Пытаясь, вспомнить, что-то зацепившее его мимоходом во встрече с Щерком, Радомир заходил по шатру, вызывая колебания и дрожь язычков пламени на светильниках. Задумавшись, споткнулся о мешок из лосиной кожи, набитый бобровыми шкурками, ругнулся, пнул его. Отлетевший мешок попал в кучу, сложенную из таких же мешков и развалил ее.
Он настолько был рад приходу "бобрового" князя и его дружины, что мешки со шкурами, — традиционные подарки княжеской семье, так и остались лежать в его шатре. Радомир откинул полог шатра, почувствовал прохладу и свежесть ночи, хотел, было позвать кого-нибудь, чтобы убрали мешки со шкурами, как услышал голоса на берегу и увидел свет факелов в руках людей, остановленных охраной. Шагнул в сторону от освещенного шатра, прислушался к прозвучавшей громкой ругани, поднявшей на ноги всю охрану лагеря, и рассмеялся:
— Пустите их, пустите! Пока весь стан не разбудили!
— Ты где нашел этих медведей? Али это "бобры" твои повырастали? — поддел, обнимая, Радомира, его младший брат. — А куда Чудена дел?
— Здесь я, князь Борис, — тут же за спиной у Радомира из темноты появился высокий ратник, в кольчуге, в шлеме с закрытым лицом. Он, склонив голову, поставил перед собой на землю прямоугольный щит и стукнул по нему мечом, приветствуя члена княжеской семьи.
— С кем это ты? — пригляделся Радомир к спутникам брата.
— Что не узнаешь? — притворно удивился Борис, выхватил из рук сопровождающего стражника факел, и махнул им, — Сюда идите, чего встали, как не родные!
— Соколик?! — в высоком широкоплечем парне, подошедшем первым, Радомир узнал сына старшего брата, обнял его приветливо, и удивился: — Племяш! Здоровей отца вымахал!
— Ну да, силы дурной не меряно, своих девок в Юрае будто мало, так они к эмирским полезли, сцепились с родичами, вот отец и передумал, к тебе, на твой "бобровый гон" отправил лоботрясов, — Борис взял за плечо второго крепыша, ровесника Соколика, подтолкнул к Радомиру, — чего примолк, с дядькой поздоровайся, стеснительный какой!
— Здрав будь, княже! — кудрявая голова качнулась в коротком поклоне, в свете факелов мелькнула белозубая улыбка.
— И ты будь здоров, Догад, — ухмыльнулся Радомир, опознав извечного заводилу и непоседу, внука князя Шадра. — Иди сюда, баламут!
Обнял, потрепал кучерявую бестолковку, удивился вслух, как быстро мальчишки выросли, и стали крепкими молодцами, не уступающими своими статями дружинникам княжеским. Велел охране парней с дороги принять, умыть, накормить-напоить, и спать пристроить. И место для ночевки людям князя Бориса указать. А сам брата в шатер повел, последние новости из дома послушать, о семье, об отце-матери узнать, уж третий месяц пошел, как сам из дома убыл.
— Без Шадра не обошлось? — когда уже все расспросы и рассказы о семьях и доме были позади, кивнул Радомир в сторону входа, прикрытого пологом, имея в виду появление племянников в лагере "шаталы".
— Приходил, с отцом ругался, потом к нему поехали, заперлись вдвоем, "важными делами, не требующими отлагательства" занялись, девки дворовые только успевали закуски да настойки подносить, — подтвердил Борис, устраиваясь удобнее в походном кресле. — Отец, когда вернулся и узнал, чего эти молодцы учудили, не раздумывая, к тебе отправил.
Двадцать лет назад, Радомир, бывший в то время не намного старше Соколика, участвовал в набеге Шадра, своего дядьки, и, командуя одним из отрядов "шаталы", огнем и мечом громил Сантимир и Вараздан, провинции империи на левом берегу Волги.
Сам Шадр, с сыном Озором, двумя отрядами отправился на штурм столицы империи — Фалисавы, окруженной степняками, мятежниками и войсками Острова. Отряд Озора был разбит генералом Зимовитом, прибывшим с войском северян на помощь императору, осажденному в столице. В свою очередь генерал Зимовит, прозванный Красным Лисом, попал под удар неисчислимой конной армии князей Степи, опрокинувшей и втоптавшей в пыль, закованные в сталь, рати северян во главе с их командиром.
Столица империи, огромный и богатейший, хорошо укрепленный город, пала в результате измены, через полмесяца после гибели войска северян. "Шатала", дорвавшись до немыслимой добычи, превратилась в дикое сборище неуправляемой молодежи и обезумевшей от крови черни. Разграбив кварталы, доставшиеся им по уговору между победителями, они принялись разорять части города, отошедшие союзникам, и, получив жесткий отпор, вынуждены были спасаться на территории Весты, провинции восставшей против императора, но подвергнувшейся нападению степняков.
Шадр вступив в переговоры с Островом, получил возможность добраться до своих кораблей и соединился с отрядом Радомира в Вараздане. В обмен за помощь Остров потребовал от уральцев покинуть Сантимир и Вараздан, и дать письменное обещание не трогать, объявившими себя "вольными", города Усть-Каму, Сластинец и Падер в течение десяти лет. После ухода "шаталы", в Сантимир вошли войска Острова, и объявили часть княжества своей территорией. Радомир, покидая провинции, был в ярости.
Шадр сдержав все обещания, оставив Сантимир и Вараздан, взял откупные с нетронутых торговых городов, повел "шаталу" на земли Красного Лиса, где разграбил все прибрежные города, и вернулся домой с невиданной добычей. Потом в течение нескольких лет при поддержке флота Весты совершал набеги и разорял стойбища князей Степи, мстил за свой побег из Фалисавы.
После большого удачного похода на южное побережье Чужого моря, более десяти лет назад, Шадр, под давлением семьи "угомонился", передал руководство "шаталой" более молодым, а сам ушел на покой, помогая брату в управлении княжеством, изредка принимая участие в пограничных заварушках. Известие, о том, что внук, остался дома, в отличие от многих своих сверстников, его удивило, и он принял все меры, чтобы переубедить брата, и, не смотря на сопротивление матерей, отправил внуков в поход по Каме и Волге.
Услышав тихое покашливание за пологом, Радомир приподнялся, повернулся к брату:
— Что такое? Сейчас приду!
Тот лишь развел руками, показывая, что, мол, ты хозяин, иди, нечего спрашивать.
— А как ты здесь очутился? Неужели отец сам послал? — с порога, спросил вернувшийся Радомир.
— Где там! Отец сначала решил Любима послать, пришлось самому напрашиваться! — хмыкнул Борис.
— И что это за люди с тобой? Чуден говорит, не наши, хоть и по нашему говорят, но по обличию не схожи. Ты куда собрался, Борисяй?
— А ты как думаешь? Ты сделал, что я просил?
Радомир взял со стола отложенную записку, и отдал ее брату.
Тот развернул ее, прочитал вслух:
— "Пятнадцатое июня, Юхмач"
Пожал плечами, и весело посмотрел на брата:
— Вот видишь, на свадьбу еду! И подарки везу, а это охрана моя, я их в Дракий Дуксе нанял.
— Где? — не поверил услышанному Радомир. — Все три сотни?
— А что такого? Мир у нас! Я вот еду и боюсь, а не мало ли у меня людей, подарки больно дорогие!
Дракий Дукс, город-государство, управляемый простолюдинами, черной радой. Расположенный далеко на востоке от Уральского княжества, трижды брался им в осаду. Но так и не покорился князю Якову, пытавшемуся завоевать его силой, измором и уловками. И вот теперь целых три сотни этих великолепных бойцов, сопровождают его сына, Бориса.
Радомир улыбнулся:
— Умеешь удивить! Приду завтра, смотреть на этих упрямых волотов! И насчет подарков, Щерок тут расстарался, себя превзошел, и людей более обычного привел, и с одарками не пожадничал. Забирай, половина твоя!
Он указал на мешки, наваленные в беспорядке в углу шатра, и добавил:
— Чтоб не боялся в пути, сотня "бобров" с тобой пойдет, на своих лодках.
Борис поднялся, довольно обнял брата, похлопал по широкой спине:
— Бра-ат! Радимка! Утешил мою печаль! Ну ладно, спать пойду, завтра вставать рано!
Проводив брата до его стоянки, вернувшийся Радомир, потушил светильники, не раздеваясь, завалился на убранную постель, и уже проваливаясь в сон, вспомнил о причине своего беспокойства.
Встречая днем шумливую ватагу, приведенную местным воеводой, не увидев некоторых своих знакомцев, спросил у воеводы о них, тот задумался ненадолго и, вспомнил, что они еще перед ледоставом, поддались на посулы вербовщика какого— то полковника Арсита, и ушли с ним на Усть — Каму. Удивило Радомира то, как далеко заходят, вверх по реке, люди из земель Красного Лиса.
И уже вечером, принимая дружину Щерка, спросил его о прежних десятниках — стрелках, ходившими с Радомиром в не один набег. Тот развел руками:
— Кто-то старым стал, кто-то болезни поддался, а кто-то другую волю выбрал!
Вот тогда и мелькнула тревожная мысль, не встретит ли стрелами "шаталу" эта воля, выбранная не последними стрелками-лучниками бобрового края.
1 мая 1236 года от сотворения потопа.
Торговая Гряда. Стольный град Кандраш. Алёшина поляна.
Первый день разгона.
Петушиный крик раздался среди повозок белаварского обоза, его подхватил еще один крикун из обоза Новоторга.
Проснувшийся Карась, не услышав знакомого крика, спохватывается:
— А наш то горлопан, что? С чертогона отойти не может?
В туманной дымке у реки разговоры, смех, плеск воды. Товара просыпается. Пришло стадо с ночного выпаса.
— Гоните сразу к повозкам. Запрягайте и выводите на дорогу, — Северин не стал их задерживать.
— Матвей иди с ними, проследи.
Марк, Черныш, Ивашка, с Томилом разбирают лавки, столы и укладывают доски, бруски в телеги. Вилли разогрел вчерашнюю картошку, и кое-кто из возниц уже пристроился возле кухни с чашкой на коленях. Млада с Надейкой торопливо разбирают палатку, и закидывают тюки с постелью в повозку. Телёнок, привязанный к подводе Марка, лежит возле Полкана и смотрит голодными глазами на окружающую его утреннюю суету. Закончив руководить сборами в лагере, и отослав Гришу за водой, Северин пошёл к стоянке повозок товары. Подходя к ней, увидел разбредшееся стадо волов.
— Матвей, чего здесь встали? Почему не запрягаете, кого ждёте?
— Тебя! Не пускают, без тебя нельзя!
— Это ещё почему?
— А сдать-принять? Иди, мажары прими сначала, у белогорцев!
Из головы совсем вылетело!
— Троха, Матвей, Арт! Пройдите с десятником. Проверьте, чтоб печати целые были, и полога парусиновые на месте. Матвей примешь все. Скажете, что жалоб нет, и запрягайте сразу. Вчера вы ему сдавали, сейчас он будет вам сдавать.
— И вообще, Матвей, раньше надо выходить! Смотри мы одни на стану остались! — махнул рукой в сторону пустой поляны Северин и решил, — С вами пойду, повозки принимать, а то до обеда тут копошиться будем.
Далян выглядел слегка помятым, на скуле темнел синяк, на лбу подсыхающая ссадина. Рядом с ним молча стояли охраняи, бросали на белогорских наемников косые, недобрые взгляды.
Ненад с погонщиками быстро обошел повозки. Все было на месте, с повозок ничего не пропало. Полога, печати не тронуты. Подошли к жигам, доложились.
Лива сухо напомнила:
— Время, Северин!
— Так теперь всегда будет? Каждый день? — встречный вопрос.
— Ты вчера, чем слушал? Да, так будет каждый день! Привыкнешь! Не бурчи, башлык. Раньше надо было просыпаться.
Северин промолчал. Затем повернулся к погонщикам:
— Матвей, запрягайте!
На обочину тракта подъехали и встали в ряд пять подвод, уходящих на хутор. Марк приподнялся на краю телеги и замахал:
— Северин, мы алга!
Сзади них встали Вилли с кухней и хозяйка, привезшая остальных возниц, снимавших обозный стан. Надежда, провожая Младу и Марка, последний раз поила телёнка молоком из бутыли.
Млада с Марком прощались с земляками, уходившими в долгий разгон. По очереди обнялись с Северином.
Млада протянула брату поясок:
— Надейке это! И вот это! От меня! — она положила ему на ладонь жестяной свисток с кожаным шнурком.
Рядом со свистком, Марк положил небольшой нож с белой ручкой в ножнах:
— А это от меня.
Северин отобрал бутылку у Надейки, передал её Младе. Сам повесил свисток на шею дочке, одел поясок с ножнами, поправил ей платье:
— Подарок тебе от Марка и Млады, попрощайся с ними!
Приподнял теленка и положил его в телегу.
— Надь, не передумала? Может домой? Нет? — сделала последнюю попытку Млада.
— Ну ладно. Езжайте, напрощались уже все. Приветы, поклоны дома передавайте. За бычком смотрите. Верного пути! — отправил родных башлык.
— Пойдем Надейка, нашим помогать! А то солнце взошло, а мы с места не сдвинулись.
Надейка, идя следом за отцом, остановилась, вспомнив что-то, обернулась и замахав рукой вслед повозкам, уходящим на хутор, громко прочитала по памяти:
Проводник в пыль присел
Землю гладит рукой
Тут обратный наш путь
Мы вернемся домой!
Северин повернулся к отставшей дочери:
— Идем, чего застыла, не маши! Не увидят! Они домой спешат, даже не оглядываются!
Он, торопясь, подхватил дочь на руки:
— С ними надо было ехать! Завтра бы уже с дедом подарки-покупки разбирала! Марк целую товару на хутор повел. Сколько всего везет!
— Пап, пусти! Чего ты как маленькую, меня на руках носишь? И домой не хочу, а подарков деду мы еще больше привезем, у нас же мажар в два раза больше, чем телег у дяди Марка.
Северин, уже хотел опустить Надейку на землю, но живо передумал, увидев пристальный взгляд Лезны, застывшей на коне возле выезда с поляны.
— Не пущу, теперь так и буду тебя на руках носить. До самого конца разгона, с меня не слезешь!
Он усадил Надейку на плечо, и быстрым шагом направился к поджидающим его погонщикам:
— Матвей, выгоняй возы на дорогу. Чего ждёшь? Выводи, выводи. И вперёд, не останавливайся! Арт за тобой. Двигаемся!
Матвей вывел свои мажары на тракт и повел товару, по не раз хоженой дороге, в сторону славного купеческого града Новоторга.
— Надейка, с Вилли езжай. Вилли присмотри. Хозяйку с Карасем пока со мной оставь. По стану, по лагерю, со мной пройдётся, вдруг забыли чего. Да и Гришу подождём.
Обгоняя мажары, в голову колонны потянулись подводы с наемниками. Охраняи должны были замыкать колонну.
Лезна остановилась возле Северина, стоящего на обочине возле повозки Карася:
— Забыли что-то?
— Водовозку ждём.
— А с вечера нельзя было наполнить?
— Успеем, — заверил Северин, — Она нас не держит. Товару вон с места тронули, теперь сама пойдёт, только сдерживать успевай.
— Успеем пыли наглотаться, с поляны последними выходим.
Все обозы уже шли впереди их товары, набирая ход и скрываясь за клубами поднимаемой пыли.
— Обгоним, лишь бы дождя не было, эта пыль сразу грязью станет. Мажары увязнут.
Северин посмотрел на безоблачное небо, вроде бы чисто. Обойдя место ночевки, он крикнул Карасю, чтобы Гришу поторопил. Сам направился в голову обоза.
— Матвей, шире шаг!
Удар по воловьему круглому боку:
— Аа-рр! А-аарр! Вперед! Пошли, пошли!
Карась, проводив Северина, полез в хозяйку, принялся копаться среди тюков, свертков. Приподнялся над телегой, огляделся по сторонам, обрадовано гикнул, опознав торчащую из кустов корзину. Спрыгнув с повозки, подхватил находку и припрятал ее среди обозного скарба, прикрыв рогожей.
