Темное Прошлое

Ответа не последовало. Я опять приоткрыл глаз, и посмотрел на Кей. Девушка сидела, как и вчера, прижавшись спиной к стене, и натянув одеяло на лицо так, что были видны только глаза, по-прежнему со страхом и недоверием косящиеся на меня.

— Забыла, что я вчера тебе сказал? Я это серьезно, если что, — вздохнул я, и поднялся на ноги. Кей еще сильнее вжалась в стену, чего я предпочел не замечать, — ладно, ты оденься, или, если хочешь, оставайся в постели. Я пойду, закажу что-нибудь поесть. Кстати, повторю вчерашний вопрос: что ты любишь есть?

— После гнилого хлеба, которым меня кормили, мне уже не важно.

Я поморщился, и еще больше утвердился в намерении сделать жизнь девушки как можно более привлекательной в дальнейшем.

— Но сейчас у тебя есть выбор. Что ты любишь? Лично я тоже не брезгуя съем любое здешнее блюдо, повар тут хороший. Но мне нравится есть мясо со свежими овощами, и заказываю только его. И тебе советую сказать мне, что ты больше любишь.

— Я не хочу обременять тебя.

— Ты обременяешь меня больше своим упрямством. Послушай, у меня денег больше, чем я могу истратить, мою работу оплачивают хорошо, и одно то, что мы находимся в лучшей гостинице города, говорит об этом. При этом мне будет приятнее потратить деньги на то, что тебе действительно понравится, а не на то, чем ты просто утолишь свой голод.

— Я уже почти не помню вкус нормальной еды. Просто закажи что-нибудь другое, если тебе действительно важно мое мнение, — наконец, еле-еле выдавила она. Вид у нее был такой, будто я собираюсь побить её за эти слова.

— Послушай, — наконец сказал я, — я вижу, у тебя было тяжелое прошлое, и не надеюсь, что ты вот так сразу все забудешь. Но постарайся привыкнуть к мысли, что ты в кои то веки попала в общество хороших людей. Ни я, ни мои друзья не сделают тебе ничего плохого. Понимаешь?

Молчание.

— Просто подумай над этим на досуге. Если тебе что-нибудь понадобится, просто скажи об этом мне, хорошо?

Опять молчание.

— Ладно, в общем, скоро я принесу тебе чего-нибудь поесть.

Уже выходя из комнаты, я вспомнил, что хотел её кое о чем спросить.

— Послушай, можно личный вопрос? Если не хочешь, не отвечай, можешь считать это приказом.

Кей осторожно кивнула.

— Как давно ты в неволе?

— С пятнадцати лет.

Я присвистнул. На вид её было уже за двадцать.

— Почему же тебя до сих пор не продали?

— Потому что торговец сразу решил, что мне место на особом рынке. А до двадцати трех лет это запрещено.

— То есть тебе сейчас двадцать три?

Она покивала.

— Ужасно. Ну, ладно, не переживай. Можешь считать, что тебе крупно повезло, и твоя жизнь начинает выправляться.

Не дождавшись ответа, я вышел из комнаты. Восемь лет в неволе, надо же! Да притом в таких условиях, вспомнить хотя бы этот хлеб, на который она жаловалась... А я еще сердился вчера на её поведение, выходит, зря.

— Что за мрачная физиономия, ты выглядишь так, будто не провел с девушкой всю ночь! — поприветствовал меня Алин.

— Отвечать обязательно?

— Нет.

— Просто я думаю о том, через что ей пришлось пройти.

— И что же это было? — заинтересовался Берфест, согнав с лица улыбку, — помимо собственно продажи на рынке.

— Восемь лет неволи, и все в ожидании дня, когда её продадут какому-нибудь богачу в качестве ночной подстилки.

— Восемь? — переспросил оборотень.

— Ага. С пятнадцати лет, считай, совсем еще ребенок.

Теперь мрачное выражение на лице появилось и у моих друзей.

— Я не оставлю это просто так.

— Что, пойдешь выкупать рабов одного за другим?

— Нет. Но, по крайней мере, Кей я жизнь хочу выправить.

— Не простая задача.

— Как всегда, ты можешь рассчитывать на мою помощь, — сказал Берфест, — только вот я не вполне понимаю, как тут можно помочь.

— Для начала просто быть аккуратными и вежливыми в общении с ней. Потом, в Сатисе предложу ей остаться у Незула на какое-то время, за мой счет, если надо. Может, хоть научится чему? — сказал я, выводя на листе бумаги заказ, — вы что-нибудь будете?

— Мы уже завтракали. Кстати, Гудзон. Тебе бы пора выдвигаться в порт.

— Да, я помню. Сейчас поем и в путь. Кстати, вы будете тут сегодня?

— Я уйду, — заявил Берфест, — где-то через пару часов.

— Я тоже занят, сегодня должен проигрывать в карты тому графу. Не приду, он еще обидится — это усложнит нам работу.

— Гмм... Ладно, я вас понял.

Когда повар принес еду, я отнес половину в свою комнату, при том настолько задумался, что даже забыл постучать. Девушка как раз одевалась, стоя лицом к зеркалу и спиной к двери. Всего мгновение, и я понял, какую ошибку допустил. Сам же, главное, сказал ей одеваться. Отвернулся я так быстро, что никто, на моем месте, не успел бы ничего разглядеть. Но вот только особенности демонского глаза, который моментально запоминает все, на что падает взор, меня подвили. Другими словами, даже самого быстрого взгляда мне достаточно, чтобы изучить объект так, будто рассматривал его часами.

— Извини, задумался о работе... — быстро ответил я, закрывая дверь, — скажи, когда будешь готова, я принес еду.

Прислонившись спиной к стене около двери, я беззвучно чертыхнулся. С другой стороны, то, что я увидел, мне все равно рано или поздно предстояло узнать. Первой интересной деталью на спине девушки была татуировка под левым плечом, похожая на крест, или какой-то цветок с четырьмя лепестками. Видимо, это и было то самое рабское клеймо, о котором рассказывал Алин. Но гораздо больше меня поразили тонкие розовые полоски, которыми была иссечена спина Кей.

Ход моих размышлений прервал звук приотворенной двери. Я вошел в комнату. Девушка быстро отошла и встала у зеркала.

— Извини, — еще раз сказал я, ставя поднос на кровать.

Она только пожала плечами.

— Слушай, я сейчас ухожу. Из номера не выходи, хорошо? Но в пределах него занимайся, чем хочешь... Ну, почти чем хочешь. Не заходи в комнаты к моим друзьям и не создавай проблем, пожалуйста.

— Ты уходишь один?

— Пока да, но через пару часов номер совсем опустеет.

В глазах Кей снова мелькнул страх.

— А твои друзья остаются?!

— Эээ, да... Они что, тоже такие страшные?

Девушка промолчала. Похоже, за долгое время она научилась воспринимать всех мужчин исключительно как угрозу и источник страданий.

— Не волнуйся, они еще подобрее меня.

Это её не успокоило, но дальше тему продолжать было бессмысленно. Я уже собирался уходить, потом остановился в шаге от двери. Повернулся, посмотрел на Кей, и передумал задавать вопрос. Повернулся снова, и, уже коснувшись ручки двери, опять обернулся. Нет, если я не буду знать, через что она прошла, не смогу нормально помочь.

— Это были плети да? — она вздрогнула, — за что?

— За ослушание, — тихо сказала она, и повернулась лицом к стене.

— Больше такого не будет, — пообещал я, и вышел, проклиная идиотские законы этой страны.

— Надеюсь, ты не натворишь проблем? — обеспокоено осведомился Алин, — Такого злого лица я на тебе еще не видел.

— Забудь. Я ничего не сделаю, — отмахнулся я, закутываясь в свой балахон, и снимая с крючка старую шляпу с обвисшими полями, — На самом деле, я просто не знаю что делать.

Спускаясь по лестнице, я наткнулся на помощника повара, который носил нам еду. Это случилось очень кстати, и кое-что мне напомнило.

— Послушай, мы все уйдем, но моя... рабыня, — это слово далось мне с трудом, — останется в номере. Если вдруг поступит заказ — принесешь все что надо.

Поваренок удивился, но кивнул. Собрался, было, уходить, но я его остановил.

— И еще. Если я узнаю, что ты бросил на неё хоть один двусмысленный взгляд, по типу вчерашнего, или как-то её обидел — я лично оторву тебе руки.

Выместив, таким образом, свое напряжение на первом встречном, я вышел из гостиницы и направился в порт.

То, чем я занимался, работой было назвать трудно. Суть заключалась в том, что я сидел на земле с десяти утра до трех часов дня, нахлобучив на голову старую шляпу, напротив одного питейного заведения. Оно находилось в богатом районе города, совсем недалеко от нашей гостиницы, но каждое утро, прежде чем прийти сюда, мне приходилось проделывать огромный крюк, чтобы прибыть к нужному месту со стороны порта. Хозяин клуба мог удивиться, если бы нищий приходил из богатых районов, и это завалило бы всю мою конспирацию. По мнению моих друзей, из меня вышел отличный портовый нищий — благо, я одевался в то же, что и они — просто набрасывал на себя большой кожаный плащ с пришитыми к нему широкими рукавами. Все, что мне требовалось, это вывернуть свой балахон наизнанку, чтобы он выглядел более потрепанным, да нахлобучить шляпу, чтобы скрыть чистые волосы и сытое лицо.

Задачей же моей была сущая безделица: заметить, когда придет нужный человек, и когда он уйдет. Вот и сейчас я неподвижно сидел на земле, прислонившись спиной к стене, и дремал, изредка бросая взгляд на вход. Время шло к полудню. Ко мне подбежал серый грязный пес и лег рядом, будто бы греясь на солнышке.

— Ненавижу эту работу, — тихим сиплым голосом пожаловался Берфест, — каждый день начинаю с "создания образа", путем вываливания себя в помоях.

— Не завидная участь, — пробормотал я, — ты как, все сделал?

— Нет, вот только начал. Был неподалеку, и решил проведать тебя да обсохнуть на солнышке. Кто-то выплеснул на меня ушат воды из окна. А у тебя как?

— Он внутри, по моим прикидкам, скоро выйдет. Полтора-два часа, не больше...

— Мне бы твое терпение. И как ты можешь сидеть на земле пять часов кряду?

— Не знаю, меня это особо не беспокоит. Слушай, хотел тебя спросить. Тут все бьют рабов плетьми?

— Не всех, и не всегда плетьми. Многие рабы быстро сдаются и покоряются хозяину. Насколько я знаю, плетьми бьют тех, чье тело особенно ценно. Даже если получится рассечь кожу, что случается крайне редко, такой шрам практически незаметен. Обычных рабов бьют утяжеленным просоленным хлыстом, и вот он то ранит сразу до крови...

Я прикинул, сколько этих самых шрамов, которые, по словам оборотня, появляются редко, было на спине Кей, и ужаснулся тому, как много раз девушка попадала в немилость.

— И откуда ты все знаешь?

— Мой клиент, ну тот, что с усами, друг графа — рабовладелец. Я подмазался там к кухне, добрые женщины давали объедки. В итоге наказали обоих, только вот по-разному, а меня гоняли по двору с вилами. Ей богу, чуть не загрыз их хозяина, сдержался для дела. На этом задании я скоро возненавижу человечество как вид.

— Потерпи, если я все правильно понимаю, завтра мы уедем отсюда. Я тоже сегодня хотел наведаться к тому торговцу, что продал мне Кей... Вот только потом сообразил, что на его место придет другой, а потом третий, и ситуация останется прежней.

— Да, как не печально, — покачал головой Берфест, — ну ладно, я побежал.

И он, улучив удачный момент, погнался за какой-то кошкой. А я остался сидеть на земле, так и не пошевелившись за все время разговора.

— Я вернулся, — громко возвестил я о своем приходе. Тишина...

Подошел к своей комнате, постучал. Опять тишина. Пришлось осторожно приоткрыть дверь и заглянуть внутрь. Кей сидела на кровати и пялилась на меня обеспокоенными глазами. Ладно, это уже шаг вперед по сравнению со взорами, которыми она награждала меня вчера.

— Сделай одолжение, если я стучу в дверь, отвечай, можно зайти или нет...

Это предложение, видимо казалось девушке революционным. К тому же по лицу опять пробежала гримаса испуга.

— Как я могу отказать тебе? Я же...

— Можешь. Можешь, если хочешь. Понимаешь ли, это вполне нормально — не разрешать кому-то входить в твою комнату.

— Но это твоя комната.

— Формально — да. Но так как мы сейчас делим её между собой, это и твоя комната тоже.

— Но я не могу запрещать тебе входить. Ты же мой...

— Послушай, — перебил я её, — тебе понравилось, когда я сегодня зашел в комнату в неподходящий момент?

Молчание.

— Пожалуйста, ответь на этот вопрос, хоть я и сам знаю ответ.

Она уставилась мне в живот, вся подобралась, в ожидании удара, и едва заметно помотала головой.

— Хорошо. Теперь тебе следует понять одну истину: если тебе что-то не нравится, то это не нравится и мне. Я терпеть не могу причинять людям неудобства. Ты это понимаешь?

Кей осторожно покивала головой, по-прежнему испуганно глядя на меня.

— Поэтому, пожалуйста, отвечай, готова ты к тому, чтобы я заходил, или нет. Во избежание дальнейших неприятных ситуаций.

— Почему тебя заботят мои чувства?

— Потому, что ты человек, на которого мне не наплевать. Да просто потому, что ты человек, черт возьми!

Последнее повышение тона было явно лишним. Кей сжалась в комок и отпрянула к стене, закрыв лицо рукой. Я не шелохнулся, и подождал, пока она уберет руку.

— Давай я тебе кое-что объясню. Я не ударю тебя, пока твои действия не будут угрожать моей жизни, или благополучию моих друзей. Ты можешь обругать меня, напасть на меня. В худшем случае я тебя поймаю и свяжу. Но пока не будет реальной угрозы моей жизни — я тебя не ударю. Ты мне веришь?

На глазах Кей выступили слезы, она закрыла лицо руками и только всхлипывала.

— Ладно, перестань плакать, вытри слезы, — я решил обращаться с ней как с ребенком, коим она, по сути, до сих пор и оставалась, — Не хочешь — не верь мне пока, давай просто поговорим. Я думаю я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Тебе очень хочется мне поверить, но ты не можешь побороть свой страх, так? Боишься, что если поверишь мне, и станешь вести себя свободнее, я все-таки разозлюсь и... и ударю тебя? Я примерно угадал?

Она покивала и снова расплакалась. За последние сутки я вдвое побил свой прошлый рекорд по доведению женщин до слез. Впрочем, её вполне можно было понять. За последний день картина мира, которую она себе рисовала, была полностью разрушена. Очень долго она видела только плохое, и вдруг появился я и веду себя не просто хорошо, а слишком хорошо, чтобы поверить в реальность этого. Это как если бы вас вдруг стали убеждать, что стоит вам спрыгнуть с крыши — и вас не только поймают, но еще и сделают самым богатым человеком на земле. Даже если бы перед вами махали сотней самых достоверных документов, поверить было бы крайне сложно. Для неё до вчерашнего дня просто не существовало мира, где есть по-настоящему добрые люди.

Так мы сидели минут десять. Она все плакала, а я сидел рядом и думал. Видимо, слишком рано я завел беседы о доверии. Надо подходить к вопросу тоньше. Например...

— Ты хочешь пойти погулять?

— Что?

— Походить по парку, здесь, на крыше, подышать свежим воздухом, посмотреть на небо и на город. Пошли?

— Зачем?

— Люди делают это, потому что это приятно.

— Если ты хочешь, чтобы я пошла с тобой, я пойду.

Ну, вот опять началось...

— Нет, я не хочу. Если ты хочешь, я схожу с тобой. К сожалению, я не могу отпустить тебя одну — это привлечет слишком много внимания.

— Я не знаю как там. Мне еще никто не предлагал гулять в парках...