Книга 2. Тайны наследников Северного Графства

Редакция 2023 года.

Мечта Лорена

Загнанный зверь

Я умчалась прочь из поместья, не сказав рыцарю ни слова. Это было безрассудно, но я должна была это сделать: мне хотелось доказать Дейкстеру и самой себе, что я могу справиться и в одиночку. Я не обуза.

Мне предстояло преодолеть несколько дней пути по карте и забрать для Лорена ключ. Дело настолько простое, что даже я его не провалю! Единственное, что от меня требуется, это не попасться шпионам Адольфа, если спустя месяц они все еще здесь есть, конечно. На этот случай я спрятала волосы под шляпу, а лицо закрыла шарфом. Если правильно воспользуюсь низким от природы голосом, я даже смогу притвориться мужчиной. Наверное.

Впрочем, змеи Адольфа быстренько перекочевали в самый конец списка моих проблем: следовать маршруту по карте оказалось вовсе не так просто, как я думала. Раньше этим всегда занимался Дейкстр, ему достаточно было один раз посмотреть на карту, и тогда он вел нас сутками напролет, ни разу не взяв ее в руки. Мне же приходилось внимательно изучать ее перед каждым поворотом. Черт недовольно фыркал, когда я заставляла его стоять на перекрестках, но деваться было некуда. Я с трудом различала маршрут в запутанных линиях и точках.

— Эй, если такой умный, сам смотри на карту! — воскликнула я, когда конь в очередной раз принялся возмущенно крутиться, требуя, чтобы я позволила ему идти дальше.

Вытянувшись, я расправила карту перед лошадиной мордой.

— Видишь!? Тут вообще ничего непонятно! — сказала я, потрясая исчерканной бумагой.

Черт ехидно заржал и пустился вправо.

— Так ты у меня со встроенным навигатором, оказывается? — усмехнулась я, покрепче ухватывая поводья. В голову не впервые пришла мысль о том, что мой конь раньше принадлежал какому-нибудь колдуну: ну не может обычная лошадь быть настолько умнее меня! По крайней мере, я на это надеюсь.

Как бы то ни было, а в конце концов мы смогли добраться до первого пункта путешествия засветло. Как только вдалеке показался долгожданный постоялый двор, заморосил дождь, но к тому времени, когда он перерос в ливень, мы с Чертом уже были под крышей.

Устроив коня в конюшне, я отправилась внутрь, чтобы заказать себе комнату и узнать, чем сегодня кормят усталых путников.

Внутри было жарко и шумно, разношерстные бродяги и путешественники перекидывались в карты, сидя за одинаковыми, повидавшими не мало драк столами. В очаге, достойном дома великана, на вертеле поджаривалась гигантская туша. Аппетитный запах мяса, истекающего жиром, заставил меня вспомнить о том, что я ничего не ела с самого утра и голодная до чертиков.

Но только я собралась окунуться в этот рай свинства, пьянства и прочих грешных наслаждений, как меня остановили.

— А ты, путница, к нам зачем пожаловала? — положил мне на плечо свою тяжелую лапу какой-то громила с лысой головой.

Похоже, моя конспирация не сработала... обидно.

Всегда, когда я оказывалась без Дейка, в тавернах и на постоялых дворах обязательно находились желающие соблазнить меня своими роскошными манерами. За месяц в поместье я успела отвыкнуть от приставаний.

— Я замужем, — фыркнула я, брезгливо скидывая с плеча грязную руку.

— А я женат, так что ты тоже губу закатай! — улыбнулся громила. — Я здешний вышибала. А ты, значится, слушай сюда, ведьма. У меня жена здесь служанка, и она ждет малыша. Будешь шуметь или драки устраивать — зарежу. Поняла?

Как он догадался, что я ведьма, я даже спрашивать не стала. Все почему-то сразу догадываются.

— За меня не беспокойся, я мирная, — я улыбнулась в ответ. — Мне бы комнату и поесть чего-нибудь. Это к кому?

— А вон к тому, что у очага прыгает. Хозяин-то наш уехал в город по делам, так что тот хлюпик за главного. Ну иди, не мозоль мне глаза, ведьма.

Заметив у очага суетливого тощего мужичка, неуклюже пытающегося срезать куски мяса для гостей, направляюсь к нему.

— Эй... уважаемый! Уважаемый, не могли бы вы... Черт... Эй, я здесь! Уважаемый!

Чтобы меня заметили, пришлось крикнуть мужичку на ухо. Он от неожиданности подпрыгнул, потом обернулся и испуганно посмотрел на меня.

— З-зачем же ты так орешь!? — взвизгнул он.

— Ты, видать, глухой, вот и приходится орать! Мне нужна комната на ночь и ужин.

— Что? Комната? — переспросил он, поспешно выпрямляясь и принимая важный вид.

— Да, именно комната. У вас остались свободные? — осмотрев полный зал, где было около сорока человек, я поняла, что как раз на свободную комнату мне надеяться и не приходится.

— Нет, комнат уже нет, — покачал головой мужичок. — Все заняты. У нас сегодня много постояльцев. Обычно народу очень мало... Комнат-то всего двенадцать и было. Но сейчас все они заняты.

— Совсем все? Мне хоть чуланчик!

— Нууу... У нас свободен только чердак. Но спать придется под самой крышей, а она протекает маленечко.

— Это я как-нибудь потерплю, — согласилась я. — Сколько с меня?

— Да на чердаке бесплатно. Там хлама за десять лет накопилось, если ты его уберешь, то ужин за так получишь!

— Я согласна! — кивнула я, улыбаясь. Вот это удача в первый же вечер моего одиночного путешествия, и комната, и ужин бесплатно! — С вас ужин и ночлег, с меня расчищенный чердак. Пусть меня туда кто-нибудь отведет, начну прямо сейчас.

— Хорошо, — радостно закивал мужичок. — Эй, Галка! Иди, отведи гостью на чердак, она поможет все разобрать!

С кухни к нам тут же выбежала полноватая улыбчивая тетка. Ее имя вполне соответствовало ее внешность: острый носик, темные блестящие глаза, а иссиня-черные волосы, уложенные в странную, но красивую прическу, напоминали самые настоящие перья.

— Ну наконец-то, хоть кто-то этим займется! — рассмеялась она, подойдя к нам. — А ты, бессовестный самодур, тебе лишь бы кого работать заставить!

— Рабочая сила вся перевелась, что же мне делать остается, как не помощи просить? Я вот ответственный за погреб, а стою, мясо отрезаю! Тьфу! — раздраженно взмахнул руками мужичок и вернулся к своему занятию.

— Пойдемте, сударыня, — улыбнулась мне женщина и повела на второй этаж. — Вы на этого задаваку внимания не обращайте. Уж больно он важничает, когда хозяин его за главного оставляет!

Поднявшись на второй этаж, мы прошли налево. У самой дальней стены находилась лестница, сколоченная на скорую руку из стареньких досок. Видимо, она вела на тот самый чердак, где мне предстояло работать, а потом и спать.

— Вон там чердак и есть, — пояснила она. — Уж я сама не полезу, мне напрягаться так нельзя. Ты там сама как-нибудь разберись, ладно?

— А там есть кровать?

— Да есть одна, только там матрас пыльный. Но я тебе чистое белье дам и тряпку мокрую, все там вымоешь и будет чудо-комнатка! А простору там сколько будет, если весь хлам убрать!

— Белье и тряпку пусть кто-нибудь принесет, — кинула я через плечо, начиная взбираться наверх.

— Как скажешь! Я Степашку пришлю, он тебе, если что, поможет там. Ты уж извини, мы гостей обычно не затрудняем. Да день сегодня такой суматошный! Все слуги разъехались!...

Взобравшись на чердак, я внимательно осмотрела комнату.

Чего тут только не было! Поломанные стулья и столы, расколотые деревянные миски и подносы, кривые доски, ткани, изодранные до такой степени, что даже на тряпки для мытья полов не подошли... Да много чего еще здесь валялось. Но у всех этих вещей был один замечательный плюс: они все могли гореть.

Бросив сумку на пол, я размяла здоровую руку и принялась расхаживать по комнате, "обвязывая" все ненужные предметы невидимой нитью, по которой потом можно пустить одно-единственное заклинание. Минута ярких вспышек по всей комнате, и останется только подмести пыль и вымыть пол! Как раз убью время до ужина.

Когда на чердак забрался паренек лет двенадцать, я уже закончила оплетать хлам магией.

— Ээм... Госпожа ведьма, я тряпку принес. Сейчас ведро принесу, мы его по веревке поднимем.

— Хорошо, иди за ведром. Вода нам пригодится, а то мало ли... И веник с совком захвати!

Когда ведро, полное воды, оказалось на чердаке, я щелкнула пальцами возле начала "нити". Коротенькие взрывы затрещали по комнате, старые вещи лопались, как мыльные пузыри. Каждый взрыв сопровождался яркой фиолетовой вспышкой, потому я закрыла глаза и себе, и ошалевшему от подобного перформанса пареньку.

— Ну... Вроде бы все так, как должно быть, — решила я, осмотрев комнату после того, как взрывы затихли.

— Ух-ты! — выпалил мальчонка, округлив глаза. — Это что такое было!?

— Магия, — таинственно проговорила я и взяла веник с совком. — Открой-ка окно, а не то мы тут сейчас с тобой задохнемся!

Но на самом деле окно надо было открыть для того, чтобы у меня, коварной ведьмы, было, куда выбрасывать заметенную пыль. Не спускаться же каждый раз вниз, право слово! Так гораздо проще, да и кто узнает?...

— Что ты делаешь!? — в священном ужасе спросил ребенок, увидев, как я выбрасываю черную грязь, оставшуюся от предметов, на улицу под дождь.

— Убираюсь, не мешай. А если побежишь жаловаться — с тобой случится то же самое, — красноречивым жестом выбрасываю очередную горку пыли в окно.

— Ой... точно ведьма.

— Ну так сразу прям, ведьма! — обижаюсь, продолжая ходить по комнате и заметать пыль, пританцовывая на манер Леопольда. — Я, может, добрая волшебница, которая детям за зубы деньги дает, а ты сразу заладил "ведьма-ведьма"!

— Деньги за зубы? — непонимающее сморщился ребенок, усаживаясь на подоконник. — А зачем тебе зубы? Ты их ешь?

— Шучу я так, глупый, — хихикаю. — А тебе по делам идти не надо? У вас же сегодня слуг мало, каждый на счету, а ты тут пропадаешь, мне мешаешь.

— Если я спущусь, меня обязательно заставят что-нибудь делать, — объяснил мальчик. — Я лучше тут посижу. А тебе я не мешаю, тебе так только кажется.

— Ясно все с тобой, далеко пойдешь, — я спрятала улыбку, продолжая подметать.

— А ты правда ведьма? — спросил ребенок через некоторое время.

— Нет, только прикидываюсь.

— Чудная ты...

— Ведьмам так положено. А ты, если не прекратишь болтать, останешься без чаевых!

— А что такое чаевые?

— Деньги, которые некоторые люди дают угодившим им слугам.

— А мне еще их никогда не давали!

— Это обычай принят в очень далекой стране, люди из нее не могли добраться сюда...

— А ты тогда как сюда попала?

— Хэй, это что, допрос!? — возмущенно смотрю на юного слугу.

— Да ладно, ты же странница! Странницы всегда всем все рассказывают, где они были и что видели. Им за это эти... "черевые" дают.

— Я была в таких местах, о которых ты даже не слышал. Но мои байки для слушателей от восемнадцати лет, так что извини...

— А где же ты была? — загорелся мальчик. — Расскажи, ну пожалуйста! А я за тебя все тут уберу! Я так люблю слушать разные истории, особенно от странниц!

— Хммм... А вот это уже разговор!

Устоять перед предложением маленького бизнесмена я не смогла и вручила ему веник с совком. Корячиться с одной рукой мне уже порядком надоело.

— Так что за места такие, о которых я даже не слышал?

— Была я, значит, как-то в Японии, — начала я, усевшись на уже очищенное место. — Безумная страна, надо сказать!... Едят они такие маленькие рулетики из риса, икры, рыбы и водорослей. А едят не как принято, а подцепляют еду двумя тонким палочками. Кроме того...

И меня понесло. Я принялась рассказывать пареньку про старую добрую Японию, которую вряд я ли когда-нибудь еще увижу. Насколько мой рассказал был точен и правдив и не опирался на обманчивые стеротипы? А кому тут вообще какая разница?

После Японии я взялась рассказывать про Африку, о которой сама только читала, затем понарассказывала об Автралии такого, о чем не знали даже сами австралийцы... Я так увлеклась, что совершено забыла о времени. Когда же я опомнилась, за окном было совсем темно, комната уже давно сверкала идеальной чистотой, старенькая кровать была застелена, а мальчонка сидел на одиноком стульчике и с восторгом внимал моему бесстыжему вранью.

— Ой, и заболталась же я!... — сказала я, поднимаясь с места. — Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец! Держи свою собаку, а я ужинать пошла.

— А ты другим свои истории не расскажешь? В зале все бы с удовольствием послушали, и дали бы тебе стооолько!

— Нет уж, после ужина я спать пойду.

— А может все-таки?...

— Нет, не буду!

Велев пареньку уходить, я достала из походной сумки кошель и положила его в свою другую сумку, поменьше. После, запихав походный мешок под кровать, я направилась к лестнице.

Спустившись в зал, я застала все ту же картину мужских посиделок с выпивкой, едой, картами и, конечно, разговорами. За месяц в поместье я соскучилась по этой атмосфере, мне безумно захотелось присоединится к какой-нибудь компании, выпить и поболтать о чем-нибудь... Но такой пустяк, как мой пол, мешал мне это сделать. Бабам в карты играть нельзя, баб здесь ни во что не ставят, и выпить бабам дают только с одной известной целью.

Повздыхав о своей горемычной судьбе, я пошла к мужичку, все еще стоящему у очага и отрезающего куски мяса. Тушка уже изрядно похудела, но мяса хватало еще человек на семь-восемь. Уж на меня единственную точно хватит.

— Я за ужином, — привлекаю внимание мужичка, положив руку ему на плечо. Он опять вздрогнул, подскочил, обернулся и испуганно на меня уставился.

— Кто это!?

— Я это. Мне ужин обещали бесплатно? Обещали. Так вот она я, пришла за ним.

— А? Да, конечно!

— Я посижу вон за тем столиком в углу, туда и принесете. И чего-нибудь выпить мне!

— Эээм... Ну ладно, выпить тоже бесплатно, — нехотя кивнул мужичок. — Скоро будет, ты иди! И спасибо за услугу, а то давно надо было уже там разгрести все, да руки никак не доходили... теперь крышу подлатаем и будем сдавать как покои императорского класса, хе-хе!...

Устроившись в самом неприметном углу, я стала ждать свой ужин, медленно погружаясь в пропитанную жиром и байками атмосферу. Наблюдая за другими посетителями, прислушиваясь к их разговорам, я пыталась предугадать, который из них приведет к драке.

Постепенно дух этого заведения ударил в голову и мне, по телу и в мыслях растеклось приятное расслабление, как после кружки-другой местного эля. Как я заметила, в этом мире у каждого трактира или постоялого двора воздух свой, особенный, как фирменный сорт выпивки.

Так по-особенному горько здесь пахло, так приятно рокотали мужские голоса и трещал огонек в очаге... Все же никакая графская кухня не подарит такого настроения, которое появляется здесь! Чем-то цепляют подобные места, где люди, видящие друг друга в первый раз, могут спокойно сесть рядом, разговориться, выложить что-нибудь интересное из недавно увиденного, поделиться новостями. Радует простота обращения и незамысловатость кухни, даже кошмарные напитки вызывают привыкание, если распивать их в подобных местах.

Трактиры — это лучшее место для встречи, это гостиница, в которой одновременно могут переночевать короли, беглые преступники, стеснительные влюбленные, бродяги, наемники и путешественники. И все они перемешиваются, превращаются в единую массу, кричащую "комнату!", "выпивки!" и "чего-нибудь пожрать!". Все их рассказы и даже неаккуратно брошенные слова сливаются в реки информации, перетекающие от трактира к трактиру, и так по всему миру. Уверена, владельцы подобных мест могут написать ни одну книгу из известных им историй, прошедших сквозь их трактиры. Если бы только эти хозяева умели писать...

— Вот тебе ужин, как и договаривались, — из раздумий вытащил меня голос знакомого мальчишки. Он принес мне еду.

— Спасибо, — ответила я, пожирая взглядом дымящийся кусок мяса и завалявшуюся по краям миски тушеную капусту. — Можешь идти!

— Ага, — кивнул Степашка и побежал к одному из столов, где сидела развеселая стайка любителей продуть в карты.

Мне стало интересно, чем это совершенно обыкновенная компания шулеров так привлекла внимание парнишки. Уплетая свой ужин, я не сводила глаз со столика напротив и слушала, о чем там говорят.

— А к нам путница приехала, сказки такие рассказывает! В таких она странах была интересных! — начал было мальчишка.

— Да врут все эти путницы, Степан. Врут красиво, сразу так сказочно делается... Да реальность она уж если опасна, то в сто раз опасней любой сказки, а если прекрасна, то в тысячи раз лучше любого сладкого вранья бродяжек, — философски изрек один из разбойников. Он был в щеголеватом красном плаще и с ярким цветастым платком, закрывающим все, от носа до груди. Видимо, он приехал из каких-то теплых стран, из того же Ишимера, может. И каким лешим его сюда занесло, интересно знать?

— Да сказок у нас и здесь хватает, без всяких путниц, — согласился второй, который был в старом серо-зеленом плаще и широкополой шляпе с рваными кое-где краями. При одном только взгляде на него в голове сразу начинало вертеться словосочетание "старый жулик". — Говорят, какой-то чокнутый рыцарь с месяц назад расправился с единорогом из Северного леса. И, что самое удивительно, этот безумец остался жив, но исчез бесследно, оставив всю ценную добычу охотникам-слевитам! Неужели благородства ради?... Хотя и те вышли из леса с пустыми руками, ничего никому не рассказывали после, все с кислыми рожами ходили. Сказали лишь местным, что лес проклят и зверь здоровый пойдет лишь к следующему лету. Жителям нынче туго, уж лесным слевитам не верить — дураков занятие. А об рыцаре и не слыхать ничего. Вот оно как.

— Да брешут это все! — прокаркал другой мужик, лицо которого тоже скрывала шляпа. Только у этого на шляпе было немного осыпавшееся перо — верный знак того, что третий говоривший моложе второго. — Ни один единорога голыми руками не завалит. Уж если три десятка слевитов боялись его, то как один управится, будь он хоть сто раз черный дракон!? Да и какой рыцарь нынче свалит без платы? На кой ему тогда горбатиться было?

— А вот, как видишь, люди по грибы да по ягоды ходят, никто их не трогает боле, — пожал плечами. — Видать, и вправду рыцарь какой поработал. Они уж ребята отчаянные, за смертью в Орден пришли, вот и ищут ее всюду... А почему денег не взял... Не могу знать.

Я криво улыбнулась. Жаль Дейка тут нет, ему бы польстили эти россказни. Благородный рыцарь, во имя одних только добрых намерений сразивший опасного зверя, на которого и тридцать слевитов боялись идти! Попахивает как минимум новой легендой... Дейку бы очень понравилось.

Однако, мысль о том, что рыцаря нет рядом и, возможно, больше не будет, стерли с моего лица улыбку. Стало ужасно жалко себя. Сижу тут, совсем одна, случись со мной что, никто и не вступится за ведьму. Возможно, в таких вот вечерах и пройдет вся моя оставшаяся жизнь, как только я сниму с Дейка клятву.

Я сидела и рассуждала о своей незавидной судьбе, пока народ вокруг не начал потихоньку буянить. Раздавались резкие крики, просьбы о выпивке или мясе становились все грубее... сейчас начнется, пора отсюда уходить.

Прежде, чем отправиться в комнату, я вышла во двор чтобы подышать ночным воздухом и сходить по делу. Стоило выйти из-под навеса, противный дождь тут же намочил волосы, они облепили лицо, а стройки воды затекли за рубашку.

Быстренько пробежав под дождем, я заперлась в деревянном сортире, слушая, как дождь щелкает по крыше. Вскоре шум дождя разбавили чьи-то тихие шаги, но дверь второй кабинки так и не хлопнула. Может, лентяй просто не дошел, какое мне дело?...

Потуже застегнув ремень на поясе и натянув шляпу чуть ли не до носа, я вышла наружу. Но не успела я и шага сделать, как мне в лицо полетел песок. Чьи-то руки схватили меня и толкнули в сторону. Я опомниться не успела, как оказалась прижатой к стене. Пальцы в толстой перчатке сдавали рот, а к животу прижалось что-то холодное.

Сосредоточившись на здоровой руке, я попробовала отправить в незнакомца добрый залп огня, но магия не слушалась. Мир постепенно блекнул... Песок, который в меня кинули, наверняка был дрянью, которая лишает магии. Что ж, как бы не так, умник, ты не знаешь, с кем связался!... Я обратилась к левой руке, ее тут же окутал синий туман, с жадностью потянувшийся за чужой жизненной энергией.

Все это произошло не больше, чем за пару секунд: я даже промычать ничего не успела. Разумеется, я не умела выпивать из обычного человека столько жизненной силы, чтобы навредить ему, но оставалась надежда на то, что он хотя бы испугается. Однако, испугаться пришлось мне, потому что холод, который касался живота, оказался вовсе не кинжалом, и даже не оружием. Незнакомая магия поползла дальше, пока не свернулась шипастым кольцом возле сердца. Я послушно заставила левую руку погаснуть.

— Я задам тебе только один вопрос! — угрожающе пророкотал незнакомец в черном плаще. По его голосу я поняла, что он настроен очень серьезно. — Зачем ты здесь!?

Он разжал пальцы, позволив мне говорить.

— В туалет захотела! — пискнула я, испуганно всматриваясь в темноту под капюшоном.

— Я спрашиваю не об этом! — рыкнул он, и я почувствовала первый укол в сердце. Словно на миг парализовало легкие, выбив из легких воздух.

— Меня послали найти ключ! — ответила я. В голову совершенно не приходило, что от меня мог хотеть убийца в темном плаще. Были бы это люди Адольфа, они бы со мной не говорили, но кто еще это может быть!?

— Кто тебя послал!?

— Лорен Сеймур!

Вдруг незнакомец отпустил меня. Змея, караулившая мое сердце, ослабила свои кольца, и я смогла вздохнуть полной грудью.

Коленки тряслись от ужаса, руки дрожали, я не могла поверить, что все обошлось.

Незнакомец в плаще стоял напротив меня еще секунду, а потом развернулся и быстро пошел прочь.

Я осталась на месте и молча провожала его взглядом, мне и в голову не пришло бы лезть к нему с вопросами... но тут поднялся ветер и сдул с незнакомца капюшон. В свете фонаря я увидела белые, как слоновая кость, волосы.

— Арланд!? — воскликнула я.

Инквизитор вздрогнул и обернулся. Его взгляд нездорово заблестел, как у загнанного животного, он еще решал броситься бежать или растерзать угрозу на месте. Что бы с ним не творилось, он был не в себе. Сильно не в себе.

— Это же я! — крикнула я, надеясь вызвать в нем хоть какие-то человеческие чувства. — Что происходит!?

Его лицо изменилось, он посмотрел на меня с таким сожалением, словно извинялся за ужасное преступление. Разведя руками, он хотел было что-то сказать, но вместо этого развернулся и кинулся прочь, в сторону леса. Я бросилась за ним.

Нужно было привести его в себя, пока он что-нибудь не натворил! Я просто не могла оставить его в таком состоянии.

Я неслась сломя голову, разбрызгивая сапогами грязные лужи. Шляпа слетела, дождь заливал лицо, но я бросила все силы на то, чтобы не упустить из вида быстро удаляющуюся темную фигуру.

С рукой, которой не могла толком балансировать, я никогда не догнала бы его, но, похоже, само проведение было на моей стороне: длинный плащ инквизитора зацепился за кусты у самого входа в лес.

— Оставь меня в покое! — крикнул Арланд, изо всех сил стараясь вырваться, но плащ, увязший в кустах, не давал ему сдвинуться с места. Снять его он не мог: впервые замки на одежде сыграли против него.

— Да что с тобой!? — воскликнула я, продираясь сквозь кусты. Свой собственный плащ я предусмотрительно держала в руках.

Когда я оказалась возле инквизитора, он вздумал швырнуть в меня какой-то гадостью из белого пламени, но я вовремя отскочила. Молния впиталась в землю, оставив после себя только едкий дымок.

— Я помогу тебе выпутаться! — крикнула я. — Угомонись!

Арланд замер, тяжело дыша. Мокрые волосы облепили его лицо, вода струями стекала по подбородку. Когда я приблизилась и стала выпутывать плащ из кустов, мне казалось, что он сейчас зарычит на меня, как волк, которого охотник освобождает из капкана.

— Вот и все, — сказала я, отступая на шаг. Теперь инквизитор был свободен, но бежать дальше, кажется, не собирался.

— Зачем ты преследуешь меня? — угрюмо спросил он.

— Дался ты мне! — воскликнула я, утирая собственное лицо мокрым рукавом. — Ты сам подкараулил меня! Зачем ты мне угрожал, не хочешь сказать!?

Если бы Дейк оказался прав и все это время инквизитор только и ждал удобного случая, то я бы уже не разговаривала. Но он отпустил меня и бросился бежать сам, словно это я тут злодей, а он несчастная жертва. Здесь происходило что-то совсем другое.

— Я думал, ты знаешь о том, о чем никто знать не должен, — сказал Арланд, покосившись в темный лес. — Бэйр, не задавай мне вопросов, если хочешь жить. Ни одного.

— Не буду, — пообещала я. — Пойдем обратно в трактир, иначе оба помрем от простуды!

Арланд истерически рассмеялся и помотал головой. Однако, когда я сделала шаг в сторону постоялого двора, он все же последовал за мной.

Пока я шла, спину неприятно жгло предчувствие, что в меня может прилететь очередная молния, но этого так и не произошло.

Когда мы завалились в зал, все мокрые, на нас тут же уставились.

— Горячего эля обоим! — крикнула я застывшему у очага мужичку. — Кто будет пялиться, оставлю без глаз! — грозно рявкаю в зал.

После такого крика у меня запершило в горле, захотелось закашляться, но я удержалась. Вскоре все любопытные глаза вернулись к своим делам.

Мы уселись за стол, который был поближе к очагу, чтобы просохнуть. Арланд принялся расстегивать многочисленные замки на своем мокром плаще. К моменту, когда он, наконец, избавился от него, нам принесли горячий эль.

Я уже сбросила с себя все, что могла, и теперь расчесывала пальцами волосы, выжимая на пол струи воды. Высушить бы их...

— Вернешь мне магию? — спросила я у Арланда.

— Через пару часов сама вернется, — устало сказал он, грея руки о теплую кружку.

Я открыла было рот, но инквизитор поднял руку.

— Никаких вопросов! — предупредил он. — Ни единого.

Я послушно умолкла. Мы молчали, потом Арланду принесли ужин — он был сильно похож на человека, которому не помешает горячее.

— Я не собирался охотиться на тебя, — сказал он вдруг, вперив в меня угрюмый взгляд. — Я с первого дня знал, кто ты, Ведьма с Равнин, и даже пальцем тебя не тронул.

— Я знаю, что ты не причинил бы мне вреда. Поэтому пошла за тобой в лес, — я взглянула на него, давая понять серьезность своих слов. — Дейк с первого дня предупреждал меня, что ты опасен, но все же я пошла за тобой. Понимаешь?

Наши взгляды встретились. Несколько долгих секунд мы смотрели друг на друга, пока лицо Арланда не смягчилось.

— Мы не враги, — повторила я, следя за его глазами.

— Друзьями нам тоже не быть, — ответил инквизитор, ожесточенно отвернувшись.

Передо мной сидел совсем не тот человек, с которым я мило болтала в библиотеке. Я не могла знать, что творилось у Арланда в голове, но я видела, что ему было плохо. Он был на грани.

— Я хочу помочь, — сказала я. — Я вижу, что тебе нужна помощь.

— Ты мне не поможешь, — тихо ответил инквизитор, опуская взгляд на стол. — Ты и себе помочь не в состоянии, — он раздраженно поморщился, потом поднял на меня злой взгляд. — Что с тобой стало, великая ведьма? Ты, гроза трех столиц, не способна даже свечку поджечь, не истратив половину резерва!

— Мне отшибло память, — сказала я, смотря на него без тени стыда. — Я ничего не помню, кроме последних пары месяцев, ясно тебе? Даже собственное имя мне сообщили другие люди. Я учусь жить заново.

— Это... многое объясняет, — проговорил он, все еще хмурясь.

— У тебя при себе трубка? — спросила я, чувствую подступающее желание немедленно закурить.

Инквизитор молча достал из своей сумки трубку, набил ее и поджег, поднеся к табаку уголек, который вытащил из очага. Видимо, толстые перчатки отлично защищали от жара.

Приняв от него костяное сокровище, я блаженно затянулась. Точно курила раньше, больше никаких сомнений...

Арланд уже поел, откинулся на спинку стула, и, скрестив руки на груди, искоса наблюдал за мной.

— Далеко тебя послал дядя? — наконец, спросил он.

— Он сказал, что место в трех днях пути отсюда.

— Я поеду с тобой, — сказал Арланд, всем своим видом давая понять, что не хочет этого делать.

— Я согласна взять тебя в попутчики, — я улыбнулась, стараясь выпустить кольцо дыма. Надо же, с первого раза получилось!...

— Завтра с рассветом встретимся на этом месте. А сейчас я пошел спать.

Сказав это, инквизитор поднялся со своего места и направился к лестнице. Я провожала его взглядом, пока он не скрылся на втором этаже.

Интересно, увидимся ли мы завтра? Или он не справится с чем-то, что заставило его кинуться от меня в чащу, и все-таки сбежит?

Допив свой эль и докурив трубку, я отправилась спать.

Только оказавшись в кровати я позволила себе закрыть глаза руками и несколько минут полежать, переводя дух. В зале я держалась, но после того, что случилось на заднем дворе, у меня были такие ощущения, как будто я только что вышла из клетки с разъяренным львом, чудом оставшись целой. И день, когда хищник вздумает порвать меня на части, все еще может наступить гораздо раньше, чем день, когда я смогу погладить его по головке.

И зачем я на это подписалась, спрашивается? Шел бы он в свой лес выть на луну, помер бы через пару дней от воспаления легких... тоже мне, мать Тереза! И что меня вечно тянет ко всякой нечисти!?...

Но как я ни старалась убедить себя в том, что происходящее — результат моей неуемной глупости, в душе я чувствовала, что ни за что не поступила бы иначе. Поперлась бы за ним не только в лес, к черту на куличики бы отправилась как миленькая, только увидев этот взгляд, полный смертельного отчаяния! И за Леопольдом бы отправилась. И за Дейком.

Уткнувшись лицом в подушку, я думала об этом, пока не уснула.

Утром Арланд ждал меня на назначенном месте, готовый к дороге.

Клятвы

*Дейкстр Донан*

Дождливая погода неизменна в поместье Сеймуров. Что ни день, то обязательно дождь. Осенняя промозглость намертво въелась в местную природу, даже сейчас, в разгар лета, приходится топить камины и одеваться в шерстяное. Думаю, сырость и холод — еще одно проклятье, которым когда-то обзавелось это жуткое место.

Но так нелюбимый мной холод не единственная причина, по которой я начинаю ненавидеть поместье. Чем больше я изучаю здешних жителей, тем больше понимаю, что всех связывает не только прочная сеть из вранья и недомолвок, но и кое-что жуткое, что преследует замок и сам род, возможно, от самого его начала. Чем глубже я прохожу в бесчисленные коридоры подвалов, тем яснее чувствую это. Это проклятье, которое пока спит и потому действует на жителей так же, как спящий дракон на деревню поблизости. Пока вокруг просто тихо, но, когда наступит момент пробуждения, настоящий дракон покажется Сеймурам куда меньшим бедствием, я уверен.

И нечто в подвалах уже начало просыпаться. Хотя я еще не заметил ни одного признака проклятого места, я уверен, что не ошибаюсь. Моя последняя находка стала неоспоримым доказательством того, что в поместье гораздо больше тайн, чем я мог предположить, переступая через гостеприимный порог.

С тех пор, как Бэйр объявила себе приключенческую голодовку, я заскучал. Проводить все время с ведьмой я просто физически не мог, ее вид мне уже опостылел. Несколько месяцев я каждый день вижу ее лицо, мне просто нужен был отдых.

Еще до того, как меня потянуло исследовать подземелья, я решил подыскать себе женщину на время, пока мы тут. Женщины вообще здорово отвлекают от чокнутой ведьмы, которая при их долгом отсутствии начинает казаться симпатичной.

Сначала мой выбор пал на Тому, бесспорно, красивейшую женщину в поместье. Пусть она старше, но что с того? Меня смутили ее огромные уши, которые я увидел, когда случайно подглядел за ней в ее комнате. Нет, очаровательная лопоухость или просто большие уши не испортят такую женщину, но огромные, сантиметров в двадцать слушалки, которые к тому же и торчат в стороны, убили во мне всякое желание продолжать ухаживания. Я отказался от идеи покорить ее ледяное сердца, теша себя мыслью, что дело в ушах, а вовсе не в том, что я был бы послан, как только попытался бы.

К счастью, мое самолюбие страдало недолго. Когда разъяренный Лорен пообещал выставить меня из поместья, если я еще хоть раз посмотрю на служанок, стало ясно, что Тома заметила мои подглядывания и поспешила нажаловаться своему главному защитнику. Я догадался, что прекрасная нелюдь занята, и именно поэтому не может оценить все мои достоинства. Мое самолюбие было исцелено.

Что ж, Лорен оказался совсем не таким простаком, каким я его считал. Мне, в общем-то, ни до него, ни до его ушастой любовницы дела больше не было.

Как в итоге выяснилось, развеять мою тоску готовы были две молоденькие служанки: Маргарита и Марта. Немного пообщавшись с ними, я решил, что Марта нравится мне гораздо больше и остановил свой выбор на ней. После двух дней ухаживаний у нас случилась первая ночь, а потом у меня уже не хватало на Марту времени, потому что я занялся изучением подвалов.

Помню, сначала я нашел одну только маленькую дверцу и из любопытства решил посмотреть, куда она ведет. Как выяснилось, вела она в подвалы, огромные лабиринты под поместьем. В первую вылазку я не нашел ничего интересного, но на следующий день что-то снова потянуло меня вниз. Исследование подвалов удивительно сильно меня увлекло, я с огромным интересом спускался туда, даже не понимая толком, что ищу.

Все это напоминало детскую игру. Когда-то еще мальчишкой я залез в погреба аббатства, и это стало настоящим приключением: гигантские бочки, незнакомые инструменты, запасы еды... тогда мне все это показалось очень интересным.

Теперь и я сам, и лабиринты, в которых я очутился, оказались больше. Когда я вдруг начал находить по-настоящему странные вещи в давно заброшенных комнатах, меня было уже не вытащить оттуда. Я открывал замок за замком с помощью спиц, которые мне дала Марта, пролезал в узкие щели, разгребал завалы. К тому времени, когда я открыл свою последнюю комнату, я прошел уже так далеко, что пришлось рисовать карту, чтобы не заблудиться.

Последняя найденная комната отличалась от предыдущих. Собственно, потому она и стала последний: я понял, что мои исследования небезопасны.

Прочие помещения, находящиеся в лабиринте, пустовали, а здесь оказались старые, непонятно кому принадлежащие вещи и мебель, расставленная как в жилой комнате.

Как сейчас помню жуткую обстановку: изрезанный кем-то деревянный стол у стены, исписанной черными каракулями узорами, железная кровать с пугающими темными пятнами на измятых и изорванных простынях, на полу валялись старые книги и страницы, вырванные из них. Книга, лежащая на кровати, была открыта на определенной странице с закладкой, в кружке на столе была затхлая, еще неиспарившаяся вода, на тарелке — остатки давно сгнившей пищи. Все выглядело так, как будто кто-то жил здесь несколько лет назад, но потом вдруг ушел, оставив все, как было при нем, даже не убравшись.

Это было жуткое зрелище. Комната как будто прыгнула во времени, оставив своего хозяина где-то в прошлом. Только что он был тут, ел и читал книги, и вот, спустя несколько мгновенных лет, он исчез.

В комнате было две двери, через одну из них я вошел, но куда вела другая, я так и не узнал.

Когда я собирался идти дальше, уже достал спицы для взлома, по ту сторону второй двери вдруг послышалось низкое утробное рычание, как будто гигантская псина предупреждала меня о том, чтобы я не смел соваться к ней.

Я послушался и прекратил попытки взломать замок, стал ждать.

Лишь когда зверюга начала раздирать когтями дверь в комнату, до меня дошло, что она не охранник, а хозяин здешних мест, и если я не уберусь с ее владений, то мой конец наступит гораздо скорее, чем я бы того хотел.

В тот день я твердо решил, что больше не сунусь в подземелья и не стану докапываться до чужих тайн. Колдовские зеркала, пентаграммы, странные комнаты, а теперь еще и гигантский пес, бегающий по подземельям... Где бы я не начинал копать, отовсюду вылезают жуткие секреты поместья. Я сильно рискую, пытаясь понять, в чем здесь дело, и этот риск не оправдан. Мне никто не обещал платы, моей жизни и жизни моей ведьмы ничто не угрожает, а это значит, что мои поиски бесполезны и незачем продолжать их.

Вроде бы эти здравые мысли должны были успокоить меня, но я не мог выбросить подвалы из головы. Чем больше я убеждал себя в том, что возвращаться туда не только бессмысленно, но и опасно, тем больше мне хотелось вернуться.

Спустя время я догадался, что мои желания — это отпечаток того мистического дерьма, в которое я все-таки вляпался. Меня как загипнотизированного мышонка тянуло в капкан, и я понимал, что это ненормально.

Когда я рассказал все Бэйр, она решила сделать из меня своего подопытного. Сходила со мной в поле, нарвала чахлых травок, сварила зелье, чуть не спалив кухню, и заставила меня выпить все варево до последней капли. К моему огромному удивлению, я даже не отравился. Более того, навязчивое желание вернуться в подвалы исчезло. Иногда из больной головы этой ведьмы действительно вылетало что-то полезное.

Где-то после семи дней, проведенных в подвалах, обиженная Марта выловила меня после очередного завтрака и попросила объяснить, почему в наших отношениях такое оскорбительное затишье и почему я совсем не уделяю ей внимания.

К сожалению, опыта подобных разговоров с женщинами у меня нет, обычно я всегда успевал смотаться до того, как они просыпались и понимали, что хотят от меня детей. Потому, когда встал резкий вопрос о женитьбе, я, мягко говоря, растерялся. От удивления я даже не смог ничего возразить, чем чуть не обрек себя на пожизненные муки... Но Марта, к счастью, не стала слишком на меня давить и предложила пока просто привыкнуть друг к другу и проверить, подходим ли мы для совместной жизни.

Процесс привыкания, хотя скорее приручения, оказался достаточно приятным.

Мы с Мартой часто разговаривали за совместной работой по приготовлению к празднику, старались узнать друг друга, проводили вместе много времени. Ради общения с Мартой я даже стал реже спускаться в подвалы и совсем задвинул на Бэйр, хотя забывать все свои дела ради женщины для меня не в привычке. Но, если подумать, совсем не удивительно, что Марта меня так зацепила.

Впервые кто-то интересовалась моей жизнью. Она с такой серьезностью изучала мои привычки, характер и нужды, как будто правда думала, что всю оставшуюся жизнь мы проведем вместе... впервые это все кого-то устраивало. Она даже заботилась обо мне, как полагается заботиться о мужьях, что для меня было совершенно удивительно. Например, как-то Марта потребовала, чтобы я принес ей всю свою одежду, а потом взяла и перештопала все дырки, пришила недостающие пуговицы и за свою работу ничего не попросила. Она часто готовила что-нибудь особенное только для меня одного, а когда у нас было время, она устраивала скромные вечера в старой беседке в саду. В такие вечера Марта распускала для меня свои прекрасные волосы и снимала передник, чтобы разделяющая нас пропасть исчезла. В такие вечера она уже не казалась мне простой служанкой, о которой я забуду через пару дней разлуки, и себя самого я уже не чувствовал проезжающим мимо наемником, которому стало скучно. Тогда, в этой беседке, мы становились другими, а наша случайная встреча казалась судьбой.

Я не заметил, когда это со мной случилось. Не осознавая глупости своих рассуждений, я всерьез начал задумываться о том, как закончу свое холостяцкое существование и начну новую жизнь с этой очаровательной девушкой. Мне казалось, что как только я смогу избавиться от ведьмы, я обязательно вернусь в поместье, заберу отсюда Марту и...

Разом все это рухнуло. Моя голова прочистилась, меня вытряхнуло в реальный мир, где нет женщин, из-за которых я смогу потерять голову. Точнее, в мире, куда я вернулся, таких женщин уже не было.

Марта умерла от болезни, о которой она даже не рассказала мне, а в ее тело вселилось приведение.

Так погано я еще никогда себя не чувствовал. Глупец, слюнтяй, зеленый мальчишка, который так ничему и не научился... я готов был бить себя по щекам за то, что испытывал эту боль. Кто знает, может быть, если бы Марта просто умерла, я бы еще смог выкинуть ее из головы со временем, но я позволил себе привязаться к ней. И теперь, когда рядом ходит живая и, на первый взгляд, прежняя Марта, мелькает перед глазами, раздражая чувства, мне тяжело воспринимать происходящее правильно. Я знал, что это не она, но черти бы меня драли, как же мне было плохо!

Когда разобиженная Бэйр гордо вышла из комнаты, оставив меня с Дороти и странным типом в балахоне, я не почувствовал ни малейшего укола совести. На ведьму я был сильно зол уже за то, что она не поняла, как мне тяжело. Ладно остальные, но она, которая была мне уже, как младшая сестра... Эгоистичная девчонка с ветром в голове, не захотела понять. Ей просто не было до меня дела.

Хотя ведьма ушла, раздражение и злость после нашей короткой ссоры не покидали меня еще долго. Мне полегчало только когда подвальный сумасшедший вывел нас с Дороти из подземелий в лес.

Леопольд, воспользовавшись своими звериными тропками, быстро привел нас к дому Сарабанды, где мы провели около часа за чаем и разговорами. После наших объяснений старушка согласилась оставить Дороти у себя до того момента, пока мы с Бэйр не покинем поместье. Казалось, то, кем является Дороти, старушенцию совсем не беспокоило. Сарабанда расспрашивала нас о делах в поместье, о самочувствии Меви и о подготовке к празднику. Когда мы выложили все, что ее интересовало, старушка вежливо выставила нас с Леопольдом за порог, велев не возвращаться до тех пор, пока мы не будет готовы забрать Дороти. То есть, навещать тело Марты мне запретили... и, скорее всего, правильно сделали.

Когда нас с Леопольдом выгнали в чистое поле, шел дождь и дул сильный ветер, принося холод с реки.

Я промок уже через минуту, но холода совсем не чувствовал. Вместо того, чтобы где-нибудь укрыться, я отправился в поле, где мокрая трава доходила мне до пояса. Пробираясь через заросли, как через холодную реку с водорослями, я старался подавить в себе нарастающую печаль. Теперь, когда ни Дороти, ни Бэйр рядом нет было, она почему-то решила проявиться в полной мере.

— Вселенская скорбь и так далее, но, может, ты скажешь, зачем мы идем к реке? — вдруг раздался за моей спиной голос Леопольда, о котором я совершенно забыл.

— Зачем ты идешь за мной? — раздраженно спросил я, перекрикивая ветер и дождь.

— А куда мне еще идти? Я должен отвести тебя обратно! Тем более, ты ведь идешь топиться, а если ты утопишься, то Бэйр очень расстроится. Я не хочу расстраивать ее! — крикнул этот чудак сквозь ветер.

— Что? Да не иду я топиться, я просто гуляю!

— Ага, в такой холод только гулять! Нет, ты наверняка идешь топиться. Лучшей погоды для самоубийства просто нет, а учитывая обстоятельства с твоей Мартой...

— Мне не смешно, Как-тебя-там-в-балахоне. Оставь меня в покое!

— Да ты вообще какой-то угрюмый, — согласно кивнул чудик. — Пошли лучше ко мне, у меня тепло и есть еда.

— Приглашаешь меня? А куда, интересно знать?

— К себе домой, конечно.

— Нет, спасибо.

— У меня есть вино из запасов деда.

— Ну черт с тобой, веди.

Пожалуй, хорошее вино это то, что мне сейчас просто необходимо. В поместье его не допросишься: Тома стережет погреба, как волчица. А если этот чудак предлагает мне его за так, то грех отказываться. Тем более, мне сейчас нужно отвлечься, а ничего покрепче я в этом проклятом месте точно не отыщу.

До дома Леопольда идти было не так уж и далеко, как выяснилось, но за время пути мы оба насквозь промокли. На моей одежде не осталось ни одного сухого места и даже в сапогах хлюпало. Если поначалу я и не чувствовал холода, то теперь ощущал его даже слишком хорошо. Серый балахон мокрой тряпкой облепил тощее тело нелюдя, идущего впереди, и у меня свербело в горле при одном только взгляде на него.

Мы, наконец, добрались до небольшой землянки, которая оказалась лишь частью достаточно просторного дома под землей. Леопольд уже трясся так, что, казалось, даже воздух вокруг него вибрировал.

— Если я заболею, во всем будешь виноват ты! — выругался он, клацая зубами, и бросился к своей странной гардеробной.

— Расскажу об этом на исповеди батюшке, — фыркнул я, стягивая с себя мокрую одежду и развешивая ее на перилах лестницы, ведущей вниз.

Стащив с ближайшего кресла старый плед, я замотал его вокруг пояса, и спустился вниз, осматривая место, где оказался.

Сумасшедший очень даже неплохо устроился, даже получше, чем иные богачи. Видимо, этот олух не такой уж и олух, раз смог построить себе такой хороший дом.

— А ну сними, я на этот плед лицом ложусь! — возмущенно потребовал Леопольд, выглядывая из-за своего гигантского шкафа, который стоял между нами. — У меня здесь есть пара рубашек и даже штаны. Только я не уверен, совпадут ли наши размеры, ты ведь такой низкий и толстый... На вот, держи, — в меня полетели скомканные вещи, которые я умудрился поймать на лету. — Ты пока переодевайся, а я сварю кое-что.

Леопольд вылетел из-за шкафа в таком же сером балахоне, в каком был, только теперь в сухом. Подбежав к своей кухне, он принялся шуметь посудой и вытаскивать что-то из ящиков.

Пройдя в импровизированную гардеробную, я с удивлением отметил, что на стене висит огромное, во весь рост нелюдя, зеркало, а в шкафу не только балахоны, но и вполне себе приличные костюмы. По последней агирадской моде, такие заказывают в столице за безумные деньги.

— Откуда у тебя эта одежда? — спросил я, переодеваясь в одолженные мне вещи.

— Сшил, — ответил Леопольд, продолжая греметь чем-то на кухне. — Когда-нибудь я выйду в люди и тогда мне надо будет хорошо выглядеть.

— Ты умеешь шить? И где же ты научился?

— Мать научила продевать нитку в иголку, а потом я наблюдал за служанками в долгие зимние вечера. Как-то решил попробовать что-нибудь сделать, стащил книгу со схемами, ткани и нитки с иглами. Сначала получалось не очень, а теперь мне нравится, — похвастался он. — Иногда я играю с тройняшками в домового. Они оставляют мне ткани, нитки, иглы, свои мерки и схему понравившегося им платья в определенном месте, а я это все забираю, шью, и потом готовое платье кладу на то же самое место. Они очень радуются.

— Делать тебе нечего, — проворчал я. — С такими способностями ты бы мог заменить целую мастерскую и грести огромные деньги! В любом городе тебе цены бы не было, а ты тут торчишь.

— А куда мне идти? Я нигде кроме поместья не был и ничего не знаю, — он пожал худыми плечами. — Садись, все скоро будет готово.

Выйдя из-за шкафа, я увидел, как Леопольд откупоривает бутылку вина.

Что ж, вот это дело!...

— Э, ты куда вино выливаешь!? — возмущаюсь, глядя на то, как Леопольд выплескивает все содержимое бутылки в ведро.

— В котелок, чтобы подогреть. Сейчас кое-чего добавлю, такая вкусная штука получится! Согревает очень хорошо.

— Вино только портишь, — хмыкнул я, усаживаясь за стол. — Ты этого от Бэйр понахватался? В смысле, хватать все что плохо лежит, кидать в котел, а потом отпаивать кого-нибудь своими варевами?

— Да нет, я сам так всегда делал, — пожал мокрыми плечами Леопольд. Волосы он отжать забыл и потому вода с них намочила всю его спину.

Только сейчас я заметил, какие же они у него длинные. Похоже, он не стригся ни разу в жизни.

— Твоя мать — Тома, верно? — спросил я, спустя некоторое время молчания.

— Да, это так, — нехотя подтвердил Леопольд.

— Это она учила тебя, что стричься нельзя? Она — леннай?

— Она говорила, что волосы должны быть длинными даже у мужчины. Ведь срезать их, часть своего тела, все равно, что срезать часть своей души и выкинуть, — кивнул чудак. — Она не леннай. Какая-то полукровка, на шесть частей человек.

— Но уши у нее, конечно... Она похожа на леннайя, но у них нет таких ушей! Она из Воюющих Королевств?

— Я не знаю. И вообще, не трогай мою мать!

— Мне просто любопытно, — я пожал плечами. — А почему она тебя спрятала?

— Я не знаю, почему, — ответил тоном человека, давно смирившегося со своей грустью, и так и не прекратил возиться с посудой. — Она очень боялась того, что сделала, боялась признаваться моему отцу и боялась за семью, которая ее вырастила... Возможно, из-за страха она так и поступила... Я не люблю говорить об этом. Раз так хочешь спрашивать, спрашивай о чем-нибудь другом.

— Хорошо. Ты говоришь, что ты — рожденное проклятие Сеймуров, так?

— Да. Можно все-таки оставить тему моего рождения!? — он недовольно обернулся.

— Нет, не можно. Ты знаешь что-нибудь о других проклятиях? Есть еще что-то или кто-то, кого скрывают Сеймуры?

— Почему ты спрашиваешь? — насторожился Леопольд.

Он обернулся и внимательно посмотрел на меня своими странными, но, бесспорно, красивыми глазами. Серый цвет у зрачка — определенно от Лорена, а изумрудная зелень по краям — от Томы. Никогда не видел ничего подобного. Леопольд определенно очень сложный и опасный нелюдь, даже если прикидывается безобидным дурачком.

— Я спрашиваю, потому что хочу знать, — объяснил я, все же отводя взгляд от лица оборотня.

— Извини, волосы намокли, я их убрал, — поспешно отвернулся он, попытавшись вернуть мокрую челку на место. Безрезультатно. — Ты спрашиваешь из любопытства или подозреваешь меня в чем-то?

— Я не знаю, в чем тебя подозревать. Но я исследовал подземные лабиринты поместья и наткнулся на множество странных вещей. Особенно меня заинтересовала комната, в которой кто-то жил несколько лет назад. За дверью этой комнаты находилось большое животное. Ты ведь знаешь об этом?

— Что?... И ты его видел? — обеспокоенно переспросил Леопольд. — Я, когда был маленький, тоже исследовал те лабиринты и нашел комнату, о которой ты скорее всего говоришь. Там никого не было уже кучу лет, но в ней явно кто-то жил. А потом я наткнулся на то животное, о котором ты говоришь... Знаешь, я никогда еще так не пугался! От страха я даже не запомнил, как оно выглядело, но точно помню, что оно огромное. Оно живет в лабиринте и иногда выходит в лес через неизвестные мне ходы. Я никогда не хожу по подземельям под поместьем и не гуляю ночью в лесу, потому что боюсь столкнуться с ним. Я ничего о нем не знаю и никогда не слышал, чтобы Сеймуры упоминали о нем в разговорах.

— Значит, мне не почудилось. Уже что-то, — произнес я, обдумывая слова нелюдя. Вот объяснение тому, что люди не селятся вокруг поместья. Твари, вызванные Дороти, не единственная угроза, рыскающая по лесу. — Скажи, а где ты жил, когда был маленький? Наверняка не здесь.

— Нет, я жил прямо под комнатой моей матери. Точнее, вход в мой коридор находился в комнате матери. Это очень далеко от того места, где живет чудовище.

— Хорошо. Значит, с тобой та комната, которую я нашел, не связана?

— Нет. А ты что, думаешь, будто это я превращаюсь в монстра и бегаю по лабиринтам? — удивился он. — Нет, вовсе нет! Я мог бы превратиться в такого же, если бы смог получше его разглядеть. Но обращаться в то, чего я не видел, я не могу... Все, вино готово!

Сняв с помощью тряпки котелок с очага, Леопольд осторожно разлил ароматный напиток по кружкам, затем поставил их на стол вместе с корзинкой печенья.

— А чего-нибудь посущественней нет? Я тебе не барышня-сладкоежка, — морщусь.

— Есть суп из грибов и зайцев. Хочешь?

— Хочу, — киваю.

— Я тогда его сейчас поставлю греться, — кивнул Леопольд.

Он быстренько сбегал в подвал-кладовку, а вернулся с котелком. Подвесив его над огнем, Леопольд сел обратно, прихлебнув странный напиток из вина, трав и специй.

— Я думал, будет хуже, — сказал я, пробуя. Впрочем, само по себе старое вино меня бы порадовало больше.

— Спасибо, — заулыбался Леопольд, так что показались тонкие клычки.

— А теперь вернемся к нашей теме. Значит, ты не знаешь, откуда взялось то животное, кто его хозяин и как часто он кормит своего питомца?

— Ничего не знаю, — покачал мокрой головой Леопольд. — Я стараюсь держаться подальше от территории зверя, а он не заходит на мою.

— У вас что, есть понятия о территориях? — я удивленно вскинул брови.

— Конечно. Я же тоже зверь, а значит, у меня есть своя территория.

— Скорее всего, мы имеем дело с самцом, — предположил я. Уже что-то.

— Да, — подтвердил Леопольд.

— И кто же он? Зверь, я имею ввиду? Мне показалось, это большая собака.

— Не знаю, кто это... Но это точно не корова, — со знанием дела объяснил мне Леопольд. — Я находил в лесу обглоданные кости волков, потому могу сделать определенные выводы. Ведь коровы волками не питаются, — очень серьезно заметил он.

— Мммм... Да, не питаются. Да и хищники волками не питаются.

— Когда жажда крови будет, и не такое съешь, — заметил нелюдь.

— Тебе знакома жажда крови? — насторожился я.

— Нет, но я читал о ней, — ответил он, ничуть не смутившись. Похоже, у этого парня что в голове, то и на языке. — Когда чудовища входят в жажду крови, они могут сожрать даже дерево, если оно их разозлит.

— У деревьев нет крови, как они могут их разозлить?

— В лесу Татяхе есть живые деревья — энты. Когда вараньи сходят с ума осенью, то они едят эти деревья, — пожал плечами Леопольд.

— Умник, значит?

— Мне делать нечего, я много читаю, — объяснил он. — Бэйр говорит, что я умный, — чудик счастливо улыбнулся.

— Меньше ее слушай, эту Бэйр.

— Почему? Она рассказывает очень интересные вещи. Например, она рассказала мне о том, как она жила в своем мире и как попала сюда и стала ведьмой.

— Нашла, где и кому трещать об этом!...

— Почему ты злишься? Разве она не может рассказывать о себе другу?

— Злюсь, потому что она должна понимать, что такие вещи нужно скрывать! Особенно, когда рядом инквизитор, охотящийся за теми, кто не отсюда.

— Я же никому не скажу, — пожал плечами Леопольд. — Мне можно все рассказывать. Вообще, ты слишком строг к Бэйр. Накричал на нее зачем-то, а теперь еще и ругаешься! Она так хорошо о тебе отзывалась, я думал, вы друзья.

Его прямота выводила из себя, но вместе с тем служила лучшим оружием. Мне нечего было ей противопоставить, и я сам не заметил, как начал отвечать так же, прямо и правдиво, и на душе от этого почему-то стало лучше.

— Мы и есть друзья. Но Бэйр думает только о себе, из-за ее беспечности я несколько раз чуть не погиб! Поверь, у меня есть причины злиться.

— Все равно ты зря ее обидел, — настаивал Леопольд.

— Да, как же, обидел я ее! Он наверняка уже обо всем забыла... Подожди-ка, а сколько нас уже нет в поместье?

— Часа два, может.

— Так... два часа она одна, с ней нет ни меня, ни тебя... А Арланд вышел из комнаты еще раньше нас...

— Думаешь, он с ней что-то сделает? — обеспокоенно спросил нелюдь.

— Вряд ли, — я задумался. — Он не трогал ее все это время. Сегодня ты здорово ему поднасрал с этой водой, но вряд ли это может на что-то повлиять. Разве что Бэйр сунется к нему с вопросами... но не должна. Не настолько тупая.

И все же чувство тревоги меня не оставляло. Я еще не мог понять, в чем дело, но каждой клеткой чувствовал, что моя ведьма в опасности.

— Я должен идти, проверить, что все в порядке, — решил я.

Леопольд без единого вопроса поднялся и принялся тушить угли в очаге.

— Эх, а суп тут так и останется висеть... Хотя давай его с собой возьмем, поедим где-нибудь.

— Мне не до твоего супа! Где у тебя тут выход в подземелья!?

Схватив с перил свою одежду и натянув на ноги еще мокрые сапоги, я бросился за Леопольдом к двери, ведущей в коридоры.

— За сколько мы доберемся?

— За полчаса — самое маленькое.

— Черт! За это время ее могут тридцать раз убить.

— Как же ты ее оставил, раз так о ней беспокоишься?

— Я беспокоюсь не о ней, а о себе! Если с ведьмой хоть что-нибудь случиться, мой меч потемнеет, и я проживу не дольше нескольких дней.

По коридорам я почти бежал, подгоняя медлительного нелюдя. Бесчисленные ходы сливались в один огромный лабиринт, который встречал меня все новыми и бесконечными новыми поворотами и развилками.

За время пути мне в голову приходили самые невероятные предположения о том, что могло случиться с Бэйр за время моего отсутствия.

Учитывая то, какой у нее необычный талант, она могла встретиться со зверем, попасть на прием в личную пыточную Арланда, нарваться на какую-нибудь пакость, о которой никто не знал, провалиться в яму, вырытую сказочными феями, утонуть в озере, которое сама же и наколдовала... Да что угодно! Уж если она умудрилась познакомиться с Леопольдом и завести себе призрака домового вместо домашней зверушки, то для нее просто нет ничего невозможного.

Эти полчаса, который я блуждал в подземельях, показались мне самыми долгими в моей жизни.

Когда я, наконец, увидел первую потайную дверь, мне сперва показалось, что это обман зрения, но потом стало ясно, что на этот раз мы действительно пришли.

— Подожди, мне же нельзя разгуливать по поместью!

— Да мне до одного места, что тебе там можно! — огрызаюсь, и влетаю в комнату, куда вела дверь.

Это оказалась комната Марты.

Выйдя в коридор, я побежал в нашу комнату. На улице темно и во всю хлещет дождь, Бэйр наверняка сидит в тепле.

В комнате ее не оказалось. Магическая книга лежала не тронутой, значит, она и сюда не заходила, чтобы почитать.

В библиотеке пусто, Арланда тоже не видно. Дурной знак.

Может, она наколдовала себе защиту от дождя и работает в саду?

Я выбежал наружу. Дождь во всю хлестал меня по спине, но я упороно пробирался к фонтану.

Но на обычном рабочем месте ведьмы не оказалось. В ее постройке над фонтаном ничего не изменилось, чайник с чашками никто так и не убрал со стола, сейчас их заливала дождевая вода. Видимо, сюда ведьма даже не заходила.

— Черт, куда уже она могла пойти? — пробормотал я, осматриваясь вокруг.

Может быть, ее видел кто-нибудь из слуг? Вдруг она опять отправилась на кухню клянчить что-нибудь?

Наверняка сидит там и жалуется на меня служанкам...

На кухне Бэйр тоже не было.

Главная кухарка с Маргаритой и еще молоденьким пареньком-садовником Симоном готовили то ли обед, то ли ужин.

— Вы не видели Бэйр?

— Нет, после завтрака не видели, а что?

— Если увидите, скажите, чтобы тут же шла в нашу комнату и не выходила оттуда, пока я не разрешу!

Выйдя с кухни, я отправился бродить по коридорам поместья, раздумывая о том, где еще может быть непоседливая ведьма.

Тут я заметил Тому, идущую мне навстречу.

— Тома, ты Бэйр не видела?

— Нет, в мои обязанности не входит следить за гостями, — гордо вздернула нос и прошла мимо, даже не остановившись.

Куда же Бэйр могла запропаститься? Только бы с ней все было в порядке... Если найду, самолично убью за то, что торчит не понятно где! Договорились же, что она или в саду, или в комнате сидит, нигде больше! Нет, обязательно надо куда-то уйти! У меня и так не день, а черти что, а она, похоже, собралась меня добить.

Когда я постучался в дверь комнаты Арланда, мне никто не ответил. Войти не удалось — заперто. Судя по тому, что скважены не было видно, так просто я в это помещение не попаду.

Ох, не к добру это...

Меви велела мне убираться, сказав, что никого не видела; тройняшки синхронно пожали плечами; Хагард начал читать нотации о том, как некультурно с моей стороны было вломиться в их с женой комнату, Вереника кивала, соглашаясь с мужем.

Оставался только Лорен, которого я тоже не смог найти.

Только когда я уже, проклиная все на свете, собирался идти искать Бэйр в подвалах со зверем, на моем пути показался Лорен.

Казалось, этот верткий жулик специально старался скрыться, но я его все-таки догнал.

— Ты не видел мою напарницу? — спрашиваю, догнав графеныша и развернув его за плечи к себе лицом.

— Что?

— Бэйр! Где она? Ты ее не видел? Или Арланда?

— Ах, да, что-то припоминаю... — закивал он. — Твоя напарница уехала.

— Что!? Куда она могла уехать?

— Я не знаю. Она собрала вещи, взяла у меня денег за задание, села на своего рыжего коня и уехала, — ответил он, ласково на меня смотря.

— Быть не может...

— Я сам видел, как она уезжала.

— Она что-нибудь сказала? Куда уезжает и зачем, на сколько?

— Мммм... Она попросила, чтобы ты за ней не следовал.

— Как это? Она что, на совсем уехала?

— Я не знаю, говорю же. Она ничего не сказала кроме того, что уезжает.

— А что с Арландом?

— Он покинул поместье, собирается вернуться в свой Орден. Ему было тяжело оставаться здесь.

— Еще бы ему не тяжело на месте сидеть, от него ведь ускакало целое состояние...

Отпустив Лорена, я направился в конюшню, проверить, действительно ли Бэйр уехала. Мне очень хотелось надеяться, что все будет хорошо, но в душе я уже знал, что не будет.

Распахнув дверь конюшни, я не увидел в стойлах ни одной ярко-рыжей лошади. Черта не было на его обычном месте, седла Бэйр тоже не наблюдалось... это могло означать только одно.

Неужели она и вправду уехала? Но куда и зачем?

— Вот и я! Ну что, нашел ее? Все в порядке? — в конюшню вошел Леопольд с котелком супа в руке. Увидев его, лошади забеспокоились.

— Нет, не в порядке... Лорен сказал, что она уехала, а ее коня здесь нет.

— ...Как это уехала? — убитым голосом переспросил Леопольд. — Точно? Ты все проверил? Может, она просто решила покататься?

— Пойдем в нашу с Бэйр комнату, проверим, оставила ли она вещи или нет.

Полка в шкафу, где лежала сумка Бэйр, оказалась пуста.

Перерыв всю комнату в поисках хотя бы клочка бумажки с пафосным прощальным посланием, я так ничего и не нашел. Это взволновало меня еще больше.

От Бэйр вполне можно было ожидать какой-нибудь пакости на последок, а вот так просто взять и уехать, ничего не сказав и даже не попрощавшись... это на нее совсем не похоже. Хотя... Нет, она же сказала мне на прощание кое-что, прежде чем выйти из комнаты после ссоры. Что-то вроде "ты меня больше не увидишь, раз я тебе так надоела".

Так неужели?...

— Что с тобой? У тебя такое задумчивое лицо... — пристал ко мне Леопольд.

— Она уехала. Кажется, навсегда... Обиделась, черт ее дери! Из-за такой ерунды взять и уехать! Дура! Она без меня и дня не протянет, по дороге заблудится, с лошади упадет, на разбойников нарвется!... А мне что!? Сидеть и ждать, пока меч не потемнеет!? Вдруг она забыла снять с меня клятву, и я теперь обречен!?

— Она все же уехала?... А как же я? — жалобно, как котенок, пискнул Леопольд. — Она же не могла даже со мной не попрощаться...

— ...Ну какой идиоткой надо быть, чтобы так поступать из-за какой-то дурацкой обиды!? И ничего мне не сказала, ни единого слова! Я тут ношусь, ищу ее, а что в итоге? Она уехала! Я о ней пекусь, как наседка о яйце, а она просто взяла и кинула меня в этом богами забытом поместье! Спасибо, было весело, а теперь бывай, храбрый рыцарь! Гррр! Ведьма!...

— Почему ты так кричишь?

— Почему!? Да потому что я зол!!! Как она могла просто взять и уехать после всего того, что между нами было!? Нет, я так не могу... Надо ехать за ней, иначе, чую, с ней приключится беда. Иначе просто и быть не может! Возможно, на нее уже сейчас напала какая-нибудь химера, пока я тут стою!

Подойдя к шкафу, я достал оттуда кольчугу и рыцарскую тунику, быстро оделся. Из-под кровати вытянул свой меч, слава всем богам, еще светлый, и перекинул ножны за спину

— Стой! — остановил меня Леопольд, схватив за плечо. — Ты же связал себя клятвой еще и с моим отцом. Если уедешь до оглашения завещания, твой меч точно потемнеет!

— Черт!!! Я и забыл об этом!... Что же тогда делать? Идти, просить, чтобы меня уволил?

Я так и сделал.

— Исключено, — покачал головой граф, не на шутку перепугавшись. — К чему такая спешка?

— Я не могу оставаться в поместье, когда моя напарница, черт бы ее побрал, где-то шляется!

— К чему такие жуткие выражения? Она же для тебя не дочка и не жена, чтобы так печься о ее здоровье! Взрослая самостоятельная женщина, да еще и ведьма, она вполне может постоять за себя.

— Взрослая самостоятельная женщина!? Бестолковая девица, которая без мамкиной юбки, в данном случае моей рыцарской туники, и дня не проживет! Я не могу оставить ее одну, пойми ты! Увольняй меня немедленно, а не то я сейчас самолично убью Меви и разорву конверт с завещанием, чтобы расторгнуть нашу сделку!

— Давайте не будем бросаться в крайности, Донан! — миролюбиво поднял руки Лорен. — Я тебя нанял, еще и как носильщика мебели. Даже если ты убьешь мою тетушку, все равно не сможешь выйти из поместья до праздника, будь то похороны или день рождения. Исключено. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не позволю уехать!

— Твоя упертость может стоить Бэйр жизни!

— Не преувеличивай, — отмахнулся Лорен. — Иди переоденься и спроси, не нужна ли твоя помощь на кухне. В связи со смертью Марты у нас не хватает рук. Такая способная была девочка, так жалко...

— Ты издеваешься надо мной?

— Нет же! Иди, приди в себя, мытье посуды всегда очень успокаивает нервы. Я сейчас занят, ты отвлекаешь меня...

Выставив меня из своей комнаты, Лорен захлопнул дверь и запер ее на ключ.

Конечно, я не собирался идти на кухню. Я направился в конюшню.

— А что ты делаешь? — спросил опять не пойми откуда появившийся Леопольд.

— Седлаю лошадь.

— А как же меч? Потемнеет...

— Я поклялся защищать эту ведьму до тех пор, пока она не достигнет своей цели. Меч не меч, а клятва, данная ей, для меня гораздо важнее клятвы, данной Лорену.

— А как же Дороти?

— Черт, и вправду...

Остановившись, я оперся на спину своей безымянной кобылы и стал думать, что делать.

Ждать, пока Леопольд приведет Дороти? А вдруг Бэйр все-таки вспомнила про клятву и сняла ее с меня, потому, когда я уеду, меч потемнеет от неисполненного долга перед Лореном?

Проклятье, надо же было так вляпаться!

— Я слышал за стеной, как Лорен сказал, что она просила тебя не ехать за ней, — напомнил Леопольд. — Вдруг правда не стоит за ней ехать? Если она так сказала, значит она помнила о тебе и о клятве, когда уезжала.

— Думаешь?

— Да, думаю.

— Но... но без меня она все равно загнется. Она же беспомощна, как щенок!... И Арланд уехал. День в день.

— Может и так. Но если она уехала, то готова была к тому, что теперь будет одна, — грустно вздохнул Леопольд и уселся на перила, принявшись болтать ногами. — Жалко... Я надеялся, что она заберет меня отсюда. Я к ней так привязался.

— Гррр... Никогда не привязывайся к женщинам, — посоветовал я, расстегивая седло и снимая с лошади узду. Оба предмета вдруг показались чертовски тяжелыми. — Следи за этими бестиями внимательно, а не то будешь как я, унижаться, преданным щенком бегать по их следам, пытаясь понять, куда уехала и почему бросила... Хотя чего еще я ожидал от ведьмы? Будет мне уроком.

"Лошадиная косынка"

*Бэйр*

Погода сегодня выдалась жаркая. На улице не было ни следа вчерашней грозы, даже лужи куда-то исчезли к полудню. По лазурному небу неспешно ползли редкие белые клочья облаков, один тощий капал пересек его за час и скрылся за горизонтом. Теплый летний ветер слегка шевелил кроны небольших деревьев, ограждающих золотистые поля от дороги, по которой ехали мы с инквизитором.

После дождливой погоды в поместье Сеймуров солнце и пение птиц казалось чем-то сказочным! За месяц я успела отвыкнуть от тепла и теперь вовсю наслаждалась погодой.

Сняв жаркий плащ и оставшись в одной рубашке, я с радостью носилась по дороге, то пуская Черта быстрее, то возвращаясь к Арланду, который неспешно ехал на своей белоснежной кобыле.

Так хотелось быстро умчаться, навстречу полям и лесам, почувствовать, как ветер бьет в лицо и свистит в ушах, задувается под одежду, чтобы от скорости все окружающие меня краски смазались в одну пеструю полосу!...

— Бэйр, угомонись, — с улыбкой попросил инквизитор. — Что ты туда-сюда коня гоняешь, как стрекоза?

— Поехали быстрее!

— Нет, такая жара... — он промокнул мокрый лоб платком.

— Сними свой плащ и... не знаю, как это у вас инквизиторов называется?... Ты одет так, как будто в ледники собрался, конечно, тебе жарко!

— Я не могу это снять, — сказал Арланд, бросив на меня недовольный взгляд.

— Дело твое. Но поехать быстрее все равно можно! С ветерком, Эге-ге-ээээй!..

— Бэйр, стой! — крикнул инквизитор, все же пуская свою кобылу быстрее, чтобы догнать меня.

Теперь я могла не оборачиваться, ругань позади меня подсказывала, что Арланд не отстанет, какую бы скорость я не взяла.

Злорадно смеясь, я стала подгонять Черта, чтобы скакал еще быстрее. Сам конь не то что не был против, он с готовностью несся вперед, оставляя инквизитора с его манерной кобылицей далеко позади.

— Стой ты, ведьма! — в недоумении кричал Арланд, пытаясь меня догнать.

Где-то пятнадцать минут мы мчались во весь опор по пустой дороге, я впереди, наслаждаясь свежестью ветерка, дующего в лицо, а Арланд сзади, глотая золотистую дорожную пыль, вздымающуюся под копытами Черта.

Дорога резко пошла вниз и Черт немного замедлился, чтобы не упасть, и тогда Арланду удалось поравняться с нами. Теперь мы ехали вровень, но только до тех пор, пока дорога не пошла ровнее.

Лошади устали и пришлось замедлиться, но за это короткое время мы преодолели значительную часть пути, теперь можно было ехать медленнее и не слишком бояться того, что до темноты не доедем до ближайшего постоялого двора.

— Бэйр, похоже, мы не успеем добраться засветло, — не слишком расстроено заметил Арланд, когда оранжевый диск в небе почти коснулся горизонта.

— Брось, еще не полночь, — отмахнулась я. — Успеем.

— Нет, я думаю, что все-таки не успеем, — настаивал инквизитор.

— Ну и что? Постоялый двор работает круглосуточно! Беспокоится не о чем, они хотят наши деньги и пустят хоть в два часа ночи. Так что поехали, к одиннадцати точно доберемся.

— Может, все-таки заночуем на улице? — новоиспеченный спутник предложил настаивать.

— Нет!

— Почему? — удивился он. — Чудесная погода! Зачем париться в душных комнатах, когда можно на улице, у костерка и под звездами?

Ну да, погода у него чудесная, а с постоялого двора и звезд уже не видать... Опять темнит.

— Соглашусь, если ты скажешь мне правду, — заявила я. — Зачем тебе ночевать в лесу?

— Так нужно, — ответил инквизитор, дав мне понять, что это еще один вопрос, ответ на который я не услышу.

— Черт с тобой, будь по-твоему, — вздохнула я, мысленно прощаясь с кроватью и теплой водой. — На такие жертвы ради тебя иду, между прочим!

— Сама потом спасибо скажешь, — фыркнул инквизитор.

Закатив глаза, я пустила Черта дальше.

— Все, слезаем! — скомандовал Арланд, когда солнце скрылось наполовину. — Судя по карте, в трех четвертях километра отсюда есть речка. Деревушка под названием Морья находится на одном берегу, а к другому, пустому, мы как раз выйдем. Раньше в лесу было полно нечисти, потому берег, куда мы пойдем, пустует.

— А сейчас этой нечисти точно нет? — спросила я, слезая с Черта.

Оказавшись на земле, я с трудом смогла нормально стоять. После целого дня езды ноги, привыкнув к седлу, всегда разъезжаются в стороны.

Постояв какое-то время, привыкая к земле, которая не скачет и не трясется, а стоит ровнехонько на месте, я подошла поближе к Арланду.

— Рядом со мной нечисти ты можешь не бояться, — успокоил меня инквизитор. Было что-то в его лице, от чего мне не захотелось улыбаться этой шутке.

Мы зашли в лес и стали пробираться сквозь деревья, протаптывая тропинку в наименее заросших местах. Лошади, которым ветки царапали морды, недовольно фыркали, а Черт еще и кусал воздух, надеясь покарать таинственных обидчиков, жалящих его несравненную рыжую морду.

Быстро темнело, слабеющие лучи солнца все с большим трудом пробивались сквозь полог из листьев и веток. По пути не встречалось даже намека на маленькую полянку, где можно было бы развести костер и устроиться на ночь. Меня уже начинали посещать грустные мысли о том, что придется спать прямо на корнях.

Одно лишь радовало: не то что нечисть, к нам даже белки не совались. Только птицы тревожно вскрикивали, когда мы пробирались под деревьями с их гнездами.

Наконец, послышался шум течения реки, и, воспрянув духом, мы с инквизитором пошли быстрее.

Когда мы миновали последнюю стену деревьев, перед нами предстал заросший высокой травой и кустами берег.

— Да уж, отвратительный постоялый двор со своей кроватью и рядом не стоял с этой роскошью... Я чур сплю в камышах, а ты в тех кустиках, от которых благоухает чем-то мертвым, ты ведь у нас любишь мертвых!

— Что ты возмущаешься? — Арланд недовольно посмотрел на меня, оглядываясь вокруг. — Речка есть — хорошо. Можно искупаться и набрать воды.

— Ты в своем уме? Пить из этой реки нельзя, а мыться — то же самое, что в канаве! От этой водицы водорослями так и тянет, а забраться туда невозможно: камышей целая армия.

— Пф, какая ты нежная, — фыркнул Арланд, осматриваясь вокруг. — Где ты речку без водорослей и камышей видела? Ну да ладно, что я к тебе лезу? Не хочешь пить и купаться, так никто не заставляет! — он развернулся и повел кобылу обратно в лес, махнул мне рукой. — Идем! Я приметил подходящее место для ночлега, оно в лесу и идти до него отсюда минут пять. Пошел до реки потому, что хотел убедиться, что здесь никого нет. Я по пути наберу веток для костра, а ты поведешь мою лошадь.

Приняв поводья белой кобылы, я пошла за инквизитором, нырнувшим обратно в гущу деревьев.

В наступившей темноте Арланда в его черном костюме было почти не видно, инквизитор то и дело исчезал куда-то, а когда появлялся, охапка хвороста в его руках становилась больше.

— Все, мы пришли. На тебе лошади, на мне — костер, — объявил он, когда мы вышли на небольшой участок без высокой травы, кустов и сплошных деревьев.

— Нет, так не пойдет. На мне костер, а на тебе лошади, — решила я.

— Как скажешь.

К тому времени, когда Арланд закончил возиться с животинкой, я уже развела огонь, расстелила на земле свой плащ и устроила там вместо подушки походную сумку и седло.

Закончив приготовления, я уселась напротив костра отдыхать.

После долгого пути действительно здорово было вот так посидеть у огонька на свежем воздухе, послушать звуки ночного леса, подумать о высоком, наблюдая за узорами дыма... Хорошо.

Но горячий кусок мяса и нормальная постель были бы лучше.

— У меня остались припасы из поместья, даже компот остался, — сообщил Арланд, роясь в своей седельной сумке. — Хочешь, могу поделиться?

— Хочу, — кивнула, не оборачиваясь на инквизитора. Еще бы он со мной не поделился...

Усевшись у костра поближе ко мне, Арланд открыл небольшую плетеную коробочку, в которой были уложены рядком аж восемь пирожков.

— С чего начнем? С курицы или с картошки?

— С компота, — улыбаюсь и вытаскиваю из рук инквизитора флягу.

Открыв ее, делаю несколько глотков.

— Очень даже неплохо... вкусно, — одобрительно киваю, возвращая флягу владельцу.

— Из яблок фамильного сорта, — похвастался Арланд.

— А откуда у вас собственный сорт? Так много о нем слышала, а что-то все спросить не соберусь!

— Одна из графинь увлекалась садоводством, потратила всю свою жизнь на то, чтобы вывести особый сорта яблок. Мы эти яблоки в городе продаем по золотому за штуку, причем с вычищенными семечками. Нигде в мире больше нет таких яблок, только у нас.

— И что же в них такого особенного?

— Они отпугивают нечисть. Но не всю, а только нашу фамильную, родом из поместья, — с улыбкой объяснил Арланд. Такой будничный тон, словно про котят говорит! — Когда из подвалов наружу выбирается очередная тварь, ее легко можно отпугнуть этими яблоками.

— А тебе точно можно пить компот из этих яблок? — спросила я, сама не зная, в шутку или нет. — Пирожок мне дай, жмот. Сам сидит, грызет, аж за ушами трещит!

— Держи, — улыбнувшись, Арланд протянул мне целых два пирожка.

Забрав свое, я отсела подальше от инквизитора. Отщипывая по кусочку от пирога, я стала смотреть в огонь и поднимающийся к небу дым.

— Бэйр, ты слышишь это? — вдруг встревожено шепнул Арланд.

— А? Что? Ты что-то сказал?

— Прислушайся. Ничего не слышишь?

Послушно вслушавшись в тишь ночного леса, я уловила лишь шорох листвы на деревьях и неизменных сверчков.

— Нет, ничего. А что?

— Как будто кто-то кричит...

— Нет! — я погрозила ему пальцем. — Никто не кричит, мы никуда не идем и не натыкаемся ни на какие приключения!

— Нет, правда, кто-то кричит!... — подтвердил Арланд, насторожившись, как охотничий пес, почуявший дичь.

— Арланд, давай спать? Ну, пожалуйста!

— Их там много!

— Черт, опять... это проклятие на мне, ей-богу! — захныкала я, тоже начав различать крики и ругань. — Они, кажется, приближаются.

— Я больше тебе скажу, они бегут сюда! — крикнул Арланд, поспешно вставая и выхватывая меч из ножен на поясе.

Я тоже встала с нагретого места и приготовила к сражению здоровую руку. Лошади, увидев, как мы вскочили, забеспокоились и стали озираться по сторонам.

Мы ждали, крики приближались. Вскоре уже можно было различить отдельные слова.

— Кажется, они бегут прямо на нас, — решил Арланд, вставая впереди меня. — Встань сзади и не вмешивайся!

— Мой герой... — саркастически фыркаю, зажигая в воздухе более десяти оранжевых шаров, которые осветили местность в радиусе тридцати метров от нас.

— Ребят!... Ребят, она сама!... Ваша Марфушка сама ко мне полезла!... Затащила на сеновал и заставила пить молоко! — вдруг заверещал кто-то с той стороны, откуда доносились остальные крики.

Мы с Арландом удивленно переглянулись, но оружие убирать не стали.

— Мужики, вы только не горячитесь! Мужики, я же по-доброму!... Вы не знаете, кто мой папа! Да он всю вашу деревню!.... Ааа! Только без вил, умоляю, только без вил! — кричал какой-то несчастный, удирая от погони.

Уже было слышно, как ломаются кусты и ветки под натиском толпы, бегущей за каким-то недотепой.

— Да мы тебя, гада подколодного, как норуш мышку раздерем! На нашу Марфу позарился, мы ее всей деревней растили, сами не доедали!... На первую красу деревни!... А ты, шмурдяк окаянный, ее своими лапами грязными, неумелыми!!!

Ветки куста, который рос с краю нашей полянки, раздвинулись и к нам выпрыгнул красный вихрь.

— О, люди! — радостно завопил он, раскинув руки в стороны, и бросился к нам. — Люди, спасите! Там весь народ — сумасшедшие! — покрутил у виска. — Они не владеют собой и хотят моей смерти!

— Ты кто такой!? — угрожающе нахмурился Арланд, загораживая меня и поднимая меч.

— Да какая разница!?... О... Бэйр! Кого я вижу, сестричка! Сколько лет, сколько зим! Уж не ожидал тебя тут встретить, не ожидал!

Заметив меня, красный вихрь кинулся ко мне. Я и моргнуть не успела, как оказалась в крепких объятиях подозрительно знакомого мужчины...

— Так это ты что ли!? — поразилась я, заглядывая в смуглое лицо. — Сказочник из Верегеи!? Какими судьбами!?

— Я самый! Бэйр, родная, спасти меня от них, а? Я тебе потом как-нибудь отплачу! Но, пожалуйста, не отдавай меня им! — затряс меня за плечи Али ибн Дамьяр.

В его восточных глазах искрилась такая мольба, что я просто не смогла оттолкнуть его, только кивнула Арланду, подтверждая, что это красное недоразумение — действительно мой друг.

Мужики вывалили из леса, кто с чем: чтобы прибить сказочника собралась вся деревня! Но, заметив инквизитора с поднятым мечом и недобрыми черными глазами, мужики остановились, чтобы по-новому оценить обстановку.

Посмотрев на Али, который уже стоял за моей спиной, потом на меня, затем на Арланда, они сделали определенные вводы.

— Тык, ента... — начал старший из них, выйдя вперед. В одной руке у него была внушительная дубинка, которой он машинально помахивал время от времени. — Вы нам этого, — указал толстым пальцем на Али. — А мы вас не трогаем.

— В чем дело? Почему вы за ним гонитесь? — спросила я.

— Он на нашу Марфу!... — от возмущения у кого-то из мужиков даже слов не нашлось и вместо конца предложения он выругался. Еще не слишком разбираясь в местном мате, я не поняла, что он хотел сказать.

— Да корова ваша Марфа! Корова обыкновенная, ничем непримечательная! — закричал в ответ сказочник, прячась за моей спиной. — За такую человека убивать должно быть совестно!

— Что!? Еще и оскорблять смеешь!? — заорали мужики.

— Молчать! — рявкнул инквизитор.

На секунду люди умолкли, потом мужики, переглянувшись, начали наперебой рассказывать, в чем дело. Прикрикнув на них, чтобы замолкли, главный повернулся к нам.

— Я буду говорить! — громко заявил он. — Приперся к нам в деревню, значит, этот ухарь недокрашенный, — он недовольно глянул на Али. — Мы ему все чин по чину, ночевка в сарае. За сказку — в лучшем сене ночевка, без сказки — за деньги. Он нам, значится, рассказал небылицу про то, как в какой-то диковиной стране коров видать не видывали, и слыхать о них не слыхивали, где за буренку одну можно от царя золотые горы получить. Мы ему, сказочнику, человеку высокой... этой, как ее?... души!... лучший сарай выделили! А там наша корова, лучшая буренка в деревне, мы ее на все ярмарки возим, она какой год всем нашим мешки лучшего зерна выигрывает! А молоко у нее какое? Умрешь, какое вкусное! Сметану попробуешь, так ты без этой сметаны жить не сможешь!.. А этот что!? Мы заглянуть хотели, не спит ли, еще чтоб сказку рассказал, а он там нашу корову увести пытался!...

— Да я с утра не ел ничего, голодный был, молока хотел выпить! Что я, виноват, что она так просто не давалась!? Пришлось ей морду связать, чтоб не брыкалась! — возмутился Али, не спеша выходить из-за моей спины.

— Ты ее увести хотел и царю своему продать! Нашу буренку, которая всю деревню кормит! А еще на нее клевещешь, что это она тебе смертью грозила!

— Чистая правда! — крикнул в ответ сказочник. — В глазах так и светилось: дои, говорит, а не то рогами получишь!...

— Что с коровой? — спросила я, прервав очередную перепалку.

— Что-что, испугалась, того и гляди, молоко давать перестанет! — развел руками в стороны главный мужик, повертев дубинкой.

— Да она от вида ваших рож скорее молоко давать перестанет, чем от деликатнейших прикосновений моих нежных, прославленных в определенных кругах своей ловкостью, пальцев! — заметил сказочник, продемонстрировав мужикам раскрытые ладони. — Я когда ее доить пытался, она аж вся застыла, замерла в предвкушении!

— Ты, бес проклятый, тащил ее куда-то, за веревку, вокруг морды обвязанную, и дергал!...

— Да это чтобы она от стены отошла! Как бы я ее доил, если бы она нужным боком в стену упиралась!?

— Ах, тебе с другого бока не доилось, брехун паршивый!... — заорал мужик, замахнувшись дубинкой.

Но, не успел он и шага сделать, как Арланд двинулся вперед, предупреждающе крутанув меч.

— Ступайте, добрые люди, с миром, — миролюбиво предложил он. — А с вором мы сами как-нибудь разберемся.

Отойдя подальше от инквизитора, мужики робко переглянулись между собой.

— Как скажете, господин инквизитор, как скажете, — пробормотали они, а затем быстро убрались подальше от полянки.

Только когда их голоса затихли, мы позволили себе выдохнуть. Арланд убрал меч в ножны, я впитала левой рукой скопившуюся в правой энергию, чтобы ничего ненароком не взорвать, а Али грохнулся возле костра, рыская вокруг взглядом в поисках съестного.

— Кто ты такой? — спросил инквизитор, садясь к огню.

— Али ибн Дамьяр! — представился незваный гость, красиво поклонившись и взмахнув полой алого плаща. — Сказочник, поэт, немного бард, немного философ и торговец от части!

— И где же такие водятся? — спросил у меня Арланд с беззлобной улыбкой. Что и говорить, своим щегольским видом Али так и напрашивался на насмешки.

— Мы с Дейком разбирались с птицей хаарь в одной деревне, — рассказала я. — Там я и встретила Али, он рассказывал народу одну из своих историй.

— А потом я рассказал Бэйр историю всей своей жизни, — подтвердил Али, продолжая бегать глазами по нашим припасам.

— Молока, как я понял, ты так и не получил? — догадался Арланд.

— Да куда уж там? Сомневаюсь, что та старая бычара могла выдавить из себя хоть каплю! — отмахнулся сказочник. — Ах, если бы благородный инквизитор соизволил поделиться чем-нибудь с бедным бардом, он воспевал бы такие баллады о доблести и чести белых сов!...

— На, держи, — поморщившись от количества слов, Арланд протянул изголодавшемуся сказочнику флягу с компотом и пирожки.

— О, великодушие из твоего большого сердца бьет ключом чистейшей доброты! — заулыбался Али, подсев поближе к своему спасителю и выхватив у него из рук пирожки.

— Так каким ветром тебя занесло в эту глушь? — спросила я у сказочника.

— Да я ж все Кудеяра ищу, — рассказал он, жуя пирожок. — Тут бешеный единорог объявился, вот я и подумал, что царевич сюда направится, так сказать, начинать с малых подвигов. Сначала единорог, а потом, глядишь, и до дракона дело дойдет... Но опоздал ушастый старина, единорога какой-то рыцарь уже грохнул.

— Это мы с Дейком отметились, — не без гордости заметила я.

— О, я так и подумал! — закивал Али, прихлебнув из фляги. — Ну а я с вами, так и быть, до ближайшей харчевни, а там уж разбежимся. Кстати, а кто этот вот, с темными глазами и светлым сердцем?

— Арланд Сеймур, — спохватилась я. — Рыцарь надоел, решила вот завести себе инквизитора... только проблем с ним, вредный до ужаса!

Не выдержав, я ехидной покосилась на Арланд. Он только закатил глаза, мол, дурочка я и шутки у меня дурацкие.

— Аааа... Так ты правда что ли инквизитор? — Али округлил глаза.

Вместо ответа инквизитор отодвинул полы плаща, показывая серебряные амулеты на одежде.

— Вот теперь видно, — кивнул сказочник. — Я думал, белые совы ходят в белом.

— Ученики носят черное, — коротко объяснил Арланд.

— А ведь и правда! — кивнул сказочник. — Как совенок из гнезда, так и Белая Сова из Ордена. Попала черт знает кем, а вышла опасным хищником... Эх, баллада так и просится!

— Кстати о балладах. На чем ты играешь? — поинтересовалась я.

— Я пока только пою, на лютню все денег никак не соберу... Куда-то все время деваются эти маленькие кругляшки, ума не приложу, куда.

— Скучно... а есть, не знаешь ли, такие инструменты... ну, с шестью струнами?

— Есть шестиструнные лютни, для особо ленивых, которым по двенадцати пальцами скакать лень. А что?

— Приобрести бы мне тоже, — мечтательно вздохнула я, укладываясь на землю, положив руки под голову. Только когда я уперлась затылком в раздробленную руку, вспомнила, что вряд ли смогу на чем-то играть. Хотя, кто знает, вдруг мне попадется кто-то вроде Люки и сумеет правильно срастить мне кости? В этом мире, как бы плохо ни было, всегда можно надеяться на чудо.

— А ты что... играть умеешь? — заинтересованно спросил сказочник.

— Ага, — киваю, решив не расстраивать сказочника своими проблемами. — Я б вам Высоцкого спела... Хотя, тут, наверное, не оценят.

— Кого-кого?

— Ну... бард такой. Из моих краев.

— А, такого я точно не слышал, — заметил Али. — Глухое это место, твои Великие Равнины.

— Не то слово, какое глухое, — улыбаюсь, наблюдая за дымом от костра, стремящимся вверх, сквозь деревья к небу. Вдохнув полной грудью свежий лесной воздух и дым, наслаждаюсь неповторимым ароматом... Вдохнув еще раз, я поняла, что аромат до боли знакомый... а после третьего раза стало ясно, что у меня или галлюцинации, или же...

— Трубка! — поняла я.

Посмотрев на Арланда, я увидела, что он оперся спиной о ближайшее дерево и умиротворенно раскуривал свою белую костяную трубку.

— Да, — умиротворенно улыбнулся инквизитор.

— Дашь? — попросила я.

Он покачал головой.

— Хватит с тебя. К такому лучше не привыкать.

Посмотрев на него внимательнее, я поняла, что ничего не добьюсь.

— Молись, как бы я не научилась поджигать зачарованные инквизиторские костюмчики, — проворчала я, перебираясь на свою импровизированную кровать. — Не знаю, как вы, а я спать хочу. До завтра.

— Радужных кошмаров, — пожелал мне Али.

— Спи спокойно, — присоединился к нему Арланд.

Под рокочущие голоса разговорившихся спутников я быстро уснула, даже не заметив этого.

Мне приснился странный сон.

Одиноко. Пусто. Холодно.

Бесконечно или временно, целиком или частично — уже давно не имеет значения. Бесконечно одиноко, так пусто, временно холодно... застывают хрупким льдом остатки моего последнего сокровища — моей памяти. Внутри или снаружи все исчезает — не понять. Но происходит что-то и ничего, долго и быстро, ощутимо и незаметно. Давно. Или недавно. Не понять.

Помню момент. Только один. Ни больше, ни меньше. Беспокоюсь. Почему? Не знаю.

Помню мгновение жара, обжигающего и удушливого... убивающего. А потом паралич, вспышка и крик... Пронзительный, полный отчаяния крик ребенка. Кажется, нежные связки вот-вот разорвутся, но кричат еще долго.

Надрывно, знакомо...

"Я иду к тебе, сынок!" — говорит память, и я иду.

Иду сквозь такой пустой, несуществующий мир. Набор смутных красок, цветов, воспоминаний, и не больше. Тянет, хочется дойти... Куда? Зачем? Не знаю, память молчит.

Одиноко. Пусто. Холодно. И ничего больше. Ничего вокруг нет, мир изменился, стал иллюзией, а я, как птица в сетке, запуталась в обманках и не могу выбраться. Брожу по жутким лабиринтам без цели, куда память ведет. Редко натыкаюсь на невидимые преграды.

Я часто вижу привидений.

Они проходят совсем рядышком и не видят меня. Они живут своей, отдельной жизнью. Их существование так суетливо, так знакомо... так далеко и необычно. Я наблюдаю за ними, но не могу ничего понять. Ни кто они, ни откуда они взялись, ни что они делают, ни зачем... Их много, десятки или сотни, они почти каждый раз разные... или я их не запоминаю.

Так странно.

Я часто вижу одно место. Не помню, где оно, не помню, зачем оно.

Коридор. Недолгий, маленький коридор. С одной стороны стена из камня, с другой большие, высокие окна с красивыми рамами. Мне так нравились эти рамы.

За окном всегда гроза, всегда дождь, всегда ночь.

Я вижу паутину, вижу пыль... Хочу убрать, стереть, потрогать... Не могу, не получается. Все это иллюзия, обманка. Как и весь мир. Но это место — лучшая иллюзия. Все как настоящее... настоящее, о котором я почему-то знаю.

Иногда в том месте я вижу приведение. Оно мне нравится, это мое любимое приведение.

Оно меняется, каждый год оно выглядит иначе. Оно двигается плавно и грациозно. Красиво. Люблю наблюдать за тем, как привидение танцует.

Оно предлагает мне станцевать с ним. Я соглашаюсь, мы танцуем вместе.

Сначала привидение меня боялось. Оно приходило на место украдкой, тихонько, как мышонок... что такое мышонок? Не помню. Но мышонок трусливый, маленький, слабый. Мышонок робкий, но ловкий и любопытный.

Мой Мышонок.

Сначала совсем небольшой, едва доставал мне до пояса, он пришел на то место и долго смотрел в окно, сидя на холодной каменном подоконнике.

Я сказала ему, чтобы не сидел на холодном, а не то подхватит какую-нибудь болезнь, и маги-лекарю будут тыкать в него иголками. Привидение очень испугалось, а потом заплакало. Так горько, так жалобно. Оно долго плакало, а я стояла и смотрела, не знала, что должна сделать. После этого Мышонок стал часто приходить на то место. Поначалу он всегда горько плакал, упав на пол, а потом начал говорить, рассказывать мне что-то, называя меня "мамой".

Кто такая мама? Не помню. Наверное, Мышонок любит ее.

Как-то раз Мышонок пришел с другим привидением. Наверное, он хотел нас познакомить.

Мышонок плакал и что-то говорил.

Вдруг я поняла, о чем он спрашивает и ответила ему.

Он спросил: "Ты скучаешь по мне? Ты видишь меня?". А я ему ответила, что скучаю, потому что он мое любимое привидение, и что вижу его.

Мышонок тогда засмеялся и заплакал еще сильнее. Смеялся и плакал одновременно. Бедный Мышонок.

Другое приведение не плакало и не смеялось, оно встревожено наблюдало за Мышонком, а потом село перед ним на корточки и стало что-то объяснять. Мышонок еще что-то говорил, а потом они ушли.

С тех пор я почти не видела моего Мышонка, он приходил очень редко. А потом исчез. Его долго не было, так долго, что я забыла о нем.

Но однажды я снова увидела Мышонка. Он казался больше, он изменился. Теперь он не плакал и не смеялся, не говорил. Смотрел на меня и на окно. Он сел на холодный подоконник, и я сказала ему, чтобы не сидел на холодном, а не то подхватит какую-нибудь болезнь, и маги-лекарю будут тыкать в него иголками. Тогда Мышонок встал и улыбнулся. Улыбка у него была грустная, а взгляд отстраненным, как у юродивого. Посмотрев на Мышонка, я тогда решила, что ему почему-то очень плохо. Он сильно изменился за то время, которое не приходил ко мне.

С тех пор мы стали видится чаще, почти каждый день. Мышонок перестал меня бояться, он приходил ко мне надолго, часто разговаривал со мной, что-то спрашивал, а я ему отвечала. Мы подружились, он по-прежнему звал меня "мамой".

Однажды Мышонок пришел ко мне и сказал, что скоро уйдет. Он сказал, что мы вряд ли еще увидимся, что он не сможет больше ко мне приходить. Он сказал "прощай".

Его долго не было, но потом он опять появился. Он стал еще больше, теперь даже выше меня. Из-за странной одежды я не могла полностью его видеть, он расплывался в воздухе серым туманом. Я видела только лицо Мышонка. Когда он тогда пришел ко мне, то предложил потанцевать. Предложил сухо и холодно. Приказал.

Я спросила, как мы будем танцевать, если у него нет ног, а он сказал, что как только я соглашусь, ноги появятся. Откуда-то зазвучала музыка. Она была такой красивой, что мне захотелось танцевать. Я подошла к Мышонку, он взял меня за руки.

Он оказался совсем как живой. Теплый, твердый и не расплывался больше в воздухе.

Мы танцевали по коридору, пока музыка не закончилась, а потом Мышонок меня крепко обнял и долго не отпускал. Из его глаз потекла соленая вода, когда он целовал меня, я чувствовала ее вкус. Такой странный, яркий, непривычный... такой знакомый вкус.

Потом Мышонок исчез. Он ушел так быстро, что я и не заметила.

Теперь Мышонок приходил очень редко, но, когда приходил, много говорил со мной, рассказывал что-то, спрашивал советов. Потом я его опять долго не видела, но он всегда появлялся снова и всегда неожиданно. Так продолжается до сих пор.

Но Мышонок это только одно приведение. Есть еще много, иногда я их запоминаю, иногда нет. Они меня не видят и не слышат. Жаль. Наверное, было бы интересно с ними поговорить.

Появился Страх.

Он пришел так неожиданно. Не знаю, откуда он взялся.

Я гуляла по лабиринтам того, что осталось от мира, как всегда это делала. Тогда я искала еще одно привидение, которое часто приходит в лабиринты. Мне хотелось попробовать поговорить с ним. Оно долго что-то искало, но не видело меня. Мне казалось, я знаю, что оно ищет. Я хотела помочь.

Когда я нашла это странное привидение, оно не обратило на меня внимание, так усердно что-то копало.

Я встала за спиной привидения и стала наблюдать за ним. Мне было интересно узнать, что оно делает.

Привидение что-то тихо говорило, я не понимала что. Но говорило оно это не мне, а кому-то другому. Но то, другое невидимое молчало и никогда не отвечало, а ищущее что-то все равно с ним разговаривало.

Когда я стояла за спиной привидения и пыталась понять, что же оно делает, я увидела большую собаку.

Она была такая большая, что ей приходилось пригибаться, чтобы не задеть горбатой спиной потолок. У нее была уродливая морда со злыми глазами и большой пастью. Лохматая, спутанная шерсть на животе алая, а на спине серая, по хребту полоса черной вздыбленной гривы.

Собака зарычала на меня и на привидение. От ее рыка у меня внутри появился Страх. Он смешал всю мою память, пробрался в мир, стал рвать его терзать... Я испугалась, мне стало очень больно, я закричала. Собака обрадовалась моему воплю, зарычала громче и Страх усилился.

Подумав, что пес накинется на меня и растерзает, я убежала из лабиринта, так и не успев предупредить привидение. Но что ему могла сделать собака? Не знаю. Ничего, наверное.

Я долго никуда не выходила, не видела мира. Ушла домой, в пустоту, и боялась выйти. Там я поняла, что собака это и есть Страх. Она пожирает все светлое, все спокойное и превращает это внутри себя в страх. Она — сплошной страх. Живой. Воплоти.

Я хотела увидеться с Мышонком, слышала, как он звал, но не смогла найти дорогу к нему. С тех пор, как я увидела Страх, я никуда не могу найти дорогу. Сижу дома.

Одиноко. Холодно. Пусто...

Я задрожала от холода, от одиночества сдавило горло, и сильнее всего на свее захотелось, чтобы кто-нибудь теплый меня обнял. Невольно всхлипнув, я машинально утерла слезы и... проснулась.

Открыв глаза, я с удивлением обнаружила рядом с собой спящего сказочника. Али во сне хмурился и пытался кому-то доказать, что в разбитой лампе сидит джин и что три золотых за нее — уникальное предложение.

— ... Нет, ты просто не понимаешь, от чего отказываешься!... Не... Нет... Да подожди ты! В ней сидит джин, я тебе говорю!... Вот так вот трешь и!... — бормотал сказочник во сне.

Невольно улыбнувшись, я начала успокаиваться.

Это был всего лишь очередной кошмар, меня никто не поглотил, со мной все хорошо... Ох, и приснится же такое безумие!

Утерев рукавом рубашки оставшиеся слезы, я села на плаще и осмотрелась.

Было холодно, костер почти погас. Подкинув в него немного веток вперемешку с магией, я уже решила ложиться обратно, как заметила, что чего-то не хватает.

Обведя взглядом весь лагерь, освещенный вновь ожившим костерком, я поняла, что этого "чего-то" действительно не хватает. Инквизитора нигде не было. Ни его плаща, ни сумки... но лошадь его на месте, значит, не сбежал.

Куда он мог деться, интересно? В кусты обычно с походными сумками не ходят. Хотя, кто его знает, что ему там нужно для этого процесса?

Усмехнувшись про себя, я улеглась спать дальше. Беглец вернулся еще раньше, чем я успела заснуть.

— Ну ты и кикимора, — шепнула я, принюхиваясь к стойкому запаху рыбы и тины.

— Сама не знаешь, что теряешь! — вздохнул инквизитор, укладывая на место свои сумки.

— Нет бы в чистой и теплой воде в трактире вымыться, понесло же тебя в эту чащу! — проворчала я, разглядывая мокрое чучело. Посмотрите только на эту довольную морду!

Арланд не ответил, молча завалился на свое место и уставился в небо счастливым взглядом человека, у которого только что сбылась мечта. Не выдержав, я улыбнулась его виду, и закрыла глаза, собираясь спать дальше.

Однако, стоило мне окунуться в сонную темноту, как меня снова охватил странный сон. Очутившись между дремой и явью, я вспомнила все до последней детали. Мне стало так страшно, что я заставила себя вырваться оттуда, открыть глаза.

Ночное небо, звезды, еще тлеющие ветки... все в порядке.

— Все в порядке? — спросил Арланд.

— Можно я задам тебе глупый вопрос? — спросила я, поворачиваясь к инквизитору.

— Только если очень глупый, — он улыбнулся.

— У вас в поместье есть человек, которого называли Мышонком?

Инквизитор медленно повернулся ко мне. Он долго и пристально смотрел на меня, прежде чем ответить.

— Почему ты спрашиваешь?

— Мне приснился странный сон. Там был Дейк и какой-то ребенок, — рассказала я. — Почему-то я называла ребенка Мышонком. Или кто-то другой называл, кем я была во сне.

— Дурацкий сон, — проговорил Арланд и лег ко мне спиной. — Спи.

— Ты не дашь мне чего-нибудь? Стоит мне закрыть глаза, я снова вижу все это, — попросила я.

Инквизитор молча сел и стал рыться в своих сумках. Найдя то, что искал, он подошел ко мне и вручил небольшую бутыль. Попробовав, я узнала напиток, который он дал мне в нашу первую встречу, когда на меня напала Дороти.

— Что это? Отличная штука! — сказала я, делая добрый глоток.

— Святая вода, — уклончиво ответил Арланд. Но то, что я пила, не могло быть водой.

— Разумеется, — фыркнула я, возвращая ему флягу.

Когда я передавала ему флягу, случайно коснулась пальцами толстых перчаток. По коже побежали мурашки, я не знала от чего: возможно, из-за чар, которые были наложены на его одежду. Возможно, из-за чего-то другого.

Арланд сделал вид, что ничего не заметил, и вернулся к себе.

Меня кольнуло странное, незнакомое чувство. Я легла спать, чувствуя себя на редкость паршиво. Однако, страшные сны меня больше не преследовали.

На следующий день мы продолжили путь, теперь мы ехали, не останавливаясь и не сворачивая. Али и Арланду пришлось толкаться вдвоем на белой кобылице, а я ехала одна, ехидно ухмыляясь, поглядывая на них.

Наш путь лежал по прямой. Мы не стали сворачивать к постоялому двору, где должны были остановиться прошлой ночью, потому до "Лошадиной Косынки" мы добрались быстрее назначенного срока. Уже к шести вечера мы были на месте, что несказанно радовало, учитывая, что ночь получилась довольно рваной. Быстренько отыщу вещицу, нужную Лорену, и завалюсь досыпать.

Этот постоялый двор от прочих отличала только оригинальное название и вывеска, с которой посетителям кокетливо улыбалась серая лошадь в яблоках и в голубой косынке в белый горошек. В остальном он был как две капли воды похож на прочие, у меня даже возникло дежавю.

Разобравшись с лошадьми, мы зашли в зал и заказали комнаты. Оставив вещи в спальнях, мы спустились на обед. Али, не имевший за душой ни гроша, но зато обладавший неиссякаемым обаянием, уговорил инквизитора оплатить ему обед, а меня — выпивку.

В спокойной обстановке мы разговорились.

— Так кого ты ищешь, не пойму никак? — спросил Арланд у сказочника, когда тот закончил рассказ о своей странной судьбе.

— Кудеяра! Он же приехал на материк подвиги совершать, а какие будут подвиги, если о них никто не споет? Да и пропадет он здесь без меня, как пить дать пропадет! Наивное дитя из царской семьи, ни порядков здешних не знает, ни правил. Его в первый же день обманут и обчистят, мага простодушного...

— Гхм. Судя по тому, что ты рассказывал про его мамочку, простодушный он вряд ли... — хмыкнул Арланд.

О царице Охмараги мы уже такого наслушались, что при одном упоминании о ней представлялся бог хаоса и смерти, пришедший на землю в таком странном обличии.

— Брось, царица при более близком знакомстве милейшее существо в мире! — отмахнулся Али. — Главное не пялиться на ее длинные уши. А они, скажу я вам, с локоть, да еще торчат в обе стороны! Ну, так о чем я? — он сделал большой глоток из кружки и откусил от своего куска мяса. — Кудеяр с такими родителями света белого не видел, все учился. Сын легендарных героев просто не может быть слабаком! Но одно дело занимать свое законное место на пьедестале сильных мира сего, и совсем другое — жить среди людей! На Кудеяре ведь не написано, что он сын правителя Охмараги, здесь его за одну только внешность заклюют, не то что не прославят! Без меня он здесь не справится и славы ему не видать, как своих ушей!... Хотя нет, уши-то он свои как раз видеть может, хе-хе!

— И где ты его искать собираешься? — спросила я, отпивая из своей кружки. — Куда ты дальше поедешь?

— Искать его где, не знаю, а собираюсь я в Генсенгт. Там скоро ярмарка будет, мне подзаработать надо.

— Ты же говорил, что у тебя от повелителей деньги еще остались, разве нет? Ты не положил их в какой-нибудь банк торговой гильдии... что-нибудь еще?

— Какой "банк", какая "гильдия", смеешься, что ли? — насмешливо фыркнул Али. — Да и когда я тебе это рассказывал? Три месяца назад! Что от этих денег могло за два месяца остаться?

— Они держались у тебя уже достаточно давно, ты сам сказал.

— Мало ли что я сказал!? Я в каждой таверне рассказываю о том, как на Охмараге сенари голышом ходят, и, представь себе, говорю это совсем не для того, чтобы мне верили! Я же сказочник, мне свойственно приукрашивать вещи ради глубины образа... Но хватит обо мне. Ты сама-то куда собираешься? И вообще, что ты здесь делаешь, все никак не спрошу?

— Мы с Дейком нанялись охранять местную графиню от привидений, срок нашей службы — до самой ее смерти. Как только огласят завещание, мы уедем. А потом... Дейк в Генсенгт собирался, наверное, тоже туда двинемся.

— До самой ее смерти? — поморщился Али, незаметно утаскивая у Арланда из тарелки кусочек мяса. — Долговато как-то...

— Врачи говорят, что ей остается совсем не так много, — вздохнула я, опять прикладываясь к кружке. — Нас наняли для того, чтобы мы сделали ее последние дни спокойными.

— А как ты оказалась здесь и без рыцаря?

— Один из членов семьи попросил меня найти что-то на этом постоялом дворе. Сейчас закончу отдыхать, пойду что-нибудь поищу.

— А что надо найти?

— Понятия не имею! — я пожала плечами.

— А ты, инквизитор, куда? Давай со мной в Генсенгт?

— Я не смогу оставить Бэйр, пока она не вернется к рыцарю. До тех пор куда она, туда и я, — покачал головой Арланд.

— То есть, ты вернешься в поместье? — удивилась я. — Я думала, тебе уже пора отправляться в Орден.

Арланд только покачал головой.

— Ясно все с вами, — вздохнул Али. — Ну ладно, удачи вам тогда. Я-то сейчас уже пойду. Пешком оно дольше, чем на лошади, так что мне расслабляться нельзя, меня ноги кормят. В общем, спасибо за обед, белобрысый, я пошел! С тобой, Бэйр, еще встретимся, задом чую. До свидания!

Встав из-за стола, сказочник похлопал по плечу Арланда, обнял на прощание меня и бодренько направился к выходу. Его красные одежды из шелка разевались на ветру, как крылья бабочки.

— Забавный он, — заметил Арланд, когда Али скрылся из виду.

— Да не то слово, — фыркнула я. — Ладно, надо думать, что искать будем.

— Разве дядя Лорен не оставил тебе никаких подсказок?

— Он сам ничего не знает, — вздохнула я. — Я полагаю, это должно помочь ему в его поисках. Карту, где было отмечено это место, оставил Маггорт Сенгайз, тот пресловутый маг, испортивший кровь в вашей семье.

— Очень верно подмечено, — усмехнулся инквизитор. — Значит, это он спрятал здесь что-то. Что может оставить маг? Какую-нибудь книгу или амулет.

— Но за столько лет эту вещь наверняка бы нашли. Как можно спрятать что-то на постоялом дворе, чтобы это пролежало здесь несколько сотен лет и не попало к кому-нибудь в руки?

— Наверное, он спрятал это в месте, куда никто не заглядывает.

— Такого места просто не существует! — вздохнула я. — Может, когда он прятал, этого двора здесь и не было вообще!

— "Лошадиной Косынке" вот уже триста лет, между прочим! Трактир благословлен серафимом! — заметила служанка, забирающая у нас пустые кружки. — Между прочим Рэмол жил у нас тут, когда только спустился! Если заплатите, покажем вам его кружку.

— Спасибо за информацию. С элем повторите, пожалуйста, — попросила я. Кивнув, служанка удалилась, покачивая бедрами.

— Значит, Маггорт замаскировал это что-то под совершенно обычную вещь, — продолжил Арланд, не без труда оторвав взгляд от крупных бедер служанки.

— За триста лет любую вещь могли убрать или выкинуть, — возразила я. — Здание наверняка перестраивалось.

— Может, после любой перестройки эту вещь возвращали на место?

— Хммм... Знаешь что? Кое-какую вещь действительно могли не менять столько лет! Пошли проверим вывеску?

— Пошли!

Встав из-за стола, мы направились на кухню, чтобы договориться с хозяйкой или хозяином об осмотре.

— Что-нибудь пропадет — выпотрошу! — пообещал суровый мужик, со знанием дела разделывая тушу неизвестного мне большого животного.

Выйдя на улицу, мы с инквизитором стали думать, как осмотреть высокую вывеску с изображением лошади в голубой косынке.

— Может, я тебя подсажу?

— А как же твое слабое здоровье? — я усмехнулась.

— Ты не выглядишь такой уж тяжелой, думаю, не надорвусь.

— А, может, лучше лестницу найдем?... — предложила я, когда инквизитор подошел поближе ко мне.

— Так быстрее, — помотал головой Арланд, бесцеремонно хватая меня и усаживая к себе на плечи.

Кое-как устроившись верхом на инквизиторе, я потянулась к вывеске, изо всех сил стараясь удержать равновесие и не упасть.

— Ну что, есть там что-то? — спросил Арланд, усердно стараясь, чтобы голос не выдал, как ему тяжело.

— Пока не вижу... А вот, есть! Какие-то слова, цифры и буквы на обратной стороне, мелким почерком.

— Читай!

— Э-два, пойти, Д-тринадцать, открыть, НАП-ДО-двадцать, высчитать, К-один, Н-вверх, потянуть... Ничего не понимаю!

— Больше там ничего нет?

— Нет, только фирменный рисунок лошади.

Арланд наклонился так, чтобы я съехала с его плеча на землю, и приобнял, не давая мне упасть.

— Э-два, пойти, Д-тринадцать, открыть, НАП-ДО-двадцать, высчитать, К-один, найти, Н-вверх, потянуть... Что это может значить? — задумчиво произнес он.

— Мне больше интересно, с чем это связано, с этим местом, или с поместьем?

— Надо попробовать расшифровать, тогда поймем.

Вернувшись в зал за свой стол, мы стали думать над шифром, попивая принесенный эль. Для нестандартности мышления, так сказать. Поломав голову где-то минут десять поодиночке, мы решили объединить усилия.

— Может, эти буквы с цифрами обозначают места и предметы, куда надо "пойти" и которые надо "открыть", "высчитать" и "потянуть вверх"? — предполагаю.

— Может. Начнем с первого, Э-два. Что это может быть?

— Мммм... "пойти в экспедицию вдвоем"?

— Куда? Тут не сказано. Потом идет "открыть". Значит, после того, как мы куда-то придем, нужно будет что-то открыть. Открываем мы обычно ящики, шкатулки и двери. А нам надо открыть Д-тринадцать.

— Дверь под номером тринадцать?

— Может быть, кто ее знает? Дальше что?

— Нет, не дальше. После того, как мы пойдем в направлении Э-два, мы откроем дверь под номером тринадцать, допустим. Что такое Э-два, вопрос для особо одаренных?

— Мммм... Этаж второй? — предположил инквизитор.

— Этаж второй, пойти, дверь тринадцать, открыть... НАП-ДО-двадцать, высчитать... Мне кажется, что НАП и ДО это два слова, точнее их первые слоги. Как думаешь?

— И что это могут быть за слова? Кажется, знаю. Нам надо НАПоить ДОмового, которого мы найдем в тринадцатой комнате на втором этаже, двадцать раз, и тогда он расколется, куда и что положил Маггорт? — весело предположил Арланд, делая большой глоток и утирая рот рукавом. — Ха-ха, неплохо!

— ... НАПолнить ДОверху двадцатку? Нет, НАП-ДО-двадцать, высчитать... Высчитывают обычно из чего-то, чего много. Можно предположить, что НАП-ДО-двадцать это что-то одно из того, чего будет много. Причем двадцать может быть как всего вещей, так и номер вещи, которая нам нужна. Хотя стоп! НАП и ДО не указывают на номер и на очередность, нет чисел и цифр, начинающихся на эти слоги. Значит, двадцать — это номер, а НАП и ДО — слова, одно из которых предположительно прилагательное, а другое существительное. Твои соображения?

— В полнолуние, дождавшись полночи, мы пойдем на второй этаж, найдем дверь под номером тринадцать, откроем ее и обнаружим там... — начал Арланд таким голосом, как будто рассказывал страшилку, его лицо и жесты соответствовали голосу. — ...И обнаружим там НАПившихся до божественных откровений ДОмовых, и двадцатый из них скажет, куда и что положил Маггорт!

Хех, бедолага, кажется, ведет жизнь заклятого трезвенника, или с чего бы его так поперло после пары кружек?

— Арланд, давай нормально. Если не отгадаем, проторчим здесь черт знает сколько! — одергиваю инквизитора, пряча улыбку. — И вообще, тебе уже хватит!

— Поживи в Ордене под надзором монахов, я на тебя посмотрю, — проворчал он, отбирая у меня свою кружку. — Ну ладно. Что это может быть? НАПольные ДОски, ДОрогие НАПильники, НАПисанные ДОговора?

— Ммм... вариант с досками, кстати, хороший. Напильники и договора могут не сохраниться, а вот доски на полу могут хоть и обновляться, но их количество всегда будет одинаковым. Итак, если пойти на второй этаж, открыть тринадцатую комнату, высчитать двадцатую доску на полу... Все сходится. По крайней мере, не так бредово, как все остальное. Давай дальше. К-один, Н-вверх, потянуть. Что-то мне подсказывает, что "Н-вверх" — это "направление: вверх". Надо что-то потянуть вверх, и это что-то К-один. Что можно тянуть вверх и что начинается на "к"?

— Кольцо на крышке тайника?

— Точно, — киваю. — Ну что, пойдем спросим, есть ли здесь комната тринадцать на втором этаже?

— Пойдем, — кивнул инквизитор, залпом допивая все оставшееся в кружке.

— Есть, есть, тринадцатая комната. Ты, ведьма, ее себе взяла. А кто еще их берет, только вы и берете! — "дружелюбно" объяснила нам хозяйка.

Стукнув себя по лбу и послушав насмешки инквизитора, я отправилась в свою комнату.

— Итак. Раз доска, два доска, три доска... Двадцатая доска под кроватью, — понимаю.

— Лезь.

— Почему сразу я? Я не хочу пылью дышать, ты лезь!

— А я не пролезу, — заметил Арланд.

— Что ж вы все мужики такие жирные? — ворчу, ложась на пол перед кроватью. — Жрете много и пьете не в меру.

— Мы? Кто-то еще заставлял лазить тебя под кроватью?

— Дейк как-то уронил свой медальон под кровать на постоялом дворе и заставил меня туда лезть... Я полезла и нашла там... Вот черт! — от сильных эмоций я даже головой о дно кровати стукнулась, пока вылезала.

Ну, конечно, я здесь была, отсюда и дежавю! Мы с Дейком тут ночевали перед охотой на единорога, и я нашла под этой самой кроватью дневник мага, которого звали Маггорт Сенгайз! Потом не до дневника было, я про него и забыла... Забавно, то, что Лорен ищет всю жизнь, я все это время держала в сумке под горой одежды.

— Что такое? — обеспокоенно спросил Арланд. — Ты что-то нашла?

— Я ничего не могу сказать, на моих губах печать, — объясняю, сидя на полу и потирая ушибленное место на голове. — Не надо нам ничего искать.

— То есть?

— То есть я в лицо знаю того, кто был на этом постоялом дворе около месяца назад и стащил то, что мы ищем, — взлохнула я.

— И как мы теперь выполним задание дяди?

— Этот кто-то я, так что волноваться нечего. Я с собой договорюсь и все отдам.

— Так что ты нашла?

— Не могу сказать, это секрет. Если проболтаюсь — умру на месте, — ехидно улыбаюсь. — Не одному тебе страшными тайнами хвастаться, так ведь?

— Бэйр, не смешно! А Лорену ты что скажешь тогда?

— Я и не смеюсь. На вещице было проклятие, велящее мне никому не говорить о ней и не показывать. А дяде твоему скажу то же самое, что и тебе, — пожимаю плечами.

— Ты же ведьма, неужели не умеешь снимать проклятия?

— Что ты заладил, "умеешь — не умеешь"? — возмущаюсь. — Я наводить умею, а не снимать, так что помалкивай и не ущемляй мое самолюбие лишний раз!

— Боюсь-боюсь, о ужасная ведьма! — хихикнул Арланд, упираясь спиной в стену. — Что делать будем?

— Поедем уже завтра, а сегодня отдыхаем, отсыпаемся и в моем случае отмываемся.

— Может, еще эля? Не знаю, когда еще мне доведется его пить, — предложил он.

Я хотела было возразить: у бедняги уже глаза косели. Но потом мне в голову пришла мысль, что на пьяную голову Арланд может оказаться куда разговорчивее.

— А пошли! — сказала я, поднимаясь с пола.

Мы вернулись в зал и заказали еще выпивки.

— Неужели в Ордене вас совсем не отпускают погулять? — спросила я. — А как же студенческие попойки в трактирах?

— Нас держат в железных цепях на хлебе и воде, — пожаловался Арланд, с удовольствием прикладываясь к своей кружке. Он выпил ее едва ли не залпом, аж усы от пены остались!... — А выпускают только в по ночам пугать местных крестьян, хе-хе...

— Да уж, сочувствую, — я усмехнулась и сделала вид, что пью. — Мы с Дейком никогда не пропускали ни одной ярмарки, гуляли по страшному... Однажды мы притворились бродячими артистами и увели с ярмарки выставочную свинью, занявшую первое место, потом вломились в магазин для модниц и нарядили свинку в лучшие платья! Представляешь, что творилось, когда мы отправили ее гулять по улицам города!?... — рассказ был чистейшей правдой, я сама смеялась до слез, вспоминая, как мы потом с Дейком, едва ноги передвигающие, удирали из того самого города. Вот это была выходка! — Аха-хах... Боги, я никогда не прекращу смеяться!

— Знала бы ты, Бэйр с Равнин, как я тебе завидую! — сказал Арланд, упершись щекой в кулак. — Приключения, настоящая свобода... ты счастливый человек, хотя и однорукая! Помимо того, что ты вольна делать, что хочешь, у тебя еще есть друг, которому на тебя не все равно. На Дейка молиться надо, как он тебя терпит...

— Эй, у тебя есть целая семья, титул и куча денег! — воскликнула я. — Не смей жаловаться, двурукий!

— Эх, да что ты знаешь... — трагически вздохнул Арланд, снова прикладываясь к своей кружке. — Проклятие, так хорошо мне не было уже лет семнадцать! Эй, еще эля!... А ты давай тоже пей! Сей-чс пойдем искать свинью и платья, ха-ха!...

Батюшки, а не перестаралась ли я? Похоже, он не сможет говорить раньше, чем расколется...

Дернув служанку за подол, я сделала вид, что спрашиваю, где уборная, а на деле попросила ее давать Арланду сильно разбавленный эль.

Когда я вернулась с заднего двора, инквизитор уже вовсю знакомился со служанкой. Бедняжка, перепугавшаяся его амулетов и черного саркофага, не знала, как от него отделаться, несчастную спасло только мое появление.

— Бэйр! А что ты так долго!? — недовольно промычал инквизитор, отвлекаясь от своей жертвы. Улучив момент, девушка быстренько убежала.

— Зачем полез к бедняжке, страшилище? — усмехнулась я, берясь за свою кружку. — Перепугал ее до смерти!

— А чего меня бояться!? — возмутился Арланд, хлопнув кружкой по столу. — Я же в костюме! Ничего же не видно!

— Вот он-то ее и напугал! — объяснила я. — Ты побольше на себя амулетов повесь, чтобы девушки на тебя даже смотреть боялись...

— Но я же не могу его снять! Тогда произойдут очень плохие вещи... такие плохие вещи... — задумавшись о чем-то, Арланд грустно уставился на дно своей пустой кружки.

Господи, они же литровые, как в него столько влезает?

— И вообще я, может, скоро умру, — грустно проговорил инквизитор, облокачиваясь на стол и упираясь щекой в кулак. — Знаешь, меня ведь отпустили к родным, чтобы я повидался с ними перед последним испытанием, последнее изменение тела. Почти никто не выживает...

— Ты серьезно?

Посмотрев на несчастные глаза Арланда я поняла, что серьезно.

— Мне иногда так страшно, — признался он. — Ты даже представить себе не можешь, насколько...

— Мне ведь тоже приходится бояться. Я в розыске, если ты не забыл!

— Ха! — вдруг воскликнул Арланд, в сердцах ударив рукой по столу. — Кто тебя ищет!? Какая-нибудь стража!? Пара тупых мечников!? Кому ты нужна Бэйр с Равнин!? Тебя просто повесят, и ты умрешь!... А я попаду в ад, ха-ха-ха, в настоящ-щий Ад!

На нас стали оборачиваться. Инквизитор говорил слишком громко, а когда он вошел в раж и начал смеяться, звук был такой, словно глотка у Арланда была железная...

— Пойдем-ка по комнатам, друг мой, — сказала я, поспешно выкладывая на стол деньги. — У меня ужасно болит голова от этой духоты!

— А надо было спать на улице, как я сразу предлагал!... Покупалась бы со мной в речке!

Встав со своего места, я подошла к Арланду и попробовала его поднять. К счастью, он не сопротивлялся, только продолжил бормотать всякую чушь. Кое-как устроив его руку у себя на плече, я повела его в комнату, ловя офигевшие взгляды посетителей. Их можно было понять, в общем-то: не каждый день увидишь, как ведьма укладывает спать пьяного в слюни инквизитора!

— А почему мы оба идем ко мне?... Бэйр, я так не могу, мне нельзя! А как же венчание!?...

— К черту условности, милый! — фыркнула я, вталкивая его внутрь и закрывая за нами дверь. Так нас хотя бы не будут слышать!

Арланд стоял посреди комнаты совершенно растерянный. Можно было подумать, он и впрямь переживал за свою невинность.

— Я взяла нам кое-что сюда! — я показала ему наши кружки, которые несла здоровой рукой.

Улыбнувшись, инквизитор взял у меня свой эль.

— Ты чудо... знаешь, я как тебя увидел, сразу это понял! — ласково пробормотал он.

Мы уселись на его кровать, не прошло и минуты, как Арланд полез ко мне целоваться, но я мягко его отодвинула, прикрывшись кружкой. Эту игру мы уже проходили с Дейком, правила знаем.

Какое-то время инквизитор обиженно дулся, а потом, после двух-трех глотков из кружки, забыл об этом и снова заговорил со мной.

— Раз уж мы тут пьем, как закадычные друзья... и только друзья! — он воздел вверх указательный палец в перчатке. — Скажи мне одну вещь, Бэйр с Равнин! Я должен знать, понимаешь? Должен!

— Валяй! — я махнула рукой, выпивая еще эля. А он и вправду был крепкий, мешают ни в него что ли что-то?...

— Зачем ты ищешь Истэку Демонтина? — вдруг спросил Арланд. — Зачем, скажи мне?

— А если ты меня зарежешь из-за своих инквизиторских принципов? — спросила я.

Арланд фыркнул, да так, что капли слюны брызнули в сторону. Красавец, ничего не скажешь.

— Не зарежу! — пообещал он.

— Я не из этого мира, — призналась я, упираясь спиной в стену. Доски перед глазами начинали гнуться, прямые линии искривлялись... или они просто изначально были такие кривые? — Меня сюда случайно занесло.

— Да ладно!? — воскликнул инквизитор, округляя глаза и подаваясь в мою сторону. — Но ты же... ты же... обычный человек! — он взмахнул руками, пролив часть эля на костюм.

— Разумеется, обычный! Но я хочу обратно. Истэка может помочь мне вернуться в место, в законах которого я разбираюсь, и которое куда безопаснее, чем ваш странный мир.

— О, Бэйр, а ты заберешь меня с собой? — попросил инквизитор, едва ли не захлебываясь от волнения. — Я тоже хочу в другой мир!... Меня здесь... ахм... обижают!

Конец фразы съехал в чужой, совершенно незнакомый мне низкий голос. Арланд снова зашелся нечеловеческим смехом, словно смеялся не один человек, а сотня. Сотня демонов, ржущих в металлическую трубу.

— Арланд, да что с тобой творится!? — спросила я, в страхе рассматривая заливающегося инквизитора.

Он встал с кровати, начал ходить по комнате, хватаясь за стены. Его корежило, как припадочного, кружка со звоном полетела на пол, в лужу эля. Инквизитор никак не мог угомониться, все ржал и ржал, ползая по стенам, а жуткий хохот разносился по всему трактиру.

— Меня зовут Арланд Сеймур! — закричал он не своим голосом, подняв на меня совершенно чужие глаза. Угольная темная радужка сверкнуло золотом. — Но это не точно, аха-ха-ха!!!...

— Ты одержим какой-то дрянью!? — крикнула я, вставая с кровати. Черт бы его побрал, о таких вещах надо предупреждать! Что мне теперь с ним делать!?...

— Ты искала секреты, Бэйр с Равнин!? — закричал Арланд, вставая в полный рост. — Так смотри же!!!

Он принялся расстегивать свою куртку, его глаза горели безумием, он не переставал дико смеяться.

Больше мне не хотелось знать, что он там прячет. Я бросилась к нему, останавливая руки, но он вырвался, начал сдирать с себя перчатки. Слава всем богам, даже на них были замки, которые открывались не так-то просто.

У меня было не так много времени, чтобы придумать, что с ним делать. О том, чтобы применять магию или силу, появившуюся в левой руке, не могло быть и речи: он справится на раз и с тем, и с другим. И меньше всего мне хотелось бы злить его в этот момент.

Схватив Арланда за лицо, я притянула его к себе и поцеловала. Он мгновенно забыл о своих перчатках, а у меня появилось время, чтобы дотянуться до одного из его амулетов.

Обняв инквизитора одной рукой, другой я незаметно откручивала крышу фляги со святой водой или чем-то еще, что Арланд постоянно пил. Когда дело было сделано, мне оставалось только проявить ловкость руки и, отстранившись, подсунуть ему горлышко фляги.

В последний момент желтые глаза распахнулись и уличили обман, но было поздно. Жидкость инквизитор все-таки проглотил, поперхнувшись от неожиданности. Пока он кашлял, золотой блеск растаял, и Арланд начал медленно терять сознание. Прежде, чем он упал, я успела подвести его к кровати.

Несчастный тут же уснул, а я медленно сползла по стене на пол.

— Вот и выпили... — выдохнула я, косясь на мертвецки пьяного инквизитора или... я не знала, на кого.

Я не могла понять, что именно сейчас увидела, но в одном была уверена: в Арланде кто-то сидел. Но если он и вправду одержимый, то почему белые совы не помогли ему?... или он подхватил эту гадость в ордене? А, может, это и есть главная тайна инквизиторов? Они достигают такого могущества, подселяя к себе в тела сущности из других миров?

Пока я думала, успела допить свою кружку эля. Все, что я влила в себя до сих пор, выветрилось за секунды, как только Арланд начал смеяться, а сейчас мне нужно было успокоиться. Предстояло решить, что делать дальше.

Однако, это оказалось не так просто, ведь ничего нового я так и не узнала, кроме того, что бедолага сам не свой из-за предстоящего испытания в ордене. Он приехал в семью, думая, что видит их в последний раз, а на него столько всего вывалили! Не каждый бы это выдержал.

Впрочем, что из этого заставило его сорваться и уехать из поместья, а потом еще и напасть на меня? О чем он думал?

Память услужливо подсказала: он думал, что я знаю то, что не должен знать никто. Увидела, как на нем шипит святая вода, сложила это с тем кровавым инцидентом в его комнате, и сразу все поняла, разумеется... он слишком хорошего мнения о моих способностях! Да и что бы я сделала, если бы узнала!?

И тут меня осенило! Неужели он прячет что-то не только от всех вокруг, но и от своего ордена? А ведь и правда, кого еще он мог так бояться, как не инквизиции с ее пыточными!?

Но ведь Арланд не темный маг, а сидящую в нем дрянь белые совы вычислили бы в первую же встречу! Как за столько лет они до него не докопались?

Я покосилась на спящего.

Что ж, второго шанса узнать это у меня не будет.

Медленно перевернув инквизитора на кровати, я только убедилась в том, что его сейчас не разбудит даже салют под ухом. Один за другим, я стала открывать замки на его одежде, металлические защелки нужно было мудрено выкрутить, чтобы механизм раскрылся. С меня семь потом сошло, пока я справилась с курткой, но под замками оказалась мелкая шнуровка! Он еще и зашился, проклятый!

Но я не сдавалась. Вскоре куртка была расстегнута, а рубашка... ее снимать и не потребовалось. Разве что под перчатками оказались вторые перчатки, потоньше, которые я все-таки стянула.

Когда я за это взялась, уже не знала, что увижу. Перья, чешую? Воспаленные язвы, покрывающие все тело? Что-то вроде того, во что превратилась моя левая рука? Однако, все оказалось намного прозаичнее.

Разумеется, если бы это увидела Меви, она упала бы в обморок. Не удивительно, что Арланд не снимал перчатки перед семьей: Сеймуры никогда не одобрили бы подобное. Но в трактирах или еще где... мало ли, какие у кого причуды? Всем было бы плевать, ходи он хоть с голым торсом.

Все тело Арланда, от подбородка до кончиков пальцев покрывали черные символы. Татуировки были сделаны давным-давно, большая их часть уже выцвела. Что обозначали эти закорючки, я понятия не имела, но на подкладке куртки были вышиты точно такие же. Ответов на мои вопросы по-прежнему не было.

Одев инквизитора обратно, я тщательно все зашнуровала и застегнула. Как не неприятно мне было оставлять приятеля в пропитанной элем одежде, будет лучше, если он не узнает, что я видела.

Оставив Арланда спать, я стала рыться в поисках подсказок в его сумках.

В самой большой из них обнаружилась пар двадцать перчаток, носков, белья и рубашек, несколько однотипных курток. Одежды больше, чем у нас с Дейком на двоих вместе взятых!

В наборе юного алхимика, включающем в себя жаровню с кучей скляночек и мешочков с порошками, я тоже ничего не нашла. Это все было любопытно, но я понятия не имела, для чего ему были нужны все эти химикаты.

Никаких учебников или дневников, совершенно ничего. Единственное, что могло дать хоть какой-то намек, — набор тонких серебряных инструментов. Как будто для маникюра, но что-то подсказывало мне, что все-таки нет. Эти инструменты я уже видела, когда застала Арланда в его комнате за кровавым ритуалом.

Убрав все на место и убедившись, что неудавшийся гуляка по-прежнему спит мертвым сном, я отправилась вниз, заказать себе бадью теплой воды, а потом в комнату. Там мне еще предстояло разобраться с дневником Маггорта.

К счастью, он оказался в моей небольшой сумке на все случаи жизни. Так и провалялся там еще со времен битвы с единорогом. Невзрачная темная тетрадка лежала на самом дне, под одеждой, потому и заметить ее было трудно. Достав дневник, я открыла его.

"Маггорт Сенгайз. Проклятый Чернокнижник и Элементалист. Дневник" тут же проявились извилистые буквы на пустой желтой странице.

Отлично... хотя бы в этом деле мне сопутствует удача! То, что искал Лорен, у меня, можно спокойно идти мыться и спать. На то, чтобы читать дневник, сил у меня сейчас просто не нет.

Мне снова снились странные сны.

Я очутилась в ветхом домике, где стены были измазаны глиной, а под потолком висели пушистые веники всевозможных трав и связки кореньев. Запах, непохожий ни на что на свете, такой знакомый, что начинало щемить в груди. Я не могла вспомнить, откуда знаю все это.

У выхода наружу сидела женщина. Ее спутанные волосы, когда-то такие же черные, как у меня, теперь покрывала седина. Морщинистые руки перебирали подол ветхого платья.

Женщина повернулась ко мне, ее необычное лицо разгладилось.

— Пришла, — проскрипела она, не сводя с меня блестящих черных глаз. — Все-таки нашла дорогу.

— Я вас не знаю, — ответила я.

— Я твоя мать, Бэйр, — сказала она, насмешливо улыбаясь. — А ты моя плоть и кровь.

— Я не знаю, — только и смогла сказать я. Все было так запутано! Я ничего не могла вспомнить. Даже собственное имя, сказанное этой женщиной, показалось мне чужим.

— Ты вспомнишь. Рано или поздно, но ты вспомнишь, — пообещала она, не сводя с меня пристального взгляда. Она смотрела без злобы, но все же мне стало страшно. Это были глаза настоящей ведьмы. — Я хочу, чтобы ты пришла ко мне, Бэйр. Ты должна вернуться на Равнины.

— Но я не знаю, где это место!

— Ты придешь, — сказала ведьма тоном, не терпящем возражений. — И тогда ты все узнаешь. Но ты должна торопиться. У меня осталось совсем немного времени.

Я хотела сказать ей еще что-то, хотела спросить, куда идти и что же я узнаю, но хижина вокруг начала таять, растворяясь в бесцветном тумане, а женщина исчезла.

Проклятье

Утром я спустилась вниз и обнаружила Арланда за одним из столов. Бедняга выглядел как нельзя плохо: пока я добралась до стола он не меньше трех раз приложился к своей фляге. К его глубокому несчастью, каждый раз она оказывалась пуста.

— Ну ты и красавчик, скажу я тебе, — усмехнулась я, усаживаясь напротив. Сама я была почти как огурчик: холодная вода в умывальной бодрила как ничто.

— Если бы я только знал, что мне будет так плохо! — вздохнул позеленевший инквизитор. Он попросил у проходящей мимо служанки еще воды. — Не зря Лорен говорил, чтобы я никогда не пил в трактирах! Дешевый алкоголь не для нашей крови, это точно...

— Ты хоть что-нибудь помнишь? — осторожно спросила я.

Арланд печально посмотрел на меня и покачал головой.

— Я что-то натворил? — спросил он, и по его глазам я поняла, что ответ он знать не хочет. Ох, Арланд, ты даже не представляешь, что именно...

— Вообще-то после всего ты обещал на мне жениться! — сказала я, сделав донельзя возмущенное лицо.

Инквизитор несколько секунд испуганно смотрел на меня, а потом робко улыбнулся, догадавшись, что я шучу.

— Полез целоваться, а потом позорно уснул, — я решила не мучить больше беднягу. В общем-то, это была правда.

— Прости, — пробормотал он, закрывая лицо ладонями. — Я совсем ничего не помню! Меня словно выключило после того, как ушел Али.

Я сочувственно посмотрела на приятеля. Вполне возможно, что так оно и было.

Мне принесли завтрак, Арланд же не мог даже смотреть на еду. Он литрами хлестал воду, и мне оставалось только удивляться, как в него столько влезает.

Мы решили отправляться обратно сразу, как я поем. Торопиться было некуда, поэтому я позволила себе насладиться завтраком. Чую, этот белобрысый любитель природы снова заставит меня ночевать в лесу, нужно насладиться благами цивилизации, пока есть такая возможность. Перебирая негустое меню, я ни в чем себе не отказывала.

Однако, когда после моего богатого завтра мы отправились в путь, Арланд не смог и двух метров проехать на лошади: соскочил и побежал в кусты. Мне стало понятно, что сегодня мы с трактира не выберемся.

Сняв одну из комнат повторно, мы завалились туда. Инквизитор — отсыпаться, а я, убедившись, что Арланд крепко уснул, достала дневник Маггорта.

— Что ты можешь рассказать своему родственнику, жаждущему раскрыть тайну поместья Сеймуров? — шепотом спросила я у пожелтевших страниц.

Что-то в душе мне подсказывало, что это может не сработать, однако, через пару секунд на бумаге появилась извилистая надпись.

"Ты не родственник Сеймуров"

— Угадал. Но что мне сказать родственнику?

"Я подумаю над этим и отвечу, когда буду готов" вывелось витиеватым почерком на следующей строчке.

— В тебе есть часть души Маггорта, да?

"Да, я все, что осталось от него и его души"

— Ты знаешь о своих родственниках настоящего поколения?

"Нет. Лишь знаю, что Сеймуры еще существуют"

— И все же, что ты оставил в наследство?

"Ты недостойна знать, в тебе нет моей крови"

— Пф! Не очень-то и хотелось, — я уже собралась положить дневник обратно, как в голову мне пришла идея. Что если попробовать поговорить с дневником? Вдруг он сможет рассказать мне что-нибудь полезное? Например, как я могу замаскировать его от кого-нибудь, кто полезет рыться в моих вещах. А такой наверняка найдется. — Ответь, могу ли я влиять на тебя? Как-нибудь изменить, чтобы тебя не нашли или, найдя, приняли за что-нибудь другое? За мой личный дневник, например?

"Мой хозяин может мне приказать показывать посторонним любую запись, чтобы сбить их с толку"

— А я, если тебя нашла, являюсь твоим хозяином?

"Меня нашел медальон рыцаря Ордена Черного Дракона, мой хозяин рыцарь"

— Что ж, ладно.

Это мы уже слышали.

— А ты можешь видеть что-нибудь, чего не вижу я? Знать что-нибудь? Скажем, ты знаешь, что такое с твоим родственником, с Арландом?

"Нет, я могу говорить только то, что помнил перед смертью Маггорт"

— Хммм... Тогда у меня есть один вопрос. Как ты пролежал здесь триста лет и не потерялся? Разве эта доска и эта кровать здесь не поменялись за столько лет?

"Слуги, находившие меня, читали надпись, которая появлялась специально для таких случаев: "Положи меня в тайник с кольцом на двадцатой доске от порога тринадцатой комнаты на втором этаже. Если не выполнишь, тебя и всех, живущих вокруг, постигнет мучительная смерть". Найдя меня, слуги всегда в точности выполняли указания. Людям свойственно бояться магии и всего, что с ней связано"

— Жестоко, но действенно, — соглашаюсь. — А что ты можешь? Для чего ты?

"Я могу отвечать на все вопросы, ответы на которые знал Маггорт Сенгайз. Я могу научить сильнейшей и опаснейшей магии, могу дать рецепты всевозможных зелий, могу делиться жизненным опытом, рассказать все существующие на момент жизни Маггорта легенды, рассказать историю семьи Сеймуров и нескольких других родов, могу поддержать беседу. У меня даже есть чувство юмора"

— А писать в тебе можно?

"Так же я являюсь бесконечной тетрадью, во мне можно писать все. Некоторое из написанного, желания, например, могут исполниться. Но исполнение не всегда возможно и не всегда оно будет таким, как хотелось бы. Исполнение желаний отрицательно повлияет на обладателя дневника в девяти из десяти случаев. Не советую этим пользоваться"

— Я тебя не отдам Дейку, такое чудо ему просто не нужно!

"Но я принадлежу рыцарю"

-А если он подарит тебя мне?

"Я стану твоим"

— Вот так и будет! Ты Дейку не нужен, он вообще тебя здесь хотел оставить, а мне такая полезная вещица пригодится...

"Так поступали все, кто находил меня. Разумно не связываться с тем, что оставил после себя безумный чародей"

— Разум — это не ко мне, — прошептала я.

Я убрала тетрадку обратно в сумку, на самое дно, чтобы никто не заметил, если станет что-нибудь искать.

За весь день Арланд не меньше часа провел в умывальной, страдая за свои грехи. Лучше ему не становилось, и тогда я предложила свои ведьмовские услуги. Помнится, Дейку я уже однажды сварила очень даже действенный отварчик... уж от похмелья-то наверняка что-нибудь вспомню!

Впрочем, Арланд только брезгливо сморщил нос. Улегшись на кровати с мокрой тряпкой на лбу, он велел мне открыть его полевой набор алхимика и принялся командовать.

Отмеряя щепотки порошков, добавляя на разных стадиях кипения капли той или иной жидкости, я постепенно смогла приготовить ему "святую воду". Что это было за варево на самом деле, я так и не поняла: ни один ингредиент не был мне знаком.

Когда прозрачный напиток остыл, я перелила его в любимый медальон инквизитора и отдала больному. Сделав все пару глотков, Арланд блаженно улыбнулся и откинулся на подушку. Через полчаса ему настолько полегчало, что мы спустились вниз, чтобы поужинать.

Оставшуюся часть дня мы провели в блаженной лени: выдвигаться под вечер было бессмысленно, поэтому мы бездельничали. Сходили прогуляться вдоль дороги, потом поболтали с хозяином, нашлась парочка занятных путешественников, с которыми мы решили переброситься в карты.

Сначала они с нами играть отказывались, мол, ведьма и инквизитор точно их надурят! Я поклялась, что мухлевать вообще не умею, Арланд сказал что-то про грех, и они все-таки согласились, тем более, что я оплатила всем эль.

Когда инквизитор вздумал потянуться к своей кружке, я поспешила отодвинуть ее в сторону, но не сработало: он похлопал по фляге, полной чудодейственного снадобья, и заказал себе целых две... в этот момент я пожалела, что не рассказала ему о том, как на него действует этот проклятый эль на самом деле.

Впрочем, вечер прошел удивительно мирно: мы с путниками играли почти на равных, медяки кочевали по кругу. Арланд повеселел, но не настолько, чтобы проявилось его второе "я".

— Так-то! Я опять все забираю! — довольно воскликнула я, сгребая к себе кучку монет.

— Ты выигрываешь только второй раз! — усмехнулся путешественник, напротив которого я сидела. — Мне тебе уже даже жалко, честное слово! Впервые вижу ведьму, которой не идет карта.

— Жалость можешь оставить себе, а вот медяк давай сюда!...

Я вытянула у Арланда из зубов трубку и сунула ее в рот, чувствуя себя никак не меньше, чем королевой мафии! Такая гора блестящих монеток, да еще и трубка... красота!

Шел второй час ночи.

— Ну что, отыгрываемся!? — коварно улыбнулась подруга путешественника, сверкнув золотым зубом.

Я уже открыла рот, чтобы объявить ведущую масть для следующей партии, но в этот момент в зал ввалился суровый мужчина в походной одежде. За ним следовала женщина. Как только эти двое вошли, все внимание приковалось к ним: женщина рыдала навзрыд.

— Комнату нам, и поскорее! Эй, уснули, что ли!?

На крик гостя с кухни вышел заспанный хозяин.

— На двоих?

— Мне и жене, — кивнул мужчина. — Подайте что-нибудь поесть и... горячительного. Ей успокоиться надо.

— Хорошо, но только у нас плата вперед, — предупредил хозяин, недовольный тем, чем его разбудили в такой поздний час.

Припозднившийся гость расплатился и увел жену за самый темный стол, подальше от любопытных глаз. Женщина изо всех сил пыталась успокоиться, прижимая руки ко рту, но рыдания вырывались даже сквозь стиснутые пальцы.

— Успокойся, все будет хорошо... Доберемся, приедут, помогут, — успокаивал ее мужчина, гладя по спине.

Арланд внимательно смотрел на пришедших, а потом вдруг пошел к ним.

Решив, что и меня это тоже касается, я пошла за ним.

— Вам нужна помощь? — спросил Арланд, подойдя к их столу.

— А ты кто такой? — нахмурился мужик. — И это что за чушка? — посмотрел на меня.

— Я инквизитор, а это... моя подруга.

— Инквизитор? Откуда здесь инквизитор? — спросил мужчина. Его жена замерла и перестала плакать, только всхлипывала. Она во все глаза смотрела на Арланда.

— Я приехал к семье перед последними ритуалами.

— Знак покажи, — велел мужчина.

Арланд раскрыл плащ и показал один из амулетов, висящих на груди. В середине того, который был вместо рыцарского медальона, была изображена сова, расправившая крылья, а черное кольцо вокруг, должно быть, знак ученичества.

— А ты уверен?... — начала было женщина, повернувшись к мужу, но тот поднял руку, жестом велев ей замолчать.

— Ты на работу согласен, инквизитор? — спросил он, вперив в Арланда тяжелый взгляд.

Тот кивнул.

Оставаться на постоялом дворе на ночь муж и жена не пожелали. Велев нам собирать вещи и попросив хозяина вернуть деньги, они вышли на улицу, сказав, что будут ждать нас там.

С развеселой игрой в карты в приятной компании мне пришлось распрощаться, как и с надеждой на здоровый сон. Собирая вещи, я ругала про себя Арланда, который по неизвестным причинам все же согласился помогать этой подозрительной парочке. Не то чтобы я против помощи отчаявшимся, но не на ночь же глядя, не под хмельком и не таким подозрительным личностям! Задом чую, ничем хорошим это не кончится. Пока еще строить догадки рано, но все равно...

— Терпи, Черт, приедем в поместье, я тебе овса дам сверх меры, яблоками накормлю и вычешу хорошенько, — обещала я коню, который тоже уже собрался спать. Лошадь всячески сопротивлялась моим попыткам вытащить ее из стойла, кусалась, брыкалась и недовольно фыркала.

С завистью посмотрев на инквизитора, который уже оседлал свою послушную кобылу, я изловчилась и дернула Черта за ухо.

— Не стыдно перед дамой!? — указываю на кобылицу.

Сделав скептическое выражение морды, Черт фыркнул и отвернулся.

— А за яблоко? — я достала из сумки припасенный на такой случай фрукт.

Увидев вкусненькое, конь покорно кивнул головой, позволил вывести себя из стойла и оседлать.

— У тебя красивый конь, — заметил Арланд. Я не сразу поняла, искренне он говорит или издевается надо мной. Потом стало ясно, что ему и вправду нравится Черт. — Весь рыжий... никогда таких не видел. Где ты его взяла?

— Красивый, да тупой, как пробка, и вредный, как леннай! А взялся откуда... Ну... скажем так, Дейк подарил в честь нашего знакомства. А твоя кобыла вся белая...

— Белый мой любимый цвет.

— А по тебе и не скажешь, — я пожала плечами.

Во дворе нас уже ждали новоиспеченные работодатели со своей телегой, запряженной двумя лошадьми.

— Привяжите своих коней к кольцу там, сзади, вот веревка, — кинул Арланду моток мужчина. — Незачем скотину зря напрягать. Вещи возьмите и на телегу полезайте, там места хватит. Путь предстоит неблизкий, но к рассвету добраться должны.

Переглянувшись, мы с Арландом сделали, как он сказал. Черт на прощание толкнул меня в спину мордой и ехидно заржал, мол, моя взяла, и я тебя, тушу разжиревшую, не повезу.

Телега тронулась, и мы поехали в неизвестном направлении. Чтобы, не дайте боги, мы не сбились с пути из-за темноты, я зажгла над головами лошадей светлячок, который освещал дорогу управляющему повозкой.

Размеренный шум конских копыт и тряска телеги постепенно начали меня убаюкивать, я уже думала положить голову на свою сумку и действительно попробовать поспать, как со стороны хозяев телеги послышались шорохи. Обернувшись, я увидела, что женщина, сидевшая до этого рядом со своим мужем, решила перебраться к нам. Она села в противоположном от Арланда углу телеги, прижав колени к груди и обхватив их руками.

— Что ты умеешь, инквизитор? — тихо спросила она, не поднимая на него глаза.

— Я экзорцист, изгоняю демонов и злых духов, — тут же ответил Арланд, выплывая из собственных мыслей. — Это моя главная специальность. Кроме того, я лекарь, священник и в некоторых случаях могу брать на себя роль судьи.

Мое лицо непроизвольно вытянулось. И от того, сколько он взвалил на свои ученические неоперенные плечи, и от того, что его главная специальность — экзорцизм.

— Значит, болезнь определить сможете? — спросила женщина. — Мы понять ничего не можем, что-то жуткое творится с...

— Молчи, Эргея! — прикрикнул на нее муж. — Пусть сначала посмотрят, а потом уже выводы делают. А то сейчас заранее сказок напридумывают, денег сгребут и убьют его сами, сказав, что спасти нельзя было.

— Валлен, какой же ты недоверчивый! — укоризненно покачала головой Эргея. — Они нам помочь согласились в такое время!...

— От них выпивкой за версту несет, — сплюнул на дорогу мужик. — Пьянчуги и не на такое согласятся, им деньги всегда нужны.

— Прошу простить, но если мы вас чем-то не устраиваем, то мы не навязываемся! — заметила я. — От вас, знаете ли, тоже не фиалками пахнет.

Стойкий душок конского навоза плотно окутывал телегу, недвусмысленно намекая на то, чем ее хозяева зарабатывают на жизнь.

— Мы коневоды, — объяснила женщина. — А вы на мужа моего не сердитесь, он просто очень переживает.

— Так что же у вас случилось? — снова спросил Арланд.

— Беда с родственником. Он чем-то заболел и... — не договорив, женщина вновь всхлипнула и закрыла лицо руками. — Мы за священником ехали до ближайшего храма или церкви. Вы, инквизиторы, мертвых отпеваете?...

— Могу, но надеюсь, что не придется, — кивнул Арланд. — Скажите, чем болен ваш родственник?

— Непонятно, — вздохнула Эргея. — Недели две назад к нам в деревню один из вашей братии заезжал, болезнь тогда еще на простую хворь походила, но мы попросили на всякий случай знающего человека осмотреть. Так тот инквизитор сказал, что ничего уже нельзя не сделать, умрет через две недели... прав оказался...

— Он за один осмотр все наши сбережения сгреб, — зло прорычал мужчина, подстегнув лошадей. — Мы надеялись, вылечит, а он что-то пробормотал, руками помахал, сказал, что не лечится, и ушел. Ворье бездушное! Так что учти, святоша, ты все получишь только после работы и пока не закончишь, я тебе даже кефир пить не дам, на воде держать буду!

— Я обычно не злоупотребляю такими напитками, но сейчас у меня отпуск, я и не надеялся найти в этих местах работу, — виновато объяснил Арланд, доставая с пояса еще одну флягу, обтянутую черной кожей и с серебряной крышкой. Открыв ее, он сделал несколько глотков и осторожно утер капли с тут же покрасневших губ. — Держите, выпейте немного, полегчает, — протянул флягу женщине. — Это святая вода.

— Спасибо... — пробормотала Эргея, прикладываясь к фляге так, как будто там было что-то очень крепкое.

— Постарайтесь уснуть, путь долгий, — проворчал Валлен, вновь подстегивая лошадей.

Вернув Арланду флягу, женщина закуталась в свою шаль и улеглась прямо на дно телеги, закрыв заплаканное лицо руками. Подумав, я предложила ей свой плащ, чтобы она не замерзла. Когда Эргея закрыла глаза, я украдкой прочитала над ней заклинание-заговор на хороший сон. Бедняга была сильно измотана.

— Думаешь, ты сможешь им помочь? — тихо спрашиваю у Арланда, вернувшись к нашим сумкам.

Он молча кивнул.

— Скажи, зачем ты к ним вообще подошел? — этот вопрос не давал мне покоя, но спросить я решилась только сейчас, когда шум от телеги и копыт заглушал мой голос и никто, кроме сидящего рядом Арланда, не мог его слышать.

— Я почувствовал то, что иногда чувствуют практикующие инквизиторы. С их семьей что-то не так, возможно, дело в проклятии или злом духе, — он сказал это совсем тихо, наклонившись к моему уху.

— Не думала, что ты готов броситься помогать первым встречным.

— Это то, зачем я отправился в орден, — он пожал плечами.

— Кажется, у тебя неплохо получается, — заметила я, вспомнив, как он исцелил Дороти. Сумев использовать силу в моей руке, он буквально заштопал ее кружево, привязал душу к телу. Воскресил. — То, как ты помог Дороти. Я не до конца уверена, что мы правильно поступили, оставив ее в живых, но то, что ты сделал... я не верю, что на это способен каждый ученик из ордена.

— Никому не рассказывай об этом, — попросил Арланд, серьезно посмотрев на меня.

Я кивнула. Увидев мой испуганный взгляд, инквизитор вздохнул.

— Прости, я не хотел пугать тебя, — сказал он, смотря мне в глаза. — Дороти оживила ты благодаря своей руке. Я просто направил силу, которая была мне недоступна.

Я знала, что это было не так, но снова кивнула. Дальше мы ехали молча.

Изредка телега вздрагивала, наезжая на камни, тогда Валлен тихо бормотал ругательства. Арланд уплыл в свои размышления и снова закурил трубку, иногда он давал трубку мне. Эргея тихонько посапывала во сне. Постепенно я начала засыпать, сама того не замечая. Очнулась от сладкой дремы я только тогда, когда Арланд заворочался, убирая что-то в сумку. Я лежала возле него на мешках, и он задел меня рукой.

Взглянув спросонья на черное небо, усыпанное миллиардами блестящих пылинок, я уже не смогла отвести взгляд. Звезд было столько, что, казалось, небо подменили ковром с блестками! Я застыла, не в силах отвернуться от этой красоты. Теперь мы инквизитором вместе заворожено смотрели вверх, укрывшись теплым черным плащом.

— Бэйр, а тебе никогда не казалось, что звезды — это другие миры? — вдруг тихо спросил Арланд, не отрывая от неба блестящих глаз.

— Казалось, — прошептала я. Говорить ему, что я знаю, что это другие миры, планеты, или не поверит?...

Мы снова замолчали, разглядывая небо. Каждый думал о своем, пока не уснул.

Проспала я немного, уже через три часа Арланд меня аккуратно растолкал. Эргея еще спала, укутавшись в плащ, а солнце и не думало показываться, только едва посветлевшее небо говорило о том, что скоро рассвет. Я недоуменно посмотрела на инквизитора, разбудившего меня до конца пути, но он указал на местность вокруг, в темноте я смогла различить дома вдали. Мы подъезжали к деревне.

Проехав по спящим улицам, мы остановились возле одноэтажной бревенчатой избушки с сараем и хлевом неподалеку. В маленьких окнах не горел свет. Нас никто не ждал.

— Отведите коней в сарай и привяжите, возьмите вещи и заходите в дом, — велел Валлен, осторожно беря жену на руки. — Ждите в сенях, я приду и скажу, где вам устроиться.

Мы с Арландом тихо, не издавая лишних звуков, слезли с телеги и отвязали лошадей.

Черт не стал упрямиться и сразу пошел за мной к сараю, где я его и оставила.

Мы зашли в сени, вещи здесь были разбросаны. На лавке стояла небольшая деревянная кадка, в ней лежало еще мокрое белье. Видимо, хозяева уехали быстро... боялись опоздать?

Мы с инквизитором постояли некоторое время в сенях, а потом к нам вышел Валлен со свечой в руках.

— Идите за мной, — велел он и направился вглубь дома.

Хозяин провел нас на кухню и велел положить сумки под широкую лавку у печки.

— Садитесь за стол, чем смогу, уважу, — буркнул он и полез в погреб.

Когда Валлен вылез, в руках у него был горшок с чем-то съедобным.

— Черт, печку надо топить, подогревать...

— Давайте я, — предлагаю. — Я в два счета подогрею.

— Как это, интересно знать? Голыми руками? — он с сомнением посмотрел на мою единственную рабочую руку. Вторая, искалеченная кисть которой была укрыта бинтами, всегда находилась под плащом.

— Именно, — кивнула я, принимая горшок.

Пока я подогревала завтрак магическим огнем, Валлен достал деревянные миски, разлил по кружкам квас.

— Итак, — начал он, когда еда была разложена по тарелкам, а квас разлит по кружкам. — Теперь поговорим.

— Я внимательно слушаю, — кивнул Арланд.

— Дело касается моего младшего сына, его зовут Хога. Он резвый, веселый мальчишка, матери по дому помогает, за мной хвостом ходит, братьев слушается, лошадей уважает... Мы все в нем души не чаем. Но с месяц назад он начал проявлять характер. Вроде, взрослеет парень, нормально, повредничает, похамит, со всеми бывает. Но он как-то очень резко переменился. Стал матери выговаривать, что прям до слез, с братьями начал драться, побил как-то нашу лошадь, мне перечить научился... Все бы ничего, но то он тихоня, то куролесить начнет. А три недели назад у него что-то со здоровьем началось. Лежит утром на своем месте, не встает. Мы его всей семьей будили, а он только слабо отнекивался и говорил, что встать не может. На следующий день он был бодр и носился по полям, как обычно. Через неделю все повторилось, потом стало происходить чаще. То он спал, как убитый, то с жаром мучился, то его рвать начинало, то встанет, жив-здоров, и работать пойдет. Инквизитор тот сказал, что не знает такой болезни и, обычно, при неизвестных болезнях умирают через две недели. Последние вот дни... — Валлен запнулся, опустил глаза вниз, выпил квасу и только после продолжил. — Последние дни он не встает с кровати, не ест, почти не говорит, ходит под себя, как дитя неразумное, бредит, просыпается редко, минут на десять в день... Истощал совсем, мы его бульоном кормить пытаемся, да он и этого пару глотков в день сделает и опять уснет. Мы не знаем, что уж с ним делать... Бедный мальчик...

Не выдержав, Валлен закрыл лицо руками. Когда он убрал руки, в свете свечи было видно только покрасневшие глаза.

— Могу я осмотреть его? — попросил Арланд.

— Да... конечно. Идите за мной.

Валлен отвел нас в одну из немногочисленных комнат.

Свечка осветила голые стены, пол и широкую лавку у стены, на которой, укутанный в перьевое одеяло, лежал больной.

Подойдя поближе, мы с Арландом различили в чертах бледного исхудавшего лица мальчика тринадцати лет. У него были рыжеватые, как у матери, волосы, и уже проглядывался орлиный нос отца. Если бы не мертвенная бледность и худоба, ребенка можно было бы назвать очень красивым.

Больной как будто почувствовав наше присутствие, слабо задвигался и приоткрыл глаза.

— Бать?... — тихо позвал он. — Ты?

— Я. Ты чего-нибудь хочешь? Чувствуешь себя как? Я нашел еще инквизитора и какую-то ведьму, они обещали попытаться тебе помочь. Ты потерпи, скоро поправишься! — сказал Валлен, сев на край кровати и наклонившись к мальчику.

— Ведьму? — мальчик открыл глаза шире. — Настоящую?

— Самую настоящую, — кивнула я, опускаясь на колени перед кроватью, так, чтобы ребенок мог меня видеть. Немного подумав, я зажгла над ним неярко светящийся шарик зеленого света.

— Ведьма... Па, пить хочу.

— Сейчас сынок, сейчас принесу, — сказал Валлен и поспешил вышел из комнаты.

— Ведьма... — мальчик позвал меня, как только его отец вышел. — Ты меня закопай поглубже и цепями обмотай, хоронить когда будешь... Я сны вижу, как людей убиваю... Проклят я.

— Это мы еще посмотрим, — твердо сказал Арланд и подошел поближе к кровати.

Вытянув руки над телом мальчика, он закрыл глаза и сосредоточился.

С минуту инквизитор водил руками над ребенком, а потом пришел отец. Звук его шагов отвлек Арланда и тот сбился, но потом продолжил.

— Что такое? — спросил у меня Валлен.

— Подождите снаружи, — шепнула я. Кинув, мужик плотно закрыл дверь.

Когда Валлен вышел, я осторожно перешла на другой уровень зрения, чтобы увидеть, что делает Арланд. Передо мной засверкала сеть из переплетенных разноцветных нитей, образующих гигантскую кружевной салфетку. Некоторые участки кружева горели серебристым огнем, словно их подменили другими... это было кружево Арланда. Обыкновенное кружево идеальной симметрии, части которого были заменены с помощью ритуалов. Вся кромка словно была отлита металлом.

Оторвавшись от плетения инквизитора, я перевела взгляд на мальчика.

Его кружево было меньше и куда более тусклым, в некоторых местах оно еще сверкало всеми цветами радуги, но отблески эти тут же угасали. Внимательно всмотревшись в симметричные узоры, я поначалу не заметила ничего подозрительного. Но вот когда я стала перепроверять, все же обнаружила кое-что странное. Небольшой бледно-розовый узелок, где-то ближе к краю, выглядел достаточно подозрительным, я не помнила такого на схемах. Наверняка Арланд тоже его видел.

Вдруг я почувствовала знакомое напряжение в воздухе, горло само собой сжалось, а глаза стали слезиться. Я едва не потеряла концентрацию и не перешла на другой уровень зрения.

Розовый узелок, который я видела, как будто испугался, замерцал, становясь все мельче и мельче. Арланд вытягивал из него силу, аура самого инквизитора сияла ярким белым светом. Это продолжалось до тех пор, пока странное образование на кружеве мальчика не стало совсем маленьким, тогда из него нечего было больше пить. Арланд остановился, но на кружеве еще оставался точно такой же узелок в другом ее краю. Поискав еще, я нашла три розоватых узелка в разных местах, что противоречило симметричной основе ауры. Все узелки были маленькие и брать из них было нечего. Но и уничтожить их было нельзя, они как будто были частью ауры, плетения которой невозможно разорвать, не убив.

Поняв, что работа Арланда закончена, я вернулась на нормальный уровень зрения.

— И что делать будем? — спросила я у инквизитора. Он тоже задумчиво смотрел на ребенка.

— Мне нужно поговорить с его отцом.

Мы вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Снаружи на лавке нас ждал Валлен. Увидев нас, он поднялся, стараясь не показать, как сильно взволнован.

— Прежний инквизитор не соврал, — сказал Арланд. — То, что на вашем сыне, ни лекари, ни маги, ни священники снять не смогут. Это проклятье древних.

— Он всегда, когда у него бред, бормочет что-то про проклятия и про то, чтобы в цепи его заковали, когда хоронить будем, — горько вздохнул Валлен. — Он всегда это говорит. И что, совсем нет надежды?

— Нужно найти источник проклятья, тогда можно будет его снять, — сказал Арланд. — Я поправил все, что смог, у Хоги еще есть время...

Инквизитор прикрыл глаза и пошатнулся, я поспешила к нему. Похоже, дрянь, которую он впитал, оказалась куда ядренее.

— Где нам можно устроиться? — спросила я у Валлена, поддерживая Арланда за руку. — Думаю, моему другу нужно отдохнуть.

— Ах, конечно... Простите, комнат свободных у нас нет. Если на печке вас устроит, заночуйте там.

— Это лучше, чем в сарае, — согласилась я. — Вы, может, пойдете?... Нам поговорить бы.

Когда Валлен ушел, я устроила Арланда на лавке: он едва не терял сознание. Открутив крышку на его кресте, я дала ему выпить зелье-панацею, но на этот раз и оно не подействовало.

— Эй, что с тобой творится!? — спросила я, хлопая инквизитора по щекам.

— Просто поспать... — проговорил он, валясь на лавку.

Не прошло и минуты, как Арланд крепко уснул. Мне ничего не оставалось, как укрыть его плащом, а самой полезть на печку. Еще около получаса я прислушивалась к дыханию спящего друга, а потом не заметила, как уснула сама.

Кто-то совсем рядом громко вскрикнул, разбудив меня. С трудом открыв глаза, я огляделась вокруг, пытаясь понять, кто кричал.

Посреди кухни стояла женщина в одной только ночной рубашке и в чепчике, из-под которого выбивались пряди рыжеватых волос. Приложив ладони к губам, она смотрела широко раскрытыми глазами на тощего мальчишку, одетого в слишком большую для него рубашку и штаны.

Несколько секунд двое молча стояли, а потом женщина вновь закричала. Точнее, она просто очень взволнованно говорила, но после полной тишины это казалось криком.

— Сынок!... — дрожащим голосом позвала она, а потом кинулась к мальчишке, обняла его, заплакала, стала целовать и гладить сына по голове. — Живой, мой хороший!... Солнце мое!... Лисенок мой!...

Я начала просыпаться, а со мной и моя голова. Вспомнилось, откуда взялись эти два незнакомых человека и комната. Я на кухне дома, куда приехала кого-то отпевать вместе с инквизитором, а передо мной сейчас стоят женщина по имени Эргея и мальчик, который вчера вроде бы помирал. Что ж, это хорошо, что с ним все в порядке...

Не успела я додумать мысль, как из глубины дома послышался жуткий топот, как будто сюда спешил табун лошадей.

На кухню вбежали двое широкоплечих детин в одних только льняных штанах, и Валлен — единственный полностью одетый.

— В чем дело? — сурово спросил отец семейства. — Кто кричал?

— Маам... — протянул некто в объятиях женщины. — Мааам, я есть хочу... Ты меня сейчас задушишь!...

— Ну что ты мое солнышко! Как можно? Объятия матери только сил придают, никак не душат! — наставительно сказала Эргея, и не думая отпускать своего сына. — Валлен, наш мальчик выздоровел!

— Хога, как ты себя чувствуешь? — гулким голосом спросил один из старших сыновей. Огромный детина с гривой темно-рыжих волос, кудрявой бородой и медной серьгой в левом ухе... я аж засмотрелась на это чудо деревенской природы. Настоящий Добрыня Никитич.

— Голодный я, — пискнул ребенок. Эргея расцеловывала и тискала свое чадо так долго, что выдержке мальчугана можно было только позавидовать. — Мам, ну отпусти!

— Не перечь матери!

— Эргея, в самом деле! У него усы скоро появятся, а ты его все как грудничка! — возмутился Валлен. — Сказано тебе: мужик есть хочет! Живо к печке и готовить, женщина! У нас вон, гости дорогие! Это они наколдовали-начаровали вчера, надо их отблагодарить! Да ты спускайся, дорогая, спускайся! А этот пускай спит пока, — Валлен посмотрел на меня, а потом кивнул на спящего Арланда. Я спросонья соображала туго, потому вместо ответа только молча похлопала глазами, переводя взгляд с Валлена на его впечатляющих сыновей.

— Мы вас не съедим, — оскалился тот из старшеньких, который был в папу. Черные волосы в косах, борода в совсем маленьких косичках, на лбу кожаные ремешок и в ушах серьги из желтой меди.

— Доброе утро, — неуверенно сказала я, смотря вниз и раздумывая, как бы мне спуститься с печи.

Дело в том, что внизу на лавке спал Арланд, причем спал непробудным сном. Пока он там, я не могла спуститься и при этом не отдавить ему чего-нибудь жизненно важного.

— Арланд, подъем! — кричу инквизитору. Никакого результата.

— Да пусть спит, не трогай его, — нахмурился Валлен. — Давай, я тебе помогу слезть.

Он снял меня с печки, осторожно ухватив за талию, и поставил на пол. Казалось, Валлен совсем не почувствовал моего веса, как будто я была маленьким ребенком, а не взрослой почти сформировавшейся лошадкой.

— Иди умойся и завтракать приходи, — велел хозяин. — После об оплате поговорим.

— Об оплате? — удивилась я. — Но... я не знаю точно, здоров ли ваш сын.

— То есть как это, не знаешь? — нахмурился Валлен.

— Мне и моему другу нужно еще раз его осмотреть, хорошенько разобраться. Думаю, пока рано говорить об оплате, — объясняю. — Да и стоит ли? — неуверенно смотрю на мальчика. — Ни я, ни Арланд, в деньгах не нуждаемся.

— Я еще болен? — подбежал ко мне мальчик. К счастью, Эргея этого разговора не услышала, она ушла одеваться.

— Не знаю, точно, надо проверить... — я начала было говорить, но, посмотрев на Хогу, умолкла. Не могла я сказать ребенку, который только что вырвался из лап смерти, что он очень скоро может вернуться обратно.

— Со мной что-то не так? — растерянно спросил мальчик, верно истолковав мое лицо.

— Н-ничего... — ответила я, помедлив. — Просто... ничего.

— Так что с ним? — повторил вопрос Валлен, жестом велев сыну выйти из кухни.

— Я не знаю. Может, и вправду проклятие, — я неуверенно пожала плечами. — Я думаю, нам стоит поговорить об этом позже. Вы сказали, у вас можно где-нибудь умыться? Где?

— В самом деле, Валлен! Видишь, девушка и глаза-то толком после сна не открыла, а ты налетел со своими вопросами! — заметила появившаяся не пойми откуда Эргея. Теперь она уже была одета. — Иди, Нольг, проводи гостью до колонки, — велела она одному из своих старших сыновей.

Я вышла из дома вслед за этим Нольгом. Семь утра, и спала-то я всего ничего... на улице было холодно, с травы еще не сошла утренняя роса. Посмотрев по сторонам, я поняла, что чертовски хочу вернуться обратно на печку.

— Идешь? — недовольно спросил Нольг, обернувшись.

— Сейчас. Не босиком же идти, — ответила я, натягивая сапоги и стараясь не уснуть во время процесса.

По пути я попробовала собраться с мыслями и хотя бы придумать несколько версий того, что произошло.

Похоже, Арланд вчера вытянул из мальчика накопившуюся заразу. Мне оставалось только надеяться, что его обморок — всего лишь результат переутомления, а не проклятье, которое теперь лежит и на инквизиторе тоже. Вернусь, нужно будет обязательно проверить его кружево.

— Вот колонка, вот ведро, вон там полотенца и мыло, — объяснил Нольг, приведя меня к колонке. Его низкий голос вывел меня из мыслей.

Растерянно кивнув, я осмотрелась вокруг и действительно заметила колонку, а рядом с ней столбик, где на крючке висело полотенце и подобие мыльницы над ним.

— Спасибо...

— Не за что.

Нольг поспешно удалился, оставив меня одну на заднем дворе.

Машинально проводив взглядом его медвежью фигуру, я стала умываться. Холодная вода, коснувшаяся согретой сном кожи, мгновенно привела меня в чувства. Сонливость как рукой сняло.

Умывшись, я набрала в сложенные лодочкой ладони немного воды и вылила ее себе под рубашку для большего эффекта. Возвращаясь в дом, я продолжила думать над тем, что же делать с этим Хогой... а потом в голову пришло, что я-то тут вообще не при чем! Это Арланд заварил кашу, он у нас наикрутейшая нечисть, умеющая воскрешать привидений, уж явно всяко лучше меня понимает, что делать дальше! А моя хата с краю, думать и что-то решать мне здесь совсем не обязательно.

— ...Сегодня надо бы лошадей проверить. Хога, поедешь с нами? — на кухне я застала какой-то семейный разговор.

— Валлен, ты что, последний ум потерял!? — возмутилась Эргея, взмахнув половником. — Он же только что выздоровел, а она еще сказала, что не уверена! Ему нельзя напрягаться.

— Мам, но я хочу поехать! — заканючил пацаненок.

— Не перечь матери, Хога! — осек его отец.

— Все, все за стол и молчать, а не то получите ложкой по лбу! — пригрозила Эргея.

Эргея удивительно быстро приготовила завтрак, от печки уже пахло чем-то съедобным. У меня в животе заурчало.

— Вот скажи, можно ему на пастбище или рано еще? А то этот вон чего удумал! — тут же затараторила хозяйка, когда заметила, что я вернулась.

— Лучше оставьте его здесь, — неуверенно решила я, посмотрев на Хогу, уплетающего кашу из миски со скоростью и жадностью оголодавшего ребенка из Сибири.

Кинув взгляд на лавку, замечаю, что Арланд все еще спит. И как можно дрыхнуть в таком шуме?... уж не случилось ли с ним чего и вправду?

Впрочем, после эля он тоже спал беспробудным сном. Похоже, для него это дело привычное: в любой непонятной ситуации засыпать, как убитый.

— Присаживайся, я и кашки уже наложила! — гостеприимно улыбнулась мне Эргея, указывая на место напротив себя.

Сев, я робко взяла ложку и посмотрела на всех вокруг. Есть уже начали, значит, никаких особых традиций, таких как "без отца за стол не садимся", "без гостей есть не начинаем", "мужчины отдельно, женщины отдельно" и прочие правила, которые я могу нарушить, не соблюдаются. Это меня успокоило.

Во время завтрака никто не разговаривал, потому поели все быстро. Арланд соизволил пробудиться только тогда, когда я начала помогать Эргее убирать грязные тарелки.

Сладко потянувшись, инквизитор грохнулся с лавки, вскочил, как ошалелый, и начал озираться вокруг бешеными глазами. Поняв, где находится, Арланд опустился обратно на лавку и тяжело вздохнул.

Все, кто остался на кухне, громко засмеялись, в том числе и я. Инквизитор виновато улыбнулся, встал и подошел к нам. По его заспанному виду и улыбке мне стало ясно, что все с ним в порядке. Слава мертвым богам.

— Простите, если напугал, — извинился он.

— Садись, сейчас завтракать будешь, — улыбнулась Эргея и отправилась к горшку, стоящему на печке. В нем были остатки каши, которые она выскребла в миску и подала инквизитору.

Пока Арланд ходил умываться и завтракал, я помогала Эргее мыть посуду у колонки на заднем дворе. Грязных тарелок и горшков там скопилось удивительно много. Видимо, это еще со вчерашнего дня, а то и с позавчерашнего... Наверняка всем было не до посуды, когда младший член семьи был в таком состоянии.

За этим занятием мы с Эргеей разговорились, я постаралась узнать у нее что-нибудь интересное.

— А ты, мне муж сказал, та самая Бэйр? — начала она.

— Да, — нехотя призналась я. И как он догадался, интересно?...

— Я немного о тебе слышала, но судя по тому, что ты вылечила моего мальчика, доброго в тебе не меньше, чем злого, — рассудила она. — И среди ведьм ведь бывают исключения, как и среди людей, не так ли?

Хогу исцелил Арланд, а я только смотрела, но сидели-то мы рядом, так что она могла подумать, что я тоже причастна. Переубеждать ее я не стала.

— Бывают, наверное, — я пожала плечами. Уж вряд ли я отношусь к тем исключениям, которые претендуют на звание добрых волшебниц. — Вы о сыне лучше расскажите. С чего это все могло начаться?

— А что же рассказать?

— Происходило ли что-нибудь необычное перед тем, как он заболел?

— Да нет, ничего такого... То есть, происходило, конечно, но к моему мальчику это никак не относится.

— Может, расскажете?

— Это... это касается другого моего сына и, может, меня. Но вряд ли как-то относится к ребенку, — продолжала упрямиться женщина.

— Но что же именно произошло?

— Да обычно все. Обычно, как не знаю что! — она раздраженно всплеснула руками, разбрызгав воду в деревянном тазике. Видимо, эти воспоминания были не самые приятные. — Муж мой умница, красавец, работяга, детей любит, к лошадям так подойти умеет, как никто не сможет, животные его любят и слушаются, они — кормильцы наши, вот мы и живем богато. Конечно, всем вокруг завидно! — усердно вытерев тарелку полотенцем и положив ее в корзину, Эргея продолжила. — Дети у нас все парни, старшие — мужики уже здоровые, крепкие, ладные. Все в отца. Самые завидные женихи в деревне, за них все девки косы друг другу дерут. А Хогу мы в академию учиться отправим на следующий год, сбережения-то у нас есть, а если и не хватит, так есть три жеребца, за них и графья наши по тысяче золотых отдать не пожалеют за каждого... Мы хорошо живем, всех соседей зависть аж на части разбирает! Нам то забор дегтем обмажут, то кур напугают, те нестись перестанут, еще как-нибудь нам навредить пытаются, у самих-то нет ничего! — теперь она говорила, уже не таясь, распалялась все больше и больше. — Как дети малые! Как я отвернусь, так давай обо мне небылицы рассказывать, а как что понадобится, так "соседушка, милая!". Вечно со своими проблемами ко мне ходят, а я, дуреха, и помогаю зачем-то, как будто своих забот мало... С месяц назад пришла тут одна, противная такая, мерзкая! И как я ее за забор-то пустила? Молодая девка, ладная такая, да не замужняя, говорит, значит, нахалка: я, мол, вашего сына люблю до смерти, жить без него не могу, да он, упрямец, все не смотрит на меня, образумьте уж его или дайте родительское наставление, велите меня в жены взять. А сама злая такая, колючая, холодная, как не знаю кто! Как я могу свое дитя родное такой отдать? Если бы еще девушка хорошая была, то еще можно бы, мне и самой уж внуков хочется... да вот хорошая бы не пришла проситься. Уж хорошую мои сыновья не проглядят, сами под венец потащат! Я ей так и сказала, иди, говорю, подобру-поздорову, и чтоб у ворот наших я тебя больше не видела! Она и ушла вся разобиженная...

— А не могла это быть ведьма или ведунья? Может, это она что-то навела на Хогу?

— Да брось! — отмахнулась Эргея. — Ведьмы это же не простые девицы. Ведьма она любить не умеет и унижаться ради мужика никогда не станет, приворожит его скорее. А это какая ведьма? Так, девка простая...

— По себе знаю, ведьмы очень даже с головой не дружат, — возражаю. — А любовь может каждому крышу снести, да так, что деревни выжигать начнешь, не то что проклятиями на право и на лево кидаться... Кто эта девушка? Откуда она? Думаю, мне нужно с ней поговорить.

— Да откуда ж я знаю, кто она такая? — удивилась Эргея, вытирая мокрые руки о фартук. — Не из нашей деревни, это уж точно. У меня из дома-то уезжают только муж, да сыновья, я сама и за забор не каждый день выйду, так, до конюшни иногда дойду только и обратно.

— А кроме этой девушки ничего больше не случалось?

— Да нет... — пожала плечами Эргея. — Кобыла вон рожать собирается, цыпленка кот задушил, дурак эдакий, соседки мне кости перемывают, зла на них нет, на собак бессовестных... Да как обычно все. А девок к нам таких на недели по пять штук заглядывают, все за сыновьями следят, да хихикают... Эх, да что с них возьмешь, с девок-то? Эта вот только особо наглая оказалась!

— Ясно. Значит, я пойду, поговорю с вашими сыновьями. К которому она в невесты просилась?

— К Нольгу, вроде... или к Яру? Не помню уже. Ты тогда поторопись, они уедут скоро, а тут я сама все домою.

— А где они?

— На конюшню уже должны были отправиться. Вон калитка, за ней тропинка до самой конюшни, — она махнула мне на поле за домом.

Кивнув, я пошла туда.

На заднем дворе действительно оказалась калитка, ведущая на узенькую дорожку посреди огромного поля. Дорожка шла к конюшне, которая была не так уж и далеко от деревни.

В голове мелькнула мысль о том, что если они уже сейчас уезжают проверять лошадей на пастбище, то я могу их и не застать: надо бы поторопиться, если хочу отыскать эту ведунью! Я побежала со всех ног, и вскоре вдали показались удаляющиеся всадники.

— Эй, стоп! Не уезжайте! — кричала я мужчинам, которые уже сели на лошадей и отъехали от конюшни. Я все же успела! — Стоять!

— Что такое? — удивленно спросил Валлен, останавливая и разворачивая свою лошадь.

— Мне нужно поговорить с одним из твоих сыновей!... — дыхание было прерывистым, легкие покалывало... нет, так я себя точно загоняю!

— С каким именно? — уточнил он.

— Мужики, к вашей матери приходила одна девушка и просилась за кого-то из вас замуж... — объясняю, хватаясь за грудь и садясь на ближайшее бревно. — За кого?... — смотрю на троих богатырей, возвышающихся надо мной на могучих конях.

— Это, наверное, к Нольгу. Он сам с девицами не разговаривает. Боится! — засмеялся черненький. Кажется, Яр.

— Мать что-то говорила об этом... Да, это из-за меня та девушка приходила, — припомнил Нольг, неуверенно почесав рыжую бороду.

— Вот ты мне и нужен.

— Зачем это? — не понял детина.

— Поговорить о полюбовнице твоей.

— Так, подождите! — прервал нас Валлен. — Это какая-такая деваха просилась замуж за моего сына и почему ведьма уже знает, а я еще нет!? — возмутился он.

— Бать, вы езжайте! Я тут останусь, матери помогу, с этой вот поговорю! — махнул Нольг в сторону, куда вела дорога.

— Ну, как знаешь, как знаешь. За Манькой последи, она уже на сносях, да за Хогой приглядывай, а то еще озорничать начнет, пострел! — велел Валлен и пустил свою лошадь вперед по дороге.

— Ну давай, пошли, — вздохнула я, направляясь обратно к дому. Дыхание после бега уже пришло в норму, но сердце еще колотилось. Не смотря на все прелести этого мира, подвижный образ жизни заканчивается для меня ездой на лошади и спортивной подготовки по-прежнему никакой... вот приеду в город, найдут меня стражники с портретом, как я от них убегать буду? Пора бы уже взяться за себя!

— Куда это ты? Коня надо отвести, — буркнул Нольг и побрел к конюшне. Я последовала за ним.

Пока он расседлывал лошадь, я осматривала конюшню. Она была по-настоящему огромная по сравнению с теми, которые я видела в городах и деревнях! Всего я насчитала где-то сорок стойл, в одном из тех, которые были чуть ли не на две лошади, я увидела толстую кобылу... Манька, видимо. Кроме нее здесь было еще пара десятков лошадей.

— А сколько у вас всего?

— Тридцать семь, вот, тридцать восьмая должна скоро появиться, — объяснил Нольг, заводя своего коня в стойло.

На прощание он потрепал ему пушистую челку, погладил по морде и шепнул что-то на ухо. Только после этого подошел ко мне.

— А твой конь, — он кивнул на Черта, затесавшегося в свободном стойле. — Странный какой-то. Сколько лошадей видел, такого — ни разу. Совсем он на коня не похож... проверила бы ты его: вдруг нечисть?

— Тут и проверять не надо, — фыркаю. — Его и зовут Чертом.

— Ладно, пойдем, — буркнул детина и вышел из конюшни.

По пути к дому Нольг говорить отказался, только когда вошел в дом, только когда вернулся на крыльцо, только когда вспомнил и принес две кружки кваса, только помолчав еще пять минут и еще десять задумчиво посмотрев на цыплят... И никак иначе.

— Ну а теперь мы можем поговорить? — раздраженно спросила я, не выдержав. — Или есть еще какой-то обряд, который мы пропустили!?

— Не раздражайся. Понаблюдай за цыплятами, соберись с мыслями, — ответил своим низким зычным голосом. Ни дать, ни взять, деревенский Будда. — Раздражение и злость ничего хорошего в мир не принесут. Покой и дружелюбие куда лучше...

— Хиппарь... — возмущенно ворчу, запивая раздражение квасом. — Заросший бородой, с косичками, с цветочками на рубашке хиппарь!

— Кто?

— Мммм... человек, учащий всех нести в этот мир любовь. Они едят ромашки, какают радугой и играют на гитарах.

— Ведьма, — просто объяснил смысл моих слов Нольг. — Вам все это чуждо, вы умеете видеть только плохое.

— Нет, не чуждо, — возразила я. — Но ты, я смотрю, созрел для разговора! Итак, кто та девица, которая к твоей матери приходила?

— Они все к ней иногда приходят, я не знаю, о которой ты говоришь, — невозмутимо ответил здоровяк.

— Ты, значит, бабник? Это осложняет дело...

— Да я разве смотрю на них? Бегают гурьбой туда-сюда, я-то их и не трогаю... — возразил Нольг.

— Мать описывала ту, как "злую, холодную и колючую". Есть предположения? Мне очень нужно с ней поговорить, возможно, это из-за нее твой брат заболел.

— Как это? — Нольг удивленно повернулся ко мне. — Как он мог заболеть от того, что меня полюбила какая-то девушка?

— Просто. Девушка оказалась ведьмой, а ты не принял ее любви, тогда в отместку тебе она прокляла твоего брата.

— Но ни одна из девушек в дерене не может проклинать... — но тут он запнулся, видимо, что-то вспомнив. — Хотя я знаю одну ведунью, помощницу старухи, живущей в лесу. Девушка появилась недавно, около года назад, никто не знает, откуда она пришла. Они со старухой лечат детей, животных и никогда за работу денег не просят. Я часто хожу к ним, приношу гостинцы от матери и по хозяйству помогаю. Двум женщинам одним жить сложно, вот я и хожу... Но не стала бы та девушка приходить к мне в дом, чтобы попросить меня взять ее в жены, и ни за что не стала бы вредить моей семье!

— Уверен?

— Да.

— Все равно отведи меня к ней.

— Прямо сейчас?

— А когда еще?

— Хорошо. Подожди, я спрошу у матери, что им отнести можно. Соберись пока, если тебе нужно.

Нольг встал и своей размеренной медвежьей походкой пошел на задний двор, откуда слышался голос Эргеи, разговаривавшей с очередной соседкой.

Я пошла в дом, чтобы не только собраться, но и привести себя в порядок. Когда встала, а до сих пор хожу лохматая, в мятой рубашке и без снаряжения. Да и бинт на руке пора бы сменить: этот весь испачкался.

На кухне, на лавке, под которой была моя сумка, я увидела Арланда в позе убитого ленью ленивца.

Он даже не заметил меня, когда я села на пол возле его "кровати" и принялась вытаскивать из-под нее свою сумку. Только когда я чисто ради интереса пихнула инквизитора, проверяя, не умер ли он и вправду, он подал признаки жизни.

— Что это с тобой? — удивляюсь. — У тебя день лени?

— О, а вот и ты! — заметил он, открыв один глаз. — Пошли на рыбалку?

— Что!?

— Я еще вчера спрашивал у Валлена, у него есть удочки. Пошли? Время подходящее, утро только настало...

— Ты что, издеваешься? — возмутилась я. Я уже откопала в сумке свою расческу и приводила в порядок волосы. — Мы должны помочь выздороветь Хоге, а не на рыбалки ходить! О чем ты только думаешь?

— Я хочу поймать рыбу и зажарить прямо на берегу реки, потом выбросить ее остатки в воду. Тогда всплывет русалка и устроит скандал. Русалки тут точно есть: я их почувствовал, когда купался в лесу в речке. Проклятие, которое истощило Хогу, могла навести нечисть как раз такого рода. Он парень озорной, я ему вот "инквизиторскую" рогатку смастерил, он птиц стрелять побежал... Я думаю, он чем-то насолил местным русалкам, вот они на него и обозлились. Пойду проверю, заодно порыбачу... давно я рыбы не ел. Пошли со мной? — повторил он, не сводя с меня хитрого взгляда.

— А, вот оно, в чем дело, — протянула я. Перед походом к старухе, которая живет в лесу, я решила убрать волосы в косу, чтобы не цеплялись за ветки и не собирали мусор. Приступаю к поискам нормальной рубашки. — Нет, не могу я с тобой на рыбалку пойти. В семью как раз месяц назад разозленная ведунья приходила, просила Эргею, чтобы та велела Нольгу выйти за нее. Девицу выгнали. Подозреваю, она и навела, чтобы семье досадить.

— А ты, я смотрю, времени зря не теряла, — Арланд одобрительно поджал губы. — Я-то думал, Дейк тебя за красивые глаза рядом держит, а ты, оказывается, еще и в делах помогаешь... Тоже что ли себе ведьму в помощницы завести, когда выпущусь из ордена?

— Собеседование в ближайшей пыточной устроишь? — усмехнулась я.

— Вредная ты, — вздохнул инквизитор, наконец, садясь на лавке и потягиваясь. Черный костюм повторял все его движения, как вторая кожа. Казалось, в нем Арланд чувствует себя так же уютно, как в домашней пижамке. Кожаной пижамке с металлическими деталями килограммов на шесть.

— А к ведунье тебе со мной идти нельзя, — заметила я. — Ты же инквизитор: они при тебе могут и мертвыми прикинуться!

— И то верно, — кивнул Арланд. — Что ж, хотя человек такое проклятье не наведет, проверить будет не лишним. Иди к своей ведьме, а у меня работенка все равно гораздо приятнее, — он мечтательно улыбнулся. — Пойду на рыбалку, посижу у речки, вдали от всех, красота...

Так и не найдя ни одной приличной рубашки, я решила, что сегодня похожу в старом, а вечером устрою большую стирку. Повесив на пояс черепок домового, кинжал, перекинув через плечо небольшую сумку со всем самым необходимом, надев плащ и натянув шляпу, я вышла на улицу, где меня уже ждал Нольг.

В руках у него была большая и наверняка тяжелая корзина, накрытая белым полотенцем.

— Пошли, — буркнул он и направился к воротам.

По деревне мы шли молча. Неразговорчивый Нольг все время смотрел вперед и, кажется, даже не моргал. Те немногие селяне, которые не были заняты делами, повылазили из домов, чтобы посмотреть на нас. За спиной то и дело раздавались неприятные перешептывания.

Нольг не обращал на это никакого внимания, а мне стало как-то не по себе: вспомнились события в Верегее. Но тут, думаю, меня в обиду не даст Нольг, да и Арланд пока не так далеко... Нет, уж лучше не думать о плохом, а занять себя другими мыслями, по делу.

Вот интересно, для этого рыжебородого гиганта такой интерес общества привычен или он просто по жизни невозмутим, как сам пень? Судя по словам Эргеи, их семья тут самый главный объект для сплетен. Хотя это не так удивительно. Дом у них стоит отдельно от прочих, да и по добротности выделяется из толпы черных избушек. Одеты его хозяева почти как горожане, в той таверне я бы не взялась сказать сразу, откуда они. Табун лошадей в тридцать восемь голов, конюшня, пастбище, и все у одной семьи. Действительно, тут есть чему завидовать.

Интересно, как это они приобрели такое богатство? Семейное дело, передавшееся по наследству одному из супругов? Надо будет узнать. Конечно, вряд ли это важно, но мне любопытно... может, тоже конями заняться? Прибыльное, видно, дело!

— Нольг-Нольг, а куда ты идешь? — вдруг подбежала к нам какая-то девочка лет пяти.

— Навестить старушку Агапу в лесу, — улыбнулся медведь, садясь на корточки перед девчушкой. — А ты куда бежишь? От мамки зачем ушла?

— Она меня стирать заставляет, — сморщила курносый носик девочка. Я умиленно улыбнулась, глядя на это деревенское чудо в платочке и с русыми косичками.

— Надо матери помогать, — назидательно сказал ей Нольг. — Иди к ней и не убегай больше, а я вернусь и сделаю тебе деревянную лошадку.

— С гривой? — загорелись серо-зеленые глаза.

— С гривой и хвостом, — очень серьезно кивнул Нольг. — Ну все, беги, а я пойду.

— Ага! — кивнула девочка, потом развернулась и весело поскакала куда-то. Нольг встал с земли и посмотрел на меня.

— Инга, — объяснил он.

— Тебя и дети любят?

— Любят. И я их люблю. Чего их не любить? Они хорошие, веселые, у них перед глазами и мир другой, — сказал Нольг, продолжив путь. — А ты, ведьма? Ты думаешь, что дети — это бестолковые животные, не умеющие мыслить по-человечески?

— С чего ты взял? — удивилась я. Похоже, ведьм в этом мире не любят даже буддисты. — Не могу сказать, что я в большом восторге от детей, но и неприязни не испытываю. Дети и дети, мне они и не попадались толком.

— Ведьма.

— Да что ты все "ведьма" да "ведьма"!? — возмущаюсь. — Я вполне себе человек, между прочим! Просто у меня больше прав и возможностей, вот и все. Я не виновата, что родилась лучше, чем вы. И не надо делать из меня кровожадную заразу, которой я не являюсь!

— Вы, ведьмы, на людей даже не похоже, — заметил Нольг. — Одеваетесь, как мужчины, говорите, как мужчины. В вас ни нежности, ни мягкости женской нет. Вы не пойми кто, на вид вроде и обычные девушки, а как внутрь заглянешь, так упадешь, сколько там темноты.

— Ты же меня совсем не знаешь! — я попыталась оправдаться, но вышло вяло. Что-то душе подсказывало, что Нольг прав: никогда я не буду счастлива одной только женской долей хранительницы очага. — Откуда такое предвзятое отношение к ведьмам? Много ты их вообще видел?

— Достаточно для того, чтобы знать вас и судить. У вас у всех одинаковые души, очень малым вы друг от друга отличаетесь. Я еще не встречал живых женщин, не готовых любить. Это плохо и против самой вашей природы. Но все ведьмы ни к кому, кроме себя, никаких особых чувств не имеют.

— Много ты знаешь о моей природе, деревенщина...

— Ну ладно, любишь ли ты кого-нибудь? Хоть бы и мужчину? — охотно пошел на попятную Нольг.

— Может, пока достойных не встречала, — пожимаю плечами.

— Сердце у тебя, может, и честное, но холодное. Сама ты это знаешь, вот и злишься, — объяснил он. — Жалко мне тебя. Тяжело это, с холодным сердцем.

— Но...

Завязался разговор о том, кто такие ведьмы. К моему большому удивлению, Нольг привел мне столько примеров ведьм, что я невольно про себя предположила, что он состоит в каком-нибудь кружке по встрече с ними. Но, как выяснилось, просто он с отцом и братом часто ездит в город, а там этих ведьмовских лавок очень много, они часто туда заходят за лекарствами и травами для животных, вот оттуда и пошли знакомства, на основании которых Нольг сделал такие выводы.

В нашем разговоре я пыталась хоть как-нибудь отстоять честь своих сестер, но то, что Нольг приводил в качестве примеров в основном неоспоримые факты, здорово осложняло дело.

За этой увлекательной беседой мы дошли по тропинке до леса, а там, пробираясь через кусты, за час или чуть меньше добрались до дома старухи, обсуждая и сравнивая по пути жизнь ведьмы и жизнь коневодов. Нольг оказался на удивление добротным собеседником, умным и рассудительным человеком, чего от жителя деревни я никак не ожидала. Почему-то они все здесь казались мне чуть ли не умственно отсталыми. Возможно, это мнение во мне укрепила зарождавшаяся на почве магических возможностей мания величия... так-то подумать, я в самом деле далеко не лапочка.

Домик этой старушки Агапы был похож скорее на землянку, чем на избу. Очень маленький, совсем без окон, а дверь оказалась такой низкой, что сложно было представить того, кто сможет пройти через нее, не наклоняясь.

Судя по состоянию бревен и крыши, заросшей густой травой, домик построили очень, очень давно.

Нольг постучался в дверь и громко спросил, есть ли кто дома.

Изнутри землянки послышалось шуршание, потом постукивания и тихие переговоры. Спустя минуту дверь отворилась и нам показалась девушка в невзрачном коричневом платье, которое носили уже не одно поколение, и с шалью на плечах.

— Нольг! — улыбнулась она. — Заходи! А кто это с тобой?

— Ведьма, — невозмутимо ответил он, складываясь пополам и с даже так с трудом проходя через дверь.

Спустившись по ступенькам, ведущим вниз на целых два метра, я оказалась в самой настоящей землянке. Удивительно, но внутри было просторнее, чем мне думалось сверху.

В "прихожей" были расставлены нужные по хозяйству вещи, на стене на оленьих рогах висела одежда, а на специальной скамеечке ютился набор разноразмерных лаптей, старых башмаков и даже одна пара почти целых сапог нашлась. Из своеобразной прихожей проход вел в большую кухню, она же была и гостиной. Ход внутрь прикрывали две двери, потому я и не увидела толком, что там.

За столом, закопавшись среди пучков сушеных трав, грибов и прочей растительности, сидела старушка. Увидев Нольга, она улыбнулась.

— Здравствуй-здравствуй, Нольг! А кто это с тобой?

— Ведьма Бэйр. Она хочет поговорить с тобой и с Ежевикой.

— Бэйр!? — испугалась девушка по имени Ежевика. Боги, мои портреты уже что, и в лесах развешивают!? Или, может, к этой знахарке приходили ланки Адольфа в поисках ведьмы с рыцарем!?

— Что тебе здесь надо? — нахмурилась старушка, вставая из-за стола.

— Поговорить и только, — я подняла руки, в знак мирных намерений. — На самом деле мне нужна только... гхм... Ежевика.

— Нольг? — испуганно поглядела на Добрыню Никитича девица. — Зачем ты ее сюда привел?

— Я вам принес сметаны и молока. Хлеба, уж извините нас, не получилось у матери к сроку испечь, — невозмутимо, как и всегда, сказал он, подходя к столу и выкладывая на него гостинцы. Старушка поспешила расчистить место для подарков.

— Спасибо, век тебе счастья, — улыбнулась ведунья. — Но откуда же у тебя с этой прохвосткой знакомства? — она недобро зыркнула в мою сторону.

— У меня брат заболел сильно, мы уж думали, не вылечить. Отец с матерью сколько не лечили, сколько по лекарям не ходили, ничего не помогало. А вот вчера уехали в город, за священником, остановились на постоялом дворе и там встретили инквизитора, а с ним Бэйр. Инквизитор согласился помочь, ну они и вернулись с ним и с ведьмой. Храмовник что-то наколдовал и Хога тут же выздоровел, с кровати встал, есть начал, — на лице Нольга появилась улыбка. — Теперь Бэйр зачем-то захотела с Ежевикой поговорить. Я перечить ей не могу, вот и привел ее к вам. У нее добрые помыслы, ее нечего бояться. Головой ручаюсь.

— Как это, Хога заболел!? А что же мы не знали? Что же вы нам не сказали? Мы бы вылечили! — разволновалась старушка.

— Мои родители ведунам не верят, вы же знаете, — развел руками богатырь. — Они ни во что не верят! Я бы к вам первым пришел, да не я в семье голова.

— А инквизиторам они верят, значит! — возмутилась Ежевика.

— Инквизиторы они все умеют одинаково, их всему по науке учили, а у ведунов и силы, и знания от души идут, — возразил Нольг. — Это разные занятия, кто-то больше верит одним, а кто-то другим.

— Но с Хогой ведь все в порядке сейчас? — настороженно посмотрела на меня девица.

— Не знаю, — честно ответила я. Не похожа она на злобную ведьму, все-таки. Даже Миша из Верегеи, и ты больше была похожа. — Ну так... поговорить где можно? Без лишних ушей.

— Тут лишних ушей нет, — заметила старушка.

— Мне нужно поговорить с ней наедине, я настаиваю.

— Идите тогда на улицу, а я пока тут с Нольгом посижу, напою его чем-нибудь, — нехотя разрешила старуха. — И корзиночку, Ежевика, возьми, пойдите на полянку с малиной, наберите ягод. Поговорите заодно.

— Хорошо.

Мы с Ежевикой выбрались из землянки на улицу. Было видно, что девушка сильно нервничает и, кажется, боится меня.

— Зачем тебе со мной говорить? — спросила она, когда мы оказались на улице и отошли подальше от дома в лес.

— Ты приходила к матери Нольга? — решаю сразу в лоб.

— А это тебе зачем? — насторожилась девушка.

— Так ходила?

— Ну да... — неуверенно ответила она, потеребив подол платья.

— И просила, чтобы он тебя в жены взял?

— Что? — удивилась она, широко раскрыв и без того большие глаза. Но потом тут же нахмурилась. — Это тебя на касается!

— Отвечай на вопросы и не спорь, а не то хуже будет, — я сделала суровую мину. Девица посмотрела на меня и почему-то поверила.

— Ну, просила, — тихо призналась она.

— Отлично, — пробормотала я, разглядывая Ежевику и пытаясь понять, насколько она "злая, холодная и колючая".

Мы уже дошли до поляны, усеянной кустами дикой малины, и стали собирать ягоды. Ежевика себе в корзинку, а я себе в рот.

Девушка была не то чтобы красивая, но необычная. Очень светлая кожа, голубые глаза и роскошные кудри черного цвета с отливом в лиловый, которые она, в отличии от деревенских, не убирала ни в косы, ни под платок. От этого цвета и имя у нее небось — Ежевика. К глазам я присмотрелась внимательнее, чем-то они у нее отличались. То ли взгляд какой-то особенный, то ли цвет радужки... Я так и не смогла ничего понять, только смутила девушку своим пристальным взглядом.

— И что тебе Эргея сказала? — спросила я, решив продолжить допрос. И все-таки не тянет она на невинную овечку.

— Она сказала, что, сын у нее хороший и ладный, и невесту она ему под стать найдет. С приданым богатым, красивую, хозяйственную и послушную...

— А ты что?

— А я что? — она тяжело вздохнула, как будто готова была вот-вот расплакаться. — Я сирота, без роду и племени, с кореньев на кашу перебиваюсь, в лесу живу, как животное дикое, одеваюсь в обноски, которые люди даже на половые тряпки пустить не хотят!... Не пара я ему.

— Какая драма, — хмыкнула я.

— Но вот как не хотеть за такого, как Нольг? — вздохнула она, быстро утерев набежавшие на глаза слезы. — Но не пара мы.

— Значит, ты на Эргею обиделась, когда она тебе об этом сказала?

— Обиделась.

— И что ты сделала тогда?

— Разозлилась.

— А что ты сделала, когда разозлилась?

— Ушла, хлопнув дверью... — созналась девушка.

— И все?

— Ну... я очень сильно разозлилась... — она непонимающе похлопала глазами.

— И прокляла их семью. Так?

— Нет! Что ты!? Как я могу!? Это же семья Нольга! — пораженно закричала Ежевика, выпрямившись от негодования. — Я просто разозлилась на нее, на гордячку бессовестную, которая только богатых за людей считает, и подумала, что "да пропади оно пропадом меня, твое бесценное богатство!"...

— Это и называется "проклятие", — заметила я тоном аля Шерлок Холмс. Элементарно, Ватсон! Боги, как все банально в этом мире! Я так и знала, что та девица будет во всем виновата.

— Но я же не хотела им ничего плохого! — взмолилась она и все-таки залилась слезами.

— Хотела не хотела, а самым дорогим для Эргеи оказались вовсе не деньги и хозяйство, а ее семья, младший сын, — объяснила я. — Ты же ведунья, так?

— Нет... не совсем, — девушка задрожала, пытаясь унять слезы.

— То есть как, "не совсем"?

— Это секрет.

— Ладно, черт с твоим секретом, — меня уже корежить начинает от одного этого слова, лучше уж не лезть! Арланда хватает по самое горло. — Но дело в том, что твои чувства перевоплотились в проклятие. У ведьм это почти неизбежно, когда они испытывают сильные эмоции. Потому в будущем будь осторожнее и ко всему в этом мире относись с иронией и львиной долей сарказма... Как я. Или делай, как Нольг: просто не обращай внимания на все плохое.

— А ты тоже так проклинала, не зная? — поинтересовалась Ежевика.

— Почти не зная, — вздохнула я. Что сталось с тем парнем из Верегеи, интересно? Хотя нет, не интересно.

— А расскажи, как это было... я еще никогда настоящих ведьм не видела.

— Не уходи от темы! Итак, ты знаешь, как снять последствие твоей вспышки гнева?

— Понятия не имею! А что, это так сложно?... — спросила она, но тут же осеклась. — Стой-стой... так это получается?... Получается, Хога из-за меня заболел!? Ужас какой! А я ни обрядов никаких не знаю, ни как проклятие снять! Ведь его можно снять, правда!? С Хогой все будет хорошо? Он не останется больным? Ему не придется всю жизнь к лекарям ходить? Бедный, несчастный мальчик! Ах, ужас-то какой...

— Понятия не имею. Но в крайнем случае для того, чтобы его вылечить, придется тебя убить.

— Я готова! — сразу выпалила Ежевика. — Если мальчик умирает по моей вине, то я заслуживаю этого!

— Ты удивительно самоотверженная ведьма... Так ты точно не знаешь, как это можно снять? Это здорово осложняет дело, потому что я тоже этого не знаю, — вздохнула я, раздумывая. Еще, конечно, остается Арланд... но инквизитора к делу мне бы подключать не хотелось. Я не была уверена в том, что после встречи с ним с девушкой все будет хорошо, особенно если она чуть не убила ребенка. — Что ж, думаю, тебе придется пойти со мной в дом к Нольгу.

— Зачем!? Я туда больше никогда в жизни не приду! — она отступила от меня еще на несколько шагов. Чтобы не убежала, я подошла к ней поближе.

— Мне же нужно разобраться, как вылечить Хогу, будет лучше, если ты будешь при этом рядом, — объяснила я, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее.

— Тогда я пойду, — согласилась Ежевика. — Сейчас вот малины наберу для бабушки и с тобой пойду.

На том и сошлись.

Больше часа мы общипывали несчастные кусты до тех пор, пока на них не осталось почти ни одной ягодки. Под конец я вспомнила об инквизиторе и решила набрать ему малины в платочек. Пускай пожует, порадуется.

Потом мы вернулись в землянку с старушке и Нольгу, где провели еще час за совершенно бессмысленной болтовней. Старушка сказала, что Ежевика сегодня ей нужна, потому она сможет отпустить ее не меньше, чем через три часа. Я согласилась, с условием, что девушка придет сама и мне не надо будет нестись за ней в лес. Ежевика дала клятву, что придет.

Договорившись обо всем, мы распрощались.

На обратном пути, как только мы отошли подальше от дома, Нольг начал расспрашивать меня о том, виновата или не виновата Ежевика, зачем я ее вообще к ним идти заставила. Он так беспокоился насчет этого, что я не решилась его мучить и рассказала, что она хоть и натворила дел, но совершенно неосознанно. Узнав, что причиной болезни брата является Ежевика, в поступке которой виновата его мать, а в конечном итоге и он сам, Нольг растерялся. Похоже, на этот случай у него не оказалось очередной буддийской мудрости. После молчаливых раздумий на него накатило мрачное и угрюмое настроение.

Ежевика

Когда мы вернулись в дом, там все было по-старому. Эргея, закончив уход за скотиной, готовила обед и ужин на всю семью, на кухне возле нее крутился Хога, пытаясь то помочь, то стащить что-нибудь. Арланда в доме не было.

— Ну как сходили? Что выяснили? — сухо спросила Эргея, пристально посмотрев на меня, когда мы с Нольгом вошли на кухню.

— Ничего из того, что может помочь, — ответила я, решив пока не распространяться. — Мне нужно поговорить с моим другом. Где он?

— Он взял удочки и сеть Валлена, пошел на речку рыбу ловить... Хотя кто в такое позднее время ловит?

— Ясно. Ну я тогда к нему пойду.

— А обед как же? — удивилась Эргея. — Все почти готово!

— А я с ним за компанию рыбы поем!

— Да не поймает он ничего, он же, видно, с роду не рыбачил! — отмахнулась Эргея, засмеявшись. — Возьми вот краюху хлеба и кувшин кваса, поедите хоть немного. Хога, принеси ей!

— Сейчас!

Мальчик шустро бросился вниз, в кладовку.

— Ах, не нарадуюсь на него! — заметила Эргея, смахнув выступившие было слезы. — Мальчик мой любимый... подумать только, из-за какой-то собаки завистливой так страдает! Истощал весь, без слез и не взглянешь! Я уверена была, что ничего уже не исправить, а он вот... бегает, помогает, как может... лисенок мой...

Мальчик вернулся, как только Эргея произнесла последнее слово.

Приняв у него кувшин и две краюхи хлеба, я положила это все в корзину, услужливо протянутую хозяйкой, а после вышла из дома и направилась в сторону речки, которую мне указал Нольг.

Отовсюду слышалось кудахтанье кур, блеяние коз и говор людей. Кипела работа, вечные бабки вешали свое вечно мокрое белье, мужики колотили молотками, пили что-то, что-то носили... Повседневная деревенская суета неожиданно здорово подняла настроение. Как-то душевно здесь! Не то что в городах... или в мрачных графских поместьях, например.

Завидев меня, жители, как правило, замолкали, а спину мне, словно прицелы снайперских винтовок, прожигали любопытные взгляды. Иногда, когда кто-то особо забавно на меня пялился, выпучив глаза и открыв рот, я строила этому кому-то рожи или показывала неприличный знак из светящихся синих линий в воздухе. Да, я теперь и так умела! Специально на случай зевак училась, времени столько убила... как не показать было?

Хотя с моей стороны это было не особенно умно. К вечеру по всей деревне наверняка пойдут слухи о заехавшей ведьме и на меня опять пойдут с вилами всей толпой... Правда, теперь уже я смогу смести их одним взмахом руки, а если и не смогу, то у меня есть нечисть-инквизитор, который точно всех распугает.

К тому времени, когда я вышла из деревни, несчастных жертв моего дурного воспитания было уже около пятидесяти. По пути до речки я случайно обнаружила, что за мной украдкой плетется свора местных мальчишек от мало до велика. Решив попугать и их тоже, я сделала следующее: шла спокойно до первого поворота, а там, пока они меня не видели, быстренько спряталась в кусты, а на дороге создала слабенькую, очень нереалистичную иллюзию чудовища в полном смысле этого слова. Это был волк с головой паука, передними лапами варана, с задними лапами кузнечика и со змеиным хвост. Иллюзия просто стояла на дороге, замерев в одной позе, но мальчишкам, думаю, и этого хватит.

Как только толпа любопытных ребятишек прошла через поворот и вот-вот должна была увидеть мое творение, я начала выть, рычать, и издавать ужасные, в моем представлении, звуки.

Моей дурной игры хватило мальчишкам для того, чтобы испугаться до полусмерти! Как только они увидели мое творение, заорали во все глотки и со всех ног, толкаясь, спотыкаясь и падая, кинулись бежать обратно к деревне!

От этого зрелища я согнулась пополам от смеха и упала на траву под кустом, где провалялась минут пять в тщетной надежде, что не надорву свой животик. Ох, как же мне этого не хватало!...

В таком положении меня и нашел бродивший неподалеку инквизитор.

— Привет, — ухмыльнулся Арланд, наклоняясь надо мной, лежащей под кустом. Свет от солнца коснулся металла его серег и стрельнул мне в глаза солнечными зайчиками.

— Привет... — ответила я, щурясь и утирая слезы смеха. Инквизитор помог мне сесть.

— Что это тут было? Я слышал, как кричали люди, — он вытянулся, чтобы посмотреть на дорогу и увидеть кричавших. — Как я понимаю, это твоя работа?

— Ай, да брось... мальчишки за мной из деревни увязались, вот я их и решила попугать. Создала иллюзию низкокачественную, повыла немного, а они как побежали!... Ой, ты бы видел! Орут, толкаются, спотыкаются, падают, и тогда на четвереньках, но все равно бегут-бегут-бегут, лишь бы подальше отсюда! Дурачки такие, я не могу! Ха-ха-ха!...

— Вставая, ты вся в траве, — усмехнулся инквизитор, подавая мне руку в черной перчатке.

Поднявшись, я немного оступилась и чуть не упала, не удержав равновесие, но Арланд любезно меня удержал.

— Ну как твоя рыбалка? — спросила я, отряхиваясь от сухой травы. — Поймал что-нибудь?

— Да нет, ничего пока не поймал. Но вот два часа дня будет, я сеть выну, посмотрю. Мне бы хоть одну рыбешку и то неплохо бы было, а тут, представляешь, никого как будто не водится!...

— А ты на кого ловишь?

— На червяков, на кого еще?

— У меня тут в корзинке хлеб есть, давай на него попробуем?

— А так ловят разве?

— Да черт его знает, — пожимаю плечами.

Подхватив с земли корзину, я пошла за инквизитором к месту рыбалки.

— Ну как, что там с ведуньей? — спросил он по пути.

Я задумалась, рассказывать или нет. Наверное, совсем не привлекать Арланда не получится: может, Ежевика еще спросит у своей ведуньи, как снимаются такого рода проклятья, но вдруг старушка тоже ничего не будет знать? В любом случае, кто-то поумнее меня должен будет проконтроллировать все.

— Все так обычно до того, что скучно! — пожаловалась я. — Она пришла к матери Нольга — который здоровый и рыжий мужик — с подношением, медленно повела тему к замужеству, но не успела толком ничего сказать, как ее осадили, мол, невеста будет под стать сыночку: с приданым, богатая, с именем, а ты закатай губу, оборванка. Девица разозлилась, пожелала, чтобы у Эргеи все ее богатство повывелось. Но для женщины главным оказался сын, а не хозяйство, и вот, что получилось — мальчик начал угасать, — увидев ожесточившееся лицо инквизитора, я поспешила добавить: — Но ведунья не со зла, а совершенно случайно это сделала, она даже не знала, что может проклинать... Виноватого, в общем, нет.

— Драма какая-то... Нейверский любовный роман, на меньшее не потянет, — сказал Арланд, задумавшись. — И как снять, тебе по-прежнему не известно?

— Нет пока. Но ты, я смотрю, не волнуешься особо по этому поводу?

— Почему же? — удивленно спросил он.

— Ты так рвался сюда ехать, а сам вон, на рыбалки ходишь, — киваю в сторону речки.

— Я ведь знаю, в чем дело, — вдруг ответил инквизитор. — Зачем мне суетиться?

— И в чем же?

— Все просто. Проклятие лежит не на мальчике, а на его родительнице, его-то я и почувствовал на том дворе. Проклятие не на болезнь, а на связь с теневой стороной мира, где обитают духи, демоны и прочие твари. Сначала оно приводит человека до смерти, тот умирает, его хоронят, потом по каналам, связанных с теневой стороной, в тело проникает нечисть, изменяют его под себя, и из сырой земли на кладбище вылезает упырь. Проклятие завязано на Эргее и подпитывается за счет ее сил, но действует на мальчика. Как его снять я не знаю, но знаю его природу. Люди такое навести не могут, а вот нечисть — сколько угодно. В общем, есть нечисть, есть проклятие. Поймать нечисть и заставить ее снять проклятие — все, что нужно сделать. Только вот ты сама сказала, что Ежевика — обычная девушка. Не вяжется это все пока.

— Так ты с самого начала знал, что проклятие на Эргее!?

— Ты же не спрашивала, вот я и не говорил. Я думал, ты сама это все уже определила... Это же так просто, что даже смешно! Уж такие пустяки не понять для ведьмы твоего уровня, я думал, невозможно, — ехидно сказал он, вернув мне толчок в плечо. — Стыдно, Бэйр с Равнин, стыдно!

— Отстань, — недовольно проворчала я, во второй раз толкая его в плечо. —

— Хочешь, я научу тебя определять проклятия по ощущениям, по запаху? — вдруг серьезно предложил Арланд.

От удивления я даже приостановилась ненадолго.

— Это что, какой-то подвох? — с подозрением смотрю на Арланда. Он же никогда не рассказывал мне про свои инквизиторские приемчики, даже если я очень просила!

— Нет, — ответил он.

— Я подумаю.

Мы дошли до места рыбалки. Это был тихий бережок, укрытый тенью деревьев, находящийся у самой воды. На рогатине, вкопанной в землю, покоилась удочка, рядом с ней — ведро с водой для рыбы. Место, где будет костер, тоже уже было готово. Только рыбы не было и, скорее всего, не будет, а так просто рай, а не местечко!

Поставив корзинку неподалеку от кострища, я подошла к удочке и села рядом с ней на землю. Несколько минут я разглядывала реки под звуки пения птиц, стрекот неизменных сверчков и течения.

— Красота, — вздохнула я, глядя на речку.

— Да, здесь очень хорошо, — согласился Арланд.

Обернувшись, чтобы посмотреть, что он там делает, я увидела, как этот подлец без меня уплетает наш хлеб и выпивает квас... то-то так притих!

— Эй, а меня позвать? — возмущаюсь, быстренько подтягиваясь к корзинке.

— Ты сиди там, сиди, наслаждайся прекрасным видом, получай духовную пищу, — махнул Арланд рукой в сторону берега. — А я тебя тут подожду.

Достав из корзины кувшин кваса и свою горбушку хлеба, принимаюсь обедать, а то этот сейчас возьмет и все съест!...

Соревнуясь, кому больше достанется, мы и не заметили, как остались без хлеба для рыб. Повздыхав, мы уселись рядом с удочкой и принялись молча смотреть на воду и ждать непонятно чего.

Мы ждали десять минут, потом двадцать, потом час, потом второй. Ничего не происходило, река все так же мерно текла, птицы чирикали, а сверчки трещали. Солнце поднялось к середине горизонта и начало сильно пригревать. Тенек от берега сбежал, оставив нас под палящими лучами.

Не выдержав жары, я сняла плащ и жилетку, потом, когда стало уж совсем невмоготу, решила снять сапоги и сунуть ноги в воду. Это помогло, и я почувствовала себя вполне сносно. А вот на Арланда, который сидел в своем черном панцире, было жалко смотреть.

— Слушай, ты, может, в тенек уйдешь? У тебя же так перегрев случится! — обеспокоенно заметила я. О том, чтобы уговорить снять его это все, я уже даже не думала.

— Я не могу вот так взять и уйти в тенек от удочки. А если рыба появится? Нет, я тут посижу...

— О, я же тебе малины собрала! — приступ к жалости к чудному инквизитору заставил меня вспомнить о гостинце, который я ему собрала.

Я стала рыться в сумке в поисках узелка.

— Какой малины?

— Красной малины. Мы с той девицей во время разговора как раз шли к ягодной роще. Вот я решила и тебе немного набрать, подумала, вдруг захочешь. Правда, сейчас эта малина уже в черт знает что превратилась, наверное... скорее всего в варенье... вот, нашла, — я протянула Арланду почти не пострадавшие ягоды, убранные в платок.

— Хах, как это мило с твоей стороны, набрать мне ягод, — польщенно заметил инквизитор, запихнув в рот первую малину. Я пожала плечами и повернулась к реке.

— А ты хочешь?

— Нет, я этой малины столько наелась... Я на нее даже смотреть уже не могу!

— Ну и хорошо.

Еще немного посидев, я решила побаловаться и побрызгать ногами в воде. Похоже, я немного перестаралась, потому что брызги попали Арланду прямо в лицо! От этого у него из рук выпали все ягоды и попали прямо в реку... Не выдержав вида его мокрой расстроенной морды, я рассмеялась.

— Эй! — обиженно воскликнул Арланд, провожая взглядом свою малину. — Что ты наделала!?

— Аха-ха-ха! Прости, я нечаянно! — воскликнула я, с трудом унимая смех. Вот умора! Видел бы он себя со стороны! — Ну, может, рыба заклюет!

— Как будто рыба пойдет на мою малину...

— Ого, смотри!

Удивительно, но на малину рыба все-таки пошла! Ягодки начали исчезать одна за другой, по воде забегала рябь, как от плавников.

Схватив удочку, инквизитор пару раз аккуратно дернул, привлекая внимание рыбин к червяку на крючке. Мало ли, кому-нибудь малины не достанется, и тогда он и на червяка согласится...

К нашему удивлению, крючок проглотили и удочку резко потянуло вниз. Чтобы удержать ее, нам пришлось вдвоем за нее ухватиться и налечь изо всех сил.

Уж не знаю, что за рыбина там была, но силы у нее было немерено! С огромным трудом и при этом чуть не сломав удочку, мы вскоре все же начали побеждать рыбеху, постепенно вытягивая ее наверх.

— Кто бы знал! — пораженно сказал сквозь сжатые от напряжения зубы Арланд. — Рыба, оказывается, любит малину!

— Теперь точно знать будем, на что ловить надо! — согласилась я.

Вдруг из воды показалась и сама рыба...

— Русалка!... — пораженно выдохнула я.

Существо посмотрело на нас несчастными глазами и показало леску, уходящую ей в рот. По порванной губе стекала струйка размываемой водой крови. Судя по тому, что из щеки тоже струилась кровь, крючок проткнул ее насквозь.

— Вот бедняга... Ладно рыбы, но ты-то, дура, зачем червяка съела? — воскликнула я.

Русалка пожала плечами.

— Вылезай, вынем. Но ты нам на пару вопросов ответишь, — поставил условие Арланд.

Русалка кивнула и подплыла к берегу.

Впившись сильными тонкими пальцами в землю, она быстро и ловко выбралась на берег.

Существо было прекрасно, нечего и говорить.

Мокрые черные волосы облепили спину и большую упругую грудь, кожа отдает синевой, но не так сильно, чтобы это отталкивало. Глаза у русалки неестественно большие, синие и беспрестанно слезящиеся. Черты лица казались немного размытыми, при первом же взгляд на него можно было сказать, что существо не принадлежит роду человеческому. Удивительно тонкие и длинные руки русалки на локтях имели белесые перепонки-плавники. Ноги очень похожи на человеческие, только на щиколотках распускались веерообразные плавники. В остальном перед нами сидела совершенно обыкновенная девушка... то есть не обычная, а с неестественно идеальной фигурой. Арланду с его "до свадьбы" можно было только посочувствовать.

— Я-то всю жизнь думала, что у вас хвосты... — проговорила я, разглядывая диковинку.

Русалка промолчала, только указала на рот и кровь.

— Арланд, мучитель несчастных рыбок, помоги ей! У нее же в горле крючок застрял, а ты сидишь и смотришь!

— Сейчас... — кивнул инквизитор, не сводя глаз с русалки. Его-то хвост как раз меньше всего интересовал. — Открой рот и постарайся не двигаться, — велел он русалке, подсев к ней поближе. — Сейчас я все выну!

Арланд провозился недолго.

— Готово! — сказал инквизитор, показывая крючок без червяка. — А теперь, дорогая, поговорим, — посмотрел на русалку.

— Может, не будем?... — томно прошептала она, оплетая Арланда манящим взглядом. Инквизитор замешкался, и русалка прильнула к его губам.

Уж не знаю, на что она рассчитывала: Арланд оттолкнул ее от себя, крепко схватив за руки. Я и моргнуть не успела, как он обвязал их одной из цепей на шее, защелкнув замок между звеньями.

Вот и пригодилась эта груда металла, которую он на себе вечно носит.

Русалка закричала: серебро наверняка причинило ей сильную боль. Она начала извиваться всем телом и биться на земле, и, хотя, инквизитор держал цепь крепко, угомонить ее было невозможно.

Тогда я, решив внести и свою лепту, шибанула по ее голове "могучи толчком". Русалка мгновенно утихла.

— Что ж, ты нечисть, он инквизитор, вам не суждено быть вместе, — пробормотала я, рассматривая утихшую пленницу. Ее рот раскрылся, и я увидела зубы... острые, в несколько рядов, вряд ли они были нужны ей для малины.

Обмотав шею русалки цепью, Арланд уселся на землю, и мы стали ждать.

Когда русалка наконец пришла в себя, мы еще несколько минут поборолись с ней, пытаясь удержать на месте, а потом я зажгла на руке огонь и приставила к ее лицу. Жар пламени для нее определенно был не то что бы неприятен — практически смертелен. Вырываться рыбка сразу перестала, замерла и замолкла.

— Итак, а теперь поговорим, — сказал инквизитор, садясь напротив русалки. — Твои сестры в последнее время общались с людьми? — начал он, с укоризной глянув на меня. Видимо, я поднесла огонь слишком близко к ее коже... что ж, ладно, не звери, отодвинем.

— Одна ушла к ним насовсем. Мечтает быть человеком, — с презрением в голосе ответила русалка.

— Я даже догадываюсь, кто именно, — вздыхаю. — У нее такие же черные волосы и голубые глаза, да? И называет она себя Ежевика?

— Не знаю, как она себя перед людьми называет! Предательница, — прошипела русалка куда-то в сторону. — Поймайте ее и зажарьте на костре!

— А ведь в самом деле все сходится, — заметила я, подумав. — Русалки, русалочья магия...

— Ты знаешь, как снять проклятие русалки? — спросил инквизитор у пленной.

— Ха! — пленница вскинула голову, злобно сверкнув глазами. Стоило ей обратиться к Арланду, как ее глаза раскрылись еще шире, а на ее лице появилась безумная улыбка. Как будто она вдруг что-то поняла. — А то ты сам не знаешь! — ехидно прошипела она.

— Поделись мудростью, а я тебя невредимой отпущу, — предложил Арланд, натягивая цепь. Русалка только рассмеялась на его угрозу.

— Беззубый волк, только рычать и можешь!...

— Стойте! — крикнул кто-то сзади нас.

Обернувшись, я увидела Ежевику. Отлично, теперь почти полный набор. Подозреваемый, свидетель и судья... не хватает только пострадавшего.

— Ежевика, как я понимаю? — спросил у девушки Арланд.

— Это я, — кивнула та. — Не мучайте ее, — она указала на свою соплеменницу.

— Ты вовремя. Тут как раз допрос в самом разгаре...

— Ты! — завизжала русалка и вскочила, попытавшись броситься на пришедшую, но не смогла: Арланд крепко держал поводок. — Явилась!..

— Я узнала, что вы пошли рыбачить и... поняла, на кого вы охотитесь, — призналась девушка, подходя ближе. — Не надо ее мучить, пожалуйста! Я дел натворила, я виновата, меня и пытайте, а ее отпустите!

— Отпустим, когда ты все нам расскажешь, — пообещала я. — Давай с самого начала. Зачем на берег полезла, нечисть бессовестная?

— Ты садись, разговор не быстрый, — сказал Арланд, указывая на место рядом с нами.

Ежевика послушно опустилась напротив нас и стала рассказывать, поглядывая то на нас, то на соратницу. Было видно, что девушке непросто, но она собрала в себе всю смелость и говорила, даже зная, что этот рассказ может обернуться для нее верной смертью.

— Началось все с того, что я как-то раз случайно подслушала разговор рыбаков. Мне стало так любопытно, что я даже выплыла к берегу и спряталась в кустах, чтобы лучше слышать. Они говорили о... об этих... о лошадях, вот! Я о таких диковинных животных никогда раньше не слышала, и людей так близко никогда не видела. Мне всегда говорили, что им лучше не показываться, потому что они не любят нас и тут же, как увидят, убивают. Но те рыбаки показались мне достаточно безобидными, потому я решилась подплыть к ним поближе. Я ими заинтересовалась, мне стало так любопытно, что я потом только и думала, что о людях и о лошадях. Через несколько дней я не выдержала, и вылезла на берег, чтобы пойти в деревню и посмотреть, кто же такие эти люди на самом деле. Когда я туда пришла, там начался ужасный переполох! Меня тут же обмотали какими-то тряпками, стали спрашивать, кто я, откуда, как сюда попала... Вокруг меня прыгали любопытные улыбающиеся дети, разные непонятные мне животные, а люди оказались очень добрыми, — она тепло улыбалась, вспоминая. — Они накормили меня своей едой, которая была гораздо вкуснее нашей, а потом пришел Нольг, что-то всем сказал, и повел меня в лес к той бабушке Агапе, чтобы она посмотрела, здорова ли я. У бабушки мне так понравилось, что я решила там и остаться. У людей гораздо лучше, чем у нас, интереснее... Вот уже год я живу в лесу и к реке почти не хожу...

— Да надолго ли тебя хватит!? — зло сказала закованная в цепи.— Ты русалка, а не человек, без воды не сможешь все равно. Рано или поздно вернешься к нам, только вот никто тебя уже обратно не пустит, тебя прогонят и оставят засыхать от тоски на суше!

— Я знаю! — упрямо ответила Ежевика. — Потому я и ходила к матери Нольга! — она повернулась к нам. — Если человеческий мужчина полюбит меня и возьмет в жены, я тоже стану человеком. Закон такой есть у русалок...

— Да кому ты там у людей нужна? — недовольно спросила русалка. — У них и без тебя девок хватает!

— ...Но Эргея меня выгнала, назвав оборванкой, — продолжила Ежевика, не обратив внимание на слова соплеменницы. — А мне так хотелось жить, как обычная человеческая женщина! С мужем, с детьми, с животными, с... этими... лошадьми. Если я еще хоть несколько месяцев пробуду русалкой, то засохну без реки. Мне уже становится плохо... Я пить начала в несколько раз больше... Нольг был моей единственной надеждой. Теперь понимаете? — в отчаянии она посмотрела на нас с Арландом.

— Я от твоей истории сейчас слезу пущу, но, скажи, а ты не подумала о том, что Нольгу, может, не хочется жениться на нечисти? — спросила я. — Ты его хотя бы спрашивала, что он думает по поводу вашей женитьбы?

— Как не подумать? Я подумала... — вздохнула Еживика. — Он так часто к нам в лес ходит, все время приносит что-нибудь старушке, а мне иногда даже платки цветные из города привозит. Мы с ним часто в лес ходим, разговариваем... Ему хорошо со мной, а мне с ним. Все правильно выходит...

— Это все неважно, — прервал нас Арланд. — Если ты не снимешь проклятие с Хоги...

— Так это она ваше проклятие навела? Вот дура! — зашипела пойманная русалка.

— А ты сейчас расскажешь, как его можно снять, — серьезно сказал инквизитор.

— А, может, не надо? — попросила Ежевика. — Она же не виновата...

— А-ха-хах-ха! А я знаю, есть способ! — вдруг воскликнула русалка, злобно захохотав. — Убейте ее! Убейте прямо здесь, чтобы кровь в реку вернулась, тогда и снимется проклятье!... Как не бывало!

Ежевика побледнела, взглянув на Арланда.

— Я готова. Если так нужно для Хоги... раз я виновата, то я готова.

Она закрыла глаза и подставила инквизитору шею.

— Но есть еще способ, — продолжила русалка, наблюдая за этой сценой с нескрываемым удовольствием. — И ты знаешь, какой!...

Посмотрев на Арланда, она вновь зашлась злобным смехом, словно только что провернула очень веселую шутку.

Инквизитор помрачнел.

— Что, боишься!? — не унималась русалка. — За побрякушками своими попрятался, даже я сперва не признала, за мужика приняла... А ты сделай! Сделай, и сиди себе дальше в своей серебряной клетке!...

Арланд наклонился к ней, снял замок, сбросил цепи и, схватив нечисть за шею, швырнул ее в реку. Та, не переставая хохотать, несла какую-то околесицу, и умолкла, только когда оказалась в воде.

— О чем она? — тихо спросила меня девушка, но мне нечего было ей ответить. Арланда я тоже спрашивать не стала.

Сделав знак мне и Ежевике, чтобы шли за ним, инквизитор направился к деревне.

Конец сказки

— Может, не надо? Она меня ни за что не простит! И Нольг, если узнает... Нет, отпусти, я никуда не пойду! Лучше умереть, чем смотреть им в глаза!

Ежевика вырывалась из моих рук, как могла. Мне приходилось чуть ли не силком тащить ее к семье Валлена. Арланд вместо того, чтобы помочь, шел поодаль, уйдя в свои мысли. До него было не докричаться.

— Подумай о Хоге! — прикрикнула я на Ежевику.

— Ах, бедный маленький Хога... Но я не могу к ним идти! Ведь придется все рассказать! Отпусти меня, пожалуйста! — взмолилась девушка, вновь попытавшись вырваться. — Почему вы меня тут не убьете!?

Встав передо мной и преградив путь, она сложила руки в умоляющем жесте. Из ее глаз уже и слезы потекли.

— Пожалуйста! Если все узнают, что я нечисть...

— То что? — выгибаю бровь, останавливаясь, но не отпуская Ежевику.

— Меня убьют!

— Ты, кажется, готова была умереть, для того, чтобы Хогу вылечить.

— Если бы нужно было умереть, но не видеть при этом разочарованного Нольга, я непременно сделала бы это! Но так... Я не могу!... Это хуже смерти!...

— Ну-ну-ну, — притягиваю к себе и обнимаю разрыдавшуюся девицу. — Не плач, а то я тоже заплачу, — говорю, гладя ее по голове. — Представляешь, что будет с моей репутацией, если я начну плакать?...

— Бэйр? В чем дело? — спросил подошедший Арланд. Голос у него был серьезнее обычного.

— Ей стыдно им показываться, — объясняю. — Бедняга, кажется, сильно ценит доверие своего друга и боится потерять его больше смерти.

— А проклинать ей не стыдно было? — нахмурился инквизитор. — Ей стоило подумать, прежде чем вылезать из реки.

— Но она ведь не знала! — я попробовала оправдать Ежевику, которая от суровых слов Арланда заплакала еще сильнее.

— Убейте меня тут! — вновь взмолилась Ежевика.

— Сегодня ты не умрешь, — сказал Арланд. — Но ты должна рассказать все Нольгу.

— Ну, ягодка, давай, прекращай плакать, — посоветовала я. — Если Нольг увидит тебя такую некрасивую, ни за что в жены не возьмет!

— О чем ты? Какие "в жены"!? Он меня сам вилами со двора прогонит! Я же русалка...

— Не прогонит. Он добрый малый, животных любит. Сомневаюсь, что он так уж удивится, если узнает, что ты нелюдь. Ты все же отличаешься от обычных девушек, он должен был это заметить...

— Думаешь?...

— Да, думаю, — я кивнула. — Он не дурак и с ведьмами знается, так что должен был хотя бы предположить. Кстати, я ему все объяснила про проклятие, и знаю, что он простил тебя. Так что тебе не стоит так уж бояться встречи с ним.

— Правда!? — удивленно посмотрела на меня Ежевика. — Значит, он уже все знает... — обреченно вздохнула она.

— А ты хотела дальше ему врать?

— Нет, но... я так не хотела, чтобы он знал. Нет, он мне не простит!...

— Да даже если так, то ничего страшного. Давай, будь мужиком, не плачь! — улыбаюсь, потрепав ее по плечу. — Это нужно просто сделать. Просто прийти, а там уже буде что будет. Хуже все равно не будет, верно? Все останутся живы-здоровы и счастливы. Арланд что-то придумал. Да, Арланд?

Инквизитор молча кивнул и ушел вперед, уставив меня успокаивать девушку.

Вынув платок, в котором несла малину инквизитору, я попыталась утереть девице слезы наиболее чистыми краями. Затем я осторожно причесала пальцами ее буйные черный кудри и поправила платье.

— Ну вот, другое дело, — улыбаюсь. — Успокоилась?

— Немного... — она всхлипнула и испуганно посмотрела на меня покрасневшими глазами.

— Ну тогда пойдем, или еще тут постоим? А что, погода хорошая, до вечера далеко...

— Пойдем, — кивнул Ежевика и взяла меня за руку. — Ты права, чем скорее, тем лучше.

— Молодец, вот это — верный настрой!

И мы направились по тропинке в деревню. Когда мы туда пришли, все, кто нас заметил, затихли и попрятались за заборами. Видимо, это мои выкрутасы сказались.

Но такая примолкшая, опустевшая деревня настораживала. По мере того, как мы шли по безлюдным улицам, Ежевика начинала нервничать. Когда вдали показался дом коневодов, она с нечеловеческой силой сжала мою руку и остановилась.

— Что такое? — удивилась я. — Волнуешься?

— Страшно. Чувство, как будто беда будет... Но пошли. Ничего хуже уже и вправду не может случиться, — мужественно сказала она и направилась к дому.

Нас, оказывается, ждали. Как только я постучала в ворота, их тут же открыли. Ежевика вся напряглась, боясь увидеть кого-нибудь из семьи, но открыл нам Арланд, так что она облегченно вздохнула.

— Хога и Эргея ждут, я уже поговорил с ними, — сказал инквизитор. — Пойдемте.

Сделав первый шаг со ступеней в дом, Ежевика вся аж затряслась от страха, но не остановилась и шаг не замедлила. Мы вошли на кухню и встали на пороге.

В комнате были только Хога и Эргея, оба молчали.

Опустив взгляд в пол и наклонив голову так, чтобы лицо хоть немного закрыли волосы, Ежевика тихо произнесла: — Здравствуйте.

— Ну здравствуй, — сухо поздоровалась Эргея. Она сидела на лавке возле печки прямая и недвижная. Ни ее поза. Ни выражение лица — ничто не выдавало ее отношение к рассказу Арланду. Невозможно было понять, что она чувствует.

Рядом с Эргеей сидел Хога, болтая ногами и с любопытством разглядывая Ежевику.

— Это кто такая, мам?

— Подруга твоего брата, — ответила та, даже не посмотрев на сына. Она внимательно следила за каждым движением девушки.

— Я... — начала Ежевика, но, нервно сглотнув, остановилась.

— Чтобы я мог снять проклятие, ты должна пролить добровольную кровь на кожу Эргеи, — сказал Арланд.

— Что? — угрожающе приподнялась женщина. — Кровь на мою кожу!?

— Тогда с Хогой все будет хорошо, — объяснил инквизитор. — Это необходимо.

— Зверство какое! — пораженно выдохнула Эргея. — Кровь пускать, как в эпоху Первых Людей, ей богу!

— Мне нужна всего пара капель, — сказал Арланд, повернувшись к Ежевике.

— Позволите? — робко попросила девушка, медленно подходя к Эргее.

— Как будто у меня выбор есть, — вздохнула женщина. Не вставая с лавки, она засучила рукав и вытянула руку вперед, потом зажмурилась и отвернулась.

Ежевика подошла к ней и уже приготовила свою ладонь, как вспомнила, что резать нечем.

— Держи, — Арланд услужливо протянул ей свой кинжал.

Девушка не задумываясь взяла оружие и, взглянув на Хогу, который с ужасом в глазах смотрел на происходящее, в следующие же мгновение замахнулась и рассекла свою руку. Все произошло за секунду.

— Стой!... — крикнула было я. — Он же... серебряный!

Но было уже поздно.

Капли крови обрызгали рубашку и передник Эргеи, проявившись на ткани маленькими красными пятнышками. Большая часть попала в ладонь женщине и собралась там небольшой лужицей.

Ежевика через секунду после сделанного жалобно вскрикнула и упала на пол, прижимая отравленную руку к груди.

— Ты что наделал!? — разозлено кричу на Арланда. — Зачем ты дал ей серебряный кинжал!?

Инквизитор угрюмо смотрел на девушку, не произнося ни слова.

— Она умирает!? — в ужасе закричала Эргея, глядя на лежащую на полу Ежевику. Девушка корчилась от боли, прижимая к груди раненую руку, темная кровь из которой пачкала ей платье.

Я бросилась было помочь умирающей русалке, но Арланд крепко сжал мою руку и дернул на себя, не давая приблизиться к ней.

— Стой и не дергайся! — велел он, обхватив меня руками и не давая мне пошевелиться. — Я знаю, что делаю. Просто жди.

Я непонимающе обернулась на него: что он там знает, кодекс своего Ордена, который велит убивать всех нелюдей!?

Ежевика продолжала корчиться на полу от боли и тихо постанывать. Она умирала, это все понимали, Эргея испуганно металась вокруг нее, Хога от страха замер на лавке, не в силах отвести взгляд от жуткого зрелища.

— А ну отпусти меня! — рычу на инквизитор, пиная его ногой. — А не то!...

— Ты ей уже не поможешь, — объяснил Арланд, продолжая удерживать меня.

— Простите... — тихо выдохнула Ежевика, рассеянно посмотрев на Эргею. Девушка задрожала, спрятала лицо в руках, а потом медленно затихла.

— Она... она умерла!? — со слезами ужаса на глазах спросила женщина, кидаясь к сыну, который от такого зрелища сам был ни живой, ни мертвый. — Что же это такое делается?... Как так-то?... Уж и вправду, мертвая? От одного пореза-то!?...

— Да как ты мог!? — воскликнула я, собирая в ладонях энергию. — Как ты мог это сделать!?

— Успокойся, так было надо, — сдержанно ответил он, без усилий заламывая руки мне за спину. Магию отрезало в мгновение ока. Как будто и не было.

В этот момент на кухню вошел Нольг.

Увидев Ежевику, лежащую всю в крови на полу и бледных родственников, он быстро понял, что к чему. Кинулся к девушке, наклонился над ней и, приподняв, повернув к себе лицом.

— Что произошло!? Что с ней!? — крикнул он, посмотрев на нас и тут же вернувшись взглядом к Ежевике. Ее глаза были уже закрыты.

Как же так?...

— Быть не может... — прошептал Нольг, пристально смотря на недвижное лицо Ежевики. Он приложил пальцы к ее шее, чтобы найти пульс. Его лицо переменилось. — Неужели она должна была умереть ради того, чтоб исправить случайную ошибку?...

— Нет, — подавленно ответила я, смаргивая злые слезы. Арланд уже не держал меня: я ничего не могла сделать без магии. — Все должно было быть не так.

— Ежевика... — убито прошептал Нольг имя девушки.

Он закрыл глаза и склонил голову над ее телом. Его руки как будто сами собой крепко сжали ее плечи. Помедлив, Нольг прижал русалку к себе.

— Сын?... — удивлено спросила Эргея.

— Надо было ей ко мне идти, — только и произнес он, погладив черные кудри девушки.

Мы замолчали. Никто не знал, что сказать. Все смотрели на тело Ежевики, лежащей на руках Нольга, настоящей спящей красавицей.

Я не могла видеть это... не могла поверить, что все так. Она ведь не заслуживала этого!

Эргея обняла сына и тихонько заплакала.

— Бедная девочка... как же?...

Арланд не сводил с ее тела пристального взгляда. Он ждал чего-то, как химики ждут начала реакции... неужели это еще не все? Что он задумал?

Вдруг Нольг вздрогнул и посмотрел на Ежевику как-то по-новому. Он осторожно убрал с ее лица прядь черных волос, провел пальцами по щеке, потом дотронулся до кончика носа.

— Дышит... — пораженно прошептал он.

— Дышит!? — переспросила Эргея, кинувшись к девушке.

— Дышит! — уверенно сказал Нольг, приподнимая Ежевику и прижимая к груди. — Мам, подай воды, быстрее!

Кивнув, Эргея кинулась к ведру с питьевой водой, зачерпнула большой деревянной ложкой и поднесла ее сыну.

Нольг осторожно приоткрыл губы Ежевики и влил ей в рот немного воды.

Девушка инстинктивно проглотила, но все же закашлялась, приходя в себя. У всех из груди вырвался облегченный вздох.

Ежевика медленно открыла глаза и пару раз моргнула, прищурилась, осматривая все вокруг.

— Что случилось?... — спросила она, но вдруг заметила Нольга, на руках у которого находилась.

Смутившись и в то же время испугавшись, она осторожно поднялась с его рук и села на полу.

— Прости меня, — тихо сказала она, пряча глаза.

— Ежевика! — радостно воскликнул Нольг и сгреб девушку обратно в свои медвежьи объятия. — Напугала, дуреха!

— Ах, дети мои!... — всплеснула руками Эргея и, снова расплакавшись, кинулась обнимать обоих. — Дети-дети, поседею я с вами так!

— Ой... — растерянно сказала девушка, когда ее обняла будущая свекровь. Ежевика все еще не понимала, что происходит.

— Ты, понимаешь ли, умерла, а Нольг тебя, оказывается, тоже полюбил за год знакомства... — быстро и путано объяснила ей я, утирая слезы и улыбаясь. — Ты сейчас, кажется, уже человек. Поздравляю!...

— Нольг? — удивленно посмотрела она на него. — Это... правда?

— Да, — просто ответил он, горячо целуя ее в щеку.

От неожиданности Ежевика широко раскрыла глаза, но потом на ее лице расцвела счастливая улыбка, а на щеках появился розовый румянец. Посмотрев на своего Добрыню Никитича, она совсем зарделась и робко чмокнула его в густые усы.

— Уж будьте счастливы вместе, дети мои, раз оно вам так надо! — всхлипнула Эргея и расцеловала обоих. — Мое благословление у вас есть, теперь от отца получите, и живите вместе, как муж и жена!

— Матушка! — обрадовался Нольг. — Спасибо!...

— Да чего уж, сын? Раз тебе хорошо, то и мне радостно! А мне-то уж и с внуками нянчится пора...

На этом до слез счастливом моменте я вдруг вспомнила об инквизиторе.

— Иди собирай вещи, — велел мне Арланд. — Нам нужно будет очень быстро отсюда уйти. Без вопросов, — он предупреждающе посмотрел на меня. — Эргея? Нам нужно поговорить вдвоем.

По его тону я поняла, что лучше не возражать. Я пошла к лавке и занялась сумками.

Тем временем Арланд попросил всех, кроме Эргеи выйти из комнаты.

— Ох, столько всего... Не выдержит мое старое сердце! — вздохнула женщина, прижимая ко лбу руку. — Благодарить вас или вон вышвырнуть после такого?... Мужа нет, я и не знаю.

— Мы уйдем сами, — сказал Арланд, снимая черные перчатки. — Но прежде я должен закончить начатое. Дайте мне руки

Эргея замешкалась, с удивлением глядя на инквизитора. Под черными перчатками у него оказались другие, белые и тонкие. Их он тоже снял, открыв испещренные бледными символами ладони.

Взяв женщину за руки, Арланд крепко стиснул ее пальцы в своих и закрыл глаза, его лицо застыло в напряженной маске.

Эргея застыла, то ли в ужасе, то ли в трансе. Он даже не дышала, пока Арланд не отпустил ее. Когда же он это сделал, она оступилась, словно очнулась ото сна, и молча села на лавку.

— Идем! — сказал мне инквизитор, подхватывая свои вещи. — Быстро!

Перчатки он так и не надел, сунул их в один из своих мешков. Мы отправились к лошадям, быстро оседлали их и пустились в обратный путь.

По дороге я думала о случившемся.

Значит, у Ежевики все будет хорошо. Останется она со своим Никитичем, будет стирать по вечерам его рубашки, пропитавшиеся лошадиными запахами, готовить ему, ухаживать, а потом, когда-нибудь, так же, как Эргея, будет распинаться перед какой-нибудь клушей: "Муж у меня умница, красавец, работяга, с животными так обращается, как никто другой. Они — кормильцы наши. Вот мы и живем богато. И сыновья у меня все в мужа пошли, все — лучшие женихи на деревне"...

Все же рада я за нее, теперь-то у нее уж точно все будет хорошо. Из русалки с холодным сердцем да в жену милую... где-то так пелось. Наверное. Молодец она, хорошо им будет с Нольгом.

А я... до поместья доедем дня через три или через четыре. Там куча дел. Надо будет отчитаться перед Лореном, получиться свою заслуженную награду, потом представить Меви ее наследника, надо будет закончить фонтан в саду, извиниться перед Леопольдом, что не предупредила об отъезде... Но главное и самое первое, это объяснить Дейку, какого черта.

Вспомнив о рыцаре, я поняла, чего мне сейчас так не хватает. Кого, точнее. Его бы сюда, с сарказмом и шуточками! Я бы с удовольствием послушала, что бы он сказал по поводу всей этой истории! Мы бы посмеялись и оставили эту тему, стали бы говорить о чем-нибудь другом, поприятнее... Поржали бы над Валленом и его семьей, наверное. Может, Дейк бы выменял у них нам новых лошадей.

Хотя своего Черта я ни на кого другого уже не променяю, наверное.

— Бэйр? — из мыслей меня вывел голос.

Опять он...

— Чего тебе, Арланд? — спросила я, сама удивившись сухости, прозвучавшей в голосе. Что-то мне подсказывало, что Арланд действительно знал, что делал, когда давал Еживике нож, но простить ему этих страшных минут я не могла.

— Пора сворачивать в лес, — сказал инквизитор, спускаясь с лошади.

Все это время он ехал далеко впереди, увидев его теперь, я не сразу поняла, в чем дело.

На Арланде не было ни черного плаща, ни его обычного черного костюма. Их заменил коричневый чем-то похожий на монашескую рясу балахон с длинными рукавами и высоким горлом.

"Монах" из него получился такой же странный, как и инквизитор.

— Что с тобой? — удивленно спросила я, уже спустившись с Черта. — Где твой костюм?

— Пришлось снять. Нам пора сворачивать с дороги, Бэйр. Идем.

Наследство тети Меви

Большой пес

*Дейкстр Донан*

Этот чертов дождь...

За окном льет, не прекращая. Страшно представить, что сейчас делается на улице. Дороги, наверное, размыло в грязевые болота, где вода, самое малое, по колено. Там наверняка от сырости мгновенно начинает першить в горле, в сапогах и под ними непрестанно хлюпает, нос мерзнет от холода и сырости...

Но на самом деле я могу только догадываться, что происходит на улице. Я не выходил туда уже несколько дней, только наблюдал из-за окна, пока его не заволокло пеленой воды.

С тех пор, как уехала Бэйр, я сам не свой. Ее побег, да, именно побег, и никак иначе, вкупе со смертью Марты меня окончательно доконал: я в первый раз за последние шестнадцать лет заболел.

Обычно у меня лошадиной здоровье, даже лихорадка, которая как-то эпидемией прошлась в Ордене, меня не тронула. Но сейчас по неизвестным причинам я слег от какой-то простуды! Убийственный насморк, кашель до рвоты, головные боли и даже жар время от времени. Сижу безвылазно один в своей комнате, никто из жильцов ко мне не ходит, только Гарфел три раза в день приносит еду. Скучно.

От скуки я даже начал читать умные книги, которые Бэйр притащила в нашу комнату. Ничего толком в них не понимал, но, почему-то, тратить на них время мне нравилось. Я специально запомнил их названия и имена авторов, чтобы при случае похвастать перед кем-нибудь: "А вы, сударь, не знакомы ли с творчеством такового-то? Я вот как-то прочел на досуге, очень развлекло, знаете ли. Проблемы современного общества, рассмотренные там...". Когда-нибудь да где-нибудь пригодится.

Но ни болезнь, ни книги не смогли меня полностью отвлечь от мыслей о ведьме. Я думал о ней часто. Слишком часто.

Бэйр уехала, и я уверял себя, что это не повод для каких-то особых изменений в настроении. Она — одна из многих моих знакомых, с которыми я случайно встретился и с которыми без сожалений распрощался. Эта девица ничего толком для меня не значит. Как-нибудь, через несколько лет, мы с ней случайно столкнемся в какой-нибудь таверне, выпьем, посмеемся, вспомнив прошлое, расскажем о своих делах, а на следующий день разбежимся, кто куда. Да, так оно и будет.

Именно в это я почти верил первые несколько часов без нее. А на следующий день ко мне в голову вернулись тревожные мысли. А если она забыла снять клятву? Вдруг с ней что-то случилось? Вдруг Адольф ее найдет? Вдруг она уехала не просто так, а было что-то важное, о чем я не знаю? Вдруг ей нужна моя помощь?... Эти бесконечные "вдруг" довели до того, что меня начало трясти от переживаний. Но вместо того, чтобы искать по трактирам Бэйр, я целыми днями валяюсь на кровати, читаю всякую ученую чушь и пялюсь в окно, надеясь увидеть там что-нибудь интересное. То корю себя за бездействие, то мысленно ругаю ведьму, бросаюсь из крайности в крайность, а потом лежу с температурой.

Наверное, если бы не Леопольд, который с чего-то решил, что мы друзья, я бы свихнулся. Конечно, вынести его общество дольше, чем пару часов в день, было сложно, но зато он разбавлял одиночество, от которого я удивительно быстро отвык в обществе ведьмы.

Леопольд не реагировал на намеки и не замечал открытых "пошел вон", даже полное игнорирование его не трогало. Если я его не звал, он приходил сам, если я с ним не разговаривал, он мог часами говорить сам с собой, рассуждая о чем-нибудь, если я просил его уйти, он все равно оставался до тех пор, пока сам не захочет вернуться в свое логово. Поначалу мне хотелось достать меч и начать угрожать надоедливому нелюдю, но вскоре я привык. Леопольд, пытаясь добиться моего расположения, таскал мне пирожки и даже как-то притащил бутылку вина, которую мы вместе и выпили. Он делал отвар от кашля. В итоге я решил, что раз ему делать нечего, то, так и быть, пускай заботится обо мне, потерплю.

Так я и живу последние шесть дней, которые медленно тянутся один за другим, сливаясь в одну сплошную череду: мысли, книги, сон, потом приходит Леопольд, мы разговариваем о какой-нибудь ерунде, он уходит и опять сон. Никакого разнообразия.

Я сидел у окна и, как и вчера, и позавчера, пытался рассмотреть улицу сквозь тысячи капель на стекле. Ничего не видно.

Вздохнув, я встал, подошел к камину, подкинул в огонь пару поленьев. Затем пошел к кровати, достал из-под подушки книгу по философии, улегся и начал читать. Попались наблюдения какого-то ученого, изучавшего религию сенари. Через десять минут понял, что я — жалкий червь, призванный к жизни для того, чтобы подчеркнуть своим ничтожеством величие этой расы, познавшей истину во всем, и единственное, что мне теперь остается, так это убиться от зависти.

Дверь из умывальной открылась, послышались тихие шаги. Ко мне пришел Леопольд. Тайный ход в мою комнату находился в стене рядом с ванной, потому приход оборотня часто заставал врасплох. К счастью, не сейчас.

— Привет. Как самочувствие? — протянул он в своей безумной манере. — Горлышко не болит?

— Сегодня лучше, — ответил я, поражаясь убогости своего сиплого голоса. Еще немного, и начну говорить, как девчонка, кажется.

— Как же, как же... — фыркнул Леопольд, усевшись на стул напротив камина и обняв спинку. — Ты пил мой отвар?

— Лучше принеси еще вина. А ту дрянь вылей куда-нибудь, — посоветовал я ему, убирая книгу подальше.

— Надо пить, иначе не поправишься! — тоном мамочки сказал Леопольд.

— Да куда я денусь? Все равно когда-нибудь выздоровею, — усмехаюсь.

— Что читал?

— Про сенари. Почему-то этот безумный дед очень любил про них писать.

— Оу, они — любимая раса философов. Их религия и уклад жизни сильно отличается от нашего. Кажется, жизнь на Охмраге и вправду совершеннее... — начал рассуждать нелюдь.

— Процветающее рабство, поклонение царю, как богу, вера в какие-то небесные огни, куда уходят души, из-за которой сенари убивают собственных детей, если те родились калеками... как по мне, так ничего там великого нет! А с тех пор, как пустили на трон скахтьярна, ребята подписали себе приговор. Она еще ни одну войну развяжет, чую.

— А я бы хотел побывать на Охмараге, — мечтательно заметил Леопольд, убирая челку за уши.

Иногда в нем просыпалось желание посмотреть на мир, и он открывал свои жуткие глаза. К этому я тоже уже привык.

— Там, говорят, красиво, — продолжил он.

— А ты можешь превращаться в других нелюдей? В сенари, например?

— Я их никогда не видел, — пожал плечами Леопольд. — Я могу превращаться в человека и в расу моей мамы... — он зажмурился и вдруг у него появились огромные длинные уши, черты лица заострились, уголки глаз поползли вверх, а во над верхней губой появились едва заметные бугорки — увеличились клыки. Ко всему прочему Леопольд стал гораздо плотнее и раза в два ниже. После это все вдруг исчезло, лицо стало проще и симметричнее, немного круглее, рост заметно увеличился. Человек. И вновь начались изменения, черты лица опять заострились, на руках выросли черные когти, увеличился рост, но не размер. Получился обычный тощий и чудной Леопольд. — Скорее всего смогу и в сенари, но только внешне. Никакими способностями я обладать не буду.

— В таком случае ты сможешь поехать на Охмарагу и даже не получить при этом сувенир в виде уникального рабского ошейника с собственными инициалами. Везунчик, — я улыбнулся, но меня тут же скрутил кашель. Я согнулся пополам на кровати, пытаясь выбить что-то из горла.

— Ты в порядке?

— Да... — говорю, откашлявшись. — Наверное, уметь превращаться во все живое неплохой талант.

— Брось, это не так уж и здорово, — отмахнулся Леопольд, качнувшись на стуле. — Часто задумываешься о том, что ты никто, тебя не существует. Имеешь множество обличий, но не имеешь себя.

— Ты, вроде, имеешь. Ты — это вот тот лохматый тип напротив меня. Он не леннай и не слевит, не зверь и не человек. Он Леопольд.

— Это одно из многих моих обличий, в нем я родился, потому что надо же мне было кем-то родиться, не мышью же! Но для мышей я такая же мышь, для волков такой же волк, как для тебя Леопольд. Это мое основное, но не самое важное обличие. Ты вот один человек и всегда им будешь, а я живу одновременно множество жизней, множество судеб. Волком я убиваю зайцев и преследую волчиц весной, мышью дерусь с другими мышами, собакой гоняюсь за котами, котом лежу на коленях у матери зимними вечерами, крысой показываюсь отцу и грызу у него бумагу. Человек во мне не живет, он только поддерживает жизнь и разум в теле благодаря своим умениям. Это обидно, так как в первую очередь я все же человек, "людь".

Чем больше мы общались, тем ровнее звучала его речь, исчезали дурцкие смешки и шипящие интонации. В такие моменты он казался самым обычным.

— Кажется, я начинаю тебя понимать, — грустно заметил я. — Значит, снова температура. Ну ладно. Подожди-ка... ты все-таки показываешься людям? Котом и крысой — родителям?

— Да, — кивнул.

— А почему Лорену ты показываешься именно крысой? Почему не котом или собакой? Эти животные куда симпатичнее...

— Он думает, что нашел меня еще маленьким крысенком, — усмехнулся Леопольд. — Мы случайно встретились, когда я был совсем ребенком и гулял по поместью крысой. Сначала он меня подкармливал, потом посчитал, что я домашняя крыса, и начал дрессировать. Это очень забавно, смотреть на лица людей, когда они думают, что учат чему-то новому животных! — он рассмеялся своим воспоминаниям и закачался на стуле. Что самое интересное, он так и не упал, хотя я думал, что вот-вот.

— Да, наверное, — соглашаюсь, удобнее устраиваясь на подушке. — Ты, выходит, крыса-долгожитель? Как ты выглядишь? Как седой старый крыс?

— Нет. Я все еще крысенок.

— И Лорена не насторожило это?

— Он достаточно рассеян для того, чтобы не обратить внимание на мой размер и возраст, — снова захихикал.

— А с какого возраста ты выбегаешь в люди в облике животного?

— Лет с семи, — пожал плечами Леопольд.

— Да, Лорен превзошел самого себя... Двенадцатилетний крысенок не вызывает у него никаких подозрений. Но ведь не все же такие идио... — начинаю было, но, посмотрев на Леопольда, осекаюсь. — Рассеянные. Неужели ни разу не было такого, чтобы тебя заметили?

— Нет. Я хорошо прячусь, а днем выбираю обличия очень мелких животных, на которых и внимания никто не обращает. Ни разу не попался!... пока Арланд не увидел мое кружево в кладовой.

— Что ни говори, а способность у тебя замечательная, — решаю, представляя, сколько всего можно подглядеть и сделать. От женской бани до слевитовских банков — все двери открыты. — Все про всех знаешь, все видишь, стащить можно все, что захочешь...

— Не все я знаю и не все вижу, — поморщился Леопольд, тяжко вздохнув. — Я всю свою жизнь пытаюсь понять две вещи: что такое с Арландом и куда девается агирадский сыр из кладовки.

— Пф. Ладно Арланд, но сыр-то тебя чем заинтересовал?

— А вот ты представь: на протяжении всех тех лет, которые я слежу за поместьем, кто-то раз в неделю приходит в кладовку и забирает ровно четверть головки агирадского сыра! Он приходит в разные дни, но никогда не пропускает своего раза в неделю.

— Ну и что?

— Как что!? — вскричал нелюдь в недоумении. — Я проверял, этот сыр не подают к столу, с ним ничего не готовят, его никто даже на хлеб не положит! Его никто не ест! Но сыр пропадает каждую неделю ровно по одной четвертой части головки, и слуги каждый раз, закупая продукты в городе, привозят зачем-то новый. Если даже предположить, что похититель съедает сыр тайком от всех, то ведь невозможно есть одно и то же на протяжении стольких лет каждую неделю, да еще и в таких количествах! Наверняка надоест. Так что это все очень странно...

— Действительно странно. И нелепо. Тайна агирадского сыра... это дело достойно самой Бэйр.

— Она бы, наверное, разобралась, — согласился Леопольд. — Жалко, что уехала... А ты скучаешь по ней?

— Чести много, скучать по ней еще...

— А я вот скучаю.

— Ладно, черт с ней, с этой Бэйр, — решаю. — А с Арландом что? Есть какие-нибудь предположения?

— Я думаю... — начал было Леопольд, но запнулся. Осмотревшись по сторонам, как будто проверяя, не подслушивает ли кто, он продолжил шепотом. — Я думаю, он вообще не Сеймур, а какой-то другой, подставной!

— Это ты с чего взял? — настораживаюсь.

— Я младше его на пять лет, но, когда мне было семь, он только-только приехал в поместье. Лорен привез его откуда-то, — зашептал нелюдь. — Это был жуткий мальчик с обритой головой, затравленным взглядом и не детским поведением. Он был угрюмый, неразговорчивый, смотрел на всех так, как будто ожидал, что на него вот-вот кинутся. Если его о чем-то спрашивали, он говорил очень долго, все объясняя, касаясь каждой мелочи, и вид у него был такой при этом, что становилось неловко, как будто выпытываешь у него что-то и угрожаешь, если не ответит... Сложно, в общем, объяснить. Еще когда Арланд был ребенком, он был черненький с очень странными глазами цвета темного янтаря, такой встречается во многих старинных украшениях. Но когда Арланд вернулся из Ордена, стал вдруг белый с черными глазами. Его было не узнать, как он там изменился! Даже в характере стал как будто совсем другой человек, веселый, общительный, дружелюбный и жизнерадостный. После первых полгода в Ордене он приехал один раз, привез всем гостинцев из самой столицы, долго обнимался с родными при встрече, не отходил от сестер, которых раньше даже по именам не различал, мог часами сидеть у Меви и слушать ее рассказы о молодости, разъезжал с Лореном по нашим землям, помогал Хагарду с делами поместья, всеми интересовался... Вот я и думаю, что в Ордене его подменили на кого-то другого.

— Может, он просто всегда мечтал быть кареглазым блондином и среди ровесников научился вести себя в обществе? Я слышал, с помощью магии можно менять внешность, а хорошая компания делает с человеком чудеса.

— Может и так, не знаю, — Леопольд задумчиво рассматривал узоры на ковре. — Но он все равно очень странный.

— А откуда его Лорен привез еще мальчиком, не знаешь? Это, наверное, должно если не все, то многое объяснять.

— Я не знаю, никто никогда не говорит об этом, — покачал головой Леопольд. — Но когда Арланд только приехал, мне показалось, что все его знали до этого или слышали о нем. Все знали его имя, но удивлялись тому, как он изменился. Его встретили, как дальнего родственника, но потом относились с настороженностью, как к чужому. Только Лорен обращался с ним, как со своим ребенком. Арланд был ему вместо родного сына.

— Эмм... — посмотрев на расстроенное лицо Леопольда, я помедлил, но потом все же решил продолжить тему. — Действительно странно. Еще страннее, чем я себе представлял. Я никогда не слышал о родителях Арланда. Что с ними?

— Говорят, их нашли мертвыми около поместья, возле места, где лежит зачарованная лодка.

— А, припоминаю тот жуткий развалившийся заборчик... потому то место забросили и туда никто не ходит? — догадываюсь.

— Ну да. Что-то вроде отдельного кладбища для них. Они погибли при очень странных обстоятельствах. Никто до сих пор не знает, что там произошло. Только Арланд, кажется. Я слышал, как Меви что-то говорила Лорену о мальчике и о его родителях. Но это было очень давно, я тогда почти ничего не понял.

— Ясно. Значит, если Арланд знает, то был с ними в момент их смерти возле поместья. Значит, он рос в поместье.

— Но это лишь мои догадки, что Арланд что-то знает о родителях, — напомнил Леопольд. — В поместье он только в двенадцать лет приехал откуда-то, а до этого я даже не слышал о нем. Зато потом этот странный ребенок не выходил у меня из головы... До сих пор не выходит! Он и ребенком чудил, а сейчас так вообще...

— То есть "чудил"?

— Он выкинул из окна взрослого мужика в свои четырнадцать!

— Что!?

— К нам в поместье как-то приехал инквизитор. У Арланда тогда был жутко сложный возрастной период, он переехал из своей комнаты и жил отдельно ото всех в старой башне, куда нормальные люди даже ходить боятся. Даже я туда не заглядываю, потому что мне там становится страшно. Такое ощущение, что там кто-то есть, он прячется где-то и наблюдает-наблюдает-наблюдает за тобой... Бррр! Ну в общем, Арланд там обустроил себе комнату, перетащил свои вещи и жил. Однажды туда заглянул этот приехавший инквизитор, а через час вылетел из окна башни и чуть не упал на меня! Арланд говорил всем, что инквизитор работает в подвалах, делал вид, что носит ему еду. Потом всем соврал, что инквизитор просто уехал, и ему поверили! Но я сам видел, как он закапывал ночью тело.

А вот и ответ на главный вопрос, как же инквизиторы его проглядели. Не проглядели, оказывается.

— Я хочу осмотреть эту башню, — решил я. — Она еще цела?

— Цела, конечно. Арланд там все это время и сидел, пока был в поместье, разве ты не заметил? Только спал теперь со всеми на этаже и по вечерам заглядывал в библиотеку.

— Да мне не до него было, — отмахиваюсь. — Пойдем прямо сейчас? Мне уже надоело здесь сидеть.

— Там ужасно холодно и кошмарные сквозняки. Ты еще сильнее заболеешь, так что посиди пока здесь. Хочешь, я сделаю тебе чай с малиновым вареньем?

— Хочу.

Леопольд встал со стула и направился к небольшому столику, где стояла коробка с чаем, сахарница, банка варенья и посуда. Налив воды в чайник в умывальной, Леопольд вернулся и подвесил его над огнем в камине. Мы стали ждать.

— Бэйр вскипятила бы воду в этом чайнике гораздо быстрее, — грустно вздохнул Леопольд, пялясь на огонь.

— Бэйр могла бы согреть комнату одним щелчком пальцев, разместив повсюду магические шары, и не надо было бы разжигать камин. И кровать при ней всегда была прогрета... Но ее нет и потом не трави мне душу, — зевнул я, вставая с кровати, подходя к окну и садясь около него на табуретку.

— Я пока на кухню за печеньем сбегаю, — предложил Леопольд.

В следующую секунду из огромного балахона, лежащего на полу, выбежал худой серый кот с коричневыми полосками вдоль спины и жуткими глазами. Посмотрев на меня и мяукнув, он поскреб лапой в дверь.

Выругавшись, я встал и пошел ему открывать. На прощание дернул за хвост.

Когда вода в чайнике начала закипать, из умывальной послышался голос оборотня.

— Дай мою одежду, пожалуйста.

— Печенье вперед, — говорю, поднимая балахон и подходя к двери умывальной.

Из нее высунулась голая рука с мешком. Я взял мешок и сунул в руку свернутые вещи Леопольда.

Мы попили чаю, Леопольд заставил меня выпить немного подогретого отвара, потом опять о чем-то поговорили, стемнело, нелюдь попросился остаться на ночь, я отказал. Тогда он превратился в кота, отказать которому я не смог. В итоге остаток дня я провел в кресле у камина, с книгой и мурчащим кошаком на коленях. Красота.

Наслаждаясь покоем, теплом и уютом, я сам не заметил, как задремал, а потом и вовсе уснул в кресле.

Обволакивающая теплым пледом ткань сна как будто начала рваться обо что-то острое. Неприятное ощущение. Как я не цеплялся за клочки блаженной дремы, все равно проснулся.

Открыв глаза, я обнаружил, что огонь в камине почти полностью потух, только угли еще светлели под пеплом. На моих коленях, завернувшись в шерстяное одеяло, спал кот. Почему-то я сам был в кресле.

Осмотрев темную комнату, прислушавшись, я понял, что что-то было не так. Слишком тихо. Это тот особенный тип тишины, которая должна вот-вот оборваться, и ты напряженно вслушиваешься до головной боли. Как будто кто-то притаился и ждет удачного момента для нападения.

Вдруг я почувствовал, как кто-то, стоящий сзади, положил руки мне на плечи. Эти руки были почти невесомые, неосязаемые, но я хорошо их чувствовал... точнее не их самих, а тепло, идущее от них.

Я вздрогнул и обернулся.

За мной стояла расплывчатая фигура в человеческий роста. Было сложно разглядеть лицо и понять, кто это. Фигура не подавала никаких знаков, по которым можно было бы определить ее намерения.

Вдруг в дверь что-то заскреблось, я резко обернулся. Из коридора послышалось рычание, как будто собачье. Из щели по полу пополз ощутимый сквозняк, я отчетливо почувствовал запах жасмина.

Мгновенно вспомнившийся ужас перед смертью приковал меня к стулу, я не мог двинуться с места.

— Леопольд... — как можно громче попытался сказать я, но из горла выходил только едва различимый шепотом. — Вставай!

Руки призрака, все еще находившегося сзади меня, судорожно дернулись в направлении двери. Я почувствовал, как фантом задвигался, пытаясь что-то сделать.

— Леопольд! — попытался крикнуть я, но опять только тихий надрывный шепот. Кот спал.

Собака продолжала скрестись в дверь и нетерпеливо рычать.

Что-то мне подсказывало, что это не обычная сторожевая псина. Очень живо вспоминался момент, когда я набрел в подвалах на странную комнату. Там за дверью тоже была собака. Не она ли сейчас пришла оттуда за мной?

Тонкий, протяжный вой раздался снаружи. От этого звука волосы на голове зашевелились, я вжался в кресло, больше не в силах даже шептать.

Собака вновь заскреблась, дверь вдруг начала медленно и со скрипом отворяться.

Я нервно сглотнул, предчувствуя встречу с чудовищем, которая кончится для меня очень плохо.

Меч под кроватью, нужно только добраться... но даже пальцем не шевельнуть.

Я приложил огромное усилие чтобы двинуть рукой. Все тело парализовало, словно на меня наложили заклятие. Двигаться я не мог, как ни старался. Казалось, остается только молча ждать, пока откроется дверь, ждать смерти, как кролик, стиснутый удавом.

Вдруг призрак сзади меня заверещал, как сумасшедший.

— Да встань же ты, чего сидишь, идиот!? — крикнул он, обдав меня и кота такой волной жара, что онемение растаяло под ним. Я почувствовал, что могу двигаться.

Вскочив с кресла, я скинул кота на пол, от чего тот тут же проснулся. Кот посмотрел в сторону двери, мгновение — его шерсть встала дыбом, он зашипел, встал в позу. В следующую секунду это был уже не кот, а огромный, в два раза больше человека, зверь непонятного происхождения. Он едва помещался в комнате, почти упирался в потолок высоким загривком.

Леопольд издал такой же жуткий рев, какой и собака, только в два раза громче и звучней.

Я бросился к кровати, достал из-под нее меч и вынул его из ножен, встал в стойку, готовясь встретить любого врага.

Все это произошло очень быстро. Дверь, которая начала медленно открываться от воя собаки, сейчас была открыта только наполовину. Вскоре она открылась совсем, как бы сама собой.

На пороге никого не оказалось. Абсолютно. Как будто никого там и не было.

Я принюхался: запах жасмина исчез. Сквозняка тоже не было, тишина больше не давила на уши. Все встало на свои места.

— Леопольд? Я схожу с ума? — спрашиваю у оборотня, который, превратившись обратно в кота, внимательно оглядывал комнату, нервно подергивая хвостом.

Вдруг маленькая кошачья голова повернулась к креслу. Леопольд выгнулся дугой, зашипел, потом превратился в крысу и молнией кинулся ко мне. Я даже не заметил, как он оказался у меня на плече, и уже оттуда шипел на призрака.

Посмотрев туда же, куда и он, я увидел... Бэйр.

— Бэйр!? — пораженно выдохнул, разглядывая призрака. Черные волосы, мужская одежда, перебинтованная рука — все ее. Эту рубашку я ей самолично штопал после встречи с единорогом.

Призрак посмотрел на свои руки, округлил глаза, потом посмотрел на меня... и исчез. Растворился в воздухе золотистой пылью.

Я затряс головой, протер глаза, поморгал и вновь осмотрелся.

В комнате никого не было, кроме меня и Леопольда. За окном ночь, в коридоре тоже уже нет света, видимо, все спят.

— Что за чертовщина? — спрашиваю то ли себя, то ли Леопольда, повернувшись с мечом. — Бред какой-то...

Убедившись, что ни в комнате, ни в коридор действительно никого нет, я подкинул в камин пару поленьев, разделся и забрался в кровать, положив меч рядом с собой.

Леопольд превратился в кота и устроился у меня в ногах.

— То ли я свихнулся, — говорю ему, укладываясь на подушку. — То ли происходят очень странные вещи.

— Мяу, — зевнул Леопольд и замурлыкал, ткнувшись мне головой в пятку под одеялом. Я его пнул, скинул с кровати, с удовольствием послушав возмущенный мяв.

— Если ты, скотина, превратишься ночью в человека, — я тебя зарежу своим серебряным мечом, — обещаю коту, вновь забравшегося на кровать.

И все же, что это могло быть? Хоть я и болен, не могло же мне это присниться...

Следующий день прошел так же, как и прочие, с той только разницей, что моя голова была занята совсем другими вопросами.

Страх перед странным чудовищем не давал мне покоя, и я принялся искать хоть какие-нибудь сведения о таинственном звере. Я поговорил с Леопольдом, но оборотень не сказал мне ничего нового. Про ночное явление он и вовсе забыл за время сна, потому очень долго удивлялся, когда я рассказал ему, что произошло.

Я было подумал, что мне все действительно приснилось, но потом, когда вышел вечером в коридор прогуляться, случайно заметил на двери несколько свежих царапин. Такие не могло составить ни одно домашнее животное.

Эти три царапины были прямым доказательством того, что у мне не привиделось, что поместье в опасности и что, если я все-таки выживу и уеду отсюда, то уеду богатым. Очень богатым.

Я пошел к Меви и стал расспрашивать про ее "наследство", которое она оставляет своим родственникам вместе с поместьем. Старуха до последнего строила из себя дуру, а потом просто выгнала меня из своей комнаты, объяснив это тем, что я еще не здоров и могу ее заразить, чем укорочу дни ее жизни.

Тогда я отправился к Лорену. Хоть он и дурак с виду, я был уверен, что но знает больше, чем все остальные члены семьи вместе взятые. В конце концов, он занимается изучением истории своего рода всю жизнь, должен знать и о собаке в подвалах. Если же и он ничего не знает, то мне останется только найти саму собаку и поговорить с ней!

— Оу, Дейкстр Донан, наш славный защитник. Как ты себя чувствуешь? Уже поправился? — с фальшивым интересом поинтересовался Лорен, с нарочитой деловитостью роясь в бумагах у себя на столе. — Я, знаешь ли, так ужасно занят, все никак не могу поинтересоваться о твоем здоровье...

— Со мной все в порядке, — сказал я, пододвигая к его столу ближайший стул и усаживаясь напротив графа. — У меня есть пара вопросов.

— Касательно чего?

— Моей профессии и вашего поместья. У вас в подвалах не только крысы водятся, так ведь?

— А что же еще?

— Там есть жилые комнаты, — я решил начать издалека.

— Ах, это! — отмахнулся Лорен. — В них уже несколько столетий никто не живет. Это на случай войны, чтобы нам было, где укрыться, даже если поместье захватят враги. Изначально ведь оно строилось как форт, еще с эпохи Первых Людей стоит, когда мы со слевитами воевали...

— Я говорю не о людях, — пришлось прервать этот познавательный урок истории. — Ты исследовал подвалы, неужели не обнаружил ничего необычного?

— Нет. Медальон Маггорта и только, — грустно улыбнулся Лорен, пожав плечами. — Но оно того стоило.

— Я говорю не о вещах, черт возьми! И ты не знаешь о чудовище, живущем в твоем родном доме?

— Каком чудовище? — искренне удивился граф.

— Гигантской собаке!

— Гигантской собаке? — скривился он, удивленно посмотрев на меня. — Я извиняюсь, но, может, тебе стоит немного полежать и отдохнуть? Тебя не лихорадит?

— У меня нет температуры, — ответил я, заставляя себя успокоиться. И что же все эти Сеймуры так пекутся о своих тайнах!? У них это семейное, им пытаешься помочь, а они молчат, как убитые, не желая избавляться от любимых болячек! — Я по твоим глазам вижу, что ты знаешь, о чем я говорю.

— Ничего я о ней не знаю! Чего ты от меня хочешь? — возмутился граф, вставая из-за стола и начиная собирать свои свитки. — В нашем поместье нет собак, кроме охотничьих на псарне, мы их не любим... Даже если бы была хоть одна, вряд ли бы она представляла какую-то опасность для своих хозяев.

— Ты ведь уже слышал о собаке? — догадался я, взглянув на растерянное и обеспокоенное выражение лица Лорена.

— Да, слышал, — согласился граф, торопливо раскладывая свитки и листы по полкам в шкафу. — Но, уж поверь, не стоит прислушиваться к словам того, кто мне о ней рассказал!

— К моим словам стоит прислушаться, — заметил я. — Чудовище опасно, и оно угрожает жителям поместья. Я должен знать о нем как можно больше, так как не могу начать охоту, не зная возможностей противника.

— Донан, если бы в подвалах этого поместья жило какое-то опасное чудовище, я давно был бы мертв, потому что провел там половину жизни! — неожиданно раздраженно сказал Лорен. — Но я жив, и это говорит о том, что ты заблуждаешься!

— Вчера тварь чуть не напала на меня! — я почти кричал, но осипшее горло делало мой голос ох каким неубедительным. — Я встречал ее уже дважды, первый раз она попалась мне в подвалах за дверью в одной из заброшенных комнат, в которой кто-то жил несколько лет назад!

— Что за чушь? — начал злиться Лорен. — Я не поверю не единому слову! Уходи, ты мешаешь мне работать.

— Я не розовых кроликах рассказываю, а о серьезной угрозе, которую вы все дружно решили не замечать! — я поднялся со своего места и наклонился над столом, вдавив кулаки в его бумаги. — Если вы сейчас меня не выслушаете, завтра, возможно, будет уже поздно что-то делать! Хотите еще один труп, кроме Марты!?

— Дейкстр, нет никакой угрозы, — серьезно сказал Лорен, внимательно посмотрев на меня. — Выспись и прекрати выпивать, сразу полегчает.

— Угроза есть, и ты знаешь это, — говорю, вставая со стула и подходя к стене, где висят портреты всех членов семьи. Они были развешены в правильном порядке, собираясь в какую-то фигуру. Фигура была бы идеально симметрична, если бы на стене были еще два портрета. Что ж, так я и думал. — Что-то я не видел еще графа Адама и графини Филании. Что с ними?

— Это запретная тема, рыцарь, — сказал Лорен, едва сдерживая в голосе злость. — И это не твое дело.

— По-моему, это как раз мое дело. Что с ними случилось?

— Несчастный случай.

— Что именно произошло!?

— Они разбились в карете!

— Не надо мне врать! Я знаю, что они умерли здесь, в поместье, на том берегу реки, и догадываюсь, как именно!

— Откуда ты узнал? — спросил граф, прекратив разбираться в бумагах и подойдя ко мне. — Кто-то рассказал тебе?

— Никто не сказал, — усмехаюсь. — Ну, теперь ты можешь нормально поговорить и не темнить? Это важно. Если тварь не остановить, она убьет еще кого-нибудь.

— Я ничего о ней не знаю, — упрямо повторил граф. — Мой брат и его жена умерли при неизвестных обстоятельствах.

— В таком случае смерть следующего будет такой же необъяснимой!

Вздохнув, Лорен отвернулся от меня, задумчиво посмотрел на портреты на стене.

Решив что-то про себя, он подошел к двери и дернул за колокольчик, чтобы вызвать служанку. После граф вернулся к своему столу и сел, сплетя пальцы рук, потом положив их перед собой. Открыв ящик стола, он закрыл его, потом взял было какую-то тетрадь, но и ее оставил. Лорен нервничал.

— Это было большое горе для всей семьи, — наконец сказал он, опершись локтями на столешницу и спрятав губы в сложенных пальцах. — Ничего ужаснее не происходило последние триста лет, с момента появления Маггорта, смерти молодой графини и ее отца-Сеймура. С тех пор была испорчена кровь, так как род некоторое время продолжали не прямые потомки Сеймуров, а связанные с ними брачными узами. В нашей семье раз в четыре поколения теперь появляется маг, по необъяснимым законам ни один потомок Маггорта не может встретиться со своим предшественником. Это проклятие крови висит на нас с тех самых пор. Что понесла за собой смерть моего родного брата, еще неизвестно, но что бы это ни было, оно будет еще хуже. Наследником должен был быть Адам, как старший из детей, но порядок наследия вновь оборвался и это, как и раньше, повлечет за собой беды...

В дверь постучала служанка.

— Принеси мне и рыцарю чая и теплого хлеба с сыром, — велел ей Лорен.

Кивнув, девушка вышла из комнаты.

— Теперь права наследия неизвестны, — повторился граф. — По всем законам Арланд, сын моего старшего брата Адама, должен все получить... но мальчик не может.

— Почему? — спросил я, хотя не имел никакого желания выслушивать нудную историю рода. Видимо, Лорену просто нужно время для того, чтобы сказать мне что-то важное, а потому мне придется терпеть.

— Он не здоров, — вздохнул граф. — Мальчик с самого детства страшно болен.

— Я не заметил у него никаких отклонений. Если они и есть, то не связаны со здоровьем.

— Его болезнь живет в душе, — объяснил Лорен, а после вновь надолго замолчал, собираясь с мыслями.

К нам пришла служанка с подносом, на котором стояли две чашки, чайник, доска с нарезанным хлебом и тарелка с сыром. Разлив чай по чашкам, девушка удалилась, закрыв за собой дверь.

Лорен взял свою чашку, обхватил ее обеими руками, грея пальцы, и вдохнул горячий дымок, идущий от напитка.

— Ужасно холодно в поместье. Надо сильнее топить камины, — решил он, сделав глоток.

— Мы говорили о чудовище, которое живет в подвалах, — осторожно напомнил я. Боги, подарите мне терпение...

— Да нет никакого чудовища, — вздохнул Лорен. — И я говорил о другом. Я говорил о своем племяннике.

— Об Арланде, который тронулся умом и выбрал вместо огромного наследства и титула работу инквизитора, — вздохнул я, устроившись на стуле поудобнее и сделав глоток из своей чашки. Видимо, разговор будет дольше, чем я рассчитывал.

— Этот его выбор поразил всех, — кивнул граф. — Тогда перечить ему никто не решился, мы слепо вложили его судьбу в его же руки, не думая о том, что на самом деле скрывается за этим странным поступком. Многообещающий ученик Ордена, экзорцист... ничто до сих пор не указывало на то, чего я так боялся, — после этих слов Лорен на секунду прикрыл лицо руками. — Скажи, ты правда видел "серую собаку с большой спиной и страшной мордой"?

— Я ее не видел, но слышал и чувствовал ее присутствие. То, что она есть, я могу доказать. Вчера, когда тварь пыталась добраться до меня через закрытую дверь, она оставила царапины на дереве. Такие не под силу сделать ни одной кошке.

— Я не хочу тебе верить, — сказал Лорен, посмотрев в сторону. — Ты не пил вчера?

— Нет. Я был трезв, как ты сам сейчас. Разве меня хоть раз видели здесь пьяным?

— А больше ты ничего не видел?

— Нет. Только пару раз встречался с фамильными привидениями, которые донимали Меви.

— Их мы все иногда видим, — кивнул Лорен. — Дядя Томбос, тетушка Хуньа... И ничего больше?

— Ничего.

— Это меня успокаивает.

— О чем ты говоришь, объясни, будь добр! Я не понимаю.

— Кажется, я совершил ужасную ошибку... Но сейчас, когда ты сказал, что никого не видел, я перестаю сомневаться в правильности своего поступка, — вздохнул он с облегчением.

— А если говорить прямо? Настолько прямо, насколько это возможно? Например, называть вещи своими именами!? — я чувствовал, что просто не вытерплю, встану, возьму его за грудки и вытрясу всю информацию! Девственницу уговорить проще, чем этого болвана!

— Не торопи меня, мне и так тяжело, — нахмурился Лорен. — Дело по-прежнему касается Арланда и его родителей.

— И что же? Их убила тварь, я верно понял?

— Нет, не думаю, что это так, — покачал головой граф. — Я просто расскажу тебе все, что знаю о том событии, и чего не знает никто, кроме меня и Арланда. Ты сам решишь, что надо делать... но прежде дай клятву, что никому из семьи Сеймуров не расскажешь о том, что услышишь.

— Только если возникнет сильная необходимость, — киваю. — Начинай.

— После смерти родителей Арланд постоянно говорил о серой собаке. Конечно, у всех детей есть воображаемые друзья, потому я не обратил на это внимание, мне было меньше тридцати, и я еще помнил свое собственное детство, полное странных фантазий. Но потом... потом только я осознал, что Арланд вовсе не играл. Он на полном серьезе разговаривал с кем-то. Как-то раз он ворвался ко мне в комнату с глазами сумасшедшего и потащил меня куда-то. Он привел меня в старую башню, куда уже давно никто не ходил. Там ребенок начал громко кричать и звать мать. Я попытался его успокоить, но Арланд вопил как одержимый, а потом вдруг угомонился и начал говорить с кем-то. Я обеспокоился и стал внимательно следить за ним. Я совершенно ясно увидел, что взгляд мальчика не был устремлен в пустоту, когда он говорил, не был рассеян. Арланд смотрел прямо в воздух, в место перед собой, следил глазами за движениями несуществующего собеседника, отвечал на его жесты... Ребенок разговаривал с собственной матерью, — Лорен вздрогнул и поежился. На спинке его стула лежала шаль, он перетянул ее себе на плечи. — Знаешь, рыцарь, я был на войне несколько лет своей жизни, я видел страшные вещи. Но ничто из того не сравнится с тем зрелищем. Несчастный мальчик свято верил в то, что его мать жива и говорит с ним. У меня слезы на глазах стояли, когда я видел это... Жестоко было лишать Арланда таких надежд, но есть вещи, которые принять необходимо. Я попытался объяснить ему, что произошло, что его матери больше нет. Мальчик смотрел на меня, как на полоумного, и показывал пальцем в воздух, говоря, что его мать тут и все слышит, что она обижается на меня. Могло показаться, что Арланд видит привидение, но это было невозможно! Его проверяли на магические способности, и он оказался полностью чист. Арланд не был потомком Маггорта, да и быть не мог, так как в нашей семье уже был маг — мой отец. Это значит, что Арланд не может видеть и чувствовать высшие материи. Оставалось только одно — бедный ребенок тронулся умом после смерти родителей. Я пытался ему все объяснить, пытался вернуть в нормальное состояние, без всяких летающих розовых котов и говорящих синих птиц, которых он постоянно видел... Но это было невозможно. Арланд уже слишком давно жил не с нами, а с ними, — Лорен замолчал, он снова взял чашку, она затряслась в его руках, а чай чуть не вылился. Чем дальше шел рассказ, тем хуже становилось графу. — Я поступил так, как должен был поступить... — почти прошептал он. — Как поступил бы любой любящий опекун. Я увез мальчика в лечебницу, где ему должны были помочь. Но семье я ничего не сказал про это: даже Меви не знает о том, где Арланд провел свое детство. Я соврал, что мальчик у родственников моей невесты, которая его очень любит. Сказал, что, поскольку я собирался стать Арланду отцом, моя жена должна была заменить ему мать, и я якобы счел, что пусть он к ней привыкает. Никакой невесты на самом деле не существовало. Это вранье... позже из-за этой лжи было очень много проблем.

— Арланд был в сумасшедшем доме? — уточнил я.

— Да. Он провел там все детство, целых семь лет. Я приезжал к нему на неделю каждый месяц, тайно таскал сладости и игрушки, книги, учил его читать по возможности... Потом он стал покрепче и вернулся в семью, но мы все видели, что прежним он не стал. По законам он должен был получить поместье, как сын Адама, но с такой болезнью это было исключено. Мы все вздохнули с облегчением, когда он объявил о своем решении уйти в Орден.

— Ааах!... — зеваю. — Чудесно, это все так печально... Но как это относится к нашей проблеме!?

— Рыжик, — напомнил Лорен. — Арланд все время, даже после лечебницы, говорил мне о большой серой собаке, чья шерсть пахнет цветами. Эта самая собака понюхала его родителей, после чего те умерли. Не знаю, почему Арланд звал ее Рыжиком и почему дружил с убийцей своих родных. Я не придавал этому особого значения, как и другим его "друзьям", хотя каждый раз внимательно выслушивал его бредни и многое помню из того, что он говорил... — Лорен остановился на полуслове и вновь отпил из чашки, потом продолжил уже о другом. — Я виню себя за то, что отлучил ребенка от семьи, и всю жизнь был уверен, что иного выхода спасти его рассудок не было! А теперь профессиональный охотник за нечистью приходит и говорит мне что-то про большую собаку из подвалов! Вдруг Арланд правда видел их? Вдруг я совершил большую ошибку и сделал мальчика несчастным?... Ведь такое не может пройти даром.

— Я псину не видел и не знаю, как она выглядит и какого она цвета, — напомнил я. — То, что это собака, я понял по лаю. Лаять могут и другие чудовища. А что до Арланда... плохо, что он уехал. Он бы здорово помог в этом деле.

— Больше я ничего о той собаке не знаю, — продолжил Лорен. — И все же, если ты вдруг выяснишь что-то, расскажи мне. Вдруг тварь откликается на имя "Рыжик"?... Я должен знать.

— При встрече обязательно проверю, — хмыкнул я. — Если она не сожрет меня прежде, чем я скажу "дай лапу"!

— Нет ничего смешного. Тут все очень серьезно, — нахмурился Лорен. — Если вдруг окажется, что Арланд не шизофреник, то вопрос наследства разрешится сам собой! Тогда мальчик станет главным графом и оставит свою глупую идею инквизиторства, а меня не вышвырнут из родного дома на улицу.

— Почему же Вереника должна тебя вышвырнуть? Что у вас с ней?

— В нашем роду, как ты понял, земли никогда не делятся между детьми, и живем мы все в одном доме, никто не остается нищим. Но главным графом, распоряжающимся землями и доходами, всегда становится старший сын или его ребенок. Веренике путь к наследству был отрезан с самого рождения, а из-за сложившейся сейчас ситуации у нее появился шанс. Я всегда мешал ей на пути к праву наследия, потому сестрица меня с детства не любит. У нее эта жилка жажды власти перекрывает все остальное.

Леопольд, сидящий все это время у меня в кармане в виде крысы, заерзал и вылез.

— О, Леопольд! — воскликнул Лорен, увидев серого крысенка.

Грызун перебрался с моей руки на стол, а потом полез к графу.

— Леопольд? — переспросил я.

— Я его так назвал, — кивнул Лорен. — На редкость смышленый звереныш, ты не заметил? В его глазах больше ума, чем у некоторых моих знакомых... А ты, видимо, ему понравился. Он не очень-то любит людей, стоит кому-то появиться, тут же убегает. Как ты с ним подружился?

— Он... Он вообще подружился с Бэйр, а когда она уехала, и подкармливать его стало некому, начал приставать ко мне.

— С Бэйр? Ну да, очень хорошая девочка, — кивнул Лорен, почесывая крысенка за ушами. — Она всем в нашей семье нравится...

— Она уехала, — напоминаю.

— Разве? — удивленно спросил Лорен. — А я думал, уже вернулась.

— Она сказала, что вернется? — я насторожился. Этот знакомый тон... граф знает что-то об ее отъезде!

Я пытался расспросить его, но все внимание Лорена полностью занял Леопольд.

— Ладно, не буду вам больше мешать. Я узнал все, что мне было нужно.

Я вышел из комнаты и вернулся к себе.

Надо было обдумать услышанное, и желательно сделать это лежа в тепле: стоит выйти в коридор, от холода тут же начинается насморк.

Подкинув в камин немного дров и укутавшись в плед, я устроился в кресле и принялся размышлять, глядя в огонь.

Это дурацкое дело похоже на мозаику, и все части вот-вот сложатся в одну понятную, но безумную картину. Нужно только немного разобраться с некоторыми вопросами.

Итак, двадцать лет назад собака впервые вышла из подвалов и напала на родителей Арланда. Убив их, она почему-то оставила в живых ребенка. Меви говорила, он тогда поседел и глаза у него потемнели. Мальчик рос замкнутым, вечно пропадал в старой мрачной башне и создавал впечатление больного на голову. Он до сих пор общается со своими "друзьями", скрывая это ото всех — если верить Леопольду. Нет, Арланд не шизофреник, он действительно видит духов, а, значит, знает про собаку. А собака — та самая проблема, которая, по словам графини Меви, страшнее и важнее привидений. Следовательно, эта старая карга знает о ней и упорно молчит. Упрямая старуха! Ее родственникам и мне грозит опасность, а она отмалчивается, все еще защищает тайны поместья! Было бы, что защищать...

И Арланд... прикидывался идиотом, а сам уводил нас все дальше от самого главного, от подвалов с собакой! Корежил из себя невесть что, тянул внимание на себя. Стараниями инквизитора мы потеряли все следы, ведущие в подвалы и в башню.

Да, уж кто-кто, а Арланд знает о поместье все. Теперь я уверен в том, что они на пару с Меви прятали от нас псину, возможно, даже не зная об осведомленности друг друга!

Только вот что мне теперь остается? Меви упорно молчит, а Арланд неизвестно где. Собака рыскает по поместью, подвывая от голода, а мне отказываются верить... Один я с этим всем вряд ли справлюсь. Была бы ведьма, все было бы гораздо проще... Какой черт дернул ее уехать? Мы были почти идеальной командой, а теперь я рискую помереть раньше срока в этом богами забытом месте от лап какого-то Рыжика!...

К черту ведьму, надо думать, как можно избавиться от собаки, а для этого мне нужно узнать что-нибудь о призыве и изгнании духов, некромантии и, скорее всего, все же придется залезть в историю этой семьи, чтобы вычислить примерный возраст твари. Ведь она должна была появиться из-за чего-то, например, после ссоры с соседями, не чурающихся колдовства, после опытов мага-Сеймура, который с рождения не отличался особым умом, или по вине таких чудаковатых служанок, как Тома... все это должно быть где-то записано. Узнаю, откуда и когда взялась собака, — смогу убить ее.

Интересно, сколько я получу за это дельце в Ордене?...

История Арланда

*Бэйр*

Арланд спрыгнул с лошади и направился в чащу. Я медлила: идти за ним в лес мне не хотелось.

— Я не понимаю, что происходит, — сказала я, не сводя глаз с инквизитора. — Почему ты снял свой костюм? Что с тобой творится? Мне страшно, черт тебя дери!

— Страшно будет, если меня еще кто-то увидит. Иди за мной, — велел он, прежде чем скрыться за деревьями.

Мне ничего не оставалось, как пойти следом.

— Тебе нечего бояться, — проговорил он, когда мы ушли достаточно далеко.

— Так может ты, наконец, расскажешь, что с тобой такое?

Арланд покачал головой.

— Я прячусь всю свою жизнь, Бэйр, и не просто так. Если меня поймают... впрочем, это тебе знать ненужно.

Путь мы продолжили молча, да и некогда было разговаривать: тропинку приходилось буквально выламывать через ветки.

Арланд отдал свою лошадь мне, а сам шел впереди, размахивая мечом. В конце концов он ушел настолько далеко, что я потеряла его из вида.

Тропинка, прорубленная в кустарнике, вывела меня на чудесную полянку, посреди которой уже горел яркий костер. Арланд устроился возле него и делал вид, что грел руки.

Мне не нужно было смотреть дважды, чтобы понять, что пламя — его рук дело. Рыжее, оно плавно тянулось вверх, источая тепло на пару метров вокруг. Мне оставалось только завидовать: мои костерки до сих пор походили на неуклюжие попытки мальчика-скаута.

— Ты все-таки маг, — я грустно констатировала неоспоримый факт, сбрасывая вещи на безопасном от огня расстоянии. — Причем лучше меня, будь ты проклят.

— Нет, я не маг, — вздохнул Арланд, опуская руки.

Я села, не сводя с инквизитора выжидающего взгляда. Наконец, он продолжил говорить.

— Я не могу рассказать тебе всего ради твоей же безопасности. Но, похоже, я должен объяснить тебе, что сейчас происходит. Это все, что я могу, — он внимательно посмотрел на меня. — Пока я в костюме, моя сущность отрезана от меня, и я обычный, — начал он. — Но единственным способом оставить Ежевику в живых и снять проклятие было взять это проклятие на себя. Пока я отрезан от большей части себя, для меня оно так же смертельно, как и для любого человека. Если я не избавлюсь от него в ближайшие часы, оно начнет действовать. Поэтому мне пришлось снять защиту, чтобы силы, которые я прячу, смогли вытравить из меня эту дрянь. Понимаешь?

Я неуверенно кивнула.

— Я не оборотень и не нечисть, я контролирую то, что со мной происходит, — сказал он, догадавшись, о чем я думаю. — Тебе незачем бояться меня. Пару дней мы пройдемся по лесу, а когда проклятие рассеется, я снова надену костюм. Мы вернемся в поместье, я передам тебя рыцарю, и ты забудешь о том, что видела.

— Но как ты попал в инквизицию?... как жил там с этим, каждый день проходя под носом у магистров!?

— Я не отвечу ни на один вопрос, Бэйр! — нахмурился Арланд. — Ты и так знаешь много, больше, чем кто-либо. Я помню, что ты сказала тогда в трактире, и верю тебе. Верю, что могу тебе доверять, поэтому рассказал то, что могу. Пожалуйста, ничего больше не спрашивай.

Я кивнула. Что мне еще оставалось делать? Не клещами же из него все вытягивать...

Мы поужинали тем, что дала нам в дорогу Эргея, потом инквизитор завалился спать. Устроившись у себя на лежанке, я долго не могла уснуть: слишком ярким выдался этот день. Все ворочалась, в голову лезли жуткие мысли, пока не вылились в холодный запутанный сон.

Я очутилась в темной комнате. Вокруг были разбросаны книги и одеяла, на столе пустые чашки, а сам рыцарь недвижно сидел в кресле. Было темно, я испугалась за него: с чего бы ему так сидеть? Но, присмотревшись, поняла, что он мирно спал, укрывшись пледом. Так забавно было увидеть рыцаря в роли неженки, что я улыбнулась. Оказаться бы сейчас рядом!...

Но тут от запертой двери в комнату повеяло холодом. Ледяной сквозняк пробежался по ногам, воздух наполнился запахом жасмина. От страха я сжала спинку кресла, где сидел Дейк.

Что-то было снаружи. Оно стояло совсем близко к двери, я слышала его дыхание. Что там такое?...

Нечто снаружи зарычало и ударило в дверь. Потом снова. Существо казалось огромным, но ему словно не хватало сил... или плотности. Дверь тряслась все сильнее, а потом я услышала щелчок ручки. Тварь замолчала, а дверь начала медленно открываться.

Дейк не шевелился, он по-прежнему сидел в кресле и ничего не делал! Да что с ним!? Его же сейчас порвут на части!

Дверь открывалась, я видела, как тварь занесла лапу, чтобы переступить порог. Огромная серая лапа размером с мою голову.

И тогда я завопила, что было сил, бросила всю энергию, которая у меня была, в сторону Дейка! Это подействовало, он, наконец, очнулся. Рыцарь вскочил с кресла, бросился к мечу, а кот на его коленях превратился в огромного монстра. Но чудовище за дверью уже исчезло.

Дейк повернулся ко мне и посмотрел мне прямо в глаза, и тут я поняла, что все это — не настоящее. Я спала и видела сон.

Стоило мне понять это, как некая сила схватила меня и вышвырнула в холодный темный лес. Я вскочила с лежанки, хватая ртом сырой лесной воздух. Только сон... боги, это был только сон!

Вокруг темнота, магический огонь Арланда исчез. Меня сильно трясло: рубашка оказалась вся мокрая. Обняв себя за плечи, я закрыла глаза и попробовала успокоиться.

Этот сон был таким реальным! Я чувствовала каждую деталь, соринки на полу кололи пятки! Это не могло быть простым видением... только бы с Дейком все было в порядке!

— Опять кошмар? — голос Арланда.

Он проснулся и подобрался ближе ко мне.

— Мне снилось, что кто-то напал на Дейка. Это было как наяву... Он спал в нашей комнате в поместье, а к двери подошло что-то огромное и пыталось пробраться внутрь. Кажется, оно ушло, но я не уверена, меня выкинуло оттуда до того, как я успела хоть что-то понять!

Пока я тараторила все это дрожащим голосом, инквизитор сел рядом и обнял меня за плечи, успокаивая.

— Я уверен, с Дейкстером все в порядке, — сказал он, проводя рукой по моей спине.

— Это не просто сон! — возразила я, чувствуя, как предательские слезы подкатили к горлу. — Я так боюсь за него! Поедем обратно как можно скорее?

— Двинемся как можно раньше, — пообещал Арланд, не отпуская меня. — Мертвые боги, да ты холодная, как утопленница!...

Я почувствовала волны тепла, исходящие от инквизитора. Задрожав еще сильнее, я позволила себе расслабиться в его руках. Мне было слишком паршиво чтобы думать о том, кто он такой, мне было слишком холодно, чтобы отстраняться.

Успокоившись, я так и уснула возле него, и сны мне больше не снились.

Когда сквозь деревья пробрались первые лучи, Арланд осторожно тронул меня за плечо. Я поднялась, мы быстро собрались и двинулись в пути, жуя завтрак по дороге.

Как и обещал инквизитор, мы шли быстро. Верхом по лесу было не проехать, и нам пришлось выйти к реке, чтобы пустить коней вдоль нее по полю. Ехать, вдыхая запахи леса и полевых трав было бесподобно: вокруг стрекотали кузнечики, кричали лесные птицы, журчала холодная вода. Однако, мысли о том, что в поместье творится неладное, не давали мне расслабиться. О чем бы я ни думала, я возвращалась к мысли о том, что хочу как можно скорее увидеть Дейка и убедиться, что он здоров.

С Арландом мы почти не говорили, он всегда находился далеко впереди меня, его самого я не видела. Впрочем, идти за ним было несложно: инквизитор оставлял множество следов. Выжженная трава, выкорченные пни, закрученные в спирали деревья... он развлекался как мог, иной раз его творения заставляли меня ужаснуться. Чего стоил один только огромный камень, вынутый из земли. Он возвышался над выжженном полем со свежей дырой посередине, словно наследие древних друидов, поклоняющихся темным силам. Или одной очень самодовольной нечисти, восхваляющей саму себя.

К вечеру инквизитор выжег для ночлега целый участок травы, а потом нарастил ее заново. Когда я догнала его, он валялся на прекрасной зеленой полянке у самого чистого берега. Арланд блаженно грелся в заходящих лучах, подставив солнцу грудь, покрытую символами вроде арабской вязи. Их едва можно было различить на его коже: они стали еще бледнее с тех пор, как я видела их на постоялом дворе.

Я догадалась, что тело инквизитора наверняка было против всех этих махинаций. Похоже, оно просто разъедало все инородное. Наверное, когда я застала Арланда за кровавым ритуалом в его комнате, он как раз наносил новые татуировки. И они уже почти стерлись.

— Нравится? — ухмыльнулся инквизитор, поймав мой взгляд. Обнаружив, что все это время пялилась на него, я поспешно отвела глаза в сторону.

— Кажется, ты не хотел, чтобы тебя нашли. Не много ли следов? — проворчала я.

— С чего ты взяла, что это я!? В этом лесу нечисти больше, чем на старом кладбище, неужели не чувствуешь? Это все русалки! Их в реке кишмя кишит, — беззаботно фыркнул Арланд, помогая мне слезть с Черта.

Кобыла инквизитора держалась с хозяином настороже с тех пор, как он снял костюм. Со спины не сбрасывала, но при любом удобном случае уходила куда подальше. Черта же, наоборот, прямо-таки тянуло к Арланду.

Конь вместе со мной весь день любовался на работу инквизитора, и теперь, видимо, решил лично выказать ему свое восхищение. Он начал напирать н Арланда, пока не заставил того упереться спиной в дерево, а потом громко заржал прямо ему в лицо.

— Ах-хах, Черт, что с тобой!? — воскликнула я, бросившись к ним.

Конь как с ума сошел, едва ли не бил инквизитора копытами! Он как будто чего-то требовал. Но, когда я подошла, Арланд что-то шепнул ему и развел руками. Черт раздраженно отвернулся и, уходя, как бы не нарочно хлестнул инквизитора хвостом по лицу.

— Что это было!? — спросила я, провожая Черта пораженным взглядом. Так он еще ни разу не чудил!

Но Арланд только пожал плечами.

Мы устроились на поляке, которую так услужливо сделали для нас русалки. Укладывая вещи, я заметила свежие туши зайцев и добротный улов рыбы. Как это мило со стороны местной нечисти притащить нам ужин...

Как бы то ни было, вечер у нас выдался на славу. Сидя у костра, мы наелись до отвала, а потом Арланд сварил одно из своих чудесных зелий.

— Это ведь никакая не святая вода! — сказала я, смакуя снадобье. Что-то между вином и мягким коньяком, если такое вообще возможно. — Признавайся, что это такое!? Я хочу рецептик!

— Одержимым дают это в особо серьезных случаях, — усмехнулся он. — Решил как-то попробовать, оказалось, отличное успокоительное. Расслабляет.

Я поперхнулась, но ничего не сказала.

На следующий день чудеса кончились. Когда я встала, Арланд уже был в костюме, бледный и мрачный, как обычно. Держался он так, словно последние сутки мне во сне привиделись.

Мы выехали на дорогу, а через пару дней оказались в небольшом городке. Инквизитор решил заехать туда, чтобы накупить всяких безделиц сестрам и приобрести подарок тете. Со всеми приключениями я совсем забыла, что у старушки приближается день рождения! Вспомнив об этом, я тоже купила кое-что от нас с Дейком, потратив последние деньги, которые оставались от платы Лорена.

В поместье мы прибыли как раз к вечеру. Все домочадцы уже разошлись по спальням, потому особенного шума наше появление не подняло.

Арланд помог мне донести сумки до нашей с Дейком комнаты, поставил их у двери и ушел. Рыцарю он почему-то показываться не захотел.

Подхватив пожитки, я вошла внутрь и бросила их на ближайшую кровать. Судя по звукам воды и пару, валящему из умывальной, Дейк там наслаждается моим изобретением.

Меня так и подмывало ворваться в ванную и напугать его, но я сдерживала себя, как могла. Вместо этого я стала ходить по комнате, касаясь всего подряд: наконец-то я была там, где мне следовало быть все эти дни! Ну и устроила я себе приключение, конечно!...

Усевшись в кресло, я уставилась в окно на сад, медленно погружающийся в сумерки, и стала ждать.

Дверь позади скрипнула, и я обернулась, улыбаясь во все уши.

Мокрый, словно мышь после дождя, посреди комнаты стоял Дейк, живой и здоровый. Он смотрел на меня так, словно впервые видел.

— Эгей, я вернулась! — воскликнула я, вскочив и направившись к рыцарю.

Ужасно хотелось его обнять, но, чем ближе я подходила, тем больше понимала: это последнее что мне сейчас стоит делать.

— Ты где была!? — рявкнул рыцарь, придя в себя после шока. — Как можно вот так скрыться и ничего не сказать, ты хоть понимаешь, что со мной творилось все эти дни!?

— Разве Лорен тебе ничего не объяснила!? Дело было срочное! — воскликнула я, отступая на пару шагов от разъяренного Дейка.

— Так он все-таки знал, куда ты делась!?

— Он отправил меня на дополнительное задание! Мы вместе с Арландом искали вещь, которую спрятал Маггорт.

— Вот мерзавец! Кусок!...

Так и не успев договорить, рыцарь сильно закашлялся. Я бросилась к нему.

— Эй, что с тобой?

— Простудился! — прохрипел он, с трудом унимая кашель и разгибаясь. — Довела меня, впервые в жизни заболел!

Он замахнулся на меня, но рука, разумеется, пролетела мимо.

— Зла на тебя нет, ведьма!...

— Зато я тебе сейчас такое расскажу!... — проговорила я, провожая больного в кресло и укрывая пледом.

По комнате уже расплылись мои теплые светящиеся шары. Не такие совершенные, как выходили у Арланда, но вполне себе греющие.

— Мне тоже есть, что тебе рассказать, — заметил Дейк, с одобрением оглядывая мою работу. Я уже отправилась к очагу, чтобы поставить на огонь чайник. Горячее и мне сейчас не помешает. — И в первую очередь о твоем новом дружке...

К моменту, когда вода в чайнике закипела, я уже забыла про чай. То, что рассказал мне Дейк, оказалось вовсе не простыми новостями.

Ни я, ни рыцарь с самого начала не сомневались, что инквизитор связан с чертовщиной, которая происходит в поместье. Теперь выяснилось, что он видит духов, не таких сильных как Дороти, а блуждающие душ, которых даже кошки не всегда замечают. При этом теперь я знала, на что он способен: его сил вполне хватит на то, чтобы вызвать с того света кого угодно! И пропадающая дверь склепа тоже его рук дело. Точно, ведь, когда мы отправились туда, Арланд первый ринулся к двери, а потом чуть сознание не потерял от натуги! Наверняка костюм не давал ему проявить свои способности в полную мощь, вот инквизитор и перенапрягся. Еще бы, взять и растворить в небытие целую лестницу, а потом вытащить ее оттуда!

Однако, главных ответов у нас с Дейком все еще не было. Что это за тварь бегает по поместью? Почему Арланд не избавился от нее? Уж он-то наверняка мог со своей силушкой... Он не был похож на злодея, держащего такую скотинку ради забавы, он вообще не намерен оставаться в поместье, наследство для него не важно. Так что же происходит здесь на самом деле?

Мы с рыцарем складывали кусочки мозаики, в которое превратилось это запутанное дело, но самых важных деталей все еще не хватало.

— Нужно выловить его как можно скорее, пока он опять не скрылся! — сказал Дейк. — Он знает что-то о собаке и о том, как ее остановить.

— И что ты предлагаешь? Сейчас уже ночь, мы с ним оба с ног валились, когда приехали. Давай завтра с этим разберемся?

— Вот и здорово, что устал, значит, далеко он не убежит! — отрезал рыцарь. — Идем сейчас.

Отговаривать его было бесполезно. Я только попросилась переодеться, да сунула в рот пару пирожков, оставшихся от Леопольда. Что это были за пирожки, даже холодные — объедение! Последний я, скрипя душой, оставила целым, чтобы угостить инквизитора.

Когда Дейк постучал в его комнату, Арланд не ответил. Тогда рыцарь постучал еще раз, сильнее, так что дверь затряслась.

— Что такое? — недовольно ответил Арланд, выглядывая наружу. — Бэйр, что происходит?

Он нахмурился, увидев за моей спиной злого Дейкстера. Я поспешила все объяснить до того, как инквизитор подумает, что я решила натравить рыцаря на "опасную нечисть".

— Арланд, нам очень нужна твоя помощь! — быстро проговорила я, отстраняя инквизитора от входа в комнату и заходя внутрь. — Помнишь мой сон? Это и вправду случилось! На Дейка напала огромная собака, и Лорен знал о ней. Ты сказал ему о ней, когда был маленьким, потому что тоже ее видел. Ты должен нам помочь!

— Что за ерунда? — раздраженно проговорил Арланд, недовольно смотря на нас. Мы уже были в комнате, Дейк на всякий случай стоял у двери. — Я не знаю ни о какой собаке!

— Это в самом деле серьезно, — сказала я. — Лорен сказал, что она причастна к смерти твоих родителей, что она напала на тебя самого в детстве.

— Когда это вы оба успели сойти с ума? — Арланд удивленно выгнул бровь. — Вы хоть понимаете, как это звучит!?

Я открыла было рот, чтобы снова попробовать убедить инквизитора, но тут за моей спиной раздался крик.

— Бэйр!!!

Обернувшись, я увидела, что часть одной из стен комнаты отъехала в сторону, а из тайного хода вышел Леопольд.

— Ты вернулась! — крикнул он и бросился ко мне. — Ты не бросила меня!

Я улыбнулась и распахнула было объятия, но только не успела... Леопольд так обрадовался, что не заметил этого, просто сгреб меня в охапку и принялся кружить по комнате!

— Ну как же я могла тебя бросить? — засмеялась я, обнимая это лохматое чучело. — Я просто ездила по заданию твоего отца, вот и все. Неужели ты подумал, что я могла вот так просто взять и уехать навсегда, не попрощавшись? Ладно, Дейка, эту ворчливую старую каргу, но тебя-то!?

— Я догадывался, что ты вернешься! — заулыбался чокнутый оборотень, прижимаясь ко мне лицом и неуклюже целуя.

— Леопольд! — вдруг возмущенно крикнул Арланд. — ...Помни о приличиях, животное!

— Сам животное! — показал ему язык оборотень.

— Тише-тише, а то все так переругаетесь! — сказала я, обеспокоенно посмотрев на разозлившегося Арланда. — Лео, опусти меня, пожалуйста, на пол.

— Ага, — кивнул оборотень, послушно возвращая меня на землю. — А что тут случилось?

— Мы пришли спросить у Арланда кое-что важное, — объяснил Дейк, не сводя с инквизитора многозначительного взгляда.

— О, я тоже хочу спросить! — обрадовался Леопольд и повернулся к брату. — Я уже двенадцать лет за тобой слежу и никак не могу понять, что ты скрываешь! Может, снимешь костюм?...

— Еще чего, — нахмурился Арланда, запахнувшись в плащ. — Там не на что смотреть.

— Брось, неужели совсем не на что? — усмехнулся Дейк.

— Эй, отстаньте от него! — возмутилась я. — Нам неважно, что у него под одеждой. Нам важно узнать о чудовище!

Леопольд с рыцарем переглянулись.

— Она все видела! — пораженно воскликнул оборотень.

Рыцарь кивнул.

— Другого объяснения нет.

— Что с собакой? — спросила я, уводя всех подальше от этой темы. — Арланд? Ты должен рассказать нам! Это важно!

Тут я заметила, что мы втроем буквально окружили его. Да уж, совсем никакого давления... Чтобы как-то разрядить обстановку, я отошла подальше и уселась на кресло. Леопольд следом за мной устроился на кушетке.

— Если я вам ничего не скажу, вы наверняка попробуете выследить ее, — вздохнул инквизитор. — А когда выследите, умрете.

— Так будь добр, убереги нас от этой ошибки! — театрально попросил Дейк, оставшийся стоять у двери.

— Это фамильное наследие Сеймуров, она — душа этого места, — объяснил Арланд, усевшись на кровать. — Поэтому я старался скрыть ее от вас: вы чужаки и натворите дел до того, как поймете, с чем столкнулись. Это существо — защитник и охранник рода, оно уничтожает всех наших врагов. Титул достался нашей семье даром, бедные и неплодородные земли, да еще и около слевитов, — император не знал, как еще удержать здесь людей, которые смогут дать отпор горцам. Никто не верил, что мы сможем выжать из этой земли хоть что-то. Однако, во время войны со слевитами первый Сеймур создал хранителя, последняя битва была выиграна, и теперь наш род один из самых богатых в стране. Сеймуры — единственный род, существующий уже более двух тысяч лет. Мы древнее, чем правящая династия, и все это благодаря хранителю.

— Да, то-то тут все цветет и пахнет, — не выдержав, я фыркнула. Их поместье — самое безжизненное и холодное место в стране!

— Над самим поместьем развеяна древняя магия, но наши земли богаты и приносят большой доход, — возразил Арланд. — Да, мы слишком далеко от столицы и не принимаем участия в политических играх, но сам император должен нам такие суммы, которые вы и представить себе не можете.

— Эта тварь нападала на Сеймуров! — напомнил Дейкстр.

— До и после случая с моими родителями никто из Сеймуров не пострадал. Все в нашем роду умирали своей смертью, даже военные. Дороти — единственное исключение, — рассказал Арланд. — Хранитель делает то, для чего предназначен: устраняет любую угрозу для рода. Которой ты, Донан, возможно являешься, раз он напал на тебя, — он многозначительно посмотрел на рыцаря.

— Она убила твоих родителей! — еще раз сказал Дейкстр. — Для тебя это пустые звуки? А если завтра она растерзает одну из тройняшек!?

— Как ни больно мне это говорить, хранитель сделал это не просто так, — вздохнул Арланд. — Я родился не таким, каким должен был, из-за своих родителей. Когда я вырос, нашел в библиотеке дневник деда, который был магом, и узнал там кое-что. В день своей свадьбы мои родители попросили Веренику погадать на будущее: она всегда давала очень точные предсказания. Но в тот раз она увидела в своих гадальных костях что-то страшное, и долго не хотела говорить, а когда ее упросили, призналась моим родителям, что все их дети будут рождаться больными. Так и вышло, и мой дед, не в силах выносить муки сына, стал копаться в старых записях, оставшихся еще от Маггорта. В тех, с помощью которых Дороти смогла обрести тело. Мой дед и родители провели ритуал, не зная толком, что делают, и... После того ритуала у них действительно не могло быть здоровых детей. Если бы хранитель не убил их, Сеймуры превратились бы в династию нечисти. Я остался жив только потому, что у хранителя не хватило сил уничтожить меня.

— И ты готов поклясться, что эта тварь никому больше не причинит вреда? — спросил Дейкстр.

— Хранитель совершенен, как и любая древняя магия, — кивнул Арланд. — Более того, у него всегда есть хозяин — глава рода. Сейчас за ним слежу я, потому что я, похоже, единственный, кто его видит. Ты полез, куда не должен, и он дал тебе понять, что недоволен. Он ведь так и не убил тебя, хотя мог.

— Так ты тоже дитя проклятья? — осторожно спросил Леопольд, смотря на Арланда во все глаза.

Инквизитор только покачал головой.

— Даже если ты, Дейкстр, не поверишь мне и попробуешь убить хранителя, у тебя ничего не выйдет. Он бессмертен и живет до тех пор, пока жив хоть один Сеймур. Потому послушай меня и оставь его в покое.

— Раз ты его хозяин, ты сможешь угомонить этого пса? Сделать так, чтобы он не причинил Дейку вреда? И мне тоже, — спросила я.

— Только если вы пообещаете не лезть никуда без моего разрешения, — Арланд кивнул.

— Тогда, кажется, в этом деле остается один последний вопрос, — заметила я, вдруг вспомнив интересную и очень важную деталь. — Арланд, я забыла тебе сказать, но Меви собирается завещать все "магу", а это у нас кто? — я пристально посмотрела на инквизитора. — Можешь смело прощаться с орденом, с такими богатствами тебе не придется ни от кого больше прятаться, кем бы ты ни был!

— Но я не маг! — возразил Арланд.

— Но это ты призвал Дороти и ты единственный из Сеймуров, кто способен воспринимать магию, — возразила я. — Ты станешь наследником.

— Дороти действительно появилась из-за меня, как и многое другое, но это ничего не значит! Я не могу стать наследником.

— Вообще-то можешь, — заметил Дейкстр. — Все должен был получить твой отец, но он мертв, и потому наследник ты. Одно "но" — ты шизофреник. Но поскольку та не шизофреник, а просто... кто ты там есть, то все проблемы разрешаются сами собой.

— По-моему, для тебя так как раз будет лучше, — заметила я. — Для всех лучше. И ты сможешь следить за вашим хранителем.

— Вы не знаете, о чем говорите! — воскликнул Арланд. — Я не могу быть главой рода по той же причине, по которой не могли ими быть мои родители. А о хранителе я расскажу наследнику, и тогда он станет его хозяином.

— Разве твой... эхм... недуг может передаться твоим детям? — спросила я.

— Я не хочу проверять. К тому же, глава рода — очень заметное место. Люди, которым я могу понадобиться, не посмотрят ни на связь с императором, ни на деньги. Моя жизнь окажется очень короткой.

— Да что конкретно с тобой не так? — спросил Дейк, не выдержав.

— Как только захочу умереть, обязательно расскажу об этом рыцарю Ордена!

— Бедный ты, бедный Арланд! Несчастный! — крикнул серый попугай, в которого превратился Леопольд, и сел на плечо к инквизитору, погладив его клювом по голове. — Меня зовут Полли! — гаркнула птица, вздыбив хохолок и захлопав крыльями. — Полли хочет печенье! Печенье, хочу печенье! Обратите внимания на Полли! Хватит болтать о белобрррысссом!

— А ну слезь с меня, — отмахнулся от попугая инквизитор.

— Злой-злой-злой! — заорал попугай и превратился в собаку, повалив Арланда обратно на пол.

— Слезь, туша вонючая... — прохрипел тот.

Собака превратилась в крысу и быстро юркнула под кушетку.

Отряхивая подол балахона, перед нами встал уже более-менее человеческий вариант Леопольда.

— Никакой благодарности, — обиженно заметил он, укоризненно посмотрев сквозь челку на Арланда. — Я тебя утешаю, а ты?

— Не надо меня утешать, — нахмурился инквизитор. — Я не просил об этом.

— Я хочу видеть, как ты общаешься с хранителем, — вдруг заявил Дейк. — Если ты убедишь меня, что держишь его под контролем, то мне незачем будет убивать его.

— Извини, Дейкстр, но условия здесь ставишь не ты. Я рассказал вам все о хранителе, а теперь, будьте добры, дайте мне отдохнуть!

По тону Арланда стало ясно, что разговор окончен. И он действительно был окончен: не было больше ничего, о чем мы могли бы спросить. Его рассказ о хранителе объяснял слишком многое, чтобы быть выдумкой.

Леопольд заявил, что хочет побыть с братом, а тот, как это не удивительно, не был против. Мы с Дейком оставили их одних и отправились к себе. На этот вечер у меня оставалось еще одно дело.

— Дейк! Очень важное дело! — сказала я, закрывая за нами дверь. Вытащив из сумки дневник Маггорта, я протянула его рыцарю. — А теперь дай его мне и сажи, что даришь!

— Зачем? — насторожился рыцарь.

— Иначе я не смогу получить от Лорена деньги! — объяснила я.

Волшебное слово подействовало безотказно: рыцарь сделал, как я просила.

Сунув дневник обратно в сумку, я отправилась к Лорену.

Граф, как и всегда, сидел в своем кабинете, закопавшись в бумаги. По своему обыкновению, он даже не заметил меня, когда я вошла. Пришлось громко покашлять, но и это не сработало. Тогда я просто села в стул напротив.

— О, Бэйр! — воскликнул Лорен, подняв на меня взгляд. — Ты вернулась!

— Мы вместе с Арландом, — я кивнула. — Он решил проводить меня до места, где было спрятано то, что вы искали. А теперь он снова в поместье. Но я ничего ему не сказала, не переживайте!

— Что ж, ладно, — похоже, племянник его мало интересовал. — Расскажи, что ты нашла?

— Я нашла то, что ответит на все ваши вопросы, — уклончиво объяснила я.

— Так что же это? — Лорен впился в меня жадным взглядом.

— К сожалению, я не могу сказать! Вещь была проклята: если я расскажу о ней, проклятье исполнится, — объяснила я. — Но вы можете задать мне любой вопрос, какой вы задали бы Маггорту Сенгайзу, а я смогу дать на него правдивый ответ.

— И я должен в это поверить? — нахмурился граф. — Ну ладно... Доротея Сеймур — твоя дочь?

— Подождите, это работает немного не так!... — я улыбнулась. — Я зайду в умывальную?

— Если это поможет, — пожал плечами граф.

Зайдя в умывальную, я достала дневник и шепотом повторила вопрос. Появившийся на бумаге ответ я зачитала вслух.

— Дороти не его дочь! Она дочь дворецкого, служившего тогда в поместье!

— Неплохо, — согласился Лорен, хотя с его лица не ушло скептическое выражение. — Спроси его, то есть Маггорта, где спрятаны сокровища.

— Он пишет, что основатель рода спрятал его в восточном крыле на третьем ярусе подземелий, пятая решетка справа! Там будет рычаг. Еще он не советует туда лезть, сам он умер в подземельях, не сумев одолеть стражей.

Я вышла из умывальной, спрятав дневник в сумку.

— Лорен, вы уверены, что вам так сильно нужны эти деньги?

— Сомневаюсь, что там именно деньги, — покачал головой граф, раздумывая. — Знаешь, что? Я поручаю это вам с рыцарем. Отправляйтесь туда и найдите то, что почти нашел Маггорт.

От такого предложения я даже опешила.

— То есть как мы? — переспросила я. — Вы не боитесь, что мы уйдем с кладом?

Лорен склонил голову и посмотрел на меня странным с хитрецой взглядом. Он не верил мне.

Ну да, заперлась тут в умывальной, что-то там наговорила, находку ему так и не показала, отправила вместо этого обратно рыться в подвалах. Разумеется, причин верить мне у него нет и платить мне за пустые слова он не собирается.

— Скажем так, хочу предоставить это дело профессионалам. Если найдешь сокровища, получишь обещанную награду, не найдешь — извини, — продолжил Лорен. — Можешь идти... хотя стой! Послезавтра день рождения Меви, у вас двоих есть, что надеть? Праздничное, я имею ввиду?

— Нет, — ответила я. — Но, не переживайте, гостям мы с Дейком не покажемся.

— Глупости! Как мы можем упустить шанс похвастаться тем, что помимо обычных слуг нанимаем ведьм и рыцарей? Я придумаю что-нибудь с вашей одеждой. А теперь иди и не мешай мне. Столько всего еще нужно подготовить к празднику, я ничего не успеваю!... И Тома где-то пропадает, словно не знает, сколько у нас работы!

Лорен ворчал еще о чем-то, но я уже закрыла дверь.

Наконец-то! Теперь, когда долгое путешествие, наконец, закончилось, а все дела сделаны, меня ждет сон в прекрасной графской кровати... это все, о чем я могла думать.

По следам Маггорта

Утром на меня, рыцаря и Арланда в столовой так и не накрыли: мы благополучно забыли сообщить слугам, что готовы есть со всеми. Пришлось завтракать на кухне среди суеты и шума.

Леопольд, который сидел крысенком на плече Арланда, перебежал ко мне.

— Тебя не обижали? — спросила я, почесывая оборотня за ушком. Крысенок помотал головой и довольно заскрипел зубами. — Чем вы занимались?

— Он пересказал мне всю свою жизнь, — вздохнул Арланд. Вздох перерос в огромный зевок, который инквизитор не смог сдержать. — Кто бы мог подумать, что у отшельника могла быть настолько длинная биография...

Заметив приближающуюся служанку, крысенок спрятался в передний карман моей жилетки. Я сунула ему туда кусочек хлеба.

— А я вчера говорила с Лореном, — сказала я. — Он велел мне найти спрятанные под поместьем сокровища.

— Как мило с его стороны поручить это нам! — хмыкнул Дейк, запихивая в рот огромную ложку каши. За ночь магические шары так хорошо прогрели его, что утром рыцарь встал как новенький.

— Нужно спуститься в подземелья, а дальше меня поведет то, что я нашла на постоялом дворе, — продолжила я. — Арланд, может, ты пойдешь со мной? После всего мне не хотелось бы соваться туда в одиночку.

Я поймала на себе недовольный взгляд Дейка. В его глазах так и читался немой укор, мол, когда это я отказывался прикрывать твою несравненную задницу. Но он, в конце концов, в этом поместье мог не больше, чем я сама. А вот Арланд верный друг всей местной нечисти.

— Думаю, всем будет лучше, если я пойду один, а ты просто дашь мне то, что нужно, — заметил инквизитор.

— Я не могу тебе это дать! — ответила я. Расстаться с такой вещью, как дневник безумного мага!? Да ни за что на свете! Арланд мне ни за что его не оставит, ели узнает. — Так что, может, отправимся после завтрака? Я хочу разобраться с этим как можно скорее, мне еще нужно успеть доделать фонтан в саду.

— Как скажешь, — неожиданно быстро согласился инквизитор. — У меня на сегодня дел не было.

— И я тоже, как ни странно, свободен! — заметил рыцарь, потягиваясь.

— Значит, решено! — улыбнулась я.

После еды мы с Дейком вернулись в комнату, чтобы переодеться для вылазки. Спрятавшись в умывальной, я спросила у дневника подробный маршрут и переписала его на обыкновенную бумагу: не хотелось светить дневником на каждом повороте. Когда все было готово, мы с рыцарем спустились вниз к одному из погребов, где нас уже ждал Арланд.

Я показала инквизитору листок с маршрутом, он сказал, что был там и с легкостью проведет нас в нужное место.

Наш путь начался, как только мы переступили порог кладовой и вышли за старую скрипучую дверь в темный коридор, похожий на те, по каким блуждал между комнатами Леопольд.

Пустые тоннели и комнаты, некоторые из которых закрывали решетки. Гигантские кладовые и погреба, доверху уставленные всевозможными богатствами. Зерна здесь оказалось столько, что можно было прокормить всю Рашемию! Арланд не врал, когда говорил, что дела в поместье идут как нельзя лучше.

Однако, более-менее обжитым оказался только первый ярус. Когда мы спустились ниже, попали в настоящих катакомбы. Голый камень, но полное отсутствие эха. Словно темнота, сгустившаяся вокруг нас, поглощала не только свет, но и звук.

Мы спускались все ниже и ниже, по моим расчетом, земля была в тридцати метрах над нами. Становилось холодно, как в морозилке. Не представляю, как бы я замерзла, если бы не теплые светящиеся шары, которыми я окружила себя и компанию, и не Леопольд, превратившийся в хорька и греющий мне шею, как меховой воротник. Одна только и радость, что этот по-настоящему милый и добрый оборотень!

— Арланд, ты точно знаешь, куда мы идем? — уже пятый раз спросил рыцарь. Инквизитор шел впереди нас, и за время пути каждому пришла мысль о том, что он заблудился.

— Я знаю, — в пятый раз сказал Арланд. Он встал перед двумя проходами и, не задумываясь, выбрал первый.

— Неужели нет пути короче? — вздохнула я. — Как же волшебные коридоры Леопольда?

— Не ной! — велел мне Дейк. — То ей холодно, то ножки у нее болят, то в животике урчит... Потерпишь, не умрешь.

— Отстань, — я только отмахнулась от него. — Арланд, сколько еще идти?

— Мы прошли больше половины пути. Я давно там не был, потому не могу сказать точно, сколько осталось.

Леопольд у меня на плече вдруг забеспокоился, превратился в крысу и начал перебегать с одного плеча на другое, принюхиваясь.

— Что такое? — тихо спросила я, поглядев по сторонам.

Мои магические шары хорошо освещали тоннели на пару десятков метров вокруг, осмотревшись, я не увидела ничего подозрительного. Но крыс все равно продолжал нервно бегать туда-сюда. Прислушавшись к своим внутренним ощущением, я ничего не почувствовала. Все вокруг было абсолютно чисто, вроде бы. Что же его так обеспокоило?

— Да что с тобой? — спрашиваю у оборотня, осторожно взяв его с плеч. Вместо ответа Леопольд завертел хвостом и задергал лапками, показывая, что висеть в воздухе ему не нравится, тогда я посадила его на ладони. — В чем же дело?

Крыс осмотрелся вокруг, покусал меня немного за пальцы и превратился обратно в огромного хоря. Забравшись мне на плечи и устроившись в позе воротника, он уже не подавал признаков беспокойства.

Путь продолжался.

— Эй, а я ведь помню это место! — вдруг воскликнул Дейкстр, обгоняя Арланда, идущего впереди.

— Разве ты тут был? — удивился инквизитор.

— Да, как раз тогда, когда встретил эту тварюшку... сейчас пойдут первые комнаты, которые пустые, потом коридор повернет вправо, там будет разветвление. Если пойти в правое, то наткнемся на одну дверь. Там мы первый раз встретились с собакой.

Дейк ускорил шаг, нам с Арландом ничего не оставалось, кроме как поспешить за ним.

Вскоре в стенах появились дверные проемы. Нигде не было дверей, из коридора можно было разглядеть каждую комнату... чего я делать не стала. Возникло такое ощущение, что я в подземном мертвом городе, стены которого видели такие ужасы, о которых я могу только догадываться. Как, например, над этой дверью появились эти странные узоры, напоминающие иероглифы, и почему они похожи на расплывчатые очертания скелета?...

Не выдержав, я побежала к тому из спутников, кто был ближе, и схватила его за руку.

— Страшно? — удивленно спросил Арланд.

— Это ужасное место, — кивнула я, стараясь не смотреть по сторонам. — От него у меня мурашки по коже.

— Не бойся, я смогу защитить тебя от любого монстра, — усмехнулся инквизитор, беря мою руку в свою. Тепло, идущее от его кожи, я чувствовала даже сквозь кожаную перчатку.

— Не понимаю, как можно добровольно сюда лезть и что-то искать... Мне все время кажется, что из этих комнат вот-вот кто-нибудь выползет, — тихо сказала я.

— Да кому ты нужна? — усмехнулся Арланд.

— А вот и она! Что я говорил? — донесся из-за поворота голос Дейка.

Мы с Арландом поспешили к нему.

Рыцарь стоял посреди как будто жилой комнаты. Здесь сохранилась вся мебель, даже ковер на полу и белье на кровати. На столе стояли тарелка, чашка и столовые приборы... Все выглядело так, как будто хозяин только что вышел.

— Мне здесь нехорошо... давайте уйдем!

— Бэйр, маршрут, который ты дала, вел именно сюда, — заметил Арланд.

Это ненормально... в склепе мне было спокойнее, потому что там я знала, что может встретиться и как с этим бороться, а здесь даже находиться невозможно, потому что все вокруг такое неправильное! Почему эту комнату бросили? Сколько лет, десятков лет или, может, веков назад отсюда ушли? Почему ушли? Почему остальные комнаты пусты, а здесь за столько лет никто не посмел тронуть мебель? Кто здесь жил? Почему простыни измяты и в каких-то темных пятнах, почему разбросаны книги и вырваны чистые листы из пустого альбома?...

— Это просто комната, — сурово сказал Дейк, видимо, заметив, что я на грани истерики. — Тут не может быть ничего страшного, кроме той собаки. Но у нас есть Арланд... прибьем его, сделаем ей одолжение, и она нас не тронет.

— Мой женский мозг не подчиняется твоей логике, — напомнила я, вставая еще ближе к инквизитору. — Я бы хотела поскорее свалить отсюда, и к черту Лореновы сокровища. Они того не стоят.

— Глядите, какие-то книги... надо посмотреть, о чем они.

Не слушая меня, Дейк подошел к кровати и аккуратно взял в руки уже почти развалившуюся книгу. Всмотревшись в написанное, рыцарь положил все обратно.

— Чернила высохли и поблекли, ничего не разобрать, — сказал он.

Наклонившись к листам, которые лежали на полу возле кровати, Дейк попытался что-то понять по ним, но, видимо, безуспешно.

— Кажется, это молитвенник... — предположил он. — Все интереснее и интереснее, кто же здесь жил?

— Вон там есть еще одна дверь, — заметил Арланд, указывая куда-то вглубь комнаты. — Думаю, там может быть еще что-нибудь.

В стене напротив нас действительно оказалась неприметная дверь. Она была закрыта, возможно, на замок.

— В прошлый раз через нее на меня рычала эта псина, — сказал Дейк. — Черт знает, куда ведет эта дверца и что там может быть. Она заперта не просто так. Может, не стоит ее открывать? Только добавим себе проблем...

— Не уж-то наш могучий рыцарь испугался? — ухмыльнулся инквизитор и, отпустив меня, направился к двери.

Арланд дернул за ручку несколько раз, и на третьем, самом сильном рывке ручка отвалилась, а дверь так и осталась закрытой.

— Браво, — усмехнулся Дейкстр.

— Не спеши, — ответил инквизитор и положил руку в перчатке на доски двери.

Закрыв глаза, Арланд начал что-то шептать, надавливая на дверь пальцами все сильнее и сильнее. Неожиданно он отпрянул от двери и... она открылась сама.

— Что это было? — нахмурился Дейк.

— Вампирская магия! — пророкотал тот, очень довольный собой.

Я направила внутрь открывшегося помещения светящийся шар.

— Собака сидела в умывальной? — скривился Дейк, рассматривая доисторическую, немного подгнившую от остатков воды кадку и высохшие куски мыла. — Страшно предположить, чем она тут занималась!...

— Вряд ли чистила зубы, — хмыкнул Арланд, касаясь древней мочалки.

— Полли хочет купаться! — весело крикнул серый какаду, слетев с моего плеча и сев на край бадьи. — Купаться, хочу купаться! — дальше были звуки, должно быть, означающие смех.

— Хватит так кричать! — инквизитор шутливо толкнул птицу в бадью, где на самом дне еще оставалась вода. Ее было немного, но она была жуткого цвета и ужасно воняла.

— Злой, злой, злой! — возмутился попугай, замахав крыльями и вздыбив бордовый хохолок.

— Арланд, скажи лучше, что известно о хозяине собаки? — попросила я. — Обычно животные приходят туда, где жили их люди, — пытаюсь сказать что-нибудь умное.

— Не знаю, — покачал головой Арланд. — Ни в одной из тех семейных хроник, в которых я рылся, нет даже намека на эту комнату, а, значит, и про хозяев собаки, живших в ней. Но по логике выходит, что ими являлись все первенцы, начиная с основателя рода... Хм. А ведь и правда может быть такое, что основатель рода во время войн со слевитами жил именно здесь, в этой комнате, и именно он был первым хозяином Хранителя.

— Вряд ли, — поморщился Дейк. — Когда это вообще было?

— Две тысячи лет назад.

— Значит, к нему это место не имеет никакого отношения. Уж очень современно тут все выглядит для того времени, даже вода в чашке на столе сохранилась, и в бадье. Да и откуда в комнате военачальника разодранные молитвенники?

— Комната под землей, тут время заморожено... Но, может, ты и прав, — кивнул Арланд. — Может, Маггорт? Он вроде бы нашел это место и запросто мог провести здесь ни один день, пытаясь найти что-то. Всего три лет назад.

— Кто это!? — вдруг заорал попугай и как сумасшедший кинулся с края бадьи в главную комнату. — Не смей! Стой!

Как только он вылетел, послышался ужасный грохот, казалось, от него даже стены и пол задрожали. От страха я впилась в руку Арланда, но тут же отпустила ее: инквизитор выскочил из умывальной. Мы с Дейком, переглянувшись, кинулись за ним.

Все было по-прежнему, мои шары освещали каждый угол комнаты. Не было никаких монстров и прочей дряни...

Леопольд в обличии огромного какаду бился в дверь, как безумный и оглушительно кричал по-птичьи.

— Что с тобой такое!? — возмутился Дейк, подходя к птице. — Совсем озверел!?

— Дверь! — прокричал попугай.

Рыцарь что было сил толкнул дверь, через которую мы вошли в странную комнату, но она не поддалась.

— Заперта, — сделал вывод рыцарь. — Причем наглухо.

— Одежду, Полли хочет одежду! — крикнул попугай, сев на плечо к Арланду и укусив его за ухо. — Дай Полли одежду!

— Зачем кусаться!? — возмутился инквизитор, вытаскивая из своей сумки балахон.

Поставив попугая на пол, он накрыл его балахоном, и через секунду перед нами стоял уже Леопольд.

— Так-так-так...

Подойдя к двери, оборотень внимательно ее осмотрел, ощупал, постучал по углам, приложившись ухом. Закончив осмотр, Леопольд положил на дверь обе руки, на которых, казалось, совсем не было мышц. Затем оборотень с поразительной мощью толкнул дверь от себя, она пошатнулась, но устояла.

— Механизм слевитов, — сделал вывод Леопольд, отстраняясь от двери. — Можно открыть только снаружи, если знаешь, где рычаг, запускающий механизм, или изнутри, если она зачарована именно на тебя. Кому-то надо было хорошо защитить эту комнату.

— Чертовски полезно, — хмыкнул рыцарь. — Выйти-то как?

— Вы меня вообще слышали!? Нас сможет выпустить только тот, кто запер!

— Может, он вернется? — предположила я. — Это в том случае, если он запер нас не затем, чтобы мы умерли с голода, конечно...

— Я бы не стал нас здесь запирать, — пожал плечами Леопольд. — Я бы просто раньше позаботился о том, чтобы мы ничего не нашли. Тут что-то посложнее... Бэйр, убери свет!

— Как скажешь!

Я послушно погасила большую часть светлячков. Лео никогда не был таким серьезным... похоже, мы в большой беде.

— Можешь вернуть, — велел оборотень через несколько секунд. Когда я вновь зажгла светящиеся шары, оказалось, что Леопольд уже выходит из умывальной. Как же он так быстро?...

— Плохая новость — нет ни одной щели, — сказал он. — Хорошая — никого, кроме нас, здесь тоже нет.

— И как ты это понял? — поинтересовался Арланд. Его странные манипуляции тоже насторожили.

— Моя мама может видеть тенями и нырять в темноту. Я тоже могу, когда принимаю ее облик, — пожал он плечами.

— Как это, видеть тенями? — не поняла я.

— Я чувствую все, чего касается тень. Это похоже на то, как просто смотришь куда-то... только видишь все, до последней пылинки.

— Так что нам делать? — спросил Дейк. — Сидеть и ждать, пока начнутся голодные галлюцинации? Бэйр, попробуй продырявить дверь своим кинжалом. Вдруг получится?

— У меня есть идея получше, — сказала я. — Арланд, мы все знаем, что ты вытворил тот фокус с исчезающей дверью склепа! Сделай что-нибудь!

— Нет, не нужно нам пока уходить отсюда, — вдруг сказал инквизитор, подойдя к двери. — Снаружи кто-то есть.

— Что значит кто-то есть!?... — воскликнула я, отходя подальше.

Арланду не пришлось отвечать мне: вскоре мы все услышала тяжелые шаги. Кто-то шел по коридорам снаружи прямо к нам, цепляясь чем-то о стены и щелкая по каменному полу.

Замерев, мы ждали, что будет.

Шаги становились все ближе и ближе, кто-то встал у самой двери и тяжело вздохнул. Гигантское существо начало принюхиваться, а потом издало низкий утробный рык. Огромная лапа легла на дверь, и мы услышали скрежет тяжелых когтей по камню.

— Хранитель, — объяснил Арланд.

Инквизитор подошел к двери и положил на нее обе руки, закрыл глаза. Мы с Дейком и Лео переглянулись: взять с собой его действительно оказалось отличной идеей.

Однако, через несколько секунд хранитель зашелся разъяренным лаем и с рычанием стал бросаться на дверь.

— Эй, это твоя идея!? — воскликнул Дейкстр, приготовив меч. — Разозлить его, чтобы он выбил дверь!?

— Я не понимаю, в чем дело, — сказал Арланд, отходя от двери. — Он всегда меня слушался!

— Мы на его территории, — заметил Леопольд. — Залезли в самую миску... такое никому не позволено.

Хранитель бесновался снаружи, я слышала, как щелкают его зубы, и по этому звуку не сложно было представить размер челюсти! Существо было огромно.

— И что нам делать!? — воскликнула я. — Ждать, пока он сюда проберется!?

— Он не зайдет, — сказал Арланд. — На двери защита. Она работает даже на таких, как он.

Однако, слова инквизитора вызывали мало доверия. Дверь тряслась так, как будто вот-вот разлетится на щепки...

Потянулись долгое ожидание. Мы не могли ничего сделать, только сидеть, слушать, как снаружи беснуется огромная тварь, и ждать.

Я устроилась на кровати рядом с Дейком, Леопольд с Арландом сидели на лавке возле стола. Мы пытались придумать, что же нам делать. Нет щелей — нет потайных ходов, нет скважины — нельзя открыть дверь, нет еды — долго не протянем. Хранитель снаружи, похоже, собрался долбиться в эту дверь вечно.

Вдруг собака словно заметила кого-то. Ее рычание стало глуше, она насторожилась, прислушиваясь. Внезапно умолкнув, тварь бросилась прочь от двери, погнавшись за кем-то.

— Что это было? — спросил Леопольд.

— Надеюсь это не тот, кто запер нас, — вздохнул Дейк. — Если он пришел, чтобы открыть дверь, а здесь эта псина...

Неожиданно для себя я почувствовала сильный сквозняк. Первая мысль была о том, что сквозняк может идти только из щели, значит, эта щель есть... но прислушавшись к своим ощущением, я поняла, что это не сквозняк, просто у меня ни с того — ни с сего холодок бегает по коже. Осмотрев еще раз комнату, я заметила, что тень от стола задрожала.

Поморгав, я вновь посмотрела на то место, но все было в порядке. Теперь краем глаза я заметила движение по стене, от стола к кровати, но повернувшись, ничего подозрительного не увидела.

— Черт, у меня начались голодные галлюцинации... — невесело сообщила я.

— Я всегда знал, что ты чокнутая, — усмехнулся Дейк, похлопав меня по плечу.

Вдруг тень на полу задергалась и... перед нами встала женщина.

— Черт, это заразно, — печально констатировал рыцарь.

Обернувшись на остальных, я поняла, что они тоже ее видят.

Женщина встала напротив двери и зашипела, показав клыки, а потом злорадно расхохоталась.

— Ха-ха-ха! Глупая шавка! — крикнула она кому-то сквозь дверь. Хранитель уже вернулся и зашелся новым залпом бешеного лая.

Неожиданно я узнала ее голос. Когда я подслушивала разговор Лорена и его любовницы, таким голосом говорила именно женщина. Странно... выходит это существо перед нами — Тома?... Но как же она сюда попала?

— Так, — она повернулась к нам.

В этот раз на экономке не было ни платья, ни чепчика, ни перчаток. Перед нами стояла стройная женщина в походных штанах и теплой кожаной куртке, толстая коса прекрасных вьющихся волос опускалась до земли, изумрудные глаза широко раскрыты и едва ли не светятся от восторга. Длинные, размером с локоть уши победоносно торчат в стороны.

— Арланд, Дейкстр и ведьма... все трое, — она удовлетворенно кивнула. — Но кто ты такой? — повернулась к Леопольду.

— Меня нет, — нервно хихикнул оборотень, вжимаясь в стул. — Я вам мерещусь.

— Нет, ты есть, — покачала головой Тома, не сводя с него пристального взгляда.

— Тома!? — воскликнул Арланд, придя в себя после шока. — Но как ты!?... Наша экономка, поверить не могу! Я-то думал, что все про всех знаю!

— Нет, дорогой, — Тома криво улыбнулась. — В этом поместье все про всех знаю только я.

— Ты заперла нас? — в лоб спросил Дейкстр, поднимаясь.

— Да, — женщина кивнула, смело встретив его взгляд. — Но вам не нужно бояться. Меня, по крайней мере.

— Может, ты объяснишь нам, что происходит? — встряла я. — Зачем ты нас закрыла и... что происходит? Кажется, я это уже говорила...

— Я все вам расскажу, — пообещала нелюдь, усаживаясь на стол. Она игриво качнула ногой, еще раз осмотрев всех нас. — Как чудесно все сложилось, надо же...

— Мы ждем объяснений, — напомнил рыцарь, не сводя с нее настороженного взгляда.

Он пытался выглядеть сурово, но я-то знала, что крутится в его бедовой голове при одном только взгляде на бесподобную нелюдь.

— Я начну издалека, — сказала Тома. — С самого детства я любила только одного человека, а он меня, но мы не могли быть вместе, потому что он граф, а я безродная полукровка, — она поморщилась. — Лорен не был наследником, а, значит, у него в кармане с рождения не было ни собаки собственных денег. Поэтому мы не могли уехать отсюда: жизнь в нищете ни мне, ни ему не нравится. Однако, в поместье давно существует легенда о сокровищах основателя, которые безумный старик спрятал где-то в подвалах. Лорен еще в юношестве загорелся идеей найти их, тогда мы с ним смогли бы сбежать... но у него, разумеется, ничего не выходило. Он не искатель, он ученый! Просто бродил по подвалам, находил старый погнутый медяк и месяцами изучал его, это все затянулось на годы... В конце концов я поняла, что нужно браться за дело самой. Меви обожает рассказывать легенды по вечерам, тройняшки обладают удивительным талантом находить странные вещи, а свои находки всегда приносят мне. Арланд всегда забывал убирать закладки из важных книг и сами книги. Лорен просто болтлив до отчаяния. Прошло несколько лет, и я уже наверняка знала, где находится сокровище, — ее уши самодовольно дернулись, она улыбнулась своим мыслям, а затем продолжила. — Многие Сеймуры пытались найти его, но до Маггорта никто и близко не подходил. Ему же удалось найти эту комнату — комнату, где жил основатель. Безумный старик, — основатель, — последние годы своей жизни не выходил отсюда, его покой и его секреты сторожил верный пес, магическая тварь, созданная слевитами, которую Арланд верно называет Хранителем.

Она прошла в соседнюю комнату, а мы за ней.

— Основатель умер прямо здесь, в умывальной, так и оставив комнату запертой изнутри, — она постучала коготками по бадье. — Никто не мог попасть внутрь: среди Сеймуров попросту не было магов. Потом появился Маггорт и с помощью своей силы сумел снять печать слевитов. Он понял, что где-то здесь есть ход к сокровищнице, провел целые месяцы в этой комнате, пытаясь найти его. Но он не знал о Хранителе и, похоже, когда он нашел путь, в тот же миг поплатился жизнью за свое любопытство. Тварь, сидевшая в комнате почти две тысячи лет, смогла выбраться и растерзать того, кто нарушил границы. Колдун так и не успел никому рассказать о комнате, а Хранитель с тех пор свободно разгуливал по поместью, изредка пугая жителей.

— Значит, он все-таки опасен? — спросил Дейкстр.

— Нет, он защитник рода. Родители Арланда погибли по собственной глупости: они не должны были связываться с запретной магией, — ответила Тома. — С помощью ритуалов они призвали в этот мир демона, который заменил душу их ребенка.

Арланд тяжело втянул ноздрями воздух.

— Тебе нечего бояться этих двоих, мальчик мой. Они такие же, как и ты, — сказала нелюдь. — Они не станут доносить на тебя в Церковь Черных Куполов. Душа Бэйр тоже не отсюда, а рыцарь... он носит при себе частицу демона, даже не подозревая об этом! — она весело рассмеялась, взглянув на лицо рыцаря. — Когда-нибудь, Дейкстр Донан, ты поймешь, о чем я говорю! Надеюсь, после этого ты останешься жив.

Мы пораженно молчали. Тома действительно знала все.

Она вернулась в главную комнату и уселась на столе.

— Я говорю вам все это, потому что вы должны знать, чего ожидать друг друга и понимать мотивы. Иначе не сможете мне помочь, — объяснила нелюдь. Тут она повернулась к Леопольду, который всеми силами старался слиться со стеной. — Я не знаю только, кто ты такой, но, думаю, это ненадолго. Ты полезный?

Тот покорно кивнул.

— Что ж, ладно. Можешь остаться. Теперь поговорим о деле, — она обернулась к нам и говорила, переводя взгляд с одного на другого. — В этой комнат находится дорога к месту, о котором знал только основатель и его приближенные. Там и спрятаны сокровища, которые обеспечат мне счастливую жизнь где-нибудь на берегу моря в Агираде... Я бы забрала их давным-давно, но хранитель не пускал меня даже в эту комнату. Но дело не только в Хранителе, сами сокровища охраняют и другие сущности. В одиночку мне их не забрать — никому не забрать. Однако вместе со всеми вами у меня появился отличный шанс.

— Ты хочешь, чтобы мы помогли тебе обворовать поместье? — недовольно спросил Арланд.

— Богатство валяется в пыли уже две тысячи лет, оно никому не нужно, — невозмутимо ответила Тома. — Я потратила на поиски двадцать лет жизни, это моя законная добыча!

— Я участвую, но я хочу треть, — заявил Дейкстр.

Тома улыбнулась и покачал головой.

— Ты участвуешь, а я выпускаю вас отсюда на поверхность, — пророкотала она.

— Десятую, — уперся рыцарь.

— Думаю, мне хватит помощи одной ведьмы, она-то не откажется, — Тома соскочила со стола и направилась к двери.

— Стерва, — проворчал рыцарь, хмуро глядя на нелюдь.

— Так мы договорились? — она обернулась и хитро посмотрела на рыцаря.

— Договорились! — сказала я, вставая с кровати. — Только уведи нас отсюда, и как можно скорее.

— Дайте мне руки.

Тома кивнула и протянула мне руку, я сжала ее когтистую ладонь. Леопольд взялся за мой локоть, Арланд и Дейком подошли к Томе с другой стороны. Когда все было готова, я почувствовала только темноту. В одно мгновение мир превратился в несущуюся с огромной скоростью реку, ничего не видя, не слыша и не ощущая, я скользила по ней, пока меня не выкинуло обратно на ноги.

Я тут же зажгла светящийся шар.

Мы все оказались в одном из пустынных коридоров.

— А теперь нам нужно идти очень быстро, — сказала Тома. — Хранитель скоро почувствует, что в комнате нас нет, и бросится искать. Внутрь спальни хозяина он пройти не может из-за защиты на двери, но в сокровищницу попадет без труда.

— Где мы? — спросила я, осматриваясь. — Мы не отсюда вошли в комнату.

— Где-то за умывальной. Был тайный ход, но разбираться я не стала, достаточно лишь щелки... — сказала Тома. — Идем же!

И мы двинулись следом за этой Ларой Крофт местного разлива. И странно же все обернулось...

С первого дня я была уверена, что Тома что-то скрывает, и вот оно, пожалуйста! Но мне и в голову не могло прийти, что ее секретом окажется принадлежность к древнейшей расе повелителей теней. Я читала о них, эти уши и способность исчезать в теневых пространствах — неотъемлемая способность самых первых жителей этого мира. Сейчас их совсем не осталось, насколько я слышала, последняя представительница расы — это царица Охмараги, победившая в Войне Богов, но с ней что-то случилось, и она вроде бы уже не скахтьярн. А теперь выходит, что она все же была не последняя. Или, может быть, Тома просто полукровка?

Как бы то ни было, все это время она отлично знала обо всем, что происходит в поместье. Похоже, единственное, о чем она не догадывалась, — это о том, что Леопольд все это время оставался здесь.

Сейчас оборотень понуро шел следом за матерью, он молчал, но было видно, что в голове у него крутятся сотни слов, которые он прятал внутри все эти годы. Сама же нелюдь не обращала на него никакого внимания.

Арланд держался позади всех, воздух вокруг него едва ли не зудел от напряжения. Тайну, которую он так прятал, раскрыли двумя словами! Демон-экзорцист... мне определенно хочется услышать, как он попал в инквизицию. Зачем — об это я догадывалась. Наверняка решил, что единственное место, где охотники не станут искать волка, это псарня.

Мы шли очень быстро, но, казалось, вовсе не продвигались вперед. Здесь не было комнат, не было дверей, только голые каменные стены и пол, и взгляду не за что было зацепиться. Бесконечный коридор без разветвлений или проходов давил на психику, казалось, мы блуждаем в бредовом сне.

Вскоре меня действительно начинались приступы сумасшествия, ни с того ни с сего накатывала паника, а потом так же неожиданно отступала. Я озиралась по сторонам, пытаясь рассмотреть причину своих страхов, но вокруг не было никого, кроме моих спутников.

Дейк, заметив мое состояние, забеспокоился, но Тома сказала, что это все местная энергетика. Мол, я скоро привыкну. Но чем дальше мы шли, тем хуже мне становилось. Постепенно мне начали мерещиться шорохи, шаги, странные звуки, будто невидимые крысы вокруг бегают по полу и стенам. Несуществующие сквозняки, неясный шепот, все это окружало меня непрестанным шумом, но стоило только вслушаться — исчезало, как будто и не было.

В таком состоянии я шла уже около получаса, наблюдая за тем, как подпрыгивает при ходьбе кудрявая кисточка, которой заканчивалась коса Томы. Нелюдь шла впереди, потому мне только и оставалось, что смотреть на нее и в пол. А там как раз эта чертова кисточка...

— Арланд, ты еще с нами? — насмешливо спросил Дейк.

— Нет... — ответил тот.

Голос инквизитора прозвучал хрипло, и я обернулась посмотреть, все ли с ним в порядке.

— Вид у тебя такой, как будто ты уже полгода не пил свежей крови, — хмыкнул рыцарь и был прав. Арланд выглядел ужасно, его шатало, он еле передвигал ноги, то и дело спотыкаясь. Его взгляд блуждал по пространству вокруг.

— Видел бы ты то, что я вижу, и не так бы выглядел, — вяло усмехнулся инквизитор, оттолкнувшись рукой от очередной стены прежде, чем она встретилась с его лицом.

— И что же ты видишь? — спросил рыцарь.

— Духов, сцены прошлого, слышу голоса... я привык, раньше это было настоящее безумие... Прошлое накладывалось на настоящее, и я переставал понимать, где и кто я. Сейчас пока держусь.

— Это еще цветочки, — предупредила Тома. — Приготовься потерпеть, дорогой, это древнее место тысячелетиями ждало того, кому сможет высказаться.

— А что именно ты видишь? — полюбопытствовал Леопольд.

— Я могу говорить то, что слышу вокруг, — ответил Арланд, осматриваясь вокруг. В его глазах словно перетекало расплавленное золота, зрачки были так сильно сужены, что их почти не было видно. Инквизитор больше не различал дороги, он положил руку на плечо Дейка, чтобы не упасть. — Война. Суматоха, все кричат... Скоро враг проникнет внутрь ходов. Слевиты подземелья построили, слевиты его и откроют... Уже больше половины погибло, им не продержаться... Они ворвались, приближаются... это уже спустя несколько дней или недель... А вот здесь... — Арланд указал дрожащей рукой на стену с огромной царапиной. — Убили топором первого человека. Голову отрубил высокий слевит. Горный, кажется. Не лесной.

— Эй, хватит! — запротестовал Дейк, останавливаясь. Ему от всего этого явно было не по себе. — Не надо ничего рассказывать! Не хватало еще, чтобы ты свихнулся прямо здесь.

— Нет, надо, — вдруг встряла Тома. — Он может увидеть что-то важное, может понять, как создали Хранителя и как им управлять. Странно только, что видения начались сейчас, ведь мы еще не пришли на место их сосредоточения... Видимо, Арланд чувствительнее, чем я думала. Арланд? — Тома позвала его. — Ты справишься?

— Да, думаю, я справлюсь, — ответил инквизитор, кивая и стараясь сфокусировать взгляд на стене перед собой. Он вообще нас не видит?...

— И это твой великий план? — возмутился Дейк. — Наш друг-шизофреник будет смотреть за прошлым, а мы в это время должны отбиваться от гигантской невидимой псины и надеяться на то, что ему привидятся команды, которых она слушается?

— Да, — коротко ответила Тома. — Мы уже почти пришли, приготовьтесь.

И действительно, мы прошагали еще не больше пятидесяти метров и впереди оказался поворот, ведущий в огромный зал с высоким потолком. Почему-то все мои магические шары, влетев внутрь, стали светить тускло-бирюзовым светом, исправить это я не смогла, хотя это было бы кстати. Из-за такого странного освещения место показалось мне страшнее, чем он, скорее всего, был на самом деле.

Стену перед нами выложили мозаикой размеров в несколько человеческих ростов, ее составляли черный, белый и бирюзовый осколки, бликующие, как драгоценные камни, когда их касался свет. Я так и не смогла понять, что именно было изображено, рисунок расплывался в гротескные узоры, проследить за которыми моему глазу было не дано. Что-то далекое от человеческого восприятия, но, возможно, понятное слевитам?

У стены с мозаикой стоял алтарь. Сооружение из камней напоминало уменьшенную копию Стоун Хенджа, посередине которой располагался большой неотесанный камень, на котором сияли три круглых бирюзовых диска. Казалось, от них исходит холодный бирюзовый пар, но это была лишь игра света и магии.

Арланд заметался, стоило ему переступить своды, отделяющие эту залу от тоннеля. Он что-то крикнул, замахал руками, даже потянулся за мечом на поясе, но Дейкстр поймал его и, заломив руки за спину, прижал к себе, как буйного.

— Готов рябчик, — выдавил он, бросив недовольный взгляд на Тому. — Арланд? Ты что-нибудь видишь?

Но инквизитор не ответил. Оттуда, куда его унесло, выбраться было не так просто, он как будто нас даже не слышал.

— Эй, ребята... — тихо позвал Леопольд.

Обернувшись, я заметила, что он смотрит на алтарь. Ничего подозрительного было не видно, но Тома тоже насторожилась, ее уши настороженно растопырились.

— Хранитель здесь, — проговорила она. — Арланд! Не время уходить, говори!...

— Что нам делать? — спросила я, собирая в руках большой шар пламени.

— С помощью этой штуки можно избавиться от стража, — Тома кивнула на камень с тремя дисками. — Но я не знаю, как это сделать, не повредив поместью. Если Арланд не начнет говорить, попробуй отправить свой огонь прямо туда. А я пока отвлеку собачку...

С этими словами она исчезла, словно и не было, и через миг возникла недалеко от алтаря и громко крикнула. Потом снова исчезла, и я услышала, как клацнули огромные когти в месте, где только что стояла нелюдь. Собака была всего в двадцати метрах от нас, но не издавала ни звука.

Я смотрела на прыжки Томы, не в силах оторваться. Казалось, отвернусь, и ее поймают или заметят нас, отвернусь и что-то точно пойдет не так. Но отвернуться мне все же пришлось: Дейк больше не мог удерживать Арланда.

Инквизитор вырвался и оттолкнул рыцаря, он снова тянулся к мечу. Ближе меня к нему никого не было, но я не стала приближаться к вооруженному и одурманенному духовидцу, которому явно казалось, что он в опасности.

Он размахивал мечом, ударяя воздух, и казалось, что он действительно бьется с кем-то: меч то и дело замирал, словно натыкаясь на препятствия.

Мы с Дейком и Леопольдом отошли подальше от него: пусть бьется со своими видениями, главное, чтобы нас не трогал.

Тома уводила Хранителя за собой, он носился по всему залу, тщетно пытаясь поймать нелюдь, и мы пока были в безопасности. Но надолго ее вряд ли хватит, мы должны успеть обезвредить тварь.

Что она там говорила про тот алтарь?

— Леопольд, охраняй Арланда, — велела я, медленно пятясь к стене с мозаикой и инсталляции из камней: только бы псина меня не заметила. — Дейк, прикрой меня!

Я услышала, как лязгнул меч рыцаря. За свою спину я могла быть спокойна.

Голоса и шорохи, которые преследовали меня еще в коридорах, становились сильнее, но я все еще не могла различить отдельных голосов и тем более слов, все это было похоже на телевизор, включенный у соседей сверху, ты просто знаешь, что звук есть, но не распознаешь его.

Оказавшись у алтаря, я почувствовала кое-что странное, левая рука вспыхнула и потянула меня к трем бирюзовым дискам. Что это могло значить?...

Я последовала за незнакомым инстинктом, и, пройдя в глубь каменного сада, положила левую руку на алтарь. Это было ошибкой.

Перед глазами растеклась темнота, шорохи обратились в пронзительный звон в ушах, который растворил в себе все прочие звуки. Еще пару секунд я была в сознании, стояла, чувствовала, но не понимала, что происходит вокруг. Кажется, я провалилась сквозь пол, и как только я оказалась под ним, вернулся слух, звон еще оставался, но зато я хоть что-то слышала... только вот ни один из голосов не был мне знаком.

Постепенно пелена перед глазами начала спадать, и я различила неясные тени вокруг. Тела я не чувствовала, но видела и слышала.

— Удивительно, что не потребовалось живой жертвы. Обычно создание подобных существ требует крови.

Я еще не понимала, что и почему вижу, но обратилась в слух.

— Это существо будет безупречно, — кивнул второй, который был гораздо ниже ростом, чем первый. - Хранитель будет защищать ваш род, поможет вашим потомкам выжить на этой мертвой земле.

— Я все еще сомневаюсь... нет ли в ваших словах подвоха, мастер? — обеспокоенно спросил более высокий, в кольчуге и с мечом. Светлая русая бородка, светлые волосы до плеч, белая кожа и серые глаза. Видимо, это и есть основатель рода.

— В моих словах подвоха нет, но разве я могу запретить тебе его слышать? — хитро усмехнулся слевит. Он был в черной мантии, капюшон закрывал голову так, что разглядеть лицо нелюдя было невозможно. — Вам, людям, сложно донести истину, все-то вы понимаете по-своему.

— Вы правы, мастер, — кивнул основатель. — Без помощи духов нам не устоять против вашей братии... делайте, что должны.

— Они не братья нам, — возразил слевит. — Они с гор, а мы из лесов. Мы готовы жить с людьми, это они сопротивляются естественному ходу вещей. Настала новая эра, все друиды говорят это! Люди пришли, чтобы править этим миром, и нам ничего не остается, как принять это. Только глупцы спорят с пророчествами.

— Я рад, что ты и твой народ на нашей стороне.

— Не на вашей, — резко ответил слевит. — У нас своя сторона и я забочусь не о тебе, Сеймур. Я забочусь о своих детях. Даже если сейчас горцы одержат победу, на смену тебе придет другой человек, с новой армией, а потом и третий. Им не устоять перед вами. Только вот нам, лесным, неизвестно, какими будут те, другие. Ты, Моурен Сеймур, хороший человек, мы согласны признать эти земли твоими владениями и помочь тебе справиться с врагами. Но помни, я создаю для тебя Хранителя, чтобы он убивал их, а не нас.

— Я понял, мастер, — кивнул основатель рода.

— Мое творение будет знаком твоего союза с лесными слевитами, не смей его нарушить, иначе Хранитель жестоко отомстит твоему роду! Твои люди пускай берут земли, а леса оставь нам.

— Да будет так, — Моурен сложил руки в незнакомом мне жесте, и слевит ответил на него. Договор был заключен.

— Начнем.

Мастер провел руками над тремя круглыми плоскими камнями, и с каждым взмахов его пальцев из их глубин вырывались яркие бирюзовые вспышки. Слевит тихо читал заклинание, держа ладони над камнями, и те сияли все ярче и ярче, вскоре их свет заполнил огромный зал, а на стене начали проявляться цветные осколки. Они двигались в камне, словно в густой жидкости, выплывая наружу и занимая свои места, образовывая при этом ровные, но непонятные узоры. Голос мастера становился все громче, свет прибывал, так что основатель закрыл глаза рукой и отступил на несколько шагов назад, мне же свет ничуть не мешал, я видела все до последней пылинки. Наконец, свечение достигло максимума и, вспыхнув в последний раз на весь зал, внезапно угасло.

На большом камне лежали три прозрачных темно-бирюзовых круга. Они переливались так, как будто внутри них все еще был заточен свет силы, которую вложил в них маг.

— Но где же Хранитель? — спросил основатель, убирая руку от глаз. Он осматривался вокруг, ища что-то взглядом.

Маг сильно дрожал, он уперся руками в большой камень, стараясь не упасть. Видимо, он израсходовал все свои ресурсы.

— Хранитель... невидим, — прокряхтел слевит. — Но это и к лучшему. Он уродлив и страшен, так страшен, что любой увидевший сочтет его чудовищем и захочет убить.

— Хранитель — дух? Почему-то я полагал, что это будет животное.

— Это очень сложное существо, я при всех усилиях не объясню его сути воину, даже такому мудрому, как ты, Моурен, — ответил нелюдь не без доли дружеской издевки.

— Ну еще бы, — усмехнулся основатель. — Что это за камни, почему они мерцают?

— Это сильнейшие накопители, они впитают в себя силы твоих врагов, убитых Хранителем. Пока цел первый, ни один камень этого замка не сдвинется с места. Второй будет питать жизнью эти земли и твой род. А третий будет поддерживать жизнь Хранителя.

— Как мне охранять это место?

— Оно само о себе позаботится. Все поглощенные Хранителем души врагов отправятся сюда и послужат на благо твоему роду и этим землям.

— Твой дар бесценен, Рафаль! С ним наши воины выстоят.

— Подождите, я забыл еще кое-что вам сказать... — остановил его слевит, но что он говорил дальше, я не расслышала.

В ушах опять начался звон, перекрывающий все остальные звуки, перед глазами замелькали пятна.

Нет! Мне же нужно досмотреть до конца, меня нельзя будить!...

Но мои желания не имели значения. Меня выбросило из сновидения, швырнув на каменный пол в том же самом зале, но в совершенно другом времени.

Вскрикнув, я открыла глаза. Все вокруг расплывалось, силуэты, будто искаженные кривым зеркалом, никак не складывались в общую картину. Мне захотелось закрыть их обратно и прийти в себя, чтобы не чувствовать ломоты в конечностях, но такая роскошь сейчас была недоступна.

Вокруг раздавались крики, вой, шипение, кто-то неистово рычал, скребся когтями о пол или стены... Шла драка.

С огромным трудом поднявшись, некоторое время я пыталась удержать равновесие, потом ко мне окончательно вернулось зрение, слух и способность соображать.

Я осмотрелась, чтобы понять, что именно происходит... Первое, что я увидела, это огромную серую собаку с бордовой мордой и черными полосами на спине. Она была в пяти метрах от меня и надвигалась на Дейка, который вертелся вокруг себя и размахивал мечом, как сумасшедший. Он не видел чудовище, которое шло прямо на него.

Я попыталась крикнуть, но из горла вырвался лишь невнятный шепот, раздирающий связки. Сделав шаг навстречу, я потеряла равновесие и чуть не упала, когда же я восстановила его, собака была уже совсем близко к рыцарю и готовилась к прыжку. Все остальные были заняты: каждого окружили мерцающие духи воинов-слевитов. Они могли показаться нематериальными, но грохот, издаваемый их топорами, бьющимися о камни, говорил об обратном. Как и Дороти раньше, эти духи обрели плоть.

Леопольд обернулся птицей и порхал над их головами, Арланд видел их и отбивался мечом и белым пламенем. Томы видно не было.

Я попыталась сконцентрировать в руке магический шар, но магию как будто отрезало, если раньше она с готовностью вылетала из рук мощным потоком, то теперь едва вытекала тоненьким ручейком, с такими силами даже свечку было не зажечь.

За те секунды, что я пыталась создать огненный шар, чтобы хотя бы отогнать тварь, она уже прыгнула... Я зажмурила глаза, чтобы не видеть этого, покорно ждала звука удара, но его не последовала. Удивленно открыв глаза, я заметила, как другая, такая же по величине собака, только с бордовыми полосами на спине, вступила в драку с первой. Это был Леопольд.

Дейк отскочил от них и, заметив меня, состроил раздраженную рожу и махнул рукой на алтарь, мол, чего застыла, идиотка. Это заставило меня опомниться от страшной сцены, которая чуть было не развернулась передо мной, и вспомнить видение: три круга на большом жертвенном камне, от которого я не так уж и далеко... нужно просто разбить третий, и тогда тварь ослабнет.

Я двинулась к камню, стараясь не упускать громадную псину из виду. Я шагала спиной вперед, потому не сразу заметила каменного столба, на который налетела и упала на пол. Поднявшись, я неуклюже кинулась к камню, где находились три нужных мне диска.

Добравшись до них, я стала думать, что нужно с ними сделать.

Конечно же, разбить, но, если я ошибусь, то мне каюк, а ведь остальные и вовсе не знают, как можно уничтожить Хранителя... у меня всего одна попытка.

Трогать алтарь я не рискнула, но левая рука светилась ярким бирюзовым туманом, который проходил даже сквозь бинты, а внутри появилось устойчивое чувство голода. Я инстинктивно поднесла ее к камню и в меня хлынула энергия, накопившаяся внутри. Вкус, — если это можно было так назвать, — был отвратительный, будто я ем что-то несвежее, пыльное, хранившееся и растущее годами.

Неожиданно сзади меня послышался крик. Похоже, это Арланд.

Подавив сильное желание обернуться, я продолжила свое странное дело. Сил, скопившихся в диске, было так много, что мне уже ставилось дурно, но нужно было дотерпеть.

Я поняла, что дело сделано, когда перестала слышать лай Леопольда и скрежет когтей. Хранитель исчез... или ослаб настолько, что материальное тело стало для него слишком дорогим удовольствием.

Оторвавшись от алтаря, я обернулась и увидела, что сражение еще не закончено. Духи рассредоточились по залу подальше от Арланда — видимо, инквизитор применял свои навыки экзорциста и отправлял умерших воинов туда, где им и следует быть. Призраки поняли, что с инквизитором связываться себе дороже, но несколько из них напали на Дейка и Леопольда, которые оказались слишком далеко от действия белого пламени.

Я поспешила к друзьям, окруженных белесой толпой из людей и слевитов, некоторые из духом были искалечены, у одного из шлема торчал топор. Некоторые сражались оружием, которое, пусть и не причиняло того вреда, что обычное, все же ранило. Некоторые могли лишь проходить сквозь тела, и это было ощущение не из приятных: как только я вышла из каменного сада, они бросились и на меня.

Вцепившись левой рукой в ближайшее привидение, я легко разорвала его тело, словно оно было бумажным. Второй, третьей... Вскоре я оказался в дымке из нескольких десятков разорванных привидений. Они протягивали ко мне свои когтистые лапы, разрывали одежду, кожу, оставляя царапину за царапиной. Поначалу несильная боль раздражала и отвлекала, но потом я сумела привыкнуть и, закусив губу, сосредоточилась на том, чтобы пробраться к друзьям и помочь им.

Арланд заметил меня и поспешил на помощь. Вскоре Арланду удалось пробиться ко мне сквозь стену агрессивных духов, но, когда он приблизился, меня начало сильно подташнивать. Он размахивал дымящимся амулетом, волны белого пламени расходились от него в пространство мощными импульсами, выжигающего нечисть, на меня эти силы действовали не так, как на духов, но и лучше мне от них явно не становилось. Будем надеяться, моя душа не выскочит из тела из-за всего этого!

Встав спиной к его спине, мы отбивались от призраков, я выставила перед собой левую. Синее пламя, раззадоренное скверной из жертвенного стола, жадно тянулось к окружающим нас призракам, и я дала ему волю.

Вскоре призраки оставили его в покое и мы смогли увидеть, что происходит с остальными.

Леопольд отбивался от духов недалеко от алтаря, Дейка возле него я не заметила. Тома, которую я до сих пор никак не могла разглядеть, пыталась вырваться их толпы призраков, ее левая рука была ранена, но нелюдь сражалась из последних сил, шипя, как разъяренная кошка.

Вдруг я услышала стук когтей по каменному полу, обернувшись вновь, я увидела вдруг решившую появиться тварь. Значит, я не убила ее?...

Хранитель бешено зарычал, тряся головой, его подернутые красной пеленой желтые глаза бегали между Томой и Леопольдом, словно не мог решить, кого хочет разодрать.

В конце концов Собака с ревом кинулась на раненую Тому, которая была одна и находилась от остальных слишком далеко, видимо, тварь сочла ее верной добычей. Нелюдь не видела Хранителя, а собаке тем временем оставалось всего два прыжка. Все мы находились слишком далеко, я застыла, беспомощно смотря на нелюдь.

Леопольд возле меня завыл не своим голосом, его образ дрогнул, он хотел превратиться и удержать тварь силой, но остановился и вместо того, чтобы кинуться вперед, подскочил к алтарю и с огромной силой ударил кулаком по последнему кругу, разбив его вдребезги.

Тварь даже не взвыла, просто растворилась в прыжке, так и не долетев до Томы.

Леопольд кинулся к матери, Арланд за ним. Инквизитор разогнал призраков, а оборотень увел Тому подальше, прикрывая собой от духов, до которых Арланд еще не добрался.

Оказавшись в безопасности, оборотень сжал маленькую по сравнению с ним женщину в объятиях, продолжая следить, чтобы никто к ним приближался.

— Хранитель убит... — сказала Тома, осматривая зал круглыми от шока глазами. — Ты его убил!... — она застыла, удивленно подняв голову на высокого оборотня. — Лекои? Лекои... неужели это ты?

Она потянулась здоровой рукой к его лицу и убрала с глаз серую челку. Леопольд, который оказался Лекои, кивнул и, прикрыв серо-зеленые глаза, прижался щекой к руке матери.

— Мой дорогой мальчик!... — только и смогла произнести Тома, крепко обнимая вновь обретенное дитя.

Глядя на эту трогательную сцену, я улыбнулась, но потом вспомнила о рыцаре.

— Дейк!

Поискав его глазами, я увидела его тело, лежащее на полу недалеко от алтаря. Забыв обо всем, я поспешила к нему.

Поза, в которой он лежал, не предвещала ничего хорошего: он явно не сам тут прилег. Взяв руку рыцаря, все еще крепко сжимающую меч, я попыталась прощупать пульс, но то ли я бездарный доктор, то ли... его действительно не было.

Да что же это?...

Ко мне бросился один из немногих оставшихся призраков, и я развеяла его левой рукой, даже не задумавшись над тем, как это сделать. Арланд тем временем заканчивал с остальными.

Он настигал тех из них, что еще не убрались обратно в свою обитель, и сжигал их белым пламенем. Это длилось недолго: работая вместе, мы с ним прикончили почти всех стражей, и теперь оставались единицы.

Остановившись, Арланд заметил меня, сидящую возле Дейка, и направился к нам. Тома и Леопольд уже стояли рядом, бросая на меня сочувственные взгляды.

— Что с ним? — спросила я, чувствуя, как из моей жизни стремительно уходит что-то важное.

Арланд уже опустился над рыцарем и изучал его кружево, глядя в пространство поверх тела.

— Бэйр... я... — начал было инквизитор, но запнулся. — В нем нет даже искры, они все из него вытянули.

— Нет, — прошептала я, не сводя с рыцаря взгляда. Такой спокойный!

Нет, нет, нет... быть этого не может! Только не он, не сейчас, не так глупо!... Быть убитым какими-то недо-мертвецами, эта идиотская смерть ему не подходит, только не Дейку! Он и не с таким справлялся, так как же?... Как же это, что он сейчас лежит... Должен же быть выход, это еще не конец! Конец не может быть таким! Ведь в этом мире возможно все.

— Он не мог их видеть, — произнес Леопольд.

— Мы это так ни оставим! — я зло мотнула головой. — Искра? В тебе сидит тварь, способная растворить в пространстве целый склеп! Используй это!

— Бэйр, я не уверен...

— Ты сделаешь это! — крикнула я. — Иначе в твоем существовании просто нет смысла!

— Арланд! — предостерегающе пророкотала Тома. — Если то, что сидит внутри тебя, столкнется с тем, что ты из себя сделал... мы оба знаем, кто победит. Тогда уже ничто не скроет тебя от Черных Куполов. Твои силы не для этого мира.

— Я только что выпила почти всего Хранителя и сотню призраков, думаю, этого хватит чтобы спасти одну единственную, — вмешалась я. — Если не можешь брать свое, возьми у меня, сколько потребуется.

— Ты уверена? — спросил он. — Это большой риск. Большой для нас обоих.

— Мне все равно!

Арланд несколько секунд смотрел на меня, а потом стал расстегивать замки на своей одежде.

Татуировки на его коже почти исчезли, и без зачарованного костюма сдерживать его сущность было нечему.

Положив руки мне на грудь и на лоб, инквизитор словно открыл два канала. Силы, рвавшиеся наружу, хлынули сквозь них, но тут же были пойманы. Я чувствовала, как накопленная энергия уходит, поначалу я испытывала облегчение: ее было слишком много. Но спустя время я начала слабеть, Арланд забрал все лишнее и добрался до того, что принадлежало только мне... что ж, пусть берет, сколько нужно! Я не сопротивлялась и позволила вытянуть из себя все до последней капли.

После битвы

Я проснулась в теплом помещении, лежа на чем-то очень мягком, пахнущем... Леопольдом. В недоумении открыв глаза, я осмотрелась вокруг и поняла, что нахожусь в его убежище, на кровати оборотня. Отсюда и запах. Видимо, меня принесли сюда после битвы, похоже, я опять потеряла сознание.

В комнате царил полумрак, единственный источник света — разведенный камин. Я принялась искать глазами кого-нибудь из соратников, но комната казалась совершенно пустой. Только случайно скользнув взглядом по темному углу, я заметила Дейка, сидящего на стуле неподалеку от меня. Рыцарь был неподвижен.

— Дейк? — тихо позвала я, садясь на кровати. В боку что-то кольнуло, но я не обратила на это внимания. — Дейк, ты в порядке?

Он не отреагировал на мой голос, продолжил спать.

— Дейк! — я позвала уже громче. Сев ближе, я стала тормошить его за плечо. — Подай признаки жизни, будь добр! А не то я!...

— Я подаю признаки жизни, — отозвался рыцарь, медленно открыв глаза и посмотрев на меня.

— Фух, ты живой!... Не смей меня больше так пугать! Как ты себя чувствуешь?

— Я не каждый день умирю, а в остальном все как обычно, — проворчал рыцарь, моргая, чтобы согнать с глаз сонную пелену. — Безумная усталость, разве что.

— Но ты живой, а это самое главное, — улыбнулась я, глядя на Дейка, который, казалось, вот-вот отрубится. Его кружево было совсем тусклым, как у тяжело больного. — Слушай, иди на кровать, поспи, ты ужасно выглядишь, — сказал он.

— Вряд ли так же ужасно, как ты.

Поморщившись, Дейк с трудом встал, сделал пару шагов и, рухнув на одеяла, застыл, отлично имитируя бездушный труп. Я села рядом и положила левую руку ему на спину.

— Дааа, от расслабляющего массажа я не откажусь, — попытался пошутить Дейк, почувствовав прикосновения к своей спине, но смертельная слабость сделала его голос совсем вялым.

— Остришь, значит, жить точно будешь, — я улыбнулась, легонько щипая рыцаря. — Слушай, а где остальные?

— Я не знаю. Помню только пещеры, как очнулся, а надо мной голый Арланд... кажется. Потом ты меня здесь разбудила.

Больше Дейк ничего не сказал, слабость окончательно свалила его, и он уснул. Недолго думая, я последовала его примеру, повалившись рядом.

Меня разбудили голоса Томы и Леопольда.

Открыв глаза, я с удивлением обнаружила, что Дейка рядом нет, а место, где он лежал, уже остыло. Интересно, почему он встал и не разбудил меня?

Я хотела уже подняться, но продолжение разговора, который я услышала, подсказало, что лучше притвориться спящей, а если не спящей, то мертвой. Такую важную тему нельзя было прерывать ни под каким предлогом.

— ... здорово. И что будет теперь? — спросил Леопольд у матери. — Что ты собираешься делать?

— Мы с твоим отцом сможем уехать отсюда, начать новую жизнь. Теперь у нас неплохое состояние, купим дом близ лесов Агирада, забудем прошлое... Поехали с нами, сын? — вдруг предложила Тома. — Все будет хорошо, вот увидишь. Мы будем жить, как настоящая семья!

— Мам... я не хочу утруждать тебя... — замялся Леопольд.

— Утруждать? Что ты такое говоришь, Лекои? — опять эти властные нотки. — Ты не был мне в тягость никогда, я бы ни за что, если бы не... Послушай, самое страшное, что могло произойти, уже произошло — ты исполнил проклятие, убил Хранителя! Но я не хочу снова вспоминать о тебе по ночам и думать, в какой канаве ты спишь, какими отбросами питаешься, как жалко живешь из-за того, что я побоялась тебя оставить! Я хочу видеть тебя каждый день, хочу, чтобы ты жил рядом со мной... Ты мой сын, я виновата перед тобой, но я постараюсь все исправить. Я хочу все исправить.

— Но мама, я не человек, я даже не нелюдь, — приоткрыв глаза, я увидела, как он смотрел ей в глаза, сжимая ее руки в своих. Его челка была за ушами, и я еще никогда не видел его таким серьезным, хотя его голос звучал очень тихо. — Я никто. Пустота, принимающая облики. Я стану только бременем для тебя, буду всю жизнь напоминать об ошибке.

— Замолчи! — зло зашипела она. — О чем ты вообще говоришь, какие напоминания, какие ошибки? Ты — мой сын!

— Ты ведь ждешь ребенка, — ласково продолжил Леопольд, словно говорил с больным. — Нормального, полноценного ребенка-полукровку.

— Откуда ты знаешь?... — пораженно спросила Тома. — Хотя это не важно. Лекои, это вовсе не значит, что я брошу или забуду тебя! Как ты вообще мог о таком подумать!? Ты всегда будешь моим первенцем!

— Хватит! — вдруг перебил ее Леопольд. — Мы оба знаем, что я не могу остаться с тобой, даже если хочу этого!

— А ты хочешь?... — голос Томы дрогнул и смягчился. — Лекои, если ты не желаешь оставаться со мной, если... если ты не простил меня, то я пойму. Только скажи мне это в лицо, пожалуйста!

— Я никогда не держал на тебя зла и остался бы с тобой и с Лореном навсегда, но ничего хорошего из этого не выйдет.

— Не понимаю, — вздохнула Тома.

— Я понимаю и этого, думаю, достаточно. Я уже решил свою судьбу, — твердо сказал Леопольд.

— И что же ты намерен делать? — возмутилась Тома. — Будешь сидеть в этих подвалах до конца жизни?

— Я попрошу у Дейка и Бэйр, они возьмут меня с собой.

— Лекои, ты с ума сошел? Как будто ты им нужен! У них своих забот хватает.

— Они позволят мне, поверь.

— Но даже если они согласятся, зачем тебе это? В конце концов эти двое — не лучшая компания. Да и к чему тебе бродяжничать, когда ты можешь спокойно и безбедно жить в своей семье?...

— Я хочу приключений. С Бэйр и Дейком я увижу мир, познакомлюсь со многими людьми и нелюдями, наберусь опыта... Ничто не учит жизни лучше путешествий, так сказал Регант Фабле в своих "Записках Авантюриста"!

— Сын, в мире снаружи все ведь совсем не так, как ты себе представляешь...

— И пусть! — воодушевленно воскликнул он. — Я хочу в этом лично убедиться. Хоть разочароваться, но узнать самостоятельно, а не с чужих слов.

— Ты уверен, что именно это тебе нужно?

— Нет, — честно ответил Леопольд. — Я не знаю, что мне нужно, я даже не знаю, из чего могу выбрать... Но я много читал. Я читал про нищих мальчишек, которые одной улыбкой могут выманить целый кошелек из сумы, про рыцарей, погибающих на турнирах, про мастеров, загибающихся от работы, про женщин, живущих в дворцах, только и думающих, что о любви, деньгах и титуле, про крестьян, которые пашут наравне с лошадьми... Я не знаю, что из этого мне ближе всего, но мечтаю узнать это.

— Лекои...

— Называй меня "Леопольд"! Так назвал меня отец и так меня зовут, а не "Лекои"!

— Сын... — Тома смиренно вздохнула, прижав к губам его пальцы. — Я люблю тебя. Это звучит странно после того, что я сделала, но я правда тебя люблю и желаю тебе счастья, как и всякая мать своему ребенку. Я отпущу тебя с этими прохвостами, только ты пообещаешь мне, что вернешься, когда нагуляешься, ладно? И еще ты познакомишься с отцом таким, какой ты есть, до отъезда!

— А он точно переживет это знакомство? — с сомнением спросил Леопольд.

— Пусть только попробует хотя бы поморщится! — пообещала Тома.

— Но мне девятнадцать. Если бы ты показала ему маленького мальчика, он бы еще понял, но так... Он просто не поверит.

— За все те годы, которые я прожила с ним, я ни разу ему не солгала... почти ни разу. Он всегда верил мне, поверит и сейчас. Завтра же ты ему покажешься, на балу, когда народа будет много и на вас никто не обратит внимания. А когда рыцарь соберется уезжать... что ж, ты отправишься с ним, если не передумаешь. И если он согласится взять тебя.

— Согласится. Он без моего вина со специями уже жить не сможет!

— О чем ты?

— Я... подготовил его к согласию.

— Ты ведь не травил его намеренно?

— Нет, конечно! Я все прекрасно приготовил и давал ему все строго отмеренными порциями, как написано в книге.

— Лекои...

Хах, а этот оборотень совсем не так прост, как о нем можно подумать! Бесстрашно спорит с матерью, которая сама кого угодно съест, накачивает чем-то Дейка... да и меня-то он тогда похитил вовсе не для того, чтобы помочь с расследованием, а чтобы стребовать желание за то, что отпустит. Теперь понятно, что он собирался попросить. У него с самого начала, возможно, с первого дня нашего приезда был свой план.

Разговор родственников и мои мысли заодно прервал звук захлопывающейся двери. Я услышала шаги кого-то, кто спускался по лестнице, легко и быстро... Дейк так не ходит, значит, Арланд. Больше некому.

— Держи, — сказал инквизитор, положив на стол что-то мягкое, но увесистое. — Приготовь что-нибудь, я голоден, как волк.

— Иди вымойся сначала, а потом к столу подходи, — велела Тома знакомым всем нам тоном строгой экономки. — От тебя за версту несет кровью и потом! Стыдно, графский сын!

— Где мне здесь мыться прикажешь? В кастрюле?

— Я купаюсь в озере, — вмешался Леопольд. — Выйди в коридор, пройди направо, потом поверни опять направо, там будет разветвление, иди в самый правый ход, там будет пещера с озером. Все время на право.

— Озеро?

— Да, оттуда вода в реку попадает, а берется не знаю откуда. И поосторожнее, там иногда всплывают рыбки, которые больно кусаются! Налови немного, если несложно.

— Хм... Ладно, — согласился неведомо где побывавший инквизитор и вышел в дверь, которая вела в подземелья.

Так, Арланд вернулся с улицы с охоты, Леопольд и Тома здесь... а где же Дейк?

Поразмышляв над этим вопросом, я решила, что лучше всего будет спросить об этом у тех, кто его видел. Но для начала нужно проснуться.

Картинно потянувшись и повздыхав немного, я сделала сонное лицо и села на кровати лицом к соратникам.

— Доброе утро! — я улыбнулась Томе, большую часть тела которой покрывали бинты, и Леопольду, размахивающему окровавленным ножом. Эта картина бодрила лучше всякого кофе.

— Арланд только что с охоты пришел, кажется, это был глухарь, — оборотень продемонстрировал мне окровавленную тушку. — У тебя такой вид... Ты не любишь глухарей?

— Н-нет... А где Дейк?

— Он проснулся, как только мы пришли, спросил, где мы были, а потом пошел обратно в поместье. Ему нужно было поговорить с Меви и с Лореном. По-моему, он хочет покончить со всем этим делом и все рассказать, — объяснил Леопольд.

— Донан велел, чтобы мы все время были с тобой, а потом ушел, — добавила Тома. — Это случилось не так уж давно.

Давно... мне кажется, что мой разговор с Лореном с утра был в прошлой жизни. Не верится, что прошло всего несколько часов.

— А сколько сейчас времени?

— Часов девять-десять вечера, — пожал плечами Леопольд. — Какая разница?

— Весь день коту под хвост! — раздосадовано вздохнула я. — Теперь мне придется работать всю ночь, чтобы закончить фонтан до приезда гостей.

— Похвальное трудолюбие, — заметила Тома. — Что ж, сейчас поужинаем и вернемся в поместье, поговорим с Лореном, а потом делай, что хочешь. Впрочем, о магии на какое-то время придется забыть. И тебе, и Арланду.

— То есть?

— Он вытянул все до капли из вас обоих, чтобы привести Дейка в чувства. На восстановление могут понадобиться месяцы.

— Что ж... раньше я как-то жила без магии. За фонтан только обидно, — вздохнула я.

Честно говоря, если бы мне сказали, что ради Дейка надо и вовсе отказаться от силы, я бы даже не думала. А тут всего какие-то месяцы!

— Как только Лекои убил Хранителя, часть мозаики со стен осыпалась. Это оказались драгоценные камни, — продолжила Тома. — Те самые сокровища Сеймуров. Мы собирали эти камни и, посовещавшись, решили, что мешок камней заберем я и Лорен, столько же получите вы с рыцарем, Арланд и Лекои. Это немного по сравнению с общим количеством драгоценностей, но этого хватит, чтобы ни в чем не нуждаться. Остальное останется Сеймурам.

— А неплохой подарок для Меви на день рождения, — заметила я. — Несколько десятков килограммов драгоценных камней, подумать только! А не известно, откуда они взялись?

В комнату вернулся Арланд. Его костюм изодрали призраки, теперь он был одет в одну из рубашек Леопольда. Выглядел инквизитор живехоньким, с его лица исчезло обыкновенное зажатое выражение — похоже, без костюма ему дышалось куда легче.

— Ты рыбок наловил? — тут же подбежал к нему оборотень, уже запихавший выпотрошенного и приправленного глухаря в печь.

— Не было рыбок, — ответил Арланд. — Что там с глухарем?

— Уже варится похлебка, — улыбнулся оборотень. — Скоро приготовится.

— Да, я чувствую запах, — кивнул инквизитор, принюхавшись. — Бэйр, как ты себя чувствуешь? — он повернулся ко мне.

— Все со мной хорошо, кажется. Только вот одежда...

— Не переживай, Сеймуры подарят тебе хоть десять платьев, — улыбнулся Арланд, устроившись на одном из стульев у стола.

— Нет, спасибо, не надо десять, — улыбаюсь в ответ. — Вообще лучше не надо, я больше ни ногой в те места, где женщина должна выглядеть прилично! Без обид, но ваше поместье — самое ужасное место из тех, где я когда-либо бывала!

— Каждый древний род имеет свои странности, — пожал плечами Арланд.

— Навыдумывали себе защитников... — вздохнула я. Вспоминать битву не хотелось, но мысли против воли потянулись к произошедшему. — Я никак не возьму в толк, чего он охотился за Дейком? Мы жили здесь тихо-мирно, никого не трогали. Разве эта штука не была запрограммирована защищать Сеймуров от настоящей угрозы, как Дороти, например?

— Видимо, со временем Сеймуры сами себе стали угрозой, — усмехнулась Тома.

— За годы, что меня здесь не было, ничего не изменилось, — напомнил Арланд, задумавшись. — Хранитель словно взбесился, он не узнавал даже меня.

— Может, не смог разглядеть тебя после того, что с тобой стало в Ордене? — предположила нелюдь.

Ответов у нас не было и искать их никто не хотел. Я рассказала о своем видении, Арланд подтвердил мои слова — он тоже видел эту сцену. Двое из камней на алтаре остались целы, этого хватит для поддержания рода и земель, а остальное... что ж, если никто не знал о Хранителе, и о том, что мы его прикончили, никому знать не следует.

— А похлебка уже готова! — объявил Леопольд, в очередной раз попробовав варево из котелка.

Когда большая миска с ароматным варевом оранжевого цвета оказалась переде мной, я поняла, что теперь все действительно хорошо.

Рядом со мной сидел Арланд, живой и веселый. Леопольд ухаживал за матерью, то подкладывая ей в тарелку кусочки повкуснее, то доливая чаю, а та улыбалась и смотрела на него так, словно он был для нее самым большим сокровищем в мире. Для полной картины не хватало лишь Дейка, но что ж, не все сразу?

Инквизитор заметил мой взгляд и улыбнулся, я улыбнулась в ответ. Вспомнилось, как ловко мы разогнали древних призраков, работая вместе.

Поужинав, мы вчетвером вернулись обратно в поместье. Чудесные тоннели слевитов вывели нас туда за полчаса, так что у меня впереди была целая ночь, чтобы работать над фонтаном. Магии во мне хоть и нет, но я смогу заменить ее некоторыми зельями и накопительными кристаллами, которые заполняла во время работы.

По пути я прокручивала в голове, как и что буду делать, дорога за этими размышлениями показалась очень короткой, я и не заметила, как Арланд, полностью укутанный в шарфы Леопольда, подвел меня к нашей с Дейком комнате.

Мы вошли внутрь: рыцарь уже ждал нас внутри.

— Выглядишь уже лучше, — заметил он, осматривая меня. — Леопольд, ты, никак, меньше стал?

Арланд плотно закрыл дверь и стянул шарфы: их он надел на случай, если нам по пути вдруг попадутся его родственники и увидят его раны.

— Ты тоже выглядишь лучше, — заметила я, смотря на рыцаря. — Как прошла беседа с Меви? Что сказал Лорен?

— Лорен схватился за сердце, когда я показал ему мешок драгоценных камней, а Меви... она, кажется, окончательно сбрендила, — Дейк покрутил у виска. — Один из котов сегодня пришел к ней в комнату, лег рядом на подушку и издох. Графиня уверена, что это предзнаменование и ей самой недолго осталось, сейчас молится, чтобы дожить до дня рождения. Я успел ей все рассказать, но сомневаюсь, что она поняла хотя бы половину. Я бы ей больше двух дней не дал, если честно.

— Тетушка все поняла, можешь не сомневаться, — нахмурился Арланд. — Она крепкая.

— Так ты возьмешь наследство? — спросил Донан с неподдельным интересом. — Это же целое состояние, Арланд! Не будь идиотом! Пойдем завтра к твоей тетке, покажешь ей огонек на ладошке, и все будут счастливы!

— Очень мило, что ты так переживаешь за мое будущее, — улыбнулся инквизитор.

— Не могу смотреть, как ты отказываешься от такой кучи денег! То, что Тома выделила мне какой-то жалкий мешок, — да на это даже замок приличный не купишь! Ну, ладно, замок, может, я и куплю, но то, что осталось в подвалах...

Я положила руку Дейку на плечо, останавливая.

— Арланд не может, ты же сам знаешь.

— К тому же, Лорен больше не нуждается в помощи. Он волен уехать с Томой хоть завтра, средств им хватит до конца жизни, — добавил инквизитор, взглядом поблагодарив меня за поддержку.

— Бестолковые дети! — проворчал Дейк, сбрасывая мою руку со своего плеча. — Я безумно устал, смерть, знаете ли, сильно утомляет. Я буду спать, так что кыш отсюда.

— А я отправлюсь к фонтану. Попробую доделать то, что не успела, — сказала я.

— Бэйр, разве, Тома не сказала тебе? — обеспокоенно спросил Арланд.

— Про магию? О, я тренировалась наполнять магические кристаллы, их у меня штук двадцать! Этого вполне хватит, — я улыбнулась. — Как знала, что понадобятся! Сам ты как, кстати?

— То, что я иссяк, дало мне небольшую отсрочку, но, боюсь, через пару дней мне снова придется нанести защиту: я восстанавливаюсь быстрее, чем хотелось бы, — вздохнул Арланд.

— Пошли отсюда вон! — велел Дейк, забираясь под одеяло. — Бэйр, чтобы из сада ни ногой! Только попробуй найти в этом поместье еще что-нибудь!...

С улыбкой посмотрев на вымотанного, но живого рыцаря, я молча помахала Арланду рукой, и он вышел в коридор.

Я тихо переоделась в одежду потеплее и вышмыгнула из комнаты.

Оказавшись на улицу, я с восторгом вдохнула прохладный ночной воздух. После подземелий это было нечто! Несколько минут я стояла, просто наслаждаясь природой, только потом медленно пошла к месту в саду, где меня ждал незаконченный фонтан.

Когда я дошла до своего творения, сама замерла от восторга и гордости. Я уже успела окрасить некоторые планеты и сейчас они светились в темноте, словно в настоящем космосе. Звезды, которые я успела сделать в воздухе, приглушенно мерцали, вызывая легкое головокружение и тем сильнее погружая в иллюзию.

Полюбовавшись своей работой, подождав, пока энтузиазм переполнит меня до краев, я сунула в передник кристаллы с магией и принялась творить, окунувшись на другой уровень зрения, где все выглядело еще прекраснее. Я решила начать с Венеры, потом перейти на другие планеты.

Процесс быстро захватил меня с головой, я перестала быть потерянной в измерениях дурочкой, я была богом, творящим вселенную. Упиваясь каждым мгновением работы, я поправляла, переделывала и доводила до совершенства, забыв о собственном времени и пространстве.

Я даже не заметила, как закончила. Последнее, за что я взялась, было солнце, которое я окрасила в иллюзию бесконечного пламени, перетекающей магмы и взрывов. В реальном мире были видны даже капли брызг, с которыми выплескивалась наружу плазма. Всю убийственную мощь, весь адский жар мне удалось передать именно так, как я и хотела.

Вернувшись на нормальный уровень зрения, я отошла подальше и критически осмотрела свою работу. Не заметив изъянов, я принялась править положение звезд, чтобы они украшали место, добавляли в пространство ощущение бесконечности, но не мешали и не отвлекали внимание от основной конструкции.

Когда я закончила с пятой по счету звездой, вдруг услышала шаги где-то неподалеку. Пришлось отлипнуть от работы, зажечь светящийся шар и пойти проверять, кто там ходит. Пусть это будет Леопольд, пожалуйста... Дейк мне не простит, если это что-то новое.

Стоило мне насторожиться, как таинственный пришелец сам тихонько постучал в то, что осталось от калитки.

— Войдите! — разрешаю тоном бывалого начальника.

Поскольку недоброжелатель не стал бы стучаться, я спокойно продолжила работу.

— Потрясающе! — восхищенно заметил Арланд, встав среди кружащихся планет.

— Ты же хотел спать, — заметила я, не очень довольная тем, что инквизитор заявился и увидел мой шедевр раньше положенного. — Что ты здесь делаешь?

— Мне не спится, — признался он. — Сомневаюсь, что после всего смогу уснуть.

— Да уж, денек выдался не из простых, — согласилась я, нехотя вспомнив о минувших событиях. Да это все к черту. — Знаешь, так все совсем не смотрится, — замечаю, подходя поближе к Арланду. — Смотри...

Я полностью убрала свет, и мы на мгновение оказались в кромешной тьме. Планеты почти сразу же вспыхнули всеми теми цветами, которые я на них наложила, звезды засияли вокруг крошечными точками. Создалось полное ощущение того, что мы находимся в абсолютно ином месте.

— Поразительно, — выдохнул Арланд, завертевшись на месте. Ему хотелось рассмотреть все и сразу, но не получалось. — Что это?

— Космос. Планеты, вертящиеся вокруг солнца, звезды. Так все выглядит там, — указываю на небо. — Так существует наша вселенная.

— Да ну... — с сомнением произнес инквизитор, посмотрев на черное, почти не различимое в ночном мраке небо.

— Это еще не все, смотри!

Взяв руку Арланда, я положила ее на Землю. Тут же возник двойник планеты, он лег поверх оригинала полупрозрачной вуалью.

Я попробовала повторить материки Скаханна, скопировав глобус из библиотеки, и наверняка где-то ошиблась, но общие очертания точно совпадали.

— А это ваш мир.

— Наш мир? — удивился Арланд.

— Да.

— А что же тогда это такое? — он убрал руку, чтобы двойник исчез, и показал на Землю.

— Земля, — сказала я почему-то смущенно.

— Что? Я не знаю такого мира "Земля", — удивился Арланд. — Да и никто не знает. Ты его придумала?

— Хах, нет, она настоящая, — улыбаюсь. — Помнишь, когда мы ехали в телеге Валлена, мы говорили о звездах и других мирах? Я тогда сказала, что уверена в их существовании.

— Да, — подтвердил Арланд, настороженно посмотрев на меня.

— Так вот я с Земли. Я, кажется, писала книги, и мне снился ваш Скаханн. Эти сны посылала мне Бэйр... Потом я уснула однажды ночью, а проснулась здесь, в этом теле. Встретила Дейка. Он тогда бился с драконом, но забыл, как их надо убивать... ну, или все просто пошло не так, как он рассчитывал. Я тогда спасла ему жизнь и с тех пор он обязан быть со мной, защищать, пока я не найду путь обратно в свой мир.

Я сама не знала, почему вдруг заговорила об этом, но когда закончила, на душе стало легче, Зато Арланд ушел в свои мысли.

— Значит, Тома не ошиблась? — спросил он, переварив мой рассказ.

— Это моя правда, — я кивнула.

— То есть... ты из другого мира?

— Да, именно так, — киваю, но потом поправляюсь. — То есть моя душа из другого мира, Бэйр-то родилась здесь. Но, знаешь, я не прошу тебя в это верить. Можешь забыть, а можешь счесть меня чокнутой, мне все равно.

— Нет. Я верю тебе, — сказал инквизитор, задумчиво разглядывая планеты. — На самом деле я пришел за тем, чтобы поговорить об этом.

— Разве? — я удивленно обернулась к нему.

— Если ты ищешь Демонтина, чтобы он указал тебе путь в другой мир, я... хотел бы отправиться туда с тобой. Мне здесь не место.

— По-моему, пока все идет неплохо, — заметила я.

— У меня был бы шанс прожить здесь полноценную жизнь, если бы хранитель не напал на меня в детстве и не изувечил, — объяснил Арланд. — То, что он со мной сделал, сработало так же, как пытки, с помощью которых выявляют демонов. Чтобы не погибнуть, моя душа окончательно подчинила тело, изменив его под свои нужды: это точка невозврата, после которой демона обнаружит даже послушник. Однажды меня уже нашли, когда я был подростком, а ведь я к тому времени почти не покидал поместья. С тех пор пришлось учиться прятаться, благо тот, кто меня нашел, оставил кое-какие справочники, которые помогли мне изменить себя самостоятельно так, чтобы я смог попасть в Орден.

Я вспомнила, что Дейк говорил о встрече пятнадцатилетнего Арланда и инквизитора, которого Меви вызвала, чтобы избавиться от Дороти. Вот о ком он сейчас говорил. Видимо, справившись с инквизитором, Арланд забрал его вещи и изучил их.

— Но как тебя не заметили монахи? — спросила я. — Если в Ордене меняют кружево, они просто не могли ни разу не взглянуть на тебя!

— Когда-то белое пламя людям могли дать только боги, — объяснил Арланд. — Но однажды монах по имени Мартин Безбожник изобрел операцию, с помощью которой вживил белое пламя в свое тело без божественного вмешательства. Теперь то же самое делают с послушниками, которые прошли отбор, но, если ты явишься в Орден уже с белым пламенем и окажешься достаточно вынослив, чтобы проводить все последующие ритуалы самостоятельно... Скажем так, я там сошел за большого энтузиаста, и ко мне в кружево особенно не лезут.

Он невесело улыбнулся, и от этой улыбки у меня мурашки пошли по пояснице.

— Пока костюм и татуировки помогают мне прятаться, но душа медленно к ним приспосабливается, — продолжил он. — Каждая травма, которую я лечу с помощью спрятанных сил, делает их власть над телом сильнее. Возможно, через несколько лет я уже не смогу скрываться с помощью костюма и татуировок, и до тех пор мне любой ценой нужно найти другой способ.

— Но ведь Демонтин живет в этом мире, — вспомнила я. — И, кажется, он не так сильно переживает из-за этой церкви.

— По сравнению с Истэкой я просто муравей, — Арланд даже усмехнулся. — Его меняли девяносто лет! Его тело переродилось десятки раз, а кружево столько же срасталось по частям, и после каждой зажившей раны он становился сильнее! В то время как меня только один раз искупали в магическом огне и разок мне пришлось разъесть проклятие. Демонтин может защитить себя от чего угодно!... А еще говорят, он на короткой ноге с нынешним патриархом, они прошли вместе Войну Богов. Но для других демонов церковь исключений делать не будет.

Арланд говорил едва ли не взахлеб, его едва не трясло от возбуждения. Похоже, он впервые в жизни мог свободно рассказать кому-то о том, что его так сильно волновало.

— То есть, ты хочешь искать Истэку вместе со мной и Дейком? — спросила я, обдумав его слова. Арланд кивнул.

— Мне предстоит пройти последний ритуал в Ордене, — сказал он прежде, чем я ответила на его просьбу. — Я не знаю, справлюсь ли. Многое может пойти не так. Но если я буду посвященным инквизитором, жизнь на время станет для меня чуточку безопаснее. И, да, тогда я хотел бы присоединиться к тебе.

— Что ж, я не против, — я улыбнулась. На душе почему-то потеплело после его просьбы. Как минимум я была рада узнать, что мы еще встретимся после того, как покинем поместье. — Насчет Дейка не знаю, но, может, мы его уговорим. Кстати, Леопольд отправится с нами! Я слышала, он говорил об этом с Томой.

— Леопольд? — недовольно переспросил Арланд. — Зачем он вам?

— Я привязалась к нему, — я пожала плечами. — Он отличный друг и наверняка превосходный спутник. Он так готовит, ты даже представить не можешь!...

Инквизитор только фыркнул.

— Как знаешь, конечно. Но я думаю, нам и вдвоем было бы неплохо путешествовать, — заметил он, и я немного опешила от такой наглости.

Я уставилась на Арланда, пытаясь понять, что он хочет этим сказать. Только вдвоем? Ему не нравятся рыцарь и Леопольд, или после нашего небольшого путешествия он решил, что у меня к нему какое-то особенное отношение?

— Арланд, я должна сказать тебе, что тот поцелуй на постоялом дворе был просто уловкой! — поспешила предупредить я.

— Да неужели? — он не выдержал и рассмеялся. — А я-то думал мы помолвлены!

— Я просто сказала! — я взмахнула руками, чувствуя, что предательски краснею. Может, в темноте он и не заметит? Как же это все глупо...

Взгляд Арланда остановился на моей левой ладони.

— Как она, кстати?

— Рука? — я повертела кисть перед собой. — Пальцы не двигаются. Еще бы, там все кости раздроблены!

Осторожно сняв бинты, Арланд взглянул на мою ладонь.

Рог единорога словно растворился в мышцах, из твердой кости он превратился в продолжение моего собственного тела. Посередине ладони расползлось плотное белое пятно, от него к локтю и пальцам тянулись извилистые линии. С каждой неделей они забирались все дальше, а кожа, которую они оплетали, приобретала голубоватый оттенок.

Красота, ничего не скажешь.

— Это невероятно, особенно если вспомнить, что ты уже можешь этим делать, — улыбнулся Арланд, дотрагиваясь до линий. — Думаю, когда рог окончательно сольется с твоим телом, он восстановит чувствительность пальцев. Его не просто так называют лекарством от всех болезней: он всегда знает, что должен вылечить.

— Хотелось бы. Ты даже не представляешь, как тяжело застегивать штаны одной рукой!

— Избавь меня от мыслей о твоих штанах, Бэйр, особенно после того, как разбила мне сердце! — инквизитор картинно прижал руки к груди.

— Эй!

— Ты бы видела свое лицо!...

Маг из рода Сеймуров

*Дейкстр Донан*

— А вы, господин рыцарь, вовсе не такой чурбан, как о вас все говорили.

Герда шла, опережая меня на несколько шагов. Фигурка молодой графини то и дело скрывалась за цветочными кустами, а потом неожиданно появлялась где-то позади меня. Девочка находила странное удовольствие в том, чтобы заставать меня врасплох. Я как мог подыгрывал наивному ребенку, чтобы не расстраивался и не уходил.

— Все? И кто же это обо мне так говорил?

— Тома, например. Тетушка Меви, дядя Лорен, матушка... Все они просили меня держаться от вас подальше. Никак не могу понять, как же так случилось, что я ослушалась, — задумчиво и в то же время грустно заметила Герда, остановившись. Я смог подойти поближе и, наконец, разглядеть ее. Девочка как будто специально все время отходила, чтобы я не мог видеть ее вблизи.

Старое мешковатое платье, одно из тех, в которых рядили тройняшек родители, скрывало всю фигуру под складками, невозможно было понять, стройна девушка или же наоборот, достаточно полная. Нет, встреть я Герду вне поместья, в жизни не поверил бы, что передо мной графская дочь. Молодые графини, избегающие красивых платьев... я догадывался о возможных причинах, именно потому и попросил девочку, обычно окруженную сестрами, прогуляться со мной по оранжерее наедине. Я якобы хотел показать ей странный цветок, который нашел здесь, но на самом деле мне нужно было ее кое о чем расспросить.Герда догадывалась, к чему наш разговор наедине, потому не преминула воспользоваться случаем. Она пообещала отвечать на все мои вопросы и не врать... ведь от этого зависело то, кому отдадут наследство. То есть не от этого, а от того, что я скажу Меви. Почти все в поместье, и тройняшки в том числе, свято верят в то, что это я глаза и уши умирающей, и именно от моих слов будет зависеть судьба огромного состояния. У троих девочек, как и у всех, есть определенные желания, и ради них они готовы раскрыть передо мной некоторые тайны графской семьи. Не те старые предания, которых я уже на всю жизнь наглотался от Арланда и Лорена, а именно личные тайны. В делах наследства они ведь гораздо важнее.

— Мне кажется, твои родственники слишком предвзято относятся ко всем тем, кто не из знати, — заметил я, следуя за девушкой.

— Да, наверное, — подумав, согласилась она. — Мне часто так кажется.

— А Тома? Иногда она напоминает даму, сбежавшую со старой картины! Столько надменности в этом почти кукольном лице! Она определенно чересчур гордится своим положением, потому и задирает нос, строит из себя не пойми кого.

— Нет, она вовсе не строит себя, — возразила девчушка. — Она такая на самом деле.

— В таком случае я считаю, что такой строгой женщине с каменным сердцем не стоит заниматься детьми. Она не слишком давит на тебя и сестер? — немного участия в голосе не помешает.

— Тома заботится о нас, — пожала плечами Герда. — Он старается, учит нас всему, что знает сама, часто рассказывает всякие истории и... секреты.

— Секреты?

— Да. Но я не могу сказать, какие, хотя и обещала вам говорить абсолютно все, — виновато призналась она.

— На то они и секреты, — пожимаю плечами и отворачиваюсь, будто мне совсем безразличны эти тайны.

— Ну... особые. Которые должны знать все женщины.

— А разве не мать должна вас им учить? — я удивился как можно более искренне. Выпытывать у девушки, которой нет и восемнадцати, какие-то личные тайны... до чего я докатился?

— Нет. Матушка вообще не обращает на нас внимания. Она думает только о папе, — сморщила маленький носик молодая графиня. — Мы уже взрослые, так она говорит, и не нуждаемся в ее присмотре. Она даже не заходит к нам на ночь пожелать хороших снов. Мы с сестрами к ней ходим каждый вечер, но дверь в их с папой комнату обычно закрыта.

— Странно. Обычно матери куда более ласковы со своими дочерями.

— Только не наша, — грустно вздохнула она. — Мне кажется, она поскорее хочет выдать нас замуж, чтобы мы не висели у нее на шее... когда она получит наследство.

— Хм. Замуж? — игнорирую тему про Вереникины надежды. О чем — о чем, а об этом я и так наслышан. — И поэтому она наряжает вас в эти убогие тряпки? — тихо бормочу, якобы не сдержавшись.

— Нет... мы с сестрами сами выбираем эти платья, — смутилась Герда. — Матушке это не нравится, но она не возражает.

— Обычно молодые девушки любят наряжаться во что-то красивое.

— Но ваша спутница госпожа Бэйр...

— Бэйр — отдельная история, — присекаю эту тему на корню. — Девушки должны одеваться красиво. Так зачем же вы укутываете себя в это тряпье?

— Это мода молодости тетушки Меви, нам нравится и ей тоже, — упрямо ответила Герда. Ее лицо покрылось краской, и она, почувствовав это, отвернулась.

— Ладно, если не хочешь об этом говорить, я тебя не заставляю, — миролюбиво улыбаюсь. Заметив мой полный дружелюбия взгляд, девочка улыбнулась в ответ и перестала так смущаться. — Ну так о женихах. Матушка уже познакомила вас с кем-нибудь?

— Пару раз приезжали сыновья баронов и даже герцогов, но... но все они были или глупы, или толстые, или просто противные! Как-то за Геру приехал посвататься сын богатого купца, но Гарфел его даже не пустил в поместье.

— И что, этот юноша больше не появлялся?

— Нет, он умудрился как-то пробраться к нам и поговорить с Герой! Теперь эта дуреха мечтает о том, как бы сбежать из поместья от матери и уехать с этим мальчишкой! Ее послушать, так он само совершенство... Рассказывает даже, что он ее поцеловал, совсем так, как пишут в книгах.

— Тех книгах, которые вам дает Тома втайне от матери? — насмешливо спрашиваю.

— Нет, что вы!... — начала было Герда, но замолчала на полуслове. — Да, в них, — призналась.

— Хорошо, Тома молодец, знает, чему надо учить будущих невест. Ведьмовство и умение... понимать некоторые принципы общения с мужчинами, что еще нужно для идеальной жены? — усмехаюсь, немного ближе подойдя к Герде.

— С ней интересно, — пожала плечами девочка. Она опять пошла немного быстрее, чтобы отдалиться от меня. Плохо.

— А что ты? Тебе уже определили будущего мужа?

— Д-да, — сдавлено ответила Герда через некоторое время.

— И что, вы виделись?

— Да.

— Сколько раз?

— Два-три каждый год, по праздникам. Но я мало разговаривала с ним, мы проводили вместе не больше нескольких минут, — под конец речь замедлилась и стала тише. Герда остановилась и уставилась в одну точку, на цветок белой розы. Когда я подошел ближе, то заметил, что по щекам девочки ни с того ни с сего потекли слезы. Большие капли одна за другой вытекали из ее глаз, но лицо оставалось спокойным, она как будто не замечала, что плачет.

— В чем дело, графиня?

— Просто... просто мне тяжело говорить об этом, — он подняла на меня взгляд серых печальных глаз. — Мне плохо, давайте найдем где-нибудь скамейку и присядем?

Я заботливо положил руки ей на плечи и повел до ближайшей скамьи. Сев, Герда молча утерла слезы и попыталась успокоиться, а когда влага перестала набегать на глаза, девочка начала рассказывать. Сначала она говорила спокойно, но потом начала тараторить, почти глотая некоторые слова. Под конец ее уже снова душили рыдания.

— Дело в том, что мы с матушкой недавно сильно поругались. Это было во время примерки нового платья, которое мы заказали еще в прошлом месяце, но забрали совсем недавно. Так вот, девять дней назад, во время примерки этого платья мы и поругались. Корсет оказался такой тугой, что я не захотела его надевать, тогда матушка начала злиться, говорить, что я слишком много ем и ужасно растолстела, что я должна хоть задохнуться, но втянуть живот до нужного обхвата талии. Поскольку платье дорогое и другого у нас нет, то я просто обязана была его надеть... но мне было так больно, что я опять отказалась. Тогда матушка начала на меня кричать. Я испугалась и отступила назад, наткнулась на стол с вазой... она упала и разбилась. Это была матушкина любимая ваза, которая принадлежала еще прабабке тети Меви. Потом, отскочив от разбившейся вазы, чтобы не пораниться об осколки, я чуть не упала и ухватилась за новое платье на вешалке, чтобы удержаться... оно порвалось и... и матушка разозлилась еще больше... Неделю назад пришло письмо о том, что один из баронов будет на балу. Меня еще с рождения определили его сыну, но тот юноша так отвратителен, что мы тянули с помолвкой как могли. Матушке было бы много пользы от нашего брака, но... но она не хотела отдавать меня такому, как Дульсин. Он глупый, злой и очень, очень жестокий... он замучил до смерти кошку у меня на глазах!... Мама изменила свое решение насчет отсрочки моего брака, когда я ее так расстроила, разбив вазу и разорвав дорогое платье. Тогда она пообещала, что напишет письмо барону с просьбой подготовить сына и все остальное к помолвке, которую планировали как раз на моем семнадцатом году жизни. Так вот, на балу в честь дня рождения тетушки Меви мне будет сделано предложение, от которого я не смогу отказаться... Я подумала, матушка просто злится и хочет напугать меня, но потом... потом я увидела, как Симон повез это письмо к тому барону Геншевару... я обречена! Уже завтра все произойдет и ничего не исправить!...

— И ты молчала об этом? Первый раз слышу, что ты обручена с кем-то!

— Все, кто хоть как-то может повлиять на это, уже знают, — с огромным трудом давя в себе плач сказала Герда. — Тома и сестры утешают меня, как могут, но... но кроме утешений они все равно ничего не могут сделать. Моя судьба определена навсегда, — девочка горько вздохнула и утерла с глаз выступившие слезы. — Это мне наказание за мои поступки... Матушка всегда говорила, что пусть боги и мертвы, но они все видят и никогда не оставляют преступников без наказания!

— Ты уверена, что кара достойна твоих "преступлений"?

— Да... я ужасно поступила и... я совсем не раскаиваюсь, — призналась она мне так, как будто я был ее духовник.

— Что же ты сделала? Не вазу же разбила?

— Нет, я... — вместо ответа Гера зашлась рыданиями и больше ничего не говорила.

Подумав, я тихонько ушел, оставив девушку наедине со своим горем. Пускай выплачется, может, полегче станет. Я все равно уже узнал все, что мне было нужно, так что не стоит дальше ее расстраивать. Ей, такой молодой, слабой и нежной, нельзя сильно волноваться.

Я отправился подальше от главного здания поместья, туда, где находилась небольшая кузня и сарай. Там обитал этот Симон, местный мальчишка на побегушках. Насколько я знаю, парень проводит в кузне все свободное время, чинит какие-то инструменты или вещи, все, что под руку попадется. Сейчас, когда солнце близко к закату, он как раз должен быть там.

— О, Донан! — воскликнул Симон хрипловатым, еще ломающимся голосом, увидев меня. — Что тебе здесь понадобилось?

Утерев почти черным от грязи рукавом нос, он оставил работу над сломанным ведром и подошел ко мне. Симон выглядел ужасно, его одежду было проще сжечь, чем отстирать, а всю фигуру после работы в конюшне окутал душок навоза. Но, не смотря на убогий вид, парень располагал к себе. Что-то в нем было такое... мне он нравился.

Раньше я несколько раз заходил к мальчонке за инструментами или еще чем-то, так мы с ним и познакомились. Не то чтобы мы часто общались, но видели друг друга насквозь. Вор вора, как говорится...

— Так зачем ты пришел? — Симон повторил вопрос, вальяжно упершись спиной в высокие перила.

— Поболтать захотелось, — я простодушно улыбнулся.

— Поболтать? — с подозрением выгнул широкую темно-рыжую бровь юноша. — И с каких пор мы приятели, которые встречаются, чтобы поболтать?

— С тех пор, как я подарил тебе этот нож, — улыбаюсь еще шире и, сняв с пояса свой охотничий ножик, втыкаю его в перила лестницы. Подарок был дорогим и Симон понимал это.

— Знаешь, у меня уже есть нож, — парень отвернулся с видом брезгливого кота. Этот плут в полной безопасности, я не смогу заставить его говорить силой, и он это понимает, потому пытается вытянуть из меня побольше.

— Денег не дам, — предупреждающе хмурюсь, пытаясь поставить на место хитрого мальчишку. — Они у тебя скорее всего будут, и в таком количестве, что с ума сойдешь. Только ответь мне на некоторые вопросы. Честно, разумеется. Это все, что от тебя требуется.

— Слова — не золото, в карман не положишь. Мне бы чего посущественнее... — продолжил гнуть свое Симон, взъерошив пальцами рыжеватые кудри и посмотрев в сторону.

Да, парень далеко пойдет, безусловно... но только не со мной.

— Я расскажу Томе, что ты воруешь из кладовки, — невзначай замечаю.

— Ладно, друг, мы так давно не виделись, давай поговорим! — тут же ласково улыбнулся Симон.

— Отвечай мне на вопросы честно, от этого зависит твоя судьба, понял? — после того, как мальчишка кивнул, я продолжил: — Кто твои родители? Откуда ты вообще взялся в поместье?

— Обычные работяги, — он пожал плечами. — Как-то мы поехали в город, мне тогда было семь, там на нас ночью напали воры, родителей убили, украли все деньги и увели телегу с лошадью, я же успел убежать. Я шатался несколько дней по улице, а потом меня подобрала Тома. Мы встретились на рынке, когда она покупала что-то. Я хотел стащить ее кошелек, но не вышло... Она меня, бродягу, пожалела и пристроила в поместье. Мне не платят, но зато кормят, одевают, и мне есть, где спать холодными ночами. Здесь хорошее место.

— Твои родители — крестьяне, ты уверен?

— Да.

— Ничем от прочих они не отличались?

— Ну...отец пил столько, сколько не каждый человек сможет выпить, а мать изводила сестер так, как ни одна химера не смогла бы, хотя они уже взрослые замужние бабы были, — хмыкнул Симон. — Обычные люди мои родители... Хотя я, наверное, даже рад, что они умерли.

— А бабки или деды? С ними было что-нибудь не так?

— Тихие старики, ненавидящие все, что движется и не движется.

— А ты сам?

— Что я?

— Ты сам ничем от прочих не отличаешься?

— Да чем я могу от остальных отличаться? Я тоже обычный, — пожал плечами Симон. Он очень предусмотрительно не интересовался, зачем мне понадобилось все это знать.

— Недавно графиня Вереника отправляла послание некому барону Геншевару. Доставить это письмо поручили тебе.

— Да, было такое, — кивнул мальчишка, нахмурившись, и уставился в темнеющее небо. Эта тема ему явно не понравилась. — Я отвез письмо барону и передал, как и просила Вереника. Я не мог ослушаться графиню, да и смысла не было... ты ведь хочешь узнать, дошло ли письмо? — посмотрел на меня. — Так знай: оно дошло и его прочли у меня на глазах.

— Ты знал, что в письме?

— Знал. Я же не дурак, — он тяжело вздохнул и отвернулся от меня.

— И все равно отвез? — смотрю на него с укоризной.

— А что мне оставалось делать? — раздраженно спросил у меня Симон.

— Слушай, ты умный парень и прекрасно понимаешь, чем кончится эта помолвка. Почему не убежал до сих пор?

— А толку? Бросить все? Оставить? Да и куда мне бежать? Узнают, все равно найдут. Я уже смирился со всем, — мальчишка смело посмотрел мне в глаза. — Если меня прогонят, уйду навсегда, если пожелают утопить, я сам завяжу себе на шее веревку с камнем. Но я никогда не раскаюсь, так и передай тем, кому ты все это выложишь! Если бы не предрассудки... если я нищий, это не значит, что я животное!

— Тише-тише, я никому ничего не расскажу без особой надобности! — успокаиваю разбушевавшегося парня. — Ты говоришь о наказании, значит, ты не замечаешь выгоды своего "преступления"?

— Выгоды? Я совершил ужасный поступок, он плох во всем.

— Запомни эти слова, и то, как ты их сказал, — посоветовал я ему, усмехаясь. — Возможно, скоро тебе придется повторить их.

— Ты странно себя ведешь, Донан, — нахмурился Симон. — В чем дело? Или это не для моих ушей?

— Дело в том, что я хочу убраться из этого поместья побыстрее, но вот старуха совесть не позволяет мне все так оставить. Она хочет быть чистенькой, как невинная девочка, к тому моменту, как тетушка Меви протянет ноги.

После этих слов я ушел, оставив Симона гадать, что же я имел ввиду.

Итак, пока все ровно. Пока. Если повезет, мне останется только открыть маленькую тайну перед Сеймурами и ничего больше. Конечно, есть еще один вопрос, очень важный и, возможно, самый главный, но для его решения мне нужна Бэйр, сам я ничего проверить не могу... Хотя я уверен, что все мои предположения верны. Интересно, что станется с Вереникой, когда я все устрою? Ох, я прямо-таки вижу ее перекореженную надменную морду!...

После разговора с мальчишкой я вернулся в нашу с Бэйр комнату. Вскоре туда подтянулась и сама ведьма вместе с инквизитором. Оба они выглядели уже лучше, особенно Арланд.

Я в последний раз попробовал уговорить его принять наследство, но он уперся. Вбил себе в голову, что монахи в Церкви спят и видят, как находят демона в самом глухом уголке самой глухой страны! Видят мертвые боги, я хотел как лучше, ведь этот парень вернул меня с того света. Но он оказался, и это было его дело. В душе я знал, что Арланд — эдакий вечный страдалец, никогда в жизни не сможет принять нормальную жизнь, где бы ни оказался. Ему все на блюдечке поднесут, но нет, он же слишком особенный, чтобы быть просто счастливым... встречал я таких. Адольф, к примеру. Ничего хорошего с ними не происходит.

Отпустив ведьму копаться в саду, я уснул. Возвращения Бэйр я так и не застал, только смутно расслышал сквозь сон, как закрылась дверь. Кажется, это было уже на рассвете.

Проснулся я как обычно, через час после солнца, обычно я в это время, что птичка, готов летать и петь, но сегодня почему-то безумно хотелось натянуть одеяло повыше и провалиться обратно в темноту. Скорее всего это от того, что предстоящие сутки обещают быть непростыми, именно сегодня решается судьба поместья и его наследников, и я, к сожалению, играю в этом дельце не последнюю роль. Делать нечего, вставать надо.

В умывальной я где-то час оттирал всю грязь, которую собрал в подземелье, приводил себя в подобающее состояние. Но этого определенно было мало для того, чтобы я не постыдился показаться вечером на балу. Мне нужны духи, костюм и шелковая лента, чтобы перевязать волосы. И где все это взять?...

Эх, скажи мне кто-нибудь лет пять назад, что у меня не будет ни одного приличного костюма для выхода в свет и даже духов, я бы его засмеял! А теперь вот, сижу в богами забытом поместье и готовлюсь принять участие в "балу", на который ни один серьезный человек ни за что не приехал бы.

Когда я вышел в комнату, рассеянно рассуждая о том, с чего начать дела, обнаружил, что Бэйр уже проснулась.

— О! Как самочувствие?

Ведьма прищелкнула пальцами в воздухе, ничего не произошло.

— В целом неплохо, — она пожала печами, поднимаясь с кровати и потягиваясь.

— Иди приведи себя в порядок, чучело! Мне с тобой рядом еще на балу стоять.

— Да не пойду я туда! — фыркнула ведьма, неуклюже почесывая спину. — Зачем? Мне и надеть-то нечего!

— Марш в ванную, я сказал!

Пихнув меня в плечо, ведьма встала и пошла, куда велено, а я успел дать ей по заднице и увернуться от полетевшего мне в голову скомканного бинта.

Подняв настроение себе и ведьме, я принялся заправлять кровати. Дело простое, а бодрит здорово.

Неожиданно в дверь постучали. Проворчав любимое ругательство, я оставил покрывало и пошел открывать незваному гостю. Как оказалось, это была одна из служанок, Маргарита, в руках она держала сложенные вещи.

— Доброе утро, — вежливо поздоровалась она.

— Чего надо? — хмурюсь.

— Граф Лорен просил вас надеть это на бал. Завтрак будет подан через час в столовой, как обычно, — протараторила она, смутившись.

— Отлично. Еще что-нибудь?

— Ничего, — испуганно помотала головой служанка и протянула мне вещи. Я взял их, и девушка поспешила удалиться.

Я вернулся в комнату и положил вещи на кровать. Что ж, по крайней мере, Лорен избавил меня от поисков! Неплохое начало дня.

Не успел я примерить обновку, как в дверь снова постучали. Уже не скрывая раздражения, я открыл и приготовился было наорать на нежданного гостя, которому нечего делать в семь утра, как увидел перед собой Арланда.

— Доброе утро! — улыбнулся одержимый.

— Пошел ты со своим добрым утром, — улыбаюсь в ответ и захлопываю дверь.

— Дейкстр! — возмутился он, сам открыл дверь и вошел. Увидев меня в одних чулках и нижнем белье, Арланд заржал так, что ему пришлось сесть в кресло, чтобы не упасть.

— Ну и вид у тебя!... — выдавил он сквозь смех.

— Деревенщина! — сказал я, вернувшись за ширму. — Неудивительно, что Сеймуров не приглашают в столицу! Если уж у них простые чулки вызывают такую реакцию...

— А ты, у нас, значит, в чулках понимаешь? — фыркнул Арланд, отсмеявшись.

— Я не раз бывал на приеме у Императора, чтоб ты знал.

— Это с каких пор наемников приглашают на балы?

— Это было еще до того, как я врос в тунику с драконом... Да уж, были времена!

Я невольно уплыл в воспоминания. Жизнь в гильдии мало чем отличалась от жизни знатных: бесконечные приемы, встречи, безукоризненный этикет, изысканные блюда... В душе я скучал по этому. Пока не сбежал от Юкки, я даже не знал, как пахнет дешевый эль.

Примерив костюм, выданный мне Лореном, я пришел к выводу, что он в общем-то неплох. Могло быть намного хуже.

Переодевшись, я вышел из-за ширмы, а тут как открылась дверь из умывальной и в пару, хлынувшем в комнату, появилась Бэйр. Зачесанные назад черные мокрые волосы открывали обычно скрытое челкой лицо, вода с них стекала на смуглую кожу голых плеч.

Хотя обычно я не обращал особого внимание на это ежедневно мелькающее передо мной женское тело, сейчас, когда на нее так пялился Арланд, мне стало казаться, что я что-то в нем упустил.

Заметив наши с Арландом взгляды, Бэйр смутилась и поспешила спрятаться за ширмой возле шкафа.

— Какого черта? — раздраженно спросила она из-за своего укрытия. Закинув полотенце на верх ширмы, ведьма принялась рыться в шкафу. — Что, язык проглотил? Я спрашиваю, какого черта ты тут делаешь, Арланд!?

— Вообще-то я пришел обсудить, что мы будем делать дальше.

Переодевшись, Бэйр вышла из-за ширмы. На ней была длинная, по колени, синяя шелковая рубаха, которую она перевязала поясом на бедрах, штаны и сапоги. Ведьма считала это недоразумение своим лучшим нарядом. Да уж...

— А что обсуждать-то? — спросила она, встав перед зеркалом с расческой.

— Вопрос наследства, конечно же. Дейкстр, ты вчера говорил с Меви, так ведь?

— Да, но о тебе я ничего не сказал, только о Хранителе и о сокровищах.

— И не скажешь, — потребовал Арланд.

— Не скажу, ты ведь не наследник! — усмехнулся я, наслаждаясь произведенным эффектом. — В вашей семье есть маг. Нормальный полноценный маг, потомок Маггорта. Он-то все и получит.

— Что!? — хором удивленно воскликнули Бэйр с Арландом, посмотрев на меня.

— То, — улыбаюсь, наблюдая их удивленные лица. — Есть законный наследник.

— Кто же это? — спросила ведьма, аж подавшись в мою сторону.

— Вы его не знаете.

— Только не говори, что помимо Леопольда есть еще один бастард! — попросил Арланд.

— Да, именно, — киваю, злорадно посмотрев на графеныша. — Как раз бастард. Точнее, Бастард. С большой буквы.

— Где ты его только откопал? — обреченно спросил Арланд.

— Ммм... тебе не понравится то, что я могу сказать, — предупредил я.

— Говори, я уже все переживу, — вздохнул он.

— Нет, я не стану этого делать, пока не выясню все до конца. Если я ошибусь, то из-за меня могут пострадать невинные.

— И что ты предлагаешь делать? Зачем вообще заинтриговал, раз ничего не скажешь? — возмущенно спросила Бэйр.

Я пожал плечами и скрылся за ширмой, чтобы переодеться. Костюм мне в пору и отлично, оставлю его до вечера.

— Ничего не предлагаю, — ответил я, раздеваясь. — Сказал просто для того, чтобы вы знали о моих планах, чтобы вы потом не кричали, что я вас не предупредил. А так я сам разберусь со всем.

— А что, будет от чего падать? — насторожилась ведьма. Тем временем она уселась в кресло рядом с Арландом.

— Да, будет. Кстати! Чуть не забыл. Мне кое-что нужно. Бэйр, как определяют беременность в те сроки, пока брюхо еще не начало расти?

— Что!?... — от удивления Бэйр даже пошатнулась на ручке кресла и чуть не упала на пол. — Да откуда я знаю, как вы тут ее определяете?

— Арланд?

— Ты что, издеваешься?... — нахмурился инквизитор. — Мне-то откуда знать, как женщины ее определяют? Я хоть и лекарь, но уж точно не по этой части. Это целая наука со множеством разделов о смешении крови, ведь у разных рас все происходит по-разному. Этому нужно всю жизнь посвятить... И вообще, причем здесь беременность?

— Да, зачем тебе? — с подозрением спросила Бэйр.

— Ну... Кажется, от меня залетела одна служанка, — импровизирую. — Надо проверить, так ли это и от меня ли. Я еще слишком молод для того, чтобы обременять себя брюхатой бабой... Мне и не брюхатой по горло хватает, — выглядываю из-за ширмы и провожу большим пальцем правой руки вдоль шеи, чтобы было нагляднее.

— Ясно, — смиренно вздохнула ведьма. Она, в отличие от Арланда, догадалась, что я вру, и смирилась с тем, что причину своей просьбы я не открою. — Леопольд, кажется, умеет. Тома ждет ребенка, но, как я поняла, она никому об этом не говорила. Леопольд если и мог как-то узнать, то только подслушать... А раз Тома не говорила, значит, и подслушать было нельзя. Выходит, чудик смог узнать как-то по-другому.

— Тома ждет ребенка!? — воскликнул Арланд и посмотрел на меня дикими глазами. — Дейкстр, я надеюсь, служанка о которой ты говорил не?...

— Успокойся, ребенок Томы будет еще одним твоим братиком, — усмехаюсь.

— Замолчи, — отмахнулся от моих слов несчастный, у которого за последний месяц стало почти в два раза больше родственников.

— Так где этот оборотень?

— Я его не видел со вчерашнего вечера.

— Я тоже его не видела. Но вчера я случайно подслушала разговор Томы и Леопольда. Так вот, она велела ему быть на балу, хочет познакомить Лорена с сыном. Так что Леопольда мы сегодня увидим, ведь мать он ни за что не ослушается.

— Мне он нужен до бала...

— Что ж, раз мы решили все вопросы, я пойду по делам, — сказал Арланд и убрался из нашей комнаты.

Бэйр пробормотала что-то о том, что ей срочно нужны какие-то полевые травы, и ушла следом.

Решив, что до столовой ведьма сможет дойти и без меня, я отправился на кухню в надежде найти там Тому.

Но нелюдь куда-то запропастилась, ее со вчерашнего дня никто не видел. Поразмышляв над этим, я направился к Лорену. Он редко завтракал со всеми и еще мог быть в своем кабинете.

Дверь в комнату графа была заперта, я постучал, но мне никто не открыл.

— Лорен! Открывай, нужно поговорить! — крикнул я, продолжая стучать.

За стеной послышались сдавленные ругательства, затем тяжелые шаги и, наконец, скрип ключа в скважине.

— Чего!? — раздраженно спросил граф. Он был в еще не зашнурованной рубашке и наскоро натянутых штанах без ремня. Видимо только-только начал одеваться.

— Есть важный разговор. Пока не поздно, нужно кое-что обсудить.

— Нельзя было вчера мне все сказать!? Донан, мы все решили, я заплатил тебе, но теперь оставь меня, будь добр!

— Мы не решили еще один вопрос!

Граф собирался уже захлопнуть дверь, но я помешал ему, поставив в проем ногу.

— Заходи! — недовольно проворчал Лорен, отходя от двери и пуская меня в комнату.

Как и предполагалось, Тома была здесь. Она стояла за ширмой и торопливо одевалась. Стоило мне посмотреть в сторону женщины и обратить внимание на плавные изгибы ее тени, как граф смирил меня предупреждающим взглядом.

— Чего ты хотел, Донан?

— Я о наследстве.

— Мне все равно, кому оно достанется, — сказал он, продолжая недовольно хмурится. — Я уеду отсюда сразу же после смерти тети Меви. Так что можешь не беспокоиться на этот счет.

— Нет, я не о тебе, я о наследнике. Арланд...

— Все равно не имеет прав наследия. Он не откажется от своей учебы и станет инквизитором: я говорил рано утром, — отрезал Лорен.

— Нет, я не о нем, как о наследнике. Арланд не маг, а я слышал, что Меви собирается отдать все именно магу.

— К чему это? — непонимающе выгнул бровь граф. — Мага нет, ты сам сказал мне это вчера.

— Я узнал кое-что после нашего разговора, — объяснил я. — Думаю, что маг все же есть.

— Есть!? — округлил глаза Лорен. — Кто?

— Я не знаю пока, кто он и он ли это, — усмехаюсь. — Но маг есть. Ведь маг рождается раз в четыре поколения?

— Да, как правило, именно четвертым поколением после последнего мага.

Тома, слышавшая наш разговор и уловившая ход моих мыслей, вздрогнула за ширмой, я заметил это по ее тени. Эта нелюдь все знала, так что могла бы сама догадаться, что маг в поместье все же есть. Если бы она знала еще и о стремлении Меви передать все наследство колдуну, вряд ли бы мы с Бэйр вообще тут оказались: Тома сама бы все устроила.

— А как в вашей семье с возрастом наследника? Он имеет значение? — уточняю на всякий случай.

— Если наследнику меньше шестнадцати, то за него в праве управлять поместьем родители, — объяснил Лорен.

— А что у вас насчет брака?

— Только после семнадцати лет, ни в коем случае раньше, — твердо сказал граф. — Но я не понимаю, зачем тебе все это знать?

— Просто отвечай на вопросы. Ты слышал о скором замужестве Герды с тем Дульсином?

— Да, — кивнул Лорен. — Вереника рассказала мне об этом и, видят боги, я не одобряю ее поступка! Девочке можно только посочувствовать.

— Во сколько сегодня состоится помолвка?

— Я не знаю, — ответил граф. — Да и не все ли равно?

— В девять вечера ровно, — сказала Тома, выходя из-за ширмы. Она была одета в свое темно-зеленое платье, коготки на руках скрывали плотные перчатки, длинные волосы и уши скрывал темно-серый чепчик с черными кружевами. Прежняя экономка. — Донан, что ты собираешься делать? Ты ведь не думаешь?...

— Именно это я и думаю, — усмехаюсь. — Именно это. Единственное "но" — не могу ничего проверить и сказать наверняка.

— А Бэйр? Она же ведьма, для нее это не составит никаких затруднений, — напомнила Тома.

— Бэйр... Она в этих делах ничего не смыслит, да ей и ненужно. Арланд тоже не по этой части. Разве что Ле... Лекои?

— Он может это... Да, тебе нужно найти его! — кивнула Тома. — Он где-то в поместье, я его не видела со вчерашнего вечера. Но, по-моему, он не собирался возвращаться к себе.

— О чем и о ком вы говорите!? — возмущенно воскликнул ничего не понимающий Лорен. — Кто такой этот Лекои? Я ведь всех жителей помню! Почему я о нем не слышал? Ты опять наняла кого-то без моего ведома!?

— Тише, потом я все объясню тебе, — пообещала ему Тома, подарив ему такой нежный взгляд, что Лорен моментально умолк. — Донан, займись этим, потому что я не могу. Меня к девочкам сегодня не пустят, Вереника сама решила заняться ими... в кои-то веки у нее появилось желание заниматься дочерями и так не во время!

— Проблемная дамочка, — согласился я.

— Если ты прав, то ей придется не сладко и она еще вспомнит все, что творила. Такие надежды рухнут и все в один день... ай-яй-яй! — почти пропела Тома, хищно усмехнувшись. Я не очень понимал, о чем она. Разве за Вереникой есть еще грешки помимо такого стервозного отношения к девочкам? — Ладно, иди. Постарайся найти Лекои и, ради всех богов, заставь его нормально одеться!

— Тома, кто этот Лекои? — снова спросил Лорен. Возможно, какая-то внутренняя чуйка заставила его насторожиться.

— Я познакомлю тебя с ним вечером, — сказала Тома

— Тогда я пойду, — сказал я и оставил без недели женатых одних.

Отлично, теперь мне надо искать Леопольда! Где он может быть, интересно?

На завтрак я немного опоздал.

В столовой меня встретили надменные взгляды Вереники и Хагарда. Эти двое уже сменили места, раньше они сидели напротив Лорена, теперь Хагард устроился во главе стола напротив Меви, а Вереника по правую сторону от него. Сама Меви к завтраку не спустилась, видимо, бережет силы. Старуха совсем ослабла.

Зато эти два напыщенных самодура сидят, вздернув носы, и смотрят на всех вокруг так, как будто те задолжали им крупную сумму.

Войдя, я молча уселся рядом с Бэйр. Даже не посмотрев, что лежало в тарелке, я быстро съел и удалился, шепнув ведьме, чтобы в шесть вечера кровь из носу была в нашей комнате.

После завтрака я отправился искать Леопольда. Оборотень может и сам нагрянуть, а может и вовсе не прийти, испугавшись предстоящих перемен. Огромная толпа людей, в которой надо вести себя естественно, будучи человеком, знакомство с отцом... Все это наверняка безумно пугает его. Меня бы, будь я на его месте, точно испугало бы.

Я бродил по пустым коридорам поместья, надеясь, что Леопольд выйдет ко мне через какой-нибудь тайных ход. Потом, когда понял, что так оборотня искать бесполезно, пошарил на кухне, хватая за хвосты всех попадающихся мышей. Один особо юркий грызун выскользнул у меня из рук и прыгнул в декольте к одной из кухарок, у той началась истерика, все остальные поварихи завизжали... В итоге явилась разъяренная Тома и выгнала меня с кухни, как нашкодившего мальчишку.

Я решил заглянуть в комнату Арланда, понадеявшись, что оборотень может быть прошел туда через тайный ход. Но нет, пусто. Ни Леопольда, ни тайного хода, в поисках которого я обшарил всю комнату. Только присел отдохнуть на кровати инквизитора, как вошла одна из служанок и сказала, что для меня есть работа.

Пришлось идти и двигать столы в главной зале, этим я занимался до обеда.

В итоге я убил уйму времени на бесполезные поиски, и устал, как собака. Решив немного отдохнуть, я вернулся в нашу с Бэйр комнату, заперся... и обнаружил Леопольда. Кот спал у меня на кровати.

Перебрав все известные ругательства, я схватил зверя за хвост и дернул, что было силы. Заорав благим кошачьим матом, Леопольд быстро сиганул на пол, а оттуда под покрывало.

— Вылезай! — кричу на кота, заглянув под кровать. Предположительно он должен быть там.

— Шшшш! — зашипел кот.

— Леопольд, немедленно вылезай!

Зверь вновь не отреагировал на просьбу. Вспомнив, что у оборотня есть одна постоянная проблема, я достал из-под подушки Бэйр ее длинную ночную рубаху и положил на пол.

Из-под кровати выбежала мышь, а через секунду с пола поднялся Леопольд.

Подскочив ко мне, оборотень ни с того ни с сего больно дернул меня за волосы... точнее он хотел просто дернуть, а вместо этого чуть не оторвал мне голову. И откуда столько силищи в этих ручонках?...

— Приятно!? — почти взвизгнул он. — А если тебя так за позвоночник!? Ты меня чуть не искалечил!

— А дрыхнуть надо меньше! Я весь день тебя ищу! — воскликнул я, потирая затылок. Вот дурак!...

— Да я у тебя в кармане с самого утра сидел! Потом, когда надоело, сбегал, куда надо, и узнал для тебя, что ты хотел, — объяснил Леопольд, успокоившись.

— То есть, ты уже можешь подтвердить мои догадки?

— Да. Слушай... я чуть в человека не вернулся от удивления, когда понял, что ты имел ввиду! Как же так могло случиться?...

— Подрастешь, узнаешь, — усмехаюсь. — Так, значит, все верно?

— Да, маг, наследник Маггорта. Я бы и не подумал... кошмар, — по плечам оборотня пробежала дрожь от некой смеси отвращения и непонимания. — Но что мы будем делать? Вот так при всех заявим об этом?

— Нет, конечно нет. Нельзя говорить при всех, а не то опозорим род Сеймуров на века... но нужно успеть до того, как будет объявлено о помолвке Герды и этого Дульсина. Потому все так сложно.

— Меви весь день проведет в своей комнате и выйдет только к балу, до этого никого к ней не пустят, даже внучку, — рассказал Леопольд.

— Я знаю! Лучше предложи что-нибудь, а не повторяй уже известные вещи.

Сев на кровать рядом с Леопольдом, я стал думать, как лучше всего поступить. С одной стороны о том, что у Сеймуров рождаются маги, нельзя знать никому, кроме самих Сеймуров, с другой стороны если не намекнуть Меви на балу на то, кто именно маг... Да тут не намекнуть, тут прямо надо будет сказать, догадаться-то невозможно. Получается коридор, идущий по замкнутому кругу: сколько не броди, выхода все равно нет.

— А если Симон сам все устроит? — вдруг предложил Леопольд. — Я буду на балу, надену свой костюм, превращусь в человека... меня ведь никто не знает и его тоже. Скажем, что мы браться из неведомых далей, якобы хорошие друзья Арланда, который нас и пригласил. Симона ведь если нарядить, то его будет не отличить от баронских отпрысков! Он пригласит Герду на танец и все ей расскажет, пока будет танцевать, а потом попросит ее руки у Меви раньше, чем Дульсин... расскажет ей что-нибудь о неземной любви и многомесячной переписке... Ну, это больше похоже на идею?

— Неземная любовь по переписке? — хмыкаю. Неужели бедолага настолько правильный, что действительно не брал из библиотеки книг с самых высоких полок? — Нет, просто неземная любовь, со всеми вытекающими оттуда последствиями. Впрочем, идеи лучше все равно нет. Меви должна знать про четвертое поколение и, как только Симон шепнет ей на ухо всю правду, графиня должна будет сама все понять. Старуха хоть и при смерти, но с головой пока дружит.

— Я молодец? — заулыбался Леопольд.

— Молодец, — усмехаюсь. — Ты бы уже начал готовиться, а то выглядишь... мягко говоря, не слишком привлекательно.

— А ты вместе с этой бородой несколько лет скинул, — непонятно к чему заявил оборотень, продолжая придурковато улыбаться. Эта его улыбка вкупе с лохматой челкой, закрывающей глаза, немного пугала. — Сколько тебе?

— Чего?

— Лет. Сколько ты прожил?

— Это большая тайна, — замечаю, вставая с кровати и подходя к зеркалу. Да, Леопольд прав... выгляжу совсем как мальчишка.

— Почему?

— А зачем кому-то знать, сколько мне лет?

— Мне интересно.

— Тридцать три.

— Почти не старый... Я слышал, что дети ведьм молоды даже когда проживут на земле целый век.

Слова оборотня заставили меня вздрогнуть.

— Я еще не так стар, чтобы это можно было проверить, — усмехаюсь, пытаясь не выглядеть взволнованным. Откуда он узнал, что я сын ведьмы?... Подслушал?

Дверь в комнату неожиданно распахнулась от сильного пинка и грохнула о стену. На пороге стояла Бэйр. Она была полностью мокрая, в волосах у нее были целые пучки травы, на шее и в руках связки каких-то веников.

— Я пришла! — довольно осклабилась она, помахав нам своим букетом. — И смотрите, что я насобирала!

— Бэйр, крошка, эти странные слова: "бал" и "хорошо выглядеть", ты понимаешь, что они значат? — улыбаюсь ей, как больно ребенку. Больному на голову.

— Да... — отмахнулась она. Сгрузив свои трофеи на стол у стены, ведьма принялась их разбирать. — Сейчас причешусь, переоденусь и все будет хорошо!

— А что это за травы? — спросил Леопольд, подскочив к ведьме и с любопытством осматривая ее трофеи.

— Я из них сварю тебе капли, чтобы ты мог открыть глаза на балу.

— Сваришь?... А ты сможешь без магии? — забеспокоился Леопольд.

— Умею, — кивнула Бэйр. — Только вот мне нужны твои слезы.

— Их получить несложно, — заметил Леопольд. — Стоит мне открыть глаза при ярком свете, как они начинают слезиться!

— Так-так, дорогие алхимики, хватит! — прерываю их разговор. — Бэйр, я хочу, чтобы ты выглядела, как подобает! Ясно тебе?

— Дейк, чего ты привязался ко мне? Где я тебе платье возьму? Может, мне еще накраситься надо!? Иди, куда тебе надо, а меня оставь в покое, мне еще капли варить! — раздраженно ответила Бэйр, не отрываюсь от своих трав.

Я молча вышел из комнаты и пошел, куда мне надо. С ведьмой я еще разберусь... а сейчас нужно отыскать кое-кого.

Теперь мне нужно все обсудить с Томой. Одна только проблема: на нелюди сейчас лежат все приготовления, и она может быть, где угодно, на кухне, в зале, в столовой, в саду... Это поместье только кажется не таким уж большим, а на самом деле тут почти невозможно никого найти.

Обойдя всех служанок, я все же вышел на след экономки и в итоге нашел ее в саду. Тома отчитывала за что-то Симона.

— Тома! — зову нелюдь.

— Чего тебе? — холодно посмотрела на меня она, не отпуская плечо мальчишки.

— Оставь его, Тома. Нам надо поговорить.

— Что такое? — удивилась экономка. — Разе ты не все сказал утром?

— Так, пара вопросов... а ты кыш отсюда, и чтобы был в кузне! — шикаю на парня. Он не упустил возможность удрать подальше от разозленной экономки.

— Донан, ты портишь мой авторитет! — нелюдь недобро сверкнула своими огромными блестящими глазами.

— Зачем тебе авторитет, когда у тебя такая фигура? — усмехаюсь. — Только скажи, и я исполню любую прихоть...

— Чего ты хотел? — недобро прищурилось зеленоглазое чудо.

— Помощь нужна.

— Что-то случилось?

— Твой сын предложил хороший выход из этой неприятной ситуации с наследством.

От слова "сын" Тома вздрогнула, но потом на ее лице появилась гордая улыбка.

— Он предложил переодеть Симона в баронского сына, и пусть мальчишка сам все сделает. И предупредит Герду, и расскажет все Меви, и попросит у нее руки девочки. Его никто ни в чем не заподозрит.

— Но Симон ребенок и без сопровождающего ему нельзя на бал!

— Леопольд вызвался быть его старшим братцем, даже сочинил легенду, будто они друзья Арланда. Думаю, все должно получиться.

— Думаешь? — тревожно закусила губу Тома. — Но ведь если все провалится...

— В таком случае мы поможем им. Если не получится, пусть уж бегут из поместья!

— Мы? — удивилась нелюдь. — Ты тоже поможешь?

— А почему нет?

— Но зачем тебе? — она окинула меня подозревающим взглядом. — Зачем ты вообще взялся за это дело? Тебе нужно было только избавить Меви от кошмаров!

— Я добрый, — обворожительно улыбаюсь, опершись плечом о ближайшее дерево и наклонившись над Томой. — Люблю спасать людей от несправедливости и вообще...

— Донан, ты просто шут! — тихо хохотнула Тома, прикрыв вылезшие из-под губ клычки рукой в черной перчатке. — Значит, ты предлагаешь помочь им бежать?

— Дадим средств, коня и пусть едут себе на все четыре стороны, — пожимаю плечами. — Симон сам не пропадет и Герде поможет, он парень толковый.

— Да, он очень способный мальчик... Ну а если все выйдет и Меви даст согласие на союз? Что же тогда?

— А что? Симон станет графом, а Герда останется в поместье. Все будут довольны.

— Но он — сын деревенских пьяниц! Как можно?...

— Вряд ли кто-нибудь об этом узнает, если мы не скажем.

— Донан все очень рискованно. Ты понимаешь, что мы можем совершить большую ошибку?

— Большую, чем та, которая произойдет без нашего участия? Сейчас наследница Вереника, это последнему котенку понятно, но если эта дамочка доберется до власти, то роду Сеймуров определенно придет конец, эта змея изведет всех, кого только сможет! Пусть нас тут уже не будет, но как же девочки и Арланд?

— Девочки... ты прав, нельзя, чтобы эта мегера стала главной графиней. Не знаю, зачем тебе понадобилось нам помогать, но я сделаю все, что ты скажешь.

— Отлично. Тогда приготовь одежду для Симона и на всякий случай собери походный мешок для Герды. Это на крайний случай.

— Хорошо, — кивнула Тома. — Это все?

— Мммм... нет. Еще кое-что, лично для меня, — улыбаюсь.

— Что тебе нужно?

— Когда закончишь с делами, пожалуйста, займись Бэйр, причем займись основательно. Я хочу, чтобы она выглядела как следует.

— Ты же понимаешь, что привести ее в порядок почти невозможно? — усмехнулась нелюдь.

— Поэтому я и прошу тебя, — я кивнул.

— Что ж, я сделаю это. Только зачем оно тебе?

— Я буду просто счастлив, если моя спутница станет хотя бы в половину так красива, как ты! — улыбнулся я.

— Ладно, такому доброму рыцарю грешно не помочь, — усмехнулась экономка, ответив на мой взгляд игривым блеском глаз. — Так и быть, сделаю из твоей ведьмы нейверскую принцессу.

Договорившись с Томой, я отправился в кузню, где меня уже ждал Симон. Парень затачивал ножи с таким видом, будто собирается кого-то убивать, хотя скорее всего его просто попросили помочь кухарки.

Я поговорил с ним и рассказал про наш план, а, когда Симон вышел из кузни, я позволил себе облегченно вздохнуть. Теперь, когда я сделал все, что в моих силах, остается только поминать богов и надеяться на лучшее, дожидаясь вечера. Можно вернуться в комнату, завалиться на кровать и проспать до самого бала... красота.

Улыбнувшись приятным мыслям, я медленно побрел через сад ко входу в поместье, рассуждая по пути о том, что буду делать, когда покину это гадкое место. Чую, это случится скоро.

Для начала нужно будет отвезти Дороти в ближайшее здание ордена Черного Дракона, пристроить ее там, а потом... Эх! Потом можно и в Тангей! Давненько я не был на родине, пора бы уже вернуться. Там тепло, везде хорошая выпивка и полно приятных девочек. Лучшего места для отдыха найти нельзя. Бэйр в Тангейе не будет слишком бросаться в глаза, там все девицы темненькие и одеваются кое-как, а Леопольду там помогут немного раскрепоститься, а то слишком уж он непорочный для нормального нелюдя. Да, Тангей, как не посмотри, идеальное местечко! Может, смогу накопать там что-нибудь о Юкке или Адольфе. Вряд ли змей погиб при пожаре, не в его это стиле. Скорее всего они остановили поиски до поры до времени и ждут, пока я где-нибудь засвечусь.

Уйдя в раздумья о будущем, я не заметил, как добрался до поместья и зачем-то побрел по коридорам. Наверное, я просто не заметил нужного поворота и продолжал идти... Опомниться мен заставила дверь, которая резко распахнулась и чуть не ударила меня по носу.

Я остановился и хотел было уже выругаться, но какой-то инстинкт подсказал мне, что лучше помолчать и сделать вид, что меня нет.

— А ну стой, Гарфел! — раздался голос из комнаты. Это была Вереника.

— Где моя плата? Я сделал то, для чего ты меня наняла! Больше пяти лет моей жизни убиты, а я не получаю ни медяка? Ты заплатишь иначе, раз не хочешь исполнять договор!

Удивительно, но голос дворецкого принадлежал совсем не старику, скорее взрослому мужчине. Кажется, разговор обещает быть интересным, стоит дослушать до конца.

Я прислонился спиной к стене и затаил дыхание.

— Стой! — велела Вереника.

Гарфел вздохнул и закрыл дверь, вернувшись в комнату. Прижавшись ухом к щели, я продолжил слушать.

— Ты прекрасно понимаешь, что сейчас я нищая. Все, чем я пользуюсь, принадлежит помирающей старухе! Подожди еще немного, я расплачусь с тобой, как и обещала.

— Сколько еще мне ждать? Шесть лет я изображал из себя дворецкого! Из-за этого парика у меня началось страшное раздражение кожи, из-за того, что я вечно изображаю сутулость, у меня проблемы со спиной, от сквозняков начала болеть поясница! Я погубил свое здоровье и годы жизни на это дело, и я требую обещанные семьсот пятьдесят тысяч драконов!

— Ты же ничего не делал, жил все эти годы припеваючи за счет поместья, ни в чем себе не отказывал. Единственное, что от тебя требовалось, так это подкармливать ту дрянь сыром! Семьсот пятьдесят тысяч драконов! Это огромные деньги за такие пустяки! И ты не имеешь права требовать от меня эту сумму, пока у меня не будет возможности расплатиться.

— Я не имею права? Это я не имею права!? Я притащился в эту дыру из самого Агирада, выкрал для тебя секрет друидов, и я не имею права просить свои заслуженные деньги!? Да ты знаешь, что я, величайший агент после Орландо Руладо, в жизни бы не опустился до твоего заплесневелого поместья, если бы не эти деньги!? Нет, Вереника, или ты завтра же мне их отдаешь, или я обращаюсь, куда надо, и все это поместье, все, до последнего камня, становится моим, ты поняла!? У тебя сутки!

— Гарфел, уймись! Ты прекрасно понимаешь, что я не могу достать такую сумму за сутки.

— А мне наплевать! Дух, созданный слевитами, взбесился, его уничтожили, а сокровища забрали, и не надо мне врать, что они не у тебя! Я требую законной платы!

Послышались шаги, дверь резко открылась. Я не успел никуда спрятаться и вышедший в коридор Гарфел меня заметил.

— Так-так-так, а что это ты здесь делаешь? — спросил у меня мужчина среднего возраста, в котором от привычного старика разве что глаза остались.

— Значит, тайна агирадского сыра все же существует? — обезоруживающе улыбаюсь.

Интересно, на кого я нарвался? Раз этот некто выкрал секретный рецепт у друидов, требует такие огромные деньги и серьезно угрожает лишить законных владельцев поместья имущества, значит, он не простой наемник. И вряд ли вообще наемник...

— Эх, зря ты сюда сунулся Донан, — вздохнул Гарфел. — Ох, как зря. Прости, ничего личного...

Предпраздничная суета

*Бэйр *

— Леопольд! — я возмущенно закричала на оборотня, хватая руками, казалось бы, его, но на деле воздух. — Хватит убегать!

— Но мне больно! — заныла несчастная жертва моих экспериментов, отпрыгивая подальше от меня.

Ха-ха, теперь Леопольд прямо в углу умывальной и никуда он от меня не денется!..

— Бэйр, может, не надо?... — жалобно пискнул оборотень, вжимаясь в стену.

— Ты же не будешь ходить на людях с такими огромными когтями! И это совсем не больно, ты просто трус!

— Я не трус, — обиженно буркнул Леопольд. — Это больно!

— Руку! Живо!

Проблем с ним было, что и говорить. Ведя отшельнический образ жизни, оборотень просто освобождал себя от обыкновенных обязанностей, которые есть у каждого цивилизованного человека или нелюдя. Например, всем его гардеробом был десяток огромных серых балахонов и один сшитый, но ни разу не надетый костюм. Все. О том, что такое, например, нижнее белье и обувь, Леопольд предпочитал не думать. Так же он не знал о том, что ему полагается подстригать ногти, хоть изредка расчесывать волосы и, о ужас, мыться не просто водой, а с мылом! Конечно, отсутствие таких важных знаний ему почти не вредило: ногти обламывались сами, а так не мешали, ведь человеком Леопольд был редко; волосы не путались и не превращались в колтуны, так как при обороте сохраняется только возраст, раны и грязь, если она есть, шерсть же или волосы всегда остаются расчесанными. Что же до деталей одежды, то даже набедренная повязка для оборотня была лишним грузом, не говоря уже о сапогах или ботинках.

И вот, сейчас, когда на беднягу свалилось все это, как снег на голову, у него началась паника. Нижние короткие штаны, похожие на семейные трусы из моего мира, я взяла у Дейка, и их Леопольд с недоумением, но все же согласился надеть. Дальше было сложнее. Не представляя, чего такого может случиться, я отправила оборотня одного в умывальную и велела воспользоваться этой приятно пахнущей жижей... через десять минут я услышала истерические зовы о помощи. Ворвавшись в ванную, я увидела Леопольда... отплевывающегося и трущего глаза. Он не только вылил на всего себя половину всей баночки, но съел часть шампуня, решив, что раз вкусно пахнет, значит, можно и внутрь!

На вопросы о том, как Леопольд мог знать столько вещей и не знать об элементарных правилах гигиены, оборотень буркнул, что все знания у него или из книг, или из наблюдений. Книг про личную гигиену у него нет, а смотреть за людьми в умывальной ему совесть не позволяла — зато слушать сколько угодно. Вот и получается, что про замки слевитов он знает, а как надо мыться понятия не имеет.

Делать было нечего, пришлось мне самой купать оборотня и объяснять ему все: от назначения мыла до правил применения зубной щетки. Поначалу Леопольд смущался, но потом, приняв неизбежное, перестал.

Вымывшись и высушив волосы, мы перешли к самому ужасу — стрижке ногтей.

И вот, я уже десять минут пытаюсь его поймать, гоняя по всей комнате, и, наконец, зажала в угол, откуда он уже не сможет убежать от меня.

— Руку мне дай. Живо! — хмурюсь, пытаясь достать спрятанные под подмышками ладони.

Издав жалобный писк, Леопольд всучил мне свою дрожащую лапку, зажмурился и отвернулся с таким видом, будто я ему сейчас пальцы отрезать буду.

— Не бойся, дуралей, — улыбаюсь, быстро состригая длинные ногти, а потом подравнивая несколькими быстрыми движениями. — У тебя очень красивые кисти, между прочим.

— Да? — неуверенно спросил Леопольд, посмотрев на свою руку, над которой я сейчас работаю.

— Да. Теперь давай другую руку.

С другой рукой все прошло уже быстрее.

— Ну вот, видишь, это было совсем не страшно.

— Это как посмотреть... — заметил Леопольд, облегченно вздохнув и рассматривая свои руки. — Так непривычно. Кончики пальцев сильно болят. Это нормально?

— Конечно. Кожа находилась под защитой, потому очень нежная. Но не переживай, скоро подушечки огрубеют и все будет нормально. А теперь давай стричь волосы, вон табуретка, садись.

— Стричь!? — в священном ужасе воскликнул Леопольд.

— Нет, не всю длину, — улыбаюсь. Наблюдать за оборотнем было очень забавно, вроде взрослый высоченный мужик, а по поведению — пятилетний ребенок. — У тебя кончики волос сильно секутся, это выглядит неаккуратно. К тому же, внизу твои волосы собирают немало грязи, так что сантиметра три-четыре убрать не помешает. То же и челки касается. Давай-давай, садись! — пододвигаю стул ногой. Леопольд нехотя устроился там и весь сжался от непривычности обстановки.

Быстренько расчесав оборотня, я подравняла ему кончики волос и челки — это было несложно, я уже пару раз стригла Дейка.

После началось самое веселье: сшить-то костюм Леопольд сшил, но вот о том, как его надо надевать, понятия не имел... впрочем, как и я, совершенно не разбирающаяся в местной моде.

Сам по себе наряд был достаточно красивым. Темно-коричневые штаны из плотной и очень мягкой ткани, кремового цвета рубашка с жабо и кучей завязок... дальше шло что-то совершенно непонятное. Это нечто было похоже на камзол темно-фиолетового цвета, но в отличии от камзола ткань у этой вещи была очень тонкая и легкая, потому походило больше на накидку. Еще был жилет с серебристыми пуговицами, он такого же фиолетового цвета, как и у недонакидки-недокамзола, только со светло-сиреневыми переливающимися растительными узорами. Вроде бы, все было просто и понятно... Но при детальном осмотре обнаружилось столько пуговиц и завязок, что голова пошла кругом!

— Кошмар какой-то! — всплескиваю руками, посмотрев на Леопольда, который после моих стараний оказался в самой настоящей смирительной рубашке. — Зачем так много завязок!?

— Ну вот из-за этих по полам должны пойти складки, от этих ткань красиво соберется на предплечье, эти вместо пуговиц... — принялся объяснять оборотень, указывая подбородком на разные места костюма.

— Пф, ладно... давай заново все это переплетать!

Минут через пятнадцать мы все-таки победили костюм, и Леопольд смог двигаться. Правда, к тому времени как раз остыли капли и оборотня, по-хорошему, опять надо бы связать, чтобы не дергался.

— Щиплет!

— Зато не будешь рыдать от света на балу, — замечаю, беря расческу и несколько лент. — А теперь встань, я буду заплетать тебе косу.

— Косу?

— Ну да. Не пойдешь же ты с этой лохматой гривой. Все, стой смирно!

— Ай!

— Цыц!

— Ой!

— Смирно, Зорька!

— Бооольно!

— Да не дергайся ты!...

Спустя десятки "ой" и "ай" красивая толстая и ровная коса была готова. Да уж, Леопольду в этом отношении могли бы позавидовать миллионы девиц! Волосы у оборотня были роскошные. Густые и длинные, они еще слегка вились, потому распущенными выглядели как эдакий серебристый водопад.

— Слушай, а почему у тебя волосы серые? — спрашиваю у оборотня, прядь за прядью убирая с лица челку.

— Серые? — удивился Леопольд. — Они не серые, они седые. Родился я таким же, как мама, а потом как-то вдруг поседел.

— Вот как... что ж, все равно красиво. Так... ну, вроде бы, все. Отойди-ка, посмотрю на тебя.

Оборотень послушно сделал несколько шагов назад и, глянув на меня, робко улыбнулся.

— Что?... — смущенно спросил он, краснея. — Что ты так смотришь?

— Чую, на балу тебе будет не отбиться от девиц, — усмехаюсь, разглядывая свое творение. В какого же красавца я его превратила! Теперь его уже никто чучелом не назовет. Необыкновенно сложенный стройный высокий парень с красивой длинной косой и лицом, от которого не оторвать взгляд. Он был похож на прекрасного эльфийского принца.

— От девиц? — Леопольд как будто удивился.

— Ты настоящий красавец! Только посмотри на себя, — усмехаюсь, подводя его к зеркалу на обратной стороне дверцы шкафа.

Увидев свое отражение, оборотень замер, его серебристо-изумрудные глаза стали совсем круглыми, а рот открылся.

— Ну как, нравится?

Леопольд ничего не ответил, только молча смотрел на свое отражение. Потом он отошел и походил туда-сюда по комнате, затем снова вернулся к зеркалу и принялся крутиться перед ним. Посмотрел на свою косу, потрогал талию и плечи, построил гримасы и, наконец, заговорил:

— Эта мерзкая коса при ходьбе бьет меня по ногам. А еще лбу холодно, и в костюме двигаться неудобно... И вообще как-то неприятно быть таким красивым. На меня же все будут смотреть!

— Дурак ты, мы же этого и добиваемся! — объяснила я. — Давай, натягивай сапоги, — киваю на обувку, которую Тома взяла из коллекции Лорена. По счастливому стечению обстоятельств его размеры совпадали с размерами Леопольда, несмотря на заметную разницу в росте. — Давай, надевай. Сейчас пойдем пробовать...

— Куда?

— На кухню! Я ужасно голодная.

— А зачем мне на кухню?

— Первая вылазка в люди, тестовая, так сказать, — улыбаюсь. — Скажем, что ты гость, который приехал пораньше.

— Но... может, лучше не надо? — разволновался Леопольд. — Ты знаешь, сколько лет они меня с кухни веником гоняли? Вдруг узнают и...

— Не говори ерунды! Никому не придет в голову сравнивать мышь и заморского принца. Все, пошли!

Вытащив оборотня, цепляющегося за все предметы, из комнаты, я повела его на кухню.

— Выпрямись и веди себя естественно, — сквозь зубы шепчу шагающемуся ото всех стен Леопольду.

— Это как?...

— Это как я.

Я выпрямила спину, сделала независимый вид и двинулась дальше спокойной ровной походкой. Леопольд кивнул, выпрямился и пошел рядом, продолжая все время озираться по сторонам.

Первая встреча оборотня и постороннего человека состоялась на первом этаже, в коридоре, ведущем на кухню. Это была служанка, подружка Марты, она шла к нам навстречу, неся куда-то большую корзину. Увидев Леопольда, девушка замерла в ступоре. Они с оборотнем несколько секунд пялились друг на друга с такими шокированными лицами, как будто увидели пред собой привидений.

— Здравствуйте... — тихо поздоровалась служанка, придя в себя.

— Ээээ... — сказал Леопольд.

— Это Лекои, он приехал совсем недавно и безумно голоден. Я веду его на кухню, — объясняю девушке, уводя застывшего в ужасе Леопольда подальше.

— Вообще-то, с людьми нужно здороваться! — напоминаю оборотню, оттащив его в безлюдный коридор. — Даме при встрече надо целовать руку, а мужчине кивнуть. Понял?

— Да.

— Попробуй со мной.

Прокашлявшись и изобразив на лице восторг от встречи, начинаю.

— О, здравствуйте!

— Здравствуйте, — эхом повтори Леопольд, потом, неуверенно покосившись на мою руку, взял ее и быстро поцеловал пальцы.

— Так нет... не то, — понимаю. — Сначала ты должен спросить, как зовут леди, а потом сказать "очень рад" и только после этого поцеловать руку. Начнем заново. Здравствуйте!

— Здравствуйте, — уже увереннее произнес Леопольд. — Как тебя зовут?

— Нет, надо говорить "как вас зовут", на "ты" обращаются только к друзьям или родственникам. Давай еще раз. Здравствуйте!

— Здравствуйте! Как вас зовут?

— Бэйр, ведьма с Великих равнин, — улыбаюсь, пытаясь сделать это по-женски кокетливо. — А вас?

— Очень рад, что вас так зовут, — улыбнулся Леопольд и, спохватившись, быстро поцеловал мою руку. — А я Лекои Опоаль Л`диэн.

— Нет, дурень, ты очень рад знакомству, а не тому, что меня так зовут, — вздыхаю.

— В книгах это было как-то проще... — заметил оборотень.

— Ладно, пойдем, чучело, — усмехаюсь.

По пути до кухни нам больше никто не встретился, зато на кухне...

— О, госпожа ведьма! Чего надобно? — тут же подлетела ко мне главная повариха. Заметив Леопольда, она, как и ожидалось, замерла в немом восторге.

— Здравствуйте... — сказала она спустя минуту, опомнившись. — Вы кто такой будете, сударь?

— Здравствуйте! Я Лекои Опоаль Л`диэн! А вас как зовут? — быстро выпалил Леопольд, пялясь на повариху бешеными от волнения глазами.

— Марфа, — удивленно произнесла она.

— Очень рад знакомству! — сказал оборотень и, схватив ее полную ручку, которая была вся в муке, поцеловал. Повариха от такого аж зарделась.

— Нам бы поесть чего-нибудь, — прошу у кухарки, покосившись на гордого собой Леопольда, рассматривающего других женщин на кухне.

— Хорошо, идите за тот стол в углу, сейчас принесем, что с обеда осталось.

Я потащила Леопольда сквозь ряды занятых готовкой женщин. На первую же из них оборотень нечаянно наткнулся, она обернулась, случайно встретилась взглядом с Леопольдом и жутко покраснела. Он растерялся, но ненадолго.

— Здравствуйте! Как вас зовут?

— Меирита...

— Очень рад!

Оборотень взял руку девушки и поцеловал. От такого счастья служанка чуть в обморок не упала, даже пошатнулась.

— Лео, не смущай, пожа... — пытаюсь предупредить вылезшего в люди отшельника, но было уже поздно.

— Здравствуйте! А вас как зовут? — подлетел к другой кухарке.

— Федосья...

— Очень рад знакомству! — и интеллигентный поцелую в ручку.

— Лео!...

— Здравствуйте! А как вас зовут? Я Лекои Опоаль Л`диэн!

— Игна...

— Очень рад!

В общем, пытаться остановить это было бесполезно. Он не успокоился, пока не поздоровался со всеми одиннадцатью служанками на кухне и пока не поцеловал каждой из них руку. Я к тому времени, когда не почтённых служанок уже не осталось, я давно сидела за маленьким столов в самом дальнем углу кухни и прикрывала глаза ладонью.

— Кажется, это не так сложно! — радостно сообщил мне Леопольд, выбравшись из толпы красных от восторга кухарок и поварих.

— Лео... не всем девушкам надо целовать руки, а только тем, которые тебя не знают и хотят познакомиться, — тихо объясняю ему, когда он сел рядом.

— Но они, кажется, рады были познакомиться, — удивленно заметил оборотень.

— Ладно... не переживай. Еще научишься.

Совершенно сбитый с толку, Леопольд пожал плечами и осмотрелся вокруг, тут же словив взгляды всех кухарок... как по команде все девушки отвернулись и стали делать вид, что усердно работают.

— Да, женщинам тебя определенно показывать нельзя, — делаю вывод.

— Почему это? — поинтересовался оборотень, украдкой прихлебывая из ложки. Есть на кухне при людях он считал недопустимым и потому ел немного странно, постоянно оглядываясь по сторонам. Наверное, если бы я не попросила, Леопольд ни за что не пошел на такое. Но меня он любит, потому делает это хотя бы ради того, чтобы сделать мне приятно. — Почему меня нельзя показывать женщинам?

— Оглянуться не успеешь, как какая-нибудь из них тебя присвоит... Ууу... тогда тебя будет уже не спасти! Я их знаю... откуда-то... бабы они такие, если посчитают мужика своим, то он моргнуть не успеет, как станет мужем, прикованным к женщине цепью отцовства! Ты для них как красная тряпка для быка... вон, только посмотри на этих! Все глазками так и стреляют в твою сторону.

— Что делают?

— Ну... смотрят на тебя.

— Это все ты виновата! Не надо было делать меня... таким!

— Нет, просто не надо было тебе с ними так здороваться! Смотри, на балу не проколись, там дамочек будет больше, и они будут куда настырнее... Боюсь, их намеков твоя нежная детская не выдержит.

Леопольд не понял, о чем я говорю, и продолжил украдкой есть свой суп. То, что на него все смотрят, сильно его обеспокоило, и теперь, прежде чем сунуть в рот ложку, оборотень долго ждал, пока все не отвернутся.

После обеда я поспешила увести Леопольда подальше от мест, где могли бы находиться женщины... но из пламени да в полымя, как говорится. Мы наткнулись на Лорена.

— Эээм... Здравствуйте, — поздоровался граф. Посмотрев на Леопольда, он нахмурился. — Вы, простите, кто?

Увидев своего отца, Лео растерялся и не сразу сообразил, что ему надо ответить.

— Меня зовут Лекои Опоаль Л`диэн, — сказал он после некоторых раздумий.

— Кем вы приходитесь моей тете? Я раньше не видел вас, хотя слышал еще утром, что вы прибыли на праздник.

— Я...

— Это друг Арланда, Арланд его и пригласил, — объяснила я Лорену.

— Странно, почему же он не предупредил об этом меня? — удивился граф, продолжая внимательно рассматривать своего сына, в душе не догадываясь, кто перед ним на самом деле.

— Арланд так занят в последнее время, — пожимаю плечами. — Наверняка забыл.

— Может и так, — согласился Лорен, всматриваясь в лицо Леопольда.

— Ну мы пойдем? — спрашиваю.

— И почему у меня такое чувство, будто я вас уже где-то видел, господин Лекои?

— Ээээм... ммм... Э... Ну... Кажется, мы не встречались, — ответил оборотень, запинаясь.

— И вправду, где я мог встретиться с таким необычным юношей? Какой вы, простите, крови?

— Разной. Лорен, гость устал...

— Нет, подождите, я ведь спать не смогу! — запротестовал граф, останавливая меня, собравшуюся было увести Лео подальше. — Где же я мог вас видеть? Всматриваюсь в лицо и такое ощущение, что что-то очень знакомое!

— Я не знаю, где мы могли встретиться, — заикаясь от страха вдавил Леопольд. Его пальцы так сильно сжали мою руку, что, если бы на них еще оставались когти, я могла бы попрощаться и с правой конечностью.

— Вы случайно не можете быть родственником одной из дам, прислуживающих здесь? Вы необычайно на нее похожи! Да, именно! Смотрю на вас и как будто ее саму вижу! Нет, вы простите, что я вас сравниваю с прислугой, но она нездешних кровей и, возможно, вы могли бы быть с ней в некоем родстве!

— Может, — кивнул Леопольд. — Я плохо знал свою родню, рос почти без родителей.

— Ах, как досадно... сочувствую, господин Лекои. Может быть, вас все же познакомить? Вдруг вы дальние родственники?

— Не стоит, лучше попозже. Я устал, — выговори Леопольд стеклянным голосом.

— Ну хорошо, простите, что так навязался.

Улыбнувшись на прощание, Лорен пошел своей дорогой. Как только граф скрылся за поворотом, Леопольд выдохнул и чуть не упал от облегчения.

— Еще бы немного!... — воскликнул оборотень. — В жизни так не волновался!

— Ты молодец, хорошо держался! — ободряюще хлопаю его по плечу. — И это твое "не стоит, лучше позже" было очень изящно, как будто ты правда из знатных.

— Наверное, это у меня в крови, — неуверенно пожал плечами Леопольд.

— Именно, — голос вдруг появившейся Томы заставил нас обоих вздрогнуть. — Лекои... — улыбнулась она, увидев немного очеловеченного мною сына. — Какой же ты красивый!

— Мама?...

— Тссс! Не так громко, — приложила палец к губам нелюдь и оглянулась по сторонам. — Пойдемте в вашу комнату, там и поговорим, — тихо проговорила Тома. Я заметила, что в руках у нее была большая корзина, укрытая куском черной ткани. — Ну же, быстрее!

Нелюдь скрылась за поворотом. Мы с Леопольдом, переглянувшись, поспешили за ней.

— Итак, Дейкстр тебе уже все рассказал? — спросила у меня Тома, как только мы заперлись в нашей с рыцарем комнате.

— Наверное, — удивленно отвечаю. — А что именно он должен был мне рассказать?

— О наследнике. Тебя это не касается, так что это даже хорошо, что ты не осведомлена.

— И... ты пришла мне об этом сказать? — удивленно поднимаю брови.

— Нет, я пришла не за этим, а спросила просто так, — вновь улыбнулась Тома. Почему-то на этот раз мне не понравилась ее улыбка. Мой взгляд невольно остановился на огромной корзине.

— Что там такое? — заранее пугаюсь.

— Бэйр, пойдем со мной в умывальную, — велела экономка и, взяв корзину, поставленную на пол, двинулась в сторону двери.

— Зачем это?

— Надо... Нет, сын, ты посиди пока в комнате и подожди, тебе сюда нельзя!

Закрыв дверь на щеколду, Тома поставила корзину на высокий деревянный столик и посмотрела на меня.

— Ну что ж, раздевайся, посмотрим, с чем предстоит работать.

— Что!? — округляю глаза.

— Что значит "что"? То и значит: раздевайся!

— Не буду я раздеваться! — возмущенно закрываюсь руками.

— Бэйр, мне велено привести тебя в человеческий вид к балу. И, уж поверь, если мне велено, значит, ты будешь выглядеть, как подобает! — Тома угрожающе сложила руки на груди.

— Вот это оборот!... Тома, я нормально выгляжу, и сама могу о себе позаботиться в этом плане! — возмущаюсь, недоуменно смотря на нелюдь. — Кто тебе вообще дал право заставлять меня раздеваться!?

— Дейкстр.

Да, с этим не поспоришь

— С каких это пор ты его слушаешь? — с подозрением смотрю на экономку.

— С тех пор, как задолжала ему. Так, мне тебя еще упрашивать надо!? Снимай с себя эти половые тряпки, пока я за тебя по-плохому не взялась!

Грозный голос Томы меня испугал, я вдруг начала понимать, что нелюдь на полном серьезе собирается что-то со мной сделать, и меня потихоньку накрывало чувство безысходности.

Нелюдь подошла вплотную ко мне и, взяв за подбородок и убрав челку, принялась осматривать мое лицо. Не вытерпев, я отцепила от себя ее когтистые руки и отошла на шаг назад.

— Бэйр! — раздраженно прикрикнула на меня Тома.

— А обязательно меня разглядывать, как скот, выставленный на продажу!? Просто дай мне какое-нибудь платье и все! Там Лорен что-то передавал.

— Какое-нибудь платье, дорогая моя, тебя не спасет! — нахмурилась нелюдь и резко развернула меня к зеркалу. — Ты только посмотри на себя! Жалкое зрелище!

— По-моему, все нормально, — заявляю, сложив руки на груди.

В зеркале мы с Томой отразились вместе, мне представился отличный случай сравнить себя и ее... хотя нового я ничего не вынесла из увиденного.

Нелюдь была меньше меня, и в росте, и вообще в размерах. Плавные и симметричные черты лица, точеная фигура, проглядывающаяся даже под этим платьем. Кожа белая... идеальная... глаза переливались на свету, как два изумруда. Из-под чепчика красивым завитком выбивался один недлинный блестящий каштановый локон.

И рядом я, девица значительно крупнее Томы, потому кажущаяся массивнее и грубее. Моя кожу смуглая, кое-где уже появились шрамы, на правом плече россыпь темных родинок, на левом кожа, как у утопленницы. Лохматые волосы, напоминающие скорее звериную гриву, не слишком-то украшают лошадиное лицо. Глаза маленькие и узкие, хотя ресницы длинные, тонкий нос, но широкие ноздри, длинный овальный подбородок... Нет, с Томой я не иду ни в какое сравнение. Впрочем, я это и так знаю.

— Все нормально, — повторяю, глядя в зеркало. — Ты экономка, а я ведьма. Я должна выглядеть так, как я выгляжу.

— Нет, все не нормально, — покачала головой Тома. — Ты — молодая девушка, живешь со взрослым мужчиной, который на тебя даже не посмотрит лишний раз! Вместо того, чтобы обратить внимание на тебя, которая под самым носом, он гоняется за дурнушками вида Марты, или за старухами, как я! Неужели тебя это не задевает? — я закашлялась и сдавленно ответила: "еще бы меня это задевало!", но на мой ответ нелюдь не обратила никакого внимания. — Кожа грубая, как у мужика, шелушится, губы обветрены, обкусаны, брови, как у Ишимерца, глазки выглядят маленькими и глупыми, волосы, как будто ты дикая какая-то! А это что такое!? Ты посмотри на свою осанку! — резко развернула меня за плечо к зеркалу боком.

— Мне все равно, — отвечаю, хотя и не так уверенно, как раньше.

— Все равно? Очень плохо, что тебе все равно, Бэйр! Пока ты сама не начнешь уважать и любить себя и свое тело, никто другой этого делать не станет. Вот о чем окружающим тебя людям говорит твой внешний вид?

— Бандитам из трактиров, с которыми я в основном и вожусь, не до платьев и румян. Им моя внешность ни о чем не говорит.

— Ошибаешься, — неожиданно сказала Тома, причем так твердо и уверенно, что я даже растерялась. — Каждый из них, увидев тебя, считает своей соратницей, грязной бродягой-наемницей, готовой продаться за пару монет!

— Хм. Это было похоже на оскорбление, — замечаю, чувствуя, как начинаю злиться.

— Это было похоже на правду, Бэйр, — сурово продолжила Тома. — Ты не просто ведьма с Равнин, ты — колдунья. А смотришься, как сапожник без сапог! Молодых и прекрасных кудесниц уважают, перед ними трепещут и благоговеют, каждый второй мужчина готов целовать подол их мантии, а женщины их молча ненавидят и в бессилии клевещут. Такой должна быть ведьма!

— И что же ты хочешь сделать? Пока ты только издеваешься надо мной!

— Я хочу научить тебя тому, чего ты, по всей видимости, делать не умеешь, — она усмехнулась. — Пока магии у тебя нет, и, так и быть, сегодня я нарушу пару своих правил... А ты пока снимай белье и лезь в ванну.

Нелюдь подошла к деревянному столику и сдернула ткань с корзины. Я попыталась увидеть, что же там такое лежит, но Тома цыкнула на меня и развернула к ванне.

Для начала мне пять раз вымыли голову и каждый раз с новым веществом. Первые три пахли хуже смеси из крови разлагающегося трупа, тухлых яиц и навоза, если бы я не знала, что таких составляющих там точно нет, то ни за что не стала мыть волосы с этой гадостью! Четвертое, к огромному счастью моего обоняния, не пахло вообще, но безумно щипало, а вот пятое уже было с приятным ароматом.

Затем пошли бальзамы на кожу и их было целых семь. Втирая в меня все до единой и наверняка собираясь просто счистить мне пару слоев кожи, Тома от усердия чуть не утопила меня в ванной.

К тому моменту, когда я уже не верила, что это когда-нибудь случится, мне все-таки разрешили вылезти из воды. Завернувшись в теплое полотенце, я приготовилась к дальнейшим испытаниям.

— Теперь волосы, — сказала нелюдь, берясь за расческу.

Она усадила меня на стул и принялась бережно расчесывать каждую прядку, промокая ее полотенцем, так что волосы становились немного волнистыми.

— Ну, отлично, — улыбнулась Тома, проведя пальцами по моим волосам. — Потрогай сама. Разве не лучше?

Я послушно дотронулась до своей головы и... обомлела.

— Что за?... — удивляюсь, вновь и вновь пропуская волосы через пальцы. Они были мягкими до того, что не хотелось отпускать, совершенно не путались, как это было обычно, и пахли так, что у меня у самой глаза от удовольствия закатывались! — И это все от той гадости!?

— Именно! Это сейчас ты сопротивляешься, потом тебя от этих мазей не оттащить будет, — пообещала Тома, довольно разглядывая свою работу.

— Ммм... да, привыкнуть к этом будет не так сложно, — соглашаюсь, еще раз дотрагиваясь до своих волос.

— А теперь будем работать над лицом. Встань перед зеркалом, покажу тебе пару приемов.

Теперь начались мастер-классы по макияжу...

Как оказалось, в этом мире нет никакой туши, румян, помады и прочего. То есть они есть, но ими пользоваться считается постыдным, это признак крайней бедности. Вместо красок местные барышни используют куда более странные средства... что-то вроде жидких иллюзий. У Томы были только готовые "иллюзии", но она рассказала, что с помощью магии можно сделать так, что лицо преображается и не только внешне, но и внутренне, как будто свойства кожи изменяются. В итоге все выглядит очень естественно, нет и намека на постороннее вмешательство.

Тома рассказала, что существует даже такая профессия у ведьм, считающаяся, между прочим, очень престижной. Это кто-то вроде визажисток, только пользуются не косметикой, а магией. Можно создать абсолютно любой образ, он будет выглядеть естественно и продержится достаточно долго. Если хорошенько заплатить, можно купить себе красиво лицо на всю жизнь, например.

"Да, женщины из моего мира много бы отдали за одну такую мастерицу!" подумала я. Чуть позже мне пришлось изменить свое мнение, так как я узнала, сколько стоят такие услуги и чем они могут кончится, если работает неопытная колдунья. Из-за ошибки можно остаться без губ или век, без глаз или с прожженными щеками.

— Ты почти готова, — сказала Тома, внимательно осмотрев меня. — Давай-ка примерим платье.

Нелюдь вышла из умывальной.

Оставшись одной в ванной, я посмотрела на свое отражение в зеркале еще раз и невольно улыбнулась. Невозможно было предположить, что я могу быть такой. Гладкая бархатистая кожа, мягкие волнистые волосы, глаза, украшенные ускользающей от внимания дымкой, выразительный прямой взгляд, нежные прозрачно-розовые губы... Не выдержав, я ради интереса попыталась состроить глазки своему отражению и чуть не упала с табуретки от нервного смеха.

Вскоре вернулась Тома, в руках у нее было сложенное платье оттенка кремового цвета. Что-то среднее между серебристым, бледно-бледно розовым и цветом слоновой кости. Верхнюю часть украшала однотонная вышивка из ниток чуть темнее цвета самой ткани. Подол оказался не очень пышным и не слишком свободным, но очень красивым: на нем вышивка становилась немного бледнее и появился прозрачный сверкающий бисер. Да, в моем мире такая роскошь стоила бы немало... свадебные платья они вообще дорогие.

— Это что такое? — недоуменно хмурюсь, глядя на наряд. — Вы меня что, замуж выдавать собираетесь?

— Замуж? — удивилась Тома, посмотрев на вещь. — Вообще-то, это самое обыкновенное платье.

— Но оно похоже на свадебное.

— Гхм. Насколько я знаю, на твоей родине свадебным платьем считается все, что не грязное и не дырявое, — сострила нелюдь. — Вставай, будем натягивать на тебя это произведение искусства.

Вопреки ожиданиям Томы, платье на меня наделось без труда. Корсет, лиф, юбка, все сидело идеально, как будто шили по моим меркам.

Дополнением к платью стали туфли без каблуков и длинные, до предплечий, шелковые перчатки, чтобы скрыть никуда не девшиеся узоры на левой руке. Надеть перчатку на неподвижные скрюченные пальцы стало отдельной задачей.

— Посмотри на себя, ведьма, — усмехнулась Тома, развернув меня за плечи к зеркалу. — Посмотри и скажи еще раз, что наемники из трактиров — твои соратники!

— Даже не знаю, что ответить, — растерянно сказала я, разглядывая эту восточную принцессу, в которую я превратилась. — Какое-то платье, пара зелий и...

— Одно могу сказать наверняка: твой рыцарь наконец прекратит досаждать мне, — Тома самодовольно усмехнулась, сдув со лба кудрявую прядку.

— Нет, это вряд ли, — качаю головой, поворачиваясь к зеркалу боком. Боги, как же выглядит моя грудь... а талия? А спина? А плечи?... — Черт, неужели это все мое? — недоуменно спрашиваю, проводя руками по фигуре. — А я это все смогу потом снять?

— Конечно. Просто потянешь за шнурок сзади... Только сейчас не пробуй! Иди, лучше, покажись Дейкстеру. Пусть оценит мою работу.

Кивнув, я вышла в комнату.

После нагретой паром ванной помещение показалось холодным, и я невольно поежилась.

— Ух-ты! — подскочил ко мне Леопольд. — Какое платье!

— Ага, — улыбнулась я, бережно разглаживая руками подол. — Мне тоже, как ни странно, нравится!

Подойдя к зеркалу в комнате, которое было гораздо больше, чем в умывальной, я с удовольствием всмотрелась в своей отражение.

Тут зазвонили маятниковые часы на стене. Они показывали ровно шесть вечера. Помнится, Дейк велел мне в это время быть в комнате. Где он сам, интересно знать? Вообще, я не видела его с тех пор, как вернулась с поля. Странно, ведь не может же он столько времени где-то бродить, тем более, если он еще не готов к балу! Его праздничный костюм все еще здесь.

— Леопольд, а Дейкстр не заходил, пока я была в ванной?

— Нет, — пожал плечами оборотень. — А что?

— Где он может быть?

Неожиданно дверь в комнату открылась. Я было понадеялась, что это Дейк пришел, но это оказался Арланд.

— Вы Дейкстера не виде... ли? — заметив меня и Леопольда, инквизитор запнулся. Я, увидев его, тоже на какое-то время потеряла дар речи. А ведь было от чего... он выглядел потрясающе!

Светлые волосы были странно завиты, прямо как у меня. Вместо рубашки, накидки или куртки на Арланде был роскошный кафтан, спускавшийся немного ниже колен. Подол расходился у пояса, открывая богато украшенный ремень с неизменным ритуальным ножом экзорциста. Плотные белые штаны из кожи были убраны в высокие светло-бежевые сапоги с острыми загнутыми вверх носами, вокруг щиколотки которых обернут кусок ткани, ушитый металлическими бусинами с маленькими драгоценными камнями. Голенища сапог, собранные в складки, обвивали странные узоры.

— Ты отлично выглядишь, — улыбнулся Арланд, подойдя ко мне. Я опомнилась и перестала пялиться на инквизитора. Что он сказал?...

— Что? — растеряно переспросила я.

— Я сказал, что тебе очень идет это платье, — повторил инквизитор.

— Ты тоже здорово смотришься, — сказала я, разглядывая мантию. — Откуда это? Я думала, ты можешь носить только свой костюм.

— Парадная одежда ученика Ордена Белых Сов, — пояснил Арланд. — Единственная моя парадная одежда.

— Точно! Белые совы... Теперь понятно, зачем эти перья на плечах, — усмехаюсь, дотрагиваясь до странной детали мантии. Спину, плечи и часть груди покрывали мягкие белых перьях с темно-серыми крапинками. — Бедные птицы...

— Увы, — виновато улыбнулся Арланд, посмотрев на меня. Осознав, что создаю лишнюю близость между нами, я поспешила отдернуть руку от плеча инквизитора.

— Прости...

— Еще покрасней! — усмехнулся он. — Ты не видела Дейкстера? Я его давно ищу, но его нигде нет.

— Нет, не видела, — я покачала головой. — А зачем он тебе понадобился?

— Я хотел спросить у него кое-что важное. Странно, что его никто не видел. Где же он может быть?

— Без понятия, — пожимаю плечами. — Я вообще только что заметила, что мозг нашей компании куда-то пропал. Предлагаю поискать его вместе, что скажешь?

— Я надеялся, Дейкстр окажется здесь... Прости, боюсь, искать вместе не получится, — вздохнул Арланд. — Гости уже начинают приезжать, мне нужно быть среди семьи. Заешь, эти бароны... они умрут от горя если я не пожму им руки, не засыплю комплиментами их дочерей и не выслушаю восторги относительно того, как я вырос! Разумеется, мне еще предстоит каждому из них объяснить, почему я решил отправиться в Орден.

— Ну хорошо, иди. А мы с Леопольдом попробуем отыскать Дейка до начала праздника... Боюсь, придется силой вытаскивать его из винного погреба, до которого он-таки добрался!

Кивнув, Арланд вышел из комнаты, сказав, что будет ждать меня в главной зале.

— Лекои, сынок, иди за мной, — из умывальной вышла Тома и поманила к себе оборотня. — Нам нужно поговорить перед тем, как я представлю тебя отцу.

Когда они вышли, нелюдь сказала, что у них с Леопольдом есть кое-какие дела и что рыцаря мне придется искать одной. Оборотень виновато посмотрел на меня напоследок и поспешил за матерью.

Я обошла все поместье и окрестности, куда смогла добраться, не запачкав свое замечательное платье, но Дейка нигде не было. Я уже начала переживать и вернулась в нашу комнату, чтобы переодеться и уже спускаться в подвалы, но рыцарь, к счастью, ждал меня, сидя на своей кровати.

Видок у него был неважный, все его утренние приготовления пошли коту под хвост: грязный, растрепанный, а на виске расплывается свежий синяк с кровоподтеком.

— Какого черта, Дейк? — спросила я, направляясь к тумбе, где у нас лежала походная аптечка. — Что с тобой стряслось!?

— Леопольд будет в восторге, — усмехнулся он, оглянувшись на меня. Взгляд у него был престранный. — Я раскрыл тайну агирадского сыра.

От его слов я едва не подавилась.

— Чего?...

Я вытащила нашу сумку и принялась обрабатывать его раны.

— Сильно по голове стукнули, да? — участливо спросила я. — Ну ладно. Давай, начинай рассказывать, мы тут надолго!

— Гарфел не тот, за кого себя выдавал, — сказал рыцарь, и я заинтересованно кивнула. Говорить, что я в курсе, я не стала, потому что тогда так перепугалась ритуала Арланда, что совершенно забыла рассказать рыцарю о такой важной детали, как нанятый агирадский шпион. — Когда Арланд уехал в Орден, Вереника наняла работника из Агирада, пообещала ему золотые горы. Гарфел под видом дворецкого жил в поместье и раскладывал по подвалам "агирадский сыр", который ему присылали из города. Только такого сыра попросту нет, его не делает ни один сыровар, эту дрянь изготавливал колдун, так же нанятый Вереникой.

— Заколдованный сыр? — я прыснула. — Ты что, серьезно!?

— Я сам удивился, — кивнул рыцарь и поморщился, когда я брызнула ему на рану спиртом. — Но это многое объясняет. Хранитель действительно взбесился, потому преследовал меня и набросился на нас в том зале. По логике, Арланд и Леопольд Сеймуры, их-то он должен бы пустить к алтарю и в ту комнату...

— Ну, положим, Леопольд проклятый, а Арланд не совсем Сеймур, если на то пошло, — напомнила я. — Я бы на месте Хранителя этих двоих тоже держала бы подальше от поместья.

— Раньше они Хранителя не смущали, с Арландом он даже дружил, — напомнил Дейк. Я оставила спирт и решила использовать на его виске одно из снадобий Томы, благо, свою волшебную корзину она так и не забрала. Не идти же ему на прием с синим лицом! — Так вот, я все никак не мог понять, почему он бросался и на них, почему их атаковали призраки. Почему Дороти бросалась на все живое, ведь обычно призраки себя так не ведут. Гафрел много лет разбрасывал по подземельям эту отраву, от чего Хранитель и все прочие призраки в доме озверели и стали нападать на всех... разумеется, кроме Вереники: себя-то она обезопасила. Возможно, еще пара лет, и одним прекрасным для Вереники утром остальные Сеймуры просто не проснулись бы.

— Подожди, привидения могут есть? Но зачем им есть сыр, раскиданный по подвалам!?

— Да не ели они его! Но сама дрянь действовала на их энергетику, — снисходительно объяснил мне рыцарь. — Так вот, отсюда и началось все наше дело. Во всем виновата Вереника.

— Да уж...

Закончив свои нехитрые манипуляции, я села на свою кровать напротив Дейка.

— Но она ведь проиграла? — спросила я. — Твой план сработает и наследства она не получит?

— К сожалению, это уже не так важно, — вздохнул рыцарь. — Она не заплатила Гарфелу, а за ним стоит тайная канцелярия Агирада. Дело плохо. Если он не получит денег, все наши с тобой "заслуги" и тайны поместья полезут наружу через Гарфела. Он просто размажет Сеймуров тем, что узнал за эти годы.

— А почему бы просто не заткнуть его? Где он сейчас, кстати?

— Есть одно надежное место... — хмыкнул рыцарь, и по его взгляду мне стало понятно, как он все это узнал. — Скажем так, мы с ним поговорили, как гильдиец с гильдийцум, и сейчас он ждет от меня денег недалеко от поместья. Времени у меня до завтра.

— Ты еще и денег ему пообещал!? — изумилась я.

— Бэйр, нельзя так просто прикончить агирадского шпиона! — нахмурился Дейк. — Это вызовет лишний интерес гильдии к делу, а дальше ты сама понимаешь. У меня все схвачено, мешок этих синих кристаллов — и Гарфел уберется восвояси. Нужно только чтобы Тома отвела нас в кладочку.

— А поговорить с Меви нельзя? — удивляюсь. — Обокрасть... и это вместо того, чтобы просто все ей объяснить?

— Ты в своем уме? "Графиня, тут такое дело, понимаете, ваша племянница наняла агирадского шпиона, который отравил хранителя, которого мы убили, и, в общем, шпион требует денег... а вообще, это ваш дворецкий, которого вы знаете вот уже шесть лет и которому вы платите из года в год жалование. Если вам тяжело ходить по поместью и проверять, так ли то, что мы говорим, дайте всю сумму нам, а мы ее передадим, кому надо!" — так что ли скажем!? Она, во-первых, не поверит, а, во-вторых, сочтет нас троих, Гарфела, меня и тебя, сообщниками, пытающимися обокрасть ее род. Меви просто вышвырнет всех нас из поместья вместе с Лореном. Мы с тобой, рассказав все графине, не то что ничего не добьемся, мы только хуже сделаем, так как тогда у Гарфела не останется шансов получить свои деньги, а он это так, конечно же, не оставит.

— Ммм... да, здоровый скептицизм этой старухи я не учла. Значит, будь по-твоему: выкрадем часть драгоценностей, тайком передадим их дворецкому, и все, дело в шляпе! Дождемся, пока Меви почит с миром, а потом с чистой совестью уедем из поместья.

— Это наш план, — кивнул Дейк, вздохнув. — Отличное, кстати, платье. Тома тебя подготовила?

Я кивнула.

— Что ж, кажется, мы уже опаздываем, — он взглянул на часы в нашей комнате. — Пойду что ли помоюсь.

День рождения графини Меви

— Ну, ты готов? — стучу по ширме, выйдя из умывальной. Рыцарь заканчивал завязывать галстук... ну и ловко же у него получалось! — А знаешь, тебе идет. Ты такой интеллигентный с этим аккуратным хвостом, даже на честного человека похож... На библиотекаря, скажем.

— Я — на библиотекаря!? — не поверил своим ушам рыцарь и в ужасе посмотрелся в зеркало. — Да что ты понимаешь!? Костюмчик старье, но лет пять назад так не стыдно было пройтись по столице!

— Ну да, ну да...

— Ты ведь умеешь танцевать? — вдруг спросил Дейк.

Я покачала головой.

— Вас там в вашем мире что, не учат танцевать?

— Нет, конечно. Кто хочет — учиться, а остальных не заставляют.

— Это же такое важное умение!.. Впрочем, ладно. Ничего сложного в этом нет, я тебя научу. Пойдем же, там ведь все уже началось.

Кивнув, я устремилась за рыцарем.

В зал мы вошли рука об руку, как и положено парам, и, к счастью, никто не обратил на нас внимания. Торжество находилось на том этапе, когда гости еще знакомятся друг с другом или разговаривают со старыми знакомыми, при этом перемещаются по залу в поисках места, где будет лучше всего устроиться во время самого празднества. На маленьких столиках, размещенных в разных углах большого зала, стояли легкие закуски и напитки, музыканты настраивали свои инструменты и тихонько, под шум разговоров, репетировали.

Первым делом мы с Дейком пошли к Меви с поздравлениями и извинениями за опоздание. Я вручила ей купленный еще в городе подарок, а потом мы с Дейком отправились по делам.

Для начала нашли Леопольда. Он сидел на одном из диванов со странным рыжим мальчиком. Несчастный оборотень трясся от страха перед огромным количеством людей, а мальчик успокаивал его.

— Леопольд! — кричу оборотню, привлекая его внимание. Увидев меня, он встал с дивана и на негнущихся ногах подошел ко мне.

— Это ужасно! — прошептал он, нервно оглядываясь по сторонам. — Тут так шумно! Они все лезут ко мне и хотят познакомиться! Дамы особенно... от них от всех так пахнет, что мне хочется чихать! Я уже запахов не чую!

— Одной из них он об этом прямо так и сказал, — устало вздохнул парень, сидевший рядом с оборотнем. Он подошел к нам. — Через минуту подошел муж дамы и объяснил этому чучелу, что с ним сделает, если тот уйдет из людного места.

— А ты кто? — спрашиваю у парня. — Кажется, мне знакомо твое лицо...

— Это Симон, местный слуга, — объяснил мне Дейк. — Он... связан с наследником, ему необходимо быть здесь. Кроме того, Тома попросила его последить за Леопольдом.

— Это мой брат, — шепнул мне оборотень, заговорщески улыбнувшись, и показал на Симона. Парень устало закатил глаза.

— Где вы его взяли? — спросил Симон, кивнув на оборотня. — Я таких чудаков в жизни не встречал!

— Тома не сказала тебе? — удивился Дейк.

— Значит, скажи ты. Мне надоели ваши тайны! — нахмурился парень.

— Это ее сын, — пожал плечами рыцарь.

— У Томы есть дети? — удивленно спросил Симон, в недоумении посмотрев на Леопольда. — Впрочем, мне все равно. Хоть бы буду знать, с кем имею дело.

— Кстати, ты уже говорил с Гердой? — поинтересовался Дейк.

— Нет, к ней не пробраться, — вздохнул мальчик, посмотрев куда-то в сторону. — Этот инквизитор не отходит от своих сестер ни на шаг.

Проследив за взглядом Симона, я заметила Арланда в окружении тройняшек. Все четверо сидели на одном из диванов и весело о чем-то болтали. Посмотрев на них, я невольно улыбнулась. Странно было видеть Арланда в кругу семьи после всего. Такой милый парень в красивых белых одеждах... невозможно догадаться, что скрывается за всем этим.

— Отойдет, тогда действуй быстро, — велел Дейк. — Дульсин уже здесь?

— Да, вон там сидит, — Симон презрительно посмотрел в сторону огромного толстого мальчишки, обжирающегося закусками. От одного вида меня чуть не стошнило.

— Это что за свинтус? — брезгливо морщусь.

— Жених Герды, — ответил Симон. Голос парня оставался прежним, но в глазах сверкнула волчья злоба.

— Да, девочке можно только посочувствовать, — соглашаюсь. — Но почему тебя это так злит?

— Бэйр, не трогай эту тему, — осек меня Дейк.

— Так, подождите-ка...

Моя голова заработала, и я стала связывать события между собой. Еще раз посмотрев на парня, не отрывающего взгляда от дивана, на котором все еще сидели тройняшки с Арландом, я вдруг начала понимать, в чем дело.

Таинственный план Дейка и Томы, наследник, Симон-слуга, Герда, ее отвратительный жених и замужество, занятия магией, "женские" премудрости, случай с зельем для Гарфела, четвертое поколение, вопросы Дейка про беременность...

— Черт! — выдыхаю, поняв, в чем дело. — Боги, да как же!?...

— Что с тобой? — нахмурился рыцарь.

— Со мной!? Ничего! Просто она и он... и замужество... о, ребята, ну вы и влипли! — смотрю на Симона. — Вы о чем думали вообще!?

— А ты о чем думаешь, когда решаешься на подобное? — недобро прищурился мальчишка.

— Ни о чем не думаю, потому что понимаю, чем кончаются подобные вещи, и не делаю этого! — прошипела я.

— В таком случае остается только сочувствовать тебе, — невозмутимо сказал Симон.

— Прекратите, — прервал наш спор Дейк. — Бэйр, успокойся.

— Хорошо, — киваю, беря себя в руки. — Я просто не могу представить, что можно решиться на такое, будучи...

— Не твое дело, почему это произошло. Произошло, и это нам на руку, потому замолчи. Вереника не получит наследство — нам это важно, — отчитал меня рыцарь. — Симон?

— Ведьмы они и в платьях ведьмы, — скривился парень, глянув на меня, но потом тут же успокоился. — Ладно. Я буду ждать момента и, поверь, не пропущу его.

Наш разговор прервал тонкий звон. Все в зале замолчали и повернулись к слуге, который качал изящный серебряный колокольчик.

— Дамы и господа, прошу к столу, — сухо произнес он и удалился.

Все постепенно переместились в столовую, где расселись за длинным столом. Дейк, Леопольд, Симон и я устроились где-то в середине, среди незнакомых нам людей. Я села между оборотнем и рыцарем.

Вскоре после того, как последний гость нашел свое место, слуги начали вносить еду... От одного запаха мой рот мгновенно заполнился слюной! Я вспомнила, что не ела целый день, в животе тут же громко заурчало. К счастью, этого никто не услышал.

От количества еды у меня глаза разбегались, хотелось наложить себе в тарелку все и сразу! Если бы Дейк меня не остановил, я бы так и сделала, но благодаря рыцарю я все-таки не опозорилась и ужинала, как приличная неголодная дама. За это я в итоге была даже благодарна Дейку, так как в тарелку клала совсем немного, потом, съев это, незаметно для внимательных гостей накладывала себе другие угощения. Таким образом я смогла попробовать все, что было на столе, по чуть-чуть... и все равно объелась так, что платье стало давить на живот.

Когда ужин кончился, гостям дали полчаса на то, чтобы переварить еду, все вернулись в зал, где расселись по изящным диванам и продолжили свои разговоры. Для всеобщего развлечения Меви стала упрашивать Веренику сыграть на клавесине. Эта гадина смущенно краснела и отнекивалась до последнего, но потом все же согласилась сыграть для гостей. Все с любопытством стали ждать.

Графиня подошла в инструменты, попробовала несколько нот на клавишах и голосом, а после запела...

— Знаешь, стерва-стервой, а голос у нее роскошный, — тихо замечаю сидящему рядом Дейкстеру.

— До костей пробирает, — согласился рыцарь. — Это хорошо. Ей будет, чем зарабатывать на жизнь, когда она вылетит из поместья.

Когда Вереника закончила, во всем зале ей зааплодировали, причем многие стоя.

Гостям объявили, что подали десерт. Все, кто хотел, направились в столовую, я же решила немного повременить с едой.

Пока часть гостей отсутствовала, слуги быстро расчистили зал для танцев, передвинули все диваны к стене и разместили по углам столики с холодными напитками. Вскоре большая часть гостей вернулась из столовой, все начали разбиваться по парам.

— Бэйр? — обратил на себя мое внимание Дейкстр. — Ты ведь не откажешься? — взял меня за руку.

— Ну... Хорошо, — киваю. — Только не жалуйся потом на то, что я тебе все ноги отдавила!

— Здравствуйте, Лекои! — к Леопольду подошла сорокалетняя тетка и кокетливо улыбнулась. Несчастный оборотень нервно сглотнул.

— Здравствуйте! — выдавил из себя он.

— Вы уже заняты, я полагаю? — поинтересовалась тетка.

— Я? — не понял оборотень. — Занят?

— Она спрашивает, танцуешь ли ты с кем-нибудь, — объяснил "брату" Симон.

— Нет, не танцую, — ответил Леопольд, обрадовавшись, что разобрался в разговоре.

— В таком случае, может, пригласите меня? — еще более маняще улыбнулась дамочка. От этого ее оскала мне стало не по себе. Я представила, что она может сделать с несчастным оборотнем во время танца, и меня передернуло.

— Он занят, — встреваю в их разговор и, вырвав руку у Дейка, быстро хватаю под локоть Леопольда. — Лекои танцует со мной! — пытаюсь взглядом объяснить тетке, чтобы шла подальше от "моего мужчины".

— Оу... какая досада, — проговорила тетка с таким надменным выражением лица, что мне захотелось отправить ей в зад жгущееся заклинание. Ее счастье, что магии у меня не было.

Тут музыка зазвучала громче, гости освободили площадку, встав в круг. В середину зала медленно вышла графиня Меви. Старушка была слаба и, казалось, даже ходила с трудом. Но спину она держала прямо.

— Дорогие мои друзья, — проговорила бледная графиня, улыбаясь. — Я рада видеть здесь каждого из вас и признательна за то внимание, которое вы все мне подарили. Для меня нет ничего более ценного, чем ваша преданная дружба. И я счастлива объявить вам о том, что начинается самая долгожданная часть праздника: танцы. А сейчас попрошу самую смелую пару вызваться и открыть бал!

Последняя фраза торжественным возгласом облетела весь зал и потонула в тишине. Никто не решался танцевать на глазах такого огромного количества народа. Прошло несколько секунд, а никто так и не решился.

Вдруг Арланд выступил из толпы, подошел к тете и поклонился ей.

— Графиня Меви, — серьезно сказал он и, отойдя на шаг от своей тети, предложил ей руку. — Согласитесь ли вы подарить мне этот танец?

— Арланд! — удивленно воскликнула Меви и засмеялась. — Дорогой мой племянник, что это ты выдумал?

— Это же ваш день рождения, тетушка, — улыбнулся инквизитор. — Я хочу вас порадовать.

— Ну что ж, молодой человек, — произнесла старушка, продолжая улыбаться. — В таком случае я согласна, — и удивительно изящно для ее возраста поклонилась Арланду.

Загремела музыка, Меви шагнула ближе к племяннику и, застыв на одном расстоянии друг от друга, они взялись за руки и плавно закружились по залу.

Поначалу мне показалось, что Арланд зря пригласил на танец свою девяностовосьмилетнюю тетушку: ей ведь нелегко даже ходить. Однако, в руках инквизитора Меви, казалось, помолодела на несколько десятков лет. Она двигалась так легко, как будто совсем ничего не весила! Ее лицо было сосредоточенным и спокойным, словно не было дела проще, чем кружиться в танце, когда тебе почти сто лет. Я догадалась, что дело тут скорее всего в колдовстве Арланда.

Во время их танца все гости замерли, боясь не то что пошевелиться, даже вздохнуть. Казалось преступлением прервать неосторожным движением этот торжественный ритуал, исполняемый такой странной парой.

Когда музыка стала замедляться, они покружили обратно к центру зала, видимо, это была часть незнакомой мне традиции. Когда музыканты затихли, Арланд и Меви поклонились друг другу, после чего инквизитор учтиво поцеловал руку своей партнерше, чем вызвал по всему залу вздохи умиления.

— Он молодец, — восхищенно говорю Дейку, провожая взглядом Арланда, идущего под руку с тетей, ее глаза блестели от счастья. — Сделал тете настоящий праздник! Наверняка ее уже сорока лет никто не решался позвать танцевать, а тут с молодым и красивым юношей...

— Показушник, — проворчал рыцарь. — Симон?

Но парня уже не было рядом. Он улучил момент и поспешил к Герде.

— А это было красиво, — сказал Леопольд, сияя от восторга. Он все еще был под впечатлением от танца. — Я тоже так хочу!

— Хм, — хмыкнула тетка, которая положила глаз на Леопольда. Она никуда не ушла и все еще стояла рядом с нами. — Я, между прочим, всегда была первой в танцах и до сих пор не отстаю, — она внимательно посмотрела на оборотня.

— Правда? — наивно переспросил он.

— Правда, — кивнула дама, после чего гордо задрала нос.

— А вы не врете, — заметил Леопольд.

— Что!? Конечно же я не вру! — возмутилась тетка.

Заметив, что сказал что-то не то, Леопольд извинился, тетка мгновенно растаяла и они пошли-таки танцевать.

Я проводила оборотня гордым взглядом и мысленно пожелала ему удачи. Эх, каким же я его все-таки сделала красивым...

Вновь заиграла музыка, разбившиеся на пары гости собрались в центре зала и начали новый танец, теперь уже общий. Я, оставленная всеми, отошла к столу с холодными напитками, налила себе в бокал из матового стекла вина... наверное, это было вино... и, сев на изящное кресло, начала наблюдать за танцующими.

— Кажется, я еще не пробовала дорогого вина, — мечтательно вздыхаю, рассматривая напиток через стекло. — По-моему, самое время начать...

Вздохнув, я пригубила напиток и убедилась, что... да что я понимаю в вине, кого я обманываю? Вино и вино. Кажется, красное. Распробовав, я сделала второй глоток, но чуть не подавилась.

— Почему такая женщина одна? — раздался где-то рядом приторно-сладкий мужской голос. От неожиданности вино попало не в то горло, и я закашлялась. — Ну-ну, поосторожнее, — обеспокоенно продолжил незнакомец, похлопав меня по спине.

— Вы кто? — удивленно спрашиваю у него, вставая с кресла.

— Барон рода Дивелешь, — улыбнулся он. — А вы?

— Бэйр, ведьма с Великих Равнин, — по привычке ответила я, протягивая руку. Только после того, как слова были сказаны, я поняла, какая же дура.

От моего ответа у мужика дернулось веко, руку он так и не пожал.

— Простите, что? Мне послышалось что-то невразумительное!

— Эм. Клэйр, из рода Фон-лер-Ампир, — я убрала руку, сделав вид, что хотела поправить прическу, и присела в реверансе.

— Оу, Клэйр... странное имя. Вы не отсюда?

— Нет. А вам, стесняясь спросить, какое до этого дело? — вежливо улыбаюсь.

— Я хотел пригласить вас на танец, — обаятельно улыбнулся мужчина.

— Вот как... Но мы же не знакомы!

— За танцем и познакомимся.

— Да нет, спасибо, я тут с... эммм...

— Вы одна, скучаете, пьете, — брезгливо кивнул на бокал. — Я буду счастлив развеять скуку такой прекрасной дамы!

— Да я не пью, я напиваюсь, — улыбаюсь еще шире. — Так что не скучаю. Если хотите — можете присоединиться. Вино у Сеймуров крепкое, как раз что надо!

Мужик, пробормотав что-то, поспешно удалился.

— Отлично, больше не подойдет, — довольно вздыхаю, опускаясь обратно в свое кресло.

Сделав четвертый глоток из бокала, я почувствовала, что действительно расслабляюсь. Перед моими глазами кружились под быструю веселую музыку пары аристократов в дорогих нарядах. Это зрелище действовало на меня так же, как если бы я смотрела на пламя огня. Когда перед глазами что-то мельтешит, легче уйти в себя.

Я пустилась в пространственные рассуждения о своей дальнейшей судьбе, о Дейке и о клятве. На ум вдруг пришел тот сон, когда я видела мать моей предшественницы... или мою мать? Но не успела я подумать об этом, как меня прервали.

— Бэйр, иди-ка сюда! — донесся откуда-то голос Дейка, когда я начинала уже третий бокал. — Нужна твоя помощь, — он подошел ко мне вместе с Леопольдом и Симоном.

— Я занята! — демонстрирую ему бокал.

— Кроме тебя никто не справится! Вино никуда не денется.

— Чего вам всем от меня надо? — вздыхаю, провожая взглядом удаляющийся бокал. Единственную радость, и ту отобрали. Я, между прочим, заслужила этот отдых!

— Симон должен пригласить на танец Герду, чтобы поговорить с ней, но Арланд не отходит от сестер ни на шаг! — объяснил Дейк. — Если совенок увидит нашего героя под прикрытием, то тут же узнает в нем слугу и нам придется все объяснять раньше времени! В общем, ты должна отвлечь Арланда, причем немедленно. У нас почти нет времени, скоро девять, а в девять будет объявлено о помолвке!

— Дейк, есть вероятность того, что я уже хватила лишнего, вино тут крепкое, а кое-кто до определенного момента вел жизнь заклятого трезвенника и к алкоголю не приучен. Отправлять к Арланду меня — не самая лучшая идея. Иди сам его отвлекай.

Я не вольно хихикнула, представив рыцаря и инквизитора кружащимися в танце.

— Ты трезва, я по глазам вижу! Не пытайся меня обмануть, я ведь не раз с тобой пил. Давай-давай, вставай и вперед, — ухватив меня за руку и резко потянув вверх, Дейк стащил меня с кресла. — Арланд вон там, видишь? Сидит на диване с тетушкой и тройняшками.

— И что я ему должна сказать?

— На танец пригласи, да что угодно! У нас не так много времени.

Заметив инквизитора, я направилась к нему, стараясь не слишком мешать танцующим. Но, несмотря на все мое усердие, пока я добиралась до Меви, меня все равно пару раз толкнули.

— Оу, Арланд, кажется, это к тебе, — захихикали тройняшки, когда я подошла к их дивану.

— А? — растерянно обернулся инквизитор, до этого увлеченно разговаривающий о чем-то с Меви. — Бэйр?

— Дамы, можно украсть его у вас ненадолго? — улыбаюсь сестрам и старшей графине.

— Я смотрю, вы подружились с этой молодой... девушкой? — натянуто улыбнулась Меви и кинула на меня предостерегающий взгляд.

— Тетушка, они так хорошо подружились что... — одна из тройняшек, захихикав, шепнула что-то Меви на ухо.

Мы с Арландом непонимающе переглянулись. Что интересно, мы такого делали?

— Ну все, моей репутации конец! — усмехнулся инквизитор, когда мы отошли от его родственников на достаточное расстояние. — Чего ты хотела?

— Знаешь... я никогда не танцевала, — начала я, в душе проклиная Дейкстера. — Я очень хочу попробовать, но мне не хотелось бы позориться перед кем-то незнакомым.

— Этому несложно научиться, — улыбнулся инквизитор, охотно беря меня за здоровую руку.

Как раз начинался новый танец, мы мгновенно оказались в гуще пар, уже занявших нужные позиции.

— Положи руку мне на правое плечо, встань так, чтобы удобнее было шагать в левую сторону, — велел Арланд, беря меня за талию и притягивая ближе к себе.

— А когда шагать?

— Одновременно со мной.

Вокруг началось движение, я лихорадочно стала соображать, что же мне надо делать. В итоге замешкалась и чуть не упала, потом кое-как сделала пару оборотов вокруг соей оси, наступила инквизитору на ногу, потом на подол собственного платья, быстро отступила, чтобы не порвать ткань, и толкнула плечом мужчину из соседней пары...

Только через несколько минут танца я запомнила все движения, научилась двигаться в такт музыке и не только никого не сбивать, но и самой при этом не падать и не спотыкаться. Под конец стало почти прилично, я двигалась почти машинально и даже получала какое-то извращенное удовольствие от происходящего.

Весь смысл танцев, как оказалось, заключался в том, чтобы прикрывать ошибки друг друга, подсказывать что-то, помогать или разговаривать, используя возможности быть ближе, чем позволено в приличном обществе при обычной беседе. Все вокруг, собственно, этим и занимались, разговаривали, флиртовали и сплетничали. Нам с Арландом, правда, было не до разговоров: мы оба следили за мной, чтобы я никого не сбила и сама не упала.

Наконец, музыка стихла, и мы отошли к одному из столиков у стены.

— Ну как тебе? — спросил инквизитор, наливая мне в бокал то ли вина, то ли какого-то другого, неизвестного мне напитка.

— Знаешь, мне понравилось! Есть в этом что-то... Слушай, а что это ты мне даешь? — спрашиваю, понюхав странную розовую жидкость с пузырьками.

— Малиновая шипучка.

— Что? Ты издеваешься надо мной!? — возмущаюсь.

— Попробуй, это вкусно.

— Мне же не десять лет, в конце концов... — ворчу, все же пробуя странный напиток. На вкус было похоже на сладкую газировку... которой я не пробовала уже вечность. Так, интересно, а когда я вообще в последний раз ела что-то сладкое?

— Гхм... еще налить? — поинтересовался Арланд, удивленно смотря на меня.

— Да! — протягиваю ему бокал. — Слушай, а торты у вас будут?

— И кексы, и печенье... и еще кое-что, что ты, наверное, никогда не пробовала.

— Неужели мороженое?

— Что?

— Ну... холодный крем из сливок, обычно подается с вареньем.

— Значит, все-таки пробовала? — он как будто расстроился.

— Не забывай, я не совсем отсюда, — тихо напоминаю, в упоении выпивая второй бокал этой малиновой шипучки. — Там, откуда я, так питаться в порядке вещей, — показываю на дверь, ведущую в столовую, из которой были видны угощения на столе.

— Ух-ты... наверное, быстро избаловываешься.

— Не то слово, — улыбаюсь. — Я когда сюда попала очень долго не могла привыкнуть к некоторым продуктам. Зато сейчас так приятно нормально поесть... Может, по тортику? Там уже что-то стоит!

— Я не очень люблю сладкое, — поморщился Арланд. — Но если ты хочешь, можем пойти туда.

— Да ладно, не надо. Мне шипучки хватает... Хотя попозже я обязательно попробую ваше мороженое, а то сто лет его не ела!

— Скоро начнется второй танец. Идем? — как бы невзначай спросил у меня инквизитор.

Раз отдыхать мне не дают, то почему бы не отвлечь Арланда и заодно не потанцевать на настоящем балу? Когда еще случай представится?

Пары уже начали становиться, и мы поспешили к ним присоединиться.

На этот раз я освоилась быстрее, а под конец даже не задумывалась о том, какое движение следующее и правильно ли я все делаю. Войдя во вкус, я просто получала удовольствие от происходящего. Оказалось, в танце было что-то сродни медитации: повторяешь ритмичные движения под музыку, голова постепенно пустеет.

Мой третий танец был еще лучше, я уже не спотыкалась и никого не толкала, чувствовала себя куда уверенней. Единственным "но" стало то, что теперь по условиям пришлось встать почти вплотную к Арланду. Все пары вокруг воспользовались этой близостью по максимуму: дамы как бы случайно касались подбородками плеч партнеров, а потом и вовсе клали головы им на грудь, а мужчины при случае незаметно вдыхали запахи духов за ушами партнерш и шептали им что-нибудь. Инквизитор был не против последовать всеобщему примеру, но я упрямо держалась на расстоянии.... правда, довольно быстро мне надоело дергаться при каждом его неосторожном движении, и я перестала с ним воевать. С другой стороны, почему я должна заботиться о том, что подумают гости о его роде, если увидят одного из графьев в обнимку с ведьмой?

Когда танец закончился, меня отыскал Дейк.

— Бэйр, ты где пропадаешь!? — возмущенно начал рыцарь.

— Развлекаюсь на балу, — пожимаю плечами. — А что?

— Вообще-то, ты пришла сюда со мной, — напомнил Дейк. Посмотрев на довольного инквизитора, он нахмурился.

Вот дает, сначала сам отправляет меня отвлекать инквизитора, я тут собой жертвую, а он еще и не доволен!

— И что? Ты же занят делами, — фыркаю. — Вообще, лучше скажи, как там Леопольд.

— Леопольд сейчас говорит с Лореном, раскрывается страшная тайна, — сказал рыцарь, указав на выход из зала. — Пожелай ему удачи.

Мы втроем посмотрели туда и увидели всю их семью. Тома, одетая в не менее роскошное платье, чем я, с потрясающей сложной прической, стояла возле Лорена и держала за руку Леопольда. Ее уши были у всех на виду, и многие прохожие против воли задерживали на ней взгляд, но им с Лореном, похоже, было все равно: скоро их в этом поместье уже не будет.

Леопольд смотрел на отца и что-то говорил, а Лорен замер, видимо, не до конца осознавая происходящее.

— Бедняга... хотя сложно наверняка сказать, кому из них сейчас хуже, — хмыкаю.

— Это уж точно, — согласился Дейк.

— А что с твоим гениальным планом? Воплощается? — неожиданно поинтересовался Арланд. Он не забыл о странном разговоре, который рыцарь завел утром.

— Да, все идет как по маслу, — облегченно улыбнулся Дейк. — Сейчас, собственно, и происходит главное.

Проследив за взглядом рыцаря, я увидела Меви, сидящую на диване, и внимательно слушающую Симона, который взволнованно рассказывал ей что-то. Время от времени он замолкал, собираясь с силами, чтобы продолжить.

— Ох и нелегко ему сейчас, — заметила я. — Врагу бы не пожелала...

— Представляешь, самого главного он не знал? — сказал мне Дейк. — Только что она ему призналась! У него ноги подкашиваются, бледный весь, трясется, и тут еще такой разговор...

— Кто этот парень? — нахмурился Арланд. — О чем вы вообще говорите?

— Скоро узнаешь, — сказал рыцарь. — Возможно, совсем скоро.

— Это связано с наследником, — объясняю инквизитору.

— Но кто он? Кажется, я один не знаю этого! — возмутился Арланд, недовольно посмотрев на Дейка, потом на меня.

— Мы сами не знаем, — усмехнулся рыцарь. — Ни кто он, ни как он выглядит, ни даже какого пола.

— Как же вы его тогда нашли?

На это рыцарь только пожал плечами и таинственно улыбнулся, посмотрев в сторону Симона.

Меви, выслушав парня, кивнула и, кажется, велела ему отойти и дать ей подумать. Мальчишка направился в нашу сторону, уже почти не разбирая, куда идет. По пути он несколько раз столкнулся с гостями, даже не заметил, что рядом с Дейком, руководителем всей задумки, стоит Арланд, который ничего не знает и которому нельзя показываться.

Я, увидев это, взяла инквизитора за руку и быстро увела его в толпу людей. Очередной танец вот-вот должен был начаться, так что вернуться обратно и узнать, в чем дело, Арланд просто не успеет.

— Бэйр, а чем дело? — нахмурился он, тем не менее беря меня за талию. Быстро сориентировавшись по музыке, инквизитор повел меня в танце. — Что вы все от меня скрываете? — спросил он, когда и я втянулась в общий ритм.

— Никаких вопросов! — серьезно говорю, копируя интонацию самого инквизитора. Улыбнувшись после своей выходки, я повернулась вокруг своей оси и прижалась к груди инквизитора, как того требовал танец. Посмотрев в глаза Арланду, продолжаю: — Все хорошо, ни о чем не волнуйся!

— Ты просто издеваешься надо мной, — вздохнул он.

— Не все же тебе страшными тайнами головы морочить, теперь сам помучайся...

— Бэйр, пойми, дело касается моей семьи, я не могу не думать об этом, — серьезно сказал инквизитор. — Я должен знать.

— Ладно, — сдаюсь под этим грустным взглядом. — Два парня хотят жениться на твоей сестре, Дейк помогает одному из них.

— Ты о Герде? Я слышал, сегодня Дульсин сделает ей предложение... бедная девочка.

— Вот. Есть еще один заинтересованный молодой человек, вот ему-то Дейк и помогает. Если все сложится хорошо, все будут довольны: и Герда, и парень, и наследник.

— Это ведь тот юноша, который сейчас говорил с Меви? Я не разглядел его лица и не могу сказать, знаю ли я его. Надеюсь, он из хорошей и состоятельной семьи? — спросил он настороженно.

— Арланд, Дейк не стал бы помогать плохому человеку, а из какой он семьи — неважно.

— Вообще-то важно, — нахмурился инквизитор. — Герда привыкла к достатку, никто из семьи не позволит, чтобы она ушла к беднякам. И причем здесь наследство?

— Если все сложится удачно, наследницей станет Герда... а, скорее всего, все сложится именно так, — не заметив рядом пары, я случайно толкнула локтем даму и споткнулась о ее подол. — Черт!...

— Герда станет наследницей!? Вот это по-настоящему хорошая новость! — воодушевился Арланд. — Но почему она? Разве она колдунья? Насколько я помню, тетя обещала отдать все магу.

— Вот этот маленький нюанс я и не стану тебе объяснять, понял? Я сказала самое главное, остальное уже не так важно... Дейк и так меня убьет, потому даже не начинай спрашивать.

— Хорошо, — усмехнулся Арланд. Мы снова находились очень близко, и он коснулся подбородком моего лба. — Слушай, ты вся горячая. Как себя чувствуешь?

— Я? Я в порядке, — пожимаю плечами. — Мне просто тяжело сосредоточиться на этом дурацком танце и вместе с тем говорить с тобой... голова кружится.

— Наверное, тебе стоит выйти на улицу. Там прохладно, ты быстро придешь в себя.

Стоило музыке прекратиться, Арланд повел меня в сторону балкона, почти полностью укрытого от света и шума бала тяжелыми шторами. Как только я вышла из зала, тут же поняла, насколько там было жарко и душно.

— Ну как, легче? — заботливо поинтересовался инквизитор.

— Да, как ни странно, — киваю, вдыхая полной грудью прохладный воздух. Удивительно, я даже не заметила, что мы все в том зале просто варились заживо! А тут так хорошо...

— Многие не замечают, а потом падают в обмороки.

Из балкона мы прошли в сад, среди кустов и деревьев вдали можно было заметить свечение от моего фонтана. Вокруг ходили люди, такие же, как и мы, кому надоела духота.

Эх, конечно, мне хотелось бы представить свою работу по всем правилам, разрезать ленточку, сказать речь, но кто мне даст? Просто был старый заброшенный угол, а теперь гордость поместья. Кому из гостей какое дело кто все это создал?

Мы с Арландом двинулись туда, мне хотелось посмотреть на реакцию зрителей.

Впрочем, долго оставаться возле фонтана не пришлось, одна парочка облюбовала это место и забылась в страстном поцелуе, так что нам пришлось уйти дальше в глубь сада, чтобы избежать неловкой встречи.

Когда мы вышли на заросшую дорожку, скрытую от прочих высокими кустами, Арланд украдкой расстегнул ворот плотной белой мантии и подставил прохладному ветру покрытую свежими татуировками шею.

— Птицы поют, — неловко заметила я, начиная догадываться, зачем это он меня так далеко уводит.

— Это лучше, чем галдеж народа, — пожал плечами инквизитор, усаживаясь на старенькую кованую скамью и смешно принюхиваясь к запаху цветов.

Сел он по самой середине, так что куда бы я ни опустилась, мы бы оказались рядом. Вот пройдоха!

Деревенея от волнения, — или от стремительно испаряющегося из крови вина, — я опустилась рядом.

Плечи предательски задрожали на ночном сквозняке, и Арланд обнял меня, притягивая к себе. Я и опомниться не успела, как наши губы сомкнулись. Приятный запах его волос накрыл меня мягкой волной, голова закружилась...

Наверное, все это было лишнее и мне стоило бы отстраниться, сказать, что мы не можем этого делать по тысяче разных причин. Отстраниться было бы правильно, но мне просто не захотелось.

Я почувствовала, как его ладонь в перчатке легла мне на щеку, и подняла лицо, чтобы нам было удобнее. Он обнял меня за талию, разворачивая к себе, а я положила руку ему на плечо, и мы целовались, как два подростка, дорвавшихся до взрослых развлечений. Большое и жирное "нельзя" висело над нами с первого дня знакомства, и тем больше был восторг от того, что мы все-таки решились.

— Это мой последний день в поместье, — сказал Арланд, когда мы отстранились друг от друга. Мы так и остались сидеть в обнимку, так мне было теплее. — Завтра мне уже нужно отправляться в путь.

Сердце все еще колотилось от пережитого волнения, и я туго соображала, и смысл его слов добрался до меня не сразу.

— Завтра? — удивилась я. — Почему так быстро?

— Мне долго добираться до Ордена, так что стоит выехать пораньше. Я ведь уже написал, что вернусь до положенного срока, — он посмотрел на меня, опустив голову. Наши носы почти касались друг друга, я чувствовала его дыхание с ароматом вина.

Вот, значит, почему он привел меня сюда — хотел успеть до отъезда в Орден. До ритуала, который может оказаться для него последним.

Боль, от которой сжалось сердце, подсказала мне, почему я не должна была идти сюда с ним. Какая же я дура...

— Как только пройду все испытания и получу значок инквизитора, я найду тебя, — пообещал Арланд. — В Ордене я пробуду не больше месяца, а потом тут же отправлюсь на поиски.

— Если выживешь, — вздохнула я, почувствовав желание отстраниться. Инквизитор уловил мое движение, напряг руку и удержал меня рядом.

— Выживу, — твердо сказал он. — Теперь у меня на это куда больше причин.

— Арланд...

— Я говорю о том, что, если попаду в другой мир, смогу жить, не озираясь по сторонам, — сказал он, решив, что я восприняла его слова как слащавое признание в любви. — Навязываться я тебе не стану.

От теплоты, окутавшей было нас, почти ничего не осталось. В одно мгновение все стало настолько сложным, что воздух между нами можно было использовать вместо наковальни. Я поняла, что срочно должна сказать что-то, чтобы это напряжение ушло и наше положение перестало выглядеть настолько безнадежным.

— Сначала вернись, — сказала я, встретив его взгляд и сжав его пальцы здоровой рукой. — А потом мы решим, кто кому будет навязываться, идет?

Арланд кивнул, его тонкие губы снова тронула улыбка.

Мы еще сидели какое-то время рядом, держась за руки, смотрели на сад и слушали ночных птиц, а потом я предложила вернуться внутрь и попробовать торт.

— Все бы тебе есть... — вздохнул инквизитор, но поднялся и помог мне встать.

Оставшийся вечер прошел, как во сне. Меви нигде не было, видимо, старушка устала и вернулась в свои покои. Ни Дейка, ни Леопольда я больше не видела, зато заметила Тому, с аппетитом беременной поедающую все копченое за столом.

— А что с Леопольдом? — спросила я, улучив перерыв между танцами и подойдя к ней. — Я его давно не видела.

— Сейчас он с отцом, никак не могут наговориться друг с другом, — улыбнулась Тома. — Лорен старается принять все это... не без помощи всяких настоек, правда, — ее уши недовольно дрогнули.

— Известно что-нибудь о решении Меви? Кажется, я пропустила этот момент...

— Симон опередил Дульсина, но и тот успел все сказать. Обоим графиня велела ждать ее решения, а потом ушла к себе в покои. Думаю, это известие стало сильным ударом для нее... надеюсь, мы не слишком укоротили ее жизнь, — вздохнула экономка.

Больше я ничего не узнала, а позже мне встретилась Герда в компании Дульсина и Симона. Трое разговаривали, как ни в чем небывало.

Праздник продолжался, гости ели или танцевали, кто как хотел. Я, решив не сбиваться с грешного пути, пила вино, объедалась сладким и развлекалась в компании Арланда, а потом и его знакомых аристократов, которые спьяну не поняли, кто я такая.

Странный и сложный разговор о нашем будущем развеялся в атмосфере праздника, и мы просто получали удовольствие. Еще несколько раз мы выбирались на воздух якобы подышать, и, к счастью, никто не обращал на нас внимания: таких парочек было полно, и никто особенно не вглядывался в темные уголки сада.

Все закончилось ровно в два ночи. Музыканты быстро свернулись, гости разошлись по комнатам, а довольные предстоящим пиршеством слуги принялись убирать остатки еды со столов.

Арланд проводил меня в нашу с Дейком комнату, но там на ручке двери висел красный носок, наш давно обговоренный знак, и разумеется, когда я попыталась ее открыть, оказалось, что замок заперт изнутри на ключ.

Вот гад! Мы же договаривались, что он не должен водить своих женщин в нашу спальню!... Хотя важно не это. Где мне теперь спать? Они там, судя по звукам, надолго!

— А что теперь? — спросил Арланд, с усмешкой выслушивая поток моих ругательств.

— Надо идти к Томе! — вздохнула я. — Наверняка осталась хотя бы одна свободная комната. Устроюсь там.

— Это вряд ли, — заметил инквизитор. — Гостей много, все занято. Это я тебе точно говорю.

— И что же ты мне предлагаешь? — я сложила руки на груди, возмущенно взглянув на Арланда.

— Есть башня, там моя старая комната, — сказал он. — Она всегда пуста и в ней прибрано.

— Та самая с призраками?

Я даже не знала, что может быть хуже такой ночки. Перед глазами уже стояла картина, как я одна кутаюсь в тонкое одеяло в ледяной башне, прислушиваясь к каждому шороху и молюсь о наступлении утра.

— И кто там водится? — спросила я поникшим голосом.

— Их немного, моя мать, обманутый отец Дороти, пара почтенных дедов нашего рода, две-три тетушки, пара бабушек. Все они мирные, если и появятся, то только для того, чтобы пожаловаться или попугать... Повоют и успокоятся, — с улыбкой рассказал он, и, увидев мое испуганное лицо, тихо рассмеялся. — Бэйр, я шучу, зачем тебе идти в башню, когда ты можешь заночевать у меня?

— Эй! — возмущенно отстраняюсь от инквизитора, чувствуя, как сама при этом дико краснею. — Я не!...

— Я же не говорил заночевать со мной! — объяснил он, хотя чует мое сердце, он бы не отказался от такой возможности. — Ты поспишь на моей кровати, а я переночую в башне. Идет?

Заколебавшись на пару секунд, я все же согласилась. Ночевать с призраками, одна из которых — мать Арланда — недавно снилась мне в кошмаре, мне не очень-то хотелось. А комната инквизитора хотя бы находится не так далеко от остальных и куда более уютно обставлена.

Приведя меня к себе, Арланд поспешно раскидал по закоулкам немногие разбросанные вещи, продемонстрировал, как зашторивать балдахин над кроватью, показал умывальную, показал, как закрывать и открывать дверь... он много и долго мне все показывал, как будто оттягивал момент, когда ему придется уходить.

— Знаешь, Арланд... я уже поняла, что мне не стоит открывать окна и заглядывать в твои шкафы, может, я пойду спать? — прошу, но неуверенно. С одной стороны, неудобно выгонять его из собственной комнаты, а с другой корсет этого платья мне уже так натер бедро...

— А... Да, конечно, — растерянно прервав свои разъяснения, Арланд посмотрел на меня, как обиженный щенок лабрадора. — В таком случае, я пойду?

— Да, можешь идти, — великодушно киваю.

Как только он вышел, я заперлась изнутри и скрылась в умывальной. Хотелось вымыться после бурных плясок в душном помещении, охладить разгоряченное тело. Я даже не стала нагревать воду, постояла немного под ледяным душем.

Выскользнув оттуда, я быстро спряталась в его кровати и закрылась балдахином. Ночной рубашки у меня с собой, разумеется, не было.

Улегшись под одеяло, я приготовилась спать, но уснуть оказалось не так уж просто после такого бурного вечера. Стоило мне лечь, как в голове закрутились сотни непрошенных мыслей. Запах от его подушки, одеяла, простыни... Этот аромат я впервые почувствовала, когда рылась в его сумке. Потом я догадалась, что эту жидкость он добавляет в краску своих татуировок. Как итог — кожа, волосы, одежда, все, что окружало Арланда, имело этот запах, от которого после сегодняшних танцев меня начинало вести куда-то не туда.

Когда видения, носящиеся в голове, стали походить на фильмы рейтинга "18+", я выругалась и улеглась на диване, который ничем не пах.

Там мне, наконец, удалось успокоиться и уснуть.

Очнулась я от того, что в дверь кто-то постучался, после чего она начала медленно открываться, скрипя петлями.

Я мгновенно вскочила на кровати и приготовила к бою левую руку. Я не знала точно, как могу ей навредить кому-то, в ком нет магии, но голубой туман должен был хотя бы напугать врага.

— Бэйр!... — прошипел кто-то снаружи. — Это я!

— Кто "я"?

— Арланд!

— Чего тебе надо в такое время?...

— Тетя Меви... ей совсем плохо, — объяснил он, зайдя в комнату. Я быстро прикрылась пледом.

— Что такое? — встревожено спрашиваю.

— Кажется, она умирает, — вздохнул Арланд. — Она хочет, чтобы вы с Дейкстером засвидетельствовали ее завещание.

— Да, конечно... подожди, я сейчас оденусь.

Кивнув, инквизитор вышел из комнаты.

Я быстро натянула платье, — с завязками справилась, почти не задумываясь, — и вышла в коридор. Вместе с инквизитором мы поспешили к покоям старушки.

Дейк, причесанный и одетый, уже был там вместе с остальными членами семьи. Родственники стояли у двери в спальню графини и ждали.

— Как она? — тихо спросил Арланд у Хагарда.

— Доктор говорит, что плохо, — вздохнул здоровяк. — Вряд ли дотянет до утра.

— Это должно было случиться, — твердо сказала Вереника, хотя по ее лицу было видно, что она сильно нервничает.

Из комнаты вышел Шангай Ловихвост и внимательно осмотрел собравшихся.

— Сестры здесь? — спросил он.

Вперед тут же выступили тройняшки, все они были в просторных ночных рубашках и чепчиках. Видимо, девочек, как и меня, только что подняли с кровати.

— Зайдите, графиня желает вас видеть.

Сестры, переглянувшись, одна за другой исчезли за дверью, а мы остались ждать их в напряженном молчании.

В коридоре не было слышно, что говорила Меви, хотя все прислушивались изо всех сил. Когда через несколько минут дверь открылась и показались тройняшки с заплаканными лицами, все стало ясно без слов.

— Графиня скончалась, — объявил доктор, вышедший минутой позже. В руках у него был бумажный конверт. — Завещание, в котором она оставила свою последнюю волю, она попросила прочесть перед всей семьей ведьму по имени Бэйр, как незаинтересованное лицо. После конверт с завещанием должен быть сожжен на глазах у всей семьи Дейкстором Донаном.

Шангай протянул мне бумагу, все в нетерпении уставились на меня.

Раскрыв конверт, я вынула оттуда лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком графини была написана ее последняя воля. Откашлявшись и собравшись с духом, я принялась читать.

— Дорогие мои родные, к моему сожалению, линия старшего графа оборвалась на моем племяннике Адаме. Умирая, я должна была выбрать из вас наследника, достойного, опытного и преданного семье человека. Однако я поступила не так, как должна была. В своей последней воле я объявляю временной наследницей Герду Сеймур, благословляя ее на брак с человеком, от которого она ожидает ребенка. Истинным наследником признается ее первенец, являющийся потомком Маггорта. В день, когда наследнику исполнится восемнадцать, он должен стать старшим графом рода Сеймуров. На время, пока этого не произойдет, Вереника Сеймур обязана покинуть поместье. Завещаю Хагарду Сеймуру во всем помогать временной наследнице в управлении поместьем и научить ее, ее мужа и ее дитя всему необходимому. Я возвращаюсь в Реку Жизни в мире и покое, зная, что вы исполните волю мою.

Закончив читать, я тяжело вздохнула.

Поспешно убрав завещание в конверт, я передала его Дейку, который только пожал плечами, мол, поджигать нечем. Магии у меня не было. Арланд протянул огонек, якобы от спрятанной за ладонями спички.

— Герда, что это значит? — спокойным голосом спросила Вереника у дочери. Девочка под взглядом этой мегеры сжалась, из ее глаз ручьями потекли слезы.

— Я так виновата... — всхлипнула она.

— Вереника, пожалуй, тебе стоит собрать вещи, — усмехнулся Дейк, посмотрев на изгнанницу. — Я провожу тебя в твою комнату.

На следующий день все прощались.

Гости, узнав о неприятном известии, поспешили покинуть поместье, чтобы не смущать траур родственников умершей. Они знали, что скоро вернуться, сначала на похороны, а потом, спустя разумное время, на свадьбу: слухи разнеслись по гостям со скоростью ветра.

Вереника уехала еще ночью, не простившись ни с мужем, ни с дочерьми. Герда не знала, плакать ей или смеяться, с одной стороны у нее умерла любимая тетка и уехала мать, с другой неожиданная помолвка с тем, кого она любила. Симон, который в один день стал женихом, отцом и графом, ходил бледный и ни с кем не разговаривал.

Мы с Дейкстером рассказали Томе о Гарфеле и она под шумок проводила нас в место, где хранились все сбережения рода. Мы взяли оттуда увесистый мешок синих драгоценных камешков и передали их Гарфелу, который, получив плату, тут же покинул поместье.

Лорен, единственный из семьи, кроме Арланда, узнавший всю правду о наших с Дейком деяниях, торжественно вручил мне родовую реликвию: длинную перчатку Маггорта на левую руку. Эта вещица все равно была никому не нужна, а мне стала отличной заменой вечно пачкающихся бинтов, закрывающих пугающие узоры на голубоватой коже.

Арланд, который по счастливом стечению обстоятельств отправлялся с нами, зашел к Сарабанде за Дороти. Как только он вернулся, мы отправились в путь.

Леопольд, со слезами на глазах попрощавшись с родителями, обнял мать, чуть не задушил Лорена, а потом превратился в изящного серого коня. Позволив себя оседлать, он кое-как повез на своей спине бывшее привидение, которому было просто не на ком ехать.

Всей компанией мы выехали за кованные железные ворота, и дело о семье Сеймуров закончилось.

Продолжение следует...

От автора:

Чтобы быть в курсе последних редакций и новых книг из серии, можете ознакомиться с новостями на сайте и телеграм-канале:

http://skakhann.webnode.ru/

t.me/scahann_worlds

При создании обложки была использована иллюстрация, созданная автором книги.