| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— У нас собственные обычаи, — ответил, — у Вас свои! В церковь, женки да девки голову покрывают, а на улицах они вправе одеваться как им удобно! Эфиопы абиссинские, да даяки в галантской Индии крещены, а ходят и вовсе голые. Если жара летом, так зачем париться в семи одежках? Это не по нашему обычаю, и вера тут ни при чем. А если наш кому не по нраву, так мы его другим и не навязываем, кто как хочет, тот так и живет, и мы тоже как привыкли, так и живем, и никто нам в том не указ.
Будущий император Петр Первый поджал губы и бросил взгляд на собеседников. У каждого народа собственные обычаи, чего уж там! Негоже в чужие порядки лезть! Лучше потратить время на переговоры, от коих он много ожидает. Петр закрыл альбом, потом досмотрит. Сейчас нужно с послами о державных делах разговаривать. Успокоившись, поднял взгляд на старшего посла, спросил недоверчивым тоном:
— Ну и что Вы хотите от нас? — Петр поднял трубку, пыхнул, круглое лицо его на миг спряталось в дыму.
Разговор добрался до трудного места. От того как воспримут городские предложения зависит судьба взаимоотношений с Россией.
— Ваше величество. Мы жители Мастерграда, но мы русские и православные и считаем себя братьями с Россией. Мы предлагаем вечный мир и выгодную и Вам и нам торговлю! — осторожно ответил Рожковский. Возвышения России, чтобы ее миновали беды как в истории попаданцев, конечно не в ущерб десяткам тысяч жителей Мастергада, подумал Александр.
— Ну мир дело доброе. Только надо вначале о границах договориться.
— Согласен, Ваше величество, — наклонил голову Рожковский. Большой лоб старшего посла собрался морщинами. Сейчас предстоял самый тяжелый в переговорах момент. Изменение границ кому понравится? Рожковский сглотнул тягучую табачную слюну. Ему отчаянно захотелось прикурить и, хотя местный табак, по вкусу схожий с самосадом он прикупил, но в присутствии царя дымить без спросу не решился. Мало ли, оскорбится. Заговорил посол медленно, стараясь быть понятным хроноаборигенам:
— Посмотрите Ваше величество!
Наклонившись к чемодану у стола, вытащил из чемодана самодельную карту Южного Урала. Расстелил на стол перед царем. Участок, включающий будущие Магнитогорск, Белорецк (приток Камы), и низовья Яика обведены красным фломастером. Петр и князь склонились над столом, рассматривая запросы города. По мере того, как они разбирались с предложениями руководства Мастерграда, царь мрачнел, а Ромодановский наоборот багровел. Но говорить без позволения царя, князь не посмел.
— Изрядно, — насмешливо произнес полностью овладевший собой Петр, — Это, ткнул пальцем в карту никак не казахская землица, а русская.
Над столом повисло тягостное молчание. Пора 'разряжать' ситуацию, решил главный посол.
— Ваше царское Величество, за эту землю мы готовы заплатить и гарантируем что никакой враг с нашей стороны на Русь не придет. Господь, — Рожковский не забыл при этих словах перекреститься, — перенес нас из будущего, потому нам известны месторождения в пределах русского царства, за три с века много чего ценного в земле нашли. Есть золото, серебро и алмазы с драгоценными камнями. Много железа, меди, олова, и других металлов. Есть у нас и знания, как те богатства из земли добыть, и получше, чем у немцев. Если мы заключим мирный договор, то будем рады вручить тебе Ваше царское Величество карту с обозначенными месторождениями и создать с твоими подданными кумпанства по добыче земных богатств. В земле у вас есть уголь и нефть. Мы готовы их покупать у Вас.
Предложение щедрое, сулившее невиданные богатства в обмен на почти необитаемую землю на окраине государства. Правда пока руководство Мастерграда решило предоставить царю координаты лишь части месторождений, но и их хватало, чтобы озолотить страну. В интересах города развить на Руси добывающую промышленность, чтобы получать металлы и полезные ископаемые, на добычу которых у попаданцев не хватает рук. Предложение тем более привлекательное для царя, что горное дело он любил не меньше моря и всей душой болел за его развитие.
Рожковский бесстрастно отслеживал следы эмоций на лицах переговорщиков, едва уловимые у многоопытного князя и легко читаемые у юного Петра. 'Похоже клюнули. Проси больше, получишь желаемое!' Тишина, лишь потрескивают дровишки в печи.
— Хорошо, границы обсудим позже, — негромко произнес Петр. Облизнув сухие губы, добавил, — ружья добрые и пушки вашей выделки, патроны да снаряды к ним, корабли летучие, продадите?
Круглые, совинные глаза будущего императора впились в нарочито-спокойные лица послов. С оружием пришельцев он развернется! Войну с турками вмиг закончит и со шведов с ляхами спросит! Ужо умоются кровушкой за обиды русские. Позади тяжело сопит князь Ромодановский.
Послы переглянулись. До этого спокойное, словно у игрока в покер, лицо Александра слегка дрогнуло. 'Опа, информация о наших вооружениях дошла до Петра. Иначе откуда он знает о термине: патроны и снаряды? Видимо кто-то сумел добежать до Москвы. Ладно это дело безопасника посольства, пускай разбирается откуда протекло.' Тонкая улыбка проскользнула по губам Рожковского, он отрицательно покачал головой.
— Ружья и пушки как у нас, продать не можем, — произнес он, наклонившись к царю, — а воздушные корабли очень сложны в изготовлении и управлении, их у нас у немного.
По лицу Петра пробежала гримаса разочарования. Вскочив со стула, раздраженно прошелся по палате, сопровождаемый взглядами послов и князя. Сел на место и пристально взглянул в глаза пришельцев из будущего. Лицо перекосилось жесткой, совсем не юношеской усмешкой. Перед посланцами Мастерграда сидел не пацан, а будущий император России, победитель шведов, железной волей своей преобразовавший Русь.
— Жаль, жаль, — произнес он, рука машинально застучала ногтями по столешнице, — А говорили, что братья с Россией. Просите границы утвердить да торговлю с русским царством, а оружие продать не хотите.
В палате на несколько мгновений установилась напряженная тишина. Рожковский еще несколько мгновений сохранял прежнюю позу, ожидая продолжения, потом медленно выпрямился. 'Похоже, мирный договор с Россией под угрозой. А виноватым останется он, как старший! Надо спасать переговоры.' Нервным движением старший посол вытащил платок, торопливо вытер вспотевший лоб.
— Мы можем предложить фузеи и пушки не такие как у нас, но по качеству лучше, чем немцев и дешевле в два раза. Если придем к соглашению, то продадим тебе Ваше Величество и пушки и хоть десять тысяч фузей, хоть сто тысяч. Сколько понадобится. Образцы продукции мы привезли и предлагаем сегодня проверить их там, где тебе будет угодно. Поможем обучить вашу армию, так что не шведы не турки будут России не соперники.
Произнеся это, Рожковский бросил испытующий взгляд на царя. Решение показать Петру товар лицом попало в десятку. Пощупать собственными руками новые технические диковины, Петр обожал. Лицо царя расслабилось, размышлял недолго.
— Добро, поехали посмотрим, пусть везут в воинскую слободу, сюда, в Преображенское — произнес он и пыхнул ароматным табачным дымом.
В воинскую слободу, куда в сопровождении послов и князя Ромодановского на испытания оружия приехал царь, едва успели подвезти привезенные из города образцы фузей и стальное орудие мастерградского литья. Благо, Александр связался по рации с посольством, едва вышел из дворца и уселся в сани.
Первым делом Петр тщательно осмотрел невиданно легкие фузеи и пистоли. Крутил в руках, в глазах восторг. Стволы тонкие, одинакового диаметра, словно близнецы, изготовлены из доброго уклада. Приклад с вырезом как на попаданческих ружьях. Стрелять прислонив к плечу удобно. Штыки съемные. Прибежал офицер-немец, доложил, что преображенцами подготовлены мишени. Петр пострелял и из фузеи, и из пистоля. Стреляют дальше, и метче, чем привезенные от немцев. Цены на оружие, в два раза ниже чем у тульских и московских оружейников.
Затем царь самолично выстрелил из пушки. Ее вид — стальная, казнозарядная, калибром 50 мм. с тонкими, всего 2 см., стенками, с постепенным усилением по стволу вплоть до каморы, потряс Петра. Ядро мячиком взлетело в стылое московское небо и вдребезги разнесло сарай. Петр в полном восторге тряс банником и кричал срывающимся баском: 'Виват!' Перед послами вновь был восторженный юноша, а не грозный царь. То, что показали послы, конечно не двустволки и пистолеты попаданцев, но намного лучше, чем у турков или шведов. А когда Петру объяснили, что фузеи несложно переделать в штуцера и рассказали о пуле Минье, тот пришел в полный восторг. Напоследок царю подарили ноутбук и пистолет с золотыми накладками на рукоятке и двумя магазинами патронов. На следующее утро в Преображенское приедут электрик и компьютерщик. До вечера они планировали установить генератор с конским приводом, протянуть во дворец электросеть и объяснить юному царю как пользоваться сложным электронным прибором из двадцать первого века. А вот о шпионской закладке на ноутбуке, позволяющей не только прослушивать разговоры, но и через веб — камеру видеть происходящее вокруг, царю не сказали. Дружба-дружбой, а табачок врозь...
Теперь дело оставалось за согласованием позиций сторон и торговлей за условия соглашения.
Следующие две недели послы Мастерграда не виделись с царем Петром, но заняты были с утра и до ночи. Только по вечерам получалось позвонить, узнать, как царь осваивает технику двадцать первого века? Кабель, проброшенный до Кремля, соединил подаренный Петру ноутбук к локальной сети посольства, дал возможность установить в личных покоях молодого царя телефон. Едва солнце поднималось над хмурым, заснеженным городом, сани с Александра с Рожковским, выезжали из посольских ворот. Сопровождаемые драгунами охраны, ехали в Хохловский переулок в особняк Украинцева, главы Посольского приказа. Напряженные переговоры, в которых с одной стороны участвовал Емельян Украинцев с дьяками, а с другой, оба посла с советниками, шли сложно. Ласково говорили дьяки, но торговались отчаянно: 'Никак не можно отдать русские земли!' Посольские дьяки не торопились, упрямо стояли на своем, прочли послам все летописи, подтверждающие принадлежность спорных земель русскому царству и если бы не личное распоряжение Петра и отчаянная нужда русского царства, увязшего в войне с Турцией, в мастерградском оружии, договориться не удалось. Пришлось по телефону пообещать Петру поддержку в борьбе с Оттоманской Портой. Впрочем, поддержка в войне России заранее предусматривалась. Медленно, по миллиметру, позиции переговорщиков сближались. Наконец стороны пришли к взаимоприемлемому компромиссу. Город получал север Челябинской области почти по границы двадцать первого века, по факту юг и так был за ним. За это Мастерград обязался поставить пять тысяч комплектов пехотных лат, десять тысяч фузей и пятьдесят стальных орудий. Город получал право сам и совместно с жителями России создавать на территории царства мануфактуры и рудники. Получал право на беспошлинную торговлю, покупать и строить дворы в городах русского царства, наконец, право самоуправления в них и суд мастерградцев по законам города.
Петр лишь недавно получил реальную власть и на престоле держался непрочно. Боязно было взваливать на одного себя важное решение: неопытен и с детства пуган. Царь повелел собрать Боярскую Думу.
Тени гуляли по палате, где собралась Боярская Дума. За окном стремительно темнело, свет от лампад в углу и колеблющееся пламя свечей в подсвечниках литого серебра, с трудом освещали думских чинов. Вдоль стен, искусно разукрашенных картинами с деяниями святых и московских царей, каменными идолами, не шевелясь сидели думские. Дворяне, дьяки. Бояре важные, в горлатных шапках о сорока соболей и дорогих выходных шубах, бороды холеные, на пальцах сверкают самоцветами перстни. Государеву службу правят! Думный дьяк Виниус, с двумя подьячими расположился отдельно, записывает речи. Бояре украдкой косятся на сумрачного царя, пытаются угадать его волю. По очереди поднимаются. Как один плачутся о святой русской земле, которую хотят забрать непонятные, то ли православные то ли нет, пришельцы. Петр, облаченный в царских ризы и бармы, нахохлившись, молча сидит на троне, от досады грызет ногти. Третий час переливают из пустого в порожнее. Крепится, выжидает что скажет Дума. Слишком еще непрочна власть Петра, отчаянно нуждается он в поддержке...
Наконец поднялся князь Борис Алексеевич Голицын. После отстранения от власти царевны Софьи, царев воспитатель набрал большую силу. Огладив пышные усы, скользнул небрежным взглядом по притихшим думским боярам и дьякам и дворянам. Неделю тому назад на общем собрании родственников мужского пола Голицыны решили, что никаких отношений с городом. Живут без лучших людей, этим дают плохой пример русским мужикам. Давно ли царство потряс бунт Стеньки Разина? Даже мысль о восстании пресекать надобно! А еще людишек сманивают. Долог, труден и страшен путь на южные уральские окраины, через дикие леса, мимо немирных кочевников, но бегут и мужички, и староверы... Дескать там истинное Беловодье. Ни бояр, ни дворян, ни барщины, батогами не бьют, без вины не казнят и всегда есть добрая работа, за которую щедро платят. В том большой убыток может быть лучшим родам! А еще обида жгла Голицыных. За что сослал Василия Васильевича с семьей и лишили боярства? Тем унизил весь род!
А на царство звать назад добрую царевну Софью. За такую услугу она ужо пожалует своих верных слуг. А Петр, а что Петр? Мало ли государей московских умирало по неведомым причинам?
Князь гулко заговорил прямо и по делу:
— Ружья и пушки добрые обещают поставить, помочь в войне с турками, это все хорошо. Но какой сей град дает пример народу русскому, богобоязненному?
Князь размашисто перекрестился на потемневшие лики на иконах, глянул из-под насупленных бровей на примолкших бояр, с открытыми ртами слушавших Голицына:
— Царя у них нет, лучших родов нет. Всех извели! Да еще бают в 1918 году от рождества Христова расстреляли помазанника божия! С этакими татями и потомками воров мир вечный подписывать? Да не за что! Послать войско доброе, привести бунтовщиков к покорности православному царю! Тогда и ружья с пушками поставят и отряд добрый на войну выставят по повелению государеву!
Петр слушал, грыз ноготь. На болото Боярской Думы речь князя произвела впечатление, сходное с дрожжами, попавшими в тесто. Забурлили, пошли пахучие пузыри.
— Правильно! Ужо покажем ворам! — галками загудели иные бояре. Легко им стало. Решили дело по старине. Многих из них волновали мысли, схожие с голицынскими. Только видимое благоволение Петра мастерградцам и, боязнь крутого нрава молодого царя, до поры сдерживала думских. Иные сомневались. Великие выгоды предлагали послы города мастеров, но боязно, очень боязно решиться на новое.
Поднялся думный дворянин Обельский, в венгерском кафтане, без бороды. Известен он был латинскими порядками, кои завел в собственном доме, да торговлей с иноземными гостями. Поклонился царю, произнес голосом, в котором читалось сожаление:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
