Высшее волшебное училище

— Нет!

— Что закажешь?

Я окинула взглядом раздаточные столы с едой, указала на несколько блюд, взяла несколько яблок и гроздь винограда. Да-да, того самого, который обвивал главное здание училища. К слову, училище, как выяснилось из тех бумаг, что мне дала Лиза, само себя кормит. Учащиеся сами сажают овощи и ухаживают за ними, полкой занимаются, когда надо, за деревьями следят. По осени сами собирают урожай.

Это мы пока как первокурсники освобождены от подобных дежурств, но это лишь на первый месяц учёбы, пока не разобрались, что к чему. И вот тут возникает вопрос: а за что у нас высчитывают золотой за питание? К управителю страшно обращаться, но как староста, я могу, если поднимут вопрос на классном собрании. Правда, встречаться с тем дедком, который Корнелия подсидел, не хочется.

К Волку подошла тётя Катя, что-то шепнула, потом ушла.

— Мирика, иди тоже на кухню, — предложил внезапно Волк, впуская меня за прилавок, и это я ещё не дошла до женщины, которая через очки глядит на учащихся. Считывает их имена?

Еду мне так и не наложили.

Я пошла за тётей Катей. На кухне, кроме неё, никого не было. Зато кастрюли сами летали, переливались блюда из них в керамическую посуду, сами резались овощи... Чудеса!

— Иди, покормлю, заморыш мой.

— И вовсе я не заморыш, — возмутилась немного, оглядывая свою внешность. А ведь тело я оставила прежнее. Меняла лишь черты лица и волосы.

Увидела вдалеке Дамира, показывающего Белочке, как работает какая-то машина.

Я села кушать. Что дали, то и ела, почти не чувствуя вкуса. Всё следила за парочкой кухонных работяг.

— Ревнуешь? — спросила тётя Катя, а я чуть не подавилась. — И правильно. Надо хватать, пока не поздно.

А Дамир вдруг повернулся и взглянул прямо на меня.

Ох! Взгляд отвести я не успела. Зато Дамир в смешном белом халате, в такого же цвета нарукавниках, направился прямо ко мне.

— Тёть Кать, оставь нас...

Она обиженно засопела, но вышла. А Дамир взял стул и сел рядом.

— Мири, у меня к тебе разговор.

— Говори.

— Я пообщался с Корнелием. Он настаивает, чтобы мы поженились.

— Что? — ложка выпала из рук. — А где он сам?

— Попал в переделку.

— Но как же так? Он обижен? Почему я не могу с ним связаться?

— Мири, я и сам не рад всему этому, но...

Ах, он не рад, значит, на мне жениться?! А я должна прыгать от счастья?

— Нет! — отрезала я.

— Нет?

— Мне надо с ним поговорить, — это я о Корнелии. Хоть и не было причин не верить Дамиру, но мало ли.. О таком через третьи руки не просят. — Неужели тебя устраивает, что кто-то вместо тебя устраивает твою жизнь?

— Я не могу дяде отказать. Мне надо жениться.

— А при чём здесь я? Вон, женись на той же Белочке. Она будет счастлива. И благословение родителей не нужно.

— Хочешь на чистоту? — Дамир подсел ещё ближе и наклонился к самому моему уху. Со стороны могло показаться, что мы целуемся.

— Хочу!

— Он переписал всё состояние на меня, при условии, что я женюсь.

— На ком попало?

— Нет. На тебе. Этого нет в документах, там значится лишь, при условии, что невеста будет одобрена дядюшкой.

— Что? — я растерялась. Неужели Корнелий на это и рассчитывал, спихнуть меня Дамиру, после того, как сам попользуется? И ведь отказать он не сможет, ведь иначе наследство ему не достанется. А кому достанется? А наша с Дамиром ночь — тоже входила в его планы?

— Мири, ты слышала, что я тебе сказал? Тебе работать больше не придётся, будешь учиться и не отвлекаться на всякую ерунду, чтобы отдать долги, — обрисовывал он сомнительные "прелести" союза.

А у меня просто руки опустились. И на что я рассчитывала, когда билась с Белочкой за него? Что он меня любит? Приворот? Ха, два раза. Может, просто хотел меня в постель затащить? А что, раз уже раз отдалась, хуже уже не будет!

Стало так больно в груди.

— Мири... — растерянно молвил Дамир.

Я не стану плакать! Нет! Первая супружеская близость была хуже. А сейчас... Сейчас просто вырвали сердце и растоптали, уже второй раз. Вначале Петенька, теперь Дамир. А Корнелий... Гад! И это я начала испытывать уважение к похотливому старику-извращенцу? Ха!

Я встала из-за стола и пошла на выход.

— Мири! Ты не доела!

А мне всё равно! Лучше б сдохла от мачехиных истязаний! Она хотя бы искренна в своей ненависти.

Белочка увидела меня и подбежала.

— Мири, он обидел тебя, да?

— Белочка, если он тебе так нужен — забирай! Но хватит тогда притворяться моей подругой!

— Мири, что ты такое говоришь?.. Я тебе уже говорила — мы несовместимы. Всё, что я могу, это побыть с ним пару минут рядом.

— Почему? — я всё же решила дослушать её.

— Он начинает вонять мертвячиной. И всё вокруг меняется. Поэтому он долго и не задерживается на одном месте. Удивительно, что с тобой всё иначе. Я наблюдала за вами обоими. Ты будто блокируешь его дар или меняешь его свойства, не знаю точно. Поэтому я рада за вас.

— Нет никаких "нас"!

— Не важно. Значит, ещё будут.

Я пошла в общий зал, но вспомнила, что подруга не поела, и когда выходила, сама наложила ей вместо Волка на раздаче. Он лишь кивнул, задумчиво глядя на нас.

Белочка поела хорошо, потом народу в едальне наполнилось с лихвой. И даже произошла стычка Волка и тётки в очках и учащимися в очереди.

Оказалось, что посуды нет.

— Мири, пойдём поможем? — осторожно попросила Белочка.

— Видеть его не могу.

— Не смотри, просто побудь рядом. Я помогу с посудой.

— А как же он на парах сидит?

— Никак. Пропускает пары.

Это что-то новенькое.

— Ладно, пошли, но я буду занята.

— Хорошо-хорошо, — согласилась подруга.

Мы вновь вошли на кухню. А там... Кухни почти не было. Смердит хуже навоза. И туман по полу стелится.

— Дамир был на особом положении в училище не из-за родственных связей, а из-за дара, — шепнул Волк, оказавшийся рядом.

А потом отступил назад.

И только тут я заметила, что туман уже к моим ногам подползает.

Ну, зараза! И чему он здесь учится, если дар в узде держать не может? Я сжала кулаки и пошла искать племянника своего бывшего мужа.

Я вот никакой вони не ощущала. Мало того, вообще ничего такого. А дымка походила на лесную. Сразу в воображении представился знакомый лес и Дамир, сидящий на корточках у любимого дерева. Как он прознал про мой лес и дерево?

Бить его сразу расхотелось. Наоборот, выглядел он подавленным, с опущенной головой. Волосы казались мокрыми и длинными, скрывающими лицо.

— Ну и чего голову повесил? Если пытаешься так склонить меня к замужеству — не выйдет, — я присела рядом.

— Отстань, а!

— Заканчивай с самобичеванием.

— Я натворил бед, а теперь даже исправить ничего не могу.

— Дядюшка твой тоже хорош. А какой у него дар?

— Предвидения.

О как! Значит, он точно знал, чем всё это кончится.

— И чего расстроился? Из-за того, что наследство не получишь?

— Да плевать я хотел на наследство! И вовсе я не расстроился! — и голос обиженного мальчика.

— Ладно, кончай рыдать в мамочкину душегрейку. Если из-за моего отказа, то меня накануне свадьбы предал любимый, тут ещё Корнелий женился, чтобы потом отдать другому. Я себя чувствую использованной. Ты тут ни при чём.

— Правда? — он поднял голову, во взгляде светится затаённая надежда.

— Но замуж не пойду ни за тебя, ни за кого другого в ближайшее время. И пользовать себя не дам! То, что было... Считай, что ничего не было. И до свадьбы "ни-ни"!

И вместо слов он вдруг просто обнял.

— Да, и ещё...

— Что? — этот нахал положил голову мне на плечо, так и удерживая в объятиях.

— Увижу кого-нибудь рядом с тобой — пеняй на себя! Я тебя почему-то считаю своим. Внутри всё закипает, когда подумаю, что ты можешь быть с другой. А издеваться над собой больше не позволю. Уяснил?

Он лишь крепче сжал в объятиях.

А потом неожиданно поцеловал в шейку.

— Убью! — прошипела я.

А он подскочил и бросился наутёк. Я махнула на него рукой, а туман отступил в сторону Дамира, а за ним проступили очертания кухни едальни.

Белочка тут же бросилась к посудомойке. Я хмыкнула и пошла помогать, хотя и не обещала.

Посуду надо было протащить через посудомойку по движущейся ленте. Один ставил грязную посуду, предварительно её ополоснув водой и смыв остатки пищи, второй ждал, когда чистая посуда выйдет из машины, и убирал её. Волк тут же забрал стопку чистой и понёс к раздаточному столу.

Кажется, жизнь возвращает свои краски!

После танцев я уже никуда не хотела, только прийти домой да завалиться в постель, но длинный день ещё не закончился. Пришлось тащиться в едальню, а затем в лабораторию. Сил идти не было, но я пошла, подумав, что на обратном пути опробую плащ. Если удастся домой (в общежитие) перенестись или, хотя бы, рядом с домом, это сбережёт мне много времени.

На месте оказалось, что меня поставили помощником испытателей, и кроме как "принеси", "подай", ко мне не обращались. А ещё я часто не могла понять, чего от меня хотят, что за колбочка и чем она отличается от пробирки. За всей помощью я просто не успевала что-то подсмотреть, запомнить или вникнуть в суть происходящего.

Единственное, что проверила: заглянула в книги учащихся и ничего не разобрала. Некоторые листы были вовсе чисты, другие — с неизвестными каракулями. И у всех разными.

И когда меня отпустили, я вздохнула облегчённо. Но ещё надо принять ванну. А это целый час. Если б можно было поспать прямо там... Но не выйдет так и утопиться можно. Вот бы уединиться, чтобы девочки уже всё сделали. А мне поплавать да полежать в одиночестве. И, если честно, вообще никого видеть не хотелось. Пусть девчонок встретят друзья и пригласят к себе...

Перенос удался к дому, на котором защита, похоже, стоит, так как ни в комнату свою, ни в кухню, ни в другие помещения не пустило.

Войдя внутрь, я оперлась о входную дверь и прикрыла глаза.

Дом изнутри выглядел странно — только сейчас это заметила. Будто вогнутый. Ну ладно, на втором ярусе купальня, а на первом? Я поискала дверь и ничего не нашла. Но поняла одно — это круглое помещение под купальней скрыто. То ли мой уставший мозг его обнаружил, то ли... я прикоснулась к груди, где висел оберег с глазом. Он скрывает меня, но вдруг позволяет видеть сквозь защиту.

Я шепнула ему пару ласковых слов, уговаривая показать дверь в это помещение. И вдруг увидела дом со стороны с полупрозрачными стенками. А внутри этого помещения вода, уходящая под дом, и светящаяся красная перепонка между ярусами внутри этого помещения. Значит, единая купальня, просто закрытая. Глубокая. А перепонка открывается при достижении определённого уровня ныряния? Было бы интересно.

И я, окрылённая новой целью, побежала к себе, а затем принимать ванну.

Девочек не было в доме, во всяком случае, никого не встретила.

Вспомнились мои занятия плаванием, чувство стремления к победе, и я начала осознанные тренировки по плаванию и нырянию. К перепонке прикасалась, но ощущалась она как дно. И я перестала обращать на неё внимание.

Час пролетел незаметно. И когда ключик засветился, я начала всплывать. Только как-то долго, то ли устала, то ли... Неужели дно отодвинулось?

Когда всплыла, вновь нырнула проверить. Действительно, на сажень глубина увеличилась. Надо будет предупредить девочек!

Я нашла в кладовой бумагу, написала записку и прикрепила на уровень глаз двери в купальню. Надеюсь, всё обойдётся.

После этого отправилась спать.

А снилось мне чудесное место, где ярко светило солнце, где небо сливалось с землёю, где облака можно было потрогать руками, а воздух казался толщей воды, в котором можно было плыть в любую сторону и не бояться задохнуться, ведь этим воздухом можно дышать.

— Где мы? — спросила я кого-то.

— В Ирии, — прозвучал ответ у самого уха, обжигающий и заставляющий трепетать.

— Ирии? Мире мёртвых и нерождённых пока душ?

— Здесь чудесно, не правда ли...

— Действительно необыкновенно, — с придыханием молвила я.

— Пойдём, полетаем? — предложил мне кто-то, подставляя раскрытую ладонь, которую я не видела, но ощущала.

— Пойдём! — и я вложила пальчики.

И мы оттолкнулись от земли и взлетели, словно мячик, пролетели сквозь облако, напрочь став мокрыми. Моя одежда прилипла к телу. И хоть оказалось не холодно, но мокрое платье сковывало движения.

— Помощь нужна, — предложил мне тот же голос, владельца которого я не видела.

— Не откажусь.

И вот уже платье поднято вверх и сползает с меня.

— Может, покажешься наконец-то?

— Здесь я могу принимать любой облик. Кого ты хочешь видеть?

Вспомнился старик-супруг. Я аж передёрнула плечами. Но вот рядом со мной уже соткался туман и начали проступать очертания.

Нет! Нет! Только не это! На ум пришла просьба Корнелия никого не представлять в первую супружескую близость.

"Ты туман, туман, всего лишь туман", — который усилием мысли я постаралась развеять. Но вот уже туман стелится вокруг меня, загораживая вид на прекрасный край, а потом я чувствую, как он проникает в меня. Всюду. И это настолько необычные ощущения, я будто дышу им, но не лёгкими, а всем телом, которое горит и плавится от ярких и острых прикосновений.

С очередным вдохом он впитывается в меня и исчезает, как и мир вокруг. Накрывает темнота.

Я проснулась и села на своей качающейся кровати. Кач-кач. Кач-кач. Так, пора вставать, пока не укачало.

Я выскочила из неё, села на пол, закрыв глаза и постаралась привыкнуть жить без качки. Выходило плохо. Голова кружилась, ноги не держали. Поэтому постаралась отвлечься, вспомнив сон.

Мне снился Ирий — заповедный край мира мёртвых, мира ушедших Предков.

Я постаралась вспомнить, что знала об этом мире.

Мы верили, что Души — вечны. Они рождаются в Ирии и после смерти не умирают, а отправляются обратно в Ирий ждать своего следующего воплощения. Эта страна солнечная небесная, наполненная радостью. Но почему же тогда при упоминании Нави мы представляем страну мёртвых, бродящих мертвяков, туман и мглу? Я мотнула головой, стараясь смахнуть наваждение. Нави я не боялась почему-то. Может, всё дело в этом сне и прекрасном крае Ирии?

А мои мысли о Корнелии и тумане? Тот человек из сна, которого я не видела, мог принять любой облик. Но я оставила его в виде тумана, а дальше... Жар опалил лицо. Туман сливался со мною. Тело бросило в жар. Я словно наяву ощущала те самые прикосновения и движения тумана. Что, если это был не сон? Я ведь уже побывала в Нави. А кто у нас с подобным даром?

Дамир... Неужели?..

Я смахнула наваждение, постаравшись забыть ощущения, поднесла браслет и постаралась представить облик Корнелия. Но он не отзывался. Этот браслет вообще работает? На ком бы проверить?

На ум пришёл Дамир.

— Мири? — услышала его голос.

Я распахнула глаза. Этот наглец был в чём мать родила, в постели. Обзор показывал всё спальное место. Я покраснела. Он явно спал. Я глянула на потолок-купол. Светло же уже! А сколько времени? Спросила у ключика. Семь утра. Пора вставать.