| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Так что мы тащились аж до завтрашнего утра.
Комбриг от нас донесений не получал, но с 322 батальоном это уже случалось не раз и в более опасные моменты.
Там более, что вечером двадцать восьмого пришла отмена распоряжения о погрузке на машины. И вся бригада должна была сосредоточится в Адербиевке, а личному составу предоставлен отдых.
Отдых продолжался до тридцать первого октября, когда во второй половине дня пришло распоряжение -батальонам начать постройку батальонных узлов обороны на горах Чубатая, Крученая и Острая и подготовить контратаки на север, северо-восток и на запад. К исходу четвертого ноября отрыть окопы полного профиля, построить дзоты и утепленные землянки на весь личный состав.
И мы снова стали вгрызаться в грунт. Так длилось до вечера 2 ноября, когда получено распоряжение оставить строившиеся районы обороны и вернуться в Адербиевку. Нас ожидал после путь в Ново-Михайловское. По дороге это больше девяносто километров. Туда мы и отправились, а в район Шапсугской больше не вернулись. А от Ново-Михайловского путь лежал на север, в район села Садовое. Там нас ждали и без нас справиться не могли.
'Лишь только бой угас, звучит другой приказ...'
Бригада в этих боях заслужила репутацию 'пожарной команды', которая готова явиться на опасный участок и восстановить положение. В этом были и свои прелести, ведь победителю под Шапсугской легче идти в бой под Садовой, зная, что ты смог и сможешь еще. Это отличает обстрелянного бойца от молодого и зеленого— ощущение того, что ты можешь, и не от молодого задора и непонимания. Собственно, такое происходит на любом этапе жизни: человек достигает определенных успехов в работе, с девушками, в учебе, оттачивает умения, потом передает свои знания и навыки детям и внукам. И каждый этап, пройденный им с честью, повышает его ценность и самооценку тоже. Поэтому следующий отрезок пути проходить легче.
Да, у него есть и другая возможность — заменить отсутствие успехов в учебе подвигами в деторождении или удачами в рыбной ловле, сохранив ощущение своей ценности. Или, потерпев неудачу, собраться и вновь попробовать. Младшая моя дочка трижды поступала в мединститут, проваливалась, но в итоге своего добилась. Правда, став студенткой, она поняла, что медицина все же не для нее. Проучившись до конца первого курса, она пришла ко мне и сказала об этом. Катя, услышав, разрыдалась: сколько времени и сил пропали даром. С одной стороны, это так.
Но с другой...Я же сказал дочке, что ничего страшного нет. Она не провела эти годы за битьем баклуш. Конечно, лучше, чтобы она это поняла раньше, но случается и так. Хуже было бы, если она отучилась свои шесть лет, поняла свою ошибку, отработала положенные годы по распределению, в итоге больше десятка лет потратив на не нужное ей, и снова начала бы сначала.
Поэтому давай, Настя, думай, чем займешься далее. А что касается твоей медицины, то знаменитые изобретатели Бернардос и Шухов тоже некогда учились врачеванию, Бернардос даже университет вроде как закончил и диплом лекаря имел. Но они успели заняться и тем делом, для какого родились. Так что и ты сможешь успеть. И пошла дочка думать о дальнейшем.
Вернувшись к нашей роли 'пожарной команды', стоит сказать, что для 'пожарных' это дополнительный риск получить пулю при повторном штурме высоты или этого самого Первого Греческого. Но 'нам не дано предугадать' ... Поэтому 255 бригада получила свою долю славы, и ее личному составу: кому-то она досталась посмертно, кому-то еще при жизни, кому-то и так, и эдак.
Шагая в Ново-Михайловский, а оттуда на Садовый сквозь дожди, я о многом думал, и в том числе о собственной роли в событиях, и как у меня все получалось. И собою был, в общем-то, доволен.
Правда, один эпизод бы явно неоднозначным, когда я наткнулся на замаскированный расчет румын с ручником. Поскольку я их-таки увидел, то успел свалиться за бугорок, прежде чем они меня достали. А когда магазин в пулемете кончился, то рванул вперед.
Тут у румын случился культурный шок от моего вида, второй магазин от мандража не вставился, но наводчик пулемета (или первый номер, не знаю, как он у них числился) попытался прибить меня своей 'збройовкой', как дубиной. Не смог, зато получил штыком под ложечку.
А второй смылся, бросив винтовку, но почти все патроны к пулемету с собой уволок. Оттого мне от расчета досталось оружие, но только с одним полным магазином, и запас табака и кофе у старшего покойника в сумке. Отсутствие патронов в трофеях и избыток табака в них же-сильно раздражало, особенно трофейный табак будил беса внутри.
Так вот, в этой истории еще слегка беспокоило то, что я рванул на пулемет, презрев возможность этой парочки вставить новый магазин.
С другой стороны, внезапная атака на том и основана, что ее не ожидают, что не успеют, не добегут, не вставят или что другое не сделают, и это самое меньшее. Могут и струсить.
А если внезапность не удастся, то атакующие могут и погибнуть. Поэтому как бы все это не было совсем безрассудным поступком, но элементы бесшабашности все же присутствовали.
Поскольку я начал расти над своим уровнем обычного рядового бойца (это, конечно, только начиналось), потому стал задумываться над разными загадками тактики. Например, по дороге на Ново-Михайловку меня одолевала мысль, а правильно ли было то, что румыны гнали вперед горнострелковую дивизию, а мы пользовались обычными стрелковыми дивизиями и морской пехотой, горной подготовкой и снаряжением вообще не блиставшими? Разумеется, еще и тогда понимал, что иногда что есть— то и есть, и ничего с этим не поделаешь.
Поэтому все это, конечно, было из области чистых гипотез, но кто мне мешал поразмыслить?
И так постепенно пришел к выводу, что 'чистая' горнострелковая дивизия здесь была излишней. Хотя, конечно, вьючный транспорт и некоторые навыки помогали, но рельеф был не совсем уж высокогорный, и местность необжитой. Оттого стрелковые соединения с некоторым скрипом справлялись.
Вот если бы воевали мы на схожих высотах в менее обжитом Приморье, тогда да, тяжело бы с доставкой грузов пришлось.
А тут все же дороги и тропы присутствовали, их черкесы и казаки выбили своими ногами, значит, по ним и армейская двуколка пройдет. А где-то и парная запряжка. Специальное обмундирование, горный паек и разные альпинистские причиндалы— тоже были излишни. Пожалуй, оптимальными были бы дивизии типа немецких легких пехотных дивизий, которые как бы являлись гибридом между пехотной и горнопехотной, то есть артиллерия частично горная, то бишь разборная и приспособленная для вьючки на животных.
И транспорт тоже частично вьючный, а частично обычный. Или комплект для усиления обычной стрелковой: дивизион горной артиллерией вместо одного из артдивизионов и несколько транспортных колонн для ее того же. Еще меня беспокоил вопрос, что иметь в роте и взводе для борьбы с пулеметами врага, а иногда и с танками. Здесь, под Шапсугской и Новороссийском танки и самоходки немцев пока бывали не часто, но всегда ли так будет?
Не все же коту масленица. Но мыслей об этом хватило и в послевоенное время, так что пока я не буду все рассказывать, ибо тогда я больше ощущал несовершенство решения этого вопроса, а не какие-то реальные задумки имел.
И в завершение— я немного похвастался своими трофеями, а на пути к новому фронту ощутил, что дал маху, набрав многовато для себя. Оно гнуло к земле,
А начальство, добавляющее то коробку с дисками к 'дегтяреву', то пулеметные ленты, то еще что, все усугубляло.
Поэтому в дороге я с частью барахла расстался. Первою жертвою пали запасы разной ветоши. Закончилось все расставанием с румынским одеялом. Но если тряпку просто сунул под куст и все, то, хоть и с одеялом уже решил расстаться, но просто бросить целую вещь душа не позволяла.
Хотя много брошенного добра я уже успел перевидать.
И когда мы уже недалеко от Ново-Михайловского проходили через хуторок, где разместились наши медики, я и решил отдать трофей им. Был ли это госпиталь или медсанбат-не до разбирательств, и так вырвался на минутку, забежал во двор и увидел девушку в белом халате, из -под которого виднелась армейская форма. Отдал ей: дескать, подарок от морской пехоты, и рысью двинул назад. Там на меня уже рыкнул отделенный, но, узнав, что я порадовал медиков трофеем, отпустил душу на покаяние и без наряда вне очереди.
Он уже дважды лежал в госпиталях, так что движение моего сердца одобрил. Сказала ли сестричка 'спасибо'— тут ничего не смогу сказать, ибо вышло очень поспешно. Ну пусть даже и не сказала от неожиданности— чего уж там. А сестричкам мы всегда оказывали все возможные знаки внимания.
Даже когда во время смены повязки душу облегчишь разными словами, то приносишь извинения, ибо не со зла ведь, а вытерпеть без стона и слов не всегда получалось.
Я чуть позже расскажу историю, уже послевоенную, с одной женщиной -бывшим санинструктором, но пора уже заканчивать повесть про деяния Федора Белозерского и его друзей-товарищей под Шапсугской.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ТУАПСЕ
Пятого ноября мы добрались до Ново-Михайловского. Это тогда был небольшой поселок, где жило тысячи с две народу. До Туапсе от него было почти сорок километров, до моря -буквально рукой подать. Хотя в ноябре даже Черное море не место для купания.
В сентябре— еще можно, но случается и там холодное и дождливое начало осени. Уже зеленых деревьев меньше, чем желтых и красных. Стало холоднее, особенно ночью и по утрам, хотя с куйбышевским ноябрем сравнить нельзя. Стирая свое белье в речке с интересным названием Нечепсухо, это сразу же понимаешь: руки от холода не заходятся. В самом селении был наш бригадный штаб и, кажется, разведрота, а мы — близ поселка, в сараях, домах на выселках, где они покинуты, частью в лесу, в построенных шалашах.
Стоить землянки команды не было. И на прямые вопросы о них нам дали понять, что не будем их тут строить. Отчего все заключили, что быть нам тут недолго.
И правда. уже вечером шестого получили приказ выступать и пошли. Первым— батальон Кузьмина, потом разведчики, потом рота автоматчиков, штаб, мы и 14 батальон — замыкающий.
Марщрут — Псебс, хутора Садовые, Ширинка, Садовое. Мы поступали в распоряжение штаба 56 армии. Черноморская группа войск, рождая этот приказ, рассчитывала, что уже утром седьмого мы будем на месте. Но, правда, приказ был отдан в 11.30, до нас дошел в 18.45, а выступили уже в 20.00.
Оттого и дошли не утром, а ближе к вечеру. Какой из этого следует вывод? Исполнение приказов по команде требует времени на него. Даже если командуешь своему связному сходить с котелками на кухню. А когда передаточных звеньев больше, то и приказ проходит медленнее.
Марш проходил как форсированный, поскольку птичьего лета между Ново-Михайловским и Садовым было около тридцати километров, а по дорогам и обходам все пятьдесят наберется. Дороги были не везде, а прошедшие и идущие дожди сильно прибавили количество ручьев и ширину их. Хоть я и хорошенько смазал сапоги, да и они были еще новыми, но к концу похода вода нашла щель в них. Холодно не было, но сыро и неприятно сыро. Кому-то дождь нравится, а мне нет, даже когда сижу дома и никуда идти не должен,
А что говорить про форсированный марш под дождем! Справедливости ради стоит сказать, что дождь лил не всю дорогу, а какими-то полосами: обойдешь горку, и он перестанет. Ноги давно уже не ноги, а клубки неприятных ощущений, просто идешь, держишь в голове ритм шагов (это помогает, были даже любители стихи читать под нужный ритм, например: 'Идет эта песня, шагам помогая' Луговского). Периодически и песни пели. Знающие люди говорили, что под хорошую песню и идти легче.
Должно быть, я не из них, потому как мне пение не помогало, но старался, как и надлежит краснофлотцу выполнять приказы своего начальства. Но, честно скажу, иногда манкировал, пропуская строчки. Это как бы малый привал в пении. А на большом привале политрук нас поздравил с Праздником. А с каким-даже сразу и не понял, только после этого дошло, что сегодня 7 Ноября!
Ах ты же оказия! Из-за марша и проклятых захватчиков праздник смазан! Кто-то за это точно поплатится, как и за многое другое, например, за женские шмотки, что лежали в сумках бравых горных стрелков. И что-то подсказывало, что визит их в чей-то дом не ограничился изъятием женских тряпок из сундука. Раки и рыбы в Абине славно покушали румынских гостей, теперь очередь речных обитателей Псекупса на дармовую кормежку.
Надеюсь, они не питаются только румынами, и немцами не побрезгуют, если в румынах недостаток будет. Забежав вперед, скажу, что с румынами было действительно плохо. Где-то неподалеку отирались словаки и предатели из туркестанского легиона, но мы с ними вроде не пересекались. Хотя ходил слух, что один наш товарищ в атаке обнаружил двух узбеков из числа продажных шкур и в плен их брать не стал. Посидели в немецком плену, и хватит с вас, время идти на мост, 'что тоньше волоса и острее меча'.
Про Садовую как место прибытия мы уже знали, некоторые знатоки, что слышали, что там течет река Псекупс — тоже нашлись.
А что мы там будем делать, и кто противник-
это пока было неведомо. Раз мы уже остановили прорыв румын на юг, то, скорее всего. нас ждет тоже самое.
А нас ждала ликвидация одной из попыток противника взять Туапсе.
Туапсинская операция длилась уже с августа, и конца и краю ей пока не предвиделось. Основные усилия немцев сосредотачивались вдоль железной дороги на Туапсе (там же шли и нежелезные дороги). Горы Индюк, Семашхо, Два брата и одноименные селения. Здесь оборону держала 18 армия.
А нас перебрасывали к ее соседу слева, 56 армии. Хотя от той же железной дороги нас отделяли не так много километров -это если смотреть по карте. И немцы организовали еще удар здесь, в районе того же Садового, Качканова, станицы Фанагорийской. Большинству людей эти названия ничего не говорят, но чуть севернее нас находился курорт Горячий Ключ, о котором кто-то мог и слышать и даже пить тамошнюю воду. Садовое лежит совсем рядом с рекой Псекупс, что и протекает через Горячий Ключ, только это выше по течению. Гора Качканова и хребет рядом господствуют над местностью.
Там уже воевала наша регулярная соседка— 83 морская бригада, теперь и без нас не обошлись.
Едва мы пришли к Садовой, как в штабе армии уже родился приказ, что бригада должна с утра 9.11. перейти в наступление в направлении— высоты 415.0, 326.4, изгиб безымянного ручья, щель Сосновая 1 км восточнее Киркорова с задачей овладеть высотой 326.4 и к исходу 9.11. выйти на рубеж щели Сосновой. То есть времени на отдых было не много и на подготовку тоже.
И на это были причины: немцы напирали на гору Качканова, пытаясь сбросить с нее подразделения 83 бригады, которые чуть раньше вернули эту гору, оставленную 395 дивизией.
Не сумев спихнуть морскую пехоту атакой, они били по горе артиллерией, поджигая лес. Бригада горела, но стояла и удерживала гору. 4 ноября немцы отрезали на высоте 326.4 часть сил 814 полка, а 5го взяли вершину высоты 415.0. А несколько позже и захватили вершину горы Качканова.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
