Штаб-капитан Магу-2

— А что именно Чарторыйский от Николосова хотел?

— Виноват, господин штаб-капитан, не расслышал.

Протянув унтеру мелкую ассигнацию, комбат отпустил его.

— Ладно, ступай.

Когда за Надежиным закрылась дверь, Алекс задумался. "Выходит, Чарторыйский Николосова держит на каком-то крючке. И надо думать, надежно держит. Так что же мне делать, причислить командира третьей роты к стану врагов или попытаться его с этого крючка снять, сделав его своим сторонником? Только сделать это надо аккуратно. Так, чтобы Чарторыйский ни сном, ни духом. Кажется, пришла пора поговорить с гсподином Николосовым откровенно". Отправив за ротным посыльного, комбат приготовился к серьезному разговору.

— По вашему приказанию прибыл, господин штаб-капитан!

— Присаживайтесь, — Алекс указал Николосову на стул, — разговор у нас будет долгим. Мне стало известно, что не далее часа тому назад штаб-капитан Чарторыйский подбивал вас к неблаговидному поступку, а когда вы отказались, прибег к шантажу.

Николосова со стула, будто пружина подбросила.

— Ничего подобного не было, господин штаб-капитан!

Реакция вполне ожидаемая, все поначалу отрицают, придется нажать.

— Я ведь, господин штаб-капитан до истины все равно докопаюсь, с вашей помощью или без. Вот только в первом случае у вас будет шанс спастись, а во втором уже нет. Подумайте хорошо.

— У меня есть время подумать?

Так, хорошо, он уже начал сомневаться. Попробуем нажать сильнее.

— Нет, ответ нужно дать здесь и сейчас. И сядьте, не маячьте перед глазами!

Николосов подчинился и опустился обратно на стул. Сев, как-то сразу сник, будто до того был надут, а сейчас из него выпустили воздух.

— Спрашивайте, я готов ответить на ваши вопросы.

— Что хотел от вас Чарторыйский?

— Скомпрометировать вас. Любым способом.

— Скомпрометировать?!

Этим ответом Алекс был очень удивлен. Однако, похоже, Николосов говорил правду.

— Сначала он хотел стать командиром батальона. Потом появились вы, и Чарторыйским решил вас скомпрометировать связью с Мамтильдой Кшиштофской...

— Вы знали?

— Да, — подтвердил Николосов, — знал. Он был так уверен в успехе этого предприятия, что не считал нужным скрывать его даже от меня. Но вы устояли...

На этом месте признаний Алекс смутился. Перед Мамтильдой он устоял, но совсем уже безгрешным остаться ему не удалось. Впрочем, никому признаваться в этом штаб-капитан не собирался.

— Чарторыйский разозлился, — продолжил Николосов, — сильно разозлился. Потом последовали два подряд покушения на вас. Но к ним я не имею ни малейшего отношения! Для меня это было полной неожиданностью! Вы мне верите?

— Верю. Продолжайте.

— Сегодня Чарторыйский пришел ко мне и потребовал скомпрометировать вас. Я это уже говорил.

Сначала Чарторыйский собирался скомпрометировать комбата сам. Когда это не удалось, за дело взялись боевики "Земли и воли". Теперь князь решил вернуться к первому варианту, только действовать чужими руками. У него даже собственных идей не осталось! Похоже Чарторыйский и те, кто стоят за ним находятся в цейтноте.

— И вы отказались?

— Нет. Я не знал, как это можно сделать.

На этом месте Николосов остановился, сейчас ему предстояло признаться в собственных грехах перед своим прямым и непосредственным начальством.

— Так чем же Чарторыйский вам угрожал?

— У меня долги, — признался Николосов. — Карточные. И векселя давно просрочены. А у меня семья, жена ничего не знает...

Просроченные векселя означали, что по их предъявлению к оплате должника бросят в яму и сидеть он там будет до тех пор, пока его кто-нибудь не выкупит. Офицера со службы, разумеется, попрут, дворянская фамилия, и весь род будут опозорены. Есть чего бояться.

— Вы — игрок?

— Нет, что вы! Меня втянули, хотя понял это я уже потом. Сначала дали выиграть несколько раз. Я втянулся, потом проиграл. Крупно. Выписал первый вексель. Захотел отыграться. Слово дал — выйду в ноль и сразу брошу! Не вышел, опять проиграл. Новый вексель. Мне казалось еще чуть-чуть, еще немного...

Известная история, ничего нового.

— Деньги брали у Чарторыйского?

— И у него тоже, — признался Николосов, — но не только. А вот все векселя оказались у него, он их выкупил.

Осталось уточнить сумму.

— Сколько?

— Четырнадцать тысяч.

Для армейского обер-офицера, пусть даже ротного командира, сумма огромная. Не то, что честной службой скопить, даже с ротного хозяйства за десять лет не украсть.

— Чарторыйский дал мне сроку подумать — до завтрашнего дня.

Можно снять Николосова с крючка, на который его поймал Чарторыйский, но это было бы слишком просто. Сидевшему перед ним офицеру, абсолютно опустошенному и ждущему своего приговора, Алекс предложил.

— Вот завтра с утра ко мне и приходите, а я пока думать буду, чем же вы меня компрометировать будете.

Николосов ушел, оставив штаб-капитана Магу в состоянии глубокой задумчивости. Алекс размышлял о том, какую такую наживку скормить Чарторыйскому, чтобы он клюнул на нее, долго не раздумывая. Хотя с куда большим удовольствием он приготовил бы для князя не крючок, а острогу.

"Итак, что мы можем предложить князюшке? Деньги? Смешно. Это для штаб-капитана Николосова четырнадцать тысяч сумма запредельная, а для сына банкира Магу — мелочь. Злоумышления против династии? В свое время я и вправду сыграл не слишком благовидную роль в судьбе одной Великой княжны, но злого умысла у меня не было. Да и было это давно. Связь с иностранной разведкой? Опять мимо. Тут хоть какая-то реальная зацепка нужна, а я ни с одним иностранным дипломатом даже водки не пил". Качнувшись на скрипучем стуле, штаб-капитан продолжил мысленные поиски.

"Что у нас там еще осталось? Женщины? Уже было... Стоп, а ведь действительно было! Кого может скомпрометировать связь с баронессой Люменкрофт? Да меня же и может! Не как офицера, а как женатого мужчину. Аделина измены не простит, а к тому еще прибавятся проблемы с князем Белогорским, именем которого я столь лихо козырял в разговоре с судебным следователем". Только сейчас до Алекса полностью дошло, сколь серьезно он рисковал, посещая особняк баронессы.

Для начала требовалось железное обоснование знания Николосовым факта посещения штаб-капитаном Магу баронессы Люменкрофт. "Кто-то проболтался? Ага, этой же ночью. Не годится. Знал раньше, но не придал значения? Потому и Чарторыйскому сегодня не рассказал, а ночью припомнил. Уже лучше. А проболтался Ивасов своему приятелю Надежину, Николосов подслушал разговор случайно. Ивасова сейчас не спросишь, Надежина можно предупредить. Хорошо".

Как Чарторыйский распорядится полученной информацией? Сразу начнет шантажировать? "Я просто посмеюсь ему в лицо, а он свои намерения раскроет. Нет, ему надо брать меня на горячем, со спущенными, так сказать, штанами, и сразу ломать через колено в присутствии пары-тройки своих особо доверенных свидетелей. Придумывать более сложные схемы у князюшки времени нет. Примем за основу".

Теперь место. "С этим понятно — особняк баронессы, другого и быть не может. Для этого Чарторыйскому с соратниками придется уж если не взять здание штурмом, то хотя бы проникнуть в него. Это вполне возможно, сам такое проделывал дважды, да еще и в одиночку. Годится. Осталось только уговорить на эту авантюру саму Биргет, что очень трудно, но не невозможно".

Теперь о том, что в свою очередь можно предъявить князю со товарищи. "Незаконное проникновение в особняк. Хорошо, но мало, могут и отвертеться или отделаться отставкой. Они знают, я с револьвером не расстаюсь, могу дотянуться до кобуры и пальнуть с перепугу, а значит, и сами будут вооружены. Это уже можно представить как вооруженный грабеж. Нет, лучше так: баронесса привезла в особняк драгоценности, до того хранившиеся в банке или крупную сумму денег, для охраны наняла детективов, все, естественно, держала в тайне. Злоумышленники же узнали и попытались ценностями завладеть. Все можно обставить с высочайшей достоверностью, ни один прокурор не усомнится в их виновности. Отлично".

Оставалось решить последнее — что делать самому. "У Аделины не должно быть ни малейших сомнений в моей верности, а потому имя Алекса Магу не должно нигде упоминаться. В особняке должен быть черный ход, ведущий во внутренний двор. Я зайду с парадного хода, и сразу выйду с черного. Жаль не удастся увидеть рожи князя, когда он поймет, в какое дело вляпался. Ну да чего уж теперь".

План, прямо сказать, был не идеальным, содержал множество допущений. И все же Алекс считал его вполне выполнимым. Главным же достоинством плана было то, что на любом его этапе, включая самый последний, от него можно было отказаться с минимальными потерями. Поскольку долготерпение не входило в список добродетелей штаб-капитана Магу, действовать он решил немедленно, этой же ночью.

Начал Алекс с младшего унтер-офицера Надежина. Вызвав унтера к себе, Магу проинструктировал его, что Чарторыйскому говорить, если спросит. В случае успеха, посулил два червонца — для начинающего унтера деньги немалые.

— Спросит, зачем я тебя сейчас вызывал, скажешь, новости из госпиталя сообщил. Дескать плох твой дружок и в сознание еще не приходил.

— А он и вправду плох, господин штаб-капитан?

— Откуда же я знаю?! Не было никаких новостей. Завтра посыльного пошлю, а время будет, и сам съезжу, узнаю. Тебя, не проси, не возьму. Нас теперь вместе видеть должны как можно реже. Все понял?

— Так точно, господин штаб-капитан!

Поздним вечером, закутавшись в плащ и скрыв лицо под козырьком низко надвинутого кепи, Алекс выбрался из расположения батальон. Извозчика ловил дольше, чем ехал потом до особняка Биргет. Минут пять офицер терзал звонок в ожидании дверного стража.

— Хозяйка дома?

Узнав офицера и поняв его миролюбивый настрой, мужик ничего скрывать не стал.

— Так точно, вашество! Уже в спальню отбыть изволили.

Вместо тычка в зубы стражник получил полтинник, а штаб-капитану существенно сократил время поиска хозяйки. С порога спальни Алекс решительно заявил.

— Я к тебе по делу.

— Мне сразу раздеваться?

— Не надо раздеваться, — остановил женщину офицер. — Скажи лучше, у тебя есть драгоценности, которые ты хранишь в банке.

— Есть, — призналась баронесса прежде, чем удивиться. — А тебе они зачем?

Штаб-капитан изложил Биргет свой план в той части, что непосредственно касалась ее. И план этот баронессе сразу и категорически не понравился.

— Да они мне в доме все разнесут! А у меня здесь мебель, картины!

Офицер обещал ей компенсировать все потери и разрушения, но вошедшая в раж женщина ничего и никого не желала слышать. Сходу отвергала все разумные предложения напрочь. В этот момент Алекс заметил, раскрасневшаяся и возбужденная баронесса чудесно похорошела. А может, просто сказалось опять затянувшееся воздержание. В конце концов, он все равно уже здесь, в спальне с большой и мягкой кроватью.

— Раздевайся!

Час спустя баронесса была согласна на все и без каких-либо условий.

Обратно в расположение батальона его командир заявился под утро. Едва только прикорнул, как его разбудил штаб-капитан Николосов. После почти бессонной ночи глаза слипались и мысли ворочались с большим трудом. В отличие от баронессы Люменкрофт офицер от предложенного плана отказываться не стал, не то у него было положение.

— В случае если все сделаете как надо, о долге можете забыть, — пообещал ему Алекс.

— А что мне делать, если Чарторыйский захочет взять меня с собой в особняк? В таком случае, я предстану таким же преступником, как и они!

— Непременно захочет, — ухмыльнулся комбат, — только хрен ему! В нужный день я вас назначу дежурным по части.

Все-таки в положении командира части есть свои преимущества — в такого рода делах не надо искать сложных решений, достаточно просто отдать приказ. Придется Чарторыйскому действовать самому.

— Прошу прощения, господин штаб-капитан, а когда наступит этот "нужный" день?

— Через два-три дня. Баронесса Люменкрофт даст знать, когда у нее все будет готово. А теперь ступайте и постарайтесь не забыть, каковы ставки в этой игре.

— Не извольте беспокоиться, — поднялся Николосов, — я все сделаю, как надо. Чарторыйский ничего не заподозрит.

После утреннего развода, воспользовавшись моментом, штаб-капитан Магу отлучился в госпиталь, чтобы проведать Ивасова. И хоть к раненому его не пустили, он был еще очень слаб, лечащий врач был полон оптимизма.

— Если до сих пор не помер, то даст бог и дальше не помрет.

И предложенные деньги взял. Стало быть, шанс на выздоровление и впрямь был немаленький. Обрадованный хорошими известиями Алекс поспешил вернуться обратно в расположение. При попытке поймать извозчика, на штаб-капитана налетел один из тех мальчишек, что оглашая звонкими криками округу, продавали утренние газеты. Спеша обставить конкурентов, пацан летел по тротуару сломя голову, так, на полном ходу с Алексом и встретился, едва не сбив офицера с ног. Реакция у газетчика была мгновенной, но штаб-капитан оказался чуточку быстрее.

— Куда?!

Ухо мальчишки было сжато будто тисками. Поняв, что расправы за содеянное избежать не удастся, пацан решил прикинуться дурачком.

— Дяденька офицер, купите "Столичный курьер".

Такого рода газетенки, кормившиеся с околосветских и околокриминальных слухов, Алекс никогда не читал, в данном случае его интересовал заголовок, который кричал мальчишка прежде, чем на него налететь.

— Повтори заголовок, что ты перед этим кричал, — потребовал штаб-капитан.

— Ах, это, — обрадовался газетчик. — Разгром "Земли и воли", арестовано все руководство организации, аресты продолжаются в столицах и нескольких губерниях!

А потом по привычке добавил.

— Купите "Столичный курьер".

— Ладно, давай.

Отпустив ухо, тут же налившееся алым, Алекс выудил из кармана целый серебряный полтинник и бросил его газетчику.

— Сдачи не надо.

От такой новости пацан все прежние обиды сразу забыл, вручил офицеру газету и, голося на всю улицу, помчался дальше. "Столичный курьер" благочестием не отличался, как и скрупулезностью проверки публикуемой информации, выдаваемой читателю на паршивой коричневатой бумаге. Данное издание брало оперативностью. Нужная Алексу статья занимала почти всю первую полосу с аршинным заголовком. В ней было рассказано, как накануне днем доблестные жандармы штурмом взяли явочную квартиру "Земли и воли", где почти все ее руководство и повязали, несмотря на оказанное властям сопротивление.

Вот и вторая ниточка дернулась. Оперативно сработали жандармы, а Чарторыйский, выходит, знал об этом еще вчера. Теперь понятно, почему он задергался и начал на Николосова давить — от отчаяния. В статье даже приводились фамилии арестованных, но как Алекс ни искал, фамилии господина Кампельсона обнаружить так и не смог. "Не иначе, удалось таки ускользнуть мерзавцу. Надо будет у Лампсберга уточнить", решил штаб-капитан.

Потому, от госпиталя он не сразу вернулся в часть, а заехал на известную ему явочную квартиру жандармов. Как в принципе и ожидалось, там никого на месте не оказалось, но записку передать швейцар согласился. Вернувшись в часть, Алекс едва не разминулся с унтер-офицером Миржиком. Отдав честь, унтер хотел было пройти мимо, но был остановлен комбатом.