Счастье на снежных крыльях

Вернувшись в спальню, я задумчиво осмотрела щедро накрытый стол с красивыми тяжелыми бокалами с вином и водой. Вот что-то мне подсказывало: не стоит это есть. Ведь Шедвик сделал мне фактически установку — поспать, принять ванну и поесть, — значит, дело не только в его запахе или каких-либо феромонах, что он выделял, охмуряя меня. Я бы их смыла, о чем он не мог забыть. Видимо, та дурь, которая мутит мысли и подсовывает чужие желания, либо магическое воздействие, либо подмешивается в еду и питье, а возможно и то и другое вместе. Это как ранец с парашютом, в который налили кислоты!

Еще раз подозрительно взглянув на стол, я решила: не буду ничего, кроме фруктов. В конце концов, недавно плотно поела и проголодаться не успела. Взяв фрукт, похожий на яблоко, и, чтобы больше не забываться, откусила. Похоже, на подсознательном уровне своевременно дошло, что меня пытались загипнотизировать или каким-то другим образом внушить чужие мысли. Вот подсознание и подкинуло самый доходчивый образ змея с яблоком. Не зря во время разговора я думала о нем.

Хищно, со злостью откусив следующий кусок, я еще и громко почавкала, чтобы окончательно прочистить заплывшие мозги. Затем решила, время лучше не терять, разлеживаясь здесь, а пойти хотя бы дом осмотреть. Вдруг что-то полезное узнаю. Предъявлять претензии за гипноз и обман не буду, пусть мой новый хозяин и дальше считает, что дочь владельца русского строительного бизнеса, который одним взглядом может загипнотизировать до вечной икоты кого угодно, можно обмануть настолько дешевым способом.

Я заплела косу, скрутила ее рогаликом на затылке и закрепила вилкой, спрятав ее в волосах. Пусть такое, но оружие! Быстро обследовав комнату, потайных дверей не нашла, увы. Время поджимало, вряд ли Шедвик оставил меня в покое надолго — часа на три-четыре, не более. Приоткрыла дверь в гостиную и порадовалась: никого нет. Змеей скользнула к двери в коридор, подбадривая себя, вспоминая маму, когда та вкрадчивым хрустальным голоском вела переговоры о размере своего гонорара. С такими родителями остаться доверчивой и наивной просто нереально. И довольно доедающий огрызок червяк где-то на задворках моего сознания этому доказательство.

В коридоре царила тишина, с одной стороны, пугающая, с другой -обнадеживающая. Мягкие мюли позволяли бесшумно идти по коврам. Дом оказался огромным, и я не решилась покидать третий этаж. Я заглядывала во все комнаты подряд, они походили одна на другую: большие, воздушные, карамельные, словно выставочные или призванные пустить пыль в глаза таким как я, расслабить, запутать мысли.

Один раз меня напугала змейса, какая-то серая и с хвостом, в унылом платье, похожем на одежду Шедвика. Она 'выползла' из соседнего коридора с тяжелым подносом в руках и, не заметив меня, заскользила вниз по ступеням. Отдышавшись от страха и вернув себе самообладание, я двинулась дальше, туда, откуда появилась змейса.

Этот коридор привел к небольшой лесенке, ведущей наверх. Ого, кажется, меня в высотку поселили. Я сомневалась, стоит ли подниматься или лучше пройтись еще по третьему этажу, но любопытство, а может опять подсознание, толкнули продолжить путь. Держась за стену и чутко прислушиваясь к любому шороху, я поднялась наверх. И оказалась в полумраке напротив распахнутых двойных дверей, хотя всюду, где я до этого побывала, было светло. Я невольно прижалась спиной к стене и уже хотела уйти, но из открытого помещения раздался странный шум. Меня словно магнитом туда потянуло. Любопытство или вновь подсознание сработало, но я подкралась к дверям, с замирающим сердцем заглянула внутрь и заледенела от страха...

В большой комнате, убранством напоминающей дорогой бордель, произошло — убийство! Поперек огромной постели раскинулся в позе звезды незнакомый змейс — обвисший безжизненный хвост не дал обознаться — в такой же, как у Шедвика одежде, залитой яркой, темно-красной кровью. Прямо свеженький труп, только-только убиенного! Второй змей, в светло-желтом платье с коричневым узором, находился при смерти, пуская кровавые пузыри и свернувшись жутким клубком, — был скорее уже мертв, чем еще жив.

Его лицо, не менее экзотично красивое, чем у Шедвика, застывшее в предсмертной гримасе ярости и ненависти, было обращено к другому действующему лицу этой трагедии. Третьей и последней была девушка — совсем юная, с белоснежными волосами до талии, с бледным, почти обычным, если бы не идеальные черты, человеческим лицом, на котором ярко и безумно горели темные провалы глаз. Казалось, черный — не родной цвет, ведь не бывает такого, чтобы даже белок подернулся самой тьмой.

Большие полураскрытые белоснежные крылья трепетали за ее спиной, не обнимали как меня в защищающем жесте, а походили на последнее орудие возмездия. Девушка зябко сжимала хрупкие плечики, на которых висели клочья белой туники, от которой я отказалась именно из-за опасения порвать крыльями. А она зачем-то выбрала эту легкую одежду вместе с такими же как мои штанами и надела толстые широкие браслеты, смотревшиеся на ее тонких нежных руках более чем странно. Хотя, конечно, все это не портило облик прекрасного белоснежного ангела, а наоборот.

Затаив дыхание, я следила, как девушка-ангел медленно выпрямлялась, будто ее сильно ударили в живот, а может ей было плохо физически. При этом она крепко сжимала в маленьком кулачке устрашающий кинжал. На тонком клинке светились черные руны, и я, если глаза не обманывают, видела черный ореол, подобно пламени охвативший кинжал и руку девушки. Страшно до жути!

Вот я и встретилась с крылатой леарой!

Измученная леара, с трудом отвернувшись от лежащего у ее ног змея, подняла голову и увидела меня. В ее широко распахнутых, удивленных глазах колыхнулась, словно тоже удивилась чернота, прежде чем она с усилием прохрипела:

— Беги, сестра, иначе они и тебя выпьют досуха!

И, не раздумывая ни секунды, звякнув тяжелыми браслетами, ударила себя кинжалом в живот — и как подкошенная упала рядом... со своими мучителями.

Я с криком дернулась к ней, чтобы остановить. Но, увы, слишком поздно. Упав перед несчастной самоубийцей на колени, я так и замерла, протянув руки, но не в силах коснуться ее, и бессильно выдохнула:

— Зачем? Ведь пока живешь, можно все исправить...

Побелевшая, словно полностью обескровленная, умирающая леара лежала на ковре, раскинув крылья, почти накрыв ими убитого змея. Она с невероятным трудом дернула рукой со слишком тяжелым, каким-то чуждым и неправильным для ее хрупкой руки браслетом. 'Словно кандалы'! — подумала я.

— Беги, глупая! Для меня уже не исправить... — прохрипела она, пуская кровавые пузыри, пачкающие красивые синеющие губы. — ...затуманили разум и обманом заставили надеть самой... глупая, я мечтала о приключениях и путешествиях... сбежала... это не брачные, а браслеты Канубы.

— Я не...

Она выгнулась от боли, выдергивая кинжал, и прошипела:

— Беги! Браслеты Канубы навечно привяжут тебя к хозяину, как меня, полностью подчинят. Затем тебя выпьют досуха, а когда сила закончится, заберут душу. Я смогла сохранить свою, а тебе может не повезти... — Хриплый судорожный выдох и — тишина, мертвенная, ужасающая.

Я не могла сдвинуться с места, потрясенно глядя на неожиданно разгладившееся, спокойное и прекрасное лицо леары, словно она получила отпущение грехов. А может и правда радуется, что сохранила душу? Слезы пробежали по моим щекам, упали на ее крыло. Вдруг крылья леары стали истончаться, превращаясь, как и у меня, в сизый туман, но не исчезли в спине, а словно взорвались — разлетелись в клочья. Следом меня прошила мощная волна, которая кругами разошлась от мертвой девушки, искажая пространство. Все мое тело наполнилось лютым холодом, а затем будто превратилось в огненный факел.

Опираясь ладонями о пол, я хрипела от непереносимой боли. Казалось, вот-вот упаду замертво рядом с ней, но через несколько секунд боль сменилась эйфорией, переполняющей мое тело. Дальше пришло странное ощущение: во мне что-то меняется, растет и обретает крылья, как при переходе на новый уровень. Как будто тщательно распрямили и прогладили утюгом мятую-перемятую, завалявшуюся купюру, а та взяла да и стала новенькой пятитысячной.

Я пыталась отдышаться от кошмарной смеси ощущений, когда стены и пол сильно содрогнулись как от зарождающегося в глубине земли землетрясения. Мне повезло сидеть на полу, а громкие ругательства, раздавшиеся с лестницы вместе с глухим стуком падения, свидетельствовали о том, что те, кто спешил сюда, рухнули и наверняка пересчитали не одну ступеньку. Услышав шум, я судорожно завертела головой в поиске места, где можно спрятаться. Только не под кровать — лежать рядом с трупами!

Тело леары испускало энергетические волны, которые расходились кругами, и стены им явно не были преградой. Весь дом дрожал, грозя обвалиться. Тело несчастной неожиданно занялось голубым пламенем, начавшем закручиваться в воронку. Ковер под ним начал тлеть. В панике откатившись к стене, я не придумала ничего лучше, чем залезть под низенький столик метрах в двух от открытой двери, заставленный какими-то фигурками.

Только скрючилась под столом, в комнату ворвались двое змеев. Один из них со знакомым хвостом — Шедвик! — приказал:

— Закрываем, быстро, не то скоро здесь будет половина Леарата!

— Хозяин, надо бежать, толчки тверди все равно без внимания крылатых не останутся, ведь эту шаазу ищут, я сам слышал в городе.

А вот этот голос я навсегда запомню — Цирик, чтоб тебе вечно в клетке сидеть!

— Молчать! — рявкнул Шедвик.

Вместе со вторым змеехвостым, раскинув руки, они образовали энергетический кокон вокруг мертвой леары, блокируя высвобождение ее магии. Обоих трясло от напряжения, даже кровь носом шла от натуги, а синее пламя ревело, бесновалось под чужим куполом, пытаясь преодолеть сопротивление.

— Остаточная магия... Если удержим и погасим, то такой слабый толчок могут принять за обычный... какие здесь часто случаются... — скрежетал зубами Шедвик.

Сжавшись комочком, я следила за... продолжением трагедии, с одной стороны, радуясь, что магия леары сильнее змейских потуг и пробивает себе путь, а с другой — стоит только представить, во что превратится этот дом, если купол не выдержит... Внутренности сводило судорогой от страха и восторга: неужели и я наделена такой силой, раз белая? А главное, погибшая леара, наверняка будучи еще в ясном уме, приняла меня за свою. Быть может, Справедливая Яза, подарив мне крылья при переходе, скорректировала и мой геном, немного? И теперь я настоящая, всамделишная леара, а не фальсификат?

— Она их убила, тварь!.. — проревел незнакомый змейс, вливая свои силы в купол и напрягаясь всем телом, чтобы удержаться на месте, краем глаза разглядывая своих сородичей. — Я же предупреждал: юные — самые нестабильные...

Шедвик покосился на трупы хвостатых собратьев и в ярости прошипел:

— Причем тут возраст, Деш? Просто твои парни слишком нетерпеливые и голодные. Я тоже предупреждал твой молодняк, не надо торопиться! Леары — эгоистичные твари, больше всего ценят силу. Они жадничают делиться ею даже со своими, а что говорить про чужих. А вы?.. — Шедвик все сильнее закипал от злости. — С таким трудом добыть белокрылую и через три дня опустошить ее целиком... Глупцы!

Деш ладонями усиливал натиск на магический кокон леары, словно стискивал его, поглощая волны, и ответил не менее зло:

— О чем ты? Я месяц караулил ее в горах, чистил ее разум, привязывал, дарил подарки и обещал весь мир. Месяц! И вот она сбежала со мной в Байсакал...

— И ты не нашел ничего лучше, чем поделиться ею с братьями спустя три дня после привязки? — взревел Шедвик. — Посмотри, мы с трудом выброс удерживаем, а ведь ей всего пятнадцать и лишь два перехода. Если бы вы потерпели, браслеты связали ее волю полностью, а магия леары созрела окончательно. Она кормила бы весь твой род годами. Годами! Но нет...

— Я же говорю, слишком юная и нестабильная леара. Ее магия только раскрывается, браслеты всю сковать и связать не смогли... похоже, — упрямо оправдывался Деш.

Я сидела ни жива ни мертва, затаив дыхание. Только благодаря чудовищному напряжению змеюки еще не увидели меня, занятые блокировкой 'взрыва'. По их бледным лицам тек пот, из носов срывались красные капли крови. Если бы не вашан в дверях, я бы могла выскользнуть. Что же делать?

Внутренний голос, словно в насмешку, ехидно нашептывал, что мне пару часов назад тоже обещали брачные браслеты вместе со всем миром. От ужаса, что получила бы в подарочек, руки начали покрываться изморозью, ковер и стол подо мной — настоящим льдом. Я тут же засунула руки под мышки, и глубоко задышала, пытаясь успокоиться: нельзя, нельзя, чтобы меня тут обнаружили. А чешуехвостые козлы продолжали ругаться, убирая последствия магического выброса, особенно горячился Шедвик:

— Недоумки, какие же вы еще молодые и безмозглые. Немного подождать, полностью взять контроль над мыслями и чувствами — и она ваша со всеми потрохами. Почему ты передал ее другим? Перетрудился, ублажая девчонку? Ее магия кормила бы твой род годами, а тело приносило магически сильное потомство. Я пошел навстречу вашему дашату, отдал долг твоему роду самым выгодным образом, еще и дом предоставил, а вы не только не оценили, но и испортили все окончательно.

— Не волнуйся, дашат Шедвик, если нагрянут крылатые, мы возместим ущерб за поместье. Но я слышал, ты нашел еще одну белую? Мой род мог бы дать тебе за нее хорошую цену и...

— Она бесценна! И не продается! — Только я посмотрела на спину сватавшегося ко мне змея с благодарностью, невольно обвешав его сияющими доспехами, он продолжил язвительно: — Поймать шаазу стоит большого труда, а вы втроем осушили ее, не раздумывая. Только из-за огромного долга я отдал вам эту белую, вторую — вы точно не получите. Ее магия усилит мой род, возвысит над другими. К тому же, после трех моих наследников, я могу передать ее своим сородичам, достойным змейсам, мы усилим ледяную магию в потомках.

Меня затрясло от отвращения. Вот так, на миг сверкнут рыцарские доспехи, а потом будешь вечно избавляться от налипшей ржавчины.

На мое счастье, Цирик зачем-то пошел к мертвецам. Сегодня великий Яз точно на моей стороне! Вашан прокрался мимо меня буквально в трех шагах. С колотящимся в ушах сердцем, молясь всем высшим, проводила благодарным взглядом его легкие светлые шаровары и тунику. Убедилась, что змеям не до меня, а Ящерица Билль заинтересовался трупами на кровати, и на четвереньках рванула на выход. Я еще полкоридора быстро перебирала коленями и руками, затем вскочила и полетела со всех ног в свою комнату. Сбежать сейчас, сразу после ЧП, вряд ли удастся. А вот чуть позже, когда все успокоятся, буду рвать когти или крылья...

Я металась по спальне, пытаясь придумать, что делать дальше. Может стекло стулом разбить? Вспомнила свои попытки булыжниками разломать клетку у квошиков, но защитная магия не только жарила меня, но и не давала сломать прутья. Если стекло уцелеет, то Шедвик сразу поймет, что я пыталась сбежать. И, вероятно, найдет способ надеть на меня кандалы Канубы. К примеру, насильно напоит какой-нибудь гадостью, подчинит сознание — и поминай мою душу как звали. Удалось же им леару провести.