Пути Тьмы. Основной файл

Невероятным усилием воли я заставил себя открыть глаза, надеясь хоть как-то сориентироваться в ситуации. Но мир вокруг оказался окутан непроглядной темнотой. Я попытался приподняться, но скованные холодом мышцы отказались подчиняться.

'Нужно двигаться, иначе можно и душу Восьмиликому отдать' — я еще раз попытался придать телу вертикальное положение. На этот раз мышцы откликнулись волной боли, словно в каждую из них вонзили мириады острых раскаленных игл. Я снова оказался на полу, жадно втягивая воздух в легкие и набираясь сил для следующей попытки. Впрочем, первые выводы о ситуации уже можно было сделать.

'Похоже это какое-то помещение. Вроде бы камень. Камера? Холодно. Значит либо достаточно глубоко под землей, либо под воздействием специальных заклинаний' — определился с ситуацией я, с трудом заставив свои мысли двигаться в едином направлении, а не разбредаться во все стороны подобно пьяным в поисках опохмела.

'Осталось только понять, кому и чему я обязан таким положением' — я старательно давил панику, пытаясь мыслить конструктивно. За всю свою жизнь в подобной ситуации я никогда не оказывался. Во время обучения возникали, конечно, непростые ситуации, да и во время войны я не раз оказывался в шаге от смерти, но бывать в плену мне до этого не приходилось.

Однако времени на приведение мыслей в порядок у меня было немного. Неожиданно в темноте вспыхнул свет, безжалостно терзая глаза даже сквозь плотно закрытые веки. Против воли по щекам потекли слезы. Сумев немного приоткрыть глаза, я различил только какой-то темный силуэт.

— Кто вы? — мой голос звучал слабо и глухо. Всерьез услышать ответ я не рассчитывал, его цели были куда прозаичнее. Нужно было всего лишь немного потянуть время, чтобы хоть как-то сориентироваться в ситуации и выбрать линию поведения.

'Очевидно, что я все-таки прокололся. Причем серьезно, учитывая жесткость происходящего. Не думаю, что тут принято действовать так из-за одних только подозрений' — продолжить цепочку размышлений до логического завершения мне не дали.

Неизвестный, который словно бы и не заметил вопрос, приступил к делу. Радужка его глаз окрасились темно-алым, а вокруг зрачка закрутились три темных образования, внешне напомнивших мне запятые.

'Так вот что ты такое, додзюцу' — мелькнула в голове быстрая мысль.

Тут меня в очередной раз выручила информация из 'Танца Тигра'. Вот уж воистину бесценная книжка. В ней, в одной из сцен, главный герой дрался с неким Хьюгой, который владел бьякуганом. Там-то я в первый раз и встретил слово 'додзюцу'. Как я понял, этим понятиями называли силу, связанную с глазами и меняющую их внешний вид. Так же я знал, что в Конохе только два вида додзюцу.

Но глаза Хьюги, если верить автору книги, имели блекло-лавандовый оттенок, и поэтому мой похититель вряд ли принадлежал этому клану Конохагакуре. Но в его красных зрачках определенно тоже была какая-то сила. Я ощущал ее даже в таком бедственном состоянии. Значит передо мной Учиха? Скорее всего.

Неожиданно я ощутил ментальное вторжение в свое сознание. Силы были откровенно не равны. Я даже не успел осознать его в полной мере, а все мои инстинктивно выставленные слабенькие барьеры Учиха уже снес.

Мир вокруг изменился. Я оказался в искаженном отражении своей камеры. Темнота вокруг расцвела холодными тонами синего и фиолетового, очертания предметов поплыли, размазываясь в пространстве, а вокруг меня, свернувшегося на полу калачиком, закружила стая ворон, формируя уходящую в потолок воронку.

Неожиданно несколько птиц отделились от общего потока и соединились в не имеющую постоянных очертаний темную тень, на лице которой неестественно четко полыхали красным нечеловеческие глаза с тремя запятыми.

— Кто ты, — равнодушный голос, казалось, звучал отовсюду.

'Проклятье, не думал, что местные уже освоили менталистику. Она же тонкости требует, что не очень хорошо сочетается с практикой ручных печатей. Дурак! Расслабился! Надо было сразу простенькую защиту на сознание повесить' — я был готов ругать себя последними словами, если бы это хоть как-то помогло в текущей ситуации.

'Стоп, не о том думаешь. Как ответить, чтобы обмануть, не сказав при этом ни слова лжи? Проклятье, раньше об этом надо было думать!' — говорить правду о себе я по понятным причинам не мог, а ложь опытный менталист различил бы с легкостью. Я пытался привести сознание в норму и построить в уме предстоящий разговор, но обстановка, мягко говоря, не располагала.

Затянувшееся молчание пришлось моему палачу не по вкусу, и во мне вспыхнула Боль. Казалось, что она длиться и длиться, раздирая мое тело на множество частей. И хотя на деле прошло не больше нескольких секунд, мне от этого было не легче. Я понял, что долго терпеть такую боль не смогу и уже скоро начну говорить все, что похититель захочет узнать. На сознание накатила паника.

— Кто ты, — вновь повторил свой вопрос равнодушный голос.

'Что говорить? Выдавать, что я из другого мира, нельзя, если не хочу остаток жизни провести в комфортабельной камере. Но и врать нельзя. Надо сыграть на полуправде, замаскировав ее чередой правдивых ответов. Если повезет, то прокатит' — мои мысли прервала новая вспышка боли. На этот раз куда более долгая. Все умные мысли мгновенно вылетели из головы. Спланировать в таких условиях разговор в мельчайших подробностях, предусмотреть все возможные неприятные для меня вопросы и не вызывающие уточнений ответы на них, не представлялось возможным. Паника накатила с новой силой.

Оставался только один выход. Я отрешился от происходящего, и мое сознание стало привычно проваливаться в темноту. Учиха попытался удержать меня от соскальзывания в глубины разума вспышкой боли, но нарушить мою сосредоточенность ему не удалось.

'Банально. Куда тебе до магистра Геррилайда' — злорадно прокомментировал я эту попытку своего похитителя.

Геррилайд был моим наставником по ментальной магии в Академии. Вот уж у кого было воистину больное воображение.

Мир в очередной раз сменился.

Я стоял на верхней площадке наблюдательной башни в центре своей цитадели. Внизу циклопические черные стены едва сдерживали напор алого нечто, затопившего всю равнину до самых гор. Присмотревшись, я понял, что это живое море состоит из мельчайшей пыли.

Картина в целом странным образом повторяла глаза моего похитителя. В ней замок был зрачком, вокруг него бушевало алое марево, пытаясь перехлестнуть высокие мощные стены, а где-то в отдалении двигались вокруг цитадели темные завихрения в виде трех запятых.

Мой внутренний мир был единственным местом, где, в своем текущем состоянии, я мог сопротивляться ментальному вторжению.

Ничего нового я не придумал. В Империи этот прием с погружением в глубокие слои собственного сознания был довольно известен. Правда применять этот способ ухода от ментального допроса следовало очень осторожно, так как по факту это было приглашение к прямому поединку воли. И если противник побеждал здесь, то он получал доступ ко всему: памяти, мыслям, чувствам. Но я был в себе уверен.

Воля противника накатывала на мою цитадель, понемногу окрашивая ее стены в алое. Цепляясь за такие участки, пыль поднималась все выше, грозя перехлестнуть через них и пойти на штурм следующего кольца укреплений, за которыми скрывался донжон.

На некоторое время я предоставил своему противнику полную свободу действий, благо моя цитадель уверенно сдерживала его напор. Нужно было понять, в какой манере Учиха намерен вести этот поединок. Стройная картина происходящего возникла у меня в голове довольно быстро, так как ничего нового шиноби не изобрели. Когда-то давно, на заре становления менталистики, такой же тактики придерживались и в Империи.

Тогда считалось, что поединок воли это прямое столкновение разумов, в котором побеждает наиболее сильный. Этакое буйство фантазии, в котором возможно совершенно все. Но каждое действие в таком поединке требовало постоянного контроля, иначе просто рассыпалось без поддержки. Именно количеством поддерживаемых единовременно изменений и определялась сила ментального мага.

Тут стоит отдать должное моему противнику — для своего прямого противостояния он выбрал довольно удачную форму, так как облако пыли воспринималось им как единое целое. Уж не знаю, толи мне противостоял гений, молниеносно сориентировавшийся в ситуации, толи это его додзюцу повлияло на поединок таким образом.

Но, в общем-то, это было не так уж и важно, так как в Империи поединки воли довольно давно перешли на другой уровень. И, в отличие от своего противника, я прекрасно знал его правила. Знал, что наши сознания пытаются придерживаться привычных для них законов. Как физических, так и магических. Знал, что пока мы оба их игнорируем, они преодолеваются практически незаметно, но стоит кому-нибудь из нас придавать им вес, как они вновь станут незыблемыми. Именно это я и сделал.

После чего просто вытянул руки вперед и обрушил на море красной пыли 'огненный шторм' уровня полноценного великого магистра. Небо с одной стороны от замка заполнилось грозными алыми всполохами, которые прорывались через темную завесу Тьмы. В отличие от прямого влияния, заклинания поддерживали себя сами и не требовали от меня никакого внимания. Поэтому я, не отвлекайся на набирающий силу огненный шторм, рушащийся на землю сплошной стеной темно-багрового огня, повернулся в противоположную сторону и через секунд тридцать выпустил туда 'ледяное озеро'.

С моих рук сорвалось стремительно растущее облачко снежной крошки. Через пару мгновений землю накрыл свирепый буран, превращающий алую пыль в скованные льдом волны.

Я чувствовал сопротивление своего врага, который пытался развеять снег и огонь. Чувствовал его недоумение. Он не понимал, что вынужден бороться одновременно с моей волей и псевдоволей, если можно так сказать, двух великих заклинаний, которые черпали силы и в его собственном понимании законов магии в том числе.

Я чувствовал, что его силы стремительно истощаются и его разум устает. Но, к моему удивлению, Учиха не сдался. Неожиданно к замку двинулись три запятые, с одинаковой легкостью вспарывая и ледяное крошево с одной стороны, и стену пламени с другой.

'Похоже эти странные запятые тоже каким-то образом поддерживают себя сами. Не так как заклинания, но все же' — проанализировал происходящее я, в то время как руки плели очередное заклинание.

Первая запятая угодила в чудовищную воронку воздуха окутанного сетью молний. 'Гнев небес' разворачивался во всем своем великолепии. Через десяток секунд вторая из них оказалась облеплена темно-коричневыми нитями 'сети Рашайда', а третью прижала к земле темно-фиолетовая клякса 'высшего элементаля глубин'.

'Ну вот и все' — удовлетворенно огляделся я. Происходящее даже принесло мне определенное удовольствие. В реальном мире у меня еще долго не было бы сил даже на одно из подобных заклинаний. Как же приятно было, Дарх возьми, почувствовать себя полноценным великим магистром.

Однако расслабился я слишком рано. Неожиданно в воздухе появилась состоящая из воды странного вида змея.

'Майцы же вроде так дракона изображают' — сообразил я, прежде чем это создание врезалось в 'гнев небес'. Два заклинания столкнулись и рассеялись, а клякса снова поползла в сторону замка.

'Мда. Либо он действительно гений, либо редкий везунчик' — вынужден был констатировать я, вновь накидывая на запятую 'гнев небес'. В это время неизвестный уже обрушил на 'сети Рашайда' целое море огня.

Наконец началась настоящая схватка. Мой противник стремился освободить свои странные запятые и дать им добраться до замка, атакуя меня не очень разнообразным арсеналом заклинаний воды и огня. Я очень смутно понимал, чем мне это грозит, но на всякий случай защищался из всех сил.

Я обрушивал на эти запятые проекции сильнейших известных мне заклинаний, благо в этом мире моя сила была ничем не ограничена. Волны пламени и холода испепеляли пыль, чудовищные потоки воды и воздушные вихри растворяли ее в себе.

Я намеренно использовал только элементарную магию, так как и без того уже выдал своему противнику слишком много информации для размышлений. Постепенно запятые становились все меньше, но и я начинал уставать. К счастью, мой противник выдохся раньше. Очередное 'дыхание глубин' просто растворило одну из его запятых. Две другие одновременно с этим рассыпались под напором сдерживающих их заклинаний.

Алое море истаяло, оставив вокруг покрытую серым пеплом равнину.

Мой противник отступил в реальный мир, оставив мое сознание в покое. К сожалению, я не мог атаковать его в ответ — на прямой поединок воли он бы не пошел, а в ментальном противостоянии даже уставший Учиха превосходил меня на несколько порядков.

'Гад, такое место испоганил' — кольнула сознание откровенно глупая в данной ситуации мысль.

Впрочем, я быстро переключился на действительно важные вещи. Не забывая при этом, что задерживаться в своем внутреннем мире, обманываясь иллюзией безопасности, тоже не стоит.

Мое тело все еще оставалось в холодной камере, и неизвестно, что предпримет Учиха после того, как поймет, что покопаться у меня в голове у него не получится. Может и подождет, пока я сам вылезу, и попробует зайти с другой стороны, а может и прирежет без лишних раздумий.

Понятно, что я неслабо подставил себя, пуская в ход заклинания высшей магии, но другого выхода на тот момент я просто не видел. Можно было, конечно, пустить в ход и банальные молнии и огненные шары, но это совершенно ничего не меняло, так как восьмилетний ребенок все равно не мог их знать. Да и противостоять запятым с таким арсеналом я бы не смог, пришлось бы влезать и в другие области, выдавая себя с головой. Так был хоть определенный шанс, что шиноби просто не свяжет ниндзюцу и тот же 'огненный шторм'.

Теперь в моем распоряжении оставалось не так много линий поведения, позволявших избежать комфортной комнатки с мягкими стенами.

Судя по тому, как лихо Учиха начал применять свои заклинания, он понял новые правила поединка. Теперь он имел некоторое представление о том, что я знаю.

'Ну почему я с самого начала не продумал что говорить, если попадусь? Мало меня гоняли. Как прятать стеклотару, так сразу сообразил, а как подстраховаться на случай поимки, так все, склероз' — помогали такие мысли слабо, но избавиться от них было не так просто. Но через некоторое время мне все же удалось переключиться в более конструктивное русло.

'Ладно, сделанного не воротишь. Будем выкручиваться с тем, что есть' — старательно игнорируя мысли о собственном идиотизме, я принялся продумывать предстоящий разговор.

'Интересно, а как обо мне узнали?' — опять возникли в сознании непрошенные мысли. Впрочем, тут и раздумывать было особо не над чем, так как в наличии имелось всего два возможных варианта: либо меня сдал Риу, либо кто-то видел, как я подчищаю хвосты.

'Вряд ли это мальчишка. Ему не выгодно подставлять меня после всего одной тренировки. Даже если он и планирует меня предать, то произойдет это гораздо позднее, когда он почерпнет от меня как можно больше. Проколоться ему вроде не на чем. Куда вероятнее, что меня взяли из-за увиденного во время уборки хвостов' — решив этот вопрос таким образом, я вернулся к своей главной проблеме.