| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но это были расчеты компьютера, полученные интеграцией перегрузок. Они сбросили скорость относительно Земли с тридцати километров в секунду почти до нуля. Ошибка интегрирования могла быть очень большой, а последнюю более-менее точную привязку координат к небесным телам они получали в промежуточном апоцентре, когда командир давал импульс паровой тяги. Где они находились сейчас на самом деле, понять было невозможно. В памяти всплыла вычитанная в какой-то старой книге про пилотов аэродинамических самолетов фраза, что, если ты будешь визуально искать землю в низкой облачности, ты ее непременно найдешь.
Командир с ужасом понял, что теперь не только данные о широте, долготе и высоте, но и сведения об ориентации корабля определяются исключительно инерциальным счислением, которое они не могли откалибровать. А поскольку корабль двигался с довольно существенной подъемной силой, воспринимаемая сила тяжести могла быть направлена вовсе не вниз. Но отступать было некуда. Скорость была намного ниже звуковой, поэтому командир приказал выдвинуть и включить стыковочный дальномер. Его небольшая антенна Яги должна была легче перенести сопротивление воздуха, чем фазированные решетки навигационного или оружейного радаров.
Дальномер включился и тут же заверещал сигналом тревоги: они находились в километре от неопознанного молчащего объекта и сближались с ним со скоростью тридцать метров в секунду. Показания прибора хаотически менялись — видимо, антенну трясло набегающим потоком — но это было гораздо лучше, чем полная слепота.
Внезапно серая хмарь на экране сменилась каким-то структурированным, но несфокусированным изображением. Сзади (внизу!) все было темно-серым, а сверху — светло-серым, с плавным переходом между этими двумя областями. Командир лихорадочно попытался сопоставить это непонятное зрелище с теоретическими представлениями о том, как должна была бы выглядеть Земля под облаками, но потом понял, что это упражнение ему сейчас не по силам. Успокаивало только то, что нижняя полусфера была серой, а не зеленой — это позволяло предполагать, что они все-таки над озером, а не над сушей.
Штурман ругался с дальномерщиком, пытаясь добиться, чтобы тот сфокусировал камеры, а командир сосредоточился на управлении. Он увеличил угол атаки, пытаясь снизить вертикальную скорость, и это у него даже в некотором роде получилось. Дальномерная скорость упала ниже двадцати метров в секунду, зато начала падать и горизонтальная скорость. Это было опасно — высоты для восстановления устойчивого планирования уже не хватало — поэтому командир снова наклонил корабль на дорсальный борт, в надежде попытаться притормозить на меньшей высоте.
Высота по дальномеру быстро падала. Когда она достигла двухсот метров, командир закричал: "Отсек!".
Бортмеханик нажала кнопки на сенсорном пульте, и в носовой части бронекапсулы раскрылись щитки контейнера с надувным жилым отсеком.
Щитки сами по себе притормозили падение. Через несколько секунд, поданный под давлением в десятки атмосфер кислород наполнил пластиковый тороидальный пузырь, и он выбросился из контейнеров. Полностью надуться при земном атмосферном давлении отсек, конечно же, не мог, но даже в частично надутом положении его огромная площадь сильным рывком притормозила корабль.
Крепления отсека не были рассчитаны на такое использование, и он почти тут же оторвался, но главную работу он сделал. Теперь вертикальная скорость корабля была уже почти приличной для садящегося самолета. Командир задрал дорсальный борт вверх, рванул РУДы паровой тяги вперед и включил RCS на осевую-дорсальную трансляцию, пытаясь притормозить падение и увеличить горизонтальную скорость перед ударом.
Сила удара превзошла все ожидания. Две декоративные панели на потолке рубки отскочили и повисли на половине креплений. Часть ламп и один из экранов погасли, на других экранах заморгали красные сигналы неисправностей. Бронещитки обзорных камер захлопнулись под нештатной перегрузкой, и реальное изображение с экранов исчезло.
Корабль все-таки не зарылся в воду, а отскочил, как "блинчик". Паровые двигатели продолжали работать, но их тяга компенсировала лишь половину веса корабля. Второй удар последовал через несколько секунд и был уже гораздо слабее. На этот раз корабль не отскочил, а частично погрузился в воду и заскользил по ней. Это скольжение сопровождалось раскачиванием и частыми мелкими ударами, видимо о волны на поверхности.
— Смотреть по отсекам! — крикнул командир, не дожидаясь, пока движение корабля прекратится.
— Капсула герметична. — доложила бортмеханик. — Жизнеобеспечение желто-зеленое, повторный тест. Маршевые красные. Батареи были желтые, после теста зеленые. Реактор тестируется. Ориентирован, небоеспособен.
— Ракеты на местах, манипуляторы сорваны, замки шахт красные. Ракеты тестируются.
— Хвостовая турель, пушки зеленые, турель, похоже... да, по всем координатам красное. Похоже, наглухо заклинило. Небоеспособен.
— Трюма герметичная, груза тестирует... тестируется, половина зеленая.
— Штурман, что наши координаты? Земля далеко?
— Сейчас, выведу на другой экран... — на погасшем при ударе экране как раз и была навигационная информация. — Если я правильно понимаю карту, земля примерно в километре от нас.
— Вроде, по картинке мы были дальше от берегов?
— В километре вниз.
— Юморист. Мпуди, батареи, ваш статус?
— Левый борт, половина ракет желтая. Замки красные, небоеспособен. Правый борт, ракеты зеленые, катапульта красная, замки шахт красные, небоеспособен. Визуально, шахты сухие.
— Груза зеленая.
— Сели. — подытожил командир. — И даже одним куском. Теперь задачи выровнять давление, разгерметизироваться и долететь... доплыть до земли... которая не внизу. Не обязательно в таком порядке. Лен, ты у нас на ногах. Может, все-таки доползешь до шлюза и попробуешь добраться до клапанов руками?
Корабль, судя по всему, прекратил движение и начал медленно и тошнотворно покачиваться. Судя по всему, это и была та знаменитая "качка", о которой писалось в книгах о морских путешествиях.
Командир попытался выдвинуть обзорные камеры и антенны на дорсальной (теперь просто верхней) стороне корпуса. Бронезаслонки вентральных камер с трудом сдвинулись со стопоров, но потом пошли легче. Напротив, у дорсальных камер, скорее всего, были повреждены приводы, поднять заслонки так и не удалось.
Вскоре на обзорных экранах появилось реальное изображение окружающей обстановки. Сначала оно выглядело как что-то серое и размытое: облака плавно переходили в серую, но другого оттенка, поверхность воды. Автофокус камер был не приспособлен для работы в таких условиях, но все-таки нашел какие-то резкие контуры. На экране появились горизонт, облака и силуэт чего-то большого и почти черного по левому борту. Во всех остальных направлениях, облака смыкались с водой в туманной дымке (или это была просто потеря фокусировки?)
— Дальномерная, расстояние? — скомандовал командир.
— Не могу дать расстояние. — спокойно ответил дальномерщик. — Радар говорит, большая дисперсия, результаты не показательны. Ближайшую точку находит в двадцати метрах. Видимо, от волны отражается.
— Мпуди, может ты чего сочинишь?
— Мпуди не сочини. Это космическая корабля, бвана. Тут нету такая программа, чтобы горизонта от целя отделить. Однако... однако есть целя. Движущаяся.
— Движущаяся малоразмерная цель, относительная три метра в секунду, курс на сближение, девяносто градусов на девять часов. Дистанция двести метров. — отработанными фразами доложил дальномерщик. — Камеры навожу, пока не фокусируются.
— Девяносто. — хихикнул штурман. — Тут теперь все вокруг на девяносто, под другими углами только вода и небо.
— Отставить. — мрачно сказал капитан. — Докладывай, как привык. Мы тоже все привыкли к трехмерному миру. Будет сегодня картинка?
На левом экране было видно, что камера играет с фокусом, но поймать картинку цели у нее не получалось, просто горизонт и облака то размывались, то снова появлялись. Потом дальномерщик все-таки перехватил управление у автофокуса и довольно быстро навел резкость вручную.
Цель напоминала старинный военный морской корабль, построенный по технологии "стелс". И надводный борт, и надстройка состояли из плоских панелей, сопряженных прямолинейными ребрами. Ни одного гладкого изгиба. Сходство с военным кораблем усугубляла окраска: цель была покрашена в темный грязновато-серый цвет.
Когда фокусировка улучшилась, сразу обнаружились грубые нарушения технологии "стелс". В надстройке обнаружился открытый люк, из которого высунулась по пояс человеческая фигура в грязной полосатой обтягивающей одежде, издали похожей на термобелье, которое надевают под скафандр. Еще две фигуры виднелись над самой надстройкой. Увидев людей, стало возможно определиться с масштабом, и сразу стало ясно, что цель — не корабль, а крошечный катер, может быть, даже лодка.
Из задней части корпуса торчала короткая вертикальная черная труба, из которой шел сизовато-черный дым.
Командир приказал открыть бронезаслонку левого стыковочно-шлюзового отсека и включить интерком. На кораблике заметили движение заслонки и изменили курс, чтобы подойти к ней. Вскоре кораблик приблизился и исчез из поля зрения дорсальных камер.
Вместо несфокусированного изображения серого неба на камере интеркома сначала замелькали какие-то серые многогранники, а потом в поле зрения камеры появилось человеческое лицо. Человек был одет в куртку с капюшоном из плотной ткани цвета хаки. В открытом вороте куртки виднелся ворот полосатого термобелья. Человек был скорее небрит, чем бородат, и лицо его имело странный коричнево-красный цвет, совершенно непохожий на "загар" людей с доисходных фотографий.
Командир включил звук. Послышался плеск воды и тарахтящий звук, похожий на работу поршневого компрессора на низких оборотах.
— Але? — сказал обладатель лица. — Чавойта? Есть кта тама?
— Алло. — ответил капитан. — Вы нас слышите?
— Слыш... слышай. Вы ктойта? Вы... помога нать-та?
— Помога? Помощь?
— Чудна балака-та... Не наша?
— Не ваша. Помощь надо.
— Помощь... Помога... Кумекай... старорусский?
— Старорусский. Кумека?
— Старорусский шлехо кумекай-та... Вы со звьозд?
— Нет. С астероидов.
— Астероидов... Тамма жывут-та?
— Живут.
— Заманка... Чё помогать-та?
— Думаем. — сказал капитан, потом продолжил, обращаясь уже к команде. — Правильный мужик нам попался. С неба упала неизвестная хрень, а у него первый вопрос: "помога нать?".
— Далеко до берега? — спросил штурман.
— Чавойта "берьог"-та? — не понял землянин.
— Do you speak English? — попытался разрешить затруднение штурман.
— Es. Pidgin English!
— Pigeon?
— Pidgin. Tok pisin.
— How far is to the shore?
— Shore? — снова не понял землянин.
— Coast? Bank? — начал подбирать синонимы штурман.
— Cost? Bank? Yu nidima mani?
— How far is to the land?
— Land? Faiv kilometa.
— Может, по русски проще будет? Берег, land.
— Ага, берьог... Яр-та. Пять каме. Километа.
— Причалить там можно?
— Причалить... — абориген снова задумался, но теперь, похоже, не над значением слова, а над возможностью причалить. — Скока... Как глыбоко под водой сиите?
— Сколько... Скока от комингса до воды?
— Чё тако комингс-та?
— Косяк двери, перед которой вы стоите. Такая широкая рама с крючками и уплотнителями.
— Широка рама... вот ето се? — землянин обвел руками и взглядом вокруг поля зрения камеры.
— Да. Сколько от низа рамы до воды?
Абориген посмотрел вниз, потом наклонился и исчез из поля зрения камеры, потом, довольно быстро, появился на экране снова:
— Осемесят сантимета, чуть боле.
— Ну, еще метра три под водой должно быть.
— Метра три... — повторил землянин. Он окинул взглядом корабль, потом почесал в затылке. — До исади-та не изгодите, однако перечапать монна буде. Тока эта... если при... причалить, тута крутояр-та, кармакул, надо тама... — он махнул рукой влево от себя, вперед по курсу корабля — Тама ещё чотыри каме... чотыри километа на полдень. Тама исадь.
— Исадь?
— Nambis. Дресвяна... берьог... низкай берьог. Не крутояр.
Слово за словом, какую-то коммуникацию с аборигеном получилось наладить. Капитана кораблика звали Александр, он почему-то предложил называть его Семеныч. Он был рыбак из деревни Сахюрта на западном берегу Байкала, в Малом Море. Они шли ловить омуля на юг от Чивыркуя (названия Сахюрта, Малое Море и Чивыркуй космонавтам ничего не сказали). Земля на востоке (то, что выглядело как большое и совсем серое на несфокусированных камерах) называлась полуостровом Святой Нос.
Семеныч помог выровнять давление, прижав датчики обжатия на перепускной магистрали — это позволило бортмеханику открыть клапаны и впустить в корабль земной воздух. В результате корабль погрузился в воду сантиметров на двадцать. Землянина это расстроило, но не сильно.
Потом двинулись к берегу. Взять корабль на буксир лодка землянина не могла, слишком велика была разница весовых категорий.
Командир попросил землянина отойти и включил маневровые двигатели, расходуя остатки перекиси. Поднять корабль в воздух или, хотя бы, вывести на глиссирование эти двигатели не могли, но проплыть несколько километров получилось, да еще с такой скоростью, что кораблик землянина отстал.
Когда перекись кончилась, до берега оставалось чуть больше километра. Командир предложил выпустить астероидные якоря. Каждый якорь представлял собой дистанционно управляемое устройство с коленчатыми ногами и буром с широким плоским винтом, предназначенным для закрепления в рыхлом реголите. Землянин отвез бы их на берег, они бы там вкрутились в гальку, а потом корабль смог бы подтянуться лебедками.
Землянин засомневался, сможет ли бур, рассчитанный на причаливание к астероидам в невесомости, преодолеть сопротивление воды, и предложил зацепить тросы от якорей за дерево. Решили все-таки отвезти якоря и попробовать так и так.
После нескольких экспериментов выяснилось, что бур в гальке, действительно, держится недостаточно прочно, а тонкий углеволоконный трос перерезает даже довольно толстую корягу. В конце концов, земляне отнесли якоря дальше от берега, в лес, и буры удалось закрепить за корни деревьев. Заработали лебедки, и корабль двинулся к пляжу.
"Перечапать" не получилось, космонавтам пришлось подъезжать к шлюзовому отсеку на передвижном кресле бортмеханика, а землянам — перевозить их на берег по одному. Предпоследним с корабля вывезли груз, а последним, как и положено по традиции, с корабля ушел командир.
Когда он вылез из люка и открыл гермошлем, то он чуть не упал в обморок, почувствовав самый страшный для космонавта запах: запах дыма. Дымом пах не только выхлоп двигателя земного катера. Казалось, все вокруг насквозь пропахло продуктами сгорания самых разных веществ.
Командир успокаивал себя, что здесь огромный объем воздуха, отличная вентиляция — но все рефлексы говорили ему, что огромный объем делает пожар совсем катастрофическим. Ведь его нельзя будет потушить, даже перекрыв отсек и выпустив атмосферу. Потом командиру пришла в голову совсем разумная мысль, что у землян все-таки больше миллиона лет непрерывной традиции обращения с открытым огнем. А здесь-то даже и огонь, наверное, не открытый. Но даже эта мысль не смогла его полностью успокоить.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
