Бесноватый кровожадный я

Нужды крепости и гарнизона полностью покрывались из налогов, из них же платилось жалование судье и чиновникам, остатки поступали в мое личное распоряжение, и деньги эти оказались весьма солидными. Теперь понятно, на какие шиши принц дарил своей любовнице, и, возможно, не одной, дорогие побрякушки.

Заодно я узнал еще кое-какие занятные вещи о своем графстве. Традиционно, именно оно переходит во владения кронпринца в момент его рождения, и все мои предки до меня владели им в свое время, получая его в подарок от отца. По этой же причине крепость зовется не иначе, как Принцов Утес, а гарнизон — 'принцова стража'.

По традиции, стража эта набирается из младших детей моих же крестьян: поскольку крестьянин не вправе делить надел, он может передать его в наследство лишь одному сыну, а остальные вынуждены либо идти в солдаты, либо покидать графство, либо становиться ремесленниками.

На этом интересные детали не закончились. По легенде, основатель династии Валленделов происходил именно из этих мест, и нынешнее население графства считает правящего монарха и кронпринца своими земляками, ну или верней, себя — нашими. Именно этим объясняется факт, что 'принцево графство' считается сердцем страны и там лоялистские настроения очень сильны. Впрочем, не последнюю роль сыграли и уникальные льготы, дарованные графству. Так, налог на землю, не особо гнетущий, никогда не менялся, деньги с него шли большей частью на содержание крепости, создавая рабочие места для каменщиков и прочих, и жалованье солдат, состоящих из местных же, то есть, по большому счету, эти средства оставались в графстве, способствуя его процветанию.

Само графство же всегда служило короне опорной точкой. Принцов Утес не раз служил убежищем королевской семье в часы смуты и войны, при этом крепость никогда и никем не была взята ни штурмом, ни осадой: поди возьми крепость, стоящую мало того, что на скале, так еще и посреди озера. Ни подкоп сделать, ни осадную башню подвести. Да и измором взять не получится: в распоряжении осажденных воды озера и рыбацкие лодки с сетями. Тут скорее сам осаждающий от голода загнется, потому что жители в таких случаях сжигали свои дома и со всеми припасами прятались в крепости, где в тесноте, но не в обиде дожидались, пока врага не прогонит армия или голод.

Такие взаимоотношения графства и монархов остаются неизменными и по сей день. Особенно интересна традиция, что любой пришелец извне, купив землю в графстве, не вправе передать ее в наследство, если не отдал в солдаты старшего сына, а не младшего, как местные. Так что, несмотря на малочисленность 'принцовой стражи', сам регион богат на служилый люд, благодаря чему мои предки не раз опирались на местное ополчение.

Так что я уже не удивился, узнав, что гвардия короля состоит процентов на тридцать из уроженцев 'принцева графства'.

Была, впрочем, и обратная сторона медали: гарнизон крепости почти никогда не ходил в военные походы дальше, чем до столицы, и я имел большие опасения, что солдаты, несмотря на свою верность, в военном деле не особые мастаки. Сенешаль косвенно подтвердил эти опасения, сообщив, что в гвардию уроженцы графства попадают на общих правах, то есть неизменно после участия в какой-нибудь войне и проявленного героизма.

После визита сенешаля я пару дней носился с идеей превратить гарнизон в более серьезную силу, но затем решил повременить. У меня нет практических навыков полководца, как нет и лояльного военачальника, который бы, случись что, остался именно на моей стороне невзирая ни на что.

* * *

Вскоре я познакомился вживую с братьями Брианны: они вернулись с побывки в родительском доме и Брианна сразу сообщила им, что я желаю их видеть.

Явились они аккурат во время обеда. Я как раз оббегал глазами несколько тарелок с деликатесами, размышляя, то ли с отбивных котлет начать, то ли с рыбного салата, как заглянул телохранитель и сообщил, что явились два одинаковых рыцаря, которые представились вир Верниксами.

— Пусть войдут.

Да, оба оказались абсолютно одинаковыми с виду — близнецы примерно моего возраста, в почти одинаковых черных доспехах. Только по форме наплечников я определил, что доспехи ковались мастерами разных школ. А затем заметил, что у одного из них неодинаковые налокотники и перчатки. Все понятно, у него доспех отца: тот ведь потерял в бою руку, а вместе с ней и часть доспеха.

Как только они поклонились, я благосклонно кивнул им и спросил:

— Вы, видать, только с дороги? В полном боевом облачении путешествуете, что ли?

— Ну а как же иначе? — они почти синхронно пожали плечами. — На что нужен рыцарь, не готовый к бою?

Я мысленно записал им одно очко: грамотно выкрутились. Путешествуют они, может, и в дорожной одежде, но ко мне явились в доспехах, поскольку с шелками да камзолами соответствующего случаю качества у них, видимо, напряг. А что доспехи выкрашены — признак бережливости. Вон, знаменитый 'черный рыцарь' моего мира, Завиша Черный, чей потомок, кстати, основал мой родной город, тоже красил доспехи. А был он, между прочим, эталоном рыцарских добродетелей своей эпохи и уж точно не бедным.

— Да вы присаживайтесь, — добродушно сказал я и указал им на стулья, — небось, устали с дороги, двое из ларца...

Их растерянное 'э-э... простите?' прозвучало синхронно. Ах да, за языком надо следить, а то теперь мне приходится выкручиваться... благо, мультик про Вовочку в волшебном царстве им неизвестен.

— Да это сказка такая, в ней был ларец, из которого выскакивали 'двое из ларца, одинаковых с лица', и помогали главному герою решать всякие затруднения... — о том, насколько 'полезной' была их 'помощь' Вовочке, я решил умолчать.

Они уселись на указанные стулья напротив меня, я же благосклонным жестом, подсмотренным в одном историческом фильме, пододвинул им по тарелке с барского стола, так сказать. Одному — рыбные закуски, второму — два мясных расстегая.

Такое благоволение помогло наладить несколько более непринужденную обстановку, и вскоре мы уже вели застольную беседу о том да сем. Звали их Тенсей и Рамсей, но мне эта информация без толку: один хрен непонятно, как их различать, одинаковые до жути. Хотя стоп, у них же доспехи разные, уже что-то.

Я кое-что выспросил у них про их родные края, про детство — ну и про военную подготовку и боевой опыт.

Насчет опыта тот, который слева, только развел руками:

— Ну какой там опыт, если мы только в страже служили? Кроме разбойников, стража дела больше ни с каким противником не имеет, а разбойники — что из них за противники? Слово одно... Как-то раз была облава — мы вдвоем всех обогнали, первыми нашли их стоянку по запаху дыма и ворвались, значит, с мечами наголо... Думаете, ваше высочество, был жаркий бой? Да вот если бы... Они просто врассыпную бросились, как цыплята от коршуна. А нам потом от капитана влетело за то, что спугнули...

Я хмыкнул.

— Вообще говоря, идея была так себе. Разбойники могли попасться не такие трусливые, а двое против шайки — ну, можно было бы и голову сложить.

— Мы слыхали, ваше высочество, что на войне такое иногда случается, так что были морально готовы, — ответил тот, что справа, и я даже не понял, было это сказано в шутку или на полном серьезе.

В целом, братья вир Верниксы произвели на меня неплохое впечатление. Не глупы, хотя собеседники куда попроще Брианны, и вообще — если вытряхнуть их из доспехов и дать вилы в руки — будут обычные деревенские парни, каковыми они и являются, ведь образования, как у сестры, у них нет.

С другой стороны, я сразу заметил, что едят они по очереди: пока один жует, второй отвечает на мои вопросы, затем первый ведет беседу, второй жует. Такая стратегия позволила им избежать неловких ситуаций, когда принц задает вопрос, а у них полные рты, и тут либо с полным ртом говорить, либо заставлять меня ждать. Интересно, они заранее договорились? Если да — то предусмотрительные парни, потому что они наперед не могли знать, что на аудиенции им будет предложено трапезу разделить.

Наконец, когда один съел расстегай, а второй — половину рыбных рулетиков, они синхронно, не сговариваясь, обменялись тарелками. И тут я им даже немного позавидовал: наверное, это очень здорово, когда у тебя есть брат, с которым ты вырос, деля поровну радости и невзгоды. С которым полное понимание, даже не с полуслова, а вообще без слов... А у меня 'брательник' — только и оглядывайся за спину, чтобы не подсидел...

Как бы там ни было, два человека, у которых командная работа развита с пеленок, это намного лучше, чем два по отдельности. Сгодятся для начала, но надо придумать, как их испытать.

Вечером я научил Брианну позе 'наездницы' и остался доволен результатом: девчонка учится быстро и с энтузиазмом. Правда, она согласилась на это только при условии задутых свеч, так что с восхитительным зрелищем ее грудей, колышущихся в такт ее движениям, получился облом. Ну не странно ли? За время моего с ней знакомства, не говоря уже о ее отношениях с принцем, я овладел ею много раз, исследовал каждую выпуклость, каждый изгиб, каждый квадратный сантиметр ее тела — но она все еще смущается, когда я вижу ее голой. Конечно, это только придает ей шарма, но есть куча поз, которые нельзя принять под одеялом, а я собираюсь перепробовать с Брианной все позы, которые знаю. Ладно, Рим тоже не один день строился.

После бурной 'скачки' мы немного поболтали на ничего не значащие темы, а потом я наощупь нашел на столике пару золотых колец, купленных парой часов ранее.

— Это — тебе, — сказал я, надел одно ей на пальчик, а второе вложил в ладонь: — а вот это отдашь братьям. Ювелир Каппериус, который на углу в двух кварталах от дворца, даст за него сорок золотых и будет помалкивать. Тенсей и Рамсей тоже пусть ни гу-гу, ни о сегодняшней аудиенции, ни вообще.

Брианна принялась горячо меня благодарить, и эти благодарности очень быстро перешли во вторую 'скачку', гораздо более медленную и чувственную, а я пришел к выводу, что мять грудь Брианны все же намного приятнее, чем смотреть на нее.

— Скажите, мой господин, а к чему такие сложности? — спросила она позднее, когда мы, обнявшись, отдыхали.

— К тому, что так мне проще скрывать, куда на самом деле идут деньги.

— А скрывать зачем? — еще больше удивилась Брианна.

— Много будешь знать — скоро состаришься, — ухмыльнулся я.

Через два дня после этого во время ужина явился слуга и сообщил, что король желает меня видеть. Я вытер губы и руки салфеткой и пошел.

— Вы меня вызывали, отец?

Король кивнул:

— Угу. Я на днях собираюсь съездить на восточную границу, посмотреть, как обстоят дела в крепостях да гарнизонах. Ты там еще не был, тебе тоже стоит знать обстановку.

— Я, если на то пошло, все равно что вообще нигде не был, по очевидной причине, — заметил я.

— Ах, ну да, что верно, то верно... В общем, завтра поутру я выезжаю. Быстрая поездка, только отряд рыцарей и оруженосцев, без лишних слуг и прочей свиты. Есть желание присоединиться?

Хм... Он меня на прочность испытать собирается, подсказала интуиция. Ну и ладно.

— Я смогу взять с собой пару своих оруженосцев?

Короля это слегка озадачило.

— Он у тебя только один, вообще-то. И то, на время твоей болезни ему было позволено отправиться к себе домой, обратно в столицу его никто не вызвал... А зачем тебе? Мои же будут.

Я пожал плечами:

— А этому моему оруженосцу, которого я забыл, сколько лет?

— Тридцать два. Очень достойный человек.

— Не сомневаюсь, только он намного старше меня. Из чего следует, что и состарится он быстрее меня, и тогда мне придется искать нового оруженосца. Потому я предпочел бы оруженосцев своего возраста, чтобы, если, конечно, все пойдет в жизни хорошо, иметь рядом одних и тех же проверенных людей. И, собственно, как раз поэтому я хочу взять с собой пару кандидатов.

— Ладно, бери.

Вечером я через Брианну сообщил Верниксам, что утром они во всеоружии должны быть у дворца.

* * *

Само путешествие оказалось не очень-то интересным, зато весьма обременительным, по крайней мере, для меня: весь день в седле при полном отсутствии навыка верховой езды — так еще пытка. Я в первые же сутки натер себе седлом все, что можно и что нельзя, но эти страдания, в общем-то, не шли ни в какое сравнение с тем, что мне пришлось испытать в конце прошлой жизни, в той проклятой палате обреченных. Когда тебе светит солнышко, а не скорый трындец — жизнь выглядит в совершенно иных тонах, а что седло натирает — фигня.

Вся группа — едва ли тридцать человек, да еще десяток вьючных лошадей с припасами. Ночевали мы по возможности на постоялых дворах инкогнито, а бывало, что и на лесной поляне ставили две большие палатки. Собственно, условия ночевки — тоже основательное испытание для меня, уже привыкшего к перинам в собственных хоромах. Храп полутора десятка глоток или чуть поменьше — тот еще концерт, но и он не очень-то мешал мне заснуть после дня в седле.

Следующим пунктом шла еда. На привалах оруженосцы доставали из вьюков заранее приготовленные котелки с хорошо просоленной гороховой кашей и кольца копченой колбасы — вот и все меню. Впрочем, из всех моих бед эта наименьшая: кто помнит детдом, тому и каша с колбасой — пир. Тем более что хорошая домашняя колбаса в мире, где не слыхали про сою и мясозаменители — это с убогими дешевыми сосисками сравнивать вообще нельзя.

На третий день пути зарядили дожди, дороги размокли, наше продвижение замедлилось. Мост, по которому мы собирались пересечь реку и срезать путь, оказался очень ветхим и старым, не выдержав выросшего напора потока, он обрушился, так что солидный постоялый двор на той стороне оказался недостижимым, и нам пришлось переть вкруговую.

В довершение всех бед, этот самый круговой путь не был в наших планах, потому на ночевке мы слопали последние запасы каши и колбасы, а наутро двинулись в путь на пустой желудок. Зато дождь унялся — и то хорошо.

Дело уже шло сильно за полдень, когда мы достигли захудалого трактира на относительно малолюдном большаке, но и тут нас поджидал былинный облом.

Трактирщик с тысячей извинений сообщил нам, что жрать нечего, потому что к сильно возросшему числу путников он оказался не готов, а буквально за пару часов до нашего прибытия два крупных купеческих каравана выгребли остатки запасов провианта. Старший сын уехал по ближайшим селам скупать продовольствие у крестьян, но вернется только завтра. Так что осталась только перловка, причем даже без масла, лукошко грибов, набранное младшими детьми трактирщика в лесу, да несколько кур. Кур жена трактирщика сразу же зарезала, но пока ощиплет да зажарит с грибами — увы, знатных гостей потчевать нечем.

Рыцари основательно скисли от таких новостей.

— Так что ты там про перловку говорил? — спросил я.

В общем, я аки Суворов наворачивал кашу, да еще и подшучивал над рыцарями.

— А представьте, господа, что завтра война, — ухмылялся я, — вы так и поедете на нее не емши?

Рыцари отшучивались о моем зверском аппетите, а я уплетал за обе щеки и ухмылялся пуще прежнего. Все-таки, детдом — очень суровая школа жизни, но есть тут и свои плюсы: каша, от которой благородные рыцари воротят носы, для детдомовца не проблема.