Счастье на снежных крыльях

— Нет-нет, я привыкла заниматься столь интимными делами в одиночестве. Я ненадолго... постараюсь.

Плескалась я, наверное, полчаса, все-таки нет тут замечательных душевых и прочих банных прелестей. Но выходила довольная, благоухающая, чистенькая и зверски голодная. С улыбкой отметила, как Делария командовала шаа, накрывавшими стол на террасе. Если бы не темные волосы и серый наряд, можно было бы подумать, что передо мной клон Амилы. Увидев меня, русоволосые девушки почтительно закрывали лица, а потом поедали глазами, явно надеясь понравиться, зацепиться в моей памяти. Теперь понятно, для чего: все открыто и откровенно метят на лучшие места в леарском обществе, ну и вакансия вкусная открылась.

Утолив первый голод, отдав должное хорошей кухне и огромному выбору фруктов или овощей (пока не знаю, что из них что), я спросила у Деларии, евшей тоже с огромным удовольствием:

— Может расскажешь о себе? Как случилось, что ты решилась 'постареть'?

Она поморщилась, вымученно улыбнулась, а потом немного наигранно откинувшись на спинку кресла, начала рассказывать:

— К сожалению, моя история мало чем интересна. Я сирота, родители погибли. Отец — под обвалом в шахтах, в Блаке, а мать... тоже погибла. Папу она любила больше, чем меня. — Кажется, мама у Деларии совершила суицид. — В Ларане верховные шаазаты держат приюты для детей, вот там меня до двенадцати лет и воспитывали. Потом отправили на работу, сначала в одно место, потом в другое... В восемнадцать я попала в горничные в поместье рода Люверно; Хтон — младший брат наследника главы. Он показался мне тогда таким... таким умным, сильным, красивым, что просто забыла, кто он, а кто я. Я старалась, так сильно старалась, чтобы он заметил меня, выделил. Мечтала, чтобы полюбил. Ну и пусть бы я рано умерла, но тогда я считала, что его любовь стоит всего на свете. Даже моей жизни.

— А он не оценил, — посочувствовала я.

— Он просто не замечал. — Делария отвернулась и грустно смотрела на светлячков, разгонявших наступающие сумерки. — Я крутилась изо всех сил: за четыре года пробилась в старшие горничные, потом — в личные помощницы хозяйки. Тогда он меня и заметил, на пару ночей. Забрал невинность, получил мои признания в любви — и выгнал взашей из своей спальни.

— И тогда...

— Было так больно, обидно, я не знала, что делать со своими чувствами и как отомстить или вернуть его внимание, и... совершила еще большую глупость! Задумала соблазнить эрата, чтобы стать богатой и важной! Хтон последнее время, как безумный, пробивался в личную охрану семьи Арэнк, поэтому я решила: сведу с ума шааза Йелли и попрошу его выгнать Хтона. И тогда он сам приползет просить у меня прощения и... милости. А я...

— А ты? — я подперла кулаком щеку, в сущности, зная о концовке истории, но решив, что лучше узнать из первых уст.

— О, я не только пустышка, о чем не раз говорил Хтон. Я вообще ничто! Мечтала соблазнить? Властвовать умами мужчин? Ха! Мне потребовалось четыре года, чтобы привлечь Хтона, а его внимания хватило на пару ночей. Эрат меня выкинул из кровати сразу же, как приблудного тошика, когда я тайком пробралась в его покои впервые. Представь, сколько безрассудства и смелости нужно, чтобы решиться на связь с эратом. О нем ходит очень жуткая молва как суровом и очень жестком шаазе. Я лежала в его пустой кровати и тряслась от страха. А он лишь взглянул раз — и за шкирку прочь, на террасу... Потом я умоляла его оставить меня хоть ненадолго, наврала, что мне лары во сне это приказали. А кто из леаров рискнет не выполнить волю ларов? Я даже не думала, что эрат настолько силен и моих жизненных сил практически ни на что не хватит. Что он такой... холодный. Хотя... может это было наказание ларов за вранье.

— То есть, ваши отношения с Йелли...

— Наши несуществующие отношения завершились гораздо раньше, чем он встретил тебя, шааза. Просто я снова... наврала всем, что он увлечен мной и околдован. Вчера я с трудом попала к нему в кабинет и попыталась добиться какой-нибудь должности во дворце. Он отказал. Я в ногах валялась, а он лишь деньги предложил в качестве подъемных — не захотел портить настроение жене. Так все глупо вышло, неправильно. Но меня будто кто в спину толкал, гадкий и дурной. Дергал за язык... Стыдно, но не исправить уже.

Я наблюдала за Деларией. Рассказывая об особо грустных и неприглядных событиях, она явно играла веселую самоиронию, улыбалась, помогала себе жестами. Если бы я не жила с несколькими актрисами в одном доме почти всю сознательную жизнь, могла бы ошибиться в эмоциях этой леары. Но я четко видела, что веселости в ней ни на грош нет. Самобичевание — да, уязвленное самолюбие и гордость — да, стыд — с лихвой. Вот это актриса!

Я крутила бокал с соком в руках, откинувшись на кресло, внимательно слушая и разглядывая ее. А в голове появилась и неотступно свербела совершенно безумная идея. Что же, почему бы и нет? Чем не занятие для юной, по местным меркам, шаазы, когда все бразды правления находятся в руках гораздо более старшей?

Последняя прода от 08.08.2019

— Чего ты хочешь от жизни? Только скажи хоть раз абсолютно честно! — предложила я Деларии, очень пристально вглядываясь в ее глаза.

И она не подвела:

— Быть известной... уважаемой... богатой...

— Короче, ты хочешь славы и денег? — хихикнула я.

— Можно и так сказать, — смутилась моя тень.

— В моем мире есть такой... вид искусства, деятельности — телевидение. Почти как ваша ледая, только круглые сутки показывает интересные программы.

— Моих сил на ледаю не хватит, — приуныла она.

— А моих — да! — подняла я указательный палец вверх. — Мы сделаем тебя великой актрисой, звездой телевидения!

— Звездой... этого теловидения... зачем? — опасливо уточнила она. — Может, не надо, я...

Я махнула рукой с досадой:

— В общем, создадим свой телек. Звезда у нас уже есть, осталось только выбрать интересный сюжет и набрать других актеров. А потом покажем всем жителям шаазата нашу постановку и...

— Ой, а что скажет шааза Амила? — всплеснув руками, забеспокоилась Делария.

Я постучала пальцами по столу — и решительно отмела любые 'нет':

— Это я беру на себя. А ты набери труппу леаров — десять мужчин и женщин. И найди здесь светлое, просторное помещение.

— Трупы? Целых десять штук? — вытаращилась она на меня.

Чуть не плюнув с досады, я пояснила что такое актерская труппа. Идея начала стремительно обрастать подробностями, а энтузиазм — фонтанировать. Делария прямо светилась от радости и робкого предвкушения.

— Только знаешь что, — встрепенулась я. — для звезды у тебя имя длинное, давай сократим. К примеру, Делла тень Арэнк. Звучит?

Агатовые глаза новоиспеченной Деллы заискрились ярче черных бриллиантов.

— Еще как звучит!

— Значит, завтра с тебя к полудню группа леаров, согласных играть в нашей постановке. И помещение! С меня — идеи и руководство...

В этот торжественный момент рождения в Мире телевидения и кино на террасе приземлился Йелли. Весь в белом. Наверное, как был на площади, так и не переодевался. Я замерла, во все глаза разглядывая мужа: высокий, стройный, буквально пронизанный силой и властью с головы до ног! Пока он шел к нам, спрятал крылья, перестав походить на ангела, но не потеряв и толики невероятно мощной ауры хозяина жизни.

Белые брюки и рубашка мягко облегают его мускулистое тело. Золотистая от загара кожа, блестящие белоснежные волосы и брови, удивительно прозрачные глаза, пронзительные, голубые. Сжатые в тонкую линию губы и глубокая, ярко выраженная ямочка на подбородке. Мой муж!

Белая прядка упала ему на лоб, прикрыв глаз; у меня руки зачесались, до чего захотелось убрать ее и еще — пожалеть, ведь я видела, какой ценой далось ему восстановление порядка не только в шаазате, но и в Леарате.

Делла сразу вскочила, закрыв лицо ладонью, затем глазами попросила у меня разрешения уйти и — сбежала, словно мышка от голодного кота.

— Не понимаю: зачем ты решила ее приблизить? Была возможность сразу все исправить, — спокойно, но с легкой досадой спросил Йелли, присаживаясь на освободившийся стул рядом со мной.

Я пожала плечами, устроилась поудобнее, подобрав ступни под себя, и предложила:

— Будешь ужинать?

— Нет, я только что поел с родителями. Они сказали, что ты сейчас отдыхаешь, приходишь в себя.

Йелли устал, очень заметно устал. Темные круги еще сильнее подчеркнули слишком светлые глаза, придав им опасного блеска. Но мне больше не страшно. Наоборот, в очередной раз чуть не умерев, я решила брать от жизни все и по полной, не откладывая на потом. А то ведь может и не случиться. Муж сел напротив, внимательно, чуть сощурившись, прошелся по моей фигуре. Криво усмехнулся и похлопал по своим по коленям:

— Иди ко мне!

Я хмыкнула, подалась вперед и, положив локти на стол, с некоторой веселой иронией спросила:

— Знаешь, твоя ситуация выглядит немного странно.

— Какая именно? — удивился он.

— Для моего бывшего мира более чем странно, когда взрослый мужчина живет с родителями. И предпочитает ужинать с ними, а не с молодой женой... Там бы такого посчитали незрелым маменькиным сынком!

Йелли весело расхохотался, запрокинув голову, и потом, кажется нисколько не обидевшись, ответил:

— К счастью, в нашем мире мы живем родами. У нас принято совместное проживание сразу нескольких семей. Если откровенно, то мама выразила опасение, что после казни ты могла решить, будто я чудовище и попытаться сбежать. Она просила дать тебе время успокоиться и... забыть об этом.

Я поморщилась, вновь откидываясь на спинку кресла, в котором уютненько уселась, согнув ноги в коленях, словно отгораживаясь от проблем. Но ответила честно:

— Йелли, я слишком мало знаю об этом мире, однако успела убедиться, что он не так прост и хорош, как хочется. К тому же, была с тобой ночью и помню... знаю, что вас... нас предали. — Закусила губу от волнения, а потом призналась: — Я, если тоже откровенно, рада, что подобные решения и вопросы лежат не на мне. Могу лишь посочувствовать тебе.

Арэнк молча смотрел на меня, как и на совете, когда я увидела его впервые; так же, как его мать, сложив пальцы домиком перед собой. А потом неожиданно глухо спросил:

— Почему ты спасла меня? Ведь могла сбежать? Или еще что-то придумать? Я заметил, что фантазия у тебя богатая и самобытная. Думаю, могло бы получиться...

Я машинально выпрямилась. Не обиделась на него, нет, ведь не раз и не два рассматривала вариант побега, — ощутила в хрипловатом, будто простуженном, бесстрастном голосе Йелли нотку заинтересованности, надежды, тайной, глубоко спрятанной. Но улыбнуться не решилась, зато ответила максимально откровенно, ведь мы впервые наедине беседовали по душам:

— Я не могла бросить чел... того, кто ценой своей жизни меня защищал. Больше того, когда ты проснулся, наверняка почуяв опасность, первым делом вытолкнул меня из-под удара.

— Не обольщайся, Кайя! Первым делом я подумал о тебе по той причине, что ты — будущее моего шаазата. Без тебя все остальное уже не имело бы смысла!

— Ты правда так думаешь? Совершенно искренне? — горько улыбнулась я. — А мне кажется, что во сне человек... леар за долю секунды не может думать рационально — действует на инстинктах. Ты рефлекторно сначала позаботился о моей жизни, о женщине рядом с собой, а потом уже подумал о себе и шаазате.

— Откуда ты знаешь? — хмыкнул муж.

— Не знаю, могу лишь догадываться, что в той ситуации по-другому ты поступить не мог, — я настояла на своем.

Мы посидели молча пару минут, разглядывая друг друга. В глазах Йелли затеплился хороший интерес, прогнав ледяной, бездушный холод, и та самая надежда, которую он, несомненно, скрывал и не собирался кому-либо выдавать. Я умею видеть сквозь маски, опыт большой.

— Может поделишься, о чем ты грустишь сейчас? — нарушил хрупкую тишину Йелли.

— Может, о моем вынужденном браке? Не по любви. — Я рисовала пальцем по мраморно-белой столешнице, искоса глядя на него.

— Знаешь, Кайя, в нашем мире очень высока цена за счастье. Поверь, твоя цена за безопасную и благополучную жизнь не очень высокая. Всего лишь быть моей женой, — муж иронично улыбнулся уголками губ.

— Скажи, Йелли, я тебе хотя бы нравлюсь? Как женщина? — решилась я на важный вопрос.

— Более чем! — До чего бесит его безэмоциональный ответ и неподвижная фигура! Сухарь!

— Твое красноречие меня порой поражает. Ты бываешь таким убедительным.

Он усмехнулся, неожиданно тепло и по-дружески:

— Я рад, что ты оценила мои старания. Идем спать, я слишком устал сегодня, чтобы вести длинные дискуссии. Хвала ларам, у нас для этого еще много времени.

Йелли встал и легко поднял меня на руки. Уложил в кровать и присел рядом. Мы вновь смотрели в глаза друг другу: я — настороженно, опасаясь, что вот сейчас меня поставят перед фактом обязательного обмена сокровенными жидкостями, а он — просто рассматривал мое лицо, наверное.

Я тяжко вздохнула, в душе прекрасно понимая, что необходимо закрепить связь. Иначе мы оба будем по лезвию бритвы ходить, как выяснилось. Не хочется повторения прошлой ночи. С другой стороны, вот как вынужденно переспать с вполне законным мужем, но пока еще практически незнакомцем? Внутри все переворачивалось.

А Йелли смотрел, проникая мне в душу, читая сомнения, впаиваясь в мои чувства, ощущения, завладевая мыслями. Затем с понимающей, даже немного грустной улыбкой произнес:

— Успокойся, сладкая, сегодня ты пустая, как ша, а завершение связи требует полного обмена энергией.

Простите меня, лары, но я не сдержала облегченного выдоха. Он покачал головой, еще шире улыбаясь.

— Это не из-за тебя, — поспешила я успокоить его самолюбие и гордость. — Просто обязательные постельные игрища это... сложно.

— Игрища? — белые брови взлетели на лоб, а потом он меня добил. — Да ты шалунья!

Я было нахмурилась, но Йелли осторожно погладил меня по волосам, затем обхватил лицо ладонями и медленно, предоставив возможность отстраниться или отвернуться, наклонился и поцеловал. Не спеша, мягко, лаская каждый миллиметр моих губ, проник внутрь и углубил поцелуй. Не знаю, в какой момент я расслабилась полностью, растворилась в этом поцелуе, горячей волной побежавшем по моим венам. Йелли творил свое волшебство, ласкал мои губы своими, а руками знакомился с моим телом, заставляя его просыпаться, откликаться на прикосновения. Тянуться за ними...

— Нам будет хорошо вдвоем. Поверь! Я понял это сразу, как увидел тебя в Зале Совета, с первого взгляда, — хрипло, напряженно выдохнул Йелли, неожиданно прервав волшебный поцелуй.

— Ты решил отдать за меня шахты до того, как узнал, что я твоя истинная, или после? — прошептала я, отчаянно желая получить заветный ответ.

— До, — не задумываясь порадовал Йелли. И едва все не испортил, ухмыльнувшись, как бандит с большой дороги: — Когда я увидел знак избранности, то отдал бы за тебя и больше. Хорошо, что больше никто его не заметил!

После недолгих размышлений 'финансовые' откровения мужа пришлись мне по душе. Если восемь советников и самых богатых леаров страны сочли, что шахты Блак — огромная цена за невесту, значит я ему действительно очень понравилась. Во всех отношениях.