А за Береном следили внимательные глаза, ни на миг не упуская его из виду. То ли волк, что шел по следу одинокого человека в глуши, говорил кому-то — может быть, птице — о его пути, то ли зоркий взгляд притаившейся в зарослях молоденькой девушки, слишком уж молодой для умения скрываться так, что даже опытный следопыт Берен не мог заметить ее присутствия подмечал каждый его шаг. А еще — ему снились сны. Сны о волшебном княжестве за волшебной завесой. И, увидев с одного из холмов загадочное княжество воочию, он не смог забыть чудесной картины. Берену казалось, что он одинок в глуши, только леса да звери окружают его. Но за каждым его шагом наблюдали.
И, когда Наместник получил очередной приказ — прошло уже не меньше года с тех пор, как он лично взял в плен воина отряда Барахира — он не удивился. Все тот же план — только ставший теперь почти уже реальностью. Приказ был просто — держать Берена в плену, создавая у него уверенность в скорой гибели. Но не убивать ни под каким видом. До особых обстоятельств.
Но особые обстоятельства словно шли по пятам этого воина. Не один он пришел на земли Цитадели — со спутниками. Распознать их под покровом эльфийской магии было довольно просто, взять в плен — тоже. Но вот найти среди эльфов, неловко пытающихся прикинуться орками, короля Нарготронда — это был сюрприз. Больше, чем просто сюрприз — нечто, что требовало особых решений. Принимать которые Майа всегда любил на свой страх и риск. Проще всего было бы запихнуть всех вместе в подвалы Волчьего острова и заниматься созданием у Берена уверенности в скорой собственной гибели. Полной уверенности. Медленно и с удовольствием. Но.. желание сравнить свои умения с тем, кто слыл самым сильным из эльфийских магов было сильнее. Да и для всех забав его волколакам могло хватить остальных пленных. Этого же — можно и попробовать переманить на свою сторону. Это будет более чем выгодно.
Поединок.. больше, чем неожиданность. Странно все оборачивалось с этой интригой — словно бы чья-то невидимая рука, сильнее всех тех, что он знал доселе, поворачивала невидимые жернова, которые равнодушно смалывали все — планы, ожидания, замыслы — в мертвую белую муку для чужого теста. Ни одно ожидание не оправдалось полностью — и ни одна случайная мысль не прошла бесследно. Словно бы некие огромные тени играли в них, словно в кости — перемешивая, подбрасывая и любуясь результатом. Не задумываясь о том, что у игральных костей есть и свои планы. И это было страшно — потому что, даже не обладая в полной мере даром предвидения, он мог понять, что эта интрига, это чувство чего-то большего, превосходящего понимание — опасный путь. Ведущий намного дальше,чем казалось им всем.
Поединок — опасная игра. Танец, начавшийся с самоуверенности и закончившийся балансированием на острие ножа — расплата за самонадеянность не только поражение, но и горькое пламя сознания своей вины. Если все пойдет прахом.. если что-то пойдет не так.. Тяжесть вины, что ляжет на него, будет невыносима. Каждый шаг — как над пропастью. Нельзя опрометчиво бежать по ее краю, но нельзя и мучительно долго выбирать, куда сделать следующее движение: и то, и другое — путь вниз. В ослепляющий страх падения. Нужно просто двигаться, постаравшись не думать о падении и запретив себе бояться. Легко — как танцор на раскаленных углях.
Поединок. Переплетение магических сил, схватка бликов света и пятен тени. Невидимый спор — только обладающий особым даром может узнать о том, что творится в сумрачном зале Волчьего острова, где двое, замерев неподвижно, стоят друг перед другом. Невидимые удары — словно бы в руке одного бич сияющего солнечного света, в руках другого — тяжелый меч багрового пламени. И — голоса. Но обычным слухом не услышать истинной сути этого спора — слова заклинания имеют мало смысла, если каждое слово ритмичным биением неведомой силы не отдается в груди. Переплетения теней.. волшебные ритмы, невидимые удары.. Горячее багровое пламя, что выплескиваешь уверенной рукой в противника, но не можешь избавиться от предчувствия ошибки.. и сияющий костер мной силы — могучей иной силы, что черпает твой противник из своей памяти о несказанном свете волшебного острова за морем — ослепляет тебя. Противостоять ему? Чем? Где та сила, что может спорить с блаженством его воспоминаний? Все твои воспоминания — кровь и темнота, разбитые ожидания, проклятые мечты. Боль потерь. Но ведь и болью можно ударить — расскажи ему. Заставь почувствовать себя — потерявшим. Острой тенью черной птицы на фоне сияния равнодушной луны, птицы, одиноко парящей над заснеженной равниной. Это было...было. Спой об этом — слова только отражение реальных сражений, но и они не пусты.
И — победа. Горькая победа и трудная. Он выиграл. Противник без сил осел на холодный, словно лед, пол. Испившему слишком много чужой боли — нечеловеческой и не эльфийской, иной, иного накала чувств — нет иного пути, кроме гибели.. неважно,где, как и когда. Но и победившему было нелегко. Болезненный урок — его силе могут противопоставить иную силу. Его почти что победили — и кто? Эльф. Даже не Айну по крови. И — пусть опасности уже нет, все равно, не можешь освободиться от страха: что было бы, если бы ты проиграл. Теперь именно это кажется наиболее значимым. А страх рождает желание искупить даже не случившуюся вину...
Этот голос перед вратами крепости на Волчьем острове. Вот оно. Те самые особые обстоятельства. Требующие от него особых действий. Напугать — но не отвратить от задуманного. Напасть — и не причинить вреда. Сдаться — но уцелеть. А колдовская песня у ворот требует немедленного выхода. Из окна он заметил у ног эльфийки огромную фигуру собаки. Он знал об этом. Знал, но до последнего не мог найти выход. Это для посторонних волки-оборотни — просто звери. Но не для него. Это его кровь, его часть. Его потомки. Его творения. Его друзья и помощники. И все же он должен ими пожертвовать. Должен — для того, чтобы все выглядело правдоподобно. Какой жестокий приказ, Владыка.. но я выполню его. Как любой твой приказ выполнял... и даже не задумаюсь ни о чем и не посмею тебя обвинить. Не посмею. Но и не забуду. Урок, еще один урок преданности: хочешь испытать ее? Это просто — заставь испытуемого принести в жертву тебе не себя — свои творения.
И умирали у ног валинорского пса его оборотни — один за одним.
Он вышел сам. В своем излюбленном обличье — огромного черного волка. Нелепо было бы выходить в человечьем облике. Драка. Не поединок — банальная и страшная кровавая драка. Волки так не дерутся. Так дерутся только те, в ком есть иной разум — разум человека ли, эльфа, айну. Этот пес не был простой собакой. Это был один из Майар Валинора — в обличье животного. Один из слабых Майар, да еще и лишенный возможности изменять свою плоть. Но и его силы было достаточно, чтобы битва, которой предстояло стать вопиющим фарсом, стала сражением не на жизнь а на смерть. Артано сражался, разрываясь между двумя потребностями — уцелеть в этой схватке и проиграть ее. Это бфло так сложно — сильное тело, не желая пропускать удары, само отвечало на них. Слишком быстро, слишком опасно отвечало. Он не боялся смерти своего физического тела — но воплощение могло бы быть слишком долгим. А он не хотел оставлять эту пару без своего присмотра.
Подставленное горло — знак, понятный любому зверю. Алая кровь, ручьем стекающая по разорванным мышцам шеи и грудины.
— Отпусти его! — девичий голос не создан для команд. Но какая гордость, уверенность в своих силах в нем. Дочь царя. Кровь.. — Отдай мне ключи от крепости, а не то...
На краткий миг ему стало жалко эту девочку. Она была красива — быть может, главным в ее красоте было не очаровательное эльфийское личико, не ослепительно прекрасные очертания ее фигуры под истрепанным в дороге платьем. А эта режущая по сердцу острым когтем тоски по невозможному смесь хрупкой беззащитности и отчаянной решимости в ней. Ах, Лутиэн, возвращайся назад.. домой. Лучше тебе всю жизнь страдать от несчастной любви, чем принести своему народу то, чего возжелал твой отец.
Но эта минутная слабость прошла — остался только трезвый и жестокий расчет. По которому ему надлежало отдать ей крепость — зная, предчувствуя, что она будет разрушена. Он снял заклинания с ворот и всех дверей. Притворяясь более раненым, чем есть — тело, которому он запрещал залечивать рану, все равно само избавляло его от острой боли — притворяясь более испуганным, чем на самом деле — он мог бы заранее описать все последующее — он покинул остров.
Чтобы увидеть вновь эльфийскую девочку-принцессу, стоя в тени трона.
Все было так просто.. так до отвращения просто. Открытая дорога. Предусмотрительно убранные с пути героев войска и отряды — да и тем была дана команда не показываться. Несколько орков на пути — только для того, чтобы все было похоже на правду. Только для того, чтобы они верили — еще несколько часов, минут — что идут сюда сами, по своей воле. Своим путем. Рос, рос счет потерям на этом пути. Убитые орки и волки, разрушенная крепость. Тень обмана.. тень лжи.
Он хотел бы видеть ее лицо, когда они подошли к вратам Цитадели. Когда они вышли на светлую равнину, поросшую неяркой северной травой. Черный камень стен — и башни.. башни до самого неба. Вопреки всем легендам — только вот верила ли в страшные сказки дочь Майа Мелиан? Не напрасно ли все было сделано? Не откажутся ли они принять дар-смерть?
И перед троном стояли они, ошеломленно разглядывая тронный зал — гордые изгибы блестящего черного камня, колонны и тени между ними от серебристого сияния стен. И того, кто сидел на троне — в темных одеждах, с бледным лицом, почему-то казавшегося совсем слабым и похожим на человека, даже не на Эльфа.. каково, гордая дочь Майа и эльфийского короля? На голове — венец с вожделенным камнем. Но — только с одним. Простого человека, едва ли отличавшегося от тех — темноволосых, светлокожих — которые провели их сюда. Слишком обычных людей для слуг Врага. И в глазах обоих Артано читал мысли о том, что все это — лишь морок. И неумолимое сознание обратного. Ему было их жаль — как просто верить во врага, который огромен и ужасен, в то, что места, где творятся злые дела, должны и выглядеть соответственно.
— Приветствую незваных гостей. Зачем вы пожаловали?
И — молчание. Можно было заметить, что они смущены и застигнуты врасплох. Что сказать? Что сделать? С чего начать? Как добиться того, ради чего они преодолели такой тяжкий путь. Лутиэн подняла руку в магическом жесте — на ее попытку сплести заклинание стены ответили легким шелестом. Артано мельком отметил, что заклинание и впрямь было могущественным. Но даже с половиной крови Майар в жилах бесполезно использовать против Старшего Айну магию. Владыка сделал лишь небрежное движение рукой, словно бы от мухи отмахнулся — Артано почувствовал, как его передернуло от боли во всем теле — и девушка замерла, бессильно опускаясь на руки своего спутника. Убедительный урок — больше она этого не сделает, подумал Майа. Но она никогда не узнает, что это было еще одним действием спектакля — ведь для Владыки и эта девочка серьезный соперник. Теперь — соперник.
— Итак, зачем вы пожаловали?
— За тем, что потребовал мой отец.. — Это эльфийка. Голос тихий, хранящий воспоминание о недавней боли. — За Сильмариллом.
— Мне ведомо это, как и многое другое. Но уверены ли вы, что хотите получить этот камень?
— Да! — оба хором. Еще бы — залог счастья, будущих дней совместной жизни. Той жизни, что сейчас кажется им единственно возможным вариантом счастья.
— Берен, сын Барахира! Не хочешь ли ты просто остаться здесь со своей избранницей? Я дам тебе приют.
— Нет. Я дал клятву отцу своей невесты — и я сдержу эту клятву.
— Уверен ли ты в том, что он сдержит свое слово?
— Что мне до того? Я своей чести не уроню.
— Подумайте оба. Что будет вам счастья, если твой отец, Лутиэн, просто убьет его? Ведь именно это он уже пытался сделать своим требованием. Убьет — а ты останешься одна. Навсегда. Не лучше ли то, о чем я говорю?
— Нет радости в счастье, украденном, словно вор крадет драгоценный камень. Нет уважения к тому, кто нарушил свою клятву. Я не приму этого убежища.
— А ты, принцесса? Согласна ли ты с его словами? Подумай, хочешь ли ты такой судьбы. Не лучше ли простое счастье — и пусть те, кто толкал вас на смерть, думают, что им вздумается.
Долгий взгляд, в прекрасных глазах стоят слезы. Артано понимал всю утонченную жестокость этого вопроса — что ей до камней и дурных выдумок отца? Что ей до всего на свете, кроме этого немолодого уже бородатого мужчины в истрепанной одежде охотника?
— Вы узнаете покой. Вы узнаете счастье быть вдвоем — вы же так этого хотели. Долгие годы вместе — я могу сделать их действительно долгими. И спокойными. Вы будете жить далеко на севере, где не будет никого, кроме вас. Ну, принцесса, решай же!
Девушка опустила голову, увенчанную длинной темной косой. Может быть, чтобы тайком отряхнуть с глаз предательское серебро слез.. может быть, чтобы набраться мужества и поверить в свои же собственные слова:
— Я поступлю так, как скажет мой жених.
— Хорошо. Тогда я обращаюсь к тебе, Берен. Мне ведомо многое, в том числе и будущее. Нерадостным будет оно, если будет по твоему желанию. И дней твоего супружеского счастья не будет более недели. А потом ты умрешь — как умирают люди, навсегда. И вы расстанетесь — навек.
С легким вскриком девушка прижала руку ко рту. На побелевшем ее лице румянец выглядел лихорадочным. Артано отчего-то наслаждался этим ее мучением, ее страхом. Он ловил себя на мысли, что только этот разговор, который он слушал, притаившись за троном Владыки, вывел его из привычного равнодушия, которое досаждало ему многие годы. Череда дней и приказов, дел и забот — все было ровно, знакомо и привычно за многие годы, что он был Наместником. Держать свои желания на коротком поводке. Одергивать себя, как только чувствуешь, что в тебе просыпается волк со злобой орка. Все это было так нудно, словно мир кто-то красил в серый цвет. Даже недавний поединок с Финродом не развеял до конца той скуки, того томления по чему-то необычному.. изысканному, что овладело им в последнее время. А этот разговор, это с трудом сдерживаемое страдание в глазах безоглядно влюбленной эльфийской принцессы — он-то знал, что значит любовь для эльфов — такой хрупкой и беззащитной, это было чем-то иным. Доставляющим непривычное удовольствие. Он совсем уже отключился от почти что человеческого сочувствия, что было в нем в первые минуты разговора. Ему нравилось рассматривать эту необычную пару — эльфийку и человека — словно диковинных зверей. Словно игрушки в своих руках.
— Нет. Что бы не ожидало меня, я выполню свою клятву.
Клятвы.. честь.. обещания. Какая глупость, думал он. Вот рядом с тобой та, которую ты любишь. Тебе кажется, что лучше ее нет. Так какое тебе дело до всего прочего? Бери то, что тебе предлагают. Это разумно. Но нет — ради каких-то пустых слов ломать себе жизнь? Просто глупо.
— Хорошо, сын Барахира. Ты получишь то, за чем пришел.
