| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
‒ Не-а, я всё равно собирался, а тут появится дополнительный стимул ‒ раз с тобой договорился.
‒ Хм. Ну давай попробуем. Интересно даже, на сколько тебя хватит.
Папа достал пружинную монетницу и начал выщёлкивать из неё двадцати— и пятнадцатикопеечные монеты.
‒ На, тут два с полтиной ‒ на каникулы. Хватит?
‒ Спасибки, с запасом. ‒ Я с облегчением принял в ладошку горстку серебра и направился в свою комнату.
‒ Да, кстати, запомни, ‒ полетело мне в спину, ‒ мужчины, по крайней мере большинство из них, устроены так, что не понимают намёков и невербальных сигналов. Невербальные сигналы ‒ это...
Я приостановился в дверном проёме:
‒ Я знаю, что это.
Папа чуть удивлённо посмотрел на меня, слегка кивнул и продолжил:
‒ Хорошо... Если ты хочешь чего-то добиться от мужчины, то говори прямо и обосновывай логически. А вот женщины прекрасно умеют изъясняться намёками в речи и невербальными сигналами. Из-за этого, кстати, часто происходят ссоры в семьях. Жена уверена, что она предельно ясно дала понять, чего ожидает от мужа, а муж эту просьбу просто не услышал.
Я вернулся к креслу и заинтересованно пристроился на подлокотнике:
‒ Забавно... А ещё?
‒ Что ‒ ещё?
‒ А ещё какие есть различия между нами тут? ‒ Я постучал пальцем по виску.
‒ Ещё... ‒ Папа на мгновение задумался. ‒ Ещё женщины способны одновременно контролировать несколько задач, мужчины же лучше приспособлены к концентрации на одной.
"Многопоточные и однопоточные системы", ‒ перевёл для себя.
‒ Поэтому среди высококлассных учёных или шахматистов мирового уровня так мало женщин, ‒ сделал вывод папа. ‒ Они просто биологически не могут конкурировать с мужчинами там, где требуется высокая концентрация внимания на одной проблеме. Зато они легко обходят нас при выстраивании отношений, что тоже немаловажно.
‒ Может быть, и важнее...
‒ Может, ‒ согласился папа, раскуривая трубку.
Ответственный момент. Я на некоторое время замолкаю, наблюдая за священнодействием. Две минуты борьбы, четыре спички ‒ и папа в блаженстве откинулся на спинку кресла, наблюдая за расплывающимся облачком.
‒ А ещё?
Папа жизнерадостно заржал:
‒ Ты серьёзно готовишься, как к битве. Не бойся, всё не так страшно.
‒ Да я и не боюсь... Почти. ‒ Я улыбнулся. ‒ Просто интересно. Мы же действительно не только внешне разные, но и головы работают иначе, а об этом нигде не пишут.
‒ Ну-ну... ‒ Папа насмешливо усмехнулся и продолжил: ‒ А ещё у нас разная память на поступки. У мужчин этот вид памяти заметно короче, поэтому женщины кажутся нам злопамятными. На самом деле ‒ просто памятливее нас.
Струйка дыма, извернувшись, дотянулась до меня, и я с удовольствием втянул сладковатый аромат.
‒ Но-но, не вздумай, ‒ заметил моё движение папа. ‒ Засеку ‒ будешь дран. Или драт? Хм... В общем, мало не покажется.
‒ Да нет, и не собираюсь, ‒ ответил я искренне. ‒ А ещё?
‒ А ещё оценка поступков разная: у женщин ‒ качественная, у мужчин ‒ количественная. Женщины ставят за поступок плюс или минус, причём без разницы, что ты сделал ‒ купил ей громадный букет роз или помог надеть пальто. Всё равно будет только один плюс. Мы же шкалируем оценку поступков... Есть такое выражение ‒ "женская стервозность". Это когда на фоне полного, как нам кажется, благополучия в отношениях мы вдруг получаем шилом в зад. И нам невдомёк, что причина есть ‒ у женщины баланс наших поступков ушёл в отрицательную зону. А мы свято уверены, что в твёрдом плюсе. Всё дело в разных способах оценки и разной длине памяти. Короткий стек с количественными оценками у нас против длинного стека с качественными у них. ‒ Папа задумчиво пыхнул и утвердительно уточнил: ‒ Что такое стек, знаешь?
‒ Угу. В "Науке и жизни" было, ‒ бросил наугад.
Папа покивал и продолжил лекторским тоном:
‒ Ну и отсюда одна наша типичная ошибка: нам кажется, что, купив огромный букет, мы надолго себе заработали индульгенцию. Ошибочка-с ‒ только один плюсик. Поэтому лучшая тактика для набора баллов ‒ часто и мелко "плюсить". То, что женщины называют "уделять внимание" и чего мы так не любим.
Я повертел головой, припоминая эпизоды своей прошлой семейной жизни. А ведь сходится, чёрт побери! Из меня чуть не вылетело: "Что ж ты мне в прошлый раз этого не сказал!"
‒ Да они инопланетяне! ‒ воскликнул я растерянно. ‒ Другой биологический вид. Столько различий!
Глава 5
Четверг 24 марта 1977 года, день.
Ленинград, Измайловский проспект
Вот уже минут пятнадцать я, как последний идиот, то торчал на углу около бывшей часовни Троицкого собора, пялясь на голубые купола напротив, то заскакивал на очередную рекогносцировку в кафе-мороженое, чтобы ещё раз оценить ассортимент: шоколадное, крем-брюле, фруктово-ягодное, пломбир обычный, с орехом и изюмом. И густой молочный коктейль, вид которого вдруг закольцевал в мозгу прошлое и будущее, создав иллюзию бесконечности наподобие той, что возникает, если встать между двумя зеркалами. Видишь пышную молочную пену, вальяжно льющуюся из высокого стакана-смесителя, и на языке возникает мираж восхитительного вкуса из далёкого детства ‒ того самого детства, весёлого и беззаботного, в котором сейчас и нахожусь.
Несмотря на середину буднего дня, небольшое, всего на три столика, помещение отнюдь не пустует: по залу гуляет лёгкое постукивание алюминиевых ложечек по эмалированным креманкам, а в воздухе витает слабый кофейный аромат. Купол над головой, барельеф по кругу, два высоких окна почти от пола со сдвоенными колоннами по бокам ‒ стильный интерьер будит фантазию, которая деловито заменяет мебель, расставляет витые свечи и цветы. Отличное место для свидания.
Опять выхожу на улицу. Оказывается, моя будущая девушка излишней пунктуальностью не страдает. И не излишней тоже. "Ну что ж, ‒ злобно решил я, ‒ на мороженое перед сеансом она себя уже наказала. Так что теперь или-или: или мороженое после сеанса, или пышки. Если будет себя хорошо вести. Если придёт..."
Справа раздался весёлый гомон: малышня раздобыла в кафе большой кусок сухого льда и радостно топила его в узкой полоске воды вдоль поребрика, изумляясь густоте стелющегося над поверхностью тумана. Да, дня три как резко потеплело, и сугробы на газонах начали проседать, с охотой выдавливая из себя талую воду. Никак весна начинается?
Весна семьдесят седьмого... Неверяще потряс головой. Спало напряжение первичной адаптации, но по-прежнему иногда вдруг темным облачком налетали сомнения в реальности происходящего. Сомнения и страх. Страх, что чья-то рука вдруг сдёрнет, как грязную занавеску, реальность семьдесят седьмого и меня выкинет в пустое купе на подъезде к Шепетовке.
Как за соломинку, зацепился взглядом за виднеющийся вдали дом с балкончиком на третьем этаже и немного успокоился. Здесь я, здесь. Под ногами чуть неровный потрескавшийся асфальт, чистый воздух омывает лицо и сыто втекает в горло, сердце взволнованно бьётся, и где-то под дыхом опять зашевелился червячок голода. Достал из кармана болоньевой куртки пятерню, пошевелил пальцами: "Точно, моя, хоть и непривычно выглядит... Слушается".
Окинул ещё раз ждущим взглядом улицу и, разочарованно вздохнув, вернулся к размышлениям.
Итак, сейчас я ‒ рычаг в поисках точки опоры. Я могу перевернуть мир, но мне нужен патрон, через которого можно продавливать решения. Кто-то из Политбюро, очевидно, ‒ другие просто не имеют необходимого веса. И этот кто-то должен мне поверить и быть готов пойти на риск ради идеи. На большой риск.
В идеале ‒ Брежнев, но маловероятно. Андропов? Громыко? Романов? Или кто-то ещё? Надо поднимать воспоминания людей, хорошо знавших этот состав Политбюро.
Выявить потенциального патрона и наладить канал для двусторонней связи, оставаясь анонимом. Не хочу лезть в клетку, пусть даже она будет золотой. Знаю, что любого из них станет интересовать в первую очередь. Они убеждены, что основная угроза СССР идёт извне, а внутри страны всё в порядке. Начнут качать из меня сведения по развитию военной техники и клепать танки с ракетами вместо масла. А потом почувствуют себя всесильными и полезут в авантюры за рубежом. Будет не один Афган, а несколько... На фиг, на фиг, буду фильтровать информацию. Страна нуждается в разумных реформах, а не в бесконтрольном наращивании военной мощи. Сила государства определяется тем, что ребёнку дают на бесплатном завтраке в детском саду, а не количеством "калашниковых" на складах.
Я ещё раз вздохнул, вглядываясь в силуэты людей. Где же Тома, что за чёрт? Отминусовал молочный коктейль ‒ всё равно уже не успеем до сеанса... Поднял глаза, любуясь выбеленной синевой ленинградского неба.
Интересно, сколько времени понадобится для перепроверки моей информации? Когда мне начнут по-серьёзному доверять? Митрохина проверить быстро, а вот остальное ‒ не очень. Заложу-ка я полгода на ожидания. Приму это за отправную точку.
Что у меня в активах?
Брейнсёрфинг работает, и это ‒ главное. Правда, как-то непонятно. То сложный запрос обрабатывается достаточно быстро, за пару часов, то на простой уходят сутки. Похоже, ширина канала плавает, иногда уходя в ноль.
Умения вылущиваются из доноров очень долго, а потом всё равно приходится нарабатывать моторные навыки. Да, знаю, как надо двигаться, да, закрепление идёт быстро, но без тренировок ничего не получается. Не удастся взять с полки знание карате и накинуть на себя. Увы мне, увы...
Щеки залило краской: вспомнил, как выглядела сегодня в зеркале попытка исполнить самбу. Жалкое зрелище.
За спиной раздалось девичье похихикивание. Я обернулся и с недоумением посмотрел на державшихся за руки подружек.
"Мы так не договаривались, откуда здесь Ясмина?!" ‒ с укоризной взглянул на Тому.
‒ Извини, ‒ сказала она, нимало не смутившись, ‒ задержались немного. Пошли?
Нет, я лично против Яси ничего не имел. Пусть её в классе считали серой мышкой, но я-то знал, что это не так. Где-то в начале девяностых жизнь свела наши семьи, и мы несколько лет довольно плотно общались, а её смешливые мальчишки-близнецы Егорка и Глеб пару раз даже ночевали у меня дома. Я знал, что за неброской внешностью скрывается мощный интеллект ‒ кандидатами в мастера спорта по шахматам просто так не становятся; а молчалива она отнюдь не из-за стеснительности ‒ просто ей интереснее наблюдать, чем участвовать. А ещё у неё тонкий и спокойный, почти английский юмор. Но божечки мой, сегодня эта Томина наперсница явно лишняя!
‒ Пошли, ‒ проворчал я недовольно. ‒ И пошли проворно ‒ до сеанса минут тридцать осталось.
‒ Куда и на что идём? ‒ уточнила Яся.
‒ В "Космонавт", на "Три дня Кондора". Остросюжетный штатовский фильм, Сидни Поллак режиссёр. Это который снял "Загнанных лошадей пристреливают".
‒ А, сильный фильм, но жутковатый. ‒ Тома слегка помрачнела. ‒ Я его прошлым летом в деревне смотрела, черно-белый. Джейн Фонда там понравилась. А этот такой же по настроению будет?
‒ Говорят, что другой. Крепкий боевик. ‒ Я старательно избегал слова "триллер" ‒ не помню, используется оно сейчас или нет.
‒ А сколько идёт? ‒ интересуется Яся. ‒ Мне надо к пяти в дом "Знания" успеть.
‒ Два часа, ‒ припомнил я расписание сеансов. ‒ К четырём закончится. А что ты там забыла?
‒ Котов будет лекцию читать: разбор двух первых партий четвертьфинала Спасский ‒ Горт.
‒ Успеешь, ‒ уважительно кивнул я. ‒ Красивое, кстати, здание ‒ выделяется даже на Литейном. И внутри шикарно. Один из бывших особняков князей Юсуповых.
‒ Юсуповы? ‒ Тома сдвинула брови, что-то припоминая. ‒ Кажется, слышала эту фамилию... А, точно, Пушкин с каким-то Юсуповым был хорошо знаком. Стихотворение "К вельможе" ему написано. А чем-нибудь ещё эта фамилия была известна?
Я диковато покосился на неё, опешив. Да уж, историческую память перепахали и переборонили на совесть...
‒ Да как тебе сказать, ‒ задумчиво потёр подбородок. ‒ Шесть веков истории у князей Юсуповых за плечами. Начиная с Ивана Третьего ‒ одна из опор престола. Не единственная и не самая главная, но важная. А начало род берет от Едигея, эмира Золотой Орды и родственника Тамерлана...
К моему удивлению, помнил я довольно много, так что баек про майорат, жемчужную эполету от Николая Первого и убийство Распутина хватило до самых касс.
В фойе мы протиснулись минут за десять до начала киножурнала. Кое-где в людской толчее мелькали знакомые лица. Стайка девчонок из седьмых классов, бойко поблёскивая глазками, оживлённо защебетала, узрев меня с Томой, и чуть взгрустнула из-за краха смелых гипотез, когда к нам присоединилась Яся. Многозначительно окинув нас взглядом, павой проплыла под ручку с каким-то чернявым студентом отнюдь не первого курса Кузя. Расстроенно отошёл от игрового автомата "Снайпер" Сашка Лейтман и тут же, наклонив голову, начал размашисто вытряхивать перхоть из засаленных волос. Народ шарахнулся в стороны. Ничего, Сашок, скоро твои мучения закончатся ‒ через пять лет после школы будешь щеголять шикарной плешью.
Лейтман задумчиво повёл головой и встрепенулся, увидев нас. Грусть ушла из его чуть выкаченных миндалевидных глаз, сменившись неподдельной радостью встречи. Мне внезапно пришло неприятное понимание, что он неровно дышит к Томе. Быстро окинул взглядом проталкивающуюся к нам фигуру и расслабился ‒ не соперник.
‒ Привет, какая встреча! У вас какие места? ‒ протараторил он, бесцеремонно вторгаясь в личное пространство. Его пухлые губы растянулись в широкой, чуть заискивающей улыбке.
‒ Здравствуй, ‒ холодным хором откликнулись девушки.
‒ Здоров, ‒ сказал я.
Тома, помешкав, сделала пол приставных шажка ко мне и взяла за локоть, пристроившись чуть за плечом.
"Сашка, золотой ты мой, я тебя уже люблю!" ‒ Я с приязнью посмотрел на мнущуюся перед нами широкотазую фигуру.
‒ А я с гантелями начал заниматься, ‒ похвастался он, косясь на Тому. ‒ Во, пощупай, ‒ подсунул мне согнутую в локте руку.
‒ Молодец, ‒ легко похвалил я. ‒ Решил поработать над собственной сексуальной привлекательностью? Правильное решение ‒ тебе надо.
Каким-то образом почувствовал лёгкую улыбку Томы за плечом, со стороны греющих уши семиклассниц полетело тихое злорадное хихиканье. Коротко скользнул по этим гадким утятам взглядом ‒ дети детьми, но почти все уже пытаются строить глазки. Нет, девочки, такого счастья мне не надо. Мне бы с Зорькой разобраться без членовредительства...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
