Сердце Альтиндора

Перекусив, мы спустились с холма и приблизились к руднику, остановившись среди скрывавших нас скал. Ян-Каш тут же выставил дозорных, послал разведчиков, чьей целью был захват "языка", а сам устроился на вершине скалы, с которой прекрасно просматривалась вражеская территория. Аристер решил помедитировать, а я лег вздремнуть.

Меня разбудило оживление в лагере: разведчики успешно справились со своей задачей и привели "языка". Точнее — троих. Двое из них были рабами, посланными за хворостом, третий — имперец, в обязанности которого входил не столько присмотр за невольниками, сколько их охрана. Нужно было быть отчаянным храбрецом, чтобы решиться на побег из предгорья через джунги. А истощенные, ослабшие и напуганные крестьяне таковыми не являлись. Даже на появление нежданных освободителей они реагировали настороженно, не понимая, хорошо это или плохо.

Зато с "языком" нам просто повезло. Им оказался мужчина лет тридцати, сражавшийся на стороне Ян-Каша в битве при Павин-Кой. Они признали друг друга, но встреча получилась более чем сдержанной.

— Рассказывай, Син-Таш, как так вышло, что ты стал надсмотрщиком,— попросил вождь, когда мы уединились под тень могучего дерева, раскинувшего свои ветви между скалами.

— После нашего поражения на реке Павин-Кой часть пленных казнили, остальных отправили на рудник Зан-Гала. Так я и мои товарищи стали невольниками. Нам сказали, что ты погиб в бою, что восстание потерпело поражение по всей Йоле, что...

— Дальше!— грубо перебил его Ян-Каш.— Как ты стал надсмотрщиком?

— Так получилось... На руднике произошел обвал, погибло много рабов и охранников. Мне предложили — я согласился.

Ян-Каш посмотрел на бывшего товарища по оружию так, что даже мне стало не по себе. Его рука опустилась на рукоять мачете.

Он его сейчас убьет...

Почувствовал беду и сам Син-Таш и заговорил прежде, чем случилось непоправимое.

— Не спеши, Ян-Каш, дай мне сказать! Это была не моя идея. Так решили мои новые братья. Мы уже давно замышляли побег, но без помощи извне трудно выбраться с рудника. Когда мне предложили место надзирателя, они решили, что это наш шанс. Я не хотел, но пришлось согласиться. Ты не представляешь, как мерзко находится под одной крышей с этими ублюдками и есть с ними из одного котла.

— Почему же вы до сих пор не сбежали?— сухо спросил Ян-Каш.

— Не представилось возможности. Не так-то это просто. Невольников содержат в штольнях. Люди живут в постоянных сумерках. Взглянуть на солнечный свет могут только те, кто заслужил это право. Да и то — счастливчиков выводят лишь во внутренний двор, окруженный со всех сторон скалами. Вход в штольни закрывают прочные ворота. Такие просто так не выломаешь, нужен ключ. В общем, у нас уже все готово: запас еды, кое-какое оружие — все спрятано в надежном тайнике. Не хватает только ключа. Его держит при себе старший рудника. Я вижу его каждый день, но никак не удается к нему подобраться — очень осторожный, гад...— Син-Таш замолчал, пристально посмотрел на Ян-Каша.— Ты меня все еще осуждаешь?

Вождь продолжал смотреть в сторону. На поставленный вопрос он ничего не ответил.

— А вы... Вы ведь не просто так пришли сюда?— поинтересовался надзиратель.

— Ты прав,— кивнул Ян-Каш.— Нам необходимо попасть в крепость. Я слышал, есть проход через рудник.

— Есть. В крепость ведет старая заброшенная выработка. Путь преграждают ворота, открыть которые можно только со стороны крепости. У входа постоянно дежурит охрана. Но, как я уже сказал, главное — попасть в штольни.

— Пробраться в крепость будет гораздо сложнее, чем я предполагал,— пробормотал Ян-Каш.

— Не знаю, зачем тебе это нужно, но, если ты все же решишься, то лучше всего это сделать уже сегодня,— сказал Син-Таш.

— Почему?

— Часть воинов и гон-ге на днях покинула крепость. Они сопровождают караван, направляющийся в Джавге-Да-Зан. В условленном месте они передадут охрану столичному отряду, а сами вернутся назад.

— Когда это случится?— спросил Ян-Каш.

— Точно не скажу. Завтра-послезавтра.

— Сколько человек охраняет рудник?

— Три десятка охранников. В основном — всякий сброд, которому все равно, кому служить — лишь бы платили исправно.

— Сколько ом-пинцев осталось в крепости?

— Не знаю. Меня туда не пускают. Но обычно караван сопровождают человек двадцать и трое-четверо гон-ге. Так что, думаю, в крепости осталось не больше пяти десятков. Ну, и колдуны, конечно — человек десять.

— А Кахмаш?

— Этот, насколько я знаю, никогда не покидает крепости. Говорят, совсем одичал — его даже свои боятся.

— Ты говорил о своих новых братьях... Сколько их, тех, на кого мы можем рассчитывать?

— Нас двадцать три человека. Половина — бывшие воины, некоторых из них ты знаешь. Правда, люди очень слабы и не у всех есть оружие, но за свободу они будут рвать глотки зубами. А вот что касается крепости... не знаю, согласятся ли?

— Нам бы сначала на рудник попасть, а там видно будет.

После чего Ян-Каш задал еще несколько вопросов и замолчал, погрузившись в размышления.

Мы ему не мешали. Син-Таш ковырял палочкой землю, Аристер ушел в медитацию, я откинулся на стену и закрыл глаза...

— Мы нападем на рудник этой ночью!— решительно заявил Ян-Каш, вырвав меня из дремы. Он посмотрел на Син-Таша.— Ты вернешься и поможешь нам изнутри.

— Что я должен делать?— с готовностью спросил надзиратель.

— Ничего. Нам пригодятся твои знания в лагере, а главное — в штольнях. Встретишь нас и отведешь к дому старшего рудника. На всякий случай повяжи на руку белую повязку. Если что-то перемениться — дай нам знать.

— Я не уверен в этих...— он кивнул на сидевших в стороне невольников. Наевшись от души, они, кажется, не собирались покидать наш лагерь.— Они — простые крестьяне, как бы чего лишнего не сболтнули.

Ян-Каш поморщился.

— А что, если вместо них пойдут двое из твоего отряда?— предложил вдруг Син-Таш.

Вождь задумался.

— Идея мне нравится. Но ты уверен, что их не заподозрят?

— Кто? Охранники?! Нет, что ты! Рабы для них все на одно лицо. А остальных можно не опасаться: я их сразу же передам под опеку своим братьям.

— Ладно, так и сделаем,— сказал Ян-Каш после недолгих размышлений.

После чего они еще некоторое время обсуждали детали намечаемой операции.

Рабы очень обрадовались, когда узнали, что им не нужно возвращаться на рудник. В остальном Син-Таш был прав: два абсолютно безобидных и беспомощных, не способных за себя постоять человека. Лично нам от них не было никакого толку. Гораздо больше я переживал за людей Ян-Каша. Если в них признают чужаков, они погибнут, а наш план сорвется. Син-Таш, вроде бы, был нормальным парнем. На сто процентов я бы не стал за него ручаться, потому что слишком плохо знал, но искренность его слов казалась мне неподдельной. Впрочем, никто не отменял банальной случайности.

Однако когда я увидел воинов Ян-Таша, взваливших на плечи приготовленные для них вязанки хвороста, на душе стало легче. Кандидатуры были подходящие. Ян-Каш выбрал самых тощих. Без доспехов, в одних набедренных повязках, перемазанные грязью они мало чем отличались от двух настоящих рабов, провожавших их взглядами, полными непонимания и сочувствия. Сгибаясь под тяжестью вязанок, они с трудом переставляли ноги, свисавшие ветки надежно скрывали их лица. Входящий в роль Син-Таш лениво помахивал кнутом и зычно подгонял бедолаг голосом. Когда они скрылись из виду, мы начали готовиться к ночному штурму...

Мы покинули лагерь приблизительно в полночь, когда над предгорьем зависла крупная полная луна. В авангарде шла штурмовая группа. Ян-Каш возглавлял основные силы, двигавшиеся следом. Мы с Аристером держались рядом с ним. Вождь был уверен, что со штурмом рудника его подчиненные справятся собственными силами, поэтому попросил нас не вмешиваться без необходимости и беречь силы. Особенно это касалось мага, главная битва которого ожидала в крепости. Следом за Аристером плетись двое воинов, о чем настоял Ян-Каш. Они должны были защищать мага, не жалея собственных жизней. Аристер попытался возражать, но Ян-Каш был неумолим.

Штурм рудника начался как по нотам. Действия штурмовой группы были настолько отлажены, что складывалось впечатление, будто всю предыдущую жизнь они только этим и занимались. Штурмовики беззвучно подобрались к частоколу и замерли в ожидании парней, принесших прочные бамбуковые шесты. Вышедшие на позиции лучники быстро разобрали свои цели и дружным залпом уничтожили стражников на смотровых вышках. Одновременно с этим семь штурмовиков взялись за противоположные концы шестов, с помощью товарищей взбежали по гладкой поверхности частокола и мгновение спустя исчезли из виду. Ян-Каш и следовавшие за ним воины, не сбавляя скорости, приблизились к внешним воротам рудника. Только здесь возникла кратковременная заминка. В полной тишине мы услышали донесшийся из-за частокола легкий шум, чей-то приглушенный стон... Загрохотал массивный засов, и створки ворот распахнулись во внутренний двор. Ян-Каш вошел первым, за ним последовали все остальные. Люди привычно разбрелись по двору — каждому без лишних слов были понятны дальнейшие действия.

К нам подошел Син-Таш.

— Где?— коротко спросил вождь.

Надзиратель молча указал рукой в направлении неказистого на вид, стоявшего под скалой каменного дома. Ян-Каш кивнул нам головой и пошел в указанном направлении. Мы — я, Аристер и двое его телохранителей — последовали за ним.

Пересекая двор, я то и дело замечал мертвые тела охранников. Одному стрела угодила прямо в глаз, так что он умер мгновенно, упал с вышки, не проронив ни звука, а я лишь подивился меткости стрелка, поразившего цель метров с восьмидесяти в сплошных сумерках. Другой еще хрипел под частоколом, пуская кровавые пузыри через перерезанное горло. Третьего один из штурмовиков душил, повалив противника на землю лицом вниз, накинув ему на горло древко копья и упершись коленом в хребет. Имперец отчаянно упирался слабеющими руками в древко, пытаясь отсрочить неизбежный конец. Мы прошли мимо, оставив победителю его жертву на растерзание.

Перед домом старшего рудника Ян-каш остановил нас жестом, переступил через тело одного из умерщвленных охранников и, толкнув ногой дверь, вошел в жилище.

Тем временем основные силы повстанцев сгруппировались возле барака, бывшего, судя по всему, казармой охраны. Один из воинов бросил в окно какой-то сверток, и через некоторое время наружу потянул густой дым. Спустя несколько секунд на улицу повалили спохватившиеся охранники. Спросонья они не понимали, что происходит и умирали под мечами и копьями повстанцев, едва показавшись на крыльце барака. Мертвых тут же оттаскивали в сторону, раненых добивали и бросали в общую кучу...

Этот мир, некогда такой красивый и такой гармоничный, стал в последние годы до отвращения жестоким, а я на его фоне — циничным настолько, что опасался, будто ворота рая будут для меня отныне заперты навсегда.

Из дома, вытирая о штанину окровавленный нож, вышел Ян-Каш, мимо ходом показал нам заветный ключ и направился к воротам, ведущим в штольни.

Охрана рудника была истреблена полностью. Люди, окружавшие меня последние дни, могли быть вежливыми друг с другом, нежными со своими возлюбленными. Они души не чаяли в йоланских джунглях, обожали домашних питомцев. И при всем при этом отличались беспримерной беспощадностью к своим врагам. Не знаю, были ли они такими до затмения или таковыми их сделали три года бесконечной борьбы за выживание. Впрочем, большинство жителей Найрована тоже никто не мог упрекнуть в излишней мягкотелости. И не только их. Падшие — представители цивилизованного мира, созданного на принципах гуманизма и человеколюбия — резали друг другу глотки с не меньшим упоением, нежели неписи, которым создатели мира отводили роль типичных злодеев.

Так или иначе, но захват внутреннего двора рудника прошел в лучших традициях элитного спецназа: быстро, тихо, эффективно. Среди наших не было даже раненых, а противник был уничтожен поголовно.

Ворота, ведущие в штольни, были именно такими, какими их описал Син-Таш. Две массивные створки, собранные из прочных деревянных брусков, стянутых стальными полосами и окованных металлической решеткой, представляли собой непроходимое препятствие на пути вглубь шахты. Думаю, эти ворота были не по зубам даже великому и могучему Аристеру. Но у нас был ключ — и это все меняло. Ян-Каш вставил его в просторную замочную скважину, провернул обеими руками. Раздался звучный щелчок, створки слегка разошлись. Приблизившиеся воины потянули за навесные петли, распахнули ворота настежь, осветили внутреннее пространство пещеры факелами.

Дремавший на лавке охранник успел лишь открыт глаза, как был утыкан легкими бамбуковыми стрелами. Та же участь постигла его коллегу, неудачно вышедшего на шум из ближайшей штольни. Отряд повстанцев молча заполнил пещеру, люди группами рассредоточились по разбегавшимся из просторной пещеры во все стороны туннелям. До нас, задержавшихся в "холле" вместе с Ян-Кашем, донеслись лишь свист стрел и приглушенные стоны умиравших охранников.

Повстанцы действовали быстро, без раздумий и сожаления. Думаю, их противники поступили бы точно так же, если не хуже. Но они привыкли иметь дело с запуганными и обессиленными рабами и не могли противостоять закаленным в боях воинам.

Когда штурмовики зачистили сторожевое помещение и вернулись в "холл", Син-Таш указал нам в сторону туннеля слева от входа.

— Там содержат рабов.

Всем идти туда не было смысла, поэтому с нами пошло всего шесть повстанцев.

Рабы обитали в тесных кельях, отгороженных от коридора коваными решетками — по десять-пятнадцать человек в каждой. В помещениях стояла нестерпимая густая вонь давно немытых тел и человеческих испражнений. Сквозь решетки на нас, щурясь, смотрели изможденные невольники. Одни до сих пор не понимали, что происходит, другие, оповещенные "засланными казачками", приветствовали своих освободителей. Повстанцы разобрали ключи, взятые в сторожке, споро вскрывали замки и распахивали решетки. Нас благодарили, перед нами падали на колени, плакали от радости и пытались целовать нам руки. Смотреть на людей, превратившихся за время неволи в безропотное быдло, было невыносимо тяжело. Поэтому я, отстранившись от рьяно пытавшегося изъявить мне свою признательность рудокопа, поспешил вернуться в "холл". За мной последовал Аристер.

— Страшно смотреть на то, во что превратились все эти люди,— пробормотал он мне в спину.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы ты оказался на их месте,— проворчал я недовольно.

Увы, не каждому удается сохранить человеческий облик, оказавшись в положении бесправного раба. Порой лишения, издевательства, побои, унижения способны были превратить в мычащее животное даже самых стойких героев.

— Нет, нет, уж лучше смерть,— покачал головой Аристер.

Тут я с ним был согласен. Но, подозреваю, не все разделили бы нашу точку зрения.

Из сотни невольников к нам присоединились только три десятка. Остальные предпочли покинуть рудник и дождаться результатов нападения на крепость в нашем лагере. Братьев Син-Таша снабдили нехитрым оружием. Тем, кому не досталось, пришлось довольствоваться обычными кирками, молотами и палками. Более подходящее оружие они рассчитывали добыть в предстоящем бою.