Синее пламя судьбы

СИНЕЕ ПЛАМЯ СУДЬБЫ.

Эта повесть будет состоять из несколько частей. В первой части описываются встреча Анатора и Серберсса, Каракурта Ингварра, их первые приключения, и предыстория второй части.

Особо благодарю персонажа Cerber SS за помощь в игре "Грёзы войны", в создании персонажа Серберсса и первоначальное рецензирование моего произведения, а так же Кирилла Кулемина, согласившегося помочь мне с графическим оформлением моей книги и Mortes'a — за здравую критику. И, конечно, Елену Ильинову — мою самую благодарную читательницу, выловившую немалое количество ошибок.

Эпиграф

Льются дожди, и погода печальна.

Вижу я город, в душе я отчаян,

Байрем зовется, во сне он нечаян.

Так же, как шанс найти кров — нереален.

Дорога моя, между раем и адом,

Легла незаметно с востока на запад.

Иду я по ней, и печали не знаю

Со спутником верным — Серберссом,

И знаю,

Пройдётся наш путь,

горизонт нам откроет

Все тайны свои,

И свиданье устроит

С Сапфирным драконом,

Носителем знаний,

Хранящим всё то,

Что никто не узнает.

Ну а, пока,

Мы дорогу продолжим

И, я надеюсь,

Судьба нам поможет!

— — — — — — — — — — — — — — — —

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

** — — — — — — — — — — — — — —

Никто не знал о той беде, когда пришлось, бросаясь в бой, навеки сгинуть в мир иной...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Вокруг кипела схватка. Орды нечисти, сущность самых мерзких форм жизни, валила со всех сторон, пытаясь задавить, остановить числом две маленькие фигурки, что рвались сейчас к вершине на выручку третьей, безвольно повисшей в метре над землей в призрачном сиянии. Висевший не мог пошевелить ни единым мускулом на теле, но мог еще совладать с речью, и, не переставая, кричал что-то двум прорывавшимся к нему людям — мужчине и женщине. В отчаянных вспышках света, казалось, рвалась сама реальность — настолько нестерпимыми они были. Ветвились молнии среди хаотично возникающих вихрей, столбы пламени взмывали к небесам сразу после стихийно прошедшего града — вся эта круговерть разбрасывала и уничтожала целые толпы нечисти, но ее не убывало. Волосы женщины светились, разлетаясь скопом вокруг ее головы, и по мановению ее руки из-под земли с удвоенным рвением лезли корни, цепляясь за все, чуждое этому миру. Неустанно она посылала стрелы в толпу вокруг — и они летели неостановимо, вырывая кусками плоть, выкашивая порой целые улицы в рядах врагов.

Но нечисти все равно было слишком много...

Неизвестно, сколько времени прошло. Может быть, час, а может, и сутки. Неизвестно... Но вершина вдруг оказалась рядом, и слова человека долетели до них:

— Нет! Вы же погибните!!! Оставьте меня, спасайтесь сами!..

Потрясенное, измученное лицо.

Яростное лицо женщины, пославшей сразу десяток стрел в воздух, и теперь рвущихся в ярчайших вспышках вокруг, исказилось гримасой боли:

— Лучше умереть самой, чем видеть смерть своего сына!

Они достигли вершины. И остановились, тяжело дыша.

— Дорогая... — произнес мужчина, кивая на смыкающих кольцо тварей.

— Дай руку, — устало произнесла она, — Вместе, я думаю, мы сможем остановить их на пару минут... Тут нужно вместе...

Они взялись за руки, и она коротко произнесла: Tentero Lire!

Мужчина вторил ей. Метрах в двадцати от них воздух сгустился, заключая их в защитный круг. Нечисть, решившая преодолеть возникшую на пути преграду, только ломала об нее когти и зубы — стена не поддавалась.

Они заспешили к теряющей сознание фигуре. Глаза его уже мутнели.

— Мама... Отец...

— Сынок... — у матери по щекам текли слезы. Она попыталась дотронуться до него, но не смогла — призрачная аура ожгла и оттолкнула ее руку.

Мужчина сосредоточенно читал заклинание за ее спиной. Материнские слезы текли, орошая землю, женщина хотела напоследок, если не дотронуться, то хотя бы запомнить самое дорогое для нее существо — пусть и за оставшийся ей миг.

Что-то изменилось. Женщина резко обернулась, в воздухе сверкнули ее слезы, отражая свет, что освобождал их сына от неведомых пут — тело медленно опускалось на землю прямо в возникшее под ним Синее Пламя Судьбы — в величайшую тайну, что соединяла миры и, иногда, судьбы людей... На поляне под куполом их уже было четверо.

Отец и мать загородили сына.

— Как я понимаю, это конец, — тихо сказала женщина, крепко держа руку мужчины, но неизвестно к кому обращаясь — то ли к тому, кто был рядом, то ли к новому действующему лицу...

Колыхнулась тень, принимая человеческие контуры. Холодно блестевшие глаза внимательно следили за каждым движением напрягшейся пары.

— Да, это конец, — были слова тени.

— Мы знали, на что шли. Смерть не страшна, она как старая подруга — всегда готова прийти в гости... Главное, что у нашего сына теперь появился шанс.

— Шанс меньше, чем вам кажется. Бедный мальчик... Ему через столько еще придется пройти, что лучше бы он умер сразу. Не думайте, что его дорога будет простой. Ему придется начинать с чистого листа, а у Нас... еще будет много времени.

— Я верю, что он справится. А теперь — прочь из нашего мира, Нечисть.

Двое сжали руки, как могли, крепко, порождая в глубинах глубокий резонанс. Сила мага — в его жизни, жизнь эльфийки тянется сквозь тысячелетия, а жизнь мага, пусть и намного короче — не в пример ярче. Когда все ставится на карту, умножаясь на могущество и возводясь в степень искренней любви — даже два человека могут свернуть горы. Да что там горы...

ЭТО почувствовали все. Упругий удар, после которого еще долго не мог успокоиться воздух, и все подрагивала земля. Все силы нечисти, что собрались по зову, всех, без остатка — уничтожила волна очищающего огня. Не осталось ничего, кроме пепла и той Тени — да и та исчезла, как только на нее упал первый луч солнца...

Глава 1. Встреча.

Я пошевелился во сне. Чёрт, и надо же было додуматься лечь спать на сырой земле! Хотя... зачем я на неё лег? Пора просыпаться...

Сказано — сделано. С трудом поднявшись, я потянулся. Мышцы затекли, и всё тело болело. Чтобы хоть немного разогреть мышцы, я стал делать разминку. Тело начало оживать. Я потратил на зарядку минут пятнадцать, постепенно меняя виды упражнений, с удовольствием ощущая приток свежей крови к мышцам. Финальным упражнением стал чудовищный зевок, который отозвался хрустом за ушами.

И тут меня настиг странный вопрос и странное чувство. А собственно, кто я, и где нахожусь? Эта мысль почему-то позабавила, но не испугала. Ладно, разберусь как-нибудь потом со своей дырявой памятью... Беспечно, конечно, но нужно хотя бы позавтракать.

Я нашел свой мешок и посмотрел на него, как на чужой. Нет, стоп, все правильно: я путник, и у меня должен иметься мешок с едой и всякой всячиной... Порывшись в нем, я достал хлеб и сыр. Неторопливо жуя, осмотрел окрестности. Меня окружали красивые поля, изредка перемежавшиеся лесом. Справа высился гордый горный хребет, который мне сразу понравился — уж больно величественно тот выглядел. И, вообще, у меня было подозрительно хорошее настроение... Впрочем, оно, наверное, и к лучшему. Наверное.

Я встал, стряхнул со штанов крошки, оставшиеся после завтрака, поднял свой мешок. Из него я выудил солидных размеров флягу, отвинтил крышку, отпил из неё пару больших глотков, и наконец-то почувствовал себя человеком. Можно было отправляться в путь (*Прим. авт. — во фляге была вода, а не то, что вы подумали).

Сделав пару десятков шагов, я остановился. Меня настигло неприятное чувство, будто забыл что-то важное. Пришлось возвращаться и осматриваться. Так и есть! Мой взгляд почти сразу наткнулся на два предмета, аккуратно завернутые в мягкую ткань. Я осторожно развернул её и уставился на то, что там оказалось. Это были меч в ножнах и колчан со стрелами вместе с луком. Повинуясь порыву, я поднял ножны и одним движением вытащил из них меч. Сделал пару взмахов. Меч сидел в руке как влитой, и мне сразу стало понятно, что он... мой. И то, что им получится при надобности не только дрова рубить. Все это, конечно, интересно, но пора бы и выдвигаться. Стоя на месте, я точно ничего не узнаю.

Я укрепил меч в ножнах на спине так, чтобы его можно было легко выхватить любой рукой, там же расположил колчан со стрелами. В правую руку взял лук, в левую — свой мешок, предварительно напихав в него тряпки, служившие до этого чехлом для оружия. Теперь я был готов к любым неприятностям.

Я решил идти так, чтобы горный хребет был по правую руку. Хотя какая разница, в какую сторону проводить рекогносцировку? (тьфу, это еще откуда?) Мне ведь без разницы, куда идти... Так что я просто шёл, и получал удовольствие от прогулки. Меня окружал неплохой пейзаж, настоящий коктейль из полей, заросших мягкой луговой травкой, оживленных лесов, населённых почти райскими птицами, переливчатый щебет которых трогал самые нежные струны моей души, и прозрачных речушек с пресной водой, в одной из которых я наполнил свою флягу. Жизнь была если не прекрасна, то по крайней мере красива, и это вызвало во мне чувство гармонии с окружающим миром...

С таким настроением я прошагал ещё четыре часа, сделав остановку лишь один раз, чтобы напиться из ручья. Дело шло к полудню, и я начал задумываться о привале, как вдруг меня отвлек громкий треск, донесшийся из ближайшего оврага. Я среагировал на него и быстро повернулся к источнику шума. Им оказался огромный кабан, который уже успел выбраться из оврага и с невероятной скоростью бросился в мою сторону. Моё сознание ещё не успело ничего сообразить, а руки уже успели достать стрелу из колчана и послать точный выстрел. Я ошеломлённо смотрел на то, как кабан спотыкнулся, завалился на левый бок и пропахал метра три своей тушей со стрелой во лбу. Вот это новости!

Я подошел к кабану и пнул его ногой. Мёртв. От моего удара он даже не сдвинулся. В нем же центнера три, не меньше! Представляю, что бы со мной было, доберись он до меня...

Что ж, надо во всем видеть позитив. Мне крупно повезло — кабан успел к обеду. На его несчастье, к моему. А что может быть лучше на обед, чем кусок свинины, запечённой в угольях? Мой организм тоже считает, что ничего лучшего и придумать нельзя!

Я быстро собрал хворост, сложил его в подходящую ямку и... понял, что разжечь-то мне его нечем! Когда я утром копался в мешке, там было что угодно, но не спички. Как же мне разжечь костёр-то? Вот беда! Но не успел я, как следует, огорчиться, как меня кто-то окликнул.

Это был светловолосый путник, крепкого телосложения, с висящим так же, как и у меня, за плечами, мечом. На нем была хорошо начищенная кольчуга и изящные сапоги. Дополняло все это приветливое выражение лица.

— Здоров! — сказал он мне, — ничего себе у тебя добыча!

— Эта "добыча" чуть меня в расход меня не пустила! — кивая на его приветствие, пожаловался я, — как выскочила из оврага!.. Уж и не знаю, как я успел пристрелить этого малыша...

— Я видел это, — признался он, — никогда не видел такого мастерства! Не хотел бы я быть у тебя во врагах...

— А зачем нам ссорится-то?! — рассмеялся я, — коль у тебя есть огонь, так устроим неплохую пирушку!..

— Я не против! — он с готовностью рассмеялся вслед за мной, но в его голосе было немало удивленных ноток — откуда же ты такой взялся?

— Вот в чём вопрос, — ответил я, — не помню.

— Это как? — удивился он, — не помнишь?

— Вот сейчас приготовим обед — тогда и поговорим.

Мой новый знакомый запалил тот хворост, что я принёс, и, покачав головой, сказал:

— Маловато будет...

— Ну, так пойдем, еще принесём. Долго ли?

— Пойдем.

Пока мы ходили, хворост почти прогорел, и мы подкинули свежих дровишек. Сами же расположились в тени ближайшего дерева, сняли с себя весь лишний груз и расслабили натруженные ноги. Между нами потек ни к чему не обязующий разговор, в процессе которого я узнал, что его зовут Серберссом, я же представился Анатором (Кажется, именно так меня величали ранее, хоть я и не был в этом уверен) и через полчаса мы уже были добрыми приятелями. Дрова прогорели, оставив в наше распоряжение пылающие жаром угли, и мы стали разделывать тушу неудачливого кабана. Мой товарищ ехидно осведомился, уж не мечом ли я собираюсь всего кабана разделать, на что я невинно ответил — а почему бы и нет?..

Мы хорошо посмеялись, как умеют смеяться только друзья, потом Серберсс достал из-за пояса кинжал, и мастерски вырезал из кабана два филейных куска. После этого мы вымыли их, посолили, завернули в душистые травы, и сунули в уголья.

— Мясо будет готово примерно через час — полтора, — заметил мой товарищ.

— Не меньше, — согласился я, — слушай, позволь узнать, откуда ты родом, и куда ты сейчас направляешься?

— Родом я из Мелкоаста, направляюсь туда же. Возвращаюсь из Тандерклепа, ходил туда меч править, если что — рекомендую тамошнюю кузницу, в ней работают неплохие мастера. Но — смотреть на город страшно. Где это видано — столица стоит почти пустая, все из неё убежали на поиски приключений! Народу — дай Бог сотня душ, многие — просто заезжие торговцы, дети на Арене дерутся! И ещё десяток выпивох в таверне — вот собственно и всё население.

То ли дело Мелкоаст! Город молодой, и жизнь в нём молодая. Народу туча, жизнь кипит ключом, молодые да горячие друг на друга, стенка на стенку биться идут, одни ссорятся, другие мирятся, для Хранителей всегда есть работа! Вот это я понимаю — жизнь!

— Кто это еще такие — Хранители?

По изменившемуся лицу собеседника я догадался, что совершил промашку, и коль загодя не предупредил бы его о состоянии своей памяти — быть мне с диагнозом безо всяких врачей.

— Кто такие Хранители?!! — брови Серберсса поползли вверх, — ну ты даёшь, парень! Это элита. Хранители Порядка отлавливают всех, кто нарушит Кодекс, и их Совет определяет наказание. От двух суток на хлебе и воде — до полного уничтожения на месте.

— Лихо, — присвистнул я, — А ты можешь определить, где мы сейчас находимся?

— Конечно, — произнёс он, — это поля Мелкоаста. Вон те горы зовутся Хребтом Бесстрашия, а если ты будешь продолжать двигаться к закату, то за полдня пути доберёшься до Западного тракта. А там до Мелкоаста рукой подать — перейти Северную реку, часов шесть по дороге — и ты в Мелке. Кстати, ты ведь туда направляешься?

— Не знаю — честно сказал я, — Иду, куда ветер дует. Если хочешь, мой ветер будет дуть по пути с тобой, а в хорошей компании любая дорога хороша.

— Мне нравится твой взгляд на жизнь! — одобрительно кивнул он, — вот это я понимаю — свобода! Только вот одно мне непонятно — как ты можешь так легко и непринуждённо себя чувствовать, когда даже не можешь ориентироваться в пространстве?

— Я сам не знаю, — гнусно усмехнулся я, — но мне это даже нравится. Тебе ведь вряд ли когда-нибудь удавалось почувствовать себя абсолютно свободным от всех проблем, что наверняка имеют место в твоей жизни?

— Твоя правда, — задумчиво согласился он, — но, если бы мне предложили сделку — моя память или свобода, я бы сто раз подумал, прежде чем согласился хоть на что — то. И, скорее всего, выбрал бы первое, мне память весьма дорога.

За нашей увлекательной, но неспешной беседой мы чуть не пропустили время, когда наше мясо приготовилось. Но наши ноздри чутко уловили божественный аромат, исходящий от костра, и мы поспешили туда. Разгребли дотлевающие угли, и достали два аппетитно пахнущих "кусочка". И у нас буквально потекли слюнки.

— Знаешь, я, кажется, теперь знаю, что чувствует голодный вампир! — сообщил мне Серберсс, быстро сервируя "стол" — кусок холстины, какие-то овощи, ароматный хлеб, маленькая бутылочка вина...

— Куда уж там вампиру! — согласился я, впиваясь в тот кусок, который по праву принадлежал мне,— кстати, тут у вас что, и вправду есть вампиры?

— А как же, — он усмехнулся не менее гнусно, чем я недавно, — ох ё, да не принимай ты это всерьез! — сказал он, узрев мои удивленные глаза, — Я же шучу...

После этого мы перестали чесать языками и воздали должное мясу, приготовленному на костре. Вино было просто замечательным, и прекрасно дополняло нашу трапезу. Хотя я и не помнил своего прошлого, но всё же имел неплохие шансы, заявляя, что вкуснее этого ничего не пробовал...

Глава 2. Лагерь.

После еды нас потянуло в сон. Килограмм мяса в животе — не фунт изюма, пушинкой не побегаешь. Так что мы с чистой совестью позволили себе вздремнуть на пару часиков. Правда, когда встали, солнце уже перевалило через зенит. Наши сборы были недолгими. Закидав землёй почти затухший костёр, мы полностью оделись, укрепили за спиной оружие. Лук я машинально взял в руки. Меня не оставляло подозрение, что есть все шансы повстречать кума кабана или любой другой подвид его агрессивного родственника. Увидев это, мой друг одобрительно кивнул.

— Слушай, а как же стрела? — спросил он.

— Что, "стрела"? — не понял я.

— Ну, которой ты кабана убил, — поднял брови Серберсс, — знаешь ли, стрелы в этой стране делают всего пара людей, и они их разве что не на вес золота продают.

— Хм, однако... будь другом, принеси её, — попросил я, — мне ещё надо с этими чёртовыми завязками разобраться.

— Не вопрос, — улыбнулся мой новый друг, — две секунды.

Он быстро добежал до того, что четыре часа назад было угрозой, а два часа назад стало обедом. С явным трудом выдернул стрелу из черепа туши, и вернулся ко мне. Впрочем, удивленный взгляд его я оценил, и поставил еще одну галочку — похоже, здесь в ходу другие стрелы. Как ни гляди, я здесь, мягко говоря, не местный.

— Ну и силён ты, однако! Еле вытащил, — сообщил он мне, возвращая стрелу.

— Это со страху, — усмехнулся я.

— Точно, — покивал головой мой приятель, — Я сам, когда испугаюсь или разозлюсь всерьёз, прям берсерк, троих легко порву, даже без оружия мало желающих против меня на арене выступить. Но об этом как-нибудь при случае расскажу. Пойдем.

И мы отправились в путь. Не успело пройти и часа, как мы услышали позади тихий, протяжный вой.

— Это ещё что такое? — удивлённо спросил я, — никак волки?

— Они самые, — кивнул мой приятель, — как говорится, свято место пусто не бывает. А ты что думал — целый кабан! Ну, почти целый... В любом случае, для них это целый пир, его хватит, чтобы накормить небольшую стаю с выводком щенков. Этот волк нашёл тушу, и теперь созывает своих соплеменников. Скоро мы услышим ответ на его призыв.

И точно — тут же раздался вой сразу в несколько глоток справа и слева от нас.

— А ты, похоже, неплохо знаешь местную фауну, — задумчиво произнёс я, подождав, пока затихнет вой, — поэтому у меня есть к тебе большая просьба — будь добр, расскажи о том, что знаешь, а то как-то неприлично будет, если я встречу какую-нибудь многозубую тварь вроде дракона, и не сумею как следует с ней поздороваться...

— Ну, коли ты даже про драконов знаешь... — растягивая слова и ехидно улыбаясь, произнёс он, — то...

— Что?!! — возопил я, — Тут есть драконы?!!

— А ты что думал? Конечно, есть. От кого, ты думаешь, вампиры вымерли лет двести назад? Драконы их на дух не переносили... К сожалению, драконы теперь очень редки, — с грустью в голосе сказал Серберсс, с чего я предположил, что один мой недавний знакомый не раз приложил к этому руку...

— Так, давай договоримся так: ты сейчас мне популярным языком рассказываешь обо всех тварях, которых встречал на своём пути, в том числе и о тех, о которых слышал, и тех, которых во сне видел, о городах, а заодно и обо всем необычном, что может мне здесь встретится, одним словом — обо всём! А я, в свою очередь, обещаю подстрелить что-нибудь нам на ужин.

— Договорились! — с удовольствием согласился он, — итак, начнём...

Надо воздать ему должное — он умел хорошо рассказывать, и делал это со вкусом. Его повествование плавно перетекало с одного на другое, мне оставалось только слушать и запоминать. Из его рассказа я почерпнул множество важнейших сведений, включая то, что в этом мире, кроме Мелкоаста и Тандерклепа, есть также город гномов — Байрем, и город мертвых — Некрополь.

— Бывал я в Некрополе этом, — "осведомил" меня Серберсс, — да, мрачноват, и концентрация трупов на квадратный метр больше, чем в том же Мелкоасте, нашего брата там, конечно, гораздо меньше, но жить-то можно! И вещи там неплохо заколдовывают, трупами не так уж и сильно воняет, как в Мелке толкуют (как думаешь, может, они там моются?). Знаешь, какую шутку я про мелковцев слышал? Что не любят они жить в Некрополе только по одной причине — потому, что соседей нельзя убить! Представляешь?!! Дома — то с этим всё гораздо проще...

— Кстати, друг мой ушастый, начинай задумываться об исполнении угрозы насчёт ужина! — напомнил мне Серберсс, — я уже два часа перед тобой распинаюсь, а ты ещё ни разу не огляделся в поисках добычи!

— Ой, что-то я и впрямь тебя заслушался, — виновато сказал я, — стоп!

Я остановился и внимательно посмотрел на своего спутника.

— Не понял... Почему — ушастый? — с легкой обидой в голосе спросил я.

Он тоже остановился и посмотрел на меня не менее внимательно, чем я на него, и смотрел так секунд двадцать, после чего поражённо спросил:

— Ты что, и ЭТОГО не заметил?!! Ну ты даёшь! Как говорил один дракон — ты жжёшь! Не по-детски! Ой, не могу, держите меня семеро гномов и тринадцать болтов в селезенке!

И он осел на землю от изнеможения, лихорадочно захохотал, даром что не катаясь по земле. Я, глубоко удивлённый таким поведением, и не менее глубоко обиженный, наблюдал за этой маленькой истерикой. И чего это он?

— Ты за уши себя схвати, за уши! — почти неразличимо сказал он сквозь смех и слёзы.

Я удивлённо пожал плечами и взял себя за уши. Сложно мне, что ли? И... осел на землю вслед за Серберссом, потому что у меня из-под ног ушла земля.

— Эт-то что? — пробормотал я, ощупывая уши.

— Уши. Твои уш-ши, — хрюкнул в ответ этот злодей.

— Мои?!! Но они неправильные! — воскликнул я.

— П-п-п-р-р-а-ви-ильные! Т-тол-лько эльфийские!

— Эльфийские?!! Я что — эльф?!!

— Да!!!

И, наконец, оценив комичность ситуации, я дуэтом присоединился к моему другу.

Спустя минут десять конвульсии у него прекратились и он, все ещё постанывая, встал, достал из моего мешка (тот лежал ближе) флягу, и протянул её мне. Я схватил её, сделал из неё несколько громадных глотков, после чего с трудом отдышался.

— Ну, знаешь ли, брат мой Анатор, из-за таких минут стоит жить! Ну, как ты?..

— Вроде н-нормально... жить буду... — сказал я, хотя сам глубоко в этом сомневался, — и сейчас даже попробую встать...

Он подал мне руку и помог подняться. Мой внутренний мир потихоньку начал приходить в равновесие после встряски.

— Да уж, после такого потрясения тебе нужен щадящий режим, — сочувственно и одновременно ехидно сказал он мне, вытирая выступившие от смеха слёзы, — я постараюсь больше не делать тебе таких сюрпризов.

— Нет уж, рассказывай! Не надо меня жалеть. После ТАКОГО я глубоко сомневаюсь, что моим нервам что-то грозит. К тому же, ты очень хороший рассказчик. Будь добр, расскажи первым делом, кто тут и где живёт.

— Как скажешь. Но давай всё-таки пойдем. Мы должны успеть добраться до Тракта до наступления ночи.

И, приведя снаряжение в порядок, мы продолжили путь, а мой товарищ продолжил повествование.

— Что касается населения, то здесь всё просто. В Мелкоасте и Тандерклепе основным населением являются люди и эльфы, Некрополь — родина мертвяков, в Байреме живут гномы. Вот так. Кто-то живет рядом с городами, на полях зерно растит да кузни отстраивает с дворами постоялыми, но все ближе к городу жмутся — далеко не всегда там спокойно.

— И всё? — с подозрением спросил я, — точно?

— Точно. Ну, а про зверьков — это уже другой разговор...

— Зверьки они, как же... — пробормотал я тихо, вспоминая вампиров с драконами...

"Зверьков" оказалось великое множество, и многие, как назло, имели труднопроизносимое название — Ласедон, Абишаи... одним словом, запомнил мало кого, но вот на необычных тварях внимание заострял.

— Больше всего мне не нравятся гхолы, — отметил Серберсс, — Жуткие такие твари, и воняют ужасно. Мало того, что они трупами питаются, так ещё и хитрые очень. Многие погибли от их хитрости... даже я один раз чуть не погиб из-за них... по неопытности.

Горный хребет по мере нашего продвижения становился всё ниже и ниже. С такого расстояния бурные горные реки, дававшие жизнь многочисленным ручейкам этой долины, казались спокойными речушками. Заметив мой интерес, Серберсс пояснил, что этот хребет рождает широкую реку, названной Северной за свои холодные воды. Постепенно этот хребет сходил на нет.

Когда до заката оставалась полтора часа, мой товарищ остановился, и указал рукой на что-то.

— Что это? — спросил я.

"Этой" была широкая дорога, видневшаяся вдалеке. По ней не спеша ехала телега, в которую было впряжено животное неизвестного мне вида. Помесь волка с кошмарным сном.

— Это Тракт. Западный Тракт. Он является главной артерией нашей страны. Ты телегу видишь?

— Да.

— Скорее всего, какой-то знатный торговец едет.

— Как ты это определил?

— Видишь то существо? Это ворг, и по карману он далеко не каждому. Чтобы его выдрессировать, надо потратить кучу времени — лет пять, не меньше, ибо они полуразумные существа, в каком-то смысле их порабощают. Но зато выдрессированный ворг стоит столько, что с лихвой окупает все деньги, затраченные на его "воспитание". И ещё, торговцы их любят за то, что они могут их защитить. У воргов очень плотная шкура, она может выдержать несколько серьёзных ударов меча. И когда на них нападают, они могут разозлиться до такой степени, что буквально разрывают врага на куски.

— Ужас какой, — притворно вздрогнул я, — многофункциональное домашнее чудовище! А оно случайно тапки не приносит?..

Прокомментировать дикое предположение Серберсс не успел. Слева в кустах что-то громко зашуршало, и я, за последние часы не на шутку встревоженный рассказами моего спутника, обдумывать действия не стал. Тетива натянулась, стрела просвистела в воздухе. Шуршание прекратилось.

— Анатор, ну нельзя же так! — покачал головой Серберсс, — ты сначала стреляешь, а потом уже смотришь, кому не повезло появиться рядом с тобой! Я же не стал швырять в твою голову свой меч, когда первый раз тебя увидел. Понаблюдал, а потом только подошёл и познакомился.

— Ты за мной наблюдал? — удивился я, — я и не заметил...

— И слава Богу! А то бы я уже пополнил бы твой длинный список "невинно убиенных", и мы бы с тобой сейчас не разговаривали!

— Да, это было бы очень плохо...— задумчиво сообщил я, — Но, знаешь ли, я чувствую, что ничего плохого не произошло. По-моему, я просто подстрелил нам ужин.

— Сейчас мы посмотрим, что ты нам подстрелил, подельничек — ужин или неприятности, — проворчал Серберсс, уже направляясь к кустам.

Там он провёл пару минут, после чего, с довольным выражением лица вышел из них, волоча за собой тушку птицы.

— Тебе повезло! Это был всего лишь молодой глухарь. Ты, однако, не только снайпер, но и везунчик! Снять в голову пролетающую мимо кустов птицу, которую ты даже не видишь. Да у тебя замечательная интуиция!

— Надеюсь. Птица-то съедобная?

— Съедобнее не бывает, — сказал он, возвращая мне мою стрелу, — большая удача подстрелить молодого глухаря. Его мясо очень нежно, и особенно вкусно оно в супе.

— Надо будет как-нибудь попробовать.

— Сегодня и попробуем, — подмигнул мне Серберсс...

И мы продолжили свой путь. Драгоценную ношу нашего ужина я доверил своему напарнику. Впрочем, мой замечательный спутник особо не возражал, ибо у меня не было свободных рук. Конечно, я бы мог их освободить, но Серберсс решительно отверг это предложение:

— Знаешь ли, друг, я уже привык к чувству безопасности...

Через полчаса мы вышли на Тракт, и пошли по нему. В это время он был пустынен. Тракт был очень широк, на ней спокойно могли разъехаться две-три телеги, вроде той, которую мы видели. Закатное солнце заливало всё вокруг теплым красноватым светом, и зелёные деревья казались окруженными таинственной аурой. Я был буквально очарован их красотой...

— Не думал, что мне может так понравиться обыкновенный лес, — удивлённо сказал я, — наверное, это глупо, но я чувствую к нему к нему что-то вроде родства. Странно...

— Ничего странного в этом нет, просто это коренные земли эльфов и эльфийская магия тебя чувствует. Некоторым, у кого чудом в крови рода не замешалась кровь эльфийская, ездить здесь весьма неприятно. Если тебе, допустим, лес предлагает покой и защиту, то пришлый человек будет чувствовать на своем затылке сотню недобрых взглядов и столько же стрел, обещающих далеко не любовь и доверие.

— Ну что ж, теперь всё ясно. Родина. Слушай, а мы где ночевать собираемся?

— Вон там, — он протянул вперед свою защищенную перчаткой руку, — Сам посмотри.

Я последовал его совету. Впереди себя я заметил довольно большое скопление огней. Они отчётливо выделялись на фоне практически наступивших сумерек.

— Неужели это Мелкоаст? Ты же сказал, что до него мы доберёмся только завтра!

— Нет, это не Мелкоаст. Это всего лишь временное поселение моих добрых приятелей. Они решили хорошенько отдохнуть на природе, и съехали из города в это место. И тут им настолько понравилось, что они решили здесь остаться до самых холодов.

— Славная затея! Жизнь на природе, полная свобода нравов и всё такое...

— Самое приятное то, что тут мы сможем провести ночь в хорошей компании, — улыбнулся он.

Через пятнадцать минут мы были на месте. Лагерь, к которому мы пришли, раскинулся справа от дороги. От него приятно веяло хорошим настроением и готовящейся едой, слышались весёлый говор и смех множества людей. В ночи потрескивало больше десятка костров, возле каждого сидело не меньше десятка людей. Войдя в лагерь, мой напарник остановился и зычно крикнул:

— Рентгард, где ты, старый ты хрыч?

— Сдеся я! — тут же крикнули в ответ от ближайшего костра.

— Идем, — сказал он мне, — я познакомлю тебя со своим старым приятелем!

Мы подошли к костру. Все, кто сидел рядом с ним, Поднялись на ноги при виде Серберсса, раздались многочисленные приветствия.

— Да он еще к нам и не с пустыми руками! — радостно воскликнул тот, которого мой товарищ назвал хрычом, — А ну быстро, Рейта, Линга, выливайте эти помои из котла в канаву! У нас сегодня будет праздник!

Две девушки не старше семнадцати лет кинулись к котлу, схватили его и с трудом потащили к канаве. К ним также присоединился парень лет восемнадцати. В котле не слишком аппетитно что-то плескалось. Я предпочел отвернуться. Этот плеск и запах заставил меня поморщиться.

— Слушай, а где ты поймал этого глухаря?.. Что ни говори, редкость в наших краях...

— Это не я его поймал, а мой спутник подстрелил, — Серберсс кивнул в мою сторону.

— Подстрелил? Хм... — он наконец-то посмотрел на мою скромную физиономию. Его взгляд пробежался по мне, задержавшись на явно необычном для него луке, который я по-прежнему держал в руке. — Что же ты до сих пор его не представил?

— А мне было интересно, сколько времени пройдет, прежде чем твои старые глаза его заметят... Знакомьтесь, его зовут Анатор, и он мой друг. Прошу любить и жаловать.

— А меня зовут Рентгард, и я, собственно, и есть организатор этого... похода, — произнёс этот человек, пожимая мне руку — если у тебя будут какие-нибудь вопросы, спрашивай, не стесняйся. Да, чтобы ты знал, все в этом лагере сразу переходят на "ты". Здесь только свои.

Меня познакомили с каждым, кто сидел за костром, и я вежливо пожал каждому из них руки, сыпя дежурными фразами, после чего мы с моим товарищем расположились около костра. Люди, сидевшие рядом с нами, были самого разного возраста и внешности, но их сближала уютнейшая атмосфера взаимопонимания. Здесь общались легко и непринужденно, и мне это сразу же понравилось. В воздухе царила атмосфера праздника, и все были довольны жизнью.

К костру вернулись девушки и парень с пустым котлом. Котел ополоснули и наполнили чистой водой, после чего закрепили над костром. Парень взял глухаря

и стал его разделывать. Проделывал он это мастерски, что свидетельствовало о большом опыте в делах такого рода. Управился он с ним минут за двадцать, разрезал на несколько больших кусков (по числу сидящих рядом с костром) и бросил их в начинающую закипать воду. Девушки добавили туда овощей и специй, хорошенько перемешали, после чего расположились около костра.

Молодцы! — улыбнулся Рентгард, — спасибо.

Девушки кивнули, принимая благодарность. Улыбнулись в ответ.

— Хорошие у меня дочки растут, а? — весело спросил он у меня.

— Да, просто красавицы, — улыбаясь, ответил я. Девушки смущенно покраснели.

— Все мне завидуют! — удовлетворенно кивнул он, — но я их держу в строгости, для них же это будет лучше. Они — моя гордость. Говорят, что в округе нет ни одной девушки краше!

— Я думаю, они правы... — согласился я.

— Спасибо тебе на добром слове... — поблагодарил меня Рентгард, — Так, кто-нибудь знает, куда подевался этот менестрель?!!

— Да здесь я, — из темноты вынырнул человек, что был потрепан и неказист, да еще и навеселе, — Что вам сыграть?

— Будь добр, спой нам что-нибудь по своему выбору. Только не слишком грустное.

— Хорошо, — сказал он — сделаем.

Он достал из-за спины инструмент, похожий на гусли, настроил его, и стал играть. Мелодия была приятной, и слух не раздражала. Потом стал напевать:

Та ночь была спокойна,

И как обычно жизнь текла,

Когда на чистом звездном небе

Пропала синяя звезда.

Исчезла, устремилась вниз,

Упав в Запретный лес, ее не стало,

На месте гибели ее,

Чуждая Тень привстала...

Вдохнула воздух, наслаждаясь

Каждым мигом,

Потом шагнула в лес,

Как будто слившись с миром...

То был Хранитель снов, и

Повелитель Тени,

Не хватит целой книги слов,

Чтоб рассказать про все,

Что он изведал...

И Он был жив.

Прошел он все невзгоды.

Проживши смерть...

Борясь, все эти годы.

Последние разговоры затихли, теперь слушали все. Менестрель продолжал играть:

Неделя канула, как в воду,

Из леса вышел человек,

В плаще, и с рассеченной бровью

С прозрачным взглядом

Из-под тяжких век.

Вдали него виднелся город —

Столица мира. Славный Тандерклеп.

Прошел он к площади центральной,

Забил в набат, венчавший

Древний склеп.

Созвал народ. И перед ними

Речь держал. Где был, что

Видел, и кого он побеждал.

Он вел рассказ. И был рассказ про то,

Что до него не знал никто.

Про зло. Про смерть.

Про страх... И доблесть.

(Мелодия стала несколько более пронзительной...)

Когда закончил он, вокруг

Уже стемнело,

Он рассказал все то,

Что в сердце у него созрело.

И главное — о Зле. И как

Бороться с ним.

Создал он клан, с девизом

"Вместе — победим!"

Сказал — вступай! И коли

Ты — умен, отважен, добр

Но хитер,

Я жду тебя.

И ждёт тебя дозор.

Вставай в ряды,

Свободный волонтер...

Забудь печаль

Теперь ты не один.

Пусть зло дрожит —

Мы вместе — победим!

Он закончил. Несколько секунд провисела тишина. Потом заговорил Рентдгар.

— Спасибо тебе. По традиции не буду спрашивать, о ком ты пел, — подмигнул ему этот человек, — держи...

Он кинул ему небольшую флягу с вином. Менестрель ловко поймал ее, поблагодарил, и направился в сторону соседнего костра, на ходу дегустируя вино.

Через минуту с порывом ветра до нас долетел обрывок уже другой песни:

...На белом коне, да по чистому полю,

С тяжелою думой, но с сердцем весёлым

Ехал Рамсдаль, судьбоносный изгнанник,

Житель Тандера, законченный Странник...

Очевидно, рабочий день менестреля только начался...

Народ за костром стал переговариваться. Я подвинулся поближе к Серберссу, ибо у меня возникла к нему пара вопросов. Он, увидев сей маневр, усмехнулся, и предложил мне кое-что рассказать.

— Просто садись и слушай... авось пригодится.

И он начал рассказ. И весьма любопытный рассказ... Оказалось, что помимо "законной" власти в мире существует еще одна ее разновидность, а именно кланы. Причем кланов достаточно много, и между ними имеет место серьезная конкуренция. С одними заключаются мирно-торговые договоры, а с другими идет кровная вражда, не на жизнь, а за выживание...

— В погоне за силой многие кланы не раз нарушают Кодекс... Есть один клан, который проводит совершенно дикий обряд с каждым адептом, — Серберсс почти незаметно вздрогнул, — подробности никому не известны, но факт остается фактом — всякий, прошедший его, становится безумцем... Но безумцем весьма организованным. Перебарывая саму свою сущность, они держат внутри себя хлипкое равновесие, которое дает им Силу. Только на этом, считай, и держатся. И нет им равных в бою. Во время битвы они становятся... Не знаю, даже берсерк по сравнению с ними джентльмен... Одним словом, тактику их боя предсказать невозможно. Они никогда не носят оружия, дерутся тем, что под руку попадется, а какая у них магия извращенная! Это нечто, а я ведь многое повидал! На моих глазах один из адептов, можно сказать, новичок зеленый, превратил здоровенного горного великана буквально в пыль всего за секунду, в то время как глава их клана может скончаться от банального насморка... Вот такой разброс — или все, или ничего...

Я был заинтригован.

— Расскажи мне, пожалуйста, о клане, о котором шла речь в песне. Мне это очень интересно...

— Слышал я о нем некоторые сведения... Их глава попал в уникальную ситуацию — он буквально прожил смерть, и сумел вернуться в мир живых. Причем вернулся именно живым, а не мертвым, как многие жители Некрополя. Сначала он был практически ничем, но ему помогла сама Сущность этого мира, и он обрел плоть. Во смерти ему открылись многие тайны, и на них он основал клан. Очень многие в него вступили, ведь каждому хочется знать о том, что нас ждет за гранью... а он делится этими сведениями с адептами, а взамен берет с них клятву верности на крови. Они взяли на себя тяжелую задачу — противостоять всей той нечисти, которая засоряет этот прекрасный Мир. Вот так. Именно из-за него Тандер стал так пустынен...

— Я очень благодарен тебе за то, что ты мне это рассказал... Подумать только, ты ведь, считай, мой единственный якорь в этом мире! Кто еще стал бы так невозмутимо осведомлять меня насчет подобных вещей...

— Никаких проблем, — он хлопнул меня по плечу, — знаешь, в твоем лице я чувствую настоящего друга, а друзей не бросают. Можешь поверить, я тебя понимаю. У тебя уникальное положение, и я чувствую некоторую ответственность за тебя. Можешь не сомневаться, у твоего корабля всегда будет "якорь"!

Глава 3. Нападение.

После этого разговора, я стал чувствовать себя несколько более уверенно. Я обрел в этом Мире друга, а это многого стоит. А для меня это было единственной, а потому самой дорогой панацеей от бесконечно большого количества проблем...

Через полчаса ужин был готов. За это время я уже успел наладить контакт со многими, кто сидел около костра. Людьми они были приятными и легкими на разговор. Им мое общество тоже понравилось, а так как они нашли во мне хорошего слушателя, они буквально засыпали меня интересными историями и анекдотами. Время с ними пролетало замечательно, и пусть я не всегда понимал их разговоры, суть угадывал безошибочно.

Ужин подали девушки, разлив содержимое котла по довольно глубоким мискам, и помимо этого нас обеспечили вкусным хлебом и славным вином. Все казалось невероятно аппетитным. Рекомендованный Серберссом суп превзошел все мои ожидания. А вкупе со всем остальным... одним словом, через двадцать минут, когда тарелки опустели и их убрали, все пребывали в состоянии, близком к эйфории. Все были сыты сверх меры, и вследствие этого всех стало рано клонить в сон. Не видя причин, чтобы отказывать себе в этом маленьком удовольствии, народ потихоньку стал расходиться по своим палаткам. Мы с Серберссом отправились в палатку Рентгарда. Она оказалась довольно вместительной, и все трое расположились в ней с удобствами. Для меня нашёлся запасной спальный мешок, которым я не преминул воспользоваться по назначению. Сытный ужин и вино сделали свое дело, и уже через пять минут в нашу палатку пришел сон...

Я не знаю, снилось мне что-то или нет. Если и снилось, то это было что-то невразумительное и совершенно неинтересное. Но одно я помню точно — то, что проснулся от страшного грохота, и от того, что земля ходила ходуном. Мои "соседи" по палатке так же, как и я вскочили на ноги и схватили оружие. Взяв с собой самый минимум, мы выскочили наружу. И замерли на месте, ибо увидели огромный столб огня, взвивающийся ввысь, и услышали громоподобный рык. В ту же секунду воздух пронзил крик, и наша кровь застыла: кричала одна из девушек: "Спасайтесь! ЭТО ДРАКОН! И он сошел с ума!"

Во мраке я разглядел два желтых глаза. Они притягивали мой взгляд, как столичную модницу — новое платье...

Мало сказать, что я испугался... чувство было такое, будто я оказался на дне океана, и толща воды вперемешку со страхом давит мне на сознание... в ушах поселился противный звон, звуки доносились как сквозь вату. Я чувствовал себя очень худо...

...Мои товарищи, однако, не растерялись. Переглянулись, и бросились вперед. Руки Рентгарда начали совершать пассы, плетя одному ему понятную паутину, которая виделась мне серебристыми нитями, Серберсс на бегу выхватил клинок и звучно выкрикнул "Kale kar Lakea!", отчего по его мечу побежали фиолетовые искры. Он ускорил свой и без того быстрый бег до практически невероятной скорости...

Дракон заметил двух бегущих людей, и явно почуял исходящую от них опасность. Антрацитовая броня отразила свет луны и огни костров, когда он развернулся головой к нападающим. Свистнул хвост, рассекая плотный воздух, наполненный дымом...

... От ударов хвоста Серберсс уклонился, но вынужден был отпрыгнуть назад. Ему пришлось кружить вокруг него, выжидая удобного момента для атаки. Таковой представился, как только старик, достигнув, очевидно, "зоны поражения", швырнул в дракона готовое заклинание.

Нити сверкнули ослепительным светом и сорвались с рук Рентгарда. Дракон взревел, когда ему напрочь отсекло когти и зубы, изломало хвост. Серберсс, воспользовавшись моментом, стремительными росчерками искрящейся стали нанес ему три глубокие раны. Чары на мече, очевидно, были сильны, ибо он почти не задерживался в плоти...

Я наблюдал эту картину со стороны. Видел, как слаженно действовали два старых боевых товарища, и невольно восхищался их мастерством, несмотря на свое чересчур необычное состояние. Но для меня картина была несколько другой, и более замедленной... Я видел, как желтый блеск глаз дракона сменяет пламя, синее пламя, и мой взгляд был прикован к нему, только к нему. Чем сильнее оно вырывалось из глазниц дракона, тем медленнее текло время. Скоро даже быстрые движения Серберсса стали походить на движения контуженой черепахи, и наконец, время совсем остановилось, а нечто, похожее на сгусток синего огня, вырвалось из глазниц дракона и устремилось ко мне...

Странное было ощущение. Все замерло, даже я вошел в стазис. Отпала надобность дышать и двигаться, все стало просто и понятно, и одновременно — сложно и незнакомо. Единственное, что осталось "живым" во всем, как мне казалось, мире — это моё восприятие и удивительный, странный обрывок синего огня, который, между прочим, уже достиг меня, и за мгновение превратился в некоторое подобие человеческого контура. Женского.

— Приветствую тебя... Анатор... — я различил ее голос, хотя не видел никаких движений, кроме разве что небольшого колебания ее облика, — ты слышишь меня? Просто подумай, и я тебя пойму...

— Да, я тебя слышу, — мрачно подумал я. А ведь считал, что меня уже ничего не удивит... как наивно...— Кто ты?

— Можешь называть меня Кителла, что означает Посланница, — мне показалась, мне показалось, или улыбка промелькнула в ее голосе? — я прибыла, чтобы подсказать тебе направление.

— Да уж, действительно, "прибыла", — если бы я мог, то осуждающе покачал бы головой, — больно редкий транспорт ты себе выбрала. Да и подвергла опасности многих людей...

— Этот дракон все равно был обречен, ибо потерял свой разум. И я следила за тем, чтобы никто не пострадал...

— Ладно, ладно, — не стал дослушивать я, и сразу приступил к интересующей меня теме — раз ты Посланница, то от кого, хотел бы я знать?.. И с какой ты вестью пришла? И почему... все так замерло? Неужели твоя власть так велика?

— Слишком много у тебя вопросов, и так мало я могу тебе дать ответов... Меня просто отправила одна... Особа. И просила передать тебе, что она будет тебя ждать в далёком краю, носящем название Степь Сущности. Приди к ней, и тогда ты многое узнаешь, а также сможешь выполнить свое... — ее контуры стали медленно расплываться, — ...предназначение. Моя миссия подходит к концу, но я еще не раз встречусь на твоем пути...

— Постой-постой! — "воскликнул" я, — не уходи! Хотя бы скажи, кто или что меня там ждет?!

— Как кто? — усмехнулась она, прежде чем растаять в окружающем пространстве, — Судьба...

Внезапный порыв холодного ветра, казалось, достал до сердца...

Глава 4. Амулет.

Как только Кителла исчезла в последнем сполохе синего огня, мир вновь со страшной силой закрутил водоворот было прерванных событий, словно спеша нагнать упущенное. Движения Серберсса восстановили свою отточенную опытом стремительную скорость и ловкость, и его клинок, описав короткую дугу, нанес дракону еще одну страшную рану. От рева смертельно раненого дракона все, кто до сих пор остался стоять на ногах, были буквально вынуждены падать ничком на землю и зарываться с головой в грунт. Страшный зверь ринулся вперед, и начал теснить двух друзей в таком исступлении, что им пришлось срочно отступать, дабы избежать угрозы быть банально задавленными огромной тушей дракона. Старик что-то крикнул Серберссу, и они рассыпались в разные стороны. Вовремя...

...Ибо дракон, с трудом оттолкнувшись от земли, взревел последнюю свою песню и исторг из своей глотки чудовищный, невероятный столп огня. Он изогнулся причудливым образом и встретился с породившим его драконом... На какое-то время они стали одним целым, безумный дракон и очищающее пламя... И тогда они понеслись вниз, врезались в землю, за один момент спалив себя и десяток метров земли под собою...

...Через некоторое время буйство огня все же прекратилось. Самые смелые люди стали осторожно вылезать из своих убежищ, некоторые из них даже подошли к двум героям нынешней ночи, опасливо косясь на место гибели дракона. А Серберсс просто протер свой меч от крови дракона и вернул его в ножны, подошел к Рентгарду и помог ему подняться.

— Эх, все-таки старость — не радость, — ворчливо сказал он, отряхивая от грязи свою одежду.

— Да ладно тебе, прибедняться, — возразил Серберсс, — эк ты его... такого я еще не видел. А всем известно, что старую собаку не выучишь новым трюкам! — усмехнулся он.

— Я и сам от себя такого не ожидал, — кажется, к нему начало возвращаться хорошее настроение, — но все-таки, каков дракон! Не встречал еще у них таких повадок!..

— А ты разве не заметил, — тихо произнес Серберсс, — этот дракон был по-настоящему одержим безумием... Хотя абсолютно все трактаты о них утверждают, что такое абсолютно невозможно и противоестественно их природе!

— Да... Ну ладно, сейчас это обсуждать не будем... Найди Анатора, похоже, у него шок. Кстати, откуда он?

— Говорит, что из Мелка. Но ведет он себя не как горожанин, столицей от него тоже не пахнет. Не труп и уж точно не гном. Эльф. Загадочный какой-то, и интересный, да к тому же еще на меня немного похож. Но попутчик славный, думаю ему немного мир показать — у него что-то случилось с памятью... бедняга...

— Всякое бывает, ты лучше меня знаешь. Тебя ведь тоже будь здоров как угораздило влипнуть тогда, но, слава Небу, ты выжил...

— Ладно, оставим. Мне ведь действительно его нужно найти, так что я пойду. А ты пока людей успокой.

Меня он нашел лежащим без сознания. Я уже как пять минут потерял интерес к окружающему. Как только загадочное происшествие закончилось, и восстановился бег событий, меня будто ударили по голове чем-то тяжелым, погрузив меня в невесомую пучину беспамятства. Но мне было легко и приятно...

Очнулся я только на рассвете. Проанализировав свои ощущения, я обнаружил, что лежу на чем-то мягком, укрыт чем-то теплым и зверски хочу пить. Перед моими глазами возник кувшинчик, манящий меня так томно, что я нашел в себе силы приподняться на локтях и вцепиться в него. В нем оказалось что-то вроде легкого и, без всяких сомнений, безалкогольного сока. Пил я долгими, глубокими глотками, пока он не закончился. Лишь после этого я перевел дух и огляделся.

... Вокруг светало. Прохладный ветер гнал по небу не по-утреннему угрюмые облака. По земле стелилась предрассветная туманная дымка. Я зябко поежился и подсел поближе к костру. Возле него тихо переговаривались мои "старые знакомые" — Серберсс и Рентгард, еще один человек крепко спал. Было очень тихо.

— Я вижу, ты уже очнулся, — улыбнулся Серберсс, — как себя чувствуешь?

— Неплохо... Только вот неудобно мне за то, что я... отключился? С чего бы это?.. ( Конечно, предположения у меня имелись, и предостаточное их количество, но что-то мне подсказывало, что стоит повременить с рассказом до того, как мне удастся собраться с мыслями и хорошенько все обдумать)

— Это как раз неудивительно, — подключился к нашему разговору старик, — после такого выдающегося события многие до сих пор не могут опомниться... Это ведь очень необычно, испокон веков в эти края не залетали драконы, а уж такие — и подавно...

— Ну нет, здесь ты не совсем прав, — это Серберсс, — или ты уже забыл того Мага, что выступил против Хранителей и напал на Мелкоаст? С ним была семерка драконов, которые ему подчинялись, если мне не изменяет память! Совместными усилиями его, конечно, остановили, но город пришлось отстраивать заново...

— Так когда это было... В те времена и драконы были не так редки, да и мы еще молоды были, — улыбнулся он, — хорошие были времена...

И их разговор плавно вернулся в прежнее русло. Я слушал их краем уха, изредка разбавляя их речь нейтральными фразами, и думал. Думал и анализировал то, что произошло со мной с момента моего памятного пробуждения в этом лагере. Ночь. Дракон. Паника. Мое "подвешенное" состояние. Крик девушки...

— Да! — встрепенулся я, — когда мы выскочили из той палатки, слышались крики, и была жуткая паника. Никто?..

— Никто не пострадал, — опередил меня Серберсс, — кроме пары овец. Они пытались убежать, но угораздили оказаться на пути у этого дракона... И их насмерть зашибло падающим деревом. Жаль, конечно, но они были обречены рано или поздно оказаться на кухне...

Я кивнул. Действительно, хорошо, что не пострадали люди. И вновь замолчал...

...Кителла... кто же ты такая? Посланница довольно сильно поколебала мое душевное равновесие своим непродолжительным визитом, несмотря на то, что я обладал большим запасом прочности. И эта ее магия... Она ведь не укладывается ни в какие разумные рамки! Остановить бег времени, пусть даже ненадолго — это ведь просто невозможно!..

Однако она как-то это сделала, что порождало разные предположения, одно другого загадочнее. В конце концов я пришел к выводу, что данная задачка мне пока что не по зубам, но заслуживает почетного места в верхнем ящике того стола, куда мы любим складывать дела на ближайшее будущее. В любом случае, она ведь обещала мне повторное свидание в ближайшем будущем... Так что это действительно могло подождать. А пока...

Я поднялся с насиженного места. Серберсс и Рентгард удивленно на меня посмотрели.

— Ничего, сидите, — сказал я им, — мне просто приспичило немного прогуляться.

— А, ну сходи, — понимающе кивнул Рентгард.

— Смотри не заблудись, — с ехидцей добавил Серберсс...

— Как скажешь, — ухмыльнулся я и отправился на утреннюю прогулку.

В лагере было очень тихо — все крепко спали после беспокойной ночи. Только кое-где потрескивали и сыпали искрами догорающие костры. Утро оказалось куда умиротвореннее, чем можно было предположить...

Меня интересовало место, где прошелся злосчастный дракон. Этой ночью я немало пропустил, поэтому мне хотелось хотя бы посмотреть, где разворачивались события. Прошагав минут десять, и внимательно вглядываясь в окружающий ландшафт, я понял, что сам вряд ли смогу быстро обнаружить интересующее меня место, поэтому я справился о направлении у паренька, одиноко клюющего носом у небольшого костерка. Тот махнул рукой, указывая куда-то ближе к лесу, окончательно лег на свою лежанку и заснул. А я отправился в указанном направлении.

Интересующее меня место угадывалось легко. Ну, правда, с чего бы такому солидному дереву, в два обхвата толщиной, частично превращаться в щепки, а частично отлетать на десятки метров от места своего произрастания? Несчастный "транспорт" Кителлы явно прошел тут. Я решил, что и мне стоит пройти вдоль этого пути, посмотреть на место схватки...

И я пошел. Следов было много — поломанные и выдернутые с корнем деревья, взрытая и измочаленная земля, отпечатки гигантских лап... Я так увлекся созерцанием, что не заметил корня, предательски торчащего из земли, за что моментально и поплатился. Я споткнулся и полетел вверх тормашками, успел удивиться продолжительности полета, и основательно приложился о твердую землю.

Из меня вышибло дух. Перед глазами все еще вертелось, и мне понадобились грандиозные усилия и целая минута времени, чтобы сделать первый крошечный вдох...

Отдышаться мне удалось не скоро. Круговерть в глазах остановилась, и зрение, наконец, пришло в норму. Я попытался собрать то, что от меня осталось (а я был уверен, что осталось от меня немного), и мне это удалось! Невероятно конечно, но, похоже, что я отделался легким испугом да парой синяков...

Благодаря Бога за своеобразное "везение" и одновременно проклиная все на свете, я попытался выбраться из ямы (в ней, кстати, ужасно пахло горелым), но у меня ничего не вышло, мои усилия закончились лишь небольшим обвалом, образовавшим выемку в боковине ямы. Устало вздохнув, я присел в образовавшееся углубление, чтобы собраться с мыслями и оценить свое положение. И каково было мое удивление, когда вместо земной сырости я почувствовал исходящее из-под земли тепло! Заинтригованный этим, я развернулся и начал ощупывать это место руками. Чувство не было ложным, земля действительно была удивительно теплой... Тогда я стал копать, аккуратно и осторожно раскидывая руками теплый грунт...

Скоро мои пальцы наткнулись на цепочку. Я не успел ничего осознать, как меня что-то сильно толкнуло в грудь. Толкнуло так сильно, что меня попросту выбросило из ямы. Пока моё тело набирало высоту и потом плавно приземлялось в кучу чего-то, так кстати оказавшегося мягким, я думал о том, что погода сегодня, очевидно, лётная... Или кого-то сверху сегодня тянет на подвиги именно в этом направлении... Весело видно живут, поганцы...

Но все хорошо, что хорошо кончается — я выбрался из ямы, и сумел подняться на ноги. Под ногами что-то звякнуло. Эта цепочка... Морально готовясь к ещё одному незапланированному полёту, я нагнулся и осторожно поднял её. На моё счастье, ничего не произошло. И хорошо, и славно... Когда конец цепочки вынырнул из травы, я понял, что это далеко не цепочка. На звеньях, выполненных в виде переплетения невиданных рун, висел амулет. Амулет был явно не простой... Множество мелких деталей, сделан он был, похоже, их чистого золота. Я зачарованно любовался им. Он представлял собой дракона, свернувшегося и дремлющего в кольцах собственного тела. По гребню его длинного изящного туловища шла инкрустация сапфирами и рубинами... И он по-прежнему был удивительно тёплым, гладким, приятным на ощупь. Я почувствовал, как меня охватывает восторг. Надевая его себе на шею и пряча под одежду, я начал понимать, что данная вещица наверняка осталась после смерти того дракона. "Амулет Дракона, — я посмаковал эти слова, — надеюсь, ты не желаешь мне зла..." Я попросту не мог удержаться от этих слов, ибо не мог воспринимать такую удивительную штуку, как мертвое изделие. Нет, оно жило и имело свою душу...

Тем временем, Серберсс и Рентгард тихо беседовали у костра.

— Значит, ты решил не задерживаться у нас?

— Я бы с удовольствием задержался у тебя еще на недельку-другую, но не могу. Ты ведь сам понимаешь, что я сейчас подневольный человек, и до тех пор, пока не встречусь с Хранителями, для меня закрыты многие пути и желания...

— Да... понимаю. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы, свободные и юные балбесы скитались вместе там, куда сейчас уже никто и не заходит!.. Серб, я искренне желаю, чтобы ты вновь почувствовал на своей коже ветер перемен. От твоего нового спутника пахнет такими тайнами и такой неукротимой свободой, что я тебе невыносимо завидую...

Глаза старика на мгновение затянула пелена. Выражение лица Серберсса стало серьёзным, он внимательно вслушивался в каждое слово своего давнего друга.

— Он молод, но жил больше нашего. Наш мир — лишь часть его дороги. Его душа принадлежит не ему, а тем, кто с ним рядом. И живёт он не ради любви — ведь любовь живёт внутри него самого...

Глаза старика прояснились. Он вздохнул. И над друзьями повисла тишина...

Как стара и как верна поговорка: "Когда тебе есть о чем поговорить с тем, кто рядом с тобой — это признак взаимной симпатии. Когда же вам есть, о чем вместе помолчать — это уже признак настоящей дружбы..."

Вот и Анатор, — проговорил старик через пятнадцать минут, увидев вдалеке уже знакомый контур этого странного человека... — Вам пора.

— Да, — только и ответил Серберсс.

Когда я подошёл к костру, Серберсс уже собирался.

— Мы уже уходим? — удивлённо спросил я.

— Да, и уходим прямо сейчас, — ответил он, — тогда мы сегодня сможем добраться до Мелкоаста.

— Хорошо, — сказал я ему и тоже отправился собираться. Через полчаса я был готов. Лук и колчан со стрелами удобно закреплён на спине, меч висит слева и свободно выскальзывает из ножен, мешок с вещами висит справа и не мешает при ходьбе...

Прощание вышло коротким, но сердечным. Я попрощался со своими новыми приятелями, крепко пожал руку Рентгарду.

— Береги себя и держись рядом с Серберссом — не пропадёшь, — сказал он мне на прощание, глядя мне прямо в глаза.

— Хорошо, — я даже слегка вздрогнул от такого взгляда, столько всего в нем было — Спасибо тебе за приют...

— Друзья моих друзей — мои друзья, — улыбнулся он, отпуская мою руку, — Доброго вам пути. Надеюсь, ещё свидимся.

— Я тоже надеюсь, — добавил за меня Серберсс (Я кивнул, соглашаясь), — До встречи!

И мы с ним отправились в путь...

Глава 5. Мелкоаст.

К полудню мы с Серберссом успели перебраться через мост и оставить позади Хребет Бесстрашия, что тянулся теперь далеко в стороне от нас, по правую руку.

Серберсс продолжил мне рассказывать о том месте, по которому мы шли.

— Как видишь, вокруг нас простираются долины. Когда-то их назвали Долинами Эльфов — хотя их тут было не больше, чем простых людей-крестьян, но название прижилось, и даже полюбилось местными жителями. Эти долины действительно очень живописны, и простираются до Моря Холода, если идти на запад (Воды там действительно очень холодны, а все из-за Гор Вечных Снегов), и до самого Мелкоаста на севере...

Он задумался.

— Я в тех горах так и не побывал ни разу, — проговорил он, — только, по слухам, снег там действительно особенный — тает очень медленно, и при этом очень красиво искрится, — некоторые ездят туда только для того, чтобы полюбоваться на это чудо...

— Наверное, это действительно красиво... — мечтательно произнес я, — будет возможность...

— ...Обязательно туда сходим, — закончил Серберсс, и мы вместе рассмеялись...

Как хорошо было вот так идти и беседовать обо всем... Миля за милей ровная дорога ложилась под наши ноги. В воздухе запахло освежающими солеными водами Моря Холода, где-то на юго-западе уже угадывалась линия берега. Скоро дорога резко свернула на север. Когда слева от нас потянулось побережье, Серберсс сообщил мне, что мы уже недалеко. И верно — не прошло и часу, как показались стены города. Серый камень стен украшали яркие флаги благородных семей и кланов, на двух башнях, выросших рядом с воротами, стояли мощные баллисты ( После той истории с драконами поставили, и никогда не оставляют дежурства рядом с ними, — пояснил Серберсс). Чем ближе мы подходили к стенам города, тем сильнее меня охватывал неподдельный восторг — и это был лишь первый, легкий ветерок силы и энергии веселой городской жизни...

Но, несмотря на это, я почувствовал какое-то беспокойство — и, случайно кинув взгляд на своего товарища, я понял, что его что-то тревожит — это было написано на его лице. Он, заметив мой взгляд, вздохнул, и сказал:

— Нам скоро предстоит не очень приятная встреча... Ну, не то, чтобы очень, но для меня она имеет большое значение. Как ты успел заметить, я возвращаюсь из довольно далеких мест, где я вынужден был находиться некоторое время из-за одной произошедшей со мной истории... Только не спрашивай, я расскажу, когда придет время. Главное, знай — скоро мы встретимся с Хранителями или их представителями. Старайся ничему не удивляться, это, я надеюсь, будет короткий и официальный визит. И я искренне надеюсь, что завершится все благополучно.

— Благополучно?.. То есть, ты хочешь сказать, что могут появиться определенные сложности?

— Все может быть — меня не было довольно долго, и я не знаю, насколько с тех пор здесь изменились порядки. Тем не менее, по прежним законам все должно быть в порядке — я просто тебя предупреждаю, чтобы в случае чего ты не вмешивался.

— Этого я гарантировать не могу, — я посерьезнел, — кроме тебя у меня здесь нет знакомых. Если что, уносить ноги будем вместе.

— Черт возьми, бедовая у тебя голова, Анатор... Но будь я проклят, если мне это не нравится! — напряжение ушло из его голоса, и его походка стала уверенней, — Тогда идем вперед, мой друг и товарищ! И пусть попробует хоть какая-нибудь пакость встать на пути нашей свободы!..

— Вот это другое дело, — я кивнул, — Идем!

И через два часа мы уже подходили к воротам. Крепкие створки огромных ворот были распахнуты, но стража недаром ела свой хлеб. Нас остановили, быстро допросили и, узнав о цели нашего визита, отправили гонца в дом ближайшего свободного Хранителя. Я немного нервничал, но, тем не менее, смог сдержаться и не вздрогнуть, когда прямо перед нами возник и тут же пропал портал, из которого вышел Хранитель. Несмотря на небольшой живот, выглядел он по меньшей мере эффектно — немалый рост, безукоризненно чистые одежды, волосы аккуратно зачесаны назад. Но больше всего меня поразило не это. Когда он появился, я различил характерный звон, и теперь с удивлением смотрел на цепи, плавающие в воздухе рядом с ним. Цепей было две — по одной на каждую руку, к которым они были пристегнуты широкими серебряными браслетами (Лишь позже я узнал, что это последствия очень тайного обряда посвящения — досужие толки донесли, что Хранители одинаково прикованы как к Жизни, так и к Смерти, которым они честь по чести служат).

— Рамсдаль, — представился он, и сделал шаг по направлению к нам.

— Анатор, — ответил я, и даже сделал небольшой поклон в знак моего уважения — мне это показалось нелишним.

— Ну, а тебя я знаю, — он посмотрел на Серберсса, — подойди поближе.

— Я рад, что пришел именно ты, — Серберсс улыбнулся, и подошел к нему, — Ничего, похоже, здесь не изменилось.

— Ты прав. Начнем.

Рамсдаль поднял правую руку, и цепь, метнувшись в сторону Серберсса, защелкнула браслет на его правой руке. Тут же их обоих окружило какое-то поле, очевидно, непроницаемое для остальных. В его светло-зеленых сполохах я видел, как шевелятся губы Хранителя, и то, как тело Серберсса, слегка оторвавшись от земли, окутывается все той же мерцающей аурой. Когда он оказался полностью покрытым ей, Хранитель перестал бормотать, и четко, громко произнес:

— Снятие четвертого уровня ограничения!

В тот же момент аура впиталась в тело Серберсса, и защитная аура погасла. Тело Серберсса медленно опустилось на землю.

Цепь отстегнулась от запястья моего друга, и вернулась к своему Хранителю.

Тот развернулся и пошел в сторону открывающегося портала. На мгновение он застыл рядом с порталом, и кинул через плечо, обращаясь к Серберссу:

— Ты с честью принял свое наказание и прошел через него. Ты настоящий гражданин нашего Мира. Надеюсь, нам больше не придется встречаться и соединять левые руки!

Один шаг — и он исчез в портале.

— Вот и все, — улыбка Серберсса, казалось, сейчас вылезет за границы, отведенные ей Господом, — я опять свободен!..

...Вечером этого же дня мы сидели с ним в таверне и отмечали его освобождение. У него оказалось немало знакомых — не проходило и нескольких минут без того, чтобы его не поздравили с освобождением и не пожали руку. Серберсс выглядел уставшим, но счастливым. Я делился с ним впечатлениями от увиденного в городе, который оказался немалым, а он рассказывал байки и легенды, развлекая меня и широкую публику. Вопросов я не задавал — они выглядели бы, как минимум, неуместно. Да и не хотелось мне сейчас этого, ведь во время праздника нужно развлекаться и веселиться, что мы и делали, причем с немалым успехом. Ранний вечер плавно перетек в ночь, и мы, уставшие, но довольные, разошлись по комнатам, которые располагались на втором этаже таверны.

Я и не знал, какая долгая мне предстоит ночь...

Скинув одежду и устроившись на кровати, я провалился в сон — день, насыщенный событиями и новыми впечатлениями, брал свое. Теплая и умиротворяющая тьма сна начала растворять мое тело в своих объятиях... Но что-то было не так.

И я понял — что. Я чувствовал свое тело. Но чувствовал его совсем не так, как прежде — гораздо... глубже, что ли, подробнее. Сердце билось сильно и гулко, гоняя кровь по сосудам, каждый нерв ощущался мною так, будто он стал размерами с дерево... Я ощущал, что внутри меня что-то зреет. Что-то невообразимо большое... и сильное. Когда оно достигло максимума своего напряжения, раздался громкий треск, буквально оглушивший меня, и из моей груди во сне вырвался стон. Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул в комнату, где лежал я, то он увидел, как ярко светится во тьме Амулет Дракона — прочная ткань одеяла казалась истончившейся и прозрачной в лучах его света. С треском, подобным выстрелу, раздавшимся в моем сознании, я ощутил странный перебой, потом еще и еще один. Правая часть моей груди потеплела, и я с все возрастающим удивлением ощущал удары в своей груди — там начинало биться второе сердце, магическое, и это сердце сейчас щедро раздавало магическую энергию... С невероятной, как мне казалось, скоростью, от него начались ответвления, перешедшие в совсем уж бурный рост. Это ощущение было непередаваемо, его можно было только чувствовать — то, как во все части тела проникают новые нервы, как распространяются невидимые, но, несомненно, материально существующие сосуды, по которым, под ударами нового сердца начинает циркулировать магическая субстанция.

Амулет Дракона раскалился и ожил, зашевелился на моей груди, устраиваясь поудобнее. Цепочка разорвалась в точке, связывающей два рунических предложения, и легла вокруг того места, где лежал дракон. Сверкнула еще одна ярчайшая вспышка, и амулет распался. Возникший неизвестно откуда ветер сдул прах его с груди Анатора, оставив на ней светящуюся остаточным золотым светом татуировку, изображающую спящего дракона, окольцованного руническими предложениями...

Когда на востоке забрезжили первые лучи солнца, Анатор открыл глаза. Рядом с кроватью стояла Кителла, которая подошла и села на его кровать, как только заметила его пробуждение. Отодвинув то, что осталось от рубашки, едва прикрывающей своими краями татуировку на правой половине груди, она провела пальцем по рунным словам:

"Лишь Истинный Маг, выросший в семье чистокровных волшебников, достоин носить меня. Лишь ему я открою его силу и вручу достойное его наследие..."

Она перевела взгляд на меня.

— Я же говорила, что мы скоро встретимся... Никому не говори о сегодняшней ночи — все, что произошло с тобой должно оставаться в тайне. Прими же этот подарок, и никогда не забывай о своей гордости — ради твоих погибших родителей.

Я не знаю, когда мы встретимся вновь, но встреча эта непременно состоится. И не забывай о своей цели — в Степях Сущности ты найдешь многие ответы... А теперь — прощай.

— Стой! — мысленно завопил я, но было уже поздно — Посланница растворилась в лучах восходящего солнца...

Глава 6. Арена

Пыль, казавшейся золотой в лучах света, проникающего через неплотно запахнутые занавески, медленно кружилась в воздухе и оседала на пол в том месте, где совсем недавно стояла Кителла. Так же медленно и плавно в моей голове кружилось несколько мыслей, постепенно оседая в моем сознании...

Погибшие родители... Гордость Мага... Степи Сущности... И, ради всего святого, кто бы помог мне во всем этом разобраться!..

Но о таком и думать нечего — слова Кителлы были вроде ее словами, но я знал, ЗНАЛ, черт побери, что об этом НЕЛЬЗЯ рассказывать, даже самому близкому мне сейчас человеку — Серберссу... Как ни крути, я здесь один с такими причудами.

Я закрыл глаза и вздрогнул — вместо привычной тишины и покоя я будто бы пропал из пространства — все слилось во мрак, но я чувствовал его наполненность — чувствовал горящий костер в очаге на первом этаже таверны, чувствовал спокойствие воды в колодце, расположенном на заднем дворе... Неосознанно я потянулся к воде и совершенно неожиданно "вцепился" в нее.

Тут же я вернулся в свою комнату — открыл глаза. Печать, которую я теперь ощущал как часть самого себя, потеплела, раздался короткий удар магического сердца — и я почувствовал, как по одному-единственному магическому каналу к моей руке хлынула энергия. Я вытянул её — и на моей ладони вспыхнуло пламя — самое настоящее пламя, вот только оно не жгло руку, а как бы подчинялось мне...

Это было необычно — но как-то знакомо. Я почувствовал, что начинаю понимать...

И в этот момент в дверь постучали.

Чертыхнувшись, я встряхнул рукой — и пламя пропало. Печать моментально остыла и погасла.

— Анатор, ты уже проснулся? — это был Серберсс.

— Да, уже встаю! — я старался, чтобы мой голос звучал натурально.

— А, ну давай. Как оденешься — спускайся вниз, я буду там, съедим что-нибудь, и пойдем.

— Хорошо. Скоро буду.

Серберсс ушел, а я начал собираться.

Так как вчера вечером я сразу же лег спать, едва успев скинуть оружие и верхнюю одежду, сборы не заняли много времени — я управился за двадцать минут. Все это время я потратил на то, чтобы расставить хотя бы пару точек над "i". Несомненно, что за ночь я получил способность управлять магическими потоками в своем теле — после того, как на моей руке возникло пламя, в этом не оставалось никаких сомнений. Так же я не сомневался, что причиной случившегося являлся чей-то замысел (Вполне возможно Того, или Той, кто ждет меня в Степях Сущности) и Амулет Дракона — я помнил все происшедшее до малейшей детали.

— Ну что же, — сказал я сам себе, — посмотрим, что будет дальше...

Когда я спустился вниз, Серберсс уже завтракал. Пригласив меня жестом за стол, он оторвался от куропаток, приготовленных в собственном соку, и сказал:

— Ешь. Сегодня я решил, что самое время нам сходить на Арену. Так сказать, на людей посмотреть и себя показать. Да заодно и денег подзаработать — я немного поиздержался. Ты как, не против этого?

— Не против, — сказал я, приступая к завтраку, — сколько уже можно на твоей шее сидеть...

— Пустяки, — улыбнулся он, — такой уж мы народ, сегодня я, завтра ты. Не обращай внимания.

— Все равно, долг платежом красен, — не согласился я, — так что я с удовольствием пойду на эту вашу арену и доставлю неприятности парочке бойцов, чтобы пополнить наши запасы. Я хочу посмотреть, на что способен. Да и рубашку мне новую купить не помешает — порвалась случайно... В общем, я с тобой.

— Ну и отлично, — кивнул он, — Арена — это место, где происходят показательные бои между равными классами бойцов. Там можно не опасаться, что новичка поставят против мастера — за этим делом следят. Бой идет до первого серьезного ранения, после чего проигравшая сторона выбывает с арены, а победитель получает приз в серебряных, золотых и платиновых кредитах — так называется местная валюта, по сути это пластинки разного размера, сделанные из драгоценных металлов, универсальная валюта. Несколько боев — и мы сможем позволить себе славное путешествие.

— Ясно... Тогда доедаем и идем. Но у меня есть к тебе просьба... Понимаешь, у меня наконец-то появилась цель.

— Цель? — удивленно спросил Серберсс.

— Да. Место, куда я хочу попасть... Это Степи Сущности. К сожалению, я не могу сказать, за каким чертом меня туда тянет, но мне совершенно необходимо туда добраться. Но один я могу и не дойти — я совершенно не знаю местных земель и обычаев... Поэтому мне хочется отправиться туда вместе с тобой. Что скажешь?

— А почему, черт возьми, и нет? — его, казалось, эта перспектива только обрадовала, — Черт побери, да кем я буду, коль пропущу такой шанс? В моей семье все были ненормальные, однако умирали в преклонные года по своему желанию из раза в раз все более оригинальными способами. Дед мой, например, забил собой глотку дракона, воткнув гворд поперек ее по дороге к желудку, и пока дракон пытался от него избавиться, превратил себя жутким заклинанием в едкую смесь и заставил дракона испустить дух в жутких мучениях. Так что это для меня лишь возможность забраться еще дальше деда (ведь путь неблизок) и найти там себе еще одно внушающее уважение приключение. А это значит, что сегодня нам необходимо достойно выступить на Арене. Что скажешь, зададим им жару?

— А то. Я постараюсь показать все, на что способен — и на что неспособен тоже! Мне кажется, я смогу удивить здешних зевак не хуже, чем твой дед удивил дракона. Пошли.

Арена оказалась большим квадратным сооружением, имеющим два входа. Один вход предназначался для зрителей, и был платным — я видел, как зрители, входя на арену, платили высокому стражнику кредитами — вход стоил три серебряных, два золотых или один платиновый кредит. Второй же вход был бесплатным — в него проходили желающие попытать удачи. К нему мы и направились.

Нас встретил щупленький гном и бодро протолкал в комнату регистрации. Там нас внимательно осмотрели. Потом ко мне обратился высокий человек в плаще:

— Я вас не помню. Вы в первый раз на Арене?

— Да, — честно признался я.

— Тогда вам нужно знать следующее: на Арене существуют три класса — низший, средний и высший. В какой категории вы хотите биться? Судя по вашей экипировке, вы опытный воин. Поэтому рекомендую вам выбрать либо средний, либо высший класс. Чем выше класс, тем большее стоит на кону. Если вы выберете средний класс, то мы оставим вам только оружие, но и ваш противник будет иметь только его. Если же вы рискнете и выберете высший класс — вам оставляют абсолютно все ваше снаряжение, и вам разрешается применять магию любого уровня, не несущую угрозу зрителям. Но в этом случае условия боя могут быть абсолютно любые — любой человек и любая тварь, ползающая, летающая или еще каким образом существующая может стать вашим противником! Выбирайте.

— Средний класс, — услышал я голос Серберсса. Обернувшись, он подмигнул мне.

Я перевел взгляд на человека в плаще.

— Высший, — в моем голосе не было колебаний, будто говорил это не я, а кто-то гораздо старше и мудрее.

Брови человека поползли вверх, а в комнате регистрации наступила полная тишина.

— Ты с ума сошел? — вопрошал Серберсс, пока мы шли с ним к своим комнатам ожидания, — Чем ты вообще думаешь? Такой глупый, бессмысленный риск...

— И это говорит человек с такими родственничками. Просто этой ночью кое-что изменилось, и мне позарез нужна хорошая драка. Меня тянет в нее, как сильнейшим магнитом. Руки чешутся! Со мной такое впервые, но это подобно... Черт, не могу объяснить!

— Ну что же, раз тянет, придется смириться и надеяться на лучшее. Не рискуй понапрасну, и, если передумаешь, сообщи организатору. Но если ты твердо решил биться — я буду болеть за тебя всеми силами. И у меня зреет подозрение, что ты обязательно что-то отмочишь, уж больно нахальная у тебя рожа!..

Желание "отмочить" у меня действительно было — после того, что произошло со мной ночью, меня буквально переполняла энергия. Здравомыслие подсказывало, что не стоило сразу же бросаться в пекло, сначала надо было разобраться в себе самом. Но то опытное и мудрое существо, что сказало за меня слово при выборе класса, подсказывало, что так надо. И не было сил сопротивляться этому...

Мы с Серберссом вместе заняли одну из комнат ожидания. Из зарешеченных окон этой комнаты была видна арена, на которой, похоже, сейчас сражались два новичка. Зрелище было так себе — скорее уморительным, чем хоть сколько-нибудь серьезным. Толпа веселилась, живо и весело "подсказывая" им, с какой стороны браться за меч, и как правильно наносить удар. Серб только покачал головой.

— Сами когда-то такими же были, а теперь потешаются, — ворчливо сказал он. Я только кивнул.

Скоро "битва" закончилась, и оба новичка покинули арену — один своим ходом, другой на носилках, так как был ранен.

— Ремонт за счет заведения, — прокомментировал мой друг.

Через пять минут раздался короткий стук в дверь, и к нам вошел организатор.

— Твой выход, — сказал он Серберссу.

— Ну что же, я пошел, — это Серб в мою сторону, — смотри и учись. Он подмигнул мне.

— Удачи, — пожелал я ему, — духом я с тобой.

И они вышли, а я прильнул к окну. Через десять минут на арене показался глашатай.

— Внимание всем! На арене бойцы средних классов — Серберсс и Дангар! Встречайте!

Толпа разразилась приветственными воплями, когда на арену с разных сторон вышли двое. Тот из них, которого я видел впервые, был, несомненно, гномом. Ростом он был ниже Серберсса, зато в плечах превосходил его раза в полтора. В руках он держал большой топор.

— Бой идет до первого серьезного ранения, — вещал глашатай, — отрубленная голова, как спрашивал меня один мертвец, таковым тоже считается. После командного сигнала обе стороны обязаны закончить бой, и получить то, что им причитается — приз или мягкую койку и уход в нашем лазарете! Магию разрешается применять только до десятого уровня включительно! Обе стороны согласны с правилами?

— Да, — сказал гном

— Согласен, — сказал Серберсс

— Тогда... Пусть начнется бой! — сказал глашатай и убрался с арены.

И бой начался.

Гном кинулся в лобовую атаку, занеся свой огромный топор. Не было похоже, что величина оружия доставляла ему какие бы то ни было неудобства...

Он достиг расстояния атаки. Серберсс, занявший оборонительную позицию, плавным, но мгновенным движением извлек меч из ножен и заблокировал обрушившийся на него удар. Сила гнома была нешуточной — подошвы сапог вдавило в песок, а после еще двух ударов ими пропахало полметра земли. На последнем ударе Серберсс подался вперед и круговым движением отбросил от себя топор вместе с гномом. Толпа восторженно взревела.

Серб перешел в атаку. Нанося удар за ударом, он прощупывал защиту врага. Что и говорить, в защите гном был гораздо хуже, чем в атаке. Хотя для него махать топором было не сложнее, чем мальчишке палкой, он явно не рассчитывал на встречу с таким противником — удары сыпались градом. Оставалось надеяться на кольчугу и латные пластины. Ему такое положение было далеко не по вкусу, и он попытался исправить дело резким выпадом вперед, используя бронированное плечо на манер тарана. Тщетно. Серберсс совершил изящный прыжок, и, оттолкнувшись от плеча противника, оказался за его спиной. Используя ту пару секунд, что он выиграл, Серберсс с разворота нанес слепой удар по противнику. Удар пришелся по стальной пластине, прикрывающей левый бок гнома. Несмотря на то, что удар оказался не очень удачным, гном пошатнулся и едва не упал, а на пластине появилась заметная вмятина — слепой удар компенсировала сила, способная повредить иному человеку руки.

Продолжая бой, гном стал осторожничать, не допуская более опасных контратак, но смена тактики ему не помогла — в одной из атак Серберсс уклонился от топора, извернулся, и нанес решающий удар по тому же месту на левом боку — пластина треснула, кольчуга лопнула и гном упал, а из его бока хлынула кровь. Раздался командный свисток. Бой закончился.

Глядя на то, как толпа приветствует моего друга-победителя, я испытал нечто, вроде гордости. Когда он вошел в комнату, вытирая свой клинок, я с удовольствием сказал:

— Здорово! Отличный был бой.

— По тому, насколько хорош был бой, мы определим, когда получим приз, — весело сказал он, — а дури в этом гноме много, хороший боец...

— В начале он тебя даже оттеснил немного.

— Ерунда! Я работал на толпу, вот и дал ему фору, — гордо ответил он, — говорил же, здесь платят за зрелищность!

— Ну-ну. Тогда буду иметь ввиду. Смотри-ка, это к тебе, похоже.

К нам опять вошел уже знакомый организатор, и вручил Серберссу мешочек, в котором увесисто позвякивало.

Хороший бой, — он похлопал его по плечу, — Давно тебя не видел у нас, ты где пропадал? Публика по тебе соскучилась.

Там, куда только Хранители посылают, — горько усмехнулся он.

Все, понял, — поднял руки он, — извини за вопрос. Анатор, ты готов? — обратился он ко мне.

— Готов.

— Тогда пошли.

Удачи тебе, — сказал вдогонку Серберсс, — Не вздумай плошать.

— Уж постараюсь, — буркнул я в ответ, — мне моя жизнь дорога.

Пока мы шли по коридору, организатор дочитывал мне инструкцию.

— Если дело будет дрянь, поднимешь правую руку с вот таким жестом, — он показал мне открытую ладонь со скрещенными средним и безымянным пальцами, — тогда тебе помогут наши люди. Но так как бой будет серьезный, будут приняты дополнительные меры безопасности, поэтому нам понадобится время, чтобы до тебя добраться. Помни об этом все время. А также смотри — если будешь использовать магию, не переусердствуй. Вроде то, что нужно, я тебе сказал, все остальное зависит только от тебя. Вот и пришли.

Мы стояли в арочном проходе на арену, где нас поджидал глашатай, который, после кивка организатора, соорудил на лице задорную улыбку и вышел на арену.

— Дамы и господа! — обратился он к публике, — прошу полной тишины!

Гомон стал тише, кое-где стали слышны удивленные голоса, но через минуту все они стихли, и наступила относительная тишина.

— Сегодня у нас для вас есть кое-что особенное, — продолжил глашатай, — впервые за последний месяц у нас появился боец, вызвавшийся выступать в Высшем классе!

Встречайте! Впервые у нас на арене — Анатор, принявший вызов самой смерти!

Когда я выходил на арену, волнение на трибунах стояло нешуточное. Кто-то аплодировал, кто-то что-то выкрикивал, а некоторые по-прежнему издавали лишь удивленные восклицания.

Однако толпа быстро успокоилась, едва лишь глашатай поднял руки, призывая к тишине.

— Бой будет опасным, поэтому мы позаботимся о защите зрителей — как только я покину арену, группа поддержки установит вокруг нее защитное поле. Ну а теперь перейдем к самому интересному!

На арене появилась клетка. Ее прутья будто дымились, вокруг клетки стоял черный муар. Клетка тряслась — внутри нее сидел кто-то, постоянно бьющийся о прутья.

— Монстр, уникальный в своем роде, — вещал глашатай, отступая к проходу, из которого вышел, — Монстр, явившийся из бездны мрака, само воплощения зла и ужаса! Монстр, убивший пятерых людей из десяти, его встретивших! На ваше счастье, это были люди, безустанно ищущие для нас новые экспонаты — люди, оказавшиеся в нужный час в Степях Сущности... — я встрепенулся, — И захватившие его! Встречайте! Король всех монстров — Люцифер!

Глашатай вышел за пределы арены, и в тот же миг вокруг нее образовались магические стены. Едва они стали завершенными, клетка распалась...

И из нее показалось нечто невообразимое. Чудовище, чьи огромные когти не уступали по остроте и размерам зубам, окаймляющим звериную пасть... Множество щупалец, с присосками и шипами... Хвост, увенчанный внушительной на вид булавой, который дополнял и без того ужасающий образ, а также хриплое дыхание и смердящее зловоние, парализующий запах людоеда. Да, это был действительно некоронованный король всей той мерзости, что произвольно заполняют свободные от людей, гномов и эльфов земли!

Эта тварь потянула воздух, и повернула свою пасть ко мне (Пишу пасть, ибо лица, как такового, у нее не было). Я вытащил меч из ножен и встал в низкую стойку, которую, возможно, знало тело, но не помнило сознание.

Сознание со мной творило странные шутки. Даже стенам было ясно, что данная тварь смертельно опасна, и драться с ней неподготовленным невероятно глупо. Но вновь и вновь мне шептал мудрый голос, что главное начать и не бояться, шептал о том, что в моих руках есть сила, достаточная для того, чтобы победить. Голос, интуиция или что-то иное говорило мне, что это экзамен, жизненный экзамен, который я должен пройти для своего становления. Отбрось сомнения! Вперед! И пусть стоящий на пути узнает, что такое Сила!

Мы с монстром сорвались со своих мест одновременно. Его рев заставлял слабых духом терять сознание, а мой боевой клич зажигал ярость в сердце. Клинок и когти скрестились в центре арены с громким скрежетом. И начался танец смерти...

Мой меч едва успевал за обрушающимися ударами. Отбить удар слева, удар справа, уклониться от хвоста, не дать щупальцам добраться до своего тела и сделать попытку достать выпадом меча своего врага! Тщетно. Лишь когти Люцифера хватаются за клинок, как теплеет Печать и высвобождает Силу, которая вливается в меня и позволяет широким движением отбросить гада от себя! Немного времени у меня есть, его надо использовать! Концентрация!

Я закрыл глаза. Звуки исчезли, уступив место другому миру. Вода... Где-то здесь должна быть вода!

И она нашлась. Глубоко под ареной мерно покачивались воды подземного озера. То, что нужно! Захват!

Звуки вернулись. В тот же миг я почувствовал, как по двум каналам сила устремилась к моей руке. Подняв ее, я заставил силу принять стабильную форму. Огонь!

Файерболы один за другим срывались с моей руки и устремлялись к цели. Монстр был не промах, и ловко уклонялся от огненных шаров, но, тем не менее, парочка их достигла своей цели, заставив монстра зареветь от боли. В воздухе запахло паленым мясом.

Боль еще сильнее распалила ярость монстра. Я уже успел потерять контакт с водой, а он уже несся в мою сторону, движимый жаждой убийства!

Достиг он меня, когда я еще не сумел полностью оправиться и встать в защитную стойку. Удар десятью когтями разом выбил мой меч из руки и отшвырнул меня в сторону. Черт! Я покатился по песку, а когда остановился, он уже был рядом, занеся надо мной свои орудия убийства. А я был безоружен!

Когда его когти начали свое движение вниз, я непроизвольно вытянул руку, и с моих губ сорвалось:

— L i r e! (стой!)

Я сам не заметил, как это слово вырвалось у меня на эльфийском, а, возможно, и вовсе чуждом диалекте. Слово это, казалось, встало преградой между мной и монстром. Когти лишь скользнули по ней, не причинив вреда ни мне, ни ей. Люцифера это разозлило еще сильней, и он бился о преграду всем телом, пытался достать до меня когтями, бил об нее булавой на конце хвоста — а преграда лишь слегка поддавалась. Тем не менее, положение было все равно довольно паршивым — без меча я мог сидеть хоть до морковкина заговенья или до того времени, пока кое-кому не придет в голову попробовать зайти на меня с другой стороны...

Невозможного не бывает. Твои возможности ограничиваются лишь разумом.

Я словно очнулся. Черт возьми, мне нужен меч, и я его получу! Концентрация! И снова мир изменился. Но на этот раз цель у меня была другая... Перед мысленным взором возник мой меч, лежащий ныне полузарытым в песке. Если нет возможности добраться до него, то я его... Скопирую!

Вцепившись для большей стабильности в землю, матерь всего на этом свете, я дал возможность энергии свободным и неостановимым потоком течь в мою правую руку... Черт возьми, это сложно! Энергия уже не была такой послушной, количество в муках переходила в качество, она выплескивалась из каналов и меняла свой тип. Усилием воли я подключил третий канал, и вконец взбесившаяся энергия, скакнув, дала неожиданно резкий резонанс!

Сознание вернулось в мир, где о преграду долбился взбешенный до крайности Люцифер. Моя правая рука сильно затряслась, и, неестественно выгнувшись, вылила из себя всю скопившуюся энергию.

Воздух сгустился, искря от выброшенной энергии, и начал приобретать форму. Медленно образовавшийся "каркас" становился материалом, надежной, острой сталью. В короткой золотой вспышке он обрел вес, и я подхватил его.

Да, это был мой меч! Лежал он в руке не хуже оригинала, но был легче, а окаймлявшая его золотая аура заостряла и без того совершенные грани. Меч будто пел, и я понял — терять времени нельзя! Вперед!

Стена пропала, и меч, жаждущий битвы, пустился в бой. Как он был прекрасен в эти мгновения! О нанесенных ударах зритель догадывался лишь по золотому следу, который оставлял клинок, да по отлетавшим в сторону частям монстра. За те несколько секунд, что были отведены чудесному клинку, Люцифер лишился обоих рук и трех щупальцев. После пятого удара меч мелко задрожал в воздухе и распался снопом искр...

Люцифер медленно отступал, растеряв весь свой пыл, и лишь тряс обрубками конечностей, роняя сгустки темной крови. Мне было бы его жалко, если бы несколько секунд назад он не хотел меня убить...

Извини, — сказал я ему, доставая из-за спины лук, — но сегодня не твой день.

Вновь хлынула энергия, но на этот раз гораздо меньше — ведь мне нужна была всего лишь стрела. Рука почти не дрожала, когда энергия нашла свой выход. И тем более она не дрожала, когда натянулась тетива, и стрела пустилась в свой короткий полет...

Стрела прошла навылет, прямо через голову монстра, и еще в воздухе распалась, оставив искрящийся след. Люцифер упал. Битва была выиграна. А мне не надо было идти добывать свою стрелу из этого, без сомнений, мертвого, чудовища, так как все мои стрелы по-прежнему лежали в колчане.

Что тут началось! Трибуны буквально взорвались от крика, топота ног и аплодисментов, толпа безумствовала. Магическая стена исчезла, и мне навстречу устремилось сразу несколько людей — организатор, глашатай, Серберсс вместе с целителями. Во мне гасло магическое напряжение, и адреналин, поддерживающий меня, сошел на нет. И только тут я полностью осознал произошедшее — ко мне наконец-то полностью вернулся я сам, лишь недавно начавший осознавать самого себя. Этот удар, вкупе со слабостью после физического и магического напряжения, буквально сбили меня с ног, и я потерял сознание...

Глава 7. Анатор и Серберсс отправляются в путь.

Белесого тумана дымка

Прикроет тайны и следы...

Но ты не верь глазам, обманут,

Лишь сердцем чуя, вглубь иди...

Белесая дымка исчезла, и лишь звонкий, глубокий голос, шептавший мне слова, еще отражался от сознания, гуляя эхом и постепенно затухая... Я вздрогнул, и открыл глаза.

Светлые стены лазарета отражали закатное солнце, и из-за этого казалась, что комната велика и просторна. Я приподнялся на койке.

— Проснулся? — спокойный голос донесся сбоку, — как себя чувствуешь?

Говорил, очевидно, целитель, насколько я мог судить по его манерам и "униформе", представляющей собой зеленые штаны, зеленый халат и не менее зеленый колпак.

— Превосходно чувствую, — ответил я, — почему я тут?

— Твой друг настоял. Когда ты упал, он испугался, что с тобой случилось нечто скверное, поэтому чуть ли не пинками погнал наш персонал к тебе, — ворчливо заметил он, — будто мы сами ничего не видели!

— Так что со мной?

— Да ничего. Полный порядок, только небольшое утомление на лицо. Мы тебе сделали полное магическое обследование — кости целы, внутренних кровотечений нет. Но вот когда мы попытались посмотреть на магическую составляющую твоего тела — то потерпели полное фиаско. Любое зондирование заканчивалось полной блокировкой... Но не мое это дело — расспрашивать таких, как ты. Если ты чувствуешь себя хорошо, тем лучше. Твой друг оставил мне свой ментальный контакт, чтобы я смог с ним связаться... Мне вызвать его, или ты сам?..

— Давай лучше ты.

Он уставился на свою ладонь, которую тут же очертил сияющий круг. Внутри круга началось ровное геометрическое построение, по одному ему известному назначению выстраивались линии и контуры. Сопровождалось все это легким звоном. Вскоре кольцо завибрировало, от центра к его краям прошли волны, смывая геометрический контур. Когда волнение успокоилось, круг уже светился равномерно, звон исчез. По поверхности побежали буквы, складываясь в слова, читать которые я не счел нужным — мало ли, какие у них моральные законы... Вскоре он закончил письмо, круг стал уменьшаться в размерах, а потом и вовсе исчез в слабой вспышке.

Почти мгновенно он получил ответ — не прошло и десяти секунд. Он был весьма лаконичен.

— Он сказал, что скоро будет. Я пойду, если что — позовешь. Вот мой контакт.

На мгновение перед моим мысленным взором вспыхнул и погас набор символов. Они были нечитаемы, но моментально охарактеризовывали этого человека так, что ты начинал чувствовать с ним связь, пусть и едва ощутимую.

Серберсса долго ждать не пришлось — минут через пятнадцать он ворвался в мои "покои".

— Лучше сразу скажи, из какой норы ты вылез, — он был немного ошеломлен, и оттого предельно прямолинеен — а то я начну тебя бояться!

— Как только я это узнаю, расскажу, — усмехнулся я.

— А, ну да, я уже позабыл... — остановился он, но тут же опять ринулся в бой, — ты хоть знаешь, что там началось, как только тебя унесли?

— Нет, — честно сказал я, — но могу себе представить...

— Ни черта ты не можешь представить! — горячился Серберсс, — толпа безумствовала, как никогда, даром, что на барьеры не лезла. Все остальные бои пришлось отменить — после твоего они казались как минимум жалкими и нестоящими внимания. Через час данные об этом бою, а также живописные рассказы главных борзописцев Мелка и магографии были в любой мало-мальски уважающей себя газете, а твой трофей пришлось везти в банк на телеге. Там на твое имя открыли счет, кстати.

— Ого, — удивился я, — неплохо. Спасибо, что позаботился обо мне...

— Ерунда, — отмахнулся он, — ты бы сделал то же самое, а может, даже больше.

Я кивнул.

— Как я понимаю, золотом мы себя обеспечили?

— Более чем, — ехидно отозвался Серберсс, — чуть ли не до конца жизни...

Мы рассмеялись.

— Короче говоря — кончай валяться и вставай. Если мы хотим уже завтра двинуться в путь, то сегодня должны основательно запастись необходимым. Вызывай этого горе-целителя, мне ему надо пару слов сказать. Он тебе контакт скинул?

— Да, но я никогда таким образом не общался...

— Все с тобой ясно. Тут хватит простого воображения. Вспомни тот образ, все остальное получится на манер водоворота — само затянет. Пробуй.

Слегка ошалев от такого напора, я вызвал из памяти тот образ — в мозгу моментально что-то щелкнуло, я ощутил контакт — и одинокая мысль рванулась к чужому сознанию. Тут же пришел ответ, прозвучавший на тот же манер, будто он стоял рядом — "Иду..."

— Как просто, — удивленно сказал я, когда связь прервалась, — и удивительно быстро.

— Ты как всегда торопишься, — усмехнулся он, — и все делаешь напрямую. Впрочем, я уже не удивляюсь.

— Хорошая судьба неторопливых не любит, — сказал я и тут же прикусил себе язык. Опять куда-то не туда занесло...

Серберсс лишь удивленно на меня глянул, но оставил сию фразу без комментариев.

В дверь постучали — пришел целитель. Серберсс длинной, цветастой фразой поблагодарил его, и даже вручил ему два серебряных кредита, отчего на лице последнего отобразилось полное удовлетворение жизнью. Короткое прощание вкупе с убийственной по своему смыслу фразой "приноситесь еще" закончили этот цирк с моей госпитализацией.

За час с небольшим, пока не стемнело окончательно, мы успели посетить банк, где я получил часть причитающихся мне денег, оставив остальные в накопительном вкладе, и зайти в лавку путешественников. Там было черт знает сколько всего, и я неизбежно бы заблудился, если бы не Серберсс, который, словно маяк, указывающий путь кораблю в ночи, не вел бы меня к бухте, коей оказалась большая комната (одна из двух при этом заведении), которую мы без зазрения совести сняли — одну на двоих. Оставив хозяину лавки список необходимого, и убедив его, что данные вещи должны быть полностью готовы к утру, он отошел ко сну. Я еще некоторое время поворочался, опасаясь того, что может произойти со мной во сне, но, тем не менее, усталость взяла своё — мысли стали более длинными, тягучими, я постепенно расслабился и заснул. Ночь прошла быстро и без сновидений.

Проснулись мы рано, оделись и спустились в зал. Все уже было готово. Я расплатился с лавочником, пока Серберсс проверял, не забыл ли он чего случайно. Но все было в порядке, и мы, уложив вещи по местам, покинули гостеприимное местечко. В такую рань почти все таверны были закрыты, но мой друг, ничтоже сумняшеся, по-простому вломился к своему знакомому дружку-пекарю, где мы славно позавтракали свежей выпечкой и молоком. Пекарь, имя которого я так и не узнал, все это время развлекал нас историями, от которых сводило животы. Стоило послушать то, как он повествовал о застолье на дне рождения его сына, главными героями которого стали "пол-литра йогурта и литр молока" в совершенно неудобоваримой комбинации солеными огурцами и пищевой содой, и становилось понятно — живем не зря. Приняв вместе с завтраком заряд веселья, и поблагодарив этого оригинального человека за продление не перестающей удивлять нас жизни, разговор перетек в обсуждение планов на дорогу.

Посоветовавшись, мы решили, что лучшим выбором для нас будет путешествие верхом на ворге, по крайней мере, до Мрачных Пустошей, недалеко от которых располагался Некрополь. Дальше, со слов Серберсса, нас никто не повезет — людей, знающих Внешние земли, не так уж и много, и все они состоят в кланах, где строго берегут секреты путей к своим замкам. Конечно, можно было дождаться рейда на замок в ту сторону, но, во-первых, он ожидался еще не скоро — через месяц, а во-вторых, Серберссу не хотелось портить с кем-то свои отношения.

Решив вопросы, и попрощавшись с пекарем, мы отправились на торговую площадь — договариваться с погонщиком. Таковых было достаточно, многие из содержащихся ими воргов были доступны по сходной цене круглосуточно. Доплатив за дополнительные удобства (неплохие габариты ренги (пародии на старинный тарантас), мягкие сиденья и наличие крыши), мы погрузились, и кучер, лихо свистнув, привел ренгу в движение...

В девять часов утра мы уже миновали Главные ворота Мелкоаста. С каким-то сожалением я покидал этот славный город. Наверное, предчувствовал, что уже сюда не вернусь...

Глава 8. Мародеры.

Хоть и велико было расстояние до Мрачных Пустошей, но погонщик клялся и божился, что доставит нас туда меньше чем за три дня. Мол, регулярно возит людей и не очень в Некрополь, и потому знает эти земли очень хорошо.

— Поездка до Некрополя у меня занимает ровно три дня, — объяснил он, — чтобы попасть туда, мне нужно проехать немного дальше и левее Адского Ущелья, после которого, собственно, и начинаются пустоши. А так как вам нужны всего лишь пустоши...

— Мы тебя поняли, — кивнул Серберсс, — нас это вполне устраивает.

Заняться мне было нечем, так что я приступил к выяснению очередных коснувшихся меня фактов.

— Знаешь что, Серберсс? У меня назрел вопрос. Я понял, что ни черта не знаю о магической составляющей этого места.

— Не понял... Ты же дрался на Арене, используя магию такого уровня, который почти никому и не снился!

— Это другое. Лишь во время боя я осознал, на что способен — недаром же меня так тянуло именно туда... Но в основах — я почти полный ноль! А без основ понять то, что творишь, почти невозможно, и тем более не понять действий противника, буде такой попадется. По крайней мере, я так считаю.

— И ты прав. Опять заставляешь меня радоваться разнообразию жизни... Слушай.

Кое-что из того, что он рассказывал, явно было скопировано из речи каких-то теоретиков и фольклорных дел мастеров. Но, что самое главное, голая теория и история подкреплялись опытом, практикой и личными соображениями моего напарника.

— Магией люди научились пользоваться давно — около тысячи лет назад, и первым был Эвернесс, святой человек и основатель Ордена Паладинов, который до конца жизни был Верховным магом Тандерклепа — одного из двух существовавших издавна городов. Среди нежити, жившей в Некрополе, выделился некромант Ирбис — он являлся прародителем рода Вампиров. Из-за возникшей между ними вражды, знания стали распространяться от них между людьми и нелюдью, дабы усилить и защитить свои стороны в этом мире. Схватки стали обычным делом — правда, дрались преимущественно один на один, либо небольшими группами. Со временем росли навыки и знания, основывались Школы Магии — невероятно могучие и древние Институты, источники магии, где изучали характер магических потоков и того, на что они способны, но, что символично — в каждой Школе изучалось только одно направление. Так и повелось. Первые две Школы — Школа Огня и Школа Воды — самые древние в нашем мире — и самые изучаемые, так как с самого начала в них принимались все, кто владел хоть каплей магических способностей. Поэтому тех, кто ими владеет, можно встретить повсеместно. Восемьсот лет назад война накалилась до такой степени, что эльфы, жившие в местах рядом с Мелкоастом, все чаще оказывались рядом с местами боевых действий. Когда их серьезно побеспокоили, ворвавшись в заповедные леса, терпение эльфов подошло к концу — и они выпустили на волю те силы, которыми владели. В тот день с поля боя ушел лишь один — и тот умер, как только рассказал о том, что видел — о живых корнях, душащих тех, кто оказался с ними рядом, об ураганах, возникающих в ясный день и уносящих существ в объятья окончательной и бесповоротной смерти, сжигающих во прах молниях... Нашлись люди, которые сообразили, что к чему, обозначили на картах опасные земли и принялись за изучение выпущенной против них магии. С этой целью создались Школы Земли и Ветра, но они были разрушены внезапной атакой эльфов, спустя всего лишь неделю после окончания строительства. Тогда люди, их основавшие, ушли с миром к эльфам, и леса их приняли — позднее стало известно, что они нашли общий язык с эльфами, и основали Школу Природных начал, в которую могли вступить лишь те, кто был к ним близок духовно. Природная магия оказалась единой, неразлучной с двумя используемыми началами... С тех пор мы и зовем эту магию Природной, но вот гномы зовут ее Эльфийской...

Естественно, что с самого начала существовала Школа Тьмы — но не как какое-то обособленное место или строение, а просто как некое незримое понятие — ведь все некроманты, начиная с Ирбиса, усиленно использовали ее силу, и каким-то неведомым для человека образом передавали знания остальным. Каждый новый некромант уже был знаком с искусством поднятия мертвых, каждый вампир — знал технику обращения существ в себе подобных. И, раз существовала такая Школа, логично было бы предположить существование Школы Света — как противоположной ей. Но в чем она заключалась, сказать невозможно — можно только по слухам и отрывкам догадываться о ее могуществе. Что точно можно сказать — нежить боялась даже приближаться к Паладинам, которые владели тайнами этой Школы...

Осталось сказать только о Школе Исцеления. В принципе, корнями она уходит к эльфам, но тем не менее, она весьма обособлена — туда идут немногие, и еще меньше людей получают право черпать знания из этого источника. Когда она появилась — история умалчивает... Но точно можно сказать, что уже шестьсот пятьдесят лет назад она была известна как минимум двум десяткам людей, и вдвое большему количеству "открытых" эльфов.

В принципе, из истории это все. Конечно, существуют еще и другие Школы, на чьей силе поднялись многие кланы, но эти знания оберегаются сильнее прочего, и открываются только надежным членам клана...

Так вот. Теперь, собственно, о заклинаниях. Они пронумерованы — в каждой Школе, от первого — самого слабого, до... сотого, наверное, но их уровень ограничивает сила мага. У каждого ведь есть свой предел... Первые десять заклинаний многих школ, применяемых повсеместно, можно выучить, не постигая глубинной сущности этих самых школ и заклинаний. Поэтому этим заклинаниям присвоены официальные имена, зная которые, имея хотя бы ограниченные познания в этой области и достаточное количество энергии, ты сможешь их применить. Смотри.

Серберсс достал лучинку из своего рюкзака и, расположив ее в обозримом пространстве, тихо произнес:

— Школа Огня, Искра.

Слегка щелкнул пальцами. С них сорвалась пламенная искорка, которая запалила конец лучинки.

Видишь, — произнес он, смотря на горящую лучинку, — элементарное заклинание, но все равно нужно себя контролировать, ведь сила каждого заклинания зависит от количества приложенной энергии. Это заклинание может зажечь для тебя курительную трубку, а может разжечь большой костер, а то и дом поджечь. Правда, в последнем случае это будет нерационально в потраченной энергии, но тем не менее...

Серберсс потушил лучинку и протянул ее мне.

— Теперь ты попробуй. Только, прошу, контролируй себя, я не хочу испытать себя в роли факела...

Я взял протянутую мне лучинку. Это становилось интересным.

Здесь не пришлось даже подключать канал. В моих пальцах еще оставалась какая-то остаточная энергия, капельку которой я и пустил в дело:

— Школа Огня, Искра.

Щелчок пальцами. Лучинка вспыхнула, на ее конце появилось пламя.

— Вот видишь. Элементарное заклинание первого уровня, даже учить особо не надо, практически бытовая магия. Попробуем третий уровень. Но сначала предупрежу-ка я возницу.

— Возница!

— Что?

— Мы тут немного с магией побалуемся, так что не пугайся, если что...

— Да сколько влезет, главное ворга не пугайте...

— Вот и славно, — довольно сказал Серберсс, — а теперь смотри. Видишь вооооон то деревце? (Гринпис меня не простит — прим. авт.)

— Ну да.

— Школа Огня, Фаербол.

С его руки сорвался огненный шар, и поразил цель прямым попаданием. Дерево вспыхнуло, сочная листва почернела, высохла и сгорела.

— Как видишь, сейчас энергии нужно гораздо больше, и хоть это заклинание начального уровня, применить его в десять раз сложнее. Оно уже является боевым. Смотри-ка, еще одно деревце! (Гринпис меня точно никогда не простит — прим. авт.) Давай теперь ты.

Я прикинул, хватит ли у меня энергии. По всему выходило, что нет. Ладно, черт с ним... Концентрация!

Мир на мгновение исчез, появилось ощущение подключенного канала. За неимением лучшего, своим якорем я выбрал большую лужу, находящуюся где-то впереди на дороге. Открыл глаза.

— Школа Огня. Фаербол!

Огненный шар со свистом ушел к цели. Мое дерево почти не мучилось — листва сгорела моментально, ветки — в течении первых пяти секунд. Через десять обуглился ствол, а через полминуты дерево уже начало удобрять окружающие растения своей золой.

— Эй вы, вандалы! — прокричал наш возница, — ворг начинает нервничать!

— И-извини... — откликнулся Серберсс, — больше не будем.

Секунд пять мы пристыжено молчали. Потом заговорил Серберсс.

— Блин, аккуратнее надо было. Такими темпами ты через час разнесешь всю округу и нашу ренгу в придачу...

— Просто забыл, что это дело контролировать надо. Извини.

— Чтоб я сдох, — раздалось спереди, — кто-то наконец-то убрал эту чертову лужу! Дай Рандом удачи этому человеку...

Мы проехали по тому месту, где должна была находиться лужа. Серберсс рассеяно свистнул.

— Смотри-ка, и впрямь, будто и не было...

— Слушай, а чему ты удивляешься? Ну, подумаешь, зацепился я за эту лужу, и по закону равновесия она исчезла...

— Не понял... Так это твоих рук дело? Объясни.

— Когда мне нужно сотворить заклинание, я выбираю "якорь", с помощью которого заклинанию придается стабильность. Когда я творил Фаербол, то зацепился за эту лужу. Вот она и испарилась.

— Так вот отчего то дерево так быстро сгорело! Подумать только... никогда не слышал о таком способе усиления заклинания...

— Странно, я думал, что все творят заклинания именно так...

— Могу тебя уверить, что твое мнение ошибочно. Мы используем энергию несколько иначе, тут важно родство с выбранной Школой. Если ты адепт Школы Огня, то заклинания Школы Воды будут повиноваться тебе очень плохо. И наоборот. Теперь хотя бы одной загадкой меньше — я все думал, зачем ты закрываешь глаза перед тем, как произнести заклинание... И, если подумать, ты обладаешь огромным преимуществом перед противником, ведь перед тобой не стоит ограничения в выборе средства борьбы! Подумать только...

Серберсс вскинул голову.

— Тогда я считаю просто своим долгом выучить тебя всему, что знаю, включая свое тайное знание... Школу Разрушения.

— Школу... Разрушения?

— Да. Именно поэтому я получил суровое наказание от Хранителей — когда я открыл в себе способность к чему-то новому, то не сумел удержаться от искушения попробовать применить новое знание на деле. Давно это было... Больше года назад. В тайном походе на замок, являющийся ключевым в планах Хранителей, я выпустил свою силу на волю, но... не смог ее контролировать. В результате почти пустой замок, который не составило бы труда захватить, оказался разрушен. Суд Хранителей был скор, и меня почти на год отправили в место, походившее на земной аналог ада. Стоит сказать, что тех, кто выдержал там хотя бы пару недель, можно пересчитать по пальцам. Но я прорвался, с помощью своего нового знания. Без Школы Разрушения я бы не выжил.

— Я не знал.

— Никто об этом не знает. Все знают только то, что я отбывал наказание. Помнишь то заклинание, что я применил против дракона?

— Да.

— Оно из моей Школы. Благодаря нему, меч не встречает сопротивления. Практически все заклинания Школы Разрушения направлены именно на усиление оружия. Этому я и хочу тебя научить. Но вот что интересно... похоже, тебя тоже можно поздравить с открытием новой Школы...

— Меня?!

— Да. Зря ты не читал газеты. То, что ты сделал на Арене — беспрецедентно. Хранители, следящие за боем, отметили это в своих записях, и передали в соответствующий отдел. Уже через час после твоей победы в архивах появились записи о примененных тобой заклинаниях. После анализа вывод был однозначен. Твоя Школа была зарегистрирована и получила официальное название — Школа Созидания, с чем я тебя и поздравляю.

Сказать, что я был удивлен — это не сказать ничего. Стать обладателем собственной Школы... как-то необычно, когда слушаешь с открытым ртом науку о самых основах.

— Подумать только, — покачал головой я, — мы с тобой создатели собственных школ!

Хотя... Может, поэтому мы и встретились — противоположности притягиваются... Представь, что будут думать люди — созидание и разрушение в одном флаконе!

— Осталось только встряхнуть, — рассмеялся мой напарник.

Тема была богата на свои аспекты, но мы решили отложить ее обсуждение до более подходящего случая, и продолжили с еще более сильным упорством то, что начали раньше. Серберсс рассказывал о заклинаниях, которые знал и о которых слышал, делал замечания, дополнял рассказ сценами из его жизни — где, как и когда то или иное заклинание оказалось к месту, и как конкретно оно подействовало. Мой друг был источником, из которого хотелось черпать и черпать — кладезь его знаний казалась неограниченной. Поэтому путь для нас пролетал незаметно — мы уже миновали Большую Северную долину по Западному Тракту (которая легла под колёса сразу после эльфийских земель), и проехали развилку, где свернули направо, огибая Северную реку, въехали на Южный Тракт, о чём нас известила надпись вдоль дороги. Особо не высовываясь, погруженные с головой в обучение, мы не заметили, как миновал первый день и начало второго, лишь после этого нас сморил сон. Усталый, но довольный полученными знаниями, я быстро заснул, и, похоже, проспал часов шесть. Сновидений не было, но проснулся почему-то с чувством тревоги. Долго вслушивался в окружающую ренгу тишину. Ренга по-прежнему ехала по Тракту, но аккомпанемента из птичьих голосов, который сопровождал нас раньше (и на который, казалось, я уже перестал обращать внимание), не было слышно. Вообще ничего не было слышно, кроме скрипа колес. Ренга слегка накренилась влево, входя в поворот. Я решил, что надо высунуться и посмотреть, что творится снаружи.

Пейзаж снаружи был просто фантастическим. Загадочная долина, простиравшаяся по правую руку до самых гор, была затянута перламутровой дымкой, периодически принимающей какие-то формы и образы. Что-то внутри постоянно двигалось и изменялось, полупрозрачный туман, казалось, жил своей жизнью...

— Что это? — зачаровано спросил я у возницы, — Где мы?

— Тише ты! — шикнул на меня он, — мы проезжаем Долину Пророчеств. Сиди себе и не высовывайся, это опасно. Это место одно из самых загадочных в мире, здесь часто пропадали люди. Твой напарник спит — и тебе я советую поступить также, во избежание непредвиденных ситуаций.

Проглотив остальные вопросы, которые так и рвались с языка, я забрался обратно, внутрь ренги. Но уснуть не удалось — чувство тревоги меня не покидало. Через полчаса проснулся Серберсс и спросил, почему я не сплю.

— Долина Пророчеств, — коротко сказал я, — Что-то меня беспокоит.

— Это нормально. Лучше спи, тут говорить нежелательно...

— Я уже знаю. Но спать все равно не могу.

— Тогда просто сиди, и не выглядывай. Я еще немного посплю, хорошо? Разбудишь, когда это закончится.

Я кивнул, Серберсс перевернулся на другой бок и заснул.

Прошел еще час. Чувство тревоги не только не пропало, но и серьезно выросло.

Лучше уж выглянуть, чем сойти с ума...

Вдали уже маячил еще один перекресток. Вспоминая рассказанное Серберссом, я понял, что, свернув на этой развилке, можно попасть в Байрем, а если продолжить двигаться прямо — то Тракт приведет прямо к Адскому Ущелью, которое ведет к Мрачным Пустошам...

И тут я увидел их. Скрываясь в полупрозрачной дымке, совершенно бесшумно, к нам крался отряд личностей в сером. До них было метров триста, но...

— Серберсс! — я пытался растолкать товарища, — Серберсс! Проснись!

— Что такое? — шепотом спросил он.

Я коротко изложил ситуацию.

— Еще минут пять, и мы окажемся в крайне невыгодном положении. Что будем делать?

— Обороняться. Подлецы выбрали идеальное место для атаки, видать, опытные мародеры... Возница!

— Суть вашу, да не орите вы! Что такое?

— Быстро останавливай животное и прячься. Мародеры.

— Черт возьми, нас заметили, — главарь шайки хрипло выругался.

— Что будем делать? Уходить? — спросил самый молодой, и потому самый трусливый. Многие, видимо, думали о том же, но молчали — ждали слова старшего.

— Можешь уходить прямо сейчас, но тогда больше мне на глаза не попадайся — главарь усмехнулся, — видишь, ренга у них со всеми удобствами, а значит там едет какой-нибудь богатый и мягкотелый слюнтяй со своей семейкой. Чики-брики, и в дамки — неприятная улыбка на покрытом шрамами лице стала еще шире. Молодой угрюмо молчал.

— Не нравится мне это, — сказал он, но тихо, чтобы никто не услышал. У него было множество соображений по этому поводу, вот только некому их было рассказывать — находясь среди подлецов, притворяйся подлецом, лишь бы делу это не мешало...

Мы, с оружием в руках, уже были позади повозки, а возница не нашел ничего лучшего, чем спрятаться под ренгой. Хоть ворга освободить успел, и то хорошо...

— Притворимся для начала простыми путниками, — шептал мне Серберсс, — они наверняка начнут с переговоров. И как только потеряют бдительность и подойдут метров на сто — выскакиваем с двух сторон, и крепко угощаем их магией.

— Хорошо.

Как и рассчитывал Серберсс, они начали с переговоров.

— Эй, в ренге! — начал местный "оратор" — выходи и сдавайся! Не тронем! Только вещички возьмем!

Серберсс мне подмигнул.

— К-конечно! Вы точно нас не тронете? — крикнул он, подражая столичным балбесам и пуская в голос толику дрожи.

— Обещаем, — с усмешкой ответили ему, — мы благородные разбойники... Но чтобы без фокусов! Иначе...

В воздухе просвистели две стрелы, одна воткнулось в приоткрытую дверцу ренги, вторая (явно арбалетная) — попала в ворга. В воздухе чем-то резко запахло. Ворг протяжно взвыл, попытался рвануть вперед, но споткнулся на третьем шаге и повалился на дорогу. По телу его прошли судороги, и он затих.

— Яд! — изумленно воскликнул мой напарник, — Ничего себе! Это в корне меняет дело...

— Ничего это не меняет, — зло ответил я, — раз дело обстоит так, то и их жалеть нечего. В твоем арсенале найдется удар посерьезней?

— Да, но что ты...

— Все просто, я прикрою тебя щитом, а ты нанесешь удар. Таких подонков не жаль.

— А он выдержит? В тебя сразу же полетит все, что у них есть — они ведь не дураки, сразу поймут, чем это пахнет. А мне будет нужно время

— Люцифера выдержал, — привел я весомый аргумент, — выдержит и их. Вперед!

— Ты говорил, что там едут слабаки! — воскликнул один из шайки, — Что-то эти двое совсем на них не похожи! Валим, иначе, чую, скоро наши задницы засияют ярче солнца!

— Ну уж нет! — взревел атаман, — того, кто сбежит сейчас, я лично повешу! Я и так слишком долго готовил эту вылазку! Огонь!

Я выбежал из-за ренги, выставил перед собой обе руки и произнес:

— L i r e!

Оставалось надеяться, что заклинание сработало (Хотя, судя по потеплевшей печати, так оно и было).

— Серб, давай, я держу!

Он перебежал за щит. Сделал два глубоких вдоха.

— Я начинаю. Держи защиту!

О мой щит разбился первый фаербол.

— Ты что, не видишь, что там творится?? Валим!

— Черта-с-два! Бейте сильнее!

— Из неба выси в толщу бездны, взор гнева и убийства...

О щит разбилось еще три фаербола, на этот раз крупнее.

— Проникнет, нанесет удар, и предо взором степь очистит

Теперь о щит разбивались не только фаерболы, но и магические, да ко всему еще и отравленные стрелы.

— Мне по хрену, я ухожу, вон малый уже давно смылся!

— Не прощу, коль выживу!

— Да не выживешь ты! А так хоть я за тебя отомщу!

— — В потоке жизни унесет, во мраке исчезают мысли...

Мне показалось, или поток огня стал реже?

— Энергии поток, лети, стирая облики корысти!

Показалось... На щит обрушился шквальный, какой-то безумный огонь... И под ногами у меня затряслась земля.

Серберсс присел, выпростал одну руку вперед, а второй оперся о землю. И, несмотря на то, что слова он произнес шепотом, их, наверное, услышали все: столько в них было мощи...

ШКОЛА РАЗРУШЕНИЯ, ПУТЬ N33: ГНЕВ БОЖИЙ!!!

На миг мир замер, отсчитывая последние секунды. Над противником сгустились тучи, беря его в громадное кольцо. Блеснули зарницы, и тут же раздался оглушающий громовой треск: с небес хлынул поток молний.

Это было красиво. Молнии переплелись настолько тесно что представляли собой монолитную структуру. Поток плазмы достиг земли, и в короткой, но нестерпимо яркой вспышке участок местности, ограниченной кольцом, попросту перестал существовать. Ни единой былинки не могло выжить в этом огне, чего уж там говорить о бандитах... Лишь горстка пепла осталось от группы мародеров, да и ту развеял первый же порыв вольного ветерка.

Глава 9. Каракурт.

Меня сбило воздушной волной взрыва, щит попросту снесло, и я, налетев ко всему еще и на Серберсса, кубарем покатился вместе с ним по пыльному Тракту.

— Кха! Кха! — пыль забилась в горло, и мы кашляли, пытаясь от нее избавится. Чихая и фыркая, кое-как смогли отдышаться.

— Средний класс, средний класс, — передразнивая товарища, прохрипел я, — да ты десяток матерых поджарил как цыплят!

— Кха! — пыль по-прежнему мешала ему говорить, — Это не простое заклинание. Без твоей помощи мне бы его ни за что не удалось применить... Поверь, твой щит спас нас обоих. Если бы не он, то нам пришлось либо сдаваться, либо идти в самоубийственную атаку. Яд — слишком весомый аргумент в подобном споре. Мы далеко от города, у нас нет противоядия, никто из нас не обладает глубокими познаниями в природной Школе — ну, возможно, кроме тебя — щит-то из подобной же песни, мой востроухий друг...

— Тебе виднее, я в ядах не разбираюсь совершенно... Но что же нам делать теперь?

Тут нас настигла одна и та же мысль:

— Возница!

Мы вскочили на ноги и бросились к ренге.

Печальное зрелище... Она уже совсем потемнела, пара-тройка фаерболов, похоже, прошла мимо цели и попала в нее. Но хуже этого было то, что один из них залетел прямо под нее, и теперь под ренгой дотлевало тело возницы. Я уныло наклонился, и констатировал неприятный факт:

— Он мертв.

Мы уныло молчали. На небе медленно собирались тучи, еще немного — и пойдет дождь. Одно хорошо — дождь прибьет пыль и смоет все следы этих неприглядных дел...

Сердце сжалось от тоски и тревоги. Черт возьми... Что еще должно случиться??

* * *

Весь в пыли и гари, оглохший, полуослепший, но живой мародер — тот самый, что ушел перед самым концом, приподнялся в земной выемке, которая, собственно, его и спасла от ударной волны.

"Идиоты — думал он, — теперь они все мертвы. Какая страшная смерть... одно хорошо — хоть не мучились, и сразу отдали дьяволу души..."

Он приподнял чудом уцелевший арбалет.

"Я, наверное, единственный в шайке, кому известны хоть какие-то понятия о воровской чести, — размышляя, он заряжал последней оставшейся стрелой арбалет, — Данное обещание следует выполнять"

Дым над выжженным пятном стал реже, и ему стали видны два человека, хмуро стоящие рядом с повозкой. Один из них наклонился, и что-то сказал своему собеседнику. Выпрямился. Оба стояли, смотря на нечто, находящееся под телегой.

"Последнее дело — стрелять в спину, — думалось "благородному" мародеру, — но только до поры, пока дело не дойдет до мести. Тогда все средства хороши"

Он поднял арбалет к плечу и тщательно прицелился в ничего не подозревающих напарников.

Лишь непроизвольная дрожь, вызванная недавним шоком, спасла того, что стоял справа, от моментальной гибели.

* * *

Пронзительная, острая боль пронзила правую руку, которая моментально онемела.

— Серберсс! — вскрикнул я, откатываясь за телегу. Он метнулся тенью вслед за мной.

— Там что-то мелькнуло, и оно быстро уходит! — сказал мне Серберсс, выглянув на мгновение из-за телеги. Сейчас я...

— Серб... — прошептал я, чувствуя, как онемение начинает распространяться.

— О, черт! — он наконец-то все понял, учуяв знакомый запах. Запах яда...

Осмотрев рану, он лишь убедился в этом.

— Стрела ядовитая. Первым делом ее нужно вытащить, и быстро.

Без лишних слов, он обмотал свою руку обрывком тряпицы, и рывком вытащил стрелу. От боли я, похоже, прокусил губу, но сейчас меня это совершенно не волновало.

Серберсс плеснул на рану вином из фляжки, и передал фляжку мне, быстро и туго перематывая руку выше раны.

— Пей, — отрывисто сказал он.

Я послушно выпил все, что мог, стараясь не думать о том, что часть яда все же проникла выше перевязи.

— Дело дрянь, — честно и прямо заявил он, — на время я задержал яд, но надолго этого не хватит.

— Я так и понял, — хрипло сказал я, ощущая неприятный привкус во рту, — что предлагаешь делать?

— Двигаем в сторону полей, они должны быть чуть дальше, вон за той грядой, — не сильно уверенно произнес он, — там должны быть люди. Я понесу тебя.

— Думаешь, дотянем? Оставь эту затею, уходи сам, и возвращайся с подмогой, иначе и тебя тоже подстрелят...

— Нет, тебя я не оставлю. Пока вернусь, ты уже... Впрочем, не будем об этом. Дотянем. А о том, чтобы нас не увидели, я позабочусь.

Он достал из-за пояса две капсулы с серебристой жидкостью.

— Вот теперь я не жалею тех денег, что я отдал за них. Это зелье невидимости.

Быстро разломив их, он окропил содержимым себя и меня. По телу прошла ледяная волна, и в тот же момент мой товарищ исчез из вида. Я почувствовал прикосновение, и он появился передо мной.

— Пока мы касаемся друг друга, то можем видеть самих себя и того, кого касаемся. Но никто другой нас обнаружить не может.

Серберсс, стараясь не задевать поврежденную руку, водрузил меня себе на спину.

— Действие зелья продлится минут пятнадцать. Мы не должны терять время, поэтому пойдем напрямик.

Я уже не мог говорить. Внезапно печать нагрелась, обжегши меня, но я почувствовал, как замедлилось продвижение яда.

— Ты должен дотянуть, — говорил я сам себе, — просто обязан!

А Серберсс уже нырнул в перламутровый туман.

Мелькают камушки, травинки, какие-то кусты...

"Почему те видения, что раньше доставляли столько хлопот, теперь бездействуют?.."

Туман колыхался, побеспокоенный людьми.

"Сколько потребуется времени, чтобы добраться до цели?"

Туман молчал. Стараясь держаться крепче, я чувствовал, что с каждой секундой мне становится все хуже и хуже.

Постепенно туман стал заполняться дымкой бреда. Но я боролся изо всех сил.

"Ни в коем случае не теряй сознания, иначе это будет конец"

"Сколько уже бежит Серберсс? Есть ли в этом тумане время?"

А он все бежал, стараясь держать товарища ровно, и не спотыкаться.

"Прошло уже больше десяти минут, — думал он, — скоро закончится действие эликсира"

Первым это почувствовал я. Сгусток жара встряхнул меня, потом его, и с нас как будто слетела пленка.

И в тот же миг волшебный туман, возмущенный таким к нему пренебрежением, нахлынул на нас со всех сторон. Картина реальности периодически начала искажаться, и мы видели то, чего никогда не было, но Серберсс с невообразимым упорством продолжал прорываться вперед, теперь уже с закрытыми глазами, лишь изредка давая им труд с целью попытки найти безопасный путь и не сбиться с дороги. Зато передо мной проплывали феерические пейзажи, поверить в которые не могла даже безумная логика. Может, грезы были вызваны моим бредовым состоянием, а может, и нет. Но вот, передо мной мелькнула картина, похожая на настоящий мир: человек с оружием в ножнах, поле, дом вдалеке... Повинуясь порыву, нуждаясь в помощи, я бессознательно рванулся вперед, совершенно забыв, что мы бежим далеко не по полю, а в тумане Долины Пророчеств... Мой друг, потеряв равновесие, споткнулся, и полетел вперед... Меня он удержать не смог. Мы упали, но покатились уже по траве. Сон, дымка и безумие оказались позади, а над нами опять сияло солнце, но мне это уже стало почти безразлично — у меня начиналась лихорадка, яд почти достиг жизненно важных органов...

В узкой щелочке опухших глаз еще мелькало лицо Серберсса и человека, бросившегося к нам. Гулко слышались его спешные объяснения прохожему: они теперь вместе бежали прямо ко мне. Свет померк, на губах я ощутил что-то соленое... Моих ушей достигли торопливые слова человека:

— Пей, если хочешь жить...

Сделав мучительный глоток, я окончательно провалился в пучину беспамятства...

Меня трясло, крутило, тело возносилось вверх, и стремительно срывалось вниз, чудом уворачиваясь на волосок от гротескных, невероятного размера вещей. Я падал во что-то мягкое глубокое и сухое, с трудом выкарабкивался наверх, сразу же попадая то в необычайно жаркое место, похожее на духовку божественных размеров, то в соленую и ледяную пустыню...

Тело свело судорогой, и я проснулся.

Меня трясло мелкой дрожью, но непередаваемое ощущение того, что я жив, окупало все с лихвой. Моя рука была аккуратно перевязана и покоилась на груди, тело отзывалось благосклонно, печать еще теплилась на груди.

Вспоминая образ Серберсса, пусть и не с первого раза, но мне удалось послать ему мысль, не содержащую никакой информации, кроме той, что я жив и бодрствую.

За стеной раздался грохот, и дверь, ведущая в комнату, распахнулась.

— Живучий же ты человек! — неописуемый восторг был отображен на лице Серберсса, — И до неприличия везучий!

— Я же сказал, что он будет в порядке, — в комнате появился новый человек. Твердая походка и уверенное поведение показывали, что меч на поясе у него висит далеко не для красоты. Однако он не был лишен некоторого обаяния — сразу было видно, свой человек в любой компании...

— Поприветствуй нашего спасителя, — улыбнулся мой друг, — никогда не думал, что такое возможно...

— Каракурт Ингварр, — опередив Серберсса, представился он, — рад принять вас в доме моего дядюшки. Может быть, по кружечке эля?..

— Анатор, — представился я, — от кружечки не откажусь...

Контакт был установлен.

Через час мы уже все вместе сидели со столом и живо беседовали.

— Но все-таки, Серб, что произошло? Сам понимаешь, адекватно воспринимать реальность я тогда не мог...

— Кто знает, может именно это нас и спасло. Как только кончилось действие эликсира, мне стало по-настоящему хреново — перемещаться с открытыми глазами стало нереально. Какие-то образы, призраки и прочая дрянь забивала мне глаза, поэтому я их попросту закрыл и ломился вперед. И ведь я предполагал, что так все и будет, но не смог заставить себя перемещаться по Тракту и терять время. В какой-то момент ты рванулся вперед, все стало с ног на голову, и мы вывалились здесь — в этих самых полях, куда стремились. Необыкновенное везение — многие оказывались пленниками тех сюрреалистических миров, что время от времени мелькали у нас перед глазами... Но это далеко не все. Едва мы появились здесь, то я запросил помощи этого достойного человека. К его чести сказать, он совершенно не испугался, лишь удивился и обеспокоенно посмотрел на тебя. Я стал объяснять, что нам срочно найти лекаря или кого-то, кто смыслит в ядах, но он прервал меня, и резко сказал, что времени у нас почти не осталось. Лишь глянув на тебя, я понял, что он прав. И тогда...

— Тогда я достал вот этот самый нож, — сказал Каракурт, демонстрируя нож, никак не короче тридцати сантиметров, — полоснул себя по запястью и дал тебе своей крови...

— Крови?! — поразился я, — но зачем?

— О, — улыбнулся он, — это долгая история...

Тогда, когда я только появился на свет, прорицательница сказала, что я родился под звездой Пути.

"Не будет, — сказала она, — жизнь этого ребенка проста и беспечна. Либо он умрет во младенчестве, либо... станет великим воином"

Родился я слабым ребенком, и мои родители были почти уверены, что я не протяну и трех лет. Хоть и не показывали они своей печали, но горе отражалось на их лицах...

Обо мне заботились, со мной были почти постоянно, но все же не уследили. Мы жили рядом с Байремом, в землях Кузнецов, совсем рядом с Лесом Пауков... И однажды, один из них, паук-каракурт, оказался в моей спальне, когда мои родители задремали. Увидев его, карабкающегося по моей кроватке, я схватил его.

Понятное дело, что он меня укусил. Родители, разбуженные громким плачем, включили свет и кинулись к кроватке. Паук, уползающий от меня, был убит отцом, а мать, увидевшая ранку от его укуса, лишилась чувств. Отец не знал, что делать — моя кончина, казалось, была неизбежна... И тогда... в моем организме что-то сместилось. Возможно, это было связано с отцом, получившим когда-то каплю яда нежити, но мой организм отреагировал на яд неадекватно. Вместо того чтобы перестать работать, организм с чудовищной скоростью начал производить противоядие. Структура тканей поменялась, все клетки тела претерпели изменения, мои глаза приобрели изумрудный оттенок радужной оболочки... но яд был нейтрализован. Я остался жив. Мало того, я окреп, и уже в два года твердо стоял на ногах. В семь — совершал вылазки в Леса пауков, с целью добывания яда, а в десять отец мне подарил мне первый меч. Уже тогда я без страха начал пользоваться отравленным оружием — ведь на любой яд, попадавший ко мне в кровь, моментально ликвидировался, в чем я несколько раз убедился.

Когда мне стукнуло четырнадцать лет, я получил право участвовать в битвах на Арене. Нам тогда нужны были деньги, и я, взяв меч, подаренный мне отцом в честь такого события, и который был лично мною отравлен, отправился на Арену, и сразу же выбрал Средний класс.

Впервые выйдя на Арену, я услышал усмешки, свист и удивленные голоса. Да и сам организатор был сильно удивлен, но я настаивал на своем праве, и ему пришлось уступить.

Так как в Байреме живут преимущественно гномы, то и мне в противники попался именно гном. Он вышел, гордый, закованный в броню, сходящуюся на груди, потрясая своим огромным топором. И двинулся на меня, предчувствуя легкую победу и множество ночей, что можно будет провести в тавернах на выигранные деньги...

Но откуда ему было знать о тех днях, что бродил я по тем страшным лесам, уворачиваясь от выпадов пауков всех мастей, выискивая и поражая их самые слабые места — там, где на брюхе у них сходились хитиновые пластины, располагалось их самое слабое место...

Этот гном и напомнил мне тех самых пауков — широких, крепких и опасных, но... имеющих свое слабое место.

Уворачиваясь от ударов, и держа наготове меч, отравленный невидимым ядом без запаха, я осторожно выискивал это место. Толпа уже перестала свистеть, видя, как ловко я ухожу от ударов, и как ярится гном. Они поняли, что на арену вышел далеко не новичок...

После одного из ударов, гном слишком неудачно повернулся — и я нанес один-единственный удар, как раз в то место, где сходились пластины брони. Мой выпад был быстр, прям и точен — совсем как выпад каракурта — и меч без особого труда проник сквозь броню. Раздался командный сигнал.

Видя, как наполняются удивлением глаза гнома, почувствовавшего яд, который уже начал распространяться, я сказал: "все-таки, до конца быть уверенным не может никто — всегда есть шанс встретить более сильного противника" И, не желая его смерти, я впервые дал другому своей крови.

Неделю спустя я уже сидел с ним в таверне за кружкой доброго эля. Он оказался честным воякой, и не таил на меня никакого зла, даже наоборот, испытывал благодарность — моя кровь не только избавила его от угрозы мучительной смерти, но и помогла ране затянуться быстрее. Так и началась моя взрослая жизнь, и мои родители впервые получили от меня материальную помощь, с помощью которой мы смогли выбраться, а впоследствии даже построили новую кузницу...

— Получается, теперь за мной должок, — вздохнул я, — огромное тебе спасибо, что помог. Чем мы можем тебе отплатить? Деньги не предлагаю, вижу же, что тебе нужно что-то другое.

— Просто возьмите меня с собой, — просто сказал он и посмотрел мне в глаза, — и мы будем в расчете. Вам же не помешает лишний меч?.. А мне не помешает лишнее приключение.

— Такой человек, как ты, в команде не помешает никогда...— медленно проговорил Серберсс, — Но почему ты хочешь идти с нами? Какая у тебя цель?

— Слухи о вас распространились удивительно быстро. О вас я узнал в тот же день, когда вы блестяще выступили на Арене. А догадка о том, что вы вместе отправились в далекий путь, и вовсе лишила меня сна и заставила глубоко задуматься. Если бы с вами произошло то же самое, что и со мной, то вы бы меня поняли... Просто до сих пор в моей жизни хоть и встречались особенные моменты, но все же ни разу я не совершал действительно серьезного путешествия. И когда я услышал о вас, то подумал: вот оно! И дал себе слово, что если наши пути пересекутся, то я отправлюсь вместе с вами. Сегодня днем что-то потянуло меня на прогулку, и я покорился этому позыву. Когда из ниоткуда возникли два путника, удивление вызвало у меня догадку, от которой я пришел в изумление еще сильнее. А уж когда догадка подтвердилась... Решение мое стало крепче гранита, ибо, похоже, сама Судьба переплела наши пути!..

— Хм... Анатор, тебе решать.

— Что тут решать? Я полностью согласен с тобой, Каракурт — похоже, что действительно, это — судьба. С удовольствием принимаю тебя в нашу команду. Это — не в уплату долга, это — от души. А раз все так сложилась — то время выплатить друг другу долги найдется. С этого момента мы будем вместе.

— Я вас не подведу...

Вечер закончился весело. Ночью сон был беспокойным, но зато к утру я с удовольствием обнаружил, что рана уже почти зажила, и к руке стала возвращаться сила. За завтраком Каракурт рассказал нам, что, собственно, в дом своего дядюшки он приехал с целью отдохнуть и расслабиться, так как дядюшка давно зазывал его к себе в гости — отдых на природе сулил хороший... И уболтал-таки, чертяка языкастый, так как достигли ушей Каракурта слухи о непередаваемом эле, что варит только он. Не соврали слухи, и потому остался наш новый товарищ в гостях у дядюшки надолго...

Над этой историей мы с Серберссом ржали как ненормальные, даже прослезились от манеры ее изложения. В коллектив Ингварр влился с легкостью обожаемого им эля...

На следующий день вернулся его дядя из поездки в город, и мы решили собираться в путь, так как рука перестала меня беспокоить, и я был почти готов к путешествию. Немного волновала экипировка, но, как оказалось, зря — Каракурт времени не терял, и успел еще в первый же день связаться со своими знакомыми, которые двигались в сторону Байрема из столицы. Они и подобрали то, что мы вынуждены были оставить, и доставили вещи прямо в дом. Также вчера вечером он связался со своим дядюшкой, чтобы тот захватил из города все необходимое ему для путешествия. В итоге, все складывалось для нас как нельзя лучше — угостив выручивших нас приятелей знаменитым элем и задушевно пообщавшись с дядюшкой Каракурта — веселым человеком, многое повидавшем на своем веку, мы были готовы выдвигаться.

Глава 10. Курс — на Паучий Лес!

Беспокоили нас только новости, привезенные им из города. Мы уже покинули дом, а их обсуждение только набирало обороты.

— Все это слишком странно, — рассуждал вслух Ингварр, — прошло совсем немного времени со времени вашего появления, как сразу столько всего произошло. Мне нужно знать, что еще необычного случилось с момента вашей встречи. Тогда я смогу дать вам свое мнение о событиях, которые, похоже, только начинают происходить.

И мы вкратце пересказали то, что произошло со времени нашей памятной встречи у туши кабана, не забыв упомянуть и дракона в лагере. Каракурт выслушал все это нахмурившись, изредка задавая вопросы, но практически ничему не удивляясь, а только, как казалось, подтверждая свои опасения. В конце концов, мы не выдержали и в ультимативной форме потребовали его высказать-таки свои соображения.

— Смотрите сами. С того момента, как вы начали повествование, вы уже четырежды подверглись непростому риску. Первое — это кабан. Безусловно, противник не особо серьезный, однако, стоит заметить, что обычно без причины они не нападают — только если кто-нибудь разозлит. К тому же, это произошло на открытом пространстве, где и спрятаться-то негде. Если я правильно вас понял, Анатор в то время себя совсем не помнил, и его спасли только рефлексы. Второй раз — это дракон в лагере, с которым пришлось сражаться Серберссу и его другу. Анатор в этом не участвовал, но вполне возможно, что это так же имеет для него некоторое значение, он не производит впечатления истеричной дамы, падающей каждый раз без сознания от малейшего шороха. В третий раз, на арене, опять-таки же ему приходится драться с тварью, которой в этом мире просто не может быть! И, наконец, бандиты. Вам не кажется странным, что шайка, так легко уничтоженная Серберссом, имела при себе редкое и дорогостоящее оружие, да еще и с отравленными стрелами, причем их отряд раза в два превосходил обычные отряды головорезов? Я уже и не говорю о том, что среди них остались выжившие, и это после 33го пути Школы Разрушения! Это вам ведь не хлопушка, а боевая магия высокого уровня.

И теперь, ко всему прочему, в Байреме появляются крайне странные фанатики, которые горячо интересуются любой, даже самой мало-мальски ценной о вас информацией! Я получил сообщения как минимум от трех своих друзей, к ним всем уже подходили странные люди, пытающиеся как угодно, даже за деньги, узнать что-либо еще. Причем ладно бы только о Серберссе — он весьма известен, гораздо сильнее они интересуются тобой, Анатор. И чем дольше они будут искать информацию и не находить, тем сильнее будут интересоваться. Так как в Байреме власть Хранителей несколько слабее, собрать десяток-другой подонков на караван конкурента, представившись богатым торговцем, ничего не стоит. Отсюда следует вывод, что некому человеку или малоизвестной группе людей совсем не нравится ваша компания, и этот некто не преминет организовать еще парочку покушений. Какие цели они преследуют, мне не ведомо, но на мой взгляд нам всем придется быть осторожнее, пока мы не узнаем о происходящем больше.

Наши с Серберссом челюсти синхронно ударились о грудь.

— Черт меня вторично побери, Курт, если твоя голова сейчас не варит лучше наших двух с Аном! — воскликнул Серберсс, — похоже, что я настолько привык к переделкам, что для меня это стало почти нормой жизни, Анатору же просто не с чем пока сравнивать, чтобы делать такие выводы. Нам нужно срочно менять планы. Раньше я надеялся добраться по тракту до Адского ущелья, и оттуда уже двигаться в сторону Степей Сущности, — дав знак остановиться, он достал карту, — Но теперь, чую, добраться даже до Мрачных пустошей будет непросто. Вдоль Южного Тракта, сразу после поворота к городу гномов, начинается просто замечательно подходящая для любых видов засад и ночных нападений дубовая роща. И тянется она до самого ущелья. Приятного в этом мало. Если ты прав, Ингварр, то нас там будут ждать.

— Значит, придется идти другой дорогой, — включившись в разговор, я стал внимательно изучать карту, — я плохо разбираюсь в картах, но раньше наш путь должен был проходить как-то так, — очертившая линия огибала карту, проходя под Байремом, в то время как наша цель располагалась где-то на норде карты, — Так почему бы нам не пройти здесь — да, с этой стороны мы будем зажаты горами, а по пути нам придется форсировать две реки, зато мы сильно сократим дорогу!

— Не две реки. Одну, — Ингварр покусывал губы,— через Реку Времени я знаю удобный брод. Но нам придется идти через Лес Пауков, а это чрезвычайно опасно.

— Тем хуже для наших преследователей, — подмигнул ему Сербесс, — буде такие найдутся. Ведь у них не будет тебя!

— Тогда решено. Единогласно, как я понимаю? — обведя глазами друзей, я увидел в их глазах лишь одобрение, — тогда, Каракурт Ингварр, веди нас.

— Есть, командир, — он выглядел серьезно, но искорки в его глазах лучились задорным весельем, — тогда — курс на Паучий Лес!

Определившись хоть в чем-то, дальше дело пошло легче. Мы быстро миновали Земли Кузнецов, стараясь не мозолить глаза местному населению, и вышли к Гномьим Лугам еще до полудня. Не сговариваясь, мы решили на привал не останавливаться — несмотря на то, что ноги уже начали уставать (все же по дороге мы прошагали только четверть пути, остальное же время пришлось идти в обход, по кустам да канавам), есть совсем не хотелось. Рана моя почти перестала болеть и пока не беспокоила, так что до вечера я планировал продержаться. Хорошо еще местность была более-менее ровная, и шагали мы довольно уверено.

Но в этом же была и проблема: на подобной местности выследить и догнать человека было плевым делом. Можно было взять лошадей, средства позволяли, правда толку-то? Выигрывая пару часов, мы теряли не меньше в случае преследования — преследователи тоже наверняка будут верхом, и следы копыт лошадей дали бы им возможность преследовать нас, не тратя ни капли времени. А так им придется тратить время на поиск следов, ведь собак они брать с собой не рискнут — охотиться здесь негде, разве что на границе со Звездной Долиной может какая-нибудь дичь попасться, так что это просто вызовет подозрение у местных, что чревато. К тому же, по словам Ингварра, эти луга являлись местом произрастания рекордного количества душистых трав, что попросту бы забила любой чуткий нос. Мне и так приходилось чихать чуть ли не поминутно, так что не прошло и пары часов, как нос мой стал потихоньку отваливаться, и я мужественно спросил: ну сколько же еще?! Ответ не обрадовал, так что пришлось на скорую руку соорудить повязку и дышать через нее, периодически смачивая водой. Впрочем, Серберсс переносил многоцветье легче, Каракурт же вообще держался молодцом, невозмутимо возглавляя наш отряд.

— "На что чихнул, то и собирай", учат пришлых помощников местные травницы, "Там разберемся!"

Фраза Каракурта вызвала у меня лишь кривую улыбку. По мне, так что тут ни коси — такой травяной сбор выйдет, что любая болезнь от одного запаха сбежит без оглядки. Вместе с хозяином. Через окно, на этаж не смотря.

...К реке мы вышли, когда солнце уже начало спускаться к горизонту. Поморгал глазами, помотал головой, но только пришел к выводу, что травы я нанюхался совсем уж разной. Река была бирюзового цвета, причем она явно текла, вот только определить я не мог, в какую сторону.

Некоторое время мы просто шли вдоль реки, пока Каракурт не дал знак остановиться.

— Здесь и начинается брод... — начал было он, как вдруг он изменился в лице и нахмурился. У меня нехорошо стукнуло правое сердце, раз, другой. Мне даже показалось, что я слышу отголоски его разговора с кем-то далеким. Через минуту он закончился, и Ингварр шумно вдохнул воздух.

— Так. Мы оказались правы. До меня только что дошла новость о нападении в Дубовой Роще. Где-то полчаса-час назад было совершено нападение на караван. Один из ренги успел послать сообщение кому-то в Байрем, после чего замолчал, и на попытки связаться не отвечает, скорее всего — убит. Так же не отвечает никто, кто ехал вместе с ним. Новость уже разошлась по Байрему, дошла до Мелкоаста и Тандерклепа. Из Байрема уже послали конный вооруженный отряд туда, откуда пришло сообщение, но скорее всего злоумышленникам удастся скрыться. Мой знакомый счел своим долгом мне это сообщить, и посоветовал смотреть в оба.

Мое сердце билось все сильнее и сильнее. Черт возьми, что такое со мной творится?!

— И правильно делал, — сдержано произнес Серберсс, кивая в сторону реки, — как ты думаешь, на что это похоже?

Магическое сердце билось и билось, уже не медленнее родного.

— Это... маячки?! — не поверил Ингварр ( я тоже заметил несколько непонятных круглых фиговин в бирюзовом течении), — пару дней назад их точно не было!

— Именно. И каждая из этих кругляшек передаст сигнал тому, кто их поставил. Думаю, не ошибусь, если сигнал начал бы поступать от посторонних колебаний в воде, хватило бы с головой переправляющегося человека или же... Вибрации от копыт скачущего коня.

Он обвел нас взглядом.

— Похоже, что события начинают развиваться совсем уж странно. Откуда им было взяться здесь? Именно сейчас, именно в это время?

— По идее, их могли спустить вниз по течению, — задумчиво проговорил Ингварр, — примерно час назад должно было начаться сильное течение с норда. И знаете что? На норде имеется замок. Довольно большой, и нередко меняющих хозяев. Маячки вполне могли сплавить оттуда.

— Замечательно. Наш враг имеет ко всем прочим его достоинствам еще и подконтрольный замок. Через реку нам без шума не переправиться. Учитывая, что подобный маячок охватывает пять лиг радиусом, после поднятия шума совсем скоро здесь будет веселая вечеринка из наших фанатов...С одной стороны мы зажаты горами, возвращаться... Анатор, что с тобой?!

— Не знаю. Но что-то сейчас случится.

Кровь магическую я уже чувствовал лучше, чем обычную. Мир сместился. Зрение изменилось, из поля зрения убрались последние помехи — я мог поручиться, что по ветке далекого дерева Леса пауков ползет нечто восьмиконечное. И тем более, нельзя было не заметить, как из реки в мою сторону выпрыгнул светящийся сгусток. Это я уже додумывал в плавном, но высоком прыжке назад... прежде чем увязнуть в стазисе.

Река остановилась, а одна моя знакомая приветствовала меня уже в третий раз. Кителла выглядела так же, как и прежде, но я теперь не был прежним несчастным насекомым, застывшим в янтаре. Во все стороны хлынуло не меньше пары десятков одновременно включаемых каналов, жар пробежал по мне, освобождая от стазиса, и... я мягко приземлился на траву. Что может служить якорем у времени? Только время остановившееся. Просто? Возможно. Но мне помогло.

— Вижу, теперь ты не так беспомощен, как прежде, — Кителла явно оценила поставленное мною противодействие стазису, да и то, как я непрерывно создавал воздух для своего дыхания, ее явно впечатлило, — Между прочим, в два предыдущих раза тебе этого не удалось. Твой Дракон-Хранитель тебя признал. Поздравляю.

— Один раз. Когда ты пришла во второй раз, я просто был изможден после перерождения Амулета Дракона и не смог встать.

— А я говорю не об этом случае. Первый раз, когда ты попал в стазис, мог стать для тебя последним. Это произошло еще до того, как ты потерял память. Ты попал в плен, и чуть не расстался с жизнью в угоду существу, суть которого я слабо представляю. Тогда спасти тебя смогла только самоотверженность твоих родителей. Теперь, когда ты самостоятельно смог выйти из 54го пути моей Школы Преград, это тебе уже не будет страшно. 55й путь Школы Созидания, Возврат Потерянного Времени. Запомни. А теперь спеши — ты не можешь поддерживать действие подобного заклинания долго. Пока не можешь. Река стоит, хватай своих товарищей и беги прямо по ней. Силы тебе хватит. Это собьет ваших преследователей со следа. Времени на вопросы не осталось. Я проведу тебя к безопасному месту.

Мне оставалось только послушаться — я чувствовал, насколько дорого время, и как расходуются силы. Подхватив обоих, ставших удивительно легкими товарищей, я длинными прыжками помчался за Посланницей. Кто хоть раз чувствовал, как прямо под тобой пружинит само Время — никогда этого не забудет. Это что-то особое, когда бежишь по поддающемуся под тобой пространству, которое, едва ты его покинул, возвращается на прежнее свое место, нетерпеливо ожидая возвращение бега, возвращение жизни в потоке времени. Решив не испытывать терпение матушки-природы, я в двадцать прыжков пересек широченную реку, и еще через десять достигнул указанного Кителлой места. Не успел я положить своих друзей на землю, как понял: время кончается. Отдельные ниточки заклинания уже рвались, опутывая меня остатками стазиса, но у меня еще достало пороху спросить:

— О чем из этого следует говорить?

— На твое усмотрение, — усмехнулась она, начав таять, — только уйдите отсюда до восхода солнца, ибо река твой поступок стороной не обойдет.

И исчезла.

Время восстановило свой бег, о чем свидетельствовали сразу обе отдавленные мне ноги. Синхронность поведения моих потерявших равновесие друзей, может, и могла бы вызвать чье-то восхищение, но вызвала лишь мои отборные нецензурные эпитеты.

Оба локтя моментально исчезли с моих придавленных конечностей.

— Ох, извини! Как...

— Что произошло? Где мы?!

Голоса Серберсса и Каракурта слились в один возглас.

— На том берегу, полагаю, за укрытием в виде небольшого холма с уютной пещеркой у подножия. Мне только что удалось перенести вас через реку, — контакт оборвался, и сразу накатилась слабость, — 55й путь школы Созидания, с учетом некоторых... внешних факторов. Вряд ли у меня в ближайшее время достанет сил повторить нечто подобное, но погоню со следа мы сбили. По крайней мере, до следующего восхода солнца беспокоиться нам не о чем. И нужно отдохнуть. Обязательно. Не хочется мне что-то в этот лес ночью соваться.

Вместе с силами из меня ушли последние капли хоть какого-то, но настроения.

— Дружище, да ты совсем раскис! — воскликнул Серберсс, — Кара, срочно двигаем в эту пещерку и вьем гнездо для этого героя. Из него же сейчас жгучий пафос сочиться начнет, знаю я эту породу... Да не стой столбом, по мне так ничего серьезного, ну чудо, ну бывает, так мы тоже те еще кудесники порой, вот видел я гнома одного, что пробки пузом открывает, однако...

На меня нашел истерический хохот, с посвистами и с последствиями в виде вмиг слетевшего дурмана.

— Да с вами даже усталого героя не изобразишь, тоже мне, комик нашелся. Пошли на вещмешки набег уж лучше совершим, жрать будем. Дался мне этот пафос, тьфу, пропасть, но я твой должник, Серберсс. Кара, да не смотри ты так на нас, ну да, ненормальные мы, зато так веселее.

— Во что я ввязался?! — только и смог он выдавить из себя, — ну все, попал ты Каракурт Ингварр, не быть тебе воином великим, а быть психом, с такими-то товарищами! — что, впрочем, не помешало ему присоединиться к нам за трапезой. Мои подвиги мы обсуждали уже на сытый желудок, согревшиеся у походного магического костерка, наколдованного Серберссом, да и принятое внутрь в лечебных целях тоже приятно согревало. Я не стал особо ничего скрывать, рассказал поподробнее о цели нашего путешествия Ингварру, и, решившись, поведал все-таки о посетившей меня Посланнице и о моем переходе через реку. Оба внимательно выслушали мой рассказ, и прямо сказали что, дескать, все это удивительно, но другого и не ждали.

— Мы оба подписались под удивительным приключением в обмен на все, что угодно, пусть даже и наши жизни. Осознавая, что это, вполне возможно, билет в один конец, так просто это дело мы не оставим. Лично я, — добавил от себя Серберсс, — лишь выйдя из места ссылки, дал слово себе не унывать и другим не давать. Хватит, насмотрелся на кислые рожи. А в нашей компании уныние вообще последнее дело. Обошлось — и слава Богу. Будем жить дальше, и идти дальше. До победного. Ты согласен, Каракурт?

— Безусловно. Коли удача нас не оставит, будем двигаться навстречу неизвестному. А большего мне и не нужно. Я долго ждал такого славного похода. И если тот, кто сел нам на хвост, окажется упертым — ему же хуже. Такой бег с препятствиями устроим, что будет ему о чем пожаловаться своим сиделке и знахарке. А теперь спать. Я буду дежурить первым, Серб, потом тебя разбужу, а ты уже Анатора поднимешь. Без дежурств теперь нам никак. Спокойной ночи.

— Отлично придумано. Спокойной ночи.

Я заснул сразу же, как только голова коснулась подушки. Все же денек выдался тот еще... И даже во сне — я продолжал думать. Что происходит? Мне помогают, меня ведут и поддерживают, чему-то учат, объясняют и на что-то надеются. И это меня спасает, не дает уйти в себя и не дает совершать ошибок. Что со мной случилось? Кем я был и кем стану, достигнув цели? Я не хочу меняться. Хочу лишь оставаться собой, узнать хоть что-то из своего прошлого, сберечь так спонтанно возникшую дружбу. У меня были родители, наверняка, были и друзья... И были враги. Вот о них мне ничего не известно. Пока что все мои представления о происходящем были рождены туманными словами Кителлы да жалкими обрывками собственных соображений пополам с соображениями друзей. Нужно вспомнить, вспомнить хоть что-то...

Мне снился сон. Впервые за все последние дни я чувствовал себя спокойно. Мне снился сад, безмерно красиво цветущий в вихре алых и белых лепестков, роняемых цветами, что густо усеивали раскидистые ветки. Я шел по нему со смутно знакомым мне человеком, о чем-то спрашивал, смеялся, глядя на маленькую рысь, гоняющуюся за лепестками, и только взметывающую каждый раз все большее их количество. Она фыркала, била лапами воздух, иногда забиралась на деревья и прыгала с ветки на ветку, грациозно вытягиваясь в коротком полете. Укоризненный взгляд человека, идущего со мной, казалось, совсем ее не смущал, но, стоило ему позвать, как она тут же метнулась к нему золотистой искоркой и устроилась вокруг шеи роскошным воротником. Вот только воротник этот исподтишка нет-нет, да и поблескивал изумрудными глазами в мою сторону.

— А откуда она у тебя?

— Рыся-то? Сама меня нашла. Она — один из семейных амулетов-хранителей, что сами находят своего хозяина в трудный для него час и остаются с ним до конца его жизни. Рыся пришла ко мне, когда я замерзал в заснеженном лесу. Сама по себе одухотворяя Огонь Воплощенный, принявший облик зверя, она спасла меня, лапами сбив щепу с ближайших деревьев и, воплотившись в виде огня, зажгла костер. Костер этот зажег мою душу, согрел тело и покорил меня. Чуть позже мы с ней заключили безмолвный контракт и с тех пор не расстаемся. Мы смотрим на мир одними глазами, едим одну пищу и живем одну жизнь. Иногда общаемся — как это ни удивительно, она всегда меня понимала и иногда — заставляла понять себя. Когда я почти лишился своих сил — она будто бы уснула, и жила на моей груди, бережно сберегая и восстанавливая мои силы. А в какой-то момент проснулась, и приветствовала меня, как ни в чем не бывало.

— Как здорово! Неужели, когда-нибудь и я встречусь с чем-то подобным?!

— Все может быть, братишка, все может быть...

И я проснулся.

Лежа в спальном мешке и смотря на изломанные тени, что порождал костер, я всеми силами пытался запомнить этот сон, этот бесценный кусочек давно исчезнувшей жизни. Доброе лицо и важные для меня слова, спокойный голос и красивый сад... Как жаль, что я не могу вспомнить тебя, мой потерянный брат... Ты бы мне сейчас очень, очень пригодился. Но мне стало легче, гораздо легче уже от осознания того, что где-то есть родной мне человек, и то, что я вспомнил хоть немного своей прежней жизни, дало мне надежду на будущее.

Поняв, что заснуть снова мне не удастся, я подменил Серберсса на посту, отправив его спать, подкинул в костер веток, явно принесенным из леса Каракуртом, и задумался. Во всем, что случилось со времени моего здесь появления, было немало смысла, но не было практически никакого этому объяснения. Единственной зацепкой были слова Кителлы: "Ты попал в плен, и чуть не расстался с жизнью в угоду существу, суть которого я слабо представляю", что по большому счету света на дело не проливало. Одно только было понятно: действовать оно должно было извне, ибо чем дольше я находился в этом мире, тем больше понимал, что я чужд ему.

За этими мыслями прошло немало времени, и я вышел подышать.

Снаружи было еще темно. На небе светили незнакомые мне звезды, а вдалеке мрачно темнел Паучий Лес. Немного подумав, я взобрался на холм — мне было интересно, что происходит на том берегу.

А на том берегу было весело. Горели факелы, мелькали тени людей, и мне совсем не нравилось этих теней количество. Разглядеть с такого расстояния хоть что-то было невозможно, но...

" ...Иногда общаемся — как это ни удивительно, она всегда меня понимала и иногда — заставляла понять себя..."

Печать потеплела. Я всего лишь послал ей короткую мысль-вопрос, а она откликнулась и будто бы спрашивала своей молчаливой готовностью — нужна ли ее помощь?

"Да, нужна. Мне нужно то же зрение, что возникло во время стазиса. Полагаю, это был побочный эффект от выделенной тобой энергии, но мне сейчас оно необходимо."

И это сработало! Несмотря на то, что общался я будто бы с самим собой, мои глаза стали обретать необходимую глубину, а в окружающем пространстве — вырисовываться тысячи новых деталей. Теперь расстояние перестало быть для меня проблемой, и я во всех подробностях сумел разглядеть — вне всяких сомнений! — вражеский лагерь. Сбился я уже на третьем десятке людей. Это были профессиональные солдаты, головорезы и фанатики. Судя по их страстным взглядам на другой берег — направление, куда они отправятся, лишь только рассветет, было известно. Вот ведь...

Я быстро спустился и вернулся в пещеру. Времени осталось не так уж и много. Растолкав товарищей, спешно приготовил завтрак, во время которого ввел друзей в курс дела. Ингварр лишь присвистнул, а у Серберсса так и полилась отборная брань в адрес наших преследователей.

— А может, жахнем? — робко предложил я.

— Жахнем, обязательно жахнем! Весь мир в труху. Но потом...

Я так и понял, что с такого расстояния лучше и не пытаться.

Рассвет мы застали на вершине холма. Все следы замел Серберсс — попросту собрав в кучу и уничтожив следы нашего пребывания — те просто исчезли, будто их и не было. Несмотря на то, что он порывался сразу же отправляться в лес, выигрывая расстояние и, соответственно, время, я не смог отказать себе в любопытстве и в спонтанно возникшей идее.

Мы тихо переговаривались на вершине холма, как если противник на том берегу мог нас услышать.

— Что ты задумал, Ан?

— Кителла сказала, что река мой поступок так просто не оставит. Было бы неплохо, если бы она познакомилась поближе с еще одной возмущенной нашим существованием компанией.

— Не совсем понимаю, что ты задумал, но если считаешь это нужным... Тогда действуй, посмотрим.

И я начал действовать.

Осторожно закинув в реку "удочку", чтобы заметить малейшие признаки начавшихся в ней изменений, я ждал, заранее включив особое зрение. В лагере тем временем началось оживление, вся честная компания на скорую руку поглощала скромный завтрак, снаряжалась и готовилась к форсированию реки. Народу там действительно было немало, оказалось, что ночью я заметил в лучшем случае половину. Интересно, откуда взялось столько народу? Что-то мне подсказывало, что это далеко не единственное место, где нас "стерегут", а потому размах сети противника наводил на мрачные мысли.

И тут у меня "клюнуло". Слабенько, и будто бы неуверенно, но именно этого я и ждал.

В стане врага я заметил одного человека. Человек как человек, но с таким зверским выражением лица, что прошлое его угадывалось без сомнений. И он был единственным, кто держал при себе арбалет.

Заныла рука, подтверждая догадку. Что же, по крайней мере, с целью все решено.

Я встал в полный рост. Серберсс было дернулся в мою сторону, но, видя доставаемый мной лук, остался лежать.

А тем временем я максимально сосредоточился. Создание стрелы заняло буквально пару секунд, тетива натянулась, глаза тщательно выцелили выбранного мною человека. Еще миг — и я будто бы сорвался вместе со стрелой в полет.

Я не убийца. Но тем не менее, правило "око за око, зуб за зуб" блюду свято.

Яркий росчерк моей стрелы пронзил еще темное, но уже готовое к рассвету пространство и попал разбойнику в ту же руку, что и он мне когда-то. Что ж, стрелять теперь ему еще не скоро доведется. Если доведется вообще.

В лагере начался переполох. Можно быть уверенным — место, откуда вылетела стрела, заметили, а мне только того и было нужно. Быстрые сборы, изготовка — и они уже спешно форсировали реку. И хорошо, и чудесно... Ведь "клевать" стало совсем уж часто.

Выждав, пока основная их часть преодолеет середину, я решил, что время пришло, и резко, одним импульсом послал в сторону реки свой "контакт" — то есть набор собственной сущности, охарактеризовывающий меня самым полным образом.

Река такой наглости не выдержала.

Это было похоже на внезапно возникшую бурю посреди мертвого штиля в океане. Вода взметнулась и заходила вихрями, ежесекундно меняя направление и траектории движения, несясь одновременно во все стороны. Не прошло и десяти секунд, как большая часть вражьего отряда исчезла во временных водоворотах, а те, кто чудом не угодил в реку — я был уверен! — теперь скорее к черту на рога отправятся, чем в эту реку снова сунутся. Это было понятно по тому, как вдохновлено они от нее отдалялись — кто на двух, а кто и на четырех конечностях.

— Вот теперь можно идти, — невозмутимо сказал я, убирая лук на место.

— Вот дьявол! — разом восхищенно ответили мне товарищи.

— Да, я такой, — принял я комплимент. — Двинули!

— Есть, командир!

Теперь это уже прозвучало гораздо правдоподобнее, в один голос и с моментальным исполнением рекомендации. Что же, живем!

Глава 11. Лес Пауков.

С каждой минутой жизни я все меньше понимал, что со мной все-таки происходит. Понимаю — чем больше узнаешь, тем больше у тебя возникает вопросов — однако обычно это происходит осознано. Но — нередко, когда случался момент подумать о чем-то своем, я ловил себя на мысли, что в моей голове творится все что угодно, но не мой собственный мыслительный процесс. На "едет с горки мысли полка" это тоже не походило, так как все, услышанное таким образом, имело свою логику, но замолкало практически сразу, как только оное было подмечено. Вреда оно не несло, даже скорее пользу приносило — я был почти уверен, что идея с рекой была нашептана мне именно этим шкодливым, но мудрым голосом, однако радости это особой не приносило. Куда уж там, так скоро самому себе доверять перестанешь...

— Река скорее раскидает попавших в нее по другим местам, тем самым на время их нейтрализовав. Уверен, что физически никто не пострадает — она скорее играет со своими жертвами, чем упивается их кровью. Так, по крайней мере, я чувствую. Не хочу оставлять за собой такого количество ни крови, ни, тем паче, трупов. Люди явно не в себе. Среди воинов на том берегу были и простые люди, взгляд у которых был не горящим, а просто потерянным. На них явно было оказано какое-то воздействие, ну неоткуда взяться в городе гномов таким фанатикам! — тем временем мы уже вступали в лес, — И мы уже сто раз обсудили, что явление это совершенно новое, можно только предполагать, с чем придется нам иметь дело. Так что пока предлагаю сосредоточиться на проблемах текущих. Ингварр, тебе нас вести, ты и командуй.

— Хорошо.

Чем дальше в лес, тем меньше он нам с Серберссом нравился. Здесь царила тишина, изредка разбавляемая щелкающими, скрипящими и прочими мерзейшими звуками, вызывающими невольную дрожь. Деревья почти не имели листвы, еще реже цвели, плоды загнивали, не успев толком завязаться. Некоторые деревья, правда, имели все и в полном достатке, но пробовать что-либо, выросшее здесь, меня совсем не тянуло.

Трава здесь даже летом была изжелта-зеленого цвета — света ей явно не хватало. Все пространство между деревьями было затянуто рядами паутинных сетей — в большинстве своем, правда, выглядящим совсем уж дряхлыми и целыми кусками порой обваливающимся прямо на рвущиеся из последних сил к свету растения. Поэтому и трава здесь выживала соответствующая — с плотными стеблями и острыми гранями, вроде болотной осоки, о которую обрезаться было проще простого, да низкорослые кусты с листами-колючками, кое-как цепляющиеся за жизнь. Под ногами далеко не аппетитно хрустели оставленные кем-то хитиновые оболочки. Та еще, в общем, обстановочка.

— Это старая часть леса. Здесь, на наше счастье, по-настоящему крупных и опасных пауков не водится. Когда-то, конечно, водились — как вы видите, следов их пребывания здесь предостаточно, но потом они почему-то ушли глубже в лес, оставив дряхлеть и разлагаться свои бывшие гнезда. Паутина давным-давно потускнела, но это хорошо — позволит быстрее обнаружить свежую. Имейте в виду — ни в коем случае не касайтесь ее. Из-за недостатка пищи пауки потеряли остатки страха, кидаются на все живое, и заставить отступить их может только огонь. Они умудряются даже птиц ловить и мелких животных. Так что будьте внимательнее.

Пока что мое внимание привлекало только полное отсутствие каких бы то ни было звуков. Хрустело под ногами, сухо шелестели раздвигаемые Каракуртом ветки, мы просто шли за ним, след в след. Но, по мере углубления в лес, он начал понемногу оживать. Появились звуки — оттого, впрочем, уютнее не стало. На деревьях появилась более сочная, почти тропическая зелень и...

Свежая паутина.

Волей-неволей пришлось замедлить движение. Из заплечного мешка Ингварр достал бутылку с мутной жидкостью и в совсем уж непроходимых местах опрыскивал паутину, от чего та моментально растворялась.

— Собственный состав, побочный продукт моих занятий алхимией по изготовлению ядов. Порой очень полезное зелье. Особенно — в этом лесу.

Пока что путешествие проходило без приключений. Пусть и медленно, но мы продвигались вперед. Становилось все более душно, похоже, соседство сразу двух рек и озера верно заболачивало местность. Под ногами перестало хрупать, но это никого не обманывало, ибо временами стали слышны сочные всплески под ногами, когда нога попадала в укрытую травой лужицу. Да и то не разобрать было — трава это или уже водоросли. Очевидно, перегной послужил хорошей почвой для некоторых растений и они бодро шли в рост, хватая нас за ноги бесчисленными побегами, тем самым замедляя наш шаг совсем до черепашьего. Одно хорошо — следы исчезали быстро, так что преследования можно было уже не опасаться.

Таким образом мы двигались не менее часа. Местность стала еще более болотистой, но со временем мы приноровились, ловко обходя бочаги и иные подозрительные места благодаря чутью Ингварра и острому зрению Серберсса. Я же изредка посматривал по сторонам магическим зрением, просто на всякий случай.

По словам Каракурта, мы уже как полчаса шли по владениям пауков, однако пока так никого и не встретили. Только изредка возникало чувство, что за нами кто-то наблюдает, нехорошо так, с гастрономическим интересом. Но не нападает, не то из чувства самосохранения, не то просто выжидающе наблюдая — поджидая более подходящего момента.

Внезапно Каракурт остановился. Повел носом из стороны в сторону, принюхиваясь. Спросил:

— Чувствуете?

Да. В воздухе, пусть и слабо, но пахло гарью. Послюнявив палец и определив направление ветра, я прикинул, откуда пришел запах. Запах, похоже, шел с юго-запада, что было несколько левее нашего курса. Тем не менее, посовещавшись, было решено узнать, в чем же дело.

Совсем скоро мы об этом пожалели.

Звук, сопровождающий нас, усилился. Раньше он, казалось, шел отовсюду, теперь же стало ясно, что виной всему эхо — на самом деле звук шел со стороны лесной плеши. Всю плешь окружала черная паутина — частично обгоревшая, частично закопченная. Но окружавшие плешь ошметки не шли ни в какое сравнение с тем, что творилось на самой "полянке"...

Дурно стало даже Каракурту, что уж говорить о нас. Плешь была не естественного происхождения — она была выжжена безумством драконьего пламени, яростью дракона, что дрался не на жизнь, а насмерть. Сам дракон возлежал сейчас, изломанный, с ног до головы окутанный прочнейшими нитями посреди своего последнего поля битвы. Тысячи тварей размерами от блюдца до трехгодовалого теленка, больше похожие на клещей, нежели на пауков, уже присосались к нему, несчетные же количества — суетились вокруг них и совсем уж исполинской паучьей матки, которая вполне могла бы завтракать слонятами, кабы они здесь водились. То место, куда присосалась она, оседало, что было видно даже невооруженным взглядом.

У пауков, как известно, нет чувство насыщения. Поэтому некоторые из них, особо усердствующие посреди жуткого шевелящегося покрова, раздувшись до совсем уж умопомрачительных размеров, лопались перезревшими виноградинами, обдавая дурно пахнущей жижей смертельно этим обрадованный молодняк. Твари даже друг друга поглощали с не меньшим энтузиазмом, да так, что Серберсса и того скрутило. Обо мне тем более говорить не стоило — закрыл глаза да задышал часто-часто, чувствуя рвущийся наружу завтрак.

— Одна пакость на другой, да еще и третью жрет, — отвращение было написано на всех лицах, слова Каракурт просто выплевывал, — то-то их на подходах не было... В жизни такого не видывал, а нагляделся ведь всякого.

Мою грудь ожгло чужой ненавистью. Похоже, Печать тоже имела свое мнение на этот счет, и была не прочь в случае чего посодействовать. Но с таким численным перевесом...

— Уходим, — глухо сказал Серберсс, — сил нет на это смотреть.

И мы поспешно отступили, но я был уверен — у каждого перед глазами стояла та же картина, что и у меня. Гроздья тварей, облепившие того, кто еще недавно парил в небе, представляя собой воплощение свободы и гордости, медленно, кошмарно медленно оседающего под алчными взглядами и жадно наполняющимися пищевыми мешками.

Накопившаяся усталость слетела под всплеском адреналина. Теперь всем хотелось только одного — покинуть этот гадючник, и как можно скорее. И мы шли, форсируя и без того быстрый шаг, уже гораздо меньше внимания обращая на ловчие паучьи сети — быстро от них избавляясь, отбивались от мелких насекомых, спешащих на пир. Пусть они вели себя и агрессивно, но опасности как таковой практически не представляли, разрубаемые с одного удара мечом, а то и поджариваемые огненным шаром. Но ими мы с Серберссом старались не злоупотреблять — уж больно пронзительный запах оставляли горящие паутина и членистоногие. Завтрак все же остался со мной, хотя убедить его в необходимости философского отношения ко всему произошедшему было весьма непросто.

Выбравшись из болотистых гнездовищ и отмахав еще немного по относительно нормальному участку леса, мы наконец-то вышли к реке. Долго сидели на ее берегу, дыша свежим воздухом, а затем чистя одежду от налипшей на нее грязи. Есть захотелось не сразу, но, тем не менее, здоровый организм быстро взял свое — уже через пару часов на разожженном костре жарилась выловленная из реки рыба.

Аппетит мы все же нагулять успели — рыба была сметена в один присест. Впечатления от увиденного постепенно сглаживались, по крайней мере, казалось, что их удалось прогнать бодрым разговором, по сути своей, ни о чем. После ужина Каракурт ненадолго удалился в лес — рассыпая какой-то порошок земляного цвета, он обошел пространство между нами и лесом по широкой дуге — по его словам, сей порошок с легкостью отвадит любую нечисть и обеспечит нам спокойный отдых.

Перед тем, как устраиваться на отдых (ввиду специфичности здешних мест, следующий переход решено было совершить ближе к ночи), я поднял вопрос о переправе через реку. Кроме как соорудить плот, ничего предложить мы не могли, однако Серберсс, недолго думая, быстро доказал нам, что является виртуозом, истинным Мастером своей школы. Подойдя к ближайшему дереву и немного побарабанив по коре, он прошептал:

— Школа Разрушения, путь N17, Ze-lesto Captim.

Лопнула кора, и часть дерева разлетелась мелкой щепой. Ветки в большинстве своем полетели в стороны и, не успев полностью осыпаться, были придавлены ладным челноком. Челнок был без изысков, но выглядел вполне надежно — на мой взгляд, именно так должно выглядеть смелое корыто, не иначе как случайно согласившееся перевести такую "честную компанию" через широченную реку.

На вопрос "А весла?" Серберсс только иронично изогнул бровь и подошел к следующему дереву:

— Школа Разрушения...

В общем, весел у нас оказалось предостаточное количество для того, чтобы спокойно идти спать. И как хорошо — за дровами в лес идти совсем не пришлось. Сплошная выгода на фоне еще немного возросшего долга матушке-природе.

Глава 12. Сила иллюзий.

Дежурство прошло без происшествий. Пару раз что-то шуршало за границей круга, но быстро прекращалось. Поздним вечером, когда все были уже на ногах, мы сделали небольшую прогулку по границе круга, обнаружив десяток-другой паучков. Каракурт пояснил, что эти твари — представители небольшого круга созданий, охотящихся группой. Убивая своих жертв сильнейшим ядом, они совместно плетут кокон, в котором за пару недель еда "готовится" до удобоваримого состояния. Не удержавшись, он сцедил-таки в небольшую мензурку несколько капель яда, и, проворчав нечто одобрительное, спрятал её подальше.

Уничтожив по возможности следы своего пребывания (это было весьма непросто, по крайней мере, проклятия со стороны Серберсса, убиравшего следы своего "художественного разрушения", так и сыпались), мы спустили челнок на воду и погрузились в него. Он тяжело осел под нашим весом, но, по крайней мере, надежно держался на поверхности воды. Разобрав весла, мы осторожно отгребли прочь от берега, на котором угрюмо и неприветливо смотрел нам вслед проклятый лес.

— Одно хорошо, — сказал Серберсс, — эта часть пути будет намного легче. Река, по которой мы плывем — самая спокойная из тех, которые я знаю. Ни одного несчастного случая — правда, и плавающих по ней немного. Тут целая сеть рек да хребет Вороньи Скалы — и еще, недалеко от Лунной Поляны замок есть, но я о нем ничего не знаю. Никаких населенных пунктов ввиду особенностей ландшафта нет — Лунная Долина названа так потому, что только ночью по ней и возможно пройти. Мощнейший иллюзионный фон, некогда созданный Магом-Без-Имени, погрузил Долину в вечную ночь, тем самым сбив врагов со следа, а затем — уничтожив. Судя по словам путешественников, выглядит все натурально — луна и звезды, но ориентируясь по ним днем, ты никогда не найдешь выхода — они заведут тебя в гибельные места, и пропадешь без вести. Одного только маг не учел — на поддержание заклинания уходило слишком много сил. Уничтожив врагов, он исчез сам — и Бог знает, что с ним случилось, вот только осталось заклинание, и порой встречается путешественникам ветхий призрак, говорящий на непонятном древнем языке. Ученые только покивали, мол, "круг замкнулся" на маге, да занесли данные в реестр, а обыватели быстро растеряли интерес после пары несчастных случаев с особо любопытными.

Река была спокойной и текла размеренно. Нас немного сносило вправо, но это было только на руку — в том месте берег был более пологим, и кое-где виднелись хорошо заметные камышистые бухточки. Мимо пролетела пара стрекоз, сверкая радужными крыльями, какая-то пичуга присела на носу лодки, чтобы тут же вспорхнуть от неосторожного движения Серберсса, где-то в глубине сверкнула гладким боком шустрая форель.

Причалили мы, когда солнце уже село. После выгрузки Серберсс, обманув мои ожидания, не стал уничтожать лодку; вместо этого он аккуратно ее притопил, а Каракурт соорудил на берегу небольшую пирамидку из камней. Как я понял, это было здесь чем-то вроде негласного правила, дарующего шанс спастись неосторожному путнику на исходе ночи. Весла он спрятал в камышах.

Скоро нам под ноги легла дорога. Загадочная тропа, проявляясь тем ярче, чем глубже мы уходили от реки, в лунном свете казалась извивающейся гадюкой, то и дело сворачивающей в самых неподходящих местах. Если бы я не знал, что тропы здесь — это самые безопасные места, и не было бы тому сиюминутных доказательств в виде самых спокойных выражений на лицах моих товарищей, ломанулся бы отсюда, куда глаза глядят, не доверяя ничему, кроме собственных глаз.

И наверняка бы пропал здесь с концами.

— В этом и весь фокус, Анатор. Пока ты идешь прямой дорогой, долина неизменно начинает кружить тебя по плохим местам, уводя все дальше от цели. На то и был расчет: последнее, что враг мог испытать, гуляя по несуществующим тропам, было доверие. Были ненависть, желание, надежда и безнадежность, смирение и непримиримость. Но стоит довериться ночной тропе и помнить о своей цели — и она сама выведет тебя кратчайшим путем в обход всех ловушек. Маг-Без-Имени не был плохим человеком и всегда себя контролировал — поэтому, именно таким человеком его и запомнили.

Я легко мог понять пропавших здесь людей. Картины, которые мои товарищи почти не замечали, будто специально лезли мне в глаза. Деревья, которые вблизи выглядели (да и были) настоящими, аккуратно выкапывались из земли, стоило только отойти от них — и сбивались в лес за нашими спинами. Какие-то твари, пойманные периферийным зрением, прятались в этом лесу и недобро светили яркими глазами нам вслед. Чуточку бы мне мнительности — и пришлось бы тогда постоянно оглядываться, ибо в такой обстановке легко представить особо жадную до крови тварь, что уже зашла тебе за спину и готова прыгнуть.

До паранойи дело не дошло — в какой-то момент я понял, что автоматически собираю информацию из окружающего мира. Печать теплела, делясь энергией, и от меня волна за волной расходилось поле. Чувствовалось оно даже при открытых глазах — тело само по себе "вспомнило" это ощущения — когда-то, похоже, я им уже пользовался... Оно сообщало мне, что земля под ногами — настоящая, что мы двигаемся, а не топчемся на месте — и это успокаивало. Открытие меня обрадовало — раз тело продолжает что-то вспоминать, то когда-нибудь, глядишь, и вспомнит все остальное.

Через некоторое время я освоился настолько, что сумел взять поле под собственный контроль, и даже уменьшить его радиус — ибо любая магия выматывает, а оказаться без нужного умения тогда, когда оно действительно понадобится, неприятно. В целом ночь прошла спокойно — лишь ноги гудели сильнее с каждым пройденным часом, да окружение менялось на все более мрачное. Стараясь не смотреть на него, доверяя лишь ногам и "полю", сосредоточившись на своих ощущениях, порой пытаясь "случайно" вспомнить что-нибудь еще, двигался вперед. Двигаться-то я двигался, но вот барьер между прошлым и настоящим по-прежнему не желал сдаваться, вопреки всем стараниям.

Скоро я почувствовал слабое, но постепенно нарастающее воздействие. Это воздействие вскоре начало фонить так, что мне пришлось один за другим задействовать несколько каналов, чтобы поддерживать заклинание в прежней эффективности — и это всего лишь в течении часа! Близился рассвет.

— Нам нужно искать привал, — сказал я раньше, чем Серберсс успел открыть рот. Путь по долине оказался неожиданно долгим, несмотря на то, что на карте она занимала значительно меньше места, чем тот же Паучий лес. Ингварр, похоже, ничего не чувствовал, но немедленно согласился, сказав, что идти дальше после первого луча солнца — все равно что самому себя проклясть архимагу. Жизнь — она штука слишком интересная, чтобы с ней относиться настолько пренебрежительно.

Привал мы устроили рядом с дорогой. Спешно возведенная палатка из тонкого материала на честном, зато магическом слове, укрыла нас от первых лучей рассвета. Поле я был вынужден отключить — с непривычки сильно закружилась голова, ибо использовать энергию в таких количествах было непривычно. К тому же, учитывая отсутствие "якоря", на этот раз энергия приходила из собственного резерва, размеры коего я не знал совершенно — тут был нужен опыт, и еще раз опыт.

Каракурт занялся сумкой с продуктами, в то время как Серберсс с увлечением чертил что-то по периметру палатки.

— Да это же "противодействие", — на минуту отвлекшись, заметил Ингварр, — самое популярное охранное заклинание Хранителей, если не ошибаюсь??

— Мефисто, знаешь ли, не на свалке свое имя подобрал. Мы с ним не раз встречались за время моего заключения, и он проспорил мне это заклинание — думал, что не хватит сил его воспроизвести. Хе! Он явно недооценил то, как мне хотелось выжить — по пальцам можно пересчитать дни, когда не приходилось чего-то изобретать, а знанием пентаграмм со мной поделились демонологи — под угрозой смерти, конечно, но зато ни у кого не было замечено отсутствие энтузиазма во время обучения. А с их богатой базой даже подобное хитросплетение (Серб вывел совсем уж вычурную линию) стало для меня доступной задачей. Видели бы вы его лицо, когда во время следующей встречи ему даже подойти ко мне не удалось — вместо этого пришлось добрых два часа сражаться с моими чарами, прежде чем я соизволил проснуться и убрать контур. Когда он подошел, думал — убьет. А он всего лишь сказал: с тебя, дескать, завтрак, ученичок. На том и поладили, еще пару секретов от него я все же перенял, после чего наши пути разошлись.

— Угораздило же тебя. С ним никто общего языка найти не мог, а ты еще и уроки от него получил.

— Да его не понимал никто, а мне повезло оказаться в нужное время в нужном месте и драться рядом с ним, а потом мы сидели за бутылочкой какой-то дряни и говорили за жизнь — дрянную, но какая уж есть. Вот и подружились, в какой-то степени.

— К столу, ребята, хватит уже возиться. И не сверкай, Анатор, глазами — одними историями сыт не будешь.

За едой я, уже привычно, стал расспрашивать о новом для меня виде магии — линии на земле меня очаровали. По большей части, Серб отмахивался, но пару простых уроков мне дал, ибо времени до ночи у нас было еще предостаточно. Пока я, пыхтя, пытался изобразить на земле простейшую звезду в контуре, должную собирать энергию, Ингварр занялся попытками связи с городом. Связь явно была плохая — заклинание постоянно рвалось, но дело двигалось. У меня, впрочем, дела тоже шли своим ходом — звезду удалось сделать, несмотря на отсутствие должных инструментов, на одном только прилежании, а также удалось немного разобраться с символикой. Серберсс объяснил, что такая звезда не требует какой-либо точной ориентировки — т.к. источник она способна найти сама, нужно только время для того, чтобы энергию собрать.

— Главное свойство пентаграмм — это то, что даже самая простая из них способна на многое. Если оставить ее на несколько лет — накопленной энергии хватит на то, чтобы воспроизвести даже мощнейшее заклинание. Те, кто относятся к ним с презрением, рискуют проиграть в мастерстве более терпеливым магам. Характеристика пентаграмм — размер, количество лучей и сторон, сочетание составляющих, ориентировка по центрам силы, ингредиенты...

Незаметно наш разговор превратился в совсем уж серьезный урок, а Ингварр ушел отсыпаться, едва поделившись с нами новостями (В городах по-прежнему происходило нечто, но никто не знал, к чему все идет) чтобы заменить нас на дежурстве после обеда. Пентаграмма росла и усложнялась, а я просто поглощал знания, под руководством преодолевая все трудности сплетающихся линий. Серберсс остался доволен, и тоже пошел спать, оставив мне краткий конспект на изучение. Занятие поглотило меня полностью — даже в отсутствие учителя, я продолжал делать успехи, совершенно бандитским образом соединив свою пентаграмму с его защитным контуром, усилив тем самым оба слившихся узора. Что-то в этом однозначно есть, решил я — узором на земле управлять потоками. Эта магия работала, несмотря ни на что — спокойная, уверенная в себе сила. Как река, текущая, несмотря на то, что более изящную рыбу, что несет она в своих водах, останавливает обычная сеть.

Изучив и запомнив все, что сумел, я перекусил, после чего откинулся назад и закрыл глаза.

Очевидно, из-за усталости, мой контроль ослаб, и, еще не осознавая этого, я провалился за грань мира источников — и чуть не ослеп. Колоссальный столб света буквально ослепил меня — взметнувшимся вихрем текущая вверх призрачная река предстала перед моим взором. Слабым зеленым светом светилась моя пентаграмма, разбросав вокруг себя ниточки-поисковики.

Вот он, источник Мага-Без-Имени, замкнувшийся на себе в момент сотворения заклинания всей его жизни, — подумал я. Сейчас он проходил прямо сквозь центр звезды — медленно и стремительно одновременно. Но помимо них в пространстве ощущалось нечто напрочь незнакомое — и оно мне совсем не понравилось.

Это была сеть — только в отличии от обычной сети, она не обладала сдерживающими ее грузилами — вместо нее было сопротивление, непреклонное, движимое чей-то враждебной волей. Я знал — за то время, что я наблюдаю за ловушкой, едва ли в мире настоящем прошло более пары секунд.

И тут сеть начала меняться, впрочем, как и моя пентаграмма. Звезда наконец-то вцепилась в источник — хотя мне, несмотря на попытки, это не удалось ни разу — источник ощущался как иллюзорный, и якорю не удавалось "схватить" его. Звезда же была вполне материальной — ее энергия по первому же требованию дала себя в мое распоряжение.

Впервые я творил форму для заклинания в этом мире — купол, усиленный звездой, перешел под мой контроль и отразился слабым светом и в этом мире — отчего я имел возможность наблюдать за заклинаниями, когда те столкнулись.

Вспышка. Еще одна. Сеть медленно исходила всеми цветами радуги, плотно охватив купол. Не знаю, что за силы были задействованы для ее создания — но она давила и давила, не ослабнув и на малую долю — наоборот, достигнув своей цели, она пребывала в полной решимости сокрушить защитный барьер. О цели ее я почти не сомневался — учитывая, что "давила" она преимущественно на мой, зеленый цвет, а не на серберссовый желтый.

Сеть снова стала изменяться, и защита медленно начала поддаваться. Я чувствовал — в мире реальном контур набрался нутряным светом и всеми силами противостоял чудовищному давлению. Сеть понемногу забирала себе Серберссовый желтый оттенок, а я торопливо пытался разобраться со свалившейся напастью — заклинание-охотник, уровня... 60, не меньше. Представлено проникающей сетью, в которую ловятся все, обладающие силой соответствующего цвета, обездвиживающее, с подуровнями, до которых мне за такое короткое время не добраться.

Анализ... Я анализировал заклинание, как медик, препарирующий лягушку — и это получалось так естественно! Какая-то часть медленно, но уверенно возвращалась ко мне — очередное умение из прошлого вступало в свою силу. Наиболее важную на данный момент часть заклинания я увидел яснее некуда: заклинание в момент схлопывания тратит все силы на попавшуюся в капкан мушку. Времени оставалось все меньше — защита трещала по швам. Вот-вот, проломившись, она применится не только на меня, но и Серберсса — как один из авторов защитного заклинания он включался в список целей заклинания — о чем яснее ясного говорил цвет этой самой сети. В то же время, отложенная часть энергии на второго не применится на первого, если он успеет спровоцировать заклинание. А значит...

Выход оставался только один. Выдрав себя из мира источников, и потратив последнюю секунду на крик "Тревога!", я выскочил за границу защитного круга.

Момент замыкающегося на тебе замыкания — неприятнейшее ощущение. Благо товарищи мои от вопля подскочили сразу — на них я был вынужден положится, ибо заклинание это... В момент, когда тело мое сковало мощнейшим стазисом, я понял: поверхностные уровни были не просто поверхностными, а так... отвлекающими обманками.

Впрочем, по мне действительно "проехалась" лишь половина заклинания. Но вот вторая половина... Это было произведение магического искусства, честное слово — о нем нужно рассказать отдельно.

По отдельным каналам-векторам, энергия моментально изменила направление, разделившись на две ветки — одна из них сплелась в портал, вторую подхватил вышедший из портала человек — и она с невероятной скоростью сомкнулась вокруг моих друзей.

Tentero Lire — прекрасное заклинание, — сказал он, — однако, если его обратить, получится не великолепный щит, а прекрасная клетка.

Это лицо было мне не знакомо, но я знал — мы уже встречались прежде. Стазис держал меня крепко, и я внутренне собрался, готовясь от него освободиться — опыт уже был. Но уж больно спокойно он на меня смотрел, почти выжидательно.

И я расслабился. За моей спиной вспышка за вспышкой озаряла клетку, которую пытались сломать изнутри мои друзья. Но я помнил — на то, чтобы преодолеть эту клетку, нужно время.

Голова будто взорвалась изнутри. Пришла дикая боль, но я вспомнил:

Тут нужно вместе... Сплетение рук, я сам, медленно отделяющийся от мира, запомненные на всю жизнь лица.

Второй раз сдержаться было сложнее, но я сдержался и не стал дергаться — выжидательно, с сочувствием глядящие мне в лицо глаза выводили из себя.

Печать полыхнула невообразимой болью, и эта боль стала моим щитом.

— Даже так. А ведь это я стоял за смертью твоих родителей. Поразительное хладнокровие.

Я закрыл глаза. Сосредоточиться... Выйти за пределы не удавалось. Черт!

— А ведь ты правильно делаешь, что не рыпаешься. Планы ты мне подпортил сильно — я ведь надеялся, что мне удастся для начала убить твоих друзей — но ты мудро сохранил защитный контур.

— Бесполезно меня провоцировать, призрак, — горько усмехнулся я, — то деревце за твоей спиной выдает тебя с потрохами. Полагаю, ты хотел, чтобы я попытался вырываться из твоей клетки, чтобы твои люди смогли это засечь, и взять меня тепленьким и обессилевшим? Не бывать того, что бы за тобой не стояло. Подозреваю, я мало что смогу сделать с призраком.

— Какой умный мальчик. Впрочем, я никогда не остаюсь в проигрыше — все рассчитано наперед. Ты, наверное, сумел почувствовать скрытые нити заклинания — но времени на их расшифровку тебе ни за что не хватило. Мне действительно жаль, что я не смог убить твоих друзей — тогда бы у тебя не осталось бы сил на размышления. А что до моих людей — то тебя это не должно беспокоить, ибо в этом мире теперь нужно считать количество не моих. Люди слабы... Меня устраивает все — ибо клетка заперла не только твоих друзей, но и часть их сил — а того времени, что им понадобится на то, чтобы выбраться, мне вполне хватит. Этот источник просто чудо как хорош — какой-то щенок, возгордившись, поиграл немного с серьезными силами, и теперь не сможет мне отказать.

Рядом с ним по взмаху руки возник еще один призрак — ветхий, с поникшей головой. Прошептав тому на непонятном наречии несколько слов, призрака отпустили, и тот медленно поплыл куда-то в сторону.

— Даже в обличии призрака, власть над душами остается властью. Мне невероятно жаль, что я не могу прямо сейчас взять тебя за шкирку и притащить на место твоей казни, хотя и имею Право. Но твой хранитель силен.

Щит из боли так и полыхал передо мной. Сжав зубы, я силился не совершить глупость.

— Никак не могу понять эту вот вашу жертвенность. Сдохнуть просто так — в чем смысл? После смерти все теряет значение. Ты, кстати, скоро сможешь испытать это на себе — в Тандерклепе ради тебя готовится прекрасный жертвенник, а мой слуга вот-вот призовет других, и тогда сегодня же ты отправишься к своим родителям.

Боги... Кителла. Хоть кто-то! Нет моих сил больше, чтобы ждать, время уходит!

Сосредоточься, черт тебя побери! Ветер, и кто-то рядом зовет, бьется в ярости. Кто ты? Кто?!

Меч. Лук. И те, кто когда-то их держали.

— Анатор! Сосредоточься, Анатор!!! В них — твое спасение и твое будущее. Верь им. Верь мне. Ты под моей защитой. Верь мне!

— Кителла?

— -, дурень. Я та, кто ее посылала. Держись! Я спешу.

Печать засияла. Это был тот самый, лучистый золотой свет, который я когда-то уже видел. Сердце мое второе забилось весело и сильно, с лица градом покатил пот.

Неприятный тип передо мной, точнее, его призрак, не сразу понял, что произошло.

Каналы зажглись, напитавшись моей собственной, внутренней энергией. Резонанс, резче и жестче, чтобы перехлестнувшая через край энергия выплеснулась из тела и окутала мое оружие.

Оружие — это бездушное оружие убийства, в большинстве своем. Редко когда попадается оружие с историей, одухотворенное многочисленными схватками и чувствами своего владельца. Но встречаются и редчайшие случаи в истории — когда клинок действительно обретает волю и душу своего хозяина.

Теперь я был почти уверен, что меч раньше принадлежал моему отцу, а лук — матери. Именно тень отца призывал я в своем отчаянии, прося его своими руками изничтожить призрак этой неведомой твари, с которой не знал, как бороться. И оружие ответило мне, и из моей тени пришла еще одна — похожая на меня, но мной не являющаяся. Она жадно пила мою энергию, но от воплощения иного ждать и не приходилось.

Впервые увидел я неуверенность на лице призрака. Он не то, что растерялся — просто не верил своим глазам, когда тень моего отца с тенью своего меча словно стрела, сорвавшаяся с тетивы, бросился вперед. Один удар — всего один удар! — и он исчез, а я бессильно повис в путах стазиса. Еще не веря, призрак ощупал страшную рану в груди — бесцветная слизь из нее так и сочилась.

— Ничтожество!!! — возопил он, — как ты посмел, щенок, ублюдок! — руки его поднялись для сотворения заклятия, когда меж нами ворвался ураган.

Это было в высшей мере странное зрелище — в окружении бесчисленного множества сияющих лиловых звезд соткалась фигура, спрятанная под десятком различных по размерам вуалей и драпировок. Умело укутанная в ткань, фигура эта сияла особым, ни на что не похожим светом. От нее волнами расходились волны власти и силы, глаза — даром, что были не видны — проникали взором повсюду. И перед этой спокойной, холодной уверенностью, спасовал даже призрак — уверенность его пропала, словно былинка под дуновением ветра, а в глазах — я мог поклясться — появился настоящий испуг.

— Он под моей защитой, тварь.

— Уважаемая, — с какой-то стати попытался реабилитироваться призрак перед нежданной гостьей, — я имею Право.

— Не сомневаюсь. Но, вот в чем дело, я также имею Право, так уж случилось. В виду своей исключительной ситуации с потерей памяти, он нарушил — и не раз — Закон Сохранения, за что вину его никто не снимает. Тем не менее, учитывая, что в том вина его лишь косвенна — ведь память он потерял по вашей вине — временно моя власть над ним, а не ваша.

Призрак так и взвыл — похоже, его план уверенно накрывался медным тазом. Тем не менее, он нашел в себе силы сказать:

— Если мой хозяин когда и ошибался, то это в момент, когда он согласился играть по Правилам. Рано или поздно, так или иначе, но ты проиграешь — и тогда, отсюда и до горизонта, будут лишь наши желания и наши правила — как, впрочем, и в любом другом мире.

Смелости у него явно прибавилось, после того, как он увидел, что стирать в пыль его пока что не собираются, и перешел непосредственно к угрозам:

— Анатор! Я сделаю все, чтобы тебе не было спокойной жизни, искренне обещаю. Я и мне подобные будут стоять за каждым человеком, который умрет рядом с тобой. И чем раньше ты попадешь в наши руки — тем раньше это прекратится.

Волна боли пробежала по его лицу — нечто, похожее на кровь, сгустком выплеснулось из раны. Вокруг один за другим начали открываться порталы. В них на миг появлялись самые разные места — как городские и сельские, так и совершенно непонятные, после чего порталы за чередой символов мутнели и из них появлялись представители самых разных рас — преимущественно люди, но были и добряки-гномы, и гордецы эльфы. В сумме их набралось никак не меньше пары десятков.

— Убить их, — просто сказал скрывающийся в портале призрак, зажимая рукой рану — они посмели на меня напасть и ранить. Эльфа связать и доставить.

— А кишка-то у него не тонка, так с людьми играть, — с отвращением сказала гостья, доставая из-под вуалей какой-то странный предмет. Это был камешек с множеством граней, который она, развернувшись, с силой кинула мне за спину, где надрывно кричали сталкивающиеся заклятья, после чего раздался совсем уж страшный звук и все стихло. На мгновение, признаюсь, я подумал, что это конец. Когда же справа и слева от меня возникли мои друзья — уставшие, в поврежденной верхней одежде, но живые и здоровые — уголок рта предательски дрогнул, а стазис стал спадать.

— Дела... — только и сказал Серберсс, тяжело дыша, — что делаем?

У Ингварра, похоже, просто не было слов — он внимательно изучал подступающие лица.

— Если это в ваших силах, постарайтесь оставить их в живых, — сказала наша новая знакомая, пряча куда-то тускнеющий камушек, — они вполне могут еще прийти в себя, даже после того, что с ними сотворили. Я была бы вам весьма благодарна, друзья.

Оковы наконец-то пропали. В голове было пусто, боль еще витала вокруг меня, но это было терпимо. Маг из меня сейчас никакой, но меч держать, надеюсь, сумею. С тихим шелестом выдвинутое лезвие заняло боевую позицию рядом с мечами друзей.

— Коль загадочная дама изволит, — полушутя-полусерьезно поклонился Серб, — Ан, Кара, бьем попарно! Один — клинок в землю! Готовы? Тогда поехали! Школа разрушения, путь N 28. Kergento!

Все вокруг, как показалось, потемнело, когда между нашим оружием стихийно заметались грозовые сполохи, на мгновение образовав целую сеть. Каракурт, памятуя о своем отравленном оружии, моментально перестроился, заняв позицию сзади нас, и вонзил меч в землю до середины. Сеть превратилась в ярчайший треугольник и, замерцав, исчезла.

— Держим позицию, охраняем Каракурта. Анатор, удар — одновременно, я справа, ты — слева, дальше тридцати шагов не отходим!

Дальше стало не до разговоров. Били плашмя. В момент первого удара у меня глаза на лоб полезли — парня, угодившего под удар, не просто тряхнуло — отшвырнуло на много шагов! В полете он сбил еще троих, упал — и уже не поднялся. На том и порешили. Новая знакомая была постоянно рядом, но в силу ее "призрачности" проблем не доставляла. Однако не знавшим об этом фанатикам опыт стоил дорого — я своими глазами видел, как меч, пролетевший сквозь нее, за какую-то секунду проржавел и рассыпался прахом, оставив его владельца удивленно смотреть на пустую руку. Та же участь постигла части доспехов, оружия и даже одежды пятерых других. Впрочем, одежда рассыпалась не с таким уж и воодушевлением — очевидно, больше всего страдали те части экипировки, которые так или иначе могли нанести вред. Нам это было даже на руку, ибо порой кожаные нагрудники заставляли нас попотеть...

Усталость и численный перевес сделали свое дело — да, мы победили, но чего нам это стоило! Обессиленные, без единого живого места, потрепанные до состояния "Чихни — и все развалится", мы без сил повалились чуть в сторонке от бесчувственных тел, замерших в самых что ни на есть живописных позах. Стоило ли говорить, что, ко всему прочему, от нашей палатки ничего не осталось? Энтузиазм Серберсса был явно выше всяких похвал — я, честно, удивился, узнав, что жалкая часть наших припасов все же уцелела — а узнав, тут же вместе с друзьями уничтожил почти всю оставшуюся воду. Есть не хотелось.

Очень кстати оказалась помощь гостьи. Она по очереди обошла каждого из нас, и под ее присмотром раны заживали, равно как и прорехи в одежде. Медленно приходя в себя, на первый план стали выходить иные проблемы и вопросы. Раньше всех дипломатичное настроение вызрело у Серберсса, поэтому разговор решил начать он.

— Уважаемая, — в нем все же проснулась осторожность, — с кем имею честь?..

— Можете звать меня просто Крис. В напыщенности однозначно есть что-то гадкое...

— Это несколько неучтиво, но спорить еще более некрасиво. Значит, Крис? Полагаю, что нам тебе представляться не нужно?

— Не нужно, Kim.

Серберсс так и подобрался:

— Откуда?..

— Мне многое о тебе известно, впрочем, как и об остальных. Некоторое время назад вы стали всерьез привлекать мое внимание, а в скором времени началась свистопляска, первые цветочки которой вы имели возможность сегодня лицезреть. Все очень скверно, и чем дальше — тем хуже. Вам нужно двигаться, а что смогу — объясню по дороге.

Силы подняться все же нашлись. Сейчас, когда наша поклажа резко уменьшилась, идти стало гораздо легче. К тому же — это ощущалось всеми — действие местной магии прекратилось — временно или нет, но идти она уже не мешала. Вокруг все побледнело, дорога стало самой обычной тропой, вполне надежной и сухой. И не скажу, что мне это не нравилось — наоборот, мандраж прошел, и теперь я имел возможность наконец-то узнать хоть что-то. Это если не окрыляло, то уж точно давало некие надежды.

Крис не то шла, не то летела — разобрать было трудно. Скорее всего, делала вид, что идет, дабы не отвлекать от главного.

— Далеко не все я смогу рассказать сейчас — не то место. Тем не менее, кое-что можно сказать без опасений дать врагу оружие в руки.

— Пока что ты лишь сказала, как тебя зовут. Но вот то, кем ты являешься — интересует гораздо больше.

— Объяснить это будет непросто. Можно сказать, что я являюсь созданием разумной мысли, логики, конструктивности и прочих качеств, свойственным многим расам. И, как следствие, несу в себе предопределенность событий, закономерность явлений и то, что многие называют судьбой. Но это слово звучит слишком претензионно и не отображает и десятой доли того, что я собой представляю, поэтому мне пришлось обзавестись именем — простым, но не заставляющим морщиться от велеречивости тех, кто постиг "мое величие". Наблюдать. Направлять. Искать. Это то, что я должна делать. Но ломать сложившиеся устои и все, начиная от сознания простого человека — удел моего противника. Я о нем слишком мало знаю: тот безликий, что согласился играть по правилам, играет слишком странно. Его действия стали слишком сильно вмешиваться в реальность, и это привело меня в смятение. Едва успев перехватить момент, когда все началось рушиться, я поняла: времени у меня не так уж и много. С тех пор и по сей день планы приходится менять, все чаще раз за разом. Но у вас есть шанс все изменить.

— Если я все правильно понял, — вступил в разговор я, — наша встреча произошла раньше времени именно из-за этого?

— Да. Мой расчет полагал, что вам удастся добраться до цели без особых проблем. Но я недооценила врага, глубина его комбинации до сих пор меня тревожит. Единственная моя победа — это то, что жив Анатор, как и все вы. Стечение редчайших обстоятельств и большой беды на мгновение сделало меня всемогущей, при том, что ситуация и так резко изменилась в мою пользу. В этом мире мне удалось увидеть почти все линии развития событий, но самое главное — убрать те из них, которые привели бы вас к смерти или увечьям.

— Спасибо, правда. Мне показалось, или иллюзии опять входят в силу?

Мир вокруг действительно менялся, почти неуловимо, но все же. Возник и почти сразу исчез лес, вдали показался бурный поток — пока еще далекий, но вполне различимый.

— Не совсем так. Я сейчас сама использую всевозможные искажения, чтобы вывести вас отсюда. С этого момента уже нельзя быть уверенным хоть в чем-то, поэтому придется тратить много сил, чтобы вывести вас к цели. Эта проклятая поляна уже позади, — действительно, не более, чем на десяток шагов, под ногами прошелся мост, — да и в Долине Валькирий вам задерживаться не с руки.

— Это уж точно, — крякнул Серберсс, — в знакомстве с ними, безусловно, есть определенная романтика, но в нашем состоянии задерживаться здесь весьма глупо.

— Не вижу особой романтики, — включился в разговор Ингварр, — в смертельных испытаниях, и в еще более опасной пьянке. Она же даже гномов с ног валила! Нет уж, я лучше по-старинке, с кружечкой пива...

— Набив гномам морды...

Наш смех прогремел над Долиной Валькирий, оставив позади слабость и дурное настроение.

Глава 13. Вперед — во тьму!

Смена картин постепенно ускорялась, и шли мы все быстрей и быстрей. Серберсс определенно этому радовался — по крайней мере, внешне. Что-то неладное произошло после того, как Крис назвала его по-другому.

— Весьма удачно, что самые паршивые места удастся так быстро миновать. Здесь еще хуже, чем в иллюзиях — я всю дорогу думал, что же делать с этим участком пути. Любимое развлечение местных — это давать жертвам на выбор либо смерть в долгих муках, либо самое что ни на есть близкое знакомство с Пропастью Проклятых Душ. Зрелище загоняемых туда несчастных так и стоит у меня перед глазами.

— Эти места прокляты, всеми, кто тут бывал. С момента появления пропасти, сюда манит всевозможную нечисть. В граничащих с валькириями Девонширских полях с каждым годом остается все меньше и меньше народу — все бегут как можно дальше от границы, ибо валькириями набеги давно не ограничиваются. Тем не менее, это место необходимо, ибо оттягивает много грязи от обитаемых мест, позволяя народам жить спокойно, лишь изредка вступая в бой за территории. Давая им просто передраться между собой, люди избавляют себя от многих проблем.

— Да, я слышал, тут даже какие-то исследования проводили байремские ученые. Экспедиция месяц моталась по всем ямам и впадинам, пока не потеряла половину охраны и не была доставлена второй половиной обратно в связанном виде. Ученые они и есть ученые, меры не знают и жизни особо не ценят. Об их чудачествах узнал однажды в трактире.

— Между прочим, они были близки к одному грандиозному открытию, но в чем состояла бы его суть — вы узнаете сами, и совсем скоро. Об одном прошу — никакой магии! Не думаю, что недавний трюк удастся им повторить в ближайшее время, но следов лишних оставлять все же не стоит. Анатор, ты все время молчишь. Что с тобой?

Я действительно старался не встревать в разговор, даже прислушивался все менее внимательно. В голове крутились исключительно вопросы из категории "не время и не место", и еще — голова медленно наливалась болью.

— Голова раскалывается. Да и нет у меня сейчас легких вопросов. Вы на меня как-то странно влияете.

Она нахмурилась, и попробовала повторить то движение, которое недавно помогло нам встать на ноги. Но от одного приближения ее руки меня так скрутило, что моим друзьям пришлось подхватить меня с двух сторон сразу, чтобы я не упал. Голова пылала, застелив на несколько ударов сердца взор смутными видениями.

— Похоже, это память пытается вернуться. Я являюсь ключом к ней, но сделать что-то с этим сейчас не могу. Поставленная защита слишком хороша — ты просто скончаешься от болевого шока, если тебе вернуть память сразу. Тем более, сейчас ты выжат и ослаблен. Остаток пути придется пройти молча — я надеюсь, это позволит Анатору остаться в сознании. Идти осталось недолго.

Земля начала уступать место влажному песку. Порыв ветра принес прохладу и запах моря, наполнил ими все пространство вокруг. Когда пришло время им остаться позади, я проводил их с искренним сожалением.

— Вот они... — тихо сказал Серберсс вскоре.

Крис замедлила шаг. Перед нами простиралась степь. Лишь слева ее прерывали горы с множеством острых пиков, которые словно грозили небу. Что-то было не так в этом месте, но вот что, я никак не мог понять.

— Лица, — еще тише сказал Ингварр, — ты только приглядись к этим камням и деревьям...

Чем дольше мы смотрели, тем сильнее это проявлялось. Сквозь камни, кору редких деревьев, а порой и просто из кустистой травы на нас глядели лица и морды самых разных существ. Пытаясь разобраться, кто это, мы один за другим терпели поражение. Слишком резкие и странные черты, взгляд чужих и таких странных глаз на лицах, отдаленно похожих на людские. И Каракурт, и Серберсс были в смятении — они не знали, кто или что это такое. И это было неприятным открытием.

Но главное открытие ждало нас впереди. Чем ближе мы подходили к последней, самой южной "зубастой" горе, тем на более короткое расстояние перемещали нас искажения — призрак Крис постепенно выдыхался по мере приближение к цели. Если в момент ее появления со стороны она могла показаться настоящей, из плоти и крови, то теперь смахивала на тонкую занавеску в солнечный день. Но она двигалась вперед до тех пор, пока хватало сил. Лишь тогда, когда впереди показалось короткое ущелье, а она уже не смогла переместить нас на хоть сколько-нибудь существенное расстояние, ее силуэт покачнулся и поплыл вперед, не стараясь более казаться чем-то принадлежащим этому миру.

— Похоже, она перестаралась, — сказал я друзьям, глядя на начавший рассыпаться крохотными лиловыми искорками подол ее одеяния, — поспешим.

И мы прибавили шагу. То, что я сначала принял за ущелье, оказалось просто высокой трещиной в скале, с частично обрушившейся верхней частью. День, переваливший за середину, освещал ее лучами солнца, поэтому, когда мы входили под своды, каждая трещинка в камне была видна как на ладони. Они образовывали причудливые сплетения разнообразных форм, и — я мог поклясться! — располагались они отнюдь не в хаотическом порядке...

Пока мы шли, пытаясь на ходу понять то, что ускользало от попыток хоть какого-то осмысления, головная боль начала проходить. Стало темнее — неровная дыра над нами осталась позади, а солнце пусть и достигало многих уголков, передаваемое слюдяными вкраплениями, но светило все менее ярко с каждым шагом.

Еще через три сотни шагов мир погрузился в угрюмую серость и замер на самой грани видимости. В этот момент Крис стремительно метнулась в сторону и поймала что-то, сердито защелкавшее в руках. Это нечто распалось на три крохотных шарика, мягко сияющие нежным голубым цветом, и сияние их окутало ее с ног до головы.

На пол упали черепки. Крис вернулась к нам (призрак перестал рассыпаться — мало того, восстановил немалую часть своей "плотности") и очень быстро стала рисовать вокруг нас довольно широкий круг, лихо вписав в него равносторонний треугольник. Мы встали как можно плотнее по центру, а все, что находилось снаружи начало заполняться символами. Все время, пока возводилась дельтаграмма, на меня волнами то накатывала, то уходила боль. Лишь когда работа над ней закончилась — боль полностью исчезла, как отрезало.

— Вот мы и достигли нужного места. Анатор, боль ушла?

— Да. Совсем ее не ощущаю.

— Хорошо. Ингварр, попробуй с кем-нибудь связаться.

Судя по тому, как сосредоточенно пыхтел Ингварр уже после двух минут, закрыли нас намертво.

— Черт возьми! Как?!

— Изучила на досуге ваш способ связи. Показалось не лишним что-нибудь придумать.

В этот момент я увидел глаза Серберсса. Он был собран, а глаза его так и лучились опасностью.

— Полагаю, выйти из круга мы тоже не можем?

— Отнюдь. Если ты хочешь покинуть еще и новых друзей, Kim, то я готова вытащить тебя из круга и сама занять твое место. Даже этой призрачной формы вполне хватит для активации дельтаграммы, а ты можешь отправляться на все четыре стороны.

— Черт побери, в чем дело, Серб? Говори! Ты ей не доверяешь?

— Я не доверяю подобным неразгаданным загадкам. Что тебе, Крис, — он сделал ударение на этом слове, — лично от меня надо?

— Сейчас — всего лишь, чтобы ты сопровождал Анатора и защищал его, коли взялся. От тебя мне практически ничего не надо. Проводишь его — и я отвечу на все твои вопросы. Обещаю. Мне сейчас очень дорого время — даже резервный запас энергии может истощиться, если мы тут еще хоть десять минут простоим.

Серберсс пожевал губы. Я понял, что бросать он меня не собирается, но дико хочет узнать хоть что-то, прежде чем идти.

Я кашлянул. Все внимание временно переключилось на меня, и я нашел силы обратиться.

— Крис, будь добра, ответь хотя бы на один его вопрос. Он сам на себя не похож, а ты сыпешь загадками, да еще и просишь его о помощи. Я думаю, он имеет на него право.

Крис задумчиво посмотрела на меня и ненадолго задумалась. Потом решительно кивнула:

— Хорошо, ради тебя, Анатор. Kim, можешь задать свой вопрос.

Серберсс не заставил себя ждать.

— Имя. Скажи, откуда ты его узнала.

— Нет ничего проще. Это именно я тебя посвящала, и именно я дала тебе имя. А потому — имею Право, Kim, и некоторую власть над тобой. Это и помогло достать тебя из-под купола. Как ты думаешь, успел бы ты выбраться из него до того, как оно утащило с собой Анатора? Уверена, что нет — это твари в таких вещах не ошибаются.

Как не хотелось, но Серберсс был вынужден признаться:

— В тот момент я подумал, что сейчас все и закончится. Купол едва поддавался, несмотря на то, что бил ото всей души — чуть сильней, и мы с Каракуртом просто бы поджарились. Признаться, ты явилась не просто вовремя, а в последний момент. Поэтому я все же попробую тебе поверить и довести начатое дело до конца. Но вопросов у меня еще много.

— Обещание свое я сдержу. Теперь же, под защитой этих стен, время рассказать о следующем. Если пройти дальше по этому проходу, то через некоторое время тоннель пойдет вниз. И будет идти туда достаточно долго, пока не дойдет до огромной пещеры. Мне нужно, чтобы преследователи, если объявятся, застряли в ней надолго — необходимые следы будут оставлены, где надо. Вас же я сейчас проведу другим проходом в другие пещеры. Будьте добры, встаньте в фокусы дельтаграммы: Анатор, Серберсс тебе вроде рассказал, что это такое, Каракурт, ты вот сюда... Отлично. Не выходите за пределы, если не хотите застрять в камне.

... Чувство, будто ухнул вниз с большой высоты, а потом, внезапно, оказался на краю огромной доски, висящей над бездонной пропастью, и держишься за доску прибитыми к ней ботинками.

Голос Крис, тем не менее, доносился до нас так же ясно и пусть немного, но отвлекал от внеземных ощущений.

— Kim, полагаю, ты знаешь про Фелморские озера? До них вам и придется добраться. Точнее, под них. После этого твоя задача будет выполнена, и все вы сможете получить исчерпывающие ответы на свои вопросы.

Последние слова эхом прокатились во все стороны внезапно наступившей тьмы. Прошло несколько секунд, после чего тусклый огонек в руках Крис осветил ближайшие к нам десять шагов пространства.

Дельтаграмма под ногами вспыхнула и распалась невесомым пеплом. Ограничения, наложенные на нас, пропали, а ко мне снова подкатила боль. Честно, мне это стало надоедать...

— Совсем скоро буду вынуждена вас покинуть, а пока что слушайте и смотрите внимательно. Kim, ты знаешь, что с этим делать? — в руках ее появилась тонкой работы цепочка, к которой попарно были присоединены прозрачные капсулы разного цвета, в которых медленно плавали крошечные искорки. Они изредка вспыхивали и гасли.

— Хм, допустим...

— Попробуй. У тебя должно получиться. Швыряй, что есть силы.

Серберсс, немного поколебавшись, принял из ее рук цепочку, и прицепил ее к кольцу внизу куртки, убрав другой ее конец в карман. Осторожно отцепил от нее пару капсул и взял их в разные руки.

— Прикройте глаза рукавом, — сказал он и с силой соединил руки с криком "Lakea!".

Раздался громкий хлопок, и в его руках зажглось настоящее маленькое солнце, которое он с яростью запустил вверх. Достигнув сводов, оно вспыхнуло еще ярче, высветив огромное пространство вокруг нас.

— Охренеть! — в один голос выдохнули мы.

Было от чего воскликнуть. Вокруг нас простиралось огромное пространство. По-настоящему огромное. Всей яркости плывшего в сторону миниатюрного солнышка не хватало, чтобы высветить все уголки, и вокруг всего этого вдалеке простиралась густейшая тьма. Сталагнаты, сросшиеся, похоже, века назад, надежно удерживали своды, но что самое потрясающее — под ногами у нас лежала настоящая дорога!

— Не понял... — ошарашено сказал Серберсс.

— Все ты прекрасно понял. Что же, спешу вас обрадовать — ранее вы знали о существовании лишь половины мира. Добро пожаловать в мир подземный — живущие здесь расы пусть и отличаются по культуре от жителей поверхности, но по-своему потрясают своим развитием. Подземные города — такие, как Корнхейм, заполнены жителями не меньше Мелкоаста, с помощью подземных трактов ведется активная торговля между охотниками и ремесленниками — близость ресурсов идет на пользу. Непередаваемые искусства... Степи Сущности — малый их отголосок, меняющих пространство существ одной лишь силой души. При этом, тайна их существования по-прежнему сохранена, а жители — лояльны ко мне. Это мой великий секрет и великое оружие в грядущей битве.

— Каракурт Ингварр! Скажу сейчас — ты будешь первым, кто узнает эти места в совершенстве, и тебе суждено возглавить эту битву. Ты не силен в магии — но наши доспехи защитят тебя от нее, когда придет время, как эти стены защищают нас от вмешательства извне. Твой ясный ум сможет понять и принять жителей подземных городов, а они — смогут принять тебя. Я не знаю ни одного другого человека, который был бы на подобное способен. Таков Путь, начерченный твоей звездой — стать великим воином. И время исполнения пророчеств уже близко.

Впервые видел я выражение полной ошарашенности на лице Каракурта. Он облизал пересохшие губы.

— Я не готов.

— Конечно, не готов. Но у нас еще есть время — лишь через несколько месяцев байремские гномы найдут вход в наши подземелья. А до тех пор ты будешь учиться всему, что нужно. О родных и близких уже позаботились — можешь не беспокоиться, совсем скоро они прибудут в подземную столицу. Когда придет время — мы будем готовы к полной и окончательной победе. Наши спины будут прикрыты, а враги еще не раз пожалеют, что напали на наши дома.

— Мои силы заканчиваются. Kim, Анатор, Ингварр — я надеюсь, что путь до Фелморского озера вы пройдете без особенных проблем. Вам ещё предстоит узнать не меньше, чем Каракурту, и я буду ждать с нетерпением. Свет проведет вас. Ингварр, подойди.

На деревянных ногах он приблизился. Сделав шаг вперед, Крис обняла его, и прижала к себе. Внезапно вспыхнувшее синее пламя окутало его с ног до головы. Он стоял, раскинув руки, среди полыхающего огня, и плакал. Даже когда оно потухло, еще несколько минут он не двигался. Потом прошептал "Спасибо...", и вернулся к нам.

Глаза его теперь горели совсем иначе. Это был взгляд человека, нашедшего свой путь в жизни, и не сомневающегося в том, что путь этот верен. Даже страху перед неведомыми испытаниями отныне не по силам изменить этих горящих глаз — глаз, принадлежащих нашедшему ответы на все свои вопросы человека.

* * *

— Ну и как ты себя теперь чувствуешь?

Мы шли вглубь пещер, все более удаляясь от подземной дороги. Нас вел тот самый огонек — плыл немного впереди нас, подстраиваясь под наш шаг. Не так давно мы прошли мимо сталагмита, срезанного на уровне груди и с искусственно сделанной глубокой выемкой по центру, куда собиралась капавшая откуда-то вода. Очевидно, нам попалось что-то вроде местного колодца — вода в нем, пусть и с необычным запахом, была вкусна и чиста, и для наших фляг ее оказалось более, чем достаточно. Сейчас мы шли вдоль заросшей грибами стены — слабо светящихся, с широко раскинувшейся грибницей. Судя по тому, что кое-где грибы были неплохо погрызены (пещерными крысами?), можно было предположить, что те съедобны. Но пробовать мы их, само собой, не решились.

— Сложно объяснить. Это... как инициация, свойственная некоторым кланам. Но там это несколько иначе — к ней готовят, для нее воспитывают и закаляют, чтобы в момент прохождения испытания у бойца не осталось никаких сомнений в своем предназначении — или же наоборот, грубо ломают, извращая суть человека, делая его безвольным орудием в руках клан возглавляющего. Здесь же... Духовный подъем, поток знаний, сметающий все на своем пути — преграды в виде сомнений, вопросов исчезают, вспоминаются события, показавшиеся давным-давно незначительными, но на деле — имеющие свое значение и открывающие новые горизонты. Разум ненадолго становится способным осознать все, что нужно и дать тебе искомое. Это... восхитительно. Свой путь... Я его теперь знаю, знаю, куда мне нужно идти. И решение это принадлежит мне, а не навязано кем-то. Мне просто дали выбор и шанс разобраться во всем и сразу.

— Боюсь, мне подобное не грозит. Моя голова стала похожей на улей в лапах голодного медведя от одного ее присутствия. Невыносимое ощущение, растущее со временем. Если такое происходит всего лишь от попытки восстановить мою память, то я не знаю, чего ждать дальше.

— Ан, полагаю, что она что-либо, да придумает. Я по-прежнему отношусь к Крис с настороженностью — ну не люблю я силы, которые мне не по зубам, да еще и столько обо мне знают — но, тем не менее, причин сомневаться в ее действиях не вижу. Похоже, она знает, что делает. И, по идее, это должны будем со временем узнать мы. Вопрос в том, сколько времени перед этим пройдет, и какова будет правда. Что-то мне жутковато становится, когда я думаю о твоей роли в этом деле...

— Неуютно, но а что еще делать прикажете? Я должен узнать, что произошло. Должен вспомнить.

Свет начал меркнуть. Серберсс, уже на автомате, достал очередные две капсулы, разбил, зашвырнул вверх. Мы, с выработавшейся сноровкой, прикрыли глаза рукавом. Когда стало возможным смотреть по сторонам, без риска ослепнуть, я спросил:

— Вот что это такое? Ясное дело, что нечто магическое, но больше похоже на зелье. Однако на чем таком должно такое зелье вариться должно, чтобы такой эффект получился? Это же не жидкость, вроде как.

— Это вообще не зелье, по сути своей. Сам не занимался, но ради интереса познакомился однажды. Оказалась не по душе. Умение заключать магию в предметы само по себе непростое занятие, а в нашем случае — вообще имеет место работа по заключению магии в обычные капсулы, пусть и из хорошего стекла. Созданное заклинание нужно расплести на две части — его основу и ключ-катализатор, который замкнет заклинание в нужный момент. Мало того, что сдерживать заклинание — это очень неприятно и затратно в плане энергии (редко кто может больше нескольких часов продержать пару-тройку "подвешенных" заклинаний пути эдак двадцатого), так еще в этот момент необходимо тонко работать с материалом. Ладно еще с драгоценными камнями, они сами по себе прочны, структура такая (Новичкам если не с первого, то с второго-третьего камешка обычно удается сделать желаемое), то в случае с простым, пусть и прочным стеклом — это адова работа. Переколов сотни капсул, любой проклянет свое начинание. Лишь редкие мастера, обремененные нечеловеческим терпением, могут добиться того, чтобы хотя бы каждое пятое заклинание расплелось и заключилось правильно. Настоящие гении работают еще и с защитой капсулы в момент сотворения — но таких единицы. Насколько я могу понять, тот, кто сделал эти капсулы, был из их числа. Без должного заклинания, снимающего защиту, эти капсулы не расколются даже от прямого попадания файербола, равно как и любой другой начальной боевой магии. А это, друг мой Анатор, порой очень важно...

В этой магии есть свои плюсы и минусы, как и в любой другой. О минусах я немного уже рассказал — огромный расход энергии при сотворении, материальные затраты и куча требуемого времени при тонкой работе. Но плюс, безусловно, окупает все: ты сможешь иметь при себе десятки заготовленных заклинаний, для применения которых потребуется лишь секунда времени и минимальное количество энергии.

Спрашиваешь, почему мне эта магия не по душе пришлась? Нет, ничего против ее использования не имею: сам порой балуюсь. Но создание подобного для меня невозможно. Я отлично умею управляться с внушительными объемами энергии, обладаю неплохой реакцией и чутьем, но не стоит забывать — моя стихия разрушение. Даже первые шаги в подобном деле способны вывести меня из себя. Вот ты — другое дело, у тебя бы наверняка получилось, все, что я видел в твоем исполнении — весьма тонкая работа. В моем же случае единственным исключением оказалась магия пентаграмм. Игра на выживание способна активировать все необходимые для этого ресурсы... Воистину дьявольская хитрость и находчивость вела меня в момент заключения, любое знание, могущее помочь в той ситуации, захватывалось мною безжалостно и беспощадно, что заставило, в конце концов, со мной считаться. В первые два месяца там я научился чуть ли не большему, чем за всю жизнь до этого. Но если пентаграммы и различные защитные контуры были в полном ходу, то создание подобных капсул стало бы фатальным для создателя, т.к. моментально привлекло бы внимание. Тут разве что готовым пользоваться смысл есть, заранее созданным, перед походом...

Так и шли — обсуждая различные вопросы, наматывая на мое неугомонное шило не менее длинный ус. Одни каменные своды сменялись другими, два раза нам встретились перекрестки, с уходящими в неизвестные норы тропами — однако волшебный огонек вел нас мимо них, все дальше и дальше в корни Зубастых гор. Найти нас здесь было невозможно — сколько бы сил не было у мага, пробиться сквозь самую надежную — природную — защиту было ему не суждено, или заняло бы столько времени, что результаты, полученные им от поиска, стали за это время бесполезными, ибо объект поиска успел бы не только скрыться в неведомых далях, но даже и немного состариться.

Наконец, когда мы уже почти выдохлись, нам повезло наткнуться на маленький подземный ручеек, бивший прямо из скалы. Все события дня и длинный переход совершенно выбили нас из сил, поэтому решено было остановиться здесь на продолжительный отдых, расслабить натруженные ноги и толком отоспаться. Что до меня — то я и думать уже не мог о чем-либо другом. Сил хватило только на то, чтобы соорудить навес, да на короткий поход до ручейка — умыться да ноги ополоснуть, после чего я рухнул в постель и отбыл в иные, более светлые миры покоя и неги.

Каракурт и Серберсс, понятное дело, этому никак не препятствовали. Покачав головой, прикрыли полог, да вернулись к своим делам — пока Серберсс разводил маленький магический костерок, его товарищ ловко орудовал ножом, наполняя котелок с водой ингредиентами для приготовления похлебки.

— А ведь он сегодня спас нас, — тихо сказал Ингварр, — я знаю. Ему это дорого обошлось, но могло обойтись и еще дороже — иначе бы Крис не вмешалась так явно. Боюсь, мы причинили ему немало боли. Мне грустно от того, что мы не смогли ничего сделать тогда.

— Подозреваю, что все внешние проблемы являются только частью внутренних. Что мы знаем обо всей сложившейся ситуации? Только то, что нечто охотится за Анатором, и что проблемы его растут все быстрее и быстрее. Что Крис от него нужно?

— Явно не за молочком сгонять.

— Вот и я о том же. Но у нее есть и какой-то личный интерес — не думаю, что таким существам, как она, свойственно часто проявлять эмоции. Ведь взять даже нас с тобой — похоже, так или иначе, но мы должны были когда-то сыграть свою роль в этом мире. Твое рождение и жизнь с пророчеством привела тебя к инициации той, которая когда-то посвящала меня — и почему я уверен, что все это было неспроста? Посвящение в моей семье означало, что пришло время ее покинуть и отправиться на поиски приключений и собственного пути. И из десятка могущих осуществить таинство посвящения, это дело доверили совсем чужому человеку... Почему? Отчего именно ей дали власть надо мной? Нужно об этом узнать. Если ответы на все мои вопросы не найдутся — или, не ровен час, она попробует воздействовать на меня или, тем паче, на Анатора — обещаю, что устрою ей такое представление, которое еще никто в этом мире не видел, и никакой власти не хватит, чтобы меня остановить.

— Надеюсь, что до этого не дойдет. Да и нет у нас уже обратной дороги, так что и говорить об этом не стоит. Поживем — увидим, вот наша сегодняшняя мудрость. Я настроен не менее серьезно в плане его интересов, но хочется все же верить, что под таким покровительством он будет в безопасности. Одно меня смущает — пусть и не уверен, но вроде как Крис говорила о нарушении им каких-то законов. Плохо было слышно за шумом... Не значит ли это, что ему придется пройти через что-то, вроде твоих злоключений?

— Если так, то я пойду с ним. И точка.

Глава 14. "99"

Когда я проснулся, Серберсс уже спал, а Ингварр, как самый бодрый из нас, нес вахту у магического костерка. Стало гораздо лучше, усталость превратилась в истому хорошо отдохнувшего человека, а пустота внутреннего резерва если не наполнилась до краев, то, по крайней мере, многообещающе наполнилась новой силой. Один только минус — жрать хотелось. Именно жрать, а не есть.

Увидев блеск моих голодных глаз, Каракурт сначала отшатнулся, а потом рассмеялся.

— Эк и видок у тебя! Я уж думал, все — пришел упырь по мою душу. Тут за это время кто только не светил из темноты голодными глазами. Один раз недобрые глазки перепугали до чертиков — ну да мечом шугнул, вроде как мышка летучая оказалась, или что на нее похожее, не разберешь... Ты давай садись, вон, я уж и котелок поставил. Хотя нет, умойся, что ли, уж больно вид помятый. Пока накрою.

Света костерка, конечно, не хватило, так что до ручейка пришлось добираться чуть ли не на ощупь. Не файерболами же себе путь подсвечивать, в самом-то деле...

Холодная вода не только освежила, но и помогла привести мысли в порядок. С некоторым опозданием я включил "поле". В самом деле, что за глупость, мог бы и сразу сообразить... Теперь можно было идти хоть с закрытыми глазами — споткнуться мне не грозило. Расходящиеся во все стороны волны исправно помогали чувственному восприятию, рисуя точную и подробную картину мира рядом со мной. Сия способность воистину заслуживала восхищения...

Что-то мелькнуло во тьме. Так как с некоторых пор паранойя и мнительность отказались со мной дружить, я был вынужден предположить, что свет костра, отразившийся в чьих-то глазах, мне не почудился. Резко, рывком, увеличив радиус охвата "поля" мне почти удалось коснуться кого-то, кто поспешно ретировался.

У меня засосало под ложечкой. Черт знает что... Особо неприятной была мысль о том, что все мое оружие осталось рядом с ночлегом — ну откуда я знал, что во время умывания может потребоваться от кого-то отбиваться? Размеры твари определить не удалось, так что спину ей подставлять не хотелось. Поэтому я медленно стал отступать, держа руки в положении для моментального отпора. Замеченная тварь исчезла, но ее место заняла другая. От того, как ловко она держалась за невидимой границей, меня бросало в дрожь.

Но это все были цветочки, ибо когда я подошел к лагерю настолько близко, что костер начал высвечивать камешки под ногами, мне стала понятна вещь в разы более неприятная: Каракурта у костерка не было.

— Каракурт?! — не хотелось признаваться, но голос действительно дрогнул. Меч этого человека рядом был бы сейчас очень кстати, и подействовал бы не хуже успокоительного — но его не было, — Ингварр, кончай придуриваться, похоже, у нас проблемы!

Однако я уже понимал, что случилось нечто очень плохое, и проблемы короткой схваткой не ограничатся. Во всем охваченном заклинанием радиусе не чувствовалось и следа моего спутника: где-то в палатке спал Серберсс, заклинание едва чувствовало его за защитным контуром. Тут уж не до сантиментов: громким рёвом "Тревога!" я вытряхнул его из постели, и тут же вступив в бой за свою жизнь, так как из темноты, нарушив границы, на меня кинулись сразу несколько тварей.

Будь ты хоть трижды магом, в бою против нескольких противников меч в руках не помешает. Без него я чувствовал себя почти голым, а времени на его создание мне не оставляли. Твари действительно походили на летучих мышей: с кожистыми крыльями и острыми когтями, только были они гораздо крупнее и украшены потрясающей коллекцией острых зубов. Даже по полу они перемещались невероятно быстро и ловко — но когда отталкивались и взлетали, их броски были сродни уколам рапирой или же ударам молнией — точны, сильны и стремительны.

В первые секунды схватки мне удалось отшибить пару тварей щитом, благо "Lire" заклинание моментальное. "Якоря" на этот раз выбросились самостоятельно: уж не знаю, за что они зацепились, но печать моментально потеплела, пара наспех слепленных файерболов достигли своих целей, и "мышки" невыносимо завизжали, пытаясь сбить пламя, катаясь по полу. А дальше... Даже не знаю. Страх придал мне сил, и я дрался, доверяя инстинктам. Скорость стала приоритетнее силы: аки у берсерка от магии, сыпались от меня простые, но убойные заклинания. Когда одна из мышек подобралась слишком близко и удачно прыгнула, от неожиданности я щелкнул пальцами и вложил в "Искру" столько силы, что до меня долетел только пепел, настолько сильным оказалось созданное пламя.

Серберсс присоединился в первые же секунды боя: дерясь спина к спине, каждый брал на себя ровно половину работы, дабы не рисковать напрасно в горячке боя. Услышав знакомое "Lakea!" я на мгновение зажмурил глаза, дабы не ослепнуть, и через секунду ожесточенный бой продолжился уже при свете: как это ни удивительно, но при свете твари потеряли половину своей бодрости, поэтому бой склонился в нашу пользу: не прошло и сотни ударов сердца, как он был закончен.

Вокруг нас остались валяться почти две дюжины тушек разной степени расчлененности. Приглядевшись поближе, удалось определить, что все они были вполне зрячими — очевидно, это и послужило причиной их внезапной беспомощности при зажегшемся свете. Глаза, чувствительные к тьме, царившей в подземелье, способны были довести до болевого шока при более ярком освещении. Полупрозрачные веки помогли им слабо — хоть они и смогли продолжить бой, но было им уже не до прыти.

— Что здесь произошло? — Серберсс был необычайно серьезен. Закончив осматривать поверженных, он стал собирать их в кучу.

— Каракурта, похоже, похитили, — я, не теряя времени даром, поспешно вооружился, взял самый минимум вещей и покинул место ночлега, — нам придется все бросить.

— Да, — сказал Серберсс, закидывая последнюю тушку в кучу — Школа Разрушения, путь шестой, Destro...

Фиолетовым полыхнуло буквально на секунду, и тушки стали рассыпаться.

— Школа Разрушения, путь N13, Nistre...

Сгоревшие тушки накрыло сеткой, фиолетовые нити столкнулись с появившимися зелеными, отсекли их, после чего Серберсс молча дожег остатки чем-то еще.

— Этого должно быть достаточно. Ты прав, его именно похитили. Твари не сами по себе напали, их задачей было нас отвлечь. И во всей зоне действия света я не вижу, кто это мог быть, значит, он быстро смылся с добычей. Знать бы еще, зачем это ему... Похоже, это мы выясним у него самого. Есть идеи по поиску?

— Может, "контакт"?

— Отлично, Анатор, — Серб вымучено улыбнулся, — Попробуем...

И он, заклинанием очистив площадку, стал что-то быстро чертить, прямо на скале. Чертил с размахом, взяв за центр место, где сгорели твари.

— "Контакт" может нас выдать, так как связь его — обоюдная, двухсторонняя. Поэтому снова придется прибегать к искусству пентаграмм. Запомни, Анатор, еще одну важную вещь — это искусство сродни точным наукам, и у него есть важное свойство — если знать как, с помощью него можно расплести заклинание до малейших элементов, убрать все ненужное, лишнее, и добавить необходимое. Если тебе хватит знаний и сил — получишь желаемое, новое заклинание. Методом проб и ошибок можно развить свою Школу; можно упростить заклинание, выкинув из него все проверочно-лишнее, можно наоборот, усложнить — чтобы никто, кроме тебя, имеющего ключ, не смог им пользоваться. На этом строятся силы кланов. С помощью этого хранятся секреты. На мой взгляд, это единственная по-настоящему универсальная наука. А теперь — не мешай. Но если поймешь, что я делаю — присоединяйся.

И я понял — не сразу, конечно, но понял. Это искусство было логичным, и оно было близко ко мне. Пусть не хватало скорости и сноровки, зато старательности было с избытком, было желание спасти друга. С моей помощью за каких-то десять минут нам удалось выстроить вполне сносную фигуру. Заклинание стало односторонним, оно имело защиту от обнаружения. Построенный контур должен был сохранять свои функции даже на большом расстоянии, но с возрастанием расстояния должно было вырасти и потребление энергии. Учтя это, я вывел питание этой фигуры на себя — в конце концов, коли совсем дело дрянь будет, зацеплюсь за что-нибудь "якорем"...

Фигура слабо засветилась. Пришло время проверять наше творение — Серберсс сосредоточился, а я почувствовал, как моя энергия начинает стремительно переходить в построение.

— Сработало, — выдохнул он, — смотри!

Перед его руками возник круг контакта, пробежали символы характеристики, вот только после того, как они исчезли, на обычном светлом поле появилась ярко-красная стрелка.

— Ты гений, Анатор. Серьезно. А теперь пошли.

Возможно, вследствие того, что я сам был своеобразном "якорем" для заклинания, мне даже не пришлось делать что-то еще. Просто знал, куда идти.

И мы побежали. Налегке, ибо в наших глазах все, что осталось, стало теперь ненужным хламом. К нашему удивлению, осветительный огонь по-прежнему летел перед нами. Означало ли это, что тот, кто унес Ингварра, направился в ту же сторону, куда нам указала Крис? Или же это просто совпадение? Не верилось мне, ох, как не верилось. В последнее время совпадения случались удивительно часто, а потому превратились в закономерность, причем исключительно плохих событий.

Двигаться удавалось без особых проблем. Несколько раз пришлось сворачивать, свод стал несколько ниже, а вскоре началось настоящее распутье. Впрочем, это не мешало нам каждый раз выбирать подходящую дорогу.

В очередной раз сворачивая в нужный проход, Серберсс спросил:

— Чувствуешь? Воздух стал другим. Похоже, мы преодолели границу, где начинаются Фелморские озера. Смотри и слушай.

Очередная дорога, что уходила все глубже и глубже в недра земли, привела нас в очередной зал. Высокий свод поддерживался сотнями естественных колонн-сталагнатов. Здесь можно было при желании обойтись и без света — все колонны были просто усеяны теми самыми светящимися грибами, меж которыми из-под потолка текли многочисленные ручейки. Грибница была так велика, что все колонны светились миллионами жилок. Свет был везде, свет был волшебным. Уж насколько мы спешили, и то убавили шаг, так проняло.

— Грешная преисподняя... Неужели, так бывает? В жизни ничего подобного не видел.

— Подземный мир способен удивлять... Я тоже не думал, что мы такое встретим. Однако, этот мир должен увидеть и Каракурт тоже. Нужно спешить — я чувствую, что мы приближаемся к нему.

Как ни красива была зала, долго задерживаться мы в ней не могли. Нас тянуло вперед невидимой веревкой — выход из залы был единственным.

Медленно стекающая с колонн влага собиралась внизу в два ручейка, которые уходили в тоннель, что уводил нас отсюда. Они текли по обе стороны его, и то, что вместе с собой они уносили и споры, заставило и в самом тоннеле появиться многим грибницам. От них исходил мягкий, но довольно интенсивный свет — как от хорошего ночника, так что при желании здесь можно было пройти и без дополнительного света.

Потолок был не таким уж и низким — даже встав друг на друга, мы едва ли достали бы потолок. Стены были ровны — судя по всему, тоннель проделала вода.

Проходя очередной поворот, Серберсс заметил:

— Не знаю, как тебя, а меня начинает трясти. Странно все это, очень странно. Почему-то мне кажется, что мы идем навстречу чему-то страшному. Все так паршиво сложилось...

— Все будет хорошо. Мы обязательно вернем Каракурта и доберемся до цели. Если честно, меня тоже немного трясет, но мне по крайней мере еще есть, во что верить и на что надеяться.

— Мои надежды однажды стерлись в пыль, друг мой Анатор, и вместо них пришел страх. Говорят, это естественно — бояться, но когда страх сковывает, все ближе и ближе подбирается смерть. Я боялся смерти. Как бы сильнее не становился, что бы не делал — из головы не уходила мысль, что она возьмет свое. И она действительно забирала — прямо на моих глазах... Когда из-за проклятого страха я потерял друга, что-то во мне перегорело — я просто перестал бояться. Просто принял то, что когда-то умру, но решил, что больше не дам никому спокойно забирать все, что мне дорого. Если драться — то как в последний раз... И знаешь, что? С тех пор я действительно никого и ничего не терял, этот случай — первый. Не позволяй страху диктовать тебе условия, Анатор. Смотри — мои руки уже не трясутся. Это хороший знак. Пусть лучше овладеет тобой ярость, чем страх. Еще лучше — если ты останешься хладнокровен. Придет время, когда нам это понадобится. Совсем скоро, а возможно и потом — не раз.

— Мы уже близко. Спасибо тебе, мои руки теперь тоже не трясутся.

— Тогда последнее, что я должен тебе сказать. Рентгар предрек тебе непростую дорогу. Его талант проявляется весьма редко, но слова всегда истинны, он никогда не ошибался. Он сказал, что, хоть ты и молод, но успел пожить больше нашего. Сказал, что душа твоя принадлежит не тебе, а тем, кто рядом. Что этот мир — лишь часть твоей дороги. И то, что ты живешь не ради любви — "ведь любовь живет внутри тебя самого". Поэтому могу предположить, что наш мир тебе придется покинуть.

— Это удивительно, Серб. Я не совсем понимаю, и почему ты решил сказать об этом именно сейчас?

— Потому что я не уверен, что ты не исчезнешь за следующим поворотом. Пообещай мне: как бы не изменилась твоя жизнь, какие бы чудеса ее не наполнили, ты никогда не забудешь старину Серберсса. Пришлешь ли весточку, или же решишь навестить, дабы рассказать о своих приключениях за бутылочкой доброго вина — я все равно буду рад. И запомни — если потребуется, то отправлюсь и к черту на рога. Ну что, обещаешь?

— Как я могу отказать? С радостью. Ты слишком много для меня сделал. Один я бы досюда не добрался, сгинул бы по дороге. А еще ты многому меня научил, так что перед тобой я в серьезном долгу.

— Не таком уж серьезном, как тебе кажется. Одни только чудеса, произошедшие рядом с тобой, чего стоят... Спасибо тебе. Похоже, мы совсем близко.

— И верно...

Сотни ручьев, что вытекали прямо из стены, превратились в два потока, вынесшиеся прямо к выходу из тоннеля. Медленно уводящий нас под землю тоннель закончился, выведя нас к подземной каверне.

Оба потока не сразу впадали в озерцо — сперва они его несколько огибали, а затем впадали в разных местах, создавая разные течения, да такие, что по резервуару постоянно гуляли водовороты.

Вверх пещера уходила так высоко, что потолка не было видно. Однако даже от наших шагов было такое эхо, что становилось ясно: пространства над нами огромные. Огонек, мигнув раз, другой, исчез, едва мы вошли сюда. Новый зажигать Серберсс не стал: во-первых потому, что ручьи, озеро и кристаллы в стенах светились своим, нутряным светом, вполне достаточно освещающим пространство вокруг; а во-вторых, мы, наконец, увидели Ингварра.

Он лежал на небольшом возвышении, раскинув руки и безвольно откинув назад голову. Меч лежал рядом, как если был небрежно откинут чьей-то ногой. Определить, жив он или нет, с такого расстояния не удавалось, поэтому мы с оглядкой, но поспешили к нему.

"Поле" заработало с новой силой. Уж насколько мне не хотелось сюрпризов, и говорить не стоит. Серберсс также был напряжен. Подобравшись достаточно близко, мне удалось что-то нащупать, а Серберсс ускорил шаг. Мечи покинули ножны, каждый из нас был уверен, что такие простые пути не существуют в данный момент, и что по-тихому сделать дело удастся едва ли.

— На вашем месте, я бы этого не делал.

Голос был низким, и шел будто сразу со всех сторон. Мы остановились и огляделись. Даже "поле", работавшее сейчас на полную мощность, не смогло отыскать источник голоса.

— Выходи, — просто сказал Серберсс.

— Охотно, — ответил голос, — надеюсь, вам достанет сообразительности не делать резких движений. Наше знакомство является, увы, необходимостью.

Свет на мгновение померк, и тысячи мельчайших темных частиц стали собираться рядом с телом Каракурта. Все заняло не более пары секунд — мелькнула и исчезла пара небольших призрачных крыльев, слившихся с плащом, и вот уже перед нами стоял человек... Человек ли? Некто не мог не заметить некоторой ошарашенности в моем лице: используя момент, он не без изящества слегка поклонился и широко улыбнулся.

Нашему взору предстали полный комплект великолепных зубов: впрочем, больше всего внимание привлекли внушительные, белоснежные клыки.

Пока я складывал два плюс два, Серберсс сложил двадцать и восемь — мимо меня прошелестело заклинание, убойная сила которого едва ли уступала "божьему гневу"; оно снесло бы вампирью голову вместе с улыбкой, кабы тот не отшиб заклинание в сторону с показной ленцой.

Луч бирюзового пламени изменил направление в сторону озера, и тут же разбился о возникший купол; все озеро, и даже самые малые ручейки вспыхнули ярким светом, высветившим даже мельчайшие трещинки в скалах. Вспышка едва нас не ослепила, вампир же просто поморщился; впрочем, с места так и не двинувшись. Когда мы проморгались, в руках его оказалась шпага — остриё её застыло в опасной близости от шеи Каракурта.

— Благодарю, — невозмутимости его могли позавидовать и каменные стены окрест, — будут ли ещё какие пожелания, или же приступим к более продуктивному диалогу? А то я могу случайно и пару выпирающих мест снести вашему другу.

— Не будут, — буркнул Серб. Очевидно, он был глубоко уязвлен тем, что только что произошло. Похоже, это было самое быстрое и эффективное его заклинание.

— Вот за это вас, магов, я и не люблю. Мне гораздо симпатичней этот рукастый мальчишка, честный и прямой, как и его меч. От вас же несёт магией за версту, коварной, подлой и неожиданной, к которой приходится быть готовым. Но, как вы имели возможность убедиться, против меня она едва ли сработает. Впрочем, если будет желание, ваш друг может в этом убедиться. Еще одно заклинание я, пожалуй, стерплю. Но потом моё терпение наверняка кончится.

Я только сейчас заметил угасающую цифру "30" в его правом глазу. Меня ожгло в районе груди, и тут же тепло превратилось в неприятный холод. Ой, как интересно...

Впрочем, под ледяной коркой биение сердца еще чувствовалось, что немного, но успокаивало.

— Достопочтенный, — решил вступить я в разговор, — позвольте узнать, с кем мы имеем честь иметь дело? Коли приходится говорить с тем, кто старше тебя не менее, чем на пару веков, то я предпочел бы обращаться к нему по имени.

— Вежливый мальчик, вежливым будет и ответ, — вампир наградил меня несколько жуткой, но в то же время и обаятельной улыбкой, — меня зовут Ирбис. Вампир-некромант Ирбис, если быть более точным. Именно под этим именем меня запомнила история. И умер я много раньше пары веков назад, уважаемый... Анатор? Я правильно произнес? Что, впрочем, не мешало мне существовать в более подходящем облике.

Если ему и хотелось произвести впечатление, то он его произвел. Невозможно быть готовым к встрече с тем, кого вот уже тысячу лет как воспели в легендах. Я помнил то, что мне рассказывали. Серберсс все же опустил руки из боевого положения и довольно-таки горько спросил:

— Тысячелетнее превосходство в опыте чего-то да стоит, не правда ли?

— Безусловно. Теперь, когда формальности соблюдены, время заняться делом. Мне, конечно, хотелось бы еще поговорить, но я слишком долго ждал. Могу обещать, что с вашим другом ничего не случится, если вы будете только наблюдать.

— Что с ним?

— О, не более, чем крохотный укус. Толика яда, если угодно. Едва ли это его надолго обезвредит, но...

Ногой он откинул его меч еще дальше в нашу сторону.

— Возьмите, совсем скоро он придет в себя. Вернете. Мне неуютно будет, коли он окажется между лопаток в самый неподходящий момент. Итак...

Он глубоко вздохнул. После чего заговорил, и голос его налился силой:

— Сегодня, перед лицом и слухом всех, кто может здесь увидеть и услышать, я, Ирбис Дайдрейд, заявляю о своем праве на месть во исполнение древней клятвы. Как Прародитель, неся на себе весь груз ответственности за род Вампиров, видел я их уничтожение расой древнейших Драконов. В свидетелях моих луна и звезды, мой путь, путь мести, начался две сотни лет назад. По давним правилам и договорам, найдя свой путь, я вынужден пройти его до конца, чтобы снова стать Прародителем, ибо не будет мне покоя до времени сего! Силу, погибшую с моими сородичами, можно вернуть, лишь вернув полный долг по праву крови: кровь за кровь и кость за кость. Сто драконов должны умереть во искупление этого долга; сто их смертей я должен увидеть. Узрев смерть сотого порождения ненависти, найду я то, что ищу.

Я помню их всех. Первого, принявшего смерть от огромного камня. Последнего, погубленного безумием. И всех тех, кто был между ними. Девяносто девять шагов позади — и остался последний.

Он рывком поднял с пола Каракурта. Коротко бросил "Пошли!", и двинулся вперед. Волей-неволей, а мы двинулись следом.

На нас навалилось чудовищное сопротивление: будто бы все воды мира обрушились на нас в этот момент. Сделать шаг было уже героическим поступком, но нам с Серберссом, по крайней мере, было проще — Ирбис мало того, что нес на себе весь вес и сопротивление, положенное на долю Каракурта, так его еще и нещадно отторгала преграда. Я видел, насколько напряженным стало его лицо; цифры в глазу стремительно менялись. Он ищет ключ! — понял я. Ему приходилось драться за каждый сантиметр, вокруг него видоизменялось такое количество плотной энергии, что мне даже не приходилось закрывать глаза, чтобы видеть. Все, показанное до этого Серберссом, и рядом с этим не стояло: формулы, используемые старым вампиром, были такой умопомрачительной сложности, что мои попытки анализа провалились в первые же секунды.

Первым сквозь преграду прорвался я. Потом — Серберсс, оставив за собой завихрение. Ирбису же потребовалось больше времени: после того, как мы прошли, преграда коконом обвила его, практически остановив. Но и она не выдержала — черные трещины поползли по ней, и после того, как она лопнула, из неё вывалился вампир, с перекошенным лицом и ярко горящей цифрой "99" в глазу.

Он тяжело дышал, но на его лице появилось выражение яростного восхищения. Оба глаза смотрели вперед едва ли не с гордостью.

Когда он покинул преграду, будто волна прошлась по всему пространству, подменяя часть нашего окружения. Кристаллы вспыхнули ярче, водовороты пошли по кругу в резервуаре, освободив место для гигантского плато.

На плато возлежал дракон. Он был по-настоящему гигантским: его антрацитовый брат был едва ли не втрое его меньше, даже здоровая туша, встреченная нами в лесу, показалась бы рядом с ним чахлой. Когда дракон дышал, тело его вздымалось более чем на мой рост. Хвост его беззаботно плескался в озере, одна из передних лап также покоилась в воде. На другой лапе лежала его голова, покрытая, как и все тело, сапфирного цвета чешуёй. Но, открывшиеся глаза посмотрели на нас пристально, изучающе.

— Я нашел тебя, Фелмор, — голос вампира снова изменился, стал более тусклым. Возможно, прорыв дался ему слишком дорого. Или же, быть может, встреча с противником столь чудовищным размеров все же смогла его впечатлить. Ведь даже просто смотря в глаза этого реликта, можно было увидеть тени прожитых веков. Этот дракон был особенным. Я понял это сразу, но все равно хотел разобраться в том, какую именно роль он играл во всем происходящем.

Молчание его было томительным. Вампир медлил, а дракон, переводя глаза с одного из нас на другого, внимательно нас осмотрел. Остановился взгляд, впрочем, именно на Ирбисе.

— Я польщен, — голос дракона был непередаваем — он был негромок, но от него низко вибрировал воздух, — гости редки, а столь древние гости — тем более. Ваши имена были принесены водой в разное время, но помню их ясно. Назвавшийся Анатором, Серберссом, Каракурт Ингварр и Ирбис Дайдрейд... Плетя интриги кружева, готовься пасть от рук коварства, вот что скажу вам, господа. Вас привели разные дороги, но конец вашего пути оказался един. Дракон Фелмор готов ответить на ваши вопросы.

— Мне не нужны твои слова, дракон, — глухо отозвался Ирбис, — мне нужна твоя жизнь.

Через сошедшиеся щелки глаз, вертикали зрачков теперь смотрели исключительно на него. Вампир выдержал взгляд, спокойно и холодно. Взрыкнув, и даже как-то раздраженно перебрав лапами, Фелмор проговорил:

— Старые гости — новые проблемы... Видят небо и земля, насколько твои желания не ко времени. В нашем мире нынче принялись хозяйничать новые гости, доселе неизвестными методами. Вода приносит тревожные новости... Байрем пал, его жители в большинстве своем встали под неизвестные знамена против своей воли. Хранители ничего не смогли сделать. Фанатики с пустыми глазами — вот каково теперь население. Грядет война, как в старые времена, Ирбис.

— Моя война идет уже два века. И её нужно закончить. Придут новые ночь и день, равно как и новые битвы, но к тому времени я верну себе прежнее могущество, и вставшие против — отведают силу моего гнева. Смотри, дракон.

Руки вампира медленно поднялись, с таким трудом, будто держал он в них неведомую тяжесть. Камни, пыль, прах вокруг поплыли вверх, лишившись тяжести. Все вокруг, пришедшее в движение, наливалось густой темнотой. Тело Ирбиса распалось на тысячи черных точек, прежде чем вновь собраться. Только глаз неизменно высвечивал все ту же цифру — она, казалось, набирала яркости, и все сильнее светила через призрачную вуаль.

Я продрог уже до костей. Была ли виновата в этом печать, по-прежнему ледяная, или же все сгущающийся вокруг холодный воздух — дрожь не останавливалась.

Тем временем, изменившийся силуэт Ирбиса стал различим. Крылья его развевались за спиной, подобно флагу на ветру; сотканные из окружающей тьмы, они почти сливались с ней.

Фигура перестала быть чем-то постоянным. Так мог бы вести себя дым, зачем-то собранный в одном месте, и причудливо извивающийся под ударами безрассудного ветра. Лишь усилием зрения удавалось замечать его черты, изломанный усмешкой рот, ярко горящий глаз... Слова его наполняли пространство.

— Глаза, что были закрыты, смотрите. Те, что были забыты, воспряньте — близится ваше время. Суд справедливый да свершится! — руки взлетели вместе с крыльями вверх, — Школа Мести, Путь N99, Тёмная Эра!

Кристаллы, вделанные в стены, замерцали. Звуки, пришедшие из-за грани обозримого, едва ли можно было назвать приятными. Шелест перепончатых крыльев, посвисты на грани слышимости — знакомое чувство... Глаза, успевшие привыкнуть к обстановке, выхватили из окружения одну, вторую... десяток тварей, с которыми нам довелось сражаться около лагеря. Они все прибывали и прибывали, вокруг их уже кружились сотни, а сколько их было в темноте, оставалось только догадываться. Учитывая размеры пещеры, их там могли поместиться многие тысячи.

Шум усиливался, и был подобен ветру — такой же сильный, такой же стремительно изменяющийся. В воздухе витало ощущение столь явной угрозы, что нервное напряжение все время усиливалось. Благо, к нам эти твари не подлетали — вампир держал свое слово, но заложник-Каракурт все еще оставался рядом с ним.

И тут дракон захохотал. Подобно грому, разлетался его голос, шум крыльев несколько отдалился. Он веселился от души, хотя ничего смешного мы в этом не видели. Потом вдруг резко успокоился, а Ирбис задал вопрос:

— Что тут смешного, дракон? — похоже, в голосе его отразилась сдерживаемая ярость.

— Лишь то, что ты, старый вампир, живя с десяток веков, и даже зная моё имя, до сих пор не понял, что оно значит. Я Фелмор, Дракон Знаний — и о какой справедливой мести может идти разговор с тем, кто сидит здесь уже столько времени, слушает воду да смотрит за метаниями глупцов? Назначение, которое мне дали при рождении — знать все и помогать найти ответы достойным. Я никогда не испытывал ненависти к роду вампиров — они были не менее интересны других, их история по-прежнему внушает уважение. Я помню твоё рождение и видел твою жизнь. С одобрением наблюдал за твоими достойными попытками возродить род, и расскажу, почему, если на то будет твоя воля. Я знаю почти все — даже то, что вот уже некоторое время Каракурт Ингварр с интересом наблюдает за всем происходящим и держит руку на отравленном кинжале — дабы всадить тебе его между лопаток в удобный момент.

Чертыхнувшись, Каракурт сделал прыжок — увы, исполнение плана ему теперь не грозило, но, по крайней мере, перекатившись через плечо, он оказался рядом с нами. Зазвенели извлекаемые мечи, заискрились боевые заклинания — мы были вновь вместе и готовыми драться до победы.

Дракон удовлетворенно кивнул.

— Вот поэтому я — Фелмор, хранитель Фелморовских озёр, путь до которых неблизок и опасен, но необходим каждому, кто ищет просветления и ответов на вопросы. Ты по-прежнему хочешь убить меня, Ирбис Дайдрейд? Или от меня нужны более убедительные доказательства того, что я не желаю тебе зла?

По лицу вампира было невозможно догадаться, о чём он думает. Возможно, это были размышления о том, что после столь желанной победы, не достигнув цели, но потратив все силы, кинжал в спину и пара боевых заклинаний имели бы хорошие шансы на успех...

Его глаз погас, а твари расселись по стенам, уже более не подгоняемые своим хозяином. Крылья, впрочем, не исчезли, но сам он стал более плотным.

В возникшей тишине прозвучали его слова:

— У меня будет много вопросов, дракон...

Глава 15. Ответы на вопросы.

— ...Всё началось более трех тысяч лет назад. Нас, драконов, было и тогда не так уж и много — но всяко больше, чем сейчас. Первые драконы, рожденные в лаве вместе с этим миром, были нашими Прародителями. Время шло, все менялось: эльфы появились в лесах, человек занял равнины, гномы — горы, а нежить избрала пустоши — но ни одна раса не могла оспорить наше право на небо. Заселение материка началось с севера и запада, кораблей, прибывших из-за моря, мы не трогали — нам было вольготно и на противоположном конце материка. Именно, что было, пока не появились они.

Мы прозвали их Дикими драконами. Они и впрямь были таковыми — ими правили инстинкты, а не разум. Взялись они буквально из ниоткуда, так мне тогда казалось — и значительно превосходили нас числом. В древних записях эльфов еще можно найти упоминания о Погибельной Войне Драконов — гости мира оказались настроены воинственно, и вскоре юг запылал. Огонь горел ярче день ото дня, и самым южным эльфам пришлось оставить свои леса и уйти на север. Два года велась война, и хоть мы были крупнее, но все равно гибли, прихватывая с собой каждый раз несколько родных по природе, но чужих по разуму сородичей. Но война не могла длиться вечно, и однажды она завершилась.

Существо, назвавшееся странным именем Крис, сумела объясниться с обеими сторонами конфликта. Несмотря на утраты, мы не были против принять их — ведь они просто не видели возможности решить конфликт иначе, кроме как привычным им способом — сражением. Чужой мир и общий враг сумели сплотить их — что никогда бы не случилось, не будь этой войны, поставившей их на этот путь.

...Увы, время показало, что один род не может оставить потомство другому. Любовь зла даже у драконов — это была трагедия, и многие из смешанных семей покончили с собой, когда поняли это. Нас стало еще меньше. Все попытки породниться с нашей стороны имели разные цели, в том числе нас питала надежда, что кровосмешение подавит дикость нового племени в их детях, и со временем род драконов станет един; но нашим мечтам не суждено было сбыться. Так возникли два рода, живущих независимо: Старший род, берущий своё начало от Прародителей, и род Новый, чьи корни и по сей день вызывают различного рода предположения.

Различия между нашими родами были весьма ощутимы: меньший из нашего племени превосходил их крупнейшего; мы владели речью, а они нет; как потом выяснилось, и жили-то они всего пару веков, в то время как наша жизнь исчислялась тысячелетиями. Но зато они были куда плодовитее — там, где в нашей кладке было два-три яйца, у них был десяток. К тому же, мои пращуры сходились всего несколько раз за жизнь; драконы же новые оказались менее принципиальны...

...Именно долгая жизнь нашего племени и моя в частности стала причиной последующей встречи. Та, что носит имя Крис, однажды прилетела ко мне на молодом драконе из нашего племени и сказала, что нам нужно поговорить. Для меня такое к ней доверие со стороны своих было лучшей рекомендацией, и я согласился; то было две эры назад, в период молодости.

В то время предыдущему, Шестому Хранителю Озёр, пришло время для Последнего Полета; мне же, как самому подходящему из детей Шестого, пришла пора занять его место.

Своего отца я в первый и последний раз увидел именно на этом месте, где сейчас возлежу я. Тогда он с трудом встал и уступил мне плато; когда же я занял его, исполнил клич радости и гордости. Сказал: "Храни знания озёр, Фелмор, как я хранил — то великое моё наследство. Будь бережным, как вода; живи долго, как горы над тобой, обзаведись наследником, коли они тебя переживут: стань мудрым, как природа". Сказав это, он отправился в свой Последний Полёт, и Седьмой Хранитель Озёр вступил в свои права.

Почти месяц долгими вечерами я общался с назвавшей себя Крис; спустя положенное время, она оставила меня одного. Много воды утекло с тех пор; лишь раз в месяц я улетаю на охоту, всё же остальное время я смотрю на мир тысячей глаз.

Порой Крис приходила снова. Были долгие разговоры, а иногда и короткие — так или иначе, её появление всегда было предвестником интересных событий.

Я специально не делил события на "хорошие" и "плохие", "правильные" и "неправильные". Для меня, как и для Крис, в них важен был смысл.

У Диких драконов поколения сменялись поколениями, число их росло и вскоре они стали проблемой для укрепившихся поселенцев. Возведенные к тому времени Тандерклеп и Некрополь вынуждены были присоединиться к байремским гномам и лесным эльфам — их машины и стрелы хоть и были способны огрызаться на нападения, но не способны были сократить их численность. Поэтому появились рыцари, что с одной, что с другой стороны, нередко владеющие магией, действия которых не карались законом до той поры, пока они выполняли свою работу. Кланы, некоторые из которых уже образовались к тому времени, так же выслали своих эмиссаров. Войны, прошедшие до этого, и поспособствовавшие распространению знаний, сыграли свою роль: присутствующий здесь Ирбис и его вражда с Эвернессом стали поворотной точкой в истории. За триста пятьдесят лет магия развилась настолько, что начала применяться повсеместно, ибо желающих учиться было более чем достаточно. Шестьсот лет назад уже были известны более десятка Школ; число их адептов превысило тысячу. Немудрено, что Диких драконов удалось загнать на юго-запад, к тому же, совместные действия стали хорошим поводом для прекращения войн. Людские Хранители вошли тогда в силу: и под их руководством стало возможно объединение столь разных народов в одну страну. Были сомневающиеся и противостоящие новой власти, но это прошло; те, кого впоследствии прозвали "Хранителями Порядка" знали своё дело. Складывалось впечатление, что они видели сквозь конфликты: их решения были сколь угодно строги, но справедливы. Звено "Карателей", состоящее в одних рядах с ними, разбирались с совсем уж зарвавшимися разбойниками, убийцами, а также с теми, кто активно выступал против них, совершая диверсии. Вычистив изрядно грязи, они организовали постройку Тракта и помогли наладить торговлю. Настали века авантюризма: меч, магия, приключения, торговля, освоение новых земель, исследования в области картографии и многое другое... В мирное время наука стала развиваться наравне с магией, а ищущим приключения всегда находились занятие. Кланы росли, как на дрожжах; тогда мало-мальски талантливому ребенку не составляло никаких проблем попасть под крыло одного из них. Нужны были и головы, и руки — членство клана позволяло получить образование, обучиться ремеслу и даже попробовать свои силы в области магии. По умению была работа и награда — для подающих серьёзные надежды делалось многое. Деньги, знания, карьерный рост... А потом между наиболее многочисленными кланами началась переписка, которая со временем принесла свои плоды. Ряды этих кланов начали редеть; заметили это не сразу, а когда заметили и спросили, главами кланов был дан ответ, что совместными силами были снаряжены экспедиции с целью предотвращения возможных угроз со стороны драконов...

Что это означало — каждый решал сам, более подробно разъяснять свои планы кланы отказались, сославшись на свою политику. Посланные на разведку не вернулись; пропали без вести и некоторые экспедиции. Внешней связи с ушедшими обнаружено не было — никто и предположить не мог, что совместно ими была придумана система магического общения на расстоянии. А учитывая постоянную занятость тех же Хранителей — им было просто не до этого за всеми остальными делами, поэтому через некоторое время на эти "экспедиции" просто махнули рукой ввиду отсутствия доказательств.

Правда открылась случайно — болтовня одного пьяного незнакомца попала не в те уши. Пропойца ранее состоял в одном из кланов, причем входил в состав "экспедиции", но сбежал в силу определенных обстоятельств. Он исчез сразу после этого случая, но мне известно, что из него достали всю интересующую информацию, а потом избавились от тела. В уши Хранителей информация попала в несколько измененном виде, но она все же поспособствовала сбору усиленного ими отряда для выяснения всех обстоятельств.

То, что искали, они нашли на юго-западной оконечности скал Вечных Снегов. Это был уже даже не форт — это была полноценная цитадель, всё еще достраивающаяся, но и сейчас уже внушающая уважение. Возведенная прямо на скальном основании из массивных блоков, окруженная со всех сторон, кроме одной, водой и скалами, с высокими башнями и крепкими воротами из стали... Днём и ночью из-за стен слышны были звуки молотов; на стенах успела появиться бдительная стража и мощнейшие баллисты — они вызвали особо большое недоумение, ибо с деревом здесь были проблемы. Масштабы проделанной работы поражали: но недаром же во всех "экспедициях" добрая половина состава имела магические навыки; оказывается, этими кланами было сделано еще более важное открытие — возможность коллективной работы с магией. Десятки магов совместно извлекали нужные породы из земли, и совместными же усилиями возводили стены; дело было поставлено на столь серьезную базу, что работа спорилась с самого начала

Как ни удивительно, но переговоры все же состоялись. Строители подтвердили свои намерения по защите нового государства, но впустить пришедших внутрь отказались, повторно сославшись на политику кланов. Однако, в знак доброй воли, они сообщили координаты еще двух "экспедиций". Переговоры прервал гонг, сыгравший на стенах, и тогда пришедшие стали свидетелями первого нападения на замок трёх летевших драконов. Выглядели они весьма устрашающе, но не смогли даже долететь до стен. Стража замка сработала спокойно и уверенно, как на учениях; выстрелы десятка баллист пронзили драконов насквозь, и те в страшных муках скончались под стенами.

Больше ничего здесь узнать пришедшие не смогли, и вынужденно вернулись восвояси, не забыв, впрочем, поинтересоваться положением дел в других местах. И везде они видели одно и то же: самые что ни на есть основательные оборонительные сооружения, окруженные водой и скалами. И по-прежнему, ни в один из замков входа Хранителям не было. Надо думать, такое положение дел весьма раздражало многих; однако время было выиграно, и планы нашли своё воплощение.

Надо сказать, что увиденное было только верхушкой айсберга — замков было гораздо больше. Каждому из участвовавших в деле кланов досталось по замку, а кому и по два — и все они были примечательны по своему расположению. Ушедшие на строительство деньги и ресурсы окупились уже в первый год — ведь даже в том, самом первом и самом близком к Байрему замке был получен доступ ко всему изобилию руды, скрывающейся в недрах земли — к золоту и серебру, например... Ни один из других замков не бедствовал — ценные породы древесины, драгоценные камни и жемчуг, заливные поля со скотом — и при том, в каждом замке постоянно работали кузни и мастерские, строились библиотеки, возводились жилые дома. Вся верхушка клана переехала за стены; Хранители же были обезоружены тем, что на их глазах эти замки действительно отбивали нападения, могущие повредить мирному населению.

К тому времени подтекст этих действий заинтересовал меня полностью: уж больно многое мне казалось странным. Самым понятным для меня было то, что кланы решили взять часть власти в свои руки: они действительно были сильны, талантливы и многообещающи — но не это меня беспокоило. Безусловно, будут войны; ибо другие кланы со временем захотят получить доступ к кормушке и власти. Наладится шпионаж и все, что присуще двойной игре, так любимой разумными расами. Стены замков начнут скрывать нарушивших закон, но очень полезных людей, в обмен на определённые услуги или деньги. Но в первую очередь беспокоило поведение драконов: я не мог объяснить настолько своевременное их появление перед глазами очевидцев.

Их феномен обнаружила Крис. Для начала, среди нападавших не было ни одного дракона моего племени — только Дикие драконы. К тому времени, когда я списал эти бесславные гибели на глупость Нового племени, явилась Крис и заставила меня думать до тех пор, пока мною не было высказано предположение, что ими могли управлять. Это казалось невозможным; это было в корне неправильным. Но так оно и было. Древнейших созданий контролировали, и пусть контроль был далеко не полным, тем не менее, он был.

Так мы узнали о том, что Дикие драконы уязвимы; число их к тому времени было таково, что взять ситуацию под контроль силой не виделось возможным. Несмотря на все различия между нами, наша раса все же присваивала младшим братьям некоторые свои свойства; но никто, кроме Крис, и представить не мог, к чему может привести подобное заблуждение.

Для неё этот мир, как я успел понять, значил очень многое. Поэтому то, что кто-то прямо перед её носом провернул весьма непростую комбинацию, её насторожило. И ей пришлось начать новую игру, ибо от этой ситуации пахло не только разрушениями — пахло гибелью мира, пусть и в перспективе. Она разбирается в подобных вещах...

...Мне осталось только наблюдать, то есть делать все то же, что я делал раньше. Постройка замков завершилась; началась торговля со всеми городами. Нужна была сталь; нужно было дерево. Произошла денежная реформа — отлили ныне ходовые "кредиты", ибо золота и серебра стало достаточно. Валюта быстро прижилась и стала повсеместной. Хранители нашли время, чтобы разработать подробные законы и распространить их; в законы вошел и очень важный пункт, что "владелец замка обязуется защищать страну от внешних угроз в неспокойное время; в этот период его деятельность не облагается никакими налогами. В случае исчезновения таковой, деятельность замка переходит в разряд находящихся в ведении Хранителей торговых предприятий и облагается налогом в пользу страны в указанном размере; в случае невыполнения своих обязанностей, замок может быть занят более лояльным членом внешней обороны". Этот закон стал компромиссом, принятым на собрании всех глав кланов и Хранителей Порядка за день до принятия полного свода законов, одобренного всеми ответственными за его выполнение сторонами.

А потом начался расцвет охотников на драконов. Мало того, что это не возбранялось — это еще и весьма поощрялось. На награду за голову одного дракона можно было безбедно жить несколько лет; за яйцо же из кладки платили серебром по весу. Образовалась даже Гильдия Охотников на драконов, служба в которой для многих стала образом жизни. Присутствующему здесь Ирбису была безразлична эта новая мода, однако после того, как он узнал о потомках Эвернесса, что нашли себе пристанище где-то среди драконов, его мнение поменялось; под благовидным предлогом начались поиски потомков старого противника.

Поиски поисками, но молодых вампиров больше прельщала награда за яйца; не проходило ни одного похода, чтобы они не вернулись с трофеем. Казалось, что они специально созданы для этого — в отличии от прочих людей, чьи вылазки часто заканчивались плачевно. Вампир мог неделями лежать в засаде рядом с гнездом, прежде чем представится шанс; драконы плохо различали слабый запах мертвечины, сливавшийся с запахом разбросанных вокруг гнезда жертв. И вампиру, в отличие от человека, всегда хватало сил, чтобы унести яйцо с собой. Вернувшись, мать гнезда негодовала, но страх за оставшееся в гнезде потомство был сильнее; и они легко уходили от преследования. К слову сказать, многие люди были более категоричны — взяв одно яйцо, они прокалывали другие; безусловно, это было эффективно, ибо зародыши погибали, не успев вылупиться, но охотники оказывались обречены, ибо разгневанная мать всегда их настигала и превращала в пепел.

А потом случилось то, что случилось. Возможно, Дикие драконы не обладали разумом, но у тех, кто "работал" с ними, голова соображала. Это была война, это была бойня, ибо огня нежить всегда боялась; но драконы подписали себе долгосрочный приговор, так как Ирбис выжил, и ему хватило ума затаиться, прежде чем начать мстить.

Драконы начали стремительно вымирать; вампир-некромант, вставший на тропу войны и владеющий столь богатым опытом, стоил многих молодых, даже утратив силу. С тех пор серебра за драконьи яйца уже никто не получал, целых просто было не найти; обогатиться стало возможно только убийством живого дракона. А я просто смотрел, и ждал — мне уже тогда стало ясно, что нашему миру куда больше нужны коренные жители, чем сколь угодно могущественные гости, и возрождение древнего рода было делом самым желательным.

Мелкоаст к тому времени уже активно строился; все из присутствующих здесь помнят, кто его однажды сжег; более того, я уверен, что Повелитель Драконов принял свою смерть от моего гостя-вампира. Ты хорошо потрудился, Ирбис; увы, от родственных связей род Эвернесса выродился и стал сродни Диким драконам, в конечном счете, попав в ту же историю. Этот "Повелитель Драконов" был последним из рода, убитого тобой; нападение на Мелкоаст стал отчаянным шагом, которым он собирался свести счеты. Отчасти это удалось, но древний род прервался навсегда.

Таким образом, давняя история буквально на днях подошла к концу; Старший род сейчас благополучно живет на дальних островах за морем, в то время как этот истончился; в пределах страны уже не осталось Дикого племени. Ты уничтожил всех. Именно поэтому ты здесь: единственный дракон на этом участке суши — Фелмор.

... Последний визит Крис случился меньше недели назад; без лишних слов, она занялась защитой этой пещеры. Никогда я не видел её такой озабоченной; когда же спросил Крис о причинах, она сказала просто: "мы ждём гостей". На вопрос "Хороших ли гостей?" она ответила: "Надеюсь, что хороших".

Эти стены помнили магию. То, что делала Крис, пробуждало её; магия эта была такой же естественной, как текущая вода. Ей были установлены пределы; мне вменялось сделать выбор; и я его сделал. Все вы стоите здесь; вам всем могут открыться новые дороги. Моя история была необходимой, особенно для одного из вас; многие вопросы останутся без ответа еще немного, но на этом пути вас ждут все ответы.

Речь дракона иссякла, и он изменил положение тела; прикрыл глаза. А потом вдруг остро взглянул на Ирбиса и произнес:

— Я хочу услышать то, о чем ты сейчас думаешь.

На лице вампира не отражалось ничего, кроме задумчивости. Взглянув на своё крыло, он с раздражением его убрал — оно буквально растворилось в окружающем воздухе. Взволнованный писк прокатился по стенам — на ему не нужны были сейчас слуги. Слова, спокойные, но от того не менее пробирающие холодом, прозвучали:

— Фелмор не способен на ложь — а это значит, что здесь, под этим небом, врагов у меня не осталось. Противники — возможно, но не враги. Не совсем то, что я искал, но что нашел — то нашел: иронию и злую над собой насмешку. Рассказанное делает тебе честь, дракон, как и той, что носит имя Крис. Вы не жертвы, о нет. И никогда ими не были. Скорее, вы то немногое, что этот мир оправдывает.

Значит, это её рука была за многими неясными пятнами истории, и именно она нас ждала? Что же, приём был теплым, гостю под стать. Сомнения её имели под собой основу. Вот только теперь у меня есть хорошая причина для встречи с ней. И от этой встречи ей не уйти.

Мир не един, теперь это ясно. Островок, я полагаю, на котором ведется игра? Но здесь — лишь слуги да рабы, а хозяев никогда не появится. Придется их искать, одного уж точно — удобно, ничего не скажешь. И эти господа, — махнул он рукой в нашу сторону, — тоже фигуры в её игре?

— Возможно, ты даже ближе к истине, чем кажется.

И тут я оттаял. Именно такое ощущение ближе всего подходило этому теплу после почти поглотившего меня холода. От печати расходились потоки жара, прокаляющего меня насквозь, словно металлическую болванку; голова сделалась пустой и ясной.

Я встал — так легко, как будто ничего не весил, словно подхваченный ветром.

— Теперь все правильно, — тихо прошептал дракон.

... Кристаллы светили все ярче и ярче, воду наполнили тысячи огней. Серберсс и Ингварр рассеяно смотрели вокруг; оба поглаживали рукояти мечей, не замечая этого. Ирбис был невозмутим, но сквозь его глаза все же проглядывал интерес.

— Ирбис Дайдрейд, — мой голос разносился необычайно далеко, — наши дороги пересеклись недавно, и сейчас ты сделал свой выбор. До последнего момента я думал, что нам придется сразиться — теперь же нам нужно вместе идти вперед. Пойдешь ли ты с нами?

— Таковы мои планы и выбор, — произнес вампир, — Мне нужен последний враг, и не ложный. Но этот путь — не только мой.

— Я не принадлежу себе. Моя жизнь — в тех, кто рядом. И я найду путь. Дорога не приведет нас в города, не сейчас — но они приведут, куда должно. Фелмор, ты видишь, что теперь скоро?

— Хорошо, что ты это видишь. Ты пришел за тем, что вскоре случится. Что еще ты видишь? Лови момент, пока стираются грани; здесь и сейчас показала лицо тайна.

А видел я многое. Кристаллы, свет, и темноту вне пещеры. Мы были здесь, но, в то же время, уже не там, не в мире, где жил молодой Мелкоаст; не там, где спал мрачный Некрополь. И еще...

— Я вижу свет под тобой, Фелмор. Он манит, он ждет меня.

— Иди сюда, Анатор, — выдохнул дракон, — и если это будет в твоих силах, я отдам тебе самое дорогое своё сокровище.

Иди. Иди. Иди!

И я пошел.

Когда до водной кромки осталось десять шагов, я услышал неуверенный голос Серберсса:

— Анатор! Что, черт возьми, ты собрался сделать?!

Девять шагов. Восемь.

— Анатор! — это уже растерянный Каракурт. Я шел, во мне боролись уверенность и страх. Руки не работали, язык словно отнялся.

Оба сделали рывок вперед, но рёв дракона остановил их:

— Стойте и не шевелитесь, иначе я сожгу вас! — и выдал столь чудовищный столб пламени, что он достиг рассевшихся тварей Ирбиса; десятки их сгорели моментально.

Зубы Ирбиса скрипнули, но он смолчал и остался на месте, внимательно смотря за моими действиями. Остановились и двое моих друзей, ибо я в этот момент достиг воды.

"Я не умею плавать" — эта истина пришла откуда-то извне в тот момент, когда вода уже была подо мной. Я это видел. Вспомнил. Ворох картин перед глазами промелькнули за миг. Но я все равно шагнул. Так было надо.

Вода приняла меня и сомкнулась над головой. Но даже отсюда я видел исходящий из-под дракона свет. "Зачем? Что ты ищешь? Что делаешь?"

...Море, и я на нем. Солёная вода лезет в нос и глаза, но крепкие руки надежно держат и не дают утонуть.

— Руками, руками работай, и ногами тоже!

Брызги летят во все стороны.

— Вот ведь незадача: это же тебе не по воде ходить... — другой голос, более мягкий.

Иди. Иди. Руки не работают, и плыть ты не сможешь. Так что иди. Иди!

Вода вокруг меня нагрелась, я чувствовал это кожей. Воздуха уже не хватало; взвесь, вращавшаяся вокруг, не подходила для дыхания.

Шаг. Еще шаг. Медленный, в давящей тишине.

И звуки вернулись снова. Воздух, такой чистый и сладкий, наполнил мою грудь. Вода вихрилась под моими ногами и толкала, толкала наверх. Еще шаг — и я ступил на плато, поднял взгляд и посмотрел прямо в глаза дракону. Потом судорога скрутила меня; упав, я поднялся вновь. Рядом со мной теперь стоял не только Седьмой; все Хранители Озер встали полукругом, внимательно наблюдая.

Золотистый, стальной, ржавый. Белый, бордовый, серебряный. И Сапфирный, который встал и отошел к своим братьям — все они смотрели, и что-то странное было в их взгляде.

А в аккуратной выемке в центре плато лежало яйцо; это было самое странное яйцо, которое я видел в жизни. Крохотные многочисленные чешуйки спиралью бежали снизу вверх; каждая из них светилась одним из цветов, что носили стоявшие рядом. Чешуйки были угловатыми; стоило только двинуться, как они сменяли свои очертания, просто меняя цвет или складываясь в символы, которые ни понять, ни разгадать. Когда я подошел ближе, яйцо осветилось всеми мягкими оттенками лилового и сиреневого цветов.

— Только двух детей подарила мне природа; сын мой, что займет когда-нибудь это место, воспитывается на далеком острове. Дочь же выйти на свет отказалась; и Мать принесла её сюда. Много лет она ждет — и, видно, дождалась.

Возьми её на руки, Доверившийся Знанию; твоя память ушла, но ты остался. Береги её и люби, как собственную дочь; она облегчит тебе дорогу. В должное время помоги ей выбраться из яйца.

И все драконы произнесли хором:

— Мы нарекаем тебя Хранителем нашей памяти; пусть кровь твоя хранит и наш огонь!

Семь столбов пламени взлетели вверх, каждый — своего, неповторимого оттенка.

— Теперь же иди, юный Хранитель, туда, где все свершится; время пришло.

Яйцо было теплым, и словно бы невесомым; отпустить его было невозможно. Вода перенесла меня на другой берег; теперь я видел впереди больше, чем раньше.

— Укажи им дорогу, Анатор. А вы, друзья, защитите его. Остаток пути ваш, и только ваш.

Иди. Плыть ты не можешь — у тебя заняты руки. Иди. Иди!

Еще час назад я не шагнул бы в эту пустоту. Но сейчас грань, где кончался этот мир, не вызывала у меня трепета. Я не умел плавать — но я умел ходить.

А за мной пошли Те, Кто Был рядом, и ноги их нашли твердую опору вместо пустоты. Иногда я видел стены большого коридора, а иногда нет.

Не раз и не два налетали разные бестии; крылатые слуги Ирбиса заступали им путь и давали отпор; ползающих добивали Серберсс с Каракуртом. А потом мой меч оказался в чьих-то руках; другие руки, более тонкие, приняли лук. В моих же осталось только яйцо — подобие магической сферы и жизнь, что билась со мной в унисон.

Стрела свистнула и пронзила несколько вставших на пути фигур; меч без особых усилий развались еще одного. Ответный выпад тень встретила смехом; оказавшись в тот же миг за спиной ударившего, он лишил его головы.

Словно во сне шел я и смотрел; стенки коридора гнулись под моим взглядом, и исчезали, когда я желал смотреть насквозь; в дыры улетали многие враги, пока я смотрел в живую, странную тьму. А потом все кончилось и исчезло, и я чуть не провалился сквозь совершенно реальный пол. Я упал на бок, прижав к себе яйцо; рядом со мной упало оружие. Лук с тихим щелчком, а меч звонко, да так лихо, что из-под него хлынула каменная крошка. Теней рядом не было; похоже, их просто не могло здесь существовать...

Во сне ко мне приходила Кителла и куда-то звала; тени веселились и учили меня плавать. Кажется, я действительно куда-то плыл, а возможно, даже летел; теплые потоки по-дружески поддерживали меня, не давая упасть и раствориться в пламени...

* * *

— В могилу он решил себя загнать — точно тебе говорю.

— Так может, так оно и надо? Вон, подсвечник стоит, давай поможем, по дружбе-то, исполнению планов.

— Я сейчас кого-то укушу. Возможно, даже Анатора. Зачем далеко ходить...

— Не пьёт же, как есть, не пьёт!

— Ну так говорю, один укус — и будет пить даже во сне.

— Вампиры спят, что ли?

— Поговори у меня — спать сегодня точно не будешь.

— А где здесь "сегодня"? Я и вчера-то не помню.

— Пить надо меньше. "Вчера" — это до сна перед завтраком. "Завтра" — это после ужина и сна.

— И это я слышу от того, кто тыщу лет завтракал, обедал и ужинал одновременно — часа эдак в три ночи.

— Дурак, ничего ты не понимаешь. В три ночи никого путного не найдешь; пьянь одна, от которой разве что захмелеешь.

— Так нежить-то, того, вроде градуса боится?

— Несварения она боится. Потому ночью почти и не охотится.

— Ишь ты. Этика, мать её.

— Фелмор, я тебя все же прикончу за то, что ты не убил, когда была возможность, этот ходячий набор коктейлей; то-то сына порадуешь раньше времени...

— Кажется, я больше не выпью.

— Охренеть! Ты где самогонный аппарат взял?!

— Построил.

— Она убьет тебя. Точно говорю.

— Да ладно... её перегонный куб был чудо, как хорош.

— Олени... Да еще и пьяные ко всему. Вам что, вина из любого мира уже недостаточно?

— Фигня ваше вино. Моё пиво лучше.

— Ну да, пиво да самогон, угадайте с одного раза, чей стиль...

— У меня он, по крайней мере, есть, в отличии от некоторых недоразвитых обезьян.

— Ты глянь, что с нормальными людьми книги делают...

"По-моему, я все же умер" — решил я и приоткрыл глаза.

Комната была, что надо; просторная, красиво отделанная. Лежал я на чем-то мягком; под боком примостилось гревшее меня драконье яйцо. Судя по ощущениям, я отлежал себе всё; только опухшие губы чувствовали влагу. Переведя взгляд на потолок, я вздрогнул; вместо него было видно ОЧЕНЬ глубокое небо.

Климат в комнате был самый что ни на есть непринужденный: Серберсс занял пуфик; Ингварр — разместился прямо на столе. У одного из них в руках был стакан и початая бутылка; у другого, в ком я без труда узнал Каракурта, все оказалось гораздо основательнее — ведро с пивом и бутыль самогона литров на десять, стоящие рядом.

Ирбис так же был здесь; с невозмутимым видом, он работал над маникюром. Судя по их перебранке, атмосфера была вполне теплая.

— Это сколько же я спал, что вы успели подружиться? — сказал я, искренне пытаясь изобразить голосом ужас, — двадцать лет? Тридцать?

— Всего лишь четыре дня, — заметил Ирбис, прервав ненадолго своё занятие, — Или что-то в этом роде. По словам Крис, ты имел право проваляться и все две недели.

— Анатор! Наконец-то! Мы уже тут к поминкам начали готовиться, даже Ирбиса пригласили, хотя терпеть его день ото дня становится все сложнее.

— Кто еще кого тут терпит...

— Да заткнитесь вы оба! Срочно кормить! Немедленно!

Как это ни странно, оба послушались. Пока Ирбис нашел кроватный столик, Серберсс успел натаскать еды на неделю вперед. Вместе со столиком отыскалась еще и Кителла; услышав новость, она поспешила со всеми. Это спасло ситуацию; я действительно отлежал себе все, кроме рта. Меня усадили, поставили столик с чем-то дымящимся, и покормили с ложечки. От Кителлы я был готов снести и не такое, а вот друзья в такой роли пугали...

Встать я смог только через два дня; посмотрев в зеркало, понял, насколько отощал. Друзья трещали без умолку, силясь ускорить моё выздоровление; совместные обеды впятером стали обычным делом. Я ходил и изучал замок под открытым небом; его комнаты вели себя самым странным образом — далеко не всегда я находил то, что искал. Впрочем, друзья были рядом — и они почему-то всегда находили то, что искали. С подарком Фелмора за все эти дни я не расстался ни разу, ибо помнил его слова и боялся оставить яйцо: оно приносило мне спокойствие; рядом с ним мне всегда было тепло и спокойно.

За время выздоровления я переговорил с каждым из моих друзей в отдельности, уделив внимание не только Каракурту и Серберссу, но и Ирбису. За то время, пока я лежал без сознания, каждый из них успел не только хорошо освоиться в этом месте, которое между собой они прозвали "замком Крис", но и, собственно, поговорить с ней самой. Каждый из них имел с ней долгий разговор; каждому этот разговор оказался бальзамом на сердце.

Каракурт Ингварр узнал, что с его родными все в порядке — они уже достигли Корнхейма, и несмотря на шок, вызванный произошедшими в Байреме событиями, нашли в себе силы начать осваиваться на месте. Темноглазые, атлетически сложенные жители подземных городов с сероватой кожей хорошо отнеслись к своим новым соседям: любопытство их оказалось хорошим цементом для завязки отношений.

Ирбис Дайдрейд узнал, где стоит в первую очередь искать своего врага. Его тон претерпел положительные изменения; оставив при себе иронию, он общался куда доброжелательнее. Верно, ему не хотелось себе признаваться, но в нашей компании ему было хорошо; он нашел то, что успел потерять; сотни лет в вынужденном одиночестве не шли на пользу тому, кто со времени своего возвышения имел вокруг себя многочисленное окружение.

Один Серберсс не особо распространялся о результатах своего разговора; несмотря на внешнее спокойствие, его переполняли эмоции. Так ведут себя те, кого поставили перед серьезным выбором; и кому есть, из чего выбирать. Но каковым бы ни было решение, он его принял, после чего сразу успокоился. Наши приключения сильно сблизили нас; все свободное время мы проводили за разговорами и учебой. Уроки его были настолько ценны и потрясающи, что я не мог дождаться следующего; эти уроки определили многие мои будущие увлечения. Фактически, тогда он учил меня, как нужно учиться; как разбираться в хитросплетении магических потоков, и главное — математическим и геометрическим магическим законам. Серберсс часто хвалил меня; но иногда я замечал грусть на его лице. Спрашивая, я ничего не добился: он говорил, что все в порядке, и никакими способами причину грусти из него извлечь было невозможно.

Еще больше недели прошло; я окреп, и вновь почувствовал себя в порядке. Пришла моя очередь визита к Крис, о чем Кителла сообщила мне за завтраком. Аппетит как-то сразу у меня пропал; новость оказалась не ко времени, ибо нынче утром из яйца до меня стали доноситься какие-то новые звуки, так что сейчас мне больше всего хотелось остаться наедине с самим собой. Но отказываться я счел неправильным, поэтому отправился к ней, прихватив с собой подарок Фелмора.

...О Кителле стоит рассказать отдельно, так как её жизнь была настолько непохожей на жизнь других, насколько это вообще возможно. Крис нашла её в одном из Коридоров — она, тогда еще девочкой, сидела у стены, ничего не делая и не реагируя. Только после того, как к ней подошла незнакомка, она подняла глаза и их взгляды встретились — в этих глазах, прежде пустых, появилось хоть сколько-то осмысленное выражение. Она встала, взяла Крис за руку и пошла с ней. Именно с этого момента началась её жизнь — все, что было до этого, просто исчезло, стёрлось из памяти. Это место стало её домом, загадочные комнаты — игровой площадкой. Со временем, Крис научила её Ходить, и Кителла стала выполнять мелкие поручения; тогда она и получила своё имя. Она знала много; даже слишком много для своего возраста; никогда не смущалась и не терялась; в общем, была самой странной девушкой, которую я когда-либо видел.

...Когда мы пришли к двери, за которую я так ни разу и не попал, Кителла сказала, что останется снаружи; дверь была большая, тяжелая, с затейливой ручкой и причудливыми узорами; она всегда была заперта ранее — теперь же она удивительно тихо отворилась, и я вошел.

Помещение, в которое я попал, помещением, собственно, и не являлось; скорее, это был гигантский балкон — ни стен, ни крыши, лишь подобие перил по краям полукруглого пола. По бокам стояли шкафы, набитые книгами, и столы, уставленные различными приборами; на столе, полном пробирок, реторт и прочих незаменимых вещей в алхимическом деле, мой глаз заметил недостачу: совершенно точно — там отсутствовал злополучный перегонный куб.

Впрочем, долго смотреть по сторонам было не очень-то вежливо; так что я двинулся туда, где, по моим соображениям, должна была находиться Крис. Я нашел ее сидящей на стуле с высокой спинкой буквально за несколько шагов до края балкона. Наверное, и говорить не стоило, что уверенности со мной и рядом не стояло; где-то внутри жил страх, что раздирающая голову боль вернется. Да и просто это существо, почти незнакомое, вызывало трепет... Но я все равно подошел, нельзя было не подойти. Существо подняло голову и довольно тепло поприветствовало меня; боли не было, что сразу заставило меня думать обо всем чуточку лучше.

— Спасибо, что пришел, Анатор... Присаживайся, пожалуйста. Можешь не беспокоиться — я приняла достаточные меры, чтобы моё воздействие на тебя не помешало нашему разговору. Ты хорошо себя чувствуешь? Все ли в порядке?

— Благодарю за беспокойство, хорошо, — я был все же несколько ошеломлен приёмом, — теперь все действительно в порядке (Мне показалось, или яйцо снова издало какой-то звук?)

— Нам предстоит долгий разговор, а такого рода разговоры в тревоге, да с пустыми руками идут из вон рук плохо. Прошу, угощайся, — только сейчас я заметил, что стол накрыт во всех смыслах великолепным сервизом; на столике дымился изящный чайник; более того — мой нос уловил особый, утонченный аромат.

— Что это? — спросил я.

— Кофе, — улыбнулась она, встала, и сама наполнила чашки; пододвинула поближе вазочку с тающим во рту печеньем. Напиток оказался выше всяких похвал; с серьёзным видом, я произнес:

— Вы обязательно должны научить меня, как его готовить.

— С удовольствием, — она даже легко засмеялась! — времени у нас вполне достаточно и для этого безобидного эксперимента.

Крис приступила к кофе; отпив глоток, сказала:

— Похоже, это стало моей страстью — искать интересные напитки, а иногда и учиться их делать. Этот, например, делается из кофейных зерен, которое растут в одном далеком мире; меня поразило, что у этого напитка десятки способов приготовления. Впрочем, оно того стоит.

— Не спорю. Наверное, мне стоит вас поблагодарить — вы хорошо позаботились обо мне и моих друзьях.

— Вам нужен был отдых — это самое малое, что я могла предложить. Переходы никому так просто не даются вначале; а ведь вам пришлось пробиваться с боем. Твой друг, Kim, на неделю потерял возможность прибегать к магии; ты ведь это заметил? И это с его-то опытом. Мне пришлось ему помочь; но он по-прежнему боится моей над ним власти. Ты хорошо потрудился — я до последнего ждала беды; в последнее время слишком часто случается то, чего я не могу предвидеть...

— Почему вы зовете Серберсса таким именем? Ему оно не нравится, я же вижу. И я действительно не могу понять ни капли из того, что сейчас происходит.

— Кимом я нарекла его при обряде посвящения в Орден Ярости; нельзя было допустить того, чтобы это сделал кто-то другой, уже тогда мне было ясно, что сделать сие необходимо. Язык Сущности переводит его просто как "Меч" — это имя ему принадлежит по праву, ибо любое другое оружие отвергает его. Но для него это всегда казалось возмутительным — то, что его "я" так мало весит... Вел себя, как мальчишка, конечно; но все же своё старое имя забыл, и ходил на арену безымянным до тех пор, пока благодарные зрители не окрестили его Серым Берсерком Севера; и он взял тогда это имя, сократив его до Серберсса; и с гордостью носит его по сей день.

К тому, что сейчас происходит в этом несчастном мире, мы еще вернемся; гораздо больше сейчас я хочу поговорить о твоих родителях.

— Я их не помню, совсем. Ко мне приходили сны, но в них все было размыто...

— Зато я их помню очень хорошо, и чувствую необходимость рассказать о них как можно больше. Едва ли я ошибусь, сказав, что подобным им мне никогда не приходилось видеть ни до, ни после...

Его звали Рикардом. Ни много, ни мало, он считался самым талантливым магом своего времени и мира. Науки давались ему столь легко, что за год он осваивал все, на что другим (тоже весьма неглупым людям) требовались многие годы. "Чистая кровь" — называли его, и действительно — род Анморисов вел свою историю от самых истоков, и с каждым поколением лишь набирал силу; острый ум всегда считался их родовой чертой. Они брали от жизни все лучшее, и этого заслуживали, ибо перед ними раскрывались даже те дороги, о которых никто не знал, и знать не мог.

И никто не знал, что он страдает — у твоего отца было очень большое сердце и много друзей, и друзья эти никогда не ведали от него отказа в помощи даже в самых сложных делах; ради них он был готов на многое. Вязал он крепко: добрый, веселый, с невероятной силой воли человек. Умевший видеть насквозь, и оттого страдающий; внимательный, живой взгляд искал свою — и не мог найти; чужие же чувства заставляли его душу метаться от невыраженной нежности и любви.

Работа приносила лишь временное облегчение, во сне же его чувства превращались в большие белоснежные крылья, которыми он обнимал ту, что была ему нужна; утро же приносило жестокое разочарование, от которого на глазах появлялись злые слезы, а жизнь казалась бессмысленной и беспросветной.

Когда же на горизонте замаячили серьезные психические расстройства, он сделал свой выбор.

Я до сих пор отчетливо помню, с каким неистовством он принялся за работу; используя собственные формулы умопомрачительной сложности, от которых потом лучшие из ученых хватались за голову и хотели покончить жизнь самоубийством, не в силах понять и десятой их части, он составил величайшее заклятие. Открыв свою душу, он дал выход всем своим надеждам... и отчаянию; и тогда — зажег величайшее пламя: Синее пламя Судьбы.

Меня саму тогда трясло так, что я вынужденно оставила все дела; колоссальное количество энергии этого невероятного человека приковало мой взгляд; он был готов погибнуть, но сделать задуманное.

Мощнейший поисковый импульс нашел свою цель; впервые я видела, чтобы такой длинный Коридор строился с такой скоростью. Два мира связались жестко и прочно; без каких-либо подсказок, молодой Анморис сумел перейти из мира в мир.

...Тем временем, в другом мире, в заповедном лесу, Торелла развлекалась со своими подругами, соревнуясь в природных искусствах. Она жила на свете порядка трех тысяч лет; по эльфийским меркам это был великолепный возраст, настоящий расцвет. Торелла гордилась своей родословной и чистотой крови; высокорожденная, гордая эльфийка не желала и думать о вечном браке с кем-то, недостойным её по крови. Её гордость даже дала повод прозвать её в народе Ледяной принцессой.

Она только что проиграла подругам объятия с первым встретившимся ей "принцем", как вдруг поднялся сильный ветер. Жутко стало даже непоколебимой Торелле, которая и при ураганном ветре, вися на дереве вниз головой, и держась лишь ногами, могла хладнокровно посылать стрелу за стрелой в мишень. Дрожь пронзила даже вековые деревья, и посреди поляны открылся портал.

Из него вышел человек, и уверенно, но мягко, направился прямо к замершей Ледяной принцессе: он был красив, черты лица его светились; чем ближе он подходил, тем ярче становились его крылья; и он искренне, лучезарно улыбался. Подойдя, он обнял её так нежно, как только мог; прижал к себе. Сказал: "Как долго я искал тебя, любовь моя и солнце моё ясное... — крылья обняли оторопевшую Тореллу, а добрые, красивые глаза заглянули в глаза её собственные, — Нет больше мне жизни без тебя; тебе навечно отдаю своё сердце. Вся моя душа пред тобою, казни, или милуй; вот клятва моя, перед солнцем и звездами, перед древом и травами — любить тебя буду, как никто не любил и никто не полюбит: стань моей нареченной и проживи век со мной счастливой"

Она просто не смогла отказаться.

Впервые меня посетило чувство нереальности происходящего от такого лихого фортеля. Обе подруги Тореллы рухнули в обморок, а Ледяной принцессы не стало; неприступный замок был взят за считанные секунды и с одного приступа, и кем! человеком из совсем другого, неисчислимо удаленного мира! Это была любовь с первого взгляда — принцесса обняла его и у неё от пережитого отнялись ноги; Рикард же взял её на руки и не отпускал несколько часов; в лесу все будто с ума посходили, весть передавали из уст в уста "Торелла мужа нашла!", а те две девушки сплетничали о том, что это её нашли и взяли в плен без единого выстрела; за сутки любовь стала абсолютно взаимной, даже то, что ей сообщил о своем происхождении свежеиспеченный "принц", ни капли не повлияло на её решение. К счастливой паре зачастили Высокорожденные; они поверить не могли случившееся, но, тем не менее, невероятный человек действительно находился рядом, и принцесса его от себя не отпускала и на шаг.

Свадьбу сыграли в обоих мирах: пышную, красивую, на которой гуляли все, от мала до велика; каждый счел своим долгом поздравить и порадоваться за двоих. Даже я не отказала себе в удовольствии посетить обе свадьбы и благословить молодых; после же еще много раз их навещала, и, конечно, открыла свою сущность. Они сумели вызвать моё восхищение; рожденные для того, чтобы Ходить! Это была единственная пара, для которых не было слова "невозможно"... Они успели сделать не только много поистине хороших дел, но и вырастить двух детей.

Я практически не дышал, слушая историю своих родителей. Я будто видел эти счастливые дни глазами Крис.

Моя собеседница вздохнула, и долила горячего кофе в чашки.

— Вынуждена сразу же сообщить плохую новость: даже мне неведомо сейчас местоположение твоего брата; я очень надеюсь, что когда-нибудь мне станет это известно, и тогда медлить я не буду. Но, боюсь, что он стал жертвой слуг Рока; как и за тобой, за ним тоже ведется охота, ибо вы с братом принадлежите к редчайшему типу "истинных полукровок" — фетам, которые вбирают в себя лучшие качества обоих родителей. Тебе достались и острый ум, и долголетие, и способности не меньше тех, что были у них. Более того, вы единственные, кто может "перетекать" из одного состояния в другое — ты неспроста удивлялся своим ушам, раньше ты все же предпочитал человеческий облик и успел привыкнуть...

Теперь же пришло время поговорить о самом тяжелом — о тех, кто зовётся Слугами Рока. Во всём множестве миров (а их действительно великое множество) никогда не было миров, неподвластных Року; мир сам по себе имеет свойство загнивать, что приводит его к гибели изнутри. Только те миры, что связаны Коридорами, способны противостоять Року, обмениваясь жизненной силой, тем самым завязывая отношения, приводящие к развитию.

— Например, Дикие драконы в мире Серберсса и Ингварра?

— Именно. А также таким провоцирующим развитие "сигналом" станет Ирбис Дайдрейд, после того, как отправится в мир, откуда прибыли эти драконы, ибо он наверняка найдет там то, что ищет. Все это зовется "Системой" — миров и Коридоров, Судьбы и Рока, а также различных людей вроде тебя, твоих друзей и родителей. И пока есть те, кто умеет Ходить и способен работать "сигналом" — у Системы есть все шансы.

Думаю, ты уже достаточно подготовлен для того, чтобы коснуться смерти твоих родителей. Слуги Рока, воспользовавшись моментом, выкрали тебя. Причиной служило именно то, что твои родители могли и совершали небывалое; сигналы их оказались настолько сильны, что связали миры неразрушимой нитью с помощью зажженного твоим отцом Синего пламени; эти миры стали Коренными; моими коренными мирами! Рок теперь не имел над ними власти; более того! Если коренной мир связать Коридором еще с одним, связь со временем тоже может стать жесткой, и тогда появится Звено Коренной Системы; и чем больше будет расти Звено, тем быстрее связи будут крепнуть; и тем сильнее будут порождаемые сигналы.

Рок не смог с налету одолеть твоих родителей, и тогда они выкрали тебя, чтобы заманить твоих родителей в ловушку и, по возможности, избавиться от опасного наследства. Отчасти план их удался; скорбь об гибели — Рикарда Анмориса и Тореллы, до сих пор терзает меня — ибо это были самые великолепные влюбленные и великие люди на свете. Но, что важно — перед смертью они успели сделать еще один подвиг — нанеся жестокий урон Слугам Рока, создать еще один Коренной мир; а отец твой сумел наследовать тебе Синее пламя Судьбы.

И теперь, сам того не зная, ты забросил Искры этого пламени в своих друзей; пламя Каракурта Ингварра уже пробудилось; скоро проснется и Искра, полученная Ирбисом в поместье Фелмора. Вампир разбудит её, завершив свою месть и возродив в том мире свой род; не пройдет и года, как появится новое Коренное звено, частью которого станет и этот замок.

Крис встала, сделала приглашающий жест и отправилась на устроенную здесь же крохотную кухню, ибо кофе закончилось. Кухня примыкала прямо к столу с пробирками, и состояла из загадочного устройства, откуда набиралась вода, спиртовки с закрепленной над ней плиткой и набором различной посуды. Забавная кастрюлька, названная ей "туркой" наполнилась водой и оказалась на плитке с зажженным загодя огнем. Крис принялась меня учить, как правильно готовить кофе; рассказала о разных традициях его готовки; показала, как правильно перетирать зерна. Наука была несложной, и я все запомнил; а за время разговора я вспомнил об одной немаловажной вещи, о которой сразу же спросил:

— Тогда, когда ты явилась в мир, чтобы спасти меня, ты говорила о Правилах; и тот, кто охотился за мной, тоже знал о них. Ты еще сказала, что я их нарушил, и от того нынче твоя власть надо мной... Что это? Что за Правила? Что я нарушил?

— Правила... Пожалуй, лучшая моя задумка, оказавшаяся очень соблазнительной для моих противников. Правила ныне регулируют отношения между мной и Роком. Залогом их выполнения являются некоторые секреты, что создадут крупные проблемы тому, кто Правила нарушит. Правила эти позволяют, в частности, получить Право на того, кто насолил одной из сторон больше всего в отдельно взятом мире. Но этот закон распространяется только на тех, кто еще не прошел инициацию — да и вообще в каждом из Правил много пунктов, условий и ограничений. Например, это Правило не работает на тех, кто принадлежит своему миру; однако привлечение третьей стороны эту досадную мелочь решает...

Я почувствовал себя как-то неуютно. Это ж... Задать вопрос вслух было сложно, но сделать это пришлось:

— Что же я успел к тому времени натворить, что призрак вынужден был уйти с пустыми руками?

— О... — Крис улыбнулась, — лучше будет показать наглядно.

Выбрав из посуды самую неказистую чашку, она наполнила её водой и поставила на стол.

— Попробуй взять якорем это чашку с водой, и как можно медленнее создать огненный шар; смотри, что из этого выйдет. Постарайся не отвлекаться ни на что и сделать это быстро.

Я сделал так, как она просила; это было легко. Огонек возник на моей руке и стал расти — и в этот момент вода в чашке начала убывать. Я помнил этот эффект; ведь мне несколько раз пришлось использовать что-то подобное. Вода не кипела, нет — просто уходила. Когда же она закончилась, и огонь угас — чашка разлетелась; её осколки повредили несколько других и еще одну чашку столкнули на пол; она разлетелась на сотни мельчайших осколков.

— Мир немногим отличается от этой чашки, — тихо сказала Крис, — а соседние чашки — это связанные с ним миры. У каждого мира есть свои границы, своя защита, свой баланс. А "якорь" позволяет изменить этот баланс — но если ты не знаешь, верен ли твой поступок, ты можешь случайно ослабить защиту мира, повредить её; рано или поздно, это скажется на других мирах и связывающих миры Коридорах.

В горле у меня пересохло; Крис принялась медленно наполнять кофейник, процеживая через ситечко снятый с огня кофе.

— И... Насколько все это серьезно — то, что я совершил?

— Не скажу, что серьезно — ты не так уж и много набедокурил. Когда-нибудь, вернувшись в тот мир, ты сам сможешь понять, насколько он изменился. Более того — не только сможешь, но и должен будешь исправить содеянное. Не пугайся — это был необходимый опыт, который оказался твоей удачей. Запомни: если мир болен — возможно, ты его исцелишь, если верно поймешь причину болезни. Твои навыки требуют бережного отношения.

Вскоре мы вернулись к столу, но у меня из головы не уходили разлетевшиеся на куски чашки.

— Не стоит об этом настолько сильно беспокоиться: не забывай, у тебя есть еще и собственный резерв, которым ты уже знаешь, как пользоваться. К тому же, я попробую научить тебя одному приёму.

Я слышала, что твой друг Серберсс уже рассказал тебе о том, каким образом заключается магия в предметы: но я покажу тебе, как эти знания можно использовать иначе. На самом деле, магическую энергию можно использовать саму по себе, не выбирая для неё форму. Она, конечно, гораздо быстрее рассеивается при этом, но, например, когда мага переполняет энергия, и для неё нет места, она начинает выходить из него произвольно — такую энергию называют аурой. Аура заставляет других опасаться, как бы говоря — не шути со мной, мои закрома полны. И чем быстрее эта энергия производится магом, тем сильнее становится аура. Но кроме как предупреждающего эффекта она почти ни на что не годна. А что будет, если, когда твой резерв полон, излишнюю магию заключить в предмет? Тогда потом её можно будет извлечь и использовать в нужный момент, что, собственно, многие талантливые маги и делают. Используют при этом не только специальные камни — некоторые предпочитают создавать фамильяров, которыми могут служить даже живые существа, такие, как совы. Можно, конечно, оживить и обычный камень — тогда он станет понемногу пить твою энергию, но все равно будет верно тебе служить и как сосуд, и как слуга.

Однако твои прародители пошли дальше. Ты, со временем, поймешь, насколько важна роль Хранителей в любом из миров — не тех, кто хранят лишь порядок среди людей, а истинные, хранящие баланс. Твои предки сумели в этом разобраться, а один из них задался вечным вопросом — кто будет сторожить охранников? Он был талантлив до безумия — самого натурального, и в пик безумства встал на Путь Воплощения. Он погиб буквально в одном шаге от своей мечты, но оставил после себя богатое наследство — воплощения различных зверей-Хранителей, привязанных к крови вашего рода. Разделенные на Печать и Сущность, они воплощались в нужный момент: тогда, когда крови рода грозила опасность. Печать выбирал отец; Сущность же приходила лишь к достойному. Твой отец верил в тебя, и именно поэтому для тебя он оставил Печать Дракона — последний из даров твоего безумного предка. Что и говорить, наследством он озаботился вовремя — наверное, это была его интуиция, когда он оставлял её мне, отправляясь на твоё спасение. Я не могла отказать ему в просьбе, и выполнила то, о чем он просил. Твой подарок нашел тебя, в самое подходящее для этого время.

Собственно, эта Печать и несет в себе свойство хранить энергию, равно как и её Воплощение. Поэтому она и зовется Печатью — запечатывая и храня энергию, она защищает тем самым своего обладателя. Сам же носитель печати обеспечивает защиту ее, как части себя — таким образом, круг замыкается самым надежным образом.

Теперь же пришло время научить тебя этому; следи, слушай и повторяй за мной. У тебя обязательно получится. Помни, что на этот раз твой сосуд — твоя Печать. Начали.

Целый час мы управлялись с магией; и, в конце концов, у меня получилось. Крохотный шарик вышел из моих ладоней; немного отлетев, он исчез. Но я все равно теперь видел его, закрывая глаза — одобрительно кивнув, Крис разлила остатки кофе по чашкам в качестве награды.

— Вот этот маленький шарик — самый надежный твой запас. Его почти невозможно украсть, так как для этого нужно уметь "выходить за пределы"; да и перехватить его противнику в случае чего будет не легче, чем тебе — источник Мага-Без-Имени. Но ты ими сможешь управлять по своему усмотрению в любой момент, практически не теряя для этого времени.

Второй шарик я уже создал быстрее; после чего принялся за кофе и поблагодарил Крис за науку. В ответ она сказала, что это — то немногое, чему она может меня сейчас научить.

— Тебе предстоит сделать выбор, тот же, что и всем твоим друзьям; но я уже вижу по глазам, что ты его уже сделал. Действительно ли ты хочешь идти по тому пути, который начал?

Для меня ответ был очевиден, поэтому я сказал то, что думал:

— У меня нет выбора — это мой путь, равно как он был путём моего отца. Во имя его любви к моей матери, ради дела, что они начали... Я готов. Мне сложно представить пути, более для меня подходящего.

— Ты настроен серьёзно; это хорошо. Для меня будет честью вести тебя по твоему пути. Я действительно рада — до появления твоего отца мне была надежда не свойственна, теперь же моя жизнь наполняется смыслом. Тебе предстоит совершить путешествие, как и твоим друзьям — но оно будет более далеким. Есть все шансы, что тебя там не найдут; и у тебя будет достаточно времени, чтобы пройти свою инициацию и получить пару хороших уроков. Я вверю тебя Ледяному Ордену; до той поры, пока время не придет, учись и получай знания — лишними они точно не будут. Но совсем одного я тебя не отпущу.

* * *

Я крепко держал яйцо, стоя на краю балкона: Крис стояла сзади и держала меня за плечи. Светились звезды; ощущение пустоты под ногами уже почти не беспокоило. Каналы, зажигаясь один за другим, проходили сквозь мои пальцы и соединялись с выемками на яйце, наполняя их золотым светом; тысячи коротких линий оплели его вокруг.

Печать горела так, как никогда не горела, светясь сквозь все слои одежды; в какое-то мгновение она вспыхнула так, что оставила меня с голым торсом — вся остальная одежда моментально сгорела и осыпалась невесомыми хлопьями.

Яйцо начало медленно открываться, сегмент за сегментом, чешуйка за чешуйкой; все переливы небесных оттенков хлынули из него, осветив все вокруг. Я почти ослеп, но все равно видел маленькие, с любопытством смотрящие на меня из раскрывающегося яйца глаза. Когда оно открылось более, чем на половину, из него метнулось нечто; пробегая по мне, оно оставляло ощущение, как от потока ледяной воды. Через мгновение поток света и холода соединился с Печатью, и в момент зажглись все мои каналы, обдав меня непередаваемым потоком жара и ледяного ветра. Сердце билось сильно и часто, магическое же сердце билось крохотными молоточками, будто в страхе. Наконец, оно успокоилось; а изящное существо скользнуло по моей руке, в которой вместо яйца осталось только кольцо. Оно с удивлением посмотрело на него, обняв крыльями мою руку; а потом посмотрело на меня. Чудесные, бирюзового цвета глаза смотрели на меня, отражая такой набор чувств, что у меня защемило сердце: здесь были и радость, и любопытство, доверие... и много чего еще. А потом существо издало нежный мелодичный звук, и я услышал:

— Ниа?

Крис же радостно засмеялась:

— Отлично сказано, девочка!..

Эпилог.

Мои друзья уже ушли; их ждали свои миры и свои дела. Каждый из них пожелал удачи — они знали, что мне предстоит долгая прогулка, поэтому прощание вышло особенно сердечным. Мы знали, что еще увидимся, однако расставаться было тяжело — это были мои единственные друзья, единственные, кого я помнил с первого же дня встречи. Единственным утешением были тяжелые медальоны, покачивающиеся у нас на шее — Крис обещала, что мы сможем иногда с их помощью связываться, сколько бы миров нас не разделяло.

В моей дорожной сумке лежал прощальный подарок Серберсса и Крис: набор различных книг по магии, в той или иной степени сумевшей меня заинтересовать за время путешествия и той, которая, по их мнению, могла мне пригодиться. Там же находился увесистый мешок с кофе и всеми нужными для его изготовления причиндалами, что необычайно грело мне душу. Одежда, кроме той, что была на мне, была аккуратно сложена; в отдельном внутреннем кармашке лежала россыпь золотых монет; по мешочкам были расфасованы драгоценные камни и редкие травы, в которых я успел разобраться. Кольцо прочно сидело на пальце; Ниа спала. "Ниа" было единственным словом, которое она произносила со времени своего появления; и оно сразу же стало её именем. Периодически звуки, похожие на этот раздавались в моей голове или же разносились по комнате — в зависимости от её настроения; впрочем, меня она всегда понимала, даже если я обращался к ней мысленно. Спала оно долго и со вкусом, бодрствуя лишь треть от всего времени — а что делать? Ребёнок есть ребёнок... Даже за то короткое время, что у меня было, я успел её полюбить всем сердцем. Её же сердце теперь билось рядом с моим; когда она волновалось, то её сердце начинало биться быстрее. По магическим сосудам энергия теперь циркулировала постоянно, и любая магия давалась мне проще.

Провожала меня только Кителла; все, что могла сказать мне Крис, было уже сказано. Я знал, куда и к чему иду; мой внешний вид изменился — от длинных ушей я все же решил отказаться. В зеркало теперь смотрел быстро повзрослевший человек, все в нем, от кончика сапог до плаща с искусно сделанным серебристым меховым оперением и невозмутимого лица говорило о решимости.

— Возвращайся, — улыбнулась Кителла, — я буду ждать.

— Время пролетит быстро, — кивнул я на прощание и шагнул в открывающийся Коридор.

* * *

На краю балкона стояла та, что звала себя Крис. Невидящим взором она глядела на проплывающие мимо звезды. Она что-то шептала, словно провожая своих детей; только с очень близкого расстояния можно было услышать её слова:

— Не подведи меня, Kim... Не подведи.