— Слушай, а почему ты в этот протекторат собираешься ехать? Ты сейчас при деньгах, с твоих слов (он со скепсисом осмотрел меня еще раз), а там, как нам говорили, в этом протекторате, богатым не очень рады, типа социализма там. Правда?

Я вспомнил беседы с Комлевым, Оскаром, обмолвки «медсестер» и несколько разговоров с сиделками, врачами и пациентами, и мотнул головой:

— Не совсем верно. Если вас волнует, что ваши деньги могут отобрать, то как раз в ПРА эта вероятность поменьше, чем где-то еще. Там — государство, пожалуй, единственное в этом мире, по крайней мере пока, выстроенное по корпоративно-солидарному образцу. Соответственно, работают и соблюдаются какие-никакие законы, пресекается грабеж и прочее в том же духе. Обратная сторона — естественно, государство не спешит вешать себе на шею нахлебников, и крайне отрицательно относится к желающим безбедно наслаждаться жизнью за счет этого самого государства. То есть, там нельзя зарабатывать деньги так, как это понимают банкиры, шоумены и всяческие имиджмейкеры, к примеру. Еще и потому, что там пока не так уж много людей, как и везде тут, впрочем, и вполне достаточно оружия на руках у этих людей. И пока еще ездить по ушам на тему того, что, например, людям нельзя защищаться от ворья самим, а нужно платить за защиту кому-то еще, желательно всем наличным имуществом, что у них есть ценного — не прокатит. То есть — нет ни милиции/полиции, ни разнообразных ОМОН-ов, которых никогда нет там, где они нужны, но которые всегда готовы прессовать вас самих, например, за «превышение пределов самообороны» — дебильная формулировка, но есть же — ни прочих адвокатов с присяжными посидетелями. Но зато есть армия, и подчиняется она правительству, которое понимает, что оно не одноразовое, как изобретение француза, а собирается и дальше жить в государстве, и править им. И куда выгоднее иметь сытое и работящее население, чем свору уродов наверху и нищих рабов ниже. Поскольку такое «население» уже ни себя, ни этих вот наверху защитить не сможет и не захочет. А тогда власть быстро сменится — даже если формально останется править. Ну, и не без того, что вход в тамошнюю элиту не бесплатный, и не так уж прост, разумеется. Уже выделились местные латифундисты, так сказать. Соответственно, приехать и стать жителем очень просто, а вот хозяином — сложнее в разы, и далеко не любой «толстый кошелек» станет там фигурой…

Мужик помолчал, молчала и его супружница, подбирая слова, потом заговорил:

— А остальные здесь? Евросоюз тут тоже есть, у них как?

Я улыбнулся:

— Толком не знаю. По слухам и рассказам — строят себе золотую клетку для избранных. Вариант «золотого миллиарда» на Земле — только здесь, естественно, это будет золотая тысяча, или стотысяча — не больше.

Скандалистка воспрянула духом:

— Вот видишь, можно войти в элиту этого мира! — но я совершенно неприлично заржал, чем резко сбил пафос. Она возмущенно вскинулась, но ее муж опередил своим вопросом:

— И чего тут смешного?! — и, набычившись, посмотрел на меня. Я допил морс и ответил:

— Войти — можно, конечно. Только кто ж вам двери-то откроет? Деньги? Сомнительно. В элиту пускают только своих, так было везде и будет везде. Даже среди зулусов или эскимосов, попади вы туда, вы будете не элитой, а в лучшем случае полезным чужаком — а то и лохом, которого надо выдоить и вышвырнуть. Насколько я понимаю, столицу «еврики» Зионом назвали не потому, что там собрались любители кинофантастики и фанаты «Матрицы»! Так что в тамошнюю элиту отбор уже закончен. Места разве что среди холуев остались… Там шансов войти в элиту, на мой взгляд, вообще нет — поскольку за спиной будут, в лучшем случае, только деньги, а их куда проще отобрать, чем делиться теплым местом. Ну и, не забывайте, «элита» та будет, по факту, элитной только в названии, поскольку настоящей элитой здесь, в том понимании, как вы это себе представляете, является Орден и только он — то бишь, косит бабло не непрягаясь и со всех подряд. И как раз в орденские структуры, я уж молчу про доступ на Нью-Хэйвен, местное евросборище ну никак не вхоже, так, понты для приезжих… И очень сомнительно, чтобы что-то в ближайшей перспективе изменилось — то есть, будут эти клоуны и дальше пыжиться да тужиться перед придурками, по старой памяти писающими кипятком от слова «европа», но по факту останутся теми же шестерками, как и какие-нибудь негры или латиносы, ну, с поправкой на умение себя подать, конечно. Так что бог помощь, езжайте, если так хочется… Но — это ваше дело и ваш выбор. Я для себя выбрал, жить среди своих, понятных мне людей.

Мать двоих дочерей вдруг снова ехидно заулыбалась и спросила:

— Вам не кажется, молодой человек, что вы себе сами противоречите? Говорите, что армия в протекторате защищает население, и при этом радуетесь тому, что население вынуждено защищать себя самостоятельно?! Или то, или другое, по-моему, должно быть, а у вас как-то в кучу все слеплено! — и торжествующе оглядела остальных. Вторая мамаша обрадованно закивала, ее муж нахмурился, подозрительно глядя на меня, а дочки заволновались. Я покачал головой:

— Вы очень невнимательно меня слушали, поэтому услышали то, что вам хотелось. Повторю — армия защищает от внешней угрозы и организованной, именно организованной, преступности. Именно это ее обязанность. А защиту от мелких гопников, карманников, а то и просто оборзевшего соседа-бизнесмена — оставили на совесть людей на местах, вместо того, чтобы создавать еще одну, внутреннюю армию для этой задачи. Именно то, что и должно по идее делать МВД, вообще-то. Только вот пока что-то нигде на Старой Земле толком не получается, и обычно МВД — это карательно-принудительный орган против населения и защита власти от этого населения, а защиту самого населения, в реальности, вообще никто не обеспечивает. Самим же — запрещено под угрозами вплоть до смертной казни, зато активно взимаются средства за эту мифическую защиту. А в ПРА милиции просто нет, по крайней мере силового ее крыла, зато само государство тщательно и целенаправленно следит за тем, чтобы люди были вооружены и, хотя бы условно, опасны. Каждому, повторяю, каждому состоящему в территориальных дружинах, а там считай все в них состоят, выдается оружие, государством, да еще и с правом выкупа. По нормальной цене, не в три шкуры. Причем автоматы не на складах пылятся, а в домах у граждан. Предупреждая ваш вопрос, — я повернулся к второму главе семьи — такого больше в этом мире нигде нет. Владение оружием не преследуется, почти нигде, хотя вроде как в некоторых городах этого «евросоюза» ограничивают уже, да еще в Москве, к слову, несколько лет назад пробовали, а вот именно вооружение и обеспечение патронами населения — это только в ПРА. Ну да ладно, это дело выбора каждого. Вы еще будете здесь что-нибудь приобретать? — обратился я к обещавшему меня подвезти мужику.

— Да вроде все уже наелись. — неопределенно ответил мужчина и решительно встал:

— Девки, на выход, милая, поехали.

Я поднялся из-за стола и потопал вслед за семейством, на ходу расправляя слипшуюся панаму-«афганку». Идти далеко не пришлось, да и панама на понадобилась — пока я топтался за мамашей, в свою очередь подталкивающей на солнышко из-под навеса своих дочек, куда-то исчезнувший отец подкатил к ступенькам веранды на потертой, но ухоженной «ниве»-пятидверке, лет этак тридцати с гаком от роду. К машине был еще прицеплен небольшой трейлер-прицеп, скорее даже переделанный из обычного автоприцепа фургончик, судя по просадке капитально загруженный. Мужик приглашающе махнул рукой, и мы всей компанией пошли грузиться. При погрузке слегка замешкались — сначала мать семейства собралась было на переднее сиденье рядом с мужем, но потом оценивающе взглянула на меня и перестроилась на заднее, к дочерям. Я, правильно оценив маневры, даже слегка смутился, одновременно понимая, что вообще-то последствия долбаной «панацеи» еще сказываются. Дочки шкодливо захихикали, добавляя мне смущения. Блин, как сопляк, действительно! Доктор, правда, обещал, что еще неделя-две, и гормоны выйдут на свой естественный уровень, знать бы еще какой он у меня теперь. Ну а пока пришлось небрежно кинуть панаму себе на колени…

Дорога на машине оказалась совсем короткой. «Нива», побрякивая чем-то в багажнике, шустро разогналась километров до сорока, и уже через четверть часа мы в облаке пыли вкатились на широкую площадку, даже площадь, пожалуй, с наружной стороны ограниченную высоким забором, до высоты в полтора метра примерно выполненным из толстых бетонный секций, скрепленных сваркой, а выше в эти же секции были вставлены столбы из металлопроката, на которых висела натянутая сетка с колючками. Именно сетка, и именно с колючками, шипы торчали сантиметров на двадцать в обе стороны, и общая высота сооружения составляла метров пять. Перед забором с наружной стороны виднелся еще ряд заграждений, уже из обычной «егозы», может, и не один, но разглядеть подножие забора он же и мешал. На площадке, с одной стороны ограниченной еще одним, уже обыкновенным двухметровым бетонным забором с широкими воротами, стояло несколько машин, грузовиков и пикапов, в разнообразного качества и вида камуфляжной расцветке. Напротив забора вдоль наружного ограждения располагался высокий навес, метров пяти-шести — по крайней мере, его крыша как бы не превышала высоту ограждения. Под навесом кучковались еще несколько машин, выставленных в ряд, вид у них был довольно унылый — такое впечатление, что стоят они тут не первый месяц. Там было три бортовых грузовика, один микроавтобус, четыре джипа-паркетника (хотя, вроде, один пикап, так что, может, и нормальный) и, чуть в стороне, здоровенный кемпер и… кажется, мой «самурай»! Ну, наконец-то! Хоть ноги болеть меньше будут…

Я дождался остановки «нивы» возле низкого крыльца, примыкающего к навесу здания с вывеской «Представительство РА» на трех языках (прочитал по-русски и разобрал по-английски, третья надпись, на каком-то из европейских языков, наверняка говорила о том же), поблагодарил своих попутчиков и направился прямиком к джипу. Однако на подходе меня вдруг похлопали по плечу и вкрадчиво спросили:

— Эй, пацан, куда это ты намылился? Эти машины сначала купить надо, потом уже щупать будешь.

Я обернулся и удивленно уставился на остановившего меня бойца с пистолетом в кобуре. Крупный, выше меня на голову, и здорово раскачанный молодой сравнительно мужчина, лет двадцативосьми-тридцати спокойно смотрел на меня сверху вниз и ждал. Я решил уточнить и спросил не менее вкрадчиво, видя краем глаза, что на нас внимательно смотрят мои попутчики — причем внимательнее всего почему-то именно супруга мужика:

— А вот стоит маленькая машинка, она продается? Почем?

Боец хмыкнул и отрицательно покачал головой:

— Нет, вот эта как раз не продается. За ней хозяин должен подойти, еще до обеда обещали, да вот что-то пока нету.

— А что за хозяин? — чуть облегченно улыбнулся я.

— Известная личность. Говорят, Хана зубами загрыз, псих на всю голову! Здоровый лось, его наш летеха знает, говорил, на нем еще бандиты были, той же шайки, одного даже живьем ухитрился взять. Лейт вчера рассказывал, он сам этого Маньяка видел, еще удивлялся, что машины еще здесь.

Я окончательно расслабился и переспросил:

— А увидеть твоего летеху можно, он на месте?

Боец кивнул:

— Он-то на месте, да вот будет ли он с тобой разговаривать? Лейтенант — человек занятой. Ты ему кто?

Я задумался:

— Даже не скажу. С одной стороны, я ему должен жизнь, без вопросов. С другой — хочется дать в морду, тоже есть за что. Обещал он мне много, а выполнил едва наполовину. Так как — пообщаться?

Боец, при словах о морде слегка напрягшийся, задумчиво протянул:

— Наглый ты пацан. Смотри, если окажется, что пургу гонишь, я сам тебе морду поправлю. Так что — звать лейтенанта?

Я пожал плечами:

— Если тебе нужен он, чтобы пустить меня к моей машине — зови.

Боец, подняв удивленно брови, подхватил висящую на поясе коробочку рации, буркнул в нее несколько слов, из которых я разобрал только что-то вроде «… да наглый сопляк, лет семнадцать, глиста в тапочках… но говорит, ты его знаешь… машины выбирает, на «самурая» маньячного нацелился… «афганка» с панамкой…». Я приготовился к долгому ожиданию, но буквально через минуту из-за угла вывернула маленькая открытая машинка, вроде «газончика» еще чуть ли не времен Великой Отечественной. Оттуда на ходу выскочил человек и быстрыми шагами пошел в нашу сторону.

— Ну и кто этот неизвестный сопляк, что собрался мне чистить морду? — с ходу громко проговорил он при приближении. Охранявший меня (или машины — от меня) вояка только успел произнести:

— Ну, пацан, ты попал… — но я перебил его своей фразой:

— Сначала нормальные люди здороваются. А потом сразу начинают думать, как косяки за невыполненные обещания заглаживать будут. А за сопляка отдельный счет, хотя ты, лейт, и так уже за мою печенку в долгах как в шелках! Я тут за вещами пришел, топал через весь город, а какие-то жулики уже мои шмотки чуть не на распродажу пускают! Чего, совсем страх потеряли? Смотри, не досчитаюсь пары носков, вам же хуже будет!

Ошеломленный моим напором Скворцов сбавил скорость, начал присматриваться ко мне, а подойдя на пару шагов, остановился и неверяще раскрыл рот:

— Что-о-о? Ты… бляха, ты же… старше меня был… не может быть, «панацея» настолько не работает… Маньяк?! Ты, что-ли?! Вот же засада, живой Маньяк собственной персоной! Ха, да еще в виде сопливого первогодка! Ни хрена себе, мне позавчера сказали, ты еще девок в больнице пачками дерешь, а ты тут как тут! Ну, здорово. — и он крепко сжал мне ладонь, второй рукой отбивая плечо.

— Здорово, здорово. — скривился я при его словах о больнице. — Ты, блин, орать можешь потише? Особенно, когда треплешься при девушках и их родителях?

Скворцов оглянулся и даже чуть покраснел: выразительные взгляды родителей и возмущенные дочерей, причем направленные в первую очередь на меня, были крайне далеки от доброжелательных. Лейтенант замялся, осторожно скосил глаза на меня, на что я сделал каменную морду и демонстративно отвернулся в сторону уже откровенно трясущегося от смеха бойца с рацией. Лейтенант вздохнул и скомандовал бойцу:

— Пропусти его и запомни, на всякий случай — это и есть Маньяк. Тот самый, я вам вчера рассказывал. И машины его, подтверждаю. А насчет долгов… э-э-эх, вообще-то согласен, пара косяков за мной есть. У тебя есть что-то конкретное? — повернулся он уже ко мне.

Я задумался, потом отрицательно помотал головой:

— Да нет, сейчас заберу машинку, деньги вроде у начфина должны еще быть, поселюсь где-нибудь недалеко, и посмотрю, что за грузовик мне достался. Мне Комлев говорил что-то насчет фургона, не подскажешь, где он может быть?