Миша проводил меня в палатку, показал свободный угол, куда я сбросил рюкзак, и посоветовал быстрее собираться. Конечно, мы устали, ведь всю ночь шли по грязной дороге, и порой приходилось вытаскивать из ям телеги с боеприпасами. Но есть приказ и у повольников, которых княжеские офицеры обычно бросали на самое опасное направление, каждый ствол на счету. А мы в ядре, то есть в окружении других групп, которые примут на себя основной удар, и шансы уцелеть неплохие. Тем более что Герман своих бойцов ценил и стоять насмерть не собирался.

"Главное, чтобы позиция была недалеко, — подумал я, покидая палатку, — а то не дойду".

К счастью, Золотой холм, находился от Лики всего в трех километрах, и добрались быстро.

Покрытый сухим кустарником необычного желтого цвета Золотой холм уже был оборудован для наблюдения за многочисленными переправами через Тихую. Здесь имелись окопы, которые не были заняты противником, и мы закрепились без помех. После чего увидели вражеские отряды.

По реке скользили плоты и лодки дикарей. Надо отметить, что их оказалось немного, и они перевозили не только людей, но и нежить. Мне это показалось странным. Как так? Почему мертвецы, с которыми я уже сталкивался, не нападают на живых? Но вскоре ответ был получен.

Миша Ковпак протянул Елене бинокль и спросил:

— Видишь?

Ведунья посмотрела в бинокль и кивнула:

— Вижу. На обоих берегах бесы. Я четверых насчитала.

— А я пятерых и это не все, — сказал Миша.

— Наверное, ты прав, — согласилась с ним Елена и добавила: — Они руководят переправой. Хотят нас числом задавить и не дают мертвецам дикарей порвать. Но все равно они глупцы. Могли бы холм занять.

— А толку с этого? — повольник усмехнулся. — Здесь каждый квадрат пристрелян. Вот они высотку и не заняли. Нет. Они ночи ждать станут. Днем завершат переправу и проведут сосредоточение сил, а в темноте попробуют атаковать крепость.

— Или дальше пойдут, к поселкам, — Елена нахмурилась.

— Такое тоже может быть. Но все-таки их мало. Герман говорил, что на подходе большое войско, а перед нами три или четыре сотни. Как бы ни вышло, что сейчас они в другом месте переправу налаживают.

— Посмотрим.

Повольник и ведунья замолчали, а я покосился на радиста из гарнизона, который установил связь с крепостью и начал корректировку огня.

Артиллерия открыла огонь. Я как раз взял бинокль у Елены и смог разглядеть начало обстрела в подробностях. Мины и снаряды, поднимая фонтаны из воды и грязи, падали на реку часто и густо. Сначала немного в стороне от плавсредств. Но вскоре артиллеристы пристрелялись и пошли накрытия.

Взрыв! Разбитая лодка. Мертвецы и контуженые дикари, пытаясь зацепиться за обломки, пошли на дно.

Взрыв! Волна окатила беса, который находился на берегу, и монстр, взмахнув крыльями, отскочил сразу на несколько метров.

Взрыв! Мина накрыла плот. Вверх взметнулись тела людей и дерево.

Боеприпасов дружинники не жалели. Потери противника возрастали и бесы сообразили, что за ними наблюдают. Они приказали своим воинам рассредоточиться в прибрежных рощах, а уцелевшие плоты и лодки направили вниз по реке — там течение сильнее и берега крутые, но не достанет артиллерия. А затем противник предпринял попытку сбить нас с высоты.

Один из бесов, мерзкая противоестественная тварь, пародия на человека, взлетел на раскидистый дуб возле переправы и посмотрел в нашу сторону. Его взгляд скользнул по холму, и я почувствовал, что у меня на голове шевелятся волосы, а конечности стали неметь. На мгновение я перестал чувствовать пальцы рук и ноги до колен.

Скажу честно — мне стало страшно. Но, к счастью, взгляд беса на мне не задержался и с нашей позиции раздался одиночный выстрел. Кто-то из снайперов не выдержал нервного напряжения и попытался достать беса. Однако дистанция около километра и он, разумеется, не попал. А потом из рощи на берегу в сторону Золотого холма устремились живые мертвецы. Было их немного, около сотни, но бежали они быстро и цепью.

Передернув затвор АКМа, я приготовился к бою и услышал голос Миши:

— Не торопись, Олег. Бей одиночными. По команде. И не забывай, что перед нами головной дозор, своих не задень.

— Понял.

Миша хлопнул меня по плечу и замер рядом.

Между нами и рекой поросшее кустарником поле. Мертвецы бежали по нему, торопились сблизиться с нами, и бой начался через несколько минут. Сначала открыли огонь снайпера, а потом пулеметы головного дозора. Редкие короткие очереди разорвали настороженную тишину. Сталь и свинец выкашивали кустарник. Пули срезали ветки и попадали в тела живых трупов. Вот только результат был слабым. Много шума и расход боеприпасов, а мертвецы продолжали приближаться. Что им попавший в тело кусочек металла? Мелочь. Хотя результаты у повольников имелись. Нескольких монстров они все-таки свалили, а потом смогли их задержать, когда живые трупы начали подъем на холм.

Оказалось, перед высоткой среди кустарника натянута колючая проволока и на тропах стояли противопехотные мины. А мертвяки не люди. Мозгов у них уже нет. Только инстинкты и приказ беса. Поэтому они сходу влетели в ловушку. Тела монстров повисали на колючей проволоке и становились превосходной мишенью для стрелков, а другие мертвяки, которые выбежали на тропу, напоролись на мины.

Стрельба, взрывы, приказы командиров и треск сучьев. Это был шум боя. Таким я запомнил его и на краткий миг замер в растерянности, но услышал окрик Миши:

— Не спи! Одиночными бей!

Поймав в прицел ближайшего мертвяка, который находился на расстоянии сто метров, я выстрелил и промазал. Оружие не пристреляно, на это не было времени. Сразу второй выстрел. На этот раз попал в грудь. Это все равно, что промах, и я снова выстрелил. Удачно. В голову мертвяка не попал, но пуля разворотила ему плечо, и монстра отбросило обратно в кусты.

Я стал искать следующую цель, но не успел. С левого фланга раздался громкий неразборчивый крик, и там тоже началась стрельба.

— За мной! — мимо проскользнул Ковпак, и я последовал за ним.

Мы пробежали метров двадцать. Остановились на краю небольшого обрыва и увидели, что на склоне идет бой. Боковой дозор поздно заметил, что с фланга нас обходят дикари, и подпустил противника слишком близко.

— Отходим! — закричал кто-то из повольников Техаса и бойцы, отстреливаясь, стали отступать к вершине.

— Олег, — Миша толкнул меня в бок, — сейчас наших прикроем. Бьем очередями.

Молча, я кивнул и передвинул регулятор огня на автоматический огонь. После чего встал на левое колено и достал из разгрузки гранату. Повольник одобрительно кивнул и сделал то же самое.

Бойцы Техаса отступали, а дикари, грязные мужики в шкурах и обрывках трофейной одежды, стреляя из луков и бросая дротики, преследовали повольников. Видимо, бес решил схитрить, и пока мертвяки атаковали нас в лоб, послал группу дикарей для флангового охвата. И если бы у нас не было прикрытия, то ядро отряда уже бы резали в окопах на высотке.

— Айя-хо-орро!!! — закричал кто-то из дикарей и остальные подхватили его боевой клич. Дротики и стрелы полетели гуще, и они зацепили двух повольников. Одному дротик распорол плечо, а второму в голень угодила стрела. Они шли замыкающими, и остальные повольники помочь товарищам не могли. Наверное, бойцы Техаса это тоже понимали и потому оба упали на склоне, развернулись навстречу противнику и стали полосовать склон длинными очередями.

Раненые повольники свалили трех или четырех дикарей, а потом толпа врагов захлестнула их и покатилась дальше, к вершине. Они не отставали от бойцов бокового дозора, а повольники не могли обернуться и встретить противника. Но рядом были мы с Мишей, и когда напарник открыл огонь, я сделал то же самое.

Старый, но надежный автомат дергался в руках, и я стрелял до тех пор, пока не опустел рожок. Скольких дикарей убил, не знаю, не меньше трех. И пока мы отстреливали лесовиков, отступающие повольники успели подняться наверх. Они оказались в относительной безопасности, и настала очередь гранат.

Выдернув из запала чеку, я бросил вниз Ф-1, а следом полетела РГД от Миши и мы упали.

Два взрыва сплелись в один. Осколки гранат немного притормозили дикарей, но не остановили. И снова мы поднялись, чтобы встретить их огнем. Только наша помощь бойцам Техаса уже не требовалось. В шесть стволов они окатили дикарей свинцом и когда лесовики побежали, мы вернулись обратно к радисту, который продолжал корректировать огонь.

К этому моменту бой затих. Мертвяков расстреляли. Дикари отступили. На реке чисто и только бревна, да тела мертвецов, которых прибило к берегу, являлись свидетельствами того, что недавно здесь находилась лодочная переправа.

14.

Наступило затишье и у меня получилось немного поспать. Накидал на дно окопа ломаного кустарника, завернулся в плащ-палатку и задремал. Правда, выспаться все равно не смог, слишком сыро и неудобно. А когда проснулся, стал свидетелем допроса, который Герман устроил пленному дикарю. Как ни странно, предавший людей и перешедший на сторону демонов и бесов лесовик, нормально разговаривал по-русски. И он отвечал на все вопросы, потому что предварительно с ним провели беседу и в ходе разговора с костоломами Германа дикарь потерял несколько зубов, а попутно ему сломали пальцы на правой руке.

— Как тебя зовут? — командир повольников навис над дикарем, который лежал на земле, прижимал к груди покалеченную руку и стонал.

— Отвечать! — Кольцо ударил пленника ногой по ребрам.

Краткая пауза, сопение и сиплый голос дикаря:

— Иржи Матвеев.

— Из какого племени? — снова Герман.

— Краснокрылые...

— Далеко ты от своих родных мест. Четыре сотни километров по чащобам отмахал, не меньше. Как давно в походе?

— Нас забрали из племени в конце лета.

— Выходит, два месяца?

— Больше...

— Сколько вас в войске демонов?

— Много...

— Сколько!? — Кольцо снова ударил пленника.

— Тысяча... Может, больше...

— Это только люди?

— Да...

— А сколько бесов, боевых животных, чертей и мертвяков?

— Младших господ десять... Саблезубов четыре десятка... Мертвецов полторы тысячи...

— И все здесь?

— Нет... Мы отдельный отряд..

— Почему ты не упомянул чертей?

— Здесь их нет... Я не видел ни одного...

— Где основные силы войска?

— День пути вверх по течению...

— Почему ваш отряд отделился?

— Чтобы отвлечь дружинников...

— Какова цель похода?

— Из Нижнего мира прибыл новый господин и старый решил ему помочь...

— Чем помочь?

— Новому господину нужны молодые и крепкие женщины, чтобы породить младших господ, которые станут его опорой в этом мире...

— Кто командует вашим войском?

— Младшие господа... Конечно...

— Имена у бесов есть?

— Нам они неизвестны...

— Как зовут нового господина из Нижнего мира?

— Не знаю... Поверьте... Я простой воин... Даже не десятник...

Герман повернулся к Мише, который находился неподалеку, и сказал:

— Пленного немедленно отправить в крепость.

— Есть!

Дикаря утащили и командир отряда, повернувшись к реке, спросил сына:

— Что скажешь, Женя?

— Не называй меня так, — отозвался Кольцо.

— Ладно, не буду. Говори, что надумал.

— А чего думать? — Кольцо встал рядом с отцом. — Были у нас проблемы с одним верховным демоном, а теперь их вдвое больше. Бесы отвлекли наше внимание от основного войска, а сами ударили по людоловам. Они выбрали более легкую добычу и решили не связываться с дружиной.

— А если мы им во фланг зайдем?

— Не получится. У нас контракт — охрана Лики, и князь Людота опасается нападения на земли своего княжества. Поэтому алексеевцам помогать не станет. Нас не отпустит и дружину не пошлет. Даже, несмотря на показания пленника. Скорее всего, нам придется вести разведку и отлавливать дикарей, которые разбежались по окрестностям.

Герман тяжело вздохнул:

— Ты сделал верные выводы.

Отец и сын замолчали, еще некоторое время постояли на месте, и ушли, а я задумался.

Если дикарь не соврал, большая битва отменяется. Бесы провели демонстрацию, кинули на повольников небольшие отряды дикарей и мертвецов, а потом отошли. Этим они напугали дружинников, которые будут охранять пограничье и не отправят на помощь алексеевцам ни одного бойца. Прием простой, но действенный, и противник достиг своей цели. Повторюсь — если пленник не соврал.

"И что дальше? — спросил я себя и тут же ответил: — Видимо, Кольцо прав. Повольники останутся в крепости, станут караулить переправы, вести разведку и нести гарнизонную службу. Для меня это хорошо. Меньше риска и я получу немного денег, а заодно появится время, чтобы обвыкнуться среди повольников и немного подучиться"...

— Как подремал? — прерывая мои размышления, рядом остановился Миша Ковпак.

— Так себе, — я поморщился и добавил: — Не больше часа.

— И то хорошо. Вставай. Пойдем трупы убирать и обезвреживать.

— А зачем?

— Чтобы они возле окопов не валялись. Соберем всех в кучу, обложим хворостом и подожжем. Что-то сгорит, а остальное дикие звери растянут.

— А почему этим должны заниматься мы?

— Много вопросов задаешь, Олег. Не по чину.

— Понял-понял. Дедовщина чистой воды. Кто моложе, тот грязную работу делает.

— Нет, — Миша усмехнулся. — Все проще. Я за тебя отвечаю. Временно буду твоим наставником и учителем. Так Герман сказал. И ты должен посмотреть на дикарей вблизи. Как выглядят. Как одеты. Чем вооружены. Какие клановые и племенные метки есть. Понял?

— Вот теперь понял, — я поднялся. — Веди меня, наставник.

Мы направились на склон, и по пути Миша окликнул пожилого повольника:

— Игнат, дай свой топор.

— Не топор, а секиру, — пробурчал повольник.

— Мне без разницы, — Миша усмехнулся.

— А зря, — Игнат протянул Ковпаку остро заточенный двухсторонний топор на коротком топорище и добавил: — Потом не забудь почистить.

— Обязательно.

Миша передал мне секиру, мы спустились на поле боя, остановились среди дикарских трупов и начался первый урок.

— Осмотрись и найди у дикарей что-то общее, — велел повольник и я огляделся.

Мертвецов было немало, около тридцати. Молодые и пожилые, бородатые и безбородые, разные лица и одежда, оружие и снаряжение. Что у них могло быть общего? Разве только то, что все они грязные и вшивые. Вот это, действительно, всех объединяло. Так я хотел ответить Мише. Но постоял еще минуту и кое-что обнаружил. Подошел к одному трупу, к другому и к третьему. Присмотрелся внимательней и дал ответ:

— У дикарей одинаковые плетеные пояса из ремешков с красными перьями и у каждого на руке татуировка — птица.

— Верно, — повольник одобрительно кивнул и указал на татуировку ближайшего дикаря: — Это знак племени. Все они Краснокрылые и это отличительная особенность дикарей. А если быть внимательней, то обнаружишь еще и родовые метки.