Моя Валуа

Парижский ливр был тяжелее турского, серебра на изготовление монет соответствующих стоимости ливра уходило больше. Турский франк имел все шансы заменить Парижский в перспективе. Что-то такое сообразили парни и дали добро Лёшке на хулиганство — в любом случае, печатание денег стоило упорядочить.

Чеканился франк в городе Туре, в аббатстве Сен-Мартин. Святой Мартин был одним из покровителей Франции, довольно прикольный кекс, начинал свою карьеру как офицер римской армии, а закончил как епископ Тура. Наверное — это самый известный и почитаемый в мире дезертир. Именно на подворье аббатства Святого Мартина процветала славная традиция турского монетопечатания. И Зубриков намеревался положить этому конец. Без соплей и сантиментов — взорвать к чертовой бабушке башню монетного двора, вместе со специалистами и всеми, кто подвернется под руку. Это было жестоко, но Лешка намеревался провести диверсию ночью, чтобы гражданские пострадали по минимуму. А что касается попиков... дорогие мои, вы о чем? Христианство дело такое — мученики приветствуются.

'Пешком до Орлеана километров сто, а там по реке можно по течению двинуть. Мы за пару дней запаримся взрывчатку тащить. Отдохнем на лодочке, посмотрим на замки! Там такие славные замки — цвет их обороны', — уточнял детали Лешка своим ординарцам.

Подростки с радостью ухватились за возможность прогуляться на природу. Одеться монахами и вперед! Монахом работать славно! Идешь никого не трогаешь, если кто норовит совершить невиданное бесчинство — в лоб ему болтом или кинжалом, и все дела! И разговоры короткие: 'Подонкам место в аду, передавай привет Люцику!' Монахом быть очень удобно, и девчонки почти не пристают, и никто почти не пристаёт — вот церковники могут докопаться, но с ними всегда можно поговорить серьёзно, и провести толковую беседу на теологическую тему.

Отослав нескольких слуг на доверии к важным адресатам, Зубриков нацепил маску графа Леонардо ДиКаприо и пошел тревожить ночной покой Катрин Валуа. Отчего не разбудить симпатичную даму эротическим массажиком с дальнейшим развратом и всякими милыми глупостями?

Глава 9. Ей не до сна, она не даст нам уснуть, Вальпургиева ночь. Алексей Зубриков

Вальпургиева ночь, Ночь ведьм, Нюиди сорсьерс была забавным мероприятием.

В никаких ведьм и колдунов Лешка Зубриков конечно же не верил. Сказки все это, годные только для детей. Реально верить в мужиков в полном расцвете сил и с пропеллером на спине, как и в волшебные палочки и обучение волшебству в магических школах — это для психов. Читать про такое, развлекаться — это классно, это здорово. Одни читают детективы, другие про любовь, отчего не быть поклонникам чтения про всякое волшебное. На самом деле — нет никаких ведьм, в этом Лешка был абсолютно убежден.

Лешка так и эдак корячился, и не мог придти к согласию с самим собой. Дело касалось Катрин. С одной стороны девочку можно начать раскачивать на чудотворства — мошенства разные за атлантами не заржавеют! Дело ловкости рук, химия, физика многое можно поставить на производство чудес. Ведь что такое чудо? А просто удивительное, уникальное явление. А если от него еще и резонанс начнется... о, это значит, что работа была проделана отличная, шикарная модель чуда получилась. Эффект плацебо, при котором люди убедят себя в чем угодно — сильная вещь. Главное, что 'святость' усилит власть Катрин, ее популярность. Но! Она подпадет под влияние и надзор попиков! А это минус.

Раскрутить Катрин Валуа в святую было несложно. Задачка примитивная, решить ее было просто. Чего уж проще — сам граф ДиКаприо мог устроить номер чудесного исцеления от смертельных ран. Интрига простейшая, подловить англичанина на порицании поведения 'английской королевы' и вуаля! Подставиться на дуэли — а потом призвать Катеньку, пусть помолится за его исцеление. Главное — ухитриться на глазах многочисленных зрителей получить раны покровавей и поужасней, чтобы все признали: 'Не жилец итальяшка! Плохого защитника выбрала Валуа. Надо ей своих, французских рыцарей, уважать больше'. А потом — чудо из чудес! Граф чуть не умер, потому не воскрес! Но он на это не обижается, как прежде гуляет, пьет, жрет и дурью мается. Готова "святая Валуа", но это серьезный поступок, серьезная интрига — необходимости в такой интриге еще не было. Катя наваливалась на Париж своей красивой грудью постепенно, но мощно. Эксцессы не нужны. Привлекать излишнее внимание Рима не надо. Пока. Пока не разобрались с Италией, не навели там порядок — не надо Валуа заставлять из платья выпрыгивать.

Возвращаясь к вопросу ведьм и прочих шабашей, стоит признать, что Лешка уважал то, что демонстрировало свою мощь постоянно. Природу он уважал. Каким образом святая Вальпурга была связана с первомайскими сутками, Зубриков не знал: умерла в этот день, канонизировали ее в этот день — это ерунда.

Главное было в том, что международный ритуал в эту дату был у всех поголовно народов по всей Европе. С земледелием это было связано, планета показывала барьер, который стоило поминать и уважать, если хочешь с пользой вести хозяйство. Вот и все дела — ритуал был за много веков до Вальпурги, а ведьмовство и шабаши ведьм это потом прилепили к Первомаю попики-католики.

Поучаствовать в солидном Бел-тайне, Лешка был не против. Фоминизм снисходительно относился к язычеству, у всех свои тайны, свои таинства, свои ритуалы.

* * *

Париж уже был разделен на сложившиеся с течением времени части-районы. В самом широком смысле, было их четыре.

Зубриков оказался в положении хуже, чем у Буриданова осла — тот сдох с голоду, когда не смог выбрать: какую кучу сена съесть первой. Идиот — мог бы сначала одну зажевать, а потом и вторую. Зубрикову такое не светило — надо было выбирать — с каким Двором шаманства ритуалить. А поскольку он намеревался и свою зазнобу затащить на ритуал — это было политическим выбором, все тайное становится явным в свой черед.

Поломав голову, Зубриков решился на довольно простой шаг — замутить ритуал с Жюссаками. А что? И Лувр под боком — не надо будет переться на какой-нибудь далекий холм посреди ночи, к черту на кулички. И прикольно будет.

Мастер подделки документов встретил Артаньяна с пониманием. Беседа была серьезной. Мэтр Форнель не желал привлекать к семье Жюссак внимание. Так и заявил:

— Луи, это лишнее. Если тебе надо — обойдешься без нас. Пойми, Жюссаки неспроста в разных праздниках участвуют. Реноме.

— Ноблесс оближ — положение обязывает, — вздохнул Артаньян. — Понимаю. Жалко! Но мне что посоветуешь?

— А в таком деле советчики не нужны, — усмехнулся Антуан на затруднения молодого человека. — Почитай книги, и можешь устраивать праздник. Только вот с холмом в городе не вздумай устраивать поигрушки. Да и опасно это — слишком нагло будет огонь палить в центре Парижа — это ненормально, не примут люди. Все за город уходят — и ты ступай.

— Вот это добрый совет, от умного человека, — даже подскочил с места Лешка. — Я с дури надумал прямо в городе устроить ритуал.

— Не надо такого в Париже — хлопотно, и устроить трудно, и потом забот не разгребешь, — сразу отговорил Луи от такой глупости старый гран-уба, который повидал на своем веку зазнавшихся дурачков, которые плохо кончили по причине такого вот зазнайства.

Зубрикову оставалось только принять правила игры и начать более тщательную подготовку. Понеслись гонцы по сторонам Парижа!

С Форнелем случилась неувязка у Лешки. Человек умнейший, потрясающей порядочности, он наотрез отказался принять в перспективе пост канцлера Франции! Узнав об основной доктрине внешней политики атлантов, старик принял ее спокойно и с радостью. Хотите разделять и властвовать, наследники Рима? Прекрасно, крест святого Фомы вам в руки. А он — потомственный Форнель, и он вернется в Лангедок, которому до Парижа нет никакого дела. Там ближе Арагон, Кастилия и итальянцы. Дружить семьями — пожалуйста. А пахать на Валуа он не намерен, он Форнель. 'Фаринелли тебе не родственники случаем?' — только и оставалось грустно улыбнуться Лешке. Но потом он успокоился — нельзя ворам и бандитам много воли давать, нагнут Катеньку, поставят в интересную позицию, и поимеют долго и упорно. Не нужно такого. А нагрянуть потом в Париж, чтобы вершить возмездие, карая правых и левых — а толку? Честь порушена, конфуз состоялся.

* * *

Чем больше Лешка читал и сам выслушивал сплетен и рассказов о местных традициях Белтайна, тем больше он смущался, а в итоге понял, что его дурят!

Дурят самым бесстыдным образом. И очень скоро он сообразил, что парижане попались в ловушку, сами себя лишили бонусов. Ведь в основе ритуала было обращение к высшим силам, чтобы плодородие поддерживать. А парижанам нафига плодородие? С ростом населения все просто отлично — французские короли уже много веков поддерживали политику 'сманивания людей в столицу'. С численностью все было очень хорошо. Только Константинополь мог составить конкуренцию Парижу — тысяч двести там точно жило народу, по прикидке Павлова. За сто тысяч перебрались Флоренция, Венеция, Кордова. Это были города гиганты — в среднем двадцать-тридцать тысяч было нормой для столицы королевства или народа.

Чума хорошо порезвилась именно в городах — плотность проживания, концентрация человечков выше, и это стало причиной опустошения городов. Но все равно — бить в колокол и паниковать парижане не намеревались — пусть все течет, как течет. Подурить, пошалить, потанцульки устроить и конкурс 'мисс Париж нашего квартала'— это запросто. Парижане в первое воскресенье мая наряжались нарядней, и весь день шлялись по гостям с зелеными веточками в руках или приколотыми к платью. Женихи женихались — преподносили к порогу возлюбленной веник из свежих, зеленеющих веток. В случае согласия этот веник становился важной частью домашнего алтаря новой семьи, никогда его не употребляли по назначению, только в случае страшного скандала можно было им отхлестать супруга или супружницу по наглой виноватой морде.

Зубриков рассмеялся — да, Париж точно не столица скотоводов и земледельцев, но зря они так. Есть бог, нет бога — это вторично. Попользоваться идеей божественного участия к человеку — вот это важно. Консолидироваться, усилиться, самоопределиться, особенность свою показать — вот это знатные и полезные фишечки.

Ничего, маэстро Зубриков спешит на помощь! Мы вам устроим ритуал плодородия в первомайскую ночь. Терять такой шанс! Ночь с субботы на воскресенье, да чтобы выпала на первое мая... Лешка пожалел о том, что никакой он не математик, а интересно, как часто бывают такие совпадения в календаре. Это же сам Космос дает знак — ты избранный, Алекс Зубриков, да пребудет с тобой Сила, ложки не существует, мой мальчик! Именно в этот момент. Именно в этот, и ни в какой другой, родилась в Париже та особенность, которая стала непременной частью Первомайских праздников: смелые, отчаянные молодые мужчины и юноши украшали лицо шестью полосками, по три на каждую сторону лица — и становились похожи на котов и котиков. Просто Зубриков вспомнил про Наруто!

Была у него приманка для простодушных 'ведьмочек' — не давали они проходу Артаньяну. Он их здорово подставил. Вынес мозг и груди осушил — будь он проклят гадкий горец! Шипели в его сторону, где бы он ни был, парижские гран-ма и их ближайшие подруги. Такого удара секс-эпила они не получали никогда. В голове не укладывалась сама идея, что женщину мужик соблазняет раздеванием. Да причем тут раздевание! В ушах звучала странная музыка, волнующая кровь, возбуждающая похоть, доводящая до ненормальности, мелодия не выходила из головы — проклятый Луи ловкач! А его движения! Перед глазами они струились в танце, из памяти не выходили, и воспоминания были жуткими — просто ниже пояса наглым образом били эти воспоминания, мешая заниматься делом — будь проклят похотливый козлина Артаньян! А Луи Артаньян словно смеялся над ними — он исчез из Парижа! Так и сказал знакомым нищим: 'Я там с мамочками немного не туда попал. Я в катакомбы с парнями — недельку отсижусь, а то порвут на бантики'. И пропал. Искать квизера в катакомбах Парижа... можно, но такого ловкача как Артаньян — не нужно. Проще пойти на берег Сены, сунуть руку в воду и сразу там найдется на дне лежащий сундучок. Небольшой такой сундучок, но очень тяжелый, потому что с золотом — вот проще это золото уплатить в награду тому, кто в катакомбах разыщет Артаньяна, и доставит перед глазами мамочек Дворов чудес. Очень он им нужен!

За неделю дамочки-бабочки остыли, но претензии никуда не делись.

* * *

Учи своему 'стри', паршивец, пока не оторвали тебе самое дорогое, что между ног болтается на букву 'п' называется. Пенисом Лешка дорожил. Тут никакое бессмертие, никакую регенерацию проверять было неохота. Ребята еще не сталкивались с потерей конечностей! Один раз Костя себе чуть палец на ноге не отрубил, это еще когда было, в первый год их попадания — лесорубы из них тогда были те еще, вот и как-то так скользнул топор по дереву да по ноге, да как-то по ступне. Кость он там перерубил в пальце! Но палец не отрезало, на половинке кожи он крепился. Ему тогда все четко перебинтовали и через трое суток палец прирос! Не болел и гнулся! На пальцах рук парни побоялись испытывать свою регенерацию, полученную в результате 'космического облучения мировой энергией Переноса' — так придурок Зубриков объяснял их феномен. Остальная троица посмеивалась: это же Зубрилка, гнать пургу он может на любую тему.

Зубриков мог! Бабочкам и кошечкам он прогнал пургу на тему стриптиза славную. Главное в умении раздеться, и подготовки к операции — костюм надо специальный, мастерство надо проявить, выдумку, понимать надо! Полосочки надо маленькие вмонтировать в костюм — сняла полосочку-ленточку — обнажила узенькую полоску тела для совращения и возбуждения клиента. И никаких 'бондов' — банданы это из другой оперы. Тут специальные полосочки нужны, они и не полосочки могут быть — не важно — 'стриптизики' и все тут.

Порукодельничать с безделья женщины всегда любили. Для себя родимой, как не приложить старания и мастерства — с детства девочки умели: и ниточки вертеть, и иголкой шуровать, и вышивки протыкать, и бусики пришивать. И начался во Дворах чудес дурдом! Сначала квизеры опять взъелись на выдумщика Артаньяна — совсем бабам голову запудрил — никакого от них покоя, вынь да положи им новые бусики и прочие блестящие безделушки. Но потом последовал неадекватный ответ женского пола! И мужики сначала очумели, потом возбудились, а потом дружно признали — Артаньян — голова! Бабочки и кошечки приступили к тренировкам стриптиза, и объектами соблазнения выступили мужчины их Двора. И это было забавное зрелище. Девочки соорудили себе стрип-залы для тренировок — ничего смешного в этом не было, им были необходимы места, где в землю были врыты, крепко-накрепко укреплены шесты. Это они осознали, шест имитировал пенис: 'Ха-ха — попались мужуки, ваши пенисы в наших руках, вот мы вам покажем!' И девочки показывали. Понемножку, не спеша, кусочек за кусочком. И скоро молва пошла гулять по Парижу — у мерзопакостных нищебродов новая забава! Какие подлые зловредства, какие жадные коварства! Там такое они творят — это надо видеть...