Синее пламя судьбы

— Это старая часть леса. Здесь, на наше счастье, по-настоящему крупных и опасных пауков не водится. Когда-то, конечно, водились — как вы видите, следов их пребывания здесь предостаточно, но потом они почему-то ушли глубже в лес, оставив дряхлеть и разлагаться свои бывшие гнезда. Паутина давным-давно потускнела, но это хорошо — позволит быстрее обнаружить свежую. Имейте в виду — ни в коем случае не касайтесь ее. Из-за недостатка пищи пауки потеряли остатки страха, кидаются на все живое, и заставить отступить их может только огонь. Они умудряются даже птиц ловить и мелких животных. Так что будьте внимательнее.

Пока что мое внимание привлекало только полное отсутствие каких бы то ни было звуков. Хрустело под ногами, сухо шелестели раздвигаемые Каракуртом ветки, мы просто шли за ним, след в след. Но, по мере углубления в лес, он начал понемногу оживать. Появились звуки — оттого, впрочем, уютнее не стало. На деревьях появилась более сочная, почти тропическая зелень и...

Свежая паутина.

Волей-неволей пришлось замедлить движение. Из заплечного мешка Ингварр достал бутылку с мутной жидкостью и в совсем уж непроходимых местах опрыскивал паутину, от чего та моментально растворялась.

— Собственный состав, побочный продукт моих занятий алхимией по изготовлению ядов. Порой очень полезное зелье. Особенно — в этом лесу.

Пока что путешествие проходило без приключений. Пусть и медленно, но мы продвигались вперед. Становилось все более душно, похоже, соседство сразу двух рек и озера верно заболачивало местность. Под ногами перестало хрупать, но это никого не обманывало, ибо временами стали слышны сочные всплески под ногами, когда нога попадала в укрытую травой лужицу. Да и то не разобрать было — трава это или уже водоросли. Очевидно, перегной послужил хорошей почвой для некоторых растений и они бодро шли в рост, хватая нас за ноги бесчисленными побегами, тем самым замедляя наш шаг совсем до черепашьего. Одно хорошо — следы исчезали быстро, так что преследования можно было уже не опасаться.

Таким образом мы двигались не менее часа. Местность стала еще более болотистой, но со временем мы приноровились, ловко обходя бочаги и иные подозрительные места благодаря чутью Ингварра и острому зрению Серберсса. Я же изредка посматривал по сторонам магическим зрением, просто на всякий случай.

По словам Каракурта, мы уже как полчаса шли по владениям пауков, однако пока так никого и не встретили. Только изредка возникало чувство, что за нами кто-то наблюдает, нехорошо так, с гастрономическим интересом. Но не нападает, не то из чувства самосохранения, не то просто выжидающе наблюдая — поджидая более подходящего момента.

Внезапно Каракурт остановился. Повел носом из стороны в сторону, принюхиваясь. Спросил:

— Чувствуете?

Да. В воздухе, пусть и слабо, но пахло гарью. Послюнявив палец и определив направление ветра, я прикинул, откуда пришел запах. Запах, похоже, шел с юго-запада, что было несколько левее нашего курса. Тем не менее, посовещавшись, было решено узнать, в чем же дело.

Совсем скоро мы об этом пожалели.

Звук, сопровождающий нас, усилился. Раньше он, казалось, шел отовсюду, теперь же стало ясно, что виной всему эхо — на самом деле звук шел со стороны лесной плеши. Всю плешь окружала черная паутина — частично обгоревшая, частично закопченная. Но окружавшие плешь ошметки не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось на самой "полянке"...

Дурно стало даже Каракурту, что уж говорить о нас. Плешь была не естественного происхождения — она была выжжена безумством драконьего пламени, яростью дракона, что дрался не на жизнь, а насмерть. Сам дракон возлежал сейчас, изломанный, с ног до головы окутанный прочнейшими нитями посреди своего последнего поля битвы. Тысячи тварей размерами от блюдца до трехгодовалого теленка, больше похожие на клещей, нежели на пауков, уже присосались к нему, несчетные же количества — суетились вокруг них и совсем уж исполинской паучьей матки, которая вполне могла бы завтракать слонятами, кабы они здесь водились. То место, куда присосалась она, оседало, что было видно даже невооруженным взглядом.

У пауков, как известно, нет чувство насыщения. Поэтому некоторые из них, особо усердствующие посреди жуткого шевелящегося покрова, раздувшись до совсем уж умопомрачительных размеров, лопались перезревшими виноградинами, обдавая дурно пахнущей жижей смертельно этим обрадованный молодняк. Твари даже друг друга поглощали с не меньшим энтузиазмом, да так, что Серберсса и того скрутило. Обо мне тем более говорить не стоило — закрыл глаза да задышал часто-часто, чувствуя рвущийся наружу завтрак.

— Одна пакость на другой, да еще и третью жрет, — отвращение было написано на всех лицах, слова Каракурт просто выплевывал, — то-то их на подходах не было... В жизни такого не видывал, а нагляделся ведь всякого.

Мою грудь ожгло чужой ненавистью. Похоже, Печать тоже имела свое мнение на этот счет, и была не прочь в случае чего посодействовать. Но с таким численным перевесом...

— Уходим, — глухо сказал Серберсс, — сил нет на это смотреть.

И мы поспешно отступили, но я был уверен — у каждого перед глазами стояла та же картина, что и у меня. Гроздья тварей, облепившие того, кто еще недавно парил в небе, представляя собой воплощение свободы и гордости, медленно, кошмарно медленно оседающего под алчными взглядами и жадно наполняющимися пищевыми мешками.

Накопившаяся усталость слетела под всплеском адреналина. Теперь всем хотелось только одного — покинуть этот гадючник, и как можно скорее. И мы шли, форсируя и без того быстрый шаг, уже гораздо меньше внимания обращая на ловчие паучьи сети — быстро от них избавляясь, отбивались от мелких насекомых, спешащих на пир. Пусть они вели себя и агрессивно, но опасности как таковой практически не представляли, разрубаемые с одного удара мечом, а то и поджариваемые огненным шаром. Но ими мы с Серберссом старались не злоупотреблять — уж больно пронзительный запах оставляли горящие паутина и членистоногие. Завтрак все же остался со мной, хотя убедить его в необходимости философского отношения ко всему произошедшему было весьма непросто.

Выбравшись из болотистых гнездовищ и отмахав еще немного по относительно нормальному участку леса, мы наконец-то вышли к реке. Долго сидели на ее берегу, дыша свежим воздухом, а затем чистя одежду от налипшей на нее грязи. Есть захотелось не сразу, но, тем не менее, здоровый организм быстро взял свое — уже через пару часов на разожженном костре жарилась выловленная из реки рыба.

Аппетит мы все же нагулять успели — рыба была сметена в один присест. Впечатления от увиденного постепенно сглаживались, по крайней мере, казалось, что их удалось прогнать бодрым разговором, по сути своей, ни о чем. После ужина Каракурт ненадолго удалился в лес — рассыпая какой-то порошок земляного цвета, он обошел пространство между нами и лесом по широкой дуге — по его словам, сей порошок с легкостью отвадит любую нечисть и обеспечит нам спокойный отдых.

Перед тем, как устраиваться на отдых (ввиду специфичности здешних мест, следующий переход решено было совершить ближе к ночи), я поднял вопрос о переправе через реку. Кроме как соорудить плот, ничего предложить мы не могли, однако Серберсс, недолго думая, быстро доказал нам, что является виртуозом, истинным Мастером своей школы. Подойдя к ближайшему дереву и немного побарабанив по коре, он прошептал:

— Школа Разрушения, путь N17, Ze-lesto Captim.

Лопнула кора, и часть дерева разлетелась мелкой щепой. Ветки в большинстве своем полетели в стороны и, не успев полностью осыпаться, были придавлены ладным челноком. Челнок был без изысков, но выглядел вполне надежно — на мой взгляд, именно так должно выглядеть смелое корыто, не иначе как случайно согласившееся перевести такую "честную компанию" через широченную реку.

На вопрос "А весла?" Серберсс только иронично изогнул бровь и подошел к следующему дереву:

— Школа Разрушения...

В общем, весел у нас оказалось предостаточное количество для того, чтобы спокойно идти спать. И как хорошо — за дровами в лес идти совсем не пришлось. Сплошная выгода на фоне еще немного возросшего долга матушке-природе.

Глава 12. Сила иллюзий.

Дежурство прошло без происшествий. Пару раз что-то шуршало за границей круга, но быстро прекращалось. Поздним вечером, когда все были уже на ногах, мы сделали небольшую прогулку по границе круга, обнаружив десяток-другой паучков. Каракурт пояснил, что эти твари — представители небольшого круга созданий, охотящихся группой. Убивая своих жертв сильнейшим ядом, они совместно плетут кокон, в котором за пару недель еда "готовится" до удобоваримого состояния. Не удержавшись, он сцедил-таки в небольшую мензурку несколько капель яда, и, проворчав нечто одобрительное, спрятал её подальше.

Уничтожив по возможности следы своего пребывания (это было весьма непросто, по крайней мере, проклятия со стороны Серберсса, убиравшего следы своего "художественного разрушения", так и сыпались), мы спустили челнок на воду и погрузились в него. Он тяжело осел под нашим весом, но, по крайней мере, надежно держался на поверхности воды. Разобрав весла, мы осторожно отгребли прочь от берега, на котором угрюмо и неприветливо смотрел нам вслед проклятый лес.

— Одно хорошо, — сказал Серберсс, — эта часть пути будет намного легче. Река, по которой мы плывем — самая спокойная из тех, которые я знаю. Ни одного несчастного случая — правда, и плавающих по ней немного. Тут целая сеть рек да хребет Вороньи Скалы — и еще, недалеко от Лунной Поляны замок есть, но я о нем ничего не знаю. Никаких населенных пунктов ввиду особенностей ландшафта нет — Лунная Долина названа так потому, что только ночью по ней и возможно пройти. Мощнейший иллюзионный фон, некогда созданный Магом-Без-Имени, погрузил Долину в вечную ночь, тем самым сбив врагов со следа, а затем — уничтожив. Судя по словам путешественников, выглядит все натурально — луна и звезды, но ориентируясь по ним днем, ты никогда не найдешь выхода — они заведут тебя в гибельные места, и пропадешь без вести. Одного только маг не учел — на поддержание заклинания уходило слишком много сил. Уничтожив врагов, он исчез сам — и Бог знает, что с ним случилось, вот только осталось заклинание, и порой встречается путешественникам ветхий призрак, говорящий на непонятном древнем языке. Ученые только покивали, мол, "круг замкнулся" на маге, да занесли данные в реестр, а обыватели быстро растеряли интерес после пары несчастных случаев с особо любопытными.

Река была спокойной и текла размеренно. Нас немного сносило вправо, но это было только на руку — в том месте берег был более пологим, и кое-где виднелись хорошо заметные камышистые бухточки. Мимо пролетела пара стрекоз, сверкая радужными крыльями, какая-то пичуга присела на носу лодки, чтобы тут же вспорхнуть от неосторожного движения Серберсса, где-то в глубине сверкнула гладким боком шустрая форель.

Причалили мы, когда солнце уже село. После выгрузки Серберсс, обманув мои ожидания, не стал уничтожать лодку; вместо этого он аккуратно ее притопил, а Каракурт соорудил на берегу небольшую пирамидку из камней. Как я понял, это было здесь чем-то вроде негласного правила, дарующего шанс спастись неосторожному путнику на исходе ночи. Весла он спрятал в камышах.

Скоро нам под ноги легла дорога. Загадочная тропа, проявляясь тем ярче, чем глубже мы уходили от реки, в лунном свете казалась извивающейся гадюкой, то и дело сворачивающей в самых неподходящих местах. Если бы я не знал, что тропы здесь — это самые безопасные места, и не было бы тому сиюминутных доказательств в виде самых спокойных выражений на лицах моих товарищей, ломанулся бы отсюда, куда глаза глядят, не доверяя ничему, кроме собственных глаз.

И наверняка бы пропал здесь с концами.

— В этом и весь фокус, Анатор. Пока ты идешь прямой дорогой, долина неизменно начинает кружить тебя по плохим местам, уводя все дальше от цели. На то и был расчет: последнее, что враг мог испытать, гуляя по несуществующим тропам, было доверие. Были ненависть, желание, надежда и безнадежность, смирение и непримиримость. Но стоит довериться ночной тропе и помнить о своей цели — и она сама выведет тебя кратчайшим путем в обход всех ловушек. Маг-Без-Имени не был плохим человеком и всегда себя контролировал — поэтому, именно таким человеком его и запомнили.

Я легко мог понять пропавших здесь людей. Картины, которые мои товарищи почти не замечали, будто специально лезли мне в глаза. Деревья, которые вблизи выглядели (да и были) настоящими, аккуратно выкапывались из земли, стоило только отойти от них — и сбивались в лес за нашими спинами. Какие-то твари, пойманные периферийным зрением, прятались в этом лесу и недобро светили яркими глазами нам вслед. Чуточку бы мне мнительности — и пришлось бы тогда постоянно оглядываться, ибо в такой обстановке легко представить особо жадную до крови тварь, что уже зашла тебе за спину и готова прыгнуть.

До паранойи дело не дошло — в какой-то момент я понял, что автоматически собираю информацию из окружающего мира. Печать теплела, делясь энергией, и от меня волна за волной расходилось поле. Чувствовалось оно даже при открытых глазах — тело само по себе "вспомнило" это ощущения — когда-то, похоже, я им уже пользовался... Оно сообщало мне, что земля под ногами — настоящая, что мы двигаемся, а не топчемся на месте — и это успокаивало. Открытие меня обрадовало — раз тело продолжает что-то вспоминать, то когда-нибудь, глядишь, и вспомнит все остальное.

Через некоторое время я освоился настолько, что сумел взять поле под собственный контроль, и даже уменьшить его радиус — ибо любая магия выматывает, а оказаться без нужного умения тогда, когда оно действительно понадобится, неприятно. В целом ночь прошла спокойно — лишь ноги гудели сильнее с каждым пройденным часом, да окружение менялось на все более мрачное. Стараясь не смотреть на него, доверяя лишь ногам и "полю", сосредоточившись на своих ощущениях, порой пытаясь "случайно" вспомнить что-нибудь еще, двигался вперед. Двигаться-то я двигался, но вот барьер между прошлым и настоящим по-прежнему не желал сдаваться, вопреки всем стараниям.

Скоро я почувствовал слабое, но постепенно нарастающее воздействие. Это воздействие вскоре начало фонить так, что мне пришлось один за другим задействовать несколько каналов, чтобы поддерживать заклинание в прежней эффективности — и это всего лишь в течении часа! Близился рассвет.

— Нам нужно искать привал, — сказал я раньше, чем Серберсс успел открыть рот. Путь по долине оказался неожиданно долгим, несмотря на то, что на карте она занимала значительно меньше места, чем тот же Паучий лес. Ингварр, похоже, ничего не чувствовал, но немедленно согласился, сказав, что идти дальше после первого луча солнца — все равно что самому себя проклясть архимагу. Жизнь — она штука слишком интересная, чтобы с ней относиться настолько пренебрежительно.