Уроборос

— Ты не приказывал ему не вешаться, — проговорила я, с трудом удерживаясь от желания выкинуть малолетнюю сволочь в ближайшее окно.

— Я запрещаю его хоронить!

— Ты не имеешь права приказывать мне, — ещё чуть-чуть, и тут произойдёт убийство. Неужели он этого не понял? Ведьмаки вообще-то люди с хорошо развитым "пяточным чувством", даже такие недоросли. Инстинкт самосохранения должен работать. А здесь явный отказ. — И клянусь своим Даром, если ты вякнешь ещё хоть слово об этом, я спущу тебя с лестницы. Барр, ты это тоже слышал. Если твой дружок запамятует, напомни.

Вы должны представлять, с каким чувством я велела соученикам спуститься в зал и продолжила урок. Перед глазами всё время возникал образ повесившегося мальчишки, лицо которого было обезображено запущенным, сочащимся сукровицей ожогом. То-то я гадала, с чего это Кутис последние дни был такой весёлый и задиристый, а его слуга ходил совсем никакой, с замотанной тряпкой головой... Как там сказал Ульса? "Позорит наше сословие". Кем нужно быть, чтобы опозорить сословие негодяев?

Впрочем, с вендеттой стоит погодить. Ульса говорил ещё что-то по поводу полезности даже таких отморозков, как Кутис. Быть может, их приносят в жертву? Что ж, не могу судить, стоит ли желать такой участи даже злейшему врагу. Но одно могу утверждать со стопроцентной вероятностью: учитель уже приговорил одного из нас. Угадайте, кого именно. А я... Лично я должна сделать всё возможное, чтобы он не переменил решения до того, как мы получим серебряные медальоны.

Страшная штука — выживание. Но пока оно не потребовало от меня отказа от совести и права называться человеком, буду притворяться.

Лягушки в болоте не тонут.

Глава 3.

...Хочешь знать, существуют ли адские муки?

Жить среди недостойных — вот истинный ад!

Омар Хайям. Рубаи.

1

Он ничего не сказал, когда вернулся. Ни слова.

Маг был доволен, как кот, шлёпнувшийся в миску со сметаной, несмотря на то, что из двоих, затянутых в этот мир-болото, не случилось ни одного Одарённого. Обоих — мужчину средних лет и мальчишку-подростка — забрал волостной маг, даже не соизволивший заехать в городок. Ульсе достались вещи пленников, и по этому поводу он пребывал в прекрасном настроении. У старшего иномирянина обнаружился не только большой сенсорный телефон, но и массивный золотой перстень с довольно крупным камнем. Я не успела толком разглядеть, с каким: Ульса, повертев его в руках, сразу спрятал в поясной кошель. Мой доклад о событиях в доме его не заинтересовал. Сообщение о самоубийстве слуги не вызвало реакции сильнее, чем равнодушный взмах рукой.

— На, разберись, — маг, не скрывая своего довольства, сунул мне в руки трофейный телефон. — Завтра утром принесёшь наполненным электричеством и с пояснениями.

— Этот не отличается от вашего прежнего артефакта, учитель, — ответила я. В самом деле, всё та же серия Galaxy, только модель Grand Duos. Существенных отличий всего два — две симки и версия андроида 4.1.

— Посмотри, нет ли там книг по технологии, — Ульса посмотрел на меня таким с видом, будто хотел сказать совсем другое. Например: "Все бабы дуры". — Если есть, переведёшь.

— За одну ночь, учитель? — раз он считает меня дурой, не буду разочаровывать.

— Не порть мне настроение, женщина! — фыркнул маг. — Ступай к себе!

Вот так. Большой красивый телефон из иного мира важнее, чем повесившийся мальчишка.

А чего я хотела от мира, где любая одарённость, так или иначе — проклятие?

Самоубийство слуги произвело на Ирочку страшное впечатление. Девчонка весь вечер боялась высунуть нос за дверь, вздрагивала при каждом подозрительном шуме. Я заставила её поесть хоть немного и отнесла грязные миски на кухню. На душе было удивительно паршиво.

— Госпожа ученица, что ж это вы — сами ручки пачкаете?

Голос пожилой судомойки был донельзя удивлённым. Ещё бы: не каждый день тут увидишь будущую ведьму за мытьём посуды. Прислуга Ульсы обращалась к ученикам исключительно в почтительном тоне, иначе нельзя, но удивление в сочетании с этой добровольно-принудительной почтительностью звучало неприятно.

— Что ж вы рыженькую не прислали-то, госпожа ученица? — сокрушалась служанка, всплескивая пухлыми руками. — Ой, не дело это — госпоже работой утруждаться... Дайте-ка я сама.

— Ей... Она плохо себя чувствует, — мне уже, честно говоря, было всё равно. Усталость — не тела, а души — парализовала все эмоции, я присела на скамью и облокотилась о грубый стол.

Судомойка как-то странно на меня взглянула и занялась привычной работой.

— Добрая вы, госпожа, — покачала она головой. — Плохо это.

— Почему? — мне действительно было совершенно всё равно, хорошо это или плохо, но вопрос всё-таки прозвучал.

— Плохо, когда господа к родной кровинушке прикипают, даже когда не Одарённая она, та кровинушка, — негромко пояснила женщина, оттирая кривоватые глиняные миски. — Вон рыженькая вроде племяшка ваша, говорят, вы за неё вступаетесь. А ну как захочет кто вам зло причинить? Вас колдовство прикрывает, а её?.. Вот то-то же. Сразу видать, что вы из дальних мест...

Гм... Вот это новость. В самом деле, новость: за всё время нашего с Ирочкой пребывания в этом мире я не удосужилась вызнать, как тут с магической демографией. Дубина стоеросовая... Расспрошу эту добрую женщину поподробнее.

— Так и у вас в семьях Одарённых могут рождаться неодарённые? — я состроила удивлённое лицо. Впрочем, удивлялась я без притворства.

— Ещё как рождаются, — судомойка, обтерев красные руки усеянной пятнами тряпкой, взяла тряпицу почище и принялась тереть вымытую посуду. — Паренёк тот, что на себя руки наложил, он ведь господину своему старший брат. Уж как папенька с маменькой его сокрушались — мол, из троих детей только один Одарённый-то... Я ж обоих помню, ещё учениками. Уж так горевали, так горевали, да под конец свезло-то, родился наследник.

— А неодарённых детей — куда?

— Известно, куда: в ошейник. Да чтобы не подобрался вражина, или подале от себя отсылают, или мордуют, как не всякого природного раба. Мало кто из господ кровиночек-то своих бездарных приголубит, по-людски отнесётся, — вздохнула служанка. — Я это к чему говорю-то, госпожа? Что иные господа скажут, когда узнают про то, как вы племяшку свою пригрели?

— Плевать, — я с усилием провела ладонями по лицу, словно стирая с него маску. — Плевать...

Судомойка посмотрела на меня уже с явным сочувствием, но больше ничего не сказала.

Господи, какой скотиной нужно быть, чтобы своего ребёнка — в ошейник, и мордовать, как не всякого раба мордуют?!! Чтобы родного брата — этого и у нас хватает, но собственное дитя?..

Ну и мирок... Не просто застойное гнилое болото — трясина. Трясина человеческих душ.

Чума на оба ваших дома, как писал Шекспир.

Ирочке, разумеется, я ничего не сказала, не нужно расстраивать её ещё больше. Сунула миски с ложками в плетёную корзину и занялась новым телефоном. Надо же хоть что-то делать, чтобы не спятить окончательно.

Телефон реально хорош. Новенький. Судя по заметкам в органайзере, был куплен буквально на днях и принадлежал хозяину средней руки ресторана. Номера в телефонной книжке российские. Прежний хозяин любил документальную литературу — на флешке обнаружились книги соответствующего жанра, по большей части посвящённые Русско-Японской войне 1905 года. Этим периодом истории я никогда не увлекалась, но лучше поздно, чем никогда. Слила книги к себе... По "технологии", к будущему неудовольствию Ульсы — ничего. Хотя, было бы интересно посмотреть на господина учителя, пытающегося разобраться в описании процесса изготовления какого-нибудь самого завалящего микрочипа.

Подумала, не стереть ли фотографии, с которых на меня смотрели улыбающаяся женщина и девочка лет четырнадцати с котёнком на руках. Маг не станет потешаться над личной жизнью неизвестного бедолаги, юмор "из подворотни" — не его уровень. Почему-то не хотелось... Чего мне не хотелось, я так и не смогла внятно сформулировать. Но сбросила на тот телефон инсталляшку одной интересной программки, установила, создала запароленную папку и переместила фото туда. И только потом поняла, в чём, собственно, дело. Если бы маг видел в бывшем хозяине телефона человека — это одно. Но для Ульсы это был выгодный товарец, халявный доход, не больше. Какое отношение может быть к личной жизни товара? Укол по совести? Не смешите, у господина учителя этот орган давно отсох. Просто возникнет досада, что нельзя добраться ещё и до этих — мол, такие холёные бабы ценятся. На рудниках. Надсмотрщиками.

Я не хотела столкнуться с этим ещё раз. Мерзко.

2

Круговорот времён года продолжался. В конце марта зима дохнула на землю последними морозами, и пришло время звонких весенних ручьёв. Солнышко светило, как свежевымытое, небо было таким чистым, а пение птиц таким радостным, что хотелось петь вместе с ними. Но стоило выйти за ворота, то есть, за пределы вымощенного камнем двора, как желание спеть песенку уступало желанию нецензурно выругаться. Площадь и улицы ожидаемо превратились в непролазное болото. Здесь не сапоги нужны, а лёгкий танк, иначе не пройти. Для богатых горожан немедленно проложили по площади мостки, сколоченные из досок, но и они не спасали. С покатых крыш свисала бахрома из тающих сосулек. Мои "одноклассники" развлекались тем, что пуляли в эти сосульки маленькими магическими огненными стрелками. Ледышки со звоном взрывались и сыпались на раскисшую землю прозрачными цилиндриками-осколками. Особенный восторг у них вызывало падение этих осколков на чью-нибудь голову. После третьего раза я не выдержала, наехала на них — мол, от домашнего задания отлыниваете? А вот я сейчас учителю стукну... Ответом мне были злобные взгляды и бурчание, но продолжать развлекуху никто не посмел. Уже знали, что я могу и оплеух навешать. Старшая ученица, вторая после учителя. Нормальный порядок вещей, заведенный во всех ведьмачьих и магических школах. Именно старших учеников, как правило, ненавидят сильнее всего. Я привыкла.

Один взгляд на счастливое небо — и раздражение куда-то уходит.

Небо лучше бренной земли. Недаром туда люди рай поместили...

Мало-помалу я узнавала об этом мире всё больше.

Как-то Ирочке удалось подслушать разговор мага с приезжим ведьмаком. Тот сокрушался, что крестьянские дети дохнут, как мухи. Что, мол, из десятка детей у одной семьи до совершеннолетия — пятнадцати лет — доживают в лучшем случае трое. А в худшем — вообще никто. И что при родах умирает каждая четвёртая баба. Хм... Медицина здесь при наличии магии, всё-таки немного получше, чем в нашем средневековье, но цифры удручающие. Даже если Ира не всё поняла или услышала, демографическая обстановка тут, оказывается, ещё та. С чего бы? Осторожное наведение справок подтвердило: да, крестьяне вымирают. Я-то думала, настолько плохо дела обстоят только у городских низов, которых более зажиточные горожане именовали не иначе как "кошкоеды". Оказывается, даже крестьяне, имеющие доступ к свежим продуктам и чистой экологии, не слишком отличаются в плане здоровья. Если этому есть какая-то причина, я её не знаю. Никто не знает. Травник только руками развёл, а маг заявил, что мне не стоит забивать голову пустяками. Скоро, мол, весенний экзамен, иди готовься.

Мы все готовились. Готовились на совесть, надо сказать: ни одному из нас не хотелось задерживаться в этом "уютном" местечке на следующий учебный семестр. Неплохой стимул для хорошей успеваемости и усердия.

Кутис не получил тогда, в начале зимы, никакой выволочки, кроме здоровенной плюхи от меня лично. "Возникать" он потом даже не пытался, сообразил, что бесполезно — учитель всё равно не даст развернуться его подлой душонке во всю ширь. Но с тех пор ни один из пацанов не обмолвился со мной ни словом помимо уроков. С одной стороны — и слава богу. С другой — такие паузы у подобных деточек означают только одно: вынашиваются планы Большой Страшной Мсти. У меня здесь нет родни, ни влиятельной, ни вообще какой-либо. У меня нет денег, чтобы купить мощный защитный амулет, и нет сильного Дара, чтобы таковой изготовить. Наверное, надо было начинать бояться. Но странное дело — страха не было. Было тупое воловье упорство: я тянула лямку, не обращая внимания ни на что вокруг.

Скоро экзамен.

По наивности я думала, что будет примерно как у нас: либо тянуть билетики с вопросами, либо отвечать на вопросы учителя. Скорее, второе; бумагу на билеты переводить не станут. Потому учила заклинания наизусть, записывая их на свой монстрофон и прослушивая ещё и ещё раз. Всё равно без должного сосредоточения, как выражался учитель, "внутренних сил" это просто набор звуков, но так они хотя бы лучше запоминаются. Домашняя прислуга тихо охреневала при виде великовозрастной ученицы, заткнувшей уши вакуумными "бананами". Ира потешалась над моим донельзя "сурьёзным" видом, а я ответила старой студенческой поговоркой: "Синий диплом — красная морда, красный диплом — синяя морда". Ну, и известной крылатой фразой Ильича насчёт учёбы. На что получила в ответ не менее крылатую фразу: "Студент не должен знать, студент должен сдать". Она перечитала уже с сотню книг, её распирало желание подискутировать, а тут единственный человек, с которым это возможно сделать, к экзаменам готовится. Увы. В мире магии студент, ставший ведьмаком или магом, и позабывший после экзаменов пройденный материал, обречён. В прямом смысле. Если учитель искусно стравливает учеников между собой, доводит до опасной черты, но переступать оную не даёт, то, получив "аттестат зрелости", колдун свободен как ветер. Недаром Ульса, похихикивая по своему обыкновению, заметил, что до годовщины обретения серебряного или золотого медальона доживает хорошо если половина выпускников. И это при их-то демографии. М-да. Мне он потихоньку сливал информацию не потому, что иномирянка, а потому, что видел: я не собираюсь под него копать в будущем, мне это на фиг не надо. Малолетние же ведьмачата до пятнадцати лет на попечении родителей, даже если получат право на землевладение, а у родителей могут быть свои планы, отличные от планов управского мага. И если он считает меня не опасной, то будет всячески залучать в свою партию. Не может у него не быть прикормленных ведьмаков. Или тех, кто на хорошем крючке. Лучше уж мне быть в первой категории, ибо болтаться на крючке неприятно, а срываться с оного — больно.

И вот, как читала я где-то на просторах Интернета, настал день "Д", пришёл час "Ч", и наступила полная "Ж"...

Был солнечный апрельский денёк, дороги подсохли, и маг велел нам собираться в путь. Недалеко, мол, лиги три до волостного города. У Ульсы собственный выезд, ученикам транспорт — смирных лошадок — обеспечили родители. А я, как сугубая иномирянка, сидевшая на лошади словно корова на заборе, должна была либо одалживаться на экипаж, либо садиться на велосипед. Прикинув так и эдак, решила не разоряться на четыре колеса, мне всегда двух хватало. И так магу шесть серебряных за обучение должна, даже с учётом скидки за посильную помощь в учебном процессе. Зрители обломятся, а мне репутация оригиналки не помешает. Так что в дорогу выехал весьма примечательный обоз. Во главе двое вооружённых слуг мага верхами, за ними — тарантас Ульсы. После которого ехала я на велосипеде, в качестве его старшей ученицы. А уже за мной растянулась кавалькада учеников, их родственников и слуг. Ире я велела остаться, выставить зарядное на подоконник и без особой нужды не высовываться из комнаты. Заодно подновила заклинание щита в её колечке, лишним не будет. За спиной у меня болтался рюкзак, в рюкзаке — кусок хлеба с колбасой, кое-какие велозапчасти и продукт страшной иномировой науки "технологии" с шестидюймовым экраном. Что ещё нужно бедной студентке, чтобы достойно сдать экзамен по прикладной магии?