Выбирая судьбу

В кабинете была звенящая тишина, а я, не моргая и не отводя взгляд, смотрела четко в глаза Хансу, и он отвел взгляд первым.

— Ханс, ты это стерпишь? — и тут чудо, впервые он чуть рыкнул на эту его единственную.

— Уходим!

— Ханс?

— Быстро, — и даже чуть подтолкнул ее к выходу, а я продолжала стоять и смотреть на них с гордо задранной головой (ведь они все здоровые, мне нужна табуретка, чтобы при устрашении на нее становиться и быть выше), в дверях мужчина задержался и тихо сказал, — прости сын, потому что я себя никогда не прощу, мне еще предстоит перед твоей матерью за гранью на коленях вечность стоять и вымаливать прощение за мой поступок.

Дверь закрылась, я же повернулась к директору и сурово (маскируя комок в горле) спросила:

— Какие претензии к моему сыну?

— Он полез в драку к парню из старшего класса, драки в школе запрещены, поэтому сейчас стоит вопрос о его отчислении, — понятно, что ничего не понятно.

— Юнас, — мальчишка видимо в ступоре, беру его за руку и чуть тереблю, — почему ты подрался с тем парнем?

— Я обещал, — краткость сестра ничего непонимания.

— Что обещал? — терпение и только терпение.

— Я обещал тебе, что защищу Дани, — мне показалось, что что-то взорвалось.

— Тот парень попытался обидеть Дани? — лицо я еще как-то стараюсь контролировать, а вот голос почему-то напоминает больше шипение рассерженной кобры.

— Они твердили, что он 'грязный', — директор кхекнул, а вот учитель постучал ручкой об поручень кресла. Да, стояли тут только приглашенные, директор и учитель сидели себе комфортно, — я попросил его заткнуться, но он не унимался, а потом они стали полоскать твое имя, говорить гадости про тебя, меня, Дани и Кьелла, он толкнул Дани, и я избил его, — вот так тебе краткий пересказ истории.

— Мне обещали, что в школе нет разницы, кто учится — норманн или человек. Моего сына попытался избить старшеклассник, при этом оскорбляя моих детей, меня и Кьелла, когда мой второй сын защитил младшего, его решили наказать. Что же тогда будет второму парню?

— Он избит, поэтому считается пострадавшим и под наказание не попадает, только физические упражнения и дополнительные часы тренировок, — директор говорил все менее уверенно, потом вообще замолчал, понимая, как это звучит со стороны.

— Парень, который старше, сильнее моего сына, избит? Серьезно? — я посмотрела на директора, чтобы он задумался и над этой подставой.

— Юнас очень талантливый воин, — директор еще пытается оправдать, но уже и сам сомневается.

— Бесспорно, у меня самые талантливые дети, но ...

— Ситуация имеет критичный окрас, потому стоит разобрать ее на общем совете, — подал голос учитель, и директор согласился.

— Я заберу своих детей домой, когда будет совет?

— Сегодня вечером, когда вернуться ушедшие мужчины, — я кивнула и, взяв сына за руку, вышла с ним в коридор, где выдохнула.

— Пошли, заберем Дани и домой, — Юнас угрюмо кивнул и повел меня к кабинету младшего класса, я заглянула, извинилась перед учителем и попросила Дани, предупредив, что директор разрешил его забрать, — мы домой, все разговоры там, — это все, что я сказала своим детям, и мы пошли на выход из школы.

12

Дети всю дорогу шли молча, только Дани аккуратно взял за руку Юнаса и так и шел, тихонько всхлипывая, а я шла и пыталась успокоиться, потому что мне хотелось взорваться. Стоило нам зайти в дом, как малыш, всхлипывая, начал объяснять, то Юнас не виноват, что он его защищал.

— Стоп, — я сурово смотрела на сына, давая возможность понять, что я не довольна, — руки мыть и на диван, будем обсуждать случившееся.

— Ну, все, нам труба, она обсуждать хочет! — провыл мой ребенок и поплелся в ванную, Юнас пошел следом, при этом такое ощущение, что он палку проглотил, такой прямой, и на лице калейдоскоп эмоций.

Кто-то меня может осудить, что я зря не успокоила мальчишек, вот только мне не нравится идея, что они дерутся, и пусть они это осознают — это раз, а во-вторых, они парни, будущие мужчины, и нянчиться с ними это плохой вклад в будущее. Нет, это не значит, что мне не хочется каждого обнять, Даньку как младенчестве поднять на руки и укачивать, приговаривая ему разные добрые и нежные слова. Но это плохой план, у меня двое мальчишек, и я должна быть сильной и даже сильнее, потому что мне еще необходимо преодолевать свою женскую слабость.

Из ванны они вышли через пару минут, умытые и даже не всхлипывающие (это Дани, Юнас тот суров, слез нет).

— Я хочу, чтобы вы мне рассказали, что произошло, подробно, начнем с тебя Дани. Итак, закончился урок и...

— Мы вышли на улицу, перемена большая, и можно побегать, учитель меня похвалил, я хорошо прочитал рассказ и быстро, многих опередив, — малыш явно хотел поделиться всеми новостями, и я не мешала ему, самой интересно как же прошел первый день в школе, помимо драки.

Малыш рассказал, как они играли в догонялки, а потом вышли старшие, пересказал диалоги, многие из которых он и не понял, что его оскорбляли, только понимал, что они говорят гадости.

— А теперь скажи, после всего случившегося, как тебе стоило поступить? — я сидела напротив их и внимательно смотрела на сына.

Малыш поерзал, повздыхал, украдкой взглянул на соседа по дивану и, окончательно разволновавшись, все-таки выдал идею:

— Мне надо было самому его ударить, чтобы Юнаса не наказали, — очень захотелось уронить голову на ладони и повздыхать, хотя я понимаю его логику, и в чем-то она даже правильнее будет.

— Дани, ты в школе, там за вас отвечают учителя, поэтому...

— Надо было сказать учителю? — он с таким скептицизмом это спросил, что я сама усомнилась.

— Да, надо было сказать, — надо быть уверенной в своих словах.

— Ладно, — страдальчески вымолвил он, соглашаясь со мной.

Теперь очередь дошла до Юнаса.

— Я сейчас четко очерчу, как все это вижу я, а после ты, если надо, исправишь меня. Ты заступился за младшего, тем самым показав, что ты настоящий мужчина, и тебе можно доверять. И хотя я считаю драку неприемлемой, прекрасно понимаю, мужчины еще и воины, по-другому не могут. Поэтому спасибо, что не позволил обидеть Дани. Но, — сделала паузу, пока я говорила Юнас смотрел на меня с неверием, но стоило мне прерваться, как он потух, видимо ожидает ссоры, — перед тем как лезть с кулаками, — как будто не заметив его взгляд, продолжила я, — нужно полностью дестабилизировать противника, и в этом тебе помогут едкие реплики, замечания и умение пикировать словами. Мало уметь только драться, иногда намного больнее и действеннее можно избить противника словами.

Ребенок смотрел на меня широко раскрытыми глазами, как будто не верил своим ушам, а я что, один ребенок защитил второго, более слабого, наказывать его за это, э, нет, увольте! Я еще и похвалю, но обезопасить себя научу.

— Кроме этого ты думал над тем, почему этот парень зацепил Дани, какое ему дело до малышей? Почему он позволил себя избить, нет, я не сомневаюсь, что ты хороший воин, но на тебе практически нет ссадин и ударов, значит, или ты потрясающее его блокировал, что возможно, но ты был зол, значит, эмоции тебе мешали, либо же, он все сделал специально. А для чего?

Юнас нахмурился и посмотрел в окно, он молчал, наверное, минуты три, после чего заговорил, и хорошо, а то думала, не выдержу и начну сама говорить.

— Вся ситуация изначально была странная, меня хоть и зацепило 'неправильностью' всего, но я не придал этому значения. Получается, это все было подстроено? И я попал в ловушку...

— Не исключаю этого, — я помотала ногой, пытаясь понять все непонятное, но для этого мне не хватает данных и знаний устройства жизни здесь, — а кто хоть пострадавший?

— Стоун, он с отцом живет в секторе 'Осень', а ты еще с утра возле школы с подопечной его отца общалась, — задумалась, с кем это я утром общалась, а потом вспомнила, 'тетка-извращенка' и ее возмущение про 'пылкого юношу'.

— Мальчики, это точно подстава, — сиплым голосом сказала я, просто чувствую, как меня распирает от негодования, — мы с этой теткой не общались, мы с ней ругались, и тема была очень щекотливая.

— А как тема может щекотать? — Дани с интересом смотрел на меня, а я не сразу поняла, про что он. Мы переглянулись с Юнасом и одновременно засмеялись.

— Это когда такое спрашивают, что на голову не натянешь, — сквозь смех проговорила я, ребенок не понял, по глазам видно, но при этом сидит и улыбается, такой милый и забавный, — теперь серьезней, Юнас, как проходит этот совет-разбирательство?

Я с улыбкой поглядывала на детей, слушая объяснения Юнаса.

Значит, нам предстоит вечером предстать перед всеми жителями этой общины, причем в этот раз будут присутствовать и женщины, а не только мужчины. Сначала ситуацию расскажут полностью, потом побеседуют с каждым из участников инцидента, после будет обсуждение и, если необходимо, то заставят приложить руку к 'камню истины'. После же, по следам лжи можно понять ситуацию или же продолжить обсуждение. Следы лжи, красивое название, а по факту ожоги на руках, которые еще очень долго не проходят — это одно из наказаний тем, кто обманул свой народ.

Ох, нам бы в королевство такой милый камешек, да нашего монарха ее и об руки, и об ноги, и об морду, и все остальные части тела. Может, порядка в королевстве было бы больше, но и король внешне уродом был бы, с его то патологичным враньем.

— Значит, подведем черту, я очень рада, что ты, Юнас, сразу заступился за младшего, но я недовольна, что ты повелся на провокацию. Я рада, что ты, Дани, заступаешься за Юнаса и понимаешь всю серьезность ситуации, но на будущее, говори учителю, о таких ситуациях. А вообще вы у меня молодцы, нам стоит отметить первый день в школе...

— Еще бы, у кого еще он так эпично начинается со срочного созыва расширенного совета, — я на стуле и подскочила, хорошо, хоть не упала, ледышка беззвучная и бесшумная подкралась и стояла в дверях, подслушивала.

— Кьелл, — Юнас смотрел на опекуна такими перепуганными глазами, казалось, он до ужаса его боится, — я...

— Ты подрался в школе, защищая младшего, и по этой причине, а также в следствии оскорблений будет совет. Я слышал ваш разговор и ситуацию уже знаю. Я доволен, что ты не остался в стороне, но меня также, как и Хелену смущает, это странное поражение более опытного и сильного противника. С этим мы разберемся в зале, а сейчас идите в свои комнаты, делайте уроки, ведь вечером вы будете заняты.

— А нам ничего не задали, — попытался возмутиться мой ребенок, но Кьелл был непробиваемый.

— Значит, возьми книжку и почитай.

— Вы с мамой хотите пообсуждать все, да? Так и скажи, а то иди, почитай, тоже мне, повод придумали... — и, бурча, мой ребенок побрел вместе с Юнасом на верх, и уже оттуда он решил изменить свое дальнейшее место пребывания, — мама, а можно я послушаю, как Юнас читает, и посмотрю его уроки?

Я взглянула на Кьелла, просто нехорошо спорить при детях взрослым, да и одну тактику нужно вести.

— Можно немного, но после все равно почитай, хотя бы Юнасу. — Кьелл правильно понял мой взгляд, хорошая ледышка, — Зачем сегодня ты высказала про опекунство при посторонних, ты ведь не понимаешь, что теперь это истина и ее не отыграть назад. Если ты решишь уйти, он должен будет пойти с тобой.

Мне стало страшно, но виду не подала, только пожала плечами, а потом все-таки добавила:

— Значит, никуда не уйдем или же заберу ребенка с собой, — а что за трагедия, да, двое детей — это не один, но и впадать в уныние, и биться в истерике я не вижу причины. Тем более, при необходимости Юнас может легко помогать, он очень хороший мальчик.

— Он чужой ребенок...

— Нет, теперь это наш ребенок, — я смотрела ему в глаза, поэтому и увидела, как мелькнули эмоции в его глазах, живой таки.

— У нас есть еда или надо сходить принести, — вот так просто и закончился наш 'обширный' разговор.

— Да, сейчас разогрею, — не хочет, как хочет.

— Я сам могу.

— Да я и не сомневаюсь, но мальчишек нужно все равно кормить, так что разогрею на всех.

— Женщина, я тебя хоть когда-нибудь смогу понять?

— А ты, главное, старайся, старание, оно вознаграждается, правда, чаше всего после смерти, но надежда, она такая, — я пошла в кухню и уже там осознала, что я тормоз, а он опять намекает, что я ему нравлюсь, этим нехитрым кодом, как 'женщина'.

Но говорить что-то было бессмысленно, потому что он вышел, я слышала, как хлопнула входная дверь. Я спокойно готовила есть, попутно разогревая все уже готовое, когда он влетел на кухню с дико горящими разноцветными глазами. Вот как лампочки мигают, жаль, не красные, тогда это был бы четкий сигнал 'не подходи — убьет'.

— Кто кормил зверей?! — рявкнул этот ненормальный и, не слушая ответ, проорал на весь дом, — Юнас!

Мальчишка скатился вниз практически молниеносно, да с такими ногами, можно через три ступеньки легко прыгать.

— Ты кормил сегодня животных? — взгляд мальчишки на меня, и он явно собирается меня выгораживать, еще чего.

— Нет, их кормила я! — а что, я их правда кормила, они не голодные.

— Женщина, чем тебе помещали звери? — мне даже обидно стало, я так старалась, кормила их, натерпелась страха, а он психует и в чем-то обвиняет.

— Ничем, я их покормила, они хорошо кушали, — начала перечислять, но он перебил.

— А потом ты решила их убить, — я и глаза выпучила, что за бред? А после сорвалась, побежала на улицу проверить, что с 'кисой', 'птичкой' и 'комочками'.

Вбежала в загон, под навесом возле кормушки лежали звери, пьяные звери... Вы спросите, почему пьяные? Потому что они развалились, периодически шевелили лапами, чтобы встать, вздыхали и пели песни... Нет, слов не было, но это 'мяв', 'куррр' и 'гры', очень мелодично и точно наталкивает на мысли о пьяной песне. Я остолбенела и просто не верила своим глазам, вот 'киса' увидела или унюхала меня, попыталась встать, ее лапы разъехались, она, балансируя хвостом, пытается удержать себя на ногах и не удерживается, плюхаясь на попу. Тяжко вздыхает и пытается ползти на попе, перебирая передними лапами, задние при этом практически в шпагате.

— Мамочки... — пискнула я и обернулась, за моей спиной стоял Кьелл, Юнас и Дани и если первые двое были хмурые, то последний даже попискивал от счастья. Просто он всегда мечтал о четвероногом друге, но у нас не было денег иногда нам на еду, а уж на зверя, так тем более.

— Ты дала им горячей воды? — очень тихо спросил Юнас. я отрицательно машу головой, и практически сразу начинаю махать положительно, он тяжело вздохнул, — я забыл сказать про воду, вылетело из головы.

Пока мы тут в гляделки играли и говорили, 'киса' доползла до меня и прижалась к ноге, хотя и к телу, короче обычная кошка, прижалась бы только к ноге, эта же прижалась ко мне ко всей.

— Она и эту приручила, — тяжко вздохнул Кьелл и взъерошил свой ирокез, куда только сильнее и так торчит. Мне было так жалко, причем, даже не знаю, чего или кого. Вон, Кьелл явно психует, Юнас огорчен, 'киса' несчастная, Дани зверюшку хочет.