Аппетита с утра у Гаруни не было, и лэр-в Ферокс не став терять время, пригласил гаргулью на персональную голгофу, замаскированную словом "тренировка". Оглядев всех потерянным взглядом и искренне не понимая, как могла, её уже казалось бы налаженная жизнь, так измениться, она побрела за командующим.
‒ Гаруня, подожди, я с тобой, ‒ окликнул её Алеш.
Искорка благодарности вспыхнула в её глазах, но тут же погасла, при взгляде на недовольного Ферокса старшего.
Девочки почистили её беретик, восстановили гетры, починили тапочки после предыдущих мучений. Очки Гаруня оставила у себя в комнате, как и украшения, чтобы не повредить их при жалких потугах выживания. Уже на площадке Алеш рассматривал новые кристаллы и, нахмурившись, приготовил своё оружие.
Гаргулья выглядела настолько несчастно и подавлено, что в этот момент не было живого существа в имении, которое как минимум не осуждало бы своего хозяина лэр-ва Ферокса. Дав указания Гаруне, каких тварей, как лучше ранить, он активировал тени.
В чьи глаза надо пихать пальцы, у кого выдёргивать ядовитый зуб, кому мозг пробивать через ноздрю, она ничего не понимала. На неё снова мчались мерзопакостные дряни и она задыхалась от их злобы.
Гаруня сиганула сразу при активации кристалла, изворачиваясь заранее, чтобы успеть увидеть, отпрыгнуть, приготовилась непредсказуемо скакать, пока есть силы, но поняла, что никто за ней не гонится, не атакует. Оглянулась, Алеш встал перед исчадиями и не пускал их к ней. Дрожа, как росинка на кончике листа, зацепившаяся за шершавую поверхность, гаргулья тяжело махая крыльями, зависла на месте.
Её юный бог разил прыгающих, ползающих, летающих тварюшек наповал. Какое-то время она смотрела и ждала, что вот-вот он пропустит кого-нибудь и её кошмар возобновиться, но Алеш стоял намертво.
Гаруня продолжала панически бояться, но одновременно чувствовала, что разум к ней возвращается. Она не одна против всех, и эти жуткие порождения изнанки не всесильны. Дальше в ней появился страх уже не за себя, а за Алеша. Не может же он без устали отражать непрекращающиеся атаки. Гаргулья очень осторожно подобралась ближе и, готовая в любой миг сорваться в бега, стала внимательно отслеживать нападающих.
Юный лэр-в, действуя магией и обычным оружием, побивал все свои академические рекорды, но отец выпускал всё новые тени из кристаллов. Когда за мелкими юркими тварями тяжелой поступью пробился огромный трёхметровый монстр, он почувствовал, что надо отступать, но мелкие твари и гаргулья за спиной, не давали пространства для манёвра. Уже ощущая, что пропускает удар главного исчадия, Алеш внезапно был подхвачен и резко поднят вверх.
Гаруня, увидев опасность для него, сумела верно оценить ситуацию и, крепко обняв своими лапами, утянула Алеша насколько смогла в высоту и в сторону. Как только она это сделала, нападение сразу прекратилось, и лэр-в Ферокс выступил с замечаниями.
‒ Сынок, твои умения меня радуют, но это глупо ‒ прикрывать летающую... особь. Что касается тебя, Гаруня, то ты не применила ни одно из своих умений.
‒ Отец, а ты рассказывал ей о её умениях? — не отдышавшись, бросил обвинение Алеш.
‒ Птицам не рассказывают о том, что они умеют летать, малышам не показывают, как есть, ‒ патетично возразил лэр-в.
‒ Ты просто давно не возился с новичками, ‒ возразил парень, ‒ с теми, кто вообще ничего не знает и не умеет. А ты, Гаруня, молодец! Во-первых, ты смогла пересилить страх, не убегала, размышляла. Это очень хорошо. Во-вторых, ты совершила храбрый поступок и спасла меня.
Гаргулья не верила, что её хвалят. Она уже сжалась в комок, чутко реагируя не только на слова, но и на взгляды, атмосферу и вдруг ‒ вместо ругани спокойные слова Алеша, да ещё она молодец!
‒ Толку от её действий по спасению на поле боя нет, ‒ не удержался командующий.
‒ Неважно. Главное, она что-то сделала. Раз ты взялся её учить, то расскажи, что она могла бы сделать, и мы потренируемся ещё.
Лэр-в Ферокс сначала молчал, но потом, приняв решение, начал поучать.
‒ Ты, Гаруня, в случае опасности вынести Алеша с поля боя не сможешь. Он тяжеловат для тебя, да и немало тварей, умеющих выплёвывать далеко яд, стрелять иглами, и летать, приходит с изнанки. Но ты можешь эффективно прикрывать мага, ‒ тут командующий показал на сына, ‒ крыльями, придавая им окаменелость, и он под твоей защитой сможет работать своим даром. Это будет результативно, особенно если вокруг стая мелких тварей. Ещё, я предполагаю, у тебя должен быть сильный удар ногами, что можно эффективно использовать против монстров среднего размера. Есть вариант, что ты можешь каждой лапой подхватить по мелкой твари и скинуть их на камни или в воду, или сделать из них метательные снаряды. Кстати, некоторые порождения изнанки довольно быстро и основательно слабеют от проточной воды. Запомни это.
Лэр-в ещё долго говорил, а Алеш включал кристалл, и они с гаргульей пробовали работать вместе, пользуясь рекомендациями отца. Гаруня не билась с ним в паре, но старалась не мешаться и быть хотя бы просто дополнительными глазами.
Закончив тренировку гаргулья, хоть и была вымотана, но в этот раз смогла даже немного осмысленно покапризничать, попав в заботливые руки Дару. Лэр-в Ферокс, наблюдая за хлопотами дворецкого, сказал:
‒ Сынок, я, наверное, соглашусь с нашей мамой. Гаруня будет больше тебе мешать, чем помогать. Лучше вообще без неё ехать.
‒ Зря ты так, отец. Она хорошая.
‒ Да разве я спорю, но она не боец.
‒ Ошибаешься, Гаруня боец. Просто она другая, но есть в ней основа, и учить её надо потихоньку, как мы сами учились. Маленькими шажками. Она не животное, которому необходимо заучить команды. Всё сложнее, ей многое требуется осмыслить, привыкнуть, принять и тогда она будет самостоятельно думать, решать.
Командующий расстроено махнул рукой. Разглагольствования ‒ это не для него. Пусть не животное, но скольких крестьян в его крепости натаскали за короткий срок, и ничего! Правда, думать о том, а сколько бездарно ребят из народа гибнет, не успев принять нужные знания, забывалось, но ведь никто не без недостатков.
Бывает за один день можно успеть переделать кучу дел, а бывает, что вроде бы и заняты все делом, а толку нет. Совершенно бездарно проведённое время. Дару просто разрывался на части, пытаясь везде успеть. Командующему доложил о потерях в личном составе гусей, но, как и ожидал, услышал в ответ: "Ты ведь у нас теперь дворецкий, Дару! Главный человек в доме, по утверждению несравненной гаргульи, вот и решай проблему".
На миг даже показалось, что лэр-в Ферокс завидует. Потом обычные ежедневные хлопоты, ведь дела сами делаться не будут, после ‒ подготовка необходимых вещей к восстановлению сил лэры Гаруни, непосредственно время заботы о ней, далее ‒ будничные хлопоты, и вот уже день закончен, а в птичнике ещё минус один гусь. Поползли слухи, один нелепее другого. Дворецкому пришлось устраивать ночную засаду и сторожить птичий домик.
Уже ближе к утру, когда неимоверно хотелось спать, пришла умнейшая мысль, что накануне гусь пропал днём, а не ночью. Чувство досады на себя, а особенно на несвоевременную умную мысль, заполонило и настроение упало. Если раньше хотя бы грела мысль о том, что Дару ведёт следствие или что он возглавляет охоту, ну, в крайнем случае, что он выполняет свой долг перед владетелями, то теперь он казался себе дурнем.
"Эх, как тяжело не просто быть, а жить", ‒ вздохнул Дару, повторяя философскую мысль, услышанную от лэры Гаруни.
"Видеть и чувствовать — это быть, размышлять — это жить" (прим. — автор выражения Уильям Шекспир), ‒ с горьким вздохом изрекала как-то гаргулья за ужином, когда жевала мяско, к которому была неравнодушна и с величайшим сожалением выплёвывала остатки, погружаясь в свои мысли.
Дару тоже взгрустнул и, повторив "будем жить", поудобнее устроился на посту и позволил себе вздремнуть.
На следующей тренировке гаргулья удивила всех, пыхнув огнём и свалившись в обморок от вида выдыхаемого пламени и страха обжечь себе рот. Целый день потом все анализировали, что это такое, пока не пришли к выводу, что из-за нагрузок Гаруня перестала спиртовать воду, отдавая ей излишки своих веществ, что и послужило причиной огненного дыхания. А Дару за этот день обзавёлся новой фразой ‒ "нервы ни к чёрту".
Не совсем понимая, кто такой "чёрт", смысл он уловил и к концу дня повторил её уже несколько раз, подозрительно косясь на всех. За день исчез ещё один гусь. Загадка представала неразрешимой. Чужих нет, свои не могли, а птица нервничает и пропадает.
Гаруня перестала панически бояться тренировочных монстров, старательно отрабатывала укрывание крыльями Алеша и привыкала к мысли, что она непрошибаема для атак. Это, конечно, не совсем было верно, но фишка состояла в том, что если гаргулья окаменевала, то ранения для неё проходили безболезненно. Она просто теряла жизненные силы до тех пор, пока теоретически не погибала. Это было жутко, но отчего-то не страшно. Как будто не по-настоящему. Вот уровень жизни 100, потом 50, вот уже красная полоса 3, 2, 1.... От единицы её ещё могли восстановить, подпитывая набором камней, лучше всего конечно изменчивым камнем, но перескочив нулевой порог, возврата уже не было.
При бесчисленных пробных атаках командующим было вычислено, что чтобы причинить вред Гаруне, нужна команда магов среднего уровня или очень большой отряд тварей, или долгая активность гаргульи без подпитки. Самое опасное было для неё ‒ исчерпать себя наполовину, замереть, и не суметь восполниться. Хотя, в безопасном месте, после дождей, принимая воду открытой пастью, у неё был шанс на медленное восстановление, но на это могли потребоваться десятилетия.
Вся эта информация помогла думать Гаруне о себе в другом ключе. Ранее ей казалось, что она хрупкая, беспокоилась о каких-то костях, о нормальном кроветворении, опасалась есть много сладкого, но после серии экспериментов, несуразные мысли потихоньку начали покидать её. Хотя, когда она во время тренировки схватила в азарте свой зонтик, лежащий у входа, и начала отбиваться им от мелких прыгающих тварей, то командующий подал мысль, что в мозгу у неё всё же идут какие-то неправильные процессы. Оскорбившись, она обозвала командующего мизогинистом (прим.: мизогинизм ‒ неприязнь к женщинам) и с удовольствием наблюдала за его растерянностью, наслаждаясь своим малюсеньким интеллектуальным превосходством над ним в данную минуту.
А тем временем гуси, поняв, что надеяться им не на кого, сами занялись своей охраной. Они сбились в плотную кучку и маршировали по выделенной им площади ярким пятном, не давая никому приближаться к себе. Птичница первая признала, что такое поведение достигло своего защитного эффекта, и к отряду гусей никто не совался.
Дару, позаимствовав идею бумажного веера у лэры Гаруни, с облегчением обмахивался им, упарившись носиться по делам. Конечно, было немного неловко признавать победителями в странной ситуации гусей, но "такова жизнь" и "нервы, ни к черту"!
Жизнь в имении перестала течь равномерно и буднично.
Гуси, вкусившие силу и власть, уже не только защищались, а терроризировали обслуживающий их персонал.
Командующий проводил время в спорах с сыном и пытался из гаргульи всё же сделать бойца.
Капитан старался быть справедливым и отмечал маленькие успехи Гаруни, расширял свои записи о ней и иногда давал дельные советы.
Лэр-в Тинек, которого дома уже давно заждались, не только наблюдал за гаргульей, но ещё и умудрялся ухаживать за ней. Он наслаждался своей ролью поклонника и всячески старался побаловать это необычное существо, выступая ещё и в роли оппозиционера Кордилиону.
В городе тоже случилось некоторое оживление. К знахарю привезли Дайкину свинью, и она теперь работала на него. Для того чтобы она отличалась от своих соплеменниц, ей прокололи уши и вставили симпатичные поисково-опознавательные маячки.
И не сразу заметила птичница, что у неё теперь не хватает поголовья и другого вида птиц. Неизвестно как долго продолжалось бы это безобразие, если бы в один из дней, Гаруня не заметила, что её душка дворецкий выглядит слишком растерянным и утомлённым.
‒ Дару, я совсем замучила тебя поручениями, ‒ приняла гаргулья задёрганность своего почитателя на свой счёт.
‒ Совсем нет, лэра, как можно так думать!
‒ Но я же вижу, пуговицы на своём костюме ты больше не натираешь до блеска, да и бороду перестал делить на две кисти, как я тебя учила, ‒ чуть обиженно упрекнула Гаруня.
‒ Ах, лэра, у нас в саду и на подворье странные вещи происходят, ‒ признался Дару.
‒ Как! Почему же ты молчал?! — с интересом вспыхнули глаза любимой лэры.
‒ Разве я мог взваливать на хрупкую госпожу ещё и эти проблемы!?
‒ Дару, как ты мог! Я же тебе объясняла, что есть вещи важные и неизменные. Первое: не смотря ни на что, вопреки всему, всегда и везде надо выглядеть достойно. Второе: жизненно необходимо, архиважно знать, что происходит вокруг! И вдруг, я узнаю, что я не знаю чего-то, а оно уже выросло в проблему! Как ты мог, я так доверяла тебе! — в расстройстве вскочив, и прижимая лапы к груди, запричитала гаргулья. Потом остановилась, активировала установленный ей на накануне Ильяной отражатель и, повторив позу страданий, подкорректировала её в мелочах.
На её скептический взгляд, страдания никак не получались достоверными, но лэр-в Тинек частенько клевал на них и бросался утешать, а то и радовать приятными сердцу мелочами. Благодаря ему, Гаруня обзавелась несколькими шарфиками, жемчужным браслетом, запасами шерсти для вязания беретиков. Мелочи, ни к чему не обязывающие приличную женщину, но очень приятные.
Покрутившись у отражателя и поняв, что в освоении жестов придётся идти так же медленно, как с тренировками, Гаруня вся обратилась во внимание. Дару ей был симпатичен, и давать его в обиду гадким проблемам она не собиралась.
‒ По порядку, с самого начала, с мелочами и мнениями со стороны. Прошу.
Взяв небольшую паузу сосредоточиться, дворецкий приступил к отчёту.
Несколько слов о людях, работающих в имении постоянно и приходящих. Заметка об охранной системе. Подозрения птичницы Киззи. Его собственные потуги в расследовании. Ночной дозор, не приведший к успеху. Боевое настроение гусей и новые пропажи птиц.
‒ Очень запутанное и тёмное дело, ‒ задумчиво произнесла гаргулья под согласный кивок дворецкого, ведь он пришел к такому же выводу. — Сейчас мы привлечём Алеша, он проходил курс разведки, где был предмет следопытов. Ещё раз всё осмотрим и обсудим.
Таинственная пропажа птиц увлекла гаргулью и некоторые версии у неё уже сложились в голове. Самой упитанной доводами версией, было появление мелкого хищника на территории сада. В голове вертелся образ кота, но Гаруня пока не озвучивала свои подозрения, так как не всегда здесь всё было так, как она понимала.
