Закат

Закат сел на лавке, судорожно хватая ртом воздух. В кулаке, как и много раз до того, был зажат оникс, сердце гулко бухало в груди, по коже пробегал озноб, будто комнату выстудил зимний ветер.

Он вспомнил человека, который встретился ему в лесу. Вспомнил, как вцепился в веревочку, на которой болтался удивительный черный камень. Как бродячий торговец, продавший ему мечту, усмехнулся:

— Поздравляю, малыш. Теперь ты им всем покажешь.

За прошедшие века Левша ничуть не изменился.

Хотелось сорваться с места, хотелось неведомо как, но догнать ушедшего много дней назад торговца сказочными судьбами. Схватить за грудки — мы так не договаривались!

Закат знал, что это бесполезно. Они договаривались именно так, а что мальчик ничего не понял из договора, Левше было плевать. Мало того, торговец именно на это и рассчитывал, продавая судьбу в обмен на единственное, что могло остановить будущего Темного властелина — жизнь больной матери.

Закашлялась Лужа на печи. Закат встал, достал из печи кувшин с теплым травяным отваром, налил в кружку.

— Спасибо, — старуха, выпив лекарство, скривилась. — Ну и гадость! Полезная зато... А ты чего не спишь-то? Сон дурной приснился?

— Вроде того, — кивнул Закат, забирая опустевшую кружку. — Прошлое приснилось.

Невозможно было перестать думать — а если бы он тогда не взял камень? Мать осталась бы жива, или все равно умерла бы от своей болезни? Отец — Закат так и не мог вспомнить, родным он был или нет — продолжил бы издеваться над семьей, или умер бы от случайной, а не направленной грязной мальчишеской рукой молнии? Что делал бы сам Закат? И как, как, как все-таки звали того мальчика, который купил себе судьбу Темного властелина?..

Волос коснулась сухая рука, Лужа смотрела на него с печи, сочувственно улыбаясь. В темноте ее лицо казалось нарисованным в золе, а блестящие глаза — драгоценными камнями, что так часто призывают искать средь углей.

— Прошлое бывает тяжелым. Но знаешь, что надо помнить, когда о нем думаешь? Оно прошло.

Закат кивнул, опустив глаза. Прошло. Но цепочка следов из этого прошлого тянулась в сегодняшний день.

К счастью, следующие сны оказались проще. Ночь за ночью воскресали в памяти непобедимое войско, сражения, дракон, по приказу Темного властелина поливавший огнем вражеские армии. Закат иногда думал — интересно, где он сейчас? Постепенно и днем начали вспоминаться разговоры с чешуйчатым советником, его багровые глаза с по-кошачьи узкими зрачками. Закат определял время воспоминания по тому, как дракон, в первые годы похожий на черный язык пламени, матерел, становился крупнее и тяжелее. На его чешуе появились тонкие прожилки, напоминавшие годовые кольца деревьев, и множество метин от стрел, которыми осыпали его не желавшие покоряться люди. В его голосе все чаще слышалась усталость, которую нынешний Закат узнавал с трепетом — такая же усталость пропитывала его самого последние годы. Дракон не умирал и не воскресал, но ему хватало и так.

Однако чем больше Закат вспоминал, тем крепче убеждался — когда Пламя улетел, устав от бесконечной и бессмысленной войны, его никто не заменил. Это обнадеживало.

Клубок воспоминаний, однако, разматывался в обе стороны, и Закат отдыхал сердцем во снах о не так давно прошедшем времени. Вот с руки маленького Пая снимают повязки, и он с удивлением рассматривает незагоревшую под бинтами кожу. Вот Закат учит его стрелять из лука, а поняв, что мальчик не приспособлен к боям, нанимает циркача научить его всяким шутовским трюкам...

Высокий, ростом почти с Темного властелина человек в красно-желтом костюме кланяется до смешного глубоко, будто вот-вот кувыркнется. Задирает голову, смотрит на трон и стоящего у черных ступеней Пая. Что-то неуловимо меняется в лице циркача, когда он снова опускает глаза.

Пай счастливо улыбается, не замечая, как в почти священном ужасе искривляются черты циркача, который с поклоном приглашает ученика выйти с ним во двор. Темный властелин прикрывает рот ладонью, чувствуя кончиками пальцев, как изгибаются его губы в неподобающем выражении. В мягкой улыбке.

* * *

Темный властелин вталкивает мальчика в приоткрытую дверь, захлопывает, запирает на засов. Пай и служанки молчат, как мыши под метлой, и слава судьбе. Он бежит во внешний двор, сбивая с ног заглянувшего под арку светлого рыцаря. Из-под откинувшегося забрала перепугано смотрят серые, как у Пая, глаза, и Темный властелин, не став добивать упавшего, врезается в бурлящую во дворе схватку.

Меч входит в спину меж сочленений доспеха. Сероглазый рыцарь свой шанс не упустил.

* * *

— Мой господин... Мой господин...

— Это ничего, малыш... Сейчас довезем, и встанет.

Когда он рассказал об алтаре? Кто до старого капитана, а затем Пая, относил его на камень? Иногда воспоминание прерывалось смертью, а следующее начиналось на алтаре в одиночестве. Он гнал мысль о том, что продавший ему такую участь Левша сам внимательно следил за разыгрывавшимся раз за разом представлением и в нужный момент появлялся рядом, подталкивал, исправлял пошедшую не так сцену.

Беспокоило и другое. Пай начал напоминать Закату кого-то, мельком увиденного в старых воспоминаниях, особенно нынешний, взрослый Пай. Но кого — он никак не мог вспомнить.

* * *

Ответ, как обычно, пришел во сне. Тогда ему наконец удалось сплести лапоть целиком, устроившись с лучиной у печи, и Лужа, посмеиваясь, посоветовала ему это дело отпраздновать.

— Ты ж у меня уже который день безвылазно сидишь. Сходи наконец, погуляй. Если хочешь с пользой — к Ежевичке иди, она все грозилась особых холодных травок собрать. Вода-то на улице замерзает уже, видел?

Закат видел. Грязь, разведенная прошедшими дождями, схватывались за ночь ледком, но днем пока еще оттаивала. На улице было пусто, люди все больше прятались по домам, мычала в чьем-то хлеву беспокойная корова, недовольная тем, что ее больше не выпускают на пастбище. На полпути к дому знахарки с седого неба посыпался мелкий снег, тающий на земле, но липнущий к оградам, ветвям и волосам путника. Закат натянул плащ на голову.

— Ишь ты, гость какой! Заходи, заходи, не выстуживай мне хату.

Ежевичка едва не за руку втащила его в сени, отобрала плащ, не дав повесить у двери.

— Тут снег, может, и стает, да только суше одежка не станет. Посидишь у нас, пока я травки смешаю, горячего выпьешь.

В комнате обнаружилась Ро, как раз разливающая по чашкам отвар. По трем, будто заранее знала, что придет гость. Он сел за стол, повинуясь ее жесту, опустил взгляд. Было странно неловко снова оказаться в этом доме, где пролежал полную луну пластом, и где две женщины, которым не было никакого резона спасать бывшего Темного властелина, боролись за его жизнь день за днем.

— Ро все спрашивает, как ты к нам пришел, — Ежевичка села рядом, бросила хитрый взгляд на свою помощницу. — А я-то, получается, и не знаю. Ты ж ко мне заглянул не сразу, и не больно-то много рассказывал.

Закат кивнул, грея замерзшие руки о чашку. Он и сейчас предпочел бы промолчать, но слишком любопытно смотрела Ежевичка и слишком многозначительно не поднимала глаз Ро.

— Меня снова убили. Воскреснув, я решил больше не короноваться. Уйти куда-нибудь, стать обычным человеком. Я хотел только продать телегу и коня в Залесье, но вышло так, что остался. Медведь согласился взять меня батраком за кров и стол... Как вас.

— Ишь, хитрец, рассказал так просто, — засмеялась Ежевичка, устроив подбородок на подставленных ладонях. — Решил он, а! Взял и решил, вот так, разом?

— Конечно, разом, — ответила Ро раньше, чем Закат сумел подобрать объяснение. — Это как в полынью нырять. Надо сразу, а не пальцем воду трогать, решая, не слишком ли ледяная.

И спряталась за чашкой. Закат тоже глотнул отвара — сладковато-горького, очень подходящего вкусом к поздней осени за окном. Спросил неуверенно:

— Ты тоже так... Ныряла?

— Да мне, знаешь, выбирать было не из чего. Или нырять, или гореть, или... — Ро пожала плечами, нахохлилась. Зло махнула рукой, едва не снеся чашку, — А, да что там! Здесь скоро так же будет. Рыцарей ты короной не испугаешь, обрадуются только.

— А нужно пугать?

— Сам решай. Скажу только, что в столице ведьм и прочих 'пособников Темного' каждый пятый день жгли, когда я уходила.

Закат покатал чашку меж ладоней. Ему не верилось в то, что сказала Ро, но и лгать ей было незачем. Но у него ведь уже много лет оставались только замок и верный шут. Где и каких 'пособников' они находили?

— Давайте-ка лучше рыцарей дождемся, а там решать будем, — предложила Ежевичка, споро перебирая на коленях сухие стебельки трав. — Светозар, как мы все видим, парень хороший. Кто знает, может, остальные тоже неплохие?

Ро молча отвернулась от наставницы. Ей идея спокойно дожидаться чего-то явно не нравилась. Закат осторожно уточнил:

— А если нет?

— А если нет, там разберемся, — отрезала Ежевичка. — Не в разбойники же нам подаваться, в самом деле!

— По сравнению с тем, что делают рыцари, наш разбой детскими игрушками казался, — отозвалась Ро. — Да и ну что иначе делать было? Лес, конечно, кормит, но когда рыцари стоянку накрывают, от запасов одни уголья остаются. Некоторые села нас приютить соглашались на пару дней, так рыцари там половину домов...

У нее перехватило дыхание. Закат понял вдруг — она винит себя за те дома. Она ведь была атаманшей. Наверное, и за Залесье она боится так же.

— Это село никто в обиду не даст.

Ро хрипло рассмеялась, покачала головой, повторила:

— Короной ты их не испугаешь. Они еще передерутся за право тебя убить.

— Вот и чудно, — прервала мрачные предсказания Ежевичка, — пока они меж собой разбираться будут, мы тихонько уйдем. Хоть даже на восток, Шишка с Щепкой проводят, они, я знаю, дорогу помнят.

— Лучше с волками жить, чем с рыцарями, — убежденно кивнула Ро.

Ежевичка наконец отдала Закату мешочек трав и прогревшийся у печки плащ. Дорогу надежно запорошило снегом, и Закат прокладывал новую тропу по тонкому еще белому покрывалу.

Он понимал, что ничего не понимает.

Ему говорили и много раз, что он зря перестал быть Темным властелином. Но что было раньше? Сначала он перестал быть тем жестоким правителем, которым должен был, или появились рыцари и странные их законы?

Ему впервые в жизни захотелось помолиться. Быть может, свету. Спросить — можно ли все-таки просто обойтись без зла?

После всех этих мыслей сон не мог не прийти.

* * *

— Хватит! — Темный властелин обрывает подозрительно затянутый доклад шпиона о том, как спокойно в ближних селах. — Что с этим 'Светлым героем'?

— Пай, мой господин.

* * *

Утром Закат спросил у Лужи разрешения и пошел к дому Светозара. Постучал в дверь времянки, дождался, пока высунется заспанный Пай с наброшенным на плечи одеялом.

— Господин, — обрадовался он, — вы пришли! Я сейчас сделаю завтрак, вы с нами?

— Нет, — Закат покачал головой. Ему странно было, как он не узнал сразу, еще после того, первого сна — те же светлые волосы, те же серые глаза. Та же тонкая шея, которую так легко разрубил однажды его меч. Да и черты лица изменились ненамного. — Я хотел с тобой поговорить.

Пай вышел во двор, как был, босиком на снег, только в одеяло плотней закутался. Прикрыл дверь. Спросил сам:

— Вы про сны, да? Мне с прихода сюда снятся. Разные, в основном про детство, и немного про...

Пай умолк, не решаясь договорить, и Закат закончил за него:

— Про прошлые жизни.

— Это странно, — тихо ответил Пай, теребя край одеяла. — Я же не как вы, если меня убьют — убьют насовсем. Я, правда, думал, почему я будто навсегда юноша, хотя должен быть старше. Я ведь даже толком не могу вспомнить, сколько лет я с вами.

— Ты не обязан, — начал было Закат, но его перебили.

— Обязан. Это все — просто сны, пусть даже в некоторых из них вы убиваете меня.

— Почему ты так уверен, что должен быть со мной?

Пай пожал плечами.

— Не знаю. Просто это так, — шмыгнул носом, переступил с ноги на ногу. — Вы только не прогоняйте меня, пожалуйста.

Закат вместо ответа обнял его, поднял легко и, пинком открыв дверь, поставил на пол за порогом.

— Не прогоню. Ради этого даже не обязательно стоять босиком на снегу.

Пай улыбнулся радостно, еще раз пригласил на завтрак. К нему присоединились проснувшиеся Дичка и Светозар, так что стало неловко отказывать.

Позавтракали, болтая о мелочах, не желая поднимать больше никаких серьезных тем. Например, когда приедут рыцари, обещавшие вернуться после страды, и уже странно задержавшиеся.

Глава 7

Зима пришла в село медленно и уверенно, как вернувшаяся с охоты кошка. Больно кусала носы и голые руки, захватывала дворы и избы, заставляя каждое утро начинать с расчистки наметенных за ночь сугробов. Луже двор зимой не требовался, она и раньше-то держала только кур, а теперь раздала даже их. С расчисткой тропы до плетня и куска деревенской улицы, о которой заботились все вместе, Закат справлялся быстро. Через пол-луны, когда снег стал привычным ежедневным спутником, пробрались через сугробы вести из Зорек — Кудряш нахваливал приваливших ему работников и как ловко они продали на ярмарке шерсть. Может быть, частично прихвастнул принесший новости Василек, но то, что батрака отпустили на четвертушку луны к соседям, вдобавок увешав гостинцами, само по себе о многом говорило.