Слизь

Но Марью Ивановну подобным сарказмом не проймешь, она беззлобно заметила:

— Тебе на язык только насвай[26] положи и водкой залей... Не трожь мою косметику, тебе ключ нужен был...

— Да, ключ, — согласился Сайфуллин и нашел наконец-то, что было ему и нужно. — Но без водки я не полезу... Там такая вонища, как срань господня...

В этот момент послышался голос Лидии Петровны, которая вернулась с магазина:

— Эй, товарищи, я принесла вам 'затычку'! Вот она...

Женщина не хотела входить в подвал, видимо, ее саму выворачивало наружу от запахов, и только протягивала бутылку. Вообще, сквозь густой пар ее фигура была как бы заретушевана, а вот рука с бутылкой 'Столичная' вырисовывалась явственно и отчетливо. А иного не требовалось. Загоготав от удовольствия, Рафик подскочил к ней и выхватил дорогой ему предмет.

— Мерси, мадам! — крикнул он. — Вы очень-преочень любезны! Мы приступаем к работе!

Сантехник быстро откупорил бутылку и налил водку в грязный стакан, который всегда носил в своем кармане. Одним залпом осушил содержимое, затем вылупил глаза и громко рыгнул: 'бе-э-э...' и незаметно выпустил газ из кишок — при общих 'ароматах' подвала его пук не вносил ничего свежего. Зато сил прибавилось, настроение улучшилось, и можно было приниматься за привычную работу. Вместе с напарником он снял с труб старые шины. Фонтан продолжал бить, пачкая всех, кто стоял рядом, но Сайфуллину на это было наплевать, водка действительно заглушила все.

— Та-ак, ребятки, открывайте сток, я приготовила 'ерша', — сказала Марья Ивановна, подходя к ним. Подвыпивший сантехник ключом снял гайки. Мощным движением женщина открыла люк на трубе и просунула внутрь шар с шипами. Потом одним махом вогнала три метра проволоки вперед. 'Ерш' разрезал первый пласт засора, и вонючая жижжа закипела в местах пробоин.

— Еще взяли! — крикнула начальница, и протолкнула 'снаряд' еще на три метра. Какой бы большой не была пробка, однако не ей следовало тягаться с силой Марь Вановны. Как говорилось ранее, эта женщина с фигурой тяжелоатлета выжимала сто двадцать килограмм одной левой, а правой могла и сто пятьдесят! — ей бы на Олимпийские игры, однако работа сантехника была душе ближе. Ничего не способно было ей противостоять. Пошуровав шаром внутри трубы, она очистила первый засор, и канализационные воды теперь потекли в нужном направлении.

— Это на прощание! — хихикнул Рафик, быстро растегнул ширинку, достал небольшой по размеру член и отлил прямо в сток, нисколько не стыдясь присутствия противоположного пола. — Это я своей мочой отметил свою территорию и показал, что победа над грозными силами природы останется за нами!..

Верисова шмыгнула носом:

— Спрячь свой... аппарат... А то случайно вкутим шайбу в нее...

— Это точно, это я могу! — согласился Ляпинс, к этому времени подрезая резину из запасных материалов, чтобы наложить на трубу, а затем прижать железными пластинами. — Не играйся, Рафик, своим... аппаратом, а то — честно говорю! — отпилю ножовкой...

— Дураки, — беззлобно ответил Сайфуллин. — Я же радуюсь тому, что у наша шефиня — богиня! Смотри, как пробила пробку! Мы с тобой бы часа два мудохались...

Он хотел было застегнуть ширинку, но тут из стока показалась розовая жижжа. Вобще-то при тусклом свете лампочки и при плотном паре нечистот цвет был иным, да только не все обратили на нее внимание. Ведь из труб текло столько всякой гадости, начиная от фекалий и мочи, заканчивая блевотиной и гниющей плотью. Может, при яркой освещенности Марья Ивановна вспомнила бы наставления капитана и предостереглась сама и предупредила других. Но сейчас поздно об этом говорить.

Потому что слись прыгнула на Сайфуллина и пролеза сквозь ширинку в штаны. Тот несколько секунд смотрел на это, ничего не понимая, может, думая, что началась 'белая горячка'. Но жжение в ногах и паху показали, что до этого есть еще какой-то промежуток времени, и боль настоящая.

— Ой, ребята, в меня что-то влезло! — крикнул он, руками полезая в штаны.

Вульф с удивлением посмотрел на него.

— Крыса какая-нибудь, вот тебе она сейчас сделает кастрацию, — сердито произнес он, но тут его лицо переменилось. Ибо его напарник спрыгнул с трубы в грязную воду и стал прыгать, словно совершал дикий танец. Из его глотки вырывались крики. Шлеп! Шлеп! Шлеп! — отбивали 'па' ноги в сапогах. Очки слетели с носа Рафика, лицо было искажено гримасой.

— А-а-а! Помогите! Помогите!

Эти крики были полны мольбы и боли, и теперь Версивой и Ляпинсу стало ясно, что их товарищ не шутит. Нужно отдать должное, она сразу вспомнила предупреждение Ильчибаева и поэтому крикнула:

— Осторожнее, это может быть слизь!

— Какая еще к черту слизь? — заорал на нее Вульф, хватая Рафика за руки и пытаясь утихомерить. — Это крыса его кусает!

Тот продолжал дергаться, оря на всю глотку, что перепугал всех тех, кто находился в здании Дворца. Люди сбежались с разных этажей, но боялись войти в подвал. Уж больно жуткими были крики и страшным казался пар, исходящий оттуда. Все это было как из фильма-ужасов.

— Быстро сними с него штаны! — приказала Марья Ивановна, и Ляпинс без колебаний повалил товарища на пол, едва не утопив в жижже. Потом разрезал ножом ремень, стянул сначала сапоги, а затем и штаны вместе с трусами. На все ушло чуть большее пяти секунд.

— Ох, что это? — изумился он, увидев, что нижняя часть тела Рафика облеплена каким-то студнем. Он голыми руками пытался схватить паразита, но его пальцы протыкали его и возвращались обратно пустыми, ни одного кусочка оторвать не удалось. Такое ощущение складывалось, что он игрался с густым киселем или кашей.

— Не трожь! Не трожь! — воскликнула Верисова. — Это опасно! Меня предупреждали об этом!.. Это медуза-хищница!.. Осторожно, Вульф! Осторожно!

Тем временем слизь практически обглодала ступни ног и колено, а также половой орган. Сайфуллин дергался как в агонии. Ляпинс не стал слушать начальница и уже лопатой стал стискивать паразита с тела, и ему удалось большую ее часть сбросить в воду. Но та продолжала снова влазить. 'Что же делать? Что же делать?' — испуганной птицей билась мысль в голове Верисовой. Она как начальница была в ответе за подчиненных, и тем более любила этого дурного кандидата наук как мать беспутного сына. И тут вспыхнула идея.

— Нам нужен огонь! — крикнула она. — У тебя есть что-нибудь горючее? Спички?

Вульф курил, и, естественно, был обладателем шикарной немецкой зажигалки. Он пошарил в кармане и нашел ее.

— Вот, — сказал он, кидая зажигалку Марье Ивановне. Та на лету подхватила и крутануло колесо. Искры пробили пламя. Конечно, его не хватало, чтобы напугать слизня. И тут женщина вспомнила про балончик с лаком для волос, ведь это хорошее горючее вещество. Пока Ляпинс боролся с паразитом, Верисова из сумки достала алюминиевую емкость, потрясла, взбалтывая все внутри, при этом пальцем скидывая колпачек, а потом направила струю на слизь прямо через пламя.

— Ву-у-уфффф! — послышался грозный гул, и яркая вспышка охватила подвал. Пламя било как из огнемета — это было эффектное зрелище. Женщина водила его по тем участкам тела Сайфуллина, которые были облеплены слизью. Видимо, высокая температура пришлась не по вкусу хищнику, потому что студень покрылся синей коркой, какими-то волдырями и пупырышками, страшная вонь стала подниматься вверх.

Шлокс! — тут слизь сползла с тела и втянулась в сток трубы, уплыв вместе с канализационными водами к центру города. В подвале остались только бледная Верисова, тяжело дышавший от напряжения Вульф и стонущий от боли Сайфуллин.

Битва заняла около двух минут. Но она стоила победы. Женщина посмотрела на оголенные кости ног сантехника, на то место, где раньше был половой орган, а затем на импровизированный огнемет, который сейчас создавал дополнительное освещение.

— Что это было? — тут Ляпинс почувствовал испуг. И его ноги мелко-мелко задрожали и согнулись, не сдержав веса тела. — О чем тебя предупредили? Почему нам не сообщила?

— Тот капитан милиции говорила о какой-то розовой слизи, что живет в трубах, но тогда я не поверила ему, — мрачно ответила Марья Ивановна. — Сам посуди, в нашем районе обитает неизвестный кому-либо хищник. Ты бы тоже не поверил...

Немец вынужден был признать это: нет, не поверил бы. Но то, что он увидел, свидетельствовало об обратном — это была не сказка, а реальность. Кошмарная реальность, в которую теперь нужно заставить поверить других, иначе милиция или прокуратура решат — не дай бог! — что они хотели убить человека...

Тут раздались шаги спускающихся в подвал, и испуганный голос Лидии Петровны эхом отразился от стен:

— Эй, что у вас там? Что произошло? Почему кричали? Вы подняли на уши всю администрацию!

Марья Ивановна потушила зажигалку, положила балончик в карман, потом провела рукой по лбу и произнесла:

— У нас несчастный случай... Вызывайте 'скорую помощь' — нужна срочная медицинская операция...

Потом она поискала в карманах брюк и достала бумажку с номером телефона.

— Вытаскивай Рафика отсюда, а я побежала звонить в милицию. Нужно позвать того капитана Ильчибаева... Он все знает... Он поймет... Иначе нам тюрьмы не избежать...

Тут глаза Рафика открылись.

— Я еще жив? — тихо спросил он. — Я не в аду?

— Нет, дружище, ты живой, слава тебе, господи! — схватив его за подмышки, произнес радостно Вульф. Он потянул его на себя и поволок из подвала. — Ты живой. Правда, тебя немного покушали... Но жить будешь...

— Я ничего не чувствую, — слабо ответил Сайфуллин, близоруко щурясь. — Не чувствую ног, не чувствую члена...

Ляпинс не стал говорить, что от ног остались кости, а полового органа больше нет. Его самого чуть не тошнило от внешнего вида коллеги, однако он сдерживался. Тут Марья Ивановна взяла бутылку:

— Будешь пить? Может, это поможет, снимет стресс? — в этот момент она говорила с чистыми помыслами, хотя раньше никогда бы не предложила напарнику алкоголь.

Только на этот раз реакция оказалось совершенно иной: Сайфуллин диким взглядом посмотрел на стеклянную емкость. То, что ему казалось божественным даром, теперь воспринималось не иначе как изделием дьявола.

— Нет, нет! Никогда я больше не возьму эту гадость в рот! Я больше не стану пить! С этим покончено раз и навсегда!

Глава тринадцатая. Дедукция Дидевича

Ровшан утром явился в управление, и уже у поста рядовой предупредил, что начальство велело ему никуда не отлучаться, мол, сам Саидов приказал явиться в девять утра к нему в кабинет. Капитан знал, что ничего хорошего от этой встречи ждать не следует, на всякие доводы начнет кричать идиотскими фразами о коммунизме и врагах народа. Дай волю, этот полковник мог устроить 'красный террор', как это уже имело место много десятков лет назад, но только сейчас бы рубили не шашками — пулеметами.

— Акмаль-ака приказал также не трогать машину, — добавил рядовой, втягивая носом и морщаясь. Видимо, ему не нравилось, как разило от Ильчибаева.

Тот только усмехнулся: вчера он до ночи лазил по подвалу Дворца железнодорожников, пропахли нечистотами не только его одежда, но и тело, и даже душ с мылом и гелем не вытравили эти 'ароматы'. Понятно, почему сегодня в автобусе пассажиры отодвигались от Ровшана — кому охота вдыхать то, чем заполнена канализационная труба?

— Хорошо. Я понял, — ответил он, и зашагал в здание. На вахте взял ключи от своего кабинета, расписался в дежурной книге, после чего поднялся на третий этаж. УВД уже кипело как улей: бегали по коридорам и кабинетам сотрудники с бумагами, понятые, свидетели, вели арестованных и задержанных, у стен сидели на стульях хмурые и расстроенные родственники и другие граждане. Лишь у кабинета Ильчибаева никого не было, а только прикрепленная к двери записка, на которой было написано: 'Кап. Иль-ев, в 9.00 как штык — у Саидова'.

— Блин, я уже знаю, — раздраженно произнес Ровшан, срывая записку. Писала, судя по почерку, Умида. Открыв дверь, он вошел внутрь. Первым делом он вскипятил себе чай — без него никакие мысли не лезли в голову.

Он сильно устал вчера. Два происшествия, и одно — со смертельным исходом. Зато в последнем случае были свидетели и пострадавший, который чудом остался жив. Сейчас он находился в реанимационном отделении Ташкентского медицинского института, куда вчера доставила его карета 'скорой помощи'. Врачи говорили, что ничего подобного раньше не видели. Самое удивительное было в том, что Сайфуллин, хотя и лишился ног и части органов, однако останется жив. У него не было открытых ран и кровоизлияния. Та слизь, которая напала на него, сшила всю кожу, мышцы и капилляры, правда, при этом неплохо поев часть тела. Хирург Аванесов, который дежурил в ту ночь, изумленно махал рукакми и говорил с кавказким акцентом:

— Слюшай, дарагой, я ничэго не панимаю. Это для мэдэцина какой-тэ фантастика... Такой нэ можэт быт... Я об этом сэйчас напишу в история болэзни...

Возле Сайфуллина хлопотали медсестры и дежурные врачи. Поговорив с Аванесовым, который обещал прислать полный отчет обследования, Ильчибаев вернулся во Дворец железнодорожников, где его терпеливо ожидали Марья Ивановна и Вульф. Женщина рассказала все, как было, ничего не утаивая, даже тот факт, что Рафик поливал мочой трубу. Ляпинс только кивал и издавал звуки, подтверждающие факты: м-м-м... йа-йа.. угуууу...

Потом они писали объяснительные. Лидия Петровна тоже писала то, что видела и слышала, хотя она была свидетелем только истошных воплей Сайфуллина. Тем временем в подвале работали Иногамова и ее помощник. Когда они вышли, то были уставшими. В руках держали пробирки со взятыми веществами. Фарида Чингизовна внимательно слушала историю Ляпинса о том, как он хватал пальцами эту слизь, но ничего не мог схватить, мол, все протекало сквозь пальцы как жидкое тесто, — и качала головой. Такое ей раньше встречать не приходилось.

— Что скажете? — спросил ее капитан.

Та пожала плечами:

— Возможно, хищник все-таки существует. Но мне трудно сказать, кто он. Вам нужна помощь ученых из академических институтов.

Ильчибаев не стал говорить, что уже имел беседу с некоторыми, и те дали больше загадок, чем ответов. А про Садыка Валиевича тоже не хотелось говорить, уж больно нервировала его та встреча с заносчивым директором.

— Завтра я вам дам результаты экспертизы, — обещала Иногамова. — Я сильно сегодня устала...

Лейтенант Хашимов предложил подбросить ее до института, а потом отвезти домой. Та, естественно, не отказалась. А капитан остался со свидетелями. Когда все бумаги были заполнены и подписаны, Лидия Петровна вспохватилась:

— А как же труба? Авария же не устранена?

Ляпинс испуганно посмотрел на нее, потом на Марью Ивановну и затряс головой:

— Нет, туда я не пойду... увольте!

Верисова оказалась более мужественной.

— Сиди тут, я сама все сделаю, — и она, встав, направилась в подвал. Напарнику стало стыдно и он поплелся за ней.

Ильчибаев не хотел рисковать ихними жизнями и вместе со сержантом спустились вниз. Там они держали пистолеты на готове, если вновь появится слизь.