Шанталь, или Корона против

— Что так долго? — едва заметно дернул он бровью при виде унылой физиономии Косого. Ответа ждать не стал, указав на стол, где дымилась в сковородке яичница и лежал большой кусок хлеба: — Иди ешь.

Косого уговаривать было не нужно, он сразу повеселел, направился к столу, но был остановлен:

— Руки!

— Смок, так мыл уже, когда поднос брал, даже два раза.

— И третий помоешь, — сказал наемник, пинком под зад придавая направление пацану в сторону умывальника. От пинка Косой увернулся, наловчился за свою жизнь и не от таких уворачиваться, но руки мыть пошел. От Смока станется и без завтрака оставить.

В кухне кроме них было еще двое. Наставник Гвоздь и наемник, такой же светловолосый, как и Смок, только чуть ниже ростом. Звали его смешно — Лопата. Ладони у него и, правда, были здоровенными и широкими, как лопата, но в голубых глазах стыла смерть, так что Косой старался поменьше болтать в присутствии этих двоих.

— Держи, — Лопата достал из кармана штанов монету, катнул ее Гвоздю. — Как догадался, что девка не побежит? Я уж настроился потискать красавицу за бока. Неужто недорослика испугалась?

— Не испугалась, а затаилась, — поправил его Гвоздь, — девка не дура, поняла, что мы ее ждать будем, вот и дергаться не стала.

Лопата недоверчиво хмыкнул, но спорить не стал, оставшись при своем: все девки дуры, только одни красивые, а другие нет.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Я успела съесть клубнику, потом и булочку. Выпила молоко. В подробностях изучила стены комнаты, потолок, стараясь не смотреть в сторону стула, где живым укором для совести лежал дневник. Передумала много, успев восхититься собственной храбростью и впасть в уныние от собственной глупости, а за мной так никто и не приходил. Обед тоже не несли, то ли было рано, то ли решили поморить голодом.

Наконец, в скважине провернулся ключ, я подобралась, села с идеально прямой спиной на кровати, расправила платье. Первым в комнату заглянул стул, следом светловолосый парень, несший его, потом мужчина средних лет в приличном костюме. Последним зашел молодой человек, нервно пригладил торчащие вихры волос и остановился около стены. Я отметила, что дверь прикрыли, а значит в коридоре остался кто-то еще. Затем все мое внимание сосредоточилось на главном из троих: дэршане. Светловолосый здоровяк и слишком молодой для роли главаря человек на эту роль не годились, оставался третий.

— Шанталь Ковенберх, — поприветствовал мужчина, занимая принесенный ему стул. Меня знали. Не смотря на все игры с чужими именами, меня здесь знали, а я еще тешила себя надеждой, что мое похищение случайно. Шли за дневником, а прихватили девицу....

— Дарьета ВанКовенберх, — поправила его. Пусть у себя во Фракании отменяют титулы, называют друг друга по именам, точно родственники, я не считаю это уместным, ведь когда знакомишься с человеком, обращение скажет многое. А что скажет имя? Лишь намекнет на воспитание родителей, его давших.

— Хорошо, дарьета, — по губам мужчины скользнула змеиная улыбка, да и сам он был какой-то склизко-невыразительный, со светлыми, почти белыми глазами, тонкими волосами и холодным, я передернула плечами от побежавшей по спине изморози, взглядом. И взгляд этот говорил честнее всяких слов.

Дэршан, он не представился, но костюм и печатка на пальце говорили о многом, минут пять опутывал меня ласковыми речами, интересуясь все ли устраивает, был ли вкусен завтрак и не нужно ли что-нибудь еще. Рассказал, что он — друг моего жениха, и ему приятно познакомиться со мной, что он просит прощения за доставленное неудобство, но в городе неспокойно, а в данном пансионе настоящий рассадник ворья, и нужно было тайно вывезти меня оттуда. Я слушала, кивала, улыбалась так, что под конец скулы свело от напряжения. Мне подарили ложь. Красивую ложь, в которой нет невесты-воровки, нет дневника с кодами от военного шифра, нет побега, а есть недоразумение. Мне позволили эту ложь принять, чтобы сохранить репутацию. А взамен?

— Драгоценнейшая Шанталь, — проворковала эта змея. Говорил он с акцентом, напирая на шипящие, отчего сходство с гадом лишь усиливалось, — у меня к вам одна маленькая просьба. Знаете, такой пустяк. Ваш жених попросил кое-что уточнить в его записях, пока он задерживается в дороге. Не могли бы вы открыть мне дневник.

И мы все дружно посмотрели на стул, где лежала черная книжица.

А взамен — предательство. Страх и возмущение вскипели в крови, и я напрочь забыла о манерах.

— Почему именно я? — воскликнула, принявшись отползать на другой конец кровати.

— Дорогая, — прошипел дэршан, теряя терпение, — нам потребуется лишь полчаса, а потом вы встретитесь с женихом и забудете все, как страшный сон.

Ничего я не забуду, ведь дневник снова прилипнет пиявкой. И кто сказал, что я хочу встречаться с женихом?

— Вам надо — вы и открывайте.

От моего ответа лицо мужчины перекосило — время добрых разговоров прошло, но мне было все равно. Коснуться дневника я могла только через мой труп.

Дэршан начал приподниматься на стуле, намереваясь, видимо, организовать мое убийство, но тут вмешался молодой человек, подпиравший до этого стену комнаты.

Подошел, наклонился и спросил, глядя в глаза:

— Вам никто не объяснял, как опасно поить заклинания кровью?

Я смотрела в мерцающую зелень его радужки, ощущая, как голова пустеет, а тело наливается слабостью.

Сглотнула, с усилием отводя в сторону взгляд, и прошептала:

— Она всего лишь усиливает, а не меняет.

— Всего лишь, — передразнил меня молодой человек, отстраняясь. Я вздохнула свободнее. Не знаю почему, но его присутствие нервировало больше, чем речи "змеи", — вот вы его и усилили до смертельного уровня. Смотрите сами.

И маг, теперь это было ясно, махнул рукой в сторону стула. Я повернула голову, прижала ладонь ко рту, сдерживая крик. Плавающий над книгой череп с алыми искрами пламени в глазницах был до дрожи реалистичен. И это я? Нет, это моя кровь?

— Красавец, — не сказал — плюнул маг. — Так что давайте вашу ручку и закончим с этим. Мы и так целую ночь потеряли.

Ручку давать я не хотела. Но кто меня спрашивал? Третий мужчина — здоровый, рослый детина с лицом: убиваю быстро, оплату принимаю золотом; ухватил меня за руку и потащил к стулу с дневником. Я сопротивлялась, но мои трепыхания против силы паровоза — смех, да и только.

Череп медленно крутился вокруг своей оси, поджидая очередную жертву. В моих ушах нарастал шум, я не шла — волочилась по полу. И когда сквозь шум стали различаться отдельные слова, с облегчением констатировала: меня накрыло сумасшествие, и скоро реальный мир перестанет для меня что-либо значить. А потом и вовсе закрыла глаза, потому как вынести зрелище подмигивающего черепа было выше моих душевных сил.

На плечо надавили, фиксируя локоть. Под ладонью стало тепло, а потом яркая вспышка ударила по глазам, и словно ураган пронесся мимо, не задев, а лишь опалив кожу лица.

Глава девятая

Перед глазами плавали цветные пятна, в ушах стоял гул, в котором время от времени слышался скрежет и всплывали странные слова, что-то вроде "Беги" или "Револьвер возьми", а потом и вовсе возмутительное "Дура, кончай столбом стоять!"

Слова раздражали и отвлекали от молитвы, которую я шептала всем богам и святым сразу. И только раздавшийся сбоку стон, нехороший такой стон, заставил меня вернуться в этот ужасный мир.

Комната. Когда-то белые стены были щедро закопчены, точно в каждом углу всю ночь жгли костры. На кровати тлело белье, и воздух уже пропитался вонью горящей ткани и чего-то еще, уже сгоревшего. Стул был перевернут, над ним торчала пара ног, обутых в лакированные ботинки. Ноги были неподвижны, и мне не хотелось смотреть на их обладателя, но я заставила себя сделать шаг в ту сторону. Застывший взгляд мужчины был устремлен в потолок, и как-то сразу стало понятно, что он мертв.

Я сглотнула. Прижала руку ко рту, потому как стремительно накатила тошнота, но представив себя на полу рядом с покойником, заставила сделать глубокий вдох и перестать думать об обмороке.

Здоровяк лежал на боку, ногами в центр комнаты, головой у порога. Чуть поодаль валялся револьвер, который мужчина успел достать, но воспользоваться не успел. Около его рта расплывалась темная лужа. Я содрогнулась и снова запретила себе падать в обморок.

Стон повторился. Вздрогнув, я обернулась и встретилась с затухающей зеленью глаз мага. Его лицо было красным от лопнувших сосудов, губы запеклись и почернели, правая рука держалась за горло, левая с тихим скрежетом царапала ногтями пол.

Меня повело, сознание начало мутнеть, но тут из коридора донесся какой-то шум, я уловила звук шагов, и ужас ударил наотмашь, мигом приводя в чувство. Если меня застанут здесь, среди покойников, добьют на месте.

Не знаю, почему я так решила, но тело уже действовало, пока разум пытался его догнать и проанализировать ситуацию.

Шаг в сторону двери, вернуться, схватить дневник, который снова притворялся обычной книжицей в кожаной обложке, обойти здоровяка, поднять револьвер, взвести курок.

За дверью лежало еще одно тело. Впрочем, нет, мужчина был жив и застонал, когда я наступила ему каблуком на пальцы. Я шепотом извинилась, сдвинулась в сторону, не отрывая взгляда от коридора и незнакомца с забинтованной головой, который стоял там, не зная, что ему предпринять: то ли броситься обратно, то ли на меня. Но он был безоружен, а вот я с револьвером в руках.

И пусть внутри все обмирало от страха, оружие придало мне сил. Я была точно заяц, влезший в шкуру льва. Все мысли сосредоточились на курке, который поглаживала пальцем. На курке и том человеке с забинтованной головой. Смогу выстрелить или нет?

— Иди сюда, — я дернула стволом в сторону открытого прохода в комнату.

Мужчина зачем-то присел, точно я уже выстрелила. Больной? Вон и голова замотана. Я присмотрелась — черты лица показались знакомыми. А не этого ли фраканца уронили вчера головой об столб? Нет, не может быть. Слишком много совпадений, чтобы быть правдой.

— Быстро.

Ствол выписал нетерпеливую восьмерку. Фраканец привстал, в его взгляде явственно читались удивление и страх. На меня никогда в жизни так не смотрели. Кольнула неприятная для любой женщины мысль, а как я выгляжу после взрыва? И кстати, почему жива?

Мужчина медленно и, кажется, не дыша, точно шел мимо дикого зверя, прокрался в комнату. Я захлопнула дверь, повернула ключ, положив его в карман платья и пошла по коридору.

Радости не было. Было странное чувство, как у марионетки в театре, когда вокруг резко сменили декорации и вместо живота дракона, который тебя проглотил, ты оказался в дворцовых покоях, но при этом точно помнишь, что дракон-то был.

Двое покойников и двое раненых. Взрыв не мог быть плодом моего воображения, а ведь я была в самом эпицентре и все же осталась жива. Как?! Такое?! Возможно?!

Лестница привела на кухню, где за столом, вжавшись в стену, с посеревшим лицом сидел вор. При моем появлении его и без того большие глаза заняли пол лица, губы затряслись, и я клятвенно пообещала себе, как выберусь, первым делом выяснить, что их всех так пугает в моем облике. Или они тут дикие и оружие никогда не видели?

— Ты кушай, кушай, — я попыталась улыбкой успокоить ребенка. Ребенок стал медленно сползать под стол. Ну точно дикие.

Тут мой взгляд зацепился за знакомую холщовую сумку, и я обрадовалась ей, как родной. Все, хватит с меня воров, покойников и черепов. Погостила, пора и честь знать. С вопросами буду разбираться после, когда выберусь отсюда.

— Эм, послушай, — я кинула ключ на стол, — откроешь им дверь, только не сразу, хорошо?

Парень выполз из-за стола, нахмурился. Посмотрел на ключ, потом на меня. Книгу и револьвер я убрала в сумку, чтобы не пугать ребенка.

— Ударь, — вдруг попросил.

Я растеряно заморгала. Нет, они точно здесь сумасшедшие.

— Ударь, — уже потребовал, поясняя: — я скажу, что ты меня вырубила, — и добавил снисходительно: — Бей, не бойся, я крепкий.

Разумом я понимала и одобряла его решение — так действительно безопаснее, но дрожащая рука лишь ткнулась в скулу пацана и все.

— Девчонка, — скривился он, — рукояткой бей.

Пришлось достать револьвер и сделать вид, что я не девчонка, а взрослая разумная женщина, которая ну никак не может поднять руку на ребенка.

— Эх ты.., — махнул рукой пацан, обхватил ладонью мое запястье и саданул со всей дури рукояткой револьвера себе по скуле. Я охнула, он крякнул, потер лицо и довольно ухмыльнулся:

— Все, беги, пока я не передумал.

* * *

* * *

* * *

* * *

**

Точно ошпаренная, я выскочила во двор.

"Пока я не передумал"... Ха! Стоит этим мужчинам дать хоть крохотное превосходство, как они тут же превращаются в сплошную самоуверенность. А что, если разобраться, их сила против пули? НИ-ЧЕ-ГО.

Так я подбадривала себя, пробираясь сквозь колючий низкорослый кустарник. Здесь, на юге, склоны холмов выглядели весьма привлекательно, с желтыми, синими и красными цветами, но все это великолепие, как выяснилось было прекрасно лишь на расстоянии. Вблизи эти милые цветочки имели совсем не милые, я отодрала подол от очередного кустика, колючки.

Мое место заточения оказалось хутором, терявшимся в рощи оливковых деревьев. Выскочив на яркое солнце, я растерялась. Куда бежать? Потом махнула рукой — куда угодно, лишь бы бежать. А первый же холм дал точку обзора — слева синей полоской блеснуло море.

Хм, бежать... Через три минуты я перешла на быстрый шаг, а потом выскользнувший из-под ноги камень заставил вспомнить об осторожности. Если я подверну ногу, то кто мне поможет? Точно не та коза, чей рыжий бок мелькнул в кустах.

О том, что меня могут догнать, я старалась не думать, но мысли упорно возвращались в комнату. Что произошло? Я коснулась дневника, и нечто непонятное убило всех. Несмотря на жаркое солнце, холод пополз по спине. Что я несу в сумке? Что, сын бездны, может убить за секунду двоих, хотя маг вряд ли выживет, троих мужчин?

Никто не заставит меня снова прикоснуться к этому, которое изображает из себя дневник. Показалось или в кустах рассыпался смешок? Я замерла, но кусты безмолвствовали. А может это мое безумие снова дало о себе знать? Неожиданно стало спокойно. Пусть безумие, зато свое, родное, и если оно помогло мне сбежать, я готова с ним смириться.

Роща дышала жарким полднем. Даже птицы и те затихли, лишь где-то в кустах мелодично гугукало, да оглушительно трещали цикады, прячась в коре высоких кипарисов. Море медленно приближалось, и я надеялась, что успею добраться до города до наступления ночи. Ночевать в лесу я была не готова. Лучше уж встретиться с женихом. А если здесь водятся дикие звери? Я закрутила головой и на всякий случай положила руку на сумку. Сквозь ткань прощупывалась рукоять револьвера, напоминая, что я — не заяц, а лев.

Дома вынырнули внезапно. Сначала расступились деревья, и передо мной выросла насыпь, на которой лежала присыпанная рыжей пылью дорога. Я перешла на быстрый шаг. Во рту стоял привкус пыли, нос и щеки пекло от солнца, жутко хотелось пить, а еще содрать платье, залезть в ванную, смыть грязь... Я почти застонала при мысли о ванной и... прибавила шаг.