Книга 2. Тайны наследников Северного Графства

— Все, все за стол и молчать, а не то получите ложкой по лбу! — пригрозила Эргея.

Эргея удивительно быстро приготовила завтрак, от печки уже пахло чем-то съедобным. У меня в животе заурчало.

— Вот скажи, можно ему на пастбище или рано еще? А то этот вон чего удумал! — тут же затараторила хозяйка, когда заметила, что я вернулась.

— Лучше оставьте его здесь, — неуверенно решила я, посмотрев на Хогу, уплетающего кашу из миски со скоростью и жадностью оголодавшего ребенка из Сибири.

Кинув взгляд на лавку, замечаю, что Арланд все еще спит. И как можно дрыхнуть в таком шуме?... уж не случилось ли с ним чего и вправду?

Впрочем, после эля он тоже спал беспробудным сном. Похоже, для него это дело привычное: в любой непонятной ситуации засыпать, как убитый.

— Присаживайся, я и кашки уже наложила! — гостеприимно улыбнулась мне Эргея, указывая на место напротив себя.

Сев, я робко взяла ложку и посмотрела на всех вокруг. Есть уже начали, значит, никаких особых традиций, таких как "без отца за стол не садимся", "без гостей есть не начинаем", "мужчины отдельно, женщины отдельно" и прочие правила, которые я могу нарушить, не соблюдаются. Это меня успокоило.

Во время завтрака никто не разговаривал, потому поели все быстро. Арланд соизволил пробудиться только тогда, когда я начала помогать Эргее убирать грязные тарелки.

Сладко потянувшись, инквизитор грохнулся с лавки, вскочил, как ошалелый, и начал озираться вокруг бешеными глазами. Поняв, где находится, Арланд опустился обратно на лавку и тяжело вздохнул.

Все, кто остался на кухне, громко засмеялись, в том числе и я. Инквизитор виновато улыбнулся, встал и подошел к нам. По его заспанному виду и улыбке мне стало ясно, что все с ним в порядке. Слава мертвым богам.

— Простите, если напугал, — извинился он.

— Садись, сейчас завтракать будешь, — улыбнулась Эргея и отправилась к горшку, стоящему на печке. В нем были остатки каши, которые она выскребла в миску и подала инквизитору.

Пока Арланд ходил умываться и завтракал, я помогала Эргее мыть посуду у колонки на заднем дворе. Грязных тарелок и горшков там скопилось удивительно много. Видимо, это еще со вчерашнего дня, а то и с позавчерашнего... Наверняка всем было не до посуды, когда младший член семьи был в таком состоянии.

За этим занятием мы с Эргеей разговорились, я постаралась узнать у нее что-нибудь интересное.

— А ты, мне муж сказал, та самая Бэйр? — начала она.

— Да, — нехотя призналась я. И как он догадался, интересно?...

— Я немного о тебе слышала, но судя по тому, что ты вылечила моего мальчика, доброго в тебе не меньше, чем злого, — рассудила она. — И среди ведьм ведь бывают исключения, как и среди людей, не так ли?

Хогу исцелил Арланд, а я только смотрела, но сидели-то мы рядом, так что она могла подумать, что я тоже причастна. Переубеждать ее я не стала.

— Бывают, наверное, — я пожала плечами. Уж вряд ли я отношусь к тем исключениям, которые претендуют на звание добрых волшебниц. — Вы о сыне лучше расскажите. С чего это все могло начаться?

— А что же рассказать?

— Происходило ли что-нибудь необычное перед тем, как он заболел?

— Да нет, ничего такого... То есть, происходило, конечно, но к моему мальчику это никак не относится.

— Может, расскажете?

— Это... это касается другого моего сына и, может, меня. Но вряд ли как-то относится к ребенку, — продолжала упрямиться женщина.

— Но что же именно произошло?

— Да обычно все. Обычно, как не знаю что! — она раздраженно всплеснула руками, разбрызгав воду в деревянном тазике. Видимо, эти воспоминания были не самые приятные. — Муж мой умница, красавец, работяга, детей любит, к лошадям так подойти умеет, как никто не сможет, животные его любят и слушаются, они — кормильцы наши, вот мы и живем богато. Конечно, всем вокруг завидно! — усердно вытерев тарелку полотенцем и положив ее в корзину, Эргея продолжила. — Дети у нас все парни, старшие — мужики уже здоровые, крепкие, ладные. Все в отца. Самые завидные женихи в деревне, за них все девки косы друг другу дерут. А Хогу мы в академию учиться отправим на следующий год, сбережения-то у нас есть, а если и не хватит, так есть три жеребца, за них и графья наши по тысяче золотых отдать не пожалеют за каждого... Мы хорошо живем, всех соседей зависть аж на части разбирает! Нам то забор дегтем обмажут, то кур напугают, те нестись перестанут, еще как-нибудь нам навредить пытаются, у самих-то нет ничего! — теперь она говорила, уже не таясь, распалялась все больше и больше. — Как дети малые! Как я отвернусь, так давай обо мне небылицы рассказывать, а как что понадобится, так "соседушка, милая!". Вечно со своими проблемами ко мне ходят, а я, дуреха, и помогаю зачем-то, как будто своих забот мало... С месяц назад пришла тут одна, противная такая, мерзкая! И как я ее за забор-то пустила? Молодая девка, ладная такая, да не замужняя, говорит, значит, нахалка: я, мол, вашего сына люблю до смерти, жить без него не могу, да он, упрямец, все не смотрит на меня, образумьте уж его или дайте родительское наставление, велите меня в жены взять. А сама злая такая, колючая, холодная, как не знаю кто! Как я могу свое дитя родное такой отдать? Если бы еще девушка хорошая была, то еще можно бы, мне и самой уж внуков хочется... да вот хорошая бы не пришла проситься. Уж хорошую мои сыновья не проглядят, сами под венец потащат! Я ей так и сказала, иди, говорю, подобру-поздорову, и чтоб у ворот наших я тебя больше не видела! Она и ушла вся разобиженная...

— А не могла это быть ведьма или ведунья? Может, это она что-то навела на Хогу?

— Да брось! — отмахнулась Эргея. — Ведьмы это же не простые девицы. Ведьма она любить не умеет и унижаться ради мужика никогда не станет, приворожит его скорее. А это какая ведьма? Так, девка простая...

— По себе знаю, ведьмы очень даже с головой не дружат, — возражаю. — А любовь может каждому крышу снести, да так, что деревни выжигать начнешь, не то что проклятиями на право и на лево кидаться... Кто эта девушка? Откуда она? Думаю, мне нужно с ней поговорить.

— Да откуда ж я знаю, кто она такая? — удивилась Эргея, вытирая мокрые руки о фартук. — Не из нашей деревни, это уж точно. У меня из дома-то уезжают только муж, да сыновья, я сама и за забор не каждый день выйду, так, до конюшни иногда дойду только и обратно.

— А кроме этой девушки ничего больше не случалось?

— Да нет... — пожала плечами Эргея. — Кобыла вон рожать собирается, цыпленка кот задушил, дурак эдакий, соседки мне кости перемывают, зла на них нет, на собак бессовестных... Да как обычно все. А девок к нам таких на недели по пять штук заглядывают, все за сыновьями следят, да хихикают... Эх, да что с них возьмешь, с девок-то? Эта вот только особо наглая оказалась!

— Ясно. Значит, я пойду, поговорю с вашими сыновьями. К которому она в невесты просилась?

— К Нольгу, вроде... или к Яру? Не помню уже. Ты тогда поторопись, они уедут скоро, а тут я сама все домою.

— А где они?

— На конюшню уже должны были отправиться. Вон калитка, за ней тропинка до самой конюшни, — она махнула мне на поле за домом.

Кивнув, я пошла туда.

На заднем дворе действительно оказалась калитка, ведущая на узенькую дорожку посреди огромного поля. Дорожка шла к конюшне, которая была не так уж и далеко от деревни.

В голове мелькнула мысль о том, что если они уже сейчас уезжают проверять лошадей на пастбище, то я могу их и не застать: надо бы поторопиться, если хочу отыскать эту ведунью! Я побежала со всех ног, и вскоре вдали показались удаляющиеся всадники.

— Эй, стоп! Не уезжайте! — кричала я мужчинам, которые уже сели на лошадей и отъехали от конюшни. Я все же успела! — Стоять!

— Что такое? — удивленно спросил Валлен, останавливая и разворачивая свою лошадь.

— Мне нужно поговорить с одним из твоих сыновей!... — дыхание было прерывистым, легкие покалывало... нет, так я себя точно загоняю!

— С каким именно? — уточнил он.

— Мужики, к вашей матери приходила одна девушка и просилась за кого-то из вас замуж... — объясняю, хватаясь за грудь и садясь на ближайшее бревно. — За кого?... — смотрю на троих богатырей, возвышающихся надо мной на могучих конях.

— Это, наверное, к Нольгу. Он сам с девицами не разговаривает. Боится! — засмеялся черненький. Кажется, Яр.

— Мать что-то говорила об этом... Да, это из-за меня та девушка приходила, — припомнил Нольг, неуверенно почесав рыжую бороду.

— Вот ты мне и нужен.

— Зачем это? — не понял детина.

— Поговорить о полюбовнице твоей.

— Так, подождите! — прервал нас Валлен. — Это какая-такая деваха просилась замуж за моего сына и почему ведьма уже знает, а я еще нет!? — возмутился он.

— Бать, вы езжайте! Я тут останусь, матери помогу, с этой вот поговорю! — махнул Нольг в сторону, куда вела дорога.

— Ну, как знаешь, как знаешь. За Манькой последи, она уже на сносях, да за Хогой приглядывай, а то еще озорничать начнет, пострел! — велел Валлен и пустил свою лошадь вперед по дороге.

— Ну давай, пошли, — вздохнула я, направляясь обратно к дому. Дыхание после бега уже пришло в норму, но сердце еще колотилось. Не смотря на все прелести этого мира, подвижный образ жизни заканчивается для меня ездой на лошади и спортивной подготовки по-прежнему никакой... вот приеду в город, найдут меня стражники с портретом, как я от них убегать буду? Пора бы уже взяться за себя!

— Куда это ты? Коня надо отвести, — буркнул Нольг и побрел к конюшне. Я последовала за ним.

Пока он расседлывал лошадь, я осматривала конюшню. Она была по-настоящему огромная по сравнению с теми, которые я видела в городах и деревнях! Всего я насчитала где-то сорок стойл, в одном из тех, которые были чуть ли не на две лошади, я увидела толстую кобылу... Манька, видимо. Кроме нее здесь было еще пара десятков лошадей.

— А сколько у вас всего?

— Тридцать семь, вот, тридцать восьмая должна скоро появиться, — объяснил Нольг, заводя своего коня в стойло.

На прощание он потрепал ему пушистую челку, погладил по морде и шепнул что-то на ухо. Только после этого подошел ко мне.

— А твой конь, — он кивнул на Черта, затесавшегося в свободном стойле. — Странный какой-то. Сколько лошадей видел, такого — ни разу. Совсем он на коня не похож... проверила бы ты его: вдруг нечисть?

— Тут и проверять не надо, — фыркаю. — Его и зовут Чертом.

— Ладно, пойдем, — буркнул детина и вышел из конюшни.

По пути к дому Нольг говорить отказался, только когда вошел в дом, только когда вернулся на крыльцо, только когда вспомнил и принес две кружки кваса, только помолчав еще пять минут и еще десять задумчиво посмотрев на цыплят... И никак иначе.

— Ну а теперь мы можем поговорить? — раздраженно спросила я, не выдержав. — Или есть еще какой-то обряд, который мы пропустили!?

— Не раздражайся. Понаблюдай за цыплятами, соберись с мыслями, — ответил своим низким зычным голосом. Ни дать, ни взять, деревенский Будда. — Раздражение и злость ничего хорошего в мир не принесут. Покой и дружелюбие куда лучше...

— Хиппарь... — возмущенно ворчу, запивая раздражение квасом. — Заросший бородой, с косичками, с цветочками на рубашке хиппарь!

— Кто?

— Мммм... человек, учащий всех нести в этот мир любовь. Они едят ромашки, какают радугой и играют на гитарах.

— Ведьма, — просто объяснил смысл моих слов Нольг. — Вам все это чуждо, вы умеете видеть только плохое.

— Нет, не чуждо, — возразила я. — Но ты, я смотрю, созрел для разговора! Итак, кто та девица, которая к твоей матери приходила?

— Они все к ней иногда приходят, я не знаю, о которой ты говоришь, — невозмутимо ответил здоровяк.

— Ты, значит, бабник? Это осложняет дело...

— Да я разве смотрю на них? Бегают гурьбой туда-сюда, я-то их и не трогаю... — возразил Нольг.

— Мать описывала ту, как "злую, холодную и колючую". Есть предположения? Мне очень нужно с ней поговорить, возможно, это из-за нее твой брат заболел.

— Как это? — Нольг удивленно повернулся ко мне. — Как он мог заболеть от того, что меня полюбила какая-то девушка?

— Просто. Девушка оказалась ведьмой, а ты не принял ее любви, тогда в отместку тебе она прокляла твоего брата.

— Но ни одна из девушек в дерене не может проклинать... — но тут он запнулся, видимо, что-то вспомнив. — Хотя я знаю одну ведунью, помощницу старухи, живущей в лесу. Девушка появилась недавно, около года назад, никто не знает, откуда она пришла. Они со старухой лечат детей, животных и никогда за работу денег не просят. Я часто хожу к ним, приношу гостинцы от матери и по хозяйству помогаю. Двум женщинам одним жить сложно, вот я и хожу... Но не стала бы та девушка приходить к мне в дом, чтобы попросить меня взять ее в жены, и ни за что не стала бы вредить моей семье!

— Уверен?

— Да.

— Все равно отведи меня к ней.

— Прямо сейчас?

— А когда еще?

— Хорошо. Подожди, я спрошу у матери, что им отнести можно. Соберись пока, если тебе нужно.

Нольг встал и своей размеренной медвежьей походкой пошел на задний двор, откуда слышался голос Эргеи, разговаривавшей с очередной соседкой.

Я пошла в дом, чтобы не только собраться, но и привести себя в порядок. Когда встала, а до сих пор хожу лохматая, в мятой рубашке и без снаряжения. Да и бинт на руке пора бы сменить: этот весь испачкался.

На кухне, на лавке, под которой была моя сумка, я увидела Арланда в позе убитого ленью ленивца.

Он даже не заметил меня, когда я села на пол возле его "кровати" и принялась вытаскивать из-под нее свою сумку. Только когда я чисто ради интереса пихнула инквизитора, проверяя, не умер ли он и вправду, он подал признаки жизни.

— Что это с тобой? — удивляюсь. — У тебя день лени?

— О, а вот и ты! — заметил он, открыв один глаз. — Пошли на рыбалку?

— Что!?

— Я еще вчера спрашивал у Валлена, у него есть удочки. Пошли? Время подходящее, утро только настало...

— Ты что, издеваешься? — возмутилась я. Я уже откопала в сумке свою расческу и приводила в порядок волосы. — Мы должны помочь выздороветь Хоге, а не на рыбалки ходить! О чем ты только думаешь?

— Я хочу поймать рыбу и зажарить прямо на берегу реки, потом выбросить ее остатки в воду. Тогда всплывет русалка и устроит скандал. Русалки тут точно есть: я их почувствовал, когда купался в лесу в речке. Проклятие, которое истощило Хогу, могла навести нечисть как раз такого рода. Он парень озорной, я ему вот "инквизиторскую" рогатку смастерил, он птиц стрелять побежал... Я думаю, он чем-то насолил местным русалкам, вот они на него и обозлились. Пойду проверю, заодно порыбачу... давно я рыбы не ел. Пошли со мной? — повторил он, не сводя с меня хитрого взгляда.

— А, вот оно, в чем дело, — протянула я. Перед походом к старухе, которая живет в лесу, я решила убрать волосы в косу, чтобы не цеплялись за ветки и не собирали мусор. Приступаю к поискам нормальной рубашки. — Нет, не могу я с тобой на рыбалку пойти. В семью как раз месяц назад разозленная ведунья приходила, просила Эргею, чтобы та велела Нольгу выйти за нее. Девицу выгнали. Подозреваю, она и навела, чтобы семье досадить.