Чёрный Рыцарь

Возможно, зайгерианец просто хотел ужалить своего пленителя напоследок, справедливо полагая, что джедай с их строгими моральными запретами ничего не сделает ему за подобную выходку. Возможно, он просто не сумел сдержать издержки расового менталитета, смотрящего на других разумных в лучшем случае как на рабов. А скорее просто решил грубостью заглушить точащий его сердце страх, который непроизвольно захлестывал того с головой при лишь взгляде в эти безжалостные аметистовые глаза. Кто знает…

Лелуш не спеша, словно в размышлении, поднёс руку к виску, словно подперев голову, рассматривая Элока из-под задумчиво нахмуренных бровей.

Это было даже забавно — в какой-то степени. Где бы Лулу ни оказался, в любом мире или даже Галактике находились подобные индивидуумы, которые, возомнив себя богами, решали, что они находятся на вершине пищевой пирамиды. А все остальные — лишь пыль под ногами.

— Низший, говоришь? — тихо, вкрадчиво спросил он, после чего резко сжал тонкие пальцы. В этот момент захваченная Силой кисть пирата довольно-таки громко хрустнула, плющась в один бесформенный комок из сломанных костей, кожи и мяса.

Тайлон закричал, а точнее, взвыл, резко дёрнувшись, словно пытаясь вырваться из антигравитационной камеры. Глаза зайгерианца расширились от боли, мышцы напряглись, на лице и лбу заблестели бисеринки пота.

— Знаешь, сколько раз я слышал подобное от таких ублюдков, как ты, Элок? Сколько раз я слышал подобные речи? «Люди не равны», «есть сильные, а есть слабые». В твоём случае «есть высшие, а есть низшие», да…

Глядя в расширенные до ужаса глаза, Чёрный Принц уже не сомневался. Он уже почти готов. Почти, надо было лишь ещё немного усилить психологический эффект. А там — он уже как миленький выложит всё, что знает. Ну, а затем… взятие штурмом хорошо укреплённой базы закрепит тот фундамент, на котором он собирался строить свои отношения с клонами.

Испытывал ли Лулу настоящую, а не разыгранную ненависть по отношению к этому ублюдку? Да — равно как и к тысяче других, что были до него. Ко всем носителям той поганой дарвинисткой идеологии, что исповедовал покойный Император Чарльз. Вот только времена, когда его ненависть выливалась в захлёстывающую разум бурю эмоций, давно остались в прошлом. Сейчас она была спокойной, холодной и острой — словно остриё клинка.

— Знаешь, сколько подобного мусора я в своё время уничтожил, многих из них — собственной рукой? Тебе и не снилось. Тебе не кажется, что я сейчас для тебя немного поопаснее, чем гипотетические каратели, которые могут до тебя добраться?

Бывший… хотя был ли он сейчас бывшим? Нет. На пытавшегося вздохнуть Тайлона холодным взглядом лиловых глаз смотрел Зеро. Настоящий и не бросивший своего ремесла, тот, которого проклинали и ненавидели британские аристократы. Тот, кто стал карающим клинком для посмевших возомнить себя «высшей расой». Единственный, кто смог одним созданным образом на протяжении последующих десятилетий внушать страх в сердца тех, кто использовал свою силу не по назначению. И сейчас на Тайлона смотрел он. Демон по имени Зеро. Легенда, не так давно скрывавшаяся под чёрной маской. Безжалостный и беспощадный к подобным ублюдкам, не знающий запретов, словом и делом меняющий миропорядок.

Он сжал пальцы ещё раз, дробя в кровавый фарш и вторую руку пирата. Мрачное удовлетворение от хорошо проделанной работы немного согрело душу. Подобный мусор, занимавшийся тем, что уже который месяц продавал в рабство мужчин, женщин и детей, не заслуживал жалости. Ни малейшей.

— Ты же джедай! — из глаз несчастного зайгерианца уже ручьём текли слёзы боли и унижения, а остатки надежды пытались дозваться до милосердия Демона. — Ты не можешь так со мной поступать…

Лелуш скорее почувствовал сознанием, Силой, чем увидел — как дверь камеры отворилась примерно на четверть и из щели блеснули любопытные глаза, тут же расширившиеся от ужаса. Кажется, Зулли заглянула на огонёк.

Генерал тихо выругался про себя, чуть поведя пальцами. Не то, чтобы он не рассматривал подобный вариант развития событий — находясь на борту с любопытным и охочим до всего подростком, это было бы попросту смешно. Однако зашла она, мягко говоря, невовремя.

«Ладно, оправдываться сейчас не имеет никакого смысла, — прикинул он варианты. — Значит, надо доигрывать спекталь до конца, после чего проводить разъяснительную беседу. Пожертвуем конём ради создания ферзя»

— А ты видел много джедаев? Видимо, подобные тебе привыкли к тому, что они максимум что — могут отрубить руку или быстро и безболезненно снести голову световым мечом, — жёстко усмехнулся Лелуш, старательно делая вид, что не заметил, что за ним наблюдают. — Вот только я человек немного иного склада характера. Надеюсь, ты это понимаешь? — Аура власти, буквально исходящая от фигуры Лелуша, уже была физически ощутима.

— Стой. Стой! Я всё скажу! — немного истерично заорал пират, видя, что человек с молодым лицом и холодными глазами, которые подошли бы самой Смерти, снова готовится сжать руку. — Я всё скажу…

— Вот и славно.

Лулу глубоко вздохнул, беря со столика датапад и вбивая в него информацию, которую начал тараторить зайгерианец, после чего вызвал мед дроида, приказав заняться кистями пирата.

Аура ученицы стремительно удалялась от камеры, мельтеша калейдоскопом диаметрально противоположных эмоций.

Кажется, Зеро ждал один из тех неприятных разговоров, которые так любила устраивать Карэн. Увы, необходимый, если на выходе он рассчитывал получить не очередного джедая, а ни много ни мало — Ферзя.

* * *

Зул мчалась через жилую палубу «Духа Мщения», не разбирая дороги и один раз даже налетев на клона, едва не сбив его с ног. Наскоро извинившись, падаван остановилась только тогда, когда изнутри закрыла дверь своей каюты.

Девушка тяжело опёрлась на спинку стула, стараясь отдышаться и привести мысли в порядок, успокоить разум — всё, как её учили в Храме джедаев. Вот только твёрдо заученное «нет эмоций — есть покой» сейчас не слишком помогало. А если быть совсем честными — не помогало вовсе. Мысли всё время, раз за разом, возвращались к тому, что она почувствовала — и увидела — в комнате, куда поместили заключённого.

Её учитель, буквально вырвавший никому не нужного юнлинга из безблагодатных объятий Аграрного или Медицинского корпусов, был… довольно своеобразной личностью. Это было заметно с первых дней обучения с ним. Достаточно вспомнить треклятые… шахматы или то, каким образом он учил её бою на световых мечах. Иногда это раздражало так, что хотелось заехать ему чем-нибудь по челюсти. Но, в целом, Зул воспринимала его, как немного чудаковатого, со своими странностями в голове, но благородного и умного (один бой с пиратами чего стоил) рыцаря. Хотя и снедаемого какой-то внутренней печалью, словно какая-то застарелая боль постоянно глодала мастера Рейгоса изнутри — отблеск этой печали постоянно прятался в глубине лиловых глаз.

Но то, что произошло сегодня, когда она, мучимая любопытством, о чём Учитель ведёт беседу с капитаном пиратской шайки… Это было выше её понимания. Дальше любой черты, которые предписывал Кодекс Джедая. Когда со стороны пирата, ещё мгновение назад лучившегося презрением, пришли волны страха, удивления и жгучей, невыносимой боли, которая с головой захлестнула его сознание.

Учитель пытал пленника. Пытал, испытывая мрачное удовлетворение от содеянного… Да, пленник был пиратом, который грабил и убивал, но, в конце концов, учитель был джедаем. Джедаем, которому не следовало так поступать…

А самое странное и страшное в этой ситуации было то, что она, падаван Ордена — не испытывала неприязни к тому, что делал её учитель. Скорее наоборот. Несмотря на все правила, заложенные в её голову Советом, она считала правильным то, что Лу Рейгос сделал с этой тварью, продававшей в рабство девушек и детей.

Зул упрямо сжала кулаки, так, что костяшки пальцев, обычно красные, стали бледно-оранжевыми. В другой ситуации она никогда бы себе не призналась, но сейчас она боялась. Боялась того, что случилось. Боялась своего наставника, которому совсем недавно была очень сильно благодарна за избавление от незавидной участи. Но ещё больше она опасалась собственных мыслей. И, самое главное — страшилась самой себя.

Что это было? Почему, когда при ней пытали разумного, она ощутила удовлетворение?! Неужели… неужели он пал на Тёмную сторону? И она — тоже? Такое случалось с некоторыми джедаями после битвы, как Зул слышала из уроков истории, повествующих о временах до Руусана.

И что тогда делать? Кого звать на помощь, если Учитель и Падаван обезумеют одновременно? Догадки роились в голове фоллинки, как насекомые внутри улья. Девушка судорожно цеплялась за рукоятку светового меча, пытаясь додуматься до чего-то дельного.

Неизвестно, сколько бы ещё она так просидела и к каким выводам пришла бы, если бы в её дверь тихо бы не постучались.

— Зулли, я могу войти? — послышался знакомый голос.

Ксисс выдохнула сквозь сомкнутые зубы, стискивая в руке оружие джедая и оборачиваясь к выходу. Сейчас в голосе наставника не было ни капли злости, ничего от того жуткого, ледяного голоса, которым он разговаривал с зайгерианцем. Он вернулся в своё обычное состояние, словно то, что она почувствовала около тюремной камеры, ей почудилось, словно было страшным сном. Аура, источаемая Лу исчезла, словно её и не было.

Вот только фоллинка не спала.

— Да, Учитель… входите. Я хотела бы с вами поговорить.

Мужчина сел на стоявший рядом с кроватью стул, и, привычно подперев голову двумя пальцами (как же иногда забавляла эта его привычка. Всегда, но не сейчас), внимательно посмотрел на падавана. В фиолетовых глазах не было злости. Лишь интерес и какое-то непонятное Ксисс огорчение.

— Учитель… — фоллинка шумно втянула воздух, собираясь с мыслями, а потом разом, на одном дыхании, выпалила. Выплёскивая всё свои сумрачные догадки, страх… всё, что она успела надумать за это короткое время, пока он не пришёл:

— Почему вы так поступили, учитель? Зачем? Да, он пират, но джедаи не пытают своих пленников! И ваши эмоции, ваш голос. Вы… вы взорвались ненавистью. Почему? Что такое? Почему вы так поступили? А самое главное — почему я сама, вместо того чтобы сейчас бояться вас, спешно отсылать сообщение в Совет о вашем падении, — шатенка слегка зарычала, стиснув голову руками. — Чувствую, что вы поступили правильно? Вопреки правилам Ордена, вопреки Кодексу, но вы сделали правильно, воздав этой твари по заслугам! Почему, а? — закончила Зулли, переводя дух и смотря, с какой странным, непонятным ей пониманием смотрит на неё Рейгос.

* * *

Сила, как же она сейчас была похожа на Карэн. Ту, что пришла к нему после Нариты, после похорон отца Ширли — за ответами и вопросом, правильно ли поступают Чёрные Рыцари, продолжая эту войну. Храбрая. Горячая. Где-то — агрессивная и язвительная, но ещё такая наивная. Падаван, ещё не видевшая ужасов настоящей войны, не перешагивавшая через тела врагов. Не хоронившая друзей и не разыгрывавшая гамбит сама собой. Такая же, какой была Карэн. Каким был сам Лелуш до изгнания. До того момента, когда собственный отец, фактически, сломал его детскую картину мира о колено, а его самого вышвырнул из своей жизни.

И теперь — он снова стоит на месте лидера, у которого просят ответов. Правильных ответов, которые бы соотнесли увиденное с привычной картиной мира, с тем, что рассказывали в Храме Джедаев. И сейчас ему нужно было подобрать слова, которые помогут девушке пережить это… и, потихоньку, начать выходить из того догматизма, каким окружили своих учеников джедаи.

Поэтому, вместо жёстких речей, которые были бы положены строгому наставнику, Лелуш сделал другое. Встав со стула, он мягко шагнул к фоллинке, и слегка сжал её плечи своими руками, внимательно смотря в глаза.

— Извини, что напугал, Зулли, — сказал он чуть виновато, после чего, разжав руки, сел рядом с девушкой на кровать. — И могу тебя успокоить. Нет, я не упал на тёмную сторону. Как не упала, в общем-то, и ты. То чувство, которое ты испытала при виде того, как промышлявшая работорговлей тварь получает по заслугам, вполне себе естественно.

— Что? Но… — прежде, чем шатенка попыталась возразить, Лу предупреждающе поднял руку.

— Я видел таких раньше, ученица. — отвлечённо произнёс Лулу, собираясь с мыслями. — Считающие, что право сильного даёт им всё. Что весь мир и все, кто слабее их, не более чем пыль под ногами. Я видел, как они были готовы уничтожить тысячи жителей покорённого народа, дабы поймать одного-единственного врага, который посмел оспорить их право сильного. Видел, как тех, кому не повезло оказаться низшими, используют, словно игрушки. Я видел очень многое, Зулли, из того, чего ты, надеюсь, не увидишь никогда, — пальцы Зеро поправили каштановую прядь, заправив её за ухо. — Так что да, мой юный падаван. Тварей, подобных нашему гостю, я ненавижу — вопреки всем Кодексам. Так искренне, как только может это делать разумный. Я прекрасно знаю, что это может противоречить тому, чему учили в Храме. Вот только выйдя из Храма и столкнувшись с действительностью, — он криво усмехнулся. — Понимаешь, что некоторые вещи, исповедуемые джедаями… расходятся с реальной жизнью. Потому что человек, равнодушно смотрящий на ублюдка, который продавал в рабство женщин и детей — может быть, и будет следовать Кодексу, но как по мне, он будет тем ещё лицемером. И то, что ты испытываешь удовлетворение — вполне естественно. Джедаи не перестают быть людьми, попадая в Орден.

— Но…

Похоже, что Ксисс заколебалась после того, как Лу подал ей суть происходящего под таким соусом. С одной стороны, он всё ещё поступал против заложенных при воспитании правил. С другой, такой подход оправдывал её саму. Не ты не права, то, что ты чувствуешь — естественно. И это подкупало девушку.

— Ведь испытывая подобные эмоции, мы приближаемся к Тёмной Стороне, — фоллинка скрестила руки на груди. — Даже если ненависть благородна, она всё ещё остаётся ненавистью. Это… это неправильно!

— Да, приближаемся, — кивнул Лулу, подбирая слова и пытаясь объяснить девушке, по крайней мере, собственное видение проблемы с Падением. — Однако если ты контролируешь эту ненависть, если она не превращает тебя в безумное, жаждущее убивать животное, это приближение остановится на определённой черте. То, что произошло со мной сегодня, скорее единичный случай, чем закономерность. Можно сказать, сорвался. Не бойся, Зулли. Я не упаду, хотя, признаюсь, мне приятно твоё волнение за меня, — он ободряюще улыбнулся ученице своими фиолетовыми глазами. — Точно так же, как не падёшь и ты. Хочешь совет? Помимо всего прочего, в этом очень хорошо помогает осознание того, за что именно ты сражаешься.