Самоучка. Мутанты тоже люди

— Значит, твоя "Бета"! — ожесточенно говорит убийца. — Твоя невинная "Бета"... во, ты же там делал какую-то ерунду, изучал коллектив! Ну и кто, по-твоему, там работает?

Размышляю, он напряженно ждет.

— Мутанты, — падает тихое слово.

— Прид-дурок! — шипит Леня. — Не вздумай еще где брякнуть! Тематику Службы разрешено озвучивать исключительно в защищенных помещениях Центра, привыкай!

Он снова садится, жестом приказывает приблизиться.

— В твоей "Бете", — негромко сообщает он. — В твоей сраной "Бете", которую ты защищал!.. Там, чтоб ты знал, практикуется очень интересная для нашей Службы форма обучения персонала. Так называемые тренинги. Набирают людей, исключительно людей, понял меня? И потом давят им психику. Доказывают, что они никто, что они не способны к преуспеванию. Что не способны справляться с рабочими функциями даже на низовых должностях. Штрафы, бесконечные тесты и снова штрафы. Дикие требования, меняются каждую неделю, и снова штрафы. Слова только по протоколу, за отступление штраф. Работа сутками, за снижение производительности, за невнимание штраф. Текучка там просто дичайшая. Люди идут и идут через фирму, и выходят со сломанной психикой, потерявшие веру в себя... Это война, Док. Война за жизненное пространство сам понимаешь для кого. Ты понял, о чем я? И наша Служба решила это прекратить. А ты вмешался, влез и попер танком, хрен остановишь!

— Ваша Служба? — переспрашиваю недоверчиво. — А ваша Служба разве не по рейдерским захватам специализируется? Видел я "термитов". Очень характерные специалисты.

Леня смотрит не мигая. Отвечаю злым взглядом.

— Ну, я решил, — бурчит он неохотно. — И та часть Службы, которой руковожу. За остальных не в ответе. Тебе-то какая разница?

Привычка читать, что подписываю, — указываю на очевидное. — Договор с Лыковым А.И., не с тобой же.

— Да я это, я! — досадливо морщится ясноглазый. — Лыков Алексей Иосифович. Леня — домашнее имя, вечно с ним путаница... ты подпишешь или нет?!

Вздыхаю и беру приготовленное стило.

— Док, это единственный выход, поверь, — тихо говорит генерал-майор. — Ну ты же не дурак, должен понимать. Ты мне понравился, и я тебя спасаю. Или в Службе, или нигде. Гипнотизеры такой силы не могут оставаться в стороне от политики, им просто не позволят. Вот и ты влез в "Бету", а ведь не хотел? Подписывай.

Подписываю. Я действительно не дурак и все понимаю. Чего не понимает генерал-майор — они приобрели пустышку. Был магнетизер да весь вышел. Ну, это теперь их проблемы.

Зарплата какая? — бурчу недовольно. — Мне за квартиру платить.

— Ну ты наглец! — оценивает Леня каким-то затухающим голосом.

Отрываюсь от документа — генерал-майор бессильно едет вниз по спинке кресла. Черт, нашел место помирать! Срываюсь прыжком. Что ему вколоть, что?! Ему же ничего нельзя!

— Вызывайте кардиомобиль! — ору дурным голосом.

Он говорил — офис на прослушке. Ну, если блефовал — загнется, и туда ему и дорога! Шлепаю по лицу медицинским нашатырем — бесполезно...

К его счастью, не блефовал. Как понабежали со всех сторон! И через несколько минут реанимобиль кардиологического центра увез от меня очередную проблему, и сопровождение следом за ним. А я стою и смотрю, как по длинной-длинной дорожке идут ко мне и смущенно улыбаются две женщины — Катюша-Клеопатра и ее мама, обе по летнему времени в шортиках и маечках-прозрачках. Хм, вторую я вроде не приглашал, но молодец, что пришла. Значит, беспокоится о дочке, не только над младшими трясется. Катюшке вот такие знаки нужнее, чем любое лекарство.

— Док, у вас санкабина работает? — выпаливает Ася вместо приветствия.

Оглядываюсь. Понятно, Москва на туалеты бедна, особенно окраины. Киваю, женщина краснеет и исчезает в офисе.

— Увязалась за мной! — сердито шепчет Катюшка. — Тоже мороженого хочет! А вдруг у вас денег на всех не хватит?

Невольно смеюсь, и на душе становится светлее. Потом кое-какая догадка приходит в голову, и становится не до смеха. Что значит — на всех?!

— А твои младшие, они тоже?.. — неопределенно кручу пальцами.

— На площадке играют! — бесхитростно подтверждает мои черные подозрения Катюшка. — Здесь недалеко! Мама сказала, чтоб нас ждали! Да они послушные, за ними там знакомая тетя присматривает, ничего не случится!

С ними-то ничего. Осторожно соображаю, что случится с моим счетом. Катюшка беспокойно наблюдает. Н-да, ситуация...

Чирикает инфо. Смотрю — ого, от Лыкова А.И. пришла на мой счет сумма, да еще какая! Не понял — это он с того света распорядился, что ли? Вот это ответственность! Ну, хотят платить за пустышку — кто я такой, чтоб протестовать?

— Денег не хватает? — печально спрашивает Катюшка.

— Теперь — хватит на все! — улыбаюсь я. — И еще останется!

Появляется смущенная Ася. Закрываю офис, подхватываю женщину за талию, Катюшку за руку, и мы отправляемся транжирить. А проблемы — да пошли они, куда генерал-майор приказал! Завтра, все завтра, а сегодня мне хорошо!

14

Продолжаю открывать для себя летнюю Москву. Она, оказывается, очень разная, и в этом смысле резко отличается от моего родного города. Провинциальные сибирские города вдоль федеральной магистрали — они в целом устроены примитивно. Небольшой центр, представляющий из себя две-три улицы зданий из времен до Катастрофы, а остальное — жилые микрорайоны вокруг заводов. И пусть многих заводов давно нет, суть от этого не изменилась. И да, еще непременный, неистребимый частный сектор. Ну, это вообще, как говорили до Катастрофы, "сюр": деревня внутри города, с ее грязью и мусорными кучами! И провинциалы, кстати, делятся там примерно на те же группы: высокомерные обитатели центра, рабочая толпа микрорайонов и колоритный национальный коктейль частного сектора. А Москва... Москва — она полна неожиданностей, она каждому дает уголочек для души. Мой любимый, ненавистный город.

Река внизу неспешно катит к своему морю, поблескивает на солнце. Не знаю, как она называется, но мне и неважно, я просто наслаждаюсь видом. Говорят, на воду можно смотреть бесконечно. Насчет бесконечно я бы поспорил, но да, смотреть приятно.

Рыбак на нижней площадке наклоняется, подхватывает удочку. Еле слышно трещит катушка, леска неторопливо ползет из воды, увешанная клочками тины. Резкий рывок удилища, тина летит в воду, и треск возобновляется. Повисла и закачалась в воздухе кормушка, рыбак придирчиво осматривает и меняет наживку.

— Опять пусто, — комментирует стоящий рядом Даниил. — Интересно, здесь рыба вообще водится? Или он просто так сидит?

— Водится, — меланхолично замечаю я. — И даже ловится.

Даниил не верит — ну, это обычное для "политика" дело.

— Примерно один из пяти выходов на рыбалку результативный, — поясняю я. — Любой рыбак знает.

— А чего тогда он сидит? — не понимает Даниил. — Не ловится же! Шел бы домой!

— А у него есть причины для надежды, — лениво отвечаю я.

— Пять раз не ловится, и все равно надеется?!

— А у него много причин.

Даниил смотрит с интересом.

— Вот сейчас ветер вдоль русла, гонит волну, потому не клюет, — улыбаюсь я. — Но вдруг утихнет? И тогда как клюнет!

Рыбак внизу угрюмо смотрит на воду. Он прекрасно слышит наш разговор и наверняка внутренне призывает нас заткнуться. Тут не клюет, да еще мы сверху... сыплем соль на рану.

— А в следующий раз, когда ветра не будет?

Даниил с нетерпением ждет ответа. С рыбалкой раньше он явно не сталкивался, и его забавляют заскоки рыбацкого племени.

— А в следующий раз — с наживкой не угадал, — разъясняю я. — Или поводки толстоватые, рыба чуткая подошла и испугалась. Или прикормку быстро из кормушки вымывает. Или наоборот — не вымывает, и она не работает. Еще причина — закинул на бровку, а надо было на мелководье. Ну, или наоборот, так-то рыба на бровке пасется. Считается, что на бровке. Еще — вода прибыла. Или ушла...

— То есть никогда не клюет, — скептически заключает Даниил. — И вот они каждое утро тащат все это барахло, чтоб просто посидеть у воды? Не понимаю!

Тихонько звякает колокольчик, кончик удилища еле заметно вздрагивает. Рыбак стремительно хватает удочку, дергает, потом крутит катушку. Удочка заметно выгибается. Второй рыбак заполошно подхватывает подсак, топчется в нетерпении у воды. В воде блестит живое серебро. Даниил возбужденно наблюдает, забыв дышать. Плоская рыбина скользит боком по поверхности воды и почти не сопротивляется. Забилась в подсаке, словно опомнилась, но поздно. Рыбак деловито, не глядя по сторонам, извлекает ее, освобождает от крючка и — плюх! — опускает в садок.

— Это — лещ, — глубокомысленно замечаю я. — Килограмм, не более.

— Вкусная?

Глаза у Даниила азартно блестят. О, проснулся инстинкт хищника. То-то же.

— Как вся речная рыба, — пожимаю я плечами. — Много мелких костей, без навыка не съешь. В общем, ничего особенного. Морская вкуснее.

— Ну не скажи, эта же свежая! Килограмм! Ничего себе...

— Удочку, удочку беги покупать, пока клюет! — гогочет на скамейке Мося.

— Ее, наверно, есть нельзя, — замечает Сергей. — В городской черте столько сбросов!

Пожимаю плечами. Сергей неправ, но я не спорю. Тут основной вопрос — кому нельзя. Во времена Катастрофы, насколько понимаю, рыбу из московских рек действительно не ели. Потом выяснили, что загрязненность воды не так уж велика, а опасность ее — сильно преувеличена. Сейчас люди вообще больше стали доверять здравому смыслу и перестали верить новостным лентам инфо. Эти рыбаки ловят рыбу на еду, точно знаю. Потому что сколько рыба стоит в торговых сетях, разумом не объяснить, только патологической жадностью владельцев. Ну, оно и понятно, если вспомнить, кто у нас владельцы торговых сетей. Дикая жадность — отличительная черта большинства мутантов.

— И как ты теперь, без своего дара? — нарушает тишину Сергей.

Он меня удивляет, честно. Еще полчаса назад орал, что вру, отчаивался, бился головой об обломки своих великих планов по использованию могучего меня, а теперь сочувствует. И, похоже, искренне.

Снова пожимаю плечами. Потеря способностей — не конец жизни.

— Док не пропадет! — уверенно замечает Мося. — Знания у него всяко остались! Он и лекарствами многое может!

Он прав. А я, в общем-то, и раньше подозревал, что в нашей странной компании он самый разумный.

Даниил смотрит на меня, и чего в его взгляде больше, сочувствия или насмешки, так сразу не понять.

— Вот как это у тебя получается? — спрашивает он. — Самый одаренный из нас — и на выходе пшик? Я бы с твоими способностями ух и развернулся! А у тебя с чего-то депрессия, потеря веры в себя... не, ты не боец, точно!

Вопросы его относятся к риторическим, можно не отвечать. Отвечать не стоит, а спросить кое-что можно.

— У вас-то как?

— А нам-то что? — Даниил беспечно машет рукой. — Движемся от хорошего к лучшему! Сергей фирму к рукам прибирает, пока хозяин бегает, у меня начальника подвинули, я теперь за него — тоже вхожу в силу потихоньку... слушай, а ты точно дар потерял? А чего тогда Ася от меня к тебе убежала?

— А он ее заранее приворожил, гад предусмотрительный! — потешается Мося.

Он снова прав, но...

— Ты сам реши, чего тебе от нее нужно, — советую я. — И скажи ей прямо. И тогда договоритесь.

— Что, вот прямо так и заявить: хочу, мол, тебя... того? — ржет Мося.

Даниил смотрит на него раздраженно, ему не до смеха. Видно, что Ася его сильно зацепила, что в наш век вуайеризма довольно странно.

— Ты это к чему?

— Ася — женщина простая, — бормочу я. — Простая и редкая. Ей опора в жизни нужна.

— То есть, если я скажу, что женюсь на ней, она сразу на все согласится? — не верит Даниил.

— Еще и детей тебе нарожает! — заверяю я. — У нее с этим легко!

Мося снова гогочет, у Даниила очень странное выражение лица.

— Не понимаю! — признается он. — Тебя — не понимаю. Красивая женщина буквально падает в руки, и ты так легко отказываешься? Совсем бесчувственный?

Я молча смотрю на реку. Не понимает он. Я сам себя не понимаю.

— Шевелись быстрей! — развлекается Мося. — А то я уведу! Ася, знаешь ли, и мне нравится!

Даниил беззвучно бормочет ругательства, но действительно — жмет мне на прощание руку и уходит. Ну, как уходит... недалеко. На ближайшей парковке его ждет служебный "Таурус" с охраной. Еще бы, в результате последних событий он заделался не большим, а очень большим начальником. Представляю его в парадном мундире с удочкой в руке и невольно улыбаюсь. Зацепила его рыбалка, однозначно зацепила!

— Пойдем, босс! — лениво бросает Мося. — Не видишь, Док хочет побыть один?

Он снова прав. Но Сергей мнется.

— Ответь на один вопрос, — неуверенно начинает он. — Ты случайно не знаешь...

Я случайно знаю. Так ему и говорю. А смысл теперь придерживать информацию? Без способностей я однозначно вышел из игры.

— Валерий Борзов не вернется.

Сергей сверлит меня пронзительным взглядом. Мне пофиг.

— Тогда, может, ты и...

— Вторая часть кодов у конфидента, — добавляю я. — У настоящего конфидента. Зовут Катя. Такая курносенькая из приемной — найдешь, в общем.

Мужчины многозначительно держат паузу на обдумывание.

— Информация верная?

— Сам сказал! — заверяю я фразой из бессмертного анекдота.

Сергей не понимает, Мося коротко ржет.

— Пойдем, дружище! — хлопает он Сергея по плечу. — Я тебе по дороге расскажу! Не связывайся с Доком, у него и скелеты на доклад бегают!

— Ты обещал принять на работу женщину, — тихо напоминаю я.

Сергей досадливо морщится. Понятно, забыл. Еще бы, дележ активов, тут не до обещаний.

— Да возьму я ее, возьму. Ася, да? И куда ее? У нас работает только обученный, высококвалифицированный персонал... ладно, пока на обучение, там посмотрим...

Вспоминаю, как именно и для чего в "Бете" организованы обучающие курсы, и наливаюсь злобой. А толку? Сил тю-тю, и мой гнев теперь разве что с микроскопом искать. Тем не менее мужчина дергается — только не Сергей, а Мося. По старой памяти? Ну да, больше не хочет биться лицом об стену. То, что я потерял способности, его не успокаивает, потому что страх закрепился гораздо глубже сферы сознательного.

— Док, да ну ее, "Бету", что в ней хорошего? — торопливо встревает он. — Крупная фирма, вечные интриги и бардак! Лучше я ее в наше охранное агентство возьму! Что, двадцать бугаев одну женщину не обработают? Кофе там будет подавать, патроны пересчитывать... кровь с утюгов оттирать...

Хм. Что, Ася и ему приглянулась, вправду? Вот это женщина. С тремя детьми на руках, ни разу не "чарми", а как действует на мужчин! Вот что значат доверчивость и готовность сразу лечь в постель! Колеблюсь, но все же перекидываю ему контакт Аси.

— Я за ней пригляжу, — серьезно обещает Мося. — В нашей фирме боевое братство не пустой звук. Не беспокойся.

В боевое братство я не верю, но молча киваю. Какое может быть братство у наемников, то есть по определению продажных типов? Зато есть люди с принципами, и Мося из таких, хоть и не совсем человек. Обещал — значит, сделает. Мне он чем дальше, тем больше нравится. Хотя начиналась наша удивительная дружба... оригинально, скажем так.