Штаб-капитан Магу-2

Штаб-капитан Магу 2

Зал заседаний был заполнен едва ли на четверть. В президиуме господа кураторы во главе со сверкавшим золотом генеральских погон заместителем начальника академии, в зале — слушатели второго года обучения, озабоченные и слегка взволнованные будущим местом прохождения командной практики. Господам офицерам для окончания академии требовалось отбыть командный ценз в должности командиров рот или эскадронов. У штаб-капитана Магу срок пребывания в должности командира роты многократно превышал требуемый ценз, но и он ожидал распределения вместе со всеми.

Дошла очередь и до их группы, подполковник Быстраго начал оглашать заранее составленный список.

— Капитан Брылякин!

— Я!

— Одиннадцатый пехотный полк, второй батальон, вторая рота.

— Есть!

Выпавший Брылякину полк располагался в столичном пригороде, так что далеко ехать капитану не придется. Довольный доставшейся ему вакансией офицер опустился обратно на свой стул, куратор перешел к следующему.

— Штаб-капитан Власилиев!

— Я!

Этому повезло куда меньше, придется означенному офицеру отправиться в захудалый уездный городишко за три сотни верст от столицы, ломая привычный, налаженный быт. При упоминании о быте, в мыслях Алекса тут же возник образ юной жены. Едва только привыкнув к положению замужней дамы, урожденная княжна Белогорская, а ныне мадам Магу, в скором времени готовилась стать матерью их первенца. Занятый своими приятными мыслями, офицер едва не пропустил момент, когда была названа его фамилия.

— Штаб-капитан Магу!

— Я!

Куратор их группы подполковник Быстраго бросил на него пристальный взгляд, будто лишний раз хотел убедиться в личности откликнувшегося, а затем произнес то, что Алекс ожидал услышать меньше всего и еще меньше хотел услышать.

— Его Императорского величества стрелковый батальон.

Еще не до конца осознав, где ему предстоит проходить практику, офицер ответил.

— Есть!

И только опустившись на свой стул, понял, что так и не услышал номера роты. Он хотел было уточнить этот момент, но Быстраго уже перешел к следующему слушателю и Алекс решил отложить этот вопрос до окончания распределения. Едва дождавшись нужного момента, офицер поспешил перехватить своего куратора.

— Господин подполковник, разрешите уточнить номер роты!

Ответ Быстраго изумил его еще больше.

— Вас назначили исполняющим обязанности командира батальона.

— Но...

— Никаких "но", господин штаб-капитан! Решение уже принято и изменению не подлежит.

Подполковник выразительно ткнул указательным пальцем в потолок. Припомнив, кто именно является шефом батальона, Алекс понял, на каком уровне было принято данное решение и, что обжалованию оно действительно не подлежит. Но зачем? Почему? Каковы были резоны так решившего? У штаб-капитана моментально возникло множество вопросов. Ему срочно требовался человек, способный ответить хотя бы на часть из них. И именно такого он очень хорошо знал, к нему и отправился сразу после академии.

Глава 1

— Кого? Тебя?! Командиром его величества стрелкового батальона?! Поздравляю.

— Звучит так, будто ты меня поминать собрался.

— Почти так и есть.

Гвардии штаб-капитан Анатоль Червонозерский достал из буфета початую бутылку водки и две рюмки, разлил.

— За твое новое назначение. Не чокаясь.

— Может, ты все-таки объяснишь, в чем дело?— начал терять терпение Алекс.

— Охотно.

Не позаботившись закуской, гвардеец занюхал водку рукавом мундира. Алекс последовал его примеру.

— Ты слышал, почему вышел в отставку его прежний командир?

— Вроде, по состоянию здоровья.

— Ха! Да он был здоров, как бык, еще всех нас переживет! Воспользовался элементарной простудой, чтобы сказаться больным и подать в отставку. Ходят слухи, что истинной причиной отставки была не очень красивая история, связанная с адюльтером. Сожрали его чертовы полонцы!

— Погоди, — насторожился Алекс, — какие еще полонцы?

— Самые обыкновенные. Видишь ли, как-то так само собой получилось, что в этом батальоне почти все должности ротных командиров и субалтерн офицеров оказались занятыми выходцами из великого княжества полонского. Один только командир батальона из великоруосов и остался. Да и того они, как видишь, выжили.

— Хотели, продвинуть на его место кого-то из своих? — догадался Магу.

— Думаю, ты попал в точку, — подтвердил его догадку гвардеец. — Хотели, но у государя императора оказалось на этот счет иное мнение. Вот только никто из офицеров столичного гарнизона не изъявил желания сию вакантную должность занять.

— И тогда вспомнили обо мне, — подхватил мысль гвардейца Алекс, — не иначе, хотят, чтобы я осушил это полонское болото.

— Ты — идеальная кандидатура для такой роли. Неподкупен, не подвержен женским чарам, не раз доказал свою преданность престолу. Сделаешь всю черную работу и вернешься обратно в академию.

— А если, наши с тобой предположения не верны?

В ответ на этот вопрос Анатоль лишь молча пожал плечами. После недолгого размышления, Алекс хлопнул себя ладонью по колену.

— Ладно, надеюсь, если что-то пойдет не так, его величество меня поправит и донесет свою волю более явно.

— Только будь осторожен, — предупредил гвардеец, — эти полонцы на редкость обидчивы и мстительны, а ты стрелок, прямо скажем, весьма средненький.

— Спасибо, что предупредил, — криво усмехнулся Алекс.

Возвращаясь от Анатоля домой, штаб-капитан Магу еще раз обдумал открывшиеся перспективы и они его не обрадовали. Великое княжество полонское было присоединено к империи почти сто лет тому назад. За почти век существования в границах Руоссийской империи полонцы так и не смирились с потерей своей государственности. Несколько раз они поднимали восстания, пытаясь отделиться, и каждый раз их били, и каждый раз затем прощали. Мягкость руоссийских императоров в отношении наказания полонской знати была необъяснима. Только самые одиозные личности, замаранные в крови и не успевшие сбежать за границу, отправлялись на каторгу. Остальные не то, что имущества лишены не были, но даже не потерпели малейшего поражения в своих правах.

Полонские же дворяне охотно шли служить в руоссийскую армию. Немало их попадалось и в гвардии. Здесь их ни в чем не ущемляли, и они довольно быстро росли в чинах, но как только в княжестве начиналась очередная заварушка, их будто ветром сдувало на историческую родину, где отряды повстанцев получали вполне квалифицированных и профессиональных предводителей, окончивших руоссийские же военные училища.

Вот с такими офицерами, до сих пор в тайне мечтавшими о Великой Полонии от можа до можа, ему и придется столкнуться на новой должности. Они попытаются втянуть его в свои, привычные им интриги, ему же надо перенести игру на другое, незнакомое им поле. И пусть играть придется одному против сплоченной команды, на его стороне будет должность командира. А там, глядишь, и в батальоне найдется тот, на кого можно будет опереться. Занятый своими мыслями штаб-капитан и сам не заметил, как добрался до семейного особняка Магу.

— Алекс, где ты опять задержался?

Нельзя сказать, чтобы поздние возвращения штаб-капитана в семейное гнездышко были систематическими. Последний месяц подготовка к экзаменам в академии действительно вынуждала офицера засиживаться в библиотеке допоздна в компании таких же зубрил. Но как можно объяснить необходимость таких посиделок молодой женщине, сутками вынужденной сидеть в четырех стенах? К тому же, даже широкое платье уже не могло скрыть округлившийся животик юной мадам Магу.

— Посетил холостяцкую квартиру Анатоля, солнце мое.

Учуяв исходящий от мужа запах, Аделина забавно наморщила носик.

— А водку пить было обязательно?

На этот случай у проштрафившегося мужа был железный повод.

— Не сердись, моя радость, слегка отметили мое новое назначение. Зато теперь я чаще смогу бывать дома с тобой, моя маленькая птичка.

Нежный поцелуй сохранил мир в семье Алекса, после чего супруги проследовали в гостиную, где при подрагивающем свете новомодной керосиновой лампы муж поведал последние изменения, произошедшие в его служебном положении, а жена искренне порадовалась за него. Разумеется, штаб-капитан не стал посвящать свою беременную супругу в некоторые нюансы, рассказанные ему Анатолем, сгладив наиболее острые углы.

Самого же новоиспеченного командира батальона эти моменты сейчас волновали больше всего. Уже через день ему предстояло встретиться со сплоченным, скорее всего, враждебно настроенным офицерским коллективом. И не просто встретиться, а расколоть его, принудив часть офицеров, уж если не подать в отставку, то хотя бы сменить место службы. А для этого ему нужна была маска, личина.

Первым Алекс примерил на себя образ туповатого служаки, одержимого беспрекословным исполнением требованием уставов, постаравшись представить, как он будет выглядеть со стороны. Получилось не слишком убедительно. Во-первых, его натура противоречила этому и вряд ли он смог хоть сколько-нибудь долго в этом образе удержаться. Во-вторых, такая роль отдавала в его руки весьма ограниченный набор возможностей воздействия на будущих подчиненных, ограниченный одним только дисциплинарным уставом. Да и вся предыдущая служба штаб-капитана Магу, а офицеры стрелкового батальона не преминут навести справки о личности своего временного командира, опровергала слепое следование нормам уставов при полном отсутствии какой либо инициативы.

Поэтому, перебрав несколько возможных вариантов, Алекс остановился на беспринципном карьеристе. Такой выбор открывал для офицера широкий выбор возможных действий, от банального ора на подчиненных до тонкой многоходовой интриги. Главное, не увлечься и не заиграться. По штатам мирного времени, батальон — шесть сотен штыков. А поскольку, стрелковый батальон являлся отдельной частью, со всеми вспомогательными службами, обеспечивающими его ежедневную деятельность, то и все семь, огромная ответственность.

На задумчивый вид мужа обратила внимание Аделина.

— Чем ты озабочен?

— Новое назначение, душа моя, новая ответственность. Еще никогда мне не приходилось командовать самостоятельной воинской частью.

Маленькая теплая ладошка взъерошила волосы на голове мужа.

— Ты со всем этим справишься, Алекс, я в тебя верю.

Офицер щекой прижался к животику супруги, ему даже показалось, что там, внутри, кто-то шевельнулся. "Справлюсь, конечно, я со всем и со всеми справлюсь, но дисциплинарный устав надо бы все-таки подучить".

— Здрав-гав-гав г-дин ген-рал лейт-нант!

По традиции, нового командира личному составу части должен представить прежний. В том случае, если он этого по каким-либо причинам сделать не мог, представление делал вышестоящий начальник. А поскольку Его Императорского Величества стрелковый батальон ни в полковую, ни в дивизионную структуру не входил, а подчинялся напрямую штабу столичного округа, на представление прибыл сам командующий генерал-лейтенант Вышнеградов.

— Представляю вам нового, пусть и временного, командира батальона штаб-капитана... Э-э-э... Магу. Надеюсь, этот молодой и перспективный офицер станет достойным командиром вашей славной части!

Как и положено настоящему генералу, Вышнеградов имел гренадерский рост, пышные усы, объемистое пузо и обширные залысины на лбу, частично скрытые генеральской фуражкой. Замерший строй стрелкового батальона почтительно внимал речи командующего, а по ее окончании, как и положено, взорвался троекратным.

— Ура! Ура! Ура!

Отметив хорошую строевую выучку императорских стрелков, генерал Вышнеградов не без труда взобрался, аж рессоры просели, в поданный ему экипаж. Прежде, чем щелкнул кнут, и повозка тронулась, одна из генеральских лошадей успела задрать хвост и навалить на плац большую кучу. Запах свежего конского навоза вывел штаб-капитана Магу из состояния задумчивого созерцания открывшейся картины. Пока еще безликий солдатский строй с разрывами между ротами, заполненными офицерами и шесть сотен пар глаз пристально разглядывающими новое низкорослое начальство, пусть и временное.

Однако, церемония представления должна быть доведена до конца. Алекс набрал в грудь воздуха.

— Офицеры — десять! Унтер-офицеры — пять шагов вперед, шаго-ом марш!

Начался традиционный для руоссийской армии опрос претензий личного состава новым начальством. Опять же по традиции, опрос претензий начался с рядовых. В столичный гарнизон низкорослых новобранцев не брали, дабы строй любой части выглядел как можно внушительнее, а всякие коротышки своим замухрышистым видом начальственного взора не оскорбляли. Потому, исполняющему обязанности командира батальона на своих временных подчиненных взирать приходилось снизу вверх.

— Претензии есть? Кормят хорошо? Унтеры не обижают?

Солдат, перед которым остановился Алекс, был на голову выше штаб-капитана, а потому, "есть глазами начальство", как предписывалось уставом, ему было весьма затруднительно.

— Никак нет, господин штаб-капитан!

Ответ солдата прозвучал с заметным свистяще-шипящим акцентом. "Интересно, сколько нижних чинов в батальоне призваны из княжества полонского? Надо будет проверить". Если с национальным составом офицеров все было понятно изначально, то большой процент полонцев среди рядовых и унтер-офицеров может оказаться неприятным сюрпризом. Алекс шагнул дальше. Круглолицая, веснушчатая физиономия следующего рядового напрочь отвергала его полонское происхождение, как и ответ, наличие каких-либо претензий.

— Никак нет, господин штаб-капитан, претензий не имеется!

Про себя Алекс отметил бодрый вид солдат, отсутствие внешних признаков рукоприкладства, исправность форменной одежды и прочей, бывшей на солдатах, амуниции. К встрече нового начальства тут явно подготовились, и подготовились отменно. А столь дружный отказ от каких-либо претензий выглядел подозрительным. Строй батальона казался бесконечным, процедура затягивалась и только сейчас офицер начал осознавать весь объем свалившегося на его голову хозяйства. Одно утешение — полонцев среди опрошенных им солдат попадалось не так чтобы очень много.

От унтер-офицеров никаких неожиданностей также не последовало. Штаб-капитан Магу перешел к опросу офицеров.

— Командир первой роты штаб-капитан князь Чарторыйский!

Князь был красив той самой мужественной красотой, что безотказно повергала к его ногам юных восторженных столичных барышень и чуть менее юных и куда менее восторженных вдовушек. Более опытные женщины, несомненно, распознали бы в этом блестящем офицере человека, подверженного порочным страстям, что не помешало бы им броситься в водоворот этих самых страстей, ибо в нем чувствовалась настоящая аристократическая порода. Та порода, для которой требуется не менее десяти колен благородных предков, и которая внушала всем окружающим чувство безусловного превосходство превосходства ее носителя над ними.

— Есть претензии, господин штаб-капитан?

— Ни малейших, господин штаб-капитан, — снисходительно улыбнулся князь.

Вроде, не нахамил и ответил почти по уставу, но Алексу почему-то очень захотелось врезать кулаком в эту мужественную княжескую челюсть. Сдержавшись, штаб-капитан поинтересовался.

— Сколько выслуги вам осталось до следующего чина?

— Нисколько, господин штаб-капитан, выслуга истекла полгода тому назад.

Командир первой роты с уже истекшим сроком выслуги до следующего чина — первый кандидат на вакантную должность комбата. К тому же князь, представитель высшей аристократии. А его прокатили мимо заветного кресла, да еще и назначили какого-то выскочку-академика. Смертельная обида. "Можешь посмотреть, как выглядит твоя головная боль на ближайшие четыре месяца, Алекс Магу. Пока не выживет меня из батальона, не успокоится". Магу постарался придать своей физиономии как можно более благожелательную мину.

— Рад продолжить службу с представителем столь славной фамилии.

— Ничуть не менее рад, господин штаб-капитан.

Надо сказать, фамилия Чарторыйских была известна своими частными войнами с Руоссией с тех самых пор, когда нынешняя империя сама именовалась великим княжеством. А уже после присоединения части Полонии к империи, когда почти все владения князей Чарторыйских оказались на присоединенной территории, немало вождей повстанческих отрядов носило эту аристократическую фамилию. "Ну и черт с ним". Алекс направился к следующему командиру второй роты.

Из четырех ротных командиров в строю были все четыре и только один из них, командир третьей роты штаб-капитан Николасов не носил фамилии, заканчивающейся на -ский. Из восьми субалтерн-офицеров в строю нашлось только семь. И опять же только один из них происходил из центральной губернии империи, а не с ее западной окраины. Но куда более штаб-капитана Магу заинтересовала причина отсутствия одного из субалтернов

— А почему капитан Дзейковский не почтил нас своим присутствием?

За своего субалтерна вступился Чарторыйский, снисходительно объяснивший.

— Капитан Дзейковский находится в служебной командировке. За рекрутами поехал.

— Уж, не в Великое ли княжество полонское?

Вопрос был задан наугад, но в данном случае попал в точку, что и подтвердил непосредственный начальник командированного офицера князь Чарторыйский.

— Так точно, господин штаб-капитан. Именно туда он и отправился.

Еще сто двадцать полонских призывников пополнит батальон в самое ближайшее время. С учетом того, что по их прибытию сто двадцать подлежащих увольнению солдат отправятся по домам, национальный состав нижних чинов существенно изменится. Еще не совсем ясно, хорошо это или плохо, а пока следовало довести положенную церемонию до конца.

— Опрос претензий закончен! Всем встать в строй!

В завершение — прохождение батальона перед его временным комбатом.

— Церемониальным маршем! Первая рота прямо, остальные, на пра-во! Шагом марш!

Батальон — не полк, хоть и самостоятельная часть, потому, собственный оркестр ему не полагался. Ровные прямоугольники ротных "коробочек" четко отбили строевой шаг по батальонному плацу под задававший темп единственный барабан. Ни один солдатик с шага не сбился, даже придраться не к чему. Разведя личный состав по запланированным на сегодня занятиям и работам, штаб-капитан отправился дальше изучать временно вверенное ему хозяйство, а оно оказалось весьма обширным. Казармы, конюшни, всевозможные вспомогательные службы, ну и конечно, гордость батальона — собственное стрельбище.

До батальонной канцелярии Алекс добрался только после полудня. Там его встретил молодой еще человек довольно приятной наружности в мундире с погонами капитана. Слегка склонив рано начавшую лысеть голову, представился.

— Адъютант батальона капитан Сташчак, господин штаб-капитан!

"Еще один полонец, — недовольно поморщился офицер, — определенно, с этим надо что-то делать, а то просто засилье какое-то полонцев в одной воинской части". Вслух произносить это он не стал. Вместо этого Алекс потребовал суточную рапортичку по личному составу. Нужная бумага тут же легла на командирский стол.

"Так-с, посмотрим, что тут у нас". Бегло пробежав глазами данные по всем четырем ротам, штаб-капитан отыскал итоговые цифры. По списку — 648, в строю — 580, в наряде — 14, в карауле — 8, в госпиталях — 11, на работах — 32, в командировке — 3. "В командировке, надо полагать, находится капитан Дзейковский с парой унтеров. А вот почему на каких-то работах занят почти целый взвод — это вопрос". Оторвав взгляд от бумаги, он пристально уставился на делопроизводителя.

— Когда должен вернуться капитан Дзейковский?

— Ожидаем через пять дней, — проявил похвальную осведомленность батальонный адъютант.

Этот ответ Алекса вполне устраивал, еще оставалось время разобраться в ситуации и принять должные меры. Следом штаб-капитан решительно потребовал.

— Все приказы по батальону и финансовые документы за последние три месяца ко мне на стол.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан, — почтительно изогнулся Сташчак.

— И вот еще что, доведите до командиров рот: чтобы завтра же все "работники" были в строю. Проверю лично!

Весь оставшийся день до самого вечера штаб-капитан Магу разбирал содержимое нескольких канцелярских папок, принесенных делопроизводителем. Добычей его стали несколько мелких нарушений, увы, не тянувших даже на порицание. Надежда сходу объявить кому-нибудь из офицеров выговор растаяла, как утренний туман. Либо в батальоне и впрямь все было в порядке, либо все концы были хорошо упрятаны, и по одним только бумагам их было не отследить.

В шесть часов вечера Алекс присутствовал на разводе внутреннего наряда и караула. Рутинная повседневная церемония прошла, без каких либо эксцессов. Заступавший дежурным по батальону лейтенант Строньский привычно проверил состояние оружия и амуниции рядовых и унтер-офицеров, не отыскав недочетов, разрешил заступление. Комбат не вмешивался, не было повода. Служба в батальоне и впрямь была хорошо налажена, даже жалко будет ломать.

После развода Алекса перехватил штаб-капитан Николасов.

— Господин штаб-капитан, офицеры батальона приглашают вас к столу, отметить, так сказать, вступление в должность...

— Благодарю за приглашение, — чуть склонил голову Алекс, — но вынужден отказаться, дела.

Это, конечно, было хамством, только садиться за общий стол с теми, кому собрался ломать жизнь и карьеру штаб-капитан не считал возможным. К тому же, еще один вопрос ему необходимо было разрешить именно сегодня. Напоследок, он дал ротному совет.

— Вы там тоже сегодня не увлекайтесь, завтра у всех будет очень трудный день.

"Вы даже не представляете, насколько трудный", злорадно ухмыльнулся он про себя. Из расположения батальона штаб-капитан Магу направился на квартиру к Анатолю, надеясь застать того дома. В этом ему повезло, гвардеец недавно вернулся со службы и пребывал в добром расположении духа. Алекс сразу перешел к делу.

— Как в столичном гарнизоне новобранцев распределяют по частям?

Если дружище Анатоль и удивился такому вопросу, то виду не подал.

— В Красных казармах расположен городской сборный пункт, все команды новобранцев прибывают туда. А уж оттуда их распределяют по полкам, согласно присланных заявок. Первыми гвардейские полки себе солдат набирают, а затем уже все остальные.

— Это я и без тебя знаю. Скажи-ка лучше, можно каким-либо образом команду мимо сборного пункта сразу в часть направить?

На некоторое время гвардеец задумался.

— В гвардейских полках таким не занимаются, нам и без того все сливки достаются. А вот "махра", я слышал, такими делами балуется. Если старшему команды ее состав покажется лучше, чем он может получить со сборного пункта, то тогда...

— Начальник сборного пункта в этом может быть замешан?

— Сомневаюсь, — поморщился Анатоль, — не его это уровень. Проще какому-нибудь делопроизводителю синенькую сунуть, да по бумагам все и провести, сколько сдал, столько сразу и принял, а людей — сразу в полк. Только тебе-то это все зачем?

— Так, — не стал вдаваться в подробности Алекс, — есть одна мысль.

Отказавшись помочь другу в нелегком деле уничтожения бутылки коньяка, штаб-капитан отправился домой, ибо подъем ему предстоял необычно ранний.

На следующее утро штаб-капитан Магу прибыл к расположению батальона верхом на лошади. Уже без четверти пять, назвав пароль часовому, он въехал внутрь, и еще минут пять колотил в запертую изнутри дверь казармы, прежде чем ему открыл один из дневальных. Задержка объяснялась тем, что дежурный офицер, как обычно, завалился спать. И прежде, чем его не поднимут, дверь казармы никому не откроют, будь это даже сам государь император.

Отпечаток подушки на щеке лейтенанта Строньского не успел еще разгладиться, однако, сам он был уже полностью по форме одет. В руоссийской армии сон дежурного офицера в ночное время прегрешением не считался, все так поступали, потому и Алекс лейтенанту за это выговаривать не стал.

— Господин штаб-капитан, за время моего дежурства никаких происшествий не случилось, дежурный по батальону лейтенант Строньский!

Вероятно, лейтенант решил, что ночной визит начальства — обыкновенная проверка, планы штаб-капитана простирались намного дальше.

— Это хорошо, что происшествий не случилось. Поднимайте батальон по боевой тревоге, отправляйте посыльных за господами офицерами.

— Что, простите? — не смог сдержать своего удивления дежурный лейтенант.

Похоже, таких подъемов в батальоне не было довольно давно.

— Что вам не понятно, лейтенант?! — повысил голос штаб-капитан. — Вам отдан простой приказ — поднять батальон по боевой тревоге! Выполняйте!

— Слушаюсь, господин штаб-капитан! Будет исполнено!

Тут же начался обычный армейский бардак, сравнимый разве что с пожаром в борделе во время наводнения. Командир батальона стоял посреди плаца. В правой руке он держал часы, время от времени отслеживая ход минутной стрелки. Прошло одиннадцать минут прежде, чем первые заспанные солдаты начали выбегать из казарм. Завидев штаб-капитана, унтер-офицеры начали спешно выравнивать строй.

— Боевые патроны брать, господин штаб-капитан?!

Алекс повернулся к запыхавшемуся лейтенанту.

— Отставить патроны! Еще подстрелите кого-нибудь сдуру. Посыльных за господами офицерами отправили?

— Так точно, господин штаб-капитан!

Под занимавшуюся зарю, стоявшие в строю солдаты спешно поправляли амуницию, подтягивали ремни. Подгоняемые унтерами занимали свои места самые медлительные. Штаб-капитан жестом подозвал дежурного лейтенанта, ткнул пальцем в циферблат своих часов.

— Двадцать четыре минуты! Никуда не годится! Отбой тревоги! Оружие в пирамиды и всем по койкам. Будем тренироваться дальше.

Под недовольное ворчание солдат унтер-офицеры начали загонять солдат обратно в казармы. Но едва только шум в казармах затих, как опять последовала команда.

— Батальон подъем, боевая тревога!

Поскольку на этот раз уже никто не спал, да и коварный приказ начальства был вполне ожидаем, с новым построением управились ровно в полтора раза быстрее.

— Шестнадцать минут! Уже лучше. И все-таки недостаточно быстро. Отбой тревоги!

Солдаты вновь потянулись обратно. К этому же времени появились первые офицеры из тех, кто квартировал ближе всего к расположению батальона. В их числе был и командир первой роты. Алекс накинулся на него, пока тот не успел еще прийти в себя от происходящего.

— Почему ваши подчиненные ползают, как беременные каракатицы?! Если одних только унтеров не хватает для того, чтобы придать им резвости, то займитесь ими сами!

Уже было достаточно светло, чтобы увидеть, как подрагивают уголки губ штаб-капитана Чарторыйского. Он едва сдерживался от желания послать этого крикливого выскочку куда подальше. И все-таки годами вбитая привычка и врожденное чувство опасности взяли верх. Совладав с собой, ротный командир решительно заявил.

— Сейчас они у меня забегают, господин штаб-капитан, не извольте беспокоиться!

Разогнав остальных офицеров по их подразделениям, через некоторое время Алекс смог наблюдать плоды своих утренних трудов. То ли и впрямь офицеры придали прыти своим подчиненным, то ли сами солдаты поняли, что новый комбат не успокоится, пока своего не добьется, только в третий раз последний рядовой занял свое место в строю спустя двенадцать минут после объявления тревоги.

— Для первого раза результат можно считать удовлетворительным, — подвел итог Алекс. — Отбой тревоги! Приборка и завтрак по распорядку! Офицерам прибыть ко мне!

Когда господа офицеры собрались, то выяснилось, что двое из них ухитрились прибыть по тревоге в расположение без верховых лошадей, на извозчике. Штаб-капитан наорал на них с огромным удовольствием.

— Вы по боевой тревоге в часть прибыли или на загородный пикник собрались?!!! С вином и барышнями?! Где ваши лошади?! Они хоть в природе существуют?! Тогда, почему я не имею возможности их увидеть?! Объявляю вам выговор и даю час на устранение! И меньше всего меня волнует, как вы уложитесь в отведенный срок! Исполнять! Бегом!!!

Расправившись с этими двумя недотепами, Алекс нашел несколько слов и для остальных. Напоследок он предупредил господ офицеров.

— Впредь такого безобразия я терпеть, не намерен! Кто недоволен, может перевестись в другую часть или подать в отставку! Командиров рот прошу следовать за мной! Посмотрим, чем повара солдат потчуют.

В руоссийской армии контроль качества солдатской пищи был прерогативой ротных командиров. Вышестоящее начальство в эту область заглядывало нечасто и не очень охотно. Тем более, начальство, временно исполняющее обязанности. Самого же штаб-капитана Магу, надеявшегося отыскать новые упущения своих подчиненных по этой части и наложить на них новые взыскания, ожидало разочарование. Кроме чуть подгоревшей каши во второй роте и слегка пересоленной в четвертой, ни к чему придраться не удалось, даже мясная порция оказалась полновесной.

— Ну, что же, одобряю, пусть завтракают. В девять — утренний развод по распорядку. Кстати, господа ротные командиры, "работников" всех в строй поставили?

— Так точно, господин штаб-капитан! — ответил за своих товарищей Чарторыйский.

Через привычную аристократичную надменность полонца пробивалось прежде скрываемое раздражение. Похоже, своим приказом временное начальство испортило ему какой-то гешефт. Да и не ему одному, судя по нахмуренным лицам остальных офицеров.

— Вот и отлично, — про себя ухмыльнулся Алекс, и напомнил, — развод в девять.

Если кто-то из солдат и офицеров стрелкового батальона наделся на то, что их мучения на сегодня окончены и дальше все пойдет по привычному распорядку, то делал он это напрасно. У их временного командира на оставшийся световой день были совсем иные планы. Едва только батальон построился на плацу, и ротные командиры доложили о количестве личного состава в строю, как последовал новый приказ.

— Через четверть часа построение на плацу с оружием и полной выкладкой! Затем, двадцативерстный марш! Разойдись!

Единый стон шести сотен человек прокатился вдоль плаца. Подгоняемые унтерами солдаты поспешили обратно в казармы, а там, получив оружие и амуницию, также спешно начали возвращаться обратно. В проходах возникло столпотворение, за что офицеры получили очередной втык от комбата. Наконец, батальон встроился вновь, ощетинившись стволами винтовок над плечом, горбатясь вещевыми мешками, скособочившись шинельными скатками. Все, навешенное на солдата казенное имущество тянуло почти на два пуда.

— Батальон, на пра-во! Шаго-ом марш!

Змея батальонной колонны выползла за ворота и загрохотала каблуками солдатских сапог по уличной брусчатке, сгоняя в сторону встречные повозки и экипажи, заставляя столичных обывателей выглядывать в окна и глазеть на редкое зрелище. Пока маршрут колонны проходил по мощеным городским улицам, еще полные сил солдаты шли достаточно бодро, даже успевали отпускать шуточки в адрес встречных девиц.

Однако, вскоре городские кварталы сменились одноэтажными домами пригородов, а брусчатка, хоть и вполне приличным, но все-таки грунтовым шоссе. С каждой пройденной верстой все сильнее давила на плечи амуниция, наливалась тяжестью винтовка на плече, а жесткая шинельная скатка норовила натереть шею. Шуточки стихли одновременно с исчезновением встречных барышень, а непривычные к таким пешим маршам солдаты начали сбавлять скорость. То и дело вдоль колонны слышались команды офицеров.

— Подтянись! Шире шаг!

Даже ежечасно объявляемые привалы не слишком помогали делу, а пару часов спустя от начала марша появились первые отстающие. И никакие тычки унтеров и угрозы офицеров сгноить в нарядах не могли заставить натерших ноги солдат идти быстрее. И чем дальше шли солдаты, тем больше отстающих становилось. К концу четвертого часа, когда их количество стало совсем уже неприличным, штаб-капитан Магу устроил новую проверку боеготовности батальона, заодно, дав возможность подтянуться отставшим солдатам. Увидев на шоссе мостик, построенный через узенькую речку, офицер подал команду.

— Батальон, занять оборону вдоль берега реки фронтом на юг! Первая и вторая роты слева от моста, третья и четвертая — справа!

Усыпленные монотонностью марша на приказ батальонного не сразу среагировали не только унтеры, но и передвигавшиеся верхом офицеры.

— Первая рота, правое плечо вперед! За мной! Бего-ом марш!

— Вторая рота... Третья рота... Четвертая...

Штаб-капитан Чарторыйский даже саблю из ножен выхватил, указывая своим солдатам направление дальнейшего движения. Красавец офицер на вороном жеребце текинской породы выглядел очень импозантно. У самого Алекса под седлом конь был куда проще и намного дешевле. Едва достигнув указанных офицерами позиций, солдаты тут же со стоном валились на свежую весеннюю травку. Приказать бы им еще и окопаться, да шанцевого инструмента с собой не взяли. Дав солдатам отдохнуть четверть часа, Штаб-капитан бросил вверенный ему батальон в наступление.

— Батальон, штыки примкнуть! В атаку! Вперед! Ура-а!!!

Едва начавшись, наступление захлебнулось у речного берега.

— Так ведь вода, господин штаб-капитан!

— Ну и что?! — мгновенно вскипел Алекс. — Тут и по колено не будет! Вперед!!!

Под унтерский и офицерский мат солдаты вломились в воду, стремясь, как можно скорее добраться до противоположного берега, казавшегося таким близким. А, между тем, речка оказалась довольно коварной, в ней немало нашлось омутов, где холодная весенняя вода доходила до пояса. Теперь уже рядовые, не стесняясь, выражали свои эмоции, погружаясь в воду куда глубже, чем они рассчитывали изначально. Наконец, опытным путем обнаружив наиболее проходимые места, набрав в сапоги воды, батальон добрался до вожделенного берега, взобравшись на невысокий, но крутой откос. Настырный коротышка, форсировавший водную преграду в седле, даже не замочив ног, не дал никому даже вылить из сапог набравшуюся туда воду, а тут же погнал всех дальше.

— Не останавливаться! Вперед! В атаку!

Хлюпая водой в сапогах и подбадривая себя хриплым "Ура!" солдаты ринулись вперед, выставив перед собой жала четырехгранных штыков. В сотне саженей от речного берега начинался кустарник, постепенно переходящий в довольно густой подлесок, по которому не могли пройти офицерские лошади. С ходу вломившись в эти заросли, солдаты частично застряли в них, а по большей части проскочили дальше в лес. Офицеры полностью утратили возможность управлять своими подразделениями. Положение усугубилось тем, что шоссе разрезало позицию надвое и первые две роты не ведали, что творят две другие.

— Отставить! Господа офицеры, собирайте свои роты, будем возвращаться.

Больше часа офицеры и унтеры сгоняли разбредшихся по лесу солдат обратно к шоссе. Каким-то чудом никого случайно не проткнули штыком, никто не выколол себе глаз сучком, хотя расцарапанных ветками рож было в избытке. Малость обсушившись и приведя себя в порядок, Его императорского величества стрелковый батальон тронулся в обратный путь. Возвращение в пункт постоянной дислокации вышло совсем не таким триумфальным, как выступление, попавшиеся на дороге барышни остались без комплиментов, не до них было солдатам в безобразно растянувшейся колонне.

Распустив солдат по казармам, штаб-капитан Магу собрал офицеров в канцелярии батальона. Затевая сегодняшний марш, Алекс предвидел, что затея эта не добавит ему почитателей ни среди офицеров, ни у нижних чинов. Наблюдая за насупленными лицами собравшихся, он лишний раз убедился в этом. Тем не менее, он сознательно пошел на этот шаг, не видя другого способа взбаламутить этот тихий батальонный омут. А сейчас он собирался усугубить ситуацию еще больше. Поднявшись из-за стола, комбат приступил к экзекуции подчиненных офицеров.

— Это просто какой-то позор! Я понимаю, часть расположена в городской черте и организовать марш или тактические учения весьма затруднительно, но надо хорошо постараться, чтобы опустить тактическую подготовку практически до нуля! Может, ваши солдаты и неплохо стреляют, но какой толк от их меткости, если четверть личного состава элементарно не может дойти до противника?!

Сделав короткую паузу, штаб-капитан набрал в грудь воздуха и продолжил.

— Штаб-капитан Чарторыйский!

— Я!

— Какой длины фронт занимает пехотная рота в обороне?

— От двухсот пятидесяти до пятисот саженей!

— Отлично. Хоть это с училища вы еще помните. Тогда почему вы заняли по фронту всего сто пятьдесят?! А я вам скажу почему! Пастухи стадом баранов управляют лучше, чем ваши офицеры своей ротой! Едва солдаты остались без присмотра офицеров, как тут же разбрелись по лесу подобно настоящему стаду! И второй роте вы оставили слишком узкий фронт, практически прижав ее к шоссе не дав толком развернуться! А если бы в этот момент начался артиллерийский обстрел? Десяток шрапнелей уполовинили бы ее состав по вашей вине! Извольте получить от меня выговор. А еще один такой маневр и я вынужден буду поставить вопрос о вашем служебном соответствии!

Глотнув воды и смочив пересохшее горло, штаб-капитан взялся за правый фланг.

— Штаб-капитан Николосов!

— Я!

— Какого лешего вы полезли вперед на лихом коне?! Героической смерти захотелось? Так хоть коня бы пожалели, он тут не при чем! Или вы потому и выехали вперед, что вражеские пули над головой не свистели? А что в результате?! Ваша рота переправилась последней!

— На участке переправы моей роты был глубокий омут, — попытался оправдаться ротный командир, — он-то и задержал переправу, пришлось его обходить.

— На участках переправ других рот так же хватало омутов и ничуть не менее глубоких, — отмел возражение ротного комбат, — однако, они форсировали этот жалкий ручей куда быстрее, поскольку их командиры управляли своими подразделениями, а не кинулись вперед очертя голову. Выговор вам. И вашим субалтернам тоже. За то, что ждали команды от вас, так и не решившись действовать самостоятельно.

— Есть выговор, — явно огорчился Николасов.

Переведя дух, Алекс перешел к сегодняшнему десерту.

— Так, кто там у нас еще остался? Штаб-капитан Шманский!

— Я, господин штаб-капитан!

— Больше всего отставших от строя было из вашей роты! Почему ваши солдаты постирали ноги, не пройдя и десяти верст? Они у вас портянки наматывать разучились? Можете не отвечать, просто извольте получить от меня выговор.

— Есть выговор, господин штаб-капитан!

Следующим своим заявлением командир батальона окончательно добил своих офицеров.

— Мною принято решение ходатайствовать перед вышестоящим начальством о привлечении Его императорского величества стрелкового батальона к летним маневрам Гвардейской дивизии!

Кроме четырех гвардейских пехотных полков, входящих в Гвардейскую дивизию, к этим традиционным летним маневрам привлекались четыре отдельных гвардейских кавалерийских полка и гвардейская конноартиллерийская бригада. Славились эти маневры чрезмерным количеством всевозможных проверяющих, личным присутствием самого государя императора и грандиозной попойкой по их завершении, стеснительно именуемой в столичных газетах банкетом.

Дав господам офицерам осознать полученную информацию, Алекс продолжил.

— Там вашим тактическим навыкам будет дана непредвзятая оценка. А по сему, кто не хочет вылететь со службы быстрее, чем пробка из бутылки шампанского, должен не позднее второй половины дня положить мне на стол планы тактических занятий на период до начала маневров. До них еще почти два месяца, так что время на подготовку у нас еще есть. Впрочем, желающие сразу могут написать рапорты на увольнение или перевод в другие части. У меня все. Есть вопросы, господа офицеры?

Ответом была гробовая тишина. Видимо, присутствующие не осознали еще всего масштаба ожидающих их перемен в пока еще спокойной и размеренной гарнизонной жизни. Ну да ничего, еще успеют опомниться и завалить все возможные инстанции военного ведомства жалобами на самоуправство исполняющего обязанности комбат.

— В таком случае, господа офицеры, — подвел итог дня Алекс, — можете приступить к исполнению своих обязанностей. И помните о планах ротных тактических занятий, представить не позднее второй половины завтрашнего дня!

Можно было назначить и более ранний срок, пусть этой ночью ротные командиры поспят на пару часов меньше, чем обычно, но у командира батальона были свои планы на первую половину завтрашнего дня, он намеревался нанести визит начальнику городского сборного пункта для новобранцев и обсудить с ним одно щекотливое дело.

Так уж получилось, неоднократно посетив Красные казармы, получившие свое название по цвету кирпича, из которого они были построены, Алекс ни разу попал в тот период, когда в них размещали новобранцев. Едва только штаб-капитан въехал в ворота, небрежно козырнув застывшему у них часовому с винтовкой у ноги, как ему очень захотелось развернуть лошадь и немедленно уехать обратно. Несколько тысяч ошалевших и одуревших крестьянских парней, почти поголовно впервые попавших в город, и в чрезмерном количестве согнанных и скученных во внутреннем дворе казарм. Ими пытались управлять около сотни офицеров и унтеров, безуспешно пытавшихся хоть как-то упорядочить этот вселенский хаос. Шум, гам, крики, вонь множества давно немытых тел и человеческих испражнений.

Едва найдя место, где можно было привязать лошадь, Алекс перехватил пробегавшего мимо гвардейского унтера.

— Как пройти к начальнику пункта?

— В ту дверь, господин штаб-капитан! По лестнице на второй этаж.

В коридоре второго этажа два десятка офицеров с папками и пачками бумаг в руках что-то бурно обсуждали друг с другом. На их фоне штаб-капитан без единого клочка бумаги в руке выглядел чужеродно. После того, как Алекс прикинул возможное время ожидания, ему еще сильнее захотелось плюнуть на эту затею.

— Как попасть к начальнику сборного пункта?

Не участвовавший в общем обсуждении красномордый пехотный штаб-капитан, дыхнув на Алекса свежим перегаром, одной фразой решил проблему.

— За мной будешь.

К огромному облегчению комбата, большая часть офицеров направлялась к делопроизводителям, но хватало и желающих попасть в начальственный кабинет. Невольно вынужденный прислушиваться к общему спору, Алекс никак не мог уловить его предмет. За разъяснениями он обратился к своему красномордому соседу по очереди, тут же пожалев, что не взял с собой ничего из закуски.

— Народу в этом году меньше призвали, соответственно заявки всем порезали, вот господа офицеры и бузят.

— Вы тоже по этому вопросу?

— Нет, — собеседник еще более увеличил процент спиртовых паров в воздухе, — я — по другому.

Любитель выпить явно не был настроен на конструктивный диалог и Алекс решил оставить его в покое. Оставалось только дождаться своей очереди. Ждать пришлось часа полтора. Минут двадцать из этого ожидания вожделенный кабинет оккупировал офицер с лицом цвета самих казарм. Наконец, долгожданная дверь открылась и для комбата.

За заваленным бумагами столом сидел уже с утра уставший, замученный посетителями полковник в гвардейском мундире. Привычно щелкнув каблуками, Алекс бодро, как обязывал устав, представился.

— Штаб-капитан Магу! Исполняющий обязанности командира Его императорского величества стрелкового батальона!

— Исполняющий обязанности начальника сборного пункта гвардии полковник Томелиус, — в свою очередь назвался хозяин кабинета. — Излагайте, только, как можно короче.

После этих слов полковник продолжил внимательно изучать какую-то бумагу, казалось, потеряв всякий интерес к очередному просителю.

— Коротко, боюсь, не получится. Тут такое дело, один из офицеров моего батальона, капитан Дзейковский, должен доставить в столицу команду призывников из Великого герцогства полонского в количестве ста двадцати человек. Есть основания полагать, что эту команду он попытается провести прямо в часть, минуя сборный пункт.

— И что? — оторвался от своей бумаги Томелиус. — Невелико прегрешение. Просто отправьте ее сюда, а капитану поставьте на вид.

— Видите ли, — перешел к сути своего визита штаб-капитан, — мне требуется наказать этого офицера как можно строже. А потому, я прошу вас дать делу официальный ход.

— Вот как! В таком случае мне требуются ваши объяснения, господин штаб-капитан.

Полковник окончательно утратил интерес к документу, отложив его в сторону.

— Извольте, господин гвардии полковник. Во вверенном мне батальоне четыре из пяти офицеров и унтер-офицеров — полонцы. А если эта команда призывников напрямую попадет в часть, то и среди рядовых полонцев станет трое из пяти. Тогда получится национальная часть, расквартированная почти в самом центре столицы. Батальон из стрелкового можно будет смело переименовывать в полонский.

— И самом деле, — нахмурился Томелиус, — нехорошо получается.

— Вот я и хочу предложить капитану Дзейковскому перевестись в другую часть за пределами столичного округа. А для этого мне нужен повод для него надавить.

— У вас есть какие-то основания убрать именно этого офицера?

— Нет, — признался Алекс, — я его даже ни разу не видел. Просто, он первый, кто попадется на столь явном нарушении своих служебных обязанностей.

На некоторое время гвардеец задумался, видимо, прикидывал, как получившаяся ситуация может осложнить жизнь ему лично. Не найдя таковых факторов, сам предложил план дальнейших действий.

— Если этот ваш капитан, как его... Дзейковский с вокзала доставит команду сразу в расположение батальона, то вы немедленно поставите меня в известность. Я пришлю офицера, который отведет новобранцев на сборный пункт, а его рапорт о происшествии со своей резолюцией спущу вам по команде. Делу будет дан официальный ход, и тогда вы сможете наказать офицера по своему усмотрению. Такой расклад вас устроит?

— Так точно, господин полковник, устроит полностью! Разрешите идти?

— Ступайте, штаб-капитан.

Еще до того, как коснулся дверной ручки, полковник вернулся к изучению ранее отложенного документа. И что такого интересного он там нашел?

В батальоне своего временного командира уже ждали. Не сказать, что с радостью и нетерпением, но ждали. Не успел Алекс переступить порог батальонной канцелярии, как в нее подтянулись командиры всех четырех рот с планами тактических занятий. Как ни странно, самый толковый план написал штаб-капитан Чарторыйский. Его план пострадал меньше других, остальные планы Магу почеркал безжалостно.

— Поймите, мне не формальная бумага нужна, а реальные планы боевой подготовки. За образец можете взять план, представленный командиром первой роты, с моими исправлениями, разумеется. Я понимаю все ваши трудности, но каждый день, кроме выходных и праздников, одна из рот должна выходить в поле и там проводить занятия на местности. Марш, оборона, наступление, инженерное оборудование позиций. Все понятно? В таком случае, завтра жду вас с исправленными планами.

Испросив разрешения, ротные командиры вышли. Не имея возможности полностью игнорировать начальство, офицеры батальона выбрали тактику строго уставного общения со своим командиром. Такое их поведение Алекса вполне устраивало. По крайней мере, на первых порах, хотя, временами он чувствовал себя не совсем комфортно в таком окружении.

Пока же, его больше волновал вопрос участия батальона в летних маневрах Гвардейской дивизии. Пообещать решить вопрос было легко, а вот выполнить... Опять пришлось идти на поклон к старинному другу. На его удачу, Анатоль еще не успел уйти на очередной банкет.

— Командир третьего батальона подполковника получил, вот и проставляется. Кстати, а мы когда твою должность обмоем?

— Как только перед ней исчезнет "исполняющий обязанности", — парировал Алекс.

— Ладно, выкрутился, — не стал настаивать на своем гвардеец. — Говори, с чем пожаловал.

— Помнится, ты говорил о каком-то своем родственнике из штаба гвардии?

— Есть такой, — кивнул Анатоль.

— А он может устроить мне прием у начальника Гвардейской дивизии?

— Может, наверно. Надо будет с ним переговорить. А тебе зачем?

— Хочу предложить ему задействовать мой батальон в летних маневрах.

— Ты точно сумасшедший, — сделал свой вывод гвардеец. — Я в них буду участвовать пятый раз, там такое твориться...

— Наслышан, — поскучнел лицом Алекс, — но мне надо хорошенько перетряхнуть это полонское болото.

— Дело твое, — не стал спорить Анатоль, — но я тебя предупредил. С дядей я поговорю. Думаю, в начале следующей недели результат будет.

Этот разговор ничего еще не гарантировал, хотя первый шаг был сделан. "В самом крайнем случае можно будет обратиться напрямую к императору, в конце концов, он шеф батальона, хоть это и будет серьезнейшим нарушением субординации", решил для себя Алекс.

На следующий день, сразу после утреннего развода, первая рота под командованием штаб-капитана Чарторыйского покинула расположение батальона и направилась за город для проведения занятий по тактике. Комбат намеревался отправиться с ними, чтобы лично проконтролировать их проведение, да из штаба округа прислали целый ворох новых приказов. Большая их часть была обыкновенной бюрократической макулатурой, но чтобы отделить ее от имеющих значение бумаг пришлось все читать и осмысливать самому, не доверяя адъютанту.

В аккурат к концу этого чтения первая рота и вернулась. В первом выходе не обошлось без потерь — одного унтера принесли на самодельных носилках с неумело наложенной на левую ногу шиной из наспех подобранных палок, второй пострадавший доковылял с помощью товарищей.

— Что случилось?

— Унтер-офицер Вульчик в барсучью нору провалился, похоже, ногу сломал, — доложил Чарторыйский, — у рядового обычный вывих.

— Обоих отправить в лазарет, — распорядился Алекс. — Рядового — в наш, унтера — в гарнизонный. Только пусть ему фельдшер сначала шину нормальную наложит.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан!

Сквозь показную почтительность полонского князя все-таки мелькала иногда тень недовольства. Очень нелегко ему тянутся перед безродным выскочкой в одном с ним чине, к тому же занявшим начальственное кресло, которое аристократ уже по праву считал своим. Пока же, сжимая зубы, князюшка вынужден был сдерживаться. Понимал, что у штаб-капитана Магу покровители в придворной иерархии сидят куда выше и открытый конфликт ему только повредит. Другое дело, пакостить из-под тишка и в конечном итоге подвести комбата под монастырь самому оставаясь в стороне и вроде бы не при чем. Сам Алекс такую линию поведения Чарторыйского предвидел и, насколько это возможно, был к ней готов.

— Ступайте, господин штаб-капитан. И впредь постарайтесь обходиться без подобных эксцессов.

Порывисто вскинув ладонь к козырьку кепи, князь отправился исполнять приказ.

В середине следующего дня чисто выметенный и прибранный плац батальона заполнился плохо организованной толпой в цивильной одежде. Вернулся из командировки капитан Дзейковский и, как предвидел Алекс, привел команду новобранцев прямо в расположение батальона, минуя сборный пункт.

— Господин штаб-капитан, капитан Дзейковский из командировки прибыл! Команда новобранцев в количестве ста двадцати человек доставлена!

Высокий худощавый офицер с нескрываемым любопытством разглядывал новое начальство. Возможно, он даже рассчитывал на поощрение за столь удачно проведенную операцию по получению отличного пополнения для личного состава батальона. Тем неожиданней для него была реакция исполняющего обязанности комбата.

— Согласно командировочного предписания вы должны были доставить команду на городской сборный пункт, а не привести ее сюда!

— Но, господин штаб-капитан, у меня все бумаги в порядке!

Успел уже подсуетиться, значит! Тем хуже для него, сейчас, по воле начальства, эти уже оформленные документы из прикрывающих его превращались в компрометирующие.

— Кладите эти бумаги ко мне на стол, а сами отправляйтесь под домашний арест!

Пригревшийся на подоконнике голубь, напуганный воплем штаб-капитана, сорвался с насиженного места и, шумно хлопая крыльями, устремился вверх. Уголки капитанского рта заметно дрожали, он едва сдерживался от того, чтобы не высказать прямо в лицо этого напыщенного коротышки какую-нибудь дерзость. Однако привычка подчиняться приказам взяла верх. Прегрешение его было невелико, и капитан мог рассчитывать на снисхождение в любой инстанции.

— Есть отправиться под домашний арест!

Разобравшись с офицером, штаб-капитан вызвал посыльного солдата.

— Бегом на сборный пункт, передашь эту записку дежурному офицеру, дождешься ответа и также бегом обратно.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Рядовой уже взялся за дверную ручку, от командирского стола донеслось.

— Отставить!

Нашарив в кармане несколько монет, Алекс протянул мелочь посыльному.

— Возьмешь извозчика, так быстрее будет. А вот теперь, бего-ом!!!

Солдатика как ветром сдула, только хлопнула дверь на выходе. Отыскав в папке Дзейковского список новобранцев, штаб-капитан отправился на плац, где провел перекличку, убедившись в том, что никто по дороге или прямо из части не сбежал и все в наличии. Как и ожидалось, все набранные Дзейковским новобранцы происходили из самых глухих уголков Полонии. По руоссийски мало кто мог связать хотя бы пару слов, несмотря на родственность языков. Зато все радовали высоким ростом и здоровым цветущим видом. Одеты были заметно чище, своих руоссийских собратьев. Да и выглядели не такими растерянными.

Обещанного Томелиусом офицера пришлось ждать больше часа. Прибывший вместе с посыльным капитан еще раз сверил наличествующих людей со списком, после чего, повел ее на сборный пункт, пообещав написать рапорт в кратчайшие сроки. Едва только батальонный плац был освобожден от полонской оккупации, как на Алекса налетел князь Чарторыйский.

— Господин штаб-капитан, вы приказали арестовать капитана Дзейковского?!

— Отправил под домашний арест, — внес уточнение Алекс.

— Но за что?! Томек только хотел...

— Вы забываетесь, господин штаб-капитан! — Магу прервал речь темпераментного полонца в самом начале, не позволив разгореться его пламенному гневу. — Капитан Дзейковский нарушил выданное ему командировочное предписание и будет наказан! А вам я советую не лезть в это дело, если не хотите разделить его участь!

С полминуты офицеры мерялись взглядами, победа осталась за комбатом.

— Разрешите идти, господин штаб-капитан?! — сдался полонец.

— Ступайте, — разрешил Алекс.

Эта молчаливая дуэль нелегко далась маленькому штаб-капитану. Трудно смотреть человеку в глаза, когда ты почти на голову ниже его. И только сейчас, глядя в спину удаляющемуся Чарторыйскому, комбат догадался, кто Дзеньковского на это нарушение подбил. Вот только с какой целью?

Полковник Томелиус слово свое сдержал, уже на следующий день рапорт с его резолюцией был доставлен в канцелярию стрелкового батальона. Покрутив бумагу в руках и еще раз, подумав стоит ли, Алекс отправился на квартиру капитан Дзеньковского.

— Садитесь, капитан, в ногах правды нет. Вот этот документ, — штаб-капитан протянул бумагу хозяину квартиры, — дает мне основание предать вас суду.

Пробежав рапорт глазами, Дзейковский вернул его Алексу. Судя по его реакции, он уже успел проконсультироваться с каким-то юристом, и был абсолютно спокоен.

— Это ваше право.

— Мое, — согласился штаб-капитан. — Мне же придется писать и служебную характеристику на вас, а от нее в значительной степени будет зависеть тяжесть наказания. В любом случае, оправдательного приговора не будет, так как нарушение предписания налицо и оспорить его будет невозможно. Даже, если вас не выгонят со службы, с судимостью вы можете забыть о следующем звании и должности, так и выйдете в отставку капитаном.

Дав офицеру возможность осознать сложившееся положение, Алекс сделал ему весьма прозрачный намек.

— Но ведь я могу и не давать этому рапорту ход, а положить его под сукно. В этом случае ваше личное дело останется чистым.

— Что я должен для этого сделать? — дрогнул полонец.

— Подать рапорт о переводе в другую часть, дислоцирующуюся за пределами столичного военного округа. Если через неделю ваш рапорт не ляжет на мой стол, я дам ход этому, — штаб-капитан ткнул пальцем в лежащую на столе бумагу. — Решайтесь.

— Но за неделю я не успею найти хорошую вакансию!

— Успеете, — отрезал Алекс, — в провинциальных полках вакансий много, еще и карьеру сможете сделать. От ареста с сегодняшнего дня я вас освобождаю, ищите.

— Хорошо, — сдался полонец, — пусть будет по-вашему.

"Вот и первый камень, выбитый из полонской стенки. И было это не так трудно, господин Дзейковский очень удачно подставился сам. С остальными будет сложнее". К тому же теперь предстояло найти нового субалтерна. А где его взять? Возвращаясь со службы, Алекс продолжил искать ответ на данный вопрос, а потому с запозданием ответил на приветствие шедшего навстречу юнкера. Молодой человек шел под ручку с такой же юной барышней. Барышня была очень миленькая. "Скоро выпуск, юнкер станет лейтенантом и уедет в провинцию. А захочет ли его спутница поехать вместе с ним? Стоп! А ведь можно дать какому-то лейтенанту шанс остаться в столице".

На следующий день, вырядившись в парадный мундир при всех орденах и сабле, штаб-капитан Магу перешагнул порог родного пехотного училища. Дальше порога его не пустил часовой, пришлось ждать прихода дежурного офицера. Дежурным оказался затянутый в рюмочку капитан в мундире, скромно украшенном единственной юбилейной медалью.

— Дежурный по училищу капитан Знамов!

— Штаб-капитан Магу, — в свою очередь представился Алекс, — исполняющий обязанности командира Его императорского величества стрелкового батальона.

— А я вас помню, — неожиданно заявил капитан, — вы учились на два курса старше. С чем пожаловали в альма-матер?

— Через неделю у меня в одной из рот появится вакансия субалтерн-офицера. Знаю, что распределение вакансий уже закончено, но может, кто-нибудь из выпускников согласится сменить распределение в провинцию на столичный гарнизон?

Вместо того чтобы проводить Алекса в канцелярию, капитан неожиданно заявил.

— Я готов занять вакансию в вашем батальоне!

Слегка опешив от такого поворота событий, штаб-капитан заинтересовался причиной такого решения.

— С начальством отношения не сложились, да и перспектив здесь никаких. В самом лучшем случае получу чин подполковника под самую пенсию, да и то вряд ли.

— Зачем же тогда вы остались в училище, а не выпустились в полк?

— По семейным обстоятельствам вынужден был остаться в столице, а других вакансий не было, пришлось согласиться на должность офицера-воспитателя.

Алекса такой ответ вполне устраивал, а соблазн получить опытного капитана вместо желторотого лейтенанта был довольно велик. Правда, стрелковая рота вовсе не то, что юнкерская, ну да ничего, разберется. Главное — не полонец.

— В таком случае, если со стороны вашего начальства возражений не будет... Добро пожаловать в Его императорского величества стрелковый батальон.

Одна проблема была решена, еще больше их предстояло решить в ближайшие месяцы.

Глава 2

Едва только ввалившись в особняк Магу, Анатоль сходу заявил Алексу.

— Ну и навел же ты шороху! Все великосветские барышни и дамы готовы придушить тебя при первой же встрече! На твоем месте я бы без заряженного револьвера ни в один салон зайти не рискнул.

— Ты же знаешь, по салонам я и так не хожу, ни с револьвером, ни без. И никакой револьвер от гнева наших дам не спасет, от них и картечью не отобьешься. Только я пребываю в полном недоумении, каким же именно образом я так испортил им жизнь, что они готовы пойти на столь радикальные меры?

— Ты лишил их общества душки князя Чарторыйского! Вот уже целую неделю, он не услаждает своим мужественным видом взоры наших девиц, а своими тонкими шутками — дамские ушки. А все почему? Потому что какой-то негодяй Алекс Магу заставляет его службу служить!

— Да, — состроил печальную физиономию штаб-капитан, — как-то нехорошо получилась. Передай светским девицам и в особенности дамам — в мои намерения никогда не входило причинить им обиду. А что касается Чарторыйского, то я очень надеюсь, что в самое ближайшее время князь окажется в их полном распоряжении, ибо будет отставлен от службы вовсе.

— Все настолько серьезно? — мгновенно посерьезнел гвардеец.

— Пока нет, но я чувствую — что-то назревает, а интуиции своей я привык доверять. Ладно, скажи лучше, есть подвижки по моему делу?

— Еще какие! Великий князь Николос Николосович примет тебя на следующей неделе во вторник. Более того, я высказал в штабе твою идею об участии стрелкового батальона в летних маневрах гвардии, и она была встречена вполне благосклонно!

Двоюродный дядя нынешнего императора гвардии генерал-лейтенант великий князь Николос Николосович командовал Гвардейской дивизией последние двадцать лет. Даже во времена последней кампании, будучи назначенным командующим на южном театре боевых действий, он сохранил этот пост за собой. В императорской семье дядя императора почитался хранителем устоев и традиций, а потому в императорских дворцах пользовался большим авторитетом. Правда в последнее время Александрис Третий начал проявлять все больше самостоятельности и все реже прислушивался к дядюшкиным советам, зато в своей гвардейской вотчине Николос Николосович продолжал оставаться полновластным хозяином.

Но было и еще одно обстоятельство, заставлявшее невольно подрагивать колени бравого штаб-капитана. Младшая дочь великого князя Николоса Николосовича носила имя Мари и сейчас она пребывала в статусе владетельной княгини Боградской, а также матери наследника княжеского престола. Оставалось только надеяться, что память гвардейского генерала не сохранила имени офицера, невольно послужившего причиной ее ускоренного замужества. Обнадеживало то, что полонцев великий князь недолюбливал, и это было очень мягко сказано.

— Значит, все, что мне остается — не испортить дело во время приема, — подвел итог Адекс.

— Можешь не благодарить...

Продолжить фразу Анатоль не успел, в комнату, чуть покачиваясь, вплыла Аделина. Гвардеец поспешил галантно приложиться к ручке мадам Магу, попутно рассыпаясь в приветствиях, комплиментах и уверениях своей безмерной преданности. Все это у него выходило настолько легко, естественно и непринужденно, что Алекс невольно даже позавидовал другу. Он уже намеревался было прервать их затянувшееся общение, но тут гвардеец начал прощаться сам.

— Пока есть еще время до начала летних маневров, надо проводить время с наибольшей пользой, а то потом загонят в чистое поле — света белого не увидишь!

Здесь Анатоль несколько лукавил. Местность, где проводились маневры, была вполне обжитая, как-никак, а столичный пригород. Обыватели из селений вокруг полигона существенно пополняли свой бюджет, сдавая свои дома офицерским семьям, светским дамам и дамам полусвета под дачи. А некоторые гвардейцы, из тех, что посостоятельнее, сами построили себе летние дачи и их семьи выезжали туда из столицы на целое лето. Целые улицы носили название Гвардейских или Офицерских. Так что дефицит дамского общества во время маневров не наблюдался, беда была с ресторанами, точнее, с их отсутствием. На всю округу был только один, при вокзале, и тот не мог вместить десятой части желающих в него попасть. К тому же ехать до него было довольно далеко. Вот и спешили господа гвардейцы восполнить свои будущие кулинарные страдания.

Проводив друга, Алекс вернулся обратно к жене. Некоторое время он рассматривал свою жену будто старался разглядеть в ней что-то новое, а затем задал весьма неожиданный для нее вопрос.

— Аделина, а почему ты выбрала именно меня?

— Если ты помнишь, — улыбнулась женщина, — у меня и выбора-то никакого не было.

— И все-таки. Взять, например, Анатоля. Аристократ, высок, красив, обаятелен и учтив, не безумно богат, но вполне состоятелен, я проигрываю ему почти по всем статьям.

— Ах, вот ты о чем, — Аделина кончиками пальцев коснулась щеки мужа. — Есть одно обстоятельство, которое определило мой выбор.

— Это, какое же? — заинтересовался Алекс.

— Никто из других мужчин никогда не сможет стать полковником Барти.

Офицер подхватил ручку жены, прижался губами к ладони. Слова были не нужны.

Если в семье Магу царили мир, благополучие и радостное ожидание первенца, то на службе обстановка все больше накалялась. И не только в офицерской среде. Многим нижним чинам не по вкусу пришлись регулярные выходы в поле для проведения ротных тактических учений. Привыкли они к спокойной и размеренной жизни за высоким кирпичным забором, не отходя от казармы далее, чем на три сотни шагов. А тут тебя поднимают ни свет, ни заря, с полной выкладкой ведут черт знает куда, там приказывают сначала окопы копать, а затем по всяким неудобьям бегать, да еще и при этом "Ура!" орать. Естественно, не всем это нравилось, особенно тем, кому в предстояло в ближайшее время в запас увольняться.

Но были среди солдат и те, кому новая жизнь пришлась по душе. Когда годами живешь за высоким забором, в маленьком военном городке под постоянным надзором начальства, шагу не смея без приказа ступить, любая возможность выйти в лес или чистое поле воспринимается с радостью, даже если платить за это приходится потом, усталостью, частыми стирками формы и чистками сапог. Таковыми были солдаты из недавних наборов, едва только привыкшие тянуть солдатскую лямку. А скоро ведь придут очередные новобранцы, личный состав батальона обновиться на одну пятую. Кстати, о новобранцах, с этот вопрос надо было решать, причем, срочно.

Решать проблему штаб-капитан Магу отправился на уже хорошо знакомый ему сборный пункт. Опять пришлось высидеть длинную очередь.

— Господин гвардии полковник, я не могу ждать, пока все гвардейские полки раскачаются и выберут положенные им лимиты! В конце концов, мне и надо-то не так много, всего каких-то сто двадцать человек!

Томелиус издал невнятный звук, означавший полковничье недовольство.

— И с чем же связана такая спешка, господин штаб-капитан?

— В этом году мой батальон примет участие в летних маневрах Гвардейской дивизии. Сам великий князь Николос Николосович одобрил. Мне во что бы то ни стало надо поставить новобранцев в строй до их начала!

Никакой гарантии участия у Алекса еще не было, до аудиенции великого князя оставалось еще шесть дней, но время уходило, а полковнику это обстоятельство знать было вовсе не обязательно.

— Так-так-так, — пальцы гвардейца выбили из крышки стола барабанную дробь. — Так и быть, дам я вам рекрутов вне очереди. Только на тех, кто выше двух аршин и восьми вершков рта не разевайте, таких — только в гвардию, у меня на этот счет однозначный приказ. Бумаги у вас все готовы?

— Так точно, господин гвардии полковник!

Боясь упустить удачу, штаб-капитан поспешно выхватил тонкую стопку бумаг и жестом заправского фокусника разложил ее перед Томелиусом. Полковник еще раз хмыкнул, пробежал бумаги глазами, макнув ручку в чернильницу, начертал резолюцию, затем еще раз макнул и поставил в нужных местах свою подпись.

— Забирайте свое пополнение.

— Премного благодарен, господин гвардии полковник!

От начальника сборного пункта Алекс отправился прямиком к дежурному офицеру. Тот удивился влезшим не в свою очередь армеутам, но правильно оформленные бумаги и подпись начальства в нужном месте свое действие возымели.

— Сейчас построим ваш контингент, выбирайте.

Представившуюся возможность штаб-капитан Магу использовал без всякого стеснения. А чего стесняться-то? В результате, все пополнение оказалось практически одного роста. Между самым высоким и самым низкорослым новобранцем разницы было не больше вершка. Дежурный на то, как шустрый штаб-капитан снимает сливки со всего призыва, смотрел с явным неодобрением, но воле начальства перечить не решился. Просмотрев списки, Алекс вычеркнул пару фамилий, подозрительно напоминавших полонские, и сам повел пополнение в часть.

Об этом своем скоропалительном решении штаб-капитан пожалел, едва только команда вышла за ворота сборного пункта, быстро превратившись в мало организованную толпу. Многие из новобранцев в большой город попали впервые, и все здесь было им в диковинку. Они больше по сторонам глазели, толпа растягивалась все больше и больше, а подогнать отстающих было некому, единственный офицер должен был дорогу показывать. Поскольку вызвать из батальона пару унтеров возможности не было, Алекс нашел компромиссное решение.

— Господин городовой, окажите содействие в доставке новобранцев.

— Я бы с величайшей радостью, господин штаб-капитан, да пост покинуть права не имею!

— Понимаю, — офицер сунул в ладонь полицейского чина аккуратно сложенную ассигнацию.

Бросив на "вложение" косой взгляд и мгновенно оценив его достоинство, городовой тут же переменил свой взгляд на сложившееся положение, а границы его поста претерпели весьма значительное расширение.

— Куда следовать изволите, господин штаб-капитан?

— В расположение Его императорского величества стрелкового батальона. Следуйте в конце... э-э-э... колонны. Следите, чтобы никто не отстал.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан!

Полицейский Алексу встретился толковый, да еще и обладающий зычным голосом, способным привести в чувство любого ротозея. Его стараниями толпа стала куда более компактной, а главное, удалось избежать дорожных потерь. Загнав новобранцев в ворота части, штаб-капитан поблагодарил городового за содействие и с огромным облегчением спихнул эту головную боль на дежурного по батальону.

Впрочем, эпопея с новобранцами еще только начиналась. Их предстояло обучить, сделав из них хоть каких-то солдат, привести к присяге и распределить по ротам. Параллельно с этим нужно было уволить в запас выслуживших свой срок старослужащих. Объем бумажной работы в батальонной канцелярии вырос многократно. Алекс чувствовал, как он тонет в этом бумажном потоке, поскольку, адъютанту батальона он не доверял, приходилось постоянно его контролировать. А тут еще и аудиенция у великого князя подоспела, как всегда не вовремя.

В назначенный день, отутюженный и до блеска надраенный штаб-капитан Магу, при всех орденах и парадной сабле, остановился у порога генеральского кабинета. Проштрафившиеся гвардейские офицеры трепетали перед этой тяжелой дубовой дверью, поскольку войдя в нее счастливым баловнем судьбы легко можно было вылететь обратно обыкновенным серым армеутом, а то и еще хуже — штатским шпаком. Приговор великокняжеский был окончательным, и никакие связи при дворе от его исполнения не спасали. Собравшись духом, офицер взялся за массивную бронзовую ручку, шагнул за порог и доложил высокому начальству о прибытии.

Начальник Гвардейской дивизии встретил штаб-капитана весьма сурово.

— Так вот ты какой штаб-капитан Магу. Чин невелик, в комбатах недавно, а уже даже я о тебе наслышан.

— Надеюсь, только хорошее слышали, господин гвардии генерал-лейтенант.

— Всякое. На днях генерал Вышнеградов печалился, что по столичному гарнизону больше половины жалоб — на тебя, вся канцелярия ими завалена.

— Господин гвардии генерал-лейтенант! Ваше высочество...

— Да не егози, — взмахом руки великий князь прервал возмущение офицера. — Проморгали мы это гнездо полонское. И я тоже проморгал, каюсь, теперь просто так этот чирей не сковырнешь. А ты за них хорошо взялся, вон, как борзо кляузы на тебя строчат, одну за одной.

Алекс продолжал стоять молча, не зная, каким образом реагировать на речь Николоса Николосовича. Великий князь поднялся во весь свой гвардейский, без малого саженный рост, подошел к штаб-капитану вплотную, почти нависнув над ним.

— Дави их сучье семя, ничего и никого не бойся!

На счет выданной великим князем индульгенции Алекс не обольщался. Это всего лишь слова. Как дал слово, так и назад возьмет, оставив маленького штаб-капитана крайним. Но пока хоть с этой стороны неприятностей можно не опасаться.

— А что касается маневров, — сменил тему начальник дивизии, — так и быть, батальон твой тоже задействуем, готовься.

— Премного благодарен, господин гвардии генерал-лейтенант!

— Не спеши благодарить. На маневрах в этом году сам император присутствовать будет, коли обделаешься со своим батальоном — никто тебе не поможет, даже я. А у тебя сейчас новобранцев — пятая часть от списочного состава. Успеешь их в божеский вид привести? Времени осталось немного.

— Успею, господин гвардии генерал-лейтенант!

— Ну, смотри, я тебя за язык не тянул. Ступай, готовь своих стрелков.

— Слушаюсь, господин гвардии генерал-лейтенант!

Выйдя из генеральского кабинета, Алекс мог поздравить самого себя, согласие на участие в маневрах получено, как и словесная индульгенция на дальнейшие действия по чистке офицерского состава батальона. Довольно ухмыльнувшись, штаб-капитан направился к выходу. Генеральский адъютант проводил его удивленным взглядом, нечасто из кабинета его начальника армейские штаб-капитаны в хорошем настроении выходили. Бывали случаи, что офицеров в куда более высоких чинах с сердечным приступом выносили.

К возвращению своего командира с великокняжеской аудиенции батальон приготовил ему сюрприз. Не очень приятный. А прямо сказать, чрезвычайное происшествие в расположении приключилось.

— Что случилось?

Дежурным по батальону сегодня был недавно переведенный в часть капитан Знамов. Поэтому, сообщая командиру неприятные новости он чувствовал себя неловко.

— Унтер офицер Шломек избил рядового из новобранцев, господин штаб-капитан!

— Где находятся оба?

— Унтер-офицера я распорядился в каптерке запереть, рядового — отправили в госпиталь.

Алекс не ожидал, что ситуация окажется настолько серьезной.

— Вот даже как!

Дать делу ход или замять ситуацию? У каждого решения были свои преимущества и свои недостатки. Разрешить столь сложный вопрос помог штаб-капитан Чарторыйский, явившийся ходатайствовать за своего унтера.

— Господин штаб-капитан, он отличный унтер-офицер, один из лучших в батальоне! Стоит ли из-за какого-то...

— Из-за какого-то?! — вспыхнул Алекс.

То обстоятельство, что проштрафившийся унтер оказался из первой роты, придало комбату решительности.

— Капитан Знамов, рапорт о происшествии ко мне на стол! Срочно! Унтер-офицера Шломека под конвоем отправить на гарнизонную гауптвахту! Пусть с ним суд разбирается.

Князь приоткрыл было рот, чтобы возразить, но не успел сказать и слова.

— Молчать! Развели в роте бардак! Унтер рядовых калечит, а ротный командир его покрывает! Молчать! Я вас покрывать не собираюсь! Пусть суд решает судьбу вашего Шломека! Объективно и беспристрастно! И вашу заодно, господин штаб-капитан!

И на этот раз Чарторыйский сдержался, хоть Алекс старательно провоцировал его. Пожалуй, на этот раз только присутствие дежурного капитана Знамова удержало его от резкого выпада в адрес командира батальона.

— Ступайте, господин штаб-капитан, и подумайте, как вы дальше будете служить! Если вообще будете!

Алекс почти физически ощутил, как скрипнули княжеские зубы.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

В этом Чарторыйском "Слушаюсь!" хватило бы яду для смертельного отравления десятка комбатов, как минимум. А вот отход от начальства был выполнен безупречно, полонец был отличным строевиком.

— Вы бы поосторожнее с ним, господин штаб-капитан, — заметил Знамов, когда командир первой роты ушел, — опасный он человек.

— Да? А я слышал, он дамам нравится. Что же касается опасности, то я и сам не подарок к именинам. Пишите рапорт, капитан, и отправляйте унтера на гауптвахту.

К величайшему сожалению Алекса, такого происшествия было никак недостаточно, чтобы вышибить самого князюшку со службы, даже карьеру ему серьезно не подпортить, а вот повод для того, чтобы перетряхнуть весь унтер-офицерский состав батальона повод был железный. Этим штаб-капитан и решил заняться в ближайшее время.

Не успел арестованный унтер-офицер Шломек дойти до гарнизонной гауптвахты под конвоем двух солдат и унтера, как штаб-капитан Магу уже начал диктовать адъютанту новый приказ по батальону.

— Приказываю учредить в Его императорского величества стрелковом батальоне комиссию по аттестации унтер-офицерского состава.

В комиссию он включил штаб-капитана Николосова, как одного из ротных командиров, капитана Знамова, недавно переведенного в батальон из пехотного училища, соответственно, хорошо знающего уставы, батальонного адъютанта капитана Сташчака, надо же кому-то бумаги оформлять. Ну и самого себя на скромную должность председателя.

— ...аттестацию закончить до двадцать третьего числа сего месяца.

Будучи человеком военным, Алекс прекрасно понимал, что задуманная им чистка в унтер-офицерской среде в краткосрочной перспективе не пойдет на пользу боеготовности батальона. А времени до начала летних маневров осталось совсем немного. С другой стороны, грех было упускать возможность одним махом вышибить из-под полонских офицеров поддержку снизу, которую они создавали себе не один год.

— ...не прошедших аттестацию унтер-офицеров срочной службы разжаловать в рядовые, сверхсрочнослужащих унтер-офицеров — со службы уволить к чертовой матери! Последние три слова в приказ вносить не нужно. Все записал?

Оставаясь сидеть на стуле, писарь, тоже из полонцев, скотина, ухитрился вытянуться в струнку.

— Так точно, господин штаб-капитан!

— Давай, я подпишу.

Алекс размашисто поставил под приказом свой росчерк и дату.

— Я могу быть свободен? — осторожно поинтересовался писарь.

— Ступай.

Полонец бесшумно исчез за дверью. "Побежал своих приятелей предупредить о сгустившихся над головами тучах". Может, и его тоже сменить? Хотя, претензий по службе к нему нет, а на такую должность солдата с каллиграфическим почерком найти очень трудно. "Пусть пока остается", принял решение Алекс.

По возвращении в родительский особняк, прежде чем подняться на второй этаж и привычно приложиться сначала к изящной ручке, а затем к нежным губкам супруги, офицер заглянул на кухню. Привлек его внимание доносившийся оттуда шум, там явно кто-то с кем-то ссорился ничуть не стесняясь в выражениях. Как был, в шинели и при сабле, штаб-капитан отправился разобраться и принять меры к провинившимся. По мере приближения к источнику шума стало ясно, кого именно неприятным визгливым голосом отчитывала кухонная прислуга.

— Мало того, что сам жрет, как ни в себя, будто у него три глотки, а не одна, так еще и моду взял приятелей своих водить! Таких же варнаков, как и сам! Ходят тут, гадят, грязь носят, так этот еще им еду взялся таскать с хозяйской кухни!

— Да пойми ты, старая, — оправдывался Ивасов, — человек в такое положение попал, трудно ему, пусть хоть иногда поест от пуза.

— Да чтоб он лопнул! — продолжала кипятиться кухарка. — Все хозяину про твои выкрутасы расскажу!

— Может, мне сначала расскажешь?

Увидев в дверях молодого хозяина, прислуга растерялась и на какое-то время утратила дар речи.

— Ладно, — продолжил свой монолог Алекс, — сам все узнаю. А ты брысь отсюда!

Кухарка была женщиной в солидном возрасте и еще более солидной комплекции, а с кухни ее будто ветром выдуло — быстро и без лишнего шума.

— А ты, — штаб-капитан повернулся к отставному гвардейцу, — давай, рассказывай, кто, откуда и в какое положение попал.

— Так приятель мой, — начал оправдываться Ивасов, — вместе призывались, вместе лямку тянули. Уволился он недавно...

Призыв Ивасова должны были уволить еще год назад. В голове мелькнула догадка.

— Сверхсрочник?

— Так точно!

Теперь все стало намного понятнее. Остался гвардейский солдат на сверхсрочную, да по каким-то причинам со службы вылетел. Назад, в деревню, возвращаться, охоты нет. Да и не ждет его там никто, для родни он — отрезанный ломоть, братья, небось, и наследство уже поделили. В полицию или швейцары без хорошего знакомства или хорошей взятки не попасть, а он капитала за столь короткий срок он накопить не успел, как и нужными связями обзавестись. Ремеслом каким-либо он не владеет. Даже в дворники на хорошее место его вряд ли возьмут. Вот и мыкается болезный, подъедаясь время от времени у хорошо пристроившегося приятеля.

— Пошли, покажешь.

В каморке Ивасова обнаружилась почти точная его копия в гвардейском мундире с недавно споротыми погонами и петлицами. При появлении офицера отставник шустро вскочил и привычно бодро представился.

— Гвардии младший унтер-офицер Надежин!

И чуть помедлив, добавил.

— В отставке.

Видать, не успел еще гвардеец привыкнуть к своему новому статусу. Алекс сразу взял быка за рога.

— Сам уволился?

— Так точно.

Это "так точно" прозвучало не слишком уверенно, видимо, все-таки не совсем сам.

— С ротным фельдфебелем он не сошелся, — влез со своим мнением Ивасов.

— На службу вновь желаешь поступить хотя бы в армию?

Антагонизм между гвардейскими и армейскими не только на офицеров распространялся. Гвардейские рядовые и унтеры к своим армейским коллегам относились с ничуть не меньшим презрением. В гвардейских полках солдаты были выше и здоровее, их лучше кормили и строили мундиры из лучшего сукна. Правда и служба у гвардейцев была далеко не сахар, в армеутах не в пример легче служилось. Зато во время выхода в увольнение все девки отдавали предпочтение высоким и красивым гвардейцам, от души позволяя серой скотинке поскрежетать зубами в бессильной ярости. Потому и избегали гвардейские солдаты в одиночку ходить по городским окраинам. Одиночного гвардейца, встреченного в темном переулке, армейские всегда били отчаянно. Бывало, и до членовредительства доходило. Потом, правда, некоторое время сами бегали от разъяренных гвардейцев, горящих жаждой мести за товарища. И не всегда успешно бегали. Но уж если что и могло объединить этих антагонистов, так это общая ненависть к флотским, густо замешанная все на той же зависти. В драках с матросами, что гвардейцы, что армейские, всегда принимали сторону сухопутных.

В общем, предложение гвардейскому унтеру перейти в армейскую часть звучало почти оскорблением. Немудрено, что гвардеец на некоторое время задумался, затем отчаянно тряхнул головой.

— Я согласен, господин штаб-капитан!

Судя по весьма краткому времени, потребовавшемуся на принятие решения, дела у отставного гвардейца были совсем плохи.

— Вот и хорошо. В таком случае, завтра... Нет, лучше послезавтра жду тебя после утреннего развода в расположении стрелкового батальона.

"К тому времени и первые вакансии в ротах образуются".

— Рад стараться, господин штаб-капитан!

Лишние сутки потребовались Алексу на то, чтобы навести об отставном унтере справки, все же рискованно брать на службу совсем уже никчемного человека, даже, если его Ивасов рекомендует. Хотелось послушать и его начальство. Благо, таковое было вполне достижимо, поскольку оба приятеля служили в одной роте. Роте гвардии штаб-капитана Червонозерского. И едва только Надежин вышел из особняка, как Ивасов с запиской был отправлен на квартиру Анатоля.

Встречу дружище Анатоль назначил в ресторане, причем, в заведении не из дешевых. К приходу Алекса гвардеец успел слегка принять на грудь, потому, и пребывал в отличнейшем расположении духа в компании с бутылочкой красного и запотевшим графинчиком беленькой. После нескольких приличествующих и ничего не значащих фраз, штаб-капитан перешел к делу, ради которого ему пришлось посетить данное заведение.

— Что плохого ты можешь сказать про унтера Надежина.

Если гвардеец этому вопросу и удивился, то виду не подал, зато продемонстрировал завидную сестру таланта.

— Ничего.

— А хорошего? — не сдавался Алекс.

— Исполнителен. Вопросов лишних не задает. Правда, и умом не блещет.

— Тогда, за что его со службы поперли?

— Сам ушел, — зевнул Анатоль, галантно прикрыв рот ладошкой. — С ротным фельдфебелем не поладил, в подробности я не вдавался.

Тоже ничего нового, в таких делах ротный командир всегда примет сторону фельдфебеля, с которым прослужил много лет. У гвардейца эта тема не вызвала ни малейшего интереса.

— Тебе-то все это зачем? — еще раз зевнул Червонозерский.

Похоже, предыдущую ночь Анатоль провел не в своей постели и весьма бурно.

— Хочу его к себе в батальон взять. Я в батальоне аттестацию унтер-офицерского состава затеял, надо бы полонцев среди унтеров проредить. И прекрати, наконец, зевать! Я тебе о серьезных вещах говорю!

После этих слов гвардеец несколько активизировался.

— Полонцев разогнать? Это интересно. Я бы и сам этим делом заняться не прочь. Уж больно заносчивые, сволочи. Да и развелось их в последнее время...

Раздухарившийся гвардеец едва успел прикусить язык прежде, чем успел сказать что-то лишнее.

— А Надежина бери, не сомневайся. Ради такого дела я тебе и других унтеров подыскать попробую.

Дальше развить столь интересную тему гвардии штаб-капитан Червонозерский не смог, беседа двух офицеров была прервана бесцеремонным, хотя и довольно приятным образом. Сначала ноздри Алекса уловили запах дорогого парфюма.

— Анатоль!

Рядом с их столом остановилась молодая, дорого и по последней моде одетая, женщина. Приподнявшись, гвардеец приветствовал ее, попутно приложившись к изящной ручке.

— Госпожа Мамтильда, безмерно рад. Рад и счастлив лицезреть, так сказать..., — расшаркался перед ней Анатоль.

— Представьте же меня своему товарищу, — женщина обратила на Алекса свое благосклонное внимание.

— Мой друг штаб-капитан Магу.

Щелкнув каблуками, Алекс в свою очередь приложился к божественно прекрасной ручке, попутно вдохнув незнакомый, но очень приятный и волнующий запах духов, явно не из дешевых, как и сама женщина.

— Актриса императорских театров Мамтильда Кшиштофская.

Имя это было знакомо каждому столичному жителю. И только такой равнодушный к светской и театральной жизни офицер, как штаб-капитан Магу ни разу не видел ее даже на премьере. Лет пять тому назад юная и очаровательная актриса появилась в столичном городе, быстро пробилась в театральные примы, благодаря многочисленным интрижкам с высокопоставленными персонами. Слухи ходили разные, даже имена великих князей не раз всплывали. Неожиданная встреча со столь знаменитой особой заставила приглядеться к ней внимательнее.

Вероятно, многие мужчины назвали бы Мамтильду Кшиштофскую ослепительной красавицей, Алекс к их числу не относился. Тем не менее, даже он не мог не признать, что актриса очень хороша собой и великолепно сложена. Косметика и одежда умело подчеркивала все ее достоинства и скрывали возможные недостатки. К тому же, она щедро расточала вокруг себя незримые женские флюиды, будившие в мужчинах самые грязные и низменные желания. Офицеру внезапно захотелось вдруг завалить эту актриску на пол, задрать ей юбки и... Ведьма, настоящая ведьма. Алекс тряхнул головой, отгоняя навалившийся морок.

Между тем, женщина продолжала стоять около их стола, не думая уходить, и пауза неприлично затягивалась. Пришлось Алексу проявить инициативу и пригласить актрису присесть за их стол. К его удивлению, Мамтильда, рассыпавшись в благодарностях, изящно присела рядом с ним, обдав запахом дорогих духов и еще чего-то весьма возбуждающего. Офицер и далее изобразил любезность.

— Официант!

Актриса скромно ограничилась вином, фруктами и пирожными, затем начала демонстрировать искусство светской беседы. Пока она о чем-то непринужденно щебетала, офицер не мог оторвать взгляда от ее губ. Сочные, красиво очерченные, между ними поблескивали жемчужные зубки, мелькал розовый язычок.

— Вы совсем не слушаете меня, — штаб-капитан не сразу понял, что эта фраза адресована именно ему, — это просто невежливо.

Чуть склонив голову, женщина смотрела на него взглядом вовсе не укоряющим, а обещающим, влекущим. Пока Алекс пытался придумать оправдание, халдей принес ее заказ, чем выручил офицера из неловкой ситуации. Поглощение принесенных яств ничуть не сказалось на бойкости мамтильдиного язычка. Время шло, светская беседа ни о чем затягивалась. Когда актриса принялась уписывать последнее пирожное, штаб-капитан бросил на гвардейца умоляющий взгляд, не дождавшись нужной реакции, пнул под столом его ногу. Дружище Анатоль встрепенулся и, как всегда, не подвел, принял удар на себя.

— Мадам...

— Мадемуазель, — внесла существенное уточнение своего статуса служительница Мельпомены.

— Прошу прощения, мадемуазель, как на счет того, чтобы продолжить этот чудесный вечер в обществе гвардейского офицера?

— С превеликим удовольствием, — согласилась актриса. — А вы куда собрались, Алекс? Вечер ведь только начинается.

В поведении актрисы Кшиштофской Алексу виделась схема. Примитивная, но безотказная, многократно опробованная на других мужчинах и от того еще более опасная. Еще немного и он не устоит, Мамтильда его дожмет, едва только они останутся наедине. Окрутит, соблазнит, склонит ксупружеской измене. Единственное спасение виделось в немедленном бегстве, в него-то штаб-капитан и обратился.

— Прошу прощения, не могу. Вынужден вас оставить. Дела. Срочные. Очень.

И почти бегом за дверь, по коридору, вниз по лестнице, спешно выхватить из гардероба шинель и на улицу. Свежий уличный воздух слегка охладил голову и немного упорядочить мысли. Тем не менее, полученный от Мамтильды сильнейший заряд низменного желания требовал немедленного выхода, иначе он просто лопнет. Нельзя было возвращаться к жене в таком взвинченном состоянии, она сразу все поймет.

Мозг лихорадочно начал перебирать возможные варианты. В дом терпимости? Там могут узнать, если только не выбрать какое-нибудь заведение самого низшего пошиба на далекой окраине. Нет, только не это! Подцепить даму полусвета? Там требуется соблюсти определенный ритуал и нужные места знать надо, а выход требовался скорейший. Да и гарантий соблюдения инкогнито никаких опять же. Обратиться к белошвейкам или прачкам? Тут требовались предварительные знакомства и наработанные связи, которые Алекс давным давно растерял. А с первого раза просто так не дадут, даже за деньги или какой-нибудь ценный подарок.

— Извозчик!

Офицер сходу заскочил в пролетку лихача. В голове всплыл, казалось напрочь забытый адрес, его он извозчику и назвал.

— Гони!

Торопливо сунув лихачу деньги за проезд, штаб-капитан, воровато оглядевшись, прошмыгнул к парадному входу в особняк. На звонок дверь открыл знакомый мажордом. Увидев Алекса, немало изумился.

— Господин штаб-капитан?!

— Пшел с дороги!

Отпихнув в сторону мужика, офицер решительно устремился в сторону хозяйских покоев, где подобно волку пришлось рыскать по комнатам в поисках владелицы особняка. Хозяйка отыскалась в кабинете своего ныне покойного мужа. Там его встретили с ничуть не меньшим удивлением.

— Алекс?!

Биргет была одна и при полном параде. То ли куда-то собиралась выехать, то ли только что вернулась домой, в любом случае, выглядела она весьма привлекательно для мужского взгляда. Ни слова не говоря, штаб-капитан ловко обошел баронессу с тыла и решительно нагнул над министерским столом.

— Алекс, что ты делаешь?!

Многочисленные юбки взлетели вверх и обрушились ей на спину.

— Немедленно прекрати!

Последняя преграда — щедро украшенные кружавчиками по последней моде тоненькие панталошки с треском разлетелась, открыв мужчине доступ к самым сокровенным местам баронессы Люменкрофт. Брякнула об пол офицерская сабля.

— Алекс, ты... Ах!

Дальше женщина ничего сказать не могла, все только ахала и охала. Под конец, издав удовлетворенный стон, грудью рухнула на министерский стол, давая мужчине полную возможность закончить начатое дело. На все это творящееся под ним безобразие с суровым осуждением взирал со стены портрет ныне покойного императора Александриса Второго. Довольный, как напившийся крови клоп, опустошенный и обессиленный Алекс отвалился от пышного женского зада, рухнув в стоявшее рядом кресло.

Первой способность двигаться и говорить обрела баронесса.

— И что это было, скажи на милость?

Одернув юбки, женщина поспешно приводила себя в порядок, стремясь вернуть себе пристойный вид. Этому цинично мешали безжалостно разодранные в клочья остатки ее панталон, лежащие на ковре посреди кабинета.

— Прости, я...

Ничего толкового, что могло бы объяснить причину столь бесцеремонного вторжения сначала в дом, а затем и в его хозяйку в голову не приходило.

— Ладно, великодушно прощаю, — понимающе усмехнулась баронесса, — в память твоих прежних заслуг.

— Не будь моя жена в положении... — зачастил Алекс.

— Ты бы никогда сюда не пришел, — закончила фразу баронесса. — А вообще, мне даже понравилось, давненько меня так решительно не... брали. Ты заходи опять, если что.

— Нет, нет, — начал отнекиваться офицер, — это была минутная слабость и они никогда больше не повториться. Прощайте, Биргет.

"Это была только физиология, — уговаривал самого себя Алекс, — только физиология, а никакая не измена". Подхватив с пола саблю, штаб-капитан поспешил покинуть место своего позорного грехопадения.

— Не зарекайся, — донеслось ему вслед.

"Какие же все-таки эти бабы — стервы". В этот день Алекс домой не вернулся. Понимал, едва он появится дома, Аделина по его виду все и сразу поймет. Он не смог бы посмотреть ей в глаза, прикоснуться к ней. Ночь офицер провел в расположении батальона, на жесткой и узкой койке под колючим солдатским одеялом. Вкупе с изменой жене этот факт окончательно испортил настроение штаб-капитана, что не замедлило сказаться на ходе работы комиссии. Причем, досталось всем, не только полонцам. Даже капитан Знамов не преминул заметить.

— С этаким усердием, господин штаб-капитан, вы вверенный вам батальон совсем без унтер-офицеров оставите.

— Да, да, — поспешил поддакнуть батальонный адъютант, — где только новых набирать будем?

Первым Алекс поставил на место капитана Сташчака.

— Ваша роль в комиссии исключительно техническая. Пишите свои бумаги и не суйте свой нос, куда вас не просят.

Следующим на очереди был капитан Знамов.

— Как вы относитесь к гвардейским унтер-офицерам, господин капитан?

Вопрос привел офицера в немалое смущение. Немного успев изучить нынешнее начальство, он имел все основания полагать, что за ним скрывается какой-то подвох.

— Я? Э-э-э... Скажем так, положительно.

— Вот и отлично, — ухмыльнулся комбат, — скоро получите парочку в свою роту.

Для сидевших за столом офицеров такой финт был в диковинку. Первым свое удивление высказал штаб-капитан Николосов.

— Они что, вот прямо так и согласились из гвардии в армию перейти?!

— Ну, не то чтобы прямо, — ушел от ответа Алекс.

Рассказывать, что пополнение унтер-офицерами будет получено через отставку, он счел излишним. Сами все узнают, но позже. А пока пусть мучаются неизвестностью, хотя пилюлю можно и подсластить.

— Первый кандидат появится уже завтра.

— А кандидаты эти тоже аттестацию проходить будут?

Алекс испытал сильнейшее желание дать Сташчаку кулаком по голове. С одной стороны, не для того он эту комиссию затевал. С другой, если не аттестовать вновь набранных получиться вопиющая несправедливость. Вопросов у офицеров батальона будет много, а этого хотелось бы избежать. Уже с первого дня деятельность аттестационной комиссии вызвала серьезное недовольство ротных командиров и субалтернов, а дальше будет только хуже.

— Аттестацию пройдут все, — принял решение комбат, — в том числе и вновь набираемые.

"Надо будет их заранее предупредить, вопросы не слишком сложные подобрать и Николосова со Знамовым предупредить, чтобы не усердствовали. Только сделать это надо в приватной обстановке, не дай бог полонцы про это прознают". Приняв такое решение, комбат успокоился. В конце концов, он тут председатель комиссии или кто?

В обед посыльный принес штаб-капитану узкий изящный конверт из дорогой веленевой бумаги. Дружище Анатоль не мог не шикануть даже в таких мелочах. После вскрытия в конверте обнаружилась короткая записка. Гвардеец предлагал встретиться, приглашая Алекса посетить после службы магазин Офицерского общества. Предложение выглядело вполне разумным — обоим недалеко и удобно добираться, посетителей будет немного, никто не сможет им помешать. А обсудить было что. Алекс горел желанием узнать, чем же закончился вечер Анатоля и Мамтильды после его ухода. Посещение особняка баронессы разогнало морок чар актрисы, и все же его мужское естество она зацепила. Написав ответ с согласием на встречу, штаб-капитан отправился дальше мучить унтеров, имевших несчастье служить в стрелковом батальоне.

Привязав коня у входа, Алекс заявился в магазин, Анатоль был уже там. Приказчик вертел в руках ножны, сабля гвардейца лежала на прилавке.

— Кожа на ножнах потерлась, хочу отдать в перетяжку.

Ножны обновить это хорошо, но штаб-капитана интересовало совершенно иное.

— А как закончился твой вечер с госпожой Кшиштофской?

— Я бы сказал, очень странно закончился, — поморщился Анатоль, — собственно, за этим я тебя сюда и позвал. Хотел предупредить кое о чем.

— Я весь — внимание, — насторожил уши штаб-капитан.

Гвардеец отсчитал приказчику деньги, получил всевозможные уверения, что через неделю все будет готово в лучшем виде и саблю можно будет забрать. После, офицеры отошли в сторону, где их разговор не мог помешать другим посетителям магазина.

— После твоего ухода Мамтильда была со мной чрезвычайно мила. Насколько я знаю, у нее нет сейчас постоянного сердечного друга, а жить она привыкла на широкую ногу. Вот я и подумал, уж не прочит ли она меня на эту роль?

— Заранее ей сочувствую, — изобразил на физиономии сострадание Алекс, — у тебя все интрижки длятся не больше недели.

— И это тоже, — не стал отрицать гвардеец, — но мне ее даже по финансовым причинам не потянуть — Мамтильда женщина очень дорогая, я за полгода разорюсь. Вот только у меня сложилось впечатление, что интересовал ее не я, а ты.

Изумление Алекса было настолько велико, что он даже не пытался его скрыть.

— Я?! Но у меня нет собственных средств! К тому же, я женат!

— Кому и когда это мешало, — ухмыльнулся гвардеец.

Алекс сгоряча хотел заявить что ему, но вспомнив об окончании вчерашнего вечера, вовремя прикусил язык.

— Она пыталась выведать о тебе все, что только возможно, — продолжил Анатоль, — а больше всего ее интересовали твои слабости и отношение к женщинам.

— Надеюсь, ты не был с нею излишне откровенен, — забеспокоился Алекс.

— Не могу сказать, что был нем, как могила. Да не нервничай ты так! Ничего существенного я ей не сказал, хотя она была весьма настойчива. В глаза смотрела, руку поглаживала и даже плечиком так чувственно прижималась, я уж грешным делом подумал, что это мне аванс на предстоящую ночь. А духи у нее...

Мечтательно зажмурившийся Анатоль стал похожим на большого мечтательного кота, казалось, еще немного и он мурлыкать начнет.

"Да, сильна чертовка! Уж если такой прожженный циник князь Червонозерский ее чарам поддался", мелькнула мысль в голове штаб-капитана.

— Избавь меня от этих подробностей, — попробовал вернуть друга в реальность Алекс. — Что было дальше?

— Да ничего, — в голосе гвардейца сквозило ничем не прикрытое разочарование, — Мамтильда разузнала все что смогла и сразу упорхнула, оставив меня наедине с неоплаченным счетом. А знаешь, что я успел заметить?

— Откуда? Не томи, выкладывай.

— Возле ресторана ее ждал экипаж, причем, не наемный, а чей-то собственный. Черная, запряженная четвериком, неприметная карета с занавешенными окнами без родовых гербов и вензелей. Она сразу села в нее и уехала.

— Может, это был ее собственный выезд, — предположил Алекс.

— У нее нет своего выезда, — отрезал гвардеец.

В этом вопросе Анатолю можно было доверять. Собственный выезд — удовольствие весьма дорогое, бывшей великокняжеской содержанке не по карману будет. Но кто-то же предоставил свой экипаж в распоряжение актрисы! И с какой целью спрашивается? Подумать над этим вопросом штаб-капитан не успел. Со спины зацокали женские каблучки, лицо Анатоля изумленно вытянулись, а раздувшиеся ноздри уловили запах дорогих духов.

— Добрый вечер, господа!

Матильда Кшиштофская как всегда шикарна, сногсшибательна и возбуждающа. Анатоль, а вслед за ним и Алекс приложились к затянутой в тонкую лайковую перчатку ручке, заверили актрису в своем безмерном счастье от одной только возможности лицезреть ее красоту.

Если первую их встречу с актрисой в ресторане еще можно было отнести на случайность, то эта таковой явно не выглядела. Незачем актрисе заходить в магазин, где вещи продавались исключительно мужские, да еще по большей части военные. "Как она могла узнать? О встрече знали только я и Анатоль. Подслушать нас не могли, подсмотреть содержимое записок тоже. Посыльный? Вряд ли. Выходит, следили. За мной или за Анатолем? Скорее всего, за мной".

Появление актрисы в офицерском магазине указывало, что Мамтильду к нему подводили, и весьма настойчиво, с определенной целью. Разгадать цель было несложно — скомпрометировать штаб-капитана Магу. Сначала перед женой, потом в глазах общества, а уж после и по служебной линии неприятности ему можно устроить. И кто за эти стоит догадаться не трудно, учитывая национальность госпожи Кшиштовской. Эх, жаль отследить ее связь с князем Чарторыйским не представляется возможным. Интересно, она это за деньги делает или князюшка является одним из ее многочисленных любовников?

Знание ответа на этот вопрос ничем не могло помочь Алексу в сложившейся ситуации. Между тем, надо было что-то решать. И решать быстро. Шагнув к актрисе, штаб-капитан аккуратно подхватил ее под локоток.

— Милая Мамтильда, не согласитесь ли вы провести сегодняшний вечер в обществе скромного пехотного офицера. Согласны? Вот и отлично! Я знаю тут неподалеку одно очень миленькое кафе.

Женщина могла быть вполне довольна собой, коготок увяз, а птичку поймать было делом техники, хорошо знакомой и на многих мужчинах отработанной. Гвардеец хотел было увязаться вслед за ними, но госпожа Кшиштофская ловко отшила его всего одной фразой.

— Рада была повидаться с вами, милый Анатоль.

После этого князю осталось только проводить парочку удивленным взглядом. Неподалеку от выхода штаб-капитан заметил черную карету без особых примет, запряженную четверкой лошадей, на козлах сидел такой же неприметный мужичок. Когда штаб-капитан подъехал к магазину, ее тут не было, в этом он готов был поклясться. При дневном свете стало видно, госпожа Кшиштофская уже не так молода, как казалось изначально, не очень свежую кожу на лице и шее маскировала мастерски наложенная косметика. Долго разглядывать экипаж и изъяны своей внешности Мамтильда ему не позволила, подхватила офицера под руку и увлекла в кафе, благо располагалось оно буквально в соседнем доме.

Скинув на руки Алексу легкое манто, актриса изящно присела за свободный столик, закинула ногу на ногу, подарила офицеру очаровательную улыбку, готовясь очаровывать и соблазнять. В своих силах Мамтильда была уверена полностью. "Хороша, безусловно, хороша, чертовка", оценил женщину штаб-капитан. Однако вчерашний колдовской морок в голове не возник, а всего-то и стоило разок посетить баронессу Люменкрофт.

Народу в кафе было немного, халдей возле их столика возник моментально, едва только офицер снял шинель и опустился в кресло напротив актрисы.

— Чего господа изволят?

Госпожа Кшиштофская опять проявила скромность, ограничившись кофе и парой эклеров. Располнеть она явно не опасалась.

— Мне один кофе, — сделал заказ штаб-капитан.

Едва только официант оставил их наедине, как Алекс перешел к делу, точнее, попытался сделать.

— Послушайте, госпожа Кшиштофская...

— Тише.

Женщина наклонилась к нему, демонстрируя в открывшемся декольте свои весьма совершенные и соблазнительные формы. Протянула руку, и когда только успела перчатку снять, коснулась руки Алекса нежными пальчиками.

— Вы же видите, — бархатистый голос опытной самки обволакивал, туманил мозг и лишал воли, — что вы не безразличны мне. И я нравлюсь вам, не так ли?

Взгляд офицера приковали к себе ее полные, красиво очерченные и умело подкрашенные губы. Офицер завороженно следил за тем, как они шевелились, красиво изгибаясь, время от времени между ними поблескивали жемчужные зубки Мамтильды. Смысл же сказанного ей пробивался до его ушей с трудом, словно через вату. Возможно, ловкой аферистке и удалось бы задурить штаб-капитану голову, заполучив в свои сети очередную жертву, но наудачу Алекса к их столику приблизился официант с подносом, на котором стояли кофе и пирожные.

— Ваш заказ, господа!

Матильда откинулась назад, приняв позу, подчеркивающую красоту ее полной груди, плотно упакованной в лиф платья. В глазах женщины мелькнула досада на столь не вовремя появившегося халдея. Алекс наоборот, был ему чрезвычайно признателен за предоставленную возможность перевести дух и собраться с мыслями. Едва только расставивший на столике приборы официант отошел, как офицер перешел в решительное наступление, не давая возможности актрисе сбить его с мысли.

— Госпожа Кшиштофская, если вы ищите себе любовника, то выбрали себе не самый подходящий объект. Я никогда им не буду, поскольку, женат, жену свою люблю и...

Здесь Алекс хотел сказать о намерениях остаться верным мужем, но в свете вчерашнего свидания с баронессой счел таковое высказывание неуместным.

— Если же вы по чьей-то воле пытаетесь меня скомпрометировать, то настоятельно не советую делать этого!

— Да что вы о себе возомнили! Хам! Жалкий, мелкий человечишка!

В своем гневе Мамтильда Кшиштофская была по-прежнему прекрасна. Вот только на Алекса она оказала не прежнее парализующее воздействие, а вызвала сильнейшее желание разнести ее вдребезги. Рука офицера легла на эфес сабли. Движение это не осталось незамеченным актрисой, ее оскорбления прервались на полуслове.

На их скандал обратили внимание другие посетители кафе и прислуга. Выпустив эфес, Алекс поднялся на ноги. Не глядя, вот обрадуется официант, бросил на стол несколько банкнот и подхватил свою шинель.

— Я вас предупредил!

На ходу натягивая шинель, офицер направился к выходу, сопровождаемый изумленными и любопытствующими взглядами. Актриса бросила ему в спину что-то обидное, но он уже не разобрал что именно. Выскочив из кафе, Алекс метнулся к своему коню, не сразу справился с привязью. Единым махом взлетел в седло, поймал на себе косой взгляд кучера, сидевшего на козлах черной кареты, и грубо пришпорил ни в чем не повинное животное, пустил его галопом по столичному бульвару. Злость и желание образовали в крови гремучую смесь, требовавшую немедленной разрядки.

Чтобы справиться со вновь возникшей проблемой Алекс пошел уже проторенным путем. Привязав почти загнанную лошадь у входа, штаб-капитан начал приступ здания. Открывший дверь мажордом шарахнулся в сторону, даже не помышляя препятствовать вторжению злоумышленника во вверенный его заботам особняк. Своя морда дороже, а от хозяйки не убудет, тем более что в прошлый раз никаких репрессий с ее стороны не последовало. Поиски баронессы затянулись, что еще сильнее распалило штаб-капитана. Биргет сама выдала свое местоположение, выглянув из спальни на производимый офицером шум.

Увидев Алекса, женщина спешно скрылась обратно. Издав звук больше похожий на рычание, офицер устремился вслед за своей жертвой, попутно дергая тугую пряжку поясного ремня. Дверь оказалась незапертой, потому и уцелела. При появлении насильника на пороге спальни, женщина успела только пискнуть.

— Стой! Я сама!

Баронесса готовилась отойти ко сну, потому и одежды на ней был самый минимум. Избавление от него не заняло много времени. Намного дольше ей пришлось ожидать, пока перевозбужденный кавалер справится со всеми своими ремнями, пряжками и застежками. Долго в деле Алекс не продержался, но даже в такой ситуации Биргет ухитрилась получить свое удовольствие. А потому только лениво выговорила завалившемуся на вдовье ложе любовнику.

— Фи, Алекс, в сапогах на кровать...

Вступать с ней в дискуссию не было ни малейшего желания, как и желания, стянуть щегольские хромовые сапоги с зауженными голенищами. На ногах они смотрелись красиво, но снимать и надевать их было настоящим мучением. Вместо этого Алекс начал подготовку к предстоящему отступлению на исходные позиции.

— Мне надо идти.

Баронесса приподнялась из разворошенной постели, опираясь на локоть.

— Ты бы хоть рассказал, кто тебя так распаляет, что ты опять начал бегать ко мне.

— Тебя это не касается, — огрызнулся офицер.

— Я бы сказала, не касается, а в меня вторгается.

Заодно ловкие пальчики баронессы начали проверку состояния развалившегося на кровати мужчины на предмет, а нельзя ли получить от него что-нибудь еще.

— Хватит!

Алекс решительно пресек попытку женщины продолжить общение. Подорвавшись с ложа своего грехопадения, он спешно начал приводить свое обмундирование в исходный, приличествующий офицеру вид.

— Ну и ладно, сама все узнаю.

Женщина так выгнулась на перине, чтобы продемонстрировать кавалеру достоинства своего тела наиболее выгодным образом. Не подействовало. Все, что ему было нужно, он уже получил, самое время было предаться мукам совести. Справляясь с последней пряжкой на ремне, Алекс подумал, что раньше она была не такой тугой. "Не иначе, толстеть начинаю", огорчился офицер.

— Прощайте, мадам!

Так, пребывая в расстроенных чувствах, штаб-капитан вышел из особняка, отвязал лошадь и взобрался в седло. После короткого раздумья, в какую сторону направить свою лошадь, выбрал расположение батальона. Жесткая казенная койка вместо мягкой семейной перины представлялась ему некой епитимьей, наложенной самой жизнью. Вторая измена далась Алексу много легче, обыденнее что ли. "Как бы это не стало дурной привычкой", подумал он, мерно покачиваясь в седле.

Глава 3

На следующий день, как обычно, расположение батальона штаб-капитан Магу покинул верхом. Сегодня он намеревался прибыть домой в урочное время, не взирая ни на какие преграды. Часовой в воротах привычно взял "На караул", но едва только всадник на лошади оказались на улице, как откуда-то слева и снизу раздалось.

— Умри, сатрап!

Голос явно принадлежал молодой девушке, а потому, вместо того, чтобы испугаться, Алекс удивился. Повернувшись влево, он увидел юную барышню, явно из обеспеченных и благородных, целившуюся в него из маленького и блестящего двуствольного пистолетика. Девица была вполне себе миловидная, смотреть на нее было весьма приятно, но в этот момент пальчик барышни преодолел-таки упругое сопротивление пружины спускового крючка. Бах! Расстояние было таким маленьким, что офицер ощутил жар от вырвавшихся из ствола пороховых газов. Оглушенный, он неловко свалился вправо, запутавшись правой же ногой в стремени. Хорошо выезженный и приученный к стрельбе конь не понес, остался на месте, тем не менее, штаб-капитан оказался лежащим на земле в беспомощном положении в ожидании второго выстрела, а его почему-то не последовало.

Повернув голову в направлении стрелка, Алекс увидел оседающую на землю девицу, постепенно открывающую вид на стоящего за ней часового. Вместе с девицей опускалась и его винтовка с засевшим в теле девицы штыком. Судя по физиономии, солдат жутко перепугался им содеянного, и тут же попытался вернуть себе хотя бы казенное оружие, во избежание репрессий со стороны тут же валящегося на земле начальства. Пара попыток закончилась неудачей, штык засел в барышне намертво.

— Брось! Помоги, лучше, выпутаться!

Приказ пришлось повторить еще раз, прежде, чем солдатик оставил свои бесплодные попытки выдернуть штык из девицы и помог начальству выпутаться из беспомощного положения. К этому времени вокруг уже собралась небольшая толпа, из расположения части набежали, услышав выстрел военные, чуть позже, подтянулись уличные зеваки, привлеченные необычным зрелищем. Ощупав себя, Алекс убедился в том, что на нем нет ни царапины. Стреляя с несчастной пары шагов, барышня ухитрилась промахнуться.

Физиономия часового была знакомой, на этом посту комбат видел его уже не раз, а вот фамилию и номер роты вспомнить не мог, как ни старался.

— Как фамилия?

— Рядовой Бартасов, господин штаб-капитан!

— Спасибо тебе, рядовой Бартасов, выручил! Командира батальона от смерти спас. Закончатся учения, в отпуск поедешь.

— Рад стараться, господин штаб-капитан!

Без винтовки в руках рядовой чувствовал себя неловко, хотя продолжал старательно тянуться перед начальством, согласно требованиям устава. С солдата внимание Алекса переключилось на девицу.

— С барышней что?

Один из унтеров, судя по высокому росту из бывших гвардейцев, склонился над телом, попытался нащупать пульс и констатировал.

— Отмучалась.

Собравшиеся потянули вниз головные уборы. Смерть стерла с лица убитой все эмоции, придав ей вид спокойный и умиротворенный. Вид симпатичной мертвой девушки с торчащим из спины примкнутым к винтовке штыком невольно вызывал сочувствие. Несостоявшаяся убийца на глазах превращалась в жертву.

— Так, — опомнившийся штаб-капитан постарался вернуть себе контроль над ситуацией, — вам тут что, цирк?! Зрелищ захотелось?! Всем лишним обратно в расположение!

Увидев дежурного по батальону лейтенанта Строньского, комбат распорядился.

— Часового у ворот сменить! Рядового Бартасова с караула снять! Место преступления взять под охрану.

И в этот момент, словно опомнившись, залилась звонкая трель полицейского свистка. Грохоча сапожищами, левой рукой придерживая саблю, а правой фуражку, к собравшейся толпе со всех ног спешил городовой. За ним, отстав на пару саженей, бежал дворник в фартуке с бляхой, свистел именно он. Приблизившись к толпе полицейский чин громогласно рявкнул.

— Р-разойдись!!!

Толпа подалась в стороны, и городовой сходу едва не налетел на стоявшего возле трупа штаб-капитана Магу. Оправившись от неожиданности и заметно поубавив служебный пыл, полицейский задал вопрос.

— Что здесь произошло, господин штаб-капитан?

— Покушение на меня произошло. Часовой вынужден был применить оружие.

Отступив в сторону, Алекс открыл вид на лежавший на земле труп и замершего возле него рядового. Орудие неудавшегося покушения, к счастью, не исчезло во всей этой суматохе, блестящий пистолетик так и лежал возле ее руки. Склонившись над убитой, страж порядка вгляделся в ее лицо, поднявшись, сделал вывод.

— Курсистка какая-то. А вам, господин штаб-капитан, ее личность не знакома?

— Впервые вижу.

Полицейский скептически хмыкнул, видимо, не поверил.

— И жандармов вызвать не забудьте, — напомнил ему Алекс.

Дальше пришлось долго и нудно ждать прибытия полицейского начальства, благо ветер был не сильный и насквозь не продувал. Судебный следователь, представившийся титулярным советником Звальцевым, прибыл вместе с экспертом спустя час. Убитую обыскали, никаких документов при ней не нашли. Все обмерили, переписали свидетелей, после чего труп несчастной увезли в морг ближайшей больницы, с трудом выдернув из тела застрявший штык. Дальнейшее действо переместилось в полицейский участок. Туда же прибыл и жандармский штаб-ротмистр. Жандарм первым же и убыл.

— Мало ли что там девчонка в запале кричала? Какая еще политика?! Вы же не великий князь и не генерал-губернатор!

— И даже не обер-полицмейстер, — продолжил Алекс.

— Вот именно, — не понял офицерской иронии жандарм, — разбирайтесь тут сами.

И уехал. Тяжело вздохнув, судебный следователь начал разбираться.

— Так значит, девицу сию вы, господин Магу, до этого дня не видели?

— Извольте обращаться ко мне в соответствии с моим чином, — вспыхнул Алекс. — Что же касается обстоятельств происшествия, то в который раз я вам уже говорю! Девицу сию я не соблазнял, брата ее на дуэли не убивал, папаше морду не бил и даже в суп, сваренный ее матерью не плевал!

— Ну, полно те вам горячиться, господин штаб-капитан. С одной стороны, обстоятельства дела абсолютно очевидны, с другой стороны, мотивы, толкнувшие преступницу на покушение не ясны совсем. И без установления ее личности мы их так и не выясним.

— Городовой ее курсисткой назвал, — напомнил Алекс.

— По всей видимости, он не ошибся. Пальцы в чернилах, мозоль на пальце характерная. Никаких украшений. Одета неприметно, но недешево, значит, из состоятельных будет. Если, и вправду из курсисток, то долго искать не придется.

— В таком случае, я могу быть свободен?

— Да, конечно, — дал свое добро следователь. — К вам, господин штаб-капитан, никаких претензий быть не может, часовой ваш действовал по уставу, начальство защищал. Если, что-то из обстоятельств проясниться, то мы вас дополнительно вызовем.

Еще один допрос, куда более пристрастный, офицеру пришлось выдержать по возвращении в семейный особняк. Каким-то неведомым образом семейство Магу оказалось в курсе случившегося с Алексом, но только в общих чертах. Теперь же оно жаждало подробностей и объяснений. С большим трудом штаб-капитану удалось успокоить родителей и беременную супругу.

— Я девицу эту сегодня впервые увидел! Верно, она спутала меня с кем-то другим. И вообще, давайте дождемся от следствия хоть каких-нибудь результатов. Пока же, обещаю быть осторожным, даже охранника себе заведу.

Чтобы выполнить данное семье обещание, пришлось Алексу пересесть с седла в карету, а на облучок рядом с кучером посадить Ивасова. Хоть и успел гвардии рядовой запаса за время сытой и спокойной столичной жизни наесть изрядную ряшку, стрелком по-прежнему оставался отменным, даже сменив привычную винтовку на револьвер. А за его набравшей дородности фигурой легко могло укрыться, как минимум, полтора штаб-капитана Магу.

Долго ждать вызова следователя не пришлось, он последовал уже через день. Медлить Алекс не стал, в тот же день посетил полицейский участок. Званцев был оживлен и напряжен одновременно. Видно было, есть у него какие-то новости. Выкладывать их полицейский не спешил, зашел издалека.

— Госпожа Партасова Александриса Ивасовна вам не знакома?

Порывшись в памяти, Алекс вынужден был следователя еще раз огорчить.

— Впервые слышу. А это, надо полагать, было имя особы на меня покушавшейся?

— Нельзя отказать вам в проницательности, господин штаб-капитан. Дочка колежского советника, училась на медицинских курсах, ни в чем предосудительном ранее замечена не была. Мотивы ее покушения на вас для следствия непонятны.

— Что, и даже зацепок никаких нет?

— Есть одна, — нахмурился Звальцев, — да уж больно слабенькая. Был у нашей фигурантки сердечный дружок — Николос Васов, студент третьего курса Императорского института путей сообщения. Так вот, сей персонаж жандармами подозревается в связях с запрещенной подпольной организацией "Земля и воля". Но подозрения к делу не пришьешь, как известно.

— Каков негодяй! Мерзавец!

— Это вы о ком? — опешил титулярный советник.

— Об этом сердечном друге! О ком же еще?! Задурил девчонке голову, дал в руки пистолет и отправил царских сатрапов отстреливать! А сам за ее спиной отсиделся, теперь другой дурочке примется мозги пудрить!

— Полностью разделяю ваше возмущение, — поддакнул следователь, — даже готов принять эту версию, однако, она не дает нам ни малейшего намека на то, почему в качестве первой мишени были выбраны именно вы, господин штаб-капитан.

Подивившись несообразительности судейского, офицер внес свое предложение.

— А этого, дружка ее спросить нельзя?

— Никак невозможно, — опечалился Звальцев, — исчез он куда-то. Думаю, сбежал подлец. А у меня даже недостаточно оснований для того, чтобы объявить его в розыск.

— Выходит, дело окончательно зашло в тупик?

Титулярный советник только руками развел.

— Я склоняюсь к мысли прекратить дело за смертью обвиняемой. Кроме него у меня в производстве еще шесть, два убийства криминальных и четыре разбоя, времени на все катастрофически не хватает.

Такой исход дела никак не мог устроить потерпевшего, ведь в следующий раз покушаться на него могли отправить более опытного или более удачливого стрелка. В случайность же покушения он не верил ни на грош. С некоторым трудом Алексу удалось уговорить следователя не прекращать дела немедленно, дав ему время на некоторые предприятия по расследованию собственными силами.

— Только постарайтесь держаться в рамках закона, — напомнил Званцев.

— Пренепременно, господин титулярный советник, — заверил судейского офицер.

Легко сказать, предпринять усилия по расследованию. Знать бы еще, какие именно! Выйдя от следователя, Алекс забрался внутрь кареты и плюхнулся задом на мягкий диван. А почему, собственно, расследованием должен заниматься он сам? Кроме полиции ведь есть и другие профессионалы. Порывшись в памяти, штаб-капитан припомнил нужный ему адрес.

В детективном агентстве господина Воцеля штаб-капитана Магу встретили как дорогого гостя.

— Проходите, господин штаб-капитан, вот сюда, в кресло присаживайтесь. Чаю? Кофе? Или может коньяку? С чем пожаловали? Опять к мадемуазель Катрине?

С трудом переждав словесные излияния Аверкия Воцеля, Алекс смог перейти к интересовавшему его делу.

— Благодарю, господин Воцель, без напитков обойдусь, что горячих, что горячительных. Дело у меня к вам срочное, отлагательства не терпящее. Нужно найти некого Николоса Васова, студента. Поиск будет осложняться тем, что сей персонаж нынче пустился в бега и сейчас скрывается неизвестно где. И приятели его вам в поиске тоже вряд ли помогут. Потому за сложность в поиске я вам готов доплатить.

— А за срочность? — мгновенно сориентировался в сложившейся ситуации владелец агентства.

— И за срочность тоже, — кивнул штаб-капитан. — Ну, так что, беретесь?

— Хотелось бы еще некоторые обстоятельства прояснить, — проявил разумную осторожность Воцель.

Постепенно, вопрос за вопросом, он выпытал у Алекса все возможные подробности. И чем больше детектив узнавал, тем более кислым становилось выражение его физиономии.

— Дело уж больно серьезное, — пустился в рассуждения Воцель, — убийство часовым девицы вкупе с покушением на вас, господин штаб-капитан, да еще и с политическим душком... Это вам не неверного супруга на чистую воду вывести. Полиция очень не любит, когда мы в такие дела свой нос суем, а уж жандармы и подавно.

— Жандармы до этого дела никакого касательства не имеют, — заверил детектива Алекс. — Судебный следователь его и вовсе закрыть хотел за смертью подозреваемой, он его продолжению вряд ли обрадуется. Ну, да управа на него найдется, в раскрытии этого покушения я более всех заинтересован. Работайте спокойно, господин Воцель.

— Хорошо, коли так, — заметно оживился детектив.

Достав чековую книжку, офицер воспользовался письменным прибором хозяина. Аверкий, как ему казалось незаметно, наблюдал за тем, что писал штаб-капитан. Больше всего его интересовали цифры.

— Аванс, — Алекс протянул чек детективу. — Найдете Васова — получите вдвое больше.

Еще раз глянув на чек, хозяин агентства расплылся в довольной улыбке.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан! Найдем, из-под земли достанем. Вот только, что вы с ним дальше делать будете? Никаких улик ведь против него нет, одни догадки.

— А вот это, — глядя Воцелю в глаза, Алекс усилил нажим в голосе, — уже не ваше дело! Вы его только найдите, а разговорить мерзавца найдется кому.

Осознав, кто сидит перед ним, детектив испытал сильнейшее желание вернуть чек обратно и навсегда забыть об этом деле. Все предыдущие задания этого офицеры были, что называется, на грани, хоть и закончились для его агентства благополучно. Все-таки жадность взяла верх. Дела в последнее время шли неважно, если еще и этот гонорар упустить, то вполне можно разориться.

— Хорошо, — согласился Воцель, — пусть будет так. Только и вы, господин штаб-капитан, подумайте, где "Земле и воле" дорожку перешли. Не зря ведь они на вас убийцу отрядили, ох не зря!

— Да думал уже! — отмахнулся Алекс. — Ничего разумного в голову не приходит. Вот если бы это полонцы были...

— А что у вас не так с полонцами? — заинтересовался детектив.

Пришлось штаб-капитану задержаться в агентстве и обрисовать Воцелю ситуацию в батальоне. Некоторое время детектив пребывал в глубоких раздумьях, потом тряхнул головой.

— Нет, не может быть. И те, и другие — ярые националисты. Только одним нужна суверенная Полония, другие радеют за интересы руоссийского народа и освобождение его от самодержавия. Друг друга же они просто ненавидят.

— Вы бы осторожнее были в выражениях, господин Воцель, особенно в части народа и самодержавия. Не ровен час, услышит кто-нибудь посторонний, как вы цели запрещенной организации формулируете.

— Прошу прощения, — смутился детектив. — И тем не менее, никакой связи между полонцами и народниками нет, в этом я уверен. Думайте, господин штаб-капитан, вспоминайте, в этом ключ к разгадке покушения на вас.

— Хорошо, — офицер поднялся со стула, — постараюсь что-нибудь вспомнить.

На прощание пожав детективу руку, Алекс покинул агентство. Возвращаясь домой в семейной карете, он продолжал обдумывать слова Воцеля. И тут ему вдруг пришла в голову мысль, на чем именно могли объединить усилия две столь разные силы. Догадка эта была простой и чудовищной одновременно. Спину невольно прошибло холодным потом, а лоб покрылся испариной. "Нет, этого не может быть", уговаривал самого себя офицер. С другой стороны, если его догадка была верна, все случившиеся с ним в последнее время события получали хоть сколько-нибудь логичное объяснение. Оставалось только найти подтверждающие его теорию факты. А для этого нужно было найти студента Васова, очень нужно. Сам он не более чем мелкая сошка, но от него могла потянуться ниточка к главарям заговора. От идеи информировать жандармов, Алекс вынужден был отказаться, предъявить им было нечего, а господа в жандармских мундирах любят определенность.

Карета свернула направо, цокот копыт по брусчатке мостовой сменился топотом на песчаной дорожке, ведущей к родовому особняку Магу. Экипаж остановился, распахнулась дверь, одновременно опуская вниз подножку.

— Прибыли, господин штаб-капитан!

Избавившись от верхней одежды, Алекс прямиком отправился к жене. Сидя в кресле Аделина читала книгу при свете свечей.

— Ты сегодня поздно.

— Прости, дорогая, — офицер нежно приложился к губкам супруги, — были неотложные дела.

Отложив книгу, женщина погладила выпирающий из-под платья живот.

— Мы скучали по тебе.

Вот зачем она это сказала?! Теперь продолжить разговор будет намного труднее. Собравшись с духом, Алекс начал тяжелейший для него разговор.

— Аделина, я тебя очень люблю, но не могла бы ты на некоторое время переехать к отцу.

Лицо жены едва заметно дрогнуло, однако женщина быстро взяла себя в руки, учитывая ее нынешнее положение. Вместо того, чтобы в ответ на подобное предложение закатить истерику, она произнесла следующее.

— Ты как всегда не выносим и прямолинеен. Но я на тебя не сержусь. Полагаю, у тебя есть веские причины, чтобы предложить мне такой переезд.

— Более чем веские, дорогая. Видишь ли, есть вероятность того, что покушение на меня было организовано запрещенной организацией "Земля и воля". А поскольку покушение не удалось, они могут повторить попытку. И мне бы очень не хотелось, чтобы в этот момент ты оказалась где-нибудь поблизости. Они ведь пулей из револьвера могут не ограничиться, а и бомбу в меня швырнуть.

Это известие Аделина Магу встретила с не меньшей стойкостью, чем предыдущее, без женских слез и соплей.

— Но чем ты мог так разозлить этих террористов, что пытаются тебя убить?

— Этого я и сам понять не могу, — развел руками офицер. — А пока...

— Хорошо, я выполню твою просьбу, только постарайся не затягивать.

— Обещаю, — поклялся Алекс, — выяснить все в самое ближайшее время. Да и нет лица более заинтересованного в этом, чем я.

— И береги себя, Алекс.

Штаб-капитан подошел к жене, опустился возле нее на пол и лбом прижался к ее плечу. Жена ласково взъерошила ему волосы. Никакие слова были не нужны. Сердце пронзила острая игла раскаяния. Сейчас рядом с ним была лучшая из всех на свете женщин. Как он мог?! Как посмел предать свою любовь?! Изменить ей с какой-то... Раскаяние было настолько сильным, что Алекс чуть не признался Аделине во всех своих грехах. "Нет, только не сейчас. По крайней мере, пока она не разрешилась от бремени. Потом. Когда-нибудь".

Не без труда уговорив свою совесть подождать, офицер помог жене подняться с кресла, и пара отправилась на семейный ужин. За столом пришлось еще раз пересказать последние новости присутствующим родственникам, выслушать женские ох и ахи, и советы как поберечь себя от мужчин. И только в супружеской спальне, пожелав Аделине спокойной ночи, Алекс всерьез задумался о своей безопасности.

Шутки шутками, а ведь и впрямь могут убить. И именно в тот момент, когда у него есть что терять. Он — офицер, а профессия эта подразумевает вероятность гибели на войне. Но здесь нет войны. К тому же там опасность явная и зримая, многократно испытанная и уже хорошо знакомая, а здесь смерть может прийти в любой момент, от руки любого встречного, из-за любого угла. "Итак, надо попробовать мыслить логически. Если полностью опасности нельзя избежать, то можно снизить степень риска".

Где могут напасть? Расположение батальона? Исключено. Часовые, множество вооруженных людей хорошо знающих друг друга. Даже если злоумышленник переоденется в военную форму, проникнуть на территорию части не замеченным ему вряд ли удастся. Навряд ли в качестве места для покушения будет выбран семейный особняк Магу. Окна спальни на втором этаже и выходят во внутренний двор. Ни бомбу закинуть, ни стрелка посадить. Штурм особняка — это очень много шума и результат не гарантирован. Нет, напасть на особняк злоумышленники не решатся. И все же Аделине лучше быть подальше от него.

Остаются выезды в город. Причем, самыми опасными местами будут подъезды к дому и расположению батальона, где одно покушение уже имело место быть. Придется взять их под наблюдение на предмет выявления всяких подозрительных личностей и праздношатающихся. Могут напасть и по дороге, там есть несколько удобных для устройства засады мест. Значит, надо выбрать другой маршрут, а лучше несколько и каждую поездку менять их. Присутствие Ивасова на козлах — явный сигнал, что объект покушения находится в карете. Пересадить его внутрь? Тогда им будет потерян обзор, вероятность внезапного нападения возрастает многократно. Тут нужно хорошо подумать что лучше.

— Алекс, ты до сих пор не спишь? — почуяв шевеление мужа, забеспокоилась Аделина.

— Уже засыпаю, дорогая, — поспешил успокоить ее муж.

Но едва только он смежил веки и впрямь попытался заснуть, как в голову ему пришла хорошая мысль. А что, если расположение батальона и вовсе не покидать? Пусть злоумышленники голову ломают, как его там достать. Все необходимое для жизни там есть, по мелким поручениям можно Ивасова в город послать, пусть жир свой малость растрясет. Остаются выезды по служебной надобности, но тут ничего уже не поделаешь, придется рисковать. Приняв, наконец, решение, офицер погрузился в глубокий безмятежный сон.

С утра Алекс помог супруге перебраться в особняк ее отца. Переезд этот явился изрядным сюрпризом для всего семейства Магу, пришлось объясняться. Объяснения эти не добавили душевного спокойствия ни одному из присутствующих. По этой причине штаб-капитан на службу опоздал, и огорчение свое этим фактом выместил на проходящих аттестацию унтер-офицерах. Неожиданностью для комбата стал визит Аверкия Воцеля.

— Вам удалось отыскать господина Васова?

— Нет, что вы, — покачал головой детектив, — у меня для этого было слишком мало времени, но некоторые подвижки уже есть. Я присяду с вашего разрешения.

Опустившись на стул, Воцель пожаловался.

— С самого утра на ногах.

— Рад возможности вам помочь. Так с чем пожаловали, господин Воцель? У меня очень мало времени.

— Конечно, конечно, — зачастил детектив. Занимаясь порученным вами делом, я узнал, что несколько дней назад в одном кафе имел место инцидент между актрисой Мамтильдой Кшиштофской и неким офицером невысокого роста.

Услышав это известие, Алекс только зубами скрипнул. Сплетня уже пошла гулять по столице. И не один Аверкий Воцель сумеет сопоставить факты и догадаться о личности офицера. А там и до Аделины может дойти...

— Так вот, — продолжил детектив, — мне пришла в голову мысль, что инцидент этот и попытка покушения на вас — звенья одной цепи.

— Думаете? — нахмурился Алекс.

— Это же очевидно! — всплеснул руками Аверкий. — Сначала вас пытались скомпрометировать связью с актрисой, а когда не сумели, устроили покушение!

— В ваших словах есть резон, — почесал нос штаб-капитан.

— Уверяю вас, и за актрисой, и за госпожой Партасовой стоит одна и та же группа людей.

— Скорее две разных группы, — уточнил Алекс, — но связанные между собой. Для того, чтобы актрису Кшиштофскую моей компрометацией заинтересовать деньги немалые потребуются, и вряд ли "Земля и воля" такими суммами располагает. Да и не их это стиль. А вот у полонских аристократов денежки водятся.

Воцель тут же подхватил мысль.

— Полагаете, они же кому то из "Земли и воли" покушение на вас проплатили?

Штаб-капитан отделался неопределенным.

— Все может быть.

На самом деле он сомневался в том, что подпольные организации со столь противоположными целями могли сойтись на почве финансов за убийство столь малозначимой фигуры, как штаб-капитан Магу. В основе их сотрудничества, полагал Алекс, лежат куда более серьезные причины. А он, всего лишь пешка в большой игре, невольно вставшая на пути у игроков. Чтобы не быть, походя сброшенным с доски, ему нужно было понять, в чем заключается эта игра и по каким правилам она ведется. Ну и с игроками хорошо бы познакомиться накоротке.

— А для того, чтобы в этом разобраться, — внес предложение детектив, — хорошо бы и за госпожой Кшиштофской приглядеть. Сдается мне, от нее до ваших врагов дистанция куда более короткая, чем от господина Васова, которого еще найти надо.

Предложение было вполне разумным, и Алекс решил с ним согласиться.

— Что вам для этого потребуется?

— Людей дополнительных нанять, экипаж для слежки, осведомителей подмазать, полицейским чего-нибудь сунуть, чтобы не препятствовали, — перечислил требуемое детектив. — Ну и так, по мелочи. Сами понимаете, господин штаб-капитан, актриса императорских театров — дамочка известная, все время на виду, тут деликатный подход требуется.

Тяжело вздохнув, офицер вытащил чековую книжку. Еще раз мысленно поблагодарил Камского пашу, благодаря его стараниям, проблем с финансами Алекс не испытывал. А собственная жизнь дороже любых денег. Вписав сумму, штаб-капитан показал ее детективу.

— Хватит?

Воцель еще и слова не произнес, а по его расплывшейся роже уже все стало понятно. Поставив подпись, офицер отдал чек Воцелю.

— Я надеюсь на вас.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан! Все сделаем в лучшем виде! В самые кратчайшие сроки!

На прощание Алекс сказал ему.

— Передавайте привет мадемуазель Катрине.

— Непременно передам, — пообещал детектив прежде чем исчезнуть за дверью.

Больше всего в визите господина Воцеля штаб-капитана порадовало отсутствие упоминания баронессы Люменкрофт. А значит, можно было надеяться, что случаи посещения ее особняка так и останутся для всех тайной. Кроме самой баронессы, разумеется. И еще того мужика при входе. Но тут уже ничего не поделаешь. Тяжело вздохнув, Алекс отправился дальше мучить несчастных унтеров.

Две ночи штаб-капитан провел на жесткой койке в расположении батальона. Только сейчас он в полной мере осознал, насколько привык к размеренной комфортной жизни с любимой женой в родительском особняке. Там не приходилось думать о чистоте постельного белья и белья нательного. О том, где согреть воду для бритья и чем занять себя вечером. Благо еще, Ивасов, находившийся при Алексе постоянно, мог почистить сапоги и привести в порядок мундир, хоть этим не приходилось заниматься самому.

Самым тяжелым была тоска по Аделине. Им и раньше приходилось расставаться, порой на длительный срок, но сейчас на душу Алекса давила невозможность увидеться из-за грозившей ему смертельной опасности, смешанной с чувством вины за измену. Кроме тоски по жене, на нервы штаб-капитана давила неизвестность. Два дня от Воцеля не было никаких новостей. Ивасову было поручено наблюдение за подходами к расположению батальона, вопреки надеждам Алекса он тоже ничем не порадовал.

— Не было никого посторонних, господин штаб-капитан!

В наблюдательности отставного гвардейца сомневаться не приходилось. Несмотря на отсутствие результатов, радоваться Алекс не спешил. Это могло означать, что наблюдение за ним не ведется, но не исключало нахождения наблюдателя непосредственно в части. Возможно, и не одного. А способов сообщить о выезде комбата в город можно придумать много.

На третий день на пороге кабинета нарисовался детектив Воцель.

— Ну, наконец-то! — не выдержал Алекс. — Нашли Васова?

Детектив отрицательно покачал головой.

— Пока нет, но это вопрос времени. Зато наблюдение за госпожой Кшиштофской дало результат, причем, в первый же день. Опоздай мы хоть немного и ничего не узнали бы.

— Надо было сразу мне доложить, — попенял Воцелю офицер. — Сядьте, не стойте в дверях. Так что там у вас есть?

— Актриса встречалась со штаб-капитаном Чарторыйским.

В принципе, ничего нового детектив не сказал, поворот дела был вполне ожидаем.

— Во время встречи, — продолжил Воцель, — обе стороны вели довольно напряженную беседу и расстались крайне недовольными друг другом.

— Удалось узнать, о чем они говорили?

— Мадемуазель Катрине удалось подслушать конец их разговора, уж больно они разгорячились и забыли об осторожности. Госпожа Кшиштофская требовала от князя деньги, а тот ей отказывал на основании того, порученное ей дело она провалила, потому ничего ей и не причитается, но господин штаб-капитан согласен оплатить счет, хоть и не он был инициатором встречи.

— Надо же, какое благородство! — фыркнул Алекс. — Надо понимать, из дальнейшей игры актриса выбыла, и дальнейшее наблюдение за ней смысла не имеет. А вот за князем Чарторыйским надо бы присмотреть.

Воцель посмотрел на него своими хитрющими глазками.

— Я взял на себя смелость поступить именно так. И вот вчера вечером...

Штаб-капитан даже приподнялся со стула, ожидая услышать что-то действительно важное, но детектив опять зашел издалека.

— Вчера ваш офицер посетил одну неприметную квартиру в доходном доме на окраине. Когда шел туда все время оглядывался, проверял, нет ли за ним слежки. Пробыл там чуть меньше часа, обратно уходил с такими же предосторожностями.

Воцель на мгновение прервался и Алекс, не выдержав, поторопил его.

— Да выкладывайте уже! Не томите!

— У нас не хватало людей для наблюдения за означенной квартирой. К счастью, я успел прибыть на место и лично осуществлял наблюдение после ухода князя.

Сообразив, что от него требуется, штаб-капитан достал чековую книжку. Раскрыл, макнув перо в чернильницу начал заполнять. Посадив кляксу, грязно выругался, выдрал из книжки листок и выбросил его в корзину для бумаг. Второй чек он заполнил как можно более аккуратно, после чего протянул его детективу. Указанная в чеке сумма произвела впечатление, рассказ Воцеля сразу стал куда более содержательным.

— Спустя буквально четверть часа, квартиру покинул еще один господин. К счастью, его личность была мне знакома. Я видите ли стараюсь быть в курсе розыскных листов полиции, благо, нужные связи у меня там есть. Сегодня мне в полиции даже его карточку удалось добыть. Вот она.

С выложенной на стол фотографии на Алекса смотрел приятной наружности молодой человек лет двадцати пяти в студенческом мундире.

— Сейчас он выглядит несколько старше и мундира уже не носит, — прокомментировал фотографию детектив.

— И кто же это?

— Некий господин Кампельсон. Один из руководителей "Земли и воли", сейчас находящийся на нелегальном положении.

— Так, так.

Штаб-капитан задумался над создавшимся положением в свете принесенных детективом известий. Актрису Кшиштофскую можно окончательно списать со счетов, компрометировать Алекса уже никто не собирается, теперь его решили убить. Непонятным оставалось, зачем полонцам потребовалось его, прямо скажем, невысокое и незавидное кресло? И причем тут террористы из "Земли и воли"? Хотя их связь с полонскими националистами можно считать установленной.

— Куда этот Кампельсон пошел проследить удалось?

— Я пытался, — детектив изобразил такое искреннее раскаяние, что не поверить ему было не возможно, — но уж больно ловким оказался, мерзавец. А близко приближаться было нельзя — мог заметить слежку.

— В суде против князя показания дадите?

— Конечно, — заверил офицера Воцель. — А с квартирой что делать?

— Продолжайте вести наблюдение.

Офицер вернул фотографию террориста обратно.

— И все? — удивился детектив.

— Пока, да. С Чарторыйского глаз не спускайте.

Слегка удивленный реакцией заказчика Воцель отправился выполнять поручение, а Алекс задумался о своих дальнейших действиях. Впервые речь шла не только о его собственной жизни, но и жизни самых дорогих ему людей. И ошибиться в этом деле было нельзя. Как не стоило и посвящать в него посторонних. Таких, например, как детектив Воцель. И так, что можно сделать прямо сейчас? Сдать жандармам явочную квартиру "Земли и воли" или с этим не стоит спешить?

Князь Чарторыйский и детектив Воцель величины не сопоставимые. Пошлет князюшка сыщика вместе с его показаниями к чертовой матери и ничего с этим поделать нельзя. Дождаться пока он опять на эту квартиру придет и уж тогда? Так ведь не факт что придет, да и жандармы быстро не раскачаются, упустят князя. С другой стороны, арест одного из руководителей, через которого осуществлялась связь с полонцами, если и не оборвет эту связь полностью, то существенно ее затруднит. К тому же вмешательство жандармов заставит террористов нервничать и ошибаться. При наилучшем раскладе им и вовсе не до какого-то штаб-капитана станет, свои шкуры придется спасать. Только сделать все надо так, чтобы о его причастности к этому делу знало минимальное количество заинтересованных лиц. И сделать это будет нетрудно, если известная ему явочная квартира жандармов до сих пор функционирует.

Положив перед собой лист бумаги, Алекс начал писать, стремясь уложить в несколько сток максимум информации. Положив записку в конверт и заклеив его, штаб-капитан распорядился разыскать Ивасова. Четверть часа спустя, отставной гвардеец предстал перед ним.

— Поедешь по этому адресу. Швейцару при входе скажешь в четвертую квартиру, он тебя должен пропустить. Записку отдашь тому, кто откроет дверь. Если в квартире никого не окажется, записку отдашь швейцару. Скажешь от меня и очень срочно. После этого, пулей обратно. Все понял?

— Не извольте беспокоиться, — заверил Алекса Ивасов, — все сделаю в лучшем виде!

Взяв записку, гвардеец столь шустро рванул к двери, что офицер едва успел остановить его.

— Деньги на извозчика возьми. Так быстрее будет.

Обернулся Ивасов меньше чем за час. Сообщил хорошие новости.

— Письмо в квартиру отдал офицеру в штатском. Письмо при мне прочитали, были очень удивлены. Сказали, свяжутся с вами в ближайшее время. Все.

— Ступай, — отпустил слугу офицер, — продолжай за улицей следить.

После его ухода Алекс откинулся на спинку стула и позволил себе слегка расслабиться. Дело сделано, шестеренки жандармской машины пришли в движение, осталось только дождаться результата. "Надо будет поставить сюда нормальное кресло, а то скоро у меня скоро мозоли будут на спине от этой жесткой и жутко неудобной спинки".

Жандармская канцелярия сработала на удивление быстро, видимо, господин Кампельсон был им весьма интересен. Уже в полдень следующего дня посыльный принес письмо адресованное штаб-капитану Магу, жандармы назначили встречу, причем, в этот же день и времени до нее оставалось в обрез. Вызвать из дома карету Алекс не успевал, пришлось Ивасову поймать на улице извозчика.

Легкий фаэтон с откидным верхом загнали в расположение батальона, разворачивать экипаж пришлось на плацу. Одна из кобыл не упустила возможности задрать хвост и навалить вонючую кучу на вычищенную солдатами до глянцевого блеска брусчатку. Влезая в поданный экипаж Алекс грозно рявкнул.

— Убрать!!!

С тем и убыл под облегченный выдох всего батальона. Все-таки круглосуточное присутствие начальства в расположении держало всех в постоянном напряжении. Ни дежурному офицеру расслабиться нельзя, ни сверхсрочнослужащим унтер-офицерам после отбоя выпить, ни солдатам в самоволку сходить. Даже какого-нибудь салагу за водкой унтерам послать и то было опасно. Комбату на вынос сора из ротной избы наплевать, тут постановкой под винтовку не отделаешься, враз можно на гарнизонную гауптвахту загреметь, а оттуда довольным и радостным еще никто не возвращался.

По дороге штаб-капитан несколько раз приказывал извозчику менять маршрут, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь. И только убедившись в отсутствии слежки, назвал конечный адрес. Швейцар пропустил офицера без лишних вопросов, да еще и с почтением. То ли узнал, то ли был заранее предупрежден. За дверью Алекса встретил уже знакомый ротмистр Лампсберг.

— День добрый, господин ротмистр.

— С вашего позволения, штаб-ротмистр, — поправил жандарм.

— Поздравляю.

Жандарм провел штаб-капитана в кабинет, указал офицеру на стул, сам с комфортом расположился в генеральском кресле.

— Только давайте сразу к делу, — перешел в атаку Алекс, — у меня мало времени. Господин Кампельсон вас интересует?

— Интересует, конечно. Но вы не по тому департаменту...

— К черту ваши департаменты, — прервал жандарма штаб-капитан, — мне свое участие в этом афишировать невыгодно, потому я согласен иметь дело только с вами!

— Ну, хорошо, — согласился штаб-ротмистр. — В таком случае, я буду вынужден задать вам несколько вопросов.

— Спрашивайте, — не стал увиливать Алекс.

— Как вы на эту квартиру вышли?

— Случайно. По моему поручению детективное агентство господина Воцеля разыскивало некого Васова, предположительно члена запрещенной организации "Земля и воля". В процессе розыска на эту квартиру и вышли. А когда Воцель в одном из посетителей опознал Кампельсона, я решил что эта квартира является явочной и немедленно сообщил вам.

— Ваше рвение делает вам честь. Видите ли, мы подозреваем, что через Кампельсона ведется финансирование "Земли и воли" некоторыми иностранными банками. Вот только никаких доказательств этой незаконной деятельности у нас не имеется. А потому, было бы очень интересно побеседовать с этим господином по данному поводу.

Алексу оставалось надеяться на то, что жандармы немедленно схватят Кампельсона сразу, как он на этой квартире появится, а не затеют долгую и нудную игру, пытаясь установить все связи фигуранта.

— Господина Васова вы разыскиваете по делу о покушении на вас?

— Совершенно верно, — подтвердил догадку жандарма штаб-капитан, — ниточка тянется к нему. Полиция же совершенно не желает этим заниматься. Следователь вообще хочет закрыть дело за смертью обвиняемой.

— И как успехи?

— Пока никак, — признался Алекс, — ищем.

— Не забудьте проинформировать, как найдете, — напомнил Лампсберг.

— Пренепременно, — заверил его штаб-капитан.

Жандарм поднялся с кресла, давая понять об окончании встречи.

— Желаю удачи, господин штаб-капитан.

— И вам того же, господин штаб-ротмистр.

Возле парадного Алекса ожидал экипаж с зыркающим по сторонам Ивасовым. Взобравшись в фаэтон, офицер распорядился.

— Трогай!

— Куда изволите, вашество?

— Обратно, дурень!

Дело было сделано, и можно немного расслабиться. Плавно покачиваясь на мягких рессорах под мерный цокот подков по мостовой, штаб-капитан жмурился под яркими солнечными лучами. "Скоро лето". Эта мысль вернула его к текущим заботам: поиску террористов, набору новых унтеров, предстоящим летним маневрам...

— Тпру, зараза!!!

Ехавший навстречу экипаж, такой же наемный фаэтон, внезапно свернул налево, перегораживая путь. Извозчик резко осадил лошадей, но набравшая изрядную скорость повозка не успела остановиться, и лошади налетели друг на друга. Сквозь истошное конское ржание Алекс расслышал ругань, несущуюся с облучка.

— Куда прешь, скотина! Зенки залил?! Туды твою в качель!

Бах! Ругань извозчика прервалась на полуслове. Бах! Слева навалилось тяжеленное тело Ивасова. Убит или ранен — непонятно, но в любом случае уже не боец. Кто стрелял и откуда штаб-капитану было не видно, мешал высокий облучок. Теснота фаэтона мешала вытащить из кобуры револьвер. Оттолкнув навалившееся на него тело, Алекс неловко вывалился из экипажа на мостовую, ушибив правый локоть. Рядом на брусчатку брякнулась сабля.

Через спицы колеса офицер увидел чьи-то ноги в грязных, давно не чищеных сапогах. Торопливо рванув из кобуры "гранд", он взвел курок, просунул ствол револьвера между спицами и, прицелившись, нажал на спуск. Бах! За вырвавшимся из ствола дымом результатов выстрела видно не было, зато наполненный сильнейшей болью вопль дал понять — штаб-капитан не промахнулся.

Выстрел Алекса спровоцировал частую ответную пальбу. Откуда стреляли видно не было, нападавшие не покидали свой экипаж. Но и им скрючившаяся возле колеса цель была не видна, палили наугад. Алексу же оставалось только жаться к колесу, надеясь, что прошивавшие фаэтон пули не заденут его. Ответного огня вслепую он себе позволить не мог, кроме пяти оставшихся в барабане патронов, других боеприпасов у него при себе не было. После десятка выстрелов огонь прекратился, стало слышно, как истошно вопит раненый. "Патроны закончились", догадался офицер. Воспользовавшись паузой он отполз в сторону и укрылся за гранитной тумбой и приготовился встретить нападавших, если те захотят добить его или забрать своего раненого.

Перезарядив барабаны своих револьверов, террористы начали действовать. Как быстро выяснилось, позиция его оказалась далеко не столь защищенной, как ему показалось вначале. Вместо пули нападавшие приготовили для него другой сюрприз, чтобы уж сразу и наверняка. Около тумбы шлепнулся шипящий и дымящий белым дымом сверток. Мозг Алекса лихорадочно начал метаться в поисках выхода. Остаться на месте лежать — взрывной волной достанет, пытаться бежать — пули догонят. В этот момент где-то неподалеку залился трелью полицейский свисток. Штаб-капитан совсем было уже склонился к бегству, пулей ведь еще попасть надо, а взрыв прикончит его наверняка, но тут шипение прекратилось, дым рассеялся, взрыва так и не произошло.

"Повезло". В этот момент один из нападавших отважился приподняться и выглянуть из-за облучка, то ли хотел узнать, почему взрыва до сих пор нет, то ли позицию Алекса уточнить. Стрелком штаб-капитан Магу был весьма средненьким, но этим своим выстрелом мог гордиться с полным основанием. Бах! С пятнадцати шагов, навскидку и точно в лоб. Во лбу нападавшего словно открылся третий глаз, а затылок разнесло в куски. Свалившийся с головы террориста картуз укатился в сторону.

Поблизости заливалось трелями уже несколько свистков, хотя на помощь никто не спешил. Среди окрестных дворников не нашлось ни единого дурака, кто отважился сунуться к месту перестрелки. Раненый тоже затих, не иначе, сознание потерял. Алекс из своего укрытия тоже вылезать не спешил — судя по интенсивности огня, стрелков было двое. И один из них продолжал скрываться где-то за фаэтоном. Наконец, сквозь свистки послышался долгожданный топот тяжеленных сапожищ, ближайший городовой с револьвером наголо спешил на помощь.

— Что случилось, господин штаб-капитан?!

Судя по тому, что полицейского никто не пытался подстрелить, последний террорист предпочел бегство героической гибели от руки царских сатрапов. Поскольку лежа взирать на полицейского было неудобно, к тому же вокруг быстро собиралась толпа зевак, Алекс поднялся, опираясь на тумбу. Кровь после перестрелки кипела, руки едва заметно тряслись, чуть не промахнулся стволом мимо, отправляя "гранд" обратно в кобуру. После пережитого офицеру нужна была разрядка, и ближе всех оказался городовой.

— Сам не видишь, дубина?! Покушение на меня!

— Виноват, господин штаб-капитан! — вытянулся полицейский чин.

— Раненого проверь! А я посмотрю, что там с моими...

Извозчик был однозначно мертв, пуля попала точно в сердце. Алекс залез глубже в экипаж и попытался нащупать пульс на шее Ивасова. Ему показалось, подушечки пальцев ощутили слабый толчок. Боясь спугнуть удачу, штаб-капитан еще раз убедился в наличии пульса и только после этого заорал.

— Доктора! Доктора сюда быстро!

Рана была одна с левой стороны груди, выходного отверстия не было. Рану Алекс заткнул носовым платком, по счастью он был свежим. Дальше надо было повязку наложить, да нечем.

— Бинт! Кто-нибудь, принесите из аптеки бинт! Да быстрее же!

На помощь офицеру пришел один из прохожих.

— Позвольте мне, господин штаб-капитан, я — студент медик.

Будущий врач всяко справится лучше него, потому Алекс решил проверить нападавших, особенно его интересовал раненый. Здесь все было ясно с первого взгляда. Один лишился части черепа, хотя лицо его на удивление хорошо сохранилось, несмотря на дырку во лбу. У второго перебита голень, этот лежал без сознания, а когда очнется узнает, что навсегда останется инвалидом. Правую ногу ниже колена он, считай, потерял. Городовой перетянул ногу террориста его же ремнем, так что смерть от потери крови ему не грозила.

— Воевал?

— Так точно, господин штаб-капитан! Всю Палкарскую кампанию, с первого дня и до последнего!

— Оно и видно. Ты вот что, за "дубину" меня извини. Сорвалось.

— Да ладно, господин штаб-капитан, бывает. Может, еще чего сделать надо?

— Извозчика найди. Надо Ивасова в госпиталь доставить.

С каждой минутой народу прибывало, толпа становилась все больше. Алекс подобрал с земли блестящий никелированный револьвер с новомодным откидным барабаном. К его большому облегчению, патроны в барабане тоже оказались новой конструкции с оболочечной пулей. Страшно подумать, что сотворит мягкая свинцовая пуля, попавшая в кость. А так у Ивасова есть шанс остаться в живых.

— Господин штаб-капитан, извозчик!

Раненых увезли, с ними уехал студент. Сразу после прибыл становой пристав с нарядом полиции, толпу зевак отодвинули подальше, выставили оцепление места происшествия. Буквально следом за становым и судебный следователь пожаловал.

— Опять вы, господин Звальцев?

— Ничего удивительного, это же мой участок.

Только сейчас штаб-капитан заметил, что все события произошли буквально в трех кварталах от расположения стрелкового батальона. Совсем немного не доехали. Всего-то и стоило вернуться обратно другим маршрутом, тогда Ивасов был бы цел. Выходит, следили все-таки. Увидели, как они уезжают и устроили на обратном пути засаду. Причем, засаду подвижную. Молодцы, хорошо придумали, налетели, постреляли и на том же извозчике быстро скрылись. Вот только все у них пошло не по плану.

— А вы большой везунчик, господин Магу, два таких покушения пережить и ни одной царапины! Кстати, из нападавших никого не опознали?

— Никого, — отрицательно качнул головой Алекс. Вы их лучше проверьте на предмет принадлежности к "Земле и воле".

— Думаете? — следователь на секунду оторвался от своих бумаг. — Что ж, обязательно проверим. А пока, не отлучайтесь далеко, мне еще ваши показания записать надо.

— Мне еще товарища раненого надо в госпитале проведать.

— Уверяю вас, вы ничем не сможете ему помочь, только докторам мешать будете.

— Ему лекарства могут понадобиться, — продолжил настаивать Алекс, — сиделку нанять, да мало ли что еще! И, в конце концов, я тут потерпевший, а не обвиняемый!

Смутить Звальцева штаб-капитану не удалось.

— Обвинений в этом деле я еще никому не предъявил, потому сейчас в нем есть только подозреваемые. Кстати, вы третьего нападавшего опознать сможете?

— Нет, лица его я не видел. Эй, осторожнее там! Это бомба!

Приблизившийся к лежавшему на земле свертку городовой испуганно шарахнулся от него в сторону. Заодно и толпа зевак отодвинулась подальше.

— Что же вы мне о бомбе-то не сказали, господин штаб-капитан? — попенял Алексу следователь. — Ладно, давайте с вами займемся. Куда и откуда ехали? С какой целью? Не спеша и со всеми подробностями.

Как не спешил Алекс попасть в госпиталь, а пришлось еще почти час отвечать на вопросы следователя. Потом пришлось заехать в расположение батальона, где можно было привести в порядок форму, пришедшую в абсолютное расстройство после перестрелки. Появляться на людях в таком виде было немыслимо. Среди подчиненных появление комбата одновременно с известиями о покушении на него произвело настоящий фурор, казарма стрелков гудела, как потревоженный медведем улей.

Выждав, пока схлынет напор господ офицеров, к комбату подошел младший унтер-офицер Надежин, недавно принятый обратно на службу.

— Разрешите обратиться, господин штаб-капитан!

— Жив, — сходу предупредил вопрос унтера Алекс, — но очень тяжелый. Вернусь из госпиталя, скажу конкретнее.

— Разрешите с вами, господин штаб-капитан!

— Разрешаю. Зайди к оружейнику, возьми револьвер с кобурой, скажи — я приказал. И бегом ловить извозчика.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан! Будет исполнено!

Оставшись в одиночестве, Алекс переоделся, перезарядил барабан револьвера, сыпанул в карман горсть патронов. Едва только штаб-капитан с сопровождавшим его унтером оказались в экипаже, как Надежин доложил об еще одном событии, произошедшем в первой роте, куда он был направлен.

— Сразу после вашего отъезда штаб-капитан Чарторыйский унтер-офицера Миржика в город послал.

— А тебе до этого, какое дело?

— Так Ивасов просил обо всем, что командира роты касается, ему сообщать. Особенно, если из распорядка выбивается.

— Может, он его за водкой посылал!

— Никак нет, господин штаб-капитан! Спустя четверть часа Миржик вернулся с пустыми руками.

Информация очень интересная, но к делу ее не пришьешь. Мало ли зачем офицер унтера в город послал. А то, что это произошло сразу после отъезда комбата, так это чистой воды совпадение. Как и то, что на обратном пути на них напали.

— Этот Миржик первый, кто ротному подвернулся?

— Никак нет, он у господина штаб-капитана вроде как доверенный.

— И много у Чарторыйского в роте таких доверенных?

— Так один Миржик и остался. Раньше, говорят, больше было, только вы их на комиссии всех вычистили.

"Не зря, стало быть, бумаги марали", усмехнулся про себя Алекс, "знать бы тогда, что этот унтер у Чарторыйского в доверенных ходит, и его бы вычистили". Выудив из портмоне ассигнацию, штаб-капитан протянул ее унтеру.

— Я же не за деньги, господин штаб-капитан! Мне за товарища обидно!

— Бери, раз дают! Если что узнаешь — сразу мне докладывай, только так, чтобы не на виду. А лучше, пиши.

— Рад стараться, господин штаб-капитан! Будет исполнено!

Вот и у штаб-капитана Магу появился свой доверенный человек в роте Чарторыйского. А с учетом последних изменений в унтер-офицерском составе, еще неизвестно, у кого их со временем станет больше. Жаль этого времени осталось ничтожно мало.

К Ивасову их не пустили. Встретивший их доктор — солидный господин с изрядным брюшком и шикарными бакенбардами чинами посетителей не впечатлился.

— Мне не интересно знать, чем вы там командуете, господин штаб-капитан! Раненый слишком слаб для посещений, и я несу ответственность за его жизнь!

— Ну, хоть жить-то он будет?

— Все в руке божией, — ответил врач, — а мы свое дело сделали, пулю вынули, хоть это было нелегко. Организм молодой, здоровый, бог даст — выкарабкается. А вы, господин штаб-капитан, лучше в церковь съездите, помолитесь и свечку поставьте.

Советом доктора пренебрегать не стали, заехали, колена преклонили, свечки за здравие поставили, пожертвование на храм сделали и нищим на паперти тоже кое-что перепало. Теперь все зависело только от самого Ивасова. Хорошо бы еще родители и Аделина не узнали о сегодняшнем происшествии, но это было совсем нереально. Уже завтра все утренние газеты выйдут аршинными заголовками на первых полосах. Жалко светская жизнь в это время весьма скудная и перебить эту новость нечем. А уж когда докопаются, что это покушение не первое... Алекс нервно передернул плечами и глубже закутался в офицерский плащ. Несмотря на конец весны, вечера и ночи еще были холодные.

Глава 4

На следующий день Звальцев сам явился к штаб-капитану Магу.

— Вполне разумный выбор, господин Магу, здесь вам никакие террористы не страшны. Почти тысяча солдат вас охраняет.

— Всего шесть сотен штыков, — поправил следователя Алекс. — Есть новости, раз уж вы сами сюда пожаловали?

— Есть, — кивнул судебный. — Помните, я вам про некого господина Васова рассказывал?

— Конечно, помню! Его сейчас ищут по моему указанию.

— Можете прекратить поиски.

— Вы его нашли?

— Нет, — отрицательно покачал головой следователь, — это вы его нашли. Точнее, пуля из вашего револьвера нашла. Помните того, с простреленной башкой?

— На память не пока жалуюсь, все помню. Так это был он? Ошибка исключена?

— Исключена, — подтвердил Звальцев, — его опознали. Так что некоторое время можете спать спокойно, пока "Земля и воля" нового желающего по вашу душу найдет.

Манера ведения дела господином судебным следователем Алексу и раньше не нравилась, а после этих слов он решил наглеца стоит одернуть.

— А я вот думаю не ждать, а не довести ли мне до министра внутренних дел, что господин следователь Звальцев вместо того, чтобы преступников искать, только трупы считает, да потерпевшим хамит!

Речь штаб-капитана следователя не впечатлила. Сочувственно склонив голову, он поинтересовался.

— Жалобу писать будете?

— Нет, зачем же. Я сам на прием пойду. И отца с собой возьму. Или князя Белогорского. А лучше, обоих вместе!

Звальцева почему-то впечатлило упоминание сенатора.

— Князь Белогорский вам кем приходится?

— Тестем. Тестем он мне приходится.

Если сам министр по наущению сенатора на него внимание обратит, то легко можно в отставку вылететь с волчьим билетом так, что и в присяжные поверенные не возьмут. К чести судебного следователя, лебезить не стал, хоть грозящими неприятностями проникся.

— Что же вы, господин штаб-капитан, сразу к министру. Просто раненый вами террорист еще слаб, крови много потерял. Врачи сегодня его допросить не дают, только потому я к вам и заглянул. А уж завтра мы из него фамилию третьего выбьем, в розыск объявим, никуда не денется. Потом, глядишь, и весь клубочек размотаем.

— Мотайте, господин следователь, мотайте, только побыстрее. Не век же мне на этой койке спать. У меня жена скоро рожать должна!

После ухода Звальцева, Алекс отправил посыльного за детективом Воцелем. Тот явился пару часов спустя. Сходу, не дав детективу опомниться, штаб-капитан поинтересовался.

— Как идут поиски Васова?

— Ищем, господин штаб-капитан, ищем.

— И каков результат?

Под пристальным взглядом офицера детектив смутился, пожалуй, впервые на памяти Алекса.

— Ну... Э-э-э... На друзей его вышли, сокурсников бывших...

— Да, ладно, Воцель, не пыжьтесь, нашел я его. Точнее он меня, но при личной встрече выяснилось, стреляю я все-таки лучше него.

— Рад, — детектив натянул на лицо как можно более радостную мину, — очень рад за вас, господин штаб-капитан.

Алекс сделал вид, будто поверил, сейчас его больше интересовал другой момент.

— Жандармы явочную квартиру под наблюдение взяли?

— Так точно, господин штаб-капитан! Сегодня с утра. Я был крайне удивлен их появлением.

— Что-нибудь еще имеете сказать?

Если бы не объемистый живот, то детектив изобразил стойку "смирно" что со стороны смотрелось довольно комично.

— Никак нет! Выходит, вы в услугах моего агентства больше не нуждаетесь?

— Разве я приказал вам снять наблюдение со штаб-капитана Чарторыйского?

— В таком случае, — сразу завел свою шарманку Воцель, — нельзя ли...

— Нельзя, — отрезал Алекс, — сдается мне, вы еще аванс не отработали!

После ухода детектива, Алекс откинулся на спинку скрипучего стула. За окном солнце небезуспешно пыталось пробиться через низко висящие облака. С плаца доносились команды вперемешку с матюгами — унтер-офицеры занимались строевой подготовкой с новобранцами. "Надо будет все-таки поставить в кабинет приличное кресло. И сегодня же проведать Ивасова в госпитале, а вечером непременно навестить Аделину в доме ее отца". Нужно было пользоваться моментом, пока новые охотники не встали на след неизвестно чем не угодившего им штаб-капитана. И ждать. Чем-то Алекс напоминал себе паука, сидевшего в центре сплетенной им паутины, и ждущего, какая из ниточек дернется.

Первой, как ни странно, задергалась ниточка, ведущая к штаб-капитану Чарторыйскому. И опять отличился младший унтер-офицер Надежин. Следовало признать, идея направить его в первую роту оправдала себя полностью. Проскользнув в кабинет комбата, запыхавшийся унтер доложил.

— Господин штаб-капитан, только что слышал, как господин штаб-капитан Чарторыйский господина штаб-капитана Николосова распекали!

— Подожди, подожди, — остановил унтера Алекс, — что-то многовато у тебя господ штаб-капитанов для одного предложения. Еще раз повтори, что ты сказал, только четко и без чинов.

Переведя дыхание и снизив громкость голоса, Надежин изложил суть произошедшего.

— Я за ротным командиром приглядывал. А тут смотрю, он в расположение третьей роты направился. Я сразу подумал, неспроста это, ну и за ним. Он в ротную канцелярию зашел, а я под дверью подслушал. Сперва-то они тихо говорили, слов не разобрать было, а потом кричать начали. Наш ротный от господина штаб-капитана Николосова что-то требовали, а тот вроде как отказывался. Тогда наш ротный кричать стал. Я, говорит, тебя опозорю и по миру пущу!

— А что именно Чарторыйский от Николосова хотел?

— Виноват, господин штаб-капитан, не расслышал.

Протянув унтеру мелкую ассигнацию, комбат отпустил его.

— Ладно, ступай.

Когда за Надежиным закрылась дверь, Алекс задумался. "Выходит, Чарторыйский Николосова держит на каком-то крючке. И надо думать, надежно держит. Так что же мне делать, причислить командира третьей роты к стану врагов или попытаться его с этого крючка снять, сделав его своим сторонником? Только сделать это надо аккуратно. Так, чтобы Чарторыйский ни сном, ни духом. Кажется, пришла пора поговорить с гсподином Николосовым откровенно". Отправив за ротным посыльного, комбат приготовился к серьезному разговору.

— По вашему приказанию прибыл, господин штаб-капитан!

— Присаживайтесь, — Алекс указал Николосову на стул, — разговор у нас будет долгим. Мне стало известно, что не далее часа тому назад штаб-капитан Чарторыйский подбивал вас к неблаговидному поступку, а когда вы отказались, прибег к шантажу.

Николосова со стула, будто пружина подбросила.

— Ничего подобного не было, господин штаб-капитан!

Реакция вполне ожидаемая, все поначалу отрицают, придется нажать.

— Я ведь, господин штаб-капитан до истины все равно докопаюсь, с вашей помощью или без. Вот только в первом случае у вас будет шанс спастись, а во втором уже нет. Подумайте хорошо.

— У меня есть время подумать?

Так, хорошо, он уже начал сомневаться. Попробуем нажать сильнее.

— Нет, ответ нужно дать здесь и сейчас. И сядьте, не маячьте перед глазами!

Николосов подчинился и опустился обратно на стул. Сев, как-то сразу сник, будто до того был надут, а сейчас из него выпустили воздух.

— Спрашивайте, я готов ответить на ваши вопросы.

— Что хотел от вас Чарторыйский?

— Скомпрометировать вас. Любым способом.

— Скомпрометировать?!

Этим ответом Алекс был очень удивлен. Однако, похоже, Николосов говорил правду.

— Сначала он хотел стать командиром батальона. Потом появились вы, и Чарторыйским решил вас скомпрометировать связью с Мамтильдой Кшиштофской...

— Вы знали?

— Да, — подтвердил Николосов, — знал. Он был так уверен в успехе этого предприятия, что не считал нужным скрывать его даже от меня. Но вы устояли...

На этом месте признаний Алекс смутился. Перед Мамтильдой он устоял, но совсем уже безгрешным остаться ему не удалось. Впрочем, никому признаваться в этом штаб-капитан не собирался.

— Чарторыйский разозлился, — продолжил Николосов, — сильно разозлился. Потом последовали два подряд покушения на вас. Но к ним я не имею ни малейшего отношения! Для меня это было полной неожиданностью! Вы мне верите?

— Верю. Продолжайте.

— Сегодня Чарторыйский пришел ко мне и потребовал скомпрометировать вас. Я это уже говорил.

Сначала Чарторыйский собирался скомпрометировать комбата сам. Когда это не удалось, за дело взялись боевики "Земли и воли". Теперь князь решил вернуться к первому варианту, только действовать чужими руками. У него даже собственных идей не осталось! Похоже Чарторыйский и те, кто стоят за ним находятся в цейтноте.

— И вы отказались?

— Нет. Я не знал, как это можно сделать.

На этом месте Николосов остановился, сейчас ему предстояло признаться в собственных грехах перед своим прямым и непосредственным начальством.

— Так чем же Чарторыйский вам угрожал?

— У меня долги, — признался Николосов. — Карточные. И векселя давно просрочены. А у меня семья, жена ничего не знает...

Просроченные векселя означали, что по их предъявлению к оплате должника бросят в яму и сидеть он там будет до тех пор, пока его кто-нибудь не выкупит. Офицера со службы, разумеется, попрут, дворянская фамилия, и весь род будут опозорены. Есть чего бояться.

— Вы — игрок?

— Нет, что вы! Меня втянули, хотя понял это я уже потом. Сначала дали выиграть несколько раз. Я втянулся, потом проиграл. Крупно. Выписал первый вексель. Захотел отыграться. Слово дал — выйду в ноль и сразу брошу! Не вышел, опять проиграл. Новый вексель. Мне казалось еще чуть-чуть, еще немного...

Известная история, ничего нового.

— Деньги брали у Чарторыйского?

— И у него тоже, — признался Николосов, — но не только. А вот все векселя оказались у него, он их выкупил.

Осталось уточнить сумму.

— Сколько?

— Четырнадцать тысяч.

Для армейского обер-офицера, пусть даже ротного командира, сумма огромная. Не то, что честной службой скопить, даже с ротного хозяйства за десять лет не украсть.

— Чарторыйский дал мне сроку подумать — до завтрашнего дня.

Можно снять Николосова с крючка, на который его поймал Чарторыйский, но это было бы слишком просто. Сидевшему перед ним офицеру, абсолютно опустошенному и ждущему своего приговора, Алекс предложил.

— Вот завтра с утра ко мне и приходите, а я пока думать буду, чем же вы меня компрометировать будете.

Николосов ушел, оставив штаб-капитана Магу в состоянии глубокой задумчивости. Алекс размышлял о том, какую такую наживку скормить Чарторыйскому, чтобы он клюнул на нее, долго не раздумывая. Хотя с куда большим удовольствием он приготовил бы для князя не крючок, а острогу.

"Итак, что мы можем предложить князюшке? Деньги? Смешно. Это для штаб-капитана Николосова четырнадцать тысяч сумма запредельная, а для сына банкира Магу — мелочь. Злоумышления против династии? В свое время я и вправду сыграл не слишком благовидную роль в судьбе одной Великой княжны, но злого умысла у меня не было. Да и было это давно. Связь с иностранной разведкой? Опять мимо. Тут хоть какая-то реальная зацепка нужна, а я ни с одним иностранным дипломатом даже водки не пил". Качнувшись на скрипучем стуле, штаб-капитан продолжил мысленные поиски.

"Что у нас там еще осталось? Женщины? Уже было... Стоп, а ведь действительно было! Кого может скомпрометировать связь с баронессой Люменкрофт? Да меня же и может! Не как офицера, а как женатого мужчину. Аделина измены не простит, а к тому еще прибавятся проблемы с князем Белогорским, именем которого я столь лихо козырял в разговоре с судебным следователем". Только сейчас до Алекса полностью дошло, сколь серьезно он рисковал, посещая особняк баронессы.

Для начала требовалось железное обоснование знания Николосовым факта посещения штаб-капитаном Магу баронессы Люменкрофт. "Кто-то проболтался? Ага, этой же ночью. Не годится. Знал раньше, но не придал значения? Потому и Чарторыйскому сегодня не рассказал, а ночью припомнил. Уже лучше. А проболтался Ивасов своему приятелю Надежину, Николосов подслушал разговор случайно. Ивасова сейчас не спросишь, Надежина можно предупредить. Хорошо".

Как Чарторыйский распорядится полученной информацией? Сразу начнет шантажировать? "Я просто посмеюсь ему в лицо, а он свои намерения раскроет. Нет, ему надо брать меня на горячем, со спущенными, так сказать, штанами, и сразу ломать через колено в присутствии пары-тройки своих особо доверенных свидетелей. Придумывать более сложные схемы у князюшки времени нет. Примем за основу".

Теперь место. "С этим понятно — особняк баронессы, другого и быть не может. Для этого Чарторыйскому с соратниками придется уж если не взять здание штурмом, то хотя бы проникнуть в него. Это вполне возможно, сам такое проделывал дважды, да еще и в одиночку. Годится. Осталось только уговорить на эту авантюру саму Биргет, что очень трудно, но не невозможно".

Теперь о том, что в свою очередь можно предъявить князю со товарищи. "Незаконное проникновение в особняк. Хорошо, но мало, могут и отвертеться или отделаться отставкой. Они знают, я с револьвером не расстаюсь, могу дотянуться до кобуры и пальнуть с перепугу, а значит, и сами будут вооружены. Это уже можно представить как вооруженный грабеж. Нет, лучше так: баронесса привезла в особняк драгоценности, до того хранившиеся в банке или крупную сумму денег, для охраны наняла детективов, все, естественно, держала в тайне. Злоумышленники же узнали и попытались ценностями завладеть. Все можно обставить с высочайшей достоверностью, ни один прокурор не усомнится в их виновности. Отлично".

Оставалось решить последнее — что делать самому. "У Аделины не должно быть ни малейших сомнений в моей верности, а потому имя Алекса Магу не должно нигде упоминаться. В особняке должен быть черный ход, ведущий во внутренний двор. Я зайду с парадного хода, и сразу выйду с черного. Жаль не удастся увидеть рожи князя, когда он поймет, в какое дело вляпался. Ну да чего уж теперь".

План, прямо сказать, был не идеальным, содержал множество допущений. И все же Алекс считал его вполне выполнимым. Главным же достоинством плана было то, что на любом его этапе, включая самый последний, от него можно было отказаться с минимальными потерями. Поскольку долготерпение не входило в список добродетелей штаб-капитана Магу, действовать он решил немедленно, этой же ночью.

Начал Алекс с младшего унтер-офицера Надежина. Вызвав унтера к себе, Магу проинструктировал его, что Чарторыйскому говорить, если спросит. В случае успеха, посулил два червонца — для начинающего унтера деньги немалые.

— Спросит, зачем я тебя сейчас вызывал, скажешь, новости из госпиталя сообщил. Дескать плох твой дружок и в сознание еще не приходил.

— А он и вправду плох, господин штаб-капитан?

— Откуда же я знаю?! Не было никаких новостей. Завтра посыльного пошлю, а время будет, и сам съезжу, узнаю. Тебя, не проси, не возьму. Нас теперь вместе видеть должны как можно реже. Все понял?

— Так точно, господин штаб-капитан!

Поздним вечером, закутавшись в плащ и скрыв лицо под козырьком низко надвинутого кепи, Алекс выбрался из расположения батальон. Извозчика ловил дольше, чем ехал потом до особняка Биргет. Минут пять офицер терзал звонок в ожидании дверного стража.

— Хозяйка дома?

Узнав офицера и поняв его миролюбивый настрой, мужик ничего скрывать не стал.

— Так точно, вашество! Уже в спальню отбыть изволили.

Вместо тычка в зубы стражник получил полтинник, а штаб-капитану существенно сократил время поиска хозяйки. С порога спальни Алекс решительно заявил.

— Я к тебе по делу.

— Мне сразу раздеваться?

— Не надо раздеваться, — остановил женщину офицер. — Скажи лучше, у тебя есть драгоценности, которые ты хранишь в банке.

— Есть, — призналась баронесса прежде, чем удивиться. — А тебе они зачем?

Штаб-капитан изложил Биргет свой план в той части, что непосредственно касалась ее. И план этот баронессе сразу и категорически не понравился.

— Да они мне в доме все разнесут! А у меня здесь мебель, картины!

Офицер обещал ей компенсировать все потери и разрушения, но вошедшая в раж женщина ничего и никого не желала слышать. Сходу отвергала все разумные предложения напрочь. В этот момент Алекс заметил, раскрасневшаяся и возбужденная баронесса чудесно похорошела. А может, просто сказалось опять затянувшееся воздержание. В конце концов, он все равно уже здесь, в спальне с большой и мягкой кроватью.

— Раздевайся!

Час спустя баронесса была согласна на все и без каких-либо условий.

Обратно в расположение батальона его командир заявился под утро. Едва только прикорнул, как его разбудил штаб-капитан Николосов. После почти бессонной ночи глаза слипались и мысли ворочались с большим трудом. В отличие от баронессы Люменкрофт офицер от предложенного плана отказываться не стал, не то у него было положение.

— В случае если все сделаете как надо, о долге можете забыть, — пообещал ему Алекс.

— А что мне делать, если Чарторыйский захочет взять меня с собой в особняк? В таком случае, я предстану таким же преступником, как и они!

— Непременно захочет, — ухмыльнулся комбат, — только хрен ему! В нужный день я вас назначу дежурным по части.

Все-таки в положении командира части есть свои преимущества — в такого рода делах не надо искать сложных решений, достаточно просто отдать приказ. Придется Чарторыйскому действовать самому.

— Прошу прощения, господин штаб-капитан, а когда наступит этот "нужный" день?

— Через два-три дня. Баронесса Люменкрофт даст знать, когда у нее все будет готово. А теперь ступайте и постарайтесь не забыть, каковы ставки в этой игре.

— Не извольте беспокоиться, — поднялся Николосов, — я все сделаю, как надо. Чарторыйский ничего не заподозрит.

После утреннего развода, воспользовавшись моментом, штаб-капитан Магу отлучился в госпиталь, чтобы проведать Ивасова. И хоть к раненому его не пустили, он был еще очень слаб, лечащий врач был полон оптимизма.

— Если до сих пор не помер, то даст бог и дальше не помрет.

И предложенные деньги взял. Стало быть, шанс на выздоровление и впрямь был немаленький. Обрадованный хорошими известиями Алекс поспешил вернуться обратно в расположение. При попытке поймать извозчика, на штаб-капитана налетел один из тех мальчишек, что оглашая звонкими криками округу, продавали утренние газеты. Спеша обставить конкурентов, пацан летел по тротуару сломя голову, так, на полном ходу с Алексом и встретился, едва не сбив офицера с ног. Реакция у газетчика была мгновенной, но штаб-капитан оказался чуточку быстрее.

— Куда?!

Ухо мальчишки было сжато будто тисками. Поняв, что расправы за содеянное избежать не удастся, пацан решил прикинуться дурачком.

— Дяденька офицер, купите "Столичный курьер".

Такого рода газетенки, кормившиеся с околосветских и околокриминальных слухов, Алекс никогда не читал, в данном случае его интересовал заголовок, который кричал мальчишка прежде, чем на него налететь.

— Повтори заголовок, что ты перед этим кричал, — потребовал штаб-капитан.

— Ах, это, — обрадовался газетчик. — Разгром "Земли и воли", арестовано все руководство организации, аресты продолжаются в столицах и нескольких губерниях!

А потом по привычке добавил.

— Купите "Столичный курьер".

— Ладно, давай.

Отпустив ухо, тут же налившееся алым, Алекс выудил из кармана целый серебряный полтинник и бросил его газетчику.

— Сдачи не надо.

От такой новости пацан все прежние обиды сразу забыл, вручил офицеру газету и, голося на всю улицу, помчался дальше. "Столичный курьер" благочестием не отличался, как и скрупулезностью проверки публикуемой информации, выдаваемой читателю на паршивой коричневатой бумаге. Данное издание брало оперативностью. Нужная Алексу статья занимала почти всю первую полосу с аршинным заголовком. В ней было рассказано, как накануне днем доблестные жандармы штурмом взяли явочную квартиру "Земли и воли", где почти все ее руководство и повязали, несмотря на оказанное властям сопротивление.

Вот и вторая ниточка дернулась. Оперативно сработали жандармы, а Чарторыйский, выходит, знал об этом еще вчера. Теперь понятно, почему он задергался и начал на Николосова давить — от отчаяния. В статье даже приводились фамилии арестованных, но как Алекс ни искал, фамилии господина Кампельсона обнаружить так и не смог. "Не иначе, удалось таки ускользнуть мерзавцу. Надо будет у Лампсберга уточнить", решил штаб-капитан.

Потому, от госпиталя он не сразу вернулся в часть, а заехал на известную ему явочную квартиру жандармов. Как в принципе и ожидалось, там никого на месте не оказалось, но записку передать швейцар согласился. Вернувшись в часть, Алекс едва не разминулся с унтер-офицером Миржиком. Отдав честь, унтер хотел было пройти мимо, но был остановлен комбатом.

— Унтер-офицер, ко мне!

Унтер борзо подскочил, щелкнув каблуками с едва заметным акцентом доложил.

— По вашему приказанию прибыл, господин штаб-капитан!

Со стороны глянуть — образцовый унтер. Стоит, не шелохнется, по уставу, глазами начальство ест, а если внимательнее приглядеться, в уголках губ прячется усмешка.

— А вы, почему здесь? — удивился командир батальона. — По плану занятий ваша рота должна находиться на полевом выходе!

— Так точно, господин штаб-капитан, там она и находится. А меня ротный командир господин штаб-капитан Чарторыйский в расположении оставили!

"Князюшка роту на занятия увел, а унтера в качестве соглядатая оставил", догадался Алекс. В намерения комбата не входило облегчать Миржику задачу, а потому, он вцепился в него мертвой хваткой.

— Почему тебя ротный оставил?

— Прихворнул я, господин штаб-капитан! Батальонный фельдшер сказал на улицу мне нельзя.

— Так какого черта ты по расположению шляешься, заразу разносишь?! — набросился на него Алекс. — Марш к фельдшеру, пусть положит тебя в лазарет, скажешь, я приказал! И до полного выздоровления из лазарета чтобы ни шагу! Увижу, ты у меня на гауптвахте долечиваться будешь! Понял?! Выполнять!

— Так точно, господин штаб-капитан!

Сплавив Миржика в лазарет, и на время избавившись от слежки, офицер решил, что сейчас самое лучшее время для встречи с Николосовым. Не заморачиваясь сложными комбинациями, штаб-капитан отправил за ним посыльного. И пусть весь батальон видит это. Ведь что может быть более обычным, чем вызов ротного командира к командиру батальона? Предлог для вызова всегда найдется. Например, обсудить дополнительные меры безопасности перед предстоящей завтра стрельбой боевыми патронами. Новобранцев в роте много, кто-нибудь из них может не в ту сторону пальнуть.

— По вашему приказанию прибыл!

— Присаживайтесь, — Алекс указал ротному на стул. — Как прошел разговор с Чарторыйским? Он поверил?

— Думаю, да, — склонил голову Николосов.

— В таком случае, через пару дней можно начинать. Надо еще успеть кое-что подготовить, подробности вам знать ни к чему.

Подробности операции штаб-капитана Николосова не интересовали, его больше интересовал другой момент.

— А что будет со мной?

— Ничего, — пожал плечами Алекс, — дальше будете служить, как служили раньше.

— Но мои долги? Даже если от Чарторыйского удастся избавиться, векселя никуда не денутся. Он найдет способ предъявить их даже из тюрьмы!

Тяжело вздохнув, это дело и без того стоило ему уже немало, штаб-капитан Магу залез в стол и вытащил чековую книжку.

— Только не вздумайте оплачивать векселя моим чеком, — предупредил Николосова Алекс. — Когда все закончится — обналичьте чек. А лучше, положите на счет в банке. Когда векселя предъявят, тогда их и оплатите. Никакого урона чести.

Николосов схватил протянутую ему бумажку, впился взглядом в написанные комбатом цифры. В этих цифрах и размашистой подписи под ними была заключена вся его жизнь.

— Я отслужу, — привстав со стула, Николосов неожиданно вцепился обеими руками в руку Алекса, — верой и правдой!

— Пустое, господин штаб-капитан.

Комбат попытался вернуть себе контроль над рукой, но ротный ее не выпустил. Спас Алекса осторожный стук в дверь.

— Разрешите, господин штаб-капитан?

За каким-то хреном нелегкая принесла батальонного адъютанта Сташчака. Выпустив руку, Николосов плюхнулся обратно на стул, стерев с физиономии радостно-возбужденное выражение и натянув озабоченно-деловое. Спешно сунул полученный чек в карман мундира.

— Войдите, — разрешил Алекс.

На пороге возник капитан Сташчак.

— Утренняя рапортичка, господин штаб-капитан!

— Давайте, — протянул руку комбат. — А вы помните, безопасность, прежде всего! И стреляные гильзы чтобы сдали все до единой!

— Будет исполнено, господин штаб-капитан! — вытянулся Николосов. — Разрешите идти?

— Ступайте, — махнул рукой Алекс. — И вы тоже.

Комбат сделал вид, будто углубился в изучение поданной ему рапортички по личному составу батальона. Первым из кабинета вышел стоявший рядом с дверью Сташчак, следом за ним Николосов. Левую руку ротный продолжил держать в кармане, будто боялся, что может исчезнуть лежавший там чек стоит только выпустить его из пальцев. Когда дверь за офицерами закрылась, Алекс отложил рапортичку и откинулся на спинку стула, в очередной раз, вспомнив о давно планируемой покупке приличного кресла с кожаной обивкой. Кости были брошены, теперь оставалось только узнать, кому и сколько выпадет. А будет это только тогда, когда Биргет сообщит ему о полной готовности.

На следующий день принесли ответ от Лампсберга. Штаб-ротмистр извинялся за невозможность личной встречи, ссылаясь на страшнейшую занятость и нехватку кадров. В принципе, это могло быть правдой, учитывая недавний арест верхушки "Земли и воли". Сейчас их них наверняка выбивают всю возможную информацию, пока она не успела остыть. В конце записки жандарм хоть и не прямо, но подтверждал подозрение Алекса — Кампельсону удалось избежать ареста и сейчас он скрывается где-то в столице. Надежда на то, что за оставшееся время с ним вновь встретится Чарторыйский и детективам Воцеля удастся эту встречу отследить, была откровенно слабой.

Зато визит в госпиталь наконец-то увенчался удачей, Алекса пустили к Ивасову.

— Только не очень долго, — предупредил врач, — он еще очень слаб.

К немалому удивлению штаб-капитана, он оказался не первым посетителем раненого. Возле кровати Ивасова сидела женщина, и она явно не была сестрой милосердия. Увидев в дверях Алекса, женщина подхватилась, и он узнал в ней одну из прислуги семейства Магу. Он попытался, но так и не смог вспомнить ее имени.

— Прошу прощения, господин Магу, мне можно уйти?

— Только недалеко, я скоро уйду, а ты сможешь вернуться.

Изобразив книксен, женщина выскользнула из палаты. "Ей, значит, можно сидеть сколько угодно, а меня всего на несколько минут пускают. Эх, похоже, не отвертеться уже Ивасову от свадьбы". Выглядел отставной гвардеец — краше в гроб кладут. Исхудавший, бледный от большой потери крови.

— Как самочувствие?

— В груди больно очень, — пожаловался раненый.

Говорил он с трудом и не очень внятно.

— Не ври! Если бы тебе по-настоящему больно было, ты, так развалившись не лежал! О нем все беспокоятся, о здоровье справляются, а он тут на белых простынях лежит и на жизнь жалуется! Чтоб я от тебя ничего подобного больше не слышал!

— Слушаюсь, — просипел Ивасов.

— Вот, — подобрел Алекс, — другое дело. Ты, главное, выздоравливай, а там мы тебя еще женим, я уже даже знаю на ком. И все расходы на себя возьму.

— С-спасибо.

Это "спасибо" должно было понимать как согласие, жаль его пассия ничего не слышала. Или слышала? Из-за двери донесся шум, затем она открылась, вошел врач, за ним бочком проскользнула горничная, мышкой юркнула к кровати раненого, где замерла, стараясь не привлекать к себе внимания.

— Вам пора, господин штаб-капитан.

— Уже ухожу. Доктор, можно вас на минуту?

Отведя врача в сторону, Алекс принялся допытываться.

— Почему Ивасов жалуется на боль? У вас лекарств каких-то нет? Денег не хватает? Так вы скажите, я найду!

— Успокойтесь, господин хороший, — осадил его доктор, — не в лекарствах дело и не в деньгах. Тут деньги не все решают. Я могу сделать раненому укол морфия, ему станет легче, только тогда, велик риск по итогам лечения сделать из него законченного морфиниста. Вы этого хотите?

— Нет, что вы! — открестился от такой перспективы штаб-капитан. — Но что-то же можно сделать?

— Терпеть, — посоветовал эскулап. — Господь терпел и нам велел.

— Всего хорошего, доктор.

Прежде, чем окончательно покинуть госпиталь, офицер сделал крюк и еще раз заглянул в палату Ивасова. Женщина все так же сидела подле раненого, держа его за руку. На скрип приоткрывшейся двери она обернулась. Алекс жестом подозвал ее к себе. Сиделка подошла, остановилась на приличествующем расстоянии, склонила голову.

— Как зовут?

— Евстихеей, господин Магу.

Наградили же родители имечком, на трезвую голову и не выговоришь.

— В доме знают, где ты сейчас?

— Да, меня отпустили, только сказали, за пропущенные дни из жалованья вычтут.

Достав из портмоне несколько ассигнаций, так, чтобы на месячное жалованье горничной хватило, Алекс протянул Евстихее деньги. Та, как стояла, так и осталась стоять, даже не шелохнулась. Только сейчас до штаб-капитана дошло — во всем случившемся с Ивасовым женщина винит именно его. И попробуй, объясни дуре-бабе, что все произошедшее — чистой воды случайность. Поменяйся они в фаэтоне местами и сейчас на госпитальной койке лежал бы он. Или на столе в морге. А могли и вдвоем на кладбище оказаться, если бы брошенная террористами бомба взорвалась.

Дальше стоять с протянутой рукой становилось зазорным.

— А ну, взяла деньги!

Годами вбитая привычка подчиняться приказам хозяев сработала, горничная спешно протянула руку за ассигнациями. Прежде, чем разжать пальцы и выпустить деньги, Алекс, понизив голос, предупредил.

— Смотри, чтобы у Ивасова ни в чем нужды не было. Я его часто навещать буду. Если денег не хватит, еще дам. Чего хватать не будет, только скажи.

— Не извольте беспокоиться, господин Магу. Я все сделаю.

А сама глаз так и не подняла. Впрочем, еще и с прислугой разбираться не было ни желания, ни времени. Отдав деньги сиделке, Алекс отправился обратно в расположение батальона, ведь подготовку к летним маневрам никто не отменял.

На обратном пути из госпиталя штаб-капитан обнаружил за собой слежку. Черная закрытая карета с занавешенными окнами, без каких либо родовых гербов и вензелей. Вряд ли Алекс обратил бы на нее внимание, если бы не слышал ее описание от Анатоля. В такой же, а скорее именно в этой самой передвигалась недоброй памяти актриса Кшиштофская. Следили явно не профессионалы, тех Алекс с его куцым опытом не обнаружил бы. Когда наемный экипаж остановился у ворот воинской части чтобы высадить седока, черная карета проехала мимо и, свернув за угол, скрылась из виду. Офицер головы не повернул в ее сторону, не желая выказывать интерес к ней и ее пассажирам. Пусть пока не подозревают о том, что намерения их уже раскрыты. Хорошо бы еще детективов Воцеля за ними пустить

Часовой у ворот привычно взял "на караул", а батальонной канцелярии штаб-капитана дожидался легкий на помине Аверкий Воцель. К большому удивлению Алекса, детектив почти по-приятельски гонял чаи с батальонным адъютантом. При появлении командира капитан Сташчак вскочил, а Воцель едва только начал отрывать зад от стула.

— По какому вопросу?

— По вопросу приобретения канцелярских принадлежностей, господин офицер!

Если бы не едва заметная смешинка в глазах детектива, то и впрямь можно было подумать — мелкий купчик пришел воякам залежалый товар толкнуть.

— Проходите.

Вслед за Алексом в кабинет просочился Аверкий, плотно прикрыв за собой дверь.

— Вы только на казенных поставках нажиться решили или у вас есть что-то еще?

— Я тут с самого утра сижу, — начал оправдываться детектив, — надо же было как-то оправдать свое присутствие. Кстати, я с вашим капитаном о небольшом проценте почти уже договорился, только ваш приход помешал.

— К черту Сташчака, какие есть новости? Чарторыйский на еще одну явочную квартиру навел?

— Не совсем так. Следить за князем стало проще простого. Весь день он проводит на службе, вечером со службы домой, утром из дома на службу. По дороге никуда не заходит, ни с кем не встречается. Но вчера поздним вечером на квартире Чарторыйского произошло большое собрание. Было полтора десятка гостей, все в партикулярном, но некоторых выдавала военная выправка.

— Гостей отследили?

— Там было всего три детектива, — второй раз пустился в оправдания Воцель, — один остался у квартиры князя, двое попытались отследить гостей.

— Что значит пытались?

— Одному удалось оторваться от слежки, — голос детектива стал совсем уж покаянным, — ночь, темнота... Второго детектив отследил до особняка князя Поссолинского. Внутрь, естественно, попасть не удалось.

— Долго заседали?

— Больше двух часов, — облегченно выдохнул Воцель.

Выволочка за упущенных гостей и их неустановленные личности миновала.

— У вас есть возможность оправдаться, Воцель.

— Я весь внимание, господин штаб-капитан.

— Когда выйдете из ворот, за углом по правую руку стоит черная карета без гербов. Я должен знать, кому она принадлежит.

— Будет исполнено, — почтительно склонил голову детектив.

— И вот еще что... Будьте готовы в любой момент снять наблюдение с Чарторыйского и всех остальных фигурантов.

— Как я понимаю, ваша операция вступает в завершающую фазу, — догадался владелец детективного агентства, — где лишние свидетели вам не нужны. Надеюсь, вы хорошо знаете, что делаете.

— Не сомневайтесь, господин Воцель, отлично знаю. У вас есть что-нибудь еще?

— Да, мне бы...

Детектив вышел из канцелярии унося в кармане очередной чек на довольно кругленькую сумму. Алекс Магу остался в кабинете в состоянии глубочайшей задумчивости. Подтверждались самые худшие его опасения. Чарторыйский действовал не сам по себе, за ним, скорее всего, стоят другие полонские магнаты. Князья Поссолинские уж несомненно. А цели этого заговора так и остаются для него тайной. Ну не ради же жалкого кресла командира стрелкового батальона собирались вчера все эти люди! "Кресло приличное, кстати, надо будет все-таки купить".

Вся надежда оставалась на то, что после визита в особняк баронессы Люменкрофт князь Чарторыйский станет куда более разговорчивым и весь этот клубочек удастся размотать до последней ниточки. А пока оставалось только ждать. Ждать и готовить батальон к летним маневрам.

До обеда штаб-капитан занимался мелкими хозяйственными делами, пытаясь разгрести кучу всевозможных бумаг, скопившихся за предыдущие и дни. После обеда и последовавшего за ним построения и развода личного состава, канцелярию батальона посетил неприметного вида и средних лет господин в партикулярном.

— Я к вам по вопросу приобретения канцелярских принадлежностей.

Замороченный хозяйственными делами Алекс не сразу сообразил, о чем идет речь.

— Так быстро? — удивился офицер.

— Точно так-с. Известная вам карета вернулась на конюшню при особняке князя Поссолинского. Ее сменила другая, темно-коричневая также без особых примет. Кроме кучера внутри еще двое, приглядывают за воротами вашей части, а мы за ними. Не профессионалы.

При этих словах рот детектива слегка скривился, выдавая презрение к любителям частного сыска. Жаль, не удалось установить еще одного фигуранта в этом деле, ведь собрание на квартире Чарторыйского было довольно многочисленным. Однако, в этот раз детективы Воцеля сработали безупречно, надо отдать им должное, хоть со сменой карет им и повезло. Лошадь — животное нежное, ему уход и отдых требуется, его кормить и поить нужно. Потому, из чьей конюшни прибыла вторая карета, будет известно не позднее завтрашнего утра.

— Точно так-с, — подтвердил предположение Алекса детектив, склонив голову, — не извольте беспокоиться.

Прогноз штаб-капитана Магу сбылся, и детектив свое слово сдержал. Час спустя после утреннего развода кабинет командира батальона посетил вчерашний детектив.

— Коричневая карета простояла всю ночь до восьми утра. В восемь ее сменила черная. Коричневая карета убыла в конюшню князя Друцкого, где и остается до настоящего времени.

"И эти сюда же". Алекс едва сдержался от того, чтобы не воскликнуть это вслух. Род князей Друцких, чьи имения располагались в восточной части Полонии, считался наиболее лояльным к империи, в отличие от тех же Чарторыйских или Поссолинских. В такие тонкости высокой политики посвящать детектива офицер не стал. Вместо этого он протянул ему пару ассигнаций.

— Это вам от меня за превосходную работу. Премия.

— Премного благодарен, — почтительно склонил голову частный охотник за неверными супругами.

После его ухода в кабинет командира батальона заглянул батальонный адъютант.

— Заранее извиняюсь, господин штаб-капитан, но у меня вызывает беспокойство тот факт, что к вам зачастили торговцы мелкой канцелярией. Осмелюсь напомнить, этот вопрос в моем непосредственном ведении находится.

"Боится, этот дело я без него решу, — про себя ухмыльнулся Алекс, — и ему не достанется процента от сделки. Я-то скоро отсюда уйду, а ему никуда не деться".

— Не беспокойтесь, господин капитан, я еще только предварительные переговоры веду, условия поставки и цены изучаю. Эти двое, кстати, не последние были. Возможно, сегодня ближе к вечеру еще один придет.

По расчетам штаб-капитана уже сегодня, крайний срок — завтра, особняк баронессы Люменкрофт должен быть готов к приему гостей. Батальонный адъютант Сташчак ушел несколько успокоенным, дожидаться окончательного решения вопроса при своем участии.

Около шести вечера канцелярию стрелкового батальона посетил еще один господин в партикулярном. Алекс сходу поинтересовался у него, введя в изрядное смущение.

— Вы тоже по вопросу поставки канцелярских принадлежностей?

— Что? А, нет, господин офицер. У меня к вам письмо от баронессы Люменкрофт.

Присутствовавший при этом действии капитан Сташчак тут же насторожил уши, но поймав на себе колючий взгляд командира, сделал вид, что с головой погружен в свои бумаги. Поданный штаб-капитану надушенный конверт из розоватой бумаги более всего напоминал любовную записку. И содержанием тоже. Вскрыв конверт, Алекс пробежал глазами короткий текст, написанный каллиграфическим женским почерком с изящными завитушками. "Милый Алекс. У меня все готово, жду тебя сегодня вечером после девяти. Твоя Биргет". Закончив чтение, офицер фыркнул "твоя Биргет", надо же!

— Что передать госпоже баронессе?

Алекс скосил глаза на адъютанта, пытаясь разглядеть его реакцию. Как он успел узнать, капитан Сташчак происходил из панской клиентеллы, веками кормившейся с руки полонских магнатов и ничего, кроме родового гонора, за душой не имевшей. Правда, за все время службы в тесных связях с Чарторыйским он замечен не был. Потому мог и не быть в курсе охоты, ведущейся на комбата. Чисто теоретически.

— Передайте баронессе, буду непременно в указанное время.

Откланявшись, посыльный отправился в особняк баронессы, а штаб-капитан Магу прежде, чем скрыться в своем кабинете распорядился.

— Капитана Николосова ко мне! Срочно!

Пока искали командира третьей роты, офицер успел написать и отправить детективу Воцелю записку с указанием снять слежку с князя Чарторыйского и остальных фигурантов этого дела. Как ни заманчиво было отследить между ними связи, была опасность спугнуть их в последний момент, да и у полицейских с жандармами могли возникнуть лишние вопросы. В кабинет вошел еще ничего не подозревающий Николосов.

— По вашему приказанию прибыл!

— Кто сегодня заступает дежурным по батальону? Капитан Знамов? Заступите дежурным вместо него!

— Господин штаб-капитан, я...

— Выполняйте! — повысил голос Алекс. — Со всем остальным я разберусь сам!

Оставшееся время штаб-капитан пытался заниматься текущими делами, но все валилось у него из рук. С трудом он дождался назначенного времени и наступившей на улице темноты. Ровно в половине девятого, закутавшись в офицерский плащ, офицер покинул расположение батальона. Сразу за воротами он натянул на голову капюшон, хоть на улице и не было дождя. Поймав извозчика, он назвал адрес баронессы Люменкрофт. Выбираясь из экипажа, он заметил проезжавшую мимо карету без особых примет. Черная или коричневая — не разглядеть, но явно одна из двух, другим тут делать нечего. На этот раз слежка его только обрадовала. Значит, клюнули.

В особняке его уже ждали, дверь открылась, едва он нажал на звонок. Почтительно изогнувшись, его приветствовал придверный страж.

— Извольте пожаловать, вашество!

Баронесса встретила Алекса в гостиной. Частично стало понятно, на что именно было потрачено время выделенное на подготовку. За изысканно сервированным столом восседала сама Биргет Люменкрофт. Шикарное платье, сложная, вычурная прическа, а главное, в ушах, на шее и пальцах, даже в волосах, в свете свечей огнем полыхали бриллианты. По самым скромным подсчетам, на баронессу был навешен эквивалент стоимости постройки броненосного крейсера. Алекс не сразу нашелся что сказать.

— Биргет, может, не стоило...

— Стоило, — возразила женщина, — только ради того, чтобы увидеть твою изумленную физиономию. Подумать только, Алекс Магу лишился дара речи!

— Ладно, твоя взяла. Пока они поймут, что я тут надолго, пока соберутся, пара-тройка часов у нас есть. А что по второму вопросу? Ты узнала?

— Конечно. В министерстве двора осталось много чиновников, обязанных моему покойному мужу. Планируется большое торжество с участием Его Императорского Величества и вручением нового знамени. Глядишь, и тебе орден какой-нибудь достанется или новые погоны.

— Это волнует меня меньше всего. А где нанятые тобой детективы?

— Ждут. Четверо. Как только ты уйдешь, я сдам им драгоценности под охрану, а сама отправлюсь в спальню.

— Через два часа надо будет зажечь в спальне свечи, — проинструктировал баронессу Алекс, — а еще час спустя погасить. Это послужит им к сигналом к началу действий.

— Не волнуйся, дорогой, все будет сделано, как надо. А пока, наслаждайся вечером и моим обществом.

Баронесса взяла со стола колокольчик, позвонила и тут же вокруг стола закружилась вереница прислуги, тащившая с кухни на хозяйский стол все, что там было наготовлено. Хорошо хоть до приглашения оркестра Биргет не додумалась. А идея скоротать время за столом под вкусную еду и беседу с красивой женщиной оказалась очень даже состоятельной. Однако отведенное время истекло, настала пора прощаться.

— Мне пора, — поднялся из-за стола Алекс.

Баронесса встала вслед за ним приблизилась вплотную так, что офицера обволок запах ее духов, мягко коснулась руки.

— А может все-таки...

Бриллианты в прическе Биргет качнулись в направлении спальни.

— Исключено, — решительно отказался штаб-капитан. — Не забудь бриллианты детективам под охрану сдать и свечи в спальне зажечь.

— Очень жаль, — опечалилась баронесса, — тебя проводят.

Набросив плащ, штаб-капитан спустился во внутренний двор в сопровождении все того же дверного стража с фонарем. Подойдя к калитке, ведущей во двор соседнего дома, а оттуда через вереницу проходных дворов на параллельную улицу, офицер отпустил прислугу.

— Дальше я сам.

За калиткой Алекса встретила темнота, лишь едва разгоняемая светом из выходящих во двор окон. Передвигаться приходилось почти наощупь. Ухитрившись ни разу не споткнуться, офицер миновал одну арку, пересек двор по диагонали. До следующей арки оставалась всего тройка шагов, когда из темноты ему навстречу шагнул человек. Встреча стала неожиданной для обоих.

Повинуясь кольнувшему сердце чувству близкой опасности, штаб-капитан рванул из ножен саблю. Его противник извлек из кармана длиннополой шинели короткоствольный большого калибра револьвер, новомодный "бульдог". Выстрели он через карман, победа бы осталась за ним. Не рискнул. Изогнутая и ни разу не точеная полоса стали ударила незнакомца по правой руке чуть выше кисти. Раздался болезненный вскрик, оружие лязгнуло о брусчатку мостовой. Противник согнулся, прижимая поврежденную руку к животу, и штаб-капитан инстинктивно ударил его саблей еще раз. Незнакомец без звука завалился к его ногам.

Кровь вскипела в жилах по окончании схватки, саблю в ножны удалось вернуть не с первого раза. Нагнувшись, штаб-капитан поднял увесистый револьвер. Пнул сапогом неподвижно лежавшее перед ним тело

— Эй, ты там жив?

Реакция, а точнее полное ее отсутствие очень не понравилась Алексу. Только упав на колени, он смог разглядеть растекавшееся под головой трупа черное пятно крови.

— Твою мать!

Как не вовремя! И всего-то надо было, из особняка на десять минут раньше уйти! Посчитал, что один такой умный, а нападавшие черный ход из особняка баронессы перекрыть не догадаются. Догадались, чтоб их черти в аду на медленном огне поджарили.

Казнить себя за глупость можно было долго, как и проклинать противников за сообразительность. Надо решать, что делать дальше. Оставить все как есть и сбежать? В любой момент труп могут найти, вызовут полицию, поднимется шумиха... Спрятать? Оглянувшись, Алекс увидел узкую лестницу, ведущую в полуподвал. Если сбросить труп туда, то до утра на него точно не наткнуться. А дольше и не надо. Взяв труп за ноги, чтобы не измазаться в крови, штаб-капитан, спиной вперед, потащил тело к лестнице. В какой-то момент свет из окна упал на лицо убитого, и офицер узнал его.

— Миржик?!

Стало быть, план его сработал, Чарторыйский наживку заглотил до самого желудка, раз своего доверенного унтер-офицера на дело взял. Вот только с исполнением плана все пошло не так. Еще ничего не случилось, а ему уже приходится труп своего же подчиненного прятать. Дотащив тело Миржика до лестницы, Алекс спихнул его в непроглядно черный провал. Сделав дело, штаб-капитан поспешил покинуть место преступления, пока его тут никто не застиг.

Извозчика пришлось ловить долго, район был не самый оживленный. Револьвер убитого Алекс выбросил прямо из экипажа, когда переезжали мост через один из многочисленных столичных каналов. В расположение комбат вернулся около полуночи. В канцелярии батальона он оттер клинок сабли от крови. Тщательно, насколько это возможно при свете свечей, осмотрел свою верхнюю одежду на предмет наличия пятен крови. Не обнаружив таковых, штаб-капитан несколько успокоился и даже попытался заснуть. Получилось плохо. На короткое время он впадал в забытье, потом вскакивал, убеждался в отсутствие каких-либо известий и снова отключался от окружающей действительности. Утро он встретил опустошенный, с красными от недосыпа глазами и колючей щетиной на лице.

Прогрохотав по коридору сапогами, в кабинет влетел штаб-капитан Николосов.

— Убили!

С немалым трудом взяв в себя в руки, Алекс поинтересовался.

— Кого именно убили?

Вообще-то, никакие трупы его планом предусмотрены не были. Предполагалось, что детективы просто повяжут ворвавшихся в дом грабителей, пока не успели прийти в себя после встречи с вооруженной охраной. Один труп он уже сотворил лично, осталось уточнить, сколько к нему прибавилось за ночь, и кто именно был убит.

— Штаб-капитана Чарторыйского! Штаб-капитан Полубинский ранен!

— Откуда такая информация?

— Только что городовой прибыл. Вас просят прибыть к месту происшествия!

Третий труп, получается, еще не обнаружили, хотя возможно к его приезду уже найдут. Чарторыйский убит, с его смертью множество ниточек, ведущих к руководству заговора, оборвалось. Но Полубинский-то каков! Род древний, но обедневший, титула княжеского империя за ним так и не признала. Сам командир второй роты вел себя тихо, ни в чем предосудительном замечен не был, а на самое ответственное дело Чарторыйский взял именно его. Оставалось надеяться, что и знает он достаточно много.

— Если вас будет допрашивать полиция, вы об этом деле ничего не знаете, — коротко проинструктировал комбат Николосова. — Я убыл из расположения около восьми тридцати, обратно вернулся до полуночи, что полностью соответствует действительности. На том и стойте.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан! Ни пуха вам, ни пера!

— К черту!

Еще раз, осмотрев себя на предмет следов ночных событий, штаб-капитан Магу выдвинулся навстречу новым проблемам.

— Куда едем?

— Здравия желаю, господин штаб-капитан! В особняк баронессы Люменкрофт следуем, там все произошло.

— Позвольте, — деланно воскликнул Алекс, — я же был там вчера вечером!

Взяв извозчика, он вместе с городовым прибыл в особняк министерской вдовы. По дороге офицер пытался выудить у него как можно больше информации, но тот отговаривался незнанием деталей. Сказал только, что убитых и раненых не два, а много больше. В том числе и прислуге баронессы досталось. В особняке его встретил судебный следователь, назвавшийся титулярным советником Озерновым. В отличие от неторопливого Звальцева, этот был деятелен и активен. Сразу, без прелюдий, перешел к допросу, не забыв предупредить об ответственности за ложные показания.

— В котором часу вы вчера прибыли в гости к баронессе Люменкрофт?

— Баронесса назначила мне на девять, а я не имею привычки опаздывать. Кстати, надеюсь, с ней все в порядке? Она не пострадала?

Не отрываясь от протокола, Озернов ответил.

— Ни в малейшей степени. А убыли во сколько?

— Точно не помню, где-то в начале одиннадцатого. Но что здесь произошло?

— Узнаете в свое время, — отрезал титулярный, продолжая строчить протокол. — Какова была цель этой встречи?

— Это личное, — начал тянуть волынку Алекс, — и мне не хотелось бы...

— А придется, — показал зубы следователь, — там целая гора трупов!

— Врать не буду, горы трупов я ни разу не видел, — глядя в глаза титулярному, заявил офицер, — а вот рвы крепостные, трупами заполненные почти доверху видеть приходилось!

Сообразив, кто сидит перед ним, и что палку своим заявлением он явно перегнул, следователь поспешил извиниться.

— Прошу прощения, господин штаб-капитан! Однако вынужден настаивать на вашем ответе. Это важно.

— Видите ли, когда-то, еще до моей женитьбы, мы с баронессой были близки. Правда и потом продолжали иногда общаться, но только дружески. Вчера же, как я понял, баронесса сделала попытку вернуть меня, но я отказался. Свидетели из прислуги могут мои слова подтвердить.

— Да спросили уже, — буркнул титулярный, возвращаясь к написанию протокола.

Прогрохотав сапогами по коридору, в комнату влетел городовой.

— Разрешите доложить, господин титулярный советник!

Следователь жестом остановил ретивого служаку прежде, чем тот начал тайны следствия в присутствии посторонних выбалтывать. Поднявшись из-за стола, Озернов подошел к городовому и тот принялся шептать ему что-то на ухо. Слов было не разобрать, но время от времени, титулярный поглядывал на штаб-капитана. "Не иначе, труп Миржика нашли", предположил Алекс. Так и оказалось.

— Еще один труп нашли в форме, — сообщил офицеру следователь, — на сей раз унтер-офицер и сдается мне из вашего же батальона. Надо бы вам на него взглянуть.

Очень хотелось Алексу верить, что лицо его в этот момент никаких эмоций не выдало. Недрогнувшим голосом он согласился с мнением полицейского.

— От чего же не взглянуть. Может, и вправду опознаю.

— Кстати, а особняк вы, господин штаб-капитан, через какой вход покинули?

Вопрос был с подвохом. Сказать, через черный — он окажется среди подозреваемых. Соврать, что ушел через парадный ход — уличат во лжи и будет еще хуже.

— Через парадный разумеется. Неужели вы могли подумать, что я буду выходить через черный ход, как какой-то..., — Алекс сделал вид, будто подбирает не самое матерное слово.

— Нет, нет, что вы, — поспешил его заверить титулярный. — Пойдемте.

Тело несчастного унтера уже вытащили из ямы, оно уже успело окоченеть, так и лежало скрюченным в неестественной позе.

— Унтер-офицер Миржик из роты штаб-капитана Чарторыйского. Насколько мне известно, именно ему ротный командир давал поручения, скажем так, частного характера.

— Понятно, — следователь склонился над трупом, — сам штаб-капитан с парадного хода пошел, а порученца к черному отправил. Только кто-то вышедший из особняка ловчее оказался.

Алексу ход его мыслей как-то сразу не понравился и он попытался придать им другое направление.

— С чего вы это взяли? Двор-то проходной, он вполне мог с каким-нибудь местным огребьем повстречаться. Они и убили, с них станется.

— Очень даже может быть, — не стал спорить следователь.

Из кармана шинели убитого Озернов извлек горсть револьверных патронов.

— Сам револьвер нашли?

— Никак нет, — выпучил глаза городовой, — все обыскали, больше ничего нет!

— Стало быть, убийца с собой забрал, сделал вывод титулярный. — Его ударили возле арки чем-то вроде тупой сабли по голове, он упал, ударился головой. Вон и камень подходящий в запекшейся крови имеется. Затем его перетащили сюда и сбросили в эту яму. Картина преступления ясна, осталось только злоумышленника найти.

— А что вы на меня так подозрительно смотрите, господин титулярный советник? Я из особняка ушел через парадный вход за час до нападения! Или может вам еще и саблю мою для проверки предоставить?

— Да уж будьте так любезны, господин штаб-капитан.

— Извольте!

Алекс выдернул из ножен клинок и протянул саблю следователю. Тот вытащил из кармана лупу и принялся внимательно изучать лезвие. Сердце офицера замерло.

— Возьмите.

Штаб-капитан, стараясь не выдать огромного облегчения, вернул саблю в ножны. Все-таки не зря он столь тщательно оттер клинок тряпкой.

— Да и не стал бы я за саблю хвататься, имея при себе револьвер, — заявил офицер.

— А вы всегда при себе револьвер носите?

— Всегда, — отрезал Алекс. — Могу я, наконец, увидеть баронессу Люменкрофт?

— Не вижу к этому никаких препятствий, — проявил любезность титулярный. — Пойдемте, я вас провожу, а то без меня городовые вас внутрь особняка не пустят.

Любезность следователя простиралась настолько далеко, что он проводил штаб-капитана до самой спальни баронессы, а потом зашел внутрь вместе с ним. Кстати, внутри особняка Алекс не заметил свидетельств серьезного боя. Только в паре мест стеновые панели несли на себе следы попадания пуль, а на ковровой дорожке коридора второго этажа попались характерные бурые пятна. В спальне баронессы пахло какими-то успокоительными лекарствами, а сама Биргет утопала в горе подушек, демонстрируя бледность лица и нервное расстройство. При баронессе находилась горничная с нюхательной солью наготове.

— Алекс, дорогой, наконец-то. Мне так плохо...

Офицер склонился к женщине, нежно чмокнул ее в щечку и прошептал на ухо.

— Не переигрывай.

И уже обращаясь к следователю и горничной.

— Не могли бы вы оставить нас наедине.

— Конечно, конечно, — поспешно согласился Озернов.

Мнением горничной никто не интересовался, она убралась из спальни еще более поспешно. Едва только они остались наедине, как женщина тут же вцепилась в офицера и зашипела.

— Ты во что меня втянул?! Что мне делать?!

— Тише, услышат. Я и сам не ожидал, что все так случится. Твои бриллианты целы?

— Да, с ними все в порядке, но полиция! Они хотят меня допросить!

— Тебе бояться нечего, ты ни в кого не стреляла, поэтому твердо стой на своем. Ты — жертва нападения. На всякий случай пригласи адвоката, он одернет следователя, когда нужно будет.

— А ты?

— Со мной ситуация много хуже, но ты можешь мне помочь.

— Как?

— Ты знаешь, что с твоим слугой, который провожал меня к выходу?

— Да, он ранен. Довольно серьезно и его увезли в больницу.

— Его допрашивали?

— Насколько я знаю — нет, — покачала головой баронесса.

— Тогда вставай, одевайся и езжай к нему в больницу, прояви милосердие. Делай, что хочешь, но ты должна переговорить с ним раньше следователя. Обещай любые деньги, только бы он подтвердил, что я покинул особняк через парадный вход. Это очень важно!

— Хорошо, — согласилась Биргет, — я сделаю так, как ты сказал.

Тем не менее, дав обещание, женщина осталась лежать в своей постели, не делая никаких попыток приступить к его выполнению. Пауза начала затягиваться.

— Алекс, ты так и будешь стоять столбом или выйдешь, наконец, и позовешь мою горничную?! Мне надо одеться!

— Извини, уже ухожу! Целую пальчики!

Выйдя из особняка, Алекс задумался, что делать дальше? Если Биргет удастся убедить слугу и на допросе тот не сломается, то все не так уж и плохо. Да даже если и сломается! Свидетелей у следователя нет, прямых улик тоже, а косвенные пусть себе в дело подошьет и на них любуется. Жаль, к материалам следствия его не допустят. Очень интересно было бы почитать показания штаб-капитана Полубинского, а еще лучше на допросе поприсутствовать. Прежде, чем вернуться в батальон, штаб-капитан решил посетить одну известную квартиру. Вдруг она окажется не пустой.

Глава 5

Штаб-ротмистр Ламспберг пребывал в хорошем расположении духа. Встретил, как старого знакомого, провел в кабинет, предложил разместиться в удобном кожаном кресле.

— С чем пожаловали, господин штаб-капитан? Еще одну явочную квартиру нашли?

— Увы, — развел руками Алекс, — сегодня у меня одни только подозрения и очень мало фактов. Но раз уж вы сами заговорили о явочных квартирах... Как я понимаю, ликвидация "Земли и воли" сейчас идет весьма успешно?

Жандарм молча кивнул, подтверждая предположение штаб-капитана.

— А явочная квартира, которую я вам, можно сказать, в клюве принес, и явилась той самой ниточкой, потянув за которую, вы и разрушили этот карточный домик?

— Можно сказать и так, — согласился Лампсберг.

— Тогда вам и орден, какой-никакой, за это дело полагается?

— Это уже не мне решать и не вам. И вообще, этим делом другой департамент занимается. Как понимаю я, — жандарм заметно начал раздражаться, — вам от меня что-то нужно, и сейчас вы пытаетесь внушить мне, что я вам что-то должен!

— Это не я внушаю, — буркнул штаб-капитан, — это так и есть. Не спешите спорить, господин штаб-ротмистр, дослушайте меня до конца. К делу, с которым я к вам пришел, ваш департамент имеет прямое и непосредственное отношение. Во всяком случае, мне так представляется.

Услышав про дело, относящееся к его департаменту, Лампсберг тут же подобрался, как охотничья собака, почуявшая запах дичи.

— Беда в том, — продолжил офицер, — что у меня есть много подозрений и очень мало фактов, которые никак не хотят складываться в целостную картину. Более того, количество жертв продолжает расти и вскоре я могу оказаться среди них, чего мне очень не хочется. За тем я к вам и пришел, чтобы во всем разобраться. Есть ли за моими подозрениями реальная основа или они есть плод моего воспаленного воображения. А про квартиру явочную вспоминаю только за тем, чтобы меня хотя бы дослушали до конца.

— Вот даже как, — жандарм положил руки перед собой, сцепив пальцы, — в таком случае, излагайте, я вас внимательно слушаю.

Собравшись с духом, Алекс начал свое повествование. Жандарм слушал внимательно, но ничего пока не записывал.

— Все началось с того, что на время практики после окончания второго курса академии, я был назначен командиром Его Императорского Величества стрелкового батальона с негласной задачей очистить его от полонцев, оккупировавших в нем почти все офицерские и большую часть унтер-офицерских должностей. За короткий срок мне удалось часть офицеров уволить со службы и заместить их руоссийцами, провести переаттестацию унтер-офицеров и выгнать негодных. И все шло хорошо, пока меня не попытались скомпрометировать, подсунув актрису Мамтильду Кшиштофскую. Когда это не удалось, одна сопливая девчонка разрядила в меня детский пистолетик, ухитрилась промахнуться с двух шагов и на месте была убита часовым. От нее и потянулась ниточка к "Земле и воле". Для розыска господина Васова я нанял детективное агентство Воцеля. Заодно была установлена слежка за командиром первой роты штаб-капитаном Чарторыйским...

— Почему за ним? — впервые нарушил молчание Лампсберг.

— Ищи, кому выгодно. Чарторыйский был первым кандидатом на должность командира батальона, пока не прислали меня. В случае моего убытия, исполняющим обязанности станет именно он. Так вот, именно Чарторыйский вывел детективов Воцеля на явочную квартиру "Земли и воли".

— Вот как! — не смог скрыть удивления жандарм. — А как же Кампельсон?

— Благополучно упущенный вами Кампельсон находился на известной вам квартире одновременно с Чарторыйским и ушел из нее несколько позже князя. Воцель и его детективы могут это подтвердить под присягой. Квартиру явочную я отдал вам в надежде избавиться от Кампельсона, и что через него вы выйдете на Чарторыйского. Одного посещения этой квартиры было недостаточно для того, чтобы обвинить князя в чем-то предосудительном. Тряхните руководство "Земли и воли" на предмет связей с Чарторыйским, не один же Кампельсон был с ним связан!

— Эти господа не горят желанием сотрудничать с нами, — оскалился штаб-ротмистр, — каждое слово выбивать приходится. Проще самого Чарторыйского расспросить.

— Не получится, — покачал головой Алекс, — сегодня ночью штаб-капитан Чарторыйский был убит при попытке проникнуть в особняк баронессы Люменкрофт.

— Что?!

— Если позволите, я продолжу и расскажу об этом случае подробнее чуть позже, в порядке хронологии. Возвращаясь от вас, я подвергся нападению боевиков "Земли и воли" под руководством господина Васова. Мой охранник был тяжело ранен, Васов получил пулю в лоб, а я задумался, чем же таким насолил подпольной организации, что на меня была устроена настоящая охота. По всему выходило, что ничем. Тогда, логично было сделать вывод — боевики Васова действовали по указанию Кампельсона, а тот, в свою очередь, был науськан на меня Чарторыйским. Уж у него-то причин от меня избавиться — хоть отбавляй.

— И вы, господин штаб-капитан, хотите сказать, что вся эта катавасия с убитыми и ранеными шла за должность командира стрелкового батальона?!

— Вот, — подхватил мысль жандарма штаб-капитан, — я тоже так подумал. Приз и в самом деле жалкий. Ваше кресло, в котором я сейчас сижу, не в пример удобнее того стула, что у меня в кабинете стоит. Тем более что Чарторыйский ведь тоже не сам по себе. За ним также стоят князья Поссолинские и Друцкие. Всего же в совещании, проходившем на квартире князя Чарторыйского, приняло участие полтора десятка человек. Подозреваю, все из столичной полонской диаспоры. Вот я и задумался, на чем же так тесно могли сойтись полонские националисты с националистами руоссийскими? Если не считать моей незавидной должности, разумеется.

— И к каким же выводам вы пришли, господин штаб-капитан?

— А то вы не догадались, господин штаб-ротмистр! По глазам вижу, догадались.

— Ну, хорошо, — ротмистр откинулся в кресле, — положим, вы правы. Тогда, при чем здесь ваша должность и вы лично?

— Поначалу я тоже никак не мог этого понять. Тому же Чарторыйскому всего-то и стоило дождаться конца летних маневров. Я после практики вернусь в академию, получу новое назначение, а он сможет спокойно занять мою должность. Но нет, ему нужно было сковырнуть меня срочно, не считаясь с потерями.

— Может, он боялся того, что вы его из батальона вычистите, — высказал предположение Лампсберг.

— Нет, — отрицательно качнул головой штаб-капитан, — с ним бы я не справился. Князь умен, хитер, умеет ждать. Репутация у него безупречная, претензии по службе — сущие мелочи, за такое в отставку не отправляют. Эта должность была нужна ему к определенной дате, до которой осталось совсем немного времени.

— И эту дату вам удалось установить? — напрягся жандарм.

— Да, я навел справки в министерстве двора, в каких именно публичных мероприятиях планируется участие Его Величества. А там одним из пунктов значится столетний юбилей Его Императорского Величества стрелкового батальона.

— А до этого вы о ней не догадывались?!

— Знал, конечно. Офицеры батальона планировали устроить небольшое торжество по этому поводу. Его Величество же пожелал сделать для них шикарный сюрприз...

— А заговорщики об этом каким-то образом пронюхали, — продолжил мысль Лампсберг, — и решили устроить на него покушение.

— Берите шире, господин штаб-ротмистр. Кроме его величества там ведь будут Великие князья, некоторые министры, командование столичного гарнизона обязательно. Одним махом можно всех при наличии достаточного числа сторонников.

— Вы думаете это возможно?

В голосе Лампсберга сквозила неприкрытая тревога. Еще бы, такой заговор против династии прохлопать! За такое упущение его самого в порошок могут запросто стереть.

— Уже нет, — поспешил успокоить жандарма штаб-капитан. — Полонцев среди личного состава я проредил, а после гибели Чарторыйского и ранения Полубинского батальон наверняка перетряхнут еще раз. Уже вместе со мной. В конце концов, участие Его Величества в торжестве можно отменить.

— Плохо вы знаете Его Величество, — отверг предложение штаб-ротмистр, — он примет участие в торжестве, не смотря ни на что! Кстати, а кто вам о нем проболтался?

Выдавать свои источники жандармам в планы Алекса не входило.

— Давайте не будем портить человеку жизнь, он благое дело сделал. Лучше ищите, от кого эта информация ушла к заговорщикам.

— Ладно, — кивнул штаб-ротмистр, — поищем. Но я так и не услышал от вас, что же случилось с князем Чарторыйским.

— После того, как покушения боевиков "Земли и воли" закончились неудачей, а ее руководство, за небольшим исключением, было арестовано, князь решил вновь шантажировать меня. Хотел, чтобы я ушел, а может просто не мешал ему, оставаясь на месте.

— Он мог бы просто вас убить, — предположил Лампсберг.

— Не мог, — возразил штаб-капитан. — Одно дело, когда убийство офицера однозначно ведет к террористам, и совсем другое, если мотив неизвестен. Он и стал бы самым первым подозреваемым. Так вот, в качестве предлога для шантажа я подкинул ему любовную связь с баронессой Люменкрофт.

Избытком деликатности штаб-ротмистр явно не страдал, что было свойственно всей их жандармской братии.

— А вы и в самом деле являетесь ее любовником?

— Это было давно, еще до моей женитьбы на княжне Белогорской. Расставшись с баронессой, мы сохранили дружеские чувства, и она согласилась мне помочь. Князю требовалось поймать меня на горячем, в процессе, так сказать. Вот я и придумал устроить якобы свидание в особняке баронессы. Предполагалось, что Чарторыйский с сообщниками проникнет в особняк, чтобы застать меня в спальне баронессы, а потом этим шантажировать. На самом деле я должен был незаметно покинуть особняк, а проникших внутрь злоумышленников встретили бы детективы, нанятые баронессой для охраны бриллиантов, взятых из банка. Получилось бы незаконное проникновение с целью грабежа, Чарторыйский не отвертелся бы!

— Но что-то пошло не так, — догадался штаб-ротмистр.

— Подробностей я не знаю, детали полиция скрывает. Около полуночи в особняке произошла перестрелка, Чарторыйский был убит, Полубинский ранен, пострадал кто-то из детективов и прислуги. Утром в соседнем дворе нашли труп унтер-офицера из роты Чарторыйского. Ротный использовал его для своих поручений.

— Да, заварили вы кашу, — нахмурился жандарм, — ладно, расхлебаем. Уж очень мне хочется с господином Полубинским побеседовать, как можно скорее. Он тяжело ранен?

— Понятия не имею, — пожал плечами Алекс, — меня там не было.

— Точно не было, — недоверчиво прищурился жандарм.

— Еще до полуночи я был в расположении батальона, — состроил оскорбленную мину штаб-капитан, — часовые и дежурный по батальону могут подтвердить мои слова.

— Хорошо, я вам верю. Возвращайтесь к себе в батальон, занимайтесь его делами, а мне необходимо обо всем доложить его сиятельству. Мне в этом деле что-либо решать не по чину будет, все дальнейшие решения будет принимать он. И пусть ваш Воцель завтра посетит наш департамент, даст показания.

— К кому Воцель должен обратиться? К вам?

— Нет. Я, как вы видите, мундира не ношу. Пусть спросит подполковника Бузыну, это мой непосредственный начальник. У вас еще вопросы есть?

— Где вы такое кресло купили? Уж очень удобное, хочу себе в кабинет такое же поставить.

— Я покупкой мебели не занимаюсь, — отрезал штаб-ротмистр. — Не смею больше задерживать.

Привычно щелкнув каблуками, штаб-капитан последовал совету жандарма. К его приезду казарма батальона гудела, как растревоженный улей. В отсутствие достоверной информации личный состав обходился слухами, часто на месте и рождаемыми. Первое, с чем предстояло разобраться — кадровые перестановки среди командиров рот. Едва войдя в канцелярию, штаб-капитан Магу распорядился.

— Капитанов Знамова и Олельковича ко мне! Срочно!

Знамова он сам в батальон пригласил. Олелькович происходит из мелкопоместной шляхты. Причастен ли он к заговору? Весьма и весьма возможно, но с этим можно будет разобраться чуть позже. Сейчас же все должно идти привычным порядком, взамен выбывших ротных командиров назначены новые.

— Господин штаб-капитан, капитан Знамов по вашему приказанию прибыл!

— Капитан Олелькович по вашему приказанию прибыл!

У второго из прибывших капитанов в голосе явно присутствовал полонский акцент, что заставило Алекса слегка поморщиться.

— Господа офицеры, с глубоким прискорбием вынужден сообщить вам, штаб-капитаны Чарторыйский и Полубинский навсегда покинули ряды нашего батальона при порочащих их честь обстоятельствах. Ну да с обстоятельствами пусть полиция разбирается, а нашей задачей является успешное участие в летних маневрах. А потому, учебный процесс не должен прерываться, ни в коем случае. Это и будет вашей главнейшей задачей на новых должностях. Пока с приставкой "исполняющий обязанности". Если на маневрах себя с наилучшей стороны покажете, тогда и приставки этой лишиться можете? Есть вопросы, господа?

Первым дар речи обрел капитан Знамов.

— Я в батальоне недавно, второй субалтерн-офицер служит намного дольше...

— А старшинство в чине у вас! На вашем месте я бы постарался использовать столь удачно подвернувшуюся возможность сделать карьеру. Сколько вам выслуги осталось до следующего звания?

Не дожидаясь ответа, командир батальона обратился ко второму капитану.

— У вашей роты по плану сегодня полевой выход?

— Так точно, господин штаб-капитан, — подтвердил Олелькович.

— Тогда почему рота до сих пор находится в казарме? Действуйте по утвержденному плану!

Отпустив капитана Олельковича, штаб-капитан вновь взялся за Знамова.

— Унтер-офицера Миржика из списков личного состава роты можете вычеркнуть. Всех неблагонадежных нижних чинов и в особенности унтер-офицеров взять на карандаш. Списки — ко мне на стол. Все ясно? Исполняйте!

— Будет исполнено, господин штаб-капитан!

После ухода получивших повышение капитанов, в кабинет заглянул батальонный адъютант Сташчак. Капитан буквально горел желанием узнать последние новости. Алекс вынужден был разочаровать его.

— Чарторыйский и унтер-офицер Миржик убиты, Полубинский ранен. Насколько тяжело — не знаю, полиция деталей не раскрывает.

Разочарованный адъютант убрался обратно к себе в канцелярию. Алекс написал Воцелю записку с приказом явиться к жандармам и отправил ее с нарочным.

После обеда и дневного развода посыльный принес записку для штаб-капитана Магу. Не успев взять ее в руки, по одному только запаху духов, комбат определил отправителя. "Дорогой Алекс! Я выполнила твою просьбу, можешь ни о чем больше не волноваться. Твоя Биргет". На этот счет Алекс не обольщался, напряжение, действительно, несколько уменьшилось, но если за раненого слугу полиция возьмется всерьез, он выдаст его, не задумываясь. Куда большая надежда на то, что дело у полиции заберут жандармы. Этих убийца унтер-офицера Миржика интересовать не будет, им нужны совсем другие фигуры. А записку офицер тут же сжег.

Следующий день никаких изменений не принес, прошел обыденно. Вчерашние новости уже утратили остроту новизны, а другой информации так и не поступило. Воспользовавшись моментом, штаб-капитан посетил Ивасова в госпитале. Тому стало лучше, врачи выражали сдержанный оптимизм, даже прогноз на срок выздоровления пытались сделать. Ночь Алекс провел с женой в доме князя Белогорского.

— Когда мы опять сможем быть вместе?

— Скоро, милая, очень скоро. Надеюсь, в течение недели все решится самым наилучшим для нас образом.

— Обещай мне, что будешь осторожен. Хотя бы ради нас.

Аделина приложила руку к своему животу. Через скользкую материю ночной сорочки Алекс почувствовал, как в животе шевельнулся ребенок. Его еще не рожденный ребенок. Сердце его охватило какое-то неведомое ранее чувство, от которого хотелось рыдать и смеяться одновременно. Прежде, чем прижать ладонь жены к губам офицер клятвенно заверил ее.

— Со мной все будет хорошо. Обещаю.

То ли от этих слов, то ли от излишне сухого воздуха в супружеской спальне, защипало глаза, потом на них невольно навернулись слезы. Ночь супруги провели в объятиях друг друга, а утром, прощаясь, Аделина нежно поцеловала его.

Без проблем уйти из дома тестя не удалось. Штаб-капитан уже находился на финишной прямой у дверям парадного выхода, когда его окликнул сам сенатор.

— Алекс, не мог бы ты уделить мне минуту.

Вроде и голос у князя был без интонаций, но неприятности Алекс учуял сразу.

— До меня дошли слухи о тебе и баронессе Люменкрофт...

— Уверяю вас, князь, они не имеют под собой ни малейших оснований! Я только просил баронессу помочь в деле, касающемся безопасности нашей семьи...

Заверив сенатора в том, что он непременно все расскажет ему со всеми подробностями, как только все уляжется. И отказавшись от предложенной князем помощи, штаб-капитан выскочил на улицу, где жадно глотнул свежего утреннего воздуха. Не то, чтобы ему помощь сенатора была совсем не нужна, но лучше тестя держать от этого дела подальше. Не дай бог, докопается до истинного хода событий. А к помощи можно будет прибегнуть в самом крайнем случае.

Как день начался, так он и продолжился. На утреннем разводе выяснилось, к его началу отсутствовали сразу четыре офицера. В их числе были вчера назначенный исполняющим обязанности командира второй роты капитан Олелькович и командир четвертой роты штаб-капитан Порыцкий. Отправив к ним на квартиры посыльных, Алекс поднялся к себе в кабинет, снедаемый самыми дурными предчувствиями. Предчувствия не замедлили сбыться в виде прихода жандарма в партикулярном с хорошей выделки кожаной папкой под мышкой.

— Штаб-капитан Магу?

— Честь имею, — поднялся из-за стола Алекс.

— Подполковник Бузына, — представился пришедший. — Вы должны были слышать обо мне от штаб-ротмистра Лампсберга.

— Так и есть, — кивнул Алекс. — С чем пожаловали, господин подполковник?

Жандарм протянул комбату два листа бумаги, извлеченных из кожаной папки. Это оказался список из полусотни, приблизительно, фамилий. Некоторые штаб-капитану были знакомы.

— Как я понимаю, это список военнослужащих стрелкового батальона подозреваемых в связях с заговорщиками?

— Нет, — отрицательно качнул головой жандарм, — это список военнослужащих подлежащих аресту. В таких делах, как покушение на жизнь Его Величества, лучше перебдеть.

— Полубинский заговорил?

— Лампсберг характеризовал вас, как очень догадливого офицера. Правда, разговорить арестованного было очень нелегко. Так что на счет ареста подозреваемых?

— Не пришедшие на службу офицеры уже у вас?

— Вы еще раз подтвердили свою репутацию, но не слишком ли много вопросов.

— Последний. Вы один их арестовывать прибыли?

— Нет, разумеется. Со мной целый эскадрон для ареста и конвоирования, только я решил повременить с его вводом в расположение вашего батальона. Тут у вас часовые, оружие в пирамидах, как бы чего не вышло. От вас требуется оказать содействие.

— Конечно, господин подполковник. Я объявлю общее построение личного состава без оружия, зачитаю список и прикажу в нем указанным выйти из строя. Тут-то вы их и арестуете. Кто-то окажется в наряде и карауле, выясним это по ходу действия и арестуем чуть позже.

— Ваш план принимается, господин штаб-капитан. Действуйте!

Если даже кто-то и попал в эти списки случайно, то вряд ли жандармы отпустят его просто так. Вызывая из строя унтер-офицеров и нижних чинов, Алекс чувствовал себя крайне мерзко, будто предавал их. А они выходили один за другим, еще не зная своей судьбы. Даже, если кто о чем-то и догадывался, то ослушаться приказа командира батальона не посмел. А дальше, проще простого.

— Строй сомкнуть! На пра-во! Шаго-ом марш!

Так строем их за ворота и вывели, где солдат взяли в кольцо конные жандармы. Еще двоих из списка сняли с наряда, одного арестовали прямо в карауле. Эксцессов при аресте удалось избежать, а вопросов оставшихся в батальоне офицеров — нет. Хорошо, им хватило ума не устраивать балаган на плацу. Едва только командир батальона вернулся в свой кабинет, как туда вломились шесть возмущенных офицеров. То есть все оставшиеся, кроме батальонного адъютанта Сташчака, этому хватило ума отсидеться в канцелярии и офицерской фронде не участвовать.

— Что это было, господин штаб-капитан?! Неслыханный случай! Мы требуем объяснений!

Терпение Алекса лопнуло, и весь накопившийся внутри него гнев обрушился на головы подчиненных.

— Молчать!!! Вы руоссийские офицеры или мокрые курицы?! Офицеры?! Так чего тогда раскудахтались?! Жандармы арестовали злоумышленников, задумавших покушение на Его Величество! Хотите к ним присоединиться? Нет?! Тогда, все вон из кабинета! И исполняйте свои обязанности! А кому что-то не нравится — рапорт ко мне на стол! Подмахну не глядя, мне уже терять нечего! Вон, я сказал!!!

Смущенные и частью напуганные открывшимися перспективами офицеры молча покинули ставший столь негостеприимным кабинет, оставив его хозяина в одиночестве. Остатки его гнева обрушились на хоть и неудобный, но ни в чем не повинный стул. Схватив его, за спинку, Алекс изо всей силы метнул его в ближайшую стену. Как оказалось, данный предмет мебели обладал отменной прочностью. Отскочив от стены, стул грохнулся на пол, добавив грохота.

На шум в кабинет осторожно заглянул Сташчак.

— У вас все в порядке, господин штаб-капитан?

Подобрав с пола стул, комбат вернул его на прежнее место. Сверху разместился сам.

— Кажется, у меня начинает портиться характер. Слушай, капитан, у тебя водка есть?

— Никак нет, господин штаб-капитан. Прикажете послать за ней?

— Послать? — задумался Алекс. — Нет, не стоит. Подготовь-ка мне завтра к утру рапорт о не укомплектованности батальона личным составом в соответствии со штатным расписанием. По офицерам, унтер-офицерам и нижним чинам в отдельности. Завтра к начальству поеду жаловаться.

После вторжения жандармов батальон понес потери, как после серьезного боя, вот только маршевой роты для их восполнения никто не пришлет. А летние маневры уже на носу. Хуже того, после ареста жандармами сослуживцев, оставшимся стрелкам, потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя. Как и ему самому. И взбодрить их при таком некомплекте вряд ли получится без посторонней помощи. К огромного облегчению штаб-капитана, до конца дня никто из оставшихся в батальоне офицеров с рапортом к нему не заявился.

После службы Алекс вновь отправился в дом к тестю, а там его уже поджидали.

— Алекс!

— Да, ваша светлость.

— Давай по-простому, мы все же родственники, хоть и видимся нечасто.

— Как прикажете. Чем могу быть вам полезен.

— Вчера ночью были арестованы князья Друцкий и Поссолинский, последний вместе с сыновьями. Сегодня днем прошли новые аресты и обыски. Я пытался навести об этом деле справки, но все, кто мог иметь хоть какую-нибудь информацию, молчат Ты об этом что-то знаешь?

Это был не вопрос, а скорее утверждение. Можно было сыграть в молчанку, только зачем? Да и авторитет в глазах князя Белогорского заработать не помешает.

— Жандармы вскрыли заговор среди полонских князей. Что они там, в конце концов, задумали мне неизвестно, но начать они собирались с покушения на Его Величество.

— Вот как?

— А чему вы удивляетесь? С последнего бунта в Полонии четверти века не прошло! А если сравнить список предводителей того бунта со списком нынешних арестантов, то они совпадут за редким исключением тех, кто тогда за границу сбежал и до сих пор не вернулся. В моем батальоне замешанными в заговоре оказались двое: штаб-капитаны князь Чарторыйский и Полубинский...

— Это те, что в особняк баронессы Люменкрофт проникли? — припомнил сенатор.

— Совершенно верно, — подтвердил Алекс, — те самые. Собственно, от Полубинского к другим заговорщикам ниточки и потянулись. Сегодня жандармы еще четырех офицеров взяли и унтеров с рядовыми больше полусотни!

— Ого! — не удержался от восклицания князь. — Почему у вас в части оказалось столько заговорщиков, даже среди нижних чинов?!

— Как бы вам сказать... В общем, злоумышленники задумали совершить покушение на Государя в расположении стрелкового батальона на праздновании его столетнего юбилея, которое Александрис Третий соизволил почтить своим присутствием. Потому в батальоне и набралось такое количество заговорщиков.

От таких известий князь Белогорский пришел в состояние сильнейшего духовного волнения.

— Алекс, ты в своем уме?! Покушение на Государя в твоем батальоне! Как ты можешь так спокойно об этом говорить?!

— Так ведь заговор уже раскрыт, заговорщики арестованы, или будут арестованы в ближайшее время, покушение не состоится.

— А на твоей карьере это не может сказаться? — князь проявил беспокойство о зяте.

— Не думаю. Я одним из первых проинформировал жандармов о сложившейся ситуации и всячески содействовал им в задержании злоумышленников. У них не может быть ко мне претензий!

— Ну, хорошо, коли так, — несколько успокоился сенатор.

Во избежание излишнего интереса и последующих вопросов, свою истинную роль в раскрытии заговора и предотвращении покушения Алекс решил не выпячивать. Пусть отец Аделины думает, жандармы раскрыли заговор сами при его посильном участии.

— Как же я рада, что ты опять со мной!

Белокурая головка Аделины удобно устроилась на плече мужа. Алекс переплел ее пальцы со своими.

— Все уже закончилось. Мне нужно всего несколько дней, чтобы убедиться в этом окончательно. Не позже, чем через неделю ты сможешь вернуться к нам домой.

— Жена должна быть при муже, — покорно согласилась госпожа Магу. — Эй, это что еще такое?!

Близость горячего женского тела привела к некоторым изменениям в организме мужа, не оставшиеся незамеченными со стороны Аделины. Алекс притянул к себе руку жены, прижался к ней губами.

— Потерпи еще немного, — женщина отпихнула мужа бедром, а затем ласково взъерошила ему волосы, — скоро я опять стану твоей.

Под это сладостное обещание жены Алекс погрузился в царство Морфея.

С утра штаб-капитан Магу прибыл на службу в парадном мундире и при всех орденах. Едва перешагнув порог канцелярии, комбат первым делом осведомился у замершего по стойке "смирно" Сташчака.

— От господ офицеров рапорта об отставке поступали?

— Никак нет! — бодро отрапортовал батальонный адъютант, не отрывая взгляда от сверкавшей бриллиантами звезды Андреаса Первопризванного.

— Рапорт о не укомплектованности батальона личным составом готов?

— Так точно!

Приняв из рук капитана рапорт аж на двух листах, командир батальона внимательно изучил его. В руках он держал бюрократически безупречный документ, которым еще надо было разумно распорядиться.

— Если меня кто-нибудь будет спрашивать, я в штабе округа. Попробую пробиться на прием к командующему.

С одной стороны, отсутствие большого количества прямых начальников было для штаб-капитана Магу безусловным благом. Никто не лез с мелочной опекой в его повседневные дела, не дергал по поводу и без, не донимал бюрократическими процедурами и всяческими указаниями. С другой стороны, случись какая экстренная ситуация, вроде нынешней, и свалить ответственность за принятое решение тоже не на кого. В линейном батальоне подал бы Алекс рапорт по команде и спокойно ждал решения вышестоящего начальства. А в его случае начальство находилось ну уж очень высоко.

Ожидать того, что командующий округом примет его в тот же день было бы глупо. Хорошо, если запишут на прием в определенный день. Пройдя в приемную, Алекс подошел к адъютанту командующего, остановившись перед ним так, чтобы наилучшим образом была видна звезда на голубой ленте, столь заинтересовавшая адъютанта батальонного. Нельзя сказать, что маневр удался полностью, похоже, в этой приемной всякие звезды побывали. И хоть восторга сидевший за столом капитан не выразил, внимание все-таки на посетителя обратил.

— Вы по какому вопросу, господин штаб-капитан?

— По вопросу укомплектования личным составом Его Императорского Величества стрелкового батальона. Вот рапорт!

Ознакомившись с поданной ему бумагой и в невозможности спихнуть дело в какую-либо нижестоящую инстанцию, адъютант предпринял последнюю попытку.

— Сегодня не приемный день.

К такому повороту событий Алекс был готов.

— Буду вам крайне признателен, если вы запишете меня на прием.

— Хорошо, — сдался адъютант, — я доложу командующему о вашем вопросе, дальше все на его усмотрение.

— Такой исход меня вполне устраивает. Честь имею!

Просто так из приемной командующего уйти не удалось. Едва только он направился к выходу, как дверь распахнулась, и в помещение шагнул сам генерал-лейтенант Вышнеградов. Первым из-за стола выскочил адъютант, вслед за ним на месте, где стоял, вытянулся и замер штаб-капитан. Для того, чтобы пройти к себе в кабинет, генералу пришлось бы обойти Алекса. Ставка на парадный мундир и редкий, положенный высшим сановникам, орден сработал и на этот раз. Командующий задержался перед ним.

— Штаб-капитан...

— Магу, господин генерал-лейтенант!

— Да, помню вас. Вы ко мне? По какому вопросу?

— По вопросу укомплектования личным составом, господин генерал-лейтенант!

Шустро подскочивший справа адъютант подал генералу рапорт Алекса. И когда только успел нужную бумагу со стола прихватить. Прочитав рапорт, генерал поморщился, будто разжевал что-то кислое.

— А пойдемте-ка в кабинет, господин штаб-капитан.

В кабинете Вышнеградов водрузил свою фигуру в жалобно скрипнувшее под ним кресло. Алекс почтительно замер перед обширным генеральским столом.

— М-да, неприятная ситуация, — пожевал губами генерал. — Допустим, сотню нижних чинов, пусть не самых лучших, и полтора десятка унтеров я для вашего батальона найду. Не велика проблема. А вот где мне вам шесть офицеров взять, даже ума не приложу.

Дополнительные сто с лишним солдат и унтер-офицеров это даже больше, чем положено стрелковому батальону по штату. Офицера же без его согласия перевести в другую часть практически невозможно, даже приказом командующего округом.

— Премного благодарен, господин генерал-лейтенант!

— За что благодарен-то? — поинтересовался Вышнеградов.

— За выделение нужного количества нижних чинов и унтер-офицеров, господин генерал-лейтенант!

Решив, что требовать от генерала невозможного все равно бесполезно, хоть попытаться и стоило, лучше поблагодарить его за уже обещанное. И так попадание в тот же день на прием к командующему было почти чудом.

— Ладно, не юли, через пару дней получишь пополнение, а офицеров ищи сам.

— Разрешите идти, господин генерал-лейтенант!

— Ступай уже, — отпустил штаб-капитана Вышнеградов.

Выйдя из штаба округа, Алекс задумался. А чего он, собственно, суетится? Сейчас десятки его однокурсников разъехались по пехотным полкам, квартировавшим в провинции, но не слишком далеко от столицы. Среди младших офицеров этих полков наверняка найдется несколько, мечтающих службу проходить в столичном гарнизоне. Нужно только однокурсников проинформировать об открывшихся вакансиях, а дальше молва сама дело сделает. Настроение офицера начало улучшаться, но тут его настиг грозный начальственный рев.

— Вы, почему старшим по чину честь не отдаете, господин штаб-капитан?!

Расслабился после столь удачного разрешения проблемы с пополнением и забыл о повышенной концентрации старших офицеров в окрестностях окружного штаба и в особенности на подходах к нему. Вот и нарвался. Алекс поспешно повернулся к обладателю шикарного командного баса. Так и есть, полковник в уже предельном возрасте, из тех, что уже не мечтают стать генералами, но служебного пыла еще не утратили. Такие почитают себя солью армии и особенно нетерпимы к малейшим намекам на неуважение со стороны младших по чину. Хуже них только молодые полковники, мечты о генеральских лампасах еще не утратившие.

— Виноват, господин полковник, задумался.

— В ваши годы о чинопочитании и субординации думать надо!

Алекс не сразу понял, почему на этого полковника не оказывает привычного магического воздействия украшенная бриллиантами звезда на роскошной голубой ленте. Ах, да! Он же в плаще, под которым его регалии не видны. Однако, и дальше выслушивать нотации престарелого хрена, помешанного на чинопочитании, не было ни желания, ни времени. Пришлось обратиться к опыту лихих училищных времен. Щелкнув каблуками сапог, штаб-капитан лихо отдал честь и одним махом выпалил.

— Есть идти и думать о субординации и чинопочитании.

И, не давая полковнику опомниться, безупречный поворот и четкий отход в направлении коновязи, где офицера ждал не успевший застояться конь. В академической канцелярии просьбу штаб-капитана Магу восприняли с немалым удивлением. Тем не менее, список однокурсников с номерами полков и городами дислокации ему сделали, простимулированные портретом ныне царствующего Государя Императора на новеньком золотом червонце.

Несмотря на то, что кавалеристов и стоявшие в ближних пригородах полки штаб-капитан вычеркнул сразу, на телеграфе пришлось провести больше трех часов и расстаться с изрядной суммой. Через час непрерывной работы на ключе, телеграфист смотрел на офицера волком, а еще через час он готов был волком выть, передавая телеграммы одну за другой. Когда же последние точки и тире были отбиты, стороны расстались друг с другом с огромным облегчением. Выйдя на крыльцо телеграфа, Алекс решил, что его облегчение обусловлено исключительно изрядно полегчавшим портмоне. И все-таки дело было сделано, оставалось ждать результатов.

Прибыв в расположение батальона, и поднявшись в канцелярию, остановился перед столом капитана Сташчака.

— Капитан, а вы не думали вернуться в строй? Если думали, то сейчас самый подходящий момент, открылась вакансия на должность ротного командира.

Чуть помедлив, адъютант отрицательно покачал головой.

— Раньше, когда у меня было такое желание, то не было возможности. Сейчас возможность появилась, зато желания уже нет. Привык я к канцелярии. Да и без меня вы с делами не справитесь.

По здравому размышлению, Алекс вынужден был признать правоту Сташчака. В самом начале, когда он все дела в батальоне пытался контролировать сам, то просто зашивался. Как-то само собой получилось, всю повседневную текучку батальонный адъютант взял на себя, высвободив комбату немало сил и времени. Если сейчас вернуть его в строй, то Алекс опять утонет в бумагах.

— Благодарю за откровенность, господин капитан, вы, пожалуй, правы, а я со своим предложением погорячился.

— Не стоит благодарности, господин штаб-капитан, это мой долг.

Как и предыдущий, этот вечер штаб-капитан Магу провел в лоне семьи. На следующий день он прибыл на службу к утреннему разводу, после планируя выкроить время и навестить раненого Ивасова в госпитале. Поездку, однако, пришлось отложить по причине визита титулярного советника Озернова. Войдя в кабинет командира стрелкового батальона, судебный следователь плотно прикрыл дверь, будто опасаясь, что кто-то может подслушать их разговор.

— С чем пожаловали, господин титулярный советник?

— Я к вам по делу об убийстве унтер-офицера Миржика.

— А разве это дело жандармы себе не забрали? — удивился Алекс.

— Господ Чарторыйского и Полубинского, а также иже с ними забрали, — подтвердил титулярный. — А унтера этого несчастного, так мне и оставили. Им он без надобности.

И в самом деле, зачем жандармам труп какого-то никому не известного унтер-офицера? Показаний на злоумышленников он дать уже не сможет.

— А ко мне какие вопросы? — состроил удивленную мину штаб-капитан. — Я ведь все показания вам дал.

— Так-то оно так, — кивнул следователь, — только сдается мне, в ту ночь из особняка вы вышли через черный вход, а не парадный, как показали. Под вами собственноручно подписанный протокол.

Внутри Алекса будто холодом дыхнуло. Что он знает? Дворецкого расколол? Нет, тогда бы он был куда более уверенным в своих словах. Тогда остается только один вариант.

— Не иначе, господин Полубинский с присными показали, что не видели меня выходящим с парадного входа?

— Ваши слова можно расценивать как признание? — оживился титулярный.

— Упаси господи!

Алекс взмахнул руками, будто отгонял от себя то ли дух нечистого, то ли стаю назойливых комаров.

— А что же тогда?

— Тогда, — пояснил Алекс, — вернусь я сегодня вечером домой, к жене и расскажу ее отцу сенатору князю Белогорскому, как некий следователь пытается меня, верного слугу государю и отечеству обвинить в убийстве, которого я не совершал, на основании показаний злоумышленников, на особу императора покушение готовивших.

Штаб-капитан сам себе удивился, выговорив все это единым духом, без малейшей запинки. А вот следователь, похоже, чего-то подобного со стороны офицера и ожидал.

— Да господь с вами, господин штаб-капитан! Ни в чем я вас пока не обвиняю. Пока. Вот и дворецкий баронессы Люменкрофт здоровьем клянется, что лично проводил вас из гостиной к парадному входу. Вот и думаю, стоит ли его еще раз допросить?

Если это не намек на взятку, то что?

— Может, сделаем так, — предложил штаб-капитан, — я тестю ничего говорить не стану, вы про дворецкого забудете, а вместе мы подумаем, как это дело взаимному удовольствию разрешить.

— А как же труп?

— А что труп. Мало ли у вас убийств нераскрытых! Одним больше, одним меньше...

— Так-то оно так, — завел волынку титулярный, — только дело уж больно громкое, у начальства на виду. Боюсь, если убийцу не найду, не видать мне следующего чина. А у меня выслуга уже полгода как истекла.

Похоже, только сейчас разговор дошел до той темы, ради которой и затевался.

— В таком случае, я расскажу сенатору Белогоскому о несправедливости, допущенной по отношению к вам со стороны начальства. Вы же никого повторно допрашивать не станете. А там, может, кто-то из местного криминала в этом злодеянии сознается.

— Да не ходит по улицам местная шпана с офицерскими саблями! Ну да с этим я уже сам решу, что делать. Вы только с чином не затягивайте.

— Сегодня же переговорю с сенатором по этому делу, — заверил полицейского Алекс.

Когда титулярный ушел, Алекс стер со лба холодный пот. При разговоре держался, а оставшись в одиночестве, позволил себе расслабиться. Если бы Озернов его слабость учуял, мог куда больше запросить, к счастью, удалось лишь очередным чином для него отделаться. Впрочем, есть и неприятный момент — придется отцу Аделины правду про Миржика рассказать. Не всю разумеется.

Выслушав обстоятельства дела от зятя, сенатор спросил только.

— Это все или мне следует знать что-нибудь еще?

— Все, ваша светлость, — заверил его Алекс.

— Я же просил, по-семейному, — напомнил князь.

— Простите.

— Ладно, — принял решение сенатор, — будет ему чин. Завтра же к министру внутренних дел пойду. Как его?

— Титулярный советник Озернов. Я ваш должник!

— Потом сочтемся, — отмахнулся князь. — Завтра к отцу в банк съезди, у отца для тебя новости есть. А сейчас к Аделине ступай, она тебя ждет.

Это указание сенатора штаб-капитан выполнил с огромным удовольствием.

Следующий день случился суматошным. Генерал Вышнеградов не просто выполнил свое обещание, он еще и выполнил в обещанный срок. Вновь требовалось принять, распределить по ротам, разместить, поставить на довольствие, сводить в баню, где проверить на предмет вшивости и прочих заболеваний. Если по внешности судить, то контингент стрелковому батальону достался не самый худший. Откровенных дебилов, замухрышек и смутьянов среди них не наблюдалось. А почему из прежних частей их отдали, только время покажет.

Куда хуже дело обстояло с набором офицеров. Не удалось заполнить ни одной вакансии. Несколько однокурсников телеграфировали Алексу одно и то же — стоило только узнать, в какой именно части вакансия образовалась, как интерес к переводу в Его Императорского Величества стрелковый батальон испарялся моментально. Капитан Сташчак, с которым комбат поделился этой бедой, высказал свою точку зрения на причины.

— Слухи об арестах в батальоне уже и до провинции добрались. Кто же теперь в здравом уме к нам перейти согласиться?!

По здравому размышлению, штаб-капитан пришел к тем же выводам, а потом на это дело рукой махнул. Офицеров не хватает? Так их почти везде не хватает, если столицы не считать. В батальоне половины офицеров нет? Так совсем недавно он сам водил в бой роту, где был единственным офицером. В настоящий бой, а не какие-то маневры, пусть даже в присутствии Его Величества!

Заехать в банк к отцу времени не нашлось. На следующий день банкир Магу прислал сыну грозное письмо, где ему предписывалось сегодня же прибыть в банк строго в назначенный час. Всерьез обеспокоенный Алекс ухитрился не опоздать. Причина визита стала ясна, едва штаб-капитан переступил порог отцовского кабинета.

— Дедушка!

Старик Тизель обнял подскочившего к нему внучка.

— Совсем забыл старика, — попенял офицеру фабрикант, — который год в академии, а носу ко мне не кажешь. Пришлось мне самому...

— Давайте по делу, — напомнил присутствующим банкир.

— Тебе бы все только по делу, — проворчал Тизель.

За тот год, что Алекс его не видел, дедушка существенно сдал. Согнулся, исчезла резкость в движениях, да и на ухо, похоже, стал туговат. Только глаза по-прежнему живые, хоть и с грустинкой.

— Нашли мы его, — почти торжественно объявил банкир Магу. — Размеры еще надо уточнять, хотя сейчас уже ясно — немаленькое. И очень богатое. Позавчера начальник экспедиции отчет прислал.

— Настала пора мошной тряхнуть, — усмехнулся Тизель.

— Не мне, — палец банкира указал на сына, — ему.

— А у него-то откуда? — удивился фабрикант.

— Давайте обсудим более насущные вопросы, — съехал со скользкой темы штаб-капитан. — Подсчитаем, сколько будет стоить рудник и железная дорога.

— И без тебя найдется, кому посчитать, — остановил Алекса отец. — Тут дело в другом. Медь можно плавить на месте, есть, где и уголь взять можно. А вот вывозить готовую медь в промышленные губернии не выгодно.

— Очень далеко? — поинтересовался офицер.

— Ты озеро, через, которое переправлялся, помнишь!

— Конечно, помню, — кивнул Алекс, — чистое, глубокое! Красота!

— Не до его красот нам сейчас, — остудил его пыл банкир. — Все дело в этом озере, точнее, в переправе через него. Летом еще медь можно баржами вывозить, но зимой на санях по льду много не увезешь! А когда на озере начинается ледостав или ледоход, навигация на нем закрывается полностью.

Первым свое предложение внес старик Тизель.

— Можно поставить там же небольшой медеплавильный завод. Тогда часть меди можно реализовывать на месте в виде готовых изделий.

— Принимается, — согласился Виктор Магу. — Еще здравые мысли есть?

Опытный фабрикант продолжил давать советы зятю.

— Как не быть? Раз зимой много не вывезешь, Вывозить готовую продукцию надо летом, а зимой накапливать запасы.

Нельзя сказать, что идея почти полгода работать на склад пришлась банкиру по душе, но поскольку других предложений не было, возражать он не стал.

— По этой дороге не только ведь медь возить будут, — влез со своим мнением Алекс, — можно рассчитывать на весь поток грузов, что сейчас по Восточному тракту везут гужевым транспортом.

— Молодец, — улыбнулся Тизель, — не зря в академии штаны протирал. Слов-то каких нахватался!

— Надо будет еще все посчитать, — пришел на выручку сыну банкир, — но даже с учетом всего, боюсь, мы останемся в убытках. Главная проблема в том, что все грузы придется перегружать дважды. На одном берегу из вагонов на баржи, на другом — из барж в вагоны.

Пришедшую ему в голову мысль, Алекс озвучил сходу.

— А если построить большой паром и сразу перевозить вагоны вместе с грузами.

— Невозможно. Ты представляешь размеры такого парома?

Возражения старшего Магу прервал голос Тизеля.

— Как же я сам не сообразил! Если бы ты в военные не подался из тебя бы вышел хороший инженер!

Дед не часто кого-либо хвалил, а потому эти его слова были особенно приятны и офицер выдал еще одну пришедшую ему в голову идею.

— Если же сделать корпуса паромов достаточно прочными и придать им ледокольные обводы, то можно существенно увеличить сроки навигации.

Тизель не скрывая своего торжества, взглянул на банкира.

— Ну, что я тебе говорил?! У моего внука есть голова на плечах!

— Это и мой сын тоже, — напомнил тестю старший Магу, — и в его талантах я никогда не сомневался. Только надо их постоянно в нужную сторону направлять. Если нам удастся лет за пять построить дорогу и добиться ее рентабельности, то можно будет устроить ее выкуп в казну, по крайней мере, той ее части, что пройдет до Уруссийска. Тогда мы сможем быстро вернуть наши деньги.

— Его деньги, — напомнил Тизель, указывая на внука.

— Наши, — настоял на своем банкир. — Я ведь тоже планирую вложить в это дело немалые суммы. Да и твое оборудование обойдется недешево. Поэтому, предлагаю для строительства дороги, рудника и медеплавильного завода создать открытое общество на паях.

Как только речь зашла о бумагах и разговор ушел в русло многочисленных юридических и бюрократических крючков и заморочек, коими был в изобилии напичкан свод законов Руоссийской империи, штаб-капитан Магу потерял к нему всякий интерес. Пока он сидел в сторонке, надеясь, что на него и дальше внимания не обратят, отец с дедом не на шутку сцепились по какому-то не очень значительному, на взгляд офицера, поводу. Даже старшего брата Доната пригласили в кабинет и втянули в спор. Наконец, Алексу надоел этот балаган.

— Прошу прощения, господа. У меня, как основного пайщика сложилось мнение, что не стоит начинать это дело.

— Это еще почему? — удивился фабрикант Тизель.

— Уж если вы, члены одной семьи, полчаса не можете договориться по такой мелочи, то, что будет дальше? До мордобоя дойдет?

— Внучок прав, — ухмыльнулся старик, — если бы не указание Его Величества, я бы к этому месторождению на пушечный выстрел не подошел, даже, когда моложе был. А ты что молчишь? Это же твой сын!

Виктору Магу пришлось принять вызов тестя.

— Иной раз с иностранцами через толмача проще договориться, чем со своими детьми. Не так ли, Алекс?

Уж кому, как не самому младшему из семейства Магу дано было знать эту истину.

— Так точно, папа. Не иначе, это мое присутствие не дает вам прийти к консенсусу. Я, пожалуй, пойду тогда, не буду вам мешать.

Алекс попрощался с присутствующими и направился к выходу. В дверях он обернулся.

— Когда обо всем договоритесь, не забудьте поставить в известность меня.

— Поставим, — пообещал банкир, — не сомневайся.

Глядя на закрывшуюся за внуком дверь, фабрикант произнес.

— Хорошего ты парня вырастил Виктор, еще немного и я начну им гордиться. Жаль только, не по той дорожке он пошел.

— Да, жаль, — согласился с тестем Виктор, — у него есть очень нужное для банкира качество.

— Это, какое же? — удивился старший брат Алекса.

— Он притягивает к себе деньги, — ответил банкир.

Глава 6

Утро началось с визита жандармов. Бузына с Лампсбергом заявились одновременно. Один в мундире и при орденах, второй, как всегда, в партикулярном. Но оба в расстроенных чувствах, чего не пытались даже скрыть.

— Судя по вашим лицам, господа, день у вас выдался не самый приятный. Надеюсь, он не станет таковым и для меня.

— А вот это уже будет зависеть только от вас, — начал напускать тумана штаб-ротмистр.

Его начальник оказался куда более прямолинейным.

— Его Императорское Величество пожелал выслушать вашу версию событий.

Алекс начал догадываться, чем был вызван внеурочный визит жандармских офицеров и в чем причина их дурного настроения. Не иначе, прохвосты, преувеличили свои заслуги в раскрытии заговора, сведя роль Алекса до уровня статиста. Совсем уж не упомянуть его в своем докладе они не могли, а император, ухватив фамилию лично ему знакомого офицера, решил кое-что в жандармском докладе перепроверить. Вот теперь эта парочка и нервничает.

— Но мне об этом ничего не известно! И вызова к Государю Императору я не получал!

— Получите, — заверил офицера подполковник Бузына, — думаю, сегодня же вызов вам доставят.

— В таком случае, я не понимаю, что вы хотите от меня?— прикинулся недалеким человеком Алекс.

— Бросьте дурака валять, господин штаб-капитан, — вступил в разговор Лампсберг, — вы обо всем уже догадались.

Догадался. Можно, конечно, устроить им неприятности на самом высшем уровне, только зачем? Даже, если их со службы выгонят, штаб-капитану Магу от того никакой пользы не будет. Да и так ли велико их прегрешение? Заговор они все-таки раскрыли, заодно вычистив из столицы немало полонской скверны. Пока они в столице служат, всегда есть к кому пойти, в крайнем случае. Уж если не помогут, то хоть выслушают. Еще неизвестно, как дело повернулось, если бы на месте Лампсберга сидел другой жандарм. Да к не знакомому он не пошел бы.

— Я скажу так, на свои прямые вопросы Его Величество получит столь же прямые ответы. Сами понимаете, императору врать — себе дороже. Но и принижать вашей роли в этом деле я также не стану, тем более, она и вправду велика. Такой расклад вас устроит, господа офицеры?

— Вполне, — согласился подполковник.

— Я ваш должник, — склонил голову Лампсберг.

Алекс не удержался и подловил жандарма.

— Осторожнее с такими словами, господин штаб-ротмистр, я ведь могу понять их буквально.

— В роду Лампсбергов все мужчины свое слово держали! И я, смею вас заверить, не исключение!

Как старший по возрасту и званию, жандармский подполковник поспешил остановить пикировку.

— Прекратите господа! Размолвка не в наших интересах.

— Согласен, — не стал спорить Алекс. — Мы с господином штаб-ротмистром с год, как знакомы, и ничего плохого о нем я сказать не могу.

— Вот и отлично, — подхватил Бузына. — Не смеем отвлекать вас от дел.

Жандармы оказались правы. Часа не прошло после их ухода, как в кабинет, не испросив разрешения, влетел капитан Сташчак.

— Господин штаб-капитан, там к вам флигель-адъютант прибыл.

— Ну, так проси. Зачем дело встало?

— Слушаюсь!

Батальонный адъютант скрылся за дверью, а пару минут спустя вошел гвардейский штаб-капитан с аксельбантом на левом плече. Когда-то и Алекс носил такой же.

— Штаб-капитан Магу?

— Честь имею, — Алекс поднялся из-за стола.

— Завтра в пятнадцать ноль ноль вам надлежит прибыть в летнюю резиденцию императора. Форма одежды — повседневная.

В подтверждение своих слов гвардеец протянул комбату запечатанный конверт.

— Честь имею, — откланялся гвардеец.

После его ухода, Алекс обратил внимание на конверт. На нем стояла не обычная канцелярская, а личная печать императора. Очень интересно. Штаб-капитан торопливо разрезал конверт. В нем оказалась короткая записка "Завтра в три часа. А.III". Еще больше удивила предписанная форма одежды, будто идет он не на прием к императору, а на дружескую вечеринку после службы. Выходит, прием будет неофициальным.

— Разрешите, господин штаб-капитан!

Сташчак вспомнил субординацию.

— Чего хотел? Узнать, зачем флигель-адъютант приходил?

— Нет. То есть, да, — запутался адъютант. — Меня же все расспрашивать станут!

— Отвечай — сам император вызвал. Зачем — не скажу, сам не знаю.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Сташчак исчез за дверью. Ну, вот и все, новость покатилась по расположению батальона, попутно обрастая несуществующими деталями и догадками. То ли император собрался комбата казнить, то ли жаловать.

Указание прибыть в повседневном мундире явно говорило о неофициальности приема. Вроде как решил Государь Император с одним из подданных по душам поболтать, ага. Весь вечер особо доверенная прислуга только штаб-капитанской формой и занималась. На службу Алекс прибыл сияющим, будто новенький пятак. На тщательно отглаженном мундире ни одной складочки, о стрелках на брюках порезаться можно, а хромовые сапоги использовать в качестве зеркала. Отцепив от поскрипывающих ремней новенькой портупеи саблю, офицер осторожно, стараясь ничего не помять, опустился на стул.

— Теперь до обеда вот только так сидеть и смогу.

Жалобу комбата батальонный адъютант воспринял буквально и не преминул завалить штаб-капитана бумажной работой в аккурат до обеда.

— Пора.

Звякнув орденами, висящими на тщательно выверенных местах, Алекс поднялся на ноги. Сташчак помог ему прицепить саблю. Аккуратно взобравшись в уже ожидавшую его семейную карету, штаб-капитан Магу отправился на аудиенцию к императору. Ехать ему было около часа, да и прибыть нужно хотя бы за полчаса до назначенного срока, чтобы соблюсти приличия.

Дежурному офицеру Алекс представился.

— Штаб-капитан Магу. Мне назначено Государем.

Офицер сверился со списком приглашенных и вызвал дежурного флигель-адъютанта. Явился давешний штаб-капитан, привозивший приглашение на аудиенцию.

— Вы при оружии? Револьвер придется сдать.

Привычка к тяжести кобуры с "грандом" сыграла с офицером дурную шутку, даже на прием к императору с ней приперся. Поковырявшись с защелкой ремня, Алекс отцепил револьвер и отдал его дежурному офицеру.

— Обратно получите при выходе.

К большому удивлению штаб-капитана, флигель-адъютант направился не к входу в летний дворец, а повернул направо, в дворцовый парк. Пройдя по узкой, посыпанной мелким речным песком дорожке, оба офицера оказались на берегу паркового пруда. Государь изволил ловить рыбу с деревянных мостков. Государь сидел на раскладном стульчике, казавшемся слишком непрочным для его грузной фигуры. Рядом стоял еще один — пустой.

— Ваше Императорское Величество...

— Свободен.

Это флигель-адъютанту. У Алекса император не поворачивая головы спросил.

— Рыбу ловишь?

— Никак нет, Ваше Величество!

— Жаль, рыбная ловля мыслительному процессу способствует. Чего стоишь? Садись.

Штаб-капитан аккуратно опустился на стульчик рядом с императором. Его Величество извлек из-за голенища сапога плоскую серебряную фляжку.

— Будешь?

Отказываться нельзя. Алекс опрокинул в рот крохотную, с наперсток, крышку, даже вкуса коньяка не почувствовал. Александрис проделал такую же процедуру. Поморщился.

— Тебя послали болото полонское осушить, а ты гнездо вон какое гнездо змеиное разворошил. Выходит, я опять тебе жизнью обязан.

— Ну, что вы Ваше Величество, я всего лишь исполнял свой долг, к тому же львиную долю работы по раскрытию заговора сделали жандармы.

Не отрывая взгляда от поплавка, Александрис поинтересовался.

— А скажи-ка, почему с донесением о заговоре ты не ко мне пришел, а к Лампсбергу?

— Как бы вам сказать, Ваше Величество. До вас уж больно высоко, а у штаб-ротмистра Лампсберга ума хватило меня выслушать. Да и дальше они с подполковником Бузыной сработали достаточно эффективно.

— Что, ты больно их хвалишь. Уже успели у тебя побывать, прохвосты? — догадался Александрис.

— Так точно, Ваше Величество! Смею обратить ваше внимание люди они исключительно верные...

— Верных у меня много, — прервал офицера император, — где бы мне порядочных набрать? Не знаешь?

— Никак нет, Ваше Величество!

— Вот и я не знаю, — признался император. — Ну, проси чего хочешь, я сегодня добрый.

От такого предложения Алекс даже растерялся. И в самом деле, что можно у императора себе выпросить? Следующий чин? Так и так вскоре получить должен. Еще один орден? Он уже сейчас наградами увешан, отставному полковнику под стать. Теплое местечко в военном ведомстве? Через пару месяцев он от тоски волком взвоет, и будет обратно проситься даже с понижением в должности. Денег? Ну, это просто смешно.

Пауза начала неприлично затягиваться, когда ему в голову пришла хорошая мысль.

— Через полторы недели будет отмечаться столетний юбилей Вашего Императорского Величества стрелкового батальона, так я просил бы Ваше Величество почтить празднование своим личным присутствием и особо отметить верность служащих в нем офицеров Руоссийской империи и правящей династии.

Наконец-то Алексу удалось удивить императора.

— Тебе-то это зачем?

— После известных Вашему Величеству событий, в батальоне половинный некомплект офицеров. Занять вакантные должности никто не хочет, будто батальон наш стал чумным, так все от него шарахаются!

— Шарахаются, говоришь, — задумался император. — Завтра же будут локти кусать те, кто сегодня шарахался! На юбилее буду. А что касается тебя... Дарую тебе право на аудиенцию в любое время без доклада.

От такого пожалования Алекс впал в ступор. Во всей империи наберется едва ли с десяток чиновников высшего ранга, кто мог бы заявиться к императору, не испросив предварительно согласию на аудиенцию. Только зачем такая привилегия пехотному штаб-капитану? В случае чего, тот же штаб-ротмистр Лампсберг куда ближе будет, да и договориться с ним проще, несмотря на несопоставимые возможности. Надо было императора почтеннейшее благодарить, а вместо этого Алекс ляпнул.

— Ваше Величество, у вас клюет!

Только сейчас обратив внимание на пляшущий поплавок, император сделал подсечку и вытащил на мостки отчаянно трепыхающуюся рыбешку размером меньше ладони. Судя по пустому садку, куда была помещена рыбка, это был первый трофей Александриса за сегодняшний день.

— Везучий ты, штаб-капитан. Ладно, раз рыбу не ловишь, ступай, а я еще посижу, может и мне еще подфартит.

— Честь имею, Ваше Величество, — откланялся Алекс.

С мостков императорской охраны видно не было, но едва штаб-капитан удалился на сотню шагов, как к нему подскочил дворцовый служитель в расшитой золотом ливрее.

— Извольте следовать за мной, господин штаб-капитан!

Так, в сопровождении ливрейного, офицер дошел до выхода. Там дежурный офицер вернул ему револьвер.

— Что это вы, господин штаб-капитан, к императору и с оружием...

Что интересно, саблю никто оружием не посчитал. Проще встретить на улице офицера без штанов, чем без положенной по форме сабли. А если прийти с "бульдогом" в кармане? Его ведь никто не обыскивал.

— Привычка, — пожал плечами офицер.

Семейная карета отвезла Алекса домой, где он немедленно был взят в оборот ближайшими родственниками, жаждавшими подробностей. Отбиться от их вопросов удалось с немалым трудом. Больше всех, конечно же, впечатлилась Ирен Магу.

— Надо же, — ахала банкирша, — аудиенция без предварительного доклада! Какая честь!

Отец был куда более сдержанным.

— Поздравляю, я в твои годы так высоко не залетал. Только будь осторожен, сынок, с такой высоты бывает очень больно падать.

На следующее утро, едва придя на службу, штаб-капитан Магу был с обоих флангов обойден собственными подчиненными, попав в плотное окружение, из которого невозможно было вырваться. Всех интересовал один только вопрос.

— Что сказал император?

— Его Величество непременно будет присутствовать на юбилее батальона.

Такой ответ вызвал взрыв восторга среди офицеров. Алекс поспешил закрепить достигнутый успех.

— Также офицерам стрелкового батальона был обещан приятный сюрприз! Однако, господа офицеры, все вышесказанное — не повод для того, чтобы расслабиться. Празднование на носу, а прохождение рот церемониальным маршем отработано из рук вон плохо! Гоняйте нижних чинов до седьмого пота, но чтобы равнение ротные коробочки держали идеально! Сроку вам — неделя! И помните, подготовку к летним маневрам также никто не отменял.

Самому Алексу предстояло обеспечить не менее ответственную часть мероприятия — банкет. Одно дело банкет для батальонных господ офицеров, и совсем другое для Государя императора. К тому же Александрис на юбилей не один пожалует, а со свитой неизвестной численности, но наверняка прожорливой. Потому, еды должно быть в избытке, как и напитков. Алкогольных в особенности. Получается, сделать придется два визита, один в ресторан из лучших, второй — в винную лавку, опять же не из дешевых. А платить все придется штаб-капитану Магу из собственного кармана. Ну, не с офицеров же, в самом деле, деньги на банкет собирать, они и без того небогато живут. Приняв такое решение, Алекс отправился самостоятельно улаживать банкетные дела.

Вечером того же дня Алекс навестил жену в доме тестя. Встретивший его сенатор сообщил приятную новость.

— Вопрос с твоим следователем решился положительно. Представление на очередной чин министром подписано, завтра ему об этом будет сообщено.

— Вам требуется что-нибудь компенсировать? — почтительно осведомился офицер.

— Не все сводится к деньгам, Алекс, — наставительно произнес сенатор, — благоволение князя Белогорского тоже немалого стоит.

— Можете располагать мной, — склонил голову Алекс.

Благоволение пехотного штабс-капитана не стоит ничего, если только ты не нижний чин или унтер-офицер его роты. Благоволение светлейшего сенатора может стоить миллионы. А в некоторых случаях никакими деньгами измерить невозможно. В этом Алекс только что убедился на личном опыте.

— Ступай, Алекс, Аделина тебя заждалась.

Госпожа Аделина Магу, как и прежде, была мила, добра и беременна. С первого взгляда становилось ясно — женщине скоро рожать. Офицер чмокнул жену в щечку, затем не удержался и поцеловал губки. Женщина ответила, но как только шаловливая рука Алекса попыталась продвинуться дальше, получила звонкий шлепок.

— Алекс!

— Прости, дорогая, увлекся. Кстати, у меня есть для тебя отличная новость. Все мои неприятности закончились и мы в полной безопасности. В любой момент мы можем вернуться в наше уютное гнездышко, как только ты будешь готова к переезду.

— Новость и в самом деле хорошая, — согласилась Аделина, — знал бы ты, как я соскучилась по тебе. Да и в доме твоих родителей все-таки чуточку веселее.

Конечно, веселее. Две госпожи Магу быстро нашли общий язык на почве любви к одному мужчине. От их совместной опеки Алекса спасала только вечная занятость по учебе в академии или, как сейчас, по службе.

— Я тут уже обжилась, — продолжила женщина, — день мне потребуется на сборы, а послезавтра ты бы смог заехать за мной.

— Прости, милая, через десять дней юбилей батальона. Император будет присутствовать лично! Сама понимаешь, какая требуется подготовка. Плюс банкет. За всем нужен глаз да глаз, а офицеров дичайший некомплект. Всем приходится заниматься самому. Но я пришлю за тобой прислугу, они все сделают в самом лучшем виде.

— У тебя никогда не хватает на меня времени, — капризно надула губки Аделина. — Прислуги и у отца хватает, они мне собраться и помогут.

— Солнышко мое, ты же вышла замуж за офицера! Представь, что будет, если меня отправят служить куда-нибудь на границу. Тебе же придется ехать со мной!

Воспользовавшись моментом, Аделина тут же выкатила претензию.

— Тебе совсем не жаль ни меня, ни нашего будущего малыша!

— Но ты же не отправишь меня одного?

— Никогда, — горячо заверила Алекса жена, — даже не надейся!

— Вот и хорошо.

Офицер нежно обнял жену, она доверчиво прижалась к нему.

Следующий день был донельзя хлопотным и суматошным. Одновременно заниматься подготовкой банкета и батальона к визиту императора оказалось занятием крайне утомительным и много времени отнимающим. Вечером обессиленный Алекс едва добрался до супружеской кровати, искренне надеясь, что проводит в ней последнюю ночь в одиночестве.

С утра, прежде чем отбыть на службу, Алекс приказал горничной приготовить комнаты к возвращению молодой хозяйки, а дворецкому наказал отправить к князю Белогорскому карету для перевозки супруги с вещами. Этот день пролетел так же быстро, как и предыдущий. Домой штаб-капитан ехал окрыленный предстоящей встречей с любимой женой. И проехать-то ему оставалось всего пару кварталов.

— Господин Магу!

Алекс придержал лошадь и обернулся взглянуть, кто это так бесцеремонно окликнул его. Улица, на которой произошла встреча, была безлюдна, и только на краю тротуара стояли двое. Одного из мужчин Алекс узнал сразу, хоть и видел его только один раз, да и то на фотографии давностью в несколько лет. Господин Кампельсон — один из руководителей и финансист запрещенной террористической организации "Земля и воля". Второй, высокий, худощавый господин, одетый неброско, но дорого и по последней моде, был штаб-капитану неизвестен. Впрочем, для того, чтобы начать действовать, ему хватило опознания первого. Рванув клапан кобуры, офицер выхватил револьвер и взвел курок.

— Стоять! Не двигаться!

Странно, но направленный на них ствол не произвел на обоих впечатления. Разве что у неизвестного едва заметно дрогнула щека. Кампельсон же действия офицера отреагировал с завидным хладнокровием, даже бровью не повел. Он же заговорил с Алексом первым.

— Успокойтесь, господин Магу, мы к вам только поговорить.

— Мне не о чем с вами говорить, господин Кампельсон!

— А я уверен в обратном. Вы ведь сейчас домой к жене собрались?

Внешне штаб-капитан постарался остаться спокойным, несмотря на подкативший к горлу ком и быстро разраставшийся ледник в животе.

— Да, да, — подтвердил догадку офицера Кампельсон, — они у нас вместе с лошадьми, каретой и кучером.

— Что вы хотите?— внезапно осипшим голосом спросил Алекс.

— Вот, — оживился террорист, — это уже деловой разговор. А хотим мы, чтобы ты доделал то, что помешал сделать нам.

Осознав, что именно ему предлагают, офицер просипел.

— Да вы с ума сошли! Мне убить императора?!

— Вот мы и посмотрим, — вступил в разговор, доселе молчавший спутник Кампельсона, — кого вы больше любите, свою жену и еще не рожденного ребенка или своего тирана-императора.

— А может, — штаб-капитан качнул стволом револьвера, — мне стоит пристрелить вас обоих прямо сейчас. И тогда вы вообще ничего не узнаете.

— Не рискнешь, — нагло ухмыльнулся Кампельсон.

Ухмылка вышла несколько кривой. Видимо, внутри он был далеко не так спокоен, как казался внешне.

— Тебе ведь сейчас надо как можно быстрее попасть домой, — продолжил террорист, — узнать там они сейчас или мы говорим правду. До этого с тобой говорить бесполезно. Что же, езжай домой, удостоверься. Завтра ты будешь сговорчивее.

Несколько секунд Алекс еще колебался, что ему делать дальше. Потом решил плюнуть на этих террористов, выяснить судьбу Аделины сейчас и впрямь было важнее, чем их пристрелить. Хлестнув ни в чем не повинную лошадь, офицер пустил ее галопом. Влетев во двор, отчего дома, штаб-капитан опрометью кинулся на поиски дворецкого. Тот отыскался на кухне. С трудом удержавшись от того, чтобы начать задавать вопросы прилюдно, офицер коротко бросил.

— За мной!

Заведя дворецкого в первую же безлюдную комнату, Алекс взял ничего не подозревавшего слугу за грудки.

— Карета, что ты посылал за госпожой Магу, вернулась?

— Еще нет, хотя давно должна была. Я и сам в недоумении.

Выходит, не врал Кампельсон, Аделина сейчас в руках террористов и ей грозит смертельная опасность. Голова пошла кругом, с немалым трудом Алекс сумел взять себя в руки. Если этот факт получит широкую известность, то все пойдет прахом, а беременную женщину террористы убьют. В их способности сделать это штаб-капитан ничуть не сомневался. Потому, первейшей задачей на данный момент становилось сохранение факта похищения в тайне.

— Кому об этом говорил?

— Еще никому, — затряс головой дворецкий, — клянусь!

— Скажешь кому — уши отрежу! Иди!

Отпустив перепуганного мужика, Алекс вытолкнул его за дверь. Измерив подсобку шагами туда и обратно, офицер пытался поймать мечущуюся в голове мысль, а она все время ускользала от него. Что? Что делать дальше? "Для начала успокоиться и начать мыслить рационально". Сказать легко, сделать оказалось неимоверно трудно, когда кровь кипит в жилах и требует немедленного действия. Выслушать требования террористов? Да, конечно. Выполнять их штаб-капитан не собирался, но выслушать надо было. Хотя бы для того, чтобы знать, чего они хотят. Но это они ему скажут только завтра.

Найти Кампельсона и вытряхнуть из него душу вместе с информацией о месте, где они держат Аделину? Хороший план, если не учитывать того факта, что полиция с жандармерией этого господина уже не один год ищут и найти не могут отнюдь не от недостатка настойчивости. Кампельсон хороший конспиратор и опытный подпольщик, не первый год на нелегальном положении. Он умен, хитер, лишен каких-либо моральных принципов. В его распоряжении большие финансовые средства. Найти его практически невозможно. Не с талантами Алекса во всяком случае.

О втором террористе неизвестно вообще ничего, есть только запечатленная в памяти внешность. Искать определенного человека среди миллионного населения столицы по одному только описанию внешности? Глупо и бесполезно. Тем не менее, Алекс решил-таки ухватиться и за эту соломинку. Пусть Воцель ищет, вдруг что-нибудь случайно накопает. Жаль уже поздно и раньше завтрашнего утра до детективного агентства не добраться. К тому же за домом могут следить.

Объявить награду за голову террористов? Нет, нельзя. Во-первых, они нужны живыми, чтобы указать на место, где они держат Аделину. Во-вторых, эта весть быстро дойдет до самих фигурантов, и положение заложницы станет еще хуже. Она ведь сейчас одна, взаперти, окруженная врагами, готовыми убить ее в любой момент. При мысли о положении жены, Алекса охватила безудержная ярость. Ему хотелось убивать. Всех, кто покусился на его беременную жену. Стрелять, резать, душить, рвать на части! Чтобы страдали, мучились и в мучениях, сволочи, сдохли!

В себя Алекс пришел от вспышки боли в правой руке. С удивлением посмотрел на в кровь разбитые костяшки. В приступе ярости в полную силу врезал кулаком по кирпичной стене. Боль отрезвила и внесла в голову штаб-капитана некоторую ясность. Завтра. Все будет завтра. А сейчас он должен пойти и лечь спать, ибо завтра ему потребуется силы. Много сил, возможно, все, что у него есть. А еще нужно разобрать, почистить и смазать верный "гранд". Монотонная, требующая сосредоточенности и внимания работа помогла окончательно справиться с приступом ярости.

Это была, пожалуй, самая мучительная ночь в жизни Алекса. Под утро он забылся, было черным, тяжелым сном, потом проснувшись в панике, схватился за часы, проверяя, не проспал ли подъем. Потом он ворочался с боку на бок, коротая оставшееся время. Приведя себя в порядок и запихнув в себя приготовленный кухаркой завтрак, штаб-капитан в привычное время взобрался в седло, выехал за ворота и направился в расположение стрелкового батальона. Как он и предполагал, два террориста ожидали его на прежнем месте. Первым с ним заговорил Кампельсон.

— Поскольку при виде нас вы не схватились за револьвер, наши намерения вы восприняли всерьез.

— Так и есть, — кивнул Алекс. — Выкладывайте, что вы хотите от меня.

— О! Сущие пустяки!

Террорист явно наслаждался моментом. Ему нравилась полная беспомощность этого офицера, а также собственная власть над чужой жизнью и смертью.

— Нам всего лишь нужно, — продолжил Кампельсон, — чтобы в момент, когда тиран будет принимать парад вашего батальона, под трибуной оказалось некое устройство.

"Дурак, — обругал себя штаб-капитан, — кретин, идиот, придурок! Сам растрепал всему свету о предстоящем визите императора на юбилей батальона. Теперь настала пора пожинать плоды своих же действий".

— Бомба, я полагаю.

— Правильно полагаете, — кивнул террорист. — Ну, так что, согласны?

— А у меня есть выбор? — тяжело вздохнул Алекс. — Только как я пронесу бомбу под трибуну? В карман ведь ее не положишь.

— По частям, — вступил в разговор второй террорист. — Каждый день части бомбы будут доставляться вам в кабинет под видом предметов для организации юбилея вашего батальона. А как из вашего кабинета они попадут под трибуну, уже не наша проблема.

— Хорошо. Предположим, я соберу бомбу. Что будет, если она не взорвется?

— Она должна взорваться, — в голосе Кампельсона скрежетнул металл, — иначе, ваша жена умрет.

— Вы не оставляете мне выбора, — склонил голову штаб-капитан. — Какие будут гарантии, что вы не убьете Аделину после того, как все будет сделано.

— Никаких, — отрезал Кампельсон. — Наше честное слово вас вряд ли убедит.

Его спутник был не столь категоричен.

— После смерти тирана она нам стане не нужна. И лишний грех на душу нам брать ни к чему.

Возможно, этот террорист и вправду верил в свои слова, а вот Кампельсон, похоже, никого отпускать не собирался. С огромным трудом Алекс подавил желание достать из кобуры "гранд" и пристрелить обоих мерзавцев на месте. Пришлось ниже опустить голову, чтобы не встретиться с ними взглядом. Пусть думают, перед ними сейчас морально раздавленный и на все готовый человек. Заодно, еще одна ниточка к террористам потянется, если за посыльным приглядеть.

Алекс сделал вид, будто уже сдался и сейчас изыскивает последние аргументы, чтобы увильнуть.

— Но я же не смогу поджечь фитиль во время церемонии!

— На этот счет не беспокойтесь, у нас все продумано.

— А...

— Узнаете в свое время, — отрезал дальнейшие вопросы террорист.

Штаб-капитан склонил голову еще ниже.

— Хорошо, пусть будет по-вашему. Я согласен.

— Вот и отлично, — Кампельсон даже не думал скрывать своей радости, — с завтрашнего дня и начнем.

Такой срок офицера вполне устраивал, за оставшиеся сутки много к чему можно подготовиться и много чего наворотить. Оба террориста, не прощаясь, исчезли в ближайшей подворотне. Видимо, там у них был предусмотрен путь отхода, с возможностью избавиться от погони. Сейчас их преследовать нельзя, они настороже и ко всему готовы. Пусть расслабятся и думают, что все идет по их плану.

Проводив эту пару взглядом, Алекс пришпорил лошадь и в следующем квартале свернул в узкий переулок. Эти места он знал с детства и лучшего места, чтобы оторваться от слежки в округе не было. В середине квартала переулок сужался еще больше и экипаж по нему проехать не мог, пешему за ним не угнаться, а конному от взгляда не укрыться, виден будет издалека.

Убедившись в отсутствии слежки, Алекс отправился в детективное агентство Воцеля, истово молясь, чтобы хозяин его оказался на месте. Привязав у входа лошадь, штаб-капитан вихрем ворвался внутрь, сходу наткнувшись на самого Аверкия. Воцель в пальто, шляпе и с тросточкой явно собирался уходить. Чтобы покинуть агентство ему не хватило какой-то минуты. При виде Алекса хозяин агентства тяжело вздохнул. Клиент к нему зашел, конечно, очень денежный и прибыльный, но уж очень беспокойный и непредсказуемый.

— С чем пожаловали, господин штаб-капитан? По вашему лицу видно, произошло что-то экстраординарное.

— Так и есть, — выпалил Алекс, — у меня похитили жену!

Детективу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать сказанное.

— Как?! — ахнул он. — Кто посмел?!

— Наш старый приятель Кампельсон. С ним был еще один, мне неизвестный.

— И что они от вас хотели?

— Вам лучше этого не знать, — Алекс сразу отсек дальнейшие вопросы на эту тему.

— В таком случае, — голос Воцеля стал озабоченно-деловым, — что вы хотите от меня?

— Помощи. Первым делом объявите награду за живого Кампельсона. Кто доставит его ко мне в любом виде, лишь бы был пригоден для допроса, немедленно получит сто тысяч!

Предложение офицера у детектива энтузиазма не вызвало.

— Мера эта бесполезная и весьма для вашей супруги опасная. О награде сам Кампельсон узнает одним из первых и это очень разозлит его. Подумайте еще раз, стоит ли?

— Думал. Стоит, — продолжил настаивать на своем штаб-капитан. — Чего-то подобного от меня сейчас и ждут, не будем их разочаровывать, а сами попробуем разыскать его другим способом. И я хочу знать, как это можно сделать. Плачу любые деньги, сколько скажете.

Воцель снял шляпу, расстегнул пальто и присел на первый попавшийся стул. Думал он несколько минут, Алекс терпеливо ждал не мешая. Подняв на офицера взгляд, детектив отрицательно покачал головой.

— Мне не хочется вас обманывать. Я не вижу ни одного реального способа разыскать Кампельсона в разумные сроки.

— У Кампельсона есть родственники? Родители, братья, сестры...

— В свое время я изучал этот вопрос. Родители его умерли во время эпидемии чумы, после чего, собственно, он и присоединился к "Земле и воле". Сестра умерла еще во младенчестве, а младший брат эмигрировал куда-то за океан.

И здесь тупик. Возможно, есть какие-то дяди, тети, племянники, но это все не то. Да и известить Кампельсона об угрозе его родственникам не представлялось возможным. Алекс, как никогда, был близок к отчаянию.

— И что же мне делать?

Утопающий хватается за соломинку.

— Вы мне сказали, Кампельсон был не один. Давайте попробуем отыскать его.

— Вы в своем уме, Воцель?! Как мы его найдем?! Нам же о нем ничего не известно!

— Прекратите истерику, штаб-капитан! — неожиданно рявкнул детектив. — Вы офицер или тряпка? Немедленно соберитесь и опишите мне его!

Крик Аверкия произвел на Алекса неожиданно благотворное действие. Вслед за Воцелем, офицер расстегнул плащ, опустился на стул. Закрыв глаза, постарался вызвать в памяти образ незнакомца и заговорил.

— Средних лет. Высокий, худощавый, лицо бритое, знаете, породистое такое, у женщин должен иметь немалый успех. Одет был в серое пальто по последней моде и шляпу с узкими полями под цвет пальто. Одежда неприметная, зато добротная и весьма дорогая. Явно местный житель...

— Почему вы так решили? — прервал офицера детектив.

— Любой приезжий провинциал на столичных улицах выглядит белой вороной, а этот органичен и ничем не выделяется. Он либо родился в столице, либо прожил здесь много лет.

— Хорошо, — согласился Воцель, — продолжайте.

Алекс вновь закрыл глаза, сосредоточился и продолжил описывать незнакомца.

— Говорил он мало, голос у полонца обыкновенный, ничем не примечательный...

— Стоп! — воскликнул Воцель. — Почему вы назвали его полонцем?!

"И в самом деле, почему", задумался Алекс. Он еще раз, в мельчайших деталях постарался припомнить незнакомца. Как он выглядел, как стоял, двигался, о чем говорил... Ну конечно же, говорил!

— Акцент! У него был акцент! Почти незаметный. Знаете, такой, какой бывает у полонцев в юности перебравшихся в столицу и много лет в ней проживших.

— Немаловажная деталь, — заключил детектив. — Продолжайте.

Что еще? Алекс тщательно перекопал свою память еще раз.

— Во время нашей сегодняшней встречи он держал перчатки в руке и я заметил у него обручальное кольцо на безымянном пальце правой руки.

— На правой? — уточнил Воцель.

— Да, — подтвердил штаб-капитан, — на правой. Полонцы ведь носят на левой.

— Он может быть вдовцом, — предположил детектив. — А мог и сменить веру. Что еще можете сказать?

Алекс мог только развести руками.

— Это все.

— Итак, — взял слово Воцель, — давайте подведем итог. Полонец, в юности перебравшийся в столицу. В средствах не стеснен. По роду занятий — чиновник, рантье или буржуа...

— Нет, — запротестовал офицер, — только не буржуа, не похож. Рантье, может быть. Но скорее чиновник средней руки в каком-нибудь министерстве. Столоначальник какой или директор департамента.

— Вам виднее, — не стал спорить детектив. — В любом случае, он ни от кого не скрывается, живет у всех на виду, на службу ходит, потому, и найти его будет не в пример проще, чем Кампельсона. Кстати, вам эта парочка ничего не напоминает?

— Конечно, напоминает! Террорист из "Земли и воли" и полонский аристократ. Видать вершки жандармы почистили, а это корешки лезут.

— Полностью с вами согласен, — поддакнул детектив.

— Если этот второй и впрямь из полонской аристократии, — начал рассуждать Алекс, то найти его будет не так уж и трудно. Сколько в столице потомков полонских князей? Десятка два?

— Он может быть из какой-нибудь младшей или захудавшей ветви рода, — напомнил Воцель, — таковых наберется уже под сотню, а может, больше. Если всех смотреть, месяца не хватит. Кстати, сколько у нас есть времени?

— Неделя, — скрипнул зубами Алекс, — это крайний срок. Ладно, есть у меня еще одна ниточка, хоть и весьма тоненькая. С завтрашнего дня ко мне будет приходить посыльный. Нужно отследить, откуда приходит и кто ему посылки передает.

— Это сделать несложно, — Воцель ухватился за привычную работу. — Сделаем в лучшем виде. Только лучше с послезавтрашнего дня начинать. В первый день они сторожиться будут, а на второй бдительность чуть ослабят.

Как не хотелось Алексу начать действовать, ка можно быстрее, с детективом пришлось согласиться.

— Вам виднее.

В этот момент Воцель подскочил и звонко хлопнул себя ладонью по лбу.

— Какой же я дурак! Как только сразу не догадался!

Подхватив штаб-капитана под руку, детектив решительно устремился к выходу.

— Поехали!

— Куда?— ничего не смог понять Алекс.

— Поехали, там все увидите!

По выходу из агентства штаб-капитан попытался направиться к своей лошади, но Воцель потащил его в другую сторону.

— Возьмем извозчика, а с кобылой вашей ничего не случится!

Адрес, названный детективом пойманному на улице извозчику, был офицеру неизвестен. Понятно только, что где-то в центре. Покачиваясь в экипаже на мягких рессорах, Алекс попытался-таки выяснить цель их поездки, но вновь нарвался на решительный отказ.

— Терпите, господин штаб-капитан, недолго осталось, скоро приедем.

Смирившись, офицер принялся застегивать пуговицы шинели, поскольку на улицу его так и вытянули расхристанным. К его удивлению, извозчик остановился у большого шестиэтажного дома недавней постройки. Первые два этажа были сплошь увешаны разноцветными вывесками всевозможных контор. Путь их лежал по широкой парадной лестнице на второй этаж через светлый, но уже изрядно затоптанный посетителями подъезд. Воцель остановился у двери с табличкой, гласившей, что за ней располагается редакция утренней газеты "Столичный вестник".

Решительно провернув звонок, детектив дождался, когда заветная дверь приоткроется.

— К господину Сокольницкому!

Отодвинув открывшего дверь мужчину, Воцель направился вглубь длинного, темного коридора. Пока дверь не захлопнулась перед его носом, Алекс устремился вслед стремительно удалявшемуся детективу. Почти в самом конце коридора Аверкий без стука распахнул ничем не примечательную дверь и шагнул внутрь. За дверью оказался небольшой кабинет окнами выходящий на внутренний двор дома. К моменту появления в нем офицера, хозяин кабинета по-дружески обнимался с детективом.

Первым Воцель представил газетчика.

— Репортер светской хроники господин Сокольницкий!

Следом настала очередь офицера.

— Мой клиент штаб-капитан... В общем, мой клиент.

К чести репортера, выпытывать личность клиента Воцеля он не стал, понял, дело деликатное и огласки не терпящее. Он только поинтересовался.

— И что же привело вас в мою скромную обитель?

— Вацек, — не без патетики воскликнул детектив, — ты — наша последняя надежда! Нам срочно нужен твой архив!

— Только после обеда, мне через два часа статью сдавать.

Воцель пристально посмотрел на штаб-капитана. Тот понял его правильно и достал из кармана заранее припасенную для подобного случая пачку ассигнаций. На глаз отслюнявил несколько купюр и протянул их репортеру. Газетчик их пересчитал и немало удивился.

— Дело настолько серьезное?

— Это тебя не касается, — напомнил ему детектив. — Собирайся, поехали!

— Десять минут!

Репортер выскочил в коридор. Через неплотно прикрытую дверь было слышно, как он метался по коридору, время от времени хлопая редакционными дверями. Наконец, освободившись от дел, газетчик вернулся.

— Поехали!

Новая поездка на извозчике. На сей раз из центра на окраину. Репортер снимал небольшую квартиру на четвертом этаже доходного дома. Изнутри квартира представляла собой помесь архива с фотолабораторией. В одной из комнат две стены из четырех были заняты большими шкафами с множеством квадратных конторских ящичков, поименованных и пронумерованных в известном одному лишь хозяину порядке.

— Итак, что вас интересует?

Дело в свои руки взял Воцель.

— Нам нужны фотографии со светских и околосветских мероприятий, где часто бывают представители местной полонской диаспоры. На них господин штаб-капитан должен опознать одного персонажа.

— Ну и задачки у вас!

Несмотря на показное возмущение, Сокольницкий начал движение вдоль своих шкафов, время от времени, без видимой системы, выдергивая и ставя на стол длинные ящики, наполненные множеством фотографий.

— Ищите здесь.

Алекс вынимал из ящика фотографию, рассматривал и убирал обратно на то же место, не нарушая порядка. Фотографии групповые и одиночные. Мужчины во фраках и мужчины в мундирах. Женщины в бальных платьях с высокими вычурными прическами и покрытые шляпками. Первым из известных персонажей ему попался ныне покойный штаб капитан Чарторыйский. Он и дальше попадался не раз. Первый ящик, второй, третий... Дело грозило затянуться надолго.

— Вот этот, вроде, похож!

Детектив с репортером торопливо, едва не стукнувшись лбами, склонились над фотографией. Полтора десятка мужчин во фраках и разнообразных мундирах, стоя в два ряда уверенно и с достоинством смотрели на фотографа. Указанный штаб-капитаном персонаж стоял третьим справа в верхнем ряду.

— Уверены, господин штаб-капитан?

— Нет, но похож, очень похож.

— Вацек, где и когда была сделана эта фотография?

Репортер перевернул фото, разобрал чернильную надпись на обороте.

— Три года назад. Прием у князя Поссолинского по случаю дня рождения супруги.

— Ты его знаешь?

Газетчик вернул фотографию в исходное состояние и внимательно рассмотрел указанного персонажа.

— Что-то знакомое, а вспомнить не могу. Вот была бы фотография крупнее...

— Увеличить сможешь?

— Мне потребуется около часа, — выкатил условие репортер.

— Действуй, — решил Воцель, — а мы пока остальные фотографии посмотрим.

— Ради бога, ничего не перепутайте, — взмолился Сокольницкий.

Получив всевозможные уверения в том, что порядок ни в коем случае нарушен, не будет, репортер отыскал в другом шкафу негатив и отправился в свою лабораторию. Алекс продолжил утомительный просмотр фото, оказавшийся бесполезным. Больше ни на одной фотографии таинственный персонаж обнаружен не был.

— Я его вспомнил!

Сокольницкий выложил на стол еще мокрую фотографию. На ней лицо полонца было раза в два крупнее, чем на исходной.

— Он! Это точно он, — уверенно заявил Алекс. — Кто это?

— Пару раз появлялся на приемах у князя Поссолинского, — ответил репортер, — какой-то дальний родственник его жены. Фамилии его не знаю, уж извините.

— И то хлеб, — нахмурился Воцель.

— А что за мундир на нем?

Родственник князя Поссолинского стоял во втором ряду и головы, стоявших перед ним, мешали рассмотреть детали. После короткого обсуждения, детектив с репортером пришли к мнению — мундир указывал на принадлежность носителя к министерству внутренних дел.

— Ну, что, господин штаб-капитан, едем в министерство?

Алекс отрицательно покачал головой.

— Нет, министерство это его вотчина. Там у него полно друзей, приятелей, подчиненных, чем-то ему обязанных. Скорее ему доложат о нашем интересе, чем мы сможем разузнать хоть что-нибудь. А этого допустить нельзя, вы же помните, что сейчас стоит на кону.

Воцель кивнул и тут же внес другое предложение.

— Я могу поставить у министерства пару детективов, дать им эту фотографию и они отследят его до места жительства.

Эту идею штаб-капитан отверг так же, как предыдущую.

— Утром он в партикулярном был, следовательно, на службу сегодня не собирался. Возможно, он вообще в отпуску или больным сказался.

— И что же нам делать тогда?

— Вы — отправляетесь к себе, распускаете слух и готовитесь отследить посыльного, дальше этим персонажем займусь я сам.

Алекс вновь извлек из кармана пачку ассигнаций. Оставил себе пару, остальные протянул детективу.

— В расходах не стесняйтесь. Теперь с вами, господин Сокольницкий.

Офицер повернулся к газетчику.

— Это вам.

Ассигнации бесследно исчезли в кармане репортера.

— Премного благодарен!

— Но если вы, прямо сейчас, не забудете обо всем, что здесь говорилось... Клянусь, я лично вышибу вам мозги!

Репортер бросил обеспокоенный взгляд на детектива, тот за спиной офицера кивнул и состроил страшную рожу. Газетчик понял его правильно.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан, я уже все забыл!

Забрав со стола не до конца высохшую фотографию, офицер распорядился.

— Господин Воцель, мы уходим.

На улице офицер предупредил детектива.

— Сейчас езжайте к себе, занимайтесь тем, что мы оговорили. За лошадью моей присмотреть не забудьте. Негоже несчастное животное столько времени у коновязи под седлом держать. Вечером я вас навещу. Весьма вероятно, у меня к тому времени уже будут все данные на этого субчика. Приготовьтесь организовать за ним круглосуточную слежку.

На этом они с детективом расстались. Штаб-капитан отправился обратно в центр столицы. Его целью было здание, мимо которого подданные империи, даже самые законопослушные и благонадежные, старались лишний раз не ходить. Путь Алекса вел его в самое логово имперской безопасности.

Бузына явно в хорошем настроении, даже пошутить соизволил.

— Штаб-капитан Магу! С чем пожаловали? Неужели с очередным заговором?

— Ну что вы, господин подполковник! Дело у меня на сей раз мелкое, вашего внимания не стоящее. Мне бы штаб-ротмистра Лампсберга повидать. Это возможно?

— Возможно, конечно. Если я ротмистра в кратчайшие сроки не найду, вы же прямо к Его Величеству пойдете!

И откуда только узнал? Хотя, удивляться нечему, он же напрямую безопасностью династии занимается. Списки допущенных к государю без доклада мимо него пройти не могут. Отправив за Лампсбергом посыльного, жандарм принялся якобы болтать на отвлеченные темы, на деле выпытывая у штаб-капитана подноготную визита. Терпение Алекса быстро лопнуло.

— Если не возражаете, я штаб-ротмистра снаружи подожду.

В коридоре пришлось торчать около часа, то и дело, ловя на себе слегка удивленные взгляды проходящих мимо жандармов. Посторонняя публика, да еще и без конвоя, в этих коридорах появлялась нечасто.

— Господин штаб-капитан!

— Вы не представляете, как я рад вас видеть.

Жандарм был в партикулярном, и Алекс позволил себе небольшую вольность в обращении.

— Что случилось? Какой-то вы взъерошенный что ли...

— Случилось, но если можно, не здесь. Лучше на улице.

— Вот даже как, — удивился Лампсберг, — что же за секрет вы принесли на этот раз?

— На сей раз, на весь секрет не рассчитывайте, только на его часть.

Выйдя на улицу, офицеры пошли по начавшему зеленеть бульвару, благо, хорошая погода способствовала неспешным прогулкам под весенним солнышком.

— Помните, господин Лампсберг, вы сказали, что являетесь моим должником?

— Помню, — кивнул жандарм, — и от слов своих не отказываюсь. И что нужно сделать, чтобы перестать считать себя должным?

— Уверяю вас немного.

— Надеюсь, это "немного" не будет противоречить присяге и офицерской чести?

— Ни в малейшей степени. Вот, взгляните.

Офицер протянул жандарму фотографию неизвестного чиновника МВД.

— Этот человек служит по министерству внутренних дел. Мне нужно не только установить его личность, но и узнать о нем как можно больше. Чем живет, с кем спит, и как характеризуется по службе.

— Задачка и впрямь не из самых сложных, — согласился Лампсберг.

— В ней есть еще одно условие, — добавил штаб-капитан. — Сделать все нужно так, чтобы сам фигурант ни о каком интересе не заподозрил, ни с моей стороны, ни с вашей.

— И это можно обеспечить. Спрашивать, зачем вам все это нужно я так понимаю, бесполезно?

— Вы еще более догадливы, чем я, — отпустил комплимент Алекс.

— Тогда у меня остался последний вопрос — когда?

— Сейчас, немедленно, чрезвычайно срочно, как можно быстрее. Можете выбрать вариант, который вам по вкусу.

— Вот даже как, — напрягся Лампсберг. — Хорошо, мне на это потребуется часа четыре, может быть, пять.

— Через четыре часа я буду ждать вас вон в том ресторане.

Штаб-капитан указал на первое попавшееся заведение этого профиля, благо, в округе их было в достатке, долго искать не пришлось. На этом офицеры распрощались, и каждый направился в свою сторону. Выдавшуюся паузу Алекс решил использовать для посещения в госпитале раненого Ивасова.

Как только штаб-капитан вошел в палату, сидевшая у кровати раненого прислуга поднялась, сделала перед молодым хозяином книксен и отошла в сторону. Даже на неискушенный взгляд пехотного офицера, отставному гвардейцу стало намного лучше. Он уже мог шевелить руками и даже внятно говорить.

— Как дела? Что врачи говорят? Сильно болит? Может надо чего?

На этом стандартный набор вопросов был исчерпан. Из ответов Ивасова следовало, что дела у него идут хорошо, врачи обещают выздоровление, хоть и не быстрое, грудь болит терпимо и все необходимое у него есть. Даже немного больше. Неожиданно, раненый повернул голову на бок, посмотрел офицеру в глаза и прямо спросил.

— Что у вас случилось?

И как он только догадался о случившемся несчастье? Видимо, успел изучить своего работодателя намного лучше, чем до сих пор казалось Алексу.

— Не забивай себе голову, я все решу сам.

— А я вот ничем помочь не могу, лежу тут, как бревно.

— Ты свое дело уже сделал, — постарался успокоить раненого офицер, — теперь твоя задача — выздоравливать. Пойду я, пожалуй.

Дальше оставаться возле раненого было выше его сил. Хотел прислуге дать денег на нужды Ивасова, но вспомнил, что все отдал детективу. Мелочь же выгребать из карманов он посчитал неудобным. Хотел что-то ободряющее сказать ухаживавшей за Ивасовым прислуге, да не нашел нужных слов. С этим он и ушел.

В оговоренном ресторане Алекс занял отдельный кабинет, благо, таковые в заведении имелись. Сделал официанту заказ и настроился на долгое ожидание. Жандарм появился к самому концу оговоренного срока.

— Судя по вашему лицу, господин Лампсберг, ваша миссия увенчалась успехом?

— Я бы сказал полнейшим успехом!

С довольным видом штаб-ротмистр плюхнулся на диван напротив Алекса, закинул ногу на ногу и приготовился вещать.

— Записывайте, господин штаб-капитан, или запоминайте. Браслав Лукомльский. Происходит из князей Лукомльских, однако, в Руоссийской империи княжеский титул за ними признан не был, поскольку владения рода изрядно измельчали. В семнадцать лет приехал в столицу. Окончил училище правоведения по первому разряду, но без отличия. В настоящее время служит по министерству внутренних дел в чине надворного советника. После смерти родителей наследовал небольшое поместье в Полонии. Проживает в собственных апартаментах по Гофкурьерской улице в доме номер одиннадцатом, квартира шестая. Под судом и следствием не состоял, ни в чем предосудительном замечен не был. Взятки берет, но в меру, не наглеет. С сослуживцами отношения поддерживает приятельские, но близко ни с кем не сошелся. Что вас интересует еще?

— Семейное положение, — напомнил Алекс.

— Вдовец. Жену, говорят, очень любил. Скончалась в одночасье от чумы два года назад. Осталась дочка шести лет, проживает вместе с отцом. Из-за нее, собственно, он и ведет такой замкнутый образ жизни, даже женщины постоянной у него нет. Видимо, всю свою любовь он перенес на дочь, к которой очень привязан.

Последние слова штаб-ротмистра порадовали Алекса. Однако, виду он не подал, и вслух высказал совсем другую мысль.

— Собственные апартаменты, одет, как франт и взятки при этом берет умеренно. На какие, спрашивается, средства он живет?

— За такой короткий срок выяснить не удалось, — развел руками штаб-ротмистр. — Правда, есть еще доходы от поместья. Желаете, чтобы я продолжил расследование?

— Нет, не требуется, — покачал головой штаб-капитан. — Вы все сделали самым наилучшим образом. Располагайтесь, отдыхайте, заказывайте, что угодно, счет уже оплачен. А я, с вашего разрешения, откланяюсь. Дела-с.

Несмотря на вечернее время, в агентстве Воцеля было довольно оживленно. Кивнув мадемуазель Катрине, штаб-капитан прямиком направился в кабинет владельца.

— Хорошие новости, господин штаб-капитан?

— Наилучшие, какие только возможно получить в моем положении.

Штаб-капитан пересказал детективу сведения, полученные от Лампсберга.

— И как только вам удалось столько узнать за столь короткий срок!

Рассказывать об участии в этом деле жандарма в планы штаб-капитана не входило, а потому, он отделался неопределенным.

— У меня тоже есть свои источники. А вы готовы завтра выставить за ним слежку?

— За ним с завтрашнего дня, за курьером — послезавтра.

— Особое внимание обратите на девочку. Когда гуляет, в какие часы бывает дома, кто за ней присматривает, приходящая няня или в апартаментах Лукомльского проживает. Где и как расположены парадный и черный ходы. Есть ли в парадном швейцар и насколько бдительно дворник службу несет. На каком расстоянии от дома полицейский пост. Короче, все, что возможно. И подготовьте место, где человека можно будет несколько дней взаперти держать под охраной.

Хозяин детективного агентства с подозрением уставился на Алекса.

— Господин штаб-капитан, уж не думаете ли вы...

— Я не собираюсь девочку убивать и уж тем более издеваться над ней ради собственной прихоти, но использовать ее как инструмент давления на Лукомльского считаю дозволительным. Тому, кто живет в стеклянном доме, не стоит кидать в других камни.

— Бог вам судья, господин Магу. Я вас судить не могу, мои жена и дети сейчас дома и в полной безопасности. Но детоубийстве я участвовать не желаю! И вам настоятельно не советую.

— На том и порешим, господин Воцель. За сим прощаюсь, день завтра будет тяжелым.

Выйдя и агентства, Алекс отправился к заждавшейся его лошади. Ночью он долго не мог уснуть. В конце концов, почти бессонная предыдущая ночь и напряжение дня прошедшего сделали свое дело, Алекс забылся в тяжелом сне.

Глава 7

Утром еще никто не хватился Аделины. Даже пропажа семейной кареты пока оставалась незамеченной. Однако долго так продолжаться не могло. Скорее рано, чем поздно, обе пропажи обнаружатся, и все вопросы будут заданы ему. Сейчас же оставалось только ждать результатов от слежки за надворным советником Лукомльским и его семьей. Через силу запихнув в себя завтрак, штаб-капитан отправился на службу.

В батальонной канцелярии его встретил Сташчак.

— Здравия желаю, господин штаб-капитан! С вами вчера что-то случилось?

— Ерунда, — отмахнулся от вопросов капитана Алекс, — приболел слегка. Происшествия, визиты проверяющих, падения метеоритов и землетрясения были?

— Никак нет! За время вашего отсутствия никаких происшествий не было!

— Как идет подготовка к юбилею?

— Полным ходом. Вчера заказанные вами напитки доставили из винной лавки. Я все принял по списку. К вечеру доски для постройки трибуны привезли.

— Строить еще не начинали?

— Никак нет! Думали сегодня начать.

— Не затягивайте. Ее еще покрасить надо будет, а краске дать высохнуть.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан!

Подготовка к юбилею батальона и визиту императора сломали не только график боевой подготовки, но и хорошо налаженный быт солдат. Куда ни глянь, везде что-то мыли, чистили, скребли, драили, белили, красили и натирали воском. Сейчас бы в самый раз командиру батальона включится в борьбу за чистоту плаца, проконтролировать подсыпку дорожек речным песком и побелку бордюрных камней. Но, как-то не очень хотелось. Дата юбилея приближалась, а ему еще бомбу закладывать некуда, трибуна на плацу не готова.

Часа полтора спустя, дежурный унтер-офицер доложил.

— Господин штаб-капитан, к вам прибыл посыльный!

— Давай его сюда.

Посыльный — мальчишка лет четырнадцати-пятнадцати. Судя по тому, как вольно парнишка обращался с посылкой, о ее содержимом он даже не догадывался. Проследить за ним, конечно, можно и нужно, но сам он к делу отношения не имеет.

— На стол поставь.

Посыльный распоряжение офицера выполнил, а сам уходить не спешил. Погруженный в свои мысли штаб-капитан, не сразу сообразил, почему он до сих пор в его кабинете топчется.

— Лови!

Ловко поймав брошенный ему пятак, посыльный исчез, только дверь за ним хлопнула. Не удержавшись, Алекс взял пакет в руки. Фунта на два-два с половиной потянет. Взяв нож, разрезал и заглянул внутрь. Вместо ожидаемого и привычного черного пороха, внутри оказалось желтоватое кристаллическое вещество. Поковыряв его ножом, штаб-капитан отсыпал немного на бумагу и свернул его в фунтик. Надо будет показать кому-нибудь соображающему, пусть определят, что это за гадость такая.

После ухода посыльного, штаб-капитан вызвал к себе унтер-офицера первой роты Надежина. Глядя на замершего посреди кабинета здоровяка, Алекс спросил.

— Надежин, сколько тебе денег надо?

— Виноват, господин штаб-капитан, не понял вопроса!

— Чего ты не понял. Я же тебя на чистом руоссийском спрашиваю, какое количество денег тебя бы полностью устроило?

Собравшись с духом, унтер выпалил.

— Тысяча, господин штаб-капитан!

И чуть помедлив, добавил.

— Золотом!

Запросы у мужика невелики и фантазии не хватает. С другой стороны именно такой сейчас и нужен, чтобы стрелял в кого укажут без соплей и сантиментов. Эх, жаль Ивасова подстрелили так не вовремя! Ну да ничего, за это он с террористов отдельно спросит. А сейчас нет времени кого-то другого искать, придется купить этого унтера с потрохами.

— Я дам тебе две. Как ты и просишь, золотом. Но за это потребую полного подчинения. Скажу, кого убить — убьешь, прикажу в дерьмо прыгнуть — сиганешь не раздумывая. Ну что, согласен.

Душевные терзания унтера длились недолго. Сглотнув, Надежин согласился.

— Согласен, господин штаб-капитан! Надеюсь, храм поджигать не придется? А то ведь не отмолим.

— Шутник, — хмыкнул Алекс. — В моих планах этого нет, но спички на всякий случай при себе держи. Еще что?

— Если можно, половину денег вперед.

Желание вполне понятное, ассигнации размокнуть могут или сгореть, а золото оно золото и есть, с ним ничего не произойдет. Главное, живым остаться.

— Завтра получишь, вторую половину через две недели. Ротному скажешь, ты в моем распоряжении, чтобы ни в какие наряды, ни на какие работы он тебя не ставил.

Подойдя к столу Алекс выдвинул верхний ящик и достал из него офицерский "гранд". Почти такой же, как у него самого, только с отделкой попроще. Рядом с револьвером легли четыре пачки патронов.

— Всегда носи при себе. С револьвером на стрельбище потренируйся. Стрельба, перезарядка и прочее. Патроны не экономь. Мало будет, я еще дам. Что делать придется, на днях скажу. Быть готовым в любой момент дня и ночи. Вопросы есть!

— Никак нет, господин штаб-капитан!

Сграбастав со стола оружие и патроны, унтер-офицер спешно убрался из кабинета прочь. После его ухода, офицер заставил себя заниматься текущими делами. Так хоть немного можно было отвлечься от мыслей об Аделине. Вечером к нему пришел еще один посыльный, на сей раз от Воцеля. В записке детектив сообщил о том, что у него появилась новая информация, и предлагал назначить встречу.

— Скажи господину Воцелю, через час непременно буду.

Перед тем, как покинуть расположение батальона, штаб-капитан проинспектировал место строительства трибуны для высочайших гостей. Каркас из бруса был почти готов, уже завтра его закончат и начнут обшивать досками. Оставалось только решить, закладывать переданные террористами пакеты под трибуны или пусть пока лежат в столе? По здравому размышлению с закладкой Алекс решил повременить. Время до юбилея еще есть, а чем дольше бомба лежит под трибуной, тем выше вероятность того, что ее обнаружит кто-нибудь посторонний и поднимет тревогу. Это и станет смертным приговором Аделине.

В бессильной злобе офицер сжал кулаки. Его жена находится, черт его знает где, взаперти, среди готовых в любой момент убить ее террористов, да еще и в таком уязвимом для женщины положении. Ну, ничего, он еще до них доберется и утопит их в собственной крови! Никакой пощады мерзавцам не будет! Алекс врезал кулаком по одной из балок трибуны. Кожаная перчатка несколько смягчила удар, но все равно было очень больно, и боль эта отрезвила его. Пора была ехать в агентство к Воцелю.

Судя по физиономии детектива, ему много чего удалось накопать на господина Лукомльского, вот только информация эта была не слишком радостной.

— Выкладывайте, Воцель, все, что у вас есть.

— Объект наблюдения на службу сегодня не пошел. Полагаю, он находится в отпуску. За день из дома выходил дважды. Оба раза в парк на прогулку с дочерью. Девочку зовут Эльжбетта. Очень милая и общительная особа. Также дочь объекта сопровождала женщина лет сорока, полагаю, няня, она же кухарка. Судя по тому, как она одевается и акценту при разговоре — полонка. А теперь...

Детектив сделал многозначительную паузу.

— Самое главное. Оба раза на прогулке у объекта был при себе револьвер!

— Уверены? — усомнился Алекс.

— Полностью, — заверил Воцель. — Он все время поправлял его. Такое бывает с людьми не привычными к повседневному ношению оружия. Вот вы к своей сабле привыкли и не замечаете ее. Привычно придерживаете при ходьбе, отцепляете, когда можно обойтись без нее и машинально цепляете обратно при выходе на улицу. А он к тяжести оружия в кармане не привык, револьвер то и дело мешает ему, вот он его и поправляет постоянно.

— Выходит, у господина надворного советника с недавнего времени появилась привычка на прогулку с дочерью при оружии выходить. Очень интересно, но вы ведь меня позвали не для того, чтобы только это мне сообщить?

— Делаю комплимент вашей проницательности, господин штаб-капитан. Во время второй прогулки я подослал к ним мадемуазель Катрину, и ей удалось подслушать их разговор.

Детектив вновь сделал многозначительную паузу. Алекс не выдержал и потребовал.

— Продолжайте, Воцель!

— Объект планирует отправить дочку с няней из столицы в Полонию.

Пальцы Алекса впились в крышку стола, за которым восседал хозяин детективного агентства. С немалым трудом офицеру удалось усмирить свои эмоции.

— Удалось узнать, когда они уезжают?

— Да, завтра вечерним поездом.

Выходит, в его распоряжении остались всего сутки, даже чуть меньше. Времени на подготовку нет, опять придется импровизировать по ходу дела. По сути, в его распоряжении остались только завтрашнее утро и день. А что, если похитить девочку из поезда? Взять билеты в тот же поезд, при удаче, в тот же вагон. Ночью бесшумно проникнуть в купе, быстро нейтрализовать няню, заткнуть рот девчонке, дернуть стоп-кран... Нет, все кроме первого пункта нереально. Слишком много допущений в плане и слишком велика вероятность появления случайных свидетелей. А ведь еще придется как-то вывезти девочку с места остановки поезда, где-то ее спрятать... Нет, надо возвращаться к столичному варианту.

— Что удалось узнать по квартире?

— Не очень много. Второй этаж, на площадке еще две квартиры. Две спальни, гостиная, рабочий кабинет, кухня, комната для прислуги. Шесть окон выходят на улицу, три во внутренний двор.

— Черный ход есть?

— Есть, ведет на кухню. Проблема в том, что ни к парадному, ни к черному ходу мимо дворника не пройти. Никого кроме жильцов дворник просто так не пропустит даже днем, бдительный. Обязательно спросит, к кому идешь, а то и до самой квартиры проводит и убедится.

Бдительный это плохо. До сих пор он считал основной проблему как непосредственно в квартиру Лукомльского войти, теперь к ним добавилось еще две: как пройти мимо дворника к квартире и как вывести девочку без сопровождения отца или няни. И времени на разработку реального плана тоже нет.

— Что с полицией?

— Городовой стоит на углу. Полицейский участок через квартал.

И тут все не слава богу. Если поднимется шум, то полицейский будет на месте в считанные секунды, а через пять минут сбежится весь участок. Остается только вывести из казармы стрелковую роту и взять эту квартиру штурмом, предварительно выставив оцепление, чтобы никто не мешал.

— Что надумали, господин штаб-капитан?

— Пока ничего. Думаю.

А ведь должен быть способ открыть оба замка, один с метлой и в фартуке на входе в дом, второй железный, врезанный в квартирную дверь. Вот только времени на размышление осталась одна ночь. Чтобы не показать растерянности и придать своим действиям хоть какой-то смысл, офицер поинтересовался.

— Помещение для содержания пленника нашли?

— Нашел. Правда далековато, в тридцати с небольшим верстах от заставы. Хутор недавно заброшенный, но для проживания вполне годный.

— Завтра с утра приготовьте хутор. Думаю, к вечеру туда приедут гости.

— Стало быть, все-таки надумали, — сделал вывод детектив.

— Да, — не стал отрицать Алекс, — есть один ключик, ко всем замкам подходящий, вот только не знаю, согласится ли. Ладно, Аверкий, если завтра мне хоть в чем-то не повезет, то мы с вами больше не увидимся. А уходить отсюда должником мне не хочется.

— Нет, нет, — детектив даже руками замахал, — выданных вами денег на все хватило! Вы ничего мне не должны.

— Вот и хорошо, — попрощался Алекс.

По возвращении домой штаб-капитана Магу ожидали две новости, и обе нельзя было назвать хорошими. Когда офицер передавав повод конюху хотел войти в дом, дворецкий предупредил его.

— Ваш батюшка отсутствием кареты интересовался. Я тем отговорился, что вы ее под себя забрали. Вы уж не выдайте меня.

— Не беспокойся, не выдам. Если совсем припрут к стене, вали все на меня.

В гостиной, за ужином, Ирен Магу поинтересовалась у сына.

— А как там поживает Аделина? Все ли с ней в порядке?

— Не волнуйся, мама, с ней все хорошо, — соврал Алекс.

А что он еще мог сказать? Что ее невестка сейчас находится в руках террористов и неизвестно, что они сейчас делают с ней. А еще они угрожают убить ее, если Алекс не подложит бомбу под трибуну, с которой вскоре будет выступать император.

— Я считаю, — продолжила банкирша, — не дело мужу и жене жить порознь. Тем более, опасность миновала, и она вполне могла бы вернуться в наш дом.

Еще немного, и Ирен возьмется за дело сама. Штаб-капитан поспешил завершить тему разговора, ставшую совсем уже неприятной.

— Мама, я сейчас очень занят подготовкой к юбилею батальона и визиту императора, но обещаю тебе, на этих выходных Аделина будет у нас дома. Теперь ведь это и ее дом тоже.

— Да, да, конечно, — поспешила согласиться банкирша.

Давая обещание вернуть жену домой, Алекс был абсолютно серьезен. Другое дело, при выполнении этого обещания легко можно лишиться головы или свободы, но в том, что Аделину он найдет, штаб-капитан был уверен. Более того, ради достижения цели он был готов на все, на любое преступление.

Придя утром на службу, Алекс первым делом вызвал к себе Надежина. Когда он прибыл, штаб-капитан выложил перед ним десять увесистых колбасок из серой конторской бумаги.

— Вот, десять штук по десять червонцев. Итого — тысяча. Вторая будет по завершении. Условие помнишь? Делаешь все, что я приказываю.

— Так точно, господин штаб-капитан!

— Забирай!

Унтер-офицер сгреб золото со стола и остановился. Что с ним делать дальше он явно не подумал. Ну не в казарму же его тащить! А о наличии банковских ячеек для таких случаев предназначенных Надежин не подозревал.

— Не знаешь куда девать?

Слегка обалдевший от такой массы золота в руках, унтер только головой покачал. Штаб-капитан выдвинул ящик своего стола.

— Клади пока сюда, как придумаешь — заберешь.

Пару секунд поколебавшись, Надежин выложил сотню червонцев. Задвинув ящик в стол, Алекс спросил.

— Револьвер при себе? Патроны есть?

— Так точно!

— Тогда сиди в канцелярии безвылазно и жди, когда позову.

Выпроводив унтера в канцелярию, штаб-капитан предался самому утомительному занятию, которое может себе представить человек в его положении. Он принялся ждать, время от времени нервно поглядывая на часы. Не дай бог, два ожидаемых им посетителя встретятся или второй придет раньше первого. Опасения его не оправдались, первым пришел посыльный.

— Извольте получить, господин офицер!

В воздухе мелькнул традиционный медный пятак, и довольный мальчишка отправился и дальше почту разносить. Достав нож, Алекс вскрыл посылку. На этот раз, кроме россыпи желтоватых кристаллов в ней обнаружился странный, кустарно изготовленный механизм, напоминавший смесь будильника с запальным устройством капсюльной винтовки. Правда, вместо привычного ружейного колпачка в рассверленную брандтрубку был вставлен орудийный запал. Судя по размеру, от полевой шестифунтовой пушки.

Здесь же нашлась рукописная инструкция по применению адской машинки. В общем, ничего сложного. Не раньше, чем за двенадцать часов до взрыва, надо было одной из стрелок на двенадцатичасовом циферблате выставить желаемую задержку. Затем, прилагаемым ключом завести будильник и взвести курок винтовки. Все. Когда две стрелки на циферблате совместятся, будильник спустит курок и ба-бах!

Алекс подивился хитроумности устройства. Никакого огнепроводного шнура не хватит выставить многочасовую задержку взрыва. Да и дым от его горения наверняка заметят. А здесь никаких демаскирующих признаков, кроме негромкого тикания часов, только в самый последний момент блямс, щелк и бам-с! В конце инструкции обнаружилась короткая приписка. "Зря вы объявили о награде за мою поимку. Вам это не поможет". Подписи не было, хотя угадать автора не составляло труда.

Содержимое второй посылки штаб-капитан положил рядом с первой. Оставалось только дождаться второго посетителя. От его решения дальнейший план и в конечном итоге жизнь Аделины зависели процентов на девяносто. Только бы он поверил!

— Какого черта, Магу?! Я вам не мальчик на побегушках! И зачем вам нужен мой мундир?!

— Для дела, господин штаб-ротмистр, для дела. А вы, я вижу, пришли в партикулярном, несмотря на мою просьбу.

— Переодеться недолго, но я пальцем не шевельну, пока не услышу от вас вразумительных объяснений!

Лампсберг был раздражен не на шутку и на конструктивный диалог не настроен. Пришлось его немного сбить с толку.

— Скажите, ротмистр, вы рисковый человек?

— В каком смысле? — удивился жандарм.

— Рисковать любите? Я — нет, жил бы себе, да и жил спокойно, ан нет, приходится голову в петлю сунуть. Вот только скучно одному. Не составите компанию, господин штаб-ротмистр?

Прежде, чем Лампсберг успел что-либо ответить, Алекс встал и подошел к окну.

— Взгляните сюда, ротмистр. Трибуну видите?

Жандарм приблизился и кивнул.

— Вижу.

— Через неделю на этой трибуне будет стоять Его Величество. А вот это...

Алекс извлек из ящика и выложил на стол обе посылки.

— Я должен подложить под трибуну за несколько часов до того, как император будет принимать парад вверенного мне батальона.

Лампсберг быстро сообразил, для чего предназначен этот адский механизм. От волнения он даже на "ты" перешел.

— Ты понимаешь, что только что признался в государственном преступлении?

— Понимаю, — кивнул Алекс, — но у меня есть три смягчающих обстоятельства. Во-первых, я не собирался этот план исполнять. Во-вторых, я только что добровольно выдал средство покушения представителю власти.

— А что третье?

— Террористы похитили мою беременную жену и шантажируют меня ее смертью.

— Вот оно как, — задумался Лампсберг, — интересно. И что же вы хотите от меня?

— Я хочу предотвратить покушение на Его Величество и спасти мою жену от смерти. Первое я только что сделал, а со вторым мне нужна ваша помощь.

— Если можно, то в чем конкретно она будет заключаться.

— Мне удалось выйти на одного из похитителей. Беда в том, что у меня нет против него никаких доказательств. Только мое слово против его. Этого даже для вашего отделения недостаточно. Потому мне придется его ломать, жестко, через колено, чтобы сам во всем признался.

— Боитесь сами не справиться?

— Справлюсь, не волнуйтесь.

Это было сказано спокойно, буднично так, но жандармскому штаб-ротмистру резко расхотелось быть на месте того, кому Алекс Магу станет свои вопросы задавать.

— Дело в другом, — продолжил штаб-капитан, — человек этот настороже, повсюду с револьвером ходит, на улице с ним по душам не поговорить. Надо идти к нему домой, а там при входе злющий дворник.

— Хотите с моей помощью в дом и в квартиру войти?

— Немного не так, — покачал головой штаб-капитан. — Если вы или я в дверь позвоним, он все поймет сразу, тогда его тихо не взять будет.

— Значит, я вам нужен не только, чтобы через дворника пройти, но и с его помощью войти в интересующую вас квартиру.

— Приятно иметь дело с умным человеком, — вымученно улыбнулся Алекс.

— А в причастности этого господина вы уверены? Кстати, это не тот ли чиновник, личность которого я установил?

— Он самый, тоже, заметьте, из полонцев. Ко мне вместе с Кампельсоном приходил.

— Так Кампельсон тут тоже замешан?!

— Да, — кивнул Алекс, — приз велик. Единым махом и императора от покушения спасти, и Кампельсона взять. Если все выгорит, я сам к Его Величеству пойду за следующим чином для вас.

— А если не выгорит?

— Мою жену убьют вместе с не родившимся ребенком, меня отправят на каторгу, а вас вышибут со службы с волчьим билетом. Вот мы и вернулись к началу разговора. Вы рисковый человек, ротмистр?

— Черт бы вас побрал, капитан! Поехали!

— А как же мундир?

— Обойдемся. Есть способ. Поехали, пока я не передумал.

Штаб-капитан, убрал бомбу в стол, кликнул Надежина и вся троица направилась к ожидавшей их карете. Наемный экипаж Алекс выбрал по виду наиболее приближенным к тем, что использовало тюремное ведомство для перевозки арестованных. Взглянув на карету, штаб-ротмистр скептически хмыкнул. Сели и поехали. Унтер никак не мог понять статус сидевшего напротив него Лампсберга и как к нему обращаться.

— А вы, господин хороший, каких будете?

— Надежин, ты про любопытную Варвару слышал? — одернул его Алекс.

— Виноват, господин штаб-капитан!

Лампсберг позволил себе улыбнуться. Карета остановилась у дома номер 11 по Гофкурьерской улице, немного не доехав до ворот, ведущих во внутренний двор. Стоявший на углу городовой проявил было к подъехавшему экипажу интерес, но увидев выходящих из него офицера с унтером, отвернулся. Калитка в красивых кованых воротах оказалась не заперта, но стоило только скрипнуть ее петлям, как в арке возникла бородатая фигура в белом фартуке с бляхой.

— К кому пожаловать изволили господа?

Вперед шагнул Лампсберг, выудил из внутреннего кармана жетон на цепочке и сунул под нос бородатому, тот моментально вытянулся по стойке "смирно".

— С нами пойдешь, в шестую, — не подразумевающим возражений тоном произнес жандарм. — Хозяину что-нибудь скажешь, чтобы он дверь открыл. Когда мы в квартиру войдем, свободен!

— Слушаюсь, вашество! Будет исполнено! Извольте вот здесь, вдоль стеночки пройти. Тогда из окон шестого нумера вас видно не будет!

Хороший у штаб-ротмистра жетон. При одном его виде злющий цепной пес мигом превращается в ласковую дворовую собачку. Дворник открыл перед приехавшими дверь парадного входа, пропустил вперед, затем рысью догнал на широкой лестнице Лампсберга и уже шепотом.

— Сюда извольте.

Дверь шестой квартиры ничем не отличалась от прочих, выходящих на площадку. Жандарм встал слева от двери так, чтобы его не было видно, если приоткрывшаяся дверь окажется на цепочке. Рядом с ним пристроился Алекс, замыкающим Надежин.

— Звони.

Дворник повернул звонок, отозвавшийся звонкой трелью. Полминуты спустя за дверью послышались шаги. Знакомый Алексу голос коротко спросил.

— Кто там?

— Это я, Трифей, господин надворный советник!

— Чего надо?

— Мне бы дымоход на кухне глянуть. С первого этажа жалуются, дым плохо проходит. Боюсь, как бы жильцы не угорели.

Дверь приоткрылась, она и вправду оказалась на цепочке. Стоявший за дверью мужчина спросил.

— Ты один?

— Один, господин советник. Кому еще быть.

Дверь закрылась, звякнула цепочка. Едва только она начала открываться вновь, как Лампсберг оттолкнул дворника, рванул дверь на себя и влетел в квартиру, попутно сбив с ног хозяина. Вслед за ним, брякнув о косяк саблей, рванул внутрь Алекс, последним, чуть замешкавшись, унтер Надежин. Одного взгляда хватило, чтобы понять, штаб-ротмистру помощь не требуется. Он оседлал извивающегося под ним хозяина и уже крутил ему руки, не давая возможности воспользоваться оружием. Алекс успел крикнуть унтеру.

— Ищи кухарку!

Штаб-капитану нужна была девчонка, как предмет дальнейшего торга с господином Лукомльским. Слева кухня и, похоже, комната кухарки. Алекс бросился дальше вглубь коридора. Дверь, за ней гостиная, в ней никого. Еще дверь, спальня, пусто! Дверь, спальня, есть! Хорошенькая блондинистая девчонка с изумлением таращилась на ворвавшегося в ее комнату офицера. Алекс кинулся на нее, как коршун на добычу, схватил. Девчонка заверещала, штаб-капитан попытался зажать ей рот и тут же взвыл сам, извернувшись, она цапнула его за палец. Выдрав палец из ее зубов, Алекс рявкнул.

— Заткнись! Убью!

Проняло. Девчонка замерла с открытым ртом. Налетчики собрались в гостиной. Лампсберг привел хозяина, Магу принес его дочку, Надежин притащил кухарку.

— Запри ее в какую-нибудь кладовку! И дверь в квартиру закрой.

Повинуясь приказу штаб-капитана, унтер утащил кухарку обратно в сторону кухни.

— Кто вы такие и что вам надо?

Это господин Лукомльский заговорил. Надо отдать ему должное, держался он великолепно, несмотря на обстоятельства. А ведь он узнал Алекса, не мог не узнать, но даже вида не подал. "Посмотрим, насколько твоего спокойствия хватит". Пока жандарм привязывал хозяина квартиры к стулу, вернулся унтер уже в одиночестве.

— Неужели вы меня не узнали, господин Лукомльский?

— Не имел чести видеть вас раньше.

Молодец, ни один мускул на лице не дрогнул.

— Вы приходили ко мне вместе с господином Кампельсоном.

— Кампельсон? Кто это.

У надворного советника плохая память? Сейчас мы ее освежим.

— Вы еще сказали, что у меня есть возможность проверить, кого я люблю больше, свою жену и еще не рожденного ребенка или своего тирана-императора.

Что сейчас произойдет, первым сообразил Лампсберг, вот только предпринять ничего не успел. Щелкнул взведенный курок "гранда" и черный зрачок револьверного ствола уставился ему в грудь.

— Встань на место!

Лампсберг молча повиновался. Понимал, говорить что-либо штаб-капитану сейчас бесполезно, он в любом случае доведет задуманное до конца, даже через его труп.

— Надежин, возьми его на прицел. Дернется — сразу стреляй!

Без единого звука унтер достал свой револьвер, взвел курок и направил его на жандарма. Девчонка дернулась было к отцу, но Алекс левой рукой схватил ее за волосы.

— Ай! Больно!

— Заткнись, — прошипел штаб-капитан, — сейчас будет еще больнее.

Убрав револьвер в карман, он вытащил из него узкий и острый нож для разрезания бумаг.

— Ну что, господин Лукомльский, проверим, кого ты любишь больше, свою дочь или свободную и независимую Полонию? Кажется, так у вас говорят?

— Прекратите, — взвился хозяин квартиры, — я чиновник министерства внутренних дел, законы знаю, вы за все ответите!

Надворный советник до конца не верил, что у этого маленького штаб-капитана хватит духа причинить вред его красавице-дочурке. Ведь даже сейчас он не выглядел таким уж грозным.

— Все мы в свое время ответим, — согласился офицер, — но вы это сделаете первым. Я обещал, дочка ваша не умрет, но каково ей будет жить с таким лицом?

Завороженная блеском остро отточенной стали девочка расширенными от ужаса глазами следила за клинком, приближающимся к ее лицу. Вот он коснулся ее щеки, вот по коже побежала капелька крови, оставляя за собой алый след...

— Стойте! Прекратите это!

Лукомльский сломался. Это стало ясно с одного взгляда.

— Где моя жена?

— Я не знаю!

— Тогда вы мне бесполезны и я продолжу.

Штаб-капитан вновь взялся за нож.

— Стойте! — голос надворного сорвался на визг.— Я и вправду не знаю, где ее держат, зато я знаю, где скрывается Кампельсон! Малая Чиновная шестнадцать!

— Позвольте, — изумился жандарм, — но ведь там же...

— Бордель там! — взвизгнул Лукомльский. — Содержательница — его любовница! У нее он и прячется.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Я был у него несколько раз, когда мы сговаривались! Боится он часто на улицу выходить, поскольку в розыске! Туда тоже мало кого приглашает.

Хорошая идея скрываться в публичном доме. И как явка место идеальное. Множество мужчин постоянно туда-сюда шастают, попробуй за всеми уследи. Вот только совмещать одно с другим с точки зрения конспирации — моветон. Кампельсон не первый, кто на этом погорел.

— Ну что, вы убедились в правдивости моих слов?

Лапмсберг кивнул.

— Надежин, опусти револьвер, здесь все уже закончилось.

Унтер опустил "гранд" спустив взведенный курок. Алекс выпустил волосы девочки и убрал нож обратно в карман. Девочка бросилась к связанному отцу, обхватила его тонкими ручками и разрыдалась. На белой рубашке надворного советника, в том месте, где ее коснулась щечка дочери, расплылось кровавое пятно. Жандарм не выдержал, отвел взгляд от этого душераздирающего зрелища и обратился к офицеру.

— Что вы намерены делать дальше?

— Давненько я не бывал в борделе, — оскалился Алекс, — думаю, самое время посетить тот, что на Малой Чиновной шестнадцать. А вы везите этого господина к себе в отделение и пытайте его под протокол. А на тот случай, если у него вдруг случатся провалы в памяти или возникнут запретные темы, его дочка несколько дней погостит у меня.

— Страшный вы человек, штаб-капитан Магу.

— Обстоятельства вынуждают. А в обычное время я тихий и законопослушный. Надежин, хватай девчонку и тащи ее в карету!

Унтер с трудом, криками, слезами и соплями оторвал девочку от отца и потащил в карету. Тем временем, штаб-капитан отыскал запертую в кладовой прислугу. Через открытую дверь дневной свет упал на бледное от страха лицо женщины.

— Слушай меня. Сейчас пойдешь быстро соберешь свои вещи и вещи девочки. Неделю поживете за городом, после чего вас отпустят. Кивни, если меня поняла.

Кухарка кивнула как цинский болванчик, что стоял в гостиной Лукомльского.

— И еще. На сборы даю пять минут. В гостиную сейчас не заходить. Попробуешь сбежать или кричать — убью! Ну чего стоишь?! Пшла!

Придав женщине ускорение толчком в спину, офицер, стараясь ступать бесшумно, подошел к дверям гостиной, прислушался. Из-за двери доносилась довольно мирная беседа Лампсберга с Лукомльским. Штаб-ротмистр отыгрывал роль доброго жандарма в противоположность злому штаб-капитану. Ухмыльнувшись, Алекс отправился присмотреть за сборами прислуги.

Удивительно, но за отведенное на сборы время, женщина успела набить всевозможными тряпками три больших баула. Потом Алекс вспомнил, что Лукомльский собирался сегодня отправить дочку в Полонию и большая часть вещей могла быть собрана заранее. Все за один раз женщина унести не могла, пришлось два баула тащить Алексу. Проходя мимо дворницкой, офицер заметил мелькнувшую за стеклом бороду. Дворник продолжал бдить.

Приказав кучеру погрузить баулы, штаб-капитан заглянул внутрь кареты. Девчонка забилась в угол и со страхом смотрела на Надежина. Увидев голову Алекса в двери, она испугалась еще больше. Ну и черт с ней, лишь бы не вопила, привлекая внимание прохожих. Запихнув прислугу в карету и сообщив кучеру название хутора, офицер приказал ему.

— Гони!

Щелкнул кнут и карета сорвалась с места. Алекс развернулся, чтобы вернуться в квартиру и нос к носу столкнулся с городовым.

— Виноват, господин штаб-капитан, но что здесь происходит?

— Жандармы жильца из шестой квартиры арестовали, — разъяснил ситуацию офицер, — я его семью в другое место отправил.

— А какое отношение вы, господин пехотный штаб-капитан, к аресту имеете?

Отвечать на этот и последующие вопросы никакого желания не было, к тому же время поджимало, надо, как можно скорее, навестить бордель.

— Я к вам сейчас старшего из жандармов пришлю, он вам на все вопросы ответит.

И пока полицейский переваривал сказанное, Алекс успел скрыться в арке, ведущей во внутренний двор дома. Поднявшись по лестнице, он вошел в квартиру через никем не запертую дверь. Мирная беседа в гостиной продолжалась.

— Прошу прощения, но там городовой у ворот волнуется. Вы бы его успокоили, господин штаб-ротмистр.

— Сейчас сделаю, — кивнул Лампсберг. — Заодно и карету арестантскую через него вызову, а то за время вашего отсутствия господин Лукомльский много чего интересного успел рассказать.

Оставшись наедине с привязанным к стулу надворным советником, Алекс обошел его кругом, придвинул другой стул и сел напротив. Плохой штаб-капитан пост принял.

— В глаза мне смотри! Вот скажи мне, чего ты добился?! Тебя теперь или повесят, или на каторге сгноят. Дочка круглой сиротой останется, а в худшем случае, еще и уродом. Жену мою беременную боевики Кампельсона убить могут. Ответь мне, ради чего все это?!

Лукомльский не выдержал, отвел взгляд.

— Тебе не понять.

Офицер взял надворного за волосы и вернул его голову в прежнее положение.

— А ты мне объясни. Я пойму. Я понятливый.

И тут полонца прорвало. В том духе, что вот уже десятилетия сапоги руоссийских оккупантов топчут исконные земли священной Полонии. Ее гордый и свободолюбивый народ только и ждет момента, чтобы сбросить ненавистное иго. А для этого требуется умертвить руоссийского тирана-императора. Для этого ему собственной жизни не жалко, да проклятый имперский сатрап нашел его слабое место, заставил выдать товарищей по святой борьбе за свободу.

И Алекс все понял. Перед ним сидел фанатик, с детства на этих выращенный и воспитанный. А ведь он много лет в столице ненавистной империи прожил. Учился, служил, жалованье получал, даже жениться успел и дочку вырастить. И за все эти годы никто из его приятелей-сослуживцев ничего не заметил и не донес? Или всем им было плевать? А сколько еще таких тихих и незаметных Лукомльских по всей столице сидит во всевозможных министерствах, столах и департаментах? Страшно подумать.

Излияния полонца прервало возвращение штаб-ротмистра.

— Все в порядке, арестантская карета скоро будет. А вы я смотрю, времени тут зря не теряете?

— Да так, по душам беседуем, — неопределенно ответил Алекс.

Поднявшись со стула, штаб-капитан аккуратно поставил его на прежнее место.

— Вы тут продолжайте беседу, господин штаб-ротмистр, а мне в бордель пора.

— В одиночку?! Дождитесь хотя бы кареты, увезут арестованного, я с вами пойду.

— Нет, время дорого, — качнул головой офицер. — Да и вам лучше его допросом заняться.

Больше его никто удерживать не пытался. Выйдя во двор, Алекс полной грудью вдохнул свежий воздух. Улица встретила его ярким солнцем теплого весеннего дня. "День-то какой хороший! Ни умирать не хочется, ни убивать. Да, видать, придется". Повернув налево, штаб-капитан направился к маячившему на углу городовому.

— Где здесь можно извозчика быстрее поймать?

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан, — заверил его полицейский, — сейчас все сделаем в лучшем виде!

Сорвавшись с места с неприличествующей для его должности и комплекции поспешностью, три минуты спустя городовой подкатил обратно на лихаче.

— Благодарствую.

Придерживая саблю, офицер забрался в экипаж и назвал адрес.

— Малая Чиновная шестнадцать. Гони!

Судя по тому, как переглянулись полицейский с лихачом, этот адрес был им известен. Видать, заведение это пользовалось популярностью в определенных кругах. Ехать оказалось недалеко и буквально через пять минут лихач высадил Алекса у ничем особо не приметного двухэтажного дома на тихой, начинавшей зеленеть улице. Сам дом сверкал свежей штукатуркой и чисто вымытыми окнами, тротуар перед ним был также чисто выметен. Образцовое домовладение. На наличие гнезда порока указывал красного цвета фонарь над парадным входом, по причине дневного времени не горящий.

Прежде, чем врываться внутрь, штаб-капитан решил осмотреться снаружи. Кроме парадного, обнаружился еще один с другой улицы. А кроме этих явных могли быть и тайные, ведущие в соседние дома напрямую или через подвалы. Перекрыть их некем, значит, вместо планомерной осады придется идти на решительный штурм. Залог успеха — внезапность, натиск, безжалостность.

Этажей всего два, это хорошо, долго искать не придется. На втором комнаты для проституток. Если Кампельсон, действительно, любовник хозяйки заведения, то там ему делать нечего. Хозяйка вряд ли станет его делить со своим персоналом. Остается первый этаж. С него же проще уйти через подвал. Такое заведение требует постоянного присмотра, хозяйка тоже должна проживать на первом, так и любовника проще под присмотром держать. Знать бы еще, где именно, ну да ладно, на месте разберемся.

Поднявшись на невысокое крыльцо, Алекс повернул звонок. Дверь открылась почти сразу, будто только его и ждали. За дверью стоял бородатый здоровяк в ливрее и с цилиндром на голове. Швейцар и вышибала в одном лице.

— Добро пожаловать в заведение мадам Розанетты, господин офицер. Девочек, правда мало, многие еще спят, но для вас кто-нибудь обязательно найдется.

Алекс прошел в гардероб, где бородач принял у него плащ и саблю. "Гранд" не самый удобный револьвер для скрытого ношения, ну да авось не заметят, ему ненадолго. На следующем этапе штаб-капитан оказался в просторном холле, отделанном в безвкусных розово-красных тонах. Там его быстро взяли в оборот три весьма фривольно одетые нимфы разного роста, веса и возраста. Офицер едва успел прикрыть рукой правый бок, где в кармане мундира скрывался револьвер, как все три мамзели начали страстно тереться об него. Мало того, что в любой момент могли обнаружить спрятанное оружие, так еще и организм на их поползновения не вольно отреагировал. А кровь ему сейчас нужна была в голове, а не в районе таза.

В поисках спасения Алекс покрутил головой и заметил спасительную барную стойку. Вытащив левой рукой пару ассигнаций, он громко провозгласил.

— Эй, человек, угости девочек шампанским! Самым лучшим!

Одна из мамзелей ловко подхватила деньги, и все они дружно отправились угощаться дармовым вином. Воспользовавшись моментом, офицер щелчком пальцев подозвал швейцара.

— Чего изволите?

— Любезнейший, могу я переговорить с мадам Розанеттой по поводу особенного обслуживания.

Свою просьбу штаб-капитан подтвердил блестящим желтым кружком с портретом ныне царствующего императора. Мужик понимающе ухмыльнулся, видимо, Алекс был здесь не первым любителем платной любви погорячее.

— Извольте минуту обождать.

И скрылся за дверью в углу холла, столь удачно вписанную в окружающий интерьер, что ее не сразу и заметишь. Откушавших шампанского назойливых проституток офицер отогнал взмахом руки.

— Я к хозяйке!

Осознали и потеряли интерес. Минут через пять дверь в углу открылась и в холл вошла молодая и весьма привлекательная женщина в темном платье с обширным декольте. Поскольку штаб-капитан был единственным посетителем заведения, она сразу направилась к нему.

— Что вы хотели?

При ближайшем рассмотрении оказалось, что ее молодость и привлекательность достигнуты большим количеством косметики на увядающем лице.

— Если можно, не здесь. Где-нибудь в более укромном месте.

Глаза бандерши просветили содержимое штаб-капитанского портмоне во внутреннем кармане мундира. Клиент был сочтен достойным разговора наедине.

— Хорошо, пройдемте в мой кабинет.

Бородатый вышибала открыл перед ними дверь в углу холла. За дверью обнаружился узкий длинный коридор. Пропусти в коридор хозяйку с посетителем, вышибала за ними не пошел, в холле остался, что было Алексу на руку. Мадам Розанетта открыла первую дверь справа и зашла внутрь, штаб-капитан последовал за ней.

— Итак, что вас интересует? Мальчики, молоденькие девочки или что-нибудь остренькое?

— Острое, — сделал выбор офицер, — острое и холодное.

Сделав два шага вперед, он впечатал кулак в солнечное сплетение Розанетты. Пока женщина беззвучно хватала ртом воздух, Алекс достал нож и зашел сзади. Левой рукой он зажал рот бандерши, а правой приблизил клинок к ее лицу. Прошипел на ухо.

— Пикнешь — глаз выну!

Женщина в испуге замерла.

— Где Кампельсон?

Из-под ладони донеслось невнятное мычание. Алекс кольнул бандершу ножом чуть пониже правого глаза, потекла кровь.

— Тебе что дороже, он или собственный глаз? Где?

Мычание стало более осмысленным. Держа нож у глаза, офицер отодвинул ладонь.

— Дальше по коридору вторая дверь направо.

— Если обманула, вернусь и оба глаза выну.

Головкой рукояти Алекс ударил женщину по затылку, та осела у него в руках безвольным кулем. Вытерев ладонь левой руки о полу мундира, штаб-капитан сменил нож на револьвер и сразу взвел курок. В коридоре было тихо и безлюдно, пока его действия оставались незамеченными. Повернув направо, офицер двинулся вглубь коридора. Первая дверь, вторая... Офицер взялся за ручку, вдохнул, выдохнул и рванул дверь на себя. Она оказалась незапертой, распахнулась без помех.

Первое, что понял Алекс, глаза мадам Розанетты сегодня останутся при ней. Кампельсон развалившись на широкой двуспальной кровати, читал книжку. Сначала взгляд его метнулся к офицеру, затем правая рука метнулась под подушку. Бах! Расстояние плевое, перебитая правая рука террориста повисла плетью, а сам он истошно взвыл от адской боли.

Подскочив к кровати, Алекс вытащил из-под подушки крупнокалиберный "бульдог", до которого почти успел добраться террорист. Сам Кампельсон продолжал подвывать дурным голосом, заливая постельное белье алой кровью.

— Так дело не пойдет, ты мне живым еще нужен.

Сдернув с террориста брючный ремень, офицер перетянул ему плечо выше раны. Из коридора донесся шум, краем глаза Алекс заметил, как приоткрылась дверь. Взяв трофейный револьвер, он не глядя пальнул в сторону двери. Бах! Чей-то испуганный вопль и топот удаляющегося беглеца.

— Ну, вот, теперь и поговорить можно.

Ответом было невнятное мычание Кампельсона в духе "а не пошел бы ты на...". Плохо, видите ли, ему. Стволом трофейного "бульдога" Алекс ткнул в рану.

— Ау!!!

— Ты мне еще сознание потеряй.

Штаб-капитан отвесил террористу пару звонких пощечин, приведя его в сознание.

— Готов говорить? Или тебе вторую руку прострелить?

Не дождавшись ответа, штаб-капитан повторил экзекуцию.

Ау!!! Хватит! Я все скажу! — заныл террорист.

К чужой боли Кампельсон относился наплевательски, зато к своей очень трепетно. Ненадолго его хватило. Снаружи донеслась трель полицейского свистка.

— Как же эта полиция не вовремя.

С "бульдогом" в руке Алекс подошел к двери и выглянул в коридор. Дверь в холл была приоткрыта, но никого за ней не видно. Свисток городового заливался где-то в холле. Входить в коридор и изображать из себя мишень служитель правопорядка не собирался. В перерывах между трелями слышались женские взвизгивания и крики. Эвакуация персонала публичного дома шла полным ходом. Офицер поднял револьвер и выстрелил в дверь. Свисток прервался, а перепуганные проститутки заверещали еще громче. Алекс ждал ответного выстрела, но его не последовало. Городовой попался не из храброго десятка и предпочел отступить, не устраивая перестрелку. Штаб-капитан вернулся к занятию, от которого его столь бесцеремонно оторвали.

— Я не ослышался? Вы готовы говорить? Или вас еще раз простимулировать?

— Нет, не надо! Ваша жена в доходном доме купца Пилипкина квартира сорок четвертая!

Правду сказал или соврал? Что-то подозрительно быстро он говорить начал. К тому же держать заложницу в доходном доме, где полно сторонних глаз и ушей... Всякие, конечно, гадюшники бывают, но не настолько же! Без предупреждения, Алекс ткнул стволом в рану еще раз.

— А-а-а-а!!! Больно!

— Мне истина нужна, а не твои сказки. Где она?

Алекс буквально всунул ствол револьвера во входное отверстие от пули, но на сей раз не стал убирать его.

— А-а-а-а!!! Станция Фарафорово, склады Николосовской железной дороги, восьмой пакгауз!

— Сколько ваших ее охраняют?

— Трое, трое! Я правду говорю!

На сей раз, похоже он правду сказал, а значит, больше не нужен.

— Умри сволочь!

— Нет, нет, нет!

Забыв про раненную руку, Кампельсон, суча ногами, пытался отползти от Алекса подальше, но головой уперся в спинку кровати, но не заметил этого, продолжая бесплодные попытки.

— Господин штаб-капитан, с вашего разрешения, я войду? Не стреляйте.

Голос знакомый, но кому он принадлежит офицер вспомнить не мог.

— Ладно, входите.

На пороге появился подполковник Бузына.

— Вы-то откуда здесь?!

— Лампсберг на словах передал, чтобы я все бросал и срочно перекрывал все выходы из этого борделя. Про вас он, кстати, тоже упоминал. Я все бросаю, поднимаю по тревоге целый эскадрон, мчусь сюда и застаю тут такое... Со слов свидетелей, некий офицер штурмом взял этот бордель, смертным боем убил хозяйку, чудом промахнулся стреляя в швейцара, вступил в перестрелку с городовым, чуть не половину девочек мадам Розанетты перестрелял...

— И часто вы о трупы спотыкались, пока сюда шли?

— Ни разу, — признал жандарм, — зато следы погрома и перестрелки в наличии. Кстати, когда я мимо гардероба проходил, увидел на вешалке пехотный плащ со штаб-капитанскими погонами и сразу же про вас вспомнил. Вот и решил попытаться без лишнего кровопролития ситуацию разъяснить. Не скажете, из-за чего весь этот бардак?

Стволом "бульдога" Алекс указал на Кампельсона, который с появлением жандарма перестал вопить и сейчас тихонько подвывал.

— Из-за него.

— А кто это?

— Не узнаете? Господин Кампельсон собственной персоной.

— Вы так над его внешностью поработали, что его не просто узнать. Хотя, да, это он. Вот, значит, где он скрывался, — подполковник окинул взглядом комнату.— А за что вы его убить хотели, вместо того, чтобы нам позволить арестовать?

— Этот... Этот достойный господин со своими приятелями похитил мою жену и сейчас удерживает ее в заложниках!

— Вот как!

Эта информация явилась для жандарма полной неожиданностью.

— Теперь я понимаю, что на вас нашло, но в городового со швейцаром вы зачем стреляли?

— Я стрелял?! — изумился штаб-капитан.

Бросив "бульдог" рядом с кроватью, Алекс ткнул в Кампельсона пальцем.

— Это он! Он стрелял! А в барабане моего "гранда", извольте убедиться, всего одна стреляная гильза. Все остальные выстрелы сделаны из его револьвера.

Кампельсон хотел было что-то возразить, но Алекс не позволил ему этого сделать, сходу зарядив кулаком в ухо. Ударенный временно лишился дара речи.

— Ну, предположим, — не стал спорить Бузына. — А мадам Розанетту за что? Она ведь едва живой осталась.

— Она любовница государственного преступника, укрывавшая его от правосудия! По ней самой каторга давно плачет, не говоря уже о малолетних девочках, которых она своим клиентам поставляла!

— Да, и тут вы правы, — кивнул жандарм, — придется Розанетту арестовать. Вот местный околоточный огорчится. Кстати, вы с господином Кампельсоном все вопросы разрешили или мне за дверью подождать? Минут десять я вам могу выделить.

— Благодарю покорнейше, к господину Кампельсону вопросов более не имею.

Жандарм поднял с ковра "бульдог".

— Вот и отлично. Я тогда жандармов позову, а вы за ним пока присмотрите. И перевяжите его что ли.

— Перебьется, — отмахнулся штаб-капитан, — а и сдохнет — невелика потеря.

— Это для вас невелика, — возразил подполковник, — а нам он еще очень много чего рассказать должен. Так что перевязывайте, не кобеньтесь.

Надо сказать, к этому времени физическое состояние раненого было не из лучших, крови он немало потерял. Пришлось подчиниться. Оторвав от простыни пару узких длинных полос, офицер принялся накладывать повязку на руку Кампельсона. За этим занятием Алекса застали пришедшие арестовать террориста жандармы. Сам идти он не мог, пришлось нести его на руках. Чуть позже вернулся Бузына.

— Вы ведь сейчас за женой ехать собираетесь?

— Если вы меня не задерживаете, — насторожился Алекс.

— Задерживаю. Ненадолго. Скоро один известный вам человек приедет...

— Штаб-ротмистр Лампсберг?

— Нет, другой. У штаб-ротмистра сейчас с господином Лукомльским хлопот полон рот. Не беспокойтесь, он вам поможет. Да я и сам с вами поеду и полуэскадрон с собой возьму.

— Это еще зачем?

— Вы в таком состоянии лишних дров наломать можете. В борделе этом только по счастливой случайности без жертв обошлось. Вот мы за вами и приглядим, а где надо — поможем.

— Вы бы еще духовой оркестр вызвали, чтобы вся округа знала.

— И в самом деле, с полуэскадроном я погорячился, — признал свою неправоту Бузына, — ограничимся десятком. Меньше мне не по чину будет. И давайте выйдем отсюда, скоро гость долгожданный прибыть должен.

Холл и коридор носили следы поспешного бегства множества народа. Сейчас же только стоящие у дверей жандармы стали обитателями этого дома порока. По дороге к выходу Алекс забрал из гардероба свой плащ, прицепил на бок саблю. На крыльце подполковник давал указанию ярко одетому господину.

— А, это вы.

— Где же ваше обычное "какого черта"? — удивился Манский.

— Не до того сейчас, — отмахнулся от него Алекс. — Мы можем ехать?

— Можем, — разрешил Бузына. — Только вы до сих пор адреса не назвали.

— Станция Фарафорово, склады Николосовской железной дороги, восьмой пакгауз.

Станция эта находилась на самой границе города, и ехать до нее пришлось около часа. Штаб-капитану досталось место в открытом экипаже, на котором прибыл Манский. Бузына ехал верхом, вслед ему пристроился десяток жандармов в колонне по два. По дороге Алекс успел пересказать Жоржу историю своих сегодняшних злоключений.

Как ни хотелось Алексу быстрее добраться до заветного пакгауза, Бузына начал с начальника станции. Солидный мужчина в фуражке с красным верхом неспешно прогуливался по перрону, когда в одно мгновение был окружен голубыми мундирами.

— Взять его!

Повинуясь жесту начальника, жандармы привычно схватили чинушу, завернув ему руки за спину. Подполковник шагнул к несчастному, взял за подбородок и задрал голову.

— Признавайся, каналья, что у тебя в восьмом пакгаузе твориться?!

— Восьмой? Не могу знать! Он купцу Пилипкину в аренду сдан!

Про себя Алекс отметил, фамилию этого купца он сегодня уже слышал.

— Где арендный договор, — продолжил развивать диалог жандармский подполковник.

— Нет его, мы на словах...

— А плату арендную себе на карман?! Убрать!

Заместитель начальника, куда более приятный молодой человек, оказался еще более любезным и знающим. Стремясь отгородиться от грехов своего начальника, он ничего скрывать не стал. Самого купца на станции никто не видел, всем заправлял молодой человек, представлявшийся купеческим сыном. Пакгауз был арендован пять дней тому назад, с тех пор никакого товара в него не завозили. Зачем тогда арендовали — непонятно. И сейчас там пусто, хоть шаром покати. Кроме купеческого сына возле пакгауза видели еще пару-тройку молодых людей, но, сколько их там бывает, железнодорожник точно не знал. Заодно он рассказал о крохотной каморке для сторожа внутри самого пакгауза, оставшуюся от прежнего арендатора.

Визуальная разведка на местности установила наличие четырех ворот со стороны тупикового пути, куда подавали вагоны для погрузки и разгрузки. Все ворота оказались заперты на висячие замки, отпереть их изнутри было невозможно. Оставались единственные ворота с тыльной стороны пакгауза. Туда подъезжал гужевой транспорт, и навесного замка на них не было. Как не было и никакого движения возле пакгауза. Непонятно даже было, есть внутри кто-нибудь или нет.

Руководство операцией взял на себя подполковник Бузына.

— Манский, на тебе ворота.

— Не извольте беспокоиться, — заверил начальство агент, — откроют как миленькие.

— Сторожка слева от входа, в ее направлении огонь вести запрещаю!

Все правильно. Стенки каморки из тонких досок. Такие револьверной пулей пробиваются легко. А за ними беззащитное женское тело. Дочери сенатора и невестки могущественного банкира, между прочим. Да и муж ее вон сидит, переживает, револьвер в кобуре теребит непрерывно.

— Живьем разрешаю никого не брать, — продолжил подполковник, — им все равно в петле болтаться, так пусть империя хоть на правосудии и веревке для петли сэкономит. Все ясно? Тогда, пошли.

Настал звездный час старшего агента Манского. Насвистывая модный мотив и помахивая тонкой тросточкой, Жорж приблизился к воротам и постучал. Стучать ему пришлось довольно долго. Пока он шумел, жандармы с двух сторон подобрались к воротам вплотную. Наконец, изнутри донеслось.

— Кого надо?

— Ищу сына купца Пилипкина, имею письмо от его батюшки.

За воротами воцарилась тишина, потом они чуть приоткрылись, кто-то невидимый обозревал личность пришедшего.

— Мне еще долго тут стоять? Я оставляю письмо здесь и ухожу, а дальше, как хотите.

Жорж наклонился, делая вид, будто кладет письмо на землю, потом выпрямился и начал удаляться прочь. Любопытство победило осторожность, ворота приоткрылись чуть шире и тут же грохнул первый выстрел. Сердце Алекса провалилось куда-то вниз. Заниматься самоанализом было некогда, настала пора действовать.

Первым ворвавшийся в пакгауз подполковник вскрикнул и осел на землю. В светлом прямоугольнике ворот для стреляющих изнутри все — легкие мишени. Потому Алекс рывком сместился вправо, в спасительную тень. Заметив вспышку выстрела, направил ствол револьвера чуть ниже и дважды выстрелил в ответ. Над ухом просвистела пуля, прилетевшая из другого угла. Штаб-капитан еще раз перекатился вправо и попытался обнаружить последнего противника, но жандармы от ворот засыпали его позицию таким градом пуль, что не оставили ему шансов уцелеть.

После заполошной стрельбы в замкнутом пространстве все временно оглохли, едкий пороховой дым щипал ноздри. Первым пришел в себя штаб-капитан Магу, опрометью, не разбирая дороги метнувшийся к сторожке. Отодвинув наружную щеколду, он влетел внутрь.

— Аделина!

Она узнала его по голосу.

— Алекс!

Она была здесь. Висела на шее у мужа живая и вроде, как невредимая. Жандармы успели прибыть вовремя, новости о разгроме борделя этого пакгауза не достигли.

Принесенные железнодорожниками масляные фонари разогнали по углам пакгауза непроглядную тьму. Тогда только выяснилось, жандармы потеряли ранеными троих, включая подполковника Бузыну. Свой следующий орден он кровью заработал честно. К счастью, серьезных ранений у жандармов не было. Повезло. Их противникам досталось сильнее. Только один из них, подстреленный в воротах, имел шансы выжить. Второй, в которого стрелял штаб-капитан, получил пулю в живот и вскоре отмучился. Третьего просто изрешетили.

Пакгауз оказался не пустым, в нем стояла карета из конюшни банкира Магу. Лошади исчезли бесследно. Уже следующим днем, при более тщательном обыске, жандармы разрыли подозрительно мягкую землю в углу и обнаружили тело кучера. Чтобы не шуметь, бедолагу зарезали.

Все это станет известным позже, а сейчас Алекс обнимал нежно прижимавшуюся к нему жену и был полностью счастлив. Они стояли, обнявшись, вдвоем и никто не смел потревожить их.

Глава 8

По внешнему виду всесильного начальника корпуса жандармов было непонятно, то ли он сильно раздражен, то ли, наоборот, весьма доволен. Алекса же, настроение его ничуть не волновало. После бури, пережитой вчера дома с возвращением Аделины, все остальное казалось пустяками. Сначала недоумение и даже неверие. Потом все внимание окружающих лавиной обрушилось на Аделину. Всем домашним нужно было убедиться все ли с ней и будущим ребенком в порядке. Еще позже, под предлогом необходимости отдыха будущей матери, женщины увели Аделину в спальню, а мужчины принялись выпытывать подробности у Алекса.

Естественно, о многих подробностях штаб-капитан умолчал, хотя основной ход событий изложил довольно близко к истине. Едва только он закончил свое повествование, как примчался только что извещенный и крайне встревоженный князь Белогорский. Первым делом он убедился в том, что дочь его жива и здорова, с будущим ребенком тоже все в порядке. Затем Алексу пришлось пересказать ему свою историю заново.

И только когда стрелки часов перевалили за полночь, родственники оставили самого младшего Магу в покое. Прежде, чем подняться в спальню к жене, штаб-капитан отыскал дворецкого. К счастью, по случаю счастливого вызволения Аделины и связанной с этим суматохи он еще не лег спать.

— Карета наша нашлась, — сообщил новость офицер, — стоит в пакгаузе, где мою жену держали. А вот лошади и кучер пропали. Семья у него была?

— Неужто убили болезного? — всплеснул руками дворецкий.

— Пока тело не нашли, надежда остается, но готовиться надо к худшему. Так что у него с семьей?

— Один он был. Один, как перст, господин Магу.

— Ну что же, может, оно и к лучшему, — рассудил штаб-капитан.

Его жена была в безопасности, и у него были основания надеяться на то, что все происки руоссийских и полонских террористов в сторону его самого и его семьи наконец-то остались в прошлом.

С утра Алекс проснулся в состоянии хандры. Вчерашние события изрядно вымотали и полностью опустошили его. Ему хотелось побыть с женой, утешить ее, попытаться залечить душевные раны, нанесенные пребыванием в заложницах у террористов. И все же, пересилив свои желания, в положенное время штаб-капитан отправился на службу. Визит императора никто не отменял, да и последствия дня минувшего еще только предстояло разгрести.

Первым, сразу после утреннего развода, командира батальона посетил Лампсберг. К удивлению комбата, сегодня жандарм был в мундире, при сабле и с объемистым портфелем в руке.

— Замещаю временно выбывшего начальника, — пояснил штаб ротмистр.

— Как его здоровье?

— Врачи заверили, жить будет, но на пару месяцев из наших рядов выбыл.

— Вот и ладно, — еще один камень упал с души. — А ко мне, зачем пожаловали?

— За той машинкой, что вы мне вчера показали.

— Ах, да, — вспомнил штаб-капитан, — совсем забыл, не до нее вчера было.

Алекс выложил перед Лампсбергом взрывную машинку с часовым механизмом и пакет с неизвестным веществом. Штаб-ротмистр с осторожностью начал укладывать их в портфель. Пока жандарм занимался адской машинкой, штаб-капитан попытался прояснить волновавшие его вопросы.

— А как там поживают господа Кампельсон и Лукомльский?

— По разному, — защелкнув замок портфеля выпрямился Лампсберг, — первый — хуже, много крови потерял, его до сих пор допросить так и не удалось. Второму повезло больше, отсыпается сейчас в одиночной камере после ночного допроса, а я не выспавшийся по городу бегаю, хвосты за ним подчищаю.

— Что-нибудь интересное рассказал?

— Много чего, только вам это знать без надобности будет. А ведь настоящий фанатик оказался, — разоткровенничался жандарм, — если бы вы на него через дочку не надавили, мы и половины не узнали. Когда его после допроса в камеру уводили, кричал, что Полония еще не сгинула, и ничего еще не закончилось. Так что вы пока подержите ее у себя несколько дней. Как только мы папашу ее досуха выжмем, так я вам сразу и сообщу, тогда можете отпустить. А пока я указание дам родственников девочки отыскать, что бы было, кому ее на попечение отдать.

— Хорошо, — кивнул Алекс, — договорились.

В этот момент в дверь постучали, в щели появилась голова Сташчака.

— Господин штаб-капитан, к вам посыльный!

Странная сложилась ситуация, заговор раскрыт, главари в камере у жандармов нары полируют, а исполнители продолжают взрывчатку для покушения доставлять.

— Это не ко мне, к нему, — Алекс указал на Ламсберга. — И помягче с ним, господин штаб-ротмистр, он понятия не имеет о том, что сюда носит.

— Это мы еще посмотрим.

Сейчас жандарм напомнил штаб-капитану охотничью собаку, почуявшую добычу и только ожидающую команду хозяина, чтобы кинуться на нее и схватить.

— Доброго вам здоровьичка, извольте получить!

Парнишка положил пакет на стол перед штаб-капитаном, но вместо привычно ожидаемого от клиента пятачка, ухо посыльного оказалось зажато в тисках жандармских пальцев.

— Попался, паршивец! Признавайся, что принес!

— Я не знаю! — заверещал мальчишка. — Мне только передать было велено!

— Господин штаб-ротмистр, я же вас просил... Мальчик уже все понял. Ты ведь не собираешься врать жандармов и государственных преступников от них укрывать?

— Нет, я все скажу! Сявка это, сынок купца Пилипкина, он мне за каждую посылку двугривенный дает!

Жандарм с пехотным штаб-капитаном переглянулись.

— Отпустите мальчика, господин штаб-ротмистр, он ничего скрывать не собирается. А эту посылку он тебе сегодня отдал?

Лампсберг отпустил мальчишку и тот потирая пострадавшее ухо отодвинулся от него подальше. Так, чтобы до уха его жандарм не дотянулся бы.

— Как есть сегодня! С час назад из рук в руки.

— Как все просто, — удивился штаб-капитан, — если бы я тряхнул его в первый же день, то уже к вечеру мог бы выйти на пакгауз, где держали Аделину! И ведь не побоялись устроить такую короткую цепочку.

Пойди он этим путем, Аделину удалось бы освободить на сутки раньше, да и дочку Лукомльского не пришлось пугать на глазах отца, а потом брать в заложницы. Но тогда, сам Лукомльский вполне мог остаться так и не раскрытым агентом полонцев. А для жандармов его поимка важна ничуть не менее чем арест Кампельсона. Пока они все это обсуждали, ничего не понимающий парнишка только хлопал глазами.

— А чего им было бояться? — рассудил Лампсберг. — Они и подумать не могли, что вы решитесь действовать подобным образом, пока ваша жена оставалась у них в руках. К тому же найти человека, согласного принять участие в покушении на императора тоже не так просто, вот и приходится главарям тайных обществ не только планы строить, но и непосредственное участие в терактах принимать.

— Кстати, вчера Кампельсон меня обмануть пытался, — припомнил Алекс, — поначалу сказал, Аделину держат в сорок четвертой квартире доходного дома купца Пилипкина. Тогда мне подумалось, он этот адрес на ходу придумал, а сейчас фамилия эта купеческая третий раз в деле всплывет.

— Полностью с вами соглашусь, — оскалился Лампсберг, — сегодня же знакомство сведу, и с сынком купеческим, и с его папашей.

Штаб-капитан взял со стола нож и разрезал принесенный пакет. Внутри оказалось все то же желтоватое кристаллическое вещество. Потыкав в него ножом, офицер убедился в том, что оно легко крошится.

— С вашего разрешения...

Жандарм забрал пакет из рук Алекса и спрятал его в портфель и начал поспешно прощаться.

— Спешу быстрее свести знакомство с достойным представителем руоссийского купечества и его сынком. Ты, — жандарм пальцем ткнул во вздрогнувшего от неожиданности посыльного, — сейчас со мной пойдешь, все расскажешь. Бежать вздумаешь — уши оборву!

Не прошло и четверти часа, как в дверях кабинета нарисовался еще один персонаж. На этот раз им оказался среднего роста молодой человек ничем не приметной наружности.

— Я к вам от господина Воцеля.

— Так я и догадался. С чем пожаловали?

— Меня за посыльным следить приставили, а смотрю, он отсюда в сопровождении жандарма вышел и в казенную карету был посажен. Как я понял, дальше за ним следить уже не требуется?

Запущенная им машина розыска Аделины набрала обороты и по инерции продолжала крутиться, даже когда основная задача уже была выполнена.

— Вы все правильно поняли, пусть им дальше жандармы занимаются. Доложите о сем господину Воцелю, пусть он с вами расчет произведет.

Почтительно склонив голову, молодой человек простился и ушел, а штаб-капитан с головой погрузился в пучину накопившихся повседневных дел. К вечеру он из нее вынырнул, сделал обход расположения батальона, лично проверяя степень готовности к торжествам. Трибуну для высоких гостей почти закончили, но солдаты уже успели затоптать своими сапогами свежеструганные доски пола. На виновных была тут же наложена епитимья в виде отскабливания досок битым стеклом, стоя босиком на коленях.

Вечером штаб-капитан посетил агентство Воцеля. Серьезных новостей у детектива не было, зато он жаждал узнать о развернувшихся вчера событиях, оставшихся вне зоны его компетенции. Пришлось рассказать. Ночь Алекс провел в супружеской постели, а на следующий день его опять посетил Лампсберг в мундире. На этот раз штаб-ротмистр выглядел весьма расстроенным, чего даже не пытался скрыть.

— Ушел, представляете! Вот здесь был, — жандарм потряс в воздухе кулаком, — и в последний момент выскользнул! Буквально между пальцев!

О ком идет речь, Алекс догадался, но подтверждение все же решил получить.

— Вы сынка купеческого имеете в виду?

— Его самого, — подтвердил Лампсберг, — Сявку этого! Знаете, в каком учебном заведении сей вьюнош обучался?

— Да откуда же, — пожал плечами штаб-капитан.

— В технологическом институте! Еще год, и стал бы он дипломированным химиком-технологом. В тех посылках, что вам от него передавали, оказалась пикриновая кислота, хоть и кустарно, но со знанием дела изготовленная. А в сорок четвертой квартире мы такую подпольную лабораторию обнаружили — любой университет позавидует! И склад исходных веществ для выделки этой самой кислоты там же нашли.

— Простите, — прервал жандарма Алекс, — я так понимаю, эта кислота должна как-то взрываться?

— У нее есть иное название, — просветил офицера Лампсберг, — мелинит.

— Так бы сразу и сказали, — пробурчал штаб-капитан. — Да, светлая у парня голова. Была. Вы же его ровно на эту самую голову укоротите, когда поймаете. Право, жаль, мог бы с такими талантами большим ученым стать.

— Надо было раньше думать, — отрезал жандарм, — прежде чем свои таланты к покушению на Государя прикладывать! Теперь уже каторгой точно не отделается.

— А папаша его?

— Клянется, ничего не знал. Сынок не гулял, денежки отцовские не транжирил, женщин гулящих не водил, учился на "отлично". Чего еще любящему отцу надо? Вот и упустил сыночка. Кстати, у меня для вас еще одна не слишком радостная новость.

— Что еще? — насторожился штаб-капитан.

— В пакгаузе труп обнаружили прикопанный. Зарезали бедолагу. Полагаем, это кучер вашей супруги. Надо бы, для порядка, опознать.

Известие хоть и ожидаемое, а все равно крайне неприятное. Самое же главное, безо всякой на то причины погиб человек. Жил тихо, служил на конюшне, возил, кого и куда скажут, да однажды не туда, куда надо заехал не по своей вине. А там его взяли и хладнокровно зарезали, как обузу, лишнего свидетеля. Вроде, и нет прямой вины Алекса Магу в случившемся, а на душе все равно пакостно.

— Я его видел всего несколько раз и тут вам не помощник. Завтра к вам отцовского дворецкого пришлю, он опознает.

На этом офицеры расстались. Далее Алекса закружил круговорот подготовки к высочайшему визиту. В последний момент обнаружилась масса упущений и недостатков, которые нужно было срочно устранить. По всему расположению батальона что-то драили, мыли, красили, выставляли напоказ или убирали с глаз долой. Притом, любая мелочь в один момент могла быть раздута до вселенской проблемы, требовавшей вмешательства батальонного командира.

Одной из таких мелочей была покраска трибуны для высочайших гостей. Поначалу ее не планировали красить вообще. Потом, решив, что голые доски имеют слишком неприглядный вид, ее все-таки решили покрасить. При этом назначенные малярами солдаты ухитрились забодяжить такой грязно-серый цвет, после которого комбату осталось только махнуть рукой.

— Перекрасить к едреней фене!

Следующий день был посвящен подготовке личного состава, ибо высочайший глаз не должен быть оскорблен неказистым видом, как нижних чинов, так и господ офицеров. Форма, оружие, амуниция, внешний вид, все должно быть представлено в полной исправности. Построения и осмотры с интервалом в два-три часа чередовались с устранением выявленных недостатков. Унтеры проверяли солдат, офицеры нижних чинов, ротные командиры вверенные им подразделения, ротным доставалось от комбата.

— У вас воротник мундира на солнце выгорел.

— Господин штаб-капитан, — взмолился Николосов, — я же до завтра никак не успею мундир перешить!

— Знать ничего не желаю, — проявил самодурство комбат, — сегодня у вас ворот выгоревший, а завтра будет морда красная, когда Его Величество замечание сделает. Перешить!

— Есть перешить, — обреченно согласился командир третьей роты.

Самому комбату такого рода проблемы не грозили. Шить новый мундир он посчитал излишним, старый же прислуга привела в идеальное состояние. И если за собственную форму он не волновался, то от всего другого его слегка потряхивало. Все таки впервые ему предстояло не только самому предстать перед императором, но и представить в лучшем свете целый пехотный батальон. От того, какое впечатление произведет батальон на Величество, зависела не только его дальнейшая карьера, но и судьба служивших в батальоне офицеров.

В назначенный день Алекс прибыл в батальон к пяти часам утра. В расположении уже никто не спал, устранялись последние недостатки. Вслед за комбатом, то и дело потирая шею под новым воротником, приехал штаб-капитан Николосов. Ротный сходу поделился новой проблемой.

— Я вот все думаю, может, нижних чинов сегодня завтраком не кормить? Точно ведь кто-нибудь обляпается, все старания насмарку.

— Нет, — отверг идею Алекс, — если солдат голодными оставить, у них в животах урчать будет. Его Величество услышит, позору не оберемся. Лучше мы их перед завтраком во второй срок переоденем, а после обратно в первый. Как раз к смотру должны успеть.

Уже начало светать, когда Алекс вспомнил о трибуне. За прошедшее время краска должна была высохнуть, но командир батальона решил убедиться в этом лично. Не дай бог, кто-нибудь из свитских генеральский мундир в краске вымажет.

Осматривая свежнокрашенную трибуну для высоких гостей, штаб-капитан далеко не сразу понял, что именно насторожило его. Он трижды обошел вокруг сооружения прежде, чем нашел настороживший его момент — в одном из углов в тыльной части помоста поблескивали шляпки гвоздей. Трибуну сначала сколотили, затем целиком красили, потому, все гвозди оказались под слоем краски. Здесь же, гвозди заколачивали явно после окраски. Приглядевшись к углу внимательнее, он нашел следы от какого-то инструмента. Что-то вроде гвоздодера или небольшого ломика. И орудовали им никак не ранее, чем в прошедшие сутки. В душе Алекса шевельнулись нехорошие предчувствия. Внезапно осипшим голосом он потребовал у присутствовавшего здесь же Сташчака.

— Гвоздодер сюда, быстро!

Глянув на озабоченное лицо командира батальона, адъютант решил лишних вопросов не задавать, а лично отправиться за затребованным инструментом, не доверяя столь ответственного дела нижним чинам. Пока капитан отсутствовал, штаб-капитан накручивал круги вокруг трибуны, пытаясь выискать другие отметины от стороннего вмешательства, но таковых более не обнаружилось.

— Извольте получить, господин штаб-капитан!

Молча приняв гвоздодер из рук адъютанта, Алекс примерил лапку инструмента к оставшимся отметинам. Подошло идеально. Не исключено, что злоумышленник использовал не просто аналогичный гвоздодер, а этот самый. Подцепленные лапкой доски отошли неожиданно легко, открыв черную щель. Непосредственно за отогнутой доской ничего подозрительного не обнаружилось. Дальнейшее пространство под трибуной терялось в полной темноте.

— Фонарь! Принесите фонарь!

В этот раз за осветительным прибором мухой улетел один из солдат. Опять потянулись томительные минуты ожидания, еще больше нервируя штаб-капитана. Наконец, солдат притащил керосиновую лампу.

— Дай сюда!

Забрав лампу у рядового, штаб-капитан осторожно опустился на колени и тусклый, желтоватый свет выхватил из темноты тесное пространство под трибуной. Посреди засыпанного опилками и стружкой пространства, стоял пузатый кожаный саквояж, в каких средней руки чиновники носили служебные документе вкупе с собранным заботливой женой обедом. Вот только Алекс почему-то сильно сомневался, что внутри он обнаружит столь безобидное содержимое.

— Ты, — палец штаб-капитана ткнул в принесшего фонарь солдата, — лезь под трибуну и доставай саквояж! Только аккуратно!

Невезучий солдат замялся. Он был в мундире первого срока, тщательно почищенном и отутюженном. После путешествия под трибуну все его труды пойдут прахом, а времени вновь привести форму в порядок уже не останется. Заминка вызвала взрыв командирского раздражения.

— Живей, чтоб тебя!

Под трибуну рядовой забрался довольно шустро, а вот обратно...

— Тащите его за ноги!

Опасаясь угодить комбату под горячую руку, солдаты спешно выдернули бедолагу из-под трибуны, протащив его животом по скопившемуся под ней мусору. Едва только саквояж оказался перед штаб-капитаном, Алекс грозно рявкнул.

— А теперь, все прочь!

И так немногочисленные зеваки резво шарахнулись в разные стороны. До них уже начала доходить вся серьезность происходящего, каким бы комичным это не выглядело со стороны. Слегка потертый, толстой коричневой кожи саквояж. Алексу показалось, он его уже где-то видел. Но это было только смутное подозрение — сотни и тысячи таких саквояжей перемещались по столичным улицам каждый день, то и дело попадаясь на глаза прохожим.

Прежде, чем открывать саквояж комбат настороженно прислушался. Вроде не тикает. Осторожно нажав на язычок замка, офицер приоткрыл створки саквояжа. В свете восходящего солнца внутри блеснули металл и стекло. Убедившись в отсутствии каких-либо ловушек, он открыл саквояж полностью. Внутри обнаружился почти полный аналог адской машинки конструкции студента-недоучки Пилипкина. Курок взведен, стрелка будильника была установлена на четверть одиннадцатого, в аккурат к середине парада подгадывали.

— Что здесь происходит?!

На плацу объявился штаб-ротмистр Лампсберг, и не только он один — жандармы прибыли обеспечивать безопасность императора. Алекс молча показал жандарму кулак. Вместо того, чтобы смыться на приличествующее расстояние от бомбы, Лампсберг подальше шуганул своих подчиненных, коим следовало следить за безопасностью Императора, а сам проявил интерес к происходящему, сунув нос в саквояж.

— Еще одна?

— Как видите, — констатировал очевидное штаб-капитан.

— И что делать будем?

— Сейчас я попробую ее разрядить. Вам же, господин жандарм, советую отойти на безопасное расстояние, а то, не ровен час...

Добрый совет ротмистр проигнорировал, хотя и мешать не стал, молча наблюдая за действиями Алекса. Левой рукой штаб-капитан придержал курок, правой же попытался извлечь запал из бранд-трубки. Запал сидел в трубке прочно и у него ничего не получилось. После нескольких неудачных попыток от этой затеи пришлось отказаться.

— Держите курок, ротмистр, я попробую достать бомбу из саквояжа.

Молча кивнув, жандарм взялся за курок. Алекс шире раскрыл створки саквояжа и запустив руки внутрь, потянул адскую машинку вверх. Дело оказалось непростым, тем не менее, спустя минуту адская машинка была извлечена на дневной свет и опущена на землю. Лампсберг ногой отшвырнул пустой саквояж в сторону, чтобы под ногами не мешался. Те, кто не мог рассмотреть детали происходящего, испуганно ахнули.

— Попробую еще раз, — предупредил жандарма штаб-капитан, — продолжайте держать курок.

При облегченном доступе и двумя руками с запалом удалось справиться быстро.

— Ну, вот и все.

Алекс осторожно положил запал на землю, тыльной стороной ладони вытер со лба холодный пот. Взглянув на свои руки, заявил.

— Черт, руки дрожат. Отвык, пока учился. А вы, ротмистр, хорошо держались.

Лампсберг не без труда разжал побелевшие от напряжения пальцы, отпустив курок адской машинки.

— Сейчас бы водки. Холодной. И без закуски.

Алекс в ответ промолчал, а жандарм вспомнил о своих обязанностях.

— Кто мог эту бомбу под трибуну подложить? Мы же батальон на совесть прошерстили, всех проверили, до последнего рядового!

— Да кто угодно, — поднялся на ноги штаб-капитан. — Хотя нет, нижние чины все на виду, с таким саквояжем в расположении их сразу заприметят. Остаются офицеры и обслуга, а их не так и много. Но кто бы это ни сделал, бомба под трибуну попала не ранее половины одиннадцатого.

Лампсберг посмотрел на циферблат будильника и согласился с мнением Алекса.

— Осталось только выяснить, кто из господ офицеров задержался вчера в расположении после указанного времени.

— Это мы мигом, — оживился штаб-капитан. — Дежурный!!!

Дежурный офицер фамилию припозднившегося назвал сразу, ведь остальные офицеры вчера вечером спешили вернуться в свои квартиры, чтобы самим подготовиться к сегодняшнему параду и последующему торжеству, а этот почему-то задержался. Точного времени его ухода дежурный назвать не смог, сказал, что было уже ближе к полуночи. Тут и Алекс припомнил, где именно ему на глаза попадался этот саквояж — в канцелярии батальона.

— Где он?! Убью скотину!!!

В порыве гнева Алекс привычно потянулся к кобуре, но к парадному мундиру револьвер не полагался. А капитан Сташчак так бесследно и исчез. Вот только-только был здесь, а уже и нет его, будто в воздухе растворился. Впоследствии его так и не нашли, сколько бы усилий ни прилагал для этого Лампсберг, видимо, сбежал за границу, где и сгинул бесславно.

— Как же так? — недоумевал штаб-ротмистр, пока солдаты с жандармами рыскали по расположению батальона в поисках беглеца. — Я же сам его проверял, лично! Никаких связей с заговорщиками установить не удалось, со всех сторон был чист!

— Прекращайте рефлексировать, ротмистр, — прервал жандарма Алекс, — вы — офицер, а не случайно забеременевшая гимназистка! Покушение предотвращено, и, слава богу! Пора переходить к следующему акту. Эй, кто там! Прибейте доски обратно! И бомбу уберите с глаз долой!

— А может все отменить? — засомневался штаб-ротмистр.

— Поздно, — отмел предложение жандарма штаб-капитан, — Его Величество скоро приедет сюда и будь, что будет. Займитесь лучше своими людьми, а я займусь своими. Батальон! Ста-ановись!!! Оркестр где?! Бегом его в строй!

— А ты, — палец комбата нацелился на солдатика в испорченном мундире, — брысь с глаз долой! И не дай бог тебе на глаза кому из свитских попасть!

Едва успел стихнуть стук молотка, а офицеры и унтеры выровнять строй, как в расположение батальона въехал императорский кортеж в сопровождении лейб-конвоя. Для сегодняшнего выезда Александрис выбрал открытый экипаж, чем не преминул воспользоваться Лампсберг. Вскочив на подножку, склонился к уху Его Величества и принялся что-то энергично нашептывать. Лицо императора скривилось в гримасе не то раздражения, не то недовольства, затем он пристально взглянул на замершего перед строем маленького штаб-капитана. Жестом подозвав комбата к себе, император поинтересовался.

— Опять у тебя все не слава богу?

— Виноват, Ваше Императорское величество! — вытянулся Алекс.

— Надеюсь, еще одной бомбы под трибуной не обнаружится.

— Никак нет, Ваше Императорское величество!

— Тогда начинаем церемонию, — принял решение Александрис.

Освободив многочисленные экипажи, сверкая золотом эполет и шитьем мундиров, свита во главе с императором заполнила трибуну.

— Батальо-он! Р-равняйсь! Смирна-а!

Приняв доклад штаб-капитана Магу, император милостиво кивнул и разрешил занять свое место в строю батальона. Затем, Александрис весьма оригинально поздоровался с замершими по стойке "смирно" солдатами.

— Здравы будьте стрелки-молодцы!

— Здрав-гав-гав ваше им-пе-ра-торское ве-ли-чество! — откликнулся батальон.

Дружно откликнулся, громко и четко, не посрамили. Император и свита остались довольны. Далее Александрис разразился приветственной речью. Короткой, минут эдак на тридцать. Всю историю припомнил, от самого формирования и до сегодняшнего дня. Самое сладкое приберег напоследок.

— Мною, совместно с военным министром, принято решение уравнять статус офицеров, унтер-офицеров, рядовых и прочих служителей императорского стрелкового батальона с соответствующими чинами гвардейских полков. Это означает, что с сегодняшнего дня рядовые и унтер-офицеры будут получать двойной оклад, а офицеры — полуторный. Также, при переводе в армейские части офицеры будут получать год старшинства в чине.

А вот и обещанный императором сюрприз. Щедро, от широкой души, удивил. При таких императорских плюшках все офицерские вакансии заполнятся быстро, а ранее отворотившие свой нос от предложенных должностей еще свои локти до костей сгрызут.

— Ура! Ура! Ура-а-а-а!!!

Все стрелки, без различия чинов, были единодушны и искренни в своем ответе. Алекс даже пожалел о том, что через пару месяцев с должностью командира батальона ему придется расстаться. Однако речь императора закончилась, пришла пора вспомнить о своих обязанностях и продолжить торжественную церемонию. Парадная сабля хорошо отработанным движением вылетела из ножен.

— Батальон! Церемониальным маршем! Поротно! На одного линейного дистанция! Первая рота прямо, остальные на пра-во!

И выждав, пока линейные займут предписанные им места.

— Шаго-ом марш!

Оркестр, повинуясь взмаху дирижера, грянул помпезный церемониальный марш. Первая рота начала движение вслед за комбатом. Из-за спины донеслось "Правое плечо вперед! Марш!". Наверно сейчас идущий впереди батальона коротышка с укороченной под свой рост саблей наголо у плеча выглядел несколько комично. Да, саженного роста офицер во главе батальоны выглядел бы куда уместнее, но сейчас в столичном гарнизоне вряд ли нашелся хоть один человек, осмелившийся поставить под сомнение правомочность занятия этой должности штаб-капитаном Магу.

Слава богу, никто с шагу не сбился, не споткнулся, строй не нарушил, хотя, записные гвардейцы сочли линию солдатских штыков недостаточно ровной. После прохождения батальона Алекс облегченно вздохнул — плац остался чистым, никто из солдат ничего из амуниции на ходу не потерял, не опозорил батальон на глазах императора. Далее началась ничуть не менее ответственная и волнительная часть — император со всей генеральской свитой отправился инспектировать места расположения батальона. Алексу, как хозяину, пришлось сопровождать его в непосредственной близости, тут же отвечая на возникающие у свитских вопросы.

После посещения казарм, Александрис изволил проинспектировать солдатский нужник. В преддверии инспекции выгребные ямы были полностью опорожнены и вычищены специально для того нанятыми золотарями, а сами отхожие места щедро, до рези в глазах, засыпаны хлоркой. Тем не менее, полностью истребить специфический запах не удалось. Император недовольно повел носом.

— Вы бы, штаб-капитан, что-нибудь с вентиляцией сделали.

— Виноват, Ваше Императорское величество! — мгновенно отреагировал Алекс. — Будет исправлено!

Разумеется, никаких мер по улучшению вентиляции он предпринимать не собирался. При такой системе канализации, воевать с вонью в сортире абсолютно бессмысленно, чай не дворцовый ватерклозет. На этот раз обошлось без выговора, а к следующей инспекции штаб-капитана Магу здесь уже не будет. Пусть об этом у его преемника в дальнейшем голова болит.

Сняв пробу с солдатского котла, император и свита остались весьма довольны. Еще бы, такого количества мяса и сливочного масла эти самые котлы не видывали за все сто лет, прошедшие со дня формирования стрелкового батальона. Похвалив хоть и простую, но вкусную и здоровую пищу, Александрис милостиво подозвал штаб-капитана к себе.

— Я тобой весьма доволен, порядок в батальоне навел.

Вся свита тут же поспешила поддержать благосклонность патрона к этому обер-офицеру, и только единицы из присутствующих догадывались, что имел в виду император, произнеся эти слова. Впрочем, Александрис быстро осадил воспарившее ввысь самомнение комбата.

— Посмотрим, как ты себя на маневрах покажешь и на успехи твои в академии тоже.

Пока штаб-капитан это мнение осмысливал, император предложил перейти к следующей части программы торжественных мероприятий.

— А не пропустить ли нам господа по маленькой? Да и самим подкрепиться не грех.

Это предложение генералы встретили одобрительным гулом. В отличие от полка, батальону офицерское собрание не положено, не было в расположении места, где можно было достойно принять и обслужить такое количество гостей, пришлось импровизировать. Столы накрыли в батальонной канцелярии, для обслуживания свитских задействовали поваров и официантов из ресторана. Не Тюба, конечно, но тоже весьма приличного. Узнав, кто будет присутствовать на мероприятии, ресторатор впечатлился и дал Алексу весьма приличную скидку. Все равно вышло накладно, даже для банкирского сына.

— Так, что тут у нас? Коньячок...

Понюхав налитый в рюмку напиток, Александрис одобрительно крякнул. Один из свитских генералов громогласно провозгласил первый тост.

— За здоровье Его Императорского Величества!

Все дружно опрокинули по первой, и началось... Началось чинно и пристойно, за славный стрелковый батальон, за непобедимую руоссийскую армию, в благодарность столь хлебосольному хозяину... Но уже после пятой-шестой рюмки разговоры между присутствующими стали громче, а обращение проще. Офицеры батальона кучковались на дальнем конце стола, и только Алексу досталось место между одним из генерал-адъютантов и командующим округом.

— Его Величество не каждый гвардейский полк на юбилей посетить изволит, — слегка заплетающимся языком вещал генерал-адъютант, — а к тебе приехал. Цени!

Генерал Вышнеградов к алкоголю оказался куда более устойчив, но и он где-то к десятой рюмке перешел со штаб-капитаном на "ты".

— Тебе, если надо чего, сразу ко мне обращайся, не откажу.

Этими обещаниями Алекс не обольщался. Господа генералы они добрые, только пока пьяные, протрезвеют — на хромой козе не подъедешь. Да и не привыкли они в обществе обер-офицеров употреблять, все больше с равными или вышестоящими пьют. Хотя, куда уже выше! У самого штаб-капитана все больше шумело в голове, язык выказывал признаки неповиновения, потому, он старался помалкивать, больше кивал и слушал. Одно утешение — желудок пока не протестовал, а то завтра позора не оберешься. Но, если в таком темпе и дальше продолжать...

Выручил неожиданно появившийся, как стеклышко трезвый, Лампсберг.

— Его Величество выказал желание завершить визит.

Точнее, жандармы сочли императора дошедшим до той кондиции, что не последует особых возражений его вывоза обратно во дворец. Вслед за Александрисом потянулись и свитские генералы из тех, кто еще мог передвигаться на собственных ногах. Остальных эвакуировали при помощи денщиков и адъютантов. Когда последнее генеральское тело вывезли за пределы расположения батальона, штаб-капитан позволил себе облегченно вздохнуть. Отмучались благополучно.

— Господа офицеры!

С дальнего конца стола к комбату подтянулись его подчиненные. То ли молодой возраст выручил, то ли господа капитаны присутствия высокого начальства стесняясь рюмки наливали не полностью, но выглядели получше Алекса.

— Я вас тоже..., того..., поздравляю с юбилеем. И это..., на службу завтра можете не являться.

Самый ответственный из капитанов, Знамов, напомнил.

— А как же дежурство по батальону?

— Отставить, — Алекс попытался взмахнуть рукой и едва не потерял равновесие, сидя на стуле за юбилейным столом. — Я..., за вас..., за всех..., отдежурю.

На этот стол он грудью и лег, положил голову на руки, закрыл глаза и не без труда выдавил из себя.

— Все свободны.

Утром штаб-капитан обнаружил себя лежащим в своем кабинете на узкой койке, ставшей в последнее время местом его уже привычного ночлега. Кто-то принес его сюда, избавил от сапог и портупеи, уложил отсыпаться после вчерашней попойки. Голова была тяжелее чугунной бомбы, мысли в ней, как и язык во рту, ворочались с большим трудом.

— Эй, есть там кто-нибудь?!

В ответ — тишина. Пришлось самому искать и натягивать сапоги с этими проклятыми, по гвардейской моде зауженными голенищами. Спору нет, со стороны смотрится красиво, но надевать их — сущее мучение. Попутно отыскался и положительный момент, парадный мундир вчерашнее застолье перенес без ущерба. Распутывая ремни портупеи, Алекс выбрался из канцелярии на плац и застыл в изумлении. Стрелковый батальон, все четыре роты замер в строю. Нащупав в кармане часы, штаб-капитан невольно покраснел от стыда. Время утреннего развода, роты построены, а он там дрыхнет без зазрения совести. Прочих офицеров он сам же вчера от службы освободил, добровольно взвалив их обязанности на себя.

Приняв доклад ротных фельдфебелей о расходе личного состава, штаб-капитан решил обрадовать собравшихся.

— Занятий сегодня не будет! Отдыхайте!

Уж очень много солдатских сил ушло на подготовку к императорскому смотру, а на носу уже летние маневры. Подготовка к ним усилий потребует ничуть не меньших. Так что один день пусть как следует отдохнут, заслужили. Сам же штаб-капитан решил озаботится своим внешним видом. Бывший на нем на нем парадный мундир, несомненно, красив и количеством орденов впечатляющ, но для повседневной службы не очень практичен. Потому, первым делом, он отправил домой посыльного за мундиром повседневным. Заодно пусть домашним весть передаст, что с их Алексом все в полном порядке, только делами служебными он уж очень сильно занят.

Накаркал, дела служебные не замедлили явиться в лице ресторатора. Разбираться со счетами за битую посуду не было ни сил, ни желания. Не иначе, подлец-ресторатор свой визит специально к такому часу подгадал. Штаб-капитан глянул на итоговые цифры, скрипнув зубами, подмахнул чек и прогнал негодяя прочь. Мелькнула мысль похмелиться, но по здравому размышлению была прогнана прочь. Не хватало еще, чтобы подобное действие в привычку вошло, так и спиться недолго.

Переодевшись в доставленный мундир, остаток дня Алекс посвятил разбору служебных бумаг, отложенных за важностью подготовки к юбилею. А накопилось их за относительно короткое время немало. К тому же, недоброй памяти батальонного адъютанта сейчас жандармы по всей столице с собаками ищут. И в дальнейшем на его помощь в бумажных делах рассчитывать уже не приходится. Еще одна вакансия в батальоне открылась, а пока придется справляться самому.

За этим занятием и застал комбата капитан Знамов.

— Прибыл для вступления в дежурство по батальону!

— А? Что? — встрепенулся Алекс. — Уже время? Да, что-то я совсем заработался.

И подготовку наряда и караула не проконтролировал. Оставалось надеяться на то, что налаженная служебная машина с этой рутинной процедурой справилась и без его участия, обойдясь одними только унтерами. А чего это у нас капитан Знамов столь нерешительно у дверей мнется?

— У вас что-то еще, господин капитан?

— Да, то есть, так точно! Сослуживец мой по училищу капитан Горнов — человек семейный, многодетный, в средствах стеснен изрядно, а у нас теперь оклад полуторный. Могу я ему вакансию субалтерна в своей роте предложить?

Вот и первая птичка нарисовалась, к тому же из училища, что тоже несомненный плюс. Есть, правда, одно смущающее обстоятельство.

— А училищное начальство возражать не будет?

— Должны войти в положение, господин штаб-капитан!

Видимо, финансовое положение там и впрямь аховое, раз офицера на полуторный оклад немедля отпустить готовы.

— Нет, — принял решение Алекс, — ищите себе в роту другого субалтерна.

Лицо Знамова изумленно вытянулось.

— Позвольте спросить почему, господин штаб-капитан?

Штаб-капитан не отказал себе в удовольствии выдержать паузу прежде, чем ответить.

— Роте вашей такого офицера получить через чур жирно будет, а вот на должность батальонного адъютанта вашего сослуживца возьму с превеликим удовольствием, так ему и передайте.

Вот так, и Знамову помог, и о себе не забыл и в целом о батальоне позаботился. А субалтернов себе в роту капитан пусть дальше ищет, еще злее будет. Знакомств же среди офицеров столичного гарнизона у него куда как больше будет.

— Пренепременно передам, господин штаб-капитан!

— Вот и хорошо, — подытожил разговор Алекс. — Пойдемте наряд и караул разведем, дежурство вам передам. Мне уже тоже жену увидеть хочется.

Помимо служебных дел пора была отдать еще некоторые долги. И первым дал о себе знать штаб-ротмистр Лампсберг. Порученец от него прибыл уже на третий день после визита императора.

— Господин штаб-ротмистр велели передать, что в известной вам особе более не нуждается. Люди, которым ее следует вернуть, прибыли и проживают в квартире ее отца по известному вам адресу.

Видимо, господина Лукомльского жандармы наконец-то выжали досуха и в средстве давления на него более не нуждались. Осталось только вернуть девочку родственникам. И как ловко указание завернул стервец, не будучи полностью в курсе произошедшего ни о чем и не догадаешься!

— Свободен, — отпустил посыльного Алекс.

Поняв, что продолжения не будет, порученец откланялся. Вся грязная работа опять была свалена на штаб-капитана Магу. Этим фактом Алекс был не слишком огорчен, благо, было кому перепоручить. Он написал записку Воцелю и отправил ее с посыльным. Детектив передаст указания Надежину, тот и вернет девчонку с няней родственникам.

Унтер в кабинете комбата появился через день, выложил на стол тяжелый револьвер и оставшиеся патроны.

— Ваше приказание исполнено, господин штаб-капитан!

— Эксцессы были?

— Чего? — не смог сдержать удивления здоровяк.

— Я спрашиваю, все гладко прошло?

— Не извольте беспокоиться, — заверил унтер-офицер, — все исполнено в самом лучшем виде.

Осталось решить самый последний вопрос.

— Надумал, что с золотом делать будешь?

Надежин отрицательно покачал головой. Штаб-капитан извлек из кармана блестящий ключик с биркой.

— Банк "Магу и партнеры" на Кавалергардском проспекте знаешь?

— Никак нет!

— Ничего, найдешь. Номер ячейки на бирке набит, там все. Ячейка до конца года оплачена, дальше думай сам.

Алекс протянул ключ унтер-офицеру. Надежин ключ взял, не слишком уверенно повертел его в руках.

— Только кто же меня внутрь-то пустит?

— Пропустят. Ключ на входе покажешь и пустят. Еще и до нужного места проводят. А теперь ступай, ротному о прибытии доложись. От подготовки к летним маневрам я тебя не освобождал, семь потов еще выжму.

После ухода унтер-офицера Алекс убрал "гранд" и патроны в ящик стола, задумался о произошедшем. Вроде и закончилось все благополучно, правда, не для всех. И самого себя в чем-либо трудно упрекнуть, не он эту лавину с места стронул. А все равно на душе как-то гадостно и не спокойно, будто в дерьме измазался и никак теперь от него не отмыться. Окружающие этого позора, вроде, и не замечают, но носами своими подозрительно поводят. Могут ведь, и унюхать, от кого сие зловоние исходит.

В голову пробралась мысль о том, что надо бы в церковь сходить, за здравие и за упокой свечки поставить. Впрочем, свечки могут и до завтра подождать, а вот Ивасова в больнице надо будет сегодня же навестить, давненько уже у него не был. О здоровье разузнать, как излечение идет, может, требуется чего. Глядишь и зачтется где-то там наверху, да и на душе малость полегче станет.

Глава 9

Совещание командиров частей "западных" собрали в большой армейской палатке. Внутри все сияло золотом погон, позвякивало орденами и шпорами, побрякивало саблями. Среди рослых гвардейских полковников Алекс просто потерялся, а они его игнорировали. Или делали вид. Штаб-капитан устроился в самом заднем ряду. Стол начальственный видно плохо, зато и он был не заметен для начальства.

— Господа офицеры!

Командующим группировкой "западных" был назначен генерал-майор Лыжнов, пользовавшийся в столичном гарнизоне репутацией крепкого, рачительного хозяина, правда, талантами полководца не блещущего. Проверяющим от штаба был Великий князь Николос Николосович. Ему же подчинялись все посредники при участвующих в маневрах частях. После представления начальства, один из полковников, судя по всему, начальник штаба группировки "западных", долго и нудно читал приказ, перекладывая лежащие перед ним листы.

"Господи, неужели и я когда-нибудь стану таким же, как этот полковник, — думал Алекс. Облысею, отращу пузо и буду нудно зачитывать всем давно известные приказы вот на таких же проводимых для проформы совещаниях". Ему показалось, листы этого приказа используются уже не первый раз. Определенно сказать он не мог за дальностью расстояния. Встрепенулся он только на последнем листе, когда полковник упомянул его батальон. Видимо, эту часть включили в приказ совсем недавно, переписав последний лист. Ничего неожиданного штаб-капитан не услышал — его батальону назначили место в линии при обороне и полосу наступления. Карты с оперативной обстановкой обещали выдать на следующий день.

В конце совещания прозвучало традиционное.

— У кого есть вопросы, господа офицеры?

Собравшись с духом, штаб-капитан Магу поднялся на сразу ставшие ватными ноги. Из всех присутствовавших на совещании он самым младшим по чину и должности. Кроме того, он был единственным в армейском пехотном, а не гвардейском мундире. Изумленные взгляды скрестились на его фигуре, как стволы револьверов, почти всем для этого пришлось обернуться. Если бы стол, за которым заседали господа генералы, потребовал слова — изумление было бы меньше. Алекс прочистил горло.

— Штаб-капитан Магу. Исполняющий обязанности командира Его Императорского Величества стрелкового батальона.

Генерал Лыжнов, похоже, не сразу припомнил, какого черта среди собравшихся на совещание гвардейцев затесался этот армейский обер-офицер. Вспомнив же, с едва заметным пренебрежением поинтересовался.

— Что у вас, штаб-капитан.

Поймав на себе заинтересованный взгляд Великого князя Николоса Николосовича, Алекс слегка приободрился и набравшим уверенности голосом начал.

— Согласно доведенного до нас плана, вверенный мне батальон будет использован как еще один линейный, что почти ничего не меняет в общем соотношении сил.

Лыжнов собрался уже поставить наглого выскочку на место, но тут его опередил Великий князь.

— И что вы предлагаете?

— Выдвинуть стрелковый батальон вперед и устроить несколько засад на путях выдвижения противника к рубежу развертывания в боевые порядки.

Кто-то из сидевших в первых рядах гвардейских полковников громко заявил.

— Так на учениях еще никто не делал!

Остальные слова утонули в поднявшемся шуме. Николос Николосович вынужден был хлопнуть ладонью по столу. Гомон сразу стих, господа гвардейские офицеры были готовы выслушать мнение начальства. Алекс единственный продолжал стоять.

— А что, вполне может получиться пощипать кавалергардов, пока они будут двигаться в походных колоннах! Что скажете, господин генерал-майор?

После таких слов Великого князя Лыжнову оставалось только подстроиться под мнение начальства.

— И в самом деле, один батальон в предстоящих маневрах ничего не решит. Я думаю, можно разрешить штаб-капитану... э-э-э... Магу действовать самостоятельно.

— Слушаюсь, господин гвардии генерал-майор!

Алекс незамедлительно воспользовался возможностью сесть на место. От волнения даже во рту пересохла. Остальными офицерами его выходка была воспринята однозначно — ловок, стервец! Орденов нахватал, академию окончил, сейчас перед высоким начальством отметился. Если сейчас на предстоящих маневрах не обделается, быть ему через несколько лет полковником. А там и до генеральских лампасов недалеко.

По окончании совещания, господа офицеры расходиться не спешили. Офицерское общество гвардейского полка — довольно замкнутый мир с весьма ограниченным набором внешних контактов. С офицерами других полков можно встретиться на балу, приеме, в собрании или салоне, но там много посторонних лиц, женщины, прочие обстоятельства, мешающие общению с коллегами. А тут, в кои-то веки выпала возможность собраться в тесном кругу и поговорить. Вот и не спешили господа полковники по своим частям. Ночь хоть и короткая, но до подъема и начала маневров время еще было.

У штаб-капитана Магу, наоборот, времени оставалось в обрез, задуманное им нужно сохранить в тайне, а потому, сделать все до рассвета. Вскочив в седло, он вихрем влетел в расположение батальона и, не слезая с седла, отдал команду.

— Третья рота, в ружье!

Почему именно третья? Ее командир, штаб-капитан Николосов, лишних вопросов задавать не станет. Ворча вполголоса и про себя кроя матом неугомонного комбата, рота собралась, построилась и под сочувственно-радостные взгляды остающихся в лагере стрелков скрылась в темноте. Сослуживцам сочувствовали, так как этой ночью им вряд ли выпадет возможность поспать, и радовались, что эта участь не постигла их.

Обратно командир батальона вернулся в одиночестве, когда было уже довольно светло и всего за час до подъема. В девять ровно, по утвержденному плану маневров, батальон выступил из лагеря навстречу условному противнику. Никто из начальников и посредников не обратил внимание на то, что колонна стрелкового батальона была на четверть короче, чем обычно.

С самого утра командир кавалергардского полка пребывал в отличном расположении духа. До конца маневров оставалось всего четыре дня. В первый день полк должен был выдвинуться на исходные позиции, на второй отразить наступление противника, на третий сам перейти в наступление и означенного противника разгромить. Или не разгромить. Это уж как посредники решат. На четвертый день состоится подведение итогов, награждение отличившихся и самое приятное за лето мероприятие — банкет по случаю окончания маневров. Все по годами не менявшемуся сценарию — привычно, размеренно и скучно. За исключением банкета разумеется. Там перепившие господа офицеры порой такое вытворяли...

Около полудня от приятных воспоминаний командира кавалергардов оторвал доклад его адъютанта.

— Господин гвардии полковник, мост исчез!

Адъютант — молоденький, молоко на губах не обсохло, совсем еще зеленый, этого года выпуска лейтенантик, еще не освоившийся в полку, был не на шутку взволнован. Господин гвардейский полковник позволил себе снисходительную улыбку. Мост, по которому им предстояло поехать, он хорошо знал. Многие годы, начиная с лейтенантской юности, он проезжал по нему дважды: следуя на маневры и обратно. Лет десять назад его основательно перестроили: вбили в дно здоровенные сваи из лиственницы, расширили настил настолько, что две телеги могли разъехаться без труда. Даже перила прочные поставили, чтобы пьяный возчик в реку не свалился. Плотники два месяца работали, едва к началу маневров успели. Ну, как такой мост может исчезнуть?

— Вы в этом уверены, лейтенант?

— От командира первого эскадрона посыльный прибыл!

— Ах, посыльный...

Между тем, прежде бодро двигавшаяся полковая колонна начала притормаживать, а затем и вовсе остановилась. Это уже было не смешно, настроение полковника начало приходить в упадок, в ситуации он решил разобраться лично.

— За мной, лейтенант!

Свернув с дороги и преодолев кювет, всадники спешно поскакали вперед, обходя застывшую колонну по полю. Перед мостом скопилась пробка, состоявшая из самих кавалергардов, пары обывательских телег и открытого экипажа с сильно возмущенной дамой в нем. Вся эта толпа перекрывала вид на мост. И только пробившись через нее, полковник смог своими глазами оценить открывшуюся картину.

Опоры моста, срубленные из толстых бревен, никуда не делись. Вокруг них все так же журчала темная речная вода. А вот настил из прочных балок и толстых досок исчез бесследно вместе с перилами. С противоположного на собравшуюся толпу с не меньшим недоумением взирала пара местных мужиков и их лошадь. Полковник обвел взглядом окрестности, будто пытаясь увидеть пропажу, но тщетно. Настроение полкового командира испортилось еще больше. Вдобавок, нервная дамочка из экипажа, увидев прибытие старшего офицера потребовала.

— Сделайте же хоть что-нибудь! Мне срочно нужно на другой берег!

— Мне нет дела до ваших надобностей, мадам, — огрызнулся полковник.

Ему срочно нужно было принять решение: переправляться в этом же месте или идти к другому мосту. В первом случае полковой обоз застревал бы перед исчезнувшим мостом, во втором был существенный риск не успеть к месту сбора и навлечь на себя неудовольствие начальства. Вариант с починкой моста он не рассматривал. Хоть строевой лес в округе и был, но пил, топоров и гвоздей в нужном количестве у кавалергардов не имелось. Пару минут спустя, несмотря на дурное настроение и визгливые вопли истеричной мадам, полковник отыскал гениальный, как ему показалось вариант действий — полк переправить здесь и дальше следовать привычной дорогой, а обоз отправить в обход через другой мост.

Через толпу к полковнику пробился посредник — очкастый выпускник академии генерального штаба в чине подполковника, жуткий педант и зануда

— Господин гвардии полковник, по вам стреляют!

— Чего?!

— По вам стреляют, — повторил очкарик.

— Кто?! Откуда?!

— Оттуда.

Палец посредника указал на противоположный берег. Отследив указанное направление, взгляд полковника уперся в рощу, удаленную от переправы на шесть сотен шагов. На стрельбу указывали плывущие от корней деревьев белые облачка порохового дыма. Палил не меньше, чем целой ротой. И если бы не гомон собравшейся толпы, то и треск выстрелов должен быть слышен.

— У первого эскадрона потери убитыми и ранеными двадцать процентов, — сделал отметку посредник.

— Какие еще потери?! — возмутился командир первого эскадрона. — Маневры еще не начались!

— Они начались почти три часа назад, — продолжил гнуть свою линию подполковник. — Потери в вашем эскадроне тридцать процентов. Вы тоже ранены, господин штаб-ротмистр.

Эскадронный командир открыл было рот, чтобы оспорить решение очкастого зануды, но сказать ничего не успел.

— Молча-ать!

До полковника дошло, наконец, что чем дольше они будут тут стоять и спорить, тем больше потерь засчитает ему посредник, а там и неудовольствие от самого государя-императора схлопотать недолго. К тому же у гвардейца появился объект, на котором можно отыграться за все сегодняшние неприятности. И он дал выход бушевавшей внутри ярости.

— Сабли во-он!

Подавая пример, полковник первым выхватил из ножен свою саблю и поднял ее над головой. Следом ощетинилась блестящими клинками вся полковая колонна. Дамочка в экипаже взвизгнула и шлепнулась на пол своей повозки.

— В атаку! Вперед! Ма-арш!

В середине реки щегольские хромовые сапоги полкового командира полностью погрузились в речную воду, еще больше разозлив кавалергарда. Попадись ему сейчас виновники всех его сегодняшних проблем, он порубил бы их свой саблей, невзирая на последствия. Гнедой жеребец, раздвигая широкой грудью воду, вынес полковника на твердую землю. Чуть выждав, пока к нему присоединится хотя бы первый эскадрон, комполка повел их в атаку на засевшего в роще противника, размахивая саблей и хлюпая набравшейся в сапоги водой.

Коварный противник боя не принял. Не успели кавалергарды преодолеть и половины расстояния до рощи, как дымки выстрелов прекратили вспухать. А когда разъяренные гвардейцы добрались до рощи, выяснилось, что неведомые стрелки отступили и ушли обнаружившимся за деревьями оврагом, заросшим кустами и мелколесьем. Соваться туда в конном строю было настоящим безумием, а передвигаться пешим порядком кавалергарды не привыкли.

Их командиру осталось только материться, еще и потому, что зануда посредник за лобовую атаку в конном строю укрывшейся в роще пехоты, записал в потери весь первый эскадрон и половину второго. Все возражения очкастым подполковником были отвергнуты напрочь.

— Я еще был непозволительно мягок с вами. В реальном бою вы бы потеряли половину полка, если не весь полк целиком!

Пришлось полковнику прикусить язык. На груди и шее подполковника поблескивали два ордена с мечами. У кавалергарда иконостас был куда внушительнее, но мечей ни на одном из крестов не просматривалось, крыть было нечем. Наспех обсушившись, кавалергардский полк двинулся к месту сбора. Полковой обоз потащился к другому мосту. Первый бой третьей ротой стрелкового батальона был выигран.

Мост этот штаб-капитан Магу приметил давно, уж больно хорошо он был расположен. Место открытое, неподалеку роща, где можно укрыть целую роту, а главное, скрытный и безопасный путь отхода. Вот только условное уничтожение моста Алекса не устроило. Останься мост целым, гвардейцы просто наплевали бы и на его роту и на посредника, им армейские не указ. Пришлось мост уничтожать по-настоящему. Настил аккуратно разобрали. Сколочен он был на совесть, пришлось попотеть. Доски и балки сплавили вниз по течению, где вытащили на берег и складировали в ожидании последующего восстановления.

Штаб-капитан Николосов не подвел. Инструкции ему даны были четкие, и выполнил он их точно. Вовремя открыл огонь, вовремя прекратил его и увел роту оврагом в ближайший лесок и дальше, на перехват полкового обоза кавалергардов. Один раз вцепившись в противника, маленький штаб-капитан намерен был не выпускать его до полной победы.

— Быстрее! Быстрее! Шире шаг!

Плюнув на все нормы и привалы, Алекс гнал батальон ускоренным маршем на перехват кавалергардского полка. По уму, надо было увести батальон из лагеря еще вчера, оборудовать позиции для засады в инженерном отношении, но официально маневры начинались только в девять утра, и приличия пришлось соблюсти. Теперь же успех всего дела зависел от того, как долго удастся штаб-капитану Николосову и его роте сдерживать кавалергардов. Все же на марше кавалерия была существенно быстрее пехоты, даже сильно мотивированной комбатом.

Первым вновь прибывшего заметил капитан Горнов.

— Господин штаб-капитан, у нас гости.

Батальонную колонну быстро догонял одиночный всадник. При ближайшем рассмотрении им оказался высокий худощавый полковник в мундире гвардейского улана с белой повязкой посредника на правом рукаве. Пришлось дождаться преследователя и представиться.

— Исполняющий обязанности командира батальона штаб-капитан Магу!

— Адъютант батальона капитан Горнов!

В свою очередь гвардеец вскинул ладонь к правому виску.

— Гвардии полковник Карнаев! Назначен в ваш батальон посредником. Никак не ожидал, что вы столь быстро покинете лагерь. Пришлось догонять.

Перехватив настороженный взгляд Алекса, посредник истолковал его по-своему.

— Да не смотрите вы на мундир, из полка я давно уже вышел, служу при штабе, так что в объективности моей можете не сомневаться.

Академического крестика на уланском мундире не было, но служит при штабе и уже полковник. Странно. Озвучивать свои сомнения Алекс не стал, сказал совсем другое.

— В объективности вашей, господин гвардии полковник, я ничуть не сомневаюсь. Мне удивительно, почему посредником в наш батальон прислали аж целого полковника, хотя достаточно было бы и капитана.

— Скорее всего, поначалу про ваш батальон просто забыли, а потом в последний момент послали первого подвернувшегося под руку, то есть меня.

Версия полковника не была лишена оснований, стрелковый батальон в учениях участвовал впервые, потому и вполне могли упустить из виду необходимость назначить ему посредника. Вот только вероятность того, что первым под руку подвернется капитан, была много выше, чем полковник. Даже в штабах капитанов намного больше.

— А куда мы движемся? — заинтересовался посредник.

— Пытаемся устроить засаду на кавалергардов.

Теперь особого секрета в поставленной задаче не было, ни у кого, кто шел с батальоном, не было возможности предупредить противника. Неожиданно Карнаев проявил незаурядные способности к расчету и отличное знание обстановки.

— Боюсь, вы не успеете этого сделать, даже если прикажете солдатам бежать бегом.

— У меня есть основания считать иначе, господин полковник. Я заранее принял меры к тому, чтобы их задержать.

— Стало быть, вот куда исчезла одна из ваших рот, — догадался полковник.

Алекс не стал углубляться в эту тему, дабы не всплыл преждевременный выход третьей роты из лагеря. Поэтому, он в очередной раз наорал на и без того уже загнанных солдат.

— Быстрее! Быстрее! Шире шаг.

— Вы их так совсем загоните, господин штаб-капитан, — заметил посредник.

— Ничего, уже недалеко. Да и они у меня к таким маршам привычные.

Несмотря на такой форсированный марш отставших и серьезно стерших ноги пока не было. Выходит, не зря все предыдущие месяцы он и остальные офицеры гоняли своих стрелков без всякой жалости, результат был налицо. Меньше, чем через час батальон вышел к предполагаемому месту засады. Здесь кавалергарды должны были свернуть с шоссе на грунтовую дорогу, где целый кавалерийский полк не мог не оставить характерных следов. Первым делом штаб-капитан Магу убедился в их отсутствии.

— Поздравляю, господин штаб-капитан, похоже, ваш план сработал.

— Благодарю, господин полковник, это было несложно.

Приказать бы солдатам отрыть окопы, да люди совсем уже падали с ног. В настоящем бою это было бы реальной проблемой, в таком состоянии меткость у стрелков будет аховая. Здесь же не война, а маневры, патроны холостые и меткость стрельбы никакого значения иметь не будет. Тут главное порохового дыма побольше, посредники такое любят.

— Первая рота направо! Вторая и четвертая — налево. И деревья подпилить не забудьте! Передовому дозору выдвинуться к шоссе!

План был не хитрый. Дать кавалергардам возможность свернуть с шоссе, позволить втянуться в узкое лесное дефиле, потом перекрыть грунтовую дорогу упавшими деревьями и обстрелять их из всех стволов. А дальше... Дальше будет видно. Колонна кавалерии на марше изрядно растянется, весь полк в ловушку не попадет. Все будет зависеть от решения командира кавалергардского полка и того, какие потери обеим сторонам засчитают посредники. Но даже при самом неблагоприятном исходе дела у стрелков всегда будет возможность отойти вглубь леса, где кавалергарды их преследовать не смогут.

В самый разгар подготовки примчался запыхавшийся посыльный из передового дозора, выпалил одно только слово.

— Едут!

Распорядившись срочно свернуть все работы и начать маскироваться, штаб-капитан Магу выбрал место с наилучшим обзором, где и залег с биноклем.

— Помните о сигналах! Огонь только по моей команде! Кто раньше пальнет, лично расстреляю!

Последнее относилось к не отслужившим еще и полугода новобранцам, эти могли. Еще больше Алекс уповал на то, что кавалергарды не заметят следов спешно устроенной засады, пока не втянутся в нее, насколько это возможно.

Сворачивая с шоссе, командир кавалергардского полка отметил — половина пути уже пройдена. Кроме утреннего, никаких происшествий более не было, зато появился шанс прибыть к месту сбора вовремя. Настроение его несколько улучшилось, и даже поблескивавший стеклами очков посредник вызывал намного меньшее раздражение.

— Извольте взглянуть, господин полковник!

Один из эскадронных командиров указал командиру полка на подпиленное кем-то дерево впереди по ходу колонны.

— Безобразие! — возмутился полковник. — Оно так и на дорогу упасть может!

Словно подтверждая опасения полковника, с громким треском вековая лесина началась валиться и прямо на дорогу. С другой стороны, с не меньшим треском и грохотом, на дорогу рухнул второй ствол. И едва только этот грохот стих, как с двух сторон из леса затрещали винтовочные выстрелы. Над корнями деревьев и подушкой из прелых прошлогодних листьев поплыли клубы порохового дыма.

Рядом с полковником, как чертик из табакерки выскочил посредник и забубнил.

— Ваш второй эскадрон уничтожен полностью, потери в третьем — треть.

Кавалергард с трудом удержался от того, чтобы дать этому мозгляку в зубы. Спасли положение эскадронные командиры. Передовые эскадроны спешились, залегли и открыли ответный огонь. Концевые эскадроны, оставшиеся за пределами засады, отошли назад и спешились, планируя атаковать противника в пешем строю и спасти товарищей. Эти приготовления не остались незамеченными оборонявшимися. С характерным шипением в небо ушла сигнальная ракета черного дыма. Огонь сразу прекратился, а неведомые стрелки отошли вглубь леса, где скрылись окончательно.

— Ваш второй эскадрон из строя выбыл полностью. И половина третьего тоже.

Едва преодолев половину пути, потерять треть полка! Это было неслыханно. Полковник живо представил, какую выволочку устроит ему Николос Николосович на подведении итогов. Да над ним все смеяться будут!

— Какого черта...!!!

Не сдержавшись, кавалергард наорал на посредника, требуя сократить потери хотя бы до второго эскадрона, но тот проявил упорство в отстаивании своей позиции, а под конец еще и пригрозил.

— Если вы продолжите в таком тоне дальше, господин гвардии полковник, то я вспомню, что у вас и в замыкающих эскадронах могут быть потери! Вы бы лучше расчисткой дороги занялись, хотя к сроку прибыть вы уже все равно не успеете.

Скрипнув зубами, кавалергард вынужден был последовать совету посредника. К его счастью, устроившие засаду успели свалить всего пару деревьев. Этого хватило для перекрытия дороги, но было недостаточно для создания прочного завала. Еще пару стволов "западные" успели подрубить, а времени свалить не хватило. Задача по расчистке сильно затруднялась отсутствием у них шанцевого инструмента. Пил и топоров кавалергарды с собой не возили, а обоз безнадежно отстал и сейчас находился неизвестно где.

Едва только удалось оторваться от кавалергардов, как Карнаев поинтересовался.

— У вас в роду никто с кистенем на большую дорогу не выходил?

Алекс хотел было принять вопрос за оскорбление, но заметив веселье в глазах посредника, передумал и ответил в том же духе.

— Ну что вы! По отцу у меня исключительно конторские служащие и банкиры, а по матушке мастеровые и заводчики. Это я один такой уродился. Уникальный.

— И где вы таким разбойничьим ухваткам научились? В курсе наших пехотных училищ их точно нет.

— У меня были разные учителя, господин полковник. Вот если бы у меня сил было больше, то запер бы я весь кавалергардский полк на этой дороге с двух сторон и вопрос его дальнейшего участия в этих маневрах решился однозначно. Кстати, а как вы оцениваете потери стрелкового батальона в этой стычке?

— Я думаю... Пяти процентов будет достаточно.

Пять процентов это хорошо, по-божески. Заодно можно будет отправить в лагерь всех слабосильных и успевших стереть ноги. Пока штаб-капитан Магу раздавал приказы подчиненным, посредник вертелся поблизости, и едва только комбат освободился, заинтересовался его дальнейшими планами.

— Что дальше делать думаете, господин штаб-капитан?

— Это уже не от меня зависит, господин полковник, а от моего визави. Продолжит ли он переть прямо, как разъяренный кабан или начнет, наконец, думать головой. Его кавалергарды, хоть и считаются тяжелой кавалерией, куда более подвижны, чем мои стрелки и нам на своих двоих за ними попросту не угнаться.

Для выявления намерений условного противника, Алекс выслал три разведгруппы, по одной от каждой роты. Когда он ставил задачу разведчикам, Карнаев сунул нос в его карту.

— А где вы ее взяли, господин штаб-капитан?

— В магазине купил, господин полковник. Вот только с утра поднять не успел.

— Можете пока воспользоваться моей. Текущая обстановка нанесена на девять ноль ноль.

Пока разведчики проясняли кавалергардов, Алекс успел перенести обстановку на свою карту, которая оказалась ничуть не хуже штабной, а в чем-то даже и лучше. Так, границы дачных поселков на ней учитывали изменения последних лет. Едва только Алекс закончил возиться с картой, как верхами примчался один из разведчиков.

— Господин штаб-капитан, кавалеристы выступили дальше!

Как выяснилось со слов разведчика, кавалергардский полковник не стал ломиться напрямую, но и в обход не пошел. Это было чревато серьезным опозданием к месту сбора кавалерии "восточных". Вместо двух предположенных Алексом вариантов он выбрал нечто среднее. Полк продолжил движение по ранее намеченному маршруту, выпустив впереди целую сеть кавалерийских разъездов численностью в полтора-два десятка сабель. Ни одна роща, ни один перелесок не остались без их внимания.

Полковник Каранаев не удержался и поддел комбата стрелков.

— Кажется, против вашей засадной тактики нашлось верное средство.

— Ну, это мы еще посмотрим, — набычился штаб-капитан Магу.

На самом же деле, единственное, что смог он сделать, так это слегка условно потрепать арьергард кавалергардов. Отступив от дороги на пару верст, стрелки остались незамеченными кавалерийскими разъездами. После их прохождения стрелки попытались быстро выдвинуться обратно, чтобы перехватить основные силы полка, но успели только обстрелять холостыми патронами замыкающий эскадрон. И хоть посредник засчитал кавалергардам потерь еще на два десятка сабель, существенно задержать гвардейцев на этот раз не удалось. Пришпорив коней, кавалерия оторвалась от пехоты окончательно. Единственным, хотя и довольно слабым утешением было то, что ушедшая от них полковая колонна была заметно короче выступившей утром из лагеря.

Поймав на себе насмешливый взгляд полковника, Алекс произнес фразу, ставшую для стрелков проклятием сегодняшнего дня.

— Еще не вечер.

Условный противник штаб-капитана Магу пребывал в состоянии черной меланхолии. Мало того он привел к месту сбора полк на треть сократившийся от штатной численности, так еще и опоздал почти на час. Если бы с полком двигался еще и обоз, то опоздание стало совсем катастрофическим. Правда, потом выяснилось, что обоз его полка условно уничтожен и не пребудет вовсе. Полковник пытался было протестовать, но посредники быстро его осадили. "Воевать" кавалергардам в ближайшие три дня придется только содержимым их седельных сумок. После таких известий командующий группировкой "восточных" выразил кавалергардскому полковнику свое неудовольствие. В первый же день маневров! Было от чего впасть в меланхолию.

Приняв на грудь изрядную дозу коньяку, полковник забылся крепким сном в надежде, что следующий день будет лучше и предстоящей суматохе предстоящего наступления все его сегодняшние промахи отойдут на второй план. Во втором часу ночи походный бивуак кавалерии "восточных" был поднят заполошной стрельбой на окраине лагеря. Потом, как обычно, последовала сумятица, где массе народу намяли бока и только каким-то чудом никого не затоптали насмерть.

Ближе к рассвету порядок удалось восстановить полностью. И тут выяснилось, нападавшие угнали лошадей кавалергардского полка! Охранявших их гвардейцев побили и связали, одному, оказавшему наиболее яростное сопротивление, выбили зуб. На проштрафившегося полковника командующий "восточными" орал в полный голос, не стесняясь. Начальствовавший же над посредниками Великий князь Георгиос Александрисович с нескрываемой издевкой сообщил.

— Лошадей ваших стрелки вернули только что. Но дальнейшее участие в маневрах ваш полк примет исключительно в пешем строю.

Большего позора невозможно было придумать! Полковник поначалу решил даже уйти из жизни, только бы честь сохранить, но потом ограничился рапортом об отставке, который был незамедлительно принят.

Судьба кавалергардского полковника штаб-капитана Магу волновала мало. Куда больше его заботила необходимость своевременно соединиться с основными силами "западных". Для этого еще предстояло совершить форсированный марш в темноте и по незнакомой местности. А солдаты уже почти сутки находились на ногах и успели поучаствовать в двух, пусть и условных боях. Третья рота находилась неизвестно где, уже тридцать часов от нее никаких известий не было.

— Похоже, вы пропустили нужный поворот.

Нехотя, Алекс вынужден был признать правоту полковника Карнаева. Пропустить ночью поворот немудрено, особенно, когда луна периодически скрывается за тучами. На рассвете удалось отыскать на карте их предположительно теперешнее местонахождение. Оставалось только решить, что делать дальше: вернуться назад к пропущенному повороту или идти вперед и, сделав изрядный крюк, оказаться в тылу своих войск.

— Продолжать марш в прежнем направлении, — принял решение Алекс.

Посредник тут же не замедлил поинтересоваться.

— А почему назад решили не возвращаться?

— Во-первых, развернуть батальон на узкой лесной дороге не так уж и просто...

— А во-вторых?

— Если мы сейчас повернем, боюсь, не смогу поднять солдат после очередного привала.

Карнаев, соглашаясь, кивнул. Одно дело идти в строю все время вперед, думая, что все ведающее начальство ведет тебя по кратчайшему пути. И совсем другое, возвращаться назад зная, что командиры завели тебя не туда и теперь ты по их вине вынужден казенные сапоги топтать лишний десяток верст. Во втором случае и оставшиеся силы убывают куда быстрее.

— На вашем месте, я бы о передовом дозоре позаботился, — напомнил посредник.

— Благодарю за напоминание, господин гвардии полковник. Я собирался выдвинуть его после очередного привала.

Ночью от дозора толку мало, а с рассветом напоминание Карнаева имело смысл.

Едва только был объявлен привал, как солдаты и унтеры попадали буквально там же, где остановились. Ехавшим верхами офицерам было не в пример легче, хотя лошади их тоже изрядно притомились. Спустившись с седла на землю, Алекс распорядился.

— Капитана Знамова ко мне!

— Капитана Знамова к командиру батальона! — эхом прокатилось вдоль полегшей у дороги колонны.

Когда исполняющий обязанности командира роты прибыл, Алекс поинтересовался.

— Как вам новая должность, справляетесь?

Бросив косой взгляд на тут же стоявшего посредника, Знамов взял под козырек.

— Так точно, господин штаб-капитан, справляюсь!

— Вот и отлично. Выделите взвод стрелков в передовой дозор.

— Будет исполнено!

Алекс достал из полевой сумки и развернул карту.

— Вот здесь, в деревне с романтическим названием Козики, нужная нам дорога поворачивает направо. Если мы и этот поворот пропустим...

— Можете не продолжать, господин штаб-капитан, я все понял!

Отпустив Знамова, Алекс просто сидел, ни о чем не думая. Последние сутки основательно вымотали его не только физически, но и морально. Вот уже и взвод первой роты выступил. Безжалостные стрелки часов отсчитали оставшиеся до конца привала минуты. Взобравшись в седло, комбат приказал.

— Станови-ись!

Вдоль батальонной колонны протянулся дружный стон. Офицеры и унтеры, матерясь, начали сгонять солдат в некое подобие строя.

— Шаго-ом марш!

Солдатские сапоги зашаркали по дороге. Тронув лошадь, штаб-капитан пристроился справа от колонны. Когда до Козиков оставалось менее версты, а передовой дозор уже должен был вступить в деревню, где-то впереди беспорядочно сыпанули выстрелы. "Дозор на противника нарвался! Надо выручать", мелькнуло в голове Алекса. Будь штаб-капитан чуть менее уставшим, он обязательно задался вопросом, откуда тут взялся противник, которого здесь в принципе быть не могло. А так он действовать начал раньше, чем думать.

— Вперед! Бего-ом!

Собрав последние крохи сил, солдаты зашаркали сапогами чуть энергичнее. Штаб-капитан пришпорил коня, понемногу догоняя голову колонны. Посредник последовал за ним. Неожиданно лес расступился, открывая вид на небольшую деревушку в два десятка домов и две улочки. Дорога, минуя поля и крестьянские огороды, переходила в одну из деревенских улиц. Мелькнула мысль приказать Знамову развернуть первую роту в цепь, но по здравому размышлению он от нее отказался. Вряд ли численность противника в деревне была значительной, развертывание роты в боевой порядок — лишняя потеря времени. Да и стрельба к тому времени уже стихла.

Едва только батальон приблизился к деревенской околице, как с противоположного конца деревни начали выскакивать спешно улепетывающие кавалеристы. Алекс поднял к глазам бинокль, но за поднятой пылью никак не мог разобрать какого они полка. Полковник Карнаев оказался более зорким.

— Гвардейские гусары.

Насколько Алекс знал, полк этот был причислен к группировке "восточных". Один немногочисленный разъезд не мог однозначно указывать на присутствие неподалеку всего полка, хотя задуматься о такой возможности стоило. Возможно, чья-то горячая голова из штаба условного противника решила устроить рейд по тылам "западных" в лучших традициях начала века. Легкая гусарская кавалерия тогда как раз и прославилась особой страстью к грабежу вражеских обозов.

Козики — деревушка небольшая, явно из бывших помещичьих, а потому, бедная, если прямо не сказать нищая. По причине удаленности от железных дорог и крупных водоемов столичные дачники вряд ли доберутся до нее когда-либо. Вся жизнь ее обитателей заключалась в беспросветной борьбе за существование на глинистой, плохо родящей земле. Потому, сегодняшний день навсегда остался в памяти деревенских жителей. Все последующие события они делили на произошедшие до этого дня и после. Но сейчас они все попрятались по домам, с опаской наблюдая за ворвавшейся в их деревню вооруженной толпой.

Взводный унтер-офицер первой роты подтвердил слова полковника Карнаева, его взвод, действительно, имел стычку с небольшим гусарским разъездом. Поняв, что они столкнулись с противником, вдвое превосходящим их по численности, гусары предпочли отойти, не принимая боя. Алекс чуял, основные силы гусарского полка находятся где-то неподалеку. Лесом им не пройти, а в обход далеко и долго. Здесь они будут прорываться, именно здесь!

— Занять оборону! Штыки примкнуть! Приготовиться к отражению атаки!

Офицеры развели свои роты по указанным секторам. С огромным облегчением солдаты валились на землю посреди крестьянских огородов, пользуясь представившейся возможностью хоть немного отдохнуть. В считаные минуты беззащитная прежде деревушка ощетинилась стальными иглами солдатских штыков.

Офицеры также использовали возможность дать отдых лошадям и самим размять ноги. До сих пор молчавший капитан Горнов неожиданно решил проявить инициативу.

— Может, донесение генералу Лыжнову отправить?

— Не раньше, чем я увижу здесь весь гусарский полк, — возразил Алекс

Штаб-капитану вовсе не хотелось заработать репутацию паникера отправкой преждевременного донесения. Впрочем, гусары не заставили себя ждать. Не прошло и четверти часа, как стрелковый батальон занял Козики, как из леса показался еще один кавалерийский разъезд, на этот раз куда более многочисленный, а следом за ним и голова основной колонны. Не останавливаясь, сходу эскадроны гусар начали разворачиваться в конную лаву для атаки.

— Как бы не стало поздно, — съязвил батальонный адъютант.

Алекс бросил на Горнова уничтожающий взгляд, но выговаривать ему ничего не стал. Зрелище было впечатляющее, особенно если использовать бинокль, но с точки зрения общепринятой тактики для кавалерии губительное. Около версты по открытому полю да на изготовившийся к отражению атаки стрелковый батальон, вооруженный новейшими скорострельными винтовками... Вероятно, гусарский полковник численности противника недооценил и решил, что деревня занята не более, чем пехотной ротой.

Над гусарским строем блеском стали полыхнули обнаженные сабельные клинки. За дальностью расстояния сигнальной трубы не было слышно, хотя эскадроны гусар дружно начали разгон. Далее тянуть время не имело смысла.

— Открыть огонь!

Ротные подхватили команду.

— По кавалерии противника! Пачками! Огонь!

Кони у гусар куда мельче кавалергардских, да и самих гусар набирали среднего роста и поджарых. Зато форма у них красивая. А как залихватски колышется ментик на летящем в атаку гусаре! Ни одна юная барышня против такого зрелища не устоит. Штаб-капитан Магу барышней не был, да и юность его уже миновала. Он отлично представлял ход текущего боя, будь он настоящим, а не условным.

Сейчас гусарский строй рвался бы вперед навстречу граду свинцовых пуль, десятками теряя людей и лошадей после каждого залпа пехоты, щедро засевая поле конскими тушами и окровавленными телами в красивых ментиках. Центр строя не продвинулся и до половины поля, те, кому повезло оказаться на флангах, прожили чуть дольше, их добили бы у самой околицы. Ну, или в спину, потеряй гусары мужество и попытайся спасти свои жизни. А так...

Гусарские штаб-ротмистры свое дело знали туго. Своих распалившихся подчиненных они притормозили вовремя. Пусть патроны у стрелков холостые, но штыки-то вполне себе настоящие и до физического столкновения одних с другими дело лучше было не доводить. Со стороны деревни стрельба также прекратилась, настало время посредников. Полковник Карнаев со своим гусарским визави отъехали в сторону и что-то между собой обсуждали. Точнее, говорил больше Карнаев, второй посредник в подполковничьем чине, соглашаясь, кивал головой.

Во главе небольшой кавалькады в Козики въехал командир гусарского полка. Пришлось Алексу идти представляться.

— Исполняющий обязанности командира Его императорского величества стрелкового батальона штаб-капитан Магу!

— Командир Алахтырского гусарского полка гвардии полковник Земцев.

Подобно своим подчиненным, полковник был невысок, поджар и усат.

— Откуда вы здесь взялись штаб-капитан? Еще вчера тут никого не было!

"Выходит, гусары не наобум шли", сделал свой вывод Алекс, даже разведкой со вчерашнего дня озаботились. Однако, признаваться в том, что они оказались здесь в результате его же ошибки, тоже не очень хотелось.

— Случайно, господин полковник. Мы заняли эту деревню буквально за четверть часа до вашего появления.

— А мне доложили, что в деревне не больше взвода "западных".

— Это был передовой дозор, — пояснил Алекс, — основные силы батальона подошли чуть позже. Ваша разведка так спешила доложить, что проглядела их подход.

Гусарский полковник кивнул, принимая версию штаб-капитана. Их дальнейшей беседе помешало возвращение посредников. Осталось только выслушать их решение по результатам боя. Оглашение взял на себя подполковник, бывший посредником при гусарском полку.

— Деревню Козики стрелкам удалось удержать. Потери гусарского полка составили сорок процентов личного состава. Потери стрелкового батальона — пятнадцать процентов.

— Сорок процентов?! — возмутился командир алаахтырцев.

Земцев явно хотел сказать что-то еще, но наткнувшись на суровый взгляд полковника Карнаева, смутился и вынужден был признать.

— Есть, сорок процентов.

— Есть, пятнадцать процентов, — вторил ему штаб-капитан.

По мнению Алекса с его полком посредники обошлись более чем гуманно. В реальном бою его полк перестал бы существовать как хотя бы частично боеспособная часть. Скорее всего, его бы пришлось выводить в пункт постоянной дислокации и фактически формировать заново. Неужели он этого не понимает?

А полковник Карнаев, похоже, вовсе не так прост, как хочет казаться. Гвардейские полковники — птицы гордые, просто так им рот не заткнешь, даже будучи в одном с ними чине. Тут генеральские погоны нужны и должность соответствующая. Карнаев же ни слова не сказал, одним взглядом Земцева осадил. "Надо бы о нем Анатоля расспросить", решил штаб-капитан.

— Честь имею!

Недовольный и тщетно скрывающий это гусарский полковник развернул лошадь и направился к выезду из деревни собирать своих гусар. Следом за ним потянулись его штабные. К ним присоединился и посредник.

— Ну, и как вам?

На вопрос полковника штаб-капитан Магу неопределенно пожал плечами. Не по чину пока ему действия гвардейских полковников критиковать. Тем более, в присутствии его коллеги.

— А ведь он вполне может стать генералом, — с сожалением констатировал посредник. — А вы, господин штаб-капитан, какие действия предпринять намереваетесь?

— Пока останусь на месте. Вдруг у гусар хватит ума вернуться. Тогда им Козиков опять не миновать. Отправлю генералу Лыжнову реляцию о бое, дальше буду действовать по его приказу. Солдаты же, тем временем, отдохнут, наберутся сил и будут готовы к дальнейшим действиям.

— Вполне разумно, — одобрил его решение полковник.

Спать хотелось неимоверно, как-никак, вторые сутки на ногах. И не одному Алексу хотелось. Он прекрасно понимал, если сейчас не дать стрелкам хотя бы по паре часов сна, к вечеру они будут измотаны окончательно. Прикинув, сколько времени потребуется посыльному на то, чтобы обернуться туда и обратно, он разрешил половине стрелков отдыхать. Отдыхавшие должны были сменить бодрствовавших через два часа. О противнике штаб-капитан беспокоился не сильно. После таких потерь, гусары вряд ли решатся на еще одну лобовую атаку. А об их фланговых маневрах пусть беспокоиться генерал Лыжнов. Здесь же он их не пропустит.

— Страшный вы человек, господин штаб-капитан.

Удивленный таким заявлением батальонного адъютанта, Алекс повернулся к нему и решительно потребовал.

— Объяснитесь, господин капитан!

Горнов вовсе не выглядел смущенным, скорее, наоборот, излишне уверенным в себе. Комбату он так прямо и заявил.

— Вы за один день двум гвардейским полковникам карьеры поломали.

— С чего вы это взяли?! — изумился штаб-капитан.

— Два гвардейских кавалерийских полка с одним неполным батальоном справиться не смогли, да еще и на глазах полковника Карнаева. Теперь им в гвардии генералами точно не стать.

— Постойте, — прервал капитана Алекс. — Что такого особенного в этом полковнике?

— Это знает весь столичный гарнизон, за единственным, видимо, исключением. Полковник Карнаев — фаворит и правая рука Великого князя Николоса Николосовича. Отличился и был приближен во время последней кампании. Ходят слухи, что в самое ближайшее время он будет произведен в генералы. Сейчас исполняет обязанности начальника штаба Гвардейской дивизии...

— Без академического образования? — удивился Алекс.

— В гвардии свои порядки. А этот полковник, говорят, редкий талант от природы, самородок.

Комбат спешно припомнил все свои разговоры с посредником, начиная с появления Карнаева в батальоне. Вроде, ничего крамольного он ему наболтать не успел.

— Интересно, — задался вопросом штаб-капитан, — за какие такие заслуги это золото нам в батальон подкинули?

В ответ адъютант лишь неопределенно плечами пожал. Для него этот факт тоже был из разряда необъяснимых. Решив, что дальше углубляться в эту тему абсолютно бессмысленно, Алекс решительно махнул рукой.

— Пусть его, а я — спать. Разбудить через два часа. Во внеурочное время, будить только в случае атаки гусар. Ну, или появления начальства. Вы отдохните после меня.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан.

Через два часа комбата разбудили, никаких происшествий за это время не случилось. Еще два часа спустя была поднята вторая смена отдыхающих. Гусары к этому времени так и не проявились, как и командование "западных". Еще через два часов Алекс понял — указаний о дальнейших действиях батальона от начальства ждать не приходится. То ли с посыльным что-то случилось, то ли обстановка сложилась такая, что сейчас не до них. Решение нужно принимать самому.

— Выступаем на соединение с основными силами!

С трудом, будто успев пустить в деревеньке корни, подгоняемый унтерами и офицерами серый солдатский строй сначала собрался на деревенской улице, а затем, растягиваясь длинной змеей, выполз за околицу. К ехавшему в голове колонны штаб-капитану Магу приблизился полковник Карнаев.

— Не поясните мотивы своего решения, господин штаб-капитан?

— Охотно поясню, господин полковник. Рейд гусарского полка по нашим тылам мы предотвратили, последние три часа их разъезды в поле зрения не появлялись. Думаю, они вернулись обратно. Так что в Козиках нам делать больше нечего. К тому же, завтра "западные" в наступление переходят, наш батальон как раз ко двору придется. Да и запас патронов надо пополнить, пусть даже холостых.

Карнаев кивнул, соглашаясь с доводами комбата, а затем неожиданно выдал.

— Считайте, что в историю летних маневров вы уже вошли, как командир батальона, за один день разгромившего два кавалерийских полка.

— Разгром, господин полковник, это громко сказано, — стушевался Алекс, — так, потрепали малость.

— Не прибедняйтесь, — возразил посредник, — именно так я и доложу его императорскому высочеству.

С этими словами полковник отъехал в сторону, оставив комбата в одиночестве. Черт возьми, все-таки приятно, когда тебя хвалят, особенно на таком уровне! Он-то уже думал, что стал абсолютно равнодушен к такого рода похвалам, а выходит, может еще радоваться, как мальчишка, получивший похвалу от большого и уважаемого дяди.

По мере приближения к лагерю "западных" становилось понятно — летние маневры шли полным ходом и без участия стрелкового батальона. Сначала слышались отдельные орудийные выстрелы, затем канонада слилась в сплошной, все время усиливающийся гул. Солдаты, по большей части из новобранцев, начали встревоженно вертеть головами, пытаясь понять, откуда он исходит. Офицеры также не оставили этого факта без внимания.

— Ого, — удивился капитан Горнов, — видать, жарко нашим приходится! Я такой стрельбы со штурма Коварны припомнить не могу.

— Вы тоже там были? — удивился штаб-капитан. — Насколько я помню, вы к нам из пехотного училища перевелись.

— Я лейтенантом в пехотном полку начинал с ним в той компании участие и принял, в училище я уже после окончания войны попал...

Дальнейшие воспоминания двух офицеров о минувшей войне были прерваны появлением на дороге всадника. Гвардейский пехотный унтер-офицер с винтовкой за спиной, по виду из приближенных к начальству. Лошадь под ним не из дешевых, явно из собственных офицерских. Всадник выбрался из придорожных кустов, его лошадь одним прыжком перемахнула через кювет, демонстрируя отличную выездку и физическую форму. Увидев пехотную колонну, унтер спешно направился к ее начальству. Сначала к полковнику Карнаеву, затем, разглядев у того белую повязку посредника, безошибочно выбрал в качестве командира штаб-капитана Магу, хоть он и был не единственным офицером в этом чине.

— Разрешите обратиться, господин штаб-капитан!

— Обращайтесь, — разрешил комбат.

— От господина гвардии полковника Ремова донесение!

Донесение даже не было должным образом запечатано. Обычный, вдвое сложенный лист писчей бумаги, с одной стороны заполненный неровными карандашными строчками. Писалось все в большой спешке и волнении. В донесении сообщалось о прорыве "восточными" обороны полка, в конце была даже не просьба, а мольба об отправке на помощь резерва. Унтер на дороге увидел первое попавшееся подразделение из своих, и не замедлил обратиться к его командиру.

— На карте показать сможешь?

— Так точно, господин штаб-капитан, смогу!

Гвардеец и впрямь довольно толково указал место прорыва "восточных". Потом отыскал на карте деревушку, где после отхода с занимаемых позиций закрепились основные силы его полка.

— А почему с донесением послали именно тебя? — заинтересовался Горнов. — Неужели ни одного офицера не нашлось.

— Никак нет, — выпучил глаза унтер, — всех посредники убитыми и ранеными объявили, пришлось господину полковнику меня посылать!

— Молодец! — вмешался Алекс. — Езжай дальше, доставь донесение в штаб генерала Лыжнова, а мы попробуем твоему полку помочь.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Унтер поскакал дальше, а Алекс еще с полминуты вглядывался в карту, пытаясь найти наилучшее решение для столь внезапно возникшей задачи. Горнов вертелся поблизости, но отвлечь штаб-капитана от его мыслей не рискнул. Наконец, комбат выпрямился в седле и распорядился.

— Ротных командиров ко мне!

К ротным присоединились батальонный адъютант и посредник.

— На соединение с полком Ремова мы не пойдем, четыре сотни штыков там ничего не решат. Возьмем правее, пройдем на две версты дальше и выйдем к месту прорыва. Потом атакуем фронтом на север и попытаемся закрыть сам прорыв. В крайности, задержим подход резервов к ударной группировку "восточных". Вопросы, господа офицеры?

Первым высказался капитан Знамов.

— Левый фланг "восточных" прикрывает глубокий овраг.

— Поэтому нас там и не ждут, — парировал Алекс, — можем рассчитывать на встречу с небольшим прикрытием.

Следующим в плане усомнился капитан Горнов.

— Если нас обнаружат, то мы сами придем к ним в ловушку. Местность тут плоская, как стол.

— Зато есть леса, перелески, кустарники. Должны пройти, — отверг его возражения Алекс. — Еще вопросы есть? В таком случае, господа офицеры, вперед по своим подразделениям!

От головы колонны донеслось знамовское "Рота! Левое плечо вперед, марш!". Загнувшись, серая змея батальонной колонны сползла с дороги в лес. Лес хоть и казался вполне проходимым, скорость движения снижал раза в два. К тому же трудно стало выдерживать заданное направление даже по компасу. Тем не менее, несмотря на все затруднения, час спустя батальон вышел к краю оврага в почти нужном месте. Дальше лес заканчивался.

— Смотрите!

Палец батальонного адъютанта указывал в небо. А там, на фоне неторопливо плывущих белых облаков, неподвижно парила серая капля воздушного шара. Для наблюдения за окружающей местностью "восточные" применили основательно забытое руоссийской армией техническое средство.

— Как только мы из леса выйдем, нас обнаружат!

— Теперь пусть обнаруживают, — отмахнулся от Горнова Алекс. — Пока в штаб сообщат, пока до частей указания дойдут, не меньше получаса пройдет. Успеем!

Оспаривать мнение комбата капитан не стал, его мнение тут никого не интересовало. А штаб-капитан Магу, оказавшись в привычной ему стихии, разошелся вовсю.

— Вещмешки и скатки снять! Штыки примкнуть! Батальон! В атаку! Вперед! Ура-а!!!

Спустившись с седла, комбат сам повел своих подчиненных в атаку с саблей наголо. Скатившись по южному склону вниз, перемахнув налегке текущий по дну оврага ручей, стрелки начали карабкаться вверх по северному склону, продираясь через растущие на склоне кусты. Сабля в руке сильно мешала подъему, и Алекс потратил время на то, чтобы вернуть в ее в ножны. Но едва только он возобновил подъем, как кто-то бесцеремонно дернул его сзади за полу мундира.

— Прекратите изображать из себя клоуна и займите положенное по уставу место!

Полномочия посредника Карнаев, безусловно, превысил, но, по сути, был полностью прав, пришлось брать под козырек.

— Слушаюсь, господин гвардии полковник!

Пропустив стрелков вперед, штаб-капитан поднялся на северный край оврага одним из последних. Командир гвардейской пехотной роты, назначенной для прикрытия левого фланга прорыва, воспринял поставленную задачу, как возможность передохнуть после утреннего марша и последовавшего следом наступления. Потому, он был немало удивлен внезапно хлынувшим на позиции его роты потоком стрелков "западных". Реакция его была непосредственной.

— Какого черта, штаб-капитан?! Откуда вы тут взялись?!

— Прекратите орать, — осадил разошедшегося гвардейца посредник. — Ваша рота полностью уничтожена, а вы... Вы, господин гвардии штаб-капитан, попали в плен! И сдайте саблю! Пленным она не положена!

Умел, умел господин гвардейский полковник размазать проштрафившегося офицера тонким слоем. Бледный, как смерть, гвардеец молча сдернул с ремня саблю вместе с подвесом и протянул ее Алексу. Как бы стреляться не надумал после такого, болезный. Приняв саблю, комбат не знал, куда ее девать, пока уже на него не обрушился Карнаев.

— А вы что замерли, господин штаб-капитан?!

Вспомнив, время идет, а прорыв "восточных" остается открытым, штаб-капитан продолжил действовать в этом направлении, всучив незаметно для полковника одному из гвардейских унтеров саблю его ротного командира. Пусть дальше сами разбираются.

— Продолжать наступление фронтом на север!

Едва только батальон продвинулся вперед на треть версты, как лес сменился кустарником, тот вскоре тоже закончился, открывая вид на широкое поле. А там... Одна из гвардейских конноартиллерийских батарей спешила сменить позицию, чтобы поддержать забуксовавшее наступление "восточных". Кони рысью тащили новые полевые шестифунтовки, сходу обгоняя растянувшийся полковой обоз. Еще дальше маршировала колонна гвардейской пехоты, численностью не меньше батальона. Прикинув текущие расстояния и оставшееся время, штаб-капитан скомандовал.

— Из кустарника не выходить! Первая рота, бегом!

Батарею упускать было нельзя. Если она развернется и откроет огонь, посредники спишут его батальон в утиль за полчаса. Если у них хорошее настроение будет. Потому, следовало поторопиться, чтобы успеть к месту, где предполагаемый путь батареи проходил на минимальном расстоянии от кустов.

Знамов не подвел, все сделал, как надо. Едва только конногвардейцы приблизились к кустарнику, наперерез им выскочили стрелки, для большей убедительности палившие в воздух холостыми. Коноводы от неожиданности придержали лошадей вместо того, чтобы пришпорить их. Когда же они опомнились, было поздно, стрелки висли на конской упряжи, стаскивали гвардейцев на землю, местами дошло до драк. Комбат и посредник поспешили на помощь, уж больно не любят гвардейцы, когда их армейские в плен берут, пусть даже условно.

— Отставить! Прекратить! Подполковник, вы батареей командуете или они у вас сами по себе?!

Полковничьи погоны Карнаева должное впечатление произвели, обе стороны, огрызаясь, были разведены офицерами, а командовавший батареей подполковник вынужден был признать потерю пушек. Тем временем, обозники, увидев, что происходит впереди, начали поворачивать обратно, а маршировавший в колонне гвардейский батальон начал разворачиваться в боевой порядок.

— Батальон, занять оборону! Окопаться!

Стрелки спешно рассыпались в цепь, залегли. Пустив в ход лопатки, пытались успеть отрыть хотя бы окопчики для стрельбы лежа. В этот момент Алексу пришла в голову неожиданная мысль.

— Господин гвардии полковник, дозвольте использовать трофейные пушки?

При слове "трофейные" лицо артиллерийского подполковника нервно дернулось. Карнаев лишь удивленно приподнял бровь.

— А сумеете?

— Так точно! Уже приходилось. Пусть только фейерверкеры запалы отдадут.

Где и когда штаб-капитану доводилось палить из пушки посредник выяснять не стал, однако, дозволение на использование трофеев дал. Сходу сформировав два расчета, стрелки сняли пушки с передков и вручную выкатили их на позицию, вбили в землю сошники. Дальше память не подвела. Замок открыть, вложить картуз в казенник, замок закрыть, вставить запал, дернуть спусковой шнур. Гах! Подпрыгнув и оглушив всех, кто не успел заткнуть уши, пушка изрыгнула жирный клуб порохового дыма. Гах! Рявкнула рядом вторая.

Благо заряжать гранаты и целиться не надо, достаточно было просто имитировать ведение огня в сторону противника. Даже неопытные стрелки, впервые оказавшиеся при орудиях, развили приличную скорострельность. Несмотря на это, гвардейцы бодро продолжали идти на позиции стрелков в полный рост. Этот факт вывел из себя полковника Карнаева.

— Куда они лезут?! В полный рост! При таком соотношении!

По численности стрелковый батальон штаб-капитана Магу уступал гвардейцам приблизительно в полтора раза. При таком соотношении, да еще и наличии у обороняющихся двух пушек, атака гвардейской пехоты захлебнулась бы едва начавшись. Не выдержав, посредник конфисковал лошадь у одного из артиллерийских офицеров и направился навстречу гвардейским офицерам. Там он нашел нужные слова и после коротких переговоров цепи гвардейцев попятились назад, за пределы действительного огня из винтовок.

— Прекратить огонь! Продолжить окапываться!

Вряд ли передышка будет долгой. Численности батальона не хватало для того, чтобы полностью перекрыть горловину прорыва. Перекрытым оказалось самое удобное направление переброски резервов для ударной группировки "восточных". Освободить его постараются в самое кратчайшее время. А потому лопаты стрелков продолжали вгрызаться в землю. Нет, не зря он гонял свой батальон на полевые выходы всю весну, с окапыванием и без, сейчас некоторые успели углубить свои окопы для стрельбы с колена.

— Капитан Знамов, отправьте одно отделение приглядеть за тылом.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Отражая атаку гвардейцев, стрелки устроили позиции фронтом обращенные на восток. Тем самым, они оставили неприкрытым тыл со стороны ударной группировки "восточных". Исключать возможность встречного удара было бы непростительной глупостью. И хоть сил для его отражения все равно не было, приглядеть за собственными тылами все же стоило.

Предчувствие Алекса не обмануло. Через четверть часа к первому гвардейскому батальону присоединился второй. Теперь соотношение численности сторон приблизилось к каноническому для наступления — три к одному. Однако переходить в наступление гвардейцы не спешили.

— И чего только время тянут? — удивлялся Горнов.

Причина задержки выяснилась быстро. Еще четверть часа спустя прибыла еще одна батарея из конноартиллерийской бригады.

— Открыть огонь!

Одна за другой грохнули обе пушки, обозначая контрбатарейную борьбу. Не обращая на это ни малейшего внимания, гвардейские артиллеристы выкатили свои орудия и над их позицией поплыли красивые клубы белого порохового дыма.

— Ваши орудия подбиты и не могут вести огонь!

Чего-то подобного штаб-капитан от посредника ожидал, потому к такой ситуации был готов.

— Снять орудия с передков!

Стрелки сняли с передков и выкатили следующие две пушки. На их действия с мрачным неодобрением наблюдали гвардейские артиллеристы. Правда, и с противоположной стороны продолжали вести огонь всего пять пушек вместо шести. На этот раз долго развлекаться стрельбой из пушек Карнаев не позволил.

— Ваши орудия подавлены!

Скрипнув зубами, штаб-капитан Магу распорядился задействовать последнюю, третью пару шестифунтовок. Артиллерийская дуэль продолжилась в соотношении четыре к двум, пока не прозвучало вполне ожидаемое.

— Орудия повреждены, стрельба невозможна!

Как только ответный "огонь" прекратился, гвардейцы сразу зашевелились, готовились перейти в наступление. Счет пошел на минуты, предстояло решить, то ли драпать с позиции, то ли остаться на месте и героически "погибнуть". Сомнения штаб-капитана разрешила стрельба, вспыхнувшая в тылу позиций батальона. Теперь стало ясно, чего ожидали гвардейцы.

— Отходим на исходные позиции!

Отход больше напоминал слегка упорядоченное бегство. Обратно стрелки преодолели овраг едва ли не быстрее, чем при наступлении. Их почему-то не преследовали, дав возможность без помех разобрать оставленные перед атакой скатки и вещмешки. Между тем, на северной стороне оврага стрельба не только не утихла, а стала еще интенсивнее, пушки палили не переставая. Жаль, за деревьями ничего не было видно. Едва только штаб-капитан Магу решил отправить разведку для выяснения обстановки, как на краю оврага зашевелились кусты, затем оттуда донеслось.

— Вы каких будете?!

Кто-то из стрелков ответил.

— Его Величества стрелковый батальон!

С той стороны таким ответом не удовлетворились и сформулировали вопрос конкретно.

— Вы "восточные" али "западные"?

— "Западные" мы!

— Так и мы "западные"! — обрадовались в кустах. — Выходи не бойся, мы "восточных" отсюдова прогнали!

Глава 10

Второй день летних маневров подходил к концу, неторопливо сгущались вечерние сумерки. В батальон вернулся полковник Карнаев, привел с собой юного гвардейского лейтенанта, представившегося офицером для поручений при штабе "западных".

— Меня специально отправили на поиски вашего батальона, когда он не прибыл в назначенное время.

— А был приказ? — удивился штаб-капитан.

— Так точно! Вашего посыльного при мне обратно отправляли.

Позже выяснилось, посыльный с приказом был перехвачен разъездом гусар и взят в "плен". Это событие роковым образом сказалось на судьбе прорыва "восточных". Стрелковый батальон начал марш на два часа позже, в нужном месте в самый критический момент. Будучи непосредственным участником событий, штаб-капитан Магу видел только ту часть событий, которая относилась к действиям его батальона. Общая картина была ему недоступна. Зато, ее отлично знал офицер для поручений при штабе.

— Полковник Ремов был крайне удивлен, когда "восточные" вместо того, чтобы обойти и окружить его полк вдруг остановились и начали окапываться. В штабе генерала Лыжнова быстро сообразили, что если прорыв "восточных" не будет ликвидирован к вечеру, нам засчитают поражение в маневрах. Сюда бросили все, что было под рукой, вплоть до отдельных рот и батарей. И каково было наше удивление, когда выяснилось, часть ударной группировки "восточных" была возвращена назад для ликвидации пробки в горловине прорыва. А пробкой этой является Его величества стрелковый батальон!

— Надо полагать, — высказал свою догадку Алекс, — больше всех этому известию обрадовались вы?

— Конечно, — подтвердил лейтенант, — я уже настроился не спать всю ночь, а тут выяснилось, что вы совсем рядом. Такой удачи я и предположить не мог!

— А нет ли у вас сведений о третьей роте нашего батальона?

Пошли вторые сутки с той поры, как Алексу ничего не было известно о судьбе штаб-капитана Николосова и его роты. И пусть здесь шла не война, а всего лишь маневры, на душе у командира батальона было тревожно. У шустрого и словоохотливого лейтенанта нашлись хорошие новости и для этого случая.

— Рота дожидалась вашего прибытия при штабе. Когда я убыл, она была еще там. Хотя, ее могли бросить на ликвидацию прорыва. Так что возможно, она сейчас где-нибудь неподалеку. Там так все перемешалось.

— Ничего удивительного, господин лейтенант, — улыбнулся Алекс, — обычный бардак при наступлении. Привыкайте. И это по ним еще никто не стрелял!

— Прошу прощения, господин штаб-капитан, у меня лошадь породистая на той стороне оврага осталась. Разрешите идти, очень за него беспокоюсь!

Этот овраг и впрямь причинял массу неудобств. Вполне проходимый для пехоты, он являлся непреодолимым для офицерских лошадей, не говоря уже о каких-либо повозках или артиллерийских орудиях. Потому и стрелковому батальону придется топать четыре версты лесом, вместо того, чтобы перейти овраг и воспользоваться вполне проходимой местностью. К тому же надо было торопиться. Скоро стемнеет, а в темноте можно легко растерять в лесу солдат прежде, чем батальон выберется на нормальную дорогу. Не говоря уже о том, что кто-нибудь из нижних чинов вполне мог выколоть себе глаз сучком.

— Свободны, лейтенант. Если встретите нашу третью роту, отправьте ее обратно к штабу.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан!

Довольный юнец, придерживая саблю, умчался на встречу со своей породистой кобылой. Вдев ногу в стремя, Алекс рывком оказался в седле. Только сейчас он понял, насколько вымотал его сегодняшний день. Причем, не столько физически, сколько морально.

— Правду говорят, что во время Палканской кампании вы одним батальон город заняли, разгромив целый османийский полк?

Этому вопросу штаб-капитан Магу немало удивился. С чего бы это гвардейскому полковнику Карнаеву интересоваться делами давно минувших дней?

— Правда, господин полковник, — подтвердил Алекс, — только правда неполная.

— И что же в ней неполного?

— У османийцев был неполный полк, у меня был неполный батальон, точнее две роты и гаубичная батарея. Да и город был невелик, так, мелкий городишко. А вам-то это зачем знать?

— Раньше я считал эту историю байкой. Сегодня, глядя на вас в деле, подумал, возможно, это и правда. Потому и решил все узнать из первых рук. А хотите совет?

— Рад буду услышать, господин полковник.

— Что-то я не слышу в вашем голосе особой радости, — усомнился полковник. — Ну да ладно, слушайте и постарайтесь сделать правильные выводы. Вы — хороший офицер. Можно даже сказать отличный, если бы не стремление к излишней самостоятельности. Вот скажите мне, что вам стоило уведомить полковника Ремова и генерала Лыжнова о принятом вами решении закупорить горло прорыва и отрезать противника от прибывающих резервов?

Вопрос этот Алекс оставил без ответа, ибо крыть было нечем. И в самом деле, чего бы начальство не предупредить о своих действиях? А ведь даже в голову не пришло.

— Само решение было тактически верным, — продолжил разбор Карнаев, — но если бы ваше начальство было о нем уведомлено, то оно тогда действовало осознанно и более решительно, а не по наитию. А все почему?

— Почему, господин полковник?

— Вы слишком узко видите задачу, поставленную перед своим подразделением и не можете оценить обстановку в целом. Потому плохо взаимодействуете с другими частями, почти не пользуетесь связью и недооцениваете штабную работу. Ваш сегодняшний уровень — батальон, максимум полк. А ведь вы будущий выпускник Академии генерального штаба. Если хотите подняться выше — меняйтесь.

Некоторое время Алекс ехал молча, обдумывал слова полковника. Несколько фраз кардинально перевернули его взгляд на события сегодняшнего дня. Ему-то казалось, что он все сделал безупречно правильно. Ну, почти безупречно, а оказалось... И все это ему говорит офицер хоть и более высокий по чину, но без академического образования. Видать, и вправду природный самородок.

— Два года назад, перед моим поступлением в академию, один очень уважаемый в империи человек сказал мне то же самое, но намного короче. Тактик ты, говорит, отличный, а стратег — хреновый.

— И кто это был? — спросил Каранаев. — Великий князь Николос Николосович?

— Нет, его племянник. Великого князя я впервые увидел три месяца назад.

Племянников у Николоса Николосовича было несколько, хотя о каком из них идет речь, догадаться было нетрудно. В свою очередь, у штаб-капитана созрел свой вопрос.

— Разрешите вопрос, господин полковник?

— Спрашивайте.

— Вас ведь не случайно в мой батальон посредником назначили?

— Это вне вашей компетенции, — строго взглянул на комбата посредник, — но раз уж у нас идет такой откровенный разговор, то я вам отвечу. Нет, не случайно. Николос Николосович приказал приглядеть за вами, а заодно и приглядеться к вам. Свое мнение я вам уже изложил, то же самое будет доложено Великому князю по итогам маневров.

— Не спешите с докладом, господин полковник, — улыбнулся Алекс. — У меня есть еще целый день, чтобы исправить ваше мнение в лучшую для меня сторону.

— Это я вам могу обещать, штаб-капитан, — кивнул посредник, — весь следующий день — ваш. Старайтесь.

Отдав полковнику честь, Алекс пришпорил коня, догоняя пробирающуюся через редколесье голову колонны.

В лагере "западных" батальон уже ожидала третья рота, которую уже было, списали со счетов. Она же и потери понесла наименьшие из всех четырех в составе батальона. Николосов тут же доложил о достигнутых успехах.

— Господин штаб-капитан, третья рота в расположение вернулась! Ваше приказание исполнено, обоз противника уничтожен полностью! Рота потерь не имеет!

— Вольно, молодцы! Но ночные караулы все равно вшей роте нести. Вы отдохнуть успели, у остальных вторые сутки только марши да бои, пусть даже условные. Сам с седла почти не слазил.

Только сейчас, когда напряжение прошедшего дня спало, Алекс понял, насколько же он устал, несмотря на то, что ноги по дороге не бил, передвигался почти исключительно верхом. А еще ему предстояло доложить начальству о прибытии батальона, отчитаться о действиях за предыдущий день, получить задачу на день следующий, проинспектировать, как расположились на ночлег солдаты, собрать ротных командиров и поставить им задачу на следующий день... Список можно было продолжить. И все неотложное, по большей части срочное.

В штабной палатке было не протолкнуться от господ гвардейских полковников и подполковников, создававших изрядный шум. До командующего штаб-капитан Магу не добрался, остановил его тот самый лысый и пузатый полковник, что зачитывал приказ. Даже фамилию командира стрелкового батальона вспомнил, что было еще более удивительно.

— Штаб-капитан... Магу. С чем пожаловали?

— К командующему, доложить о прибытии, господин полковник.

— Рапорт принесли? Давайте!

К большому удивлению Алекса полковник не сразу убрал поданные ему бумаги, а потратил некоторое время на их изучение.

— В следующий раз постарайтесь чаще информировать штаб о своих действиях. В остальном действовали похвально, по завершении маневров будете отмечены в приказе.

— Рад стараться, господин полковник!

— Что-нибудь еще?

— Задачу на следующий день, — напомнил Алекс.

— Ах, да!

На следующий день "западные" должны были наступать, "восточные", соответственно, обороняться. Похоже, в расписанной штабом диспозиции, места еще одному отдельному батальону не нашлось, о нем просто забыли. Склонившись над картой, он нашел простое и всех устраивающее решение задачи.

— Вот здесь расположены две гаубичные батареи. Ваш батальон придается им в качестве пехотного прикрытия. К месту прибыть не позднее семи часов утра.

Ну, вот, и стрелков к делу пристроил, и приказ на завтрашний день исправлять не требуется. Все должны быть довольны.

— С вашего разрешения, господин полковник.

Воспользовавшись моментом, Алекс перенес со штабной карты на свою не только расположение батарей, которые ему придется завтра прикрывать, но и остальную обстановку. В том числе, известное "западным" расположение войск "восточных". По этой карте разгадать замысел генерала Лыжнова и его на штаба на следующий день было несложно. План был вполне ожидаемым. Поскольку, в предыдущий день ударная группировка "восточных" собралась на правом фланге, ответный удар предполагалось нанести на левом.

Хороший план, если только противник всю ночь будет сидеть всю ночь без движения, в чем штаб-капитан Магу сильно сомневался. А еще это означало, что батальон придется поднять на полтора часа раньше, иначе к назначенному времени не успеть, и с утра совершить бодрящий марш на десять верст с общей выкладкой в ущерб завтраку. Либо устроить подъем еще на час раньше, но тогда уже солдаты у него точно будут злые и не выспавшиеся. "Пусть уж лучше спят", рассудил Алекс, а завтрак приготовить успеют во время артподготовки, минимум час у них будет.

— Разрешите идти, господин полковник?

Начальственным взмахом руки надоедливый штаб-капитан был отпущен восвояси. В батальоне штаб-капитан "обрадовал" ротных командиров предстоящим утренним маршем и лично проверил караулы. Только завалившись спать прямо на траве, он вспомнил, что с самого утра так ничего и не ел. Мелькнула мысль исправить это упущение, но усталость была так велика, что сил не нашлось даже для этого. Так, под голодное урчание в желудке, он и уснул.

Едва только Алекс закрыл глаза, как его кто-то начал трясти за плечо.

— Господин штаб-капитан, подъем.

С трудом приоткрыв слипающиеся глаза, офицер раздраженно поинтересовался.

— Какого черта?

— Время, — ответил нависший над Алексом силуэт голосом Николосова, — до подъема всего четверть часа осталось.

Выходит, он проспал почти шесть часов, а ему показалось, пролетело всего одно мгновение. Нащупав в кармане часы, он достал их, открыл крышку и поднес к глазам. Взгляд на положении стрелок удалось сфокусировать не сразу. К тому же предрассветные сумерки давали немного света. Так и есть, надо подниматься. Голова и тело сразу перешли в другой режим, будто по щелчку пальцев.

— Распорядитесь, чтобы мне принесли воды, — пустой живот тут же напомнил о себе, — и найдите хотя бы пару сухарей.

Холодная вода окончательно взбодрила штаб-капитана, решительно прогнав прочь остатки сна. Двумя каменной твердости ржаными сухарями точно сыт не будешь, но все лучше, чем совсем ничего. Сонный бивуак батальона понемногу начал оживать. Унтер-офицеров уже подняли, через несколько минут они начнут будить солдат. Людская масса зашевелится, матерясь, начнет переходить из горизонтального положения в вертикальное... Собственный мочевой пузырь напомнил Алексу о том, что произойдет дальше, и он поспешил сделать это первым, пока желающих не стало слишком много.

Полчаса спустя стрелковый батальон выступил из лагеря, чтобы обеспечить прикрытие гаубичных батарей к указанному сроку. Пожалуй, первый раз за двое суток все прошло в соответствии с намеченными планами. Дорога, хоть и не шоссе, ровная, накатанная, идти по ней было легко. Прибыли они даже чуть раньше, вот только на месте никто их прибытия не ожидал.

— Его Императорского Величества стрелковый батальон прибыл для осуществления пехотного прикрытия батарей. Исполняющий обязанности командира батальона штаб-капитан Магу!

Командовавший одной из батарей подполковник заявил штаб-капитану.

— Я на ваш счет никаких указаний не получал, но раз уж прибыли — располагайтесь.

Нельзя сказать, чтобы этому факту Алекс сильно удивился. Обычный руоссийский бардак, помноженный на армейскую неразбериху. Одному задачу поставили, другого о ней предупредить забыли. Бывает. Оставалось только подчиниться.

— Слушаюсь, господин подполковник!

Солдаты были донельзя довольны, фактически маневры были для них закончены. Оставалось только сварить на завтрак кашу, постоять некоторое время в поле и пережить завтрашний парад. И все бы хорошо, да только пушечная пальба сильно раздражала. По тем же самым причинам такое положение не устраивало Алекса, не было возможности отличиться. Батальону сегодня даже посредника не выделили. Впрочем, возможности что-либо изменить не было, оставалось только смириться.

У артиллеристов началась какая-то суета. Прибежавший от подполковника посыльный предупредил о скором начале марша. Прокляв столь не вовремя поступивший приказ, штаб-капитан, обжигаясь, доел из котелка солдатскую кашу с дымком.

— Батальон, станови-ись!

Подхваченная офицерами команда прокатилась по временной стоянке стрелков. Унтеры начали сгонять солдат в коробочки ротных колонн. Артиллеристы цепляли свои гаубицы к орудийным передкам.

— Шаго-ом, марш!

Первые две роты двинулись вперед, две оставшиеся ожидали, когда гаубичные упряжки займут свое место в колонне, чтобы замкнуть ее. А с гаубицами случилась задержка. Тяжелые орудия на высоких узких колесах моментально вязли, едва только попадали на мягкий грунт. Как ни щелкали кнутами ездовые, ни орали и матерились фейерверкеры, дело продвигалось медленно. Потеряв терпение, штаб-капитан Магу послал стрелков на помощь артиллеристам. Только с их помощью удалось относительно быстро вытащить гаубицы на дорогу и начать марш.

К Алексу подъехал артиллерийский подполковник, представился.

— Командир первой гаубичной батареи второй бригады полевой артиллерии подполковник Плацев. Спасибо за помощь.

— Не стоит благодарности, господин подполковник, одно дело делаем.

Не успел артиллерист вернуться к своей батарее, как сапоги солдат первой роты застучали по доскам деревянного настила моста. Река довольно широкая, берега топкие, потому и мост получился довольно длинным.

— Господин подполковник, предлагаю проверить мост на прочность, ваши гаубицы довольно тяжелы.

— Не беспокойтесь, мост еще вчера проверили, я для этого своего офицера специально сюда посылал.

Миновав мост, Алекс придержал лошадь, наблюдая за переправой орудий. Первая гаубица, подтверждая слова подполковника, проехала по мосту без происшествий, а вот вторая... Три четверти моста остались позади, когда раздался громкий, перекрывший все остальные звуки треск. Догадавшийся, что сейчас произойдет, ездовой хлестнул лошадей, еще надеясь проскочить опасное место, но уже было поздно. Сначала провалилось одно колесо, гаубица накренилась и под громкий хруст ухнула еще ниже, застряв в настиле. Приехали, ни объехать, ни перепрыгнуть.

Сразу вокруг застрявшей гаубицы началась суета. Увы, ни людских, ни лошадиных сил не хватало для того, чтобы справится с задачей ее спасения. Несколько минут понаблюдав за творившимся на мосту, Алекс отправился на поиски подполковника Плацева, чтобы предложить ему свое решение. Подполковник принимал самое активное участие в спасательной операции, до него не сразу удалось достучаться.

— Предлагаю для начала отцепить орудийный передок...

— Гаубица может провалиться еще глубже, — отверг предложение командир батареи.

— Ну, и хрен с ней, — не выдержал Алекс. — Если сама не провалится, надо будет доски подпилить, тогда уж точно в воду булькнет.

— Зачем?! Наша задача орудие вытащить...

— Ваша задача, — напомнил Алекс, — вовремя вывести батарею на указанную позицию и открыть огонь. Застрявшая гаубица является этому помехой, потому, от нее любым способом надо избавиться. После маневров из воды достанем, чего ей сделается?

Подполковник впал в состояние глубокой задумчивости. Идея утопить свою гаубицу своими же руками казалась ему кощунственной.

— Решайтесь быстрее, — поторопил его штаб-капитан, — эта гаубица не только вашу батарею держит, ответственным же за все назначат вас.

Именно этот аргумент сломил сомнения артиллериста.

— Снять орудие с передка!

На "Раз! Два! Взяли!" батарейцы высвободили орудийный передок. Освободившиеся лошади с облегчением уволокли передок на вожделенный речной берег. Гаубица качнулась, осела еще глубже, но в воду падать не пожелала.

— Пилите доски настила!

Еще пять минут лихорадочных усилий, и гаубица с шумом и треском летит в воду. В этом месте было неглубоко, ствол и верхняя часть лафета остались над водой. Зато появилась возможность заменить часть досок, настила, сделав мост снова проезжим. Где бы только эти доски взять? Алекс подозвал капитана Знамова, указал на видневшиеся в полуверсте дачи небольшого поселка.

— Дачи видите?

— Так точно, господин штаб-капитан!

— Возьмите свою роту, быстро разберите какой-нибудь сарай поновее и все доски с брусьями живо тащите сюда!

Капитан осознал важность поставленной задачи и оценил сложности, могущие возникнуть при ее исполнении.

— А если хозяин станет возражать?

— Объясните ему возникшую ситуацию. Не поймет — дайте ему по шее! Всю ответственность беру на себя.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Знамов отправился выполнять порученное ему задание, а к штаб-капитану приблизился артиллерист с обрезком доски в руках.

— Взгляните, что мы обнаружили!

Алекс повертел деревяшку в руках. С виду, доска как доска, потемневшая от времени, только структура дерева какая-то рыхлая...

— Да она же гнилая!

— Так и есть, — подтвердил подполковник, — сверху нормальные доски, а снизу сами видите какие. Видать, при ремонте подрядчик старые доски использовал. Тогда они гнилью едва тронуты были, со временем же сгнили окончательно. Подводы обывательские мост выдерживал, а под гаубицей провалился.

Ответить штаб-капитан не успел, со стороны дачного поселка донесся хлопок ружейного выстрела. И хоть у его солдат в подсумках были холостые патроны, обеспокоился он не на шутку.

— Прошу прощения, господин подполковник, вынужден отбыть!

Хлестнув лошадь и пустив ее галопом, уже через две минуты командир батальона оказался на месте происшествия у забора крайней дачи. К его прибытию все уже закончилось. Чернобородый мужик в возрасте сидел на земле, размазывая по бороде сопли и кровь из разбитого носа. Над ним стоял унтер-офицер Надежин. В одной руке он держал свою винтовку, в другой — капсюльное гладкоствольное ружье. Здесь же присутствовал капитан Знамов, что-то агрессивно выговаривавший чернобородому.

— Что здесь произошло? Надежин, это ты его так?

— Никак нет, господин штаб-капитан, я только ружье отнял!

Сказанное унтером похоже на правду, если бы Надежин мужика кулаком вразумлял, тот так легко не отделался, это уже капитана Знамова работа.

— Господин капитан, может, вы мне все расскажете?

— Так точно! Я приказал солдатам разобрать сарай, тут-то этот местный сторож и объявился, ружьем грозить начал. При попытке унтер-офицера Надежина отобрать ружье произошел случайный выстрел, пострадавших нет!

— А почему разборку сарая прекратили? Надеетесь, мост сам по себе отремонтируется или доски для его ремонта с неба упадут?

— Виноват, господин штаб-капитан! Сейчас все исправим!

Напустив на себя грозный вид, Знамов обрушился на подчиненных.

— Почему встали? Немедленно продолжать разборку! Живее! Живее! Что вы тут ползаете, как сонные мухи?!

Отправив ротного подгонять своих солдат, Алекс подошел к сторожу, забрал у Надежина трофейное ружье. К его удивлению, оружие было довольно новым, с не стершимся воронением ствола и лаком без утрат на цевье и прикладе.

— Чья дача?

— Генеральши Трындецкой.

Здрасьте, приехали! И хоть повоевать под знаменами генерала Трындецкого Алексу не удалось, фамилия эта была ему знакома. А почему сторож сказал, дача принадлежит генеральше? Ах, да! Помер же генерал уж больше года тому назад, дача по наследству вдове досталась.

— Где хозяйка?

— В городе. Уехала третьего дня, до сих пор не возвращалась.

Тоже неплохо, все объяснения с хозяйкой состоятся уже после окончания маневров.

— А ты сам куда полез? С ружьем против целой роты солдат! А стрелял зачем?

— Так я же солью! Пугнуть хотел...

— Пугнул? Надежин, принеси воды, не могу на эти сопли кровавые смотреть!

Пока унтер-офицер за водой ходил, штаб-капитан успел основательно запугать сторожа возможными последствиями применения тем оружия. Дескать важен сам факт стрельбы по защитникам Отечества, а чем стрелял, куда целился, трибунал особо разбираться не будет, на такой срок на каторгу закатают, мало не покажется. К тому моменту, когда добрейшей души офицер великодушно простил неразумного стража имущества генеральской вдовы, тот готов был Алексу руки целовать.

— Держи, — штаб-капитан вернул владельцу разряженное ружье.— В следующий раз хорошенько думай прежде, чем курок спускать.

— Благодарствую, господин офицер, — отбил земной поклон сторож.

Ситуация сложилась интересная: сами налетели, забор сломали, сарай по брусьям и досочкам разобрали, самому юшку кровавую пустили и во всем виноватым выставили! Пока чернобородый не опомнился, Алекс поспешил вернуться к мосту. Солдаты первой роты, словно муравьи, натащили большую кучу всевозможных пиломатериалов. Артиллеристы под руководством подполковника Плацева уже начали ремонт настила под стук топоров и визг пил.

Как ни спешили артиллеристы с ремонтом, а последняя гаубица миновала мост час спустя после происшествия. Едва только начался марш, как из штаба примчался первый посыльный выяснять, по какой причине гаубичные батареи не прибыли на огневые позиции вовремя. Не успел скрыться из виду первый, весь в мыле примчался второй с теми же вопросами. До прибытия тяжелой полевой артиллерии генерал Лыжнов опасался начинать наступление. За ночь "восточные" успели окопаться и совсем без артподготовки посредники могли признать наступление неудачным и завернуть наступающие полки обратно на исходные позиции.

После убытия второго посыльного, Алекса нагнал подполковник Плацев.

— Господин штаб-капитан, прикажите вашим солдатам идти быстрее!

— Сейчас они делают сто двадцать шагов в минуту! Куда уже быстрее?

— Тогда пусть уйдут с дороги и пропустят батарею вперед!

Торопится господин артиллерийский подполковник, а все потому, что мост нужно было тщательнее проверять. Тогда бы подгнивший настил подремонтировали еще вчера, и сегодня не пришлось устраивать эту гонку.

— Как прикажете, господин подполковник!

По мнению штаб-капитана Магу вести батарею вперед без пехотного прикрытия было все же рискованно. На марше артиллеристы, что против пехоты, что против кавалерии — беззащитны. Особенно это относилось к таким тяжелым и неповоротливым системам. Вылетит из-за рощицы эскадрон-другой, и спишут посредники в потери целую батарею. Тогда не только с артиллеристов, с него тоже спросят — не прикрыл, не обеспечил, а ведь именно за этим его сюда и послали.

— Принять вправо! Пропустить орудия!

Сбив темп марша, и смешав строй, стрелки сгрудились на обочине, пропуская облепленные расчетами орудийные упряжки. Второй командир батареи оказался более осторожным и примеру Плацева не последовал. Видимо, решил, что уж лучше прибыть с опозданием, чем рискнуть и не прибыть вовсе.

Едва только последняя гаубица миновала место, где остановился штаб-капитан, как он тут же скомандовал.

— Снанови-ись! Шаго-ом, марш! Живее! Живее! Шире шаг! Не отставайте от батареи!

Как ни надрывал голос командир батальона, а на хорошей дороге его стрелки от орудийных упряжек отставали. И вскоре отставание это достигло трех сотен шагов. Трудно сказать, что именно заставило штаб-капитана отдать приказ перейти на бег. То ли место было уж очень удобным для засады, то ли вызвала подозрение стая воронья поднявшаяся над ближайшей рощей, но такой приказ был отдан и к тому времени, когда из-за деревьев на открытую местность начали выезжать первые всадники расстояние от стрелков до замыкающей гаубицы не только не увеличилось, а даже несколько сократилось. Настала пора вспомнить о приеме считавшемся устаревшим с появлением казнозарядных винтовок под унитарный патрон.

— На месте! Стой!

Командовавший кавалерией противника офицер спрятал своих всадников в роще, непосредственно между деревьями, вместо того, чтобы укрыться за ней. Потому, их и заметили только тогда, когда они сами начали появляться на виду. Зато теперь они не могли быстро перейти в атаку, дожидаясь, пока из рощи выберутся все. И пока артиллеристы с лихорадочной торопливостью снимали свои гаубицы с передков, штаб-капитан Магу уже начал действовать.

— Батальон! Стрельба залпом!

Сабля с змеиным шипением вышла из ножен и взлетела над головой.

— Товсь! Цельсь! Пли!

Блеснув клинком на солнце, сабля обрушилась вниз. Слитный залп двух рот оглушил, стоявших на дороге солдат заволокло белым пороховым дымом на несколько секунд скрывшим противника. А сабля комбата уже вновь поднята над головой.

— Товсь! Цельсь! Пли!

К тому времени, когда кавалеристы сосредоточились полностью и смогли перейти в атаку, три сотни стрелков успели сделать три залпа. Учитывая то, что численность всадников не превышала трех эскадронов, это было бы полное истребление. И хоть кавалеристы быстро преодолели расстояние от рощи до дороги, там их завернул обратно посредник, атаку на батарею признали отбитой.

— Редкостный болван, — не удержался от комментария Алекс.

— Это вы о ком? — удивился подъехавший к нему капитан Знамов.

— О том, кто этой кавалерией командовал. Надо иметь особый талант, чтобы провалить на сто процентов выигрышное дело. Капитан, а как на его месте поступили бы вы?

— Спешил кавалеристов, устроил засаду и обстрелял батарею на марше. Расстояние для прицельного ружейного огня вполне доступное, посредники посчитали бы конский состав выбитым и оставили батарею на месте. Потом я бы отступил к лошадям и оторвался от нашего преследования верхами.

— Хороший план, — согласился со своим ротным комбат, — я бы поступил точно также, а вот кавалеристы до него почему-то не додумались.

— Мы с вами пехотинцы, господин штаб-капитан, потому, и мыслим несколько иначе, нежели кавалеристы. Их больше учат: "сабли вон" и "вперед, в атаку, марш, марш".

— В этом вы, безусловно, правы, капитан, и все равно, уровень подготовки командного состава нашей гвардейской кавалерии меня удручает.

— Вымирающий вид войск, — усмехнулся ротный командир, — с появлением магазинных винтовок и скорострельной полевой артиллерии роль кавалерии на поле боя будет неуклонно снижаться, лошадку ни в какой окоп не спрячешь.

— И здесь с вами соглашусь, но для таких вот скоротечных рейдов по тылам противника кавалерия еще будет востребована в ближайшие лет двадцать-тридцать.

Мнение штаб-капитана было тут же оспорено Знамовым, все-таки он много лет прослужил в пехотном училище и, не без оснований, считал себя знатоком уставов.

— Даже в таких рейдах кавалеристы будут играть роль, скорее, ездящей пехоты. На лошадях будут передвигаться, а бой вести в пешем порядке. Да и припасов лошадь увезет больше, чем унесет любой пехотинец.

— Все, — поднял руки Алекс, — сдаюсь и признаю вашу правоту. К тому же артиллеристы уже прицепили гаубицы обратно и нам пора продолжать движение.

Несмотря на опоздание тяжелой артиллерии, наступление "западных" началось. Местность в окрестностях столицы довольно плоская, потому и обзор с артиллерийских позиций был неважный. С позиций их пехотного прикрытия вид был еще хуже, но привередничать не приходилось. Под грохот пушечной пальбы, растянувшиеся в цепи гвардейские пехотные полки двинулись вперед. Под их натиском и давлением посредников Великого князя Николоса Николосовича противник начал медленно подаваться назад.

Со стороны ставки генерала Лыжнова показалась пара всадников. В первом Алекс узнал полковника Карнаева, вторым был гвардейский капитан также с повязкой посредника. Заметив штаб-капитана Магу, оба направились к нему.

— Здравия желаю, господин гвардии полковник!

— Здравия желаю. Не возражаете, если мы на ваших позициях поприсутствуем?

— Как же я могу возражать? Располагайтесь.

Полковник с капитаном спешились, а Алекса начал точить червячок сомнений, какого черта посредники приперлись туда, где никаких действий не ведется? Или у них есть другие сведения? Испросив разрешения, штаб-капитан отошел от посредников, собрал командиров рот и поставил им задачу.

— Хватит прохлаждаться! Начинайте копать окопы! Первой и второй ротам занять оборону фронтом на восток, третьей и четвертой ротам загнуть правый фланг основное направление — на север. Приступайте немедленно!

— Думаете, противник может перейти в контрнаступление? — спросил Знамов.

— Мне не нравится, что посредники пасутся у нас на позициях, где им делать абсолютно нечего. Чую, неспроста это.

Увидев воцарившуюся на позициях стрелков суету, полковник Карнаев подозвал к себе Алекса и поинтересовался.

— Что-то заметили, господин штаб-капитан?

— Никак нет, господин полковник, решил солдат делом занять!

Посредник отошел, породив у Алекса чувство еще более глубоко беспокойства. Вооружившись биноклем, штаб-капитан взобрался в седло и отправился к артиллеристам. Добравшись до батареи, он принялся осматривать окрестности, не слезая с седла, так было лучше видно. Ничего угрожающего он и отсюда не заметил. Разве что небольшой разрыв в боевых порядках "западных" на правом фланге, где один из полков наткнулся на опорный пункт противника и вынужден был остановиться. И все бы ничего, но по мере продвижения остальных полков разрыв этот все увеличивался, понемногу становясь опасным.

Пришлось обратить внимание командира батареи на данный факт.

— Господин подполковник, видите разрыв в наших порядках? Противник может попытаться им воспользоваться и контратаковать. Прошу вас быть готовым открыть огонь в этом направлении.

— Главное ведь не орудия развернуть в нужном направлении,— усмехнулся Плацев, — а посредников об этом уведомить. Если что заметите, сразу говорите о переносе огня, а мы уж постараемся не отстать.

С этим уверением командира батареи штаб-капитан вернулся обратно к своим стрелкам. Еще около получаса все шло без серьезных изменений, а потом будто из-под земли на поле учебного боя появились цепи солдат "восточных", сходу развернувшихся для наступления.

— Батальон! К бою! Занять оборону!

Стрелки спешно занимали окопы, кое-где едва отрытые им до пояса. На гаубичных батареях противника заметили далеко не сразу, пришлось указать им на новую цель.

— Горнов, ракету!

Черного дыма сигнальная ракета с шипением устремилась в направлении наступающих "восточных". Суда по вспыхнувшей на батареях лихорадочной суете, цель там обнаружили и сейчас стремились как можно быстрее "обстрелять" ее. У "восточных" же явно наметилось два направления дальнейшего наступления. Большая часть стала заходить пехоте "западных" с тыла, а меньшая устремилась прямиком в направлении артиллерийских батарей.

— Гадаете, откуда они там взялись?

Обернувшись, Алекс увидел бесшумно подошедшего Карнаева. Своего спутника полковник отправил вперед, оставшись в одиночестве.

— Так точно, господин полковник, гадаю.

— Затемно там сосредоточились, — пояснил посредник, — а потом по руслу ручья скрытно выдвинулись во фланг наступающим. Лето сухое было, ручей почти полностью пересох. А что бы вы сделали сейчас на месте командующего?

Такого вопроса штаб-капитан не ожидал.

— Не допустил разрыва в боевых порядках. В крайнем случае, своевременно заполнил образовавшийся разрыв войсками.

— Логичное решение, — согласился полковник, — но так уж сложилось, прорыв уже состоялся. Ваши действия?

Вроде, командир "восточных" все сделал правильно. Часть сил направил на нейтрализацию артиллерии противника, а основные бросил на выполнение главной задачи — срыв наступления "западных". С другой стороны, эти части сейчас отдаляются друг от друга, оставляя открытым собственный фланг. После короткого размышления, Алекс указал на едва заметный пригорок.

— Вывел бы туда пару конноартиллерийских батарей и обстрелял "восточных" с фланга. Затем, под прикрытием огня этих батарей, бросил все имеющиеся резервы в контратаку, пока противник прикрытием фланга не озаботился.

— Хороший план, — одобрительно кивнул посредник, — хотя и довольно рискованный. Посмотрим, как будет действовать ваш командующий.

Генерал Лыжнов наступлению предпочел оборону. То ли по его приказу, то ли это была инициатива полкового командира, но правофланговый полк "западных" сначала остановился, а потом попытался выйти из-под удара, сворачивая растянувшиеся стрелковые цепи в более плотные боевые порядки. Не удалось, "восточные" настигли отступавших, и сошлись с ними в ближнем бою.

До прикрывавших батареи стрелков "восточные" тоже вскоре добрались. К грохоту гаубичных батарей добавилась ружейная пальба из неглубоких траншей. В самый ответственный момент на помощь оборонявшимся пришли два батальона гвардейского пехотного полка, посланные Лыжновым на выручку. Объединенными силами наступающих опрокинули и погнали обратно, не позволяя закрепиться на местности. И когда победа показалась Алексу невероятно близкой, они встретились с подошедшим резервом "восточных". В результате, боевые порядки противоборствующих сторон так смешались, что какое-либо управление войсками стало невозможным, наступление было остановлено. Посредники вынуждены были остановить маневры и начать развод "западных" и "восточных". На этом, по сути, летние маневры и закончились, осталось только итоги подвести.

К началу подведения итогов у "западных" штаб-капитан Магу предпочел прибыть с солидным запасом по времени. Лучше немного поскучать в ожидании, чем нарваться на едкое замечание от Великого князя. Впрочем, долго скучать ему не пришлось. Откуда-то со спины раздался командный голос.

— Господин штаб-капитан!

Поскольку других армейских штаб-капитанов в округе не наблюдалось, Алексу пришлось обернуться. Гвардии полковник Карнаев. Уже без повязки посредника, зато в богато украшенном орденами парадном мундире.

— Господин гвардии полковник...

— Давайте без чинов, — прервал доклад Алекса гвардеец, — по-свойски.

Подхватив штаб-капитана под локоть, Карнаев отвел его в сторону от начавших прибывать на совещание офицеров.

— Вы полный курс академии закончить решили или двумя годами ограничиться?

— Двумя годами, господин полковник.

— Я же просил, без чинов. Почему двумя, позвольте спросить?

Столь пристальный интерес великокняжеского фаворита к его планам на дальнейшую жизнь вызывал удивление Алекса. Тем не менее, скрывать ему было нечего, и он решил ответить откровенно.

— Еще один год терять, чтобы потом всю оставшуюся жизнь в штабах штаны протирать или на дипломатических паркетах ножкой шаркать? Простите, не мое это.

— А что ваше? — заинтересовался полковник. — Чего хочется Алексу Магу?

Алексу много чего хотелось, интерес же полковника был узконаправленным.

— От генеральских лампасов я бы не отказался, — признался штаб-капитан. — А с чем связан столь пристальный интерес к моей персоне?

— От лампасов и я не откажусь, — улыбнулся Карнаев. — Что же касательно интереса... В сторонники Николоса Николосовича я вас не вербую, уж больно вы самостоятельны.

— Скажите уже прямо — неуправляем.

— Можно и так сказать, — не стал вступать в дискуссию полковник, — но у вас весьма свежий и оригинальный взгляд на характер предстоящих боевых действий. Вот и не хотелось бы терять вас из виду. Нынешний император совершенно справедливо имеет репутацию миротворца, но когда-нибудь воевать все равно придется. Вот и хотелось бы хоть раз в истории быть готовым следующей войне, а не предыдущей.

— В Руоссии сие благое намерение вряд ли исполнимо, — не удержался от хохмы штаб-капитан.

На этот раз полковник шутливого тона не принял.

— Посмотрим. Скажите, лучше, к чему мы идем в пехотной тактике?

— К оборонительному тупику.

Таких слов Алекс сам от себя не ожидал, вырвалось случайно. Карнаеву же сочетание слов явно понравилось

— Оборонительный тупик. А можно подробности?

— Да какие там подробности, — вспыхнул Алекс. — Бездымный порох, магазинные винтовки, картечницы Гартинга, шрапнель, скорострельные пушки с унитарными выстрелами... Что-нибудь еще, наверняка, в ближайшее время придумают. А в атаку идет все тот же солдатик ничем, кроме шинельного сукна не прикрытый! Плотность оборонительного огня растет, и скоро любое уплотнение боевых порядков наступающих будет приводить не к прорыву обороны, а росту бессмысленных потерь! Любая масса наступающей пехоты будет уничтожаться на нейтральной полосе, даже не добравшись до окопов противника!

— Не надо так горячиться, — придержал Алекса полковник, — я думаю, не все так безнадежно. Есть же обходной маневр, своя артиллерия, в конце концов, может оборону противника подавить.

— Пока будут подавлять и прорывать, обороняющийся успеет организовать оборону на второй полосе укреплений. В результате, продвижение будет измеряться верстами, а потери десятками тысяч!

— И что же делать?

— Не знаю, — честно признался штаб-капитан. — Думал уже, много думал, даже сухопутный паровоз пытался изобрести...

— Паровоз? — не сдержал улыбки Карнаев. — Паровоз-то в наступлении зачем?

— Обшить броней, пушки поставить... Да ерунда все это! Главное, после прорыва обороны не давать противнику закрепиться, продвигаться вперед надо быстрее, чем он отступает! Вот только как это сделать — ума не приложу.

Разговор офицеров был прерван появлением небольшой кавалькады всадников с самим Николосом Николосовичем. Великий князь восседал на громадном вороном жеребце. Собравшиеся на подведение итогов гвардейцы потянулись к входу в палатку.

— Вам, пожалуй, тоже пора, — напутствовал Алекса полковник, — время мнить о сухопутных паровозах вам представится несколько позже.

— Честь имею, — откланялся штаб-капитан.

Он успел отойти всего на пару шагов, потому, услышал, как Карнаев с явной иронией пробурчал себе под нос короткую фразу. Явственно удалось разобрать одно лишь только слово "паровоз".

Итоги подводили в той же самой армейской палатке, только народу внутри стало еще больше, чем на первом совещании. Мест на грубо сколоченных скамейках всем присутствующим не хватило. Не только штаб-капитану Магу, но и некоторым куда более заслуженным и упитанным полковникам пришлось стоять в задних рядах. В президиуме с сидячими местами проблем не было, зато там наблюдалась повышенная концентрация генеральских лампасов и эполет. Пожалуй, сегодня только одно место в империи могло составить ему конкуренцию по количеству генералов на квадратный фут — палатка, в которой подводили итоги "восточные".

— Господа офицеры!

Счастливчики, успевшие занять сидячие места, на некоторое время оказались в том же положении, что и их менее удачливые товарищи. Полог палатки откинулся, пропуская Великого князя Николоса Николосовича с небольшой свитой и тучкой заунывно зудящих мелких кровососов. Заняв свое место в президиуме, князь проявил к собравшимся на подведение итогов офицерам свою милость.

— Можете садиться господа!

По итогам маневров посредники признали "ничью", хоть и с некоторым преимуществом "восточных". Все-таки оборону "западных" им почти удалось прорвать. И это почти заключалось в весьма своевременной контратаке одного стрелкового батальона. Великий князь слегка попенял генералу Лыжнову за пассивную манеру ведения боевых действий, склонность к шаблонам и плохую разведку.

Далее начался разбор действий командиров гвардейских полков и артиллерийских частей. Кому-то досталось критики больше, кому-то меньше. Головомойку господа полковники снесли стоически. Больше всех от Николоса Николосовича перепало полковнику Ремову за не слишком удачную оборону. Закончилось все устным выговором. Под самый конец и до стрелкового батальона очередь дошла.

— Встаньте, господин штаб-капитан, — голос Великого князя не предвещал ничего хорошего, — пусть собравшиеся увидят героя нынешних маневров. Значит, что мы имеем на сегодняшний день: жалоба дорожного ведомства — разобран мост на весьма оживленном тракте, пиломатериалы исчезли в неизвестном направлении, жалоба от обывателей деревни Козики на потраву огородов, жалоба от вдовы генерала Трындецкого — разобран новый дровяной сарай. Здесь, правда, есть смягчающее обстоятельство — бревна и доски пошли на ремонт переправы, не выдержавшей тяжести нашей доблестной конной артиллерии. Утопленную гаубицу, кстати, до сих пор не достали. Так что имеете ответить на вышеперечисленное, господин штаб-капитан?

Алекс почувствовал, как невольно краснеет.

— Ваше Императорское Высочество, мост был разобран аккуратно, все материалы в целости и сохранности, задача командиру роты уже поставлена, все будет восстановлено в ближайшие два дня.

— Для разборки моста вам и двух часов хватило, — едко заметил Николос Николосович, — продолжайте.

— Потрава деревенских огородов будет обывателям компенсирована, батальонный адъютант уже оценивает ущерб. Что касается сарая генеральши Трындецкой, то восстановить его в прежнем виде не представляется возможным, для этого пришлось бы опять разобрать отремонтированную переправу. Вина в ее разрушении лежит на подрядчике, использовавшем при ремонте подгнившие доски...

— С подрядчиком и без вас разберутся. Как ситуацию с сараем разрешить собираетесь?

— Лично принесу извинения госпоже генеральше, за сарай заплачу. Да там и ущерба-то того на три червонца максимум!

— Ущерба на три червонца, а визгу на всю столицу, — проворчал Николос Николосович. — И сторожу генральскому не забудь за битую морду полтинник на водку дать. Будем считать, с этим разобрались.

Алекс облегченно вздохнул, можно сказать, легко отделался. И это еще лесное ведомство за незаконную рубку леса претензий не выкатило. Или не успело, что, впрочем, было уже не важно.

— Теперь о положительных моментах, — продолжил разбор Великий князь, — кавалергардов в первый день придержал, рейд гусар по тылам "западных" предотвратил, дыру в своей обороне вовремя заткнул, конногвардейскую батарею при этом захватил. Что еще? Ах, да, на следующий день собственную артиллерию противнику захватить не позволил. Выходит, баланс получился положительным?

— Так точно, ваше Императорское Высочество! — вытянулся Алекс.

— Тогда, ступай сюда за наградой.

Этим словам Николоса Николосовича немало удивились все присутствующие, сегодня Великий князь на похвалу был скуп, а тут сразу награду посулил. Господа гвардейские полковники заинтересованно напряглись, чем же этого пехотного выскочку награждать будут.

— Ваше Императорское Высочество, штаб-капитан Магу по вашему приказанию прибыл!

Великий князь поднялся во весь свой гвардейский рост. На его фоне маленький рост подошедшего штаб-капитана особенно бросался в глаза, а Алексу во время доклада приходилось задирать голову. Николос Николосович протянул руку за спину и адъютант в нее что-то вложил.

— От имени Его Императорского Величества поздравляю тебя подполковником!

Приняв из рук Великого князя свои первые штаб-офицерские погоны, Алекс лихо щелкнул каблуками сапог.

— Премного благодарен, ваше Императорское Высочество!

Николос Николосович не был самим собой, если бы упустил возможность подпортить столь торжественный момент.

— В следующий раз не забывай, тут не война, а маневры. И ты не во вражеском тылу, а в столичном предместье. Прямо не руоссийский офицер, а партизан какой-то. Будешь в следующий раз обывателей с генеральшами обижать и дороги портить, так подполковником в отставку и выйдешь!

Гвардейские полковники не замедлили похихикать над удачной шуткой своего патрона. Ну и над объектом шутки заодно. Настроение Алекса на сегодняшний день было испорчено окончательно. Потому, как только подведение итогов закончилось, и командиры полков разъехались по своим частям благополучное окончание маневров праздновать, он предпочел прямым ходом вернуться в столицу. С ремонтом моста и без него справятся, с козиковскими обывателями капитан Горнов разберется, а вот генеральшу Трындецкую завтра с утра придется уговаривать ему лично. Вот тут-то новые погоны и пригодятся, разговаривать с генеральской вдовой в подполковничьем чине куда проще, чем, будучи штаб-капитаном.

Заодно можно дома переночевать, жену, наконец, увидеть. Вздохнув, Алекс взобрался в седло и тронул коня. Хоть и находился он сейчас в столичном предместье, а все одно, путь предстоял неблизкий.

Эпилог

К воротам фамильного особняка, впрочем, новоиспеченный подполковник Магу подъехал в куда более приподнятом настроении. Его офицерская карьера не завтра закончится. А что касается слов Великого князя, то князья они тоже не вечные, даже, если и великие. В ближайшее же время его ожидало событие куда более важное и ответственное — рождение первенца. Аделина вот-вот должна была разрешиться от бремени. Привычно бросив конюху повод, Алекс взлетел по ступенькам, распахнул дверь и замер. Среди царившей внутри суеты появление после долгой отлучки молодого хозяина осталось незамеченным. Выяснить причину переполоха удалось, только перехватив одну из служанок банкирши Магу. Хорошенько тряхнув немолодую уже женщину, офицер среди потока не слишком вразумительных слов услышал главное.

— Госпожа Аделина рожает!

— Так какого черта...

Выпустив поспешно улизнувшую служанку, офицер поспешил к своей супружеской спальне, где его появление заметили. Первой из родни к нему кинулась мать.

— Алекс, дорогой, наконец-то ты вернулся!

Внутрь его, разумеется, не пустили, пришлось ждать снаружи, волнуясь и меряя коридор шагами. Пару раз туда-сюда шмыгали служанки с горячей водой и чистыми простынями. Наконец, массивная дверь распахнулась, на пороге, вытирая полотенцем руки, стоял приглашенный для родов акушер из столичных светил медицины. Не найдя взглядом предполагаемого отца, сообщил всем присутствующим.

— Поздравляю, господа, у вас девочка.

Девочка. Дочка. Поднявшись откуда-то снизу, теплая волна окутала сердце Алекса. Сквозь нее пробилась тревожная мысль.

— Что с Аделиной?!

— С ней все в порядке, — поспешил заверить акушер. — Правда, после родов она очень слаба, так что раньше завтрашнего дня увидеть вам ее не удастся.

А новорожденную девочку семье показали. Утопавший в пене кружев орущий сверток. И тут же унесли обратно в спальню. Все кинулись поздравлять Алекса впервые ставшего отцом. Второе, ничуть не менее важное повышение за столь короткое время. А сколько тревог и волнений пришлось пережить ему и Аделине на пути к этому событию! Все начали поздравлять молодого отца. От многочисленных объятий, недавних переживаний и накопившейся усталости начала кружиться голова, невольно ослабли ноги. Первой неладное заметила Ирен Магу, она же пришла на помощь своему младшенькому.

— Так, хватит! Оставьте мальчика в покое, ему нужно отдохнуть!

За эти слова Алекс был невероятно признателен матери, ему и в самом деле очень нужно было хорошенько выспаться. Он не помнил, кто помог ему добраться до постели, попутно избавившись от сапог и одежды. Зато проснулся он в полной уверенности, что дальше все будет очень хорошо. Отцовство, новый чин, академический крестик на мундир в ближайшей перспективе, благоволение сильных мира сего, самого императора, в конце концов! Что, какие такие обстоятельства смогут ввергнуть его в очередные неприятности? Да никакие! Осталось только в полной мере воспользоваться сложившимися обстоятельствами и получать от жизни удовольствие. Сейчас же, немедленно, следует навестить свою возлюбленную Аделину. Выбравшись из кровати, Алекс оделся и отправился навстречу своей новой жизни — счастливой и безмятежной.