Молодые Боги

— Кандидат Санчес!

Рядом послышался всхлип, погашенный покашливанием. Скосив глаза на небесного героя подумал было, что он может замяться — но нет, ошибся. Парнишка подхватил прислоненное к стене копье и, пригнувшись, двинулся на Саяна.

На того самого Саяна, которого — я прекрасно это помню — Юлия располовинила несколько часов назад. Почему никто из присутствующих здесь сейчас не боится смерти? Что они знают такого, чего не знаю я?

— Постой, друг мой, — раздался полный блаженного спокойствия нирваны голос в спину Санчесу, уже склонившемуся с копьем в боевой стойке.

На секунду задумавшись, я поймал ускользающую тень узнавания — подобным тоном говорил Арамис во время пикника в развалинах крепости. Санчес же в это время от голоса позади едва не подпрыгнул от неожиданности. Священник подошел к парнишке и, отведя ближе к центру площадки, вновь принялся за молитву, осенив в конце юношу благословением.

Священник направился обратно к стене, а Санчес нацелился на противника. Перехватив копье, паренек сделал шаг вперед. Еще шаг. И еще. Саян отстранено наблюдал за приближением противника, совершенно игнорируя направленное на него жало широкого наконечника. Меч он держал теперь, уперев острием в землю, опираясь на круглое навершие рукояти. С очередным шагом Санчеса Саян скучающе вздохнул — на публику, закатив глаза. В этот момент Санчес издал устрашающий рев и бросился вперед — обгоняя его рывок, в лицо Саяну метнулось жало копья.

Второкурсник даже не опустил глаза — движение он начал, еще глядя на облака. Уходя от удара копьем, сделал изящный пируэт — небрежный, не такой быстрый, как в схватке с Юлией. Далее последовала — на контрасте резкая — подсечка, и Санчес мешком свалился на землю. Второкурсник, кстати, не только сделал подсечку — видимо, был еще и удар — выронив на песок копье, Санчес сейчас держался за живот, пытаясь вздохнуть. Саян замер на несколько мгновений, демонстративно повернувшись спиной к противнику.

"А где меч?" — удивился я, увидев пустые руки второкурсника. И тут же раздался неприятный звук, когда брошенный высоко вверх — этого момента я не видел — меч приземлился острием вниз, пригвождая юного кандидата к земле. Поправив сбившуюся на лоб острую черную прядь, Саян, наконец, развернулся. Он подошел к беззвучно, как рыба, открывающему рот Санчесу, в ужасе уставившемуся на меч в своем животе. Наступив пареньку на плечо, Саян взялся за рукоять и, прежде чем пригвоздить Санчеса к земле, ободряюще ему подмигнул.

Слуги арены бросились вперед и споро утащили тело к решеткам. Встрепенувшись, я осмотрелся, будто не замечая важной детали. И точно — после секундного раздумья понял, что не вижу тела Юлии там, куда ее отнес Саян минутой ранее. На этом месте лежал теперь истончившийся — будто вековой давности — голый скелет без следов униформы.

— Кандидат Мурад!

От стены отделился плотный чернявый парень. Пройдясь вдоль рядов оружия, он взял длинную шипастую булаву — покрутив ее, как бейсбольную биту — и дополнил экипировку небольшим щитом. На подошедшего священнослужителя глянул настороженно, предупредив о чем-то. Монах коротко ответил, а Мурад весело усмехнулся, отреагировав. Настороженность пропала, и он позволил положить себе руку на лоб — вот только вместо крестного знамения благословил его священник интернациональным жестом "Враг не пройдет".

С Мурадом Саян расправился не так быстро, как с Санчесом — парой ударов поединщики обменялись, но разница в уровне сказывалась. Когда окровавленное тело, перерубленное почти пополам, отнесли под стену, Саян, даже не оборачиваясь на поверженного противника, отбросил оружие и встал у стены. Ноги на ширине плеч, спина ровная, руки сцеплены за спиной.

В это же время из решетки вместо Саяна вышел следующий второкурсник. Приск — прочел я его имя под нагрудным щитом со вздыбленным львом — точь-в-точь, как на гербах всадников Алекса и Леонаса. С последним и состоялся первый поединок второкурсника — примечательный ничуть не меньше, чем бой Саяна и Юлии; но в этот раз оружием поединщикам служили короткие мечи, причем Приск действовал сразу двумя. И бой был более интенсивным в плане обмена ударами, которые, впрочем, чаще приходилось угадывать, чем ловить взглядом. После Леонаса Приск играючи и эффектно расправился с Блейзом — Хорьком — и Софьей — той самой девушкой с каштановыми волосами, из-за свиста в адрес которой Хорек пережил несколько неприятных минут.

Следующим второкурсником, экзаменующим кандидатов, стала девушка. Клеопатра. Голубоглазая, светловолосая, тонкая — совсем не похожа на египетскую царицу, какой принято ее изображать в исторических книгах и фильмах. Герб на униформе Клеопатры так же был примечательный, напоминающий шотландский флаг — синее, даже больше лазоревое поле, пересеченное косым белым крестом. Но, в отличие от флага, в голубых секторах герба блестели золотом звезды.

Отведя взгляд в сторону, я невольно хмыкнул — у моей первой девушки в Красноярске была комнатная собачка, и звали ее Клепа. Но хмыкнув наедине с собой, я постарался больше не показывать внутреннего веселья. Когда Клеопатра прошлась по арене, мое веселье улетучилось — даже по тому, как она двигалась, становилось понятно — может осадить любого потенциального шутника.

Из оружия светловолосая тезка египетской царицы выбрала кнут с шипастым наконечником и тонкий, слегка изогнутый меч. Которым ни разу не воспользовалась, очень — действительно очень — быстро и жестко расправившись с первыми двумя претендентами. Во второй раз я даже отвернулся — смотреть, как металлический когтистый шип грубо разрывает лицо, не очень приятно.

— Кандидат Сакура! — звучно разнесся звонкий голос распорядительницы.

Японка почти сразу — будто бы ждала — направилась к рядам оружия, выбрав себе катану. Подойдя к священнику, она — все в той же, не оставляющей меня равнодушным, позе горделивой покорности — приняла благословение, обернувшись к сопернице. И теперь ее плечи были выпрямлены, а глаза смотрели прямо — угодливость в позе исчезла, уступив место настороженности.

Легко улыбнувшись уголком губ, внимательно осмотрев соперницу с ног до головы, Клеопатра взмахнула кнутом. Шипастые когти как живые метнулись в лицо Сакуре — но она отпрыгнула назад, замерев в стойке — катана теперь лежала вдоль ее правой руки, из-за левого плеча глядя острием в небо. Еще один взмах кнутом, и вновь легкий прыжок уходящей от опасности Сакуры.

Не убирая с лица отстраненной улыбки, Клеопатра, чуть склонив голову, бросила отвлеченный взгляд вверх, но тут же сорвалась с места — только резче, чем прежде, свистнул кнут. Японка, вопреки ожиданиям, не отпрыгнула — распластавшись в прыжке, она удивительным образом ускользнула от страшной плети, оказавшись рядом с противницей. Донесся резкий девичий вскрик на выдохе, и зазвенела сталь. Вновь глазам не хватало скорости уследить за градом ударов, стальным веером закрывших противниц. Вот только на этот раз арену то и дело окутывало заливистое эхо девичьих криков, сопровождавших особо сильные удары. После одного из которых, уходя от летящей в грудь катаны, Клеопатра вдруг неожиданно далеко отпрыгнула.

Лицо второкурсницы было бесстрастно, и лишь дернувшийся уголок губ едва намекал на раздражение. Прикрыв на мгновенье глаза, она бросилась вперед. Перехватив катану, побежала ей навстречу и Сакура — звонкие крики раздались одновременно и два клинка — два пламенных росчерка — лазурный и изумрудный, встретились. Рассыпалась искрами яркая вспышка, от которой большинство прикрыло глаза — я только прищурился, не в силах оторвать взгляд. Сакура отшатнулась и тут же получила беззастенчиво прямой удар ногой — ее переломленная фигурка покатилась по песку. Выронив оружие, девушка пыталась прийти в себя, одной рукой держась за грудь, второй упираясь в песок и безуспешно пытаясь встать, подгибая под себя колени.

Клеопатра побежала к противнице и взвилась в красивом прыжке, поднимая меч. Японка вдруг молниеносно перекатилась и тут же сделала сальто назад, уходя от догоняющего удара противницы. Резкий вскрик на выдохе — и вот уже Клеопатра, получив удар ногой, катится по арене. Сакура бросилась на нее, но вдруг врезалась в шипастую ледяную стену, выросшую из ниоткуда. Я лишь поморщился, глядя на окровавленное, все в мелких ссадинах, лицо японки — это было больно.

Ледяная стена с хрустальным звоном опала миллиардами осколков, мелькнули холодно-синие росчерки меча Клеопатры. Клинок Сакуры, встречающий удары, засветился зеленым пламенем, но в магии Клеопатра была явно сильнее — три сильных, одна за другой, вспышки — и Сакура вновь покатилась по песку арены. Не успела она остановиться, как в нее ударило ледяной стрелой — моментально хрустально рассыпавшейся, но отбросившей японку еще на несколько метров.

Сакура лежала сейчас недалеко от нас — я видел, что девушка ошеломлена. Она вновь попыталась встать, но подбежавшая Клеопатра сильно, с оттяжкой, ударила ее ногой в голову. Пинок был настолько силен, что японка перекатилась, оказавшись еще ближе ко мне. Теперь она лежала на животе, безвольно подогнув под себя руки, а уже неспешно подошедшая Клеопатра взяла три стелящихся шага разбега и нанесла еще один удар. Раздался звонкий и резкий звук — тело Сакуры дернулось, будто сбросив рассыпавшуюся защитную оболочку.

Усиленный магией замах Клеопатры был настолько силен, что японка взлетела в воздух в ореоле растворяющихся осколков. Наблюдая происходящее будто в замедленной съемке, я невольно сделал шаг вперед. А когда поймал на руки оказавшуюся удивительно легкой девушку, время вновь вернулось к привычному бегу. Я встретился взглядом с безуспешно пытающейся вздохнуть Сакурой, но тут же ей в спину вонзился меч — выйдя из груди японки, клинок прошел в считанных миллиметрах от моего лица. Девушка кашлянула, губы ее окрасились кровью, а удивительно изумрудные глаза подернуло безжизненной поволокой.

Подняв взгляд, я посмотрел на Клеопатру. Второкурсница озорно подмигнула мне и, игриво обозначив воздушный поцелуй, двинулась к стене амфитеатра напротив. Встав рядом с Саяном и Приском, Клеопатра, как и они, замерла — руки сцеплены за спиной, плечи назад — уставная, видимо, стойка ожидания.

Аккуратно положив тело Сакуры на песок, я наблюдал, как лицо и фигура девушки медленно истончаются, исчезая в призрачной дымке. Прошло меньше минуты — и вот уже у моих ног лежит голый скелет — в той самой позе, в которой я оставил тело девушки. То и дело поглядывая вниз, вдруг заметил небольшой медальон на песке под скелетом японки. Присмотрелся — небольшой ограненный камень, на котором схематически выгравирован листок в круге.

Медальон Сакуры, сомнений нет. Я было собирался поднять его, но потом вспомнил — меня тоже сейчас убьют, и найти его потом будет сложнее. Поэтому просто втоптал амулет в песок ближе к стене.

Кандидатов было сорок человек. Экзаменовали нас — то есть убивали — поочередно пять второкурсников; кроме Саяна, Приска и Клеопатры вышло еще двое. Все пятеро были с разными эмблемами кланов на щитах униформы. Герб, как я понял по периодически замечаемым на себе взглядам окружающих, здесь явно внушительный отличительный признак: у большинства кандидатов щиты были пустыми, серебряными, а гербом могли похвастаться лишь человек десять, включая меня.

После того как пятеро второкурсников по очереди расправились каждый с тремя противниками, в центр арены вновь вышел Саян. Постепенно, по мере убывания живых кандидатов, все пространство заполнялось белыми, иссушенными скелетами.

Стоящих по кругу новичков становилось все меньше и меньше. Вскоре осталось лишь двое: я и худая девушка с короткой прической, одна из немногих здесь с короткими волосами. Я присмотрелся — ну да, та самая единственная, которая не смогла продержаться в стойке на руках. Выглядела она утомленно — темные круги под глазами, осунувшиеся щеки. И еще эта особа достаточно сильно отличалась от остальных. Размышляя, я разглядывал ее, пока девушка получала благословение священнослужителя.

"Майя".

Не только именем она была похожа на балерину — ровная спина, особенная походка — выверенную пластику шагов не портил даже явно непривычный для девушки длинный меч в руке.

Многим нравятся худощавые девушки — мне, в общем-то, тоже, но на Майю среди остальных кандидаток я бы обратил внимание далеко не в первую очередь. У нее было миловидное лицо, маленькая грудь, узкие бедра. Она была обычной. Во внешности всех присутствующих — и моей в том числе — присутствовали невидимые на первый взгляд, но явные штрихи редактора персонажей: удивительный цвет глаз у некоторых, идеальные пропорции у большинства, роскошные в плане привлекательности формы у девушек и повсеместно красивые лица без признаков нездоровой кожи или старых шрамов.

Все, кто переодевался на регистрации передо мной — за исключением Софьи — имели идеальные фигуры. У Софьи грудь, кстати, тоже небольшая и неидеальной формы, вспомнил я. Как переодевалась Майя, не видел, но думаю, что нагая она так же выглядит обычной девушкой, а не тщательно проработанной картинкой из тематического журнала. Когда балерина оказалась в центре площадки, я еще обратил внимание, что она старше, чем остальные кандидаты — лет на вид ей двадцать пять, не меньше.

Навстречу Майе шагнул Макленин — минуту назад быстро расправившийся с первым противником. Ничем, кроме имени, не примечательный второкурсник — среднего роста, среднего телосложения, со средней длины стрижкой и незапоминающимися чертами лица. Судя по виду, лет ему было не больше, чем мне — хотя все тут присутствующие, за исключением Санчеса и примеченной только теперь Майи, выглядели на возраст школьников последних классов или студентов первых курсов.

Оглядев балерину еще раз, я перевел взгляд на экзаменатора. Макленин не особо запомнился мне в предыдущих поединках — первую тройку кандидатов он убил секирой, потратив на каждого не более двух ударов. На вторую тройку в следующую свою очередь взял небольшой изящный молот и, не сближаясь, выводил противников из строя меткими бросками, после чего подходил и нарочито неторопливо ломал шею. Побеждал он, конечно, быстро и вполне эффектно — но на фоне того, что творила та же Клеопатра, мне его выступления не особо запоминались.

— С ним поосторожней, — неожиданно произнес Саян.

После последней своей схватки он будто невзначай оказался рядом со мной.

— Сейчас? — шепнул я уголком рта.

Вряд ли стоит игнорировать его слова — судя по всему, он старший в клане Орловых — молодого его крыла, по крайней мере.

— Нет, вообще. По возможности не пересекайся, пока это нежелательно, — вновь шепотом ответил Саян — едва шевеля губами, стараясь не привлекать ничьего внимания.

Между тем на помосте началось небольшое движение. Кто-то из мастеров уже поднялся, собираясь уходить, Великий Магистр Орлов наблюдал за площадкой вполглаза, улыбаясь одной из служанок Цитадели.

Заметил это и Макленин. Хмыкнув самому себе — очень не понравилась мне эта улыбка — он неожиданно отбросил в сторону выбранный палаш и достал из бедренных ножен, имеющихся у каждого второкурсника. Это был клинок с черным лезвием, по форме напоминающий армейский нож разведчика.