вавилон 5

улыбка, и потом поправил себя: — Э... ну... понимаете, вероятно, здесь

произошла какая-то ошибка...

— Ведь вы — Вир Котто? — она подвинулась, освободив около себя место.

Вир внезапно почувствовал, что весь горит. Он также почувствовал какое-то

приятное движение в районе груди, и попытался успокоиться.

— Да. Но... можно спросить, как... как...

— Министр Дурла подумал, что можно предложить вам... исходя из уважения

к вам, давнему другу императора... он попросил меня проверить, все ли в

порядке.

При упоминании о Дурле у Вира моментально испарились все желания и весь

интерес.

— Дурла. Понятно... Ну... — Вир решительно кашлянул, — У меня есть

идея. Я сейчас отвернусь и закрою глаза, а ты оденешься и скажешь ему, что

все в порядке. Что я по достоинству оценил его затею. Идет?

На ее лице промелькнуло разочарование.

— Вы в этом уверены?

— Леди... поверьте мне, спор — не самая моя сильная сторона. Я

принадлежу к тем, кто всегда уступает. Но в отношении этого, да, я

совершенно уверен.

Он повернулся к ней спиной и подождал. Он услышал ее легкие шаги, шорох

одежды, когда она оделась.

Мгновением позже ее рука скользнула по его спине, и она проворковала:

— Тогда спокойной вам ночи, посол.

— И тебе спокойной ночи, — сдавленно ответил Вир.

Он выждал до тех пор, пока за ней не закрылась дверь, а потом осмелился

развернуться. Потом он облегченно выдохнул, увидев, что она действительно

ушла.

Дурла. Ее послал Дурла. Одна мысль об этом привела его в ужас. Более

того, повернувшись к ней спиной, он напряженно следил за ее тенью, чтобы

убедиться в том, что она не бросится на него с ножом. Это было бы вполне в

духе Дурлы.

— Теперь я вспомнил, почему старался держаться как можно дальше от

Примы Центавра. Ненавижу это место.

Убедившись в том, что его дверь заперта, он быстро прыгнул в постель.

Но сон не приходил к нему. Вместо этого он лежал на спине, разглядывая

потолок, и думал о том, что ему сказал Лондо. Он говорил так бессвязно и

беспорядочно, будто не мог собрать свои мысли воедино.

Кто такой этот Рем Ланас? И причем тут император Кран? И...

Эта загадка. Про то, что было величественнее, чем Великий Создатель.

Причем тут эта загадка? По правде говоря, она совершенно ни во что не

вписывалась.

Что же может быть величественнее, чем Великий Создатель? Остальная

часть загадки тоже не имела смысла. Не имеет смысла, потому что истина в

том, что нет ничего величественнее Великого Создателя. Совершенно невозможно

понять, почему он позволил их республике скатиться в такой хаос, почему он

допустил эту бомбардировку и...

Вдруг Вир сел, широко раскрыв глаза. Он ощутил почти детскую радость.

— Ничто, — произнес он вслух, — Ответ — ничто.

Это было так здорово. Ничто не может быть величественнее Великого

Создателя, нет ничего страшнее корабля Теней, Вир сам был готов это

подтвердить. У бедного ничего нет. Богатому ничего не нужно. А если ничего

не есть, то можно умереть.

Хорошая загадка. Заставляет задуматься.

Но потом Вир подумал о том, о чем еще ему говорил Лондо. О чем-то...

К чему, например, были эти его слова?

"Все, что нас окружает, все, что мы восстановили, вся власть, что

принадлежит мне... все это заставляет меня задуматься о том, что у меня есть

на самом деле. И не только об этом, но и о том, что будет со всеми нами

меньше чем через неделю". И он еще намекнул, что это является частью великой

загадки жизни.

Ничто. Лондо сказал ему, что он чувствует, что у него ничего нет. Как

будто он хотел убедить Вира в том, что он действительно страдает от этого.

Но зачем? Почему бы ему просто не подойти и не сказать об этом? Почему он

так страдает, если у него есть возможность восстановить Приму Центавра

такой, какой он ее помнил? В чем трагедия, отчего эта печаль?

И... у них тоже ничего не останется? Меньше, чем через неделю?

Чушь какая-то.

Или, возможно, в этом был смысл. Просто Вир был не в состоянии, или не

хотел все это увидеть.

На следующее утро он направился к тронному залу, но гвардейцы

преградили ему дорогу.

— Мне необходимо увидеть императора, — сказал он.

Гвардейцы просто уставились на него так, как будто он ничего не сказал.

— Я настаиваю на аудиенции.

— Боюсь, что император сегодня никого не принимает, — раздался позади

него чей-то голос. Это был Дурла, неторопливо идущий по коридору с таким

видом, как будто он был у себя дома. Виру показалось, что Дурла считает этот

дворец своей собственностью.

— А почему?

Дурла пожал плечами.

— Я не обсуждаю приказы императора, посол. Я просто им повинуюсь.

Полагаю, что вы тоже так поступаете.

— А откуда мне знать, что это его приказы? — потребовал Вир, — Как мне

узнать, жив ли он до сих пор?

Дурла подозрительно посмотрел на него.

— Я потрясен, что вы можете заподозрить какой-либо заговор против

императора, посол. Уверяю вас, сейчас он находится в тронном зале. Просто он

хочет уединения.

— Посмотрим, — запальчиво сказал Вир, — Пока я ...

Дверь в тронный зал внезапно распахнулась. Вир повернулся и увидел, что

Лондо сидит на троне. Он сидел, прямо и неподвижно, не подавая признаков

жизни. А потом, очень осторожно, Лондо повернул голову в его сторону. Он

кивнул, как бы говоря: "Все в порядке. Ступай". Потом он снова уставился

перед собой в одну точку, безмолвный, не показывая внешне, что знает том,

что Вир все еще стоит в дверях.

Вир отступил назад, и двери закрылись. Он повернулся к Дурле, который

улыбнулся и произнес:

— Желаю вам добраться до "Вавилона 5" без приключений. Приезжайте к нам

снова... как можно скорее.

Сказав это, он кивнул и ушел прочь.

Спящий почти проснулся. Приближалось что-то темное. Он чувствовал его

приближение, и готовился к пробуждению. Он по-прежнему прятался во тьме,

ожидая своего шанса, готовясь к тому, чтобы послужить темному.

Для него настало смутное время. Он чувствовал, будто его разум

расщепился на две части, которые впервые пытаются соединиться. Как будто он

случайно встретил своего давно потерянного близнеца, с которым был разлучен

с рождения.

Он обнаружил, что уже долго смотрит на тени. На Нижнем Уровне их было

много. Каждая из них казалась собранием собственных секретов. Некогда,

подобно большинству людей, спящий боялся теней. Но теперь он обнаружил, что

они ему приятны, что ему приятна их прохлада.

Потом тени начали звать его... по крайней мере, одна из них. Он

почувствовал, что его тянет к ней, в определенный угол. Вокруг никого больше

не было. Шаг за шагом он неуверенно приблизился к ней, впервые чувствуя, что

его жизнь обрела какой-то смысл. Потом он преисполнился невероятной пустоты.

Он вспомнил своих родителей, свою мать, которая прижимала его к себе,

отца, дававшего ему первые уроки. Он вспомнил их ... но несколько

отстранено, как будто разумом он воспринимал их, но они были вычеркнуты из

его сердца.

Он вспомнил свою первую возлюбленную, прикосновение ее тела, тепло ее

поцелуя. Он помнил ее... но не чувствовал ее по-настоящему. Он знал, что был

ею увлечен. Но он не мог вспомнить, как все это было.

Как будто вся его жизнь стала похожа на кино, которое он смотрел, но не

переживал лично.

Он подумал, что это весьма банальное ощущение. Что другие тоже

чувствуют то же самое.

Между тем, глубоко внутри него, нечто не вполне живое, но и не вполне

механическое, шевельнулось и потянулось в ответ на призыв из тени.

Он подошел к углу, там что-то было... что-то серое, протягивающее к

нему руку, зовущее его...

... нет... не его... а нечто...

Глава 8

Зак Аллен, начальник службы безопасности "Вавилона 5", посмотрел на

Вира, приподняв бровь, и в его горящих глазах светилась неприкрытая

насмешка.

— Рем Ланас? Вам нужно что-либо разузнать о Реме Ланасе?

Вир, сидевший в офисе Зака, положил руки на колени.

— Да, если это вас не затруднит.

— Это один из ваших? Я имею в виду, из центавриан?

— Да. Обычно мы сами занимаемся розыском наших граждан, но из-за

бомбардировок наши записи были утеряны. Мы полагаем, что он, вероятно,

находится здесь.

— Это так важно для вас?

Вир неловко заерзал на своем месте.

— У вас есть какие-то причины для подобного допроса, мистер Аллен?

Нет-нет, — поспешно добавил он, — Я бы мог ответить на все ваши вопросы. Но

не могу. Я не могу провести весь день, отвечая на ваши вопросы. Я больше не

могу здесь задерживаться. Так что если вы будете продолжать...

Зак поднял руку, пытаясь прервать поток слов Вира.

— Просто мне хотелось знать, — медленно произнес Зак, — не представляет

ли это дело угрозу безопасности, и стоит ли мне принять соответствующие меры

предосторожности?

— Угроза безопасности! О... о... нет. Вот умора-то, — Вир тоненько

засмеялся, — Это действительно смешно. Центаврианин, представляющий угрозу

безопасности. Нет, — сказал он, внезапно посерьезнев, — Никто из наших

граждан не представляет угрозы для безопасности, или чего-либо в этом роде.

Мы, да и я тоже, не думаем, что центавриане могут представлять какую-либо

опасность. Потому что, как вам известно, стоит только случиться чему-либо

подобному, налетят корабли и начнут стрелять, бомбить и... в общем, начнется

заварушка. Мы не хотим этого. И никто этого не хочет. Я не хочу, вы не

хотите...

— Рем Ланас.

— Уверен, что он тоже этого не хочет.

— Я хотел сказать, — терпеливо произнес Зак, — кто он? Почему вы хотите

его найти?

— Ну... — Вир отчаянно пытался протянуть время, а потом сказал: —

Деньги.

— Деньги? Какие еще деньги?

— Рем Ланас получил порядочное количество денег. Умер его отец. И

Ланасу полагается большое наследство, которое ему хотят вручить его

родители, хотят, чтобы он узнал...

— Родители. Так вы же сказали, что его отец умер.

— Да... верно. Но это его приемные родители. Его отец отдал его в

другую семью, когда он был совсем маленьким. Умирая, отец почувствовал

угрызения совести, поэтому все свое состояние завещал сыну. Это трагическая

история. Очень неожиданная смерть. Понимаете, его отец был оперным певцом,

однажды он выступал на улице и широко открыл рот, чтобы взять октаву, но

внезапно низко летящая птица...

— О'кей, о'кей, о'кей, — быстро произнес Зак, явно не желая слушать

конец истории, — Давайте посмотрим, есть ли у нас записи о пребывании здесь

Рема Ланаса.

Пока Зак отправлял запрос через компьютер, Вир лихорадочно размышлял.

Из него определенно вышел никудышный лжец. Он чувствовал себя при этом очень

неловко, и всегда было видно, когда он лжет.

Кое-кто мог подумать, что, так долго работая с Лондо, он мог бы в этом

поднатореть. Но единственное, чему он выучился за это время, это невнятно

бормотать до тех пор, пока люди не начинали требовать, чтобы он заткнулся.

Он был совершенно неважным лжецом. Но он мог пропищать какую-нибудь чушь.

В данный момент Вир не был уверен в том, кто такой этот Рем Ланас, или

насколько он важен. Но, как бы там ни было, Лондо упомянул о нем.

Вир вспомнил тот день на Приме Центавра, когда Лондо обратился с речью

к народу. Его речь была полна гнева, казалось, что в ней было больше

призывов к мести, нежели к примирению. Когда Шеридан, Деленн и Г'Кар

высказали свои замечания насчет столь странного содержания его речи, Вир

искренне заверил их в том, что у Лондо, вероятно, были на то какие-то свои

причины. Он верил в это тогда, и верил в это до сих пор. У Лондо всегда были

какие-то свои причины для всего, что он делал. Некоторые из них могли

привести в ужас, но, все же, это были причины.

Поэтому, когда Лондо обмолвился об этом парне, о Реме Ланасе, Вир,

справившись с первым смущением, решил, что, видимо, по какой-то причине,

Лондо пытался ему что-то сказать. Именно по этой причине он направился в

офис Зака сразу после возвращения на станцию. Он не знал наверняка, зачем

именно он пришел сюда, что ему нужно искать или что ему надо делать с тем,

что он обнаружит, но он старался не задумываться об этом. Он решил

действовать последовательно.

— Попался, — сказал Зак.

Эаявление Зака вывело Вира из задумчивости.

— Да? Где?

— Я не имел в виду то, что мы его задержали... Зачем нам это? Или мы

должны это сделать?

Вир нервно засмеялся.

— Ну, конечно же, нет. Зачем вам это?

— Если судить по этим данным, — продолжил Зак, глядя на записи, — то он

прибыл на станцию около шести месяцев назад, — он замолчал, изучая экран

компьютера, а потом произнес: — С этим может возникнуть проблема.

— Что? Какая проблема?

— Ну, — сказал Зак, задумчиво почесывая подбородок, — здесь нет записей

о том, снял ли он здесь жилье. Нет записей о том, работает ли он здесь. Я

могу только предположить, что он, возможно, живет на Нижнем уровне.

— Нижнем уровне? Вы в этом уверены?

— Нет, не уверен. Например, если бы ему каким-то образом удалось

улизнуть со станции, минуя нас, то он ушел. Или он мог снять комнату или

наняться на работу по фальшивым документам.

— Но в этом нет никакого смысла. Если у него есть фальшивое

удостоверение, то зачем ему использовать его только для этого? Почему бы ему

не использовать его везде? — сказал Вир.

Зак ухмыльнулся.

— Неплохо, мистер Котто. Из вас вышел бы неплохой работник службы

безопасности.

— Да? Вы на самом деле так считаете? Или вы шутите?

— Я шучу.

— Ох, — у Вира будто гора с плеч свалилась.

— Но вы правы. Нет смысла приезжать под своим настоящим именем, а потом

прятаться под другим. И это снова наводит меня на мысль о том, что он живет

на Нижнем уровне. Жить там весьма удобно: нашел себе место, поставил

палатку— и все, ты уже жилец. Заплатил деньги одному из тамошних паханов, и

ты уже принят. Вы хотите, чтобы я послал туда своих людей разыскать его?

— Нет, — быстро ответил Вир. — Я сам этим займусь. Я... в общем... я —

друг семьи. Я обещал, что найду его. Это своего рода... дело чести.

— О... Дело чести.

— Верно. Ну, спасибо вам за помощь. Будет здорово, если вы перешлете

копию его фотографии и данные о нем в мою каюту, — Вир поднялся, так яростно

сжав руку Зака, что тот попытался ее вырвать, а потом стремительно вышел из

офиса.

Когда Вир подошел к двери своей каюты, то ему пришлось остановиться,

дабы отдышаться и привести свои мысли в порядок. Его сердца бешено стучали,