Глаза ведьмы

И это быстро закончилось.

— Прости. Давно у меня никого не было. — Тяжело дыша, просипел Игорь, упав на неё сверху.

— Ничего.

Дашка крепко обняла его, прижимаясь лицом к его плечу. А про себя добавила: "Только живи".

В тот раз ему стало лучше.

И вот, стоило их отношениям перейти на новый уровень, как Игорь предложил ей жить вместе. Квартиру в Тайгории можно было снять за символическую сумму — за оплату коммунальных платежей. Многие квартиры пустовали, так как хозяева уехали в столицу или в краевой центр, устроились и возвращаться не собирались. Живи, не хочу, даже выбор был. Но Дашка отказалась. В таком маленьком городе это всё равно что свадьба. Стоит провести ночь на общей территории, как в глазах окружающих вы уже пара, его родители уже ждут внуков, в общем, увязла по уши.

Дашка не была готова жить с Игорем постоянно. Она не могла бросить Раису и Катю, потому что с ними было хорошо, потому что они стали ей родными. Но важней всего — она не могла жить с ним жизнью обычной девушки, выйти за него замуж и рожать детей. Потому что не была обычной. А ещё потому, что не хотела быть вдовой.

Игорь сказал, что готов ждать. К концу лета он снял квартиру и стал жить отдельно от родителей. Дашка часто у него бывала, готовила, убирала и всё сложней было объяснять, отчего она не переезжает. Почему она не возьмёт телефон, чтобы в случае чего можно было с ней созвониться? Чего она как в каменном веке, ей-богу? Почему не хочет говорить о свадьбе и детях?

Дашке не составляло труда переносить эти разговоры. Стоило только подумать, что вскоре станет некому просить её жить вместе... как любая злость и раздражение улетучивались. Она просто улыбалась и сводила всё к шутке. Готовила ему любимые блюда, спала с ним каждый раз, когда ему хотелось и украдкой считала дни.

Считала каждый день, с нарастающим страхом наблюдая, как увеличивается цифра.

В первых числах сентября Игорь попал в больницу.

Видимо, спокойные дни ушли вместе с календарным летом. Не успела Дашка впасть в шок от известия, что у Игоря останавливалось сердце, не успела отойти от новости, что его едва вернули с того света, и неизвестно, когда он вернётся из больницы, как всполошилась Раиса.

Пришла однажды домой и принесла письмо. Бросила на кухонный стол и выругалась.

Катя молча села, достала письмо из конверта и прочла его, Дашка такой бесцеремонностью пока не обладала, поэтому сидела и терпеливо ждала, когда же ей сообщат, что такого ужасного произошло. Катя, прочитав, покосилась на Дашку и спросила Раису:

— Кто такая Безымянная ведьма?

— Чёрт! — Раиса чуть не шарахнула кулаком по столу. — Вот чувствовала же — не надо спрашивать! Но и не спрашивать нельзя. Кто же знал, что они разболтают!

— Что случилось? — Решилась спросить Дашка, так как посвящать её никто не спешил, а любопытство мучило. Это любопытство перебило даже постоянные изнуряющие мысли об Игоре и страхи за него.

Обе тут же уставились немигающими глазами, словно две надутые совы. Раиса вздохнула.

— Это... про тот случай, ну, с телефонами и Служителем... про него узнали ведьмы, которым лучше было бы не знать.

Дашка при этих словах будто выпала из реальности. Звуки стихли, она стояла с оранжево-чёрной трубкой в руках и как живой зазвучал Его голос.

— Даша?.. Это ты?

И она увидела Сашку. У метро. Увидела, как он поворачивает голову и его глаза зажигаются, его улыбка сияет, потому что навстречу идёт она. А Дашка смотрит на его губы, которые с каждым шагом становятся всё ближе и думает только — какие же они на вкус?

— Эй! — Катя толкнула её в плечо. — Слышишь?

— А?

— Ты не слышала, что ли ничего?

Дашка повернулась к Раисе, та продолжила:

— Я спросила у одной знакомой, слышала ли она что-нибудь такое, ну, с телефонами связанное. Она не слышала, потом спросила у своей знакомой, та, как водится, у своей... В результате о тебе узнала твоя мама.

— Мама? Но имя...

— Не говорила я имени! — Раиса чуть не застонала от обиды. — Но они сами вычислили, этим ведьмам дай только намёк, всё узнают, иголку в стоге сена найдут! Кто долгое время жил в изоляции от своих и вдруг как щипаная курица бросился бежать от Служителя, прячется теперь у меня? Это не Катя.

— Это Золотарка язык за зубами не держит, узнаю её ядовитые фразочки! — Катя невольно оскалилась. — Пора уже нам собраться да её проучить!

— Тише ты! — Раиса дёрнула головой. — Плевать на её фразочки! Пусть брешет, сколько хочет! Тут другая беда. Твоя мама узнала, Даша, и она скоро приедет. В краевой центр. Она хочет, чтобы ты с ней встретилась.

Дашка поморщилась. Она не скучала по матери. По бабушке — да, а по матери... Да и письмо с откровениями, переданное бабушкой, добавило негатива. Плевать, конечно, кто её отец, ничего, кроме семени, он не дал, но осадочек, как говорится, остался.

Впрочем, известие, что среди ведьм её кличут "щипаная курица" куда неприятней, чем новость о приезде мамы.

— Ну, ладно. Приедет и приедет. И что такого ужасного?

Раиса быстро села рядом.

— Твоя мать рассказала о том, что произошло Безымянной ведьме. А это очень, очень плохо. У неё всегда свой интерес, и только свой!

Дашка словно была пьяной и вдруг одним махом протрезвела. Мир стал резким до боли.

— Почему плохо? Кто это вообще такая?

Раиса устало пожала плечами.

— Не знаю. Никто не знает. Она... она очень старая. Потому так её и прозвали — мол, такая старая, что собственное имя запамятовала. Такая старая, что все, кто знал её имя, уже умерли и не могут его назвать. Такая старая, будто она и не человек вовсе! Когда я маленькая была, она уже была старой. Многие не верят в Безымянную, думают, просто бабка полоумная, некоторые её боятся, подальше стараются держаться. А некоторые ведьмы считают, что она как кладезь ведовства — всё знает. Такие готовы обратиться к ней за советом или помощью... и обращаются.

В голове очень медленно и натужно принялся складываться какой-то пазл.

— Она всё-всё знает? — Дашка прищурилась.

— Видимо, мать твоя из числа последних, раз к ней обратилась.

— Эта старая ведьма расскажет, почему С... почему он смог мне дозвониться?

Раиса с Катей переглянулись.

— Кто его знает.

— Даша, не связывайся с ней. — Это уже Катя заговорила. — Нельзя с ней связываться.

— Почему?

— Свои же говорят — пожалеешь! Она... древняя не только годами, а и головой. Её ворожба... плохая, злая, она из того времени, когда жизнь людская почти ничего не стоила.

— Но она может сказать, как Служитель меня нашёл? — Отмахнувшись, повторила Дашка.

Раиса снова переглянулась с Катей, на миг прикрыла глаза.

— Не знаю, может быть. Твоя мать привезёт Безымянную с собой. Если хочешь — езжай. Но я бы на твоём месте держалась от них обеих подальше.

Дашка положила ладони на стол. Тут рядом стояла сахарница и конфетница, руки бездумно схватили карамельку и принялись крутить её, мять бумажку.

Пазл неожиданно сложился.

— Может ли... Может ли Безымянная знать, как помочь Игорю? Как сделать, чтобы он не умер? Чтобы прожил долгую полноценную жизнь?

— Опять ты за старое! — Раиса разозлилась, её кудри задрожали, словно живые. — Зачем ты опять начинаешь? Я же говорила, не раз говорила — способа нет! Я сделала, что могла, приготовила ему настой, он его хорошо держит. Но ты словно назло в больной ране ковыряешься! Мы не всесильны! Нельзя изменить человеческую плоть! Он умрёт, хоть кол на голове чеши!

Дашка вздрагивала, как от ударов. Она не раз заводила этот разговор, не раз получала ответ. Ни Раиса, ни Катя не могли помочь. Если человек родился со слабым сердцем, это всё равно что, если бы он родился без ноги — ногу не приделаешь, плоть не изменишь. Только слегка помочь зельем, укрепить на время — вот и всё, что может ведьма.

Дашка знала, но не могла не пробовать снова и снова.

На днях, перед тем, как Игоря увезла скорая, они гуляли в городском парке — обычном куске леса, нетронутом при строительстве домов. Там была детская площадка и накатанные тропинки для колясок и велосипедов.

Дашка сказала что-то бездумное, а Игорь рассмеялся. Он повернулся к ней — на мягком осеннем солнце сверкнули голубизной его глаза, а волосы мягко засветились. Он был так красив той самой ценной внутренней открытостью. Чистый и добрый. За всё время она ни о ком слова дурного от него не слышала! Никого он не обидел, никому не сделал плохо. Раисе за короткое время знакомства уже дважды чинил кран и приклеил отлетевшие плитки на кухни. Смотреть как он работает было настоящим удовольствием — размеренно, спокойно, уверенно. Такому не страшно довериться, за таким хоть на край света можно пойти!

Дашка отказывалась верить, что вскоре он умрёт!

Раиса тем временем замолчала, подошла, опустив Дашке руку на плечо. Устало покачала головой.

— Если бы я могла... ты же знаешь.

— Знаю.

Раиса сглотнула.

— Так... так мой брат умирал. Я знала. Мама знала, но мы обе молчали. И ничего не смогли сделать. Мне жаль.

Раиса вышла, Катя сидела, повесив голову и ковыряла ногтем зарубину в столе.

Вот, значит, как. У Раисы был брат?

Ведьмы не рожают сыновей. Обычно. Они ведь могут выбирать пол своему ребёнку. И выбирают девочек, дочерей, который станут такими же, примут знание, продолжат его. Которые поймут.

Но дело-то не в этом, верно? Раиса не смогла спасти собственного брата. Её мать не смогла спасти собственного сына! Значит, выхода и правда нет.

Дашку стали душить злые слёзы. Если бы она могла рыдать, вероятно, потом стало бы проще. Но они душили, докатываясь до горла, а потом отступали, а после снова возвращались, ещё сильнее, чем были. Бесконечный процесс на грани.

— Ты его любишь? — Прошептала Катя.

— Что? — Дашка сморгнула слёзы.

— Ты любишь Игоря?

Она открыла рот, чтобы ответить... Выдохнула:

— Да.

Катя с жалостью покачала головой.

— Нет. Тебе его жалко.

— И что? — Слёзы снова набежали, Дашка снова их вытерла. — И что?! Какая разница, люблю или нет? Так люблю или иначе? Неважно! Я не могу его спасти!

Катя отодвинулась, вцепилась в стол руками.

— Не встречайся с Безымянной, прошу.

Дашке было не до этого. Какое ей дело до старой ведьмы? Даже приезд матери был неважен.

Игоря вскоре не станет.

Глава седьмая

Три дня спустя Игорь вернулся из больницы в свою старую комнату в квартире родителей. Все уже знали, что он серьёзно болен, правда, родные всё же надеялись на поправку. На самом деле они считали, что врачи преувеличивают опасность, что отдых его укрепит, а там как-нибудь всё наладится.

Раиса навестила Игоря по просьбе Дашки и вечером сказала ей то, что поняла при встрече:

— Не больше месяца.

Дашка вышла тогда из дому, села на велосипед и умотала по дороге прочь от города и от людей. Ей нужно было побыть одной. Очнулась она только у остановки, на которой её когда-то высадил автобус, той самой, с которой началась всё её знакомство с Раисой и Катей, её жизнь на новом месте в Тайгории. И вот она вернулась на точку приезда, как будто хотела сбежать, уехать прочь и никогда не возвращаться.

Никто не виноват, — повторяла Дашка. Раиса не виновата. Катя не виновата. Игорь не виноват.

И всё же он умрёт.

Что оставалось делать? Сбежать она не могла, сама бы себе трусости не простила. Помочь не могла... Могла разве что быть рядом до последнего, стараясь не пугать его своей болью, не отнимать последнего времени, отравляя его страхом перед неминуемым.

Дашка развернула велосипед и покатила обратно. Она спешила, ведь надо было успеть зайти к Игорю, поцеловать и пожелать спокойной ночи.

Она собиралась делать так каждый вечер.

Через пару дней по дороге на склад они с Катей встретили знакомых девушек. Хотели быстро сбежать, но тут попробуй сбеги, дорога как на ладони, если тебя поймали, разговора не избежать.

Людка и Оксана из всех местных сплетниц были не первыми, но и не последними. Конечно, перед началом любой беседы они подчёркивали, что ни за что не станут лезть в жизнь других, и уж точно не станут никого осуждать, не то что те-то и те-то, которые лезут и осуждают, но на деле именно этим и занимались. А ещё, конечно, любили ошарашить человека новостями.

Поэтому почти сразу не сдержались. Почти в один голос, с любопытством глядя на Дашку, запричитали:

— А ты, Даша, слышь, не переживай понапрасну. Мало ли что люди болтают! Ну приехала краля эта из города, невеста его бывшая, ну забежала навестить, и что? Может, врут вовсе! А то, что они с детства вместе, Игорь с четырнадцати за ней ходил, как привязанный, дрался ради неё с малолетства, так это ж проходит!

— А даже если он того... — перебила вторая. — Решил простить бывшую свою и снова с ней спутаться. Ну и нужен тебе такой кабачок? Мы, девки, должны себя уважать! Послать его и с концами! Пусть идёт, в неё кунается, там в городе поди в неё каждый второй кунался!

Дашка смотрела на них и почему-то на губы лезла улыбка. Потом она не сдержалась и расхохоталась в полный голос. Сплетницам такое дело не понравилось, они отчего-то поспешили распрощаться и уйти.

— Олька, значит, вернулась. — Задумчиво проговорила Катя.

— Угу, и похоже все уже знают. Вот как свежачок рвать бросились. Надеюсь, она твердошкурая.

— Ну не знаю... На мой взгляд, она обычная девчонка. Ну не сошлись с Игорем, со всеми бывает. Особенно если с детства знакомы. Дети вырастают, характеры шлифуются, сразу нестыковки. Деревня... Он бы уехал, она осталась — его бы рвали.

Дашка пожала плечами. Приезд Оли её никак не задел, даже хорошо, если она появилась и станет навещать Игоря, недовольного своим постельным режимом. Когда валяешься целый день дома и скучаешь, чем больше вокруг страстей, тем лучше. Может, они смогут друг друга простить.

Даже если всё, что наболтали сплетницы, правда, и Игорь любил Олю чуть ли не с детства и никак не мог разлюбить за такой короткий срок, даже это не казалось Дашке важным. Ей не мучила обида оттого, что Игорь её не любит. Ну или любит не так сильно, как того хочет любая девушка.

Может, потому что так было легче. Совесть не мучила, ведь любить Игоря так, как хотел бы любой мужчина, она не могла.

Вечером Дашка встретилась с Олей лицом к лицу. Они столкнулись у Игоря, его родители шушукались на кухне, пока Дашка разувалась в коридоре и замерли, словно мыши, стоило ей пойти к комнате Игоря.

Значит, что-то не так. Дашка вошла к нему, уже догадываясь, кого там найдёт. Поздоровалась с гостьей и присела к Игорю на кровать.

Оля сидела на стуле у противоположной стены. Неясно, как она вела себя раньше, но сейчас, когда пришла Дашка, Оля мялась, молчала, сжимала руки и вообще чувствовала себя неуютно. На вид обычная девчонка, полноватая ниже пояса, с обесцвеченными волосами, у которых уже видны тёмные корни. Лицо у неё было простое и симпатичное, разве что нос капризно вздёрнут, а подбородок упрямо поджат.

Стервой Оля не была, это точно. Скорее, балованная мамина дочка.