата "пятаками" — и их там выше крыши! Иные доводы нужны?

— Да, чтоб вы не сдохли, иначе, кто мне заплатит за мои труды?

— Скажем, кесарь Илларих!

У гнома округлились глаза.

— Да нет, не бойся меня, Чудака, я вовсе не его шпион, но... вычислил у себя среди бродяг!

— А ты не такой простак, сэр Чудак, как пытаешься казаться.

— Ладно, хватит о войне, пора поговорить о...

— Любви... — прыснул гном в бороду.

— Как тут поживает донна Желанна... без меня?

— Да как обычно — сидит под замком, аки девственница в темнице, и чахнет...

— Мне б увидеть её, Яр-Гонн!

— Это не ко мне, а к её "наидобрейшему" и "наимилейшему" дядюшке!

— Тогда хотя бы весточку передать.

— Вот это ещё можно! Только мне что с того?

— Условились ведь уже: я буду твоим должником по гроб жизни!

— Слова, сэр Чудак! И только!

— А тебе подпись моя нужна под официальным документом, скрепляющим наш договор?

— Нет, кровь!

— Куда мне мазать ей — какой именно свиток пачкать? Я готов! Уже...

— Погоди, не суетись, сейчас всё организую... — засуетился гном.

Меня ждал сюрприз — и не из приятных — Яр-Гонн взял прут с горячих углей. Никак решил заклеймить?

— Что всё это значит?! — выдал я на-гора.

Гном задрал рукав рубахи и продемонстрировал мне аналогичное клеймо ожогом, предлагая вступить в какое-то тайное братство сродни общества заговорщиков, но пока ничего толком не объяснил.

— Выбор за тобой — ты с нами или... — взял он паузу.

— Надеюсь, что мне не придётся поступиться совестью?

— Разве я похож на предателя? — заворчал гном совсем так, как Брех-Унн.

— Тогда ответь мне на один вопрос, Яр-Гонн...

— Уже! Что тебя интересует, сэр Чудак?

— Моя дальнейшая судьба и донны Желанны?

— Нас она не касается!

— Кого — нас, точнее пока что вас? Вы кто? И что это за клеймо?

— Знак отличительной доблести.

— Тогда почему делаете его не на груди, а на руке, и прячете подальше от чужих глаз?

— Сделаешь — узнаешь, а много всего такого, о чём не пожалеешь!

— Уже жалею, что связался с тобой, гном! А сразу понял: ты сам непрост, а парень не промах!

— Короче, тебе пушки нужны? А после нашествия морфов, и дальше всё прочее оружие, которое я готов ковать тут для тебя и отливать пули с ядрами, и даже порох добывать?

Дальше гном мог не продолжать, я сжал зубы и выставил руку, закатав рукав кольчуги с рубахой под ней по локоть.

— Не ту — правую!

Меняю руку, и... гном резко тычет мне раскалённым прутом с клеймом в предплечье. Нестерпимая боль принизывают руку, я едва не кричу, сжимая до хруста эмали зубы. Из глаз брызжут искры, и в следующий миг боль утихает — гном смазывает ожог. Волдырей нет, зато есть клеймо, да ещё в нос мне бьёт запах палёной плоти — собственной, а не чужой.

— Приветствую тебя, брат мой, — слышу вдобавок от гнома. Ага, доигрался ты, сэр Чудак, побратавшись с недомерками. Хотя и не скажу, что низко пал, напротив поднялся на новый уровень развития, получив приглашение в тайное общество Окраин Империи. — Отныне и навсегда — ты с нами!

— А если я поступлю в дальнейшем как халдей — попытаюсь срезать кожу с клеймом?

Как такой тебе поворот событий, брат Яр-Гонн? И понимаю без слов, что меня ждёт в том случае незавидная участь, и всех моих родных. Это намёк мне на донну Желанну.

Ах они разбойники! Сами халдеи! Да слишком поздно что-то менять и отказываться от того, чего пока не знаю сам, но обязательно узнаю и сделаю вывод: мне дальше по пути с этим тайным братством или пойду своей дорогой, сэра Чудака.

Одно уяснил: меня непросто так пожелали видеть в своих рядах тайные братья, а и дорн Балдрик сделал главарём. Даже кесаря я заинтересовал — поначалу его шпионку, а затем она — Иллариха. Значит, необходим им — всем.

Эх, добраться бы ещё до Хир-да-Раса... этого! А тут... на тебе — заработал ещё и клеймо, да опять с какой-то рабской принадлежностью к какому-то тайному обществу заговорщиков. Ну не чудак ли я, а и есть он, как и голова два уха! Можно ухахататься, но не хочется.

— Так что передать донне Желанне? Привёз чего в подарок?

— Ага, себя Чудака! — удивил я гнома.

Яр-Гонн сначала подумал, будто я пошутил, даже соскалился довольно, обозвав меня шутником.

— Погоди, вот увидишь мой герб — моей рати — ещё не так обрадуешься!

— Да ты, и впрямь, Чудак, сэр-главарь!

— А ты ещё сомневался, и твои братья? Вы думали, что я там какой-нибудь посланник небес, а по жизни просто балбес! И залез не в тот лес!

— Лады, опосля поговорим, другим разом о том, на что подписали тебя, а и себя! Сейчас главное решить проблему с морфами!

— Когда будут готовы пушки? Хотя бы одна?

— Ну, дай немного время! Не всё ж сразу! Тут печь переделать придётся, и много чего ещё по мелочи, и не только! — заворчал Яр-Гонн.

Прикинув, какие пушки могут отлить гномы в кузнечной мастерской, я снизил калибр орудий до пятидесяти миллиметров. И потом стрелять прямой наводкой по морфам с лограми необязательно, можно из бомбард на манер миномётов. А пока что и вовсе решил с данной целью использовать баллисту. Я уже приметил одну, и метать камни с неё меня не прикалывало. Вот я и решил разок бабахнуть бочкой, начинённой на одну половину порохом, а на иную пулями — и вперемежку. Хотя бы примерно продемонстрирую вздорному старику, что собой будут представлять пушки, иначе и впрямь мне с гномами не уступит колокол. А заодно морфов пугну, иначе моя рать не успеет добраться до заставы, как нас всех тут положат эти злобные йети.

Глава 23

"Кто с мечом к нам придёт,

того проще застрелить!"

Ватага бродяг, явившаяся со мной, была отправлена вздорным стариком в резерв, и в бой как прежде, мы особо не рвались, понимая: когда наступит миг истины, нас бросят в самое пекло сражения, где все разом и сгинем. Вот поэтому я решил продемонстрировать лучшие качества наёмников: мы никогда не отказываемся от битвы.

— К баллисте, — указал я Ахору, в то время как Дэрг по моим предположениям должен был уже вернуться в рать и гнать её сюда к заставе во всю прыть горбулей и захров. А пока мы немного тут пошумим, и попугаем этих горных йети, но прежде кого и стреножили, стражей у баллисты, охраняющей подступы к метательному механизму.

У башни нас встретило всего три ратника.

— С дороги! Прочь! — крикнул я им, прежде чем они успели подумать о том же, но я опередил их ещё и на словах, а не только по мысли.

Нас было больше, однако охрана баллисты не уступила нам.

— Сюда нельзя! — закричал старший ратник среди них.

— Да ты хоть знаешь, кто я!?

— Наёмник!

— Я — сэр Чудак! И главарь рати наёмников!

— Всё одно не велено!

— Кем?

— Бригадиром!

— Ну ты и рассмешил меня, вояка!

Нам пришлось применить силу — мои бродяги поприжали охрану на подступах к баллисте, и я двинул далее с Ахором и почти тремя десятками наёмников наверх, выставив внизу свою охрану из доброго десятка рубак.

— Куда? Кто пустил? Назад! — закричал ещё какой-то латник, попавший нам на пути внутри башни.

Его также убрали у меня с дороги мои верные собратья по оружию, и я наконец-то поднялся на башню, выскочив с ватагой на площадку.

На нас отреагировал расчёт баллисты.

— Вы что здесь забыли, бродяги? — грянул басом их бригадир.

Отличить нам его от остальных ратников не составило труда, он стоял в латах, начищенных до блеска, и в шлеме торчало перо, а в правой руке сжимал клинок, держа занесённым над головой, собираясь дать отмашкой команду к выстрелу из баллисты.

— Ничего, если я погляжу? — улыбнулся я ему.

— Сэр Чудак, если я не ошибаюсь?

— Он самый — собственной персоной, — вставился Ахор.

— Только недолго, — смягчился бригадир. — И не вздумайте нам мешать, а лезть мне под руку!

Он махнул клинком, разрезав воздух со свистом, и тут же один ратник из расчёта баллисты дёрнул за рычаг, с коего сорвалась мощная тетива, посылая каменное ядро в столпотворение логров. Попадание было точным, в чём я убедился даже без подзорной трубы, не став прикладываться к огнестрелу. Снаряд угодил логру прямо в его утробу, и, не устояв на ногах, он завалился с рыком, а затем вновь встал, как ни в чём небывало, и снова продолжил забрасывать ров перед бревенчатым крепостным валом и дальше каменными глыбами.

— Проблемы... — уяснил я, какова нынче ситуация — и: незавидная для нас, защитников заставы.

— Никаких, — приказал бригадир расчёту использовать каменное ядро на порядок тяжелее.

— Ну-ну... — решил я немного подождать, когда и так знал, чем всё закончиться. Результат мне уже был очевиден: обычными каменными снарядами с лограми не совладать. Что и подтвердил очередной выстрел, произведённый довольно быстро.

Один ратник из расчёта принялся вращать ручку с рычагами, натягивая тетиву, и как только она села в паз, иные ратники взвалили на баллисту каменное ядро пудов этак в пять. Итого получалось где-то 90-100 килограмм — неслабо, и досталось очередному логру. Но и это чудовище вновь поднялось на ноги, и подгоняемое ордами морфов, продолжило заваливать ров.

— И это всё... на что вы способны, вояки? — ухмыльнулся натужно Ахор, поскольку радоваться было нечему.

Расчёт баллисты изготовились вступить с нами в схватку, ибо мы, наёмники, задели их честь, да бригадир, и я, осадили каждый своих добрых молодцев.

— Могу я предложить вам в качестве снаряда своё ядро, — продемонстрировал я ручную гранату.

Бригадир расчёта баллисты посмотрел на меня даже не как на чудака, а идиота, но я стоял на своём.

— Сам с этим полетишь? — предположил бригадир.

— Это всегда успеется,— озадачил я расчёт баллисты. — Как только загорится фитиль, тетива должна быть спущена, иначе беда — нам конец, а не морфам с лограми!

— Не шутишь? — посмотрел на меня гневно бригадир.

— Ещё сомневаешься, бомбардир? Я бы рукой кинул, да не докину! Вот этот твой метательный механизм и приглянулся мне!

Терять бригадиру всё одно было нечего, по его команде расчёт ратников изготовил баллисту к выстрелу, и как только я вложил ручную гранату и подпалил фитиль, услышал:

— Сторонись!

Едва успел отскочить, а затем глянуть туда, куда улетела моя граната.

Взрыв прогремел далеко за лограми, зацепив морфов. Представляю, что там сейчас творилось — мы выкосили этим выстрелом, наверное, не одну свору.

— А прямой наводкой слабо? — покосился я на бригадира.

— Хм, можно... — понравилось ему моё "ядро". И я вложил ещё одно.

На этот раз оно угодило точно в скопление логров, и при взрыве парочка гигантов полетела в ров, а их чудовищные сородичи, как ни в чём небывало продолжили забрасывать его вместе с ними и далее каменными глыбами.

Вот тут и ударила вслед за нами катапульта приличных размеров каменным снарядом, завалив ещё несколько логров. Дело сдвинулось с мёртвой точки.

Использовав обе ручные гранаты, я взялся за огнестрел, прильнув к подзорной трубе на нём, целился логру в голову, стараясь поразить в око. Сейчас даже ослепить этого гиганта было бы нам на руку — станет неуправляем, и будет мешать иным чудовищам забрасывать ров, а и самого столкнут туда, куда уже проследовало четверо его сородичей.

Стреляю и... мажу. Кляну себя за промах, а попутно перезаряжаю огнестрел — чищу шомполом ствол, затем засыпаю порох, загоняю пыж, бросаю пулю и снова вставляю пыж. Всё, к выстрелу готов, но времени затратил прилично. Нет, надо будет сделать хотя бы примитивные бумажные патроны, чтобы не хвататься за порох, потом пыжи и пулю. За счёт них темп стрельбы увеличится вдвое если не вовсе втрое, а то и четверо.

Стреляю повторно и снова мажу.

Да что же это такое, а? Ну и кто ты после этого, сэр Чудак? — мычу я про себя.

Нужна дробь. Отсылаю своих бродяг за ней и гранатами к Яр-Гонну.

— Всё, что есть у гнома там в его мастерской, живо сюда — и под список! — не хочу я, чтобы он наколол меня в будущем, хотя и побратались, но кто их знает, этих гномов, и на что ещё они способны, а выкинуть — вне всякого сомнения.

Пока я жду неизвестно чего, бригадир-бомбардир снова заставляет расчёт зарядить баллисту очередным каменным ядром, и бьёт логров. Те вновь поднимаются, и... одно чудовище обозлилось, и швырнуло свою глыбу не в ров, а в нас, задев бревенчатое основание башни.

Грохнуло так, и сотрясло нас, что мы все здесь призадумались: а стоит ли дальше бомбить в логров?

— Не проще ли отрезать их от морфов и прочих чудищ? — предлагаю я.

Что также были выстроены горными йети в цепь и сидели у них на цепи, передавая на передний край каменные глыбы, стаскиваемые к заставе со всей округи горной гряды.

Вот тут и морфы кое-что подметили, решив незначительно изменить тактику навала на заставу, теперь уже каменные глыбы полетели и в нас, а не только в ров. Стало очевидно: морфы побоялись потерять логров раньше времени, и, высмотрев все наши метательные механизмы в передней линии обороны, также стремились уничтожить расчёты бомбардиров при них.

Меткостью со стороны логров и не пахло, чаще следовал недолёт каменных глыб, а иной раз и перелёт. Под одну из таких перелетевших глыб и попали наши стражи. Потери понесли как ратники, так и мы, наёмники.

Пришлось всем укрыться в башне, за исключением нас на площадке.

Логры уже ни раз угодили в башню, но пока что не сумели отправить какой бы то ни было валун на площадку, иначе бы мы лишились баллисты. Да пока нас выручали зубцы. Недолго. Один разлетелся в щепу и на дрова.

Меня от ранения спасла баллиста, я успел прыгнуть под неё от зубца, и в тот же миг в стене возник пролом. Меня осыпало щепой и даже кусками разбитого бревна.

Выглянув из-под баллисты, я узрел подле себя бригадира: его ноги торчали из-за каменной глыбы. Всё, расчёт баллисты лишился главного бомбардира, нет больше бригадира, зато есть я, сэр Чудак и главарь рати наёмников.

Беру команду на себя.

— Целиться лограм в морды! — заставляю я бить по глазам этих чудовищ. — Прямой наводкой — пли!

Взмах клинка в моём исполнении, и ядро летит точно в морду гиганта, застревает у него в черепе, и он валится на иных логров.

— Получилось! — не успел обрадоваться я, как над площадкой тенями нависли каменные глыбы, и опускаются на нас волной камнепада, а даже не града.

Баллиста, если я нырну вновь под неё, не спасёт меня от мучительно смерти, и в башню я не успею заскочить — вход слишком далеко, а глыбы вот они, и уже начинают падать. Принимаю не совсем верное решение, но иного выбора нет, прыгаю вниз с башни и попадаю в стог сена, пугая парочку коней.

Повезло! — порадовался я. И снова рано. Передо мной грохочет каменный валун, валя с копыт коня. Всё, пойдёт на колбасу — отбегалась скотина.

Хочется кричать, да голос пропал, а с ним и дар речи запропастился куда-то. Мысли и те сбились, в голове царит хаос — и не только. Бросаю беглый взгляд на башню, лучше бы я этого не делал: она разбита — в стороны торчат разломанные брёвна.

Открываются двери башни на одном уровне со мной и наружу выбегают вперемежку уцелевшие ратники с моими бродягами. И те, и другие при виде меня резко останавливаются.

— Главарь... — обращается Ахор ко мне.

— Что с баллистой? — ору я не слыша себя.

— Она разбита! И мы... — кивает он на отдельных ратников-бомбардиров из расчёта баллисты. — Башня уничтожена! Площадка пробита!

Я поднимаюсь без посторонней помощи и иду туда, откуда выпал, Ахор спешит следом, никого больше с собой не берём.

— Осторожно... — прижимает меня к стене Ахор.

Мимо нас летит сорвавшееся вниз бревно, выбитое из перекрытия башни, подламывая винтовую лестницу. Одного пролёта позади нас больше нет, там пропасть метра в три, но я продолжаю лезть наверх, мне по-прежнему интересно взглянуть на то, что твориться за рвом снаружи крепостной стены. И что же вижу: по соседству та же картина — ещё одна башня разбита и даже стена местами разрушена. Если логры завалят ров, морфы стремглав двинут на приступ бревенчатого пояса заставы и выбьют нас отсюда за милую душу.

Как вдруг слышу трубный призыв. К заставе явились дополнительные силы.

— Наши... — срываюсь я в крик.

Подходит рать наёмников, мы рады видеть их, а они не очень то, что твориться тут у нас. И нас всех гонят уже на передний край обороны, мы больше не резерв, а авангард защиты заставы.

Укрыться негде, разве что в бараках — до землянок логры не достают. Покидаю передний край обороны на гномов и прочих мастеров-атаманов, а сам вновь мчусь на горбуле к Яр-Гонну, и требую от него начать спешное производство бумажных патронов. Неожиданно выясняю: целлюлозы нет. Поэтому предлагаю на скорую руку заменить их обычной грубой тканью или тонкой кожей. Демонстрирую один такой патрон, смастерённый собственной рукой, гном-кузнец намекает мне: не проще ли моим бродягам самим наделать их?

— Всё быстрее будет! А необходимым материалом мы обеспечим — кожами.

Деру с Яр-Гонна три шкуры — и более, а затем отдаю приказ стрельцам и рубакам-воякам, пока они все сидят без дела — мастерить патроны. Скоро, и даже раньше, чем сам могу себе представить, а и мои бродяги, они понадобятся нам для схватки с грозными морфами.

Забираюсь на очередную башню из брёвен и, стараясь не высовывать головы, наблюдая за работами по завалу рва лограми в подзорную трубу на огнестреле через бойницу. Чудовища работают как заводные, и кажется, не знают усталости. Жаль, что мы не обладаем такими же точно громадинами, а готовые и ходячие катапульты. Им метнуть каменную глыбу или плиту весом за сто кило на полсотни метров — как нечего делать.

Да гном-кузнец мне обещал уже пушку, даже сам видел, как он подготовил для одной такой уже литьевую форму, и даже заполнил раскалённым металлом, давая ей возможность остыть. И процесс с их производством не ускорить — стоит охладить за счёт льда и... при выстреле может взорваться.

Мне требуются ядра с гранатами. Вот этого добра уже наделали порядка двух десятков, да выстреливать в противника нечем — баллиста разбита, а иной метальный механизм нам никто не даст за глаза. И взять негде.

Принимаю решение собрать примитивный механизм на манер рогатки, благо имеется остов на манер лука от баллисты. Общими усилиями варваров и громил сооружаем довольно странный механизм из моего детства, но внушительных размеров, и закладываем корзину с ядрами-гранатами. Я лично поджигаю факелом на них фитили, и мы тут же выстреливаем ими, посылая градом на головы логров.

По расположению заклятого врага прокатывается волна взрывов. Эффект превзошёл все наши ожидания, одним выстрелом мы выкосили ватагу логров, и иные чудища, ослеплённые шрапнелью, двинули вспять, подминая под себя всех морфов, что оказались у них на пути.

Эта маленькая победа не принесла нам больших дивидендов, мы лишь выиграли немного времени.

Не желая больше рисковать лограми, морфы сами подступили к краю наполовину заваленного рва, забрасывая его и далее булыжниками, но с немалой скоростью, даже быстрее, чем логры.

— Стрелки! — скомандовал я.

Самое время им появится на развалинах стен и башен подле меня. И я жду не только стрельцов с огнестрелами, но и всех, у кого имеются самопалы, самострелы, арбалеты и луки.

— Прицельными залпами по морфам — пли! — делаю отмашку, и дальше её уже подхватывают мастера с бригадирами.

Подле меня расположились стрельцы, произведя залп, гулко грохнув разом из всех огнестрелов. Перед нами возникла стена дыма, но быстро рассеялась, за это время стрельцы уже успели зачистить шомполами стволы и затолкать туда пули.

— Огонь! — грянул рядом со мной Брех-Унн, и его поддержали десятки ружей.

Я больше не стреляю, а гляжу, как в ров валятся сворами морфы — при каждом залпе мои стрелки выкашиваю до кодлы. Нами под стенами заставы уже положена орава — не меньше, а убитых и раненых морфов сменяют оравами иные, и тут этих йети орды. Они в конец озверели, как и мы — не считаются с потерями, лезут и лезут, а продолжают гибнуть под нашими стрелами и пулями. Представляю себе, что нас ждёт, когда они всё-таки доберутся до крепостной стены, заровняв ров, и ворвутся внутрь заставы — тогда пощады не будет.

Эх, нам бы к тому времени хотя бы одну пушку заполучить!

Слышу, как кто-то чем-то гремит по заставе, и грохот нарастает с эхом, приближающимся к нам. Оборачиваюсь и не верю своим глазам: Яр-Гонн притащил нам первый экземпляр орудия. Пушка без колёс, но это ничего, мы устанавливаем её на брёвна и привязываем верёвками. Всё лучше, чем ничего. А вот над колёсами стоит подумать.

Яр-Гонн быстро схватывает всё налету, понимая меня с полуслова.

— Сделаем. Проще простого.

— И желательно бы оковать всё железом, особенно колёса.

— Это можно.

И ядра — у нас появились настоящие ядра к пушке. Ловлю себя на мысли, что мне боязно, как и моим бродягам, ведь ни они, ни я, раньше в жизни не стреляли из этой "трубы". Ну да ничего, сюрприз будет, и нам, и тем, против кого мы направили её.

Держу в руке факел, и, наконец, касаюсь языком пламени с него фитиля.

— Ложись! — падаю я сам чуть в стороне от пушки.

Орудие грохочет гулко, и так, будто пушка не выстрелила, а взорвалась. Поэтому в первую очередь смотрю на орудие, и понимаю: ничего страшного не случилось. Значит, выстрел получился. Кидаю косой взгляд за ров со стеной, и смотрю на образовавшуюся воронку, вокруг которой лежат неподвижно убитые морфы, а раненые дёргаются в предсмертных конвульсиях, и некоторые среди них там с лёгкими ранениями расползаются в разные стороны, но подальше от заставы и нас, наёмников.

Мы напугали этих йети, и на этот раз серьёзно. К огнестрелам и залпам из них, они уже привыкли, а вот пушку против зверюг мы применили впервые.

Вскакиваю сам, пока не опомнились морфы, и подгоняю своих бродяг, мы зачищаем ствол пушки, и вновь загоняем туда ядро. На этот раз заряд со шрапнелью, и разрываем его над головами тех морфов, что спешат сменить раненых и убитых сородичей подле рва. Да мы выкашиваем их при очередном выстреле из пушки.

— Бегут! Они бегут, главарь! Эти косматые твари дрогнули! Ура-А-А... — срывается Ёр-Унн.

Его посыл подхватывает Брех-Унн и прочие мастера, и бригадиры, а с ними и стрелки.

Мы все — и рубаки-вояки — лезем на стены бревенчатой крепости, и орём что дурные, ликуя. Это уже настоящая победа пускай и маленькая, но нам удалось отбить первый навал орд морфов. Йети дрогнули, однако мы ещё не одолели их.

В рядах горных морфов наблюдается оживление, их вожаки и вожди догадались произвести ротацию войск, двинули на передний край тех, кто не побежит, даже если мы откроем по ним залп из несуществующей пока что батареи орудий, поскольку у нас всего одна пушка, да и то раскалилась так, что стрелять в третий раз уже не торопимся — заливаем водой потихоньку, и ждём, когда она окончательно остынет.

Плюю на металл, слюна шипит и испаряется. Новость удручающая, а тут ещё одна и ошеломляющая — ко рву двигается разукрашенная орда.

— Это чё там за бабы крашеные? — изумляюсь я при виде странной на вид орды среди морфов.

Брех-Унн брешет на своём гномьем языке, даже подозреваю: материться на нём, и на чём свет стоит.

Как тут же выясняю:

— Этих придётся до последнего морфа валить!

— Смертники, — доходит до меня фраза Ёр-Унна.

Так вот оно, какое пушечное мясо среди морфов — разукрашенное, и подано в лучших традициях самых дорогих заведений. И я подозреваю: если они доберутся до нас, то станут рвать не только за счёт оружия, а и когтями с клыками.

Моя догадка верна, поскольку я и дальше читаю мысли гномов и прочих ветеранов-наёмников при нас.

В дело вступают стрелки — стрельцы первыми делают залп, и лучники, а затем арбалетчики с самопалами и самострелами — мы выкашиваем кодлу разукрашенных морфов, а они и дальше лезут в ров, заваливая его перед собой камнями, и также устилают дно собственными телами.

Так вот оно что — чего конкретно затеяли эти йети — ими и завалить ров. Звери, а не люди. Одно слово — нелюди. Толку нам валить смертников — и не вижу, они сами остаются во рву и на них иными слоями наваливаются сородичи. Это живая переправа через ров, по которой готовятся двинуть ордами иные их кровожадные сородичи.

— Не стрелять! Прекратить! Отставить! — срываю я голос.

Стрелять в смертников и тратить на них стрелы с "болтами" и пулями нам не с руки, ров практически завален телами смертников среди морфов, а за ними уже идут на смерть иные — воины. И у них уже при себе палки с черепами на манер римских орлов — по три или четыре головы, а над ними развивается некий длинный хвост, очень похожий на конский или какой-то ещё живности, что обладает им в этом мире.

— А это что за смертники?

— Элита этих самый йети — горные "джигиты"... — скрепит зубами Ёр-Унн так, будто его донимаю глисты.

— Приготовиться к беглому огню! — командую я, как главарь. — Стрелять по мере перезарядки оружия!

Это касается всех, а не только стрельцов.

На нас накатывает новая волна морфов. Их орда — они лезут по головам тех, кто устлал для них своими телами ров, и далее на приступ бревенчатой крепости, где засели мы, наёмники, и ратники из числа расчётов при метательных механизмах.

Врата в каменную крепость за нами закрыты, отступать нам некуда — пути к отступлению отрезаны.

Ну, спасибо тебе, дорн Балдрик, век не забуду твоей милости, как и мои наёмники.

Мои мысли глушат ором морфы, и уже стоят под стенами заставы. Хотя нет, не стоят, а лезут и далее друг у друга по головам, составляя живые пирамиды, идут на штурм. Стреляю из огнестрела, а обрез пока что приберегаю для рукопашной сшибки. Зарубы нам с морфами не миновать.

А вот и они — знакомые до боли косматые морды с "пятаками". Производим размен по местному курсу и рубим их вместе с головами, сотрясая над своими, и бросаем вниз с победными кличами и криками.

Уже ничего не чувствую и ни о чём не думаю, даже о том, как спасти свою жизнь и рати наёмников. Наша цель сейчас умереть достойно и забрать с собой как можно больше врагов.

Сколько там ещё этих морфов, а их орд на очереди? Подходите, ждём всех в гости!

Какая-то тварь цепляет меня, валя с ног, и стремиться добить. Вонзаю в брюхо морфа клинок и выскакиваю из-под него, натыкаюсь на иного — стреляю из обреза. А затем рублюсь ещё с одним.

Морфы теснят нас с крепостной стены, но мы пока держимся из последних сил, однако в одиночку не устоять, требуется поддержка, чтобы сдержать их навал.

Пушка заряжена, из неё осталось лишь выстрелить, да бомбардир в лице Чичуха не успел поджечь фитиль. Факел у него выбит, а сам он избит морфами, навалившимися сворой на него. Я прыгаю к ним и прежде палю им шерсть со шкурами.

Ага, не нравится, испугались!..

Морфы заметались, сея панику в рядах наступающих сородичей. И тут же со стен летят иные факелы — мои бродяги быстро соображают, и нам удаётся отразить очередной навал.

Выстрелом из пушки я возвещаю: очередной штурм морфов отбит.

Йети из числа истинных горных джигитов не побежали, просто дружно отступили, получив соответствующий сигнал от вождя — орды, как подозреваю я. И таких там вождей — орава, как тут у меня моих мастеров — ватага. Нет, вру, преувеличил — была, а нынче поредела, и ряды нашей рати. И ратников среди нас остались единицы.

Я приказываю седлать горбулей и готовить своры захров к контрудару, чем несказанно удивляю не только мастеров-атаманов, но и дорна Балдрика, а знаю: следит за мной — буравит мои мысли.

Да и хрен с ним, и морфам докажем, что мы, наёмники, ещё сила.

— Открыть врата! — ору я, срывая глотку.

Использовать мост не требуется.

Спускаем захров. Твари сразу же за вратами вгрызаются в морфов во рву, и рвут смертников.

— За мной — вперёд! — веду я две сотни всадников на горбулях за отходящими планомерно морфами.

Мы ударили им в спину, чего они никак не ожидали, и с наскока выкосили где-то ораву, прежде чем повернули вспять.

Теперь уже морфы мчатся за нами по пятам, желая прорваться на заставу через раскрытые врата. Они-то не знают, что мы подготовили им очередной сюрприз. И как только последние всадники со мной вместе влетели на заставу, туда же ворвались горные йети, угодив под выстрел пушки и залп стрелков.

Из-за пороховых газов не вижу, как вниз летит решётка от врат на головы морфов, что пробились к нам на заставу. Они отрезаны от своей орды, навал которой на стенах отбивают стрелки, а мы поворачиваем горбулей вспять и с захрами нападаем на тех морфов, что сами подписали себе смертный приговор.

Бой на заставе завершён, морфы уничтожены — вся кодла, но под стенами их орды, и лезут к нам. В очередной раз отбиваем навал, но больше не гарцуем за стенами заставы снаружи, поскольку вижу: морфы решили ответить нам любезностью со своей стороны, подготовив западню моему отряду всадников. Вновь подгоняют логров, да ров завален, значит, будут валить нас, используя и далее чудищ в качестве метательных механизмов.

Вот тут и требуются нам ядра — ручные, как гранаты для метания их за стены вручную. Пушка уже сослужила свою службу, и нынче от неё мало пользы в виду небольшой скорострельности.

Я отбираю две ватаги гренадёров и раздаю им собственноручно с мастерами и бригадирами по одному взрывному устройству. Им предстоит кидать их по моей команде — и только.

Я занимаю место на стене среди одной из немногих уцелевших башен, подле меня толпятся стрелки, работа предстоит необычная — охота на логров. Их и будем отстреливать, прежде чем они станут добивать нас.

И потери у нас ощутимы — из шести сотен моей рати уже больше сотни убитыми и столько же ранеными, из коих ватага или две тяжело. Все остальные в строю.

Надолго ли?

Гоню прочь от себя дурные мысли, стараясь прикинуть в уме: сколько же морфов завалили мы? Где-то пол-орды — тысячи четыре — не меньше! Но меня это не радует, у морфов этих орав, а орд — хватит и на тех, кто остался не только во граде с герцогом, но даже подозреваю: и на легионы кесаря, если всё-таки Илларих решится подвести их хотя бы к стенам града. Поскольку застава в любом случае обречена — мы всем гарнизоном на вымирание, как динозавры.

Где же Удур? Сейчас бы его сородичи, даже с каменными топорами и молотами, а дротиками или обычными булыжниками в лапах, пригодились нам.

Пока горные морфы перестраиваются, мы получаем незначительную передышку. Ни к чему она нам, в голову лезут ненужные мысли, предательской направленности, да сдаваться на милость этих злобных йети никто не собирается, на то мы и наёмники. Зато силы и уверенности это нам не придаёт. Ну, ничего-ничего, применим вручную ядра, и поглядим тогда: кто — кого, а чья возьмёт!

Кручу-верчу в руках ядро, и что же вижу: крюк какой-то снизу.

— Это что такое? — интересуюсь я у Ёр-Унна. — Я этого не просил делать на гранате подмастерьев Яр-Гонна!

— Зацеп...

— На кой?

— А как, по-твоему, иным образом можно вытащить из литьевой формы горячий металл?

Всё правильно, ведь после того, как полая форма остынет, в ядро через отверстие засыпается порох и пули, а затем в качестве затычки, и одновременно служа запалом, вставляется фитиль.

До меня доходит: если привязать кусок верёвки и раскрутить как молотобойцы-спортсмены вокруг себя, можно забросить этот самодельный молот довольно далеко — метров где-то на пятьдесят-сто — в зависимости у кого сколько силы.

И что же получается: мы можем добросить ядра до логров, и перебить этих чудищ, пока они не перебили нас, поскольку морфы двинут вновь на приступ бревенчатой стены, едва они начнут забрасывать нас валунами и глыбами.

Время ещё есть — немного, но всё же — и грех упускать. Довожу свою мысль до мастеров и бригадиров гренадёров, а затем они до них.

И верёвки нашлись — мы проделали в них с одного конца петли. Нет, вешаться не собираемся, а что — навешать этим йети с их лограми гранат. А столько: мало не покажется.

Меняем отчасти тактику — метать ядра предстоит в порядке живой очередности, чтобы никто никого не зацепил и не натворил бед, иначе в суматохе может всякое случиться.

Первым снаряд отсылаю я — вращаюсь и выпускаю из рук петлю от верёвки — если бы не кожаные перчатки сорвал бы с ладоней и пальцев кожу.

Бросаю снаряд высоко и недалеко, но он всё равно достигает цели, падая сверху на логров, и взрывается, ещё не достигнув земли у них под ногами.

Зря эти чудища смотрели на него как заворожённые, им впору было прикрыться глыбами, да не сообразили, и морфы при них, чем это всё грозит. А на головы заклятого врага уже полетели иные такие же точно метальные "молоты", и начали рваться прямо на глыбах у логров над головами, заваливая морфов под ними.

Вот так, ещё до начала штурма, мы отбили его, уничтожив целую орду морфов. Для нас много, а для морфов мало. Зато они испытали силу нашего оружия. И сколько у них там орд, а у нас тысяч в гарнизоне на заставе? Готовы ли эти йети и дальше вести с нами размен по ораве на ватагу? Или нет?

Морфы больше не торопятся, прекратили штурм, но осаду не сняли. Сейчас займутся поисками обходных путей заставы, соответственно и мы должны быть готовы к их появлению с южной стороны — тундры.

За мной и бродягами открылись врата в каменной крепости, оттуда появляется Крат под конвоем жнецов.

Это что за новость, а такая, как напасть? Сверлю их пристальным взглядом, пытаясь вызнать, чего у них на уме. Ага, вздорный старик вновь приглашает меня к себе. Да не на того напал, я не уступаю ему.

— Хочет видеть, так пусть спустится к нам, наёмникам! Ему нечего нас бояться, как морфам!

Жнецы грозят вступить с нами в перепалку, и не на словах, да у меня в руках ядро от пушки, и стоит нам развернуть орудие стволом в их сторону, ватагу жнецов, словно ветром сдует, как листву на дереве в ураган.

Крат опускается до моего уровня, спрыгивая с коня, и я ловлю его на мысли, что меня желает видеть не только дорн, но и ещё одна особа, приближённая к нему — донна.

Я меняюсь в лице, но решения изменить не могу, иначе меня, как главаря, не поймут мои бродяги.

— Уступлю лишь при условии, что вы примете у себя в крепости всех моих раненых бродяг без исключения!

"Хорошо! — долетел до меня, и не только, мысленный посыл от дорна Балдрика. — На этом всё или ещё чего потребно?"

"При встрече разберёмся!"

"Поторопись! Жду!"

"Ничего, раз ждёшь, то подождёшь!"

"Я-то да, а вот донна Желанна..." — нашёл способ поторопить меня этот вздорный старик.

Всё, я уже в крепости — в следующий миг — врата за мной не закрывают, а позволяют раненым наёмникам подняться в крепость выше на один ярус обороны — и последний в нашем случае. Дальше отступать некуда, в тундре морфы задавят нас "мясом". У них ещё, по моим самым скромным подсчётам, что-то около сотни орд. И их там миллион. Возможно, что не один.

"Где донна?" — мысленно я вопрошаю у дорна Балдрика.

Тот ухмыляется надо мной.

"Ну, ежели солгал, старик..." — злюсь я мысленно про себя, багровея лицом.

И что же происходит дальше? Дорн Балдрик встречает меня с распростёртыми объятиями, заключая как самого близкого человека и едва ли не родственника.

Вот так новость, ну и ошарашил же меня командор северного легиона, а озадачил не меньше.

— А ты ничего... — заявляет мне на словах старик. — Молодцом, сэр Чудак! Так держать! Но не вздумай мне больше дерзить! Даже в мыслях не смей!

Ну не может он обойтись без этого — без издёвки. Я стою и жду, что ещё он соизволит мне сообщать дальше.

— Идём, — указывает мне на дверь старик.

Проходим туда и... я не верю своим глазам: там меня встречает донна Желанна, и также смотрит удивлённо на меня, не замечая дядюшку. Или просто не желает замечать его в упор, игнорируя демонстративно?

— У нас мало времени... — это он нам, как надзиратель в тюрьме. И закрывает дверь... за собой.

Мы остаёмся одни, стоим и смотрим друг на друга, не решаясь приблизиться, всё ещё не можем поверить в то, что нам позволили встретиться в открытую, и кто бы мог подумать, что именно вздорный старик! Что же у него на уме? И в отношении нас — определённо!

Желанна не в силах больше стоять, покачнулась. Это сигнал мне. Я подскочил к ней и подхватил на руки — прижал к себе, оторвав от пола, а после не удержался и прильнул своими устами к её... щеке.

Она робко улыбнулась мне, и то, чего так жаждали оба — случилось. Мы поцеловались. Вот тут нас и застукал старик.

— Ну ни на миг нельзя оставить одних! Вы что себе позволяете?

— А что? — отстранился я от Желанны, да и она тотчас соскочив у меня с рук, встала за моей спиной, ища защиты и поддержки.

Совсем её заел этот вздорный старик. Девка в самом соку, ей замуж охота — создать семью, а он держит её точно собаку на привязи подле себя. И застава для неё как конура, сродни тюрьмы с пожизненным заключением.

— Вот это я и пытаюсь понять, а непременно желаю знать, сэр Чудак! — не с того начал старик, и чего-то скрывает. То ли наши чувства проверяет, то ли...

Никак решился поговорить открыто, и при племяннице.

— Можете ничего мне не объяснять, я всё знаю, и лучше вас! А много больше — и пожил, поэтому могу судить с позиции возраста!

Тоже мне судья нашёлся...

— Не перебивай! Я ведь тебя предупреждал, сэр Чудак!

— Наёмник я, и главарь рати бродяг!

— Дальше можешь не продолжать! У меня будет к тебе особо важное задание! Тебе предстоит переправить донну Желанну к кесарю Иллариху!

— Чего, прямо сейчас? — злюсь я про себя. — А как же моя рать? И вообще бродяги?

"У меня ведь на пальце кольцо, если ещё не забыл, старик!"

— Я, дорн Балдрик, отправлю с донной Желанной грамоту, где укажу все твои заслуги, сэр Чудак, о которых, уже уверен: наслышан кесарь. Ведь слухи распространяются быстрее, нежели официальная информация из первых рук!

— Не поздновато ли, дорн Балдрик? Морфы, как я сам тут лишний раз убедился, особенно горные, довольно хитрые!

— Будем надеяться: они не доставят вам особых хлопот, ведь ты совладал с их равнинными сородичами!

Так вот я для чего и кого старался тогда, орудуя в тундре с бандой бродяг. И кто же тогда может нам доставить ненужные хлопоты с заботами?

— Герцог Ромуальд!

— Но как? Почему?

— У нас с ним давняя вражда! И это отдельная история! Тебе пока что рано об этом знать!

— А что я должен?

— Уже уяснил!

Вот и поговорили. Я откланялся донне Желанне, и мы со стариком вышли из её покоев.

— Отправишься к Яр-Гонну, пускай этот гном подготовит всё необходимое для вашего скорейшего отъезда, а пока всё остаётся по-прежнему — ты не должен погибнуть, ради моей племянницы и...

Вздорный старик закатал рукав рубахи с кольчугой, продемонстрировав мне аналогичный ожог, какой имелся у меня клеймом благодаря усилиям гнома-кузнеца.

А вот и ещё один представитель тайного братства, созданного на Окраинах Империи. Хотя чему тут удивляться, когда нечему, всё очевидно: без сильного лидера ни один союз или орден не способен просуществовать долго, или вовсе зародиться. Без покровительства нигде, никуда и никогда.

И кесарь заодно с нами?

"Выкинь это из головы! Забудь, иначе..."

Продолжение также было очевидно мне — смерть. Ну да ещё наёмник, хотя вроде бы и получил "индульгенцию" на словах от старика в качестве амнистии на будущее. А что он там на самом деле отпишет в грамоте — кто ж его знает, и что взбредёт в голову этому вздорному дорну.

— Да, и ещё — возьмёшь с собой отряд наёмников на горбулях! Не ватагу, а именно отряд!!!

Попал ты, сэр Чудак, а пропал. Что-то ещё будет — и дальше? Аж самому становиться интересно...

Глава 24

"Жизнь наёмника — битва!

Удел наёмника — смерть!"

Чувства у меня двоякие: с одной стороны то, чего я так жаждал, практически заполучил, ибо старик изначально имел на меня какие-то свои виды, явно к чему-то готовил — и вопрос к чему, так и остался открытым для меня. А с иной стороны я влез в очередной замес, из которого вряд ли уже выберусь живым, и не я один, а тайное братство, кесарь с его шпионкой, этот вздорный старик, да ещё гномы, ну и герцог со своею ратью из знати, морфы — те, что горные, а ещё и равнинные с Удуром. От всего этого у меня голова пошла кругом, и что мне со всем этим делать, я не знал. Нет, лучше в бой, и не думать ни о чём. Да какое там — меня сразу от врат каменной крепости завернули в сторону мастерской гномов.

Теперь уже Крат повсюду сопровождал меня, как прежде Арн. Один жнец сменил иного, хотя этот просто всадник, но не совсем — командир летучего эскадрона. Неужели старик решил приставить его ко мне, точнее к донне Желанне в качестве дополнительной охраны, а ничего не сказал?

Пытаюсь влезть в его голову — прочитать мысли — и не выходит, Крат закрыт, Балдрик упредил меня, удружив ему защитный амулет, мешающий использованию против его носителя мой дар.

Ну и ладно, обойдёмся.

Нас встречает Яр-Гонн. Как, и когда, успел собраться гном со своими подмастерьями, даже удивительно, но одно очевидно: мастерская оружейная больше не работает, весь товар — арсенал вооружения — раздаётся всем желающим вольным поселенцам.

Гляжу я на гномов, и поверить не могу: они все напоминают мне ежей, и точно так же как и Ёр-Унн, облачены в доспехи с шипами, а таковые у них имеются и на шлемах, и щитах.

Ну чисто зубастики!

У каждого секира — двусторонняя, и круглый щит, а также арбалет — короткий как мой обрез, плюс пистоли. Значит, всё-таки и для себя изготовили подобное стрелковое оружие. Вот же хитрецы!

Гномов что-то около десятка, и они не собираются передвигаться пешью, как и часть поклажи взваливают на аналог Иа при Ёр-Унне, да не совсем. Их живность мне больше напоминает архаров или козерогов, и держаться они за их рога как байкеры-мотоциклисты. Чисто разбойники с большой дороги. Так бы непременно и решил, встреть я их много раньше халдеев.

— Что с ядрами делать — ручными? — интересуется Яр-Гонн у меня.

— Сколько их там у вас? — осматриваю я боезапас, и вижу: гномы соорудили нечто наподобие динамитных шашек, вот только в скрученную и вытянутую кожаную основу на манер трубки, засыпали помимо пороха ещё и пули, чередуя меж собой с пыжами. И такого добра у них не то что бы навалом, но всё сподручнее таскать его при себе, чем ядра. Стало быть, дадим прикурить нашим врагам, попадись они нам на пути. Горы, конечно, не свернём, но шеи с головами горным морфам — точно. Какой-то их части определённо.

Принимаю простое, но в то же самое время серьёзное решение, передать все ядра без исключения на вооружение наёмникам, что останутся на заставе, а вот шашки всецело прибираю к своим рукам. Их тут ящика три, и в каждом что-то около сотни динамитных зарядов. Так что если раздам каждому бродяге-всаднику при мне по три шашки, пробьёмся сквозь любой затор из морфов, поскольку мимо меня не ускользнуло, что Крат с подачи дорна Балдрика, отправил через южные врата в тундру небольшой отряд в качестве разъезда. Им вменялось в боевую задачу обследовать непреступные скалы с восточного и западного направления горной гряды, примыкающей к плато с заставой, поскольку мы тут со своим гарнизоном горным морфам точно кость в горле. Они застряли здесь подле нас, и мы спутали все их планы по раннему вторжению в Окраинные земли Империи. И равнинные сородичи не поддержали их должным образом, мы, наёмники, вовремя подавили их бунт с применением силы — и не только — взяли хитростью. Хотя и не уверен в том, что мы окончательно склонили морфов тундры на свою сторону, поскольку люди тут испокон веку враждовали с ними. Поэтому расчёт был исключительно на временное перемирие.

Я в последний раз появился среди рати своих бродяг, и с грустью посмотрел на лица тех, кто ответил мне довольными ухмылками. Ещё бы — главарь вернулся, а раз так, то не всё потеряно — выстоим, не дрогнем в схватке с горными йети — морфы не пройдут через нас, застава непременно устоит.

— Что-то не так? — слышу я голос Ёр-Унна.

И даже не знаю с чего мне начать, как рассказать ему то, что следует непременно сделать сейчас, собрав подле себя атаманов.

— Дорн... — выдыхаю я тяжело. — Задание...

— Куда на этот раз решил нас заслать этот вздорный старик?

— В тыл...

— Что?! — не поверил Ёр-Унн в то, что услышал от меня.

— Да как же так!? — вмешался Брех-Унн.

Морфы всё ещё были у него в неоплатном долгу — он не всем им отплатил той же звонкой монетой, что и они, лишив его клана.

— Не все отправятся туда со мной... — выдал я далее, пока гномы окончательно не достали меня.

— Ничего не понимаю, главарь! Что происходит?

— Дорн Балдрик решил спасти донну Желанну, вот и приказал мне с отрядом всадников, из нашего числа, прибыть в расположение легионов имперской гвардии, возглавляемой самим кесарем Илларихом!

— Что-то я ничего не понимаю, Брех?

— Вот и я, Ёр...

— Сам — и удивляюсь, — прибавил я. — То Балдрик не подпускал меня к донне, то...

— Что было, дружище, не томи... — догадался кое о чём Ёр-Унн.

— Скажите, парни, вы ничего не скрываете от меня, а?

— А что должны были? И вообще?

Я решил продемонстрировать им то, чем они обладали, как нынче и сам — клеймом. Едва я закатал рукав, Ёр-Унн ухватил меня за предплечье, скрывая знак тайного братства.

— Не дури, главарь! Спрячь!

И чего он так испугался, а явно посторонних глаз. Никак шпионки кесаря? Но почему тогда мне по настоянию дорна сделали это клеймо, после чего он в корне изменил своё отношение ко мне, и нашим отношениям с донной? Неужто видит во мне своего приемника? Не круто ли я забрал?

— Всё правильно, голова... — заявил вполне вменяемо Брех-Унн. — Ты должен выжить, и стать лидером будущего легиона бродяг! Объедини всех наёмников Окраин под своим стягом и...

— Мы тебе поможем с братом отобрать самых лучших воинов среди нас! Рать, конечно, хорошо, но мало! То ли дело легион!

Это был мне от них намёк: они остаются с дорном Балдриком и дальше на заставе. А я так надеялся на них, однако уловил: мой приказ ровным счётом ничего не изменит. Они видели во мне сейчас не главаря рати наёмников, а брата из тайного сообщества, о котором я ничегошеньки пока не знал.

— Яр-Гонн отправляется с тобой? — заинтересованно спросил Ёр-Унн.

— Угу...

— Тогда я спокоен за тебя, парень! А у нас с братом тут свои счёты с морфами! Береги себя и донну! Тебя с ней ждёт славное будущее, сэр Чудак!

Вот так — и никак иначе. Мне даже было совестно читать мысли обоих гномов, хотя и распирало любопытство, но я сдержался, приложив неимоверные усилия.

— Ещё увидимся, мужики...

Гномы растворились среди толпы наёмников на полуразрушенных стенах первого пояса обороны заставы, сделали всё сами за меня, переговорив с иными мастерами.

Ко мне примкнул Ахор в качестве будущего помощника во всех дальнейших моих потугах и начинаниях. Это я уловил по его мыслям, чем он несказанно гордился. И Дэрг — куда ж я без него — проныры — также пригодится мне в дальнейшем. Итого уже два мастера-атамана, а требовалось ещё два и четыре ватаги бродяг на отряд всадников. И я не сомневался, что в их числе окажется Кукумэ. Мне это было столь очевидно, как и то, что она шпионка кесаря, а также знала: я в курсе об этом. Но и дальше пошла на риск, и оправданный — ещё большой вопрос. Даже мне с ней не всё было столь очевидно, поскольку она испытывала ко мне кое-какие чувства, которые я старался и дальше не замечать, а в ней женщину — игнорировал, относясь с прохладцей. Но это нисколько не касалось её профессиональных обязанностей наёмницы — она одна стоила целой ватаги новобранцев.

Кто же станет четвёртым мастером-атаманом при мне?

Им оказался ветеран Ульф. И мне понятно почему: также имеет отличительный знак, а два, как и я помимо кольца наёмника, обладая дополнительно клеймом.

Что-то тут нечисто! Ох, и не нравится мне вся эта ситуация с тайным братством, как и тем, что герцог в самый неожиданный момент отказался привести рать к стенам заставы. Попахивало изменой — и в первую очередь со стороны кесаря. Не удивлюсь, если в дальнейшем выяснится: именно он, как идейный лидер и вдохновитель, стоит у истоков создания тайного братства. И теперь, оно по каким-то сугубо его личным соображениям, мешало ему, соответственно, братья сыграли свою роль, и нынче в первую очередь нужно избавиться от вздорного старика. Так неужели дорн Балдрик, зная это, решил превратить донну Желанну в заложницу, а я, Чудак такой, везу её в новую тюрьму?

И я сделал данное умозаключение благодаря амазонке, читая невольно её мысли. Ах, она стерва! Неужели мстит мне? А и впрямь ревнует к Желанне!

Ну, ничего, я вам устрою тут всем, и сразу, как только разберусь во всех хитросплетениях. И здесь кругом одна сплошная политика — каждая знатная особа предаёт своего родича, не взирая на узы родства.

— Морфы-ы-ы... — заорали наёмники, приготовившись к отражению нового навала горных йети.

Три сотни из четырёх отвлеклись, а ту, что отобрали в резерв, двинула во главе со мной и четвёркой мастеров-атаманов к южным вратам. Миновав бараки-землянки, мы попрощались с заставой. Я считал себя предателем, бросившим на произвол судьбы рать бродяг, среди коих хватало раненых. Как бы мне сейчас хотелось ринуться в открытый бой с морфами и...

— Поспешай... — услышал я голос Санха.

Дорн Балдрик придал его нам в качестве проводника, а ещё удружил дополнительно с Кратом дружину в два десятка всадников, закованных в чешуйчатые доспехи. И они стерегли донну Желанну, взяв её в плотное кольцо окружение — никого и близко не подпускали, заставляя нас держаться подальше от неё и самих на приличном расстоянии.

Следом за ними двигались гномы на своих козерогах, и мы, наёмники, в три ватаги, а одна в качестве разъезда следовала далеко впереди, готовая в каждый последующий момент предупредить о любой опасности и отвести от нас угрозу.

Ничего нового, всё по-старому, как тогда, когда у меня также была сотня бродяг, но пешая, нынче же все на горбулях и скорость передвижения у нас возросла в разы.

К нам поступил сигнал от разъезда разведки, мы не остановились, а просто немного подкорректировали направление движения, делая крюк. Обошлось. Разъезд бродяг наткнулся на иной — всадников Крата, отосланных вперёд нас по обе стороны от заставы вдоль горных гряд. Они-то и принесли неутешительное известие: нас впереди ждали морфы — возможно равнинные, да гарнизон заставы научился за эти годы различать этих йети, подмечая несущественные особенности. И там нас поджидали в засаде горные "джигиты", то ли недобитые нами здесь при зачистке тундры, то ли нашли лазейку и теперь сворами или кодлами просачивались с горных хребтов сюда украдкой от нас.

Отправившись в авангард, я понаблюдал издалека за передвижениями заклятого врага, заметив у них там боевой штандарт из черепов и длинных хвостов. И где-то я уже выдел их? Это были не просто воины среди морфов, а чисто звери, и мы, как головорезы, не шли ни в какое сравнение с ними. Возможно, что они прятались там по берлогам равнинных сородичей, скрывая своё истинное количество. И ты думаешь: их там кодла, а запросто может оказаться орава или хуже того орда.

Рисковать людьми не собираюсь, как и Крат, теми, кто неожиданно примкнул к его ватаге, увеличивая число всадников на треть за счёт конного разъезда разведки.

Нам приходится двигаться параллельно горным перевалам, вместо того, чтобы идти дальше наикратчайшим путём к граду по кордонам, тем более что на ближайшем кордоне стоит Логриф с Рангиром и людьми графа Роланда — ждут нас, а подозреваю: с распростёртыми объятиями, точно спрут в ожидании жертвы, раскинув свои зловещие щупальца.

Предал лорд — и не только меня, как главаря, а всех нас, наёмников — оказался и дальше шпионом герцога Ромуальда.

А что же Кукумэ — и думает по этому поводу? Подъезжаю к ней, осаживая горбуля, и движемся с ней бок о бок.

Она стрельнула в меня глазками, сверкая ими так же, как на ней диадема. Толку теперь от неё — моего дара — у неё все мысли только о нас. Но и то хорошо: пока что вроде бы не собирается предавать. А дальше уж как карта ляжет: не отвечу ей взаимностью — горько пожалею. Когда уже сожалею, что рядом с нами донна Желанна. Ей не стоит рисковать. Может это даже и хорошо, что морфы подкорректировали наши планы, а если быть откровенно честным до конца, то нарушили полностью их — мы движемся на восток. И что или кто нас там ждёт, я не подозреваю, пока не улавливаю мысли Ульфа.

"Собаки... Псы..."

Опять эти странные чудовища, коих мои бродяги опасаются куда больше, нежели злобных морфов. И туда, как мне сдаётся, нас гонят не морфы, а хитрый и рассудительный кесарь Илларих со своей шпионкой. Хотя даже она не подозревает об измене с его стороны, когда и сама уже изменила — мысленно ему со мной. А ведь готова и наяву.

Что я делаю? Куда двигаюсь? Не проще ли остановиться и принять бой с морфами, и плевать мне: сколько их там — кодла, орава или действительно орда! Я — наёмник, и мой удел — смерть!

Я поворачиваю горбуля в направлении ватаги прикрытия, да меня перехватывает Яр-Гонн, подставляя своего козерога под моего горбуля.

Скакун подо мной шипит, а козёл гнома блеет. И мы не молчим.

— Не глупи, сэр Чудак! — опережает меня на словах Яр-Гонн, а я его в мыслях — уже прочитал всё, что он думает по поводу моей дурацкой затеи.

На меня тайным братством возложена какая-то особая миссия, да мне нафиг она не упала, а чтобы и лучше всего кто — донна Желанна — и больше ничего не надо, за исключением тишины и спокойной жизни где-нибудь вдали от баталий происходящих на рубежах Окраин Империи. Но не всё так просто, за благосклонность моих покровителей мне придётся повоевать, а ещё немало пролить крови, ведь я по-прежнему главарь наёмников и меня никто не лишал данного титула, а подтвердить его готов Крат и документ, хранящийся у сердца в форме кожаного свитка у донны Желанны. И что там накарябано на нём, мне не суждено узнать раньше, чем закончиться наш путь, и мы все предстанем перед кесарем и сиром Илларихом в одном лице.

В моих жилах кипит кровь, негативным эмоциям требуется выход, а я не вижу его здесь. Я хоть и главарь отряда бродяг, но мне не позволяют иные мои спутники проявить себя во всей красе как прежде, и не оставляют нам, бродягам, выбора избавиться от них.

Где этот Удур? Никак предал, морф? Как это похоже на этих йети!

Наш разъезд снова замечает их, и опять из числа горных "джигитов". И новость ошеломляющая — они не пешие, и также верхом, как и мы, но на чём, точнее ком, что за животных? Ведь не каждая, даже горная скотина, способна вынести на себе такого гиганта коим являются морфы.

— Каста... — слышу я от Яр-Гонна.

— Кто? Это что за морфы такие? И с чем их едят, а?

Мне охота повоевать с ними, поскольку слышу про этих йети впервые, а до сих пор ни разу не видел. И понимаю, читая мысли гнома: он в растерянности. Ещё бы, ведь даже "жнецы" не всегда горят желанием вступать с ними в открытый бой.

Чем же этих палачей с "молотилками" могут напугать воины касты морфов, являющиеся погонщиками и наездниками монстров? И их там всего лишь свора — также разъезд.

Да я в одиночку готов разобраться с ними — в мыслях, но когда всматриваюсь в подзорную трубу на огнестреле, понимаю: один такой погонщик стоит десятка жнецов с заставы дорна Балдрика. Мало того, что он сам закован в панцирь, выполненный не из металла, а из костяного покрытия рептилии, так ещё и движется на ней. И у неё, я также не заметил слабых мест. А монстр под морфом напоминает мне не то краба, не то скорпиона. И их там на нём двое — морфы сидят на них подвое — один являясь погонщиком, а второй воином.

— Да это Урр... — твердит мне Яр-Гонн, также изучая погонщиков в подзорную трубу, и точно также на огнестреле в качестве оптического прицела. — Вождь-лидер над всеми остальными вождями-вожаками среди прочих кланов горных морфов!

— Тем более нам необходимо вступить с ним в бой! И мы должны их победить! — зарождается у меня очередная авантюрная мысль. Я чувствую в себе силы, поскольку нас хоть и мало, но мы вооружены по здешним меркам до зубов. И мне плевать, что на морфах броня. Из огнестрелов, конечно, вряд ли пробьём, а вот с динамитными шашками непременно достанем их.

— Не дури, сэр Чудак! Они раздавят нас!

Яр-Гонн указывает мне на желваки, коими обладают рептилии при морфах, и их хвосты в шипах. Да меня этим уже не остановить, я бросаю клич по отряду бродяг, и мы смыкаем строй.

Кукумэ рядом, и также разделяет со мной мою затею наравне с иными мастерами-атаманами.

Это удача, и пока что сопутствует нам, ибо ещё никто так близко не подбирался к касте морфов, где каждый погонщик-воин — вождь того или иного клана, и у него в подчинении не одна орда, а десятки.

У меня ещё возникла предательская мысль, провокационной направленности: а тогда где же их орды? Хотя бы орава личной охраны? И неужели та кодла, которую мы обошли? Да и сами вожди не могли податься в разведку на свой страх и риск, или они настолько уверены, что не застанут здесь нас, наёмников и ратников, а кого — своих жалких равнинных сородичей. И охотятся на них, а не на нас, бродяг, и дальше чувствуя себя здесь хозяевами положения. А нынче это их земли — морфов.

Но тут бабушка надвое сказала.

— Уходите! — обратился я с призывом к Крату. — Уводите донну, и заберите с собой гномов!

Мне надоело, что они все постоянно мешали мне и моей ватаге бродяг, и своё нынешнее решение я не изменю, даже уловив, как Яр-Гонн грозился про себя мысленно уложить подо мной горбуля. Да это всё равно ничего не изменит — соотношения сил, и нас, наёмников, больше — мы готовы к смерти, а вот наши спутники — нет. В этом наше главное отличие: они ценят жизни братьев тайного круга, а я пока ещё не научился, ибо я и дальше наёмник, а сэр Чудак по жизни.

Мы срываемся вскачь, пуская во весь опор горбулей, и несёмся поначалу общим скопом, а затем совершаем резко обходной манёвр, рассыпаясь на четыре ватаги, и стремимся окружить погонщиков-морфов. Их рептилии нам кажутся неподвижными махинами — разворачиваются к нам и становятся вкруг.

Хм, не дураки, и слабаками не назовёшь, рычат сами погонщики и их монстры. Они готовы к схватке с нами, ждут, что мы начнём обстреливать их с применением примитивного стрелкового оружия. Да мы, наёмники, не дураки, у нас заранее приготовлен для морфов сюрприз — и не этих, но также мало не покажется.

Я поджигаю фитиль от шашки, и метаю её в сторону плотно сгрудившихся погонщиков на их чудовищных монстрах. Взрывоопасный заряд детонирует и... вот он сюрприз — пули разбиваются в кляксы о костяные наросты бронированными пластинами на монстрах морфов. Ну да чего это я, а сэр Чудак!? Ведь осколки там, те же пули, а тут нужен крупнее калибр оружия, и в качестве него — орудие! Нам требуется пушка, а даже не ружья!

По моему примеру со стороны атаманов-мастеров следуют броски динамитными шашками. Одним зарядом нам всё-таки удаётся выбить седока на одном из монстров, и им оказывается погонщик — воин-вождь цел и невредим.

И что же видим мы у них: примитивные метательные снаряды в виде боло — метают их разом в нас до десятка, и ни один снаряд не пролетает мимо, цепляя горбулей за лапы.

Практически тут же из толпы погонщиков с наездниками выскакивает три монстра и... теперь я понимаю, что такое желваки у этих рептилий, и чего они стоят, как и предупреждение сделанное мне Яр-Гонном.

Он-то в стороне со своими родичами, и даже Крат с ватагой всадников при донне Желанне, а я, Чудак, тут со своими бродягами, и мы влипли так, что нам не надо больше никакой орды пеших морфов — от этих бы отбиться, а то можно много раньше от жизни.

Чудовищные монстры изрыгают едкую слизь, и если у одних она чем-то сродни кислоты, то у других напротив напоминает липкую нить паутины.

Вот так я разом теряю до двух десятков бродяг и горбулей, а следом ещё и свору захров при нас. Монстры морфов просто не замечают их и давят своими членистоногими конечностями, протыкая насквозь.

— Прикройте меня! — ору я вне себя от ярости и злобы за собственный промах, и мчусь на одного из трёх погонщиков с наездником на монстре.

Если первый морф заставляет монстра отреагировать на меня, то второй также подстраховывает их, да я заранее предвидел, что последует не только плевок слизью, но также бросок опутывающим боло — совершаю первый манёвр, и тут же иной, а приходится ещё и третий, поскольку иной экипаж на ином монстре также стремятся зацепить меня. Их ошибка очевидна: кого они цепляют — выдавшихся немного вперёд от них сородичей, а тут и я на подхвате. Передо мной раздвигаются мощные челюсти с желваками, и внутрь пасти монстра летит очередная шашка, брошенная моей рукой.

Только бы не промахнуться, иначе я не успею увернуться от нового выброса едкой слизи. Всё-таки получаю плевок вдогонку, и... следует взрыв — глухой, поскольку происходит внутри монстра.

Ничего не вижу толком, и не слышу, пока не оказываюсь на безопасном расстоянии от морфов на монстрах, но не успеваю осадить горбуля, он падает подо мной замертво. Всё-таки монстр достал моего скакуна и меня — мой щит на спине разваливается, и на нём продолжает плавиться слизь.

Однако и монстр повержен, а с ним и наездник — бросает мне вызов, вызывая на пеший бой.

Ага, сейчас — как бы не так! Я вскидываю огнестрел и целюсь в него через подзорную трубу — стреляю. Пуля достигает цели, морф чуть запрокидывает назад голову и как ни в чём небывало, трясёт ей. Я отправил его в нокдаун, а не нокаут, хотя изначально надеялся отправить его в "аут" — раз и навсегда. Да не судьба, и злодейка такая, продолжает куражиться надо мной, сэром Чудаком.

— Сторонись! — кричит Яр-Гонн.

Никак гномы решили вступить в бой с погонщиками монстров?

— Хоронись! — не унимается гном-кузнец.

Немного отвлекаюсь на него, бросая мельком косой взгляд на бок и... не только меня, но и морфов ждёт большущий сюрприз — гномы оказывается, ничего и никому не сказав, прихватили с собой пушку, установленную в кибитку.

Не тачанка — много лучше — орудийный расчёт на колёсах. И они уже готовы к стрельбе по своре погонщиков на монстрах.

— Ложись! — падаю я наземь ещё до выстрела. Своевременно. Из кибитки с грохотом вырвались пороховые газы, мимо меня просвистело ядро, разорвавшись рядом с тремя монстрами выдвинувшимися немного вперёд.

Тот из морфов, кто стоял там подле них, вызывая меня на бой, больше не дёргается, разве только в предсмертных конвульсиях конечностями, разбросанными на приличном удалении от воронки при взрыве ядра.

На перезарядку орудия гномам потребуется минута времени — не меньше, а то и больше, — доходит до меня, и я кричу своим бродягам, чтобы они и дальше не пускали к кибитке свору морфов на монстрах. А два экипажа на этих чудищах уже несутся на нас — на меня и на кибитку с гномами.

Я бросаю мысленный посыл Яр-Гонну, чтобы он уматывал с расчётом орудия прочь, заряжая пушку на ходу, а сам вскакиваю и целюсь в очередной раз из обреза. Огнестрел использовал, а не перезарядил. Вот и пистоль разрядил монстру в морду, целясь ему в рогатки глаз, ведь там у меня дробовой заряд — промазать сложнее, чем попасть.

И я попал — во всех смыслах — монстр резко зарылся в землю передо мной, подняв волну взрытой почвы, коей скрыло всякую видимость не только у меня, но и у противника. Прыгать мне в сторону бессмысленно, от такой махины, что движется на меня, при всём желании не уйти даже на горбуле, поэтому куда я прыгаю — на бездыханную тушу, и стремлюсь дальше навстречу неизбежности, влетаю в кого-то, хотя кажется, будто налетел на скалу, и падаю, опрокинув её навзничь.

Передо мной возникает морда необычного морфа с желваками, как у мутанта. С моей стороны следует удар кулака, а затем рукоятью пистоля, морф скалится и сбрасывает меня с себя. Я снова лечу, но на этот раз на землю, а этот урод уже сам прыгает сверху на меня, едва успеваю выхватить клинки и выставить их перед собой. Убить его ими не надеюсь, хотя бы просто отбиться, и желательно не от жизни, а отразить атаку.

Что-то получается, а что-то не очень, хотя всё не очень — и складывается для меня. Монстр в бешенстве, и в его желваки попадает погонщик. Стало быть, наездник пока ещё не вступал со мной в схватку.

Его не вижу всё по той же причине — взрытой земли, которую взрывает желваками, как клешнями, монстр.

Моя рука сама находит спасительный заряд "динамита". Чиркаю зажигалкой — фитиль уже шипит, а цели не вижу — раскрытой пасти монстра. Кидаю наобум и зарываюсь лицом в землю. Меня оглушает взрывом. На контузию непохоже, да кто знает, какая она, может и сам достал себя, поэтому такая тишина.

Вставать на ноги я не спешу, даже отрывать голову от земли по той же самой причине, опасаюсь: монстр или морф на нём, оторвут мне её.

Да вроде нет, тихо не по тому, что я оглох, а достал тех, кто вперёд стремился меня с аналогичным успехом.

Чуть приподнимаю голову и цепляю ей нечто громоздкое, что нависло надо мной. Наконец, слышу откуда-то сбоку:

— Ты там живой, сэр Чудак?

— Дэрг... — рад я ему.

— Не дёргайся! Сейчас пособлю, — обещает он вытащить меня из-под монстра экипажа морфов — бьёт в землю коротким и широким клинком, используя на манер сапёрной лопатки, и тянет мне руку. Я хватаюсь за неё, и... он влетает ко мне под монстра — прячется.

— Да что там твориться снаружи?! — изумляет он меня своими спонтанными действиями.

— Ш-ш-ш... — требует тишины.

— Желанна!

— Морфы...

Читаю его мысли и выясняю: их там не одна орава — орды. Всё-таки прорвались за заставу — нашли лазейку.

Я толкаю нервно Дэрга, тот упирается, отказываясь лезть наружу. Грожу ему взорвать нас обоих, хотя у самого не осталось ни одной динамитной шашки, зато одна имеется у атамана. Выхватываю у него её, и даже чиркаю зажигалкой, но фитиль пока что не поджигаю.

— А чтоб тебя, Чудака... — пулей выскакивает Дэрг, освобождая мне доступ наружу, и мы оба с ним попадаем в окружение морфов. Их тут целое столпотворение, они покинули свои берлоги.

Да морфы вроде как не горные, а самые что ни на есть равнинные. Возникает вопрос: кому они подчиняются — горным кланам сородичей или Удуру, а соответственно нам, наёмникам?

— Удур! Уду-у-урр... — ору я его имя.

Вместо него мне отвечает иной морф аналогичным рыком моему эху:

— Урр...

Ага, вызывает на бой. Ну, это можно, тем паче нынче при наличии у меня в руке шашки "динамита". И иного оружия мне не требуется, достаточно зажигалки и...

Из морфов образуется круг, они создают для нас импровизированную арену. Смотреть по сторонам и выискивать в толпе знакомую морду Удура мне некогда. Всё ещё надеюсь: это его тут орда, а не иных вожаков равнинных сородичей, иначе итог для меня всё равно будет один, даже если я выиграю схватку за явным преимуществом, эти йети также разорвут меня на части.

А тут ещё противник размахивает боло, и также не торопится швырять — приближается шаг за шагом ко мне всё более уверенно.

Я чиркаю зажигалкой и подношу к фитилю от шашки, в этот момент меня опутывает боло. Падаю как подкошенный. Морф уже на мне и рычит победно, а затем склоняется.

Фитиль почти догорел.

— Держи, — проталкиваю я шашку пальцами за панцирь горному "джигиту" и толкаю прочь от себя ногами, согнутыми в коленях.

Взрыв. И гробовая тишина. Меня задело, вне всякого сомнения, и как минимум ударной волной. Я точно оглох, поскольку вижу, как надо мной тенями нависают эти вездесущие йети, и скалятся, чего-то рыча.

Наконец среди них всплывает знакомая морда.

— Удур... — ору я, а сам не слышу себя.

Голова раскалывается, мне плохо, я едва не теряю сознание. Крепкая лапа хватает меня и отрывает от земли. Я уже стою, поддерживаемый Удуром и вижу, как равнинные морфы, размахивая каменными топорами и молотами, несутся ордой на уцелевших погонщиков с наездниками на монстрах. Горные вожди ещё пытаются остановить их, да где там — подопечные Удура задавили их "интеллектом". И пусть Удур потерял не одну ораву в схватке с ними, но мы всё же уничтожили вождей горных морфов, теперь поглядим: на что они способны без своих предводителей — надолго ли их хватит в противостоянии с нами?

Ко мне понемногу начинает возвращаться слух, а и не особо нужен-то с моим даром — читаю мысли Удура, и выясняю, каким образом он в наикратчайшие сроки сумел подмять под себя сородичей, и что стало с моими бродягами из отряда всадников, как и иными при Крате и донне Желанне.

— Где она? — ору я, схватив Удура за грудки.

Морф поспешно машет лапой куда-то в сторону. Там Кукумэ. Удур явно не понимает меня. Хотя кто кого — я его. Подле амазонки там...

— Желанна...

Что это затеяла шпионка там такое с ней? Никак они выясняют отношения меж собой из-за меня? Точно — дерутся! И Желанна также с клинками в руках — упала, пропустив удар ногой в грудь, да тут же ответила Кукумэ, когда та отвлеклась на мой голос, озвучивший имя соперницы.

— Прекратите! Сейчас же! Отставить! Это приказ! — ору я им как главарь — амазонке.

Но ревность берет верх над разумом.

Выручает Удур, цепляя ловко булыжником одну из соперниц в голову — вспомнил детство, когда был доходягой и являлся метателем камней, прежде чем ему довелось заполучить дротики.

Сам себе удивляюсь, но на то и сэр Чудак, так ещё и спутницы изумляют, а ситуация вокруг и вовсе напрягает.

Расправившись с горными "джигитами", равнинные морфы вновь столпились вокруг нас, бродяг, и зыркают во все свои глаза, продолжая давить "интеллектом".

Хм, союзники, блин! Одно неверное движение или действие с нашей стороны, и с нами поступят аналогично, как с вождями тех, за кого очень скоро сюда явятся мстить горные морфы, и также этим йети.

Братаюсь с Удуром, дабы до его сородичей дошло: мы с ним не чужие один другому люди, а и морфы также как и мы, в первую очередь они — люди, а не нелюди, как горные морфы. Разница очевидна, и разительна, а поразительна. Они мне сейчас все почему-то кажутся милыми и забавными зверушками. Вот только каменное оружие у них в лапах меня немного напрягает и нервирует. А так всё в самый раз.

Смотрю Удуру на лапу: морф до сих пор ещё не избавился от кольца наёмника — не стал рубить себе лапу с ним — даже палец отгрызать. Значит, не предаст, как Кукумэ. Вот с кем мне есть, о чём поговорить с глазу на глаз, и пусть амазонка женщина, и к тому же наёмница, да не дело затеяла!

Так решил я поначалу: причина — ревность. Но было и ещё кое-что, что я уловил лишь, когда она овладела документом, который вновь у неё выхватила донна.

— Желанна... — окликнул я во второй раз её, и протянул руку, желая взглянуть на грамоту с печатью, очень напоминающую ожог с моего предплечья.

И что это значит, а для меня? Что это герб кесаря Иллариха! И я отныне его верный раб, точнее слуга, поскольку сия "индульгенция" превратит меня в него! Ну и ну! То всё, то ничего! И даже не знаю: мне радоваться или огорчаться по данному поводу? Ведь как только я встречусь с ним, он избавит меня от рабской обязанности наёмника. Да я столько всего пережил тут с этими бродягами, что назад у меня нет пути — в какие-то там слуги, пусть это и станет моим повышением в этом чудовищном мире.

Ловлю себя на мысли, что мои мысли доступны Желанне, и та удивлена при этом искренне.

"Ты не любишь меня, сэр Чудак?"

Что я, сэр Чудак — это она правильно заметила, но насчёт всего остального ошиблась.

"Конечно, люблю, но и бросить на произвол судьбы наёмников не могу!"

"Глупый, глупый, сэр Чудак! Ведь в грамоте сказано: дорн Балдрик советует кесарю Иллариху сделать тебя командором легиона наёмников!"

"Хм, советует... — ухмыльнулся я. — И кто, а кому? Захочет ли ещё, сир Илларих, прислушиваться к какому-то там дорну, как вздорному командору северного легиона? Когда его ослушался герцог Ромуальд!"

"Ромуальд предатель! И сир знает об этом не понаслышке! Его шпионка это может подтвердить!"

Желанна кивнула мне на Кукумэ.

"Так из-за чего ж в итоге меж вами разгорелась перепалка — и не на словах, а, Желанна?"

"Тебе это всё равно не понять — нас, женщин — как мужчине!"

"Ладно, не хочешь раскрываться, так тому и быть! Я знаю: у женщин должны быть свои секреты от мужчин!"

"Как и у вас — от нас!"

"Понял — квиты!"

"Ты точно не любишь меня — использовал с корыстной целью карьерного роста!"

"Ах, так! Вот значит, как ты думаешь обо мне, сэре Чудаке!"

Я схватил Желанну и притянул к себе, не взирая на толпу морфов, и мы слились с ней в горячем поцелуе.

— У-у-у... — разнёсся по орде морфов гул.

Мы озадачили не только их, но и амазонку. Теперь мне в дальнейшем больше не придётся рассчитывать на неё как на мастера-атамана при себе, отныне и навсегда, она для меня только шпионка кесаря — его глаза и уши среди нас, бродяг.

"Смотри, — обратился я и далее мысленно к Желанне, — что я намерен сделать с грамотой!"

В зажигалке чиркнул кремень, и в тот же миг кожаный свиток воспламенился.

— Не-а-ат... — сорвалась Желанна на безудержный крик, и, выбив у меня грамоту, принялась тушить — спасла основную часть текста.

"Только не думай, что я не люблю тебя, моя ненаглядная донна Желанна! Ты по-прежнему дороже мне всего на свете, и столь желанна, что я жить без тебя не могу, но и без своих бродяг тоже! Я — один из них — сам наёмник! Нравится тебе это или нет, но придётся принять всё так, как есть — и меня таким! И другим я уже никогда не буду!"

Неожиданно я сам поймал на себе столь странный взгляд, что испугался в глубине души — не за себя, а за мою обворожительную донну Желанну. Она вытащила из-за тайника в кольчуге кольцо наёмника и...

— Не-а-ат... — закричал уже я.

...она надела его на палец. Вот так мы и "обвенчались" с ней — она стала наёмником, как и я, сэр Чудак.

В пору было обращаться к тем, кто забросил меня сюда, и не мысленно с СМС, а хотелось орать так, как не могли подле нас орды равнинных морфов. Да чего сделано, того не изменить. Такова уж наша жизнь — наёмника, а удел — смерть. И только она теперь способна разлучить нас с Желанной...

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

194