Мур-мур, мяу!

Через несколько минут ерзающий и нервничающий пузанчик напоминал по цвету лица супругу, а та, как мы условились ранее, косплеила созревшую свеклу.

— Как интересно, — протянул Николай, — молодые люди, я могу вас попросить оставить нас наедине с родителями этого замечательного молодого человека, — ядом, капающим с языка отца Лики, можно было отравить пару городов с Москву размером. — Вы меня очень обяжете. Доча, девочки, посидите вон на тех лавочках, хорошо?

Ехидно улыбаясь, парни и рыжевласка с кавалером скрылись за кустами. Девичья стайка с хромающей Ликой упорхнула к лавочкам у фонтана.

— Пороть сына не пробовали? — участливо осведомился Николай у пузанчика. — Нет? Очень рекомендую.

Дама в порванных колготках начала втягивать ноздрями воздух, на глазах раздуваясь подобно жабке, но остановилась, натолкнувшись на холодный взгляд королевы льдов.

— Скандалить не советую, — припечатал Николай, постучав пальцем по экрану телефона. — По судам, говорите, затаскаете...

— Послушайте, — начал мужик.

— Нет, это вы послушайте! — перебил его Николай. — Вы кого растите, вы что, не видите, в кого превращается ваш сынок? Дерзайте дальше, успехов вам и старости в самом заплесневелом доме престарелых с мадагаскарскими тараканами на стенах и клопами в кроватях, если он вас раньше в могилу не вгонит.

Ефиму стало жалко сдувшегося на глазах мужика. Видимо не всё с ним было потеряно, в отличие от дамочки, в глазах которой плескалась слепая любовь к чадушке.

— Дорогая, отдохни у фонтана, — глухо обронил пузанчик. — Иди, — прошипел он, сжимая кулаки.

Бросая на мужа испуганные взгляды, едва не кудахча, ощипанная курица поволокла цыплёнка-переростка к фонтану отмывать грязь с царапин. Пёс, виновато опустив голову, остался сидеть у ног хозяина.

— Пётр у нас поздний ребёнок, поймите. Долгожданный... Люда до тридцати семи не могла забеременеть, чего только мы не перепробовали. Избаловали мы его... Тряслись, все пылинки сдували, Люда ведь больше не могла, ну, по женской части. Все капризы выполняли, вот и допрыгались, — обречённо говорил пузан. — Я всё время на работе, да по командировкам, воспитанию почти не уделял внимания. Когда? Люда после родов и после операции на работу так и не вышла, один тяну, некогда сыном заниматься, вот и проглядел.

— С вас новый сарафан для Лики, а ремень для сына я вам могу отдать свой. Принимайте меры пока не поздно! Оставите воспитание на откуп жены, получите садиста и маньяка. Если вы его за такую выходку не выпорете, вам лучше повеситься, иначе сынок сядет вам на шею и свесит ножки. Впрочем, он и так там сидит, вас и маму погоняя. Ничего, что я так прямо в глаза говорю? И ещё, если я его увижу рядом с дочерью ближе пятидесяти метров или она мне пожалуется, что пока вы не вколотили в него ум через задние врата, он подходил к ней в парке, в школе, да где угодно, мы встретимся с вами в суде. Поверьте, кто вы и где работаете я буду знать уже завтра, хоть мы друг другу не представлялись. Цацкаться, церемониться и входить в положение я больше не собираюсь, вам всё понятно? Купите собаке намордник.

Ефим сидел на руках Валентины, по-прежнему не обращающей внимания на грязную блузку, провожая взглядом троицу с собакой. Посрамлённый доберман Джек, как полагается воспитанной собаке, трусил с левой стороны пузана, сынок, которого волок за руку разгневанный отец, перебирал ногами справа. У поворота к киоску мальчишка начал что-то высказывать. Родитель резко остановился, так, что его жена проскочила на несколько шагов вперёд, наклонился к сыну, терпеливо выслушал стенания и внезапно зарядил ему мощную пощёчину. Мать, бросившуюся было к ненаглядной кровиночке, остановила выставленная вперёд рука мужа. Пёс послушно сидел у ноги мужчины...

— Возможно у них не всё потеряно, — обратилась Валентина к Николаю. — Ты поэтому не захотел связываться с судом? Пожалел мужа?

— Может быть. Нам бы всё равно ничего не светило, только бы собаку, как пить дать, усыпили. В чём она, по большому счёту, виновата? А пса действительно жалко, он, в отличие от Петечки, как не крути, воспитан. Знаешь, нет для зверья ничего страшнее, чем злой и глупый человек, да, Фима?

— Мяум!

— Мой маленький рыцарь, — Валентина почесала котёнка за ушами. — Спасибо тебе за Лику.

— Да, Фима, поразил ты меня сегодня до глубины души. В шесть месяцев навалять доберману не каждому дано, в год на медведя пойдёшь?

— Фрр, — топорща усы, презрительно фыркнул Ефим, что ему эти хомячки-переростки, в год он слонов валить пачками будет.

— Идём за нашей принцессой, — улыбнулся Николай.

У фонтана Валентина спустила котёнка на землю и к нему сразу же подскочила Пулька.

"О, нет! — простонал Ефим, падая брюхом на брусчатку и закрывая лапами голову".

На Пульку лапа у него не поднималась, и жизнерадостная собаченция принялась доказывать ему свою любовь единственным доступным способом — зализывая насмерть. Умудрённый жизнью Граф, спустившись с дерева, спасался от спаниельки на руках хозяйки. Сейчас, сидя в уютных объятиях и ехидно прищурившись, он наблюдал за любовной экзекуцией.

— Девочки, пойдёмте к нам, попьём чаю, я вкусный тортик купила, — Валентина ловко переключила внимание девичьей стайки на себя. — Коля, спасай спасателя, а то его залижут насмерть.

"Благодетельница! — выдохнул Ефим, чувствуя, как его подхватывают сильные мужские руки".

— Девочки, смотрите, какие прикольные катафоты я нагуглила, — донеслось до Ефима от припрыгивающей стайки. — Придём к Лике, посмотрим.

— Оля, ты — дура! — рубанула Марина, отстаивая истину.

— Чего это я дура? Сама такая! — не согласилась ушлая блондиночка. — там такие классные фоточки котиков.

— Дура и есть, — продолжала давить безапелляционная девочка. — Катафоты — это светоотражающие устройства, у меня пять штук таких на велосипеде, а не то, что ты сейчас подумала.

— Боже мой, — пробормотал Николай, — я-то думал, откуда берутся анекдоты про блондинок, а тут ничего придумывать не надо.

— Мяу!

— Молчи уж, знаток женщин. Зато Оля не растерялась, она может и дура, но по жизни умнее многих будет. Такую одну в лесу оставь, она быстро ближайшего медведя захомутает и будет тот в город мёд с кореньями трилевать. Учись, студент.

— Миу.

— То-то же, миу.

Когда гостьи, доев торт, покинули гостеприимные зиминские пенаты, посуда была загружена в посудомоечную машину, а вымытый и высушенный герой дня лениво давил в зале диван, рядом с ним плюхнулись Николай и Валентина. Недолго думая, хозяин квартиры развенчал культ хвостатого Геракла, спихнув того на пол. Заняв освободившееся место, он положил голову на ноги супруги.

— Коля, что у тебя с отпуском?

— Туго, дают неделю и три дня отгулов, остальное зимой.

— Свежо предание, — разочарование новостью скользило в каждом слове Валентины, — а зимой опять сдаточные объекты и строительные площадки. Как мне это надоело.

— Не тебе одной дорогая. Брат на следующей неделе приглашает на дачу. Шашлычков наделаем, в баньке попаримся. Хвостатого с собой возьмём, пусть с природой познакомится, а то прогулки в парке совсем не то. Там речка, воздух!

— Ой-ли, дорогой, чего ты опять задумал? Не скалься. Я тебя, как облупленного знаю.

— Да есть мысль одна, я попозже у себя в кабинете поработаю, надо довести её до ума. Творческий процесс, сама понимаешь.

— Ага, понимаю, ты только, дорогой, не очень задерживайся, — женские ноготки оставили красные полосы на мужской груди.

— О-у, опоздать на этот "процесс"...

— Вот именно, дорогой, если я тебя не дождусь и усну, сам себе ручками творчеством занимайся.

"Надо же, какие творческие личности, — Ефим за диваном ехидно топорщил усы. — Что-то тесновато здесь становится, однако! Надо или диван отодвинуть, или жрать поменьше".

* * *

*

— Зимины пожаловали! И трёх лет не прошло! — находящийся под легкой "мухой" полноватый мужчина, каким Николай мог стать через пять-десять дет, если подзапустит себя, переваливаясь уточкой, побежал к воротам. — Давай, братишка, закатывай свой рыдван под навес.

— Лика, чего застыла? Скачи на веранду, там Катя и Сашка тебя уже битый час дожидаются, — продолжал раздавать указания позитивный толстячок, черты лица которого, выдавали в нём родственника Николая. — Ух, ты с собой вашего монстра приволокла. Наслышан, наслышан, кис...

Толстяк потянулся к Ефиму воняющей чесноком и луком рукой, в самый последний момент поспешно отдёрнув её от когтистой лапы.

— Ш-ш-ш, хгау! — показал Ефим отношение к чужим немытым конечностям.

— М-мать, гляди, какая злобная зверюга, — пьяненько икнул толстячок.

— Фима не любит чужих, дядя Серёжа, — Лика укоротила рулетку, подтянув питомца к себе.

— Какой же я чужой?! Я свой! — возразил названный "дядей Серёжей".

— Вы может и свой, но Фима вас не знает, поэтому может укусить и поцарапать.

— Вы его дома вместо собаки держите, что ли? — усмехнулся родственник Николая.

— И вместо сторожевой собаки тоже, — вклинился в полемику Зимин, открывая багажник машины. — Универсальный зверь, он даже лаять умеет. Хватай сумки, Серёга. Здесь мясо, а с этой осторожней, разобьёшь, сам виски в деревне искать будешь.

— Какое виски, Коля, мы что, мажоры какие, прости господи. Водочка и самогончик — национальные русские напитки. Можно сказать, национальное достояние. Мы люди простые, деревенские, к заморским вискам не приученные. Водочка, а ты свела меня с ума! Водочка, а ну-ка пей дружок до дна!

— Знаешь, людь простой, деревенский, я думал, что по родове у нас один сказочник. На себя грешил.

— И чО? — дзинькнул тарой Сергей.

— А то, что ты тоже на лавры сказителя позарился. Как хочешь, пей водочку, а "чивасик" мне оставь, я не гордый.

— Да ладно, что ты начинаешь. Мы тоже икры хотим отведать заморской — баклажанной! Короче, баньку я растопил, часа через полтора можно будет первый пар снять. Валюша, ты как, всё на диете? Салатики, лёгкая пища? Тогда добро пожаловать на кухню к Зинке, салаты к столу настругаете, заодно языки почешите. Там есть с кем, а мужчины займутся мясом, бабам его доверять нельзя. Испортят!

— Не обращай внимания, дорогая, — Николай коснулся руки супруги, чьи глаза опасно сузились на фамильярное обращение родственника. — Сергея не переделать, только оглоблей огорбатить. Да, Серёга?

Пухлячок опасливо покосился на Валентину и прибавил прыти, испуганным зайчиком спрятавшись за кустами неколючей садовой малины.

— Видишь, дорогая, боится, значит уважает!

— Коля. Передай Серёже, что я не на диете и, если он испортит мясо, я ему тоже чего-нибудь испорчу.

— Серый, слыхал?! — из-за кустов невнятно буркнули в ответ. — Он слыхал, дорогая. Не беспокойся, я за ним прослежу.

— Этого я боюсь больше всего, уж вы проследите друг за другом, следильщики. Тебя предупреждение тоже касается.

— Понял! Внял, взял под козырёк! — на последней фразе Зимин, вспомнив детские сказки дядюшки Римуса про братца-кролика и братца-лиса, ловко ввинтился между каких-то насаждений, припустив за Сергеем.

— Так их, Валечка, — в открытое окно на первом этаже выглянула улыбчивая, круглолицая женщина с тёмными волосами, стянутыми в низкую "булочку" на затылке. — Иди к нам вишнёвую наливочку дегустировать, салатов я с утра настругала. Пусть мужики там сами разбираются. Ой, кто там у тебя, Лика?

— Здравствуйте, тетя Зина! Это Фима, наш котёнок.

— Котёнок? Такой большой?

— Ему шесть месяцев, седьмой идёт, тетя Зина.

— Надеюсь он подружится с нашим Мурзей, — тётя Зина с сомнением покачала головой.

В глубине души Ефим скептически хмыкнул. Всплывшие из подкорки знания с инстинктами говорили, что встреча с хозяином дома и территории, помеченной чуть ли не на каждом столбике и дереве пахучими метками, может оказаться жаркой. Решив, что наша много, где не пропадала, Ефим мудро положился на провидение. Бог не выдаст, свинья не съест. С доберманом разобрался и с Мурзей как-нибудь сдюжит.

Двухэтажный дом из цилиндрованного бревна с большой мансардой уютно подмигивал солнечными зайчиками на окнах, от заезда с навесом под машины к дому вела выложенная брусчаткой терраса, семеня по которой, Ефим разглядывал аккуратные грядки, вычищенные от сорняков и плодовые деревья. Несколько ближайших к террасе яблонь опустили отяжелевшие от яблок ветви на подставки-рогульки. Возле дома дорожка сужалась, уступая место цветникам, и раздваивалась, левым отвилком убегая за дом, где, судя по гомону, располагались баня с мангальной зоной, а правым упираясь в порог мансарды. Неплохо, очень неплохо. Ефим оценил дачу с участком на четвёрку с большим плюсом. В таком доме можно спокойно жить зимой, главное, чтобы дороги от снега чистили. Судя по общей ухоженности грядок и сада, квартира родственника Николая летом пустует. Да и правильно, если есть возможность и позволяют условия, чего летом делать в городе? Обычно переездам мешают проблемы с работой, но, видимо, у Сергея их нет.

Отстегнув карабин и избавив питомца от шлейки, Лика выпустила его в гостиной, а сама убежала к детям на мансарде. Оставшись один, Ефим настороженно принюхался, мимоходом отмечая высоту меток, оставленных Мурзей на стульях, мебели и дверных косяках.

— Мя-я-а-а-у-у! — вот и пушистый хозяин собственной персоной пожаловали.

По деревянной лестнице со второго этажа скатился плотно сбитый рыжий британец.

— МЯУ! — выгнувшись горбом, Мурзя сходу заявил свои права на дом, всем и каждому намекая, что не потерпит наглого вторженца на личную территорию. Ни здрасти тебе, ни до свидания, катитесь отсель подобру-поздорову.

— Бгям-гям-гям гау! — наступая на глухо порыкивающего Ефима, приподнялся на вытянутых лапах рыжий, чтобы казаться выше. — Мя-мя-мяаау!

Рыжий Мурзя был крупнее и даже на взгляд тяжелее на пару килограммов, но это пока. Через месяц американский ковбой по всем статьям превзойдёт лондонского денди, вознамерившегося задать мелкому нахалу хорошую трёпку.

— Оп-па! — кошачьи вопли привлекли внимание детей. В проёме двери, ведущей на мансарду, показалась голова вихрастого мальчишки, проказливая физиономия которого соревновалась с загаром папуасов с острова Новая Гвинея, а выцветшие на солнце волосы напоминали по цвету спелую пшеницу. — Эй, девчонки, бои без правил интересуют? Хабиб против МакГрегора.

Несколько секунд спустя за спиной мальчишки нарисовалась девочка, года на два младше и не такая загорелая, но с точно такой же выцветшей шевелюрой, а за нею в гостиную забежала Лика.

— Саша, их надо разнять! — Лика прижала кулачки к груди, воспоминания о недавней драке в парке ярким факелом вновь вспыхнули в её голове.

— Две собаки дерутся, третья не мешай, — возразил пацан. — Так папа говорит. Сейчас наш Мурзя твоему втащит. Он всех котов в округе за лето разогнал. Ты на кого ставишь, на Мирко Филиповича или на Чхве Хон Мана?

Поставить дети не успели. Хвостатые торпеды закончили с прелюдией одновременно врезавшись друг в друга. Лохматый клубок, теряя клочья шерсти, покатился вокруг стола, ткнувшись в стул с высокой спинкой. Оказавшийся сверху Мурзя не успел почувствовать себя победителем, взлетев вверх от мощного толчка задними лапами Фимы. Мгновенно вскочивший котёнок, не размениваясь на грозные вопли, снарядом из пращи врезался в старшего противника. Орущий клубок покатился к лестнице, возле которой Фима обхватил Мурзю передними лапами и с прогибом назад, швырнул его на пол. Передышка длилась меньше миллисекунды, бойцы смешанных боевых искусств вновь сошлись в жестком клинче, молотя друг друга лапами.