Война за Миссисипи (Крестоносцы 5)

Для своего проживания в Новоросской столице французы сняли особняк на одной из припортовых улиц. Двухэтажный дом из дикого камня и обожженного кирпича, крытый красной, черепичной крышей, несмотря на то, что "влетел" де Бониве в изрядную "копеечку", своими размерами, мягко говоря, не поражал. Достаточно сказать, что трое сопровождавших адмирала дворян свиты, двое ученых и десяток слуг разместились здесь с огромным трудом. Впрочем, этот вариант оказался единственным приемлемым, действительно не арендовать же представителю короля Франции и его людям комнаты в местной гостинице или жилищах здешних обывателей. Пусть стены отделаны простыми деревянными панелями, а мебель груба и неказиста, зато есть полная уверенность в том, что можно спокойно поговорить о серьезных вещах не опасаясь лишних ушей. А для посторонних, происходивший в столовой, где глава французской экспедиции в одиночестве заканчивал свой поздний завтрак, разговор, как раз и не предназначался.

— Итак, Жак — Гуфье небрежно бросил на тарелку обглоданную кость, сделал глоток из высокого, серебряного стакана, требовательно поднял руку — что тебе удалось узнать о наших гостеприимных хозяевах?

— Не так много как хотелось бы монсеньор — из-за его спины тут же подскочил довольно шустрый малый, проворно наполнил опустевшую посудину.

— Однако, мошенник это не помешало тебе вчера вечером напиться в трактире до совершенно свинского состояния — отхлебнув терпкого, красного вина, недовольно поморщился адмирал,

— Это означает лишь то, монсеньор — пожал плечами пройдоха — что на службе у вас я не щажу ни сил, ни здоровья, ни денег. Господь свидетель нет моей вины в том, что этот проклятый колбасник — гончар оказался таким крепким на выпивку. Увы, он оказался единственным, чье гамбургское шпреханье было мне хоть немного понятным. В этом проклятом городе нет ни одного достойного человека, с которым можно было бы перекинуться парой слов на старом, добром галльском наречии.

— Избавь меня от этих подробностей. Говори о деле.

— Монсеньор, полученная вчера информация обошлась мне не меньше двух су. Доброе рейнское лилось в этого проклятого пьяницу, как в бездонную бочку, а стоит оно здесь очень не дешево.

— Хорошо, мошенник — махнул рукой вельможа — если твоя информация действительно меня заинтересует, я возмещу расходы. Но если нет. Клянусь, я переломаю тебе все ребра вон той каминной кочергой.

— Вы очень добры монсеньор — опасливо покосившись на вышеуказанный предмет, поклонился Жак и продолжил — так вот. Я не стал бы даже связываться с этим мерзавцем — гончаром, если бы он не похвастался, что приплыл на эту землю с самым первым караваном.

— Ну и что?

— Он сказал: "да, да, самым первым, тем же самым что и сам государь".

— Хм, интересно.

— Вот и мне стало интересно. Я пригласил его за стол, купил вина. Подумать только, монсеньор бутылка рейнского стоит здесь двадцать денье. Двадцать денье! Это уму непостижимо!

— Если ты еще раз заговоришь о деньгах негодяй, я переломаю тебе все кости!

— Прошу прощения монсеньор. Так вот, что я узнал из его пьяных россказней: пятнадцать лет назад, здешние берега были дики и пустынны, пока нынешний правитель — князь Георг не завоевал эту землю, сокрушив несметные полчища дикарей.

— Вот как? Значит, он не является природным владыкой этих земель. Скорее узурпатор. Ну, и откуда же он взялся, этот "князь Георг"?

— Так, известно, откуда. Приплыл из Гамбурга.

— Из Гамбурга говоришь? Хм, тут есть над чем поразмыслить — Гуфье задумчиво побарабанил пальцами по столешнице — определенно есть над чем поразмыслить. И как далеко распространяются владения здешнего "князя"?

— Трудно сказать монсеньор — пожал плечами Жак — к тому времени Генрих, а именно так зовут моего нового приятеля, уже прилично набрался и нес совершенную околесицу. Сам-то он, как выяснилось, далеко никогда не уезжал из местной столицы, а потому его бредням едва ли можно верить.

— И все-таки, что-то он рассказал?

— Говорил, что владения князя не объехать и за месяц. Болтал что-то об озерах, о большой реке на западе. О городе на берегу теплого моря, откуда, кстати сказать, привозят пряности в столицу. А на здешнем рынке, скажу я вам монсеньор, пряности весьма дешевы, и если бы у меня в кошеле, совершенно случайно, появилось несколько монет, я вполне бы мог весьма выгодно их пристроить.

— Ха-ха — расхохотался адмирал — мой пьяница Жак решил заделаться торговцем пряностями. Ты меня изрядно развеселил. Впрочем, ты заслужил награду. А теперь ступай. Надо кое-что обдумать. Да, и пригласи ко мне профессора. Надеюсь, он уже вернулся со своей утренней прогулки.

Выпроводив слугу, де Бонивье погрузился в размышления.

— Пятнадцать лет назад — рассуждал он, негромко бормоча себе под нос — всего пятнадцать лет назад, нынешний правитель Форта Росс силой своего меча утвердился на этих берегах. Черт возьми, я дорого бы дал за то, чтобы узнать: кто он — авантюрист, приплывший сюда на свой страх и риск с горсткой людей, подобно тому, как Рольф Дьявол когда-то завоевал и создал Норманнское королевство, или вассал императора Максимилиана, выполняющий волю своего сюзерена? И самое главное насколько прочно он утвердился на здешних землях? Сильно сомневаюсь, что владения его так велики, как похвалялся, упившийся вином, горожанин. Нет, скорее всего, все его княжество — этот город, ну может пара окрестных селений. Что же, тем не менее, думаю и в том и другом случае этот князь Георг, кем бы он ни был, совершил деяние достойное героев древности и уже только за это заслуживает уважения.

Размышления адмирала вскоре были прерваны появлением профессора Фабера.

— Итак, доктор — вельможа коротко кивнул в ответ на учтивый поклон ученого — надеюсь, ваш утренний променад сочетал в себе приятное с полезным? Присаживайтесь вон в то кресло и расскажите о своих впечатлениях.

— Благодарю вас, монсеньор — ученый поудобней разместился в предложенном кресле — утренний, морской воздух весьма бодрит, я сам не заметил, как прогулял почти два часа. Однако, смею заметить в любопытное место мы попали. С одной стороны, кажется, словно никуда не уезжали из старушки Европы. Приморский город где-нибудь в Германии...

— Гамбург, например — задумчиво пробормотал Гуфье.

— Почему именно Гамбург? — удивленно поднял брови Фабер — впрочем, как вам будет угодно. Так вот, с другой стороны я видел много строений из дерева, совершенно незнакомой мне архитектуры. Хотя сам город, несмотря на очевидное смешение языков и народов его населяющих, выстроен по тщательно продуманному плану. И выстроен недавно. Это сразу бросается в глаза даже человеку вроде меня, совершенно неискушенному в вопросах градостроительства...

— А скажите профессор — прервал своего собеседника де Бониве — какую связь может иметь здешний правитель с императором Максимилианом? Кроме того, что некоторая часть местных колонистов говорит на языках, употребляемых в его германских владениях?

— Вы монсеньор, вероятно, хотите знать, не является ли Форт Росс заморской колонией Священной Римской империи? Спешу вас успокоить, едва ли это так — махнул рукой ученый — по крайней мере, во время своих прогулок я не заметил ничего, чтобы на это указывало. Мне доводилось бывать во многих германских городах и хочу вам сказать, что разница в царящих здесь порядках и поведении местных жителей весьма отличается от того, что я видел раньше. Знаете, сегодня со мной произошел весьма занимательный случай. Я зашел в лавку здешнего торговца книгами, что на центральной площади и попал в весьма затруднительную ситуацию. Сам почтенный лавочник, к сожалению совершенно не говорил ни французском языке, ни на немецком. Выручил меня его десятилетний сынишка, который как выяснилось, неплохо изъясняется на латыни. Сын мелкого торговца на латыни! Впрочем, я не очень удивился, сопоставив образованность мальчика с родом занятий его родителя, однако каково было мое изумление, когда сорванец поведал мне о том, что латынь он изучает в школе, и все дети в городе от семи и до тринадцати лет в обязательном порядке, совершенно бесплатно посещают занятия, на которых учатся письму, счету, географии, истории и азам физики и химии. Все дети в городе вне зависимости от положения и состоятельности их семей! Такова воля здешнего князя и он же полностью оплачивает содержание этих заведений из своей казны. Я бы очень хотел в ближайшее время посетить и здешнюю школу и конечно же университет. Воистину велик тот правитель, который столь много внимания и сил уделяет образованности своего народа!

— Не могу разделить ваших восторгов — пожал плечами вельможа — не уверен в необходимости столь обширных научных познаний для детей лавочников, рыбаков или ремесленников и уж тем более в целесообразности траты денег из казны на подобные чудачества. Всяк, должен знать свое место в этом мире. Науки это удел избранных. Для черни они попросту вредны, поскольку, могут вызывают ненужные брожения в умах, а для людей благородных они бесполезны. Кроме того вы меня совсем не убедили.

— Прошу простить мою смелость монсеньор, но я все-таки попытаюсь это сделать. Что вы скажете вот на это? — Фабер достал из кошеля монету и протянул ее собеседнику.

— Любопытно — пробормотал Гуфье, крутя в руках небольшой блестящий кругляш — я такого еще не видел.

— Это, как вы изволите видеть, самая мелкая здешняя серебряная монета. Называется она если я правильно смогу выговорить это слово — кревеник и примерно равна по весу и по стоимости одному су. И обратите внимание на качество работы.

— Похоже, вы правы профессор. Никакой колонии не может быть позволено чеканить свою монету. А значит "князь Георг" несмотря на все свои достоинства всего лишь авантюрист-узурпатор, не имеющий за своей спиной серьезной поддержки. Это несколько облегчает мою задачу.

— Задачу монсеньор?

— Не думаете же вы, профессор — усмехнулся вельможа — что я могу оставить без твердой хозяйской руки этот прелестный, дикий уголок? Если у испанской короны есть заокеанские владения в Вест Индии, почему бы и Франциску Валуа не обзавестись ими. Тем более, что здешний князек чеканит собственную монету. Значит, есть из чего чеканить. Я полагаю, что здешние серебро, меха и пряности пришлись бы весьма кстати для французского короля, скажу откровенно, изрядно поиздержавшегося в прошлой Итальянской компании. Да и мне не помешал бы вице-королевский титул, вы не находите?

— Но монсеньор, трудно отыскать человека более невежественного в военном деле, чем ваш покорный слуга, но даже я понимаю...

— Ха-ха-ха, мой мудрый доктор Фабер, вы решили, что я с тремя дворянами и горсткой матросов хочу силой захватить Форт Росс? Боюсь, подобный подвиг был бы не по зубам даже шевалье Баярду, несмотря на всю его славу доблестного воина. Успокойтесь, я не столь безрассуден. Впрочем, будь у меня сотни три-четыре солдат и достаточное количество кораблей для их перевозки, покорить этот городок мне не стоило бы большого труда, но увы. Вместо этого я постараюсь его купить. В чем сейчас больше всего нуждается этот "князь Георг"? Нет не в деньгах, их я думаю, у него хватает. Как и всякому узурпатору, ему нужно признание. И я от имени своего сюзерена могу обещать ему не только признание титула и права владения, защиту и покровительство могущественного европейского монарха. Я могу пообещать ему и его детям, у него ведь есть дети? Так вот и сам князь и его отпрыски смогут занять достойное место при французском дворе. Вот за это наш храбрый авантюрист отдаст все свое серебро и пойдет на любые уступки. И пусть Георг и дальше управляет своим городишком, тем более, это у него неплохо получается. Но и Форт Росс, и окружающие его земли станут частью моего вице-королевства!

— Я преклоняюсь перед вашим умом и прозорливостью монсеньор — склонил голову Фабер — и буду молиться, чтобы Господь способствовал вашим замыслам. Но если Георг не согласиться на ваши условия?

— Человеческую гордыню и глупость нельзя недооценивать — согласно кивнул вельможа — и если у Георга не хватит здравого смысла принять столь выгодное для него предложение, что же, тем хуже для него, думаю, среди его окружения могут найтись люди и поумнее. Не все же здесь дураки и безумцы? Да взять хотя бы того рыжеволосого месье, с которым я имел удовольствие беседовать вчера вечером. Как его? Ах да, фон Штирлиц кажется. Он показался мне весьма сообразительным малым, себе на уме, ловко прячущимся под маской простака и как я понял, имеет здесь весьма большой вес. Или этот господин с варварскими именем и фамилией Москин, если я не ошибаюсь, ведающий посольскими делами, тоже весьма не глуп и амбициозен. Словом профессор будем работать с тем материалом, который будет более податлив. Да и еще, я бы очень хотел, чтобы вы непременно присутствовали в моей свите на сегодняшнем приеме, очень интересно будет ваше мнение о дворе здешнего правителя, да и о нем самом. А посему, извольте собираться, и быть готовым через полчаса. Дурной тон, знаете — ли, опаздывать на столь значимое мероприятие.

— Рад буду служить вам монсеньор — Фабер кряхтя поднялся с кресла, почтительно склонил голову и направился к выходу.

Де Бониве проводил его задумчивым взглядом и звоном небольшого колокольчика вызвал лакея.

ГЛАВА 12 Дуэль

Если резиденция на Княжьей Горке, представлявшая собой большой деревянный терем с просторным, окруженным жилыми и хозяйственными постройками двором, и защищенная рубленными из толстых дубовых бревен стенами и башнями, была самой настоящей крепостью, уютным семейным гнездом для великокняжеского семейства, куда посторонние не допускались, то здание, разместившееся на центральной городской площади напротив, выполняло сугубо представительскую функцию. Прообразом при проектировании великокняжеских апартаментов, разместившихся в центре города, послужил Летний дворец Петра 1, в нашей реальности построенный между Невой и Фонтанкой в славном городе Санкт Петербурге. Выстроенное из кирпича, строгое двухэтажное здание с высокими окнами и четырехскатной черепичной крышей в отличие от творения Доменико Трезини из украшений имело лишь один барельеф в виде герба княжества над парадным входом. Первый этаж полностью занимали собой жилье для немногочисленной прислуги и охраны, а также поварня, кладовые и прочие хозяйственные помещения. На второй этаж вела широкая лестница. Именно там находились несколько спален, небольшая столовая и просторный зал для торжественных приемов.

Вопреки своему предназначению, зал этот особо роскошным убранством не отличалось. С самого момента постройки дворца, Татьяна, задавшись целью насколько возможно его украсить, уже давно, к слову сказать, подыскивала более-менее приличного художника способного расписать девственно белые, покрытые известью поверхности подобающим рисунком, но успехом ее поиски, увы, пока не увенчались. Несколько представленных местными кандидатами на должность придворного живописца эскизов, заявленных авторами как изображение сцен охоты, войны, религиозной или светской жизни, являли собой нечто среднее между "каками-маляками" ребенка дошкольного возраста и небрежным наброском не очень талантливого карикатуриста, а посему взыскательного художественного вкуса нашей героини никак удовлетворить не могли. Предложенный индейцами как вариант: национальный орнамент в виде стилизованных изображений животных и птиц смотрелся бы весьма оригинально, но очевидно по причине своей чрезмерной экзотичности также был отвергнут.