Плакальщик

— Нет, нет — поспешил заверить своего командира вошедший — Все Спокойно. Ни каких происшествий за последнюю ночь не отмечено. Враги не проявляли активности на этом направлении. Последние бои вымотали обе стороны и поэтому не стоит ждать от них каких-либо неожиданностей.

— Ну рас все так, то хорошо — перебил своего помощника Гауптман — Но все же, зачем ты пришел ко мне в такую рань. Думается мне, что все же что-то случилось. Давай Франц, рассказывай! — с явственным нетерпением в голосе попросил командир.

— Докладываю гер Штайберг. На территорию, занимаемую вашим подразделением, проникло постороннее лицо. Это была Русская женщина. При ней имелась листовка с пропагандой. Она шла не скрываясь, но при этом ее не смог отметить ни один из снайперских дозоров. Женщина появилась из неоткуда и направлялась точно в направление наших основных сил. Сопротивления при захвате оказано не было. Да она бы и не смогла что-то сделать. Измотанная долгой дорогой, хромая на одну ногу, видимо подвернула в пути, замерзшая до костей, да еще и беременная — последнее слово видимо переполнило чашу терпения Гауптмана, от чего он прошипел, словно змея которой отдавили хъвост.

— Что? Да как такое вообще возможно? — распалялся командир — Ты хочешь сказать, что хромая беременная баба, смогла обвести вокруг пальца наши дозоры и проникнуть на охраняемую территорию незамеченной? Ты это имеешь в виду? Да я же этих слепых шакалов под трибунал подведу. Да за такое их расстреляют без суда и следствия. Немыслимо! А если бы это был шпион или еще хуже — диверсант. Немыслимо! — по слогам повторил изумленный и одновременно взбешенный Гауптман — Так, ладно — постарался успокоиться он — Вы хотя бы попытались узнать как она это сделала, что бы заткнуть дыры в нашей обороне?

— Никак нет! Мне доложили, что пленница не понимала ни слова и лишь мотала головой. Среди конвоиров тоже не имелось переводчика, поэтому ее пришлось везти сразу же сюда, чтобы по скорее провести допрос.

— Ну и что удалось вызнать? — полюбопытствовал уже почти успокоившийся командир.

— Если честно, то ни чего. По приказу гер Криминальинспектора Унтерштурмфюрера Ивальго ее допрос был перенесен на более позднее время и будет оно проходить в его палатке, примерно через двадцать минут. Я собственно и зашел к вам, чтобы пригласить по присутствовать на этом мероприятие — услышав подобное, Гауптман сразу же забыл о прошлом негодование и столь же яростно переключился на новый объект. По палатке разнеслось громкое шипение. Франц даже немного попятился при виде того как его начальник, зло смотрит по сторонам в поиске объекта вымещения злости.

— Как же я ненавижу этого выскочку. Вылизал кому-то ботинки и умудрился вылезти в офицеры. Щенок! Теперь считает себя здесь самым главным и лезет со своим мнением в каждую "щель". ОХ, кто бы знал, как я его ненавижу. Всего два месяца с нами, но выпил из меня столько крови, сколько не под силу даже тысяче безмозглых комаров — маленький складной столик, бывший единственным элементом спартанского интерьера, пролетел около метра, прежде чем ударился о прочную брезентовую стенку палатки. Стоящий по близости графин к счастью не пострадал от вспышки ярости хозяина помещения. Видимо обозрев дело рук своих, Гауптман, осознал неприемлемость своего поступка, тем более совершенного в присутствие подчиненного. Обер-лейтенант дернулся вновь по направлению выхода, когда его командир подхватил с земли и графин, но с облегчением выдохнул когда содержимое сосуда выплеснулось на голову Гауптмана. Приняв столь необычный холодный душ, он наконец-то вернул трезвость своему усталому разуму.

— Ладно! Можешь считать, что выполнил приказ. Я скоро прибуду. Только оденусь, приведу себя в порядок и сразу же приду на этот допрос. Не начинайте без меня.

* * *

Когда гер Гауптман вошел в палатку к господину Ивальго, допрос уже шел полным ходом. Видимо молодому Криминальинспектору очень не терпелось применить полученные в академии знания на практике. И взялся он за свое дело очень рьяно. На лице довольно привлекательной молодой женщины уже красовалось несколько красных пятен от недавних побоев. Он так сильно увлекся экзекуцией, что даже не заметил как в помещении появилось еще одно действующее лицо. Причем действующее крайне оперативно. Пошедшая на новый замах рука Унтерштурмфюрера была перехвачена на излете, почти у самого лица девушки.

— Вы что себе позволяете гер Штайберг!? — прокричал гестаповец, видимо от неожиданности переходя на визг.

— А вы не пробовали спрашивать? — не обращая внимания на громкие возмущения, вопросил Гауптман — Порой люди идут на сотрудничество добровольно. Или вы об этом не знали из-за неопытности? — твердый и уверенный взгляд старого офицера скрестился со столь же непоколебимым и самоуверенным взором полицейского.

— Не следует учить, низкородной дворняге вроде вас, меня правилам ведения допроса — высокомерно, словно выплевывая слова, прошипел этот парень выдергивая руку из цепкого захвата Гауптмана.

— Порой старая, верная дворняга оказывается, куда полезнее для хозяина чем чистопородный кастрированный щенок — спокойно и задумчиво сказал военный офицер, делая вид что не заметил оскорбления. После чего повернулся к девушке, игнорируя фонтанирующего негодованием выскочку и обращаясь к девушке на относительно чистом, русском языке.

— Позвольте поинтересоваться вашим именем — реакция ее на подобное обращение была очень странной. Скорее всего, она просто не ожидала, что немецкий офицер будет разговаривать с ней на ее родном языке, игнорируя, присутствующего здесь, переводчика. В глазах женщины внезапный испуг сменился удивлением, а затем на его место пришла решимость.

— Нина Григорьевна Котова — четко словно делая доклад ответила она глядя лишь на господина Штайберга.

— Что вы делаете на подконтрольной Германии территории — решив что диалог завязался продолжил спрашивать он. Только на этот раз странная женщина не ответила, а просто ткнула в бумажку, которую держал в левой руке конвоирующий ее солдат. Не требовалось особого ума, что бы понять, что эта та самая листовка, которая была у женщины во время ее задержания. Но Гауптман все же не поленился, выхватил у рядового "пропуск для дезертиров" и проштудировал его словно ища какой-то подвох. В принципе там не было ни чего особо важного. Очередная противосталинская пропаганда, призывающая к сдаче и обещающая перебежчикам нормальный прием и достойную работу в будущем.

— Вы шли сюда с целью перехода на нашу сторону? — в ответ лишь безразличное пожатие плечами. Но немного подумав, она все же заговорила.

— Мне неизвестно, победите вы в этой войне или нет, но думаю, что у вас мне с ребенком будет куда безопаснее. Труднее конечно, но все таки безопаснее.

— Довольно прямолинейно — удивленно сказал спрашивающий, невольно переходя на немецкий — Это откровение достойно уважения, как минимум за смелость и ...

— Ах ты тварь!!! — раздался из-за спины, вновь взлетевшей до визга, голос Унтерштурмфюрера — Да как ты смеешь сомневаться в победе великой Германии. Непростительно!

— Молчать! — внезапно гаркнул Гауптман заставив вздрогнуть всех находящихся в палатке людей и возможно даже тех кто находился рядом с нею — Соблюдайте субординацию господин Ивальго. Пока что здесь я старший по званию, так что проявите уважение и постарайтесь не перебивать меня, своими бессмысленными и вредящими делу высказываниями — голос военного офицера был арктически холоден и интонациями выражал все испытываемое презрение к своему оппоненту. Хотя, особого трепета или страха этот взбалмошный выскочка, увы не испытал.

— Да, это точно... Пока что вы здесь старший офицер. Радуйтесь. Но при этом ни на секунду не забывайте, что тайная полиция ни когда ни подчинялась армии. А вот обратное подчинение вполне возможно. Так что не мешайтесь и предоставьте мне возможность вести допрос. Моими методами — встретил нападки Гауптмана столь же качественным отпором молодой Унтерштурмфюрер. Он уже было шагнул вперед, пытаясь обойти, сверлящего его пристальным взглядом, господина Штайберга, но тот вновь преградил ему путь.

— Ладно. Я буду выполнять ваши приказы — подобное откровение потрясло всех и даже наверное саму причину спора, пусть даже она ни слова не понимала из разгоревшейся в палатке пикировки. Только вот шок быстро схлынул, когда Гауптман все же продолжил свое неоконченное высказывание — ... Буду подчиняться приказам, но только тогда когда вы станете равным мне по званию. Только вот я думаю, что это случится довольно нескоро. Какие бы у вас не были связи в высших кругах нашей империи, получить очередное звание без довольно длительного стажа работы не удастся ни как. Помните, что подчинение, лично Фюреру, дает ни только огромные привилегии, но и накладывает немалую ответственность и многие ограничения, игнорировать которые ни кому не позволено. Ну а пока на ваших плечах не появятся знаки отличия Гауптштурмфюрера — нарочито демонстративный, презрительный взгляд на погоны наглеца — Диктовать свои условия не смейте. И вмешиваться в мои служебные дела не пытайтесь, а лишь смотрите и набирайтесь опыта — по окончанию данного монолога об лицо гера Ивальго можно было наверное обжечься, на столько сильным был пыл его ярости. Только вот выплеснуть свою ненависть он не мог, так как осознавал правоту прозвучавших здесь слов. Поэтому Унтерштурмфюреру оставалось лишь отступить на время и начать обдумывать свой план мести. Гаупман в свою очередь поняв что ему больше ни что не мешает, повернулся обратно к перебежчице чтобы продолжить их, столь бесцеремонно прерванный, разговор. В ясных глазах женщины не было страха от увиденного, ей скорее все происходящее показалось непонятным и возможно даже любопытным. Не заострив на столь странном ее поведении особого внимания, мало ли о чем она может думать от пережитого шока, гер Штайберг все-таки задал следующий, можно даже сказать, самый насущный вопрос.

— Нина Григорьевна. Скажите пожалуйста, как вам удалось пройти не замеченной в глубь, захваченной нашей армией, территории — и вновь женщина ответила не сразу. Нет, она точно не пыталась что-то скрывать. По крайне выразительному лицу с легкостью можно было прочесть все обуревающие ее эмоции. На нем четко читалось огромное удивление, смешенное с непониманием. И вновь реакция Нины Гауптману показалась странной. Военный офицер невольно усомнился в чистоте своего произношения, но краткие переговоры с переводчиком отмели сомнения в ошибке. Поэтому он просто повторил свой вопрос, ожидая хоть какой-то реакции от их "гостьи".

— А что? Вы и впрямь меня не заметили? — с невероятной наивностью во взоре поинтересовалась она. При виде этой, не выросшей из детского возраста женщины, где-то в далеких глубинах души старого служаки всколыхнулась давно забытое тепло, но он, словно испугавшись этого непривычного чувства, постарался затолкать его обратно.

— Да. Вы прошли мимо наших дальних дозоров незамеченной. И более того, двигались точно по направлению к этой временной базе, да так словно знали где она находится. Извините конечно, но все это выглядит крайне подозрительно — подняв указательный палец вверх и выдержав многозначительную паузу, Гауптман повторил свой вопрос уже в третий раз, только теперь в слегка переиначенной форме.

— Как можете объяснить подобную точность действий? Что-то я очень сомневаюсь что это обусловлено вашей безграничной удачей, ну а других вариантов мне на ум не приходит — Гер Штайберг изображая добродушие и словно извиняясь за свое скудоумие, развел руками.

— Нууу... — не уверенно протянула та, словно собираясь с мыслями — Полгода назад я работала тут. Копала окопы и... Мне хорошо известны эти места. Чтобы не замерзнуть по пути, старалась укрываться от ветра и идти самым коротким путем. Ну а почему ваши дозорные меня не заметили, я не знаю. Может они просто ни туда смотрели?

— А как вы все-таки узнали точное направление к нашему временному месту дислокации. Это, как бы, секретная информация! — Гауптман наверное ждал от девушки очередного, полного наивности ответа, но на этот раз перебежчица его озадачила.

— Секретная? Разве? — и вновь мимика этой женщины подтвердила искренность ее не понимания — А я то думала что это многим известно. Ну или только спекулянтам — Нина ненадолго задумалась, но практически сразу решила говорить как есть и принялась сбивчиво объяснять — Я купила это знание у торговца на рынке. Лица под капюшоном плаща так и не разглядела. Я отдала ему несколько очень дорогих мне вещей и он подробно объяснил мне куда идти. И даже карту мне показывал с какими-то пометками, но я почти ничего в ней не поняла. Объяснял он очень уверенно, поэтому пришлось поверить его словам — Нина говорила об этом как о чем-то обыденном и наблюдая за мимикой собеседницы гер Штайберг, по своему немалому опыту, понимал, что она не врет. Даже не смотря на то, что по большей степени ее пояснения были похожи на полнейший бред. Непонятный незнакомец, разбрасывающийся секретной информацией направо и налево — это звучало словно начало какой-то глупой байки.

— Кстати! — вдруг встрепенулась она, словно вспомнив что-то важное, но при этом совершенно позабытое в этой суете — На счет того человека. Он... — недоговорив Нина заколебалась в неуверенности — Он...

— Ну же. Смелее. Вдруг это и впрямь окажется чем-то важным — подбодрил ее господин Штайберг.

— Он... Этот человек говорил с акцентом! Я так и не поняла каким, слишком он был слабым и невыразительным, но все же... Мне показалось что акцент был немецким — девушка, словно сказав какую-то глупость, слегка стушевалась — Точно не уверена. Я могла и спутать язык. Но акцент точно был и... По-моему он был похож на ваш — не очень уверенно добавила девушка и вновь было сложно не поверить ее словам.

Таинственный незнакомец наконец-то начал обретать свой образ, но все же этого было мало. Множество догадок вертелось в голове у старого офицера, но увы, ни одна не претендовала на звание, хоть сколь ни будь правдоподобной. Американский шпион застрявший в осажденном городе, Германский шпион отправленный в Ленинград с какой-то важной и секретной миссией или и вовсе солдат рейха решивший переметнуться на сторону врага — идей было не мало, только вот вычленить из них что-то важное, увы, не было возможности. Странная личность ни как не давала покоя Гауптману, поэтому, что бы отвлечься, он решил задать Нине еще один вопрос. На этот раз не очень важный и требующийся лишь для того что бы потянуть время.

— А вы бы не могли поведать нам о причине, заставившей вас сменить сторону? Что конкретно побудило вас на подобный шаг? — поняв что ее скорее всего больше не будут бить, девушка расслабилась и стала куда охотнее отвечать на вопросы офицера.

— Как вы наверное уже поняли, большой живот у меня не от переедания. С пропитанием, вашими стараниями, у нас в городе теперь худо и каждый выкручивается как может. Поле боя не очень хорошее места для появления новой жизни. Я же, как и любая мать, желаю своему ребенку лишь счастья. Желаю дать ему шанс выжить, вырасти, получить образование, стать членом общества в конце концов. Думаю это понятное желание для матери. Да и для себя не мешало бы найти место в этой жизни. Надеюсь написанное в листовке о работе это правда? — Нина посмотрела на Гауптмана, в ожидании ответа.