Гном и семь Белоснежек

Через полтора часа к клубу начали подъезжать такси и увозить гостей. Пока масса не рассосалась окончательно, я стала фотографировать всех на мобильник — пригодится. В объектив попали и Грызлова с Косточкиной, вышедшие из парадного входа. Они всё-таки вернулись в недра 'Богемии' по основной лестнице, а не служебной. Девушки сели в Янин мини-купер, я проводила отъезжающую машину взглядом: не проследить ли за ними? Когда же перевела глаза на двери клуба, то обомлела. Со ступеней к парковке спускались Лёня с падчерицей Алиной и хорошенькой блондиночкой в обтягивающем мини-платье... Соней Лепниной!

Глава 12

— О, Тимоха! — чему-то обрадовался Геннадий, глядя на шатающегося адвоката, девочку и маникюршу, садящихся в машину с шашечками.

— Вы что-то путаете, парня зовут Леонид.

— Какой Леонид? Я про такси. Водила — Тимоха, вместе работаем.

Я обрадовалась:

— Может, удастся потом выяснить у Тимохи, о чём говорили эти пассажиры?

— А оно важно? — обернулся шофёр.

— Жизненно важно!

— Тогда сделаем проще, давай мобилу.

— Это ещё зачем?

— Позвоню Тимохе, и ты всё услышишь. Просто на моём телефоне денег мало, связь может оборваться.

Спустя мгновения Геннадий уже говорил в трубку:

— Алё, Тимох, здорово, это Генка с четыреста шестой. Слыш, у 'Богемии' щас ты? Ну тогда просьба к тебе будет. Не сбрасывай звонок, пока клиентов не высадишь, ток телефон положи так, чтоб слышно было, о чём они толкуют. Ага, эт я слева. Да потом объясню. Спасиб, дорогой.

Геннадий зарделся и с довольной улыбкой, мол, вот я какой сообразительный, вернул смартфон. Мне захотелось почесать водителя по подбородку, как кота.

— Молодец, молодец. А теперь на всякий случай — за ними.

— Всё-таки хорошо, что я пришла, — только через две минуты слежки прорезался в трубке голос Сони, — хоть визитки свои раздала.

— Что, клёвый день у тебя выдался короче, да? — пьяно пробуровил Храмов.

— Отличный, — согласилась мастерица, чем привела меня почти к шоку. — Вот, Викуся уже записалась на конец недели.

— Потехина, — протянул адвокат и икнул. — Я херею. Подругу только что закопала, вчера ещё одну, а уже о когтях думает, шельма!

— Ну, жизнь-то продолжается, что ж всем теперь в честь траура перестать следить за собой? — заявила маникюрша.

— Слушай, будь добра, замолкни, — самым недоброжелательным тоном посоветовал Лёня, — а то хочется высадить тебя на полной скорости. Твой умочек как был с горошину, так и не вырос.

Минут через пять машина остановилась у Сониного дома — отлично знакомой мне панельной пятиэтажки. Лепнина выставила на асфальт изящную ножку с пышным бантом на чёрной бархатной туфле, как вдруг замерла и попросила:

— Лёня, выйди со мной на пару слов.

— Киса, вон твой подъезд, — хамовато пробормотал тот.

Тимоха под стать Геннадию оказался не менее сообразительным. Сделав вид, что желает покурить, он вышел из машины, мельком глянул на наш 'Рено', но ни одним мускулом лица нас не выдал. Просто удивительных работников набирают в 'Три семёрки' — настоящие мастера конспирации, с такими хоть в разведку. Смотря, как высокий, сухощавый брюнет призывного возраста Тимофей выдувает идеальные круги дыма, я слушала диалог в трубке.

— Лёня, извини, но меня который день мучает вопрос... — неуверенно пролепетала Соня. Очевидно, она не хотела продолжать при Алине, и понятливая девочка тоже покинула авто.

— Ну? — поторопил Храмов.

— Как думаешь, Раду с Настей убили из-за махинаций с 'Богемией'? — уже смелее спросила маникюрша.

— Ты о чём, Софочка? — после некоторой паузы изумился Храмов.

— Ну не прикидывайся, ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю.

— Нет, не понимаю, — спокойно ответил адвокат.

— Понятно, — шумно вздохнула девушка. — Прости, ты не думай, что я...

— Куколка, — перебил Лёня, — знаешь, что в моём детстве означало 'слива'? Это когда нос прищемят: больно и синяк лиловый. У тебя миленький носик, не суй его куда не следует.

После его вкрадчивого тона мне стало не по себе. Соне, по-видимому, тоже. Она молча вышла из машины и чуть ли не бегом поспешила к своему подъезду. У самой двери Лепнина подвернулась на шпильках и едва не упала.

— Вот так дурочки и ломают свои красивые длинные ножки, — ядовито усмехнулся Лёня.

Тимоха и Алина вернулись на свои места, Храмов распорядился:

— Домой. Городищенская, двадцать три.

На безмолвный вопрос в карих глазах Геннадия, ехать ли за ними, я мотнула головой и, прикрыв телефон ладонью, прошептала свой адрес.

Добрались по домам и я, и Лёня с ребёнком почти одновременно. Но ничего, кроме шума дороги и пьяных отрыжек, я за это время не услышала.

Получив кругленькую сумму, извозчик одарил меня визиткой:

— Захочешь ещё за кем последить, звони сразу мне. Прикольно поездили, такого у меня ещё не было.

От самой прихожей стоял одуряющий аромат чего-то вкусного. Разувшись, я под оркестр голодного желудка вплыла на запах в кухню. За столом сидели Марк в одних джинсовых бриджах, Дима в своём лавандовом фартуке и незнакомый очкарик с пушистой игрушкой на коленях.

— А вот и наша Дуняша! — торжественно провозгласил Марик, толкая очкарика локтем.

Заметив этот жест Цветкова, у меня зародилось недоброе предчувствие, что незнакомец приведён сюда с целью женихания. Все приметы соответствовали: цирюльник и повар загадочно улыбались, а этот с игрушкой неуклюже встал и лыбился. Интересно, ему совсем некому было подсказать, что девушкам эти синтетические пылесборники стоит прекращать дарить после лет эдак тринадцати?

— Оу, Дуняша, я иметь большой радость, очень радость, — с акцентом произнёс очкарик и рассеянно улыбнулся, сверкнув стальными брекетами. — Ваши френдерасты мне много о вас говорить.

Оно ещё и иностранец. Геи решили сбагрить меня за границу? Да уж, полнейшие френдерасты.

— Гм-гм, — прочистил горло Дима и пояснил: — френдераст — это от английского слова 'фрэнд', то есть друг. Не знаю, почему герр Густав так нас называет.

— Герр Густав видит вашу сущность, — широко улыбнулась я и не успела перевести взгляда на чужеземца, как с его стороны мне в лоб прилетела котлета.

— Да что вы себе позволяете, херр? — возмутилась я, подняла котлету с пола и швырнула её обратно в нахала, но угодила на подоконник. — Там, откуда вы прибыли, так принято очаровывать девушек?

— Правильно-правильно, будь внезапен, Густав, девушкам это нравится, — хохотал Цветков.

— Из какой вы дикой страны? — продолжала негодовать я, удаляя с лица жир кухонным полотенцем.

— Оу-оу, Дуняша, я просить извинить мой шуша, — вылез из-за стола меткий пулемётчик и бестолково запрыгал вокруг меня. — Он мой так непослушный, бывает, я с он плохо справляться.

Я посмотрела в продолговатое лицо невесть откуда свалившегося в мою судьбу герра. Вблизи он был ещё некрасивее: бесцветен, прыщав и безнадёжно ушаст.

— Даже стесняюсь спросить, — прошипела я, вымывая руки, — какую часть своего тела вы именуете 'шуша'. Не успела рассмотреть орган, коим вы запульнули в меня бифштексом, но, надеюсь, что это была всего лишь рука. Любопытно, почему вы называете свою руку шушей, герр Густав?

Парни прыснули, иностранец удивлённо посмотрел на свою ладонь.

— Дуняша, шуша — это он, — хохоча, проговорил Марк и ткнул пальцем в игрушку.

Меховое изделие раскрыло пасть, оголив мощные, искусно сделанные клыки. Отлично, эта лохматая безделица ещё и интерактивная. Герр решил меня прямо-таки покорить. Не иначе, как ему сказали, что в России все играют деревянными ложками, и все невесты, увидев такое диво дивное, сразу же падут покорёнными штабелями. Игрушка моргнула. От неожиданности я повторила движение за ней. Та с превосходством во взгляде медленно задрала голову, чуть распушилась и, вновь оскалившись, издала звонкий боевой клич.

— Обезьяна? — отшатнулась я к раковине. — Живая?

— А ты сразу не заметила, что обезьяна и что живая? — улыбнулся Женевин. — Знакомься, Шуша Густавович, цепкохвостый примат рода капуцинов, на ближайшие несколько дней — член нашей гостеприимной семьи.

Член тем временем сложил губы в утиный клюв и, доминирующе смотря на Диму, снова кинулся котлетой. Но почему-то не в него, а опять в меня. На сей раз я увернулась, Шуша раздосадовано провопил.

— Я же говорить, он иметь сложный характер, — подбежал Густав к питомцу и взял его на руки. — Он ревновать меня к самка человеческий. Шуша хотеть, чтобы я любить только он один и жить только с он один.

Геи понимающе переглянулись. Очкарик прижал зверька к груди и звучно чмокнул в макушку. Тот в удовольствии зажмурился, но потом, вспомнив о присутствии вражеской самки, мстительно зыркнул на меня и вновь оскалился. Подумать только! Если не считать хвоста, зверушка — размером с новорождённого и обладает, ладно уж, милой и трогательной мордочкой, а сколько враждебности в этих пятидесяти сантиметрах. И сие создание проживёт с нами несколько дней? Да оно, судя по взгляду нас всех поработит!

— Мon ange, покушай, — засуетился у плиты Женевин.

— Вы не собираетесь сватать мне этого херра? — шепнула я ему на ухо.

— Святая Изабелла! — вылупившись, тоже прошептал Дима. — Считаешь, мы тебя ненавидим?

Я расслабилась и глянула на животное. Карие глазёнки по-прежнему пытались прожечь во мне дырку.

— Объясни лучше Шуше, что я не претендую на его драгоценного хозяина, — пробормотала я.

Мурзик лишь улыбнулся, усадил за стол и поставил передо мной исходящую ароматным паром тарелку. Капуцина же от испепеления меня он отвлёк вазой с фруктами.

— Шуше очень понравились яблоки моей бабушки, — умилённо расплылся Дима.

— Хорошие бабушки выращивают хорошие яблоки, — поддакнул Марк.

— Шуша очень любить яблоко. Я это не очень и никогда это не покупать, я кормить Шуша другой фрукт. А здесь, в ваша страна, Шуша в первый раз попробовать яблоко и сразу в он очень влюбиться.

— А как вы оказаться в наша страна? — на манер иностранца поинтересовалась я, кромсая сочную котлету.

— Мы путешествовать с Шуша на велосипед, — оживлённо пояснил Густав. — Я за руль, он висеть сзади на мой спина и обнимать весь путь. Кое-когда, когда он хотеть спать, я сажать его в корзинка.

— Очень интересно! — совершенно искренне ответила я. — А из какой страна вы?

Марк под столом наступил мне на ногу.

— Швеция, Гётеборг, слышать такой город? Мы подарить для весь мир группа 'Эйс оф бэйс', — и герр с достоинством поправил прямоугольные очёчки без оправы. — А что прославлять ваш город?

— Чем славится наш город? — тихонько перевёл Цветков.

— Ну, знаете, — отложила я вилку, — существует такая апокрифическая фраза: 'В России две беды — дураки и дороги'. Так вот, поездив по России-матушке, я пришла к выводу, что эта фраза то ли классика, то ли императора как нельзя лучше характеризует именно наш городок. Мы одинаково славимся как дураками, так и дорогами, — улыбнулась я.

— А-ааа, я понять, — немного помолчав, обрадовался Густав, — это есть юмор.

— Ну почему же? — отправила я в рот очередной аппетитный кусок. — Это констатация факта.

— Кто-то немного не в настроении, — смотря на меня, пропел Марик так, как мамочки ласково говорят своим малышам: 'А кто это у нас тут такой безобразник и кашку выплёвывает?'. — На самом деле в Дрянске полно интересных личностей.

— Угу, и все двое сидят на этой кухне, — закончила я, жуя.

— Душечкина, да что с тобой? — не выдержал цирюльник. — Злая такая, даже еда не помогает.

— У меня выдался тяжёлый день. Я видела умирающую от рака, была в морге, шпионила и подслушивала, а потом в меня запульнула котлетой обезьяна.

— Йа, мой друзья так и предупредить, что в Россия леди способен сделать много дело в сутки. Что-то про горящих коней и...

— Избы! — пришёл на помощь Марк.

— Горящие кони и избы на скаку? — уточнил Мурзик.

— Йа, вот так.

— Ну да, избы на курьих ножках у нас тут так и шныряют, — со знанием дела вздохнул Марик.

— Ой, такие пробки создают, медведям с балалайками не проехать, — закатил глаза Дима. — Особенно, когда из избушек кони горящие выпрыгивают.

— И при этом все — кони, медведи — прям на ходу хлыщут водку, — подытожил Цветков и с читаемым во взгляде 'это вам не Эйс оф бейс!' воззрился на Густава.

Я не выдержала и рассмеялась первой. Парни следом. Что-то похожее на смех изобразил и Шуша. Гражданин Швеции же смотрел на нас всех насторожённо.

Из прихожей донёсся голос Лары:

— Неужели у нас все дома?

— Доктор Захаров сомневался в этом ещё три года назад! — крикнул Марик. — Давай на кухню, мам, тут два новых члена!

— Ну так я бегу, раз такое дело! — засмеялась Лариса и через пару секунд предстала перед нами, цветя улыбкой. — Всем привет, кого любить и жаловать?

Изящным жестом ухоженной руки Марк указал на гостей и тоном конферансье продекламировал:

— Проездом на велосипеде в городе дураков и бездорожья герр Густав Экстрём и его удивительный питомец Шуша! Густав, Шуша, это моя мама, Лара.

Шуша посмотрел на очередную самку оценивающе, но остался к потенциальной врагине равнодушен, его больше занимало яблоко. Что ж, примат, как ни крути, мужчина, и глаз у него, похоже, намётан. Может, он не видит угрозы в дамах 'слегка за'? Зато Экстрём явно восхитился и разволновался. Покрылся смущённым румянцем, он встал, открыл рот, да так и не смог выдавить ни слова. Хлебородова снисходительно протянула ему руку для поцелуя, меж делом произнося:

— Ка-ка-я пре-еелесть!

Швед порозовел ещё сильнее и глупо хихикнул. Но напрасно он возомнил, что в такой восторг женщину привело слюнявое касание её руки — Лара с переполненными любовью очами смотрела на капуцина.

— Что за маленькое глазастенькое чудо? — нависала она над зверушкой всем корпусом и распростирала руки, аки крылья. — Иди-ка сюда, пушистенький.

Шуша перестал жевать, испуганно втянул шею, потом прыгнул на колени Густава и, трясясь, уткнулся ему в подмышку.

— Мама, ты испугала обезьяну, — укорил Марк.

— Лариса Константиновна, вы просто так склонились над ним всем телом, что от вас на стол упала большая тень, — как мог тактично объяснил Дима.

— И свет померк, и превратилось в лужу море, — пробубнил Марик, пряча нос в кружке.

— Но я просто хотела погладить её, — обиженной маленькой девочкой ответила Лариса.

— Это не её, это мужской особь, — поправил Густав.

— А, ну тогда всё на своих места, — подняла брови бизнесвумен, — мужские особи да, меня побаиваются.

— Я не бояться, — приосанился велосипедист.

Хлебородова лишь деликатно улыбнулась и намекнула на свой голод:

— А что это вы такое симпатичное вкушаете?

Кушанье потекло своим чередом. Капуцина таки Лара потискала, да так, что тот в ужасе не знал куда удрать. Шуша прятался на шкафах и под кроватями, забивался в самые узкие щели и спасался бегством на люстрах — куда там! Если уж русская женщина вознамерилась окружить кого-то теплом и лаской — она осадит облюбованный объект повсюду, где бы тот не схоронился. И зацелует. Защекочет. Занянчит вусмерть.