Chrome Shelled Regios том 5

"Он часто говорил, что своим поступком лишил Делка выбора. И очень обрадовался, услышав, что ученик Делка стал Обладателем"

А этот ученик опозорил Делка.

"Поэтому Хаиа тебя ненавидит".

— За что?

На секунду Лейфон подумал, что дело в имени Сайхарденов, которое он запятнал.

"Не за это", — ответил Фермаус, словно прочитав мысль Лейфона.

Скорее всего, увидел выражение его лица в скоупе.

"Хаиа родился не в Грендане. Рюхо взял его, сироту, в одном из городов-нанимателей. Хаиа тогда был дерзким мальчишкой, но сила Рюхо впечатлила его — а потом он привязался к Рюхо как к родному отцу. Разве приятно видеть, как родитель открыто гордится чужим ребёнком?"

— Не знаю.

Лейфон тоже сирота. Он не понимал таких отношений. Но помнил, что не очень радовался, когда Делк хвалил других учеников.

"Хаиа хочет поймать Свергнутого и привезти в Грендан. Всё ради Небесного Клинка. Хочет доказать, что ученику Рюхо под силу всё то, что под силу ученику Делка".

Фермаус по-настоящему рассмеялся. Приглушённый механический смешок звучал очень странно, и чувствовалось в нём какое-то смущение. Нежность? Нет... не совсем...

Лейфон ломал голову в поисках точного слова, когда из терминала вдруг послышались шумы.

"Что ты делаешь?" — произнёс ледяной голос.

Но вопрос был привычный и нёс успокоение.

— Фелли... сэмпай, — поспешно добавил он, вспомнив, что Фермаус всё слышит.

"Мои терминалы ещё в пути. Так что я позволила себе одолжить ваш", — сказала Фелли с недовольством в голосе.

"Невероятно", — вмешался механический голос.

Каким-то образом получилось, что на терминал рядом с Лейфоном воздействовал психокинез двух человек.

"Вы не блокировали мой психокинез, а подстроились под него. Удивительно. Ставить психокинетические помехи могу и я, но о таком захвате ни разу не слышал".

"Извините... — сказала Фелли восхищённому Фермаусу, и эмоций в её голосе было меньше, чем в механическом. — Мне надо обсудить с этим неизлечимым дураком его дурость. Посторонних попрошу удалиться".

"А..."

Голос Фермауса тут же оборвался. Похоже, он напрочь лишился терминала. И хотя Фелли не было рядом, получалось, что Лейфон остался с ней наедине. Он занервничал, ощущая себя чрезвычайно неловко. Он чувствовал гнев Фелли.

— Ээ... прости.

"Начал с извинений, похвально. А может, думаешь, что если сразу извиниться, легко отделаешься?"

— У...

"Ну ладно. Ситуацию я поняла. За уровень Целни просто стыдно".

— Вовсе нет, — покачал головой Лейфон, испытывая в то же время облегчение от её понимания. — Вы школьный город. Это нормально.

"Вот беда", — прошептала Фелли.

Она рассказала о Нине и остальных, а потом спросила:

"Так зачем ты их позвал?"

Если задача не по зубам студентам-военным, им здесь делать нечего.

— Чтобы смотрели.

"Смотрели?"

— На бой с гряземонстрами. Мой стиль боя вам точно бесполезен. А вот стиль Наёмников пригодится. Фелли, было бы здорово, если бы ты могла вести запись.

В Грендане молодым военным перед тем, как выпустить их на поле боя, показывают сражение профессионалов с гряземонстрами. Вступить в бой новичкам дозволено лишь после того, как они вдохнут воздух битвы, ощутят собственной кожей жуткое величие гряземонстров. Так можно заранее подготовиться, представить, как вести бой. В Грендане это стало традицией, поскольку город часто вступал в бой с гряземонстрами.

"Извлечь данные из моей головы на носитель не так-то просто... а вот запись изображения с фейс-скоупов осуществима. Скажу брату, чтобы устроил".

— Спасибо. Командир обидится, если все увидят, а она нет...

"Теперь у меня соблазн ничего не записывать".

— Что?!

"Шучу. Сейчас передам остальным".

— Хорошо. Скажи, чтобы нашли точку, откуда есть обзор, и ждали там. Сколько надо времени?

"Обзор будет сразу, но если подождёшь ещё немного, придут мои терминалы и будет запись со всех направлений".

— Так и поступим, — кивнул Лейфон, оценив состояние гряземонстров.

"Тогда этот терминал оставлю тебе в помощь", — ответила Фелли, и изображение на фейс-скоупе на секунду померкло, а потом стало ярче прежнего.

— Слушай, а так лучше.

"Лесть тебе не поможет. И ещё, ты не в лучшей форме, так что не перенапрягайся".

— Знаю.

Она замолчала — видимо передавала сказанное остальным.

— Так...

Всё почти готово. В остальном дело за командиром. Лейфон не знал, за что волнуется больше — за неё или за предстоящий бой с гряземонстрами.

* * *

На самом деле там всё уже решилось. Фелли специально не стала говорить.

Нина спустилась в отделение центрального механизма на давно уже знакомом лифте, больше похожем на железную клетку, и понеслась к ядру.

Был ещё вечер. Для мусорщиков рано. Обслуживающие центральный механизм инженеры в это время обычно в комнате отдыха. И Нина мчалась по безлюдному отделению сломя голову, со всех ног.

Целни обезумела. Невозможно поверить, что этот электронный дух — маленькая девочка — обезумел. Но так и есть — город не только не избегает гряземонстров, но идёт прямо на них. Они прямо по курсу города, Лейфон будет с ними биться. Да что, чёрт возьми, случилось?

Нина затем и бежит, чтобы понять, так ли это, и что-то сделать, если это так — но не в силах подавить сомнения. Эта милая девочка... Отношения их завязались ещё когда Нина только поступила и устроилась на уборку отделения. Пусть они знакомы не так долго, как с её другом детства Харли, но Целни была первой, с кем Нина подружилась после приезда, и в этом смысле электронный дух, принявший вид маленькой девочки, играл в жизни Нины важную роль, независимо от давности знакомства.

— Случилось что-то ужасное.

Не может такое происходить по воле Целни.

Эта мысль потрясла Нину. Она почти сразу остановилась. Кое-что вспомнилось.

Перед ней высились массивные плиты ядра. Ядро — это и есть холм из множества слегка изогнутых плит. Обычно Целни внутри.

— Целни! — звала Нина, обходя плиты.

Она сделала круг, но входа не нашла. Оставалось только звать.

— Целни!

Её голос тонул в шумах центрального механизма. Пока она кричала, в груди возникло какое-то чувство. Сердце забилось быстрее. Казалось, что вся кровь хлынула к груди и вот-вот взорвётся. Это от волнения?

Она возбуждена. Поняв это, Нина прижала руку к груди.

— Что со мной?

Организм возбудился вопреки её желаниям и обстановке. Возникло неприятное ощущение, что он живёт своей жизнью, и Нина ничего не могла с этим поделать. Появилась температура, кровь, казалось, отхлынула от головы.

— Кх...

Ноги подкосились, и Нина схватилась за плиту. И...

— Ай!

Опора исчезла, Нина потеряла равновесие. И упала. Падая, она поняла, что половина плиты, на которую она опёрлась, сложилась внутрь и открыла проход. Нина мгновенно сгруппировалась и заскользила. Пол в этом направлении наклонялся под крутым углом. Раздался хлопок — провалившаяся плита встала на место — и Нина покатилась вниз в наступившей темноте.

— Ух!

Она ударилась плечом об пол и остановилась. Кувыркалась она недолго — раз пять, не больше. Даже с учётом того, что какое-то время она скользила, высота была небольшой.

— Я... внутри?

Она и представить не могла, что вот так попадёт внутрь.

Нина поднялась на ноги и осмотрелась. Когда она падала, ей показалось, что здесь темно — но темно не было. В центре достаточно небольшого пространства сиял тусклый свет. Свет пульсировал, менялся с голубого на золотистый и обратно, мягкими волнами разгоняя темноту вокруг.

От такого мерцания кружилась голова, сердце до сих пор колотилось, и Нина почувствовала себя нехорошо.

— Ты здесь?..

Казалось, в голове вертится маленькая карусель. Внутренняя кэй не помогала прийти в себя, и Нина с трудом заковыляла к источнику света.

Как она уже заметила, пространство было не очень просторным. Отчётливо разглядеть, что находится в центре, удалось почти сразу.

— Целни!

На большом пьедестале лежал алмаз. Высотой пьедестал был примерно Нине по пояс, диаметр такой, что охватить могли бы четыре-пять взрослых людей. Алмаз — необработанный. Будто его положили сюда сразу после добычи. С подножия пьедестала выходило несколько труб, которые тянулись куда-то наружу. На алмаз местами налипли тёмные камешки, но сам он был прозрачен, словно водная гладь.

Внутри была Целни. И не одна.

— Что это? — произнесла Нина и поняла, что голос дрожит.

Целни смотрела куда-то вдаль невидящим взглядом. Нина не знала, как девочка попала внутрь, но сейчас она висела неподвижно, раскинув руки и ноги. Словно мёртвая, подумала Нина, и по спине пробежал холодок.

— Что ты здесь делаешь?

Позади Целни стоял некто огромный. Роскошная золотая шерсть и длинные ветвящиеся рога одним своим видом внушали трепет.

Козёл. Свергнутый. Он стоял внутри камня, вместе с неподвижной, словно умершей, Целни.

— Мерзавец... Что ты здесь делаешь?! — крикнула Нина и выхватила дайты.

Дайты восстановились, ярость прогнала головокружение, потекла кэй. Нина занесла оба железных хлыста над головой и ударила по камню. Раздался громкий звон. Жёлто-голубая пульсация на секунду померкла, но тут же восстановилась.

— Кх!

Нину отбросило, она перевернулась в воздухе и приземлилась на ноги. Она снова стала наносить удары, но на камне не появилось ни царапинки. Нет... Перед самым ударом что-то её отталкивает... Так ей казалось.

Что это? Чёрт. С ней должен быть терминал Фелли. Можно попросить её проанализировать, а может, уже и просить не надо.

Но Нина промолчала. Уже подумав об этом и машинально собираясь позвать Фелли, она прикусила язык и сделала глубокий вдох.

Лейфон тоже один, подумала Нина. Секунды хватило, чтобы забыть свой гнев. Неприятные ощущения исчезли. Кэй течёт, это хорошо.

На алмазную тюрьму она больше бросаться не стала. Так и Целни можно навредить. Всё-таки это, как ни крути, ядро центрального механизма. Его разрушение может вызвать сбой в работе города. Горячиться нельзя. Быть может Нина, на мгновение забывшись в ярости, чуть не разрушила сам город. Мысль привела её в ужас. Но что же тогда делать?

— Тело... — раздался внезапно голос в голове, и у Нины перехватило дыхание. — Тело моё уж сгнило и стало непригодно. Я есть дух, обращённый в огонь безумной ненависти. Новому мне для новой цели нужен хозяин. Я ищу того, кто жаждет огня. Я поведу того, кто жаждет огня. Я приду к тому, кто достоин моего духа. И стану я мечом, сметающим прах Игнатия, и обращу в пепел всех врагов хозяина.

Лейфон эти слова уже слышал, там, в городе, которым управлял ставший ныне Свергнутым электронный дух. Но Нина слова Свергнутого слышала впервые.

— Это ты... разговариваешь? Прах Игнатия? О чём ты? — растерялась она, совершенно не понимая сказанного.

Но растерянность тут же прошла. Слова были непонятны, но кое-что Нина поняла. В том числе благодаря тому, что услышала, когда Свергнутый вмешался в бой с десятым взводом.

— Ты ищешь, кого использовать для боя с гряземонстрами? Даже Целни подойдёт для твоих целей?

— Чтобы заполучить того, кто пригоден для моего духа, я порождаю события.

— Что...

— Обстоятельства вынудят людей меняться, расти, — Свергнутый замолчал, ограничившись этим ответом.

Меняться, расти... Нина размышляла недолго. Она поняла сразу.

— Неужели... ты ради этого сталкиваешь нас с гряземонстрами?!

В навязанном им бою люди, конечно, станут сильнее. Иначе не выжить. Внутри кочующих городов, под защитой электронного духа, они как-то справляются с изредка встречающимися опасностями, но что будет, если эту поблажку в виде электронного духа убрать? А если, хуже того, город по собственной воле пойдёт навстречу гряземонстрам? Люди вынуждены будут постоянно сражаться с ними.

— Это безумие... Город погибнет.

Бой с гряземонстрами сопровождается постоянной угрозой разрушения города. Потому региосы и двигаются так, чтобы избежать их.

— Если явится тот, кто пригоден для моего духа, прах Игнатия спасёт в разы больше людей.

— Иди...отская теория, — простонала Нина.

Получается, чтобы заполучить носителя, допустимо уничтожить Целни. А ведь недавно Свергнутый вселялся в Дина, стремившегося Целни защитить.

— Думаешь, мы здесь твой произвол терпеть будем? Отпусти Целни!

Нина почувствовала со стороны Целни, прежде висевшей совсем неподвижно, какое-то беспокойство.

— В тебе нет запредельного желания, — медленно качнулась фигура Свергнутого в камне. — Но есть необычная искра.

— Что ты несёшь...

— Ты, желающая защитить город. Я тебя испытаю. Пусть ты не можешь питать меня запредельным желанием, но я рискну и доверюсь твоей искре.

— Чт...

Нина почувствовала непонятную опасность и заняла оборонительную стойку. Но движение оказалось бессмысленным. Когда она вставала в стойку и поднимала хлысты, они на кратчайшее мгновение оказались между ней и алмазом. Всего на мгновение. Но за эту долю секунды Свергнутый из камня исчез. И тут же...

— Чт, что...

Грудь ставило какое-то чувство...

— Н-не может быть...

Что-то словно хлынуло в неё под большим напором, проталкиваясь, преодолевая всякое сопротивление, заполняя пустоту в груди, о которой она и сама не знала. Неужели это оно, мелькнула мысль в гаснущем сознании, пока Нина захлёбывалась в этом потоке. Не это ли чувствовал тогда Дин...

— П-прекратииииииии!

Крик Нины эхом отразился от плит, но услышала его только Фелли. Она не знала, что происходило до того, так как психокинез вдруг перестал действовать. Оставалось лишь сказать Кариану, чтобы отправил людей к центральному механизму.

Поэтому она не хотела ничего говорить Лейфону, которому предстоял бой.

* * *

— Таак... — неспешно поднялся сидевший на камне Хаиа.

Вышедшие из спячки гряземонстры дрожали и пытались расправить крылья.

— Пора, пожалуй, — тихо сказал он, и Лейфон почувствовал, как расположившиеся в округе наёмники стали плавно наращивать кэй.

Аккуратно, чтобы не спровоцировать противников.

— Как там у вас? — спросил Лейфон у Фелли.

"У нас тоже всё готово".

— Меня можно не записывать. Даже лучше не записывать.

"Хорошо. Твой уровень им всё равно не светит".

Лейфон усмехнулся безжалостным словам и окинул взглядом гряземонстров. Они, наверное, уже учуяли людей. Что предпочтут гряземонстры, их или находящийся в одном перелёте отсюда Целни, где пища в большем изобилии?

— Итак, смотрите.

"Не перестарайся", — донёсся голос Шарнида.

Лейфон чуть заметно улыбнулся и обратился к Хаиа:

— Надо начать одновременно — если хоть один полетит к Целни, будет плохо.

— Ты кого учишь?

Хаиа тоже был возбуждён предстоящей битвой. В его голосе слышался зловещий смех.

— Мы псы войны, ага. А не щеночки, которых надо учить кусаться.