Младший. В тени отца. окончание

— Мертв! — констатировал офицер, осторожно перевернувший на спину тело так недолго царствовавшего императора

Потеряв разом обоих командиров, гвардейцы растерянно сбились в кучу и неуверенно ощерились оружием.

— Опустить оружие! — властно скомандовала Анастасия, уже поднявшаяся из глубокого реверанса, — Я приказываю!

— Опустить оружие! — повторил ее приказ приосанившийся в опадающих веревках Михаил.

— Уходим! Дым нас прикроет! — крикнул капитан, оставшийся старшим, остальным бойцам. Логичное решение, я бы тоже не стал сдаваться на милость победителям в такой ситуации. Этот десяток явно во многом замазан по уши.

— Стоять! — взревел Михаил, отталкивая великую княжну и бросая в двери вслед удирающему десятку рой огнешаров. "Епта, ну что за долбанная семейка! Пироманы какие-то!" Судя по донесшемуся от выхода вою, кого-то он достал, но вряд ли всех, потому что в ответ послышался нестройный залп. Правильнее всех вела себя Мария, которая лежала и не отсвечивала, сжав кулачки и шепотом молясь. Василий еще до стрельбы рванул Анастасию на пол, их тоже не задело. Туповатыми оказались мы с Михаилом, оставшись на ногах. Пуля, как известно, — дура, но одна оказалась странно умненькой, волшебным образом войдя в левый висок разозленного самопровозглашенного государя, у которого вообще-то сейчас было много шансов стать законным. А волшебным — это потому, что он так-то стоял правым боком к убегающим. Из положения лежа на спине — упасть я пусть и с запозданием, но сообразил — проследил за исчезающим с балюстрады человеком в казачьей форме, сильно порванной под правым коленом. А вот и сам "волшебник".

Не зря я удивлялся, что Санни так легко связали — связан он не был, а "пустотники" на всех троих "пленниках" были фальшивыми. Три переданные бляшки из наследства моего отца (что, в конечном итоге и определило число "пленников"), сделали невидимыми их венцы, обманув наследника (и меня заодно). Стоило удаляющейся стрельбе утихнуть, как Санни подскочил, скинув веревки, и принялся хлопотать над княжной, а потом отдавать распоряжения появляющимся в зале людям. Мне, что ли, Машку тоже по щекам похлопать?..

Сдернул с шеи ненавистный "пустотник", чувствительно пройдясь острой леской по всей разбитой и опухшей морде. Сидя, дополз до Машки и положил ее голову к себе на бедро, тихонько поглаживая и успокаивая.

"Как бы жениться потом, как честному человеку, не пришлось!" — мимолетно оценил остатки бахромы, прикрывающей тело.

Мало-помалу суета закончилась: перестало тлеть тело моего "брата", заработала вентиляция, прибывшие с Василием казаки взяли зал под контроль. С вертким есаулом — обладателем характерно порванных штанов, я несколько раз встречался взглядом, Но в ответ на свой сумрачный, получал пронзительно чистый ответ синих глаз.

"Скажу потом Санни, пусть сам разбирается!"

И в какой-то момент вдруг настала шаткая тишина.

Все с опаской смотрели на распростертое перед троном тело и на рассыпанные по полу своенравные регалии.

Тяжело кряхтя, поднялся с пола, с трудом отцепляя от остатков одежды крепко вцепленные Машкины пальцы.

Под десятками внимательных взоров прошел несколько шагов к подножию трона.

Подобрал корону.

Подобрал скипетр.

Подобрал державу, с трудом удерживая весь комплект во все еще зафиксированных наручниками кистях.

Кровь из вновь потревоженного падением носа капала на лохмотья, на закопченный пол, на запястья, багровыми потеками стекая на самые известные в империи артефакты, к защите которых приложил руку мой отец. Для надежности перехватил ношу поудобнее, размазывая грязь, копоть и кровь по всей внутренней поверхности короны, осторожно пальцами нащупывая тончайшую вязь. От моего движения один участок выщелкнулся. Незаметно отковырял ногтем, а затем наступил босой ногой на выпавшие крохи.

"Ключ ко всему... лучшее творение Нади..."

Что мог мой сильно за шестьдесят отец, уже тогда считающийся величайшим артефактором, назвать лучшим творением совсем юной, едва постигающей азы основанной им же науки жены?..

Или, правильнее спросить, кого?..

Артефакта-ключа не существует.

Ключ — это я.

Просто потому, что я его сын.

Дошаркал до стоявшей обнявшись парочки Санни-Анастасия.

Княжна отшатнулась назад, но осталась стоять на месте, удерживаемая крепкой рукой. Надеюсь, ее испугал не вид моей харизматичной опухшей рожи.

Или пан, или пропал!

Вопреки всем договоренностям я встал ровно напротив побратима, глядя ему глаза в глаза.

— По традиции, в первый раз император примеряет регалии в присутствии всех Романовых, подтверждая свое право внутри семьи. Романова Анастасия! — повернулся к затихшей княжне, кивком обозначая приветствие, — Романов Петр это я, если вы еще не знаете! — громко объявил в акустике помещения.

"Ключа не существует!" — шевельнулись губы Санни, а глаза косили на замершую в его руках единственную оставшуюся законную наследницу регалий.

"Я тебя обманул!" — также беззвучно прошамкал я.

Скипетр вместо предполагаемой маленькой ранки нехило пропорол ему ладонь, заливая кровью будущего правителя рунные цепи державных символов.

Кровью венценосца.

Внучатого племянника Павла Второго.

Такого же, как и я.

Умник на славу поработал, собрав мне все сплетни и слухи о роде Солнцевых за последние сто лет. Это не мать Георгия и Надежды когда-то приглянулась императору, не было у них связи. Павел Второй нежно относился к моей матери, как к племяннице — дочери его непризнанного брата. Таким же племянником являлся ему Георгий Михайлович, карьере которого он незримо поспособствовал. А потом оставил в забытье, прикрывая собственного сына. И эта тайна умерла с их смертью.

Я сжег тот отчет.

Я даже подумывал дать заказ на Умника, но он сам подставился, сгинув где-то в период междуцарствия.

Я никогда не скажу Санни о том, что вынуждаю его жениться на его троюродной сестре, надеюсь, их родство не станет препятствием к здоровым детям, ведь магия исправляет многие недостатки. А уж у двух венценосцев не может родиться дефектный ребенок. Разве что намекну, что пару ему/им стоит подобрать из максимально далеких родов.

И я никогда не буду жалеть, что кровь Романовых, разбавленная почти не-магом Петром Исаевичем, не даст мне напялить эту корону на свою голову — ведь надеть ее может только венценосец, а я им никогда не стану.

Я не правнук какого-то императора Романова!

Я сын Романова — величайшего артефактора, которого собираюсь превзойти!

Я Петр Петрович Романов — делатель королей!

Санни слегка наклонил голову, подставляя ее под ответившую на его кровь синим светом корону.

Еле заметным жестом взвесил в ладони державу.

Принял скипетр.

Прервавшаяся активация началась по-новой, а я опустился перед ним на колено:

— Да здравствует император Василий Первый!

— Да здравствует!!! — откликнулись казаки, повторяя мое движение.

Наверное, нам не стоило так расслабляться или наоборот — напрягаться, ловя каждый вздох новоиспеченного монарха. Это я знал, что все закончится хорошо, и участь предыдущего владельца регалий, процарствовавшего считанные минуты, Санни не грозит. При отключенной отцовской защите регалии превращалась в пресловутый "артефакт древних" — очень грубую поделку, определяющую самого сильного среди носителей крови Романовых в зале. А самым сильным венценосцем в стране, да и в мире, пожалуй, являлся мой теперь уже августейший кузен-побратим.

Но занятые пристальным наблюдением за Санни казаки умудрились поздно среагировать на распахнутые двери.

— Долой самодержавье!

И по грязному паркету в центр зала прокатился очень знакомый чемодан.

Радости воссоединения с потерей мешал разгорающийся накопитель внутри.

"Шесть"

— Бомба! — Есаул в дырявых штанах, надо отдать ему должное, среагировал первым, отпинывая чемодан в подальше от императора и пуская очередь выстрелов вслед обладательнице неприлично знакомого звонкого голоса.

"Пять"

Это он, конечно, правильно среагировал, вот только расстояние не поможет. Попробовал притянуть к себе потоки и свернуть из них лезвие — вдруг вот именно сейчас я попаду в самое яблочко? Ожидаемо ничего не получилось — у дворца появился хозяин!

"Четыре"

Взглядом нашарил "пустотник", все еще валяющийся рядом с Машкой. Коронованный Санни опять повалил Анастасию на пол, прикрывая собственным телом.

"Три"

Рванул за бляхой, но забыл о не до конца распутанных веревках на ногах, поскользнулся на натертом паркете и упал, снова разбивая нос.

"Два"

Еще один из казаков-разбойников отфутболил устройство к самому выходу и откатился в обратном направлении. Другой казак обреченно кинулся и лег поверх чемодана, закрывая своим телом наше направление.

"Один"

Ползком-бегом (не знаю, как назвать этот вид передвижения!) добрался до "пустотника" и метнул его в грозящее убить создателя творение.

"Ноль"

"Пустотник" не долетел.

Чемодан подпрыгнул и... пукнул, выдавая сноп искр и черные клубы вонючего дыма, от которых закашлялся пожертвовавший собой боец Армии освобождения. Спустя секунду вспученная коробка снова подпрыгнула, вырвавшись из объятий продолжающего судорожно кашлять парня, обдав его еще одной порцией дыма. Громкий протяжный неприличный звук ознаменовал конец намотавшей по стране тысячи километров бомбы.

Услужливая память дала подсказку в виде сомнительного участка цепи, который я так и не просчитал до конца, понадеявшись на авось и собственную гениальность.

Епта, какое счастье, что я идиот!!!

Сел на полу и захохотал, закрывая опухшую харю руками. От смены положения на остатках штанов лопнули последние нитки, и я остался еще и без этого предмета гардероба. Как хорошо, что коронация пробная, в узком кругу!

"После злого царя пришел добрый царь, и все изменилось!"

Ага, держи карман шире!

Свое правление "самый добрый царь" начал с кровавого подавления двух столичных и одного московского бунта. И с казней зачинщиков. Прозвище "Красный Генерал" трансформировалось в "Красный Император", но теперь акцент шел не на огненную шевелюру. Немного успокоилось всё только спустя год. И лишь через три года его реформы принесли ощутимый результат, возвращая в страну стабильность.

Женитьбой на Анастасии Василий захват власти относительно легализировал, но по-настоящему все вокруг понимали — что к чему. Он ее не любил, она его тоже, к тому знать шепталась о подмеченных нежных взглядах между императором и одной из фрейлин его супруги — графиней Италовой. Вот так вот несешь чушь, а она потом сбывается. За участие в коронации (Какое?! Два раза лбом об пол?!) Машке внезапно перепал титул и место при дворе. И, похоже на то, еще и место в императорской постели. Бог ей судья! Дура — она и при дворе дура! Умная императрица вертела фавориткой, как хотела.

Я дворца максимально сторонился, помня, чем это закончилось для отца. От титулов и званий отказался, от орденов — тоже. Единственное, на что согласился — это на зачисление меня в университет без экзаменов. И еще на ускоренную проверку личности, чтобы вступить в наследство. Меня бы и так бы признали сыном Петра Романова, потому что я им на самом деле был, но с вмешательством из Зимнего эта процедура ускорилась в разы.

— Что опять, Санчос? — неласково встретил на перемене ищущего меня дипломника.

— Тебе секретное послание! — "обрадовал" меня приятель протянутым конвертом, — Ждут ответ!

— Держи! — со вздохом отдал Панину пятерку, перемены переменами, а положение Санчоса мало изменилось: как был бедным студентом, так им и остался, — Сейчас, что-нибудь накарябаю!

Саня терпеливо отошел в сторону, пока я вскрывал послание и вчитывался в строчки. Приятель считал, что таскает мне любовные записочки от высокородной дамы. Если бы! Впрочем, с чего мне жаловаться: молодой, симпатичный и богатый юноша вниманием женского пола обделен не был. Только заводить постоянные отношения, и уж тем более жениться я не стремился.

По моей настоятельной просьбе какой-либо связи между мной и действующим императором никто и никогда не проводил, меня даже с отцом не всегда ассоциировали: Романов — где-то в первой-второй десятке распространенных фамилий после Ивановых, Петровых, Сидоровых и Кузнецовых. У меня на параллели трое однофамильцев были! Это несчастного Бориса Веллера из нашей группы постоянно подкалывали якобы родством с погибшим ректором, а Романов... Романов и Романов! Случайный тезка сменившейся династии, что сильно облегчало мне жизнь.

И никто не знал о грузе ответственности редкого и единственного собутыльника императора Солнцева. А записка, переданная Санчосом, могла быть только приглашением на новый раунд соревнования: кто кого перепьет.

— Что здесь? — загороженный рядом бутылок Василий Первый кинул мне на колени запечатанный конверт.

— Исполнительный лист. И кое-что еще.

— А мне оно зачем? — недоуменно повертел запечатанную пачку бумаг.

— Ты должен выбрать!

— Потом почитаю! — отбросил в сторону неинтересный сверток, приступая к дегустации напитков — в баре императора по определению не водилось дешевки.

Конверт вскрыл уже сильно вечером, радуясь субботе, а не воскресенью, как иногда бывало. Лилия-Юлия... По врученному листу у меня имелось еще двадцать часов на решение.

— Как ты?

— Бывало и хуже, — ответила закованная в кандалы девушка.

Когда-то прекрасное лицо пересекал грубый шрам, непонятным образом делая его для меня живее и честнее. Словно фарфоровая маска, так долго державшая в плену мою девушку, раскололась, из последних сил скрывая почти забытую внешность.

— Когда казнь?

— Скажи, зачем? — проигнорировал вопрос и задал свой, единственный, который меня интересовал.

— Так было нужно. Но ты все-равно не поймешь... — звеня цепями, Незабудка вцепилась в лежащую на столе пачку сигарет, достала одну и закурила, откинувшись на табурете, — Магия-шмагия! Венценосцы-хреноносцы! Куда ни плюнь, в правительстве одни маги! Ненавижу магов! Когда-то я сделала исключение только для тебя, Колокольчик! Ты был чист, и ты тоже хотел лучшего мира. Но ты так и остался типичным обывателем!

— Лучший мир не достигается воровством или взрывами!

— Лучший мир достигается любыми методами!

— Ты мне все время врала!

— Нет, Колокольчик, только с тобой я и была искренной!

— А как же враки про дочь?!

— А почему ты думаешь, что ее нет?

— Зачем?.. — горько усмехнулся на ее слова.

Новая сигарета взамен потушенной об пол заняла место в кривящихся губах Незабудки.

— Иди! — мотнул головой на сырой лес.

— И ты меня отпустишь? Так просто?

— Иди! До границы пять километров, через километр тебя встретят. Вот паспорт и остальные документы! — кинул высаженной в ночь девушке пакет, — Просто уходи!

— Зачем ты это делаешь?

— Потому что могу. Потому что любил! — выкрикнул я в темноту.

Шорох деревьев скрыл все посторонние звуки. А я впервые за долгое время посмотрел вверх на холодные северные звезды, вроде бы те же, но такие непохожие на аравийские, окончательно прощаясь с восточной сказкой и первой любовью.